Навечно разрушен

Переводчик: Таня

Редактор: Оля

Вычитка: Ms.Lucifer

ГЛАВА 1

Карсону пять лет

Сицилия, Италия

Мамины глаза покраснели и широко раскрылись, когда я сонно посмотрел на нее. Она выглядит такой усталой и слабой. Я прижимаю свою крошечную ручку к ее щеке, чтобы утешить.

— Мой милый, милый мальчик, — шепчет она, наклоняясь к моей ладони и нежно целуя. Слезы снова подступают к ее глазам, я никогда раньше не видел маму плачущей, и это пугает. — Мне очень жаль, caro mio.

Я растерянно смотрю на нее. Почему ей жаль?

— Мы старались изо всех сил, mi amore. Пожалуйста, помни это.

Внезапно по всему дому раздается громкий топот ног и звон бьющегося стекла, прерывая нас. Мама в тревоге быстро двигается, подхватывая меня на руки. Я начинаю скулить от громкого и неожиданного шума. Она прижимает руку к моему рту, чтобы успокоить.

— Ш-ш-ш, mio figlio, per favore.

Мама со всех ног бежит по коридору в комнату моей младшей сестры Розы. Она берет спящего ребенка на другую руку, постоянно оглядываясь через плечо. Раздается сильный удар, пугающий меня и младшую сестру, и мы оба начинаем плакать. Мама набирает скорость, по ее лицу текут свежие слезы.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — начинает она на своем родном языке.

Мама вбегает в папин кабинет.

— Они нашли нас! Они прорвались! Нам нужно… — она замолкает и делает резкий вдох.

Папа неподвижно сидит в кресле с широко открытым ртом. Красная струя бежит из длинной раны на его шее. Мамин крик пронзает воздух, и она чуть не падает на колени.

— Нет! Нет! Нет! — вопит она, раскачивая нас взад и вперед у себя на груди.

— Папа! — кричу я, пытаясь вырваться из маминых объятий, чтобы добраться до него, но она крепче сжимает меня. — Нет, caro mio!

Когда шаги стали громче, она успокоилась, сделав несколько глубоких вдохов.

— Он заплатит за это, mi amore.… он заплатит, — бросив последний полный слез взгляд на папу, она выбегает из комнаты, все еще держа нас на руках, и натыкается на твердую грудь.

Мужчина держит ее, и я узнаю в нем одного из охранников, который всегда находится рядом с моим папой.

— Лука! Лука, они убили его! Они убили моего мужа! — мама едва могла дышать.

Мужчина по имени Лука проводит рукой по ее волосам, пытаясь успокоить.

— Мы должны действовать быстро, синьора, иначе вас постигнет та же участь, что и вашего мужа. Отдайте мне мальчика и идите за мной, — мама кладет меня на руки мужчине, и мы снова в пути.

Вокруг нас бьется стекло, и повсюду летят пули. Чтобы уйти с прямой линии огня, мы прячемся за угол, с другой стороны слышны голоса. Лука делает знак нам с мамой, чтобы мы молчали, и достает пистолет, целясь в голоса.

— Отвернись, mio caro! — мама быстро закрывает мне глаза, но Лука отмахивается. — Лука, пожалуйста, он же просто мальчик!

Когда люди с другой стороны находят наше укрытие, из пистолета Луки раздаются два выстрела. В ушах у меня звенит, голова кружится при виде двух безжизненно лежащих на полу мужчин, из которых льется кровь.

Тошнотворное, тревожное чувство пузырится в моем животе, зная, что происходит что-то действительно плохое. Мама выглядит еще хуже, чем раньше, пытается успокоить сестренку.

— Мне так жаль.

— Он так или иначе научится этой жизни, синьора. Когда-нибудь он станет новым Доном «Коза ностры», не забывайте об этом.

— Не станет, — внезапно из тени появляется человек в униформе и вонзает острый нож прямо в шею Луки.

Кровь брызжет на каждый дюйм моего крошечного тела, а я падаю на пол. Должно быть, я сильно ударился головой, потому что, когда снова просыпаюсь, мама, Роза и я уже в холодном темном подвале.

— Думала спрятаться от меня, mia bella? — спрашивает мужчина, проводя пистолетом по маминой щеке.

Она плюет в него, а он отвечает сильным ударом по ее лицу прикладом пистолета. Мамина голова падает на пол, и она мгновенно отключается.

Я сажаю сестренку и пытаюсь пробраться к маме, чтобы разбудить ее. Мужчина отталкивает меня с дороги и берет на руки спящую маму.

— Иди за мной, дитя, — требует он.

Мужчина выглядит знакомым, но не знаю, где видел его раньше, и странное чувство говорит мне не слушать, но у него мама, и я не могу оставить ее. Я пробираюсь к Розе, держа ее так крепко, как только могут мои маленькие ручки. Я следую за ним еще по крайней мере пять шагов, прежде чем мои ручки сдаются, я не могу его догнать. Мужчина, раздражаясь, останавливается.

Его глаза черны, как ночное небо, а улыбка совсем не дружелюбна, когда он смотрит на Розу.

— Такая милая малышка. Жалко, если она пострадает, потому что ее старший брат слишком слаб, чтобы спасти ее, верно, дитя? — мужчина хватает мою сестренку за руку и вытаскивает нож. — Ты ведь знаешь, что это такое, парень? — в голове вспыхивают фрагменты того, что случилось с Лукой, и я пытаюсь вырвать ее из его объятий.

— Нет! — кричу я, отталкивая руку мужчины.

К несчастью, нож выскользнул из его пальцев и порезал не только Розу, но и меня. От раны у меня вырывается шипение, а сестра громко плачет у меня на руках.

— Глупый, глупый мальчишка. Посмотри, что ты наделал, — смех, вырвавшийся у незнакомца, еще больше злит меня.

— Diavolo, — шепчу я себе под нос, вспоминая историю, которую мама рассказывала мне о боге и об ангеле, который предал его.

Сейчас он очень напоминал мне этого человека. Это чудовище.

Его лицо превращается в чистую ярость.

— Diavolo, да? — мужчина смеется, грубо хватая меня за воротник. Его ноздри раздуваются с болезненным блеском в глазах. — Будешь говорить о дьяволе, мальчик, и он явится.

Я не знаю, что произошло после этого, потому что снова просыпаюсь в непонятном месте. Я дотрагиваюсь до своей головы и тихонько всхлипываю от боли. В глазах появляются крошечные точки, меня тошнит.

Я продолжаю открывать и закрывать глаза, чтобы попытаться избавиться от затуманенного зрения.

Я моргаю один раз.

Вижу маму, лежащую на грязном матрасе.

Моргаю второй раз.

Вижу, как мужчина снимает с нее ночную рубашку.

Я моргаю третий раз.

Теперь он сидит на ней, рыча, как настоящий монстр.

Я пытаюсь подойти к ней, помочь. Мама наконец просыпается и стонет от боли. Она пытается оттолкнуть его, но он с силой бьет ее по лицу.

Я чуть не спотыкаюсь о Розу, не хочу, чтобы она снова пострадала от монстра, поэтому хватаю ее и прячу в маленьком пространстве за печью.

От резкого движения хватаюсь за голову, и на этот раз меня действительно тошнит.

Я слышу крики, исходящие от мужчины. Он обзывает маму, она умоляет отпустить ее, но он продолжает причинять ей боль. Я слишком мал, чтобы оттолкнуть мужчину от нее, но не могу позволить, чтобы это происходило и дальше. Мне нужно быть героем, как те, о которых мама читала, и победить большого плохого монстра.

Я просто не знаю как.

Не могу больше стоять и падаю на пол. Я пытаюсь позвать на помощь, но вместо этого вырывается еще больше рвоты.

Продолжай моргать. Продолжай моргать. Продолжай моргать.

Мама падает на пол, голая и окровавленная.

— Ты знала, что этот день настанет, mia bella. Вы со своим глупым мужем думали, что сможете спрятаться от меня. Надо было видеть выражение его лица, когда я его убил.

Мама кричит громко и сильно.

— Возьмите меня, оставьте детей!

— Нет, mia bella.

— Да пошёл ты, предатель.

Громкий выстрел, исходящий из пистолета мужчины, вызывает еще большую агонию, распространяющуюся по всей моей голове.

Продолжай моргать. Продолжай моргать. Продолжай моргать.

Мама теперь обмякла, неподвижно лежа в красной луже.

Глаза у него дикие, кожа бледная.

— Мне жаль, что все так закончилось, mia bella.

Мужчина сбегает по ступенькам и останавливается.

— Вы в порядке, босс? Надо выбраться отсюда. Его люди скоро будут здесь!

Мужчина, не в силах больше стоять прямо, медленно шепчет:

— Дети…

— Нам нужно выбраться отсюда, сэр, пока вы сами не погибли.

Роза снова начинает суетиться рядом со мной, и я тут же закрываю ей рот рукой, чтобы успокоить. Надеюсь, они не услышат.

Мужчина немного колеблется.

— Сэр? — спрашивает мужчина.

— Сожгите это место. Сожгите все.

— Хорошо, синьор.

Бросив последний взгляд вокруг, оба мужчины уходят. Я молчу, как мышь, кажется, целую вечность. Но как бы я ни устал, я должен идти к маме. Я ей нужен!

Я ползу и спотыкаюсь на пути к ней, с надеждой, что теперь все будет хорошо.

— Мама? — не получив ответа, я спрашиваю громче. — Мама? — изо всех сил я трясу ее, но все равно ничего.

Из последних сил я тащу ее к печи вместе с сестренкой на случай, если эти злые люди вернутся.

Она такая холодная.

Она просто спит, потому что ей больно. Иногда, когда мне больно, я тоже люблю вздремнуть. Мама всегда спит рядом со мной. Теперь моя очередь, после этого она будет чувствовать себя намного лучше. И я тоже.

Мои глаза больше не могут оставаться открытыми, боль в моем теле становится слишком сильной, и теперь, когда мы снова в ее объятиях, мы чувствуем себя в безопасности. Поэтому я прижимаюсь к Розе и засыпаю рядом с мамой.

Я просыпаюсь, хрипя и едва дыша. Мое тело болит с каждым вдохом, но, по крайней мере, боль в голове ослабла. В воздухе так много дыма, что трудно даже видеть что-то перед собой…

Мама сильно пострадала, поэтому так долго спит. Я хватаюсь за Розу, которая кашляет рядом со мной, снова пытаюсь разбудить маму, но она не встает.

Затем я замечаю огонь.

Я зову маму и папу, но меня как будто никто не слышит. Пламя подбирается все ближе и ближе, нам нужно выбраться отсюда, но я не знаю как.

Я оглядываю комнату и замечаю туннель, по которому папа ходит на задний двор. Я все еще устал, мое маленькое тело так слабо и истощено, что мне требуется вся сила, чтобы встать и подняться по лестнице туннеля. Я изо всех сил толкаю запертую дверь, но она не двигается. Паника начинает охватывать меня, когда я вижу, что рушится потолок с другой стороны комнаты.

Со страхом, терзающим мое тело, я нащупываю дверь. Мои глаза внезапно замечают маленькую защелку сбоку, поэтому я быстро открываю ее, толкаю, и она распахивается, открывая холодное ночное небо

Мои кости словно резиновые, и я едва могу заставить ноги двигаться, но мне удается спуститься обратно по лестнице. Теперь комната полностью охвачена пламенем, за исключением маленького уголка, где находятся мама и младшая сестра.

Дым стал намного гуще, и с большим трудом мне удается вытащить Розу из горящего подвала. Я борюсь с болью в теле, чтобы вернуться вниз и забрать маму, спускаюсь по ступенькам лестницы и чуть не получаю удар от падающей горящей балки. Мой путь к маме перекрыт, а огонь поднимается все выше и выше.

— Мама! — кричу я. — Мама, пожалуйста, проснись! — горло горит.

Я снова пытаюсь подойти к ней, но огонь стал таким большим, что я даже не могу ее разглядеть.

— Мама! — я кричу еще раз.

Странное чувство усталости охватывает меня, хотя я только что спал. Все становится слишком плохо, и младшая сестра нуждается во мне. Слеза скатывается по моей щеке, когда я понимаю, что должен оставить маму. Я прощаюсь с ней в последний раз, обещая скоро увидеться, когда все придет в норму. Я поднимаюсь по лестнице, ведущей на задний двор. На улице все еще темно и холодно, поэтому я нахожу пустой сарай, где мы с Розой можем остаться.

Несмотря на то, что я слаб от усталости, все равно не сплю, потому что боюсь, что те люди могут вернуться.

Не знаю, сколько мы здесь пробыли, но я так проголодался, что даже пошевелиться не могу. Я все равно крепче прижимаюсь к сестренке, но она начинает холодеть, совсем как мама.

Чем голоднее я становлюсь, тем больше устаю, я дышу немного резче и не могу больше держать глаза открытыми.

— Porca miseria! Я нашел их! — кричит мужчина, будя меня.

Свет его фонарика обжигает мне глаза, поэтому я крепко зажмуриваю их.

Тишину нарушает второй голос:

— Они живы?

— Я не очень уверен насчет малышки, но мальчик жив.

Прищурившись, я вижу двух мужчин, нависших над нами. Человек без фонарика выглядит грустным.

— Бедные дети, три дня прятались в свинарнике. Мы должны были приехать раньше.

— Мы уже здесь. Это важно. Они были хорошо спрятаны. Прекратите поиски, давайте покончим с этим, — мужчина сгребает мое больное тело в свои объятия. — Хватай малышку, она еще выглядит живой.

— Ма…ма… — мой голос хриплый, я отчаянно нуждаюсь в воде.

Мои глаза стекленеют, видя сожженный дом, в котором хранилось все, что я любил.

ГЛАВА 2

Карсону шесть лет

Нью-Йорк

Я с криком вскакиваю с кровати. Весь в поту плачу. Каждую ночь один и тот же кошмар.

— Только не это! — кричит один из мальчиков, с которым я живу в приюте.

Я не обращаю на него внимания и лежу без сна до раннего утра, когда всем пора просыпаться.

За завтраком злая тётка, которая здесь работает, говорит, что сегодня ко мне должен прийти мужчина. Я не люблю незнакомцев и не хочу с ними разговаривать. Сначала злая тётка думала, это из-за того, что я не говорю по-английски, но я говорю. Это был второй язык, которому мама научила меня. Она всегда заставляла меня читать и учиться. Языки, математика и естественные науки давались мне легко. В школе учителя называют меня умным, потому что я знаю больше, чем обычный второклассник. Они хотели отдать меня в четвертый класс, но передумали, потому что сказали, что я «немой». У меня нет друзей, все смеются надо мной, потому что мне снится кошмар и я писаюсь в постель. Мой единственный друг — младшая сестра, и я почти никогда ее не вижу.

После того как нас забрали, мы долго лежали в больнице. Доктор сделал нам с Розой много уколов и сказал, что это чудо, что мы не умерли. Я не знаю, что значит «мертвый», но однажды мама сказала мне, что когда хороший человек умирает, он вечно спит на небесах. Надеюсь, мама и папа на небесах.

Мужчина сказал, что отправит нас в место под названием Америка, что он знает кого-то, кто нам поможет. Мне не нравится Америка, и я не хочу, чтобы кто-то помогал нам. Я просто хочу поехать туда, где мама и папа.

— Иди сюда, немой, — мои кулаки сжимаются от этого прозвища, поэтому я игнорирую его и продолжаю играть со своей башней из конструктора. — Я знаю, ты слышишь меня, пацан, — от этого прозвища я съеживаюсь.

Злая тётка стоит у двери, сложив руки на пухлом животе. Она откашливается, и я неохотно следую за ней в коридор.

— А теперь веди себя как можно лучше, немой. Никаких глупостей, слышишь? Я хочу, чтобы ты убрался отсюда как можно скорее.

Я игнорирую ее и продолжаю идти в ее старый вонючий кабинет. Первое, что я вижу — это крупный коренастый мужчина со смешными черными усами. Как только я вхожу, на его лице появляется улыбка.

— Здравствуйте, мистер Пенталини. Я думаю, это тот, кого вы искали, — злая тётка садится за свой стол, ухмыляясь до ушей фальшивой улыбкой.

Мужчина очень осторожно приближается, опускаясь на колено, чтобы его глаза оказались на одном уровне со мной.

— Ты знаешь, кто я, сынок?

Я тупо смотрю на него, не отвечая, поэтому он продолжает:

— Я друг твоих мамы и папы.

Мои уши навострились при упоминании о них.

— У тебя есть имя? — спрашивает он.

За меня отвечает злая дама, протягивая мужчине листок бумаги.

— Их с сестрой высадили на пороге нашего приюта, не было ничего, кроме этого документа.

Читая, он прижимает палец ко рту.

— Карсон, Карсон Грэнвил, — говорит он вслух.

Я киваю головой. Это лучше, чем немой.

— Приятно познакомиться, Карсон, я Винченцо, но можешь звать меня Винни.

В комнату входит второй мужчина с Розой на руках. Мне не нравится, когда к ней прикасаются мужчины, поэтому я тут же начинаю злиться, толкая мужчину в ногу.

— Ух ты…полегче, малыш. Я не причиню ей вреда, — я не верю ему, поэтому продолжаю толкать, пока он не усаживает ее на пол, и она ползет ко мне.

Я крепко прижимаю ее к груди.

— Бедный мальчик через многое прошел, — Винни вздыхает. — Не могли бы вы дать нам минутку? — спрашивает он злую тётку, и она быстро выходит.

— Мы нашли их, Вин, и что нам теперь делать? — тощий мужчина садится на один из диванов.

— Не знаю, Тони. Бедные детишки, я понятия не имею, — Винни проводит рукой по лицу, выглядя усталым.

— Маргрет всегда хотела маленькую девочку, ты же знаешь. Но с ее ухудшающимся здоровьем, я не думаю, что мы сможем справиться с обоими.

Винни пристально смотрит на мужчину.

— Мы не можем их разлучить, Тони.

Оба замечают, что я слушаю, и начинают говорить тише, пока я не перестаю их слышать.

Роза хихикает, хватает меня за волосы. Я целую ее в щеку и одариваю искренней улыбкой, которой показываю только ей.

Через некоторое время двое мужчин выходят из комнаты и возвращаются со злой женщиной, держащей стопку бумаг.

— Просто подпишите здесь, и дело сделано!

Тощий мужчина выхватывает сестренку из моих рук и, слегка кивнув Винни, выходит из комнаты. Я отчаянно сопротивлялся, но это бесполезно. Роза исчезла.

Винни хватает меня за руку и ведет обратно в комнату, которую я делю с одиннадцатью мальчиками.

— Бери свои вещи, Карсон, мы уходим, хорошо?

Я понятия не имею, о чем он говорит, потому что у меня ничего нет. Всё общее. Даже одежда не моя. Он печально смотрит на меня.

— Пойдем, сынок.

Я не решаюсь уйти. Я наконец-то привык к этому месту и снова уезжаю. Это несправедливо, и я не брошу сестренку. Я останавливаюсь на полушаге и качаю головой.

Он вздыхает и снова опускается на одно колено.

— Я обещаю, что не причиню тебе вреда, Карсон. Твоя сестра будет жить в хорошей семье, как и ты. У меня есть сын твоего возраста и маленькая дочка. У тебя будет своя комната и всё, что ты захочешь. Разве это не замечательно?

Я отрицательно качаю головой. Не хочу снова уезжать. Мне нравится моя школа, учителя. Ненавижу все время двигаться. Почему я не могу просто оставаться на одном месте? Почему я не могу уехать с сестренкой? Почему у меня все отнимают? Бог сердится на меня?

Винни приподнимает мой подбородок, глядя на мое заплаканное лицо.

— Тебе нравится Нью-Йорк, Карсон? Хочешь остаться здесь?

Я мягко киваю.

— Ну, тогда ладно. Хочешь поесть? Ты голоден, малыш? — я снова киваю и с этими словами запрыгиваю на заднее сиденье длинного черного «Кадиллака» рядом с Винни, который звонит кому-то так много раз, что я не успеваю считать.

ГЛАВА 3

Карсон

Пять лет спустя

Нью-Йорк

Винни перестал спрашивать, хочу ли я увидеть Розу. Я не хочу знать, где она, и даже видеть ее фотографию. Кажется, что каждая женщина в моей жизни в конечном итоге либо ранена, либо мертва, и я не хочу взваливать это на нее больше. Все, что я хочу знать — это то, что она в безопасности и счастлива, и, судя по всему, так оно и есть. Для меня этого достаточно.

Стефани, нянечка, которую нанял Винни, чтобы растить меня, пока его не было, тоже недавно умерла. Она была старухой, но ко мне относилась хорошо. Она не сдавалась, когда я отказывался говорить, и была терпелива. Я нашел ее несколько месяцев назад, проснувшись от будильника, но она не просыпалась.

Винни несколько раз спрашивал меня, не хочу ли я переехать к нему и его семье в Мичиган, но я отказывался. Не хочу быть для них обузой, больше, чем это возможно.

Винни устроил меня в шикарную школу-интернат, и я не возражаю.

Однажды он сказал, что будет нормально, если я стану называть его «папой». Сказал, что, конечно, он не заменит настоящего отца, но он будет не против, если мне от этого лучше.

Лучше не будет.

Он больше не спрашивает, хочу ли я встретиться с его семьей, потому что ответ всегда один и тот же. Я просто не могу испортить его добрую семью, как испортил свою. Поэтому вместо этого он рассказывает мне много историй, особенно о своей дочери Элайне. Истории о ней иногда отгоняют мои плохие мысли.

Он показывает мне их фотографии. Сын — его точная копия, а жена очень хорошенькая. Я на год старше его сына, Винни считает, что мы бы стали лучшими друзьями. Я не согласен, потому что никто не хочет быть моим другом.

Однако его дочь — мое представление ангела в реальной жизни. На каждой фотографии она всегда в красивых платьях принцессы, у нее глупая улыбка на лице, которая заставляет меня самого улыбаться. Винни знает, что она мне нравится, поэтому он часто приносит ее фотографии. Одна мне особенно запомнилась, которую Винни носит с собой в бумажнике. Это был Хэллоуин несколько лет назад, она одета в костюм ангела. Как будто точно знала, что я о ней думаю. Я украл эту фотку из бумажника и с тех пор держу в тайне.

Винни много учит меня Библии и тому, как быть хорошим католиком, даже крестил меня. Когда он приезжает в гости, мы всегда ходим на воскресную мессу, а потом покупаем самые вкусные канноли на Пятой улице. Мне очень нравится Винни, и я каждый день молюсь богу, чтобы он не забрал его у меня.

Сегодня в школе родительское собрание, и Винни прилетит из Мичигана. Он навещает меня каждые несколько недель, проверяет, как я, дает деньги и все остальное, что мне нужно.

Сегодня он сказал, что, если в школе все будет хорошо, то я наконец-то смогу получить новый Геймбой, который только что вышел. Конечно, каждый урок я сдаю на пятерку, так что, как только мы отсюда уедем, Винни завернет подарок и будет ждать в своей машине.

— Эй, сиротка, каково знать, что сегодня родительский день, а у тебя нет ни мамы, ни папы? — хихикает парень по имени Томми, когда я прохожу по коридору.

Дети вокруг громко смеются вместе с ним, заставляя меня сжать кулаки. Известие об этом распространилось, как только я приехал. Очевидно, какая-то бумажная волокита попала в руки высокомерного родителя, и даже влияние Винни не могло остановить сплетни. Я решаю не обращать на это внимания и продолжаю идти на следующий урок. Я привык к шепоту и вопросам, которые задают обо мне другие дети, но все думают, что я просто странный мальчик в классе, который редко разговаривает, поэтому я никогда не сталкивался с этим до сегодняшнего дня.

— Эй, говнюк, ты меня слышишь? Где твои мама и папа? Оставили тебя на улице, потому что не могли смотреть на твою глупую рожу?

Я тут же останавливаюсь и поворачиваюсь лицом к мальчику, который явно меня не боится. Коренастый рыжий ухмыляется от уха до уха, прислонившись к своему шкафчику. Его друзья начинают толпится вокруг меня, ожидая ответа.

Моя челюсть сжимается, а костяшки пальцев по бокам становятся яростно белыми.

— Кот прикусил тебе язык? — он тычет снова, приближаясь к моему лицу. — Каково знать, что родители оставили тебя совсем одного? Они возненавидели своего дурацкого сыночка…

Образы, которые, как я думал, были похоронены глубоко в моем мозгу, всплыли на поверхность с полной силой.

— …или хотели, чтобы ты умер.

Должно быть, я отключился, потому что после того как я успокаиваюсь, вижу красную кровь, льющуюся из ребенка на полу, и мою окровавленную руку. Я прижат к груди учителя, а все вокруг ошеломленно молчат. Даже я сам в шоке от своих действий. Тяжело дыша, я чувствую, как меня начинает одолевать странное ощущение, которого я никогда не испытывал раньше. Удовлетворение разливается по всему телу, видя, какой урон я нанес лицу ребенка, и испуганные взгляды других детей.

Я чувствую себя так же, как тогда, когда выпил слишком много сладкой газировки. Как будто весь сдерживаемый гнев просто исчез, когда мой кулак соприкоснулся с костью, и я хочу больше.

Я борюсь в руках учителя, чтобы сделать еще одну попытку. Однако мое тело тут же напрягается, когда я чувствую, как крепкая рука, с которой я слишком хорошо знаком, хватает меня за плечо. Меня охватывает ужас, когда я смотрю на Винни, у которого такое серьезное выражение лица, какого я никогда раньше не видел.

— Пойдем со мной, Карсон, — его голос низкий и властный.

— Простите, мистер Пенталини, но ему нужно немедленно идти в кабинет директора! Он только что напал на этого мальчика! — учительница пытается утащить меня.

Винни стряхивает с меня руки учителя.

— Не обязательно тащить его, как пленника. Мой сын умеет ходить.

Мое лицо словно окаменело, но, увидев суровый взгляд Винни, внутри поселилось беспокойство. Я никогда не хотел разочаровывать его, и не хочу, чтобы он уходил.

Мы добираемся до кабинета.

— Сиди здесь, Карсон, и не двигайся. Понял?

Я киваю головой.

— Говори, Карсон. Используй слова. Ты не немой.

— Да, сэр, — шепчу я, глядя на него.

Он кивает, жестом приглашая учителя присоединиться к нему в кабинете директора.

Я сижу, уставившись в пол, и мне не терпится вернуться и снова сразиться с этим глупым мальчишкой. Как он смеет говорить о моих родителях? Никто не говорит о них. Даже я.

Я так поглощен своим гневом, что даже не осознаю, что сижу не один, пока рядом со мной не раздается голос.

— А за что ты тут?

Я смотрю на светловолосого, круглолицего парня с широкой зубастой улыбкой. Я игнорирую его, потому что не хочу отвечать, но это не мешает ему продолжать говорить со мной.

— Не видел тебя здесь раньше, — начинает парень, смеясь. — Я бы знал, я здесь каждый день.

Я молчу, недоумевая, почему он все еще пытается говорить, обычно люди понимают намек и оставляют меня в покое.

— Положить кнопку на кресло физрука очень весело, но нет, мистер Засранец сделал из этого большую проблему и послал меня в кабинет директора, — он качает головой, — Я думал, будет смешно.

— А как насчет лягушки, которую он нашел сегодня утром в своем кофе, Эллиот? — спрашивает женщина за столом.

Эллиот улыбается ей глупой улыбкой.

— Я не виноват, он хотел искупаться. Так уж случилось, что он решил помыться в чашке мистера Уэстина.

Странное ощущение подкатывает к моему горлу, и во второй раз за сегодняшний день я испытываю еще одну странную эмоцию.

Я забыл, как это делать. Смеяться. Смех поднимается по моему горлу. Я тоже не люблю мистера Уэстина и втайне жалею, что не видел его лица, когда все это случилось.

— Как тебя зовут? — спрашивает он, поворачиваясь ко мне.

— Карсон, — хрипло отвечаю я.

Я еще не слишком привык много говорить, особенно с кем-то, кроме Винни, но он радуется, когда я это делаю. Не то что сейчас.

— Подожди! — Эллиот вытаращил глаза. — Ты тот самый парень, который разбил лицо рыжему! Черт! Это было потрясающе, чувак. Я хотел сделать это уже много лет!

— Не выражайся, Эллиот Джеймс! — ругается дама за стойкой.

Дверь в кабинет внезапно открывается, и оттуда выходит Винни, пожимая руку директору.

— Представишь меня своему другу, Карсон? — спрашивает он, подходя к нам.

Прежде чем я успеваю ответить, Эллиот вскакивает со стула.

— Девчонки зовут меня Эллиот… Эллиот Джеймс, — издевается он, и голос его звучит более взросло, чем на самом деле. Он оборачивается, подняв вверх большой палец. — Увидимся, друг. А теперь давайте покончим с этим, директор Ноксин. Дежурство в столовой на неделю? — шутит он, исчезая в кабинете.

— Ну… — взгляд Винни устремляется туда, куда ушел Эллиот.

Я произношу в голове слово «друг». Хмм. У меня такого никогда не было.

— Пошли, — прерывает меня Винни, без лишних вопросов я следую за ним на стоянку и сажусь в его машину.

Он погружен в свои мысли, проводит рукой по лицу, не заводя машину.

Потом стучит кулаком по рулю, ругаясь про себя.

— Извини, — начинаю я, не зная, как к нему подступиться.

Если раньше Винни был зол, то теперь он выглядит в десять раз злее.

— Прости? Этот маленький засранец заслужил все, что получил, — он поворачивается ко мне, а я в шоке смотрю в ответ. — Я слышал, что он говорил… — он замолкает, в гневе качая головой. — Он, черт возьми, это заслужил.

— Но я думал…

— Ты думал, я на тебя рассержусь? Откажусь от тебя? Отправлю обратно в приют? — он горько смеется. — Я бы сделал хуже, чтобы постоять за себя, я чертовски горжусь тобой, сынок.

— Гордишься? — растерянно спрашиваю я.

— Да, Карсон, горжусь, — я сижу на пассажирском сиденье в ошеломленном молчании, совершенно не ожидая такой реакции.

Я чувствую удовлетворение. Никто никогда не гордился мной раньше. Затем Винни продолжает, говоря мудрые слова, которые я буду помнить всю оставшуюся жизнь:

— Слушай меня внимательно, сынок. Никогда. Ни за что. Не позволяй обзывать себя или выставлять слабым. Понял? — сурово спрашивает он. — Многие будут пытаться, и тебе придется преподать им урок, который они никогда и не подумают забыть, и подать пример другим, чтобы они даже не думали связываться с тобой. Ты понял? Никогда не позволяй им украсть свою власть. Что бы ты ни делал, у тебя всегда есть преимущество.

Я смотрю на свои руки, позволяя этим словам проникнуть глубоко в мой разум. Затем я чувствую, как Винни приподнимает мой подбородок, чтобы я мог смотреть ему прямо в глаза.

— Знаешь, сынок, что единственное есть у любого человека в этом мире?

Я отрицательно качаю головой, зарабатывая строгий взгляд Винни.

— Что у него есть? — спрашиваю я, не догадываясь, что это единственная фраза, спустя годы, в конечном итоге станет моей кончиной.

— Его слово, Карсон. Настоящий мужчина держит свое слово. Несмотря ни на что. Ты — лев, и весь мир — твоя добыча. Не забывай.

Улыбка появляется на моем лице во второй раз за сегодняшний день.

— Ты молодец, малыш, ты молодец, — и с этими словами Винни опускает мой подбородок, вытаскивает новейшую консоль «Геймбой» из своего пиджака и ведет меня в наше любимое кафе, чтобы отпраздновать.

Каким-то образом, после того как произошла эта драка, я вернулся в школу на следующий день без дальнейших наказаний. Если подумать, я даже не видел Томми с того дня.

Винни был прав, однако никто не хотел связываться со мной или говорить.

Я привык. Однако после того дня выяснилось, что у меня были общие уроки с Эллиотом, и нам нравится очень много общего. В том числе получать удовольствие от создания хаоса. В остальном мы полные противоположности друг другу, включая внешность. У него короткие светлые волосы, а у меня каштановые и лохматые. У меня зеленые глаза, а у него карие. Я высокий и стройный, а он низкий и коренастый.

Тем не менее, это не мешало ему держаться подальше от девчонок. Эллиот любит неприятности так же сильно, как и девочек, хотя я получаю больше их внимания. Но мне на них все равно. Я не хочу, чтобы с ними случилось то, что случилось с каждой другой дамой в моей жизни.

После школы мы всегда ходили к Эллиоту домой, и сегодняшний вечер не стал исключением.

Винни заезжает за мной около восьми, и мы возвращаемся в его квартиру, которую он снимает здесь, в городе. Обычно, когда Винни нет дома, я остаюсь в общежитии в школе, но сегодня у Винни последний вечер перед отъездом в Мичиган, и мы всегда устраиваем вечер с ужином и смотрим старые гангстерские фильмы. Он этого не знает, но эти ночи всегда самые тяжелые для меня, потому что я не хочу прощаться. В следующий раз я увижу его не раньше, чем через пару недель. Я уже чувствую, как тьма снова овладевает мной, проникает в мои кости, еще глубже укореняясь в крови.

По дороге домой он на взводе, я замечаю, что он смотрит в зеркало заднего вида чаще, чем обычно, с напряженным выражением лица. Я и сам пару раз оглядываюсь назад, гадая, на что это он так уставился. Там обычный черный «Кадиллак», который следует за Винни повсюду, куда бы мы ни поехали.

Я никогда не спрашиваю, кем он работает, но с количеством людей, которые постоянно выходят здороваются с ним, охраняют его, кажется он — какая-то важная шишка.

— Все в порядке, Вин? — спрашиваю я, проводя рукой по взъерошенным волосам.

Он выдыхает:

— Будет, сынок.

— Можно тебя кое о чем спросить?

— Ты уже спросил.

В момент храбрости я спрашиваю его о том, что давно хотел спросить.

— Ты президент?

На лице Винни мелькает веселое выражение.

— Нет, сынок, я не президент.

— Ну, тогда почему везде люди пожимают тебе руку, или на Рождество, когда мы пошли обедать в «Рокфеллер», там приготовили стол только для нас с тобой? Или постоянная банда телохранителей, которые всегда вокруг тебя? Как-то не понятно, Вин.

Он съезжает на обочину, сбивая идущую за нами машину. Они тоже останавливаются, и оба мужчины выходят из своих машин. Винни отмахивается от них, молча говоря, что все в порядке. С явным колебанием они возвращаются в машину, продолжая внимательно следить за нами.

Винни поворачивается ко мне с суровым выражением на лице.

— Ты молод, Карсон, слишком молод, чтобы знать о зле нашего мира, хотя, возможно, уже испытал часть его, — гнев вспыхивает передо мной при воспоминании о том роковом дне. — Но я хочу, чтобы ты знал, сын мой… Меня уважают, потому что я требую уважения. Нет, я не президент, но можешь считать меня таковым. У меня есть обязанности, которых нет у обычных мужчин. Я очень важен в мире, в котором мы живем, и постоянно должен быть настороже. Много кто хочет видеть меня мертвым, но familia будет заботиться обо мне, как и я о них.

— А что такое familia?

— Когда-нибудь ты поймешь, сын мой. Мир и всё, что ты знаешь, обретет смысл, — он снова заводит машину и плавно выезжает на дорогу.

— Эй, Вин?

— Да, Карсон?

— Я хочу когда-нибудь стать таким же, как ты.

На его лице играет гордая улыбка.

— И ты им станешь, сын мой, когда-нибудь станешь, — и с этими словами он прибавляет громкость радио, заглушая бесконечные вопросы, бушующие в моей голове.

ГЛАВА 4

Элайна

Три года спустя

Элайне девять лет

Мичиган

— Джейс Пенталини, лучше верни мне мистера Обнимашку сейчас же! — я кладу руку на бедро, одаривая своего глупого брата самым злобным взглядом, на который только способна.

— Что? Эта старая фигня? — он поднимает мистера Обнимашку высоко в воздух с дерзким взглядом.

— Опусти! Ты делаешь ему больно! — кричу я.

— Это плюшевый мишка, Эл. Он ничего не чувствует!

Я делаю резкий вдох:

— Возьми свои слова обратно!

— Заставь меня.

Мои руки сжимаются по бокам. Он самый худший старший брат на свете!

— Лучше сам, или я скажу папе! — угрожаю я.

Он немного запинается:

— Ты не посмеешь.

— Эй, папа! — я бросаюсь бежать, а Джейс спешит за мной. — Сопляк!

— Элайна, остановись! — слышу я, как брат кричит издалека, но мне все равно. У Джейса мистер Обнимашка!

— Папа, папа! — кричу я, вбегая в единственную комнату в доме, где, как я знаю, он сидит.

— Элайна! Нет! Не иди!

Я рывком распахиваю двойные двери и вбегаю в комнату, не ожидая увидеть там толпу разъяренных мужчин.

Мой брат, наконец, тоже пробирается в комнату, хватая ртом воздух, и пытается вытащить меня оттуда.

— Прости, папа. Я пытался остановить ее, но не…

— Не смог? — заканчивает отец.

— Да, сэр.

Один из мужчин в комнате издает смешок.

— Позволил девчонке обогнать себя, парень?

Я поднимаю подбородок и, прищурившись, смотрю на тощего мужчину.

— Ты-то точно знаешь. Держу пари, девчонки все время от тебя убегают.

Несколько мужчин в комнате хихикают, и мне приходится сдерживаться, чтобы не показать язык этому глупому человеку. Разве он не знает, что девочки намного лучше мальчиков?

— Элайна, ты прекрасно знаешь, что нельзя приходить сюда без приглашения, — говорит отец.

— Но… но, папа, у него мистер Обнимашка! — я задыхаюсь, чувствуя ужасную вонь дыма повсюду.

Мой отец сердито смотрит на Джейса.

— Это правда?

— Нет… — начинает Джейс. Лицо папы становится еще злее от этой лжи. — Да.

Папа выходит из-за стола и встает перед братом, скрестив руки на груди.

— Мы забираем чужое?

— Н-нет, сэр.

— Что будет, если мы это сделаем?

— Мы… мы окажемся в канаве.

— Да, сынок. В канаве, вместе со всеми остальными ворами. Никогда больше не увидим свою семью.

— Или Тессу, — насмехаюсь я, видя, как смущение овладевает его лицом из-за того, что он влюблен в мою лучшую подружку.

Отец бросает в мою сторону суровый взгляд, прежде чем снова нацелиться на Джейса.

— Мы не берем то, что нам не принадлежит, сынок, особенно у семьи. Если только враги берут что-то наше, мы это забираем. Это называется возмездием.

Я фыркаю:

— Пап, у нас нет врагов. Все любят тебя так же сильно, как и я!

На этот раз мужчины смеются еще громче, и я в замешательстве оглядываю комнату. Что тут смешного?

— Вот бы мы смотрели на мир, как дети, — фыркает один из мужчин.

— Марон! Тогда мы все были бы святыми.

Снова раздается смех, и отец отмахивается от него мягкой улыбкой, подхватывая меня на руки.

— Если бы все любили меня так же сильно, как ты, Элайна, кто бы стал моим tesoro*?

— Все еще я, пап, потому что я полюбила тебя первой! — я обнимаю его так крепко, как только могу, и он так же крепко обнимает меня в ответ.

Я скучала по нему. Его рабочие поездки становятся все длиннее и длиннее, и я счастлива, что он наконец вернулся домой.

Он опускает меня на пол и гладит Джейса по голове.

— Верни сестре медведя. Сегодня день рождения моей маленькой девочки, пойдём сходим на вашу вечеринку.

Я крепко прижимаю мистера Обнимашку к груди и разворачиваю свое красивое платье.

— Точно! Пойдем открывать подарки!

Мой отец хихикает, и мужчины начинают выходить из комнаты, но не раньше, чем начинает звонить телефон на столе.

— Mamma mia, — выдыхает отец. — Ленни, можешь ответить?

Я держу отца за руку, ожидая, когда он присоединится к празднованию моего дня рождения.

Ленни хмурится, слушая разговор по телефону. Он весит трубку со злостью.

— Это мальчик. Карсон. У него неприятности.

И это выводит моего отца из себя.

— Черт! Дайте мне первый рейс в Нью-Йорк… СЕЙЧАС ЖЕ!

Мое маленькое сердечко сжимается, и я не могу сдержать слез. Он снова уезжает. Это несправедливо! Я бросаю мистера Обнимашку и бегу в свою комнату, забыв о вечеринке.

— Элайна… — слышу я голос отца, но не обращаю на него внимания и падаю в постель, чтобы поплакать.

Кто этот Карсон, который испортил мне вечеринку? И почему мой папа должен уехать, чтобы спасти его?

Карсон

Сейчас мне четырнадцать лет, я выше всех в своем классе, и девочки начинают обращать на меня еще больше внимания

Даже Эллиот сбросил весь жир, который был у него в детстве, сделал рывок роста, превратившись в маленького дамского угодника.

Сегодня он подумал, что было бы неплохо пропустить ланч и отправиться в спорт-зал, чтобы посмотреть, как тренируются болельщицы, и, конечно, я не собираюсь протестовать по этому поводу. В конце концов, я все еще любопытный подросток.

— Хорошо выглядите, девочки, — заявляет Эллиот, заработав несколько суровых взглядов от нескольких проходящих мимо нас болельщиц.

Я хихикаю рядом с ним.

— Что? Я просто демонстрирую свою школьную гордость за них, вот и все.

— Если школьная гордость — это Ребекка Лэнсон, главная чирлидерша в супер короткой юбке и с большими грудями, то да, конечно.

Он останавливается на полуслове:

— Эй, ты винишь меня? Посмотри на ее подругу, Стейси?

Прежде чем я успеваю ответить, входит футбольная команда, заканчивающая свою полуденную тренировку, и я чувствую, как чье-то плечо слишком грубо толкает меня.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь лицом к хихикающему футболисту.

— Смотри, куда идешь, тупица, — говорит он, поворачиваясь и продолжая идти.

Я замечаю имя на спине его майки. Стюарт. Филипп Стюарт. Известный хулиган и самый большой в мире придурок. Он и не подозревал, что я ждал такой возможности и не собираюсь становиться его жертвой.

— Заставь меня, — заявляю я, и вся его команда останавливается.

— Что ты сказал? — спрашивает он, снимая шлем и бросая его на землю.

Я сжимаю кулаки и не успеваю опомниться, как оказываюсь прямо перед лицом парня.

— Ты слышал. Заставь меня. Попробуй.

Филипп смеется слишком громко. Я вижу, как на его лице отражается страх, и его жесткое поведение сдувается с каждой секундой.

— Это просто шутка, приятель. Не принимай близко к сердцу.

— О, теперь это шутка, а, квотербек?

Каждый шаг, который он делает назад, я следую за ним, пока в конце концов не загоняю в угол.

— Успокойся, это было случайно.

Он оглядывает комнату, видя, что его команда теперь хихикает над ним.

— Ты думаешь, я тебя боюсь? Я умею драться…знаешь почему? Потому что я вырос с отцом, который научил меня, как это делать, в отличие от…

Я так быстро сжимаю его шею руками, и парень едва успевает сделать следующий вдох. Я быстро закрываю ему глаза, сильно толкая его к шкафчикам, бью кулаком в любое место, куда дотягиваюсь.

Его товарищи по команде пытаются вмешаться, я слышу крики и вопли, и даже мое имя выкрикивают несколько раз, но ничто не может остановить меня в этот момент. Знакомое ощущение чистого адреналина мчится по моим венам, и я не могу насытиться им.

Это то, ради чего я живу. Это как электричество, бегущее по моим костям, которое подпитывает и накачивает меня энергией.

— Карсон, слезь с парня, пока не убил! — кричит кто-то.

Именно тогда я, наконец, прихожу в себя, останавливая любые дальнейшие атаки на него.

Я грубо бросаю бесчувственного ребенка на землю и отступаю. Учителя, сотрудники и школьники в ужасе смотрят на меня, пока несколько футболистов лежат передо мной, окровавленные и в синяках.

Я смотрю на Эллиота, который так же ошеломлен, как и я, и тяжело дышит.

Я еще раз окидываю взглядом зал, оценивая все, что только что произошло. Выражение, которое остается на каждом лице, навсегда напомнит мне о том, кто я внутри, независимо от того, как сильно я пытаюсь это скрыть.

Чудовище. Я чудовище.

Мы сидим в кабинете директора, кажется, уже несколько часов. Винни в ярости входит в дверь. Он даже не удостоил меня взгляда, он просто идет прямо в кабинет директора, когда двое его охранников встают снаружи. Ему пришлось бросить все и прилететь из Мичигана только ради меня, не говоря уже о том, что у Элайны сегодня девятый день рождения. Я чувствую себя ужасно.

— Зачем твоему отцу два огромных телохранителя?

Я игнорирую его вопрос, потому что даже я этого не знаю.

После того, что кажется вечностью, Винни, наконец, выходит из кабинета.

— Эллиот, ты можешь вернуться в класс, — Эллиот встает с явным потрясением на лице.

— Э-э, сэр? Разве нас не исключили? Даже не отстранили?

— Конечно нет, это была самозащита. Эти парни спланировали нападение, — выражение его лица становится суровым. — Верно, ребята?

Мы ошеломленно смотрим на него. Конечно, это была не самозащита, мы сами начали и закончили, но взгляд Винни говорит нам, чтобы мы просто заткнулись и согласились.

— Да, сэр, — Эллиот кивает, не добавляя больше никаких комментариев или вопросов.

— Верно, Карсон?

— Да, сэр.

Удовлетворенный тем, что мы оба поняли, он отмахивается.

— Теперь мне нужно вернуться к важным делам, которыми я занимался до того, как меня грубо прервали и выдвинули ложные обвинения против моего сына и его друга.

Директор хватает Винни за руку и сильно трясет, на лбу у него выступили капельки пота.

— Мне очень жаль, еще раз, Мистер Пенталини, пожалуйста, простите нас. Мне следовало бы догадаться… Карсон и Эллиот — наши лучшие ученики. Они никогда бы не сделали этого без веской причины.

Мы с Эллиотом переглядываемся:

— Какого хрена?

— Что ж, мистер Ноксин, в следующий раз, когда вы снова обвините моего сына в подобных вещах, я без колебаний возьму дело в свои руки. Понятно?

Я поражен силой и влиянием, которые волнами исходят от Винни. Он наполняет всю комнату легким, угрожающим присутствием. Меня поражает благоговейный трепет, который он излучает, чтобы манипулировать людьми только своими словами.

Единственное, что есть у человека в этой жизни — его слово.

Теперь я понимаю, что это значит.

— Конечно, сэр! Пожалуйста, дайте мне знать, если вам понадобится что-нибудь еще от меня. Вообще-то у меня есть два билета на завтрашний матч «Янкиз». Я собирался поехать с женой на годовщину, но, черт возьми, кому вообще нужно праздновать двадцать шесть лет вместе? — этот парень настолько же жалок, насколько и глуп. — Возьмите их и повеселитесь!

