Нарушая все запреты

Глава 20

Глава 20

– Красиво, мась… Красиво… Отец задарил? – Варвара задает вопрос, поднимая взгляд от выложенного камнями крестика вверх к лицу подруги.

Которая только сейчас понимает, что по дурацкой новой привычке мусолила подарок Гаврилы пальцами из-за нервов.

Отпустила, опустила руку на поручень, сначала глотнула шампанского из своего бокала, потом только плечами передернула.

Нет, не отец. И по тому, как Варя расплывается в улыбке, понятно, что она вот такой ответ и ожидала. Наверное, даже хотела его.

– Боже, я не знаю вообще, как терплю тебя такую… Скрытную…

Полина пропускает укол подруги мимо ушей. На кончике языка крутится: не хочешь – не терпи, самой же выгодно… Но она сдерживается.

Как бы там ни было, искренне благодарна Варваре за помощь. И за то, что никуда не разнесла. Вроде бы…

– Тухло, конечно…

Следующее замечание Варвара произносит, уже вроде как в атмосферу больше, чем Полине. Прижимается к поручню пятой точкой, окидывает взглядом зал за открытыми дверями, ведущими с террасы, на которую вышли проветриться. Прикладывает к губам такой же, как у Полины, бокал с шампанским.

И на сей раз Полина с подругой согласна. Ей тоже тухло.

– Прости за прямоту…

Варя уточняет, скашивая взгляд, а Поле не обидно совершенно.

Сегодня у ее отца День рождения. В их доме собраны целые семьи тех, кого Михаил считает близкими и приближенными. А если говорить честно, то скорее достойными, ну и полезными.

Об этом Полина раньше не думала никогда. А теперь – часто.

– Марик предлагает свалить через часок где-то… В Акулу поехать, оторваться… Ты как? Пусть родители тут развлекаются, а мы-то им зачем?

Предложение Марьяна – более чем разумное. Полина не сомневается, что весь молодняк поддержал. А сама… Месяц назад не думала бы даже – была бы как все. А сегодня ей уже не очень хочется…

– Я останусь. Что-то голова болит… – Поэтому Полина привирает, потирая лоб. С головой у нее никаких проблем. Просто желания нет. Точнее есть, но другое.

Сегодня возле дома стоят все машины и дежурят все водители. Многих гостей нужно будет как-то развозить.

Гаврила тоже тут. Полина с ним виделась. Но взглядов ей мало.

– Я так понимаю, ты сегодня без таблетки…

Варвара протягивает, толкая Полину в плечо и бросая лукавый взгляд. Понятно, на что намекает. Ей всё не терпится узнать, с кем же Полина мутит. Наверное, подруга даже надеялась, что сегодня Полина своего кавалера уже точно приведет… Но нет.

– У таблетки работа…

Полина отвечает правду, осушая бокал в несколько глотков. Самой кажется, что очень горько, хотя на самом деле – Асти. Смотрит перед собой. Туда, где отец со смехом и не скрываемым энтузиазмом обсуждает что-то с несколькими людьми.

Ему действительно весело. У него действительно есть темы. Видно, что интересно. А если бы они стояли вдвоем или втроем – еще и с мамой – молчали бы.

Они постоянно молчат за общими ужинами. Во время поездок. Они такие разные…

А с Гаврилой такие одинаковые. Вот как так?

– А кем хоть таблетка работает? – любопытство Варвары кажется лишним. Полине не хочется ни изворачиваться, ни, тем более, правду говорить. К тому же, она ведь сама толком не знает…

На зарплату водителя он не мог бы купить ей такой подарок. И надеяться, что сможет обеспечить на эту же зарплату, – тоже не мог. А где еще может взять большие деньги двадцатилетний пацан, у которого из ценного имущества – дом в деревне?

Полине страшно было думать. А еще страшно исполнять просьбу, которую исполнить вроде как пообещала.

Тогда – сделала это на чувствах. Потом… Саботировала.

Он хочет ее от папы забрать… Но неужели не понимает, что это невозможно просто? Неужели не понимает, что это – ложная для двоих надежда? Обрести ее легко, но потом-то что делать?

