Наш Современник, 2001 № 06

И.Ростовцев • Рукоять меча Божьего (Наш современник N6 2001)

Игорь Ростовцев

РУКОЯТЬ МЕЧА БОЖЬЕГО

Я не писатель. Мой потолок - телевизионный репортер, специалист по исламскому терроризму. О митрополите Гор Ливанских Илии Караме узнал случайно. Как обычно, шел по "чеченскому следу" (в январе 2000 года в Бейруте было вооруженное нападение на российское посольство) и неожиданно набрел на судьбу Человека, которая заставила задуматься - правильно ли живу. С оператором Геннадием Константиновым сняли о митрополите документальный фильм. Один раз показали его по РЕН ТВ. Прошлым летом. Ни откликов, ни звонков в редакцию. Ничего. Все ушло в песок. Может, пора отпусков. А может, неправильно живу не я один. С тех пор постоянно мысленно возвращаюсь к этой судьбе. Хочу, чтобы об Илии узнали. Ведь большинство из тех, кто помнил эту удивительную историю, ушли. Забрав с собой память о духовном подвиге митрополита Гор Ливанских. Обычное дело. Даже на родине, в Ливане, у Спасителя России нет могилы. Некуда придти, чтобы прикоснуться к надгробному камню. Его нет. Есть развороченная взрывом земля и трава на ней. Поэтому я сейчас и занимаюсь не своим делом. Пишу.

ИЛИЯ

Древнееврейское имя. А сам православный араб. Ливанец. Дитя гор. Далеких и совсем не русских. А назовут в победном 45-м Святителем Востока Божьего, другом и молитвенником России.

Впервые о митрополите Гор Ливанских Илии Караме я узнал из откровений протоиерея Василия Швеца. В марте прошлого года. Как раз предстояла командировка в Ливан. Хотя и по другому поводу. Гражданская война закончилась, но юг Страны зеленого кедра по-прежнему притягивал репортеров. "Партия Аллаха", палестинцы, "Черный сентябрь", с одной стороны. Израильские войска и марионеточная Армия Южного Ливана, с другой. Горящий под ударами израильских пушек ливанский Иклим Ат-Туфах - в переводе с арабского "Яблочный край". В ответ удары из исламских "Катюш" по северу Израиля. До сих пор не могу понять, как эти "старушки" оказались так далеко от дома.

В каких-нибудь 40 километрах отсюда Бейрут наводил послевоенный шарм, а здесь все по-прежнему. Смерть и разруха. Под шумок единоверцы разбирались с иноверцами, да и друг с другом тоже. Убивали за чуждую веру, за клановые интересы, за непонятные идеалы. А чаще всего за то, что твой дом лучше, за неосторожное слово. За крест на теле. За то, что ты другой.

Где-то там, в "зоне безопасности", сложил голову русский паренек. Наверное, наемник. Его видели в колонне моджахедов из Народного фронта освобождения Палестины. Голубоглазый, светловолосый, он сразу выделялся среди смуглых бородачей а-ля Че Гевара. Как будто забыл надеть пятнистый камуфляж. За что погиб, не знаю. Не верю, что за Джорджа Вашингтона на американской купюре. И не у кого больше узнать. Врезалось в память только имя. Слава...

Православные едва заметны в Ливане. Погоду делает полумесяц. Открытой враждебности нет. Но и праздника для души тоже. Даже по церковным праздникам. Я как раз попал на Вербное воскресенье. Крестный ход с цветами, нарядными детьми на отцовских плечах, а глаза такие настороженные. Собственного храма у русских в Бейруте тоже нет. Арендуют у ливанских христиан, принадлежащих к Восточной Антиохийской церкви.

Ирина Алексеевна Лер - староста русской православной общины в Ливане. Она из первой, самой трагической и горькой эмиграции.

"Для нас, русских, XX век был веком антихриста, - за чаем говорила эта мудрая женщина. - Он явился в Россию в 17-м. Мы не можем знать и сказать, какое у него лицо, какое происхождение. Но это он уничтожил русскую православную церковь. Антирелигиозность и сегодня - катастрофа для России. Не забывайте, что даже Достоевский говорил, что только православие спасет Россию".

Знакомые пафосные нотки. Нерусский акцент русской женщины. А кипяток между делом разливает из старинного тульского самовара с медалями. Ирина Алексеевна знает, что сегодня о возрождении православия много говорят и в России. Без иноземного акцента. Но это ничего не меняет. Хуже, по ее мнению, другое - в сегодняшней России разучились помнить добро.

Ирина Алексеевна показала пожелтевшие от времени фотографии. Вот она с дедом - царским генералом, бывшим начальником Академии Генерального штаба. До недавнего времени была жива мать - бывшая сестра милосердия в одном из отрядов Добровольческой армии Деникина.

Передо мной копия "Краткой выписки о службе капитана легкой батареи Отдельного Конного Таврического Дивизиона Эриха Александровича Лер". Все с большой буквы: и Кони, и Люди. Одно дело делали. Большое. За Россию. До конца. На листке бумаги, где служил, перечислены награды за службу - два Святых Станислава и две Святых Анны. Дата - сентябрь 1919 года, Одесса. И надпись от руки: "От большевиков бежал в Персию, где вступил в Таврический отряд генерал-майора Бичерихова на должность Командира 4 Конной батареи и находился в отряде до его расформирования".

Россию защищали и в Персии. И тоже до самого конца. Похоронен Командир там же, на чужой земле, в Персии.

Ирина Алексеевна иногда бывает в России. И не только для того, чтобы поклониться родным могилам.

"У меня русский паспорт уже 5 или 6 лет, - улыбнулась она. - На русских выборах я голосовала за Зюганова. Такой вот парадокс. Дочь белогвардейца голосует за коммуниста".

О митрополите Гор Ливанских Илии Ирина Алексеевна Лер, конечно, слышала. В общих чертах. Знает, что спас Россию. Что встречался со Сталиным. Знает людей - выходцев из белогвардейского гнезда покойного митрополита Гор Ливанских. Посоветовала обратиться к Михаилу Васильевичу Филипченко. Мол, поможет, если захочет. Тем более что о русских в Ливане ему известно практически все. Полжизни собирает картотеку эмигрантов первой волны. Для себя. Такое вот безнадежное хобби. Больше это никому не нужно.