— Я уверен, что мальчикам понравится, да? — спрашивает Винни, глядя на нас с Эллиотом.

— Да, черт возьми! Они играют в «Ред Сокс»! Игра века. Спасибо, мистер Ноксин! Спасибо, мистер Пенталини! — Эллиот хватает билеты и выбегает из офиса, как будто они могут исчезнуть в любую секунду.

— Вы не будете возражать, если я заберу сына домой пораньше? — спрашивает Винни, крепко хватая меня за плечо, безмолвно предупреждая, что меня ждет нагоняй.

— О, конечно можете, всего хорошего, мистер Пенталини!

С этими словами мы выходим из школы и направляемся к черному «Кадиллаку», который ждет нас у крыльца.

Один из охранников садится на водительское сиденье, Винни — на пассажирское, а я сзади вместе с другим мужчиной. Я смотрю на водителя, понимаю, что никогда не видел его раньше. Винни замечает мой вопросительный взгляд.

— Карсон, это мой шурин Ромарио. Ромарио, это Карсон.

Он коротко кивает мне в зеркало заднего вида, и я отвечаю ему тем же, не заботясь о формальностях.

— Значит, целая футбольная команда, да? — спрашивает Ромарио, выезжая в переполненный транспортными потоками город.

Я пожимаю плечами в ответ.

— Они это заслужили. Я бы провел с ними еще десять раундов. Придурки.

Винни и Ромарио бросают друг на друга взгляды, которые я не могу понять. На лице Ромарио появляется лукавая улыбка.

— Ну что будешь делать, Винченцо?

Я хмурю брови, гадая, о чем, черт возьми, они говорят.

— Он еще не готов, Ро. Всему свое время.

И с этими словами разговор прекращается, начинается новый, который заставляет меня чувствовать себя еще более дерьмовым, чем раньше.

— Моя бедная tesoro была убита горем из-за того, что мне пришлось так внезапно покинуть ее день рождения. Ты бы видел выражение ее лица, — Винни качает головой, издавая низкий смешок. — Эта девушка будет моей смертью, клянусь.

— Не могу дождаться, когда у нас с Вэл появятся собственные дети, она молилась об этом. Видит бог, мы уже давно пытаемся.

Я отключаюсь от остальной части разговора, коря себя за то, что испортил день рождения девятилетней девочки из-за беспорядка, который я постоянно навожу. Я с горечью провожу рукой по своим растрепанным кудрям. Почему я просто не могу быть нормальным?

Я чувствую, как все глубже и глубже погружаюсь в темноту, не видя выхода.

Этой ночью я смотрю в потолок, Винни входит в мою комнату и садится на край кровати.

— Так ты расскажешь мне, что на самом деле произошло сегодня? — спрашивает он с понимающим видом.

Я игнорирую его и пожимаю плечами.

— Не о чем говорить, Вин, это просто случилось и все.

— Чушь собачья, сынок. Человек не просто выводит из строя целую футбольную команду, травмируя ее до такой степени, что, вероятно, они не будут играть до конца сезона. Так не бывает, малыш.

Я выдохнул, раздумывая, сказать ему правду или нет. Правда, которая грызла меня весь день. Я решаю: либо сейчас, либо никогда

— Не могу объяснить… я был словно чудовищем.

Винни постукивает по краю кровати, молча предлагая мне сесть рядом. Я так и делаю, и он успокаивающе обнимает меня за плечи.

— Что бы это ни было, Карсон, ты можешь мне сказать. Может, я и не твой биологический отец, но это не мешает мне относиться к тебе, как к собственной плоти и крови. Что бы тебя ни беспокоило, можешь сказать мне.

Я вздохнул, выкладывая свою правду единственному человеку, которому могу довериться, независимо от обстоятельств.

— Этот глупый Филипп постоянно нападает на девочек, как будто они для него не более, чем грязь. Он издевается над ними, заставляет их плакать, и я даже видел, как он толкнул одну. Сегодня он толкнул меня, и я не смог остановиться. Я хотела причинить ему боль. Очень-очень сильно. Особенно, когда он сказал что-то про моего отца, — я делаю паузу, пытаясь успокоить гнев. — Он все время нападает на невинных людей, и это неправильно, Винни. Так что я просто… — рявкнул я. — Я не мог себя контролировать. Весь гнев, все мое разочарование просто вырвались наружу, и я не мог остановить это. И знаешь, что было хуже всего?

Он не отвечает, только подбадривает меня кивком.

— Хуже всего было то, что я наслаждался каждой секундой. Кровь, ощущение того, как мой кулак соприкасается с их телами, сила во мне, выражение страха в их глазах, просто прилив всего этого… Винни, мне это нравилось, и я хотел большего. Как и в первый раз. Разве это не делает меня чудовищем?

Во взгляде Винни мелькает печаль.

— В каждом из нас есть демоны и монстры, сын мой, и у каждого есть способы кормить их. В мире, в котором мы живем, эти монстры могут быть либо твоим лучшим другом, либо злейшим врагом, в зависимости от того, насколько хорошо ты их контролируешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Если раньше у меня и были сомнения, то теперь я знаю, что ты преуспеешь в этой жизни, тебе просто нужно правильное руководство. Ты еще не готов, но в свое время я буду тобой гордиться, сынок.

Меня охватывает смятение.

— Ты говоришь загадками, Винни, я не понимаю, что ты имеешь в виду. В какой жизни мне будет хорошо?

— Той, для которой ты всегда был предназначен, — он делает паузу, прежде чем продолжить, — И знаешь, нет, сын мой, это не делает тебя чудовищем, это делает тебя защитником. Ты защищаешь тех, кто тебе дорог, несмотря ни на что. И это должен делать мужчина. Но ты должен контролировать эти побуждения, прежде чем они станут контролировать тебя. И когда-то меня не станет, чтобы убирать за тобой беспорядок, как сегодня, — он встает и тянется к двери, но я останавливаю его.

— А что, если… что, если я не смогу их контролировать? Что, если однажды я сорвусь и не смогу вернуться?

— Тогда это твой собственный выбор, мой мальчик. Тьма сама себя не приглашает, ты приглашаешь её.

ГЛАВА 5

Элайна

Сидя на ковре в своей спальне, я постукиваю карандашом по листку, на котором пишу.

Дорогой Карсон,

Наверное, мне следует начать с того, что я расскажу тебе немного о себе. Меня зовут Элайна Мари Пенталини. Мне 12 лет, и я живу в штате Мичиган (если посмотреть на карту, то это тот, который выглядит как гигантская варежка!). Я люблю шоколад, щенков и запах ванили. Я слишком любопытна, по крайней мере, так говорит папа, и поэтому я пишу тебе это письмо. Я спрашивала его о тебе каждый день с тех пор, как мне исполнилось девять лет.

Ленни, он же один из придурков моего отца, сказал, что в тот день у тебя были неприятности. Я не знаю, в какую беду ты попал, но надеюсь, что теперь с тобой все в порядке. Папа почти ничего не рассказывает о тебе, кроме того, что ты на несколько лет старше, у тебя нет семьи, и поэтому он иногда прилетает в Нью-Йорк, чтобы повидаться с тобой. Чтобы ты не был одинок.

Мне очень грустно думать об этом, потому что никто не должен быть одинок, особенно в таком большом городе, как Нью-Йорк! Я всегда мечтала попасть туда, но знаю, что этого никогда не случится. Папа говорит, что самое безопасное место для меня — это Мичиган, где он и его люди могут присматривать за мной. Но если в Мичигане так безопасно, то почему я почти не выхожу из дома, разве что в школу? И почему мне нужно, чтобы его вонючки следовали за мной повсюду, куда бы я ни пошла?

У меня есть секрет, в котором я должна признаться… Несмотря на то, что у меня есть семья, иногда я чувствую себя так же, как и ты. Одинокой. Как будто я принцесса, запертая в башне и ждущая, когда кто-нибудь придет и спасет меня. Но знаешь что? Почему кто-то должен меня спасать? Я могу спасти себя и не хочу ждать, пока вырасту, чтобы доказать отцу, что я не нуждаюсь в его защите, и я могу жить нормально, как все другие девочки в школе…

Я никогда не признавалась в этом никому, даже своей лучшей подруге Тессе, и не знаю, почему я думаю, что письмо к тебе ответит на мои вопросы или вообще поможет как-то, но что-то подсказывает, что ты поймешь, о чем я говорю.

Я даже не знаю, как это письмо дойдет до тебя без ведома отца, но я просто чувствую, что тебе тоже не помешал бы друг. И вот я здесь.

Я положу это письмо внутрь…

Внезапно моя дверь распахивается, и в комнату врывается брат. Его глаза останавливаются на бумаге передо мной, и злой блеск появляется на его лице.

— Что это ты пишешь? — он пробирается в комнату и выдергивает у меня листок.

— Эй, отдай! — я вскакиваю, но он держит его высоко над головой, далеко от меня.

— Что это? Твое тайное любовное письмо?

— Нет!

Он все равно разрывает.

Обрывки моего письма рассыпаются, а брат раскидывает разорванные кусочки, как конфетти, падающее вокруг меня.

У меня замирает сердце, и на глаза наворачиваются слезы. Я чувствую себя глупо и немного жалко за то, что я вообще написала это.

Господи, о чем я только думала?

— Я ненавижу тебя! — кричу я, когда он, хихикая, выходит из моей комнаты, и я чувствую себя еще более одинокой, чем когда-либо прежде.

ГЛАВА 6

Карсону семнадцать лет

— Ты до сих пор не хочешь переезжать в Мичиган? — начинает Винни, помешивая макароны на тарелке

Я мысленно вздыхаю.

— Так будет лучше, Вин.

— Для кого? Для тебя, Карсон?

— Для всех.

Его вилка звякает по столу.

— Тебе семнадцать лет, сынок. Ты не можешь вечно избегать других людей, кроме меня и Эллиота. Это неправильно — изолировать себя. Тебе нужна семья, Карсон.

— У меня есть все необходимое. Мама Эллиота относится ко мне, как ко второму сыну, у меня есть ты. Мне больше никто не нужен. Я в порядке.

— Но я могу быть рядом с тобой дольше, чем сейчас, Карсон. Ты становишься мужчиной. Просто поедем со мной в Мичиган…

— Нет, — перебиваю я.

Он растерянно смотрит на меня, почти сердито, как будто никто никогда не говорил ему этого раньше. Это заставляет меня быстро перефразировать сказанное.

— Теперь я старше, Вин, и понимаю гораздо больше, чем в шесть лет. Мне тебя навязали. Меня к тебе принудили. У тебя есть своя семья. Я уже достаточно отягощал твою жизнь.

Он выглядит злее, чем раньше. Виски в его руке чуть не вытряхивается из стакана.

— Обуза, Карсон? Таким ты себя считаешь? — он с грохотом ставит стакан на стол, и его содержимое переливается через край. — Никогда больше не смей смотреть мне в глаза и повторять эти слова, понял?

Я не отвечаю. Винни никогда не повышает на меня голос, и, честно говоря, я никого не боюсь, но взгляд, который он бросает на меня сейчас, заставляет меня чувствовать себя иначе.

— Никто не говорит мне, что делать, я делаю все, что мне заблагорассудится. Никто меня ни к чему не принуждал. Я не буду просить тебя снова, но в следующий раз, когда ты скажешь мне «нет» — это будет последний раз. Понял?

Я сдержанно киваю, прежде чем звонит его телефон, и он уходит в другую комнату, чтобы ответить.

— Что значит "ты позволил ему уйти"? Ты найдешь этого придурка, и как только найдешь, скажи ему, что он пожалеет, что украл эту чертову вещь у Винченцо Пенталини!

Я хмурю брови, прислушиваясь к короткому разговору, происходящему в соседней комнате. Кто, черт возьми, украл у Винни, и что именно? Насколько я понял, Винни занимается биржевым бизнесом, так что, может быть, это были деньги?

Вскоре он возвращается, выглядя более напряженным, чем обычно.

— Все в порядке, Вин?

Он коротко кивает:

— Будет.

— Тебе как-нибудь помочь?

Он надевает длинное пальто и шляпу в тон.

— Может быть, в один прекрасный день.

Прежде чем я успеваю задать вопрос, он уходит без предупреждения. Я отмахиваюсь от своего замешательства и решаю пойти к Эллиоту на ночь.

Я поднимаюсь по ступенькам крыльца его дома, и дверь внезапно распахивается.

— Да заткнись ты, старая карга. Сидишь на заднице весь день и смотришь свои дурацкие сериалы! — Гарольд, отец Эллиота, спотыкаясь, выходит из дома, чуть не падая с лестницы.

Он видит меня, сильный запах дешевого спиртного сочится из его дыхания, когда он проходит мимо.

— Карсон, сделай одолжение, мальчик, никогда не женись. Это разрушит твою чертову жизнь.

Не обращая на него внимания, я вхожу в дом и нахожу маму Эллиота, поспешно пытающуюся спрятать банки с ликером и пивом.

— Все в порядке, миссис Дебра?

Она делает глубокий вдох, прежде чем ответить:

— Да, Карсон, Эллиот наверху.

Я знал, что мистер Джеймс не самый лучший отец в мире, но это было слишком, даже для него.

Я нахожу Эллиота в комнате, слушающего музыку на CD-плеере. Он снимает наушники и садится на кровати.

— Он уже ушел?

Я киваю.

— Слава Богу, — он встает, надевает ботинки.

— Куда это ты собрался?

— Ты имеешь в виду, куда мы собрались?

— В смысле? — снова спрашиваю я, все больше расстраиваясь.

— Ты знаешь Макса Уэббера? — спрашивает Эллиот, завязывая шнурки на кроссовках. Я киваю в ответ. — Его родителей нет в городе, поэтому он устраивает вечеринку.

— И мы идем, потому что…

— Потому что моя Лола пригласила нас, вот почему.

— Я думал, твоя девушка — Миа.

Он пожимает плечами:

— Да? Ну ладно. Это вчерашняя. Давай попробуем украсть немного выпивки из тайника моего отца.

Через несколько минут, с полными карманами пальто, мы наконец готовы. Макс живет всего в паре кварталов отсюда, и мартовский воздух хорош для прогулок.

Эллиот достает пачку сигарет и закуривает.

— Хочешь одну?

Я принимаю его предложение и делаю затяжку. Мы добираемся до дома в рекордное время. Из больших динамиков доносится электрическая танцевальная музыка, люди уже в хлам, и сильно пахнет травой.

— Так, так, так… парнишки, — девушка, как там ее звали, Лилли, Лола, подходит к нам, как только мы заходим внутрь.

Ее платье такое же грязное, как и она сама, а каштановые волосы подстрижены до ушей. Она напоминает мне кукол-пикси, с которыми часто фотографируется дочь Винни, Элайна.

— Так, так, так… это… — Эллиот замолкает, обдумывая что-то в своей голове.

Зная его, он, вероятно, уже забыл имя этой девки.

— Лола, я Лола, — оскорбленно отвечает девушка.

— Именно это я и хотел сказать, детка!

Она закатывает глаза.

— Да, неважно.

Она уходит, и Эллиот плетется за ней.

— Ну же, детка, не злись!

И на этой ноте ночь становится более или менее спокойной. Ближе к полуночи я наконец возвращаюсь домой. Я вполне ожидаю, что Винни уже будет там, когда я войду в дверь, поэтому немного странно, когда я замечаю, что его нет.

Я пожимаю плечами. Наверное, все еще занимается тем делом. Когда я иду по коридору к своей комнате, мое внимание привлекает звонок из его кабинета.

В доме существует негласное правило избегать этой комнаты любой ценой, но Винни редко оставляет телефон дома.

Не знаю, алкоголь или травка на меня влияет, но я нерешительно вхожу в комнату и беру трубку.

Не успеваю я даже сказать «алло», как на другом конце провода раздается голос:

— Кок продан. Они сказали, что это был самый свежий гребаный колумбийский снежок, который они когда-либо пробовали! Я сейчас еду за деньгами. Просто даю тебе знать на случай, если с этими проклятыми русскими опять что-нибудь случится. Я буду на связи, — и вот так просто линия обрывается.

Я держу телефон в руке, кажется, целую вечность, пытаясь осмыслить то, что сказал мужчина. Кокаин? Продан? И с какой стати тут русские?

Во что, черт возьми, Винни вляпался?

Положив телефон обратно на стол, я ловлю взглядом папку. Я раздумываю, стоит ли мне открыть ее или просто убраться отсюда к чертовой матери и притвориться, что я ничего не видел и не слышал.

Мое любопытство берет верх над логикой, и я уже осматриваю каждую страницу и каждое слово, которое попадаются мне на глаза. В папке хранятся стопки документов, в том числе подробные отчеты нескольких известных мэров и губернаторов. Их фотографии на благотворительных мероприятиях, аукционах и даже, к моему удивлению, в секс-клубе. Они совершенно не подозревали, что их фотографируют.

Больше файлов и отчетов о смерти каких-то людей, спрятанных по всему кабинету, оставляют меня в еще большем замешательстве, чем раньше.

Что Винни делает со всей этой информацией?

Я никогда не был любителем подглядывать, но сейчас я становлюсь старше, и мне нужны ответы, а Винни молчит.

Проходя через один из многочисленных шкафов, коробка с фотографиями вываливается на деревянный пол. На них он со своей семьей. Он с женой, с сыном, но в основном фотки его дочери — Элайны. На каждом снимке она становится все красивее и красивее, чем на предыдущей, и выглядит как кукла.

Настоящий ангел.

Одна из фотографий особенно привлекает мое внимание: на ней она с какой-то девушкой демонстрируют большие глупые улыбки, обнимая друг друга, как будто они лучшие подружки. Это очень мило.

Заглянув немного в другую жизнь Винни, я подбираю выброшенные фотографии и аккуратно кладу их обратно в коробку.

Я не очень люблю, когда меня фотографируют, так что моих тут нет. Хотя мне не нужны напоминания о своем жалком существовании.

Скрип входной двери приводит мое тело в состояние тревоги, и я быстро выхожу из кабинета.

Я останавливаюсь как вкопанный, когда сзади меня раздается голос:

— Нашел, что искал?

Голос Винченцо спокоен, но я-то знаю… Чем он спокойнее, тем сильнее буря внутри. Я застываю на месте, не в силах пошевелиться.

— Ну?

— Твой телефон звонил… я думал, что это срочно, — начинаю я, зная, что он видит ложь, которую я так явно пытаюсь скрыть.

Под его пристальным взглядом во мне начинает закрадываться беспокойство.

— Итак, ты решил войти и ответить? А потом продолжить совать свой нос в то, что тебя не касается?

Злясь и теряя терпение, я стою на своем.

— Ты всю жизнь увиливал от моих вопросов, Вин. Я больше не ребенок, и ты не можешь продолжать прятать дерьмо под ковер. Я устал жить в темноте.

— В темноте? Думаешь, ты готов к такой правде, малыш?

На данный момент, я думаю, что уже достаточно натерпелся.

— Попробуй.

Винченцо снимает пиджак и бросает его на кожаный стул позади себя. Моя маска гнева сползает, и ее место занимает шок. Его когда-то совершенно белая рубашка теперь смята и запятнана кровью. Он показывает 9-миллиметровый Глок, пристегнутый с одной стороны груди, и 40-миллиметровый — с другой. За все детство Винни ни разу не видели без пиджака, и я никогда не понимал, почему. Теперь понимаю.

— Винни? — ошеломленно спрашиваю я.

Совсем не узнаю человека, которого, как мне казалось, я хорошо знал. Положив твердую руку мне на плечо, Винни произносит единственную фразу, которую я ждал всю свою жизнь.

— Сынок, думаю, тебе наконец-то пора узнать о семейном бизнесе.

ГЛАВА 7

Карсону восемнадцать лет

Нью-Йорк

Узнав правду, я хотел бы сказать, что моя жизнь изменилась к лучшему в тот день, но ничто не могло изменить ее больше, чем мое восемнадцатилетие.

— Мой мальчик! Выпускной в день рождения? Как я могу не гордиться? — Винни обнимает меня за шею и целует в обе щеки.

— Спасибо, Вин, — не привыкший к ласке, я неловко стою, играя с ниткой на выпускном костюме.

— О, поблагодаришь меня позже, когда увидишь, что я приготовил для тебя, сынок.

Мы подъезжаем к самому знаменитому стрип-клубу Нью-Йорка «Хитрый козырь», расположенный в самом сердце Манхэттена. На полпути вниз по улице выстраивается длинная очередь, Винни покидает машину и бросает ключи нетерпеливо ожидающему его камердинеру.

— Рад снова видеть вас, мистер Пенталини! — приветствует молодой человек, бросая взгляд на белый «Астон-Мартин», из которого мы только что вышли.

— Будь с ней помягче, Руди, — шутливо предупреждает Винченцо, отмахиваясь от служащего, который сейчас сидит за рулем экзотической машины.

— Понял, босс!

Швейцар тоже приветствует нас кивком, когда мы входим в шикарный бар.

— С днем рождения! — женщины, одетые абсолютно ни во что, толпятся вокруг меня и приветствуют. Мой член подпрыгивает при виде их. Они набрасываются на меня, проводя рукой по волосам или по груди. Я ловлю завистливые взгляды мужчин.

— Давайте, леди, отведите моего сына в одну из частных комнат и покажите ему, как хорошо провести время.

— Не беспокойся, Вин. Сегодня вечером мы сделаем из него мужчину, — одна блондинка с самыми большими сиськами, которые я когда-либо видел, скользит языком по моему уху. — Тебе понравится.

Миниатюрная брюнетка скользит рукой по моему члену.

— М-м-м, хорошенький и толстый, правда, Карсон?

Мой разум думает обо всех способах, которыми я хочу трахнуть ее. Они, должно быть, увидели это в моем взгляде, потому что в мгновение ока уводят меня в одну из комнат, а Винни все время смеется на заднем плане.

Хотел бы я сказать, что продержался намного дольше, чем хотел, но, черт возьми, дайте передохнуть, это мой первый раз, и у меня есть по крайней мере десять великолепных женщин, поклоняющихся моему телу, как будто это последний член, который они видят.

Я выхожу из комнаты немного взъерошенный, расчесываю волосы и поправляю рубашку. Я мысленно пинаю себя за то, что так долго держался от абсолютного удовольствия быть внутри женщины и ощущения их красных губ, облизывающих длинный ствол моего члена… Черт, как я вообще жил без этого? И что еще важнее, когда это повторится?

— Не стесняйся звонить нам в любое время, Карсон, — мурлычет блондинка с задорными сиськами, вытирая губы, в которые не так давно был засунут мой член.

Чья-то рука опускается мне на плечо.

— Ты, сынок, заслуживаешь выпить.

Винни ведет меня к уединенной кабинке в клубе и наливает стакан темной жидкости. Я делаю глоток и закуриваю столь необходимую сигарету.

— Ты владелец этого заведения? — спрашиваю я с самодовольной улыбкой.

Я сейчас в хорошем настроении, и это, скорее всего, связано с высвобождением всего сдерживаемого сексуального напряжения в моем теле. Теперь я понимаю, почему люди становятся зависимыми.

— Одно из многих, — он пожимает плечами с гордой усмешкой.

Ленни, один из его охранников, подходит к нам, протягивая руку Винни.

— Вам звонят, босс.

Винни хватает телефон и берет трубку, уходя.

Я откидываюсь на спинку и выпускаю облако дыма, размышляя о том, как сильно изменилась моя жизнь за столь короткое время. Как будто я смотрю на мир иначе, чем раньше. Ложь, коррупция… Теперь всё имеет смысл. В жизни есть только три вещи, из-за которых наш мир вращается: деньги, женщины и гребаная власть.

И у Винченцо Пенталини есть всё. Он гребаный хончо*, и весь остальной мир принадлежит ему. Все уроки, которые он преподал мне в течение моей жизни, и все неустанные часы обучения и тренировок, которые я провел за последний год с ним и его людьми — все это окупится.

Сегодня вечером.

И только через несколько стаканов, когда между губами у меня зажат косяк, а на коленях сидит соблазнительная блондинка, Винни, наконец, возвращается к столу, и на его лице появляется веселье. Блондинка, поняв намек, кладет свой номер в карман моего пальто и подмигивает, прежде чем уйти.

— Готов идти, сынок? Я хочу тебе кое-что показать.

Выйдя из клуба, Вин въезжает в город и останавливается перед небоскребом. Я смотрю на него в замешательстве.

— Что мы здесь делаем?

Винни просто продолжает въезжать в гараж с ухмылкой, играющей на лице. В конце концов он паркует машину и достает из кармана пиджака пару блестящих ключей, бросая их мне на колени.

— Твой выпускной подарок.

— Вин, ты шутишь! — я поднимаю их и тут же нажимаю кнопку разблокировки на брелоке.

Рядом с нами оживает черный «Мустанг Босс» 1969 года, и я чуть не задыхаюсь.

— Col cavolo*! Ни за что! — кричу я.

Я часто возвращаюсь к своему родному итальянскому языку, когда меня застают врасплох, особенно в последние месяцы, и к большому удовольствию Винни.

— Иди проверь, я велел переделать салон.

Я выхожу из машины так быстро, что чуть не спотыкаюсь. Я открываю дверцу со стороны водителя и смотрю на красные кожаные сиденья и руль.

— Винни! Я не могу принять это!

— Ерунда, мой мальчик, это только на выпускной, подожди, пока не увидишь свой подарок на день рождения, — не знаю, что может быть лучше, но я все равно иду за ним к лифту.

Он нажимает кнопку двадцать второго этажа, и вскоре мы выходим в коридор, в конце которого всего одна квартира.

Достав из кармана еще один ключ, он отпирает дверь и медленно открывает ее.

— Добро пожаловать домой, Карсон.

У меня яйца чуть не вываливаются, когда я слышу эти слова. Это огромное место с потрясающим видом на Центральный парк.

— Винни… — это все, что я могу сказать.

— Посмотри вокруг, это все твое, — он вручает мне ключи, я оглядываю комнату.

Она полностью меблирована. Узнав о семейном бизнесе, я знаю, что Винни довольно хорошо работает в финансовом отделе, но это? Это безумие.

Я знала, что Винни не вышвырнет меня на улицу, когда я наконец закончу школу, но я никогда не думал, что это такое…

Я ловлю свое отражение, смотрящее на меня через стеклянное окно. Именно тогда я замечаю, что не только моя жизнь так резко изменилась, но и я физически изменился вместе с ней. За последний год, работая с Ро, я здорово накачался. Моя белая рубашка расстегнута сверху, демонстрируя новую, свежую татуировку Иисуса, перевязанную на левой стороне груди, и у меня есть 44-й Магнум, засунутый за пояс джинсов. Как будто я совершенно новый человек — человек, которым я должен был стать все это время.

— Как будто ты вырос в мгновение ока, — говорит Винни, вытаскивая две сигары и протягивая мне одну.

Странное чувство благодарности пронзает меня в этот момент, когда я вспоминаю все, что Винни делал для меня.

— Вин, я никогда не говорил тебе этого раньше, но я просто хочу сказать спасибо… за все. Ты позволил мне выбрать свою жизнь и сделал все, что в твоих силах. Я знаю, что это было чертовски нелегко, но я ценю это.

Винни закуривает сигару и наливает нам обоим виски.

— Ты заставил меня гордиться тобой, сын, и я знаю, что так будет и впредь, — мы чокаемся бокалами, огненная жидкость прожигает дорожку в моем горле, но я наслаждаюсь ощущением спокойствия, которое она создает во мне.

— У меня есть еще один сюрприз для тебя, — он смотрит на часы, и я в замешательстве хмурю брови.

Выражение лица Винни становится расчетливым.

— То, чего хотят все мужчины, сын мой… Месть.

Подъезжая к заброшенному складу, я постоянно думаю о том, какого хрена мы здесь делаем.

— Выходи из машины, — резко требует Ромарио.

Я пристально смотрю на него:

— Скажи, пожалуйста.

— Я не собираюсь валять дурака, Карсон.

В конце концов я подчиняюсь, потому что, по-видимому, это не шутка. Что бы там ни случилось, это должно быть какое-то серьезное дерьмо.

Я много раз рассуждал с Винни о присоединении к клану, но он всегда говорил, что я не готов. У меня мелькает нежелательная мысль: может быть, время вышло, и я знаю слишком много, и вот оно, я иду в свою собственную смертельную ловушку.

Я отмахиваюсь от этой мысли. Нет, Винни никогда бы так не поступил. Я доверяю этому мужику свою жизнь.

Тем не менее, что-то не дает мне покоя. Может, я был слишком доверчив?

Наконец мы входим в здание, и вскоре я слышу щелчок пистолета позади меня. Даже не глядя, я знаю, что ствол направлен прямо на меня.

— Знаешь, если хочешь убить меня, Ромарио, то хотя бы посмотри мне в лицо.

— Иди. Сейчас же, — требует он, подталкивая меня в спину дулом пистолета.

Я никогда не испытывал страха: если я умру, пусть будет так.

На этот раз его пистолет толкает меня сильнее, заставляя мои ноги двигаться дальше в здание.

В этот момент я замечаю небольшой круг людей, образующихся вокруг тусклого света в центре комнаты. Оглядывая толпу, я замечаю мужчин всех возрастов, некоторых знакомых, некоторых не очень. Больше всех поражает Винни, он бросает на меня мрачный взгляд.

Круг открывается, как только я вхожу, а затем закрывается, заключая меня в клетку, как бешеное животное. И тут я замечаю, что я не один. Мужчина привязан к стулу, его лицо скрыто внутри бумажного пакета.

Меня охватывает замешательство, и я перевожу взгляд на Винни.

— Если в этой «Коза Ностре» кто-то против того, что произойдет сегодня вечером, говорите сейчас или замолчите навсегда.

Мужчины стоят молча. Винни удовлетворенно кивает головой.

— Хорошо.

— Демоны твоего прошлого больше не будут преследовать тебя, мой мальчик. Иди вперед, — он жестом указывает на связанного мужчину.

Много вещей приходили мне в голову, но я не думал, что это настолько меня потрясет.

Я нерешительно срываю маску с человека и оказываюсь лицом к лицу с чудовищем, ответственным за все, что я потерял в жизни.

Diavolo.

— Ты… — шепчу я в тишину.

Он выглядит старым и избитым, как будто жизнь не слишком хорошо обошлась с ним после той роковой ночи. Избитое лицо мужчины искажает кривая улыбка.

— Да, это я. Тот, кто должен был умереть вместе с твоими родителями, но прожил достаточно долго, чтобы рассказать эту историю. Прям как ты.

Мой разум на пределе, кулаки сильно дрожат по бокам.

— Сделай это, сын мой. Пусть демоны захватят тебя. Возьми то, что он отнял, — говорит Винни, но его голос звучит далеко.

Мои мысли вдали, как будто я снова в том доме, но больше не прячусь.

Теперь он моя жертва.

— Сделай это, парень, убей меня. Убей меня, как я убил твоих родителей.

Тошнотворная усмешка расползается по моим губам от его слов.

— Смерть была бы слишком легкой. Ты заслуживаешь жизни, полной боли и мучений, такой же, какая досталась мне.

И с этими словами последняя унция человечности, оставшаяся в моем теле, рассыпается на мелкие кусочки, и я уже не человек. Я позволил демонам взять верх.

Мужчина колеблется от перемены в моем поведении, его бесстрастное лицо теперь показывает намеки на страх. Как опытный охотник, я кружу вокруг него, оценивая его старое иссохшее тело.

Волнение проходит через меня, когда я замечаю различный ассортимент инструментов на столе, они только и ждут, чтобы я их использовал. Я хватаю то, что нанесет наибольший урон.

Кувалда.

С элементом неожиданности я бью ей по челюсти, его кость ломается и свисает. Он кричит, еще больше подпитывая меня, чтобы продолжать.

— Ну что? — кричу я, грубо хватая его лицо голыми руками, наслаждаясь болью, которая видна на его ублюдском лице. — Тебе было наплевать на крики, когда ты насиловал мою мать, ты, figlio di puttana*! — я отпускаю его с силой, чуть не опрокидывая стул, на котором он сидит.

На этот раз удар я наношу молотком по руке, которая насиловала мою мать, наслаждаюсь тошнотворным хрустом кости. Затем я резко бью его грязный член, которым он ее трахал. Следующие шесть ударов — за отца, который лежал мертвым в своем кабинете, а следующие двенадцать — за сестру, единственной родственницу, которая у меня осталась, и которую я никогда не увижу из-за демонов, созданных им.

Человек держится за дорогую ему жизнь тонкой ниткой, еще один удар по голове — и для него игра окончена. Кровь сочится из каждой поры его тела, глаза распухли, а рот и челюсть полностью изуродованы.

Он неузнаваем, и все благодаря мне.

Я чувствую болезненное удовлетворение.

Снова слышу голос Винни:

— Прикончи его, Карсон. Закончи то, что он начал.

Еще несколько ударов, на этот раз кулаками, и с меня хватит. Пришло время отправить этого дьявола обратно в самые глубокие ямы ада — туда, где ему самое место.

Я вытаскиваю пистолет, целясь ему прямо в сердце, повторяя последние слова мамы, и заканчиваю работу, которую моя семья не смогла закончить в первый раз.

— Vaffengolo, ты предатель.

Я не просто прикончил его одним выстрелом, я стреляю в него до тех пор, пока весь магазин не опустеет. До тех пор, пока усталость не охватит мое тело, и я физически не смогу уничтожить его больше, чем уже сделал.

Я отбрасываю пистолет в сторону и падаю на колени. Я с ног до головы в крови этого человека. Покрыт, как боевой раскраской. Я громко рычу, не обращая внимания на других мужчин, наблюдающих за мной, выплескивая все, что я потерял, все, что я пережил, и все разочарования, которые меня мучают на регулярной основе.

С последним актом мести, оставшимся внутри меня, я поднимаю ведро с бензином со стола, выливая на его сильно избитое тело.

Передо мной мелькает смутное воспоминание.

Сожги это место. Сожги всё.

И это подпитывает мои действия, в мгновение ока пламя вспыхивает огромным огнем, заключая в себя всё, что осталось от человека.

Мои глаза не отрываются от этой сцены.

Знакомое прикосновение руки осторожно сжимает мои плечи, шепча слова, которые навсегда меняют мою жизнь.

— Добро пожаловать в семью, сынок.

ГЛАВА 8

Карсон

Я не могу решить, изменилась ли моя жизнь к лучшему или к худшему после той ночи. Убийство человека, который уничтожил мою семью, было лучшим подарком, однако демон, который проснулся из-за этого, угрожал моему существованию.

Я больше не наивный мальчик, который всю жизнь скрывает своих демонов и стыдится их. Теперь я человек, обнимающий своих демонов и принимающий их.

Я не могу насытиться этим. Кровь, ярость, сила — это все, ради чего я живу.

Натянув тренировочные шорты, я выхожу на балкон и закуриваю сигарету, делая длинную затяжку.

Глядя на огни города, мне приходит в голову одна мысль. Не знаю, то ли потому, что я наконец-то нашел свое место в этом мире, став частью клана, то ли от облегчения, которое я испытываю, зная, что наконец-то отомстил за смерть родителей, но впервые в жизни я наконец-то чувствую себя довольным. Довольным тем, как сложилась моя жизнь в данный момент.

Конечно, мой разум все еще страдает от темноты, и я все еще борюсь с одиноким монстром внутри, но мне восемнадцать лет, и весь мир в моих проклятых руках, ради бога. У меня больше денег, чем я могу сосчитать, у меня есть собственный пентхаус в самом сердце Нью-Йорка, гребаная бомба внутри меня ждет и готова пойти на второй раунд.

Однако я не дурак. «Долго и счастливо» не существует. Это придумано недалекими придурками, которые обманывают себя, думая, что жизнь просто волшебным образом изменится. Что как-то, где-то все для них, встанет на свои места. Но реальность — настоящая сука, и людей ждет грубое пробуждение, как только они вытащат свои головы из задниц и поймут, что все работает не таким образом.

Жизнь забирает людей, как хитрый вор в ночи. Без угрызений совести и без мысли о последствиях.

И как только ты думаешь, что на этот раз все идет хорошо, ковер вырывается из-под ног, и ты снова падаешь на задницу. Так что я предпочел бы жить с мыслью о разочаровании сейчас, чем готовиться к этому позже.

Несколько месяцев спустя

— Оседлай меня, детка. Вот так, — мои глаза фокусируются на сиськах девки, которые подпрыгивают с каждым толчком моих бедер.

— Не останавливайся! Пожалуйста, не останавливайся!

Я рычу, сжимая ее твердые соски до боли. Не помню, как, черт возьми, зовут эту девушку, она трахала меня глазами, когда танцевала на шесте, и теперь мы трахаемся в одной из частных комнат.

Через некоторое время мне становится скучно, поэтому я отталкиваю ее от себя, хватаю за волосы и заставляю опуститься на колени.

— Соси, — говорю я, не заботясь о том, звучит это грубо или нет.

Она жадно берет меня в рот, небрежно посасывая кончик. Я кончил ей в рот и бросил пачку денег.

— Я не проститутка, — сердито огрызается девушка, держа в руке банкноты.

— Да? Ну, может быть, станешь, дорогая. Сосешь, как проститутка, — и прежде чем получить каблуком по голове, я выхожу из комнаты, обнаруживая Эллиота в том же затруднительном положении.

Он поднимает из-под стола голову девицы, которая сидела у него между ног.

— Сделай перерыв, дорогая. Закончим позже. А пока принеси нам два Джека с колой, ладно?

Я проскальзываю в кабину рядом с ним и достаю сигарету, пока он закуривает косяк. Мы находимся в самом элитном мужском клубе Нью-Йорка, которым владеет и управляет ваш покорный слуга.

Конечно, для людей клуб выглядит не более чем модным стриптиз-клубом, но всё, от нелегальных азартных игр до проституции и торговли наркотиками, здесь проходит в темноте.

— Что за херня? Клянусь, каждый день — это одно большое пятно, — бормочет Эллиот, выдыхая дым изо рта.

— Может быть, если бы ты бросил травку, было бы лучше.

— Это говорит человек, который предается гораздо худшим занятиям, чем курить травку.

После смерти Diavolo я еще глубже погрузился в семейство. Спрос становился все выше, а мои желания — все более извращенными. Нет ни одного наркобизнеса, который не контролировался бы мной, ни одной женщины, которую продали бы без моего ведома, и если кто-то нанимает убийцу или хочет передать сообщение, то это делаю я. Хотите знать, почему? Потому что нет ничего более опасного, чем человек, которому нечего терять… И я такой человек. Я самый смертоносный преступник в мире.

Вот оно, это моя жизнь. Я не знаю ничего, кроме клана, тренировок и новой девушки в постели каждую ночь. Я бездушен и безжалостен, и ничто в мире не может этого изменить.

Я управляю Нью-Йорком, как будто он мой. Теперь я мужчина, и Винни не нужно быть здесь так часто, как раньше, когда я был ребенком, поэтому он отдал мне все Нью-йоркские предприятия.

Конечно, Эллиот знает о том дерьме, которым я занимаюсь каждый день. Бедняга тоже хочет попробовать, но, поскольку в нем течет ирландская кровь, он не может присоединиться к нашей «Коза Ностре».

Сегодня прилетает Винни. Он сказал, что собирается отправить меня туда, где, по его мнению, мне понравится. Если там я не буду проливать кровь и трахать вагины, не думаю, что мне понравится.

Около полуночи Винни посылает мне сообщение о неизвестном месте на дальней окраине города.

Немного позже мы с Эллиотом подъезжаем к старому ветхому кирпичному зданию с вывеской «Подземные тренировки». Мы оба смотрим друг на друга, нахмурив брови, почему Винни пригласил нас в пустой, дерьмовый спортзал?

Я пытаюсь открыть стеклянную дверь, но она плотно заперта. Эллиот подходит к боковому переулку и свистит мне.

— Карсон! Здесь!

Я следую за ним по тропинке, держа свою охрану наготове. Внезапно из заброшенного спортзала открывается металлическая боковая дверь, и я хватаюсь за пистолет, прежде чем Ленни появляется в поле зрения.

— Иди за мной, — требует он.

Эллиот смотрит на меня с любопытством, но я не обращаю на это внимания и захожу в опустевшее здание. Паутина и резкий запах плесени сразу же овладевают моими чувствами. Ленни жестом приглашает меня следовать за ним, и я подчиняюсь, стараясь держать руку поближе к пистолету, на всякий случай.

Он ведет нас вниз по лестнице, и я слышу голоса и крики, которые становятся все громче и громче по мере того, как мы спускаемся дальше.

Мои глаза цепляются за две вещи, как только передо мной открывается большая арка. Большой металлический боксерский ринг. И двое мужчин, выбивающих друг из друга дерьмо, в то время как толпа людей наблюдает.

Я замечаю Винни, и мы идем к нему. Он смотрит на кровавую сцену, разыгрывающуюся в двух шагах от него, а Ромарио стоит слева.

— Что это за место, Вин? — мой утомленный взгляд прикован к смертельному матчу, мне не терпится стать его частью, и я могу сказать, что Эллиот думает также.

Меня притягивает еще сильнее, когда я наблюдаю, как мужчины уничтожают друг друга, и я хочу попробовать это на себе. Эти люди, без сомнения, искусны, но я знаю, что смогу выстоять против них. Я уничтожу всех до единого, не проявлю к ним милосердия и позволю своим демонам сеять хаос. Я бы выигрывал каждый раз.

Крови, которую я регулярно проливаю за семью, достаточно, чтобы мои демоны были удовлетворены, но мне нужно больше. Я зависим и не могу насытиться этим. Это только вопрос времени, когда мне станет скучно, и мои желания станут более извращенными, чем когда-либо прежде, если я продолжу идти по пути, по которому иду сейчас.

Винни, должно быть, обратил на это внимание, и он знал, что приобщение меня к этому образу жизни будет поддерживать и наполнять монстра внутри меня так долго, как нужно.

Одного уносят на носилках, а другой упивается своей победой.

Диктор откуда-то сверху из динамика объявляет следующий бой, и на лице Винни играет лукавая усмешка.

— Добро пожаловать в подземелье, мальчик. Где могут высвободиться самые темные монстры, и ты будешь следующим.

ГЛАВА 9

Десять лет спустя

Карсону двадцать восемь лет

С адреналином, к которому я так легко привык, бегущим по моим венам, я кружу вокруг грязного ублюдка, как хищник на охоте за своей добычей. Он мало что знает, я слежу за ним уже несколько месяцев, просчитывая каждое его движение в самой темной из теней, готовясь именно к этому моменту.

— Я уже спрашивал тебя один раз. Я даже пошел на уступки и избавил тебя от каких-либо необратимых повреждений мозга. Теперь… — схватив его лицо своими мозолистыми руками, я пихаю свой 44-й Магнум ему под подбородок. — Я спрошу тебя в последний гребаный раз, прежде чем потеряю терпение и продырявлю башку, — я медленно подношу револьвер к его виску. — Есть у тебя чертовы деньги или нет?

Зловоние мочи наполняет мои ноздри. Я выпускаю его из своей мертвой хватки, и он падает на землю.

— Ну же, Карсон, не надо… не делай этого, скажи Винни, что я все сделаю! Я… я могу достать тебе деньги, мне просто нужно немного времени! — его заплаканное лицо искажается от боли, почти неузнаваемой из-за ужасных порезов, которые я нанес ему ранее.

Я подаю знак своим людям, и они поднимают дрожащий кусок дерьма на полу. Умелой рукой мой пистолет пробивает ему левую коленную чашечку. Вопли боли раздаются по всему заброшенному заводу, в котором мы находимся.

Этот говнюк работал на нас год назад, пока его не поймали за кражей денег. Его отпустили, не сказав ни слова, и ублюдок решил, что он сорвался с крючка. Он и не подозревал, что мы замышляем для него что-то хорошее. После того, как стало известно, что он провел нас, никто никогда не посмеет дать этому ублюдку дополнительное время. Мы управляем этим гребаным городом, и когда кто-то обманывает нас, пусть лучше они сами сдохнут прежде, чем мы доберемся до них. Иначе будут иметь дело со мной, и только самые тупые придурки захотят этого.

Он скрылся, как будто у него был шанс. Мы знаем всё, что здесь происходит. Если бы незнакомец посрал на одной из наших улиц, кто-нибудь сообщил бы нам об этом, пока он вытирал зад. А этот жалкий парень думал, что сможет получить еще один шанс. В этой жизни нет второго шанса. Никогда.

— Послушай, Ник, прежде чем я всажу тебе пулю в лоб за то, что ты попросил у меня больше времени и потратил впустую свою жизнь, ты либо отдашь украденные деньги и умрешь с достоинством, либо… — сладкая и тошнотворная улыбка появляется на моем лице, когда я достаю фотографию из заднего кармана.

Его лицо приобретает холодный оттенок синего.

— Грейс Макдэниэлс. Шестнадцать лет, живет на Уолнат-бульваре, 5467. Учится в Академии Святой Марии и дочь… о, вы только посмотрите! — моя ухмылка становится шире, когда я делаю шаг вперед, возвышаясь над ним. — Твоя дочь!

— Ах ты, ублюдок! — он подпрыгивает, пытаясь освободиться от крепкой хватки моих людей.

— Хорошенькая девочка, — усмехаюсь я, кружа вокруг него. — Как думаешь, за сколько ее можно продать? Десять тысяч? Пятнадцать? Может быть, даже двадцать тысяч долларов, если она все еще девственница. — Конечно, это можно уладить в зависимости от вкуса того, кто больше заплатит. Ты же знаешь, мужчины любят, когда их женщины опытны.

— Пошел ты, — выплевывает он.

Я снова хватаю его за горло.

— Ну что, Ники? Она достаточно хороша, чтобы расплатиться за грехи своего папочки, готов поспорить.

Он беспомощно борется в моей крепкой хватке.

— Договорились! Хорошо!

С явным отвращением я бросаю больного ублюдка на землю.

— Ты продашь душу своей дочери, чтобы спасти свою никчемную?

Страх в его глазах очевиден, особенно когда я хватаюсь за пистолет и направляю его прямо на него.

— Карсон, стой! Я… я сказал же, договорились!

Моя усмешка становится шире с его словами.

— Разве тебе никто никогда не говорил, что нельзя договариваться с дьяволом?

Сладкий звук спускового крючка, воспламеняющего пулю, вырывается из моего пистолета и летит прямо в лоб парня.

Я достаю деньги из кармана его пальто.

— Этот придурок сам напросился. Хотел продать собственную плоть и кровь! — Маркус, охранник, который бывает со мной на всех пробежках, недоверчиво качает головой, пиная свежий труп.

