Настоящие имперцы

… Мартин продолжал дрожать. Но уже не от предрассветного холода, который еще полчаса назад пробирал до мозга костей. От быстрой ходьбы по всему телу успела густым потоком растечься приятная теплота. Его била дрожь от перевозбуждения, он как будто чувствовал этот пьянящий вкус победы. До того, как насладиться им в полной мере, оставалось совсем чуть-чуть — буквально две-три сотни шагов. Имперская артиллерия свое дело сделала, и теперь слово за ними.

Единственное, что сейчас огорчало молодого солдата, так это что шел он не в первой, а всего лишь в третьей цепи. И ему не суждено поднять над вражеской цитаделью имперский флаг. Этой чести удостоятся другие — те, чьи спины он видел впереди, те, идущие в первой линии.

Мартину хотелось перейти на бег, чтобы как можно быстрее преодолеть оставшееся расстояние, чтобы обогнать своих товарищей и добраться до развалин первым. Но Мартин Пайпер был настоящим имперским солдатом, для которого даже мысль о невыполнении приказа казалась преступным кощунством. Нет, Мартин не из тех, кто в угоду своим собственным интересам, в угоду своим мечтам о славе и доблестном почете мог бы ослушаться командира. Даже если это нарушение никоим образом не помешало бы выполнению поставленной задачи. Приказ есть приказ! Если сказано идти в третьей цепи, то Мартин будет идти в третьей цепи.

Солдат нервно прикусил нижнюю губу и поудобней перехватил винтовку.

Оружие казалось Мартину естественным продолжением его рук, он как будто слился с ним воедино. Это чудо, созданное имперскими инженерами, завораживало своими точными линиями и вороненым блеском. За те недели, что рядовой Пайпер провел на солдатских курсах, он успел до винтика изучить эту современнейшую винтовку, которая совсем недавно начала поступать в войска.

На солдатских курсах Мартину рассказали, какими зверьми могут быть эти варвары, насколько они опасны и безжалостны. Варвары всегда были для Империи костью в горле, но сейчас они перешли все дозволенные границы, они окончательно зарвались. И их нужно жестоко покарать за такую дерзость, вернуть им утраченное чувство страха. А лучше всего — изничтожить! Всех, до единого!

Раньше Мартин ощущал острую неприязнь к этим варварским ордам; после того, как сам примерил на себя солдатскую форму, он их просто возненавидел. Хотя и старательно прятал свои эмоции от окружающих. Ни в одном из своих посланий домой Мартин не обмолвился о ненависти к врагу. Он — имперский солдат! А имперский солдат — это эталон выдержки, стойкости и хладнокровия.

Шаг за шагом его цепь все ближе приближалась к остаткам вражеских укреплений. Еще чуть-чуть — и впереди идущие солдаты уже достигнут цели.

Мартин очень осторожно посмотрел по сторонам. Его боевые товарищи шли так же уверенно — они точно знали, что от них требуется. Высокие, статные, с железной выправкой — в них чувствовалась вся мощь Империи, все ее могущество и несгибаемая воля.

Под ногами неприятно хрустела эта странная желтоватая трава. Ветви деревьев, облезлые стволы которых больше напоминали сухожилия, были покрыты красноватыми редкими листьями, уродливо изогнутыми в виде коконов.

Через запотевшие стекла кислородной маски было сложно оценить все особенности местного пейзажа, но Пайпер был абсолютно уверен в том, что ему не приходилось видеть ничего подобного раньше. Это был совершенно чуждый для него мир.

Мартин перешагнул очередную неглубокую воронку и чуть не споткнулся от изумления. То, что он увидел, не поддавалось объяснению.

Из плотного зеленого тумана навстречу первой цепи имперцев вынырнула фигура. Затем вторая, третья, четвертая…

«Варвары!» — пронеслось в голове Мартина.

Вот они — враги. Рядовой Пайпер до этого не видел варваров. Вернее видел, но это были пленные, которые своим изможденным видом больше напоминали затравленных зверей, чем свирепых и безжалостных бойцов.

Кто-то из солдат, шедших впереди, выстрелил. Одна из вынырнувших из тумана фигур схватилась за живот и медленно осела на землю. Но на смену поверженному врагу появились новые. Их счет уже пошел на десятки.