Отец Михаила Васильевича - Василий Филипченко, офицер-топограф, в свое время строил Бейрут. Вместе с такими же, как он, беженцами из России. Кто побогаче, осели во Франции, Англии, США, а те, кто с пустыми карманами, приехали сюда, в Ливан. В чужую мусульманскую страну. И начали с нуля. С красавца Бейрута. Бывшего красавца. И по сей день некоторые его районы, в том числе и построенные русскими офицерами, лежат в руинах. 17 лет гражданской войны уничтожили многое, в том числе и прикосновения белогвардейских рук.

Наш режиссер-легенда Юрий Николаевич Озеров одно время даже хотел снимать в Бейруте Сталинградскую битву. Помнится, в 92-м я возил его на корпунктовском "БМВ" по бывшей "ближневосточной Швейцарии", а он только охал, как будто сама жизнь специально для него приготовила декорации. Снимай - не хочу. Не получилось. На постсоветском пространстве уже не нашлось на это бюджетных денег. Да и сама киноэпопея "Освобождение" со всеми авторскими правами чуть позже была продана "с молотка" некому сирийскому бизнесмену от кино с несоветским именем Абу Ганем.

Найти Михаила Васильевича Филипченко не составило большого труда. Все свое свободное время он проводит на конюшне. Второе хобби, а заодно и ощутимый довесок к зарплате инженера-строителя. Восстанавливает теперь, что отец когда-то построил.

- Калинка и Малинка - мои любимые лошади, - рассказал Михаил Васильевич. - Ведь я русский, и ностальгия по России - мое обычное состояние души. Даже цвета у нас на ипподроме красные. Мы их взяли еще четверть века тому назад, когда у власти в Союзе были коммунисты. А значит, все знали - красное - значит русское. Никто никогда здесь не понимал, что такое "советский". Русская водка, русская икра, русская вера. Пусть знают, что святой Георгий до сих пор с нами.

Ливан по Промыслу Божьему - страна Георгия Победоносца. Живо предание. Когда-то давно в здешних местах обитал страшный змей. Его логово было в гроте Джетта, рядом с Нахр Аль-Кяльб - "Собачьей рекой". Каждый день местные жители приносили ему в жертву одного человека. По жребию. Дошла очередь и до царской дочери. Она с плачем ожидала ужасного конца, как вдруг возле девушки появился святой Георгий. Он пронзил чудовище копьем и спас ее. В центре Бейрута электронное панно, где все это очень наглядно отображено. Москве впору позавидовать.

Крепко-накрепко Ливан связан с Россией и недавним прошлым. Зима 41-го. Немцы рвутся к Москве. В те дни победа, если в нее и верили, была очень далеко. Повсюду паника, страх, уныние.

"Мы часто думаем, - говорил мне уже в Москве 88-летний протоиерей Василий Швец накануне своей, возможно, последней поездки на святой Афон, - что все чудеса и знамения были в прошлом, но они совершаются постоянно, только нужно быть в молитве. Не часто такое было в истории народов, и поэтому они должны оставаться в памяти людей для нашего укрепления, утверждения в вере и надежде, что не оставлены Промыслом Божьим".

Речь об иконе Казанской Божьей Матери, которая в очередной раз спасла святую Русь от истребления. В 42-м молитвами митрополита Гор Ливанских Илии Карама.

Когда началась Великая Отечественная война, Патриарх Антиохийский Александр III обратился с посланием к христианам всего мира о молитвенной и материальной помощи России. Перед лицом страшной беды не так много осталось у нее настоящих друзей. Да, были в то страшное время великие молитвенники и на Руси. Но кто мог поручиться, что Сталин в разгар "безбожной пятилетки" способен прислушаться к слову хотя бы одного из них? Наверное, поэтому проводником слова Божьего и был избран истинный друг России - митрополит Илия. Этот нерусский человек лучше многих понимал, что значит наша православная страна для остального мира.

Владыка решил затвориться и просить Божию Матерь открыть, чем можно помочь России. Он спустился в каменное подземелье, куда не доносился ни один звук и не было ничего, кроме иконы Божией Матери. Не вкушал пищу, не пил, не спал, а только, стоя на коленях, молился. Каждое утро Илии приносили сводки с фронтов Великой Отечественной о числе убитых и о том, куда дошел враг.

Я нашел эту церковь. С помощью Филипченко. Она расположена неподалеку от североливанского города Триполи, на горе, высоко над Средиземным морем. Кстати, до недавнего времени этот город был оплотом местных коммунистов. Сегодня подземелье засыпано. Прямое попадание снаряда. В молитвенном зале чудом осталась икона Божией Матери, с прилепленными зачем-то на окладе ливанскими мелкими монетами. Не знаю, та ли. Перед ней ли молился Илия? Никто не смог сказать. Хотя какое это имеет значение. Важно другое.

Через трое суток бдения митрополиту Илии явилась в огненном столпе Сама Божия Матерь и объявила, что избран он, истинный молитвенник и друг России, для того, чтобы передать определение Божие для страны и народа Российского. Если все, что определено, не будет выполнено, Россия погибнет.

"Должны быть открыты во всей стране храмы, монастыри, духовные академии и семинарии. Священники должны быть возвращены с фронтов и из тюрем, должны начать служить. Сейчас готовятся к сдаче Ленинграда, - сдавать нельзя. Пусть вынесут, - сказала Она, - чудотворную икону Казанской Божией Матери и обнесут ее крестным ходом вокруг города, тогда ни один враг не ступит на святую его землю. Это избранный город. Перед Казанской иконой нужно совершить молебен в Москве, затем она должна быть в Сталинграде, сдавать который врагу нельзя. Казанская икона должна идти с войсками до границ России. Когда война окончится, митрополит Илия должен приехать в Россию и рассказать о том, как она была спасена".

