Глава 8

Останки Ксантиппы тем же вечером принес Финехас. Он нашёл их в корнях кустарника-кровопийцы, вытащил и, сразу завернув в кусок ткани, больше не разворачивал. Почему бабка попалась в ловушку примитивного существа, мы никогда не узнаем — может, задумалась и потеряла бдительность на многажды хоженом пути, может, приступ не вовремя накатил. Как бы то ни было, чужих следов мастер не нашёл, версия с несчастным случаем стала окончательной.

Я догадываюсь, куда она ходила. Неподалеку есть поляна, где дед когда-то убил, защищая жену, мантикору — впервые за карьеру охотника. Редкое светлое воспоминание в тёмной холодной жизни. Одинокой, несмотря на семью и детей.

На следующий день провели ритуал прощания. Проводил его Лотарь и к концу до него, видимо, дошло — всё, свобода! Воля-волюшка! Теперь никто не запретит просаживать деньги в кабаках; незачем ходить за травами, ведь достаточно просто залезть в казну Дома; можно вести себя, как угодно, ведь некому укорить за неподобающее поведение. Нужно было видеть его лицо, когда его осенило.

Мне очень не понравился брошенный им на Фебу, Мерри и меня взгляд. Хозяйский такой.

Теперь, после похорон, кабинет Ксантиппы должен был открыться перед Мерри, и я поскорее увел женщин в дом под предлогом необходимости принять наследие. Пусть Лотарь сейчас напьётся «с горя», а я разберусь с текучкой и придумаю, что делать дальше. Пока ничего не надумал, но время, пусть и немного, ещё есть. Окончательно тормоза у Лотаря сорвет не сразу.

— Давай, Мерри, — держа сестру на руках, поднёс я её к двери. — Потяни за кольцо.

— Бабушка запрещала ходить сюда, — глядя широко распахнутыми глазами, серьёзно сказала Мередит.

— Бабушки больше нет, Мерри. Теперь — можно. Нужно.

Немного помедлив, девочка взялась за вычурное бронзовое кольцо, немедленно превратившуюся в змею. Проскользнув в ладони, охранник мимолетно цапнул клыками за нежную кожу, слизнул крохотную каплю крови и снова неподвижно застыл, обратившись в металл. Мерри даже не успела испугаться и отдернуть ручонку.

Дверь кабинета скрипнула и чуть приоткрылась. Нам позволено войти.

Комната внутри производила мрачное впечатление. Нет, она была чистой, без лишнего хлама, скорее наоборот — вещи лежали на местах в неестественно идеальном порядке. Папки с бумагами словно по линеечке стояли в шкафах, картины на стенах висели строго на одном уровне, безделушки на полках покоились на одинаковом расстоянии друг от друга. Темный цвет обоев, темные тяжелые портьеры на окнах, темная кожа кресел и дерево мебели. Несмотря на дневное время, свет не проникал сквозь плотно закрытые портьеры и на столе при нашем появлении сами собой зажглись светильники.

Я подошел к хозяйскому креслу за массивным столом и, прежде чем посадить в него Мерри, на всякий случай проверил его магией. Чисто, ловушек нет. Мелкая почти утонула в глубоком сиденье, из-за столешницы торчала самая макушка её головы.

— Что же, госпожа Феба, — повернулся я к воспитательнице. — Поздравляю. Пока Мерри достаточно не повзрослеет, исполнять её обязанности придётся тебе.

— Мне?! — с ужасом переспросила Феба. — Но я не могу быть первенствующей женщиной Дома!

— От тебя и не требуется, — поспешил успокоить, пока ещё чего не напридумывала. Для неё попытка примерить на себя статус Ксантиппы сродни святотатству. — Ты должна вести переписку, следить за ларами, обучать юную госпожу. Остальным займусь я.

— Но… Но я даже не знаю, с чего начать!

— С той пачки писем, — указал я на серебряный поднос со свежей корреспонденцией. — Ещё надо уведомить другие Дома и правителей людей о смерти госпожи Ксантиппы. Поищи шаблон или образец официального письма, тут наверняка есть папка с исходящими документами.