Будучи полностью посвященным в жизнь мафиози и имея нулевое кровное родство с семьей Пенталини, Винни нарушил все правила, дав мне титул своего младшего босса. Титул, который я чертовски усердно оправдывал. Конечно, не многие были довольны его решением, учитывая, что у него действительно был наследник, но дерьмо, через которое я прошел, сделало меня мудрее в такие ранние годы, и Винни знал, что я буду подходящим человеком для этой работы. Босс помог мне так, как никто другой не смог бы: он дал мне шанс на жизнь, и я навсегда буду в долгу перед ним за это.

Я подаю знак Маркусу взмахом руки.

— Убери это дерьмо. Чтоб ничего не осталось, понял?

На меня накатывает странное предчувствие, пока я выхожу из обветшалого фабричного здания, что-то подсказывает мне, что пришло время отплатить Винни за всё, что он сделал для меня. Мой телефон звонит в тишине, высвечивая имя Ромарио.

— Карсон, это насчет Винни. Ему нужна твоя помощь.

Я сел в самолет, как только мне позвонили. За двадцать восемь лет своей жизни я ни разу не покидал Нью-Йорк, если не считать моей первой поездки в Штаты много лет назад, и вот я еду в единственное место, которое так долго избегал.

Детройт, гребаный Мичиган.

Группа неких лиц спланировала нападение на клан и убила нескольких наших людей, а также пытались убить Винни. Я знаю, что у него много врагов, черт возьми, слишком много, но я никогда не думал, что кто-то настолько в себе уверен, чтобы нарываться. Хотя я должен был догадаться, кто это. Единственные сумасшедшие ублюдки, готовые провернуть что-то подобное, — это чертовы русские.

Эти ублюдки были занозой в моем боку в течение многих лет, всегда думая, что они превосходят других, что они лучшие, а все остальные — результат «промытых мозгов американского общества». Просто куча дерьма.

У них нет кодекса чести. Они дикари, когда дело касается бизнеса, и, честно говоря, они слишком долго действовали мне на нервы.

И это только те, кто в Америке. Московские сейчас находятся в совершенно другой лиге. К счастью, мы с ними в хороших отношениях, по крайней мере, на данный момент.

Это короткий полет, чуть больше часа, но я так взволнован, что это кажется вечностью. Винни сказал, что у него есть важная работа, которую я должен сделать для него, и если это что-то, связанное с уничтожением кучки русских ублюдков, я полностью «за». Мои кулаки сжимаются.

Наконец, добравшись до аэропорта, я осматриваюсь. В воздухе пахнет выхлопными газами и сточными водами, воздух тягучий от летней жары, люди суетятся мимо меня с гораздо большим дружелюбием, чем в Нью-Йорке.

Прищурившись вокруг, мои глаза выискивали среди толпы знакомое лицо, того, кого я узнаю только по фотографиям.

— Ты, наверное, Джейс, сын Винни, — признаю я, подходя к нему и замечая, что он уже положил мои сумки на заднее сиденье «Линкольна МКК». Я собрал много вещей, знал, что это будет долгое пребывание, поскольку никто точно не знает, как долго будет продолжаться ситуация с русскими. С учетом сказанного, на следующий день мой «Мустанг» прибудет следом, и я купил дом в пригороде прямо за Детройтом. Мой новый дом вдали от дома.

Он устало смотрит на меня.

— А ты, должно быть, Карсон, вторая гордость и радость моего отца.

Моя бровь приподнимается в изумлении от его слов.

— А кто первая?

Джейс пробирается к другой стороне машины, прежде чем сесть на водительское сиденье, закатывая глаза, заводя двигатель.

— Его дорогая принцессочка, разумеется.

ГЛАВА 10

Элайне двадцать три года

Наши дни

Детройт, штат Мичиган

Сильная вонь алкоголя, пота и еще один отчетливый запах, который я не собираюсь вдыхать, сразу же поражает меня, когда я вхожу в ночной клуб. Устрашающего вида мужчины, сгрудившиеся в напряженной беседе, заполняют кабинки и бар. Телохранители на каждом углу зорко следят за этим местом, поскольку стриптизерши высоко в воздухе скользят вверх и вниз по своим шестам, как и в любой другой нормальный день. Но я чувствую это, легкое жуткое чувство, пока шагаю дальше в заднюю часть клуба.

У меня голова идет кругом, когда я вижу, как распахивается дверь, и двое незнакомых мужчин держат частого завсегдатая. С его лысеющих волос уже капает пот, очки тоже запотели.

— Это был не я, Винченцо! Клянусь! Пожалуйста, не делай этого! — мужчины насильно несут его в звуконепроницаемый подвал, блокируя любые дальнейшие мольбы.

Мои глаза расширяются. Я оглядываю толпу, замечая, что ни один человек не моргнул.

Я иду дальше, в замешательстве и остром интересе.

— Что происходит, Люк? — спрашиваю я одного из главных телохранителей, который стоит перед комнатой «уединения».

Его взгляд остается устремленным вперед, как будто я даже слова не сказала, но я вижу, как напрягается его тело.

— Не могу сказать. Приказ босса, — его стоическая реакция никак не облегчает тревогу, терзающую мои мысли.

Что бы это ни было, ему, должно быть, очень плохо притворяться.

Не обращая внимания на охранника, я иду дальше и сворачиваю в узкий коридор, останавливаясь перед дверью, из которой только что выводили мужчину.

Холодок пробегает по моей спине при мысли о том ужасе, который может произойти с ним в подвале, прямо у меня под ногами.

Моя рука в задумчивости парит над золотистой ручкой двери. В любой другой день папа был бы вне себя от радости, увидев меня, но после того, что только что произошло, я боюсь, что получу совершенно противоположную реакцию.

Оживленный разговор внутри комнаты возбуждает мой интерес, и я напрягаюсь у двери, чтобы лучше понять напряженную дискуссию.

— Русские быстро напали на нас и захватили пару наших людей, Ро. Они держат их в заложниках и делают с ними бог знает что. Я послал кучу наших лучших бойцов, чтобы найти их.

Я знаю, что подслушивание не одобряется, и если меня поймают, будут серьезные неприятности, но я ничего не могу с собой поделать. Что-то явно не так, и мне нужно докопаться до сути.

Звучит голос другого знакомого мужчины:

— Как ты думаешь, что привело этих ублюдков?

Слышу короткую паузу и вздох.

— Они знают, что это мы убили Виталия.

Я в ужасе закрываю рот рукой. Виталий Павлов? Босса «Братвы»? Это невозможно! Никто за пределами клана не должен знать об этом. Мое сердце колотится от страха, просто думая о том, что это может означать.

— Они ни за что не смогли бы узнать об этом, им сказал кто-то из окружения. Так что нам не только нужно найти крысу и жестоко расправиться с ней, русские ублюдки продолжают забирать наших людей! На прошлой неделе три, сегодня то же самое дерьмо! Я буду допрашивать каждого человека, одного за другим, пока не найду этого сукина сына.

Удар кулака заставляет меня действовать, моя рука случайно толкает дверь, заставляя ее открыться. Я хватаюсь за широкий дверной косяк, чтобы не упасть, и бледнею под суровыми взглядами двух свирепых мужчин в комнате.

Это кабинет, который я знаю слишком хорошо, с огромным письменным столом красного дерева.

— Элайна Мари Пенталини, сколько раз я должен говорить тебе стучать, прежде чем входить в любую комнату?

Я быстро собираюсь с мыслями, делая вид, что не слышала его важный разговор.

— Видимо, еще несколько раз, пап, — шучу я, пытаясь успокоить его, что, кстати, не помогает.

Это только делает сердитую жилку на его лбу еще более заметной. Я смотрю на другого мужчину в комнате — моего дядю Ромарио, который женат на сестре моего отца, и быстро целую его в щеку в знак приветствия. Затем я направляюсь к одному из черных кожаных кресел, которые отец выстроил перед своим столом, садясь.

Мой отец слишком властен. С его большим животом, волосами цвета соли с перцем и пышными усами можно было подумать, что он обычный мужик, но нет, Винченцо Пенталини — это мужик, с которым лучше не связываться.

Он известен своим бесстрашием и тем, что никогда не отступает. Все готовились к тому, чтобы взять на себя роль Дона крупнейшей мафиозной банды Среднего Запада, расположенной в Детройте, и быть, как он.

Но кроме всего прочего, у него может и жесткая внешность, когда дело доходит до мафии, но для меня он был самым добрым.

Я знаю, что он в плохом настроении, но я очень беспокоюсь за него. Я никогда раньше не видела его таким, и это меня беспокоит.

— Все в порядке? — спрашиваю я, нервно теребя завитую прядь своих длинных темных волос, переводя взгляд с одного мужчины на другого.

— Сегодня все немного напряженно, mio tesoro. Я не хочу, чтобы ты оставалась здесь дольше, чем это необходимо.

Мои брови хмурятся. Я тоже не хочу оставаться здесь. Но единственная причина, по которой я пришла сюда, — работа, ведь я — единственная, кому мой отец доверяет ее.

— Но я еще не посчитала все отчеты за сегодняшний вечер.

— Чепуха, — он отмахивается. — С этого момента я поручу Ро вести бухгалтерию, пока все не успокоится. Считай это отпуском, — выражение его лица смягчается, и мои нервы начинают расслабляться.

— Ты же знаешь, что твоя мама гадала, где ты прячешься с тех пор, как переехала на новое место. Почему бы тебе не навестить ее? Она была бы рада, ты же знаешь, — он делает еще одну затяжку сигарой, и чувство вины наполняет мою грудь при одном упоминании о матери.

Ее властность не знала границ, как только я покинула гнездо несколько месяцев назад. Она не слишком хорошо восприняла мой отъезд, хотя мне уже двадцать три года, и я вполне могу жить самостоятельно.

В углу комнаты звонит телефон дяди Ромарио, и он издает проклятие, читая отправленное сообщение.

— Merda*, — он набирает номер. — Ничего? — спрашивает он человека из телефона. На несколько секунд воцаряется тишина, пока он снова не заговаривает. — Мы сейчас на грани войны, Лонзо. Ты хоть понимаешь, что это значит? Я хочу, чтобы каждый гребаный человек в этом списке был допрошен до тех пор, пока их чертово…

— Ромарио, — сурово предупреждает отец. — Довольно, — Ромарио склонил голову в знак извинения и вышел из комнаты.

Мое сердце замедляется при слове «война».

— Папа… — начинаю я, но он останавливает меня прежде, чем я успеваю спросить.

— Это семейное дело, Элайна, хватит подслушивать то, что тебя не касается и не должно касаться. Поняла?

Я даже не шокирована тем, что меня поймали. Один факт о Винченцо Пенталини: ничто не проходит мимо него. Никогда. У него повсюду есть глаза и уши, но всё это… Это гораздо серьезнее, чем я думала вначале.

— Я знаю, что не должна была слушать… Но ты сказал, что русские узнали, что это мы убили Виталия. Теперь они хотят начать войну из-за этого, да?

Он вздыхает и тушит сигару в пепельнице, которую я подарила ему несколько лет назад.

— Конечно, они ждали захвата наших улиц в течение десятилетий. Они давно этого хотели. Как думаешь, почему Виталий пытался всадить пулю мне прямо в лоб? Тупой трус думал, что сумеет быстро одолеть меня, но он не знал, против кого идет.

Я вздрагиваю при воспоминании о том, как близка была к тому, чтобы потерять отца.

Виталий попытался застать его врасплох и буквально довел вражду до порога дома моего отца пару месяцев назад. Виталий и мой отец враждовали уже много лет, так что отношения с русскими накаляются уже давно. Недавно мой отец взял под контроль улицу, которую контролировали русские, и Виталий не слишком хорошо это воспринял. По-видимому, «месть» Виталия моему отцу была спонтанной, поскольку он пришел один, без защиты.

Мой отец, видимо, с самого начала знал, что Виталий выкинет такую глупость, потому что он определенно был готов. Он схватил револьвер, открыл входную дверь, и прежде чем Виталий успел что-то понять или вытащить свой пистолет, мой отец стратегически прицелился и застрелил мужчину.

Всё.

Дело сделано.

Отец вызвал своих людей, чтобы позаботиться о теле, и планировал подстроить, чтобы это выглядело так, как будто это сделали ирландцы: еще одни соперники русских. Тело было найдено за переулком старого склада, который русские использовали для всевозможных пикапов. Поскольку ирландцы славились чистыми выстрелами в шею, такими же пулями и ружьями, которые использовал мой отец, русские сразу поверили в это.

Через пару недель война между ирландцами и русскими резко прекратилась, и теперь я знаю почему.

Кто-то настучал.

Я встаю, подхожу к его столу и нежно целую его в щеку.

— Что бы ни случилось, будь осторожен, папа. Мы с мамой нуждаемся в тебе, как и все остальные члены семьи.

— Не беспокойся о своем старике, я сам могу о себе позаботиться. Кстати, я хотел поговорить с тобой…

Еще больший страх наполняет мой организм: его разговоры никогда не являются хорошим знаком, поэтому я мысленно готовлюсь. Что бы он ни собирался мне сказать, это не может быть хуже того, что он только что поведал, верно?

— Война может разразиться в любой момент, mio tesoro, и я знаю, что русские играют грязно, когда дело доходит до этого. Сейчас все немного безумно, понятия не имею, когда русские могут нанести новый удар, понятия не имею, узнали ли об этом ирландцы, но это не помешает мне принять все возможные меры предосторожности. Как бы я ни защищал тебя от всего и вся, я не могу всегда быть рядом, и мне нужно знать, что ты всегда в безопасности. Будь я проклят, если позволю злу этого мира вцепиться в единственный свет, который у меня есть, mia familia*.

Мое сердце немного согревается от того, насколько силен и любвеобилен мой отец, но мне грустно от того, через какой стресс он должен пройти, чтобы защитить своих людей. Но он никогда этого не показывает, вот что характерно для Винченцо Пенталини. Он никогда не проявляет слабости.

Я немного смущена тем, куда ведет этот разговор. Но он вдруг набирает номер на телефоне, и через несколько секунд кто-то берет трубку.

— Полагаю, все прошло хорошо? Хмм… мне нужно увидеться с тобой кабинете… сейчас было бы неплохо, — с этими словами он весит трубку и поворачивается ко мне.

У него странный взгляд, и пока я пытаюсь понять, что это за взгляд, раздается сильный стук в дверь, прерывающий мои мысли.

— Видишь, Элайна? Люди стучат, прежде чем войти.

Я закатываю глаза и издаю саркастический смешок.

— Входи, — приказывает отец.

И как только я вижу, кто входит в дверь, улыбка немедленно стирается с моего лица, когда я осознаю, что за человек передо мной.

ГЛАВА 11

Элайна

Я практически насилую мужчину глазами. Его густые темно-каштановые волосы откинуты назад, открывая пару завораживающих зеленых глаз, которые притягивают и почти гипнотизируют. Его четко очерченную линию подбородка сопровождает идеальное количество щетины, а его тело выглядит так, будто оно вырезано прямо из камня. Деловой костюм дополняет его широкие формы.

Он — человек-машина, возвышающийся надо мной на добрых полтора фута, отчего в его присутствии комната кажется крошечной. Воздух вокруг него излучает вибрацию, которая дает понять, что он не тот тип человека, с которым хотят пересечься.

Доминирование, которое он несет в себе, очень мощное, и я чувствую его повсюду вокруг себя.

Он реален.

Он безжалостен.

Он всё поглощает.

Он опасен, а я совершенно очарована.

Глубокий, гортанный вздох вырывается из его груди, заставляя меня посмотреть ему прямо в глаза. Они смотрят на меня озорно и угрожающе, что одновременно меня интригует и пугает.

Я делаю глубокий вдох и тут же отворачиваюсь.

Понятия не имею, кто этот человек, и, судя по тому, как он поймал меня одним взглядом, не думаю, что когда-нибудь захочу это узнать. Мне приходится физически сдерживать себя, чтобы не посмотреть на него снова.

— Элайна, это Карсон Грэнвил. Карсон, это Элайна, моя дочь, — представляет нас отец.

Я на мгновение замираю, обдумывая это имя.

Звучит так знакомо… Где я его слышала?

И тут меня осенило.

На меня нахлынули воспоминания детства. Именно тогда у меня возник интерес выяснить, кто именно этот «Карсон», которого мой отец взял под свое крыло.

В юном возрасте было трудно понять, почему папа никогда не приводил его с собой и не знакомил нас. Я даже помню, как расспрашивала его, но отец всегда отвечал просто: «Это сложно», и на этом все заканчивалось.

Долгое время мама считала, что у отца был роман с другой женщиной, и в итоге у них родился ребенок. В этой жизни мужчины нередко заводят любовниц, так что даже мы с братом начали в это верить.

Однажды я увидела, что мама рылась в кабинете отца, держа в руках свидетельство о рождении. Она увидела на нем имена и чуть не упала на колени, явно потрясенная. И не прошло и секунды, как она уже была за дверью со свидетельством о рождении в руке. Было уже далеко за полночь, когда мама наконец вернулась домой. Я почувствовала исходящий от нее запах сигарет и выпивки и сразу поняла, что она была в клубе.

Дело в том, что мама никогда в жизни не курила, никогда не пила спиртного, кроме бокала вина за ужином, и абсолютно никогда не ходила в ночной клуб моего отца. Так я поняла, что для нее это довольно серьезная ситуация, раз она пошла туда, потому что она по праву презирает это место. Но самым странным было то, что, когда она вернулась домой в тот вечер, свидетельства о рождении уже не было у нее, и она никогда больше не сомневалась в моем отце и его преданности.

Я не понимала, почему это так потрясло мою мать, когда она обнаружила всего лишь лист бумаги, и почему все мысли о романе внезапно исчезли. Однако всякий раз, когда я спрашивала её, она снова сердилась и просила меня не говорить об этом.

Так что я никогда этого не делала.

Мой отец тоже никогда ничего не говорил о нем, кроме того, что он был молодым парнем с большим потенциалом, но у которого не было ни родителей, ни стабильного дома. Это до некоторой степени опечалило меня, но что я могла поделать? Он был чужаком. Просто безликое имя.

Став старше, я честно забыла о нем и продолжала жить своей жизнью, потому что он был для меня просто неразгаданной загадкой.

Только недавно мой брат Джейс наконец упомянул, что виделся с ним, и это снова возбудило мое любопытство.

Однако и от Джейса я не могу добиться ни единого слова.

Настолько назойливой и любопытной, какой я могла быть в юном возрасте, я так ничего и не узнала о таинственном Карсоне. Ни социальных сетей, ни публичных записей, ни одной фотографии.

И вот теперь он здесь. Такой опасный и порочно красивый.

— Приятно наконец познакомиться, Элайна, — его глубокий голос прорывается сквозь мои мысли, и его горячий взгляд, кажется, прожигает дыру прямо сквозь меня.

Он беззастенчиво оглядывает каждый квадратный дюйм моего тела, так же яростно, как и раньше. Я чувствую себя беззащитной. Как будто он раздевает меня догола.

Он чувственно проводит большим пальцем по губе. Я стою как вкопанная, не смея пошевелиться. Меня это нервирует, но я не могу перестать наслаждаться тем, как он смотрит на меня.

Сколько я себя помню, за мной пристально наблюдали многие мужчины и женщины, но ничто не могло сравниться с этим. Будучи принцессой босса мафии, все симпатии приходят сами собой. Тем не менее, глубокий, пронизывающий взгляд Карсона на меня — это то, к чему я определенно не привыкла. Это совсем другое. В нем сквозит легкая жутковатость, как будто он хочет разорвать и обнажить не только мое тело, но и душу.

Я знаю, что теперь в беде, как только наши глаза снова встречаются. Его взгляд что-то обещает. Не думаю, что когда-нибудь захочу узнать, что именно.

Чувствуя себя немного ошеломленной, я решаю, что мне нужно взять верх в этой ситуации. Ни один мужчина, каким бы красивым он ни был, не заставит меня потерять самообладание.

Ради бога, я — принцесса самой могущественной итальянской мафии в мире, и мне нужно начать себя вести подобающе.

— Я тоже рада познакомиться, Карсон, — я уверенно говорю с ухмылкой, пробирающейся по моим губам. — Хотя, я уверена, что ты уже хорошо знаешь меня, учитывая, как долго вы знакомы с моим отцом, — глаза папы слегка сужаются, но я все равно продолжаю. — Ты ведь рассказал ему обо мне, пап? Или я такая же незнакомка, как и он?

Отец стискивает зубы:

— Конечно рассказал. Разве не так, Карсон?

— Да, сэр, — отвечает Карсон, закрывая за собой дверь.

Он смотрит на меня с дьявольской ухмылкой, проходя мимо меня дальше в комнату. Мой пульс ускоряется.

Он точно знает, во что я играю, и явно наслаждается моей попыткой вернуть себе преимущество.

— Ну, это немного шокирует, учитывая, что я почти ничего о тебе не слышала, — я подхожу к столу отца и сажусь на край, скрестив руки на груди, снова бросая ему вызов.

Под таким углом я лучше вижу его и знаю, что он не посмеет снова сверлить меня глазами, когда мой отец сидит так близко.

Он целеустремленно направляется к тележке с напитками в углу и наливает себе выпивку, удаляясь от моего строгого взгляда.

— Мне так больше нравилось, и твой отец уважал это, — отвечает он, наливая себе стакан виски и садясь прямо передо мной.

Я не дрогнула от его близости, но только когда он поднес бокал к губам, приподняв бровь, что означало «вызов принят», я чуть не согнулась пополам.

Я молчу и неохотно сажусь рядом с ним, чувствуя себя немного побежденной.

Я не позволю тебе добраться до меня, Грэнвил. Неважно, насколько хорош… и сексуален… и загадочен… и… черт, Элайна! Ты не помогаешь!

Скрип отцовского кресла прерывает дальнейшие нежелательные мысли, когда он откидывается на спинку стула и кладет обе ноги на стол.

— Полагаю, последняя работа прошла хорошо, да, сынок? — спрашивает он Карсона, меняя тему.

Карсон вертит в руке янтарный напиток.

— Да, сэр, с ним мы поступили соответственно.

Понимание перекатывается по иссохшему лицу моего отца, и мое сердце падает в желудок. Любой, у кого есть мозг, поймет, что значит «соответственно».

— Понимаю. Ну, тогда мне нужно кое-что обсудить с вами обоими, — он выпрямляется в кресле и складывает руки вместе, переходя в деловой режим.

Не знаю, о чем мой отец хочет говорить с нами, учитывая, что я только что встретила этого парня и не знаю ничего, кроме того, что он недавно убил человека!

Я знаю, что так обстоят дела у мафии, и это в основном бесконечная игра «убей или будешь убит», но мне никогда не станет комфортно со всем этим кровопролитием и убийством. Не сейчас и уж точно не потом.

Карсон настолько невосприимчив ко всему этому, и я задумываюсь о том, какая у него была жизнь до и после того, как мой отец вмешался. Было всё плохо? Было ли что-то еще, кроме насилия? Темный взгляд его глаз подтверждает ответ для меня.

И вот я снова беспомощно погружаюсь в его тайну. Я ничего не могу с собой поделать: я любопытна по натуре, и мне нужны ответы.

Кто ты, Карсон Грэнвил?

И как будто чувствуя, что я смотрю на него, как магнит, он так же пристально смотрит в ответ, почти вызывая меня проявить интерес. Мое сердце странно замирает, и я первая разрываю нашу связь.

Чем больше я думаю, тем больше чувствую себя неуютно, и я серьезно не могу больше оставаться в этой комнате с ним. Мои эмоции начинают брать верх.

Карсон, должно быть, тоже что-то чувствует, потому что допивает свой когда-то полный стакан одним большим глотком, как будто знает, что ему понадобится спиртное, чтобы пережить эту встречу.

И боже, он прав.

— Теперь, когда русские приближаются к нам, у меня и так много дел, и последнее, о чем я хочу беспокоиться, это то, что моя семья находится в какой-то опасности, — начинает отец, переводя взгляд с одного на другого. — С учетом сказанного, ты один из моих самых сильных людей и единственный, кому я действительно доверяю, чтобы сделать эту работу за меня, Карсон, — он достает две сигары из футляра, стоящего на столе, и протягивает одну Карсону.

Карсон достает из кармана джинсов зажигалку, поджигает сигару, делая пару затяжек.

— Конечно, всё, что нужно, Вин

Я сильно прикусываю губу. Он выглядит таким уравновешенным и очаровательным.

— Я знаю, что это неожиданно, но мне нужно, чтобы это произошло именно сейчас, — говорит отец, заставляя мое сердце быстро биться в груди.

Я знаю, что бы он ни предложил, мне не понравится.

— В чем дело, пап?

Он делает глубокий вдох.

— Карсон здесь, чтобы стать для тебя круглосуточным телохранителем. Нельзя ни при каких обстоятельствах оставаться в одиночестве, пока проблема с русскими не решиться, — он откидывается на спинку стула и закуривает сигару, как будто мы рассуждали о погоде.

— Погоди, пап? Кажется, я тебя неправильно расслышала. Ты только что сказал: «Он будет моим телохранителем двадцать четыре часа в сутки, пока ситуация с русскими не закончится»?

— Да, именно.

Я ничего не могу поделать, честное слово, не могу. Истерика, охватившая меня в этот момент, заставляет меня упасть на стул от неудержимого смеха.

— Не понимаю, Элайна, что тут смешного. Я очень серьезен, — папа раздражается, а мой смех, наконец, утихает.

— О боже, это было здорово, пап… Так о чем же ты на самом деле хотел с нами поговорить?

— Я же только что сказал. Он должен быть с тобой все время. Начиная с сегодняшнего вечера. Это не шутка, Элайна. Я не шучу насчет безопасности своей семьи. Как ты смеешь думать иначе? — я знаю, что действительно задела за живое, но просто не могу остановиться. Он должен знать, что это самая иррациональная идея, которая ему когда-либо приходила в голову!

— Я не согласна.

— Я не спрашиваю, согласна ты или нет. Как я говорю, так и будет. Точка.

— Но если бы ты только послушал… — я начинаю сходить с ума.

— Мое слово окончательно, Элайна, — его терпение держится на тонкой ниточке, но мне все равно. Я не сдамся без боя.

— Если бы ты только послушал и понял, что я больше не маленькая девочка… Я не нуждаюсь в защите!

Несколько месяцев, проведенных в одиночестве, показали, чего мне не хватает, и я слишком много работала, чтобы доказать отцу, что могу жить так, как хочу, без его защиты. Я сделала все, о чем он меня просил. Я окончила колледж. У меня есть стабильная работа, которая мне нравится. Я не могу вернуться на круги своя, ведь он никогда больше не даст мне свободу. Я уверена.

— Это для твоего же блага! — кричит он, ударяя кулаком по столу. Его ноздри раздуваются, и я знаю, что должна отступить, но я хочу заставить его передумать.

— Если бы мне нужна была защита, я бы ее попросила!

К сожалению, мы два самых упрямых человека, которых когда-либо можно встретить, но взгляд, которым мой отец смотрит на меня, говорит заткнуться и больше не ссориться, а у меня даже нет сил на это.

Я сама найду способ отделаться от этого. С его согласия или без.

— Это еще не конец, — говорю я и, прежде чем успеваю заострить внимание на ситуации, выхожу за дверь, через несколько минут подхожу к бару. — Одну рюмку текилы, пожалуйста… хотя лучше две, — заказываю я у бармена и сажусь на один из красных кожаных табуретов.

Единственное хорошее в том, что мой отец — владелец клуба и главный босс мафии — это бесплатная выпивка.

Я смотрю на мраморную столешницу в глубокой задумчивости, с тяжелым сознанием оценивая ситуацию.

Не могу поверить, что после всего, через что я прошла, чтобы получить свободу, ее теперь от меня отрывают. Я прожила всю свою жизнь в заключении, и теперь, когда я, наконец, почувствовала вкус независимости, ничто в этом мире не может помешать мне сохранить ее. Только не отец. Только не семья. И уж точно не Карсон. Я не следую традиционным ценностям, которые ожидались от меня в жизни «Коза Ностры», это главная причина, по которой я так упорно боролась против нее. Будь я проклята, если вернусь к жизни, полной ограничений.

Кто-то садится рядом со мной и заказывает стакан виски. Я оглядываюсь и вижу, что это мой брат Джейс. Он прочищает горло, делая ужасный австралийский акцент, прежде чем заговорить:

— Редкое зрелище: птичка Элайна дуется и в баре. Итак, посмотрим поближе, — он хихикает.

— Сейчас я не в настроении шутить, Джейс, — бармен ставит напитки передо мной, и я делаю быстрый глоток, обжигая горло, но сразу же расслабляюсь.

— Что укусило тебя в задницу? — спрашивает он, делая глоток темного напитка, который только что поставил перед ним бармен.

— Наконец-то познакомилась со знаменитым Карсоном, — саркастически констатирую я.

— И как все прошло?

— Не слишком хорошо. Папа хочет, чтобы у меня был телохранитель, как будто я известная знаменитость. Я знаю, что дела с русскими идут плохо, но я могу о себе позаботиться. Мне не нужно, чтобы кто-то ходил за мной по пятам, как потерявшийся щенок, — сердито отвечаю я, потирая виски.

— Я сказал ему, что тебе не понравится эта идея, — он отрицательно качает головой.

— Ты знал?

— Конечно.

— Почему ты не сказал ему, что это ужасная идея? — горько спрашиваю я, поворачиваясь к нему лицом.

Выражение его лица внезапно становится серьезным, что для него редкость.

— Потому что это разумно. Всякое дерьмо творится, Эл, и как бы мне ни было неприятно это признавать, никто не в безопасности. С учетом сказанного, нам нужно как можно больше защиты. Особенно нашей семье. Русские жестоки. Мы не знаем, на что способны эти ублюдки. Вот почему ты должна быть под защитой.

Он делает еще один глоток своего напитка, как будто это может избавить его от стресса.

— Послушай, как бы ты меня ни бесил время от времени, и я не могу сидеть с тобой дольше, чем это необходимо… — начинаю я, но меня тут же перебивают.

— Ты ранишь меня, я же не настолько плох.

Ему двадцать семь, а он все еще ведет себя, как самый большой ребенок из всех, кого я знаю.

Я закатываю глаза, продолжая свою мысль:

— Как я уже говорила… учитывая, что ты мой брат, и это было бы наиболее разумно, почему не ты мой «телохранитель»? — я морщусь от этого слова, когда оно скатывается с моего языка, оставляя неприятный привкус во рту.

— Я нужен папе для других дел. К тому же, как ты сказала, мы не можем находиться вместе в одной комнате дольше тридцати минут, не пытаясь убить друг друга, — он пожимает плечами.

— А вдруг я не подружусь с этим Карсоном, которого папа приставил ко мне, — я злюсь, просто думая об этом, и заказываю еще одну порцию шотов. — Почему он вмешивается только сейчас? Где был этот Карсон много лет назад?

Прежде чем я успеваю это сделать, мой брат берет обе рюмки, которые бармен поставил передо мной, и выпивает.

— Э-э, алло? Ты за рулем! — ругаюсь я.

— Да, и ты тоже, но главное различие между тобой и мной в том, что я действительно смогу вести машину… а ты не сможешь. А вообще, Карсон живет в Нью-Йорке и помогает управлять кланом. Он только несколько месяцев назад переехал сюда, чтобы помочь с русскими.

— Если он здесь уже несколько месяцев, почему я встретилась с ним только сейчас?

— Ну, он всегда на какой-то работе или поручении. Бедняга не берет отпуск, — Джейс делает глоток и оглядывает клуб.

— Итак, если он теперь собирается защищать меня… — я съеживаюсь при этой мысли. — Кто будет заниматься этими поручениями?

— Не беспокойся об этом. Все уже спланировано. Он лучше всех подходит для этой работы, — он допивает свой напиток и встает со стула. — Ладно, сегодня бой, мне нужно сделать ставки, так что я пойду. Сегодня я буду драться в первый раз, и кто знает, может быть, кто-то сможет выиграть на мне бабла, — он ухмыляется.

— Они серьезно разрешили тебе сражаться сегодня? — издеваюсь я.

Несмотря на мои шутки, на улице ходят слухи, что он довольно хорош. Вроде страшно хорош, но достаточно ли для того, чтобы сделать это на ринге? Я не знаю… В этот момент меня осенила идея, которая может привести нас обоих к серьезным неприятностям с отцом

— Черт возьми, да, и тебе лучше поверить, что я выиграю. Репутация Шторма разотрется в порошок, как только я выйду на ринг, — он гордо улыбается.

Я слышала о Шторме, но еще не видела этого человека в действии, и из того, что я слышала, он не из тех, с кем стоит связываться. Он новичок в андеграунде, но его репутация быстро стала легендой. Он известен жестокостью по отношению к своим соперникам, он уничтожает всех, с кем сталкивается. Говорят, что ему дали это имя из-за того, как он жестоко нокаутирует своих противников, будто ледяным холодом.

Даже самые большие и крутые гангстеры оставались в ужасном состоянии после одного раунда с ним. Он позволял своим противникам сделать пару ударов, чтобы у них осталось немного достоинства… потом он их уничтожает. Он — чудовище на ринге, он непобедимый, и рассказы о его безжалостности могут отпугнуть кого угодно. А тут мой наивный старший братец думает, что сможет его одолеть.

— Ты сошел с ума, если думаешь, что сможешь справиться с ним, Джейс. Не смеши, ты можешь навредить себе, — предупреждаю я, искренне беспокоясь за него.

— Ой, посмотри, как ты обо мне беспокоишься. Не волнуйся, сестренка, я сам справлюсь, — он подмигивает мне.

Сколько бы я ни умоляла отца позволить мне хотя бы мельком взглянуть на всю эту сцену подпольных боев, он всегда отказывается. Говорит, что это не место для девушек, и все же я видела сотни женщин, выстроившихся в очередь у двери.

И вот тогда в игру вступает моя идея.

— Послушай, если ты сможешь провести меня сегодня вечером, я позову Тессу. Обещаю. Только проследи, чтобы мы вошли, и не дай папе узнать! — я знаю, что мне придется серьезно умолять Тесс, но я чувствую, что должна пойти туда сегодня вечером.

Я устала сидеть в темноте и слушать рассказы других людей о том, что там происходит. Мне нужно увидеть это своими глазами, и, возможно, это мой единственный шанс.

Удивление мелькает на его лице.

— Ты же знаешь, что папа надерет не только твою задницу, но и мою тоже, если увидит тебя там. Это единственное место, куда тебе нельзя заходить, ты же знаешь.

— Я знаю, Джейс, но подумай, насколько бы ты стал увереннее в себе, зная, что где-то там стоит Тесса! Пожалуйста, сделай это для меня. Только один раз?

По его глазам я вижу, что уговорила его. С тех пор, как мы с Тессой стали лучшими подругами, Джейс всем сердцем привязался к ней, а она — к нему. К сожалению, Джейс застрял в жизни, частью которой он был рожден, и Тесса не может с этим смириться.

Ее отец работал на моего отца в качестве одного из его капо*, пока сделка не провалилась, и он не получил пулю в грудь. Выросшая в окружении образа жизни, который отнял у нее отца, она лишилась возможности когда-либо снова пойти по этому пути. Она хочет честной жизни, без всяких грязных денег и незаконной деятельности. Честно говоря, я не виню ее, но меня эта жизнь интригует. Может быть, потому, что я выросла в ней… или, может быть, мне нравится риск и опасность.

— А, черт, ладно, ладно, я в деле, — соглашается он, и я чуть не визжу, обнимая его.

— Спасибо-спасибо-спасибо! — я сияю.

— Успокойся, Эл, ты привлекаешь к себе внимание, а это последнее, что нам сейчас нужно. Короче, встречаемся в боковом переулке ровно в пол десятого вечера и ни секундой позже. Ланс, один из наших людей, будет там, чтобы провести вас через боковой вход. Там вы спуститесь по лестнице на арену. Как только вы доберетесь туда, он поведет вас вперед, прямо к клетке. Я хочу видеть Тессу спереди и в центре. Папа обычно сидит в задних комнатах у бара, так что старайтесь туда не ходить. Если что-нибудь случится, Лэнс будет рядом с вами всю ночь. Никуда без него не уходите. Там есть несколько чудаков. Девушки, которые обычно там бывают, довольно распутные, и я не говорю, что вы двое такие, но чтобы не привлекать к себе внимания, оденьтесь по дресс-коду. И макияжа чтобы было много. А Тесса пусть наденет что-нибудь короткое и обтягивающее для меня

— А что, если мы захотим выпить?

— Тогда пользуйтесь старыми поддельными удостоверениями. Слишком много вопросов будет, если вы покажете настоящие.

— Окей, в девять тридцать, не терять Лэнса, держаться подальше от бара и принести поддельные документы, — план звучит довольно солидно. Господи, кто же знал, что это придумает мой брат?

— Молодец. А теперь мне действительно пора. Постарайся запомнить, что я тебе говорил. Я не хочу, чтобы это обернулось против меня. Окей? — заявляет он, приподняв бровь.

Я улыбаюсь и киваю.

— Будь осторожен, и удачи, кстати. Серьезно, Джейс, спасибо. Я твоя должница.

— Не беспокойся, просто приведи Тессу. И, Элайна? — его тон снова становится серьезным.

— Да? — спрашиваю я, смущенная переменой его голоса.

— У папы сейчас сильный стресс, так что будь с ним помягче, ладно?

Я вздыхаю, вспоминая ранние события сегодняшнего дня.

— Как скажешь.

— Еще увидимся, — он допивает свой напиток, безобидно толкает меня и уходит.

Внезапно до меня доходит, что я наконец-то увижу, из-за чего вся эта шумиха в подземелье, и я начинаю хихикать. Я прижимаю руку ко рту, пытаясь сдержать очередной смешок, но не могу остановиться, я просто слишком взволнована!

Я слышу, что кто-то подходит к бару, но не обращаю внимания, потому что слишком погружена в свой мир.

— Ты в порядке?

И этот голос немедленно останавливает любой дальнейший смех, выходящий из меня. Я оборачиваюсь и вижу, что Карсон смотрит на меня поверх стакана с веселым выражением на лице.

Я внутренне съеживаюсь.

— Да, — говорю я, резко вставая, чтобы уйти.

Я уже опозорилась перед этим человеком, не хочу еще больше.

— О, пожалуйста, не уходи из-за меня. Было довольно забавно наблюдать, как ты смеешься одна, — заявляет он, хватаясь за сигарету у себя за ухом. — Что тебя так рассмешило? — спрашивает он с дерзкой ухмылкой.

Я резко поворачиваюсь к нему лицом, мои щеки стали еще краснее, чем раньше.

— На самом деле, я просто планировала все способы, которыми можно положить конец всей этой истории с телохранителями, — говорю я, придвигаясь ближе к нему и предупреждающе понижая голос. — А иногда я жульничаю, чтобы добиться своего.

Он закуривает сигарету и подносит ее ко рту.

— Что-то мне подсказывает, что ты почти всегда жульничаешь.

Намек не ускользнул от меня, я не новичок, когда дело доходит до общения с мужчинами.

Застигнув его врасплох, я выхватываю сигарету у него изо рта и подношу к губам, делая длинную затяжку. Дым медленно и соблазнительно вырывается из моих губ, его зрачки расширяются, а челюсть тикает, как будто он изо всех сил пытается сдержать себя от реакции.

Я придвигаюсь к его уху и шепчу:

— Разве тебе не хотелось бы это выяснить? — с этими словами я бросаю сигарету на пол и тушу ее каблуком, не давая ему времени ответить.

Его лицо выражает удивление, он выглядит слегка впечатленным.

Упиваясь своей победой, я плавной походкой прохожу через дверь, придавая немного бодрости шагу, и выхожу из ночного клуба «Опаска» с одной только проницательной мыслью, прыгающей в моей голове. Да начнутся игры.

ГЛАВА 12

Элайна

— Тесса, пожалуйста, ради меня! — умоляю я, обыскивая ее шкаф в поисках одежды.

— Эл, ты же знаешь, я сделаю для тебя все, что угодно, но только не это, — она вздыхает, нервно теребя обрывок нитки, свисающий с края ее огромной кровати. — А что твой папа скажет, если увидит нас там?

Я прекращаю поиски и сажусь на кровать рядом с ней, разочарованно вздыхая.

— Я устала от того, что меня сдерживают из-за этой жизни, Тесс. Я задыхаюсь. Это неправильно. Может, я и дочь босса мафии, но это не должно запятнать мои руки кровью, которую я никогда не проливала.

Она печально смотрит на меня.

— Грехи другого человека с таким же успехом могут быть твоими собственными, Эл. Твоя связь с мафией уже пятнает твою репутацию, по крайней мере, так считают люди, не принадлежащие к этой жизни, вот почему я решила держаться подальше от всего этого.

— Так не должно быть. Свобода — это право человека… право всех людей, — с горечью констатирую я.

Она успокаивающе кладет руку мне на спину.

— Не для нас, Эл. Свобода — это привилегия в нашем мире, а не уверенность.

Я пристально смотрю на нее, обдумывая то, что она только что сказала, и эта мысль тяжело давит мне на голову. Она права. Так кого же я обманываю?

Я отмахиваюсь от этой мысли, возвращаясь к текущей задаче.

— Значит, сегодня вечером в метро? — снова спрашиваю я, пытаясь разрядить обстановку. И я вижу, что на ее лице все еще читается нерешительность. — Ну же, Тесс, подумай, как будет весело! — я беру ее за руку и чуть ли не трясу, чтобы она согласилась.

— О да, мужчины выбивают друг из друга дерьмо. Очень весело! — она закатывает глаза.

Я знаю, что такой возможности больше не представится, и это вполне может быть мой последний шанс попасть туда, так что, похоже, мне придется давить на жалость.

— Пожалуйста, Тесс. Ты моя лучшая подруга, и я хочу разделить с тобой этот важный момент в моей жизни. Подумай, когда мы станем старыми и покрытыми морщинами, будем вязать свитера для кошек весь день, потому что это все, что мы сможем сделать! Но мы можем оглядываться назад и говорить о воспоминаниях. Этого не произойдет, если ты будешь слишком бояться что-либо сделать. Мы не можем позволить нашей молодости пропасть даром. Ну же, подумай о скучных кошачьих леди, которыми мы в конце концов станем!

И я знаю, что поймала ее на крючок, когда она издает громкий вздох и пожимает плечами.

— Ну, отлично! Ты действительно хорошая манипуляторша. Кроме того, ты очень странная.

Я целую ее в щеку и пою от восторга.

— Да-да, это так, и я люблю свою странность. Спасибо!

— Но мне нечего надеть, так что нам нужно быстро пройтись по магазинам, — восклицает она, подходя к своему переполненному шкафу и роясь в нем.

— Ты же знаешь, я никогда не отказываюсь от такого повода. И я точно знаю, что ты должна надеть сегодня вечером.

— И что?

— Что-нибудь короткое, — я ухмыляюсь.

Через пару часов мы возвращаемся с горсткой сумок, набитых лучшей одеждой, какую только смогли найти. Я, например, люблю наряжаться, поэтому сразу принимаюсь за прическу и макияж, пока Тесса быстро принимает душ.

Я решаю оставить волосы в длинных кудрях, но смываю макияж, который был на мне раньше, чтобы нанести что-то более смелое и подходящее для вечера. Я растушевываю серые тени, подвожу глаза черным лайнером, подчеркивая их голубизну. Я наношу легкий румянец на высокие скулы, добавляю немного туши и быстро заканчиваю макияж.

Тесса выходит из душа, и я немедленно принимаюсь за нее. Ее медово-каштановые волосы подстрижены лесенкой, поэтому я решаю выпрямить их, просто чтобы подчеркнуть овал ее лица. Я крашу ее зеленые глаза темно-коричневыми тенями для век и довершаю образ смелой красной помадой.

Она выглядит потрясающе, и я знаю, что Джейс обязательно потом поблагодарит меня.

— Ух ты… мы отлично выглядим! — говорит она, разглядывая нас обоих в зеркале, когда мы заканчиваем.

— Который час? — спрашиваю я, расправляя милый кружевной топик с открытым декольте.

— Девять ноль три, — говорит Тесса, глядя на экран своего телефона.

— Окей, отсюда до «Опаски» двадцать минут езды, так что поехали, чтобы у нас было немного свободного времени, — заявляю я, собирая свою сумочку и хватая ключи, когда мы обе направляемся к двери.

Мы добираемся туда в девять двадцать восемь, наконец находя место для парковки в дальнем углу длинной стоянки, уже заполненной машинами.

— Не знаю, я больше волнуюсь или нервничаю, — говорю я, ерзая на кресле.

— Ну что ж, теперь пути назад нет, — смеется Тесса.

Я нервничаю не только из-за всего этого плана, но и из-за того, как Тесса воспримет новость о сегодняшнем дебюте Джейса. Я решаю, что сейчас самое подходящее время рассказать ей до того, как она увидит.

— Итак…я говорила тебе, что Джейс, возможно, будет…э-э… драться сегодня вечером? — я нервно прикусываю губу, ожидая её реакции.

Ее голова резко поворачивается ко мне.

— Что?!

— Не говорила? — я притворяюсь невинной.

— Нет! — выдыхает она.

Я глубоко вздохнула.

— Ну, я бы извинилась, но это будет не искренне, потому что если бы я сказала тебе раньше, ты бы не согласилась. Сейчас не время зацикливаться на этом, потому что примерно через минуту мы должны встретиться с Лансом вон в том переулке. Пошли! — я открываю дверцу машины и, к счастью, вижу, что Тесса тоже выходит.

— Ты мне за это заплатишь! — сердито шепчет она.

— Я знаю! Обещаю!

Мы торопливо пробираемся в переулок ночного клуба, и на этой темной тропинке нет никого, кроме нас.

Проходит минута… И никого не видно. Проклятый Джейс, я знала, что он обманет.

— Элайна? Это ты? — раздается низкий голос с другого конца переулка.

— Ланс? — неуверенно спрашиваю я.

— Да, это я! Давай быстрее, пока никто не увидел.

Мы с Тессой подходим к Лансу, и он ведет нас к задней части здания.

Он открывает ржавую старую дверь и ведет нас через темный коридор вниз по бетонной лестнице. В тусклом освещении комната кажется гораздо более узкой, и я нервничаю.

Ланс наконец останавливается в конце коридора и поворачивается к нам с яркой и кривой усмешкой. Он открывает большую стальную дверь.

Сразу же, как только мои глаза привыкают к освещению, я просматриваю толпу, тут около сотни или больше людей, заполняющих трибуны, окружающих огромную металлическую клетку. Я слышу громкие крики и ругань повсюду в сочетании с запахом пота, пива и сигарет.

И мне уже тут нравится.

Мы идем дальше внутрь, и я замечаю бар в дальнем правом углу и пытаюсь избегать его любой ценой.

— Хотите сделать ставки? — спрашивает Ланс чуть громче, чтобы перекричать шум толпы.

— Ну конечно! — радуюсь я.

Мы пробираемся к левой стороне клетки, где формируется линия для размещения ставок.

— На кого ставишь? — спрашиваю я Тессу, когда мы подходим к столу.

— Как бы безумно это ни звучало, я думаю, что поставлю на твоего брата.