Владыка немедленно связался с представителями Русской Церкви, с советским правительством и передал им все, что было определено. И сегодня в церковных архивах хранятся письма и телеграммы, переданные митрополитом Илией в Москву. Но мне их, несмотря на настойчивые просьбы, почему-то так и не показали. Отказом через свою пресс-службу ответил на просьбу дать интервью и сказать несколько добрых слов об Илии и нынешний патриарх Московский и всея Руси Алексий. Бог ему судья. Хотя его предшественник и тезка патриарх Алексий в далеком 47-м не посчитал для себя зазорным принять и обнять ливанского друга. Но это было потом. После великой Победы.

А в 41-м Сталин вызвал к себе высших представителей православного духовенства и обещал исполнить все, что передал Илия, ибо не видел возможности спасти положение. Не было сил, чтобы сдержать врага. Немцы под Москвой. Волоколамское шоссе защищала лишь горстка панфиловцев. Голод и смерть гуляли по русской земле. Непонятно, как держался Ленинград. Помощи практически не было. Боеприпасы и продовольствие, что удавалось подвозить в осажденный город, были каплей в море.

Из Владимирского собора вынесли Казанскую икону Божией Матери и обошли с ней крестным ходом вокруг умирающего Ленинграда. И город выстоял. В который раз подтвердились слова, сказанные святителем Митрофаном (Воронежским) Петру I о том, что город святого апостола Петра избран Самой Божией Матерью, и пока Казанская Ее икона в городе, и есть молящиеся, враг в него не войдет.

После Ленинграда Казанская икона начала свое победное шествие по России. Заступилась Божия Матерь и за столицу. Сразу после того, как с ней облетели вокруг города на самолете. Немцы бежали, гонимые каким-то паническим ужасом. Оставляя за собой трупы и разбитую технику. Никто из гитлеровских генералов так и не понял, что же случилось на самом деле.

Потом был Сталинград. Там перед Казанской иконой шла непрестанная служба - молебны и поминовения погибших воинов. Икона была среди наших войск на правом берегу Волги, и немцы не смогли перейти реку, сколько бы усилий ни прилагали. Был момент, когда защитники города остались на маленьком пятачке у реки, но с ними была Казанская икона, и их не смогли столкнуть.

А за несколько дней до этого гитлеровцам удалось рассечь на три части войска армии генерала Чуйкова. Оставалось малое - добить. Но в самый критический момент бойцы увидели на небе нечто такое, что заставило их замереть, - в ночном осеннем сталинградском небе появилось Знамение, Божий Знак, указывающий на спасение и победу. Мало осталось в живых тех, кто еще помнит это. Но достаточно сказать, что среди руин Сталинграда единственным уцелевшим зданием была церковь в честь Казанской иконы Божией Матери с приделом Преподобного Сергия Радонежского.

Монахиня Сергия (Клименко, 1905-1994): "В 1941 году, когда немцы были уже в Химках, из Москвы хотели вывозить мощи святого благоверного Князя Даниила. В ночь на 23 ноября по старому стилю Князь Даниил Московский сам явился Сталину (при Сталине ночью Кремль был освещен, и все работали) и сказал: "Я хозяин Москвы, не трогайте меня, а то вам будет плохо".

Верховный послушался. Дальше последовало необъяснимое. Против 28 наших бойцов сотни немецких танков. Должны быть раздавлены. Но вдруг гитлеровцы побежали. А потом пленные рассказывали, что увидели на небе Мадонну - так они называли Божию Матерь, - и она указала им на Запад. У всех немцев сразу после этого отказало оружие и никто не смог сделать ни единого выстрела. Во время знамения захватчики падали на колени, хотя мало кто из них понимал, что происходит и кто помогает русским. Когда-то так же необъяснимо и войска Тамерлана повернули домой из России. Четырьмя веками раньше. Хотя, казалось, она тоже была у ног. И это тоже исторический факт.

После Сталинграда пришел конец и "безбожной пятилетке". Но закончилась она не истреблением православия, как того хотели большевики, но его возрождением. 20000 храмов было открыто в то время. Священнослужителей выпускали из тюрем и лагерей. Россия молилась. Молился даже Сталин (об этом есть свидетельства). И именно Божией Матери. Бывший царский генерал Б. М. Шапошников часами беседовал с Верховным, не скрывая своих религиозных убеждений. И все его советы, в том числе совет одеть войска в старую форму царской армии с погонами, были приняты. Солдаты стали открыто молиться перед боем. Многие командиры, да и сам маршал Жуков, напутствовали бойцов: "С Богом!". Один связист рассказывал, что сам часто слышал в наушниках, как пилоты горящих "яшек" слабеющими голосами кричали: "Господи! Прими с миром дух мой!.."

Тогда же были открыты духовные семинарии, академии, Троице-Сергиева лавра, Киево-Печерская лавра и многие другие монастыри. Именно тогда было решено перенести мощи святителя Алексия, митрополита Московского и всея Руси в Богоявленский собор, где всю войну стояла та самая чудотворная икона Казанской Божией Матери и которая была еще с ополчением 1612 года. Пришло время возвращения Веры на Русскую землю, как и предсказывали наши святые.

В 1947 году Сталин исполнил свое обещание и пригласил митрополита Гор Ливанских Илию в Россию. Сейчас уже никто не может объяснить побуждений, которыми руководствовался Верховный. To ли попросту побоялся не исполнить указания Божией Матери, ибо все пророчества сбылись. То ли что-то изменилось в нем самом.

Накануне приезда ливанского гостя Сталин вызвал к себе владыку Алексия, ставшего тогда уже Патриархом, и спросил: "Чем может отблагодарить митрополита Илию Русская Церковь?" В ответ Святейший предложил подарить ему икону Казанской Божией Матери, крест с драгоценностями и панагию, украшенную драгоценными камнями, собранными со всех областей страны. Чтобы вся Россия участвовала в этом подарке.

Мало кого Москва встречала так трогательно и торжественно, как владыку Илию. Как он был растроган! Вспоминают очевидцы. "Я счастлив, - со слезами на глазах сказал митрополит Гор Ливанских на одной из торжественных церемоний, - что мне довелось стать свидетелем возрождения православной веры на Святой Руси и увидеть, что Господь и Божия Матерь не оставили вашу страну, а напротив - почтили ее особым Благоволением. С великой благодарностью принимаю эти дары от всей земли Русской как память о любимой мною стране и ее народе. Желаю вам, дорогие мои, и надеюсь, что, по словам великого святого земли Российской - преподобного Серафима Саровского, - вы посреди лета запоете "Христос Воскресе!" Вот радость-то будет по всей Земле великая".