Все письма, отправляемые сторонним адресатам, тщательно фиксировались в толстенном гроссбухе. Не знаю, зачем бабка это делала, возможно, большое количество работы создавало у неё видимость занятости. Как бы то ни было, нам её педантизм оказался на руку, и мы точно знали, кому отправлять извещения. Тем же, кому сообщали о смерти матери: всем островным Священным Домам, Совету Мудрых, королю, архиепископу Кентерберийскому, гоблинскому Сковавшему Звено (самому влиятельному шаману) и представителю ватиканской курии в Лондоне. В список я добавил Старого Джо, старейшину двоедушниц, и Дом Серебряного Копья. С норвежцами мы сотрудничаем, уведомить их требует обычная вежливость. Что касается Джо, то отношения у нас странные, в определенной степени доверительные. Мы не друзья, ту иглу с мертвым телом сородича он не забыл, но злиться на меня ему мешает понимание моей правоты.

Написанием однообразных писем занимался специальный артефакт в виде серебряного пера, чем нас спас — почерк у Фебы оказался ужасный. Поэтому она облегченно выдохнула, поставив последнюю закорючку в конце фразы «по воле госпожи Мередит, первенствующей Священного Дома Черной Воды, писано Фебой из Черной Воды». Я тем временем занимался просмотром финансовых отчетов, пытаясь понять, в плюсе мы или минусе по деньгам. Судя по банковским выпискам, всё-таки в плюсе, пусть и незначительном. Доходы — продажа ингредиентов и десятина от моих операций, расходная часть состоит из трат на поместье и ежемесячные отчисления в Банк Англии. Надо бы выяснить, за что мы платим и можно ли перестать.

В поместье имелся небольшой комплекс парников и грядок, растения с которых шли на стол или на продажу. Сейчас за ними присматривает лар, Феба посмотрит позднее. По большому счёту, ничего особо сложного в деятельности Ксантиппы не было — семья и хозяйство маленькие, — просто мелочей много и с каждой требовалось разобраться. В результате по кроватям мы расползлись поздним вечером. Мерри давно спала здесь же на диванчике. Она быстро заскучала и пришлось искать ей занятие, потому что находиться в кабинете без её присутствия нельзя.


Следует признать — Лотаря я недооценил. В оправдание себе хочу сказать, что для Хремета столь скорое развитие событий тоже стало полной неожиданностью, у него ещё оставались насчет потомка некие надежды. Не иллюзии, цену нынешнему главе рода он понимал, именно надежды.

Спустя два дня мы всё ещё разгребали свалившееся наследство. В самом что ни на есть прямом смысле. Имелось несколько хранилищ, до отказа забитых предметами, относимых к женской магии, то есть работе с удачей, судьбой, некоторыми видами проклятий или благословлений. Мне в эти хранилища доступа не было, защита мужчин не пропускала. Так что Феба и Мерри пытались составить хоть какой-то каталог (сестра больше баловалась, чем помогала), ну а я взял на себя корреспонденцию — начали приходить соболезнования на смерть Ксантиппы. На некоторые из них приходилось отвечать, вдобавок, пришло несколько писем мне лично, содержащиеся в них предложения следовало обдумать.

С папкой в руках я направлялся в ритуальный зал. Очередной урок у владыки, на сей раз — дипломатии. Не будь у меня подобного наставника, вырос бы недоучкой без знания этикета, внутреннего устройства Домов, особенностей мировоззрения каждого, отношений с властями людей и много чего ещё. Магию, в целом, можно выучить по книгам (хотя без живого подсказчика, способного объяснить ошибки, очень сложно), а вот социальное взаимодействие познаётся исключительно на практике.

Вывернувшего из пустующей гостевой комнаты Лотаря я поначалу не заметил. Понятия не имею, что он там делал. В последнее время я его избегал, чтобы не идти на конфликт, как и остальные домочадцы. Зато он при виде меня немедленно оживился и сразу нашел, к чему прицепиться.

— Ааа! — в голосе пьяницы многообещающе звучала радость. — Сынок! Вот ты где… Стой! Стой, кому говорю!

Попытка скрыться не удалась — прямой приказ скрутил мышцы, заставляя остановиться. Лотарь подбежал, безумно улыбаясь.

— Что, спрятаться от меня думал? Довольный ходишь? Бабка умерла, да? Умерла! На! Нна!

От первого удара я каким-то чудом увернулся, попытка защититься от второго не удалась из-за сведенной мышцы руки. В глазах полыхнуло, заболела скула. Я упал на пол, тут же сильный пинок под ребра отбросил меня в сторону. Тело инстинктивно свернулось в клубок, прикрывая уязвимые внутренние органы и голову.