Удивленная этой мыслью, я вижу, как она ставит двести долларов на Джейса. Любопытство выводит меня из себя, и я проверяю таблицу ставок на столе перед нами, видя, что за каждую сотню, которую она ставит, она получит еще сотню сверху, если он выиграет, потому что он новенький. Я насмешливо приподнимаю бровь, глядя на нее. Она качает головой и говорит, что верит в то, что Джейс выйдет победителем.

— Он сражается с каким-то Билли, ну и имя… думаю твой брат ни за что не проиграет, — она хихикает.

Я беру расписание и вижу, что Джейс будет против Билли… и Шторма. Я вижу еще одну драку, в которой участвует Шторм и парень по имени Никки Слэшер. Не знаю даже, почему и что на меня нашло, но я ставлю пять сотен на Шторма. Выигрыш составляет десять к одному, и я могу заработать кучу денег.

— Вы уверены, что хотите поставить на это, мисс? — человек, работающий у стойки, задает вопрос.

— Да, а что?

— Ну, как бы ни был хорош Шторм, Никки тоже. Он единственный парень, которого я знаю, который действительно может справиться с ним.

Я не знаю, почему я так сильно верю в этого Шторма, ведь понятия не имею, кто он и что я вообще делаю, но по слухам он, видимо, какой-то задира, и я рада наконец увидеть его в действии.

С этими словами я беру свой билет, и Ланс ведет нас к трем пустым стульям прямо перед клеткой.

— Ты очень доверилась слухам о Шторме, раз так много поставила на него, — дразнит меня Ланс.

— Играем по-крупному.

— Он это оценит, — усмехается Ланс.

— Ты его знаешь? — спрашиваю я с ноткой недоумения в голосе.

— Можно и так сказать.

Прежде чем я успеваю задать ему еще один вопрос, свет внезапно гаснет, и толпа разражается радостными криками. Из громкоговорителей тараторит диктор, когда событие, наконец, начинается.

Первые два боя происходят как в тумане, так как я слишком увлечена всей этой суматохой.

— Хотите пива? — предлагает Ланс, поднимаясь со своего места.

Я отрываю взгляд от поединка как раз в тот момент, когда один из бойцов жестоко нокаутирует своего противника сильным апперкотом.

— Да, конечно, спасибо! — мы с Тессой говорим в унисон, обе слишком сосредоточены на драке, происходящей всего в нескольких футах от нас.

— Следующий бой твоего брата, — говорит она, и я вижу тревогу в ее глазах.

— Надеюсь, ему не надерут задницу.

— Да, я поставила двести баксов, а мне нужны новые туфли, — мы смеемся, пока голос диктора не возвращается.

— А теперь в игре появился новый аутсайдер, давайте тепло поприветствуем ДЖЕЙСА ПЕНТАЛИНИ!

Большинство аплодируют и подбадривают его, вероятно, потому, что они знают, что он сын босса, когда он бежит внутри клетки, но некоторые из дерзких людей «фукают», как и я. Он злобно смотрит на меня, а потом на Тессу. Широкая улыбка расплывается на его лице, и он продолжает разминку.

— А теперь давайте уступим дорогу БИЛЛИ ВАЛУНУ!!!

Толпа разражается радостными возгласами, когда огромный человек пробивается сквозь них в клетку. Джейс и Билли занимают свои углы с прищуренными глазами, устремленными друг на друга.

— Чем больше крови, тем лучше, ребята, — говорит им судья, откуда-то раздается звон, и оба парня идут друг на друга.

Билли пытается замахнуться правым хуком, но Джейс уклоняется и наносит удар прямо ему в живот. Билли выглядит невозмутимым, снова замахивается на Джейса, на этот раз ударяя его в челюсть.

Толпа взрывается от происходящего. Я бросаю взгляд на Тессу: она сидит на краешке стула и нервно грызет ногти.

Билли наносит еще один удар, прямо по ребрам, и Джейс на секунду спотыкается, но быстро приходит в себя. Он замахивается правой, но не попадает, и Билли наносит ему болезненный удар в глаз.

— НАДЕРИ ЕМУ ЗАДНИЦУ, ДЖЕЙС! — я резко поворачиваю голову, удивленная криком Тессы.

Глаза Джейса на мгновение встречаются с ее глазами, шок ясно читается на его лице.

Билли наносит еще один удар в живот Джейсу. Огонь в глазах брата настолько очевиден, что я слегка потрясена.

Джейс наносит ответный удар прямо в нос мужчины, и из него немедленно льется кровь. Теперь, взяв верх, братец апперкотирует мужика левым коленом на ребра. Билли пытается нанести ему еще один удар, но его сбивает с ног сильным ударом в лицо.

В арене воцаряется мертвая тишина на несколько секунд. Как только все осознают, что только что произошло, повсюду начинают раздаваться радостные возгласы.

Даже я подпрыгиваю вверх. Я снова смотрю на Тессу, и на ее лице тоже сияет яркая улыбка. Джейс подмигивает ей и машет рукой. Она машет в ответ, и на ее круглых щеках проступает румянец. Затем он уходит в задние комнаты, где бойцы остаются до тех пор, пока не придет их время вновь отправиться в клетку

— Ого, это было потрясающе, — восклицает Тесса, вытирая несколько капель пота с шеи.

— Да! И ты на двести долларов богаче! — радостно объявляю я.

— О боже, да! — взвизгивает она от волнения.

— Черт, это была хорошая драка, — говорит Ланс, подходя с тремя бутылками пива в руке. — Я видел из бара, и, черт возьми, это было невероятно.

Каждая из нас берет свой бокал и благодарит его.

— Видела бы ты там своего папашу, он буквально светился от гордости.

Я не могла не гордиться вместе с ним. Джейс отлично справился! Кто знал, что в этом болване есть столько целеустремленности?

Мои мысли прерываются, когда диктор объявляет перерыв.

Свет поднимается, и я вижу толпу людей, направляющихся к бару. Хорошо, что Ланс о нас позаботился. Я делаю быстрый глоток пива и вижу, как Джейс выходит из комнаты, в которую только что вошел. Он говорит своему тренеру, чтобы тот дал ему секунду, и направляется к нам. Множество людей поздравляют его и похлопывают по спине, Тесса быстро выпрямляется, и я не могу сдержать смешок.

— Привет, ребята… ну как? — спрашивает Джейс с дерзкой улыбкой, поигрывая мускулами.

Я почти выплевываю свое пиво, в то время как Тесса закатывает глаза и все равно смеется.

— Ты ранен, — говорит она с беспокойством в голосе.

Джейс кладет пальцы на уже набухший синяк под глазом и порез над губой.

— Ах, эта царапина? Ничего страшного, — он пожимает плечами, но я чувствую, как в этот момент все поведение Тессы меняется к худшему, и я думаю, что Джейс тоже это чувствует.

— Серьезно, Ти, я в порядке, — заявляет он с ноткой волнения в голосе.

— Я знала, что это плохая идея, — шепчет она себе

— Это всего лишь небольшой порез, Тесс. Я ведь не умер, правда? — сердито замечает он.

Тесса резко втягивает воздух, и на ее лице читается боль. Я стою в шоке и даже вижу, что Лансу немного не по себе.

Джейс понимает, что он сказал, и на его лице мелькает сожаление.

— Ти… прости, я не это имел в виду…я просто…

— Забей, Джейс. Просто иди, ладно? — она опускает глаза и избегает смотреть на него снова.

— Окей, — он с горечью проводит рукой по своим взъерошенным волосам и, уходя, ударяет кулаком по металлической клетке рядом с собой.

Как только он уходит, я смотрю на Тессу и вижу, что она пытается сдержать слезы.

— Прости, Тесс, ты же знаешь, какой он. Он не думает, сразу говорит. Мне жаль, что я привела тебя сюда, — теперь я правда чувствую себя виноватой.

— Я в порядке, Эл. Я просто не хочу больше об этом говорить, ладно? — она сделала большой глоток пива.

Я присоединяюсь к ней, и как только перерыв заканчивается, и свет снова тускнеет, наши с Тессой стаканы опустели.

— Теперь бой, которого мы все ждали, леди и джентльмены… Никки Слэшер!!! — диктор растягивает его имя, усиливая реакцию аудитории.

Он выходит со своими тренерами к рингу в наушниках, окидывая толпу долгим взглядом. Но он останавливается, как только его взгляд падает на меня.

Его пронзительные карие глаза почти таращатся на меня, пока я вглядываюсь в его черты. У него грязно-светлые, взъерошенные волосы и нос, который, похоже, был сломан один или два раза, но он каким-то образом умудряется хорошо выглядеть. Его точеная грудь также выставлена на всеобщее обозрение, когда я смотрю на его твердый, как камень, пресс.

Он улыбается, когда замечает, что я смотрю на него, и я не могу не ответить ему кокетливой улыбкой.

— А теперь, леди и джентльмены, тот, кого мы все так долго ждали, король подземелья… ШТОРМ!!!

Толпа разражается оглушительными аплодисментами, когда он выходит.

Он одет в льдисто-синюю мантию с поднятым капюшоном, закрывающим лицо. Я так взволнована, что забываю о человеке, уже стоящем в клетке, и перевожу взгляд на человека в капюшоне, пробирающегося сквозь толпу.

Я приподнимаюсь на цыпочки, пытаясь разглядеть лицо таинственного парня. Наконец он добирается до клетки и входит в нее, повернувшись спиной к зрителям. «Шторм» вышито огромными синими буквами на халате, когда он скидывает его с себя.

Я делаю глубокий вдох, когда вижу ангельские крылья и огромный текст, вытатуированные на его спине. Татуировками также покрыты обе руки, заполненные различными видами замысловатых узоров. С моей точки зрения, это самые красивые узоры, которые я когда-либо видела.

Толпа приходит в бешенство и теперь выкрикивает его имя.

— Шторм! Шторм! Шторм!

Я в предвкушение от того, что наконец-то окажусь лицом к лицу с таинственным мужчиной, и ловлю себя на том, что скандирую вместе с ними.

— Шторм! Шторм! Шторм!

Я изо всех сил пытаюсь сделать следующий вдох, когда он, наконец, начинает поворачиваться.

Не могу поверить, что это наконец происходит!

Черт, я люблю хорошие сюрпризы так же сильно, как и любой другой человек, но никакое потрясение в мире не могло бы подготовить меня больше, когда я наконец вижу человека, которого все боятся, которым восхищаются.

Человек, которого я хотела увидеть, кажется, целую вечность. Человек, на которого я только что поставила пятьсот баксов. Человек, стоящий передо мной.

Шторм, как они его называют…

…не кто иной, как гребаный Карсон Грэнвил.

ГЛАВА 13

Элайна

— Эл, ты в порядке? Может, сядешь? Ты побледнела, — Тесса берет меня за плечо и усаживает.

— Черт, она выглядит так, будто ее вот-вот стошнит. Пойду за бутылкой воды, — Ланс быстро встает и снова направляется к бару.

Ничто в этом мире не могло бы подготовить меня к такому шоку. Шторм — это на самом деле Карсон.

Это какая-то шутка, верно?

Я качаю головой, понимая, что все это реально.

— Эл, я не знаю почему, но этот Никки только что выскочил из клетки и направился к тебе.

Я резко наклоняю голову вперед.

— Эй, сладкие щечки, как ты? Тебе нужна вода? — его сильный южный акцент так же четко выражен, как и его мускулы.

— Я… я в порядке, — заикаясь, выдавила я.

Я оглядываю арену и вижу, что все глаза устремлены на нас. Я пытаюсь сглотнуть, но во рту слишком сухо, и я еще в большей панике, чем раньше.

— Ну что ж, милая леди, если ты почувствуешь себя лучше, то мне хотелось бы увидеть тебя после боя.

В его карих глазах много озорства, и я могу только кивнуть головой, а мой взгляд ловит зеленые электрические кинжалы из клетки.

— Ты здесь, чтобы драться со мной… или подцепить тёлочку? — глубокий голос Карсона гремит по всему стадиону.

— Кто сказал, что я не могу сделать и то, и другое? — Никки хихикает, возвращаясь в клетку.

Я почти чувствую напряжение, исходящее от Шторма. Внезапно раздается звон, и мужчины начинают кружить по рингу. Если бы взгляды могли убивать, Никки бы уже умер от того, как смотрит на него Карсон.

Никки наносит первый удар, Карсон уклоняется от него быстрым движением и замахивается своим правым хуком, который попадает в челюсть противнику.

Я вздрагиваю, когда Никки выплевывает кровь.

Карсон двигается так плавно, словно каждый шаг тщательно просчитан. Он наносит еще один резкий удар в торс противнику, и Никки нужна секунда, чтобы восстановить равновесие.

Он ударяет прямо в челюсть Карсона. Тот слизывает кровь с губ и улыбается холодной, жестокой улыбкой. Его глаза на секунду встречаются с моими, и прежде чем я успеваю это осознать, Никки уже лежит на полу без сознания.

Он вырубает его с такой яростью, что врачам приходится уносить мужчину на носилках.

Теперь я понимаю, почему люди говорят, что он позволяет своим противникам нанести один свободный удар до полного уничтожения. Это было так волнительно.

Пока я пытаюсь понять, что происходит вокруг меня под одобрительные возгласы толпы, Карсон исчезает.

— Эл… — Тесса трясет меня за плечи.

— Что? — я подпрыгиваю, вздрогнув от ее неожиданного голоса.

— Шторм победил, Эл, ты поставила на него пять сотен, ты понимаешь, что это значит?!

— О боже! — кричу я, когда меня осеняет.

— Ты только что выиграла пять тысяч долларов!!! — радостно кричит она.

Мы бежим, чтобы забрать оба наших выигрыша.

— Я же говорила, что Шторм победит, — говорю я мужчине за стойкой для ставок.

Он что-то бормочет себе под нос, но я слишком довольна, чтобы обращать на это внимание.

Аккуратно спрятав деньги в сумочку, я возвращаюсь на свое место. Ланс догоняет нас с широкой улыбкой на лице, протягивая мне бутылку воды.

— Черт, если бы я знал, что ты так отреагируешь, когда поймешь, кто такой Шторм, я бы просто сказал тебе. Сейчас тебе лучше?

— Я только что выиграла пять тысяч! Определенно лучше.

Мы втроем истерически смеемся, пока не останавливаемся как вкопанные, как только наши глаза встречаются с моим отцом.

Его взгляд вызывает у меня желание спрятаться куда подальше. Он изо всех сил пытается контролировать свой гнев, но у него плохо это получаетсч. Я подхожу к нему и вижу, как Тесса садится, обхватив голову руками, как маленький ребенок, которого вот-вот отчитают.

Ланс выглядит так, будто он обмочится в любой момент.

— Что ты здесь делаешь? — с горечью восклицает отец.

— Я… я хотела увидеть, как Джейс дерется в первый раз, — я прикусываю губу, надеясь, что он не сможет прочитать мои глаза, поскольку они рассказывают совершенно другую историю.

— Не смей лгать мне, Элайна. Я же говорил тебе никогда сюда не приходить. Ни при каких обстоятельствах. Так почему же ты здесь?

Я молчу, не зная, что ответить.

— Я нахожу свою дочь в подпольном боевом клубе после того, как строго сказал ей, что это запрещено, и вижу, как к ней пристает какой-то урод! — он выглядит убийственно. — Это последний раз, когда ты не подчиняешься моему приказу, обещаю, — он поворачивается к одному из своих капо. — Верните всем их ставки на оставшиеся бои и скажите, чтобы они убирались. Эта ночь закончилась.

— Но, босс, а как же драка между Штормом и Джейсом? Многие разозлятся, — нервно заявляет мужчина, чье имя я не могу вспомнить.

— Мне плевать. Если у них возникнут проблемы, скажите им, что они могут прийти поговорить со мной об этом, capisce*? — глаза у него угрожающие настолько, что зрачки кажутся почти черными.

Я слышу своего брата еще до того, как он появляется в поле зрения.

— У тебя нет причин отменять сегодняшний вечер! — кричит он с другого конца арены.

— Да…и я только что это сделал, — подтверждает отец.

— Я знал, что не стоит, блять, соглашаться, — взгляд Джейса стреляет в меня, потом он внезапно понимает, в чем только что признался.

— Значит, ты тот самый придурок, который привел ее сюда? — глаза моего отца стали еще более убийственными, чем раньше.

— Черт, — раздраженно ругается мой брат, без сомнения сожалея о том, что вообще что-то сказал.

Мы начинаем привлекать внимание посетителей арены, и мой отец это понимает.

— В кабинет. Вы оба. Через десять минут. Элайна, надень какую-нибудь чертовски приличную одежду, и, Тесса, я полагаю, ты пришла с Элайной? — она поднимает глаза от своих рук и застенчиво кивает. — Ланс отвезет тебя домой, как только я с ним тоже поговорю, — и с этими словами он выпрямляет спину и направляется к выходу, пока люди вокруг него расчищают путь.

Через десять минут мы с Джейсом уже в кабинете отца. Сидим на том же самом месте, где я была всего пару часов назад. Я одолжила мешковатую футболку Джейса, чтобы прикрыться, и напряжение в комнате сгущается с каждой секундой, которые громко тикают на часах, висящих на стене

Отец расхаживает из-за стола, все больше робея, прежде чем наконец заговорить.

— У меня простые правила. Простые правила, Элайна. И каждое из правил обеспечивает твою безопасность. «Не обманывай меня и держись подальше от «Подземелья»» Ты не только забила на два моих правила, но и имела наглость проявить неуважение ко мне перед моими же людьми, черт возьми! Если я даже не могу держать свою проклятую дочь под контролем, как, по-твоему, это отражается на мне?

Его голос поднимается все выше и выше, и вена в уголке его лба теперь полностью выставлена на всеобщее обозрение во второй раз за сегодняшний день.

— Послушай, пап, я…

— Не смей извиняться! А что касается тебя… — он холодно смотрит на Джейса, сидящего рядом со мной. — Как ты смеешь не подчиняться моему приказу? Если бы ты не был моим сыном, я бы уже всадил пулю в твой проклятый мозг. Не могу поверить, — он садится за стол и набирает номер на телефоне.

— Иди сюда. Сейчас же, — и с этими словами он весит трубку. — Я собирался быть с тобой помягче, Элайна, но вся эта ситуация только подтверждает мои намерения сделать то, что я должен.

— В смысле? — растерянно спрашиваю я.

Я слышу стук в дверь, потом шарканье открываемой двери.

— Да, сэр? — раздается низкий голос, и я уже знаю, что это Карсон, даже не оборачиваясь.

— Видимо, моя дочь нуждается в постоянном наблюдении, так что начинай сегодня. Я верю, что ты доведешь дело до конца.

— Папа, пожалуйста… — начинаю я, но тут же прерываюсь резким тоном отца.

— Ни одно твое слово не заставит меня передумать, так что можешь просто заткнуться, — сурово заявляет он, снова поворачиваясь к Карсону. — Я знаю, что у Элайны есть свободные комнаты, и я позабочусь, чтобы она для тебя их обустроила.

Мои глаза резко расширяются.

— Ты же не серьезно.

— Серьезно, нравится тебе это или нет, так что либо ты принимаешь это, либо твоя жизнь будет несчастной в течение следующих нескольких месяцев. Я глава этой проклятой семьи, и вы будете слушать меня! — мой отец так зол, отчего его лицо приобретает непослушный оттенок красного, и я, наконец, получаю краткое представление о том, насколько страшным может быть могущественный босс гангстеров.

Его внимание снова переключается на Джейса.

— Ты больше не будешь драться. Это был твой первый и единственный шанс. Я больше не хочу тебя там видеть.

Я делаю резкий вдох и поворачиваюсь к Джейсу. Он кипит от злости на меня и на эту ситуацию, он готов взорваться в любую секунду.

— Папа, ты не можешь… — начинаю я, но взгляд, который он бросает на меня, настолько предупреждающий, что я заканчиваю фразу.

— Я делаю то, что хочу, а ты выполняешь то, что я говорю, — голос отца злобно сдерживается, когда он смотрит на сына.

— Ты не можешь этого сделать! — повторяет за мной Джейс, вскакивая со стула и опрокидывая его. — Наконец-то я нашел то, что мне чертовски нравится, и, конечно же, это отняли еще до того, как я получил шанс проявить себя. Прям как Карсон, забирает всё, что должно быть моим!

Шок проходит по моему лицу, и воздух настолько сгущается, что я задыхаюсь с каждым медленным вдохом.

— Ты чертовски хорошо знаешь, что не способен на такое, Джейс, ты не имеешь ни малейшего понятия о том, как управлять кланом.

— О да, он знает лучше, верно? — Джейс саркастически смеется. — Я ухожу отсюда.

Джейс выскакивает за дверь в считанные секунды. Отец вздыхает и устало проводит рукой по лицу.

— Сэр? — говорит Карсон, отступая от угла, в котором он стоял, избегая любого вмешательства.

— Да? — отвечает отец.

— Я бы хотел собрать свои вещи, прежде чем отправлюсь к Элайне, если ты не против.

Я внутренне съеживаюсь. Если он думает, что останется у меня на ночь, то спешу его огорчить.

Резкий тон отца прерывает меня:

— Иди домой, Элайна. Мне нужно поговорить с Карсоном.

Ему, конечно, не нужно повторять дважды.

ГЛАВА 14

Карсон

Винни указывает на стул перед собой, и я немедленно сажусь.

— Я хотел объяснить тебе пару правил, прежде чем ты начнешь защищать мою дочь, Карсон.

— Ну конечно, — я киваю, ожидая, что он скажет дальше.

Он подходит и садится на край стола передо мной, сложив руки вместе.

— Как бы ни расстраивала меня моя дочь, она все еще моя маленькая девочка. Я не доверяю никому, кроме тебя. С учетом сказанного… я не дурак, понимаю, молодость и всякое безрассудство, и я понимаю, что она может нравится мужчинам. Как и тебе. Я знал, что это ты украл фотографию, которую я носил в бумажнике. Я ничего не сказал тогда, но я всегда всё узнаю, сынок. Ничто не проходит мимо меня. Надеюсь, ты не думаешь, что я дурак, Карсон.

Конечно, я понимал, что он узнал о фотке. Мне было тогда наплевать? Нет. Волнует ли меня теперь то, что он все эти годы молчал об этом? Определенно нет. Принять его за дурака? Никогда.

— Нет, сэр. Я бы никогда, — констатирую я факт.

— Ну и хорошо. Я надеюсь, что это твое детское увлечение уже закончилось, а если нет, то тебе лучше забыть об этом, иначе будут последствия. Если ты хоть пальцем тронешь мою дочь или посмотришь на нее так, как мне не понравится, я без колебаний возьму дело в свои руки…и ты не понаслышке знаешь, что это влечет за собой. Ты мне как еще один сын, теперь ты мой заместитель, но это не значит, что я буду снисходителен. Ты присматриваешь за моей дочерью только в целях защиты, понял?

Я уважаю этого человека и буду выполнять все, что он мне скажет.

Убить? Понял.

Пытать? С удовольствием.

Избить до полусмерти? Мне бы это понравилось.

Но защищать дочь босса с потрясающими сиськами, аппетитной задницей и лицом, как у ангела? Не уверен.

Я уже знаю, что это приведет меня к дерьмовым неприятностям или закончится тем, что мое тело будет плавать на дне озера Мичиган.

Дело в том, что она чертовски сексуальна. Даже этот ее умный язычок заставляет мой член подпрыгивать. Боже, что бы я с ней сделал! Особенно учитывая, как она выглядела сегодня вечером…

Черт.

Я не могу позволять себе так думать. Ну и что с того, что она сексуальна? Мы говорим о дочери босса! Трахать дочь босса равно отдать душу дьяволу.

Особенно, если это босс, который очень верит в тебя. Не говоря уже о его арсенале оружия, власти и связей.

Я просто должен продолжать убеждать себя держать свой член в штанах и выполнять приказ. Ублажение своей жажды не стоит жизни.

Просто нужно сделать свою работу и попрощаться навсегда с этой девушкой, я ведь больше не увижу ее. Я смогу это сделать.

— Да, сэр.

— Не заставляй меня сожалеть об этом, сынок.

— Никогда, Вин, — я уже иду к двери, когда он снова говорит.

— И еще одно, Карсон, — я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом. — Хорошая драка сегодня, этот ублюдок получил по заслугам за то, что он смотрел на Элайну. Хорошо, что ты вырубил его раньше, чем я успел вытащить его оттуда. Не думаю, что он скоро придет в себя.

Я коротко киваю, прекрасно понимая, что он имеет в виду, и закрываю за собой дверь.

Черт. Мне определенно нужно избавиться от этого дерьма, иначе я закончу, как этот ублюдок.

К счастью, я вижу Нину, трахающую меня глазами со своего шеста. Она всегда готова избавить меня от стресса.

Пока я буду отвлекаться на других девушек, увлечение дочерью босса будет забытым воспоминанием.

Я сам могу за себя постоять. Я справлюсь сам.

Эта работа будет легкой. Никаких сомнений.

Элайна

Как только я прихожу домой, я в считанные секунды собираю сумку. Если меня не будет дома, эта сделка не состоится. Моя гордость слишком сильна, и я не собираюсь сдаваться так легко, даже несмотря на то, что я устала от всех событий, которые произошли сегодня вечером. Все, чего я хочу, — это просто отоспаться от этого кошмара.

Я открываю дверь в квартиру Тессы запасным ключом и вижу, что она уже вырубилась. Я надеваю пижаму, прижимаюсь к ней, и как только моя голова касается подушки, крепко засыпаю.

— Эл! Эл, проснись! — я слышу отчаянный голос Тессы и чувствую, как она настойчиво хлопает меня по плечу.

— Дай поспать, — стону я, накрывая голову подушкой.

— Эл, серьезно, вставай, я сейчас с ума сойду, — она трясет меня.

— Тэсс, просто давай поспим… — я начинаю бессвязно бормотать, но тут же замолкаю, как только слышу какое-то шуршание за дверью.

— Что это было, черт возьми? — я вскакиваю с матраса и хватаю бейсбольную биту, которую Тесса держит под кроватью.

— Мне позвонить в полицию?! — почти кричит Тесса, поднимая телефон.

Мы слышим еще какое-то шуршание и шаги, приближающиеся к комнате.

— Нет! Мы не впутываем их, ты же знаешь! Возьми что-нибудь в качестве оружия и прикрывай меня. Я посмотрю, что там.

Тесса хватается за плойку, и я чуть не шлепаю ее по голове.

— Серьезно? Плойка? — ругаюсь я.

— Я взяла первое, что смогла найти. А теперь заткнись и пошли, пока у меня не случился приступ паники!

Она подталкивает меня к двери, и я тихонько открываю ее, на цыпочках выхожу первой, чтобы проверить коридор.

Ничего.

Я жестом приказываю Тессе тихо следовать за мной. Когда мы оказываемя в конце коридора, я понимаю, что шарканье доносится из фойе. Я прячусь за угол и нерешительно выглядываю. Высокий мужчина, одетый в чёрную толстовку и джинсы, стоит спиной и тихо шепчется по телефону.

Я смотрю на Тессу и слышу, как она тихо ахает, прикрыв рот рукой.

Пора делать наш ход.

Я выхожу и включаю свет.

— Кто вы и что здесь делаете? — кричу я, высоко поднимая биту в ударную позицию.

Плечи мужчины напрягаются, он оборачивается и весит трубку.

Тесса встает рядом со мной, держа плойку, внезапно замирает и задает вопрос.

— Э-э… Эл? Почему Шторм стоит посреди моей гостиной?

Наверное, я выгляжу так же растерянно, как и чувствую себя.

— Карсон? Какого черта ты здесь делаешь?

— Это не то, что вы подумали, — его глаза осматривают биту и мою пижаму.

У него появляется странное выражение лица, когда он смотрит на мои крошечные шорты и майку в тон.

— О, неужели? Потому что это ужасно похоже на то, что ты пытаешься вломиться в дом моей лучшей подруги!

Я в бешенстве, кем он себя возомнил?

— Что ты вообще здесь делаешь и как сюда попал? — Тесса рядом со мной нервничает, и я думаю, что она напугана.

Ее безопасность поставлена под угрозу, и это все моя вина. Есть только одна причина, почему Карсон сейчас здесь… Все из-за меня.

— Он мой новый телохранитель, — я бросаю биту и иду на кухню, чтобы принять обезболивающее, потому что уже чувствую, как начинается мигрень.

— Э-э… ладно, но это не объясняет, как, черт возьми, ему удалось проникнуть в мой дом? — в течение чрезвычайно странных и напряженных нескольких секунд Тесса и Карсон смотрят друг на друга.

Карсон выглядит так, будто хочет что-то сказать, а моя подруга похожа на оленя в свете фар.

С волнением в голосе Карсон отвечает:

— Я вскрыл замок.

— А как ты вообще узнал, что она здесь?

— Я отследил ее телефон, — спокойно произносит он, как будто взлом и проникновение ради преследования человека для него — самая нормальная вещь в мире.

— Ну, вот и я. Ты нашел меня! А теперь уходи, — я открываю входную дверь и жестом приглашаю выйти.

— Не могу. Только когда ты пойдешь со мной, — он скрещивает руки на груди.

— Я ни за что не пойду с тобой. Так что не утруждайся.

Я тоже стою на своем. Я не позволю этому человеку победить. На кону моя свобода.

— Мы можем стоять так весь день, принцесса, но в конце концов ты знаешь, что другого выхода нет, — заявляет он, сурово глядя на меня. — Мы можем пойти одним из двух путей… Трудным или моим. Выбирай сама. На твоем месте я бы сделал мудрый выбор, — и от усмешки, которая проскальзывает по его лицу, у меня по коже бегут мурашки.

— Хм, как ты думаешь, Тесс, какой вариант мне выбрать? Я думаю, что оба способа звучат довольно неубедительно, да? — заявляю я, и это звучит гораздо смелее, чем я себя чувствую.

Она бросает плойку и берет сотовый.

— Эл, выбери то, что заставит этого парня быстрее убраться из моего дома, прежде чем я вызову гребаный спецназ!

Я сдерживаю смех и соглашаюсь.

— Так вот как это будет, да? — как хищник, преследующий свою жертву, все поведение Карсона становится почти животным, когда он медленно идет ко мне.

Я осторожно отхожу от него и понимаю, что ему удалось загнать меня в угол.

— Как… что будет? — я запинаюсь из-за его близости, тяжело дышу.

Можно было бы сказать, что это в основном из-за страха, но это не так. Страх — моя противоположность.

Он так близко ко мне, что я чувствую его экзотический и гипнотизирующий аромат, смешанный с лосьоном после бритья и мятной зубной пастой.

Это заманчиво. Это ошеломляет. Но я не терплю неудачу.

Он заманивает меня в ловушку, обеими мускулистыми руками упираясь в стену по обе стороны. Он наклоняется ближе, заставляя меня дрожать от ощущения его теплого дыхания на моей шее. Он делает шаг ближе, и мы почти соприкасаемся. Мои соски сильно напрягаются под тканью маечки от его близости. Так как я без лифчика, уверена, что он всё видит. Мои губы приоткрываются в благоговейном страхе от того, как его глаза расширяются темным оттенком зеленого, когда он смотрит на меня с ухмылкой.

— Я люблю охоту, Элайна, но запомни, что я всегда выигрываю. Всегда.

Я отталкиваюсь от стены, делая шаг от него подальше. Будь проклято мое предательское тело!

К счастью, он не знает, что в эту игру могут играть двое.

— Это угроза или вызов?

Злой блеск искрится в его глазах:

— Хочешь узнать?

Прежде чем я успеваю обдумать следующую мысль, он поднимают меня в воздух и легко перебрасывают через широкое плечо.

Мы выходим за дверь в считанные секунды, и холодный ночной воздух ударяет по моей обнаженной коже.

— Отпусти меня! — кричу я, яростно колотя его по твердому заду.

— Нет, — он проходит мимо кучки припаркованных машин, пока мы не добираемся до «Мустанга».

Он открывает пассажирскую дверь, бросает меня внутрь и садится на водительское сиденье, но я не успеваю открыть дверь, чтобы сбежать. Я изо всех сил дергаю за ручку, но это бесполезно, потому что он уже запер ее.

— Выпусти меня из машины сейчас же, Карсон, — сердито требую я. — Похищение не было частью сделки!

— Пристегни ремень, — это все, что он говорит, прежде чем выехать с парковки.

— Ой! Стой! — кричу я, поспешно пристегиваясь.

Он ухмыляется и разгоняется до ста пяти.

Я всегда за быструю езду, черт возьми, даже сама быстро езжу. Но этот парень доводит дело до крайности. Я поднимаю глаза и поспешно жалею о своем решении, видя, как он проехал знак «Стоп» и красный свет.

— Кто выдавал тебе права? — я закрываю глаза руками, меня тошнит от одного взгляда в окно и от того, как быстро все пролетает.

Наконец мы въезжаем на подъездную дорожку моего дома, и я никогда в жизни не была так благодарна, увидев его. Я даже не спрашиваю, откуда он знает, где я живу. Как только он отпирает дверь, я выбегаю в считанные секунды. Я бегу в гараж, чтобы укрыться от морозного ночного воздуха, и набираю код.

Я слышу, как захлопывается дверца машины, и вижу, как Карсон берет с заднего сиденья сумку и направляется ко мне.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я.

Неужели он действительно думает, что я позволю ему остаться здесь после всего, что он только что сделал?

— Ты слышала своего отца, Элайна, это все равно случится, хочешь ты или нет, — он проводит рукой по пряди волос, выглядя усталым.

Я вздыхаю с поражением, я сильно устала, чтобы продолжать спор. Я хорошо сопротивляюсь, но он прав, это произойдет, хочу я того или нет, и я, очевидно, ничего не могу с этим поделать. Возможно, он и выиграл эту битву, но больше этого не повторится.

— Наверху, последняя дверь направо. Можешь занять. Ванная через две двери от тебя, а моя спальня прямо напротив. Держись от меня подальше, и у нас не будет проблем.

Я слышу, как он поднимается за мной по ступенькам, и мне вдруг хочется надеть что-нибудь менее откровенное, но мой измученный разум не позволяет слишком долго думать. Я вхожу в свою спальню и падаю лицом на кровать.

Это самый утомительный и насыщенный событиями день в моей жизни. Мало того, рядом со мной странный мужчина, который был загадкой всю мою жизнь, но он странный и сексуальный мужчина, и я не могу не испытывать влечения.

Независимость, ради которой я так упорно трудилась, теперь разрушена в крах, и я ничего не могу поделать. Снова буду жить под защитой в этой одинокой пустоте, где моя жизнь не принадлежит мне. Это жестоко и абсолютно унизительно.

Меня дразнили жизнью, которую я всегда хотела для себя, и вот я вернулась к началу.

Я смотрю на часы на столе. Пол четвертого утра.

С тяжелым сознанием и еще более тяжелыми веками я засыпаю. Мне снится, что я заключена в тюрьму парой очаровательных зеленых глаз.

ГЛАВА 15

Элайна

Я просыпаюсь от запаха свежесваренного кофе. Воспоминания о прошлой ночи проступают сквозь туман в моей памяти, и я внутренне съеживаюсь.

Я направляюсь прямо в ванную, отчаянно нуждаясь в душе, чтобы смыть стресс прошедшей ночи, а также макияж, который теперь размазался по всему моему лицу.

После душа я спускаюсь вниз и нахожу Карсона, сидящего на одном из барных стульев с чашкой кофе и газетой в руке.

— Рада видеть, что ты чувствуешь себя как дома, — насмешливо говорю я, проходя мимо него, чтобы налить себе чашку.

Он кладет газету, и я вижу, что он без кофты, в одних спортивных шортах, выглядит так, словно только что вернулся с утренней пробежки. Я невольно сглатываю, стараясь не отвлекаться на его татуировки и четко очерченные мышцы.

— Рад видеть, что по утрам ты настоящий лучик солнца, — парирует он, делая большой глоток кофе.

О господи.

Он возвращается к чтению, а я беру кружку с прилавка и наполняю ее. Три ложечки сливок и много сахара. Завтрак чемпионов. Как раз то, что мне нравится.

Я прислоняюсь к кухонному столу и смотрю в окно над раковиной, делая глоток. Через несколько минут мой взгляд возвращается к чудовищному мужчине, сидящему на моей кухне…

— Ты всегда ходишь без верха? — выпаливаю я, проклиная свой язык за то, что у него есть собственный разум.

Он смотрит поверх газеты, приподняв бровь.

— Когда тренируюсь. А что, проблемы?

Да.

— Нет, вовсе нет.

Он бросает на меня многозначительный взгляд:

— Есть еще вопросы?

— Несколько.

— Ну?

— Думаю, нам следует начать с самого очевидного: откуда ты знаешь моего отца?

— Я работаю на него.

— Вау, — саркастически говорю я. — Но как вы познакомились? — поставив чашку, я достаю йогурт из холодильника и сажусь перед ним.

Он откладывает газету и складывает руки на груди.

— Любопытно, да?

Я закатываю глаза и слизываю йогурт с ложки. Его глаза следят за каждым моим движением.

— Да, все знают, что я любопытная. Теперь, ты уходишь от ответа на мой вопрос или нет?

Он берет газету, снова закрывая свое лицо, и возвращается к чтению, игнорируя меня. Я раздраженно фыркаю. Такой скрытный, это сводит меня с ума. У него по-любому куча скелетов в глубоком шкафу.

— Ты не можешь прятаться от меня вечно.

— А кто сказал, что я прячусь?

Он подходит к раковине и моет свою кружку, явно не собираясь давать какую-либо информацию на эту тему в ближайшее время. Чувствуя себя еще более сбитой с толку, чем раньше, я продолжаю кушать, пока не приходит время уходить на работу.

— Мне нужно идти, так что…не жди меня и не стесняйся наводить порядок.

Эй, если он живет здесь, я тоже могу что-нибудь из этого извлечь.

Он вытирает руку тряпкой и поворачивается ко мне.

— Мне было приказано защищать тебя, так что, куда бы ты ни пошла, я с тобой.

Я чуть не выплюнула свой кофе на кухонный стол.

— Если ты пойдешь за мной на работу, меня уволят!

Он с ума сошел, раз думает, что я позволяю этому случиться. Одно дело вмешиваться в мою жизнь, но в мою карьеру? Я работаю в кабинете психотерапевта в качестве ассистента, и я очень обожаю это. Пусть только попробует это разрушить.

— Мы должны установить какие-то границы. Ты не можешь нависать надо мной на работе, Карсон. Это безумие! Что подумает мой босс? — я допиваю кофе и ополаскиваю кружку в раковине, ставя ее на прежнее место.

— Прекрасно. Но я буду в этом районе, присылай свое местонахождение каждый час. Если от тебя не будет вестей, я без колебаний ворвусь туда.

— Погоди, что? — перебиваю я. — Это просто смешно! Как видишь, мне ничто не угрожает, а если бы и угрожало, то я вполне в состоянии справиться сама. Так что мы можем продолжать притворяться перед моим отцом, но в остальном ты держишься подальше от меня, а я — от тебя. Договорились?

Он тупо смотрит на меня.

— Если ты думаешь, что тебе не грозит опасность, то ты глубоко заблуждаешься, Элайна.

— Прошу прощения?

— Послушай, я тоже не хочу быть здесь, но, черт возьми, ты можешь просто позволить мне делать свою работу? И я обещаю, как только мы закончим, ты никогда больше не увидишь меня. Я буду таким же анонимом, как и раньше.

— По крайней мере, мы хоть в чем-то сходимся.

Он обходит кухонную стойку, подходит ко мне вплотную и усмехается.

— Поверь мне, дорогая, если бы всё зависело от меня, чтобы побыстрее от тебя избавиться, я бы сам уничтожил всю русскую банду.

Я подхожу ближе к нему, положив руку себе на бедро.

— Так сделай это, крутой парень. Кто тебе мешает?

Его глаза светятся озорством:

— Черт, ты права. Кто мешает мне делать все, что я хочу?

Я знаю, что он имеет в виду, он хочет напугать меня. Он мало что знает, меня не так-то легко напугать, но, как опытный охотник, жаждущий еды, Карсон бесстыдно смотрит на меня с кровожадным блеском.

Я стою на месте, угрожающе глядя на него, хотя моя некогда уверенная позиция теперь быстро исчезает под его суровым взглядом.

— Другие могут испугаться тебя, Карсон, но меня ты не пугаешь.

Теперь он подходит ближе, и я делаю неуверенный шаг назад. От этого жеста его ухмылка становится еще шире, и вскоре меня загоняют в угол.

— Я не пугаю тебя? — он быстро облизывает губы, как будто не может дождаться, чтобы впиться в меня зубами и попробовать, наклоняется к моему уху. — Я почти готов посадить тебя на колени и показать, кто здесь главный.

У меня вырывается прерывистое дыхание.

— Ты не посмеешь.

Он приближает свое лицо к моему, посылая дрожь по моей коже.

— Хотя очень хочется.

Я стою молча, чувствуя, как мое сердце бьется намного быстрее, чем обычно. Он делает шаг назад, оставляя пространство между нами, все еще держа дерзкую ухмылку.

— Именно так я и думал. Все лают и не кусаются.

— Ты засранец, — насмехаюсь я, пытаясь взять ситуацию под контроль.

— А ты, милашка, настоящая заноза в заднице.

Я делаю резкий вдох и пытаюсь оттолкнуть его еще дальше от себя, но он не двигается. Мои глаза сужаются.

— Знаешь, когда я была помладше, мне было тебя жалко. Ты совсем не похож на того, каким я тебя представляла. Теперь мне просто обидно, что я тратила время на мысли о тебе!

— Теперь ты, наконец, говоришь хоть что-то разумное.

— Теперь я тебя презираю.

— Хорошо. Так будет лучше.

Я поворачиваюсь к нему спиной и иду к входной двери.

— Мне лучше, — говорю я через плечо.

С этими словами я захлопываю дверь и отправляюсь на работу.

— Доброе утро, Элайна! — моя жизнерадостная начальница, подмигнув, проходит мимо моего стола и направляется в свой кабинет.

— Доброе утро, Лиза! — я сажусь в кожаное кресло и включаю компьютер.

Достав из сумки телефон, я замечаю сообщение от Карсона. Должно быть, он каким-то образом записал свой номер, пока я была в душе.

Карсон: Уже забыла о нашем маленьком соглашении?

Я проверяю, смотрит ли Лиза, и быстро набираю ответ.

Я: Какое соглашение? То, где я продолжаю презирать тебя?

Карсон: Нет. То, где я без колебаний ворвусь в твой офис, если ты не будешь со мной на связи.

Я: *закатываю глаза* Я только что приехала.

Карсон: Аккуратнее, а то глаза назад не встанут.

Я: Ха. Какой шутник. Знаешь, что такое сарказм?

Карсон: Знаю. Хорошего тебе дня на работе. Не забудь связываться со мной, иначе…

Я: Я дрожу от страха. P.S. ты собираешься весь день торчать на стоянке в своей машине, наблюдая за мной, или что? Потому что это меня немного пугает.

Через несколько секунд мой телефон снова вибрирует.

Карсон: Смотри, какая любопытная. Знаешь, как говорят… любопытство убило киску.* Я был бы осторожен на твоем месте.

Мое лицо вспыхивает от этой вульгарности, и я ловлю себя на том, что прикусываю нижнюю губу. Я чуть не шлепаю себя, когда понимаю, что делаю. Не лезь в сточную канаву, Элайна!

Я ухмыляюсь и печатаю еще одно сообщение.

Я: Думаю, я рискну.

— Элайна, ты не могла бы перенести встречу на два часа и прийти ко мне в час? — кричит Лиза.

На секунду я вздрагиваю, но быстро прихожу в себя.

— Хорошо! — я делаю пару звонков и переношу ее встречу.

Смотрю на свой телефон, когда слышу еще один звук входящего сообщения.

Карсон: Делай что хочешь, если это помогает тебе спать по ночам. Напиши, если что-нибудь понадобится. Я буду наблюдать

То, что он живет под моей крышей, когда-нибудь приведет к серьезным неприятностям, я просто чувствую это.

Кстати, я должна написать Джейсу и извиниться за то, что втянула его в серьезные неприятности.

Я: Прости за вчерашнее. Папа скоро придет в себя. Почему ты не сказал мне, что Шторм — на самом деле Карсон

Я жду ответа, кажется, несколько часов. Проверяю время. Двенадцать тридцать. Он, вероятно, еще спит.

В середине работы я получаю ответ.

Джейс: Забудь о папе, как там Ти? С ней все в порядке? Я такой мудак. Хотел просто, чтобы ты была так же шокирована, как и я, когда узнал. Поговори с Тесс за меня, пожалуйста.

Я решаю не отвечать ему. Он сам попал в затруднительное положение с Тессой, так что пусть сам думает, как это исправить. Остаток дня я провожу, погружаясь в работу и время от времени переписываясь с Карсоном, чтобы он не ворвался сюда, как сумасшедший.

В конце дня я выхожу из здания и направляюсь домой, заметив, что мустанг Карсона вскоре следует за мной.

Добравшись до дома, я ухожу к себе в комнату. Сегодня суббота, поэтому я звоню Тессе, и мы решаем пойти в клуб сегодня около десяти.

Повесив трубку, я начинаю собираться. Я включаю радио на полную громкость и покачиваю бедрами в такт поп-музыке, доносящейся из динамиков. В своей гардеробной я раздумываю, что лучше надеть: короткое облегающее красное платье или черную мини-юбку с блестящей майкой, когда меня прерывает стук в дверь.

Я открываю дверь и вижу Карсона, прислонившегося к дверному косяку и рассматривающего разбросанную по полу одежду.

— Куда это ты собралась?

— В клуб. Тебе что-то нужно?

— Ага. Во сколько?

Я нетерпеливо кладу руку на бедро, проверяя время на стене.

— Тебе какая разница?

— Мне нужно знать, во сколько мы выезжаем, — заявляет он, проводя рукой по взъерошенным волосам.

Наблюдая за ним, я заставляю себя не провести рукой по пряди волос, свисающей на его лицо. Господи, что на меня нашло?

— Ты же знаешь, что вся эта затея с преследованием становится уже неинтересной, — восклицаю я со вздохом.

— Я напишу Джейсу и Лансу и узнаю, не хотят ли они присоединиться к нам, — он достает телефон и быстро отправляет сообщение.

— Думала, Джейс зол на тебя, вчера он сказал, что ты занимаешь его место.

Я понимаю, почему Джейс разозлился из-за этого, честно говоря, он обязан злиться, потому что он ближайший родственник.

— Джейс знает, что он не способен взять на себя такую ответственность.

— Ох, а ты способен? — издеваюсь я, скрещивая руки на груди.

— Более чем, — затем он поворачивается, возвращается в свою спальню и закрывает дверь.

— Мы выезжаем в десять! — кричу я.

Позже я решаю пойти в красном платье. Я выпрямляю свои волнистые волосы, идеально подкрашиваю глаза и выбираю смелую красную помаду, чтобы завершить образ. Я заканчиваю как раз к тому времени, когда нужно выезжать.