Об этом им с Гаврилой надо было поговорить. Поле надо было поделиться с ним своими огромными сомнениями. Но и это она тоже откладывала. Слишком хорошо в моменте. Слишком этот момент хрупкий.

Ее мобильный вибрирует, щекоча бедро, сердце тут же подскакивает.

Полина достает его из висевшей на плече сумочки, переворачивает его экраном к себе, читает под звуки своего сердцебиения, заглушающего гул голосов.

«У тебя окно в комнате закрыто?»

Первое сообщение мозг взрывает. Но ни ответить, ни опомниться Поля не успевает. Следом прилетает второе:

«Ты красивая, сил нет»

Знает, что нельзя головой крутить, а всё равно не сдерживается. Она крутит. Находит Гаврилу сразу же.

Он стоит в саду не сам – в компании таких же парней-водителей. Говорят о чем-то, смеются тоже. У них своя тусовка. И Гаврила, как и Поля к этой, к той прохладен.

Хмыкает, чуть повернув голову, и скользя взглядом по ней.

Полина готова на жизнь свою спорить: его тешит, что она тут же взялась искать, пусть разумным было бы сделать вид, что ничего не происходит.

Выпитое только что шампанское не спасает – в горле тут же сухо. По телу проносится жар. Им нельзя совсем наглеть. Им вообще наглеть нельзя. Но черт…

«Схожу – проверю»

Ее короткое сообщение улетает. Гаврила отвлекается на него, а Поля возвращается на террасу – взглядом и мыслями.

Как-то так получается, что первым делом – через открытую дверь на папу. И как-то так получается, что он – на неё. Может кажется просто, но будто задумчиво. Полине страшно, чего уж греха таить? Но бояться раньше надо было…

Поэтому она улыбается, салютует пустым бокалом, мысленно повторяя утреннее сдержанное: «С Днем рождения, па», когда дарила купленные на его же деньги запонки и ремень.

Потом поворачивает голову к Варваре…

– Правда голова болит… Пойду прилягу…

Варваре безразлично. Она передергивает плечами, блуждает взглядом по залу. Но это и хорошо. Полина ставит бокал на угол одного из фуршетных столов, идет сквозь зал, стараясь не торопиться.

Маме на ухо шепчет то же, что сказала Варваре.

По коридору – так же. Неспешно. Благородно.

Ступив же на лестницу – ускоряется.

Комната встречает Полю тишиной и теменью.

Она защелкивает замок, отрезая пространство от гула на первом этаже. Идет быстрым шагом в сторону окна под стук своих же каблуков.

То, что сделает сейчас – ни в какие ворота не лезет. Но и отказаться невозможно. От мысли, что получится прижаться к Гавриле хотя бы на секунду, срывает тормоза.

Подойдя к кровати, Полина нажимает кнопку на пульте. Шторы начинают разъезжаться, пока она окидывает спальню взглядом.

Тут, конечно же, чисто. Но девушка всё равно волнуется.

Подходит к окнам, дергает в сторону тюль, открывает, упирается в подоконник и смотрит вниз…

Дышит часто – очень волнуется.

Улыбается…

Гаврила уже под окном. Смотрит по сторонам, расстегивает пиджак…

Потом – вверх. С такой яркой улыбкой, что даже слепит…

Подмигивает. Сворачивает темную ткань и кладет на траву, а сам…

Прыжок на дерево. Оттуда – по ветке до крыши. На неё – замер на корточках…

Полина тоже замерла, следя. Но он снова улыбается – значит, можно и ей. Выравнивается, идет…

Полина отходит вглубь комнаты, вытирая о ткань платья вспотевшие ладони. Сглатывает, прислушиваясь…

Сдерживает вскрик, прикладывая ладонь к губам, и совсем не сдерживает улыбку, когда Гаврила подтягивается на руках в окно и перебрасывает себя в комнату…

Встает, с улыбкой приближается… Всё так же по-звериному двигается, наверняка видя, какой вызвал в любимых глазах восторг…

Поля сдается без боя. Воевать ей совсем не хочет.

Она только и успевает, что губы раскрыть и по рукам добраться до мужских плеч, чувствуя, как его широкие ладони фиксируют за талию. Вжимают в тело. Заставляют прогнуться, потому что Гаврила давит – лицом и даже грудью.