Документальные кадры пребывания митрополита Илии на земле Русской сохранились в церковном архиве. Я использовал их в своем фильме об этом удивительном человеке. Но мало кто знает о его встрече со Сталиным. Некоторые подробности об этом я услышал из уст одного из внучатых племянников покойного митрополита Гор Ливанских - Мишеля Карама.

Мишель до сих пор неплохо говорит по-русски, хотя и нет практики. В свое время закончил Московский университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы. С его слов, Илия опоздал на встречу со Сталиным. На целый час.

"Он, например, должен был встретить дядю в 5 часов, - слегка путаясь в русских словах, рассказал Мишель, - но Илия пришел в 6 часов. Ему сказали: "Почему опоздали? Сталин очень переживает". Дядя ответил: "Я сначала хотел поставить розу на могилу его матери, почтить память женщины, которая родила такого мужчину". Узнав об этом, Сталин улыбался и не ругал. Поцеловал дядю, и они хорошо поговорили".

О чем конкретно, теперь не у кого узнать. Митрополита Гор Ливанских уже нет в живых. Протоиерей Василий Швец считает, что он отошел он к Господу не так давно, в 1979 году. В возрасте 97 лет. Но, будучи в Ливане, я услышал об иной трактовке кончины владыки. Но об этом чуть позже.

В Москве от имени правительства митрополит Илия был награжден Сталинской премией. За помощь стране во время Великой Отечественной войны. От премии владыка отказался. Пояснил, что монаху деньги не нужны. "Пусть они лучше пойдут на нужды вашей страны. Мы сами решили передать вам 200000 долларов на помощь детям-сиротам, у которых погибли родители".

Из Москвы митрополит Илия поехал в Ленинград. И было это в первых числах ноября 1947 года.

"Перед самым приездом митрополита Илии в Ленинград, - вспоминает протоиерей Василий Швец рассказ одного из очевидцев, - этому человеку явился во сне какой-то священник и сказал: "Через три дня ты узнаешь, как была спасена Россия. Не забудь об этом и поведай другим".

И вот по делам службы через три дня я оказался рано утром на Московском вокзале, - поведал он старцу Василию. - Вдруг вижу: идет начальник МВД города, с ним множество милиции, солдат, почетный караул, никого не пускают. Все говорят: "Наверное, Сталин приехал..." Подхожу к оцеплению, идет Косыгин, с ним митрополит Ленинградский Григорий, а между ними митрополит в восточном клобуке. И только потом я узнал, что это был владыка Илия".

Утром 9 ноября митрополит Гор Ливанских служил Литургию в кафедральном Никольском соборе. Тогда же он преподнес храму частичку мощей Святителя Николая перед солеей слева у главного престола. На следующий день Илия служил во Владимирском соборе.

В городе, по словам очевидцев, творилось что-то невероятное. Все близлежащие к собору улицы были заполнены народом. Около двухсот тысяч человек стояло у храма. Остановился весь транспорт. Сам храм охраняли солдаты, потому что внутри были 42 члена правительства.

Началась служба. Сначала отслужили малую вечерню. Потом состоялось возложение драгоценного венца - дара Владыки Илии на Казанскую икону Божией Матери. По возложении венца он произнес проповедь. Он рассказал все: как явилась ему Божия Матерь, что Она поведала ему. "Я молился за ваш прекрасный город, и так благодарен Господу, что Он удостоил меня побывать здесь, молиться вместе с вами! Я увидел, что Матерь Божия не оставила чад Своих. Мне преподнесли крест с камнями со всей земли Русской, панагию и икону Казанской Божией Матери. Крест этот я положу на престол нашего кафедрального собора в Ливане и обещаю вам, дорогие, что крест из России всегда будет лежать на престоле, пока я буду жить на земле. Я завещаю, чтобы и после моей кончины крест остался на престоле. Икона Казанской Божией Матери будет находиться в алтаре и всегда будет напоминать мне во время богослужения о России. Простите, дорогие мои, что я не могу благословить и обнять каждого из вас! Посылаю Благословение Господне на всех вас и всегда, пока я жив, буду молиться о вас!"

Митрополит Гор Ливанских Илия говорил через переводчика, но почти все в храме плакали. Хотя не понимали арабскую речь и уже потом слушали перевод. Незабываемые минуты! Жаль, ушли из жизни многие из тех, кто это помнил.

"Пели все люди нараспев: "Заступница усердная рода христианского", - вспоминает протоиерей Василий Швец. - И даже слезы пошли у него из глаз. Невозможно передать, какое чувство было во время этого пения! Казалось, что пел весь храм и он вместе с людьми поднялся в воздух. Десятки тысяч людей на улице плакали и молились истинной Заступнице и Спасительнице России! Это был великий духовный подъем, такая могучая общая молитва! Все чувствовали себя братьями и самыми дорогими друг другу людьми!

Еще два раза приезжал митрополит Гор Ливанских в Россию. Последний раз в 1963 году. Именно тогда у старца Василия и состоялась личная встреча с Илией.

"В алтаре Псковского Троицкого собора я подошел к нему под благословение и сказал: "Дорогой Владыка! Вас помнят в Ленинграде и молятся о Вас. И всегда будут помнить! Мне довелось быть во Владимирском соборе в 1947 году в Ваш приезд. Спаси Вас Господи!" Он прямо переменился в лице и начал говорить по-русски, но не очень хорошо, медленно, но твердо выговаривая слова. О, это настоящий старец! Какие у него были глаза! Когда он услышал мои слова, у него потекли слезы, и он сказал: "Как же у вас любят Бога! Нигде так не любят Бога и Божию Матерь, как у вас! Какое счастье быть в России! Это невозможно говорить! Я был в Иерусалиме на празднике Пасхи Христовой, я был во многих странах, я был в Португалии, когда праздновали день памяти явления Божией Матери, где собрались 70000 человек, но такого я не видел никогда! Такой любви и веры я не видел нигде! Как тогда пели на улице: "Заступница усердная!.." Тысячи людей - единым сердцем! Я плакал, я не мог сказать..." А слезы прямо текут по его щекам; все в недоумении: почему почетный гость плачет? А он продолжает: "Я всегда молюсь за ваш город, он в сердце. Я очень люблю вашу страну и ваш народ!" И поцеловал меня.