Я быстро посылаю сообщение Тессе, сообщая ей, что скоро буду в пути и заберу ее. Она отвечает улыбающимися смайликами.

Пробираясь к комнате Карсона, я собираюсь крикнуть ему через закрытую дверь, но он тут же выходит. Он одет в рубашку на пуговицах, открывающую большую часть его широкой груди, и черные джинсы. Его волосы зачесаны назад, на запястье огромные серебряные «Ролексы».

Я смущаюсь от его сексуальности. Он излучает силу и уверенность, и боль между моих ног более чем подтверждает это.

— На что ты уставилась? — спрашивает он.

Мои глаза перескакивают на его.

— П-пора выходить.

Мгновение он пристально смотрит на меня, а потом на его лице появляется хитрая, дьявольская усмешка. Он точно знает, на что я смотрю.

Мои щеки пылают, и все, что я могу сделать, — это стоять с широко раскрытыми глазами.

— Что? Язык проглотила, ангелочек? — он придвигается ближе ко мне, и я вижу, как его взгляд блуждает по каждому дюйму моего тела и слишком долго задерживается на ногах.

Он издает низкий свист, и когда его глаза, наконец, возвращаются к моему лицу, они пылают чем-то эротическим.

— Я должна забрать Тессу, так что… — я замолкаю, не смея произнести больше ни слова.

Он моргает при звуке моего голоса:

— Черт, — он ругается, качая головой, и любое проявление интереса, которое только что было на его лице, теперь забыто, гнев занимает его место. Он чопорно проходит мимо меня и направляется вниз по лестнице. — Я за рулем, — заявляет он немного грубо.

Я хватаю куртку и набрасываю ее на плечи.

— Ты же знаешь, я вполне способна вести машину. К тому же, мне не очень хочется умирать сегодня.

Он выглядит почти оскорбленным моими словами.

— Уверяю, никто не умрет при мне.

Мы садимся в машину, он заводит ее, мы выезжаем на главную дорогу, а я изо всех сил держусь за сиденье.

— Тебе обязательно ехать так быстро? — кричу я, когда вижу, что спидометр достигает девяноста.

Когда мы проезжаем еще один красный свет, я включаю музыку, чтобы облегчить беспокойство, которое вызывает у меня его вождение. Старая рок-песня 80-х годов одной из моих самых любимых групп гремит из динамиков, и я потрясенно смотрю на подключенный к магнитоле телефон Карсона.

Я удивленно поворачиваюсь к нему.

— Что? — скептически спрашивает он.

— Тебе нравится эта песня?

— Да. А что? Как ты думаешь, что я слушаю?

— Я не знаю. Большой плохой мафиози вроде тебя, слушающий старый добрый рок 80-х?

Он выстукивает ритм на руле.

— Ну, а что? Это классика.

— Я думала, что ты слушаешь какой-нибудь старый школьный джаз или какой-нибудь дэт-метал.

Он отрицательно качает головой.

— Ты читаешь слишком много книг или смотришь слишком много фильмов о мафии.

Я смеюсь вслух, потому что это правда. Он прибавляет громкость, вероятно, чтобы прекратить дальнейшие расспросы, и я пою слова вслух, все еще сбитая с толку тем фактом, что он скачал эту песню на свой телефон.

Я украдкой бросаю взгляд на Карсона и вижу намек на веселье в его обычно пустом выражении. Он пытается скрыть это, проводя рукой по своей щетинистой челюсти, но я заметила это, и у меня слегка перехватило дыхание. И по какой-то необъяснимой причине я хочу увидеть его улыбку.

Я отмахиваюсь от этой мысли и снова сосредотачиваюсь на музыке. Я радуюсь, когда мы, наконец, добираемся до квартиры Тессы. Я пишу ей, что мы на улице, и вскоре вижу, как она идет к машине в коротком черном платье, выглядя так же потрясающе, как и всегда.

— Ну, вот тебе и девичник, — она пожимает плечами, видя Карсона в машине.

— Да… к сожалению, планы немного изменились, но это не помешает нам насладиться ночью! — я хлопаю в ладоши, когда мы выезжаем на главную дорогу.

Бросив предупреждающий взгляд на Тессу через зеркало заднего вида, Карсон прочищает горло

— Стоит пристегнуть ремень.

Она не отвечает, и как только мы слышим щелчок ее ремня безопасности, он нажимает на газ.

— Ого! Это не Форсаж, чувак! Притормози! — кричит Тесса сквозь шум мотора.

— Это еще медленно! — кричу я, посмеиваясь.

— Значит, сегодня только мы трое? — спрашивает она.

Я внутренне съеживаюсь.

Заметив, что я не отвечаю, Карсон говорит за меня:

— Я пригласил Ланса, и Джейс придет попозже.

Проходит мгновение напряженной тишины, и я задерживаю дыхание.

— Элайна, выпустите меня из машины!

— Да Тесс, какая разница?

— Какая разница?! — взгляд, который она бросает на меня, заставляет меня заткнуться. — Я хотела повеселиться, Эл! Ты же знаешь, что этого не случится, если он будет там!

— Просто не обращай на него внимания. Почему от него должно зависеть твое настроение?

Общеизвестно, что Тесса всегда немного нервничает, когда Джейс рядом. Я знаю, что между ними все трудно, но он мой брат, а она моя лучшая подруга, им придется смириться с тем, как обстоят дела, и двигаться дальше. Конечно, я хочу, чтобы они были вместе, но они оба такие сложные, что я даже не знаю, когда между ними все наладится.

Не успеваю слишком тщательно анализирую ситуацию, когда мы приезжаем в клуб.

Мы с Тессой выходим из машины и направляемся в конец очереди, когда меня внезапно тянут за руку.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я Карсона.

— Идите за мной.

Он ведет нас к началу очереди. Вышибала бросает один взгляд на Карсона и сразу же впускает нас.

— Связи? — спрашиваю я Карсона, когда он ведет нас внутрь.

— Можно и так сказать, — пожимает он плечами.

Клуб полон танцующих тел, мы поднимаемся по высокой лестнице и заходим в одну из VIP-кабинок, откуда открывается вид на толпу. Джейс и Ланс уже там, и, очевидно, уже напились.

Карсон садится рядом со мной и наливает нам с Тессой по бокалу шампанского, а себе водку с содовой.

— Так-так-так, ну вот мы и встретились, — девушка, как я помню, одна из танцовщиц из «Опаски» пробирается на место рядом с Карсоном. — Я уже начала думать, что ты уехал.

Наверное, она подрабатывает здесь официанткой. На ней то же, что и на любой другой девушке, работающей здесь, — обтягивающая черная майка до середины талии с названием клуба «Победа» и красные кожаные шорты, открывающие большую часть ее ног.

Взгляд Карсона остается бесстрастным, когда он смотрит на девушку.

— Рад снова видеть тебя, Нина. Все в порядке?

На ее лице появляется кокетливая улыбка.

— Теперь, когда ты здесь, очень даже в порядке, — она тянется за блокнотом для записей, который случайно оказался у нее в лифчике. Взгляд Ланса прикован к ее движениям, особенно, когда она демонстративно кусает кончик ручки. — Ну, что я могу вам предложить?

Карсон, не обращая на нее никакого внимания, достает телефон:

— Пока что ничего.

Она делает шаг ближе к нему, ее ложбинка груди почти прижимается к его телу.

— Ты уверен, что тебе ничего не нужно?

Я закатываю глаза. Она сейчас серьезно?

Карсон проводит рукой по волосам и с самодовольной ухмылкой откидывается на спинку дивана.

— Ну если подумать…

Ее карие овальные глаза сияют, когда она проводит рукой по его плечу.

— Ну конечно. Все, что пожелаешь, красавчик. Ты же знаешь.

Я прочищаю горло, и, как будто она только заметила меня, ее взгляд расширяется. В ее тоне слышится некоторое подозрение, когда она смотрит на меня:

— Элайна, верно?

Мои брови хмурятся.

— Да, а ты… — мой голос затихает.

Конечно, я знаю, как ее зовут, но я выросла среди множества токсичных женщин и точно знаю, как играть в эту игру.

Я вижу, как она сжимает челюсти, когда отвечает:

— Вообще-то я Нина, — ее глаза плотно прищурены, когда она смотрит то на меня, то на Карсона. — Давно вы знакомы? Вы двое обычно тусуетесь вместе?

Я фыркаю. Разве она может еще сильнее себя унизить?

— Ну, вообще-то… — начинаю я, но тут же прерываюсь, потому что Карсон бросает на Нину предупреждающий взгляд.

— Это не твое дело, Нина, — он многозначительно смотрит на нее и поворачивается ко мне. — Элайна, хочешь еще чего-нибудь выпить? — спрашивает он с каким-то нетерпением.

— Нет, спасибо. Возможно позже, Нина, — я подмигиваю, и ее ноздри раздуваются, когда она заставляет себя улыбнуться прежде, чем поспешно уйти.

Почему у нее такое отношение ко мне? Тесса, видимо, тоже это заметила, потому что выглядит такой же озадаченной, как и я.

— Сэр? — спрашивает Карсона мужчина, идущий с того же места, откуда только что вышла Нина.

Взгляд Карсона заставляет мужчину отпрянуть.

— Да?

— Вы нужны в заднем кабинете.

Джейс и Ланс смотрят на него с сомнением, но Карсон отмахивается.

— Наверное, что-то с кланом. Я сейчас вернусь.

Он бросает быстрый взгляд на меня и спускается по лестнице вместе с мужчиной, исчезая из виду.

Допив свой напиток, я встаю из кабинки и иду на балкон. Разноцветные огни искрятся вокруг танцпола, парочки беззаботно танцуют друг с другом.

— Эй, Элайна! Вернись сюда! — я оборачиваюсь и вижу, что Джейс машет руками, как сумасшедший.

Я посмеиваюсь над ним, возвращаясь в кабинку.

— Что, Джейс?

Тот же самый человек, который исчез с Карсоном ранее, теперь держит поднос с шотами.

— Карсон сказал, чтобы я угостил вас.

Что ж, это было странно мило с его стороны.

Он протягивает шоты сначала Лансу, потом Джейсу и Тессе, оставляя последнюю для меня. Он подмигивает, когда я обхватываю пальцами рюмку.

— Наслаждайтесь, — говорит он, прежде чем исчезнуть в море тел.

— Ну, выпьем за Карсона! — кричит Ланс, когда мы чокаемся и выпиваем огненную жидкость.

Мне приходится приложить усилия, чтобы не выплюнуть горький напиток обратно. Краем глаза я замечаю хихикающую Нину, прячущуюся в тени. Над чем, черт возьми, она смеется?

Я игнорирую это и хватаю Тессу за руку.

— Ну же, Тесс, мне кажется, танцпол зовет нас!

Мы выходим на танцпол, и вскоре меня захватывает музыка и энергия вокруг. Независимо от того, что это был за напиток, я чувствую себя очень хорошо, и я полностью намерена позже спросить Карсона, что это было, чтобы потом заказывать и получать такой кайф. У меня кружится голова, я танцую под музыку, настолько погружена в этот момент, что через мгновение трусь об твердую фигуру, которая покачивает бедрами в такт моим. До тех пор, пока я не чувствую, как чужие руки сжимаются вокруг моей талии.

Я резко оборачиваюсь, слегка спотыкаясь на каблуках. Мужчина, с которым я только что танцевала, помогает мне восстановить равновесие.

Он худощав и высок. Сексуальный. Одет он небрежно, в обтягивающую черную футболку и темные джинсы.

— Извини, равновесие со мной не дружит, — говорю я с кокетливой улыбкой.

— А со мной дружит, если такие красивые девушки, как ты, падают в мои объятия, — у него уникальный акцент, но здесь слишком громко, а я слишком пьяна, чтобы понять, откуда он родом.

Господи, я что, настолько слабая? Бокал шампанского и одна рюмка чего-то там, и я уже пьяна до чертиков.

Я смеюсь над его шуткой и пытаюсь выпрямиться.

— Меня зовут Элайна. А тебя?

— Дмитрий, — отвечает он. — Хочешь присесть на минутку?

Я оглядываюсь на Тессу, и она одобрительно показывает мне большой палец.

— Да, наверное.

Что-то не так, но мой мозг слишком затуманен, чтобы понять это.

— Ты всегда напиваешься от одного стакана? — спрашивает он со смехом.

Мои брови удивленно поднимаются.

— Откуда ты знаешь, что я выпила только один стакан?

Дмитрий ухмыляется.

— Я очень проницателен, ну и смотрел на тебя с тех пор, как ты вошла.

Я на мгновение задумываюсь, и у меня вырывается сдавленный смешок.

— Не знаю, должна ли я быть польщена или напугана этим.

— Ты красивая, как kukla*, здесь нет ни одного мужчины, который бы не смотрел на тебя.

Я посмеиваюсь над его уверенностью.

— Подожди, как ты меня только что назвал? Kukla?

— Куколка. Это значит кукла. Идеальное имя для тебя.

Алкоголь, текущий по моим венам, затуманивает мысли еще сильнее.

— А ты откуда? Я не понимаю твой акцент.

С блеском в глазах он хватает меня за руку.

— Больше никаких разговоров. Давай танцевать, — он ведет нас через море тел обратно на танцпол.

Из динамиков доносится техно-песня, и я чувствую, как он прижимает меня к себе. Я двигаю бедрами в такт его движениям, и в мгновение ока мы оба снова двигаемся в одном ритме.

Однако в моем вялом состоянии я все равно ищу в толпе знакомую пару темно-зеленых глаз, желая на мгновение, чтобы это он танцевал со мной вот так, а не незнакомец. Я не могу найти его в толпе растущих тел и вытряхиваю эту мысль из головы.

Да, я определенно пьяна.

Кроме того, Карсон такой же незнакомец, как и этот парень.

Мне нужно отвлечься.

Я поворачиваюсь так, что мы оказываемся лицом к лицу. Наши бедра все еще двигаются в такт, а губы находятся в дюйме друг от друга. Его руки повсюду: на моей талии, бедрах и ногах. Мне нравиться быть такой беззаботной с незнакомцем, пока он не начинает становиться немного грубее в своих движениях.

— Эй, тигр, не так сильно, ладно?

Злая улыбка играет на его губах, и он крепче прижимается ко мне.

— Хочешь сказать, ты не из тех девушек, которые любят грубость?

— Прошу прощения? — и вот тогда мое зрение начинает затуманиваться, и я понимаю, что что-то определенно не так.

Я пытаюсь оттолкнуть его от себя, но его рука сжимает мою талию почти до боли.

— Отпусти! — я кричу, или, по крайней мере, мне так кажется.

Я пытаюсь вырваться из его объятий, когда волна головокружения захлестывает меня. Что-то определенно не так.

Его некогда красивое лицо кривится в уродливой усмешке.

— Нет. Не думаю, что смогу.

— Эй! Прекрати! — мой голос затихает, и я чувствую, как меня тащат к одному из выходов в задней части клуба, страх пробирается в мое горло.

Именно тогда я понимаю, что меня накачали наркотиками, и я никак не могу вырваться из его сильной хватки, особенно, когда чувствую, что мои конечности становятся все тяжелее и тяжелее.

Мои крики глушатся из-за громкой музыки, и я ничего не могу с этим поделать. Мой бессмысленный и веселый побег от реальности теперь превратится в худший кошмар.

Мы уже подходим к двери, когда я чувствую, как кто-то с силой отрывает от меня Дмитрия. Я спотыкаюсь от внезапного движения, ударяясь о кирпичную стену, падаю на пол.

Я прислоняюсь к стене, наблюдая за происходящим с полузакрытыми глазами. Карсон вцепился в воротник рубашки Дмитрия мертвой хваткой, и в его глазах ясно читается убийство.

— Я убью тебя.

— Ты не посмеешь, yeblan, — кипит Дмитрий, отталкивая руки Карсона.

— Думаешь, я боюсь такой маленькой русской сучки, как ты?

Вот дерьмо! Он только что сказал «русской»?!

— Если бы ты был умным, то боялся, — Дмитрий дрожит от гнева, и я вижу, как нас окружает толпа, а за ними приближаются несколько его русских приятелей.

— Да ладно… Карсон, давай… просто уйдем… — мне становится все труднее говорить, и мое зрение то появляется, то исчезает.

— На твоем месте я бы послушал девчонку, — он ухмыляется Карсону, и это снова выводит его из себя.

У меня двоится в глазах, и я едва могу держать глаза открытыми, но я почти уверена, что только что видела, как Карсон нанес удар прямо в челюсть Дмитрия. Даже в моем туманном состоянии я чувствую, как волна напряжения захлестывает весь клуб.

Я моргаю несколько раз, пытаясь избавиться от тумана. Я замечаю, что несколько русских мужчин тянутся к своим поясам, вероятно, чтобы схватить оружие, но Дмитрий поднимает руку и останавливает их.

— Не здесь, ребята. Мы разберемся в другом месте, где меньше глаз, — вскоре после этого мое зрение затуманивается, но это не мешает мне уловить злой блеск во взгляде Дмитрия и обещание в его голосе.

Тела начинают исчезать, и воздух душит меня до паники. Я пытаюсь закричать, пытаюсь сказать хоть что-нибудь, но слова не срываются с моих губ.

— Обязательно, — ядовито заявляет Карсон.

Голоса. Я слышу голоса, но откуда они доносятся?

— Скоро увидимся, kukla. Я позабочусь об этом, — холодок пробегает по моей спине от слов Дмитрия.

Прошли секунды, может, и дни, но я наконец чувствую, как кто-то поднимает меня и перебрасывает через свое широкое плечо. Звезды заполняют мое зрение, а затем появляется искаженное лицо моего брата. Я хочу дотянуться до него, но мои руки словно желе.

— Что, черт возьми, это было? — спрашивает Джейс, выглядя сердитым и немного пугающим.

— Твоя сестра решила, что было бы здорово напиться до чертиков и связаться с главой Американской братвы русских! Вот что, черт возьми, только что произошло. Нахрена она пьет, если не знает своих лимитов? — пыхтит Карсон.

Мне очень хочется закричать: «Я ни с кем не связывались! И я не знала, что он русский, не говоря уже о том, что он лидер!» Но я не могу, потому что действие наркотика не позволяет мне. Я знаю, что если попытаюсь, мои слова будут звучать, как непонятное бормотание.

Комната кружится, и я начинаю чувствовать странное оцепенение. Я изо всех сил борюсь с желанием не поддаваться наркотику, но эффект силен, и я проигрываю битву.

— Ты издеваешься надо мной, — слышу я голос Джейса. — Если папа узнает об этом…

— Мы не скажем твоему отцу, — заявляет Карсон.

— В смысле?

— Ему и не нужно знать. Ему и так хватает дерьма. Я разберусь.

— Что, черт возьми, происходит? — я слышу, как спрашивает Тесса, испустив испуганный вздох. — Что случилось с Элайной?

— Ты никогда не видела ее пьяной? — спрашивает Джейс с озабоченным видом.

— Я видела ее пьяной, Джейс, но не такой. Она выпила только бокал шампанского и один шот, который прислал Карсон!

— Шоты? — в ярости спрашивает Карсон. — Я не посылал вам никаких, блять, шотов!

Я отчаянно пытаюсь удержаться, действительно пытаюсь, но вскоре мои глаза становятся такими же тяжелыми, как и тело, и внезапно все вокруг становится черным.

ГЛАВА 16

Элайна

На следующее утро я чувствовала себя ужасно. Пульсирующая головная боль, от которой я просыпаюсь, и неприятный привкус во рту заставляют меня пожалеть о том, что я вообще пошла в клуб. Никогда больше не буду пить.

Я медленно сажусь в постели и замечаю, что на мне нет ничего, кроме тонкой футболки и нижнего белья. Я тут же начинаю волноваться и пытаюсь собрать воедино события прошлой ночи.

Ночь как в тумане, но я помню русского парня по имени Дмитрий. Черт, он подсыпал мне что-то в стакан? Но я даже ничего не заказывала, когда была с ним. Я вспоминаю Нину и ухмылку, которую она послала мне сразу после того, как я выпила шот. Это она сделала? Но зачем?

Я провожу рукой по лицу… Все так запутано. Самое печальное, что я даже не помню, как вернулась домой, не говоря уже о том, как я надела футболку!

Я неохотно встаю с кровати, и комната начинает кружиться, поэтому держусь за комод, чтобы сохранить равновесие, и как только это чувство исчезает, я иду в ванную.

Приняв холодный душ, почистив зубы и выпив пару таблеток, я чувствую себя немного лучше. От аромата свежесваренного кофе и запаха бекона на кухне у меня слюнки текут. Я спускаюсь вниз и вижу, что Карсон готовит завтрак, без рубашки… Опять.

— Надеюсь, ты и для меня приготовил, я умираю с голоду, — говорю я, направляясь к кофейнику и наливая себе напиток в чашку.

— Я так и думал, ведь тебя вырвало всем, что ты съела прошлой ночью.

Я вздрагиваю.

— Не могу поверить, что это случилось. Если это не ты послал шоты, то кто?

— Наверное, тот самый русский ублюдок, который пытался отвлечь меня бессмысленной ерундой, чтобы Дмитрий заманил тебя.

Я вздохнула.

— Может быть, это была Нина?

Он хмурит брови.

— Зачем ей это? Она работает на нас.

Что ж, для меня это новость. Никогда не думала, что женщина может работать на клан, не имея статуса игрушки. Я делаю глубокий вдох, искренне глядя на стоящего передо мной мужчину.

— Спасибо, Карсон, что спас меня прошлой ночью. Если бы ты не вмешался, мне бы уже давно пришел конец.

Его лицо остается бесстрастным, но взгляд смягчается, когда он ставит передо мной тарелку. Она до краев наполнена вкусной на вид яичницей, тостами и беконом. Я начинаю есть, и он садится напротив меня со своей тарелкой.

— Это только доказывает, что твой отец был прав, защищая тебя. Что-то мне подсказывает, что неприятности следуют за тобой повсюду.

Я пожимаю плечами.

— Что я могу сказать? Наверное, я просто жажду наказания.

— Ты очень умна для такого, знаешь это?

— А ты отлично готовишь, — говорю я с легким удивлением, возвращаясь к еде.

Кто бы мог подумать, что он так хорош в готовке?

— У тебя сегодня работа? — спрашивает Карсон после нескольких минут молчания.

— Нет. По воскресеньям у меня выходной. А что? — я доедаю и ставлю тарелку в раковину.

— Мне нужно вернуться к себе и забрать кое-какие вещи, а поскольку тебя нельзя оставить одну ни на секунду, похоже, у тебя нет другого выбора: ты едешь со мной.

Как бы мне ни хотелось сегодня абсолютно ничего не делать, я не собираюсь слишком зацикливаться на том, что произошло, и я в некотором роде обязана Карсону за то, что он сделал для меня прошлой ночью, поэтому я киваю в ответ.

— Будь готова через пять минут, — с этими словами он встает, ставит посуду в раковину и выходит из кухни, бросив через плечо: — И пожалуйста… за завтрак… и за спасение твоей жизни.

Улыбка пробегает по моему лицу, пока я молча наблюдаю, как он исчезает из кухни.

Может быть, он все-таки не так уж и плох.

Я быстро загружаю тарелки в посудомоечную машину и поднимаюсь наверх, чтобы собраться. Как только я готова, я иду в гостиную, где меня уже ждет Карсон.

— Я бы хотела сесть за руль, если ты не против, — начинаю я.

— Почему?

— Потому что мне бы не хотелось вываливать свой завтрак на твои кожаные сиденья, а учитывая твою езду, я сделаю это.

Он смотрит на меня мгновение и бросает мне ключи.

— Хорошая мысль.

Я ловлю их и удовлетворенно улыбаюсь ему. Он следует за мной, пока я иду к своей машине. Это черный, полностью новый пикап, и я его просто обожаю.

Карсон приподнимает бровь, садясь на пассажирское сиденье.

— Не могу поверить, что ты водишь эту штуку.

Я поворачиваюсь к нему с растерянным видом:

— А что не так?

Он проводит пальцем по подбородку, сдерживая самодовольную ухмылку.

— Ничего, просто ты такая крошечная, я никогда бы не подумал, что ты сможешь справиться с чем-то настолько большим.

Двойной смысл, стоящий за этими словами, не ускользает от меня.

— Мне много раз это говорили, — я закатываю глаза, заводя машину. — А теперь куда?

— Сверни отсюда налево и выезжай на шоссе. Потом скажу, куда дальше.

Я выезжаю на главную дорогу, а он достает сигарету из свежей пачки.

— Ты не против? — спрашивает он, показывая на сигарету в руке.

Я равнодушно пожимаю плечами, потому что меня всю жизнь окружали курящие мужчины. Но никто из них раньше не спрашивал моего разрешения. Он щелкает зажигалкой и делает длинную затяжку. Рассеянно проводит рукой по волосам, выдыхая изо рта облако дыма, и я чуть не сворачиваю с дороги от этого зрелища.

Видимо, он почувствовал мой взгляд, потому что его глаза, в которых читался вопрос, встретились с моими. Я снова сосредотачиваю взгляд на дороге перед собой, крепче сжимая руль.

После нескольких минут молчания Карсон прочищает горло.

— Твой отец догадывался, что они сперва придут за тобой. Если бы меня там не было, этот ублюдок мог бы легко использовать тебя в качестве рычага, чтобы уничтожить нас или, черт возьми, что-то похуже, — сердито ругается он, делая еще одну длинную затяжку.

От его слов у меня в животе образуется комок при одной мысли о том, что могло бы произойти, если бы его не было рядом.

— Следует быть осторожнее, Элайна, и не быть такой доверчивой, особенно в той жизни, в которой мы живем. Многие хотят увидеть, как клан рухнет и сгорит, поэтому не колеблясь используют тебя в качестве пешки, чтобы сделать это.

Сейчас он очень похож на моего отца. Гораздо мудрее своих лет, и темнота в его глазах — достаточное доказательство того, что ему пришлось выучить этот урок на горьком опыте.

Мы останавливаемся на красный свет, когда я наконец поворачиваюсь к нему.

— Нелегко все время находиться под таким давлением. Всегда нужно беспокоиться о человеке рядом с тобой и его мотивах. Как тебе это удается?

— Мне не с чем сравнить, я жил только так. Я знаю, что у каждого всегда есть скрытый мотив.

С моих губ срывается нежеланный вопрос:

— А у тебя?

Он смотрит на меня долго, дольше, чем обычно.

— Единственный мотив, который у меня есть, — не испортить эту работу, и это оказалось сложнее, чем я думал.

Я хмурю брови. Он говорит о том, что произошло прошлой ночью?

— Слушай, прости за то, что произошло вчера. Я действительно не знала, что он был…

— Я не об этом говорю.

— Тогда о чём..? — позади меня раздается гудок — уже загорелся зеленый.

— Здесь поверни налево, — говорит он, вскоре прекращая разговор.

Я быстро сворачиваю налево и проезжаю через тихий и спокойный район с кучей современных домов.

Мы въезжаем в тупик, и он указывает на очень симпатичный двухэтажный дом в конце. Я паркуюсь на подъездной дорожке, и мы оба молча направляемся к входной двери. Он достает из заднего кармана связку ключей и открывает дверь. Я быстро следую за ним, и первое, что меня поражает, — это пустота.

Ни картин, ни фотографий, ни даже вазы. Только белые стены и черная мебель.

Он поднимается наверх, а я сажусь на один из кожаных диванов, не зная, что еще делать. Ожидая, когда он все возьмет, я проверяю свой телефон.

Пропущенный звонок от мамы и пара сообщений от Тессы. Я не обращаю внимания на пропущенные и быстро читаю сообщения.

Тесса: Эй, ты в порядке?

Тесса: Ээээээээээээй, Эл?

Тесса: Серьезно, я волнуюсь…ты еще жива?

Я посмеиваюсь и быстро печатаю ответ.

Я: Да, я жива! Ценю твою беспокойство хохохо

Она отвечает в считанные секунды

Тесса: Хорошо, хо

Я слышу шарканье на лестнице и вижу, что это Карсон несет большой чемодан.

— Это все? — спрашиваю я.

— Да, — он выходит на улицу и кладет свой чемодан в багажник, возвращаясь внутрь, чтобы захватить спортивную сумку.

Я встаю с дивана и бездумно оглядываю дом. Видимо, с тех пор, как он его купил, никого тут не было.

— Ты идешь? — спрашивает Карсон.

Прислонившись к голой стене, я игнорирую его вопрос.

— Тут нет никаких фотографий?

— Нет.

— Почему? — растерянно спрашиваю я.

Он пожимает плечами:

— У меня их нет.

— Даже членов семьи?

Почти мгновенно поведение Карсона меняется, и на его лице появляется гнев.

— Я привел тебя сюда не для того, чтобы ты меня допрашивала о фотках, Элайна. Ты идешь или нет?

Я тяжело вздохнула.

— Я просто пытаюсь узнать тебя лучше, Карсон. Это называется доброта… и вежливость. Видимо, ты о таком не слышал.

— Доброта — это слабость, и я этого не показываю, — лаконично заявляет он.

Не могу поверить. В чем, черт возьми, его проблема?

— Я не собираюсь доставать тебя, Карсон, можешь перестать изображать из себя «мудака» рядом со мной.

Он ухмыляется своей раздражающей самодовольной улыбкой.

— А кто сказал, что я изображаю? Это настоящий я, милая. Смирись.

— В чем твоя проблема?

Он недоверчиво смотрит на меня, как будто я что-то не понимаю.

— Пойдем, Элайна. Не прикидывайся дурой. Я знаю, что твой отец рассказывал тебе обо мне.

Гнев сразу же охватывает меня.

— Слушай, я не знаю, что за жизнь у тебя была в детстве, но это не значит, что из-за этого ты можешь гадить на весь остальной мир!

Что-то снова его спровоцировало, потому что, прежде чем я успеваю моргнуть, он внезапно оказывается прямо перед моим лицом, его взгляд почти убийственный.

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Ты ни хрена обо мне не знаешь, — выплевывает он с ядом в голосе. — Мои демоны ужаснее, чем ты можешь себе представить. Я — дерьмо для этого гребаного мира, потому что мир был дерьмом для меня. Так что держись от меня подальше, или я обещаю, дорогая, единственный, кто будет нуждаться в спасении, — это ты. От меня.

Он торопливо уходит, и я не осознаю, что задерживала дыхание все это время. Я вне себя от потрясения, и в этот момент я ненавижу его. Я ненавижу его всеми фибрами своего существа. Он холоден, жесток и имеет крайне запутанный взгляд на мир. Господи, как я могла думать иначе?

То, что случилось с ним в детстве, превратило его в больного и садистского мудака, который получает удовольствие от причинения боли и унижения других людей.

Это действительно ужасно. Как кто-то может быть привлекательным снаружи, но внутри — сильно испорченным и совершенно уродливым?

Но я все равно думаю сейчас, что это все притворство. Может, это защитный механизм, чтобы снова не пострадать? Или он действительно такой?

Еще больше вопросов, еще больше кусочков к неразрешенной головоломке под именем Карсон.

Он такой горячий и в то же время холодный. Не думаю, что когда-нибудь по-настоящему пойму его, даже если попытаюсь…

Но самое тревожное — почему его угроза только подстегивает мое стремление узнать больше?

После молчаливой и напряженной поездки домой Карсон отправился прямо в свою комнату и не выходил из нее несколько часов. Я решаю, что сейчас самое время перезвонить маме, и после двух гудков в трубке раздается ее ворчливый голос.

— Элайна Мари, у тебя хватает наглости игнорировать звонок от человека, который тебя родил!

Я вздыхаю. Именно от нее я черпаю свои чрезмерно драматические наклонности.

— И тебе привет, мам.

— Ты же знаешь, что сегодня воскресный ужин. Приезжай как можно скорее и помогай мне. Твой отец сказал, что сегодня вечером у нас будет особенный гость.

Я вздрагиваю, думая о том, как неловко всё будет. Особенно после сегодняшнего.

Я заканчиваю разговор, сообщаю ей, что мы скоро приедем, и поднимаюсь наверх, чтобы начать собираться. Несмотря на то, что мы сейчас не в лучших отношениях, я думаю, что должна предупредить Карсона, чтобы он тоже начал готовиться. Я стучу и жду, когда он ответит. После нескольких секунд молчания я пробую снова.

— Эй, Карсон? — спрашиваю я чуть громче.

Ответа по-прежнему нет. В последнем отчаянном усилии я дергаю ручку и с удивлением вижу, что она не заперта. Я быстро открываю дверь и заглядываю внутрь, тут же сожалея о своем решении.

Только что вышедший из душа Карсон стоит передо мной в одном полотенце.

Его длинные мокрые волосы зачесаны на затылок, показывают красивое лицо. Капли воды скользят по его коже, блестят, и это еще больше меня очаровывает. Полотенце так низко на бедрах… Это несправедливо, он настолько сексуален, и по той или иной причине мои глаза не могут насытиться им.

От его татуированной груди и рук до аппетитных кубиков и этой сексуальной буквы «V», которая ведет прямо вниз по его бедрам… Я сжимаю ноги вместе.

Его мышцы напрягаются, когда он, наконец, замечает меня и снимает наушники. Без сомнения, именно поэтому он и не услышал моего стука. Он смотрит на меня вопросительным взглядом, все еще сердясь. Я быстро возвращаюсь к своим мыслям о том, почему я ворвалась сюда без предупреждения.

— Извини за вторжение, но сегодня семейный ужин.

— Семейный ужин? — он вытирает капельку воды со лба и проводит рукой по волосам.

Они струятся по его лицу крошечными волнами, и мне требуется все силы, чтобы стоять на месте.

— Да, м-м-м… Для моей семьи это очень важно. Оденься поприличнее, или моя мама казнит тебя, — и с этими словами я убегаю оттуда, как летучая мышь из ада, прежде, чем сделаю что-то, о чем потом могу пожалеть.

Через час я уже разглаживаю складки на платье без бретелек, полностью собравшись.

— Элайна, у тебя есть минутка? — спрашивает Карсон, когда я вхожу на кухню и вижу, что он готовит себе выпивку.

Я подозрительно поднимаю бровь, но подчиняюсь.

Он поворачивается ко мне лицом, его глаза сканируют все мое тело. Я чувствую невидимое притяжение, умоляющее меня посмотреть ему в глаза, но не могу. Не после сегодняшнего.

Он делает глубокий вдох.

— Я хочу извиниться за то, что раньше… — начинает он, и мои глаза расширяются от удивления. После всего, что произошло, извинения — это последнее, чего я от него ожидала. — Не хотел вымещать на тебе свой гнев. Я просто привык жить и делать все сам. Думаю, ты знаешь, каково это.

Я прикусываю щеку изнутри, не говоря ни слова.

— Кстати, ты неплохо выглядишь, — он возвращается к своему напитку, наливая темную жидкость в стакан.

Я моргаю, чувствуя себя еще более морально истощенной.

— Спасибо… наверное.

Он смущенно потирает шею и делает глоток.

— Тебе понадобится немного жидкого мужества, чтобы пережить сегодняшнюю ночь. На самом деле, я думаю, что мне это может понадобиться больше, чем тебе, — он протягивает мне стакан, и я забираю напиток из его руки, делая пьянящий глоток.

Когда я возвращаю его, он смотрит на меня и сознательно делает глоток из того же бокала, что и я, быстро облизывая губы.

— Вкусно.

Ох.

Поставив стакан в раковину, он достает ключи от машины из переднего кармана пальто. Ему не удается скрыть от меня выражение, которое я ловлю в его глазах, искрящихся одобрением.

— Готова идти? — спрашивает он.

— Готова, как никогда.

ГЛАВА 17

Элайна

Поднимаясь по ступенькам к родительскому дому, Карсон останавливается на том месте, где был убит Виталий Павлов. Конечно, никто не знал об этом: все следы той роковой ночи были полностью стерты. Игнорируя тревожность, я вздыхаю и мысленно молюсь, чтобы эта ночь не оказалась слишком ужасной.

Большие двойные двери открываются перед нами, и мы входим в большое фойе. Я слышу, как Карсон тихо присвистывает, оглядывая черный мраморный пол, императорскую лестницу и отвратительно дорогой греческий фонтан, возвышающийся посреди всего этого.

Прекрасная итальянская песня льется из динамиков, установленных по всему дому, когда Лена — наша горничная — приветствует нас.

— Могу я взять ваше пальто, мистер Грэнвил? — спрашивает она. Её седеющие волосы и морщинки вокруг глаз придают ей добрую и дружелюбную привлекательность.

Первыми нас приветствуют две мои маленькие кузины. Они выбегают и чуть не опрокидывают драгоценную статую отца.

— Я знал, что он здесь! Я так и знал! Ты тоже его видишь, Макс?! — мой маленький семилетний кузен взволнованно подпрыгивает, глядя на Карсона.

— Он даже больше, чем я себе представлял, Марио! — Макс, его младший четырехлетний брат, подходит к нему сзади, таща позади свое любимое одеяло.

— О чем вы говорите? — растерянно спрашиваю я.

Они кричат одновременно:

— Шторм!!!

Я в шоке смотрю на них. Очевидно, я была единственной в целом мире, кто понятия не имел о том, кто такой Карсон на самом деле.

Карсон небрежно отмахивается от ошеломленного взгляда, который ясно читается на моем лице, и смотрит на двух детей с натянутой улыбкой.

— Можете звать меня Карсон.

— Ни за что! Ты — Шторм! Я хочу быть таким же, как ты, когда вырасту! — кричит Марио, устраивая притворный боксерский поединок с воздухом. Я вижу, что это заявление немного смущает Карсона, поэтому решаю вмешаться.

— Пойдемте, малыши, посмотрим, что сегодня приготовил для вас дядя Винни, — я хватаю их за руки и веду в кабинет отца, Карсон следует за мной.

Когда мы входим внутрь, Макс и Марио подбегают к моему отцу, прячась по обе стороны его колен.

— Дядя Вин! Смотрите, кто здесь! Это Шторм, дядя Вин!

Отец отрывает взгляд от мальчиков и игриво щупает их.

— Ну, ты только посмотри. Это правда он! — дети визжат от восторга, когда мой отец достает из-за ушей две гигантские шоколадные монеты.

Я улыбаюсь, видя шок на их лицах.

— Дядя Вин — волшебник! — ликует Макс.

— Пойдем, расскажем маме! — оба мальчика выбегают со своими монетами в припадке хихиканья.

— Ты всегда был хорош в этом, — приветствую я, целуя его в щеку, любые признаки его гнева на меня теперь давно забыты, как это обычно бывает. Он никогда не может злиться на меня слишком долго.

— Ловкие ручонки, — забавно говорит он. — Хотя Карсона не обманешь. Он всегда ловил меня раньше, чем я успевал их достать.

С самодовольной улыбкой Карсон пожимает плечами.

— Я всегда был слишком умен для фокусов. И до сих пор.

Я стою в замешательстве, на мгновение забыв, что Карсон тоже был практически воспитан моим отцом. Это просто немного странно, потому что я понятия не имею о степени участия моего отца в его жизни.

— Твоя мама гудела от волнения, когда я сказал ей, кто придет сегодня на ужин. Так что не будем заставлять королеву ждать.

Мы все идем в столовую, понимая, что моя мама сегодня действительно превзошла саму себя. Длинный стол из вишневого дерева уставлен ее любимым тонким фарфором, лежащим на золотых льняных салфетках. В центре стола стоит прекрасный хрустальный сервиз, внутри которого собраны только лучшие розы из сада. По бокам стола уже зажжены свечи, источающие сладкий аромат.

Она — королева всего экстравагантного. Она входит в столовую вся наряженная, в своем лучшем жемчуге и бриллиантах, и я не ожидала от нее ничего другого.

— Мама миа! Я знала, что это вы! — она быстро обнимает меня и переключает свое внимание на человека позади меня. — О, мио! А это, должно быть, красавец Карсон! Так приятно наконец-то познакомиться с тобой! — она крепко обнимает его за плечи и целует в обе щеки.

Он выглядит немного смущенным, но, тем не менее, вежливо отвечает ей.

— Приятно, наконец, познакомиться с вами, миссис София. Спасибо, что пригласили меня присоединиться к вашей семье за ужином.

— Чепуха! Ты имеешь полное право находиться здесь. Это может показаться безумием, но Винченцо воспитал тебя, ты практически мой сын!

Мои глаза чуть не вылезают из орбит, когда я слышу это. Практически ее сын? А я кто, черт возьми? Его сводная сестра? Мои щеки становятся темно-красными от всяких грязных мыслей о нем. Он бросает на меня быстрый взгляд и возвращается к моей матери с еще одной натянутой улыбкой.

Внезапно в комнату входит Джейс.

— Хватит болтать, я хочу есть.

— Я что, вырастила тебя неандертальцем, Джейс Пенталини?

Его глаза осматривают комнату и останавливаются на мне.

— А где Ти?

Тесса обычно присоединяется к нам по воскресеньям, но иногда забегает навестить свою мать в доме престарелых.

— А что?

— Ничего, — Джейс уходит, потом возвращается с бутылкой виски, которую протягивает Карсону.

Он кивает, и брат наливает им обоим. Кухонная дверь распахивается, и в комнату врывается сестра моего отца — Валентина.

— Дорогу! Мы идём! Горячее! — она ставит тарелку с лазаньей и смотрит прямо на Карсона.

— Ну и кто же этот красавчик? Элайна, ты наконец-то нашла парня? О, мне нравится! Молодец, mia cara, — подмигнув мне и подняв вверх большой палец, она снова смотрит на него и подходит к моему уху, тихо шепча: — Он восхитителен! — она небрежно жестикулирует поцелуем, как шеф-повар, как будто Карсон — вкусная еда.

Я готова провалится под землю от неловкости.

— Мама миа! Здесь жарко, или мне только кажется? — тетя игриво делает вид, что обмахивается веером, и мое лицо краснеет еще больше.

Дядя Ромарио врывается в дверь, Марио цепляется за его шею, а Макс цепляется за ногу.

— Окей, кто дал им шоколад перед ужином?

— Во всем виноват дядя Винни! — кричит Макс, волоча за собой ногу отца.

— Не будь крысой, Макс! Папа говорил, что крысы — это грязные, скользкие, грязные дураки!

— Окей, и именно поэтому мы не позволяем папе говорить о делах в присутствии детей! — тетя Валентина отрывает Марио от шеи мужа, ругая его.

Гордость на лицах моего отца и дяди настолько очевидна, что я бы рассмеялась, если бы уже не была так смущена.

— Правильно воспитываешь, Ро, — смеется папа и садится во главе стола.

— Чертовски верно, — дядя берет у Джейса бутылку виски, наливает себе и отцу по стакану.

— Чин-чин! — кричат оба мужчины, чокаясь, а потом делают глоток алкоголя.

Я закатываю глаза. Типичные мужчины.

— Карсон, садись, — говорит отец, указывая на стул рядом с собой.

Тетя Валентина вскидывает голову.

— Это Карсон?

Мама вмешивается:

— Да, Вэл. Карсон, тот мальчик, которого вырастил Винченцо. Это не парень Эл.

Она виновато смотрит на меня, потом на Карсона.

— Извините. Я, как обычно, делаю поспешные выводы, — ее муж слегка хмыкает в знак согласия, и она бросает на него убийственный взгляд, но снова переключает свое внимание на Карсона. — Приятно познакомиться.

Карсон ободряюще улыбается ей и садится справа от отца.

— Я тоже рад, хотя мы давно знакомы, — говорит дядя Ромарио, садясь рядом с Джейсом.

Карсон делает глоток. Все мужчины за столом соглашаются и смеются. Дядя работает на отца в качестве одного из его капо, так что вполне логично, что они с Карсоном знают друг друга.

— Vita mia, помоги нам с тетей на кухне, — говорит мама.

Я следую за ними, и как только мы скрываемся из виду, тетя тут же хватает меня.

— Mi dispiace*! Мне так жаль! Я понятия не имела, что это он! — ее обычное безупречное лицо теперь искажено гримасой.

Я заверяю ее, что все в порядке, хотя меня все еще передергивает.

— Святые угодники! Кто-нибудь, пожалуйста, скажите мне, что это за человек, сидящий рядом с дядей Винни, — в дверь влетает моя восемнадцатилетняя кузина — Лилиана.

Я вздыхаю: бедняжка Карсон слишком хорош собой для всех женщин-Пенталини.

— Ну разве он не красавчик? Будь я на двадцать лет моложе… — говорит тетя.

— Какая гадость, Вэл, ты замужем, и у тебя дети, — констатирую я, доставая из духовки дымящуюся тарелку с куриной пиккатой.

— А нам теперь нельзя помечтать?

Ну, по крайней мере, я могу с уверенностью сказать, судя по их реакции, что я не совсем сумасшедшая из-за всех этих интимных мыслей о нем.

— Ты опоздала, Лилиана, — мама не поднимает глаз, продолжая смешивать картофельное пюре.

— Я знаю, папа виноват. Мы были на могиле у мамы, — она нервно теребит шнурок на своем обтягивающем черном платье.

Мама сочувственно кивает:

— Ты видела букет, который я тебе прислала? Она обожала сирень.

Лилиана закусывает губу.

— Да, папа сказал, что ей бы они понравились.

В данный момент я искренне сочувствую ей, потому что ей все еще очень трудно говорить о смерти матери. Она была старшей сестрой моей матери и, к сожалению, умерла, когда Лилиане было всего десять лет. Жаль, что я не могу сказать, что это из-за какой-нибудь болезни, нет, это было из-за жизни, которую ее муж выбрал.

Он был ответственен за доставку важной посылки местному клубу байкеров, с которым работает наш клан, но он бесстыдно решил напиться в соседнем баре, вместо того чтобы выполнить заказ. В свою очередь, лидер мотоклуба был убит русскими за провал доставки, и МК* отомстил. Это была трагедия, и ее можно было бы избежать, если бы Вито просто принял помощь, когда мой отец ее предложил.

Теперь Лилиана — единственный ребенок в семье, и ей пришлось довольно быстро повзрослеть, чтобы заботиться об отце, который до сих пор не смирился со смертью жены.

Меняя тему разговора, чтобы поднять настроение, Лилиана снова спрашивает:

— Так кто-нибудь расскажет мне, кто он такой, черт возьми, или я останусь в неведении? Он друг Джейса?

Мама протягивает ей тарелку с равиоли:

— Вот, возьми и иди спроси его сама.

— О, я не против, — смеется она, выходя из кухни.

Незнакомая волна ревности захлестывает меня, и я качаю головой при этой мысли. Что со мной не так? Ну и что с того, что он ей понравился? Она красивая, с длинными каштановыми волосами, карими глазами и потрясным телом. Она заслуживает того, чтобы быть счастливой, и любой парень был бы счастлив встречаться с ней.

Карсон с ней… Мысль об этом мне не нравится.