Не знаю, сколько он меня пинал — потерял сознание. Когда очнулся, рядом находился Хремет. Призрак смотрел на меня с нечитаемым выражением лица. Я с трудом перевернулся на живот, оттолкнулся от пола, кое-как встал на четвереньки и добрался до стены. Хорошая стена, удобная, можно опереться на неё и сидеть, дожидаясь, пока не полегчает. Сверху донеслись эмоции лара — преданный раб сочувствовал младшему хозяину.

Кажется, ребра сломаны. Да не кажется, а точно сломаны. Зато позвоночник цел, уже радость.

— В библиотеке на столе лежит книга, — по полупрозрачному телу старика пробежала судорога. — Прочти её.

Больше ничего не сказав, он развернулся и исчез вдали. Как скажете, наставник. Прочту. Причем, судя по всему, прямо сейчас, иначе насмерть забьёт меня Лотарь. Только к себе в комнату забегу, выпью стимулирующее зелье. Природная регенерация уже начала действовать, но лучше помочь ей, подкинув дополнительного материала для лечения организма.

До библиотеки добрался только через час. Сначала ковылял к себе в комнату, по пути взглянул в зеркало и понял, что необходимо умыться и сменить одежду. На переодевание тоже ушло время. Библиотечный лар не любил, когда в его владениях принимали пищу, но считал моё состояние и смилостивился, в виде исключения разрешив подать чай с закусками. Жрать очень хотелось, несмотря на боль.

Прочтя написанную на латыни книгу, понял, что предлагает Хремет. Я обдумывал нечто похожее, только пришел к выводу, что с моими умениями задача нерешаема — раскопанное заклинание требовало пятьдесят два узла, столько мне ещё долго не потянуть. Будь узлов четырнадцать, то в идеальных условиях, на разгоне сознания, можно было бы попробовать. Однако если есть возможность использовать артефакты… В загашниках должны найтись подходящие, предки за тысячелетия чего только не создали и не отняли.

Кривясь и с трудом удерживаясь от стонов, дошел до старшего хранилища. У нас их три: общее, самое большое, старшее и закрытое, в которое мне доступа нет. В последнем собраны вещи бесценные, при правильном (или неправильном) использовании способные вызвать локальный армагеддон. Намерений баловаться с чем-то разрушительным у меня не было, поэтому я с облегченным вздохом растянулся на кушетке и принялся просматривать каталог, выискивая подходящую для моих целей вещицу.

Нашел, конечно же. Чего у нас только нет. Надо будет озаботиться созданием артефакта, позволяющего сортировку записей по выделенному признаку, потому что в нынешнем виде каталог чуть больше, чем бесполезен. Покряхтывая, встал на ноги и направился к полкам, выискивая указанный в описании номер. Сделав несколько шагов, с радостным удивлением понял, что тело болит намного меньше и, пусть я всё ещё кривлюсь на один бок, идти стало легче.

Артефакт, вернее, комплект артефактов в виде восьми трехгранных призм, нашелся на самом верху. Шкатулка стояла между рогом из кости какого-то животного и спутанного переплетения цепочек на предпоследней полке, пришлось возвращаться назад за лестницей. Чтобы взять комплект, сначала пришлось прошептать формулу деактивации и капнуть каплю крови на охранный контур — обычная мера предосторожности. Артефакты хранятся изолированно друг от друга, их влияние на посетителей или соседей, равно как и влияние на них, стараются свести к минимуму.

Всё, что нужно, имеется. Приступать сейчас?

— Лютик! — спустя пару вдохов лар появился поблизости. — Лотарь где?

В ответ пришло ментальное послание, наполненное ощущениями расстройства, утешения и любви. Он, конечно же, знал и о моём избиении, и о том, где сейчас глава рода. Тот предсказуемо находился спящим в собственной комнате.

В комнату входить нельзя. На спальнях столько всякой защиты наверчено, что неизвестно, как она отреагирует на любого постороннего, неважно, какие у того намерения. Придется подождать.

— Лютик, если Лотарь заснет где-нибудь в доме, не в своей спальне, не переносите его туда, а сначала позовите меня. Что значит зачем? Ты же видишь — с ним не всё хорошо. Я бы даже сказал, с ним всё плохо.

С данными утверждениями лар спорить не мог. Интеллект у него своеобразный, не особо развитый, однако умишка хватает понять, что Лотарь деградирует. Домовые духи хотели бы помочь, это в их сути, только не знают, как. Чем я и планирую воспользоваться.

Рано или поздно Лотарь свалится где-нибудь по пути в спальню. Не думаю, что придется ждать долго. Причинить вред я ему не способен, но помощь — она тоже разная бывает.