Я шел по разрушенному войной Бейруту и невольно спрашивал себя: "А молился ли кто-нибудь в России за эту страну? За ее спасение? Как Илия за нас, в самую трудную годину. Вряд ли. Чужая война. Чужие страдания. Россия, как всегда, наблюдала. Все долгие 17 лет. Именно столько полыхал военный пожар на родной земле Илии. И невдомек, что именно этот человек из маленькой и далекой Страны зеленого кедра когда-то так помог большой России". Не пощадила война и ливанские кедры. Этот главный символ Ливана изображен на национальном флаге. А осталось этих чудесных деревьев на сегодняшний день всего несколько сотен. И те высоко в горах, в самых труднодоступных районах.

Митрополит Гор Ливанских не дожил до гражданской войны в Ливане. Может, тогда бы и спас свой дом, как раньше Россию. Если б дожил. Зато война не пощадила память о нем.

Мне показали бывшую митрополию Илии. Точнее, то, что от нее осталось. Прекрасный вид на море и на Бейрут. Через пробитую снарядом брешь в его кабинете. Зеленые побеги какого-то незнакомого ползучего цветка в проеме разбитого окна. Обгоревший стул, покрытый битым кирпичом пол, почерневшие от копоти стены. Следы от пуль. И все.

В развалинах ютится семья беженцев из Ирака. В закутке что-то вроде кухни с закопченной керосинкой. Грязные одноразовые тарелки, которые используются до дыр. Рваное белье на веревке во дворе. О том, что здесь когда-то жил православный, можно догадаться лишь по мозаичной иконе Божией Матери на полуразрушенной террасе.

Я так и не понял, что это за икона. Позвонил батюшке Александру - сегодня он представляет в Ливане русскую православную церковь - и услышал до боли знакомое, российское: "Извините, у меня много дел. Хорошее вы дело затеяли. Бог в помощь".

Что ж, даже такое напутствие лучше, чем ничего. Ясно и понятно. Не то что в Москве, от церковных наставников батюшки. Для многих из них история, связанная с Илией, и по сей день неизвестная страница. И прочитать ее никто не торопится.

Помню, был в Ливане во время войны другой наш православный батюшка. Николай. Кажется, из Орла. Самое пекло ему досталось. Однажды в 87-м просидел со своей русской паствой три дня по горло в воде в полузатопленном подвале какого-то дома в Восточном Бейруте. Под непрекращающимся обстрелом. Сберег людей. Помог словом Божьим. Не дал погибнуть от отчаянья.

Я познакомился с ним в минуты затишья у русской эмигрантки Мамы Розы. Фамилии не знаю. Все ее так зовут - Мама Роза. Знакомые и не очень. Посидели с отцом Николаем за рюмкой русской водки. Благо перебоев с нею не было даже в гражданскую войну. Поговорили за жизнь. Планов у него было громадье. Мечтал, чтоб церковь своя в Бейруте, чтоб кладбище русское. А то, сетует, умер один старичок, бывший начальник контрразведки Добровольческой армии Деникина, а похоронить по-человечески, по-православному негде. Не на мусульманском же кладбище.

Потом, спустя несколько лет, когда война в Ливане наконец закончилась, узнаю - отца Николая отозвали за какие-то мирские грехи. Заменили сначала на отца Григория, а потом и на батюшку Александра. Первый под любыми предлогами тянул у эмигрантской паствы деньги на собственное житие. Мол, Москва забывает высылать. О втором ничего не скажу. Не знаю. Может, и хороший человек. Но русской церкви в Ливане как не было, так и нет.

Узнал новости и о Маме Розе. Правда, повидаться так и не удалось. Большую часть времени, отведенного на командировку, как обычно, рылся в "грязном белье" палестинских лагерей беженцев. Чудная все-таки женщина эта Мама Роза. На какой слог ни поставь ударение (это на усмотрение каждого), чуднее не бывает. Не так давно приехала в Бейрут какая-то провинциальная баскетбольная команда из России. Непонятно, с кем играть. Бывшие финикийцы - народ в общей массе мелкий. Понятно, не славяне. Но шустрый. Смеются над собой: там, мол, где ливанец прошел, еврею делать нечего. И точно. "Кинули" наших ребят. Ни обещанного жилья, ни денег. Даже на еду. В общем, Мама Роза по привычке всех спасла. Приютила. Не знаю, как уж там наши "громилы" почивали. Домишко-то небольшой. И кровати самые обычные. Не то что для Шакила О"Нила в "Шератонах" и "Меридианах" 2.40 на заказ. Ho c голоду никто не умер. Разве Мама Роза позволит!

Никудышний все-таки из меня Шерлок Холмс. Попытки прояснить судьбу сталинских подарков ни к чему не привели. Даже преемник Илии Карама, нынешний митрополит Гор Ливанских Джордж Худар не смог пролить свет на эту историю. Он был посвящен в этот сан через два года после его смерти.

"Я никогда не видел этих драгоценных подарков, - сразу поставил точки над "i" Владыка Худар. - Вероятно, Илия хранил их в собственном доме. Потом война. Очень может быть, что все погибло в огне или израильские мародеры украли".

На израильтян в Ливане традиционно списываются все мыслимые и немыслимые грехи. И "новые русские" туда же. Анекдоты даже ходят. Очень похожие на быль. Один мне рассказал бывший сотрудник российского посольства в Бейруте. Так вот, война. Снаряды летают над головой. Кстати, по нашим в то время никто прицельно не стрелял. Еще не было событий в Чечне. Но даже тогда списывалось на войну немало. Мол, тормознули бандиты, отобрали машину. Ищи-свищи. Война ведь. Тогдашний посол России - не буду называть его фамилии - отправил в Москву в МИД депешу: взрывной волной выдуло все столовое серебро, предназначенное для дипломатических приемов. И ему грамотно ответили: как выдуло, так пусть и вдует. Иначе домой. Вдуло. Тут же.