Я беру бутылку «Мерло» и иду наполнять бокалы. Быстро здороваюсь с отцом Лилианы, Вито, но он, как обычно, игнорирует меня, вместо этого делая пьянящий глоток вина. Лилиана одаривает меня извиняющейся улыбкой, накрывая на стол столовое серебро.

Я вижу, как она идет к Карсону, намеренно прижимаясь к нему, когда ставит перед ним столовые приборы. Горячий, острый гнев пронзает меня, и я не могу оторвать глаз от этих двоих.

Она одаривает его ослепительной улыбкой, и он вежливо отвечает ей тем же.

Почему он так на меня влияет? Я же его ненавижу… Да?

— Э-э, земля вызывает Элайну, я хотел бокал вина, а не фонтан, — моя голова резко поворачивается от Карсона к Джейсу, и я вижу, что налила мимо.

— Черт! — я быстро хватаю салфетку и начинаю вытирать пролитое вино. Мама убьет меня.

— Ты в порядке, Элайна? Выглядишь рассеянной, — говорит отец, протягивая мне свой бокал.

— Все хорошо, — на самом деле, я совершенно не в порядке и хотела бы быть где угодно, только не здесь. Но я этого не говорю; я стараюсь не дать эмоциям выплеснуться наружу, как вино на Джейса.

Наполнив бокал отца, я подхожу к Карсону, бросаю на него быстрый взгляд и вижу, что у него самодовольное выражение лица, как будто он точно знает, что меня отвлекает, и наслаждается этим.

Я не знаю, в чем моя проблема, или что на меня нашло, но мне это не нравится. Ни капельки. Он не должен был оказывать на меня никакого влияния. И все же он здесь. Все это так неправильно.

Я наливаю ему бокал, и, как раньше, становлюсь жертвой его гипнотизирующих зеленых глаз. Он проводит рукой по подбородку и с удовольствием смотрит на меня. Как будто я единственная еда, которую он хочет попробовать. Мое сердце внезапно пропускает странный удар, и все предыдущие мысли быстро исчезают, пока я стою там. Меня тянет к нему. Я как будто хочу сократить разрыв между нами и никогда его не отпускать.

Это ужасно, и я знаю, что вступаю на опасную территорию. Это нужно остановить. Сейчас же.

Я отхожу от него, наливаю напитки и направляюсь на кухню, чтобы взять остальную еду. Когда выношу последнее блюдо, все уже сидят. Конечно, единственное свободное место рядом с Карсоном.

Я поспешно сажусь, молясь, чтобы этот ужин прошел быстро.

— Ну, теперь, когда мы все здесь, — начинает отец. — Я прочитаю молитву, — все протягивают друг другу руки.

Карсон тянется к моей, тут же сжимая. Мои глаза задерживаются на наших соединенных руках. Он закрывает глаза и опускает голову, когда отец начинает.

Чем дольше я смотрю на него, тем сильнее начинает подкрадываться дрожь, и я понимаю, что сейчас нужно закрыть глаза, чтобы соблюсти надлежащий молитвенный протокол, но ничего не могу с собой поделать.

Что-то происходит, и я не могу это остановить. Чем больше я стараюсь, тем сильнее меня тянет.

Я отмахиваюсь от этой мысли, думая, что сейчас определенно не время думать об этом, поэтому смотрю на остальную часть стола. Все головы опущены, но я вижу крошечную ручонку, которая пытается стащить несколько кусочков из миски с равиолями. Как только Макс видит, что я поймала его, то роняет равиоли и быстро склоняет голову, делая вид, что ничего не произошло.

Я стараюсь сдержать смех, но это почти невозможно, и мама бросает на меня сердитый взгляд.

— …и, пожалуйста, боже, защити нашу семью и друзей от зла этого мира, аминь, — после того как все поднимают бокалы, по залу разносятся бесконечные звуки приборов, стукающихся о тарелки.

Я не теряю времени и наполняю свою тарелку. Лилиана кладет еду для своего отца, а затем подливает в его пустой бокал. Он полностью игнорирует еду перед собой и пьет вино. Она бросает на него неодобрительный взгляд, но он слишком погружен в свои мысли.

— Parli Italiano*, Карсон? — спрашивает тетя Валентина, передавая мужу тарелку с жареной спаржей.

Я смотрю на Карсона, искренне любопытствуя, может ли он свободно говорить по-итальянски.

— Si, это мой родной язык.

Я удивляюсь, и хочу еще больше задать вопросов о Карсоне и о том, откуда он взялся. Лилиана выглядит так, словно вот-вот вспыхнет на своем стуле.

— Сколько тебе лет? — она краснеет, делая глоток вина.

— Слишком стар для тебя, — перебивает ее отец, пьяно вонзая нож в говяжью грудинку.

Лилиана испускает разочарованный и смущенный вздох.

— Прости, мой отец, кажется, забыл сегодня о хороших манерах.

— Лили, ты уже решила, в какой колледж пойдешь? — пытается сменить тему мама.

— Нет, я не очень-то об этом думала. Может быть туда, где училась Эл.

Карсон обращает свое внимание на меня.

— Ты училась в колледже?

— Да, — отвечаю я, немного смущенная выражением его лица.

Может, я и принцесса мафии, но со мной точно так не обращаются. Я упорно работаю ради того, чего хочу.

— Окончила колледж с отличием, получив степень бакалавра по социальной работе, — говорит отец с сияющей улыбкой на лице, и я закатываю глаза. Он любит хвастаться моими достижениями. — Моя Эл не просто красавица, у нее еще и мозги есть.

— Очевидно, — шепчет Карсон себе под нос, или мне показалось. Но мое сердце все равно пропускает один удар.

— О да, наша милая маленькая Эл, самая умная девочка, — воркует Джейс, и я уже понимаю, что это хорошо не закончится. — Она знает несколько языков, однако русский определенно не входит в их число.

Я чуть не пинаю его под столом за то, что он вспомнил о событиях прошлой ночи.

— Я просто говорю, — он злобно ухмыляется.

Карсон прочищает горло и меняет тему прежде, чем мой отец задаст слишком много вопросов.

После ужина все мужчины выходят на улицу покурить. По воскресеньям Лена рано уходит домой, поэтому уборка остается за нами. После того, уборки всегда подается десерт. Макс и Марио копаются во всем, до чего могут достать, и даже я балуюсь одним или тремя канноли, но кто считает?

Как только всё заканчивается, мальчишки засыпают в объятиях своего отца. Мы все прощаемся, и в мгновение ока я возвращаюсь в машину Карсона, направляясь домой.

— Ну, сегодня было…интересно, — констатирую я, нарушая молчание.

— Я хорошо провел время.

— Да, все было не так плохо, как я ожидала, — я зеваю, хочу в постель, потому что все еще не полностью оправилась от вчерашнего фиаско.

— А почему должно быть плохо? Они очень хорошие люди.

Я громко смеюсь:

— Наверное, они просто ради тебя старались. А как насчет твоей семьи? Держу пари, они и вполовину не так достают новеньких людей, как мои.

Он на мгновение замолкает, как будто я задела его за живое. Я задерживаю дыхание, ожидая, что он взорвется, как обычно, но через несколько коротких минут он стоически отвечает:

— Не знаю, я не помню их.

У меня вырывается вздох.

— Мне очень жаль это слышать, — искренне говорю я, и он коротко кивает.

— Но ведь у тебя должен был быть какой-то дом? Ну… ты очень хорошо осведомлен во всей этой системе нашего клана.

Костяшки его пальцев на руле побелели, но выражение лица осталось бесстрастным.

— Я был в приюте в северной части Нью-Йорка, когда мне было шесть лет. Именно тогда твой отец нашел меня, и моя жизнь резко изменилась.

Сейчас я чувствую какой-то восторг от того, что он наконец-то открылся мне.

— Почему он просто не привез тебя сюда? В Мичиган?

Он проводит рукой по волосам, что, как я заметила, он часто делает, когда испытывает стресс. А еще он медленно едет, вместо того, чтобы мчаться домой, как угорелый. Я не хочу делать поспешных выводов, но, может быть, он действительно хочет впустить меня в свою душу?

— Взрослея, я уже чувствовал себя обузой не только для общества, но и для жизни в целом. Я был никем… вся одежда изношенная, передавалась от одного ребенка к другому. Когда твой отец появился, я понял, что мой дом в Нью-Йорке, и это был единственный аспект моей жизни, который я действительно мог контролировать, поэтому я сказал твоему отцу, что не хочу следовать за ним в Мичиган.

Тот факт, что маленький Карсон думал, что мы увидим в нем обузу, задел меня за живое. Никто никогда не должен себя так чувствовать. Он и не подозревал, что на самом деле все могло быть наоборот.

— А как ты стал работать на моего отца?

Он немного колеблется, глубоко задумавшись, прежде чем ответить.

— Я всегда хорошо учился. Преуспел по всем предметам и закончил школу с отличием. За это время произошло много дерьма, о котором я не хочу говорить, и твой отец знал, что мне нужна какая-то отдушина. Он пришел ко мне с предложением, от которого я не мог отказаться, а остальное — уже целая история.

Я бы ни за что на свете не догадалась об этом. Хотя это вполне логично, ведь все те разы, когда мой отец улетал в Нью-Йорк на несколько недель, были только ради Карсона. Но все равно остается много вопросов без ответа, например, как мой отец вообще нашел его, почему он хотел привести его в клан и зачем вся эта секретность?

Я решаю не совать свой нос в чужие дела, потому что вижу усталое выражение лица Карсона.

Я смотрю на него. По-настоящему вглядываюсь в глубину этого человека и понимаю, что вела не ту битву. Карсон не виноват, и все это время я обращалась с ним несправедливо. Человек таков, каков он есть по какой-то причине. Конечно, я кажусь ему привилегированной, у меня было все, чего у него никогда не было, но я все равно жалуюсь. Это ужасно.

— Спасибо за откровенность, Карсон. Не нужно мне было так с тобой разговаривать.

— Просто хочу, чтобы ты поняла человека, стоящего за монстром, прежде чем ты, наконец, поймешь, что тебе не нужны ответы на мои суровые истины.

От его слов у меня по спине пробежал холодок, и я отвела от него взгляд. Я не думаю, что он монстр. Да, демоны Карсона поселились глубоко внутри него, и это только вопрос времени, когда я увижу их. Но в «подземелье» я поняла, насколько жесток может быть человек по-настоящему, раз скрывает у себе внутри столько гнева. Это не зло, с которым нужно сражаться, это зло, с которым ты вырос и постоянно живешь.

Не знаю почему, но именно с этого момента я понимаю, что Карсон может считаться одним из самых смертоносных людей в мире, и только Господь знает историю, стоящую за этим. Однако, если он думает, что его слова остановят меня, он глубоко ошибается. На самом деле они делают прямо противоположное: еще больше соблазняют меня, я хочу понять его разум.

Он опасен, это правда, но это не мешает мне хотеть познакомится с человеком, стоящим за тьмой.

Я ничего не могу с собой поделать. Да, я не всегда делаю разумный выбор, я слишком доверчива, но это не мешает мне копаться глубоко в умах людей и стараться изо всех сил исцелить их. Карсон слишком далеко зашел для чего-то подобного, но это не значит, что я не могу попробовать.

Я смотрю на него с искренним выражением на лице. Он смотрит на меня с большим подозрением, вероятно, удивляясь, почему я не убегаю с криком.

Но он не успевает сказать что-нибудь, что, по его мнению, снова отпугнет меня, когда я произношу свою последнюю фразу:

— Если бы ты не спас меня прошлой ночью, меня бы сейчас здесь не было, и я благодарна тебе за это. Я думаю… я хочу сказать… я рада, что ты здесь, Карсон, и мне жаль за вчерашнее… еще спасибо, что не выдал меня отцу. Может быть, ты все-таки не так плох, как думаешь.

Выражение его лица смягчается.

— Элайна…

Я перебиваю его, застенчиво улыбаясь.

— Может, нам стоит начать все сначала? — я кладу свою руку перед ним. — Привет, я Элайна. Приятно познакомиться.

Он мельком оглядывает её и крепко сжимает в своей, посылая покалывания по моему позвоночнику.

— Карсон, и мне очень приятно.

Мои щеки становятся ярко-красными, и я слышу, как мой пульс грохочет в ушах. Что-то определенно изменилось за последние семьдесят два часа, и я не могу объяснить, почему.

Мне хотелось бы верить, что это потому, что он спас мне жизнь, но я знаю, что дело не только в этом. По какой-то необъяснимой причине меня тянет к нему, хотя разум говорит мне держаться подальше. Он — тайна, которую я хочу разгадать, и притяжение, которое я чувствую к нему с момента нашей встречи, становится все сильнее и сильнее с каждым днем.

Нужно поскорее прекратить это, потому что я начинаю что-то чувствовать. То, что я не хочу чувствовать… Я быстро убираю свою руку и открываю дверь, выходя на свежий воздух, чтобы сделать необходимый вдох. Однако, прежде чем я понимаю, что делаю, я кокетливо подмигиваю ему и говорю:

— Я твоя должница.

На его лице мелькает какое-то желание, но я захлопываю дверцу машины и иду в дом, обещая раскрыть загадочное дело Карсона Грэнвила. Я просто надеюсь, что мое наивное сердце сможет это пережить.

ГЛАВА 18

Элайна

На следующее утро в доме было немного тише, чем обычно. Спускаясь вниз, я ожидала увидеть Карсона на кухне, но его здесь не было. Наверное, он все еще в постели. Но мое внимание не привлекает записка у кофеварки.

«Ушел на раннюю тренировку. Свежеприготовленный кофе готов к употреблению. Назовем это знаком перемирия.

— Твоя обуза тогда и сейчас, К.»

Я смеюсь, наливая себе чашку кофе «перемирия», делаю быстрый глоток и, боже, это очень вкусно. Я быстро набираю сообщение Карсону.

Я: Хорошо, мир. Мне пора на работу, спасибо за кофе! Кстати, ты никогда не был обузой. Не тогда… да и сейчас я так не думаю.

Перед тем как уйти на работу, я получаю ответ.

Карсон: Я ценю это. Хорошего дня.

Я отвечаю ему, как только переступаю порог офиса.

Я: Уверена, что ты сам узнаешь, хороший у меня день или нет, учитывая, что я застала тебя за слежкой возле офиса. Не думай, что я не узнала.

Карсон: Я ничего не могу от тебя утаить, правда?

Я: Нет, не совсем:)

Пребывая в крайне необычном настроении, я иду на работу, чувствуя себя в большей безопасности, чем когда-либо за долгое время, зная, что Карсон где-то рядом и следит за всем. День проходит как в тумане, и в мгновение ока я начинаю отсчитывать время до конца рабочего дня.

Я замечаю машину Карсона, в животе у меня урчит, и я понимаю, что сегодня была так занята, что забыла пообедать. В последнее время мне очень хочется чего-нибудь поесть на вынос, поэтому, прежде чем отправиться домой, я заглядываю в свой любимый китайский ресторан и покупаю еду на вынос.

Наконец я возвращаюсь домой и замечаю, что машина Карсона уже припаркована на подъездной дорожке. Учитывая, как он водит, я не удивляюсь, что он опередил меня.

Войдя в парадную дверь, вижу Карсона, лениво развалившегося на диване в расстегнутом костюме и смотрящего футбол.

Мне требуется минута, чтобы собраться с мыслями, потому что он выглядит таким спокойным, но все еще пугающим, особенно в своем деловом наряде. Мне становится все труднее игнорировать то очарование, которое я испытываю к нему, особенно, когда он так выглядит.

Он замечает меня у двери, и, к счастью, я возвращаю себе самообладание.

— Я пришла с подарками, — шучу я, показывая ему пакеты с едой.

— Надеюсь, что один из этих подарков окажется курицей «Кунг Пао».

Я притворяюсь оскорбленной, прикладывая руку к сердцу.

— За кого ты меня принимаешь? Конечно же.

Он посылает мне легкую улыбку, встает и берет пакеты из моих рук, ставя их на пол перед телевизором.

— У меня есть отличный обеденный стол, знаешь… где люди обычно едят свою еду.

Он пожимает плечами.

— Сегодня можно и так. Плюс так лучше смотреть игру.

Я закатываю глаза, но все равно соглашаюсь. Достаю из холодильника две бутылки холодной воды и плюхаюсь на пол рядом с ним.

Теперь, когда мы неожиданно оказались в лучших отношениях друг с другом из-за перемирия, я решаю, что непринужденная беседа теперь приемлема.

— Кто играет? — спрашиваю я, кладя в тарелку немного жареного риса.

— Никто, кто бы тебя слишком заинтересовал, — заявляет он, протыкая ножом курицу из коробки, даже не потрудившись взять тарелку.

— Ах, да? Попробуй, — ухмыляюсь я.

Ох, он так влип.

— Это «Пэтс» против «Пакерс».

— Аарон все еще квотербек «Пакерс»?

Он ошеломленно моргает.

— Да…

— Тогда «Пэтсы» выиграют! Этот парень — тупица.

Его озадаченное выражение лица превращается в хитрую ухмылку.

— Хочешь поспорить на это, Пенталини?

— Какой ты умный, Грэнвил. Проигравший убирается дома в течение недели.

— Договорились.

— Договорились, — я подмигиваю.

Конечно, я не злорадствующий победитель или что-то в этом роде, но победа над Карсоном в мужском спорте определенно занимает первое место в моем списке величайших достижений.

— Как? — это все, что он смог выдавить из себя.

— Я выросла в доме, где мужчины превосходили меня числом, — я пожимаю плечами, как будто это единственное объяснение, которое нужно.

Он проводит рукой по волосам, посмеиваясь.

— Ты совсем не такая, как другие, да?

Я лучезарно улыбаюсь, думая про себя: «Ты и половины не знаешь».

Проходит несколько дней, и вот уже около десяти вечера четверга. Я лежу, свернувшись калачиком на диване с уютным одеялом, читаю книгу и пью вино.

Я слышу шаги, спускающиеся по лестнице, и краем глаза вижу Карсона, который выглядит так, будто собирается уйти на целую ночь.

Он видит мое любопытство и, прежде чем я успеваю спросить, объясняет:

— Встреча с кланом.

— Зачем? — спрашиваю я.

Он смотрит на меня так, словно я глупая.

— Окей, — я пожимаю плечами, но чувствую себя немного неловко, поднимая очки для чтения на макушку. Не моя вина, что я такая любопытная по натуре.

Его взгляд задерживается на мне — в последнее время я часто ловлю его за этим занятием, — а затем звонит его телефон.

— Ну, я пошел. И я верю, что ты не выйдешь из этого дома и не откроешь никому дверь ни при каких обстоятельствах. Один из наших людей, Фрэнк, будет стоять на страже, но не стесняйся звонить мне, если что-то случится или что-то понадобится. Все ясно? — сурово заявляет он.

— Есть, капитан! — я отдаю ему честь, игриво ухмыляясь.

— Кстати, хорошие очки, они тебе идут, — и, когда на моих щеках начинает проступать румянец, он выходит за дверь.

Я не знаю, что произошло за последние несколько дней, но Карсон стал менее напряженным рядом со мной, и смею ли я сказать, что это даже приятно? Еще слишком рано говорить, будет ли так всегда, но в данный момент я буду этим наслаждаться.

Я прижимаю одеяло ближе к груди и возвращаюсь к книге с маленькой улыбкой на губах.

После нескольких часов бездумного чтения я откладываю книгу, разминаю ноющие мышцы и иду в ванную, чтобы принять горячий душ перед сном. Как только вода начинает остывать от того, как долго я тут нахожусь, я хватаю полотенце с вешалки и вытираю им волосы и тело, осознавая, что взяла с собой только бюстгальтер и трусики, а пижаму забыла.

Что ж, хорошо, что Карсона нет дома, иначе это могла быть очень неловкая встреча…

Я надела черное нижнее белье и выглянула в дверной проем, чтобы убедиться, что он не вернулся, пока я была в душе… к счастью, его тут нет. Я рассматриваю коридор и натыкаюсь на дверь его спальни, которая слегка приоткрыта, почти приглашая меня войти.

На мгновение я задумываюсь, стоит ли мне туда идти. Да, это вторжение в частную жизнь и все такое… я громко смеюсь при этой мысли. Когда еще это меня останавливало? И, кроме того, это мой дом.

Не обращая внимания на свои сомнения, я вхожу в комнату Карсона, и его запах сразу же наполняет мои чувства. Это странно успокаивает. Мои глаза замечают неубранную постель и несколько предметов одежды, разбросанных по полу.

Ничего необычного, я даже не знаю, почему часть меня ожидала, что, войдя сюда, я каким-то образом отвечу на вопросы о Карсоне.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти.

— Черт! — я ругаюсь, спотыкаясь обо что-то ногой.

Смотрю вниз и вижу чемодан. Тот самый, который он на днях принес из своего дома. Я наклоняюсь, чтобы поднять его и отодвинуть в сторону, как вдруг содержимое чемодана вываливается наружу, и мои глаза расширяются от удивления.

Сотни. Тысячи.

Всё высыпалось на пол. Вопросы начинают быстро формироваться в моем мозгу при виде всего этого.

Откуда у него столько денег? Господи, почему они в чемодане у меня дома, а не в сейфе?

Я обожаю шпионить, но знаю, что мне нужно убраться отсюда, поэтому я быстро сгребаю деньги обратно в чемодан и веду себя так, будто никогда их не видела.

Тем не менее, мои глаза на что-то натыкаются, и я замечаю печально известную форму Шторма. Руки просто зудят от того, как сильно я хочу примерить ее.

Можно?! О, какого черта, почему бы и нет? Он даже не дома, поэтому не увидит меня.

Я быстро надеваю шелковый, льдисто-голубой боксерский халат и хожу в нем по комнате, замечая, насколько он удобен и уютен, а еще окутывает меня его запахом.

Еще один предмет в шкафу привлекает мое внимание, и я быстро хватаю черную сумку и кладу ее на кровать. Сажусь рядом и нерешительно открываю ее.

Оружие, оружие и еще раз оружие.

У него есть все: от крошечных пистолетов до револьверов и винтовок. Не говоря уже о коллекции ножей вместе с кастетом и кожаными перчатками.

К сожалению, у меня больше нет времени заглядывать в его комнату, потому что я слышу, как хлопает входная дверь, и снизу доносятся шаги.

Черт! Он дома!

Я швыряю сумку обратно в шкаф, тихонько закрываю дверь и бегу со всех ног, чтобы запереться в ванной.

Черт, чуть не попалась.

Я раздраженно провожу рукой по лицу, и мои глаза встречаются с ледяным голубым халатом, которое все еще обернуто вокруг моего тела.

О нет!

Я слышу шаги на лестнице и понимаю, что вляпалась.

Кто-то разговаривает за дверью, и меня осеняет реальность. Это не Карсон.

Может быть, он пригласил к себе друга?

Но глубокий акцент, сопровождающий человека, дает понять, что этот человек далеко не друг.

— Да… это тот самый дом, куда ты за ним проследил? Я здесь… его тут нет… девушка? Какая девушка?

И в тот момент я поняла, что это русский, а я обречена.

Прежде чем начать задыхаться от страха, я перебираю варианты. Могу отпереть дверь и убежать, спасая свою жизнь, но если у него есть пистолет, это не поможет. Или я могу просто остаться здесь и подождать, пока он уйдет, а потом позвонить Карсону, но я уверена, что русский выяснит мое местонахождение, как только обойдет все комнаты в доме и увидит, что эта единственная заперта!

Вот так я и понимаю, что цепляюсь за окно ванной комнаты в одном халате Карсона и нижнем белье.

Я смотрю вниз, и волна головокружения захлестывает меня, когда вижу, как тут высоко.

Ну же, Элайна, ты справишься!

Я делаю глубокий вдох и качаю ногами к большому дереву рядом с окном. Я хорошо опираюсь на толстую ветку и медленно отталкиваюсь от окна. Я чуть не падаю, дрожащая нога соскальзывает, но я быстро хватаюсь за другую ветку и медленно, но верно спускаюсь. Как только мои ноги достигают твердой земли, я почти целую ее.

Я подбегаю к машине Фрэнка и отчаянно стучу в его окно.

— Открой, Фрэнк! Позвони в клуб! Ворвался русский! — ответа я не получаю. Неужели он заснул?

Я заглядываю внутрь и сдерживаю крик, чуть не задыхаюсь при виде распростертого на руле тела Фрэнка, из затылка которого сочится свежая кровь.

Не имея времени на дальнейшие размышления, я быстро беру себя в руки и придумываю новый план игры. Ухватившись за толстый камень с земли, я пробираюсь к пассажирскому окну. Изо всех сил я швыряю камень в стекло, разбивая его вдребезги. Я отпираю дверь и сажусь в машину.

Меня просто трясет, но я должна это сделать. Издав звук чистого отвращения, я наклоняюсь и начинаю рыться в карманах Фрэнка в поисках его телефона. Я очень сильно дрожу, как только нахожу сотовый, сразу захожу в контакты.

— Пожалуйста, Карсон, пожалуйста, — повторяю я, пока не нахожу его имя в списке.

Я набираю номер Карсона, и он берет трубку после первого же гудка. Слава Богу.

— Фрэнк? Что случилось?

— Карсон, — выдыхаю я. — Помоги.

ГЛАВА 19

Карсон

Ранее

Последнее, что я хочу делать сегодня, — это идти на встречу. С субботнего вечера, когда случилась эта хрень с русскими, у меня болела голова, и все, чего я хочу, — это отоспаться. У Дмитрия стальные яйца, раз он пришел на нашу гребаную территорию, в мой гребаный клуб. Маленький ублюдок не имеет никакого уважения, и он точно знал, что делает. Ему повезло, что я не убил его прямо там, когда увидел с Элайной.

Черт, от одной мысли об этом у меня кровь закипает.

Винни нуждается во мне, хочет сегодня вечером привести в действие новый план дальнейших действий против русских. Я все еще раздумываю, стоит ли рассказывать ему о том, что произошло той ночью в клубе, ведь, к счастью, ничего страшного не случилось.

Я спускаюсь вниз и вижу Элайну, свернувшуюся калачиком на диване и уткнувшуюся в книгу. Она так увлечена, что даже не замечает, что я стою прямо перед ней. Я пользуюсь этой возможностью, рассматриваю непринужденную красоту этой девушки, поражаясь тому, как хорошо она выглядит, ведь ее волосы собраны в беспорядочный пучок, на лице нет ни следа макияжа, а на носу сидят большие очки в широкой оправе. Она выглядит потрясающе, и я чуть не пинаю себя за то, что так отвлекся.

Мне приходится напоминать себе почти каждую минуту, что она вне пределов досягаемости.

Я даже не осознаю, как долго наблюдаю за ней, пока мой телефон не звонит, напоминая о встрече. Дав строгие указания Фрэнку дежурить снаружи, я быстро уезжаю.

Войдя в клуб, я сажусь на свое обычное место и вижу, что Нина уже наливает мне стакан виски.

— Привет, красавчик, — ее сиськи почти вываливаются через черную майку, когда она передает мне напиток.

— Почему ты сегодня за стойкой? — спрашиваю я.

— У Рэя были кое-какие дела, и я вызвалась помочь. А что? Ты бы предпочел смотреть, как я работаю на шесте, да? — она игриво подмигивает мне, отбрасывая свои короткие черные волосы в сторону.

— Ты пытаешься меня выбесить? — спрашиваю я, и она выходит из-за стойки и поворачивает мой стул лицом к себе, раздвигает мои ноги и встает между ними. Ее руки скользят по моей груди, она наклоняется к моему уху

— Я пытаюсь сделать хоть что-то, — ее рука спускается ниже и скользит по моему члену.

Я останавливаю ее прежде, чем она успевает расстегнуть пояс моих джинсов.

— Сейчас не время, Нина, я должен встретиться с Джейсом и Лансом, — не знаю, почему я ее отшиваю, обычно я никогда не отказываюсь от секса с ней, но сегодня у меня просто нет на это сил.

А еще все, о чем я думаю, — это девушка с ярко-голубыми глазами и острым язычком.

Черт. Нельзя о таком думать. Может быть, с другой стороны… я должен трахнуть Нину, чтобы избавиться от мыслей о Элайны.

Я завожу ее в одну из кабинок в туалете и трахаю сзади. Помогает ли это? Ни черта.

— Как только приведешь себя в порядок, принеси мне выпить, ладно? — она выглядит немного ошарашенной, но я не предлагаю объяснений.

Я оставляю ее и ухожу. К счастью, Джейс и Ланс приходят, и как только Нина заканчивает приводить себя в порядок, спешит принести напитки.

— В чем дело, приятель? — Джейс приветствует меня.

Я пожимаю плечами.

— То же дерьмо, просто другой день, — отвечаю я, делая глоток свежего напитка.

— Как жизнь в casa de* Элайны? — спрашивает Ланс, плюхаясь рядом с Джейсом.

Нина приносит напитки и останавливается, услышав его вопрос.

— Ты живешь с Элайной? — боль в ее голосе очевидна, и, честно говоря, мне на это наплевать, поэтому я игнорирую ее.

Нина — это секс игрушка, но, видимо, она не понимает этого. Я много раз давал ей понять, что вступаю в отношения. Никогда такого не было и не будет. Это слишком опасно в нашей жизни, и, честно говоря, у меня достаточно дерьма, чтобы беспокоиться о чем-то большем, чем случайный трах.

Как только она понимает, что я не собираюсь ей отвечать, то уходит с хмыканьем.

— Именно поэтому я не трахаюсь с клубными цыпочками, — Джейс хихикает. — Но серьезно, жить с моей сестрой? Ты, должно быть, уже сходишь с ума.

Я слегка ухмыляюсь.

— Ничего такого, с чем бы я не справился.

— Что ж, выпьем за это, — Ланс поднимает свой бокал, и мы оба повторяем за ним.

Джейс смотрит на часы.

— Ну, долг зовет, ребята, — я делаю последний глоток своего напитка, и мы направляемся в конференц-зал.

Это маленькая комната с большим овальным столом и стульями вокруг. Мужчины уже сидят с полными стаканами виски в одной руке и сигаретой или сигарой в другой. Винни занимает свое место во главе стола, а мы с Джейсом по обе стороны от него.

Я коротко киваю Ромарио и откидываюсь на спинку стула.

Винни начинает собрание.

— Прошла неделя с тех пор, как мы в последний раз слышали о русских, и мне это не нравится. Они слишком тихие, слишком незаметные. Я знаю, что они что-то замышляют. Что-то большое.

Я смотрю на Джейса, видя, что он уже глазеет на меня. Мы молча киваем в знак согласия и понимания того, что нужно сделать.

Я решаю, что, наверное, будет лучше, если они услышат эту новость от меня.

— Дмитрий и его команда были замечены в нашем клубе в субботу. Они вошли через черный ход, когда он был не охраняемым, — я достаю сигарету из переднего кармана рубашки и закуриваю, ожидая реакции Вин на новость.

— И никто из вас не подумал, что будет разумно посвятить меня в эту информацию?

— Мы не думали, что это необходимо, пап. Ничего не случилось, Карсон справился, — пожимает плечами Джейс.

— Мне плевать, черт возьми! — его кулак сердито ударяет по столу. — В следующий раз, когда русский бастард ступит на мою землю, а я об этом ничего не узнаю, я разберусь с вами обоими. Capisce*?

Мы оба киваем, не желая злить его еще больше.

— Кто-нибудь еще хочет признаться? — суровый взгляд Винни соединяется со всеми в комнате. — Нет? Хорошо. Теперь перейдем к более насущным вопросам, — Винни жестом указывает на Ромарио. — Есть новости о нашем грузе?

Ромарио откашливается:

— Чикаго доволен «арсеналом». Он прибыл вчера. Рискатто передает вам свои наилучшие пожелания, — он достает из-под стола чемодан и чуть приоткрывает его. Хрустящие стодолларовые купюры занимают весь ящик, почти вываливаясь наружу.

— А наша покупка? — спрашивает Винни.

— Заперта и загружена в хранилище, к северу от центра. АК-47, револьверы, пистолеты и столько патронов, сколько нам понадобится, если начнется война.

— Хорошо. Очень хорошо, — Винни кивает и обращает свое внимание на меня. — Есть новости из Нью-Йорка?

Выдохнув клуб дыма, я пожимаю плечами.

— Маркус сказал, что все в порядке. Женщины из Парижа прибыли в четверг, и у нас уже есть для них три предложения.

— А кокс? — спрашивает он.

На его вопрос отвечает старик, которого мы зовем Смоки. Он назван так, потому что ему приходится использовать электронное гортанное устройство, чтобы говорить из-за слишком большого количества сигар, которые он выкурил за свою жизнь. Даже сейчас одна из них свисает с его губ.

— Только что прибыл из Колумбии и уже продан половине Детройта.

— Хорошо, — Винченцо поворачивается ко мне. — Фрэнк охраняет сегодня мою Элайну, si*?

— Конечно, я никогда не оставлю ее без присмотра. А что?

— Просто. Мне кажется, тебе есть чем поделиться с остальными.

Я тушу сигарету в пепельнице и быстро провожу рукой по волосам.

— Я уже довольно давно слежу за членами американской братвы. Я изучил их людей, их семьи, их деньги и их продукты. Единственный способ навредить им по-хорошему только через их карманы, — я оглядываю стол. — Они перенесли свои склады дальше на север, в район Понтиак-Сити. Если мы сможем саботировать их поставки, они останутся без оружия и груза. Они будут в слабом состоянии, и тогда мы сможем их уничтожить.

— Я знаю, что московская братва питает сильную ненависть к американской братве. Карсон, у тебя есть дело с…как его там? — спрашивает Джейс, делая глоток виски.

— Максим Васильев, но он непредсказуемый мудак.

Звонок моего телефона приводит меня в состояние повышенной готовности, особенно потому, что я сказал Фрэнку, чтобы он связывался со мной только в случае чрезвычайной ситуации.

Я чувствую, как взгляд Винни прожигает меня. Я отвечаю после второго гудка.

— Фрэнк? Что случилось?

Мы с Винни смотрим друг на друга, и он выглядит таким же нервным, как и я.

— Карсон, — я немедленно встаю, опрокидывая стул позади себя, как только слышу отчаяние в голосе Элайны. — Помоги.

— Элайна? — и от одного упоминания ее имени Винченцо становится смертельно злым, выкрикивая приказы своим людям.

Джейс тут же заряжает пистолет.

С испуганной дрожью в голосе она отвечает:

— Русский… в доме… быстрее, — через несколько секунд я выхожу за дверь, а Джейс следует за мной.

— Я уже еду. Оставайся на линии, — я направляюсь к своей машине, а Джейс — к своей.

— Постараюсь, — тихо шепчет она.

Я никогда не слышал, чтобы ее голос звучал так испуганно и безнадежно, и это вызывает во мне ярость.

— А где Фрэнк? — спрашиваю я, заводя двигатель и нажимая на газ, оставляя за собой следы заноса.

— Мертв.

Я бью кулаком по рулю, выжимая газ еще сильнее, достигая смертельных пределов скорости.

— Сколько человек? — спрашиваю я сквозь стиснутые зубы.

— Не знаю… слышала только одного, — она прерывисто вздыхает, и я еду быстрее.

— А где именно ты находишься?

— В машине Фрэнка. Карсон… пожалуйста, поторопись, — ее голос срывается.

Как будто я единственный, кто может спасти ее, единственный, кто действительно может защитить ее, и эта мысль что-то делает со мной. Одно только предположение о том, что я сделаю с ублюдком, который так напугал ее, доставляет мне болезненное удовлетворение.

— Элайна, послушай меня, отгони машину Фрэнка на ближайшую заправку. Я попрошу кого-нибудь встретить тебя там, хорошо?

Я слышу легкое шарканье, а затем ее отчаянный голос:

— Карсон, ключи пропали! Я нигде не могу их найти!

Я слышу, что она на грани срыва, поэтому пытаюсь успокоить ее самым лучшим способом, который знаю, — правдой.

— Поверь мне, ангел, с тобой ничего не случится. Не в мою смену.

Внезапно меня встречает звенящий в ушах крик, от которого кровь закипает в жилах, а затем связь обрывается.

Я вымещаю свой гнев на руле. Бормоча проклятие за проклятием, разгоняю спидометр до максимальной скорости, но все равно недостаточно быстро.

Желание убивать давит на меня тяжким грузом, а жажда крови — на небывало высоком уровне. Никогда еще я не испытывал такой яростной потребности в смерти, и да поможет бог этому человеку, когда я доберусь до него, потому что я отправлю его прямиком в самые темные ямы Ада.

ГЛАВА 20

Элайна

Пассажирская дверь распахивается, телефон вываливается у меня из рук, и я в ужасе вскрикиваю.

— Это ищешь? — усмехается мужчина, размахивая передо мной ключами.

Он вытаскивают меня из машины за волосы, приставляет к моей шее то, что, как я предполагаю, является ножом. Насильно тащит обратно в дом и бросает на стул.

Я не вижу лица мужчины, потому что на нем черная лыжная маска, но вижу его глаза. Их я не скоро забуду. Они такие черные, каких я никогда не видела.

— Пожалуйста…что тебе надо? — я чувствую, как мое сердце быстро бьется прямо через халат, молча молясь, чтобы кто-нибудь спас меня.

Жесткая пощечина — вот мой ответ.

— Я разрешал тебе говорить, сука?

Еще один сильный шлепок.

— Отвечай!

— Нет! Нет, не разрешал.

Звонит телефон, и он берет трубку. Я осматриваюсь вокруг, ищу вещи, которые можно использовать в качестве оружия самообороны, но большинство вещей вокруг меня сейчас никому не причинят вреда.

Тем не менее, мой взгляд падает на подставку для ножей на кухне, но это далеко от меня. Я делаю глубокий вдох, мысленно готовясь к тому, что собираюсь сделать.

Сейчас или никогда.

Я торопливо бегу к объекту, но тут же падаю. Моя голова больно ударяется об пол, зрение на секунду затуманивается.

Не успеваю я прийти в себя, как мужчина с силой пинает меня в живот, и я стону от боли, свернувшись калачиком. Нависая над моим телом, он снова хватает меня за волосы, поднимая на уровень своих глаз.

— Я хочу убить тебя. Повезло, что босс хочет видеть тебя живой.

Я не успела спросить, кому я нужна живой, когда грохот в парадную дверь прерывает всё. Незваный гость быстро подхватывает меня и разворачивает, держа в заложниках. Я чувствую, как холодный металлический ствол врезается мне прямо под подбородок.

— Элайна! — я слышу, как кто-то выкрикивает мое имя, но пистолет, упирающийся в подбородок, приказывает мне держать рот на замке.

Он тащит меня в гостиную, и, к моему величайшему облегчению, я вижу Карсона с пистолетом, направленным прямо на человека позади меня.

— У тебя есть пять секунд, чтобы убрать от нее свои грязные руки, прежде чем я их тебе оторву, — голос Карсона звучит угрожающе, и я физически дрожу в объятиях похитителя.

Его взгляд тянется вверх по моему телу, рассматривая одежду — или ее отсутствие. Незваный гость замечает это и начинает зловеще хохотать.

— Она прекрасна, не так ли? — он убирает пистолет из-под моего подбородка и лениво проводит им по центру моего обнаженного декольте.

Я вздрагиваю и всхлипываю. Угрожающий взгляд Карсона направлен на мужчину, костяшки его пальцев побелели по краям спускового крючка.

Неожиданно кто-то подходит сзади и отрывает от меня русского. Прежде чем я теряю равновесие от внезапного освобождения, меня утаскивают в крепкие объятия другого мужчины. На этот раз это объятие, которому я более чем благодарна.

Голос Карсона прерывает суматоху, происходящую прямо за моей спиной.

— Ты ранена?

Я не отвечаю. Мой взгляд сосредоточился исключительно на Джейсе, который крепко прижимает мужчину к стене в смертельном удушье.

Мое лицо отрывается от захватывающей сцены, и Карсон снова появляется в поле зрения. Холод пробегает по моей коже. Он бросает одеяло, которым я укрывалась, когда читала книгу.

— Элайна, — спрашивает он чуть более агрессивно. — У тебя что-нибудь болит?

Я в шоке и не в состоянии чувствовать боль, поэтому быстро качаю головой. Удовлетворившись моим ответом, он пододвигает меня к дивану, и неожиданная волна боли вспыхивает в боку. Я хватаюсь за больное ребро, обнаруживая, что там уже формируется синяк. Карсон тоже это видит, и если раньше он не достиг своей точки кипения, то теперь да.

Через секунду он уже стоит перед русским с пистолетом в одной руке и шеей мужчины в другой. Он что-то шепчет Джейсу, и тот направляется ко мне.

Брат на мгновение закрывает мне обзор, и когда я кричу, в воздухе раздается оглушительный выстрел.

— Карсон! — визжу я, надеясь, что под пулю попал не он.

Джейс тащит меня к дивану, я сопротивляюсь, но он неохотно заставляет меня лечь, и я вздрагиваю.

— Перестань бороться со мной, Элайна! Ты только навредишь себе еще больше!

— Выстрел… — начинаю я, но, взглянув на кухню, вижу, что происходит.

Карсон практически забивает его до смерти. В данный момент он вовсе не Карсон, он монстр и обученный убийца. Он — шторм.

У противника нет абсолютно никаких шансов. Если подумать, пулевое ранение или нет, у него все равно не было возможности выжить.

Карсон прижимает его к полу. Лыжная маска, которая была на мужчине, уже давно снята, кровь повсюду. Незваный гость имеет наглость улыбаться Карсону, получая удовольствие от избиения.

— Ты ничего не знаешь, дурак. На тебя надвигается дерьмовая буря, и я буду смеяться с того света над твоими страданиями, — глядя на меня, он усмехается. — А твоя маленькая сучка станет домашней рабыней какого-нибудь больного ублюдка. Он будет трахать ее киску и передавать следующему придурку, а вы будете беспомощно наблюдать, как она истекает кровью…

Прежде чем он успевает сказать еще хоть слово, кулак Карсона обрушивается прямо на его лицо, отсекая челюсть. Не смягчаясь, он безжалостно посылает удар за ударом, полностью обезображивая лицо мужчины. Даже те, кто прибыл на подмогу, не смогут его остановить.

— Карсон! Он нужен нам живым! Нам нужна информация! Остановись, или ты убьешь его! — я слышу, как кричат двое мужчин.

После того, что кажется вечностью, он наносит последний удар в боковую часть грудной клетки мужчины, наконец-то покончив с ним.

— Заберите его, пока я не передумал, — сердито выплевывает он.

Они вытаскивают тело через заднюю дверь, оставляя за собой кровавый след.

Я наблюдаю, как Карсон делает несколько глубоких вдохов и проводит руками по волосам. Он обращает свое внимание на меня, и, если честно, я боюсь сейчас находится рядом с ним.

Я избегаю взгляда Карсона и дрожу в объятиях брата.

— Как думаешь, что послужило мотивом для этого? — спрашивает Джейс Карсона, все еще пытаясь утешить меня.

Адреналин в крови Карсона зашкаливает. Он меряет шагами пол, все еще сжимая руки в кулаки, словно изо всех сил старается не вернуться туда и не прикончить этого человека раз и навсегда.

— Этих русских ублюдков трудно понять.

— Они искали меня, — шепчу я.

— Что? — спрашивает Карсон, останавливаясь как вкопанный.

— Когда я заперлась в ванной, то услышала, как он разговаривает с кем-то по телефону. Они сказали, что следили за тобой, а потом упомянули меня. Он сказал, что я нужна его боссу живой, — бросив неуверенный взгляд на Карсона, вижу, что он еще больше ожесточается.

— Чертов Дмитрий, — ругается Джейс. — Папа был прав. Он знал, что они попытаются использовать ее в качестве мести.

— Только не при мне, — говорит Карсон.

С моим разумом и телом, онемевшими от сегодняшних событий, я могу думать только о том, как сильно я на самом деле нуждаюсь в защите, и я была дурой, думая иначе.

Комната вдруг стала слишком маленькой, Джейс властно держал меня, и я была на грани того, чтобы потерять сознание. Карсон, должно быть, понял это, когда повернулся к брату.

— Ты должен вернуться в клуб, Джейс. Уже поздно, и твой отец, вероятно, сам готов начать войну, если в ближайшее время не получит полный отчет о состоянии Элайны.

— Я просто хочу убедиться, что с ней все в порядке, — объясняет Джейс.

Я заверяю его, что со мной все нормально, просто я немного потрясена, и он уходит, почти не протестуя. Как только Карсон провожает его и запирает дверь, я оглядываю сцену перед собой: кровь по всей кухне и вид Карсона, чья рубашка теперь пропитана алым.

Он видит, что я пялюсь на его одежду.

— Мне, наверное, надо переодеться, — говорит он, собираясь уходить.

Я боюсь его, но по какой-то странной причине одиночество сейчас пугает меня еще больше.

— Подожди! — кричу я, и он останавливается как вкопанный, снова поворачиваясь ко мне лицом. — Я… я не хочу сейчас оставаться одна.

Он смотрит на меня с такой нежностью, что на мгновение мне кажется, будто я вообразила это.

— Я не оставлю тебя одну, mio angelo. Клянусь.

Мое взволнованное сердце воспаряет от его слов. Ангел. Он называл меня так несколько раз, но почему-то, услышав это по-итальянски, это кажется таким сокровенным. Я — наивный ангел, а он — дикий демон, покрытый кровью другого человека, и вот я по глупости ищу его утешения.

Мои глаза, видимо, прикованы к его одежде, потому что вскоре он снимает кобуру с пистолетом, пристегнутую к груди, и его руки тянутся к нижнему краю рубашки, срывая ее и отбрасывая в сторону.

Теперь на месте дьявола стоит обнаженный, красивый, но ужасающий человек, который скрывает темное и опасное чудовище внутри.

Он протягивает мне руку, чтобы помочь подняться, но я боюсь. Не только из-за того, что я боюсь боли в ребре, но и из-за того, на что его руки способны.

Он выдыхает, проводя рукой по растрепанным волосам.

— Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть.

По моей спине пробегает холодок. Он, конечно, замечает.

— Я обещал твоему отцу, что сделаю все, чтобы защитить тебя, и если это пугает тебя, что ж, тогда я не извиняюсь. Потому что, по крайней мере, ты в безопасности.

— Так зачем вообще извиняться?

— Потому что мне жаль, что тебе пришлось стать свидетелем этой сцены, но я не жалею о том, что сделал. Я плохой человек, способный на плохие поступки, Элайна, ты должна помнить об этом.

Я поворачиваюсь к нему, вспоминая наш вчерашний разговор.

— Я точно знаю, на что ты способен, Карсон, и знаю, что ты несешь в себе больше тьмы, чем другие, но я ничего не могу с собой поделать… ты хочешь, чтобы я боялась тебя… — шепчу я, глядя на него. — Я боюсь, но не в том смысле, в котором ты думаешь.

Его взгляд блуждает по кровавой сцене на кухне.