– Голодный? – Поля спрашивает, оторвавшись, пытается поймать взгляд.

– Ага…

Свою дрожь чувствует, его желание.

– Нужно было еды взять, не подумала, – гладит парня по волосам, журит себя, но как-то неполноценно. Потому что когда Гаврила рот губами закрывает – уже совсем не так стыдно, как на словах.

– Ты всё нужное взяла.

Полина улыбается, услышав ответ через время. Запрокидывает голову, позволяя целовать шею, ключицы, спускаться губами все ниже…

Дрожит сильнее, когда пальцы Гаврилы цепляются за бретельки и снимают их с плеч.

Платье падает так, будто держалось на честном слове. Остается зажатым между телами, но оголяет грудь…

Полину мучает тяжесть внизу живота просто из-за того, как Гаврила смотрит на твердые горошинки ноющих сосков. Он сгорблен и внимателен. Тянется к груди ртом, накрывает, втягивает…

И у Полины весь мир плывет. Шума внизу совсем не слышно. Без разницы, что они в её комнате и где-то там – совсем недалеко – родители, друзья…

Всё без разницы. Ей хочется скорее почувствовать его вес на себе.

Поля тянется к пряжке ремня, расстегивает, вытаскивает полы рубашки, пробирается пальцами под нее, вжимается в твердый горячий живот, чуть царапая, а потом, утолив первую жажду коснуться, дрожащими руками пытается расстегнуть, потому что им нужно быть аккуратными – Гавриле еще к работе возвращаться.

В итоге же рубашку он снимает сам – отстранившись, отпустив, смотря в глаза. Когда Полина – так же в ответ.

Она скатывает платья вниз по бедрам. Переступая через ткань, разворачивается спиной…

Пальцы девушки поддевают ниточки стрингов. Поля тянет их вниз, следя через плечо за Гаврилой, который становится всё более серьезным и всё более возбужденным.

Делает шаг к ней, перехватывает за талию. Вжимает спиной и голыми ягодицами в себя…

Полина только и успевает, что забросить назад руку, чтобы снова в его волосы, и рот приоткрыть, чтобы целовал…

А потом довериться и отдаться, потому что Гаврила разворачивает и толкает на кровать.

Ту самую, на которой спала в двенадцать, обнимая плюшевого зайца. Где читала свои первые любовные романа и мечтала о любви…

Теперь же следит, приподнявшись на локтях, как к ней приближается любимый Гаврила. Опускается на одно колено, потом на другое. На руки. Накрывает собой, позволяет обнять за шею и ногами обвить.

Между их телами там, где особенно жарко, ткань брюк и боксеров. Полина тянется за поцелуем, переживает восторг от сплетения языков.

В ушах шумит, но это совершенно точно не разговоры и музыка на первом этаже. Полине не стыдно за то, с кем она сейчас и где. Но и дерзости из-за собственного поступка она не испытывает.

Если рядом Гаврила – она всегда в Гавриле. Весь мир – на паузе.

Закрывает глаза, расслабляется, позволяя себя ласкать. Губами и пальцами. Целовать лицо, спускаться на шею, ползти вниз….

Полина даже улыбается, прогибаясь, когда губы Гаврилы опять прижимаются к груди. Это так фантастически приятно, что только дура зажималась бы вместо того, чтобы наслаждаться.

Поля закусывает губу, инстинктивно сильнее раскрываясь под ним и даже чуточку бедрами толкаясь…

Но он не спешит с сексом – играет с грудью. Ведет языком по кругу, втягивает, посасывает и прикусывает. Неизвестно, ей приятно делает или сам наслаждается. Вторую – мнет, сжимает. Тоже уделяет внимание ртом…

Наверное, тратит на прелюдии даже больше времени, чем стоило бы, но Поля в таком кайфе, что может только стоны сдерживать…

Заводит руки за голову, чувствуя, что Гаврила опускается ниже, целуя уже живот, при этом продолжая мять ее грудь ладонями…

Ей нестерпимо хочется отдаваться, как бы он ни решил. Языку. Пальцам. Члену. Неважно.