Митрополит Худар несколько странно повел себя в ходе разговора. Такое впечатление, что я знаю о его предшественнике больше, чем он сам. Больше спрашивал, чем отвечал на мои вопросы. Откровением для него стала даже поездка Илии в Россию. Чувствовалось, что воспоминания о предшественнике явно не доставляют митрополиту удовольствия. Невольно вспомнилась одна восточная мудрость: "Когда умирает собака халифа, приходят все подданные. Когда умирает халиф, не приходит ни одна собака".

Илия обещал хранить сталинские подарки в кафедральном соборе, в котором обычно служил. Это церковь Мар-Ильяс в Хадате. Ей 400 с лишним лет. Однако и там меня ожидало разочарование. Церковный староста готов был рассказать о чем угодно, только не об этом. Не знаю, не ведаю. И те же объяснения - если что и было, сгинуло во время войны. Да и было ли?

Высоко в горах находится митрополия, в которой служит бывший помощник Владыки Илии. Ныне сам митрополит. И даже тезка. Илия Наджем - наместник Антиохийской патриархии в Ливане. Здание еще в середине XVIII века построили русские монахи. В алтаре хранится Евангелие 1848 года. Подарок митрополита Московского Филарета. Илия Наджем - единственный, кто признался, что видел у своего бывшего покровителя один из сталинских подарков.

"Я видел только икону. В митрополии Илии Карама. Говорили, что она принадлежит кисти Рублева. И раньше была собственностью матери Сталина. Но вы же знаете, что творилось здесь во время войны. Поезжайте, посмотрите".

Уже посмотрели. Поэтому решил воспользоваться возможностью и расспросить об Илии поподробнее.

"Илия Карам даже ладан предпочитал русский. Если узнавал, что в Ливан приезжал русский монах, он обязательно привозил его к себе, в Бхамдун, - рассказывал митрополит Худар. - Около него постоянно жили русские. Мы даже шутили, что к своей обители Владыка Илия арабов не подпускает. Помню, был однажды с ним на ужине в одной русской семье. Пожилые люди. Трудно им было. Илия выбрал момент, когда они отвернулись, и засунул под скатерть деньги. Боялся обидеть".

Бхамдун - небольшое горное селение неподалеку от Бейрута. Раньше здесь довольно часто можно было услышать русскую речь. Местные до сих пор помнят фамилии - Анановы, Потаповы, Свиридовы. Дети белогвардейцев. Из первой волны эмиграции. "Белая голытьба" - так их поначалу называли.

Сегодня русские в Бхамдуне не живут. Но нам удалось найти одного из бывших птенцов "белогвардейского гнезда" Илии Карама. Александр Ананов нашел приют в Восточном Бейруте. Одинок. Работает лодочником при отеле "Холлидей Бич". Там и живет.

"Не могу забыть один случай. Была Пасха. У митрополита Илии Карама, как обычно, был большой прием. Пришли министры, другие важные люди. Я сам присутствовал на этом ужине, так как жил в то время в доме Владыки. Вдруг услышал какой-то шум в прихожей. Кто-то что-то кричал, хотел пройти, а его не пускали. Митрополит Илия спрашивает: "Что случилось? Кто там пришел?" Ему ответили: "Мы не знаем. Какой-то нищий хочет с вами повидаться". "А почему не пропускаете?" Илия Карам встал, подошел к двери и вдруг узнал, что этот бедный человек русский. Митрополит сразу обнял его и пригласил на ужин, за стол, где все эти богатые люди. Сажает этого человека по правую руку от себя, угощает, спрашивает, откуда он, что он, где он. Это меня так потрясло, что до сих пор не могу забыть этот случай".

Владыка Илия умер в 1968 году. Многие убеждены, что своей смертью, от старости. И не в 97 лет, как полагает старец Василий Швец, а когда ливанскому митрополиту еще не было 80. Версий много. В том числе касающихся причины смерти.

Еще один внучатый племянник Илии убежден, что дядю отравили. Насыф Карам живет в престижном районе Бейрута. В одном доме с бывшим президентом этой страны Ильясом Храуи. Занимает целый этаж. Богат, известен, входит в ливанскую финансовую элиту. Жена католичка.

Господин Насыф уверен, что именно он является хранителем памяти о покойном митрополите Гор Ливанских. Не случайно в зале приемов на камине в богатой рамке портрет дяди.

Господин Насыф откровенно поделился своими подозрениями и описал ситуацию, которая предшествовала смерти Илии. По его мнению, митрополита сгубила его же популярность. За месяц до смерти освободился престол Антиохийского патриарха. У православного Ливана была одна кандидатура на этот священный сан - Илия. И никто другой. Кроме того, не всем нравились шаги митрополита по сближению православной церкви с Ватиканом. Господин Насыф считает, что за это его и убрали.

"Незадолго до смерти дядюшка простудился, - рассказал господин Насыф. - Обычная простуда. Ничего серьезного. Но его чуть ли не силком заставили лечь в больницу, хотя он и упирался всеми силами. У него всегда было отменное здоровье. Через три дня он скоропостижно скончался. С диагнозом - острая сердечная недостаточность. Не знаю, что с ним сделали. Потом медперсонал рассказал мне кое-что, но не считаю нужным выносить это на людской суд. Тем более что потерянного не вернешь".

У Насыфа Карама сохранилась икона, с которой Илия ни на минуту не расставался с 14-летнего возраста. И до последнего вздоха. Обычная, хотя и старого письма икона Божией Матери с выцветшими от времени красками. Я держал ее в руках и думал: а что если это она побывала с митрополитом Гор Ливанских в России? Может, это перед ней он молился на коленях в далеком 42-м за Россию. На обратной стороне надпись по-арабски: "Храни раба твоего и слугу".

Потом я поехал на могилу Илии в Бхамдун. Мне сказали, что она была рядом с отчим домом. Была, потому что во время войны друзы - последователи одной из исламских сект - вырезали в этом селении всех христиан, а могилу митрополита попросту взорвали. Теперь рядом с этим местом строящаяся церковь. Не понятно, для кого. Православные здесь больше не живут. Боятся возвращаться.