— Ты должна, Элайна. Я наслаждаюсь адом, который несу, и разрушением, которое творю, без угрызений совести. Я — последний человек, в котором нужно искать утешение.

— Так почему же ты остался, когда я попросила?

Он угрюмо смотрит на меня.

— По своим эгоистичным причинам.

Внезапно почувствовав себя очень усталой и нуждающейся во сне, я пытаюсь встать с дивана и вскрикиваю, когда в боку вспыхивает боль.

Карсон осторожно опускает меня обратно на диван, его взгляд сосредоточен исключительно на моем поврежденном ребре.

— Мне нужно осмотреть.

— Все в порядке, — начинаю я, отворачиваясь, но тут же морщусь.

— Перестань хоть раз быть такой упрямой, Элайна. Мне нужно проверить, не сломано ли ребро.

Без предупреждения он мягко притягивает меня к себе на диван, и теперь я прижимаюсь спиной к его широкой груди. Я напряженно сижу рядом с ним, пока он расстегивает халат на моем раненом боку. Его рука деликатно проводит медленную дорожку по моей чувствительной коже, вызывая мурашки.

У меня перехватывает дыхание, и на мгновение я забываю о боли. Он не торопится, изучая нежную кожу, словно тоже наслаждается моментом. Его прикосновения так заботливо нежны, что я никогда бы не подумала, что эти же руки чуть не забили человека до смерти всего несколько минут назад. От этого напоминания ко мне снова подкатывает беспокойство, и он, должно быть, читает мои мысли, потому что через несколько секунд убирает руку.

Мы пристально смотрим друг на друга, всего в нескольких дюймах друг от друга, вдыхая один и тот же воздух. Его взгляд тянется к моим губам, а мой — к его, чувствуя необходимость сократить расстояние.

— Итак, каков прогноз, доктор?

Воздух вокруг нас сгущается.

Вспышка желания танцует в его зрачках, прежде чем он выдыхает:

— К счастью, это всего лишь синяк, который заживет через несколько дней.

В этот момент звонит телефон Карсона, и мы оба вздрагиваем. Он чертыхается и бросает на меня извиняющийся взгляд.

— Это твой отец, — говорит он, до ответить. — С ней все в порядке, Вин. Просто ушиб ребра и небольшой испуг, — он встает с дивана, не задевая меня, и смотрит в окно. — Ни копов, ни свидетелей на месте преступления. К счастью, шум не был достаточно громким.

Я не обращаю внимание на их разговор, чувствуя себя более измученной, чем когда-либо. Должно быть, я на какое-то время уснула, потому что вскоре почувствовала, как меня легко подхватывают и несут вверх по лестнице в мою комнату. Он мягко кладет меня на кровать.

— Я не думаю, что ты так плох, как говоришь, — говорю я с усталым вздохом, осторожно сажусь, стараясь опереться на мягкие подушки. — Я могла бы сама дойти.

Он хмурит брови.

— Ты ранена, Элайна, я тебе помогаю. Не принимай долг за акт доброты. Это не более чем работа.

Его слова причиняют боль, но я знаю, что он вбил себе это в голову. Работа или нет, но между нами возникает непреодолимое притяжение, и он не сможет заставить меня поверить в обратное.

— Ты второй в клане, Карсон. Ты имеешь право голоса в решениях моего отца. Мог бы легко передать работу кому-то другому и вернуться к своей жизни в Нью-Йорке, но ты остаешься здесь. Почему?

С минуту он задумчиво смотрит на меня.

— Потому что я дал слово твоему отцу, и этого достаточно.

— Это единственная причина?

Его глаза впились в мои и проложили дразнящую дорожку вниз по моему телу, игнорируя вопрос. Сбитая с толку его взглядом, я понимаю, на чем именно сосредоточено его внимание.

— Как бы привлекательно ты ни выглядела в моем халате, могу я спросить, почему ты его надела?

Я смущенно опускаю голову, стыдясь, что меня поймали.

— Наверное, хотела посмотреть, как он на мне смотрится, — я чувствую, как румянец заливает мои щеки.

С неожиданной быстротой я чувствую, как его рука поднимает мой подбородок.

— Ты сирена, Элайна. Милая и невинная сирена вознамерилась уничтожить меня и всё, против чего я, блять, борюсь.

Глядя в его яркие и угрюмые глаза, мое сердце бьется быстрее. Он впитывает меня своим сильным и непоколебимым взглядом. Связь между нами гудит на тревожном уровне.

Я всего в нескольких дюймах от его губ. Одно движение — и мы оба окажемся в другой опасной ситуации. По крайней мере, опасной для моего сердца.

Я вижу момент, когда Карсон понимает, что происходит, и он резко опускает мой подбородок и отстраняется, выглядя еще более противоречивым, чем раньше.

Чувствуя себя немного жалкой и более уязвимой, чем когда-либо, я начинаю плотнее закутываться в халат.

— Зачем сейчас прикрывать? Как будто я раньше тебя обнаженной не видел, — говорит он, а мои щеки горят еще сильнее.

— В смысле? — растерянно спрашиваю я.

— Как думаешь, кто надел тебе пижаму в субботу вечером? Тебя стошнило прямо на одежду.

Мои глаза расширяются, когда он смеется.

— Послушай, у нас обоих был долгий день, — он встает с кровати, но останавливается у двери. — Сегодня ночью твоя безопасность была поставлена под угрозу, Элайна, и я должен был быть рядом, чтобы защитить тебя.

— Ты пришел, когда мне было нужно, и лишь это важно.

Он устало проводит рукой по лицу и делает глубокий вдох.

— Я выставлю несколько охранников снаружи на ночь, и пошлю кого-нибудь за Фрэнком, — мое сердце падает при упоминании человека, который получил пулю, предназначенную для меня. — К сожалению, как только наступит утро, придется уехать. Не говоря уже о том, что охрана станет намного жестче.

Я киваю, понимая, насколько это печально.

— Спокойной ночи, Элайна, — он выключает свет и закрывает за собой дверь.

Я снова падаю в постель, теперь уже одна, в темной комнате, сон вторгается в разум и уносит меня прежде, чем я успеваю подумать об этом.

— Элайна! Элайна, проснись, черт возьми! Не кричи, проснись!

Я вскакиваю с кровати, замечая, что Карсон смотрит на меня сверху вниз с явным беспокойством на лице.

Волна боли охватывает мой ушибленный бок от этого движения. Я снова прижимаю руку к больному месту, вытирая слезы от ужасного кошмара, который мне приснился.

Карсон тянется ближе, проводит рукой по моей спине, чтобы успокоить.

— Теперь все в порядке, ангел, это был всего лишь сон.

Рыдание поднимается по моему горлу при напоминании об ужасном сне. Мне снился человек в маске, но никто меня не спас.

Я падаю головой на подушку и плачу в ладони. События последних двадцати четырех часов, наконец, сказываются на мне. Меня избили, я стала свидетелем ужасной смерти, так что, черт возьми, я имею право поплакать.

Карсон успокаивающе проводит рукой по моей спине. Не произнося ни слова.

Через некоторое время я начинаю успокаиваться, смотрю на часы на прикроватном столике и понимаю, что уже третий час ночи.

Через пару часов нужно идти на работу, и я знаю, что не смогу больше заснуть, если меня снова оставят одну. Я делаю глубокий вдох, точно зная, что мне нужно, чтобы пережить эту ночь.

— Останешься со мной? Только на ночь? — мой голос охрип, вероятно, от криков, которые я издавала во время кошмара.

Он колеблется.

— Я не смогу заснуть сама…

— Элайна, я же говорил, что с тобой ничего не случится, пока я здесь.

— Пожалуйста, не заставляй меня умолять, Карсон, — тихо шепчу я, стыдясь своей слабости.

Наши взгляды встречаются, и на мгновение мне кажется, что он останется со мной.

Разочарование обрушивается на меня, как тонна кирпичей, когда я вижу, как он возвращается к двери и выходит из комнаты. Вскоре он возвращается с мешочком, полным льда, и странное чувство наполняет мою грудь. Он выключает свет и возвращается к огромной кровати, забираясь под простыни рядом со мной.

Это интимное затруднительное положение, и когда он так близко ко мне, я чуть не схожу с ума.

— Для ребер, — заявляет он, откидывая одеяло и осторожно кладя пакет со льдом на мой бок, потом отворачивается.

Я вздохнула, готовая снова провалится в сон, но не раньше, чем скажу свою последнюю фразу:

— Спасибо, Карсон.

— За что? — спрашивает он.

— За то, что спас меня… снова.

Мгновение тишины проходит, он выдыхает и снова поворачивается ко мне.

— Сколько раз тебе повторять, mio angelo? Пока я здесь, с тобой ничего не случится. Я поклялся своей жизнью.

И как ни утешительно это слышать, мне трудно ему поверить. В нашем мире те, кому вы доверяете больше всего, могут стать вашим худшим кошмаром.

ГЛАВА 21

Элайна

Я просыпаюсь в поту, но не из-за кошмара. Нет, на этот раз потому, что я поймана в ловушку крепких объятий кого-то рядом со мной. Прежде чем начать волноваться, я вспоминаю события прошлой ночи и Карсона, засыпающего в моей постели.

Карсон в моей постели… Карсон в моей постели… Черт возьми.

Не говоря уже о том, что он душит меня своим весом. Я пытаюсь освободится от его хватки и чувствую незнакомый оттенок удовлетворения. Это сбивает меня с толку, почему я так спокойно спала, учитывая, что произошло вчера? Даже кошмары не снились.

Карсон все еще крепко спит, поэтому я решаю, что было бы безопасно, наконец, вернуть ему халат и пойти собираться на работу. Я стягиваю халат с плеч, и он приземляется на пол подо мной.

Слышится тихий свист за спиной.

— Если в твоей постели всегда открывается обзор на такие сцены, мне, возможно, придется чаще спать здесь.

Я быстро прикрываю свою обнаженную грудь и чувствую, как начинаю краснеть.

— Не скрывай, дорогая, я видел их больше раз, чем следовало. Не то чтобы я жалуюсь… — он встает с кровати, посылая мне легкую ухмылку, и отправляется в ванную, чтобы принять душ.

Я знала, что это только вопрос времени, когда обычное поведение Карсона проглянет сквозь его стены, просто не думала, что это будет так… Приятно.

Взглянув в зеркало, я вижу, что синяк теперь более глубокого оттенка фиолетового и синего, чем был прошлой ночью. Удивительно, но боль уменьшилась, и я теперь могу нормально двигаться. Закончив собираться, я спускаюсь вниз, но останавливаюсь, услышав шарканье на кухне.

Я выглядываю из-за края стены и вижу мужчину с большим черным мешком для мусора, выходящего через заднюю дверь. Я резко втягиваю воздух, поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и начинаю колотить в дверь ванной.

— Карсон! — кричу я. — Карсон! Открывай!

Прежде чем я успеваю постучать снова, дверь распахивается, и передо мной стоит голый Карсон.

— Что? Что? — спрашивает он, явно сбитый с толку.

— Мужик… на… кухне… — заикаюсь я, изо всех сил стараясь не отвлекаться на его наготу.

Мои глаза невольно скользят вниз по его телу и останавливаются в конце его… конца. Он огромный и восхитительно толстый, как и все остальное его подтянутое тело. Я облизываю губы при виде всего этого, совершенно забыв, зачем вообще сюда пришла. Я снова смотрю на него, и на его лице появляется дьявольская улыбка.

— Это всего лишь уборщики. Не хотел, чтобы ты снова переживала события прошлой ночи, увидев все это снова, — он пожимает плечами. — Какие-то проблемы? — и по самодовольному выражению его лица понятно, что он хочет сказать что-то еще.

— Эм… нет, нет проблем…просто… небольшое… то есть он большой… — я хочу ударить себя.

Я прочищаю голос, кашляя от смущения.

— М-м-м… я сейчас пойду на работу… — и прежде чем он успевает вставить еще хоть слово, я спускаюсь по лестнице и в считанные секунды сажусь в свою машину.

Я пару раз ударяюсь головой о руль из-за того, как глупо себя вела перед ним. Этот человек пробирается мне под кожу разными способами. Но у него не получится, я слишком упряма. Хотя он тоже. Кроме того, если мой отец когда-нибудь узнает… Это будет конец для нас обоих.

Я проверяю время на часах. Дерьмо. Мне пора на работу. Я вставляю ключ в замок зажигания и трясу головой, в надежде выкинуть оттуда все мысли о Карсоне. Я замечаю, что Ленни, один из людей моего отца, тоже заводит свою машину позади меня.

Да… Охрана определенно станет намного строже. Мой взгляд останавливается на пустом месте в конце подъездной дорожки. Мне требуется все свое мужество, чтобы не вспоминать, как я нашла Фрэнка в машине прошлой ночью. Нельзя позволить своему разуму вернуться туда снова.

Сосредоточься, Элайна, сосредоточься.

Я добираюсь до офиса с минутой в запасе, и мой день проходит как в тумане. Потом я достаю свой телефон, чтобы написать Карсону, но там меня уже ждет сообщение. Мое настроение резко ухудшается, когда я читаю его.

Карсон: Я собираю твои вещи и планирую увезти их к концу твоего рабочего дня. Самый безопасный вариант сейчас — пожить в моем доме. Дай знать, если тебе понадобится что-то конкретное, что нужно взять с собой.

Подъезжая к дому Карсона, я чувствую себя немного на взводе. Прислонившись головой к окну, я смотрю на знакомый тихий район. Наступила осень, и листья разных цветов украшают землю. Поднялся ветер, и на улице становится немного прохладнее.

Стук в окно пугает меня, но в поле зрения появляется лицо Карсона.

— Ты собираешься всю ночь смотреть в окно или все-таки войдешь? — он кивком дал знать Ленни, что все в порядке, и отпустил его, открыв дверцу моей машины.

Со вздохом я выхожу и направляюсь в дом Карсона, который теперь стал моим новым жилищем.

— Все твои вещи уже здесь. Я провожу тебя в твою спальню, — твердит он, а я поднимаюсь за ним по ступенькам в комнату, и на моем лице появляется шокированное выражение, когда я вижу, что он сделал.

— Я знаю, что тебе, наверное, нелегко покидать свой дом, поэтому я хотел сделать всё как можно более удобнее для тебя.

Слишком ошеломленная, чтобы ответить, я стою в дверях, сдерживая внезапное желание заплакать. Начиная с пола и заканчивая стенами, все в точности повторяет мою прежнюю комнату. Кровать как у меня, мои картины висят так же криво, как я их и повесила, даже сброшенная одежда, которую я оставила на полу сегодня утром.

— Как будто ты никогда и не уходила.

Мое сердце трепещет в груди. Нелегко покинуть свой самый первый дом без всякого предупреждения. Это было мое убежище вдали от сумасшедшей жизни, и расставаться с ним было тяжело, но видеть, что Карсон сделал для меня… Я чувствую, что снова дома.

Неужели ему это так важно? Оглядев комнату, ответ очевиден. Что-то прошлой ночью вызвало изменение в наших отношениях. Однако, в хорошем смысле или плохом, еще предстоит узнать.

Я смотрю на Карсона в полном благоговении. Сначала ему немного неловко от моего взгляда, но он все равно пристально смотрит на меня. Мое сердце начинает биться быстрее, тело подсознательно тянется к нему, и прежде чем я осознаю это, понимаю, что стою прямо перед ним. Его тело излучает тепло, а мышцы напрягаются.

Мои глаза ищут его поразительные зеленые.

— Почему ты сделал это для меня? — удается прошептать мне.

Он тепло смотрит на меня сверху вниз, что-то обдумывая.

— Это меньшее, что я могу сделать, чтобы тебе было удобнее. Кроме того… — он неотрывно смотрит на меня. — Когда я вижу, как твое лицо светится, мне хочется сделать еще больше.

Мое сердце трепещет, а глаза задерживаются на его губах, и я невольно кусаю свои. Он издает гортанный вздох в ответ на этот жест, и без предупреждения я резко оказываюсь прижатой к его телу, пойманной в крепкие объятия. Сначала я слишком потрясена, чтобы понять, что происходит, но затем всепоглощающее чувство желания вспыхивает во мне, когда я наклоняюсь к его груди.

Его губы всего в нескольких дюймах от моих. Одно быстрое движение — это все, что нам нужно, чтобы закончить эту мучительную игру. Он тоже это знает. В момент чистой похоти я думаю, что он, наконец, собирается сдаться и поцеловать меня. К сожалению, шаркающий звук, доносящийся с лестницы, оглушает нас обоих, и я быстро отхожу подальше.

— Карсон! Где, черт возьми, можно взять пиво? — громкий и неприятный голос Джейса пронзает воздух.

Карсон разочарованно вздыхает.

Пытаясь сосредоточиться и успокоить свое колотящееся сердце, я жестом указываю в конец коридора:

— Одна из этих дверей — твоя комната?

— Вообще-то это ванная и мой кабинет.

Мои брови еще больше сдвигаются.

— А где же ты тогда будешь спать?

— На диване, — он поворачивается, чтобы уйти вниз по лестнице, но я останавливаю его.

— Карсон, ты же не серьезно. Это твой дом, ради всего святого, и будет лучше, если я немного посплю на диване или на надувном матрасе, пока все с русскими не уладится.

Он смотрит на меня так, словно я только что сказала ему самую нелепую вещь, которую он когда-либо слышал.

— Не говори так, Элайна. Я не позволю этому случиться. Я спал в местах похуже.

Застигнутая врасплох его заявлением, я убираю на потом все обсуждения по этому поводу.

— Я рад, что тебе понравилась эта комната. Знаю, это не самые лучшие обстоятельства, в которых мы находимся, и то, что я мудак, вероятно, не облегчает ситуацию, поэтому я хотел наверстать упущенное, и это был единственный способ, который я придумал, — и с этими словами он выходит из комнаты, оставляя меня еще более озадаченной тем, что происходит между нами.

Несколько часов спустя я лежу на кровати, бездумно прокручивая бесконечно волнующий мир социальных сетей, когда внезапно раздается стук в дверь.

— Тук-тук, сестренка.

Я закатываю глаза, когда Джейс входит внутрь.

— Разве ты не должен быть дома несколько часов назад?

— К твоему сведению, сегодня вечером мы с твоим телохранителем обсуждаем стратегию действий «Подземелья».

Глядя на календарь на телефоне, я понимаю, что совершенно забыла, что сегодня пятница, ночь боев. Событие, в котором Карсон не принимал участия с тех пор, как стал моим телохранителем, поэтому услышав о том, что они с Джейсом обсуждали стратегию, задевает мои интересы. Особенно потому, что случилось в последний раз.

— Погоди, как? Папа ясно дал понять, что тебе тоже запрещено туда ходить.

Он смотрит на меня с саркастической усмешкой:

— Да ладно, ты думаешь, он действительно так со мной поступит?

Я вздохнула.

— Да, ясно, я буду здесь. Поедая свою жизнь в ванне с французским ванильным мороженым и утопая в собственной жалости к себе.

— Ух ты, тебе действительно нужна терапия.

— Или щенок, — шучу я в ответ.

Карсон внезапно появляется в комнате, без рубашки и восхитительно потный от явно интенсивной тренировки.

— Эй, почему ты не готовишься? — растерянно спрашивает он.

Я сажусь на кровати, выглядя такой же растерянной, как и он.

— К чему?

— Не хотелось бы разрушать твои захватывающие планы на эту ночь, сестренка, но, похоже, ты поедешь с нами.

— Ты шутишь? — спрашиваю я, глядя на Карсона в поисках подтверждения.

— Это правда, — Карсон ухмыляется.

— Да ну нафиг! — я вскакиваю с кровати, чуть не выпрыгивая из собственной кожи. — Но я думала, что мне запретили?

— Так и было, но Карсон замолвил за тебя словечко.

Я бросаю взгляд на Карсона, все еще стоящего у двери, на его лице играет ленивая улыбка.

— Я подумал, что самое безопасное место, где ты можешь быть, — это рядом со всеми нами.

Взвизг возбуждения вырывается из меня, и прежде чем я смогла остановить себя, я бросаюсь через всю комнату и крепко обнимаю Карсона, каждый потный и восхитительный дюйм его тела.

— Спасибо! Спасибо! Спасибо! — повторяю я.

Его тело напрягается подо мной, и я отпускаю его, понимая, как это выглядит в глазах Джейса.

— Спасибо, — это все, что я могу сказать, когда поворачиваюсь и иду в ванную, чтобы собраться.

Вскоре после этого я сижу на жесткой скамье в задних комнатах «Подземелья», не сводя глаз с человека передо мной. Карсон в своем синем одеянии Шторма, — все еще слегка пахнущем запахом моих духов, когда я надевала его, — подпрыгивает на носках, сосредоточившись на боксерской груше перед собой.

Он подходит к скамейке, берет сверток с белыми бинтами, и у меня возникает внезапное желание подойти к нему.

— Нужна помощь? — неуверенно спрашиваю я.

Его глаза медленно блуждают по мне. Капельки пота от разминки стекают по его груди в складки пресса. Наверное, мой взгляд на него действует, потому что я вижу, как в его глазах вспыхивает искорка желания. Он протягивает мне бинты.

Я хватаю его большой и мозолистый кулак, сразу же чувствуя шок от прикосновения.

— Ты продолжаешь меня удивлять, — признаюсь я, перекатывая ленту через его сжатые кулаки.

Его брови сходятся вместе, когда он наблюдает за движением моей руки.

— У тебя были тяжелые деньки, и я знаю, как тебе понравилось тут. Ничего страшного, — твердит он.

— Ну, для меня — да. Не многие люди попытались бы изменить мнение моего отца, но ты это сделал. Не говоря уже о том, что ты сделал комнату для меня у себя дома.

Он пожимает плечами, протягивая мне другую руку.

— Твоя безопасность важна не только для него, но и для меня.

Прежде чем я успеваю задать ему еще один вопрос, голос отца из-за двери прерывает наш разговор, и я отхожу от Карсона, отпуская его только что забинтованные кулаки.

— Похоже, сегодня аншлаг! — он легонько похлопывает Карсона по плечу. — Ты готов, сынок?

— Всегда, Вин, — и как ни в чем не бывало Карсон снова надевает наушники и продолжает разминку.

— Привет, папа, — с трудом выговариваю я, пытаясь взять себя в руки.

Отец, едва заметив меня, оборачивается, и его лицо искажает гримаса.

— Моя милая девочка. Как дела?

— Со мной все будет в порядке, — да как я могу быть в порядке рядом с тем, с кем мое тело так реагирует.

— Когда я доберусь до человека, который сделал это с тобой… — выражение его лица становится почти смертельным, поэтому я пытаюсь успокоить его, обняв.

— Карсон позаботился об этом, папа. К тому же то, что не убивает, делает сильнее, верно? — определенно не то, что нужно сказать, потому что его гнев усиливается.

— Этот ублюдок захочет, чтобы Карсон убил его, как только я доберусь до него.

Джейс вдруг заглядывает в дверь.

— Бои вот-вот начнутся, мы должны занять свои места.

Отец кивает и направляется к Карсону, поправляя воротник его халата.

— Я знаю, что сегодня вечером ты заставишь меня гордиться тобой.

Карсон кивает, искренне улыбаясь, почти выбивая из меня дыхание. Он любит моего отца, и тот его тоже.

— Пойдем, mio tesoro, займем наши места. Сегодня тебя ждет подарочек благодаря Карсону.

— Я сейчас приду! — крикнула я, направляясь к двери, но заколебалась.

Я на секунду оборачиваюсь, встречаясь взглядом с Карсоном. Я делаю глубокий вдох, прежде чем заговорить.

— Надери сегодня чью-нибудь задницу, чтобы мне не пришлось потом волноваться о тебе, хорошо?

Выражение его лица смягчается.

— Я очень сомневаюсь, что мне надерут задницу, но, возможно, придется поддаться противнику, если ты потом будешь изображать медсестру.

Будь проклято мое сердце.

— Как же я буду жить с раненым телохранителем? Кто будет каждое утро варить для меня свежий кофе?

— Ты настоящий отстой в подбадривающих разговорах.

Я хихикаю.

— А если серьезно, то удачи, Карсон. Я знаю, что у тебя все получится.

— Спасибо, Элайна.

И только когда я стою в центре и вижу, как он без особых усилий убивает мужчину за мужчиной с болезненным желанием, я понимаю, что нахожусь в глубокой, глубокой беде. Если быть честной с самой собой, я понимаю, что он может стать для меня важнее, чем просто телохранитель, и это страшно признать.

ГЛАВА 22

Элайна

— Карсон, я больше не могу! — кричу я, чувствуя, как по лбу стекает пот, а руки сводит судорогой.

— Можешь. Просто попытайся сосредоточиться!

Мы провели весь день на этом богом забытом складе, тренируясь для всех видов различных тактик обороны. Прямо сейчас у меня в руке пистолет, и я еще не попала в цель, которая представляет собой сильно изуродованный манекен в нескольких футах впереди.

— Это бессмысленно, зачем мне это знать, если ты меня защищаешь? — я ставлю пистолет на предохранитель, опускаю его и со вздохом расслабляюсь, прислонившись к белой цементной стене. Мои мышцы словно в огне.

— Потому что, как мы уже убедились, я не всегда могу быть рядом. Мне нужно знать, что ты знаешь, что делать, если что-то подобное случится снова. Кроме того, на сегодня мы почти закончили.

Собрав остатки энергии, я встаю и продолжаю.

— Именно об этом я и говорю, — он подходит ко мне, его рубашка прилипла к скользкому телу. — А теперь давай поиграем в ролевые игры, — начинает он.

Я прикусываю губу, умоляя свой разум не думать о пошлом.

— Ты готова?

— У меня есть выбор?

— Нет, — шутит он, подходя ко мне. — Ладно, с самого начала. Если нападающий находится перед тобой, первое, куда ты бьешь, — в пах или в глаза. Это нанесет наибольший урон и даст тебе время сбежать. Теперь… — Карсон встает передо мной со злым блеском в глазах. — Нападай на меня.

Я ухмыляюсь, бросаюсь к нему и пытаюсь ударить в глаза, когда его сильная рука сжимает мою, блокируя движение.

— Недостаточно быстро, — издевается он.

Я пытаюсь взмахнуть другой рукой, но он тоже хватает ее.

Я выдохнула:

— Ты можешь хотя бы быть со мной помягче? Это мой первый раз, помнишь?

Он разворачивает меня и оказывается прямо за моей спиной.

— Легким путем ничему не научишься, Элайна, — он отпускает мои руки и переходит к следующему сценарию. — Самый распространенный способ — элемент неожиданности. Например, если бы кто-то был у тебя за спиной, вот так… — он прижимается ко мне, и я задыхаюсь от этого неожиданного действия, и от того, как моя спина идеально выгибается к его груди.

— И он держит тебя так, что ты не можешь двигаться, — теперь его голос звучит у меня в ухе тихим шепотом. Крошечные мурашки пробегают по моей коже, когда я чувствую, как его грубая рука крепко сжимает мою талию. — Что бы ты тогда сделала?

Ну, я определенно могла бы сделать несколько вариантов ходов, но ни один из них не был бы подходящим.

Но я готова. Это должно быть весело.

Я поднимаю колено, почти соединяя его с намеченной целью. Он блокирует мою попытку и умудряется закружить меня в своих объятиях. Теперь мы стоим лицом к лицу, наши рты всего в нескольких дюймах друг от друга. Он крепче сжимает мои руки, удерживая их на месте.

— Недостаточно быстро, — цыкает он, думая, что победил, но он не знает плана, который проник в мою голову задолго до того, как он схватил меня.

Это рискованный план, но хоть какой-то.

— Ты ставишь меня в неловкое положение, — замечаю я, выгибая брови.

Его взгляд задерживается там, где соприкасаются наши тела. Я пользуюсь моментом, чтобы прижаться к нему еще сильнее, молясь, чтобы он не догадался о моих истинных намерениях.

Моя непроницаемая маска почти соскальзывает, когда я чувствую его твердую выпуклость внизу своего живота. Он шипит, когда я снова двигаюсь против него, но не делает ни малейшего движения, чтобы отойти.

— Элайна… — его голос хриплый от желания.

Его лицо приближается к моему, как будто он собирается поцеловать меня.

Как раз перед тем, как его губы вот-вот коснутся моих, я ставлю ему подножку сзади и опрокидываю нас на коврик, заставая его врасплох. Теперь я лежу прямо на нем, и наши груди тяжело вздымаются друг против друга.

— Я выиграла, — шепчу я ему на ухо, отстраняясь с ухмылкой.

Выражение его лица смешано с шоком, гневом и… удовлетворением? В этот момент наши глаза скользят вниз по нашим телам, и мы оба в восторге от того, как я оседлала его.

— Определенно верно, — в голосе Карсона слышится что-то опасное.

Поэтому я воспринимаю это, как сигнал отойти от него, и протягиваю руку, чтобы помочь ему тоже подняться.

Он милостиво принимает мою руку.

— Я должен был догадаться, что ты выкинешь такой грязный трюк, — усмехается он, качая головой. — Не самая лучшая тактика защиты, но что есть, то есть.

— Искусство обольщения может поставить любого мужчину на колени. Это доказано.

— Я бы хотел увидеть тебя на коленях, — отвечает он, и я смотрю на него с удивлением.

Мои бедра сжимаются вместе, когда он сокращает расстояние между нами, хватает меня за талию, крепко прижимает к себе и утыкается лицом мне в шею, вдыхая запах.

— Твое тело — такое же оружие, как и мое… как и мое для тебя. Держу пари, если бы я прикоснулся к тебе прямо сейчас, ты была бы чертовски мокрой.

У меня вырывается вздох, потому что он прав. Я промокла насквозь каждого слоя одежды.

Не знаю, что на него нашло в последнее время, но я хочу большего. Но как раз в тот момент, когда я думаю, что он, наконец, уступит бесконечному притяжению между нами, он резко отстраняется с раздраженным вздохом.

— Черт, что я делаю? Этого не должно было случиться.

Укол отторжения пронзает меня, и я делаю шаг назад.

— Я не это имел в виду, когда сказал, что нужно тренироваться. Серьезно, Элайна, больше никаких игр.

Значит, больше никаких игр.

Мы снова у Карсона. Я умираю с голоду, и если поем в ближайшее время, «голодная Элайна» вот-вот проснется, и даже самый большой и самый плохой человек в мире не сможет противостоять ей.

Я роюсь в его кухне в поисках всего нужного, чтобы приготовить одно из своих любимых блюд. Когда режу кинзу, слышу, как входит Карсон, выглядящий так, словно только что принял душ.

Мы избегали друг друга с начала дня, но сейчас он смотрит на то, что я делаю.

— Ты умеешь готовить? — внезапно спрашивает он, и от удивления и испуга я порезала палец.

— Черт! — я бегу к раковине, чтобы опустить палец под холодную воду.

Это не глубокий порез, но кровь все равно хлещет.

— Черт. Извини, я не хотел тебя напугать, — он подходит ко мне сзади и смотрит на рану. — Пойду принесу аптечку.

Волна тошноты проходит через меня при виде крови, все еще стекающей по пальцу. Карсон, должно быть, заметил это, потому что, как только он вернулся с аптечкой, он выключил воду и одним быстрым движением поднял меня на стойку.

— Я в порядке, Карсон, отпусти меня, — я начинаю двигаться, но на меня снова накатывает волна головокружения.

— Ага, в порядке, — он достает антисептическую салфетку. — Будет щипать, — предупреждает он, прежде чем я успеваю закричать.

— Ты, наверное, привык к этому, — говорю я, когда боль наконец утихает. Он вопросительно смотрит на меня. — Я имею в виду, останавливать кровь.

Он пожимает плечами, хватая пластырь.

— Нет. Обычно за меня это делают другие. Я лишь проливаю кровь.

Я снова с неохотой смотрю на его руки. Мое воображение буйствует при мысли о том ужасе, который они, вероятно, причинили людям.

Я не поняла, что он закончил, пока он не прочистил горло.

— Я делал ужасные вещи этими руками, но могу заверить тебя, Элайна, что никогда не причиню тебе вреда. Никогда.

Я одариваю его натянутой, ободряющей улыбкой, и он помогает мне слезть от стойки, чтобы я могла продолжить приготовление еды.

— Ты так и не ответила на мой предыдущий вопрос, — говорит он, доставая яблоко из холодильника.

— Что? — спрашиваю я, кладя свежие нарезанные овощи в кастрюлю с супом.

— Я не знал, что ты умеешь готовить.

— Может, я и жила как принцесса, но со мной не всегда так обращались, как бы шокирующе это ни звучало. Мама очень настаивала на том, чтобы меня учили быть женщиной, даже если я не соглашалась с этим.

— Тебе лучше не признаваться в этом вслух, иначе женщины из духовенства будут бросать в тебя камни, чтобы изгнать демонов.

— Я бы использовала тебя, как щит.

Его смех освежает слух. Мне нравится эта сторона Карсона, хотела бы я видеть ее чаще.

— Суп будет готов через несколько минут. Я еще не знаю, где что находится, если поможешь накрыть на стол, было бы здорово.

Он смущенно потирает затылок.

— Черт побери, я тоже не знаю.

Я перестаю помешивать суп и недоверчиво смотрю на него.

— Ты не знаешь, где посуда?

Он пожимает плечами:

— Когда я переехал, тут уже было все укомплектовано, но я заказывал еду на вынос и ел из пластиковой посуды. На самом деле это первый раз, когда на кухне кто-то готовит, и должен сказать, мне очень хочется хорошей домашней еды.

— Что ж, тебе повезло, потому что домашняя еда — мое призвание.

С полным животом и убранным столом я теперь официально измотана, Карсон где-то позади. Он потягивается, зевает и слегка морщится. Мои брови озабоченно хмурятся.

— Что у тебя со спиной? — спрашиваю я, направляясь к нему.

— Спать на диване, который в два раза меньше меня, ужасно. Мне нужен надувной матрас.

Я виновато съеживаюсь.

— Послушай, я действительно не против спать на диване.

— Нет, — оборвал он меня. — Только через мой труп, и даже тогда нет.

Мне приходит в голову одна мысль.

— Ну что ж…почему бы нам не сделать это проще для обоих, и просто разделить постель?

Он смотрит на меня, неуверенный в том, что я только что предложила.

— Мы же и раньше спали на одной кровати, — напоминаю я ему.

— Это было совсем другое. Если кто-то узнает…

— А что, кто-то ворвется и увидит нас? Я думаю, ты убьешь их задолго до того, как они кому-нибудь расскажут. Не говоря уже о том, что твоей спине будет еще хуже, если ты продолжишь спать на этой штуке, — я указываю на кожаный диван.

— Я ценю твою заботу, но со мной все в порядке, спасибо, — и с этими словами он достает сигарету из кармана своего спортивного костюма и уходит на улицу.

Я поднимаюсь по ступенькам в спальню, усталость тянет меня вниз.

Кажется, что прошло несколько часов, а может быть, и мгновений, но какое-то движение будит меня, и я перестаю дышать. Лампа рядом со мной гаснет и покрывало поднимается, рядом со мной прижимается знакомое тело.

Если бы не запах Карсона на подушках, я бы подумала, что мне каждую ночь снится, что он спит рядом со мной, потому что он уходит раньше, чем я просыпалась каждое утро.

Мы никогда не говорим об этом, просто каждое утро, когда я спускаюсь вниз выпить кофе, обмениваемся взглядами.

Но его боль в спине давно прошла, и я сплю как младенец каждую ночь в течение нескольких недель.

ГЛАВА 23

Элайна

Сегодня один из тех редких случаев, когда мы оба должны присутствовать на семейном мероприятии, и это настоящее событие. День рождения Винченцо Пенталини — это большой праздник. Особенно юбилей, шестьдесят лет. Только в этот день клуб превращается из официального стрип-клуба в высококлассный джаз-бар, и кланы со всей страны приезжают праздновать вместе с нами.

Мы называем это ночью «Крысиной стаи», и тема этого года годы— бурные 20-е годы.

Идя в «Опаску», я чувствую себя немного на грани. У меня нет причин для этого, и я нервничаю еще больше, как будто что-то в воздухе заставляет меня чувствовать себя немного не в своей тарелке. Может быть, это из-за того, как я в последнее время отношусь к Карсону, или из-за того, как он сегодня одет…

Его дорогой, сшитый на заказ темно-синий костюм словно льнет к нему. Белая верхняя пуговица расстегнута, открывая его сильно татуированную грудь, а волосы зачесаны назад, демонстрируя его красивое лицо, с красивой фетровой шляпой с перьями, чтобы соответствовать теме.

Я чуть не пустила слюни, когда впервые увидела его.

Когда мы входим в клуб, я поражаюсь, насколько велико и красиво это место. Если бы вы не знали лучше, никогда бы не догадались, что это стрип-клуб остальные триста шестьдесят четыре дня в году.

Карсона останавливает кто-то из членов клана, и я направляюсь в заднюю часть зала, где болтается пара танцовщиц, которые сегодня работают официантками на ночь.

— Эй, девочки, как дела? — спрашиваю я, когда, наконец, добираюсь до них, поправляя свое красное платье и взъерошивая кудри.

— Хорошо! Мы сегодня очень заняты, — говорит миниатюрная блондинка по имени Лесли, пересчитывая чаевые. — Нина не в тот день решила взять отгул.

— В этом году слишком много народу, — оглядевшись, я вижу, что столы и кабинки заполнены, и повсюду толпятся люди.

— Да, очевидно, их всех позвали сюда не только на день рождения Вин, но и на большую встречу или что-то в этом роде, хотя я не жалуюсь, — говорит позади милая африканская девушка по имени Трикси.

Несколько других девушек прекращают разговор и пускают слюни при виде Карсона, направляющегося ко мне.

— Вот ты где. Пойдем, я хочу тебя кое с кем познакомить.

Я машу девочкам, и Карсон ведет меня к Джейсу и еще одному мужчине, которого я никогда раньше не видела.

— У нее были самые большие сиськи, которые я когда-либо видел… — говорит мужчина Джейсу.

Карсон откашливается, и мужчина замолкает. Он оборачивается с огромной, дрянной ухмылкой на лице.

— Переезжаешь на несколько месяцев к девке из Мичигана и забываешь о своем единственном друге в Нью-Йорке.

— Я бы не стал употреблять слово «друг», Эллиот. Ты больше похож на постоянную занозу в моем боку, от которой я никак не могу избавиться.

Эллиот смеется:

— Я приму это за комплимент, — его большие карие глаза озорно блестят, когда он смотрит на меня. — Так эта великолепная девушка, должно быть, дочь Винни — Элайна, верно?

Вмешивается Карсон.

— Да, так что никаких шуток, ладно?

Эллиот поднимает руки в знак капитуляции, прежде чем пожать мне руку.

— Приятно познакомиться, Элайна. Мне жаль, что тебе приходится иметь дело с этим задумчивым мудаком. Я чувствую твою боль.

Карсон раздраженно выдыхает.

— Я знал, что пожалею, что пригласил тебя… Элайна, это Эллиот. Мы с ним выросли в Нью-Йорке.

Я вежливо улыбаюсь:

— Приятно познакомиться, Эллиот.

— Ты как… — он замолкает на полуслове, потому что его внимание привлекает что-то другое, или кто-то другой.

— Эл, твой папа спрашивал, где ты, — Лилиана внезапно подходит ко мне, переводя взгляд с одного мужчины на другого и задерживаясь на Эллиоте.

Он выглядит сраженным ею… Даже мне от этого неловко.

— Спасибо, Лили, — я улыбаюсь. — Это Эллиот, друг Карсона из Нью-Йорка.

— Приятно познакомиться, — она натянуто кивает.

Он хватает ее руку и нежно целует.

— С превеликим удовольствием.

— Хорошо… — она убирает руку обратно. — Я пойду проведаю отца.

Она поспешно убегает, и Карсон весело смеется.

— Очень приятное знакомство, да?

Эллиот смотрит ей вслед, как человек, который только что купил блестящую новую машину.

— Мне нравится в Мичигане, Карсон. Если все женщины здесь так выглядят, тебе следовало бы пригласить меня раньше.

Чувствуя себя все более неловко, я извиняюсь и направляюсь в кабинет отца. Я стучу, прежде чем войти, не ожидая увидеть, что папа выглядит немного отстраненным со своими людьми вокруг него.

— С днем рождения, пап, — говорю я, на мгновение игнорируя его поведение и наклоняясь, чтобы поцеловать его в щеку.

— Grazie, mio tesoro*.

Он отпустил остальных мужчин в комнате легким кивком. Как только все они выходят за дверь, он делает звонок. Через секунду появляются Карсон и Джейс. Я что-то упустила?

Я задаю невысказанный вопрос.

— Все в порядке?

— Так и будет, vita bella. Ты же знаешь, что твой папа позаботится об этом, — глаза моего отца смотрят на Карсона, и в этом взгляде много слов.

Карсон согласно кивает, прежде чем похлопать меня по плечу.

— Шоу скоро начнется, нам пора за наш столик.

Мы направляемся к двери, но я оглядываюсь через плечо.

— Ты не идешь, пап?

— Не беспокойся обо мне, mio tesoro. Я присоединюсь через минуту.

Прежде чем выйти из комнаты, я вижу, как отец достает из-под стола револьвер и снимает его с предохранителя, шепча что-то слишком тихо, поэтому я не могу расслышать.

На лице Джейса проступает понимание, и прежде чем я успеваю подслушать, меня выпроваживают за дверь на вечеринку, которая уже в самом разгаре.

Мы направляемся к столику прямо перед сценой. Мои глаза замечают Лилиану, которая сидит рядом со своим отцом и выглядит уморительно взволнованной. Мои глаза сканируют толпу, чтобы найти источник ее волнения… Эллиот. У которого вокруг множество женщин, и ему наплевать, что он показывает свою заинтересованность в Лилиану слишком очевидно, особенно, когда она снова ловит его взгляд.

Я слышу, как рядом со мной раздается смешок.

— Думаю, Эллиот на нее запал, — признает Карсон, делая глоток виски, который официантка только что поставила перед ним.

Я перевожу взгляд на него.

— Жаль, похоже, она уже ненавидит его до глубины души.

— Как и множество его девушек.

Внезапно свет тускнеет, и шторы распахиваются.

— Добрый вечер, леди и джентльмены. Я буду вашим развлекателем на ночь. Не волнуйтесь, джентльмены, хоть формально мы находимся в стрип-клубе, я не танцую. Если только ваша синьора не захочет позже устроить частное шоу, то я с радостью сделаю это! — толпа смеется над дрянным итальянцем. — Однажды я сказал эту шутку одному парню, и он вернулся с моей матерью! — толпа снова разражается смехом. — Без лишних слов, это все для важного человека, Винченцо Пенталини. С днем рождения, босс.

Мои глаза находят отца в центре толпы, он кивает человеку на сцене, и все остальные выкрикивают свои добрые пожелания. Мама сидит справа от него, это единственный день, когда она бывает в этом клубе.

Знаменитая итальянская джазовая песня льется изо рта человека, вызывая смесь свиста и приветствий. Я беру свой фруктовый коктейль, который другая официантка поставила передо мной, и перевожу взгляд на мужчину, сидящего рядом.

— Салют. За заслуженный вечер.

Мы чокаемся бокалами, и его глаза не отрываются от моих даже после того, как он делает глоток.

— Сегодня ты выглядишь просто божественно, mio angelo.

Мое сердце ускоряется от его слов, или, может быть, это алкоголь так течет по моим венам.

Карсон быстро встает из-за стола.

— Не хочешь потанцевать? — спрашивает он, протягивая руку, и я чувствую, как мое сердце бьется быстрее в ответ.

Однако я колеблюсь.

— Это всего лишь танец, Элайна.

Приказывая себе не думать слишком много об этом, я встаю и кладу свою руку в его, когда он ведет нас на танцпол. Люди медленно танцуют под звуки голоса какой-то певицы. Карсон притягивает мое тело к своему, и в мгновение ока мы раскачиваемся в такт музыке.

Я оглядываю толпу, замечая, что все взгляды прикованы к нам.

— Все пялятся, включая папу, — шепчу я ему, чувствуя, как жар поднимается к моим щекам от такого внимания.

— И что? — отвечает он, кружа меня вокруг от настороженных взглядов. — Как я уже сказал, это всего лишь танец.

— Да, но это выглядит… обманчиво.

— Люди всегда будут болтать, Элайна. Тебя не должно волновать, что они думают.

— Тебе легко говорить, Карсон. Ты не принцесса «Коза Ностры».

— Но я во второй в команде, и если что-то пойдет не так, и я буду обязан возглавить этот клан. У меня есть более важное дерьмо, о котором нужно беспокоиться, чем то, что бессмысленные люди говорят обо мне.

Я смотрю на мужчину передо мной, наполненного таким большим знанием для человека, которому всего двадцать восемь лет. Мой ум блуждает по тому, какие испытания и невзгоды бросила ему жизнь, чтобы он стал таким, какой он есть.

Алкоголь, проходящий через мой организм, придает смелости:

— Расскажи мне что-нибудь о себе.

Сначала он выглядит нерешительным, прежде чем ответить.

— Что бы ты хотела узнать?

Мой рот говорит до того, как мозг может остановить его.

— Всё.

Его глаза окинули меня мрачным взглядом.

— Всё? Как насчет чего-то более конкретного?

Я ломаю голову над бесконечным потоком вопросов и останавливаюсь на одном.

— В тот вечер, когда ты рассказала мне о своем детстве в Нью-Йорке, я спросила тебя о твоей семье, и ты сказал, что никогда не встречался с ними… почему?

Если бы не быстрое сжатие его челюсти, у меня не было бы других признаков того, что вопрос затрагивает его, потому что его лицо не выдает никаких эмоций. Но я вижу этот крошечный призрачный миг боли.

— Их убили.

Мой желудок сжимается от его ответа, и я проклинаю себя за то, что напомнила ему о трагической смерти его родителей.

Однако я знаю, что он не из тех, кто выражает горе, поэтому продолжаю.

— Есть братья и сестры?

Его рука сжимает мою талию.

— Ее удочерили в один годик, и больше я ее никогда не видел.

— Ты когда-нибудь хочешь связаться с ней?

— Если она узнает, это навредит ей.

— Но тебе же больно.

Наши взгляды встречаются, и я вижу, что задела за живое.

— Нельзя почувствовать боль, если долго прожил без души, Элайна.

Я отрываюсь от его пронзительного взгляда и продолжаю медленно двигаться в его объятиях.

В этом человеке есть слои, которые я никогда не перестану снимать, некоторые темнее других, но это не мешает мне хотеть раскрыть его полностью.

Он кружит меня в своих объятиях, и я снова грациозно соединяю свое тело с его. Я улыбаюсь ему, пытаясь поднять настроение.

— Кто научил тебя так хорошо танцевать?

Намек на улыбку играет на его губах.

— Мама. Я чуть-чуть помню ее любовь к музыке и танцам. Наверное, она хотела, чтобы у меня тоже был этот ген.

— Твоя мама, похоже, замечательная женщина.

— Да.

