Нанолит

Журавль и Цапля

На дальнем краю Синего леса, недалеко от речушки, выпадающей из Потаенного озера, есть болото. Оно достаточно велико размерами, и его так и прозвали – Большое болото. На одном краю Большого болота живет Журавль, а на другом – Цапля.

Журавль хорош собой, он носит красные сапоги, яркие цветастые рубахи и стильные брюки. Цапля тоже не дурнушка – ее платьям, большинство из которых шьет она сама, завидуют все окрестные птицы. Оба они одиноки, и летом, осенью и зимой это не составляло бы особой проблемы. Но весной, когда набухают первые почки, молодая поросль пробивается сквозь прошлогоднюю пожухлую листву, а в самых укромных уголках леса зацветает сказочный подснежник, каждому хочется чего-нибудь нового. Вот и Журавлю по весне пришла в голову нетрадиционная мысль – жениться на Цапле. Будучи достаточно решительным парнем, он не стал откладывать это в долгий ящик. Одев строгий черный костюм, который давно пылился в шкафу за ненадобностью, он разжился бутылкой особого осокового ликера, букетом из белых лилий, и отправился к Цапле. Он шагал достаточно быстро, и преодолел разделявшее их расстояние меньше чем за час. Отдышавшись, с замершим от волнения сердцем, он постучал в дверь…

У Цапли был один из тех дней, что обычно называют критическими. У каждой птицы они протекают по-разному. У Цапли болела голова, до того жутко, что даже в клюв отдавалось. Патентованный орнитольгин не помогал, и она практически ничего не соображала от звона в ушах. Она даже не сразу расслышала дверной звонок. Выглянув из гнезда, она с удивлением обнаружила Журавля. Он был одет в какой-то не по погоде строгий костюм (вырядился как на похороны, почему-то подумалось Цапле). Журавль попытался вручить Цапле лилии, но она не удержала букет в крыльях, и цветы белым пухом разлетелись по гнезду. Журавль стал что-то с жаром говорить, но Цапля практически все прощелкала клювом, разобрав только то, что он что-то от нее просит. Совершенно не разобрав, в чем желток вопроса, Цапля на всякий случай отрицательно помотала головой. Журавль повторил вопрос, но Цапля уже хотела только одного – чтобы ее немедленно поставили в покое. Она почти силой вытолкнула Журавля из гнезда. Облегченно вздохнув, она поджала одну ногу и спрятала голову обратно под крыло.

Журавль, не ожидавший такого приема, неровными шагами побрел назад в свое гнездо. Чтобы путь не был таким тоскливым, он то и дело прикладывался к бутылке ликера, и под конец даже пытался летать, но координация его движений уже была нарушена. Вернувшись к себе, он не стал останавливаться на достигнутом и потянулся за поллитровкой камышовки. С закуской, правда, обстояло дело гораздо хуже, но что могло еще утешить несостоявшегося жениха? За первой бутылкой в дело пошла вторая, а затем и третья. Прикончив имеющиеся запасы спиртного, Журавль в тоске и печали повалился на кровать, даже не сняв с ног сапоги.

Наутро Цапле стало уже гораздо лучше. Голова уже не казалась яйцом, в котором перекатываются тяжеленные желтки, да и взгляд обрел былую четкость и ясность. По привычке начав утреннюю уборку, она вдруг обнаружила валяющиеся на полу цветы. Цапля остановилась как вкопанная и тут начала помаленьку вспоминать вчерашний день. Обрывки воспоминаний метались в ее голове и вдруг сложились в целостную картину. От неожиданности Цапля даже вздрогнула – до сих пор ей никто никогда не делал предложения крыла и сердца. Заметавшись по комнате, растерянная птица не могла никак сообразить, что же ей теперь делать, но, немного поразмыслив, решила навестить Журавля и как-то объяснить ему, что вчерашнее происшествие было всего лишь недоразумением. Надев свое самое любимое открытое платье, Цапля полетела к журавлиному гнезду.

Утро у Журавля было тяжелым. Три бутылки камышовки не могли пройти бесследно даже для более тренированного субъекта, а наш герой отнюдь не был профессиональным алкоголиком. Тем более что с постели он поднялся не по своей воле, а потому что кто-то настойчиво звонил в дверь. Журавль попытался было отгородиться от назойливого звука подушкой, но это ему не удалось, и пришлось подниматься с кровати. Открыв дверь, он обнаружил за ней стаю Цапель, которая махала крыльями, галдела и вообще вела себя очень неадекватно. При этом он никак не мог сосчитать количество Цапель, мелькавших перед ним – то ему казалось, что это всего одна Цапля (и где-то он уже ее видел), то казалось, что их тут не менее десятка. Впрочем, он не смог долго выдержать подобное зрелище, его ноги подломились, и он провалился в спасительное забытье.

