Наши на острове

ПРИБЫТИЕ

В 2010 году 20 августа выдалось необычайно жарким. Дышалось тяжело, пот валил градом. «Быстрей бы приехать», – думал я, ёрзая на месте и молча глядя в окошко автобуса.

Во втором часу ночи я наконец прибыл в Англию, в город N, который встретил меня спокойными и хорошо освещёнными улицами. Город ещё не спал: то там, то сям сновали ночные прохожие.

Я настолько устал от более чем суточной езды через всю Европу и от духоты, что в первые минуты никакого впечатления о городе у меня не сложилось. Не было сил здраво мыслить и что-то анализировать.

На месте сбора, куда нас привезли, меня встречал мой старый знакомый литовец, тёзка Артур. Он был слегка раздражён, говорил мало и неохотно. Было заметно, что он тоже немного устал и не выспался.

– Почти два часа ждал, блин, – ворчал он, везя меня к себе домой.

Дом он арендовал у молодого пакистанца и при этом, хитрец, умудрился пересдать четыре комнаты другим эмигрантам, которые, не жалуясь, жили скопом, экономя таким образом на аренде дорогого отдельного жилья.

Я выслушал от Артура по дороге порцию негатива в адрес перевозчиков, а минут через десять мы уже добрались до нужного адреса.

Едва перешагнул порог – наповал сразил стойкий запах холостяцкого быта. Выяснилось, что в доме вместе с Артуром живут пятеро парней: четверо литовцев и один приблудившийся латыш. Как я позже узнал, трое ребят (включая Артура) жили в маленьких комнатах, один потрёпанный жизнью литовец – в гостиной, ну а латышу досталась довольно просторная и светлая, вся стеклянная, как витрина магазина, веранда.

– Слушай, ты умойся и приляг в комнате Петраса, он всё равно на работе до утра, – торопливо сказал Артур, прижимая указательный палец к губам и давая тем самым понять, что люди спят.

Я понял, что покой и досуг друг друга здесь уважают и берегут.

Сам дом имел довольно спартанский вид. Без разных там евроремонтов и всяческой помпы. Местами было неряшливо и даже грязновато.

Комната Петраса, куда меня определили отдохнуть, вообще была эталоном простоты и скромности. Обстановка его холостяцкого гнезда состояла из кровати, столика на трёх ножках, на котором пылился видавший виды ноутбук, и небольшого однодверного фанерного шкафа в углу. Рядом на стене висел плакат с каким-то чудовищем, а на подоконнике красовалось чучело чёрного, страшного кота. Вот и всё, что нажил Петрас за пять лет пребывания в Англии. Запах в комнате был соответствующий: пота, дешёвого табака и лёгкого утреннего перегара.

Приняв душ и побродив немного по дому, я зашёл на кухню и застал там Артура, который, пыхтя, что-то стряпал возле плиты.

– О, помылся, – увидев меня, сказал Артур. – Садись, чайку попьём с бутербродами.

И кивком головы указал, куда мне сесть. Я не спеша начал отодвигать стул, который предательски загремел по плитке пола. Артур тут же снова поднёс указательный палец к губам и прошипел:

– Ты чего грохочешь. Мы ведь не одни тут.

Из глубины гостиной донёсся шум ворочающегося человеческого тела. Я вопросительно посмотрел на Артура. В ответ на мой немой вопрос он лишь тихо и с опаской прошептал:

– Боря. Наш земляк вильнёвский. – И спустя секунду добавил: – Ему в шесть утра на работу.

Я только покачал головой, но больше не произнёс ни слова. Хотя у меня имелась уйма вопросов, но неудобно как-то: Боря ведь спит.

Так, молча, мы и просидели с полчаса, думая каждый о своём.

После бутербродов с чаем я ещё раз поблагодарил Артура за помощь и поспешил откланяться, ибо меня так разморило, что я едва добрёл до комнатушки Петраса и, прислонив голову к подушке, сразу уснул крепким и глубоким сном.

В девять утра на моём телефоне тревожно и непривычно громко зазвонил будильник. Проснулся я сразу, с какой-то тяжестью на душе, доселе мне неведомой. Вроде ничего страшного не произошло, всё шло гладко и по плану, но почему-то именно сейчас меня накрыла неуверенность в завтрашнем дне и жутко захотелось домой, в Литву.