Первая цепь будто завороженная смотрела на то, как надвигается толпа варваров. Раздался нестройный залп, который не причинил врагу особого ущерба.

Удивление, которое поначалу охватило Мартина, сменилось ужасом.

Обмотанные с ног до головы в какие-то тряпки, трясущиеся, словно в каком-то непонятном боевом танце, плюющиеся на ходу слизью — на варваров нельзя было смотреть без содрогания и отвращения. Даже через дыхательную маску можно было почувствовать ту невообразимую вонь, которую источали эти полулюди. Именно полулюди, хоть и передвигающиеся на двух ногах.

Стремительными полупрыжками-полубегом варвары понеслись на имперских солдат. И еще один нестройный залп не принес результата. Да, несколько врагов упало, но это не смогло остановить остальных. Варвары в свою очередь тоже открыли огонь из своих примитивных ружей.

Мартин Пайпер отчетливо видел, как солдат из первой цепи попытался ударить набросившегося варвара прикладом, но хитрая бестия, извернувшись, сумела нанести встречный удар короткой саблей. Солдат упал на колени, зажимая руками горло, из него забил фонтанчик крови. Не став добивать солдата, варвар ринулся к следующей жертве.

Буквально в считанные секунды первая цепь была сметена. Да, варваров было значительно меньше, но та ярость, с которой они бросились в бой, словно удесятеряла их силы, они готовы были разрывать имперских солдат голыми руками.

Теперь-то до Мартина дошло — насколько это опасный враг, насколько его нужно бояться. Вскинув винтовку, которая ходуном заходила в его трясущихся руках, он попытался прицелиться. Рядом кто-то из соседей по линии сделал выстрел, но вместо варвара рухнул сраженный пулей в спину солдат из второй цепи.

Солдат, который стал невольным убийцей своего товарища, бросил винтовку и с диким криком помчался в сторону своих же позиций.

Мартин так и не смог разобрать, что же кричал убегающий солдат, — кровь прилила к вискам, в ушах словно разом застучали все барабаны имперского военного оркестра. Рядовой Пайпер попытался перевести дыхание, но это отчаянно не получалось.

Буквально в пяти метрах от Мартина словно из-под земли выросла еще одна тварь. В грудь одного солдата сразу врезался штык, насаженный на ружье. Не вынимая застрявшее оружие, варвар тут же сразил и второго имперца мощным ударом в челюсть. До Мартина отчетливо донесся хруст ломающихся лицевых костей.

Пайпер, зажмурившись в последний момент, все-таки нажал спусковой курок. Пуля, вырывая кусок мяса, прошила варвару бок. Но он так и не упал.

Обернувшись в сторону стрелявшего солдата, варвар медленно пошел на него. Сквозь небрежно намотанную на лице тряпку виднелись уродливые язвы.

Пайпер еще раз нажал на курок. Теперь пуля лишь чиркнула по плечу наступающего врага. Чудовище издало устрашающий гортанный крик.

И этот крик был сразу же повторен несколькими десятками варварских глоток.

Паника, это была уже настоящая паника. Мартин отчетливо понял, что кричат не только перед ним, но и слева, и справа, и уже даже где-то далеко за его спиной. Он оказался один в окружении нескольких чудовищ. И ему никто не поможет, никто не придет на помощь.

Те, кого Мартин считал своими братьями по оружию, или мертвы или бежали. Бой был сколь скоротечен, столь и безжалостен. Безжалостен по отношению к имперцам.

Солдат побежал, побежал назад что есть силы. Он был готов бежать сколь угодно долго, лишь бы подальше от этих проклятых чудовищ, от этой кровавой мясорубки.

Но далеко убежать не удалось. Его остановила винтовка. Имперская винтовка, брошенная кем-то из солдат, о которую Мартин споткнулся.

Полет его был недолгим. Проехав по траве, Мартин уперся головой в кочку. Теперь в дело включилось бессознательное.

Пайпер резко — как учили — перевернулся на спину, успев вытащить и выставить перед собой армейский нож.

Но варвар не стал сразу прыгать на лежащего солдата как того можно было ожидать. Сильным ударом ноги обмотанный в тряпье варвар выбил оружие из рук Мартина. Второй удар пришелся по ребрам и заставил солдата взвыть от боли.