Цапля, пытавшаяся объяснить Журавлю, как она была неправа вчера, не сразу заметила, что от ее суженого несет как от пивной бочки. Когда же бездыханная тушка Журавля упала к ее стройным ногам, попутно обдав ее волной невыносимого запаха, она наконец-то поняла, что женишок пьян как извозчик. Романтический порыв ее увял, опаленный ароматом камышового перегара, и она удалилась, не солоно хлебавши. Вернувшись домой, Цапля упала на свою перину и разрыдалась. Первый раз в жизни ей предложил крыло и сердце, и кто? Беспробудный пьяница и явный алкоголик! Не выдержав душевных переживаний, она решила, что клин вышибают клином, и потянулась к телефонной трубке.

Журавль лежал на пороге своего гнезда достаточно долго, пока с Большого болота не потянуло вечерним туманом. Когда зябкая сырость пробилась сквозь его оперенье, он встрепенулся, не без труда поднялся на свои длинные ноги и попытался понять, что он делает в дверном проеме в таком виде. Недавние события калейдоскопом мелькали перед его внутренним взором. Вот он летит к Цапле. Вот возвращается от нее. Вот ставить под стол вторую бутылку камышовки. Дальше память, как видно, дала сбой, так как ему упорно вспоминалась целая стая Цапель, с криками кружащая над его головой. Усилием воли Журавль заставил себя сосредоточиться и наконец-то вспомнил, что Цапля была всего одна и при том именно та самая, к которой он и ходил свататься. Наверное, она прилетала сказать, что передумала, наверное, она прилетела сказать, что согласна, а он – в каком он предстал виде перед своей невестой? Журавль покраснел так сильно, что его красные сапоги показались бледным подобием того цвета, которое вдруг обрело его лицо. Что же делать, что же делать, суетливо захлопал он крыльями и защелкал клювом. Надо же как-то исправлять ситуацию, пока не поздно! Его беспорядочные мысли были прерваны кваканьем лягушек, доносившихся с Болота. Собравшись с духом, Журавль навел марафет и полетел к Цапле.

В гнезде Цапли уже который час шел кутеж. Цапля, практически не пробовавшая спиртного, теперь с удвоенной энергией наверстывала упущенное. Призванный на подмогу соседский Аист, известный на все Болото своими возлияниями, не упустил шанса промочить горло на дармовщинку и не отставал от подруги. Голову Цапли уже застилал приятный туман опьянения, когда в дверь гнезда позвонили. Аист порывался открыть дверь и разобраться с тем, кто так некстати пожаловал, но Цапля, не без труда утихомирив его, все-таки смогла открыть замок самостоятельно. «А вот и мой женишок!» – громко провозгласила она, икнув, и попыталась пропустить того внутрь, но не удержала равновесие и упала прямо на стоящего снаружи Журавля.

Журавль, будучи птахом сильным и бывалым, подхватил легкую тушку Цапли и попытался придать ей вертикальное положение. Это ему удалось не сразу, хотя он сразу понял причину такого нестандартного состояния своей избранницы – из глубины гнезда нетвердой походкой вышел, помахивая бутылкой жабьего коньяка, бродяга Аист. Но Журавль был настроен более чем решительно, и не собирался отдавать Цаплю никому, тем более какому-то там Аисту. Журавль шагнул к Аисту столь решительно, что тот почел за лучшее ретироваться, не забыв, впрочем, прихватить бутылку с собой (не уходить же из званных гостей с пустыми руками). Журавлю было равно тошно смотреть как на бутылки полные, так и на бутылки пустые, да и вообще его мысли занимала только Цапля и никто более. Он аккуратно провел ее в комнату, уложил на диван, накрыл пледом, а сам устроился дремать в тесноватом кресле.

Наутро Цапля проснулась в немалом удивлении. Во-первых, почему-то она спала одетая и на диване, а не в своей любимой кровати. Во-вторых, рядом в кресле спал Журавль, который за всеми событиями позабыл снять свои красные сапоги. Впрочем, несмотря на немалую дозу, которую Цапля приняла на грудку накануне, мыслила она трезво, не в пример Журавлю. Прокрутив в памяти все произошедшие события, она решила, что каждый сам творец своего счастья, и принялась хлопотать по хозяйству. В результате этих хлопот проснувшегося Журавля ждал завтрак, свежая газета и приятная собеседница, которая успела привести себя в порядок и даже накрасить клюв… И всего через несколько дней счастливая Цапля уже сидела на яйцах, а заботливый Журавль таскал в семейное гнездо сочных лягушек и сладкие листья осоки.