Он кружит меня, и музыка превращается в прекрасный поток скрипок. На танцпол высыпают новые тела, и краем глаза я вижу, как отец бросает неодобрительный взгляд прямо в нашу сторону, прежде чем направиться в свой кабинет.

Проходит короткий миг, когда я думаю о том, чтобы уйти и закончить этот дразнящий танец с Карсоном, но затем я снова смотрю на него и беспомощно падаю в притяжение нашей связи и ответов, которые я, наконец, получаю.

Прежде чем я успеваю задать еще один вопрос, Карсон перебивает меня своим:

— Когда ты была моложе, ты не думала, что мы когда-нибудь встретимся?

Я прикусываю нижнюю губу, румянец грозит подняться по шее.

— Я каждый день просила отца отвезти меня в Нью-Йорк, чтобы встретиться с тобой.

— Правда?

— Я даже писала тебе письма, но никогда не знала, как их передать.

На его лице шок.

— Что заставило тебя написать совершенно незнакомому человеку?

Я обдумываю это в своей голове, чтобы ответить.

— В детстве я часто сталкивалась с одиночеством. У меня была Тесса, но в то время она разбиралась со смертью своего отца, и я не могла никуда пойти, у меня не было друзей, которые не были связаны с мафией, так что все было как-то ограничено. Мне было грустно, и я подумала, если поговорю с тобой, то ты бы смог меня понять. Не говоря уже о том, что я никогда не покидала штат Мичиган, так что поездка в Нью-Йорк казалась мне мечтой.

Его руки сжимают мою талию.

— Ну, если тебе от этого станет легче, в письмах или нет, не думаю, что я бы тебе сильно помог…

— Да? Ну, может быть, я смогла бы тебе помочь.

— Ты это сделала.

— Как?

Он снова опускает меня и медленно тянет обратно.

— Давай больше танцевать и меньше болтать.

Я насмехаюсь над ним:

— Кто сказал, что я хочу этого?

Он озорно усмехается.

— Твой рот говорит нет, но тело говорит да. Ты думаешь, я не замечаю, mio angelo?

— Н-нет, — заикаюсь я, все больше и больше распаляясь под его пронизывающим взглядом.

— Ну, ты ошибаешься. Я не дурак, когда дело касается тебя, Элайна. Нельзя перехитрить того, кто этим зарабатывает на жизнь. Я тебя раскусил.

Росток храбрости одолевает меня.

— А может, я и тебя раскусила, Карсон, — в его глазах вспыхивает интерес, поэтому я продолжаю: — Я знаю, что ты заботишься больше, чем показываешь. И наивная часть меня говорит, что обо мне тоже.

Он замолкает на мгновение, созерцая свои ярко-зеленые глаза, а потом покачал головой.

— Поверь мне, mio angelo, я не тот парень, который тебе нужен.

Я опешила.

— А кто сказал, что ты мне нужен?

На его лице снова появляется озорное выражение.

— Не думай, что я не вижу, как ты смотришь на меня, Элайна, — он поворачивает нас, притягивая меня еще ближе к своему телу, наклоняясь, чтобы прошептать на ухо: — Я же сказал, что замечаю все. Включая то, как твои бедра непроизвольно сжимаются, когда я вхожу в комнату, или то, как твое дыхание прерывается, и как ты кусаешь эти чертовы губы, когда я рядом. Держу пари, прямо сейчас твоя киска вся мокрая от мысли, что я возьму тебя.

Мои щеки пылают от его слов. Он прав, но я никогда не признаю этого вслух. Прежде чем я успеваю ответить, нас прерывает Джейс.

Он шепчет что-то на ухо Карсону слишком тихо, и я опять ничего не слышу.

Карсон кивает и делает шаг в сторону, посылая мне последний взгляд, который говорит запомнить этот разговор, и они оба исчезают в задних комнатах.

Музыкант делает перерыв, мелодия сменяется более актуальными песнями, и я замечаю угрюмую Лилиану, все еще сидящую рядом с отцом.

Через несколько секунд я уже перед ней.

— Я. Ты. Танцпол, — я тяну ее за руку, и мы вместе выходим на танцпол.

После того, как я танцевала под столько песен, что не могла сосчитать, мои ноги гудят. Каблуки с красным дном очень мило просто носить, а не танцевать в них. Остаток ночи Карсон занимался кое-какими семейными делами, а мы с Лилианой присели у бара.

— Фу, этот Эллиот действует мне на нервы с тех пор, как вошел! — она хватает себя за волосы и слегка дергает. — Он смотрит на меня так, словно я всего лишь вагина на ножках!

Я фыркаю, обвиняя в этом слишком много алкоголя.

— Брось, Лилиана, ты великолепна. Видимо, он просто ничего не может с собой поделать.

— Ну, на меня его дурацкое обаяние не подействует. Слава богу, мой отец ушел с твоей мамой, потому что, клянусь, он был в двух секундах от того, чтобы вцепиться в этого парня. И, ох, боже! Я? Посмотри на себя, Элайна. У тебя самый горячий парень, который буквально кушает из твоей ладони. За все двадцать минут, что мы здесь стоим, я потеряла счет, сколько раз Карсон оглядывался, его глаза прикованы прямо к тебе.

Я бессознательно смотрю в угол, где он стоит, разговаривая с Эллиотом. Как магнит, наши горячие взгляды находят друг друга. Мой разум и тело умоляют снова оказаться рядом с ним и закончить тот соблазнительный разговор, который мы начали на танцполе.

Я знаю, что должна держаться подальше, но, как под приворотом, он тянет меня, и я не могу заставить себя очнуться от этого оцепенения.

К сожалению, наш гипноз недолговечен, когда член клана входит в клуб и без предупреждения падает на колени с лужей крови, вытекающей из смертельной раны в груди.

Вся атмосфера в клубе мгновенно меняется, и вскоре после этого появляется группа незнакомых мужчин с автоматами АК-47.

— Элайна! Ложись! — слышу я крик Карсона.

Не успеваю я осознать, что происходит дальше, хаос взрывается потоком тысяч пуль, летящих в воздухе, не проявляя милосердия.

Стекло разбивается, люди кричат. Меня с силой тащат за стойку. В панике я вижу знакомое лицо человека, который только что спас меня от пуль.

— Черт! Тебя не ранили? — вопросы Карсона заглушаются шумом.

Он нетерпеливо трясет меня, требуя ответа. Мои глаза широко раскрыты, и я не могу унять дрожь в руках, но мне удается, наконец, ответить ему.

— Я в порядке! — единственное, о чем я могу думать, это о том, с кем я стояла рядом до того, как все это произошло. — Лилиана… — шепчу я со слезами на глазах, думая о самом худшем.

Карсон, все еще обнимающий меня, отвечает:

— Эллиот добрался до нее. Не беспокойся, она в хороших руках.

С облегчением я киваю.

Он достает из-за пояса пистолет и умело прицеливается. Он выстреливает одному из злоумышленников в руку, выводя того из строя от дальнейшего нападения. Затем он убивает другого человека чистым одиночным выстрелом.

Он снова обращает свое внимание на меня, а затем на дверь кабинета моего отца.

— Мне нужно, чтобы ты осталась здесь. Ради меня. Не двигайся. Поняла? — он пытается выйти из нашего укрытия, но я немедленно тащу его обратно.

— Ты не можешь туда пойти! Тебя убьют! — я отчаянно цепляюсь за него изо всех сил.

— Не беспокойся обо мне. Все будет хорошо, — я замечаю сочувствие в его голосе, и знаю, что он достаточно искусен, чтобы держать себя в руках, но я все еще просто не могу позволить ему уйти.

— Оставайся здесь, Карсон! — слезы текут по щекам, когда я отчаянно пытаюсь заставить его быть тут.

Он вытирает слезу большим пальцем.

— Я должен помочь нашим людям и твоему отцу. Я вернусь за тобой, обещаю. Я всегда буду возвращаться за тобой.

И я не знаю, потому ли это, что он только что практически спас меня от тысячи пуль, летящих в мою сторону, то ли из-за уязвимого положения, в котором мы оба находимся, но прежде чем я успеваю осознать, что делаю, я хватаю его, притягиваю к себе и целую.

Я целую его так, словно вижу в последний раз, потому что сейчас это может быть наш первый и последний поцелуй.

Его свободная рука сжимает мои волосы, и я охотно открываю рот, когда он углубляет поцелуй. Он отстраняется с голодом в глазах и наклоняется еще раз. Это быстрый поцелуй, но этого было достаточно, чтобы мое и без того колотящееся сердце забилось немного быстрее, и я хочу большего.

— Ни при каких обстоятельствах не покидай это место, — он проводит рукой по моей щеке, прежде чем уйти.

Теперь, оставшись одна, я искалечена ужасающим осознанием того, что происходит вокруг. Пули все еще летят во всех направлениях, и я здесь в ловушке.

Внезапно из ниоткуда появляется человек. Болезненная усмешка пляшет на его лице, когда он целится прямо в мое сердце. Мои глаза закрываются, готовые принять жестокий конец судьбы, но пуля внезапно сбивает этого человека, и он замертво падает.

Я знаю, что обещала никуда не уходить отсюда, но если я останусь здесь еще немного, то наверняка умру вместе с этим парнем. Это не лучшее укрытие, не говоря уже о том, что я безоружна.

Я быстро читаю в голове молитву, прежде чем оглядеться. Я замечаю выход, который ведет наружу, но кто знает, есть ли там еще люди? Я быстро выбрасываю этот план подальше.

Смотрю налево и вижу в паре футов от себя дверь, ведущую в подвал. Если я доберусь до подвала, может быть, со мной все будет в порядке. Просто нужно попасть туда, чтобы меня не поймали и не оторвали голову.

Я хватаю брошенный поднос с напитками в качестве щита и ползу к другому отверстию под баром, которое меня спрячет. Я почти теряю мужество продолжать дальше, но закрываю глаза и делаю пару глубоких вдохов.

— Ты сможешь, Элайна. У тебя получится, — шепчу я себе вслух.

Я медленно выглядываю из-за выступа, и меня чуть не тошнит от увиденного. Столы перевернуты, повсюду трупы, со всех сторон клуба стреляют.

Я отстраняюсь от этой сцены и возвращаюсь к своим мыслям. Еще пара дюймов, и я буду в безопасности. Единственная проблема в том, что меня больше не будет прикрывать длинная барная стойка, я буду на прямой линии огня.

Прежде чем мысли одолеют меня, я собираю немного столь необходимого мужества и ползу к двери, прикрываясь подносом.

Шальная пуля пролетает мимо головы и ударяется о стену в паре дюймов от меня, почти заставляя меня потерять сознание. Еще одна пуля задевает мой щит, и я чуть не сгибаюсь от страха.

Милостью всего святого я наконец добираюсь до двери и пытаюсь повернуть ручку. Моя потная рука скользит, и в момент чистого адреналина и паники я снова пытаюсь повернуть ручку, и с последним отчаянным усилием она открывается. Я ныряю внутрь, запираю за собой дверь и бегу вниз по лестнице

Затем меня сжимают в тисках и толкают к стене. Прежде чем я успеваю закричать, чья-то рука закрывает мне рот, а другая обнимает за шею.

Я в ужасе пытаюсь вспомнить некоторые приемы защиты, которым научил меня Карсон.

— Отвали от меня! — приглушенно кричу я.

Человек мгновенно выпускает меня из своих жестких объятий, и включается свет. Это мой глупый братец Джейс.

— Какого хрена? Элайна? — в его голосе слышится гнев и облегчение.

— Ты идиот! Я думала, что меня сейчас убьют! — я задыхаюсь.

Мои руки лежат на коленях, и я вдыхаю через нос, пытаясь восстановить дыхание.

— Черт, прости меня, Эл. Я не знал, что это ты, — он с тяжелым вздохом проводит рукой по лицу.

— Что ты вообще здесь делаешь?

— Папа хотел, чтобы я охранял сейф здесь, внизу. У него было предчувствие, что сегодня ночью произойдет какое-нибудь дерьмо.

В этом сейфе хранится все, что имеет ценность для мафии и моей семьи.

Наверху все еще слышны выстрелы, все будет разрушено, когда закончится, и я могу только молиться, чтобы мои близкие были вне опасности. Включая Карсона.

Джейс выключает свет и берет меня за руку, ведя в тесный шкаф, полный бумаг и еще каких-то коробок.

— Не уходи отсюда, даже если услышишь что-то. Я должен быть начеку. Я запру дверь, и как только все закончится, я приду и заберу тебя, хорошо?

Я протягиваю ему руку:

— Будь осторожен, Джейс.

— Всегда, — с этими словами Джейс закрывает дверь, и я остаюсь в темноте.

Именно в этот момент я понимаю всю жестокость мафии и то, насколько жестокой она может быть. Невинные люди сейчас мертвы, и все из-за чего? Непрекращающаяся вражда, которой, кажется, нет конца? За что? За какие-то дерьмовые участки земли? Наркотики?

Это жалко.

Закрыв глаза и прислонившись головой к стене, я медленно соскальзываю на пол. Я позволила нескольким слезам вырваться наружу, молча молясь за все жизни там, наверху. Проклятые. Виновные. Невинные. Все жизни.

Я нахожусь тут, кажется, целую вечность, пока не слышу шарканье двери. Я встаю в страхе, но потом вижу, что это всего лишь Джейс, и вздыхаю с облегчением.

Он говорит мне, что всё чисто, и отвечает на звонок.

— Алло? Эй, успокойся, она не пропала. Она правда тут… в подвале, — как только эти слова вылетают из его рта, дверь подвала распахивается, и Карсон в считанные секунды спускается по лестнице прямо на меня.

— Ты что, с ума сошла, мать твою?! Я специально сказал тебе не двигаться с того места! И что ты сделала? — он кипит от гнева, и мне очень страшно. — Когда я вернулся за тобой, я не знал, что случилось. Господи, ну почему ты хоть раз не можешь меня послушать? — он так зол, что бьет кулаком по кирпичной стене.

Он слегка вздрагивает, и я замечаю кровь на его верхнем бицепсе.

— Ты ранен, — констатирую я очевидное, беря его за руку и осматривая рану.

— Я в порядке. Ничего серьезного, — он отстраняется от меня и проводит рукой по щеке. — Почему ты не осталась там, Элайна?

— Я в порядке, я жива, разве это не главное?

Я вижу, как мой отец спускается по лестнице, и как только он достигает нижней ступеньки, я бегу к нему.

— Ох, папа, — всхлипываю я в его объятиях.

— Тш-ш-ш, все кончено, Элайна, — он нежно гладит мои волосы, пока я плачу у него на плече.

Я беру себя в руки и сажусь на один из ящиков.

— При такой стрельбе обязательно вызовут копов, так что давайте придумаем историю до того, как они появятся, — отец кивает Карсону и ведет Джейса в заднюю комнату.

Карсон подходит ко мне и опускается передо мной на колени.

— Я рад, что с тобой все в порядке. Прости, что накричал на тебя, я просто… я не знал, что ты… — он замолкает и потирает шею. — Я обещал, что вернусь за тобой, а когда тебя там не оказалось, подумал, что подвел тебя. Я не хочу подвести тебя. Я не могу.

Моя рука обхватывает его подбородок, сердце согревается от его слов.

— Я знаю, что ты этого не сделаешь, Карсон, и мне очень жаль.

Его рука накрывает мою на своей щеке.

— Давай убираться отсюда, пока не началась настоящая чертова буря, — говорит он, я киваю и следую за ним вверх по ступенькам, боясь того, что могу увидеть, когда мы достигнем главного этажа ночного клуба.

Словно прочитав мои мысли, он нерешительно поворачивается ко мне, как только мы подходим к двери в подвал.

— Я не хочу, чтобы ты все рассматривала там, пока мы идем к моей машине, чтобы уехать отсюда.

Я киваю в знак согласия, потому что знаю, что не смогу вынести всего этого. Он легко подхватывает меня одним быстрым движением на руки, не обращая внимания на свою все еще кровоточащую рану. Я прижимаюсь головой к его груди и, к счастью, ничего не вижу.

Но крики чистой агонии как у мужчин, так и у женщин громки и душераздирающи. Карсон крепче прижимает меня к себе, чтобы как можно сильнее отгородить.

Ему приходится переступать через что-то, и я не хочу даже представлять, что именно. Его мышцы напряжены, но расслабляются, как только он проходит через клуб, и я чувствую холодный ночной ветерок, понимая, что мы наконец-то на улице.

Я слышу сирены вдалеке, и через несколько Карсон, стиснув руль побелевшими костяшками пальцев, сосредоточенно смотрит на дорогу. Я откидываюсь на спинку сиденья, уронив голову на руки.

— Девочки… о боже, — я помню полную толпу официанток, надеюсь, они выбрались живыми.

Я смотрю на Карсона, ища хоть какой-то признак уверенности, но он ничего не выдает.

Когда мы отъезжаем от клуба, я наконец набираюсь смелости, чтобы обернуться и посмотреть в заднее окно, чтобы проверить, нет ли там копов или чего-нибудь подозрительного. Я замечаю синий микроавтобус, который кажется неуместным среди всего, но не думаю об этом. К сожалению, эта мысль вновь пробирается ко мне, как только Карсон поворачивает налево, и фургон тоже.

Я снова смотрю вперед, думая, что просто слишком паранойю после всего, что произошло. Я пытаюсь расслабиться на своем месте, но не могу удержаться и снова оглядываюсь назад, когда Карсон делает еще один поворот налево.

Я вздыхаю с облегчением, когда не замечаю синего фургона. Однако мы проезжаем боковую улицу, и я снова вижу его.

— Карсон, за нами следят! — кричу я, нервно дергая ремень безопасности.

Карсон бросает взгляд в зеркало заднего вида.

— Черт, — он замечает фургон и проезжает на красный свет.

— Они прямо у нас на хвосте! — я еще раз оглядываюсь и вижу, что за нами едет не одна машина, а две.

— Держись крепче, — мы выезжаем на съезд к шоссе, и Карсон лавирует между машинами.

Он бросает мне свой телефон, и я чуть не роняю его из дрожащих рук. Я набираю номер первого человека, который приходит мне в голову.

— Что происходит, Карсон?

— Джейс, это я. За нами едут две… — я оглядываюсь. — Три! О боже, Карсон, уже три машины!

— Скажи Джейсу, что мы будем на семнадцатом съезде и поедем по проселочной дороге на Смит-Драйв, — приказывает Карсон.

Я выкрикиваю инструкции так быстро, как только могу, и Джейс соглашается, повесив трубку. Когда я оглядываюсь назад, нас внезапно отбрасывает в сторону четвертая машина. Еще одна подъезжает к нам с другой стороны, запирая нас в ловушку. Мы застряли между двумя машинами на шоссе, со скоростью более ста миль в час. Оба окна машины опущены, и в них виднеется оружие, направленное в нашу сторону.

Мой взгляд останавливается на водителе, на лице которого играет тошнотворная усмешка, и я понимаю, что мы в беде. Мои глаза широко распахиваются, и я изо всех сил пригибаюсь, когда раздаются выстрелы, но ни один не попадает в цель и не пробивает стекло.

Посреди всего этого Карсон самодовольно улыбается, выглядя совершенно невозмутимым, в то время как я сбита с толку, но благодарна тому факту, что я все еще жива и дышу.

— Ты смеешься?! — недоверчиво кричу я.

— Я знал, что мои пуленепробиваемые окна когда-нибудь пригодятся, — он внезапно нажимает на тормоза, резко останавливаясь, в результате чего две быстро движущиеся машины врезаются друг в друга, переворачиваясь на бок, задевая несколько других невинных машин на своем пути.

Другие сворачивают с дороги, чтобы избежать еще одной аварии, и Карсон снова набирает скорость, выезжая на Смит-драйв.

Он наклоняется, чтобы открыть бардачок передо мной, и достает пистолет, опускает стекло со своей стороны, снимает предохранитель и стреляет в две другие машины, попадая по лобовому стеклу, отчего та сворачивает в столб.

Карсон быстро поворачивает в переулок, потом еще раз, теряя последних преследователей из виду. Наконец мы выезжаем на Смит-драйв и останавливаемся у пяти других машин.

Джейс опускает стекло:

— Ребята, вы в порядке?

— Да, но хотел бы я сказать то же самое о своей машине, — говорит Карсон.

Ланс подъезжает последним; он выглядит грустным и растрепанным, когда опускает стекло.

— В клубе все плохо, чувак.

— Не сомневаюсь, — устало проведя рукой по волосам, Карсон наклоняется и открывает мою пассажирскую дверцу. — Выходи.

— Прошу прощения?

Выходить? Разве он не видел, как кучка сумасшедших пытается нас убить?

— Мы должны избавиться от машины до того, как ее найдет полиция.

Меня осеняет понимание, потому что он прав, мы не можем отвезти эту побитую штуку домой. Я собираю свои вещи и сажусь в машину Джейса. Карсон стоит перед своим дорогим «Мустангом».

Через минуту он открывает багажник своей машины и достает большую канистру с бензином, разливая горючую жидкость по всей поверхности внутри и снаружи.

Удовлетворившись, он выбрасывает банку, достает сигарету и закуривает. Затем он делает долгую затяжку, прежде чем выбросить все еще зажженную сигарету внутрь машины, отчего образуется облако черного дыма.

Я делаю резкий вдох, когда «Мустанг» вспыхивает пламенем, и Карсон, не оглядываясь назад, небрежно идет к нам.

— Поехали подальше от этого пламени гребаной славы, — шепчет Карсон, когда огонь охватывает его машину.

Я надеюсь, что остаток дня пройдет без происшествий… Но это было бы просто выдачей желаемого за действительное.

ГЛАВА 24

Элайна

По понятным причинам бойцовский вечер был отменен в эти выходные. Последствия были разрушительными не только для бизнеса, но и для нескольких членов клана, включая некоторых танцоров. Мой отец сделал обязательным, чтобы все приходили на воскресную мессу, и вот мы сидим на передних скамьях церкви, склонив головы в молитве.

Карсон — слева от меня, а мой маленький кузен Макс — справа. Он низко склонил голову в молитве, выглядя глубоко задумавшимся, слегка шепча обо всех видеоиграх, которые он хочет, и чтобы бог благословил его.

Я издала легкий смешок, взглянув на Карсона, у которого тоже было немного веселое выражение лица. Я чувствую, как кто-то дергает меня за подол юбки.

— Думаешь, бог услышал меня, Эл?

Я поглаживаю его маленькую головку.

— Конечно, Макс. Бог слышит всех, верно, Карсон?

Его когда-то веселое выражение исчезает, и он молчит рядом со мной, с легким тиком в челюсти. Сбитая с толку его реакцией, я снова успокаиваю Макса улыбкой.

— Прихожане церкви призывают каждого из вас выйти и отпраздновать жизнь нашего Господа и Спасителя на ежегодном Рождественском Празднике, который состоится через несколько месяцев. Мы хотели бы выразить особую благодарность семье Пенталини, которая спонсирует это мероприятие столько же лет, сколько я был здесь священником, — старые глаза-бусинки священника, официально известного как отец Сальваторе, находят моего отца. — Пусть небесные благословения всегда будут сиять над тобой и твоей семьей, Винченцо.

Все члены церкви передают наилучшие пожелания моему отцу, гордо сидящему рядом с моей мамой.

Рождественский гала-концерт — это большое событие. Это место, где каждый может присоединиться на общих основаниях и принять участие в молчаливом аукционе. Все доходы — незаконные или нет — в конечном итоге идут в церковь и в карманы всех, кто здесь работает.

Скажем так, священник живет очень комфортно в своем поместье стоимостью четыре с половиной миллиона долларов и со своим новым «Мерседес-Бенц».

— Исповедь теперь открыта для всех, — он жестикулирует, заканчивая мессу, и отводит моего отца в заднюю комнату, чтобы, скорее всего, обсудить несколько деловых сделок.

Деньги заставляют даже самых лучших время от времени закрывать на это глаза.

— Ты идешь? — спрашиваю я, видя, как в передней части комнаты начинает выстраиваться очередь.

Карсон смотрит на комнату сузившимися глазами.

— Мои грехи слишком далеко зашли, чтобы их можно было простить, — и с этими словами он выходит из церкви, уже вытаскивая сигарету из пачки.

— Что с ним? — шепчет Тесса, как только мы встаем в очередь.

Я пожимаю плечами в ответ.

— Черт меня побери, если я когда-то узнаю. Я не могу за ним угнаться.

Моя мать отчитывает меня:

— Следи за языком, Элайна. Мы в доме Господа.

Я закатываю глаза в ответ:

— Да, ведь одно слово «ад» — это самое греховное, что происходит в нашей жизни.

Она бросает на меня укоризненный взгляд и поворачивается к Тессе с нежными глазами.

— Ты ведь придешь на ужин, Тесса? Мы скучаем по тебе.

— Конечно, миссис Пенталини, я очень хочу, чтобы вы приготовили мне хорошую домашнюю еду.

Удовлетворенная ответом Тессы, она входит в исповедальню, а Лилиана выходит.

— Пожалуйста, скажи мне, что он не придет, — ее острый взгляд падает на Эллиота, который разговаривает с Джейсом.

— Не хочу тебя огорчать, Лили, но моя мать лично пригласила его на ужин, а ты знаешь, как это бывает, когда отказываешься от приглашения самой королевы.

Она щиплет себя за переносицу.

— Гр-р-р-р-р-р. Я уже чувствую, как начинается мигрень.

— Добро пожаловать в мой мир, сестра, — Тесса вздыхает, глядя на Джейса, который теперь с тоской смотрит на нее, прежде чем покачать головой и пойти к Карсону на улицу.

Свет в исповедальне становится зеленым, значит, теперь моя очередь. Я делаю глубокий вдох и вхожу в тихую комнату.

Я сажусь на колени и склоняю голову к маленькой щели перед собой.

— Пусть бог просветит твое сердце и поможет тебе познать свои грехи и довериться его милости. Давай же, дитя. Говори правду, — говорит голос.

— Прости меня, отче, ибо я согрешила, это мои исповеди…

Я рассказываю ему обо всех вещах, за которые чувствую себя виноватой, и о которых солгала, но сомневаюсь в одном признании. Единственное, что было на моей совести после инцидента со стрельбой.

— Что-то удерживает твою душу. Скажи это в открытую, и пусть бог приведет твой дух на путь прощения. Мы не судим здесь, все, что ты говоришь, остается в этой комнате.

Я вздохнула.

— Все не так просто, отец.

— В этой жизни нет ничего простого, дитя, так бог ее создал. Мы должны заслужить наш путь в Царство Небесное. Это дар, а не уверенность.

— В том-то и дело, отец… — мой разум блуждает по злым вещам, в которые вовлечен мой мир, и бездумно думает о Карсоне. — Разве бог все прощает? Есть ли такой момент, когда бог просто отказывается от тех, кто продолжает делать плохие вещи, даже когда эти плохие вещи могут быть необходимы?

Мне было тяжело думать о Карсоне и о том, действительно ли его душа проклята. Он, кажется, верит в это, и, возможно, именно поэтому он так замкнут и сдержан. Он думает, что его уже не спасти.

— Ты слышала библейскую историю Августина, дитя?

Я ломаю голову в поисках каких-нибудь воспоминаний или историй, которые слышала о нем, но ничего не получается.

— Нет, сэр.

— Он был известным вором в молодости, нарушил одну из Десяти Заповедей, совершив прелюбодеяние, стал отцом внебрачного ребенка и отвернулся от христианства. Все думают худшие грехи — смертные грехи, да? Ты знаешь, что с ним стало в загробной жизни?

Мои нервы на пределе, желают услышать результат истории.

— Что случилось?

— Он стал Святым, — я чуть не упала на пол, услышав ответ. — Святой Августин широко популярен среди католиков благодаря своим философским трудам и учениям. Так что нет, дитя, никто по-настоящему не проклят. Нужно лишь исправлять свои ошибки.

Впервые за долгое время надежда наполняет мою грудь.

— Спасибо, отец.

— В любое время, дитя мое. Прощение — это отпущение грехов. Лишь прощением потерянное спасается от того, чтобы снова потеряться. Так сказал Августин, запомни это, Элайна.

— Откуда вы знаете мое имя?

Священник издает тихий смешок.

— Ты ходишь в эту церковь со дня своего рождения, глупышка, я очень забочусь об этой церкви и людях, которые ее посещают. Не все здесь думают только о деньгах.

Я улыбаюсь и склоняю голову, пока он продолжает прощать мои грехи. Приятно находиться рядом с бескорыстным человеком, который не осуждает меня за поступки, как все остальные в моем мире.

Я ухожу оттуда с большей надеждой, чем когда-либо прежде, не только для себя, но и для остальных потерянных душ.

Сегодня на семейном ужине полный зал. Вообще-то приятно, что все с нами, особенно после событий, которые разыгрались в клубе.

— Так что же теперь будет с «Опаской», пап? — спрашиваю я, прежде чем сделать глоток вина.

Мой отец вздыхает:

— После такой резни мы никак не сможем снова открыться. Просто находясь там после того, что произошло, у меня по спине бегут мурашки. «Победа», клуб Карсона, подойдет для наших дальнейших операций.

Осознание приходит ко мне, и одновременно к Тессе.

— Неудивительно, что нам не пришлось стоять в очереди в тот раз! — она смеется, и я тоже хихикаю.

Чёрт побери. Если он владеет «Победой», то зарабатывает много баксов, потому что это один из самых престижных клубов Мичигана.

— Не говоря уже о клубе в Нью-Йорке, которым он тоже владеет. Ну, тот, который мы оба вроде как разделяем, — говорит Эллиот, поднимая свой бокал в приветствии Лилиане, как будто это произведет на нее впечатление.

— Вау, ты владеешь стрип-клубом. Как удивительно, — произносит она с другой стороны стола, заслужив суровый взгляд моей матери.

— А чем ты еще владеешь? — я поворачиваюсь к Карсону. В глубокой задумчивости он проводит пальцем по подбородку.

— Чем он не владеет, вот в чем вопрос, — фыркает Джейс, прихлебывая спагетти.

Карсон пожимает плечами, явно чувствуя себя неловко.

— Ничего особенного, правда. Просто несколько клубов, немного недвижимости, несколько охранных компаний.

— Несколько? Скорее, целая чертова корпорация! — восклицает брат, заслужив суровый взгляд Карсона.

— Этот мальчик всегда хорошо разбирался в цифрах, верно, Карсон? — на лице отца появляется гордая улыбка. — Раньше я платил налоги в восемь лет!

— Ладно, хватит хвастаться сверхчеловеком. Как насчет того, чтобы действительно сосредоточиться на том, что, черт возьми, мы собираемся делать с этим рождественским гала-концертом, чтобы у нас не было повторения того, что произошло в последний раз, — напоминает нам дядя Ромарио.

— Пап, никаких разговоров о делах за ужином! — Макс отчитывает отца с лицом, измазанным соусом.

Все за столом смеются.

— Он прав, Ро, — подхватывает отец.

Дядя Ромарио пожимает плечами:

— Я не хочу еще одного внезапного нападения на мою семью. Возможно, в тот раз нам и повезло, но ты же знаешь, насколько сильны могут быть наши враги. Посмотри, что случилось с первоначальным кланом, Вин… Костанелли были неприкасаемыми, и вся родословная была стерта начисто, потому что…

Отец стучит кулаком по столу.

— Довольно, Ромарио.

Тишина оглушает при одном упоминании о королевской линии мафии. Семья Костанелли была самой могущественной итальянской «Коза Нострой». Они поддерживали мир между странами, их любили и лелеяли многие, пока не случилась трагедия.

Тетя Валентина вздыхает и кладет руку на лоб.

— Идиот. Всегда успевает фигню сморозить.

— Что с ними случилось? — спрашивает Тесса, выглядывая из-за стола.

— Это действительно трагическая история. Два могущественных брата, Джованни и Эмилио, влюбились в одну и ту же бедную деревенскую девушку… — начинает Джейс.

— Жители деревни говорили, что Эмилио был эгоистичным и подлым по отношению ко всем, с кем общался, особенно к бедной девушке Луне. Итак, Джованни стал главой клана, потому что Эмилио не подходил для этой должности, и Джо выбрал ее в жены, — заканчивает тетя Валентина.

— Джованни получил девушку и титул, и в ярости, переполненной ревностью, Эмилио бросил клан, потом вернулся много лет спустя, чтобы убить всю семью из-за этого.

— Он убил своих же родственников? — Тесса в ужасе фыркает.

— Всех до последнего, — отвечает Джейс.

За столом тихо, все погружаются в жуткую историю.

— Это ужасная трагедия, — в ужасе шепчет Тесса. Джейс смотрит на нее с сильным желанием утешить, но сидит неподвижно.

— Это просто страшная история, Тесса, не морочь голову, — говорит Марио со смешком, заработав сердитый взгляд моей мамы.

— Марио, тебе лучше не убивать меня когда-нибудь из-за вонючей девчонки! — говорит Макс, неприятно прихлебывая длинный кусок лапши из своей тарелки.

Тетя Валентина вытирает салфеткой залитое соусом лицо Марио. Правда это или нет, но история о первом клане меня тревожит, сколько бы раз я ее ни слышала.

— А что случилось потом с предателем, дядя Вин? — спрашивает Макс у своего отца. — Что случилось с Эмилио?

— Некоторые говорят, что брат-предатель умер той ночью, а другие говорят, что он все еще живет в тени. Никто на самом деле не знает правды, так как все первоначальные члены клана и охранники были полностью уничтожены после падения руководства Костанелли. Конечно, эта история передавалась по наследству и со временем смешивалась с различными вариациями, но некоторые верят, что у Джованни был единственный наследник, кто-то, кто пережил войну и когда-нибудь снова займет трон.

Эллиот фыркнул, заработав сердитый взгляд Лилианы.

— По-моему, это целая куча вранья.

Мои глаза подсознательно перемещаются к Карсону, замечая почти осязаемое изменение в воздухе вокруг него. Он выглядит более напряженным, чем обычно, и его осторожная маска самообладания начинает сползать. Прежде чем я успеваю вдуматься, он внезапно встает из-за стола и, не сказав больше ни слова, выходит из комнаты.

Смущение отражается на моем лице, и я чувствую сильное желание подойти к нему, но знаю, что это вызовет слишком много подозрений, поэтому я беспокойно сижу в кресле.

Мать бросает на отца короткий и немногословный взгляд, прежде чем окончательно сменить тему.

— Как поживает твоя мама, Тесса? — спрашивает она с доброй улыбкой.

Наконец Карсон возвращается в столовую, и энергия вокруг него уже не такая напряженная, от него пахнет сигаретами.

При упоминании матери настроение Тессы становится еще хуже.

— Ее слабоумие ухудшается, и в последнее время она говорит много странных вещей. В доме престарелых сказали, что это только вопрос времени, когда лекарства вообще перестанут действовать.

Папа бросает короткий взгляд на мою мать, прежде чем посмотреть на Тессу, нахмурив брови.

— Что значит, она говорила странные вещи?

Тесса нервно ерзает на стуле.

— Ну, она все твердит про папу… что скоро он вернется домой с новым подарком для нее, подарком, который ты подарил им, дядя Винни. И когда я спрашиваю ее об этом, она говорит, что это секрет, что мы узнаем потом, когда он вернется домой с работы. Папа умер почти двенадцать лет назад, но она не понимает.

Карсон бросает взгляд на моего отца, который издает смешок, ослабляя напряжение, формирующееся на лице Тессы.

— Твоя мать наслаждалась подарками, которые часто приносил ей твой отец. Возможно, она просто скучает по нему, вот и все. По-моему, это было в Чикаго восемьдесят восьмого года, когда твой отец увидел элегантную шубу для нее… — разговоры все еще текут, и я перестаю слушать, удивляясь, почему Карсон ведет себя так странно.

Обычно он хорош, когда дело доходит до сохранения самообладания, но сегодня что-то не так. Сначала его резкость в церкви, а теперь это?

Мои своенравные мысли умолкают. Должно быть, я смотрела на него слишком долго, потому что Карсон поворачивается ко мне с молчаливым вопросом. Я опускаю взгляд и делаю пьянящий глоток вина, мысленно готовясь к разговору, который у меня будет с ним позже.

Остаток ужина проходит как в тумане, и после бесшумной поездки домой в его новой машине, мы наконец возвращаемся к Карсону домой.

Вместо того чтобы пойти в свою комнату, как я обычно делаю, я сажусь на один из барных стульев и наливаю себе маленький стакан виски. Карсон прислоняется к арке кухни и смотрит на меня.

Я встаю со своего места и достаю из шкафчика еще один стакан. Наполняю его до краев темной жидкостью и пододвигаю к краю островка, молча приглашая его присоединиться.

Он отталкивается от стены и делает глоток напитка, глядя на меня с тем же любопытством, что и раньше.

Я делаю глоток горькой жидкости, мгновенно сожалея об этом. Мое лицо морщится от отвратительного вкуса, и мне приходится сдерживать приступ кашля. У меня такое чувство, будто меня только что облили бензином!

На лице Карсона застыло удивленное выражение.

— Горько, да?

— Совсем чуть-чуть, — я пожимаю плечами и снова сажусь на один из табуретов. — А почему я не знала, что у тебя столько разных компаний? — спрашиваю я его, бездумно водя пальцем по ободку бокала.

Он прислоняется к столу и ставит стакан.

— Ты никогда не спрашивала.

Ха. Он прав.

По-видимому, это простые вопросы, которые нужно задавать, и я должна была сделать это с самого начала.

— Я вот мечтаю когда-нибудь стать психологом и открыть собственную компанию. Мне всегда нравилась идея помогать детям, именно поэтому я получила степень по социальной работе. Некоторое время я работала над докторской диссертацией, пока моя начальница Лиза не попросила меня поработать на нее. К сожалению, мне пришлось отложить докторантуру из-за всего, что здесь происходило. Мне всегда было удивительно видеть, как разбитые души собираются вместе, кусок за куском.

Карсон глубоко вздыхает, опустошает стакан и наливает себе еще.

— Некоторые души слишком навечно разрушены, чтобы их можно было исправить.

Мои глаза ищут его.

— Думаешь, твоя тоже?

Его глаза вспыхивают ярким и тревожным зеленым оттенком.

— Я не думаю, Элайна, я знаю.

Мое сердце падает от его слов. Он говорит, что для него нет никакой надежды. Он встает со стула и отворачивается от меня, но я вижу, как напрягаются его широкие плечи, когда он опирается обеими руками о стойку и склоняет голову.

Последовала короткая пауза, прежде чем он заговорил снова.

— Я прожил жизнь единственным известным мне способом. Это был единственный способ выжить. Ты не можешь навязать то, чего не было с самого начала, Элайна. Даже если бы у меня была душа, спасать ее бесполезно. Это было бы равносильно проклятию. Это то, что я заслужил за ад, который причинил другим.

И вот оно. Причина его странного поведения весь сегодняшний день. Он искренне и полностью верит, что проклят. Что его не спасти, и он не стоит усилий. Слеза бежит по моей щеке при мысли о том, как, наверное, тревожен его разум, и какая тьма постоянно преследует его мысли.

— Лучше бы ты не видел себя таким, — тихо бормочу я.

— Желание для неудачников. Мне пришлось узнать это на собственном горьком опыте, — он включает воду, моет бокал и ставит его обратно в шкаф.

Он уже собирается выйти из кухни, когда я его останавливаю. Он устало смотрит на мою руку, но не делает попытки отодвинуться. Я делаю глубокий вдох, вспоминая цитату, сказанную священником.

— Прощение — это отпущение грехов. Лишь прощением потерянное спасается от того, чтобы снова потеряться, Святой Августин, — его брови сходятся вместе, но он не делает движения, чтобы уйти, поэтому я продолжаю. — Ты должен простить и отпустить прошлое, Карсон. Это единственный способ по-настоящему освободиться.

— А что, если я не хочу быть свободным, Элайна? Что, если свободный человек хуже заключенного?

Я крепче сжимаю его руку.

— Ты не узнаешь, если не попытаешься.

Он смотрит на меня долгим взглядом, его глаза закрыты в глубокой сосредоточенности.

— Ты чиста, mio angelo. Такая чертовски чистая. Такая, какой я всегда представлял тебя, — он наклоняется ближе, его рука обхватывает мою щеку. Его прикосновения сладки, но глаза холодные и пугающие. — Ты не можешь спасти меня, наивная девочка. Этот процесс только уничтожит тебя.

Я отрицательно качаю головой.

— Ты ошибаешься, Карсон. Очень-очень ошибаешься.

— Как ошибаюсь, Элайна? Я видел это слишком много раз. Видел все жестокости этой жизни. Скажи…почему ты думаешь, что сможешь убежать от моей тьмы?

Именно тогда я понимаю, что мне нужно делать. Подойдя ближе к нему, я обвиваю руками его шею, стараясь не отрывать от него взгляда.

— Потому что я не позволю этой тьме добраться до меня. Не без борьбы.

Он внезапно поднимает меня с табурета, и я обвиваю ногами его талию.

Он нежно проводит большим пальцем по моей щеке, поглаживая ее, и я наслаждаюсь этим ощущением.

— Я больше не могу сдерживаться, mio angelo, и если это делает меня еще большим монстром, чем я уже есть, пусть будет так.

Его губы находят мои в захватывающем поцелуе. Наши рты двигаются синхронно, и я чувствую, как жар спиралью поднимается прямо к моим ногам. Он, должно быть, тоже это чувствует, потому что быстро углубляет поцелуй и проводит руками по моей спине, хватая за задницу и грубо сжимая ее. Я стону возле его губ, еще больше соблазняя его перенести нас вверх по лестнице и в спальню, не разрывая нашу связь.

Он бросает меня на кровать и ловко садится сверху.

— Ты такая дразнилка, Элайна. С тех пор, как я увидел тебя, я думал обо всех способах, которыми смог бы взять твою сладкую киску.

Мои соски твердеют от его слов. Больше мне ничего не нужно, и я хочу этого прямо сейчас. Я извиваюсь под ним, трусь об него телом. Его зрачки расширяются, пока цвет глаз не становится почти почти черным, и вскоре его рот прокладывает линию поцелуев от моей шеи до верхней части груди. Я задыхаюсь, когда он разрывает мою рубашку прямо посередине и расстегивает лифчик. Он обхватывает одну мою грудь своими сильными руками, освобождая другую. Его рот находит мой сосок, нежно щелкая по нему языком. Еще один стон вырывается из меня, спина выгибается над кроватью. Боль между ног становится все сильнее от желания, и он это знает.

— Ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе, ангел? — он кусает мой сосок, заставляя меня хныкать под ним.

— Пожалуйста, Карсон, — я хватаюсь за его руки, когда очередная волна удовольствия пронзает меня от ощущения его губ.

— Что «пожалуйста»? — его рука снова ласкает мою щеку.

Самодовольная ухмылка играет на его губах, потому что он точно знает, где я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне. Он просто хочет услышать, как я умоляю об этом.

— Такая упрямая, упрямая девчонка, — он цокает, задевая своим членом мою промежность. — Ты хочешь мой член, Элайна? Или ты хочешь, чтобы я трахнул тебя пальцами?

— И то, и другое, — задыхаясь, констатирую я, не в силах больше выносить эту безжалостную пытку.

Не теряя ни секунды, он одним быстрым движением стягивает с меня штаны. Его лицо вспыхивает с намеком на удивление и одобрение, как только он понимает, что на мне нет трусиков.

— Какая ты красивая, — шепчет он. — Позор любой женщине, которая будет стоять рядом с таким ангелом, как ты.

Его нежные фразочки и то, как он смотрит на меня сейчас, заставляют верить каждому его слову.

Он стягивает рубашку через голову, а вскоре и брюки, сосредоточившись на моем лице, в то время как мои руки исследуют его грудь и пресс, наслаждаясь ощущением его тела под кончиками пальцев.

— Я слишком долго отказывался от тебя, mio angelo, — он опускается обратно на кровать и снова находит мои губы.

Это начинается как нежный поцелуй, пока его рука не опускается ниже по моему телу и не касается моих складок.

— Тут чертовски влажно, — говорит он мне в губы.

Я глубоко и прерывисто вздохнула, когда его пальцы начали тереться о клитор.

— Тебе нравится, детка? — его пальцы ласкают меня в более быстром темпе.

— Да! О боже, да! — кричу я, хватаясь за его волосы, когда волна удовольствия сотрясает меня.

Он вводит два пальца внутрь меня, а большой продолжает атаковать мой клитор.

— Давай, Элайна. Я хочу посмотреть, как ты кончаешь.

Мое тело созвучно его требованиям, потому что вскоре после этого я выкрикиваю его имя с освобождением.

Он обхватывает ладонью свой толстый член, проводя им вверх и вниз по моим влажным и распухшим губам.

— Чертова красавица, — шепчет он, прикрыв глаза. — Ты принимаешь какие-нибудь противозачаточные?

— Да.

— Прекрасно, — говорит он, прежде чем полностью проскользнуть в меня.

Моя спина выгибается, и я издаю стон, смешанный с удовольствием и небольшой болью. Я чувствую себя слишком наполненной, но вскоре становится приятно, как только он начинает двигать бедрами.

— Ты такая чертовски тугая, детка. Твоя киска так восхитительно сжимает меня.

Его руки хватают меня за бедра, крепко сжимая их, толчки становятся все сильнее и быстрее.

Такого удовольствия я еще никогда не испытывала. Он трахает меня так, будто я принадлежу ему, и он может делать со мной все, что ему заблагорассудится.

Он с тихим свистом переворачивает меня на живот.

— Что за зрелище, ангел, — я чувствую, как его рука шлепает меня по заднице, и мои глаза закатываются от удовольствия, когда он берет меня сзади.

В этот момент он владеет моим телом, и я позволяю ему. Я сопоставляю его толчки со своими и чувствую, как волна второго освобождения начинает брать свое.

— Совершенно верно, детка. Эта киска только моя, — его рука снова находит мою грудь, и он щиплет каждый сосок, входя в меня все быстрее и быстрее.

— Черт возьми, Карсон! Не останавливайся! Пожалуйста, не останавливайся! — кричу я, почти балансируя на краю.

Его член неумолим, пока он не попадает в эту сладкую точку внутри меня, и я быстро впадаю в еще один сокрушительный оргазм, а он следует прямо за мной.

Мы оба падаем на кровать, скользкие от пота и тяжелого запаха секса в воздухе. Я переворачиваюсь на бок, слегка морщась, и смотрю ему в лицо. Теперь, когда он обнажен и растрепан после секса, он выглядит даже лучше, чем обычно.

Он смотрит на меня извиняющимся взглядом:

— Я не хотел так грубо.

Я улыбаюсь, а затем зеваю, чувствуя себя более довольной, чем когда-либо за долгое время.

— Я не жалуюсь.

Он притягивает меня к себе, и я кладу голову ему на грудь, вдыхая его пьянящий аромат. Во мне поднимается волна счастья. Я не ожидала, что он будет таким нежным и заботливым после секса, который только что был, так что это застает меня врасплох.

