Наследник Черной Воды

Глава 1

Мама умерла на рассвете, в шесть утра.

То, что её больше нет, я понял даже не по замолкнувшим крикам. Будто протянутая от сердца струна лопнула, и стало ясно – кого-то близкого больше нет. Старый мерзавец Хремет именно так описывал разорванную кровную связь, поэтому слова вышедшей из дома бабки неожиданностью для меня не стали.

– Померла твоя мать, – она вздохнула, поудобнее перехватила запищавший было тючок, и тут же глаза её фанатично блеснули. – Дочку родила. Гордись матерью, Майрон! Она до конца выполнила свой долг, разменяла жизнь на жизнь. Род останется чист!

Проклятая сумасшедшая.

Новорожденную сестренку свалили на меня, папашка и бабка занимались похоронами. Обеспечить спокойное посмертие мертвецу из Дома Черной Воды не так-то просто, наши покойники имеют неприятную тенденцию восставать и одаривать окружающих неприятностями. Мой дед Корнелий, к примеру, получил семь дюймов заговоренной стали в спину в Попрошайке, затем убийцы отрезали ему голову, а тело сожгли. Вусмерть пьяный был, потому и справились всего впятером. И что? Его призрак до сих пор выпивает жизнь из родственников тех, кто его прикончил, пока до третьего колена не дойдёт, не успокоится. То есть после третьего его упокоят, так-то он бы до седьмого хулиганил.

Особого внимания малышка не требовала, тихонько сопела себе в люльке, закутанная в мягкие пеленки. На всякий случай сходил в козлятник, принес оттуда баклажку с молоком. Приказал увивавшемуся вокруг новорожденной лару:

– Накорми, когда проснется.

В ответ пришло ощущение согласия, заботы, и нечто вроде «не учи ученого». Даже не воплотился, нахал.

Не знаю, как дальше жить буду. Из всей нашей семейки мать была единственным нормальным человеком, с которым можно изредка поговорить. Да, у неё имелись свои заскоки, да, она не знала иной жизни и потому считала её нормальной, но по крайней мере она всегда была готова выслушать и сходу не отвергала иную точку зрения. На фоне психованной бабки и не менее тронутого папаши, Лаврентия казалась образцом благоразумия. Только очень забитым и сломленным образцом.

Надеюсь, та жизнь к ней будет милостивее этой.

Немного подумав, перенес люльку в свою комнату. Дом у нас большой, на одном только втором этаже восемь комнат, и почти все стоят нетронутые. В семнадцатом веке Черная Вода понесла страшные потери, из нескольких десятков членов рода уцелели всего два человека, вот с тех пор поместье и пустует. Из-за чего остальные погибли? Причины разные, но в основе – глупость тогдашнего главы рода и его ближников. Они разругались с церковью, с тупым упрямством вмешивались в гражданскую войну смертных, воевали сразу с тремя другими Домами и в результате мы имеем то, что имеем. Ни вассалов, ни денег, ни веса в обществе. Хорошо хоть, с кровниками мир удалось заключить, да и то дорогой ценой.

Короче говоря, сестру я перетащил к себе. Традиция и простой здравый смысл велят оставить её с родственницей-женщиной, которая и обращаться с младенцем умеет, и ритуалы нужные проведет, но свое мнение об умственных способностях старой Ксантиппы я уже высказал. Кто знает, что ей в голову взбредет? Хотя, конечно, следующие два года нездоровый сон мне обеспечен. Надо бы выяснить, как за детьми ухаживать, только у кого? Спрошу у Хремета. Вдруг кто-то из женщин рода перед уходом во Врата оставил в реальном мире слепок сознания.

Родовой склеп расположен за широкой полосой одичавшего сада и, по описанию, ничем не отличается от более старых, оставшихся под Орхоменом, Абидосом и Эшнунной. Дом Черной Воды много где наследил, причем в большинстве мест былой славы, образно выражаясь, и птицы не поют, и трава не растет. Даже спустя тысячелетия. Лотарь, в смысле отец моего тела, по пьяни хвастался, что если поднимет кладбище, то упокоить его всей Британией не получится. Верю. Возможно, потому нас и не трогают.