Как предполагал, так и вышло. Вечером следующего дня наш глава заявился с Перекрестка, что называется, в дупель пьяный и, не добравшись до спальни, свалился в холле. Просто великолепно. Придя на зов Лютика, я с омерзением осмотрел похрапывающее тело на полу, затем, более внимательно, оценил удобство для предстоящего действия. Лар обеспокоенно наблюдал, кружа в невидимости рядом.

Главное — не сомневаться и не испытывать агрессии. Стоит допустить хотя бы плохую мысль в адрес Лотаря, как подействуют клятвы верности, мгновенно сковав меня приступом боли, а благожелательно на данный момент настроенные духи дома просто не позволят приблизиться к бессознательной туше.

Мысленно повторяя себе, что желаю Лотарю только добра, я вытащил из кармашка загодя заготовленное зелье сна. Практически никакой магии, только успокаивающие травы. Несколько капель упали на грязный ворот, впитавшись в засаленную ткань и начав испарятся, наполняя воздух погружающими в сон ароматами. Мы же не хотим, чтобы Лотарь проснулся, верно? Ему от этого станет плохо, начнет болеть голова, а мы ему зла не желаем… Спустя пару минут десяток капель того же отвара, сладкого и теплого, пролились в приоткрытый рот. Нашейный амулет не среагировал — угрозы жизни нет, ни яда, ни магии в составе артефакт не обнаружил.

Подождав для верности пяток минут, вытащил другой флакон. Это уже полноценное зелье, тоже сонное, но при большой дозировке им легко отравиться. Очень аккуратно, стараясь не спровоцировать носимые артефакты, кончиком платка смочил Лотарю губы. Через пару минут, когда удостоверился, что первая порция впиталась в слизистую — ещё раз, и ещё. Последняя доза погрузила Лотаря в беспробудный сон окончательно, теперь, чтобы его разбудить, надо постараться.

— Лютик! Позови Мерри и Фебу в Склеп, скажи, я буду ждать их там. Да, и Лотарь тоже, я заберу его с собой. Всё хорошо, Лютик, не переживай.

Переносил спящего в Склеп со всей возможной осторожностью, я сестру так на руках нежно не держал, как Лотаря телекинезом. Мне совершенно не хотелось, чтобы он проснулся. Около массивных дверей пришлось остановиться и подождать. Склеп представляет собой длинное строение, в отдельных комнатах которого существуют наши родственники. Не живут — именно существуют, потому что жизнью их бытие не назовешь. Почти все они находятся в стазисе, в надежде дождаться того, кто сумеет решить причиняющую им страдания проблему. Кто-то проклят, другой смертельно ранен, отдельная группа изменилась ментально и не способна испытывать желания, они живы только благодаря заботе ларов. У некоторых от человечности осталось только внешность, на других невозможно смотреть без содрогания, хотя внутри они по-прежнему люди.

Если всё пройдёт гладко, сегодня в Склепе прибавится новый постоялец.

— Майрон! — замахала обеими руками Мерри, завидев меня. Впрочем, почти сразу она разглядела в парящем в воздухе свертке отца и испуганно ойкнула. — Папа…

— Не бойся, подойди поближе. Он спит.

— Он будет кричать, если проснётся, — уведомил разумный ребенок.

— Не проснётся. Если хочешь, можешь палочкой потыкать, — Мерри замотала головой и на всякий случай спрятала руки за спину. — Как хочешь.

Феба наблюдала настороженно, но молчала. Пусть она старалась не вмешиваться в дела старшей семьи, в нашем маленьком социуме избегнуть общения невозможно. Лотарь, судя по мелким деталям, ей не нравился. Она его избегала.

— Знаешь, что это за здание? — указал я пальцем за спину.

— Бабушка говорила, это Склеп! Там спят больные из Черной Воды.

— На самом деле не только больные. Проклятые, потерявшиеся в пространстве духа, сильно провинившиеся перед старшими тоже там. Сейчас мы вместе войдём туда и положим папу.

— Папа болен?

— Папа дрался и плохо себя вел, — я пытался подобрать слова, чтобы убедить Мерри помочь мне, но внезапно она кивнула.

— Я видела. Он щипал Фебу.

Женщина отвела взгляд, промолчав. Что у них происходило, чего я не знаю? Не нравится мне упоминание о «щипках», надо бы потом расспросить её, насколько далеко Лотарь зашел.