Подошел к дому, где когда-то жил Илия. Мертвый дом. Через осыпавшийся оконный проем в одной из комнат его бывшей квартиры - американские БТРы. Как в кино. Теперь они на вооружении ливанской армии. Жаль, Юрий Озеров так и не смог воплотить свою мечту. Изуродованный войной Сталинград вполне можно снимать и в Бхамдуне.

И все-таки нельзя утверждать, что друзы - отъявленные враги христиан. Это не так. Их покойный лидер Кямаль Джумблат всегда считался большим другом России и даже был лауреатом Ленинской премии мира. Но у него есть и могила, и цветы на ней. И даже внушительный музей его светлой памяти. Такого не было и у Владимира Ильича.

Сын Кямаля Джумблата - Валид во время гражданской войны был кем-то вроде удельного князька. Имел даже свою собственную армию с тяжелой техникой советского производства. Потом оружие сдал и теперь занимает в ливанском правительстве пост министра без портфеля. У Валида очень любил бывать мой предшественник, бывший обозреватель "Останкино" Фарид Сейфуль-Мулюков. Особенно после того, как ему был подарен от друзских щедрот черный "мерседес-320". За взвешенные телерепортажи из Ливана.

Валид Джумблат и сегодня живет в родовом замке в Мухтаре, в горной части страны. Именно этот человек командовал отрядами друзских боевиков. Известно, как. Я не раз имел возможность наблюдать, что они проделывали с Бейрутом. Ставили гаубицы на соседние горы, а там на кого Бог пошлет. Однажды с балкона я видел, как снаряд разорвался рядом со школьным "рафиком" на улице Мазраа. Взрыв был такой мощности, что загоревшуюся машину аж подбросило на соседний грузовик. Видимо, двери заклинило, и детишки сами не могли выбраться. Но стоило подбежать людям, как последовали новые разрывы. Дети сгорели заживо. А заодно полегло немало тех, кто пришел им на помощь.

Не могу сказать, чтобы я особо радовался предстоящей встрече с Валидом Джумблатом. Хотя знаю его давно. Еще со времен войны. Один раз даже оставался на ночь у него в замке. Пил с ним и с его, не знаю, какой уж там по счету, женой коньяк из маленьких серебряных наперстков и разговаривал. Но тогда мне было ничего не известно об Илии.

Был четверг. День недели, в который сегодняшний Валид Джумблат принимает местное население. Чуть было не написал - подданных. Обычные разборки, просьбы. Он и судья, и прокурор в одном лице. Традиция. Любопытно, что он проделывает это в зале, в котором висит огромный портрет Жукова. Маршал смотрит на посетителей прямо со стены. Гордо восседая на коне, на Параде Победы. Эту картину, как мне рассказали, специально по заказу хозяина Мухтары написал какой-то художник из военного музея в Москве. За хорошие деньги.

Узнал ли меня Валид Джумблат? Не знаю. Во всяком случае, не подал вида. И уж совсем сделал неприступный вид, когда я задал всего один вопрос: зачем друзы взорвали могилу митрополита Илии?

"Мне об этом ничего не известно, - пожал плечами господин Джумблат. - Сожалею, если это произошло в действительности. Ведь в Бхамдуне шли самые ожесточенные бои. Там на самом деле были друзские боевые позиции. Но я даже не слышал, что там похоронен митрополит... Как его? Ах, да, митрополит Илия Карам".

В бытность мою военным корреспондентом в Ливане, да и не только в нем одном (в бывшей Югославии было то же самое), над нами, советскими журналистами, всегда висела одна и та же установка из "центра" - ни в коем случае не освещать войну как противостояние на почве религии, как конфликт между христианством и мусульманством. Но, увы, все было именно так. От людей, которые понимали это и пытались что-то сделать, предотвратить бойню, попросту избавлялись. И это еще одна, моя личная, версия скоропостижной смерти митрополита Илии.

Сегодня это имя почти неизвестно православному Ливану. За исключением русских. Но даже наши бывшие соотечественники не знают, как Илия пришел к православию. А ведь митрополитом он стал в 32 года. Беспрецедентный для Ливана случай.

И все же есть в Стране зеленого кедра люди, помнящие Илию.

У самой воды на берегу теплого Средиземного моря стоит монастырь Дейр Сейда Натур - Девы Хранительницы. С ним связана одна древняя легенда. Когда-то давным-давно жестокий пират нападал на прибрежные села и города, грабил и убивал их жителей. Однажды к нему на коленях подполз раненый старец и, умирая, произнес: "Воистину, творишь ты, несчастный, не ведая что. Ты думаешь, что никто на Земле не покарает тебя за твое зло? Ведь существует еще суд Божий. Его тебе не избежать. Помни об этом всегда".

Жестокий пират не захотел слушать дерзкие речи старика, поднял меч и пронзил ему сердце.

Но с тех пор его спокойной жизни пришел конец. Не стало покоя в душе. Ничто не радовало. Он потерял вкус к былой жизни. Вскоре бросил пират свой корабль и команду, ушел с пустыми руками, ни с кем не простившись.

Брел он как-то в задумчивости вдоль берега моря, поднял глаза и увидел, что стоит на пороге небольшого монастыря. Постучался. Дверь открыл настоятель. Узнав, кто перед ним, побледнел и попросил подождать.

В своей маленькой келье монах-настоятель горячо молился и просил Господа вразумить его, что же делать. Потом, успокоенный, вернулся к бывшему пирату и сказал: "Отныне - это твой дом. Если, конечно, в твоем сердце искреннее желание искупить свои грехи. Но у меня есть одно условие. Мы скуем тебе руки и ноги железной цепью. На тот случай, если зверь, который жил в тебе раньше, вернется и станет сильнее тебя - человека. А ключи от замков я выброшу в море". "Я согласен, отец", - только и произнес пират.

С этой минуты он стал жить в небольшой пещере рядом с монастырской церковью. Все дни проводил в молитвах и раскаянии. Люди видели это. Рыбаки часто приносили ему пойманную рыбу. Однажды в брюхе большой рыбы он нашел связку ключей. И это были ключи от цепей.