Вчера я рассказал Артуру, что у меня имеется около восьмисот фунтов, и он заверил, что для начала этого вполне достаточно, что можно не спеша искать работу и налаживать быт в Англии. Но тревога всё равно не покидала меня и разъедала изнутри.

Я сел на кровати, спустив босые ноги на пол. Потянулся до хруста в костях, смачно и громко зевнул. В комнате для августа было довольно прохладно, и меня пробрал лёгкий озноб.

«Ладно, не парься, всё будет хорошо», – мысленно успокоил я себя и решил отвлечься на что-нибудь другое. Хотел было зайти в душевую, но она оказалась занята. «Ладно, чёрт с ним. Умоюсь попозже», – подумал я и пошёл одеваться.

Одевшись и придя в гостиную, я застал всех жильцов дома на месте, отсутствовал только Боря: он, как позже выяснилось, всё-таки ушёл на работу.

В этот самый момент, когда я молча стоял посреди гостиной, из душевой вышла девушка с довольно потасканным, продолговатым, как у лошади, лицом, окинула нас всех недвусмысленным взглядом, одарила кокетливой улыбкой и громким прокуренным голосом сказала на чистом русском:

– Чау-у-у, парниши. – И ушла в неизвестном направлении, так мне и не представившись.

ПЕРВЫЙ АДРЕС

Само жильё в городе N, да, по сути, и во всём Королевстве, делится на четыре основных типа. Многоквартирное, где живут в основном асоциалы-англичане или начинающие эмигранты. Для жильцов в таких домах имеется общий сад, общая парковка, часто общая лестничная площадка и т. д. Жильё довольно хорошего качества, с отдельным санузлом и кухней. Располагается в основном в центре.

Следующие – это дома-слепки, как я их называю. Для двух семей с отдельным входом для каждой, отдельной парковкой и маленьким, но также отдельным садом, который располагается с тыльной части дома. Но проблема в том, что внутри дома две семьи разделяет только стена. И если вам попадаются соседи в виде любящих потусить литовцев или румын, это караул полнейший. Они редко соблюдают режим и тишину и частенько устраивают пьянки и посиделки до утра. В таких домах живут уже закрепившиеся эмигранты, да и сами англичане, но редко. И находятся такие дома за центром, в городских районах.

Ещё один тип – это отдельные дома. С большой прилегающей территорией с передней стороны дома, большим отдельным садом, отдельной парковкой на несколько машин. Здесь живут в основном англичане или зажиточные эмигранты второго, третьего поколения. Располагаются такие дома, как правило, на окраине или за чертой города.

Ну и, наконец, загородные дома, виллы, где живут исключительно англичане, ну или очень состоятельные эмигранты (вроде Березовского). Эти виллы находятся на отдельной огромной территории со всеми наворотами, в основном в пригороде или далеко за пределами города.

Так вот, исходя из моего положения и статуса, мне светила или комната в многоквартирном доме, или же комната в доме-слепке. Может, даже, если повезёт, с отдельным входом (что очень ценилось) и без гулён-соседей. Но я был готов на любой вариант, лишь бы подальше от Бори.

Поэтому уже на следующий день мы с Артуром отправились подыскивать мне жильё. Найти квартиру можно несколькими проверенными способами. С помощью Facebook, где часто размещаются объявления такого рода. Через агентство по недвижимости (но это, как правило, очень дорого и с бюрократическими проволочками). Через знакомых эмигрантов, которые довольно активно общаются друг с другом. Или же через доску объявлений, которая имеется за окошком любого литовского магазинчика.

Не знаю почему, но Артур решил использовать последний вариант. Я не спорил с ним, а точно следовал его инструкциям и советам, поскольку советы он давал исключительно толковые.

Мы снова пришли всё на ту же Линкольн-роуд и, подойдя к литовскому магазинчику, остановились подле окошка. И действительно, здесь размещалась доска, метра два в высоту и около метра в ширину, обтянутая каким-то зелёным материалом вроде бархата. А на ней – огромное количество бумажек. Помимо объявлений о сдаче и съёме жилья, на этой распрекрасной доске имелась информация буквально обо всём. Это был кладезь сведений для эмигрантов, которые таким, немного примитивным способом контактировали друг с другом.