— Вот чтобы он больше не щипался, мы его положим спать. Ненадолго. А годика через два-три, когда оба станем взрослыми, достанем и скажем больше так не делать.

— Он очень разозлится, — покачала головой сестренка.

— Он в любом случае разозлится. Ты его вчера видела? Во-от. Если мы его сейчас разбудим, у него голова будет болеть и ругаться он будет ещё сильнее. Лучше бы ему выспаться подольше.

— Ну, хорошо, — продолжая сомневаться, протянула Мерри. Мне она доверяет больше, чем отцу, тот даже в её глазах авторитет потерял.

— Тогда иди сюда, вместе откроем.

Горькая ирония ситуации в том, что единственного взрослого, да ещё и формального главу Дома, пытаются нейтрализовать подросток и ребенок. Правда, у ребенка статус старшей женщины в семье, за счет чего и стало возможным провернуть финт с усыплением (иначе лары не допустили бы).

Войдя, не пригибаясь, в высокий проём, мы повернули направо. Слева — комнаты тех, кто не-жив или не совсем жив, нам туда не надо. Внутри обнаружился длинный коридор с рядом массивных дверей, посередине каждой висела табличка с именем, датой и причиной поступления. Причины были самые разные, иногда описание носило эмоциональный характер, как у леди Селены, обозванной «тупой башкой» и «куриными мозгами». Сколько здесь всего постояльцев? Я насчитал двенадцать табличек, прежде чем мы подошли к свободному помещению.

Совершенно пустая комната, стерилизованная до белизны. Единственное ощущение — эмоции отвечающего за Склеп лара, пытающегося понять, что вообще происходит. Никогда, за всё время существования Черной Воды, в стазис не помещали главу. Неудивительно, что дух сомневался. Если бы не тот факт, что решение поддержали все полноправные члены Дома — кроме Астерии, но она на особом счету, — нас бы внутрь не допустили.

— Смотри, — аккуратно уложив причмокивающее тело на пол, я сложил его покомпактнее и достал из кармана плаща шкатулку. — Берем эти пирамидки и расставляем их вокруг Лотаря. Вот так. Теперь я колю иголкой палец… видишь, капелька крови выступила… и мажу каждую пирамидку. А сейчас будет колдовство, только отойдём.

Устройство артефакта простое, активация примитивная. От брошенного импульса силы на вершинах пирамидок вспыхнули огоньки, разрослись, соединились между собой, укрывая Лотаря полупрозрачным коконом. Всё, дело сделано. Два года стазис продержится точно, а потом я либо найду способ перезарядить артефакт, либо ещё что-нибудь придумаю.

— Вишня! Если вдруг Лотарь пробудится, немедленно дай мне знать.

Лар ответил согласием, заботой и печалью. Происходящее ему не нравилось, но так как с его точки зрения ничего плохого мы Лотарю не сделали, он не возражал.

— Бабушка умерла, папа в Склепе, — грустно сказала Мерри. — Так я совсем одна останусь.

— Есть ещё дедушки Хремет и Финехас, они нас всех переживут.

Настроение, стоило двери в комнату закрыться, скакнуло вверх. Словами не передать, насколько приятно осознавать, что больше тебя не изобьют. Хотелось шутить, и на дверной табличке под датой я написал «алкаш, опасный для окружающих». Между прочим, чистая правда.

— Думаю, мы заслужили по большому куску торта, — взяв Мерри за руку и направившись к выходу, предложил я. — На ночь наедаться нельзя, но сегодня особый день, поэтому сделаем исключение из правила.

Через четыре дня девятины Ксантиппы, проводить обряды придется мне. Мерри не выдержит, Фебе не по чину. За три дня до обрядовой ночи следует поститься, так что сегодня последний день, когда можно поесть сладкого. Чайку попить, поболтать, в очередной раз дать щелбан заговорившей о Перекрестке сестре, почувствовать, как вытекает глубоко сидящее внутри ледяное напряжение. Теперь и расслабиться можно. Не до конца — дел хватает, причем не обязательно во внешнем мире. Надо попробовать разговорить молчаливую Фебу, убедить её не пытаться освободить Лотаря из фактического заточения. Если я прав в своих предположениях, происшедшему она должна радоваться, но кто знает, что творится в голове у женщины из совершенно иного общества? По её стандартам, глава рода полностью властен над домочадцами.

Ничего не закончилось, да и плевать — сейчас, сегодня, можно облегченно выдохнуть. Одной проблемой стало меньше. Хотя бы дома я могу быть спокоен.

Загрузка...