Он же доходит до лобка, задевает промежность дыханием, но ласкать так и не берется. Поднимается над Полей опять, смотря на нее – приспускает брюки с боксерами… Достает из кармана презерватив, смотря в глаза, раскатывается латекс по длине.

Его глаза обещают: "трахать буду", Полины просят: "быстрее".

Проходит совсем чуть-чуть – и Поля вновь чувствует на своем теле его тяжесть. Одной рукой Гаврила держит вес, другой едет вверх, сжимает заведенные за голову запястья…

Дышит в ее приоткрытый рот.

Толкается членом резко. Это не больно, она слишком влажная. И неожиданным не назовешь, но Поля всё равно вскрикивает, потом стонет…

– Тих, Полюшк…

Знает, что надо «тих», старается…

Гаврила начинает двигаться медленно и глубоко. Он немного навис и смотрит в лицо. Полина чувствует взгляд, но в ответ смотреть не может.

Она хочет ощущать всё до последнего. Ее глаза снова закрыты. Руки надежно зафиксированы, и пусть непонятно, почему, но это добавляет остроты. Хочется быть в подчинении.

Девичьи пятки лежат на ткани мужских брюк, а член вколачивается.

Полину не смущает его взгляд, но когда, насмотревшись, парень снова прижимается губами к губам, становится ещё лучше.

Темп его движений ускоряется. Удары бедрами становятся сильнее. Дыхание тоже – больше воздуха в себя, резче выдохи.

Губами в губы – тихие женские стоны. Чтобы только для него. И чтобы он – сильнее в неё…

Теряя контроль, Гаврила отпускает руки, сжимает свободной грудь до боли, толкается в рот языком, затрудняя дыхание.

Но это – мелочи. Полина чувствует, что он сегодня будет первым. Могла бы сыграть в эгоистку, но зачем? Ей тоже хочется, чтобы его накрыло.

Гаврила толкается раз за разом сильнее, По телу Полины волнами расходится предвкушение.

Она уже знает, как он кончает. Жадность рвется из него в эти моменты особенно сильно. Он пытается еще глубже в ней оказаться.

Оставляет болезненные метки на теле. Бесконечно своей делает.

Секс с Душевным – не чистая физиология. С ним – чувства во всем.

Он ловит оргазм, находясь в ней. Каменеет, замерев. Полина чувствует в себе его пульсацию. Хочет своей – но не торопит. Гладит по голове, целует нежно щеки, видя, как он кривится.

В этом вряд ли есть много милого, но в ее душе – трепет. Секс ведь больше откровение, чем откровенность. Он для нее раскрыт. Она раскрыта им.

Подставляет губы, когда Гаврила немного в себя приходит.

– Нет? – он спрашивает, хмурясь, Полина еле-еле переводит голову. Она улыбается. Он тоже. – Прости…

Шепчет, умножая нежность. Целует в кончик носа. Знает, что нужно выйти из ее тела, а чувство такое, что ему не хочется. Уютно.

Гаврила целует не так уже – тягуче, сыто… Полина отзывается на уже такое предложение.

Чувствует, как рука парня отпускает грудь, едет вниз, между тел ныряет…

Он ласкает ее пальцами, продолжая находиться внутри. Полина на грани, но что-то будто мешает. Даже звуки извне начинают пробиваться.

А ей не хочется. Ей тоже нужно…

Она ерзает. Кажется, это ускорить должно. Мужские пальцы играют с клитором. Ей хорошо, но нужно больше…

Поля тянется к губам Гаврилы. Может поцелуй поможет? Его член всё еще внутри, она чуть-чуть бедрами толкается, концентрируется на ощущениях внутри и ласках пальцами. Уже почти взлетает, испуская пошлый длинный стон, когда он отрывается.

– Черт…

Ругается, выходя. Стягивает презерватив, чтобы связать и отбросить в сторону, а потом раскатывает новый. Это отзывается в Поле восторгом. Она дрожит сначала, изнывая, а потом со стоном же принимает.

Он снова готов.

– Невозможно с тобой остановиться. Вот блять…

И даже его редкие ругательства звучат, как признания в любви.