Эти ключи нарисовал на монастырской стене молодой русский монах Амбросий, который расписывал здешнюю церковь. А мне показала этот рисунок матушка Катерина. Удивительно светлая и добрая женщина. Православная арабка, она вот уже долгие годы практически в одиночку присматривает за монастырем.

Матушка Катерина лично знала Илию.

"Это был необычайный человек, - вспоминала она. - От него веяло добром. Илия самый достойный из тех, кого я когда-нибудь знала в своей долгой жизни. Он заслуживает, чтобы о нем помнили. Ведь это Илия помог создать в стенах монастыря приют для сирот и сам трогательно опекал их. Правда, потом, - посетовала монахиня, - его пришлось закрыть. Не на что стало содержать детей".

Детского приюта в Дейр Сейда Натур сегодня нет. Но ребятишки из соседних сел частые гости монастыря. В одном из помещений аккуратно сложены игрушки. Есть даже небольшая деревянная горка.

У матушки Катерины свои связи с Россией. Несколько лет тому назад из Углича сюда привезли колокол. Небольшой. Весом в 100 килограммов. Последний километр Александр Ананов с Михаилом Васильевичем Филипченко несли его на руках. Иначе звон не будет малиновым. Еле дотащили. Благо местные рыбаки подсобили.

Матушка Катерина сама вызвалась позвонить в колокол, на дорожку. Чтоб оценил, сколь он хорош. Несмотря на годы, бодро поднялась по крутой лестнице на колокольню, начала бить, а сама все смотрела мне вслед. Бум! Бум! Будто пыталась разбудить Россию. Чтоб очнулась наконец от затянувшейся "медвежьей спячки". Вспомнила о своем Спасителе.

В тот момент больше всего в жизни мне хотелось успокоить матушку Катерину, сказать напоследок, что Россия помнит митрополита Илию. Не сказал.

Малиновый перезвон далеко разносился над Средиземным морем. Но он не слышен в далекой России. А у меня до сих пор в глазах маленькая, сухонькая старушка в черном одеянии. С надеждой и верой во взгляде.

В России, в отличие от мусульманского Ливана, гораздо чаще можно услышать колокольный звон, чем голоса муэдзинов. Но это ничего не меняет. Для большинства россиян митрополит Гор Ливанских Илия Карам и по сей день остается безымянным человеком из чужого мира.

Перед тем как написать эти строки, я вновь попытался встретиться с протоиереем Василием Швецом. Попросить его благословения. На этот раз на документальную повесть об Илии. А заодно спросить мудрого человека: "Что стало бы с Россией, если бы Сталин не внял словам, переданным Богородицей через митрополита Гор Ливанских Илию Карама?" Вопрос не праздный.

Полковник О., отставной военный доктор, фронтовик, на Общем собрании членов братства святителя Иоасафа, епископа Богородского, 4 сентября 1915 года в Петрограде рассказал о двух явлениях ему Чудотворца.

"Года за два до войны, следовательно, в 1912 году явился ко мне в сновидении Святитель Иоасаф и, взяв меня за руку, вывел на высокую гору, откуда нашему взору открывалась вся Россия, залитая кровью. Я содрогнулся от ужаса... Не было ни одного города, ни одного села, ни одного клочка земли, не покрытого кровью... Я слышал отдаленные вопли и стоны людей, зловещий гул орудий и свист летающих пуль, зигзагами пересекавших воздух; я видел, как переполненные кровью реки выходили из берегов и грозными потоками заливали землю... Картина была так ужасна, что я бросился к ногам Святителя, чтобы молить его о пощаде. Но от трепетания сердечного я только судорожно хватался за одежды Святителя и, смотря на угодника глазами, полными ужаса, не мог выговорить ни единого слова. Между тем Святитель стоял неподвижно и точно всматривался в кровавые дали, а затем изрек мне: "Покайтесь... Этого еще нет, но скоро будет... "

Уже после начала войны полковнику О. было второе явление Святителя Иоасафа: "Лик Его был скорбен. "Поздно, - сказал Святитель, - теперь только одна Матерь Божия может спасти Россию. Владимирский образ Царицы Небесной, которым благословила меня на иночество мать моя и который ныне пребывает над моей ракою в Богороде, а также Песчанский образ Божией Матери, что в селе Песках подле г. Изюма, обретенный мною в бытность мою епископом Белгородским, нужно немедленно доставить на фронт, и пока они там будут находиться, до тех пор милость Господня не оставит Россию. Матери Божией угодно пройти по линиям фронта и покрыть его Своим омофором от нападений вражеских... В иконах сих источник благодати, и тогда смилуется Господь по молитвам Матери Своей!" Сказав это, Святитель стал невидимым, и я очнулся".

Сейчас старец Василий живет где-то в Строгино на окраине Москвы. У добрых людей - Веры и Николая. В разговоре по телефону они пообещали, что передадут мою просьбу. Хотя заранее предупредили, что Василий Швец плох, перебои с сердцем. Годы берут свое. Но все равно каждый день старец соборует православных и почти не спит - молится перед святыми образами. Как когда-то его духовный наставник митрополит Гор Ливанских Илия. Не знаю, о чем молится старец Василий, и не хочу знать. Познание может быть неожиданным и страшным.

Знаю другое. Через несколько дней обязательно поеду в Приднестровье, в Тирасполь. На землю Суворова, от которой в 92-м отказалась сегодняшняя Россия. Может, удастся там, на левом берегу Днестра, возродить память о митрополите Гор Ливанских Илии Караме. Самое место. Имя Илия переводится как "Крепость Господня". А Суворов как раз и строил Тирасполь как крепость, защитницу от набегов турецких янычар. Вот и стоять бы им рядом, Александру Суворову и Илии Караму, на самой красивой площади приднестровской столицы. Как Минину и Пожарскому на Красной площади. Не беда, что приднестровцы живут бедно. С миру по нитке. По "родимому суворику" с каждого двора. Кто знает, может, не рубли, а "суворики" сегодня и есть самая что ни на есть русская денежная единица.

От протоиерея Василия Швеца до сих пор так и не позвонили. Не до меня старцу. Других земных дел хватает. Успеть бы. А что не благословил - не беда. Я понял: дважды на святое дело не благословляют.