Артур, выписав несколько подходящих вариантов, отошёл в сторонку и начал проверять их местонахождение с помощью навигатора.

– Надо искать ближе к агентству, чтобы недалеко ходить, – логично рассудил он.

Я тем временем решил почитать ещё объявления, очень уж мне стало любопытно. Объявления в основном были на литовском и русском языках. Несколько объявлений, видимо, более продвинутых эмигрантов, были написаны на английском, несколько на польском и даже одно на латышском, которое состояло из двух слов и номера телефона.

По абсурду и комизму, конечно, лидировали объявления на русском языке (как известно, у наших людей хорошее чувство юмора).

Ну например: «Помогу пройти техосмотр, с машиной – 50 фунтов, без машины – 100 фунтов, звонить после девяти вечера, спрашивать Васю».

«Во как», – подумал я и невольно заулыбался.

Или вот такое оригинальное техническое решение: «Отматываю счётчики, на 50 000 миль – 50 фунтов, на 100 000 миль – 100 фунтов». Ну прямо Кулибин какой-то.

Или вот ещё: «Позвони (нарисованное красное сердечко и номер телефона)».

«Хотя бы дописала “не пожалеешь”», – подумал я.

Ещё интересный вариант: «Продаю сигареты, легально и не очень».

«Не очень – это как? Без чека?»

Находясь лишь второй день в Англии, я не очень понимал все тонкости и нюансы местных дельцов, которые, очевидно, живя не первый год за границей, знали, что и как писать.

Не отставали в комизме и мои соотечественники. Вот лишь несколько объявлений на литовском:

«Делаем ресницы в шестом измерении (6 D)».

А я доселе почему-то думал, что существуют только три.

А вот вообще шедевр. Никогда бы не подумал, что такое можно написать и что по таким объявлениям кто-то звонит: «Помогаем получить все положенные компенсации за полученные травмы (если травма отсутствует, поможем получить)».

КВН отдыхает. Но нюанс заключался в том, что это был не КВН, за всем этим стояли реальные люди. Во всей этой куче интересной информации не хватало разве что объявления от частного киллера, ну вроде: «Недорого и качественно устраню любого человека». Хотя, мне кажется, что тут никто бы не удивился такому объявлению.

Ещё один момент, который привлёк моё внимание, – это объявления по поводу знакомств.

ФАБРИКА

Компания, куда я устроился работать, занималась производством быстрой еды и уже довольно долго, около 30 лет, была на рынке.

Едва мы вышли из автобуса и на нас подул лёгкий ветерок, как тут же в воздухе повис стойкий запах мусорных баков и какой-то падали. Так специфически пахнут все пищевые фабрики Королевства.

Марюс отвёл нас в кантин (от английского canteen – комната отдыха) и, передав нас лидеру, вздохнул с облегчением, что наконец-то от нас избавился, затем собрал дневную смену и сразу же отправился с работниками в автобус.

В кантине помимо автоматов с чаем и кофе обнаружились и автоматы с закусками, бутербродами и сладостями. Всё было очень недорого. На стене висел огромный плазменный телевизор, на столе стояло три микроволновки для разогрева домашней пищи, и в целом в кантине было довольно чисто и уютно. Что-что, а условия для своих рабочих англичане умеют создать и действительно заботятяся об этом, не на словах, как у нас, а практически.

Посидев минут пять, я решил было выпить кофейку из аппарата, но не успел опустить монетку, как передо мной предстал какой-то рыжеватый человек, который осмотрел меня с ног до головы и что-то быстро и оживлённо начал спрашивать по-английски, при этом всё время произнося мои имя и фамилию. Я лишь пожимал плечами в ответ и невинно хлопал глазами, стараясь понять, чего он хочет.

– Может, говоришь по-польски? – на польском спросил он наконец.

– Да, – обрадовался я, а сам думаю: «Теперь карта пойдёт».