Пугающее местечко, особенно в темноте. Длинные, длинные ряды саркофагов, каждый вытесан из массивной каменной глыбы и весит не одну тонну. Большая часть украшена искусной резьбой и мистическими символами, только самые последние выглядят просто, с минимумом необходимых знаков. С ближнего края кенотаф дедушки Корнелия, следом пятеро маленьких мраморных плит, с моими братьями и сестрами. Мать ходила беременной практически постоянно, Ксантиппа всё время шпыняла дочь, требуя родить наследницу. И каков результат? Череда выкидышей и мертворожденных младенцев, подорванное здоровье и, словно финал короткой пьесы – смерть.

Хмурый Лотарь переместил малый гроб внутрь саркофага, бабка затянула первые катрены поминального песнопения. Обряд начался. Похороны будут длиться всю ночь и закончатся с первым лучом солнца, хотя основные ритуалы, связанные с телом, Ксантиппа проделала ещё днём. Нанесла руны на места сплетения энергетических жил, умастила правильными благовониями, надела церемониальную одежду из чистого льна и проделала много иных вещей, мне неизвестных. Но это была подготовка, основное действие начинается сейчас.

Маг Священного Дома и в жизни, и в смерти принадлежит Дому.

Ведущая ритуал Ксантиппа закончила расставлять украшенные янтарем и обсидианом жертвенники на треногах вокруг саркофага и перешла к жертвоприношениям. Всего жертвенников восемь, по числу сторон света, каждый является своеобразным накопителем и в то же время опорной точкой, на которой строится каркас великого заклинания. Первым возжигать полагается северо-восточный, возле него бабка и остановилась.

– Умерла наша мамка, Майрон, – грустным голосом внезапно заговорил Лотарь. – Осиротели мы. Как же так-то? Такая хорошая была.

Я недоверчиво покосился. Неужто и впрямь жалеет? Мне казалось, этот подонок любит только себя и никого больше.

– Помню, в детстве пошли мы в лесок, я там зайца поймал. Ну, уже готовлюсь шею ему свернуть, а она вцепилась – «отпусти, отпусти!» кричит! За руку меня укусила. До того зверушек любила, что курицу и ту зарезать не могла, мать на неё ругалась из-за этого все время. Не знаю, как теперь жить будем.

А, нормально. О себе думает. Я уж испугался.

К его чести, бить Лаврентию он не бил. Не знаю, по какой причине, подозреваю, тут вмешалась Ксантиппа. Но словами унижал часто и с удовольствием.

Желания общаться не возникло, поэтому я сосредоточился на ритуале. Бабка выпевала гимны, последовательно обращаясь к хранителям мира, медленно создавая структуру будущего заклятия. Многие колдуны отдали бы правую руку за то, чтобы находиться сейчас и здесь – мне же в голову лезли сторонние мысли. Впрочем, что значит сторонние? К матери у меня всегда было особое отношение, я не просто считал её единственным адекватным членом нашей семейки, но и любил.

Воспитывать крошечную Мередит придется мне. Если доверить девочку бабке, лет через пятнадцать мы получим либо совершенно затюканное существо, не способное самостоятельно шагу ступить, либо, в худшем варианте, копию Ксантиппы. Вот не было печали… Сейчас нужны кормилица и нянька, года через три ребенку надо найти товарищей для игр и учителей, причем таких, чтобы родичи не запретили. Они могут.

О врачах чуть не забыл. Где найти медика, разбирающегося в особенностях физиологии потомков Старейших и притом молчаливого? Сходу на ум приходят только Палаты Мидаха, в которых представителю Черной Воды лучше бы не показываться. Но и обойтись без медосмотра нельзя – интуиция подсказывает, что проблемы со здоровьем у ребенка наверняка есть. Их не может не быть, учитывая обстоятельства.

Имеет смысл на Перекрестке поспрашивать, тамошний люд может достать что угодно или кого угодно, только деньги плати. Которых у меня, кстати, почти нет. Надо бы озаботиться.