И только после этого чудовище всем телом навалилось на Мартина и вцепилось ему своими грязными пальцами в горло.

Варвар плюнул в лицо Пайперу едкой мерзко пахнущей слизью. И без того задыхающемуся Мартину стало совсем худо.

Ком подступил к горлу, он начал захлебываться собственной рвотой. А пальцы варвара только усиливали хватку.

Последнее, что смог разглядеть рядовой Мартин Пайпер через запотевшие и заблеванные стекла дыхательной маски, были выжженные глаза варвара. Глаза, полные ненависти…

Здравствуй, друг!

Дорогой Герберт, я очень рад, что даже в это непростое для нашей родины время у меня есть возможность послать тебе весточку, дать знать о себе.

Война — это ужасно! Это совсем не так бравурно и красиво, как может показаться со стороны. Я это понял сполна. Кругом грязь, вонь, пот, вши. Солдаты тихо ненавидят офицеров, офицеры презрительно относятся к солдатам. Уже давно нет того благородства, которое было присуще войнам прошлого. О времена, о нравы!

Но все те ужасы, которые ты, мой дорогой Герберт, все же в состоянии себе представить, меркнут по сравнению с тем, чему я был вчера свидетелем.

Мы крепко застряли под Осовцем. В прошлом письме я рассказывал про эту крепость на самой границе с Восточной Пруссией. Осовец имеет важнейшее значение, ведь открывает нам прямую дорогу на Петербург.

Наши генералы заявляли, что возьмут крепость за несколько дней. Это было в прошлом году в сентябре. Сейчас уже август. Русские сражаются яростно, они отбивают одну атаку за другой, а при первой же возможности сами пытаются контратаковать.

Четыре «Больших Берты» и несколько десятков крупнокалиберных мортир, доставленные под Осовец, хоть и превратили крепость в груду камней, но не смогли выбить из нее защитников. Да, их горстка, но мы ничего не можем с ними поделать. Ты бы только видел лица наших генералов!

Я, как и многие до недавнего времени, считал русских азиатскими варварами, но сейчас пересмотрел свои взгляды.

Вчера мы решили использовать против русских отравляющие газы. Ты знаешь, что мне противны такие методы войны, я считаю их недостойными настоящих солдат. Но видимо уже других вариантов не оставалось. Надо же было что-то делать с этими проклятыми русскими, которые почти год сдерживают продвижение наших войск на восток! Мы знали, что у них нет противогазов.

Нам помог нужный ветер. Позиции врага накрыло зеленым туманом из брома и хлора. Все живое вокруг погибло, трава пожелтела, листья свернулись. Все вокруг просто дышало смертью. Это была чудовищная картина. Я бы не хотел увидеть что-то подобное вновь. Но еще сильнее я не хотел бы видеть того, что произошло позже…

Когда мы уже посчитали, что с русскими покончено, что уже никто не окажет сопротивления, к крепости двинулись три полка ландвера.

И когда наши солдаты уже практически подобрались к позициям, навстречу им выдвинулись русские пехотинцы! Это кажется невероятным, но было именно так. Каким-то чудом им удалось выжить после газовой атаки.

Русские были обмотаны тряпками, все в страшных язвах, их на ходу рвало собственными легкими. Мне не ясно, как они вообще стояли на ногах, но они пошли в атаку. Их было человек шестьдесят-семьдесят, не больше. Расклад сил в нашу пользу был один к ста!

Про это, мой друг, не напишут наши газеты. Вид этих русских, их хриплые крики так напугали наших солдат, что они обернулись в бегство. В бегство! По-другому это назвать нельзя! Семь тысяч германцев бежали как зайцы. Многие из них погибли на наших же проволочных заграждениях.

Нет, это было не смятение, это было что-то другое!..

Знаешь, как потом назвали все произошедшее наши солдаты? Атака мертвецов! Кошмарная, отвратительная, героическая атака. Можно только позавидовать императору Николаю, что у него в армии такие солдаты. Это — настоящие имперцы.

Но хватит о войне, мой друг. Лучше напиши мне — как живешь, как там твоя милая супруга Марта, как…

Из письма майора Штефана Ланге.

Август 1915 года.