– О-о-о, это супер, – продолжал он. – Я Роберт, твой лидер. – И он протянул свою худую, конопатую руку, которую я энергично пожал. – Ты будешь работать в моей команде, пойдём я тебе покажу, что да как.

Не дожидаясь моего ответа, он развернулся и пошагал к выходу. Я за ним.

Пока мы шли с ним до места, Роберт вкратце, но довольно понятно рассказал мне, в чём заключается суть моей работы, с кем мне придётся взаимодействовать, когда перерыв и т. д. Он сразу внушил мне доверие и расположил к себе.

После этих недолгих объяснений я с азартом приступил к своим новым обязанностям. Вообще, моя работа заключалась в мойке ящиков, бачков, плёнок, ложек, поварёшек и всего, что требовалось помыть, продезинфицировать и красиво сложить в специально отведённом для этого помещении.

Со мной в команде работали ещё четыре человека. Один литовец с большущим носом по имени Петрас, два тех самых расписных латыша, у которых оказались забавные имена – Дыркис и Мандус. Ну а четвёртым был небезызвестный тимориец Целестино Делакруз Фирейро. Чтобы не ломать язык, я сократил его имя до Цыля – он был не против.

В целом команда подобралась трудоспособная, все работали не ленясь и не халтуря. Общались между собой мало, поскольку в нашем цеху постоянно работала машина, через которую пропускали абсолютно весь инвентарь в целях дезинфекции. Её двигатель так шумел, что нормально общаться было невозможно, приходилось кричать, чтобы человек тебя услышал.

На рабочем месте было очень жарко – что-то около 40 градусов. Влажность доходила до 90 процентов, получался этакий аквариум, где вместо рыбок были мы. Плюс постоянный резкий запах всевозможных химикатов, которыми обильно поливали всё, что требовало стерильности.

Часов в цеху не было, поэтому время шло быстро и незаметно.

В девятом часу вечера сквозь жалюзи заглянуло рябое, всё в веснушках лицо Роберта. Поинтересовавшись, всё ли в порядке, он заявил, что у меня и Целестино есть полчаса на перерыв и что мы должны идти в кантин и отдыхать, или, если хотим, можем сходить покурить, одним словом, это было наше свободное время.

Ничего не поделаешь, мы с Целестино пошли в кантин отдыхать свои законные тридцать минут.

Купив холодных бутербродов и чаю, я уселся в уголке возле окна и, жуя бутерброд, стал обдумывать увиденное и пережитое. В целом фабрика мне понравилась, особенно понравилось то, что в мою ночную смену здесь руководили практически одни поляки. Да-да, в Англии, на английской фабрике в основном все менеджеры были поляки. Для меня это было очень удобно, потому что я сам, как уже упоминал, хорошо говорил, сносно читал и писал по-польски. Поэтому не стоит удивляться, что именно мне Роберт буквально через два дня предложил шифт, то есть постоянную работу в его команде, чему я был чрезвычайно рад.

Но помимо того, что я хорошо знал польский язык, я был ещё и отличнейший работник, которому можно было поручить любое задание и быть уверенным, что оно будет сделано качественно и в срок. Сказалась моя бывшая профессия военного – чувство ответственности и выправка делали своё дело, поэтому, несмотря на то, что я не говорил по-английски, я держался на плаву и даже пошёл в гору, став неофициальным лидером у себя в небольшом цеху.

Понемногу я начал адаптироваться к английскому образу жизни и стилю работы. Заимел огромное количество друзей, в основном русскоговорящих латышей и литовцев, но также познакомился и с поляками, и со словаками, и с ребятами со всего земного шара, и это меня очень радовало.

Точно так же, благодаря польскому языку, я через шесть месяцев работы получил свой долгожданный контракт, не без помощи всё того же Роберта. А контракт для эмигранта, как я уже упомянул, это билет в порядочную и достойную жизнь.

Если ты имеешь контракт, банки и кредиторы (а без них в Англии никак нельзя, здесь всем управляют они) смотрят на тебя уже по-другому, начинают ценить тебя как клиента. Повышается твой статус и в среде эмигрантов. Ты уходишь из агентства и уже напрямую сотрудничаешь с администрацией фабрики.