По спине пробежал холодок, заставляя вновь вернуть внимание к обряду. Бабка закончила с жертвенниками, успешно спалив мед, вино, травы, живых мышей и петуха, кому из хранителей что положено, и перешла к призыву Отца Путей. После смерти колдуна центральная часть его души, иногда называемая духом, исчезает в неизвестном направлении (может, на перерождение, может, на божественный суд, или ещё куда); та часть, которую египтяне называли «ка», поступает в распоряжение покровителя, тем самым усиливая его. На земле остается «тень» – злобная, жаждущая, стремящаяся вернуться к жизни. У слабосилков она быстро развеивается или привязана к могиле, в случае сильных волшебников, особенно принадлежащих к Домам, варианты разные. Демон Путей для того и нужен, чтобы не позволить тени сбежать, когда ритуал перейдёт к кульминации и бабка начнёт запирать остатки матери на родовом кладбище.

Отцу Путей полагался белый теленок. Не знаю, где Лотарь его достал, скорее всего, украл на ферме. Он считает, что простецы должны быть счастливы, оказывая услугу члену благородного Дома, и потому за взятое расплачиваться не любит.

За подношением дух не погнушался явиться лично, теленок за считанные секунды высох и рассыпался трухой. Хороший признак, пока что ритуал идёт правильно. Четыреста лет назад из-за неудачного призыва погиб Дом Серого Оружия, причем в полном составе, наследников не осталось. По неизвестным причинам хорошие боевики полезли в демонологию, что-то напутали, нанесли оскорбление одному из высших темных духов и теперь их нет.

Короче говоря, теленок истаял. Картина страшненькая, неудивительно, что следующая предполагаемая жертва при виде происходящего резко передумала корчить бессознанку и забилась в ужасе, пытаясь вырваться и сбежать. Не, шалишь, эти веревки не всякий титан порвет, куда уж обычному смертному. Похоронный ритуал в обязательном порядке включает человеческое жертвоприношение, иначе тень на службу не поставить, вот Лотарь и подобрал в лондонских трущобах нищего. Мог бы, кстати, действовать официально – правительство его королевского величества Эдуарда Седьмого в таких случаях выделяет смертников из числа приговоренных бандитов. Однако мы, Блэкуотеры, со времен Вильгельма Оранского находимся в резкой оппозиции властям, поэтому папашка предпочел обойтись своими силами.

Да, это убийство, черная магия и обычное зло.

Нет, мне это не нравится.

Да, если потребуется, я поступлю так же, и рука моя не дрогнет. Потому что альтернатива обойдётся куда дороже. Обезумевшая тень сожрет не один десяток, а то и сотен людей, прежде чем её остановят равные нам представители иных Домов, сотрудники Особого департамента или посланцы его святейшества епископа Кентерберийского, причем не факт, что у них получится с первого раза.

Наступал самый сложный момент, связанный с призванием, воплощением и обузданием тени. Если этого не сделать, она воплотится сама, и вовсе не обязательно рядом с местом смерти. Ну а обуздание… Ради него всё и затевается.

– Именами Владычицы Глубин, сиятельной, милосердной, – возгласила бабка. – Волей рода, памятью крови, властью наследий призываю тебя на службу, тень! Приди! Приди! Приди! Служи верно, служи вечно, служи везде!

Бормоча молитвы на языке Старейших, она налила в большую обсидиановую чашу меда, вина, немного просяного масла, бросила горсть муки и пригоршню душистых трав. Последним ингредиентом послужила кровь, хлынувшая из распластанного горла жертвы, причем тем же каменным ножом старуха сделала себе надрез на руке и добавила несколько черных капель своей. Тень не могла не прийти на такое угощение. Лотарь попятился, когда полупрозрачный сгусток тьмы, очень отдаленно напоминавший мою мать, появился в центре площадки. Злобная сущность многообещающе взглянула на милых родственников, но не смогла удержаться от угощения и прильнула к чаше, тем самым подписав себе приговор. Всё, она покорена.

Тени глупы, из чувств у них остались только голод, ярость и ненависть. На том их и ловят.

Всех нас на чем-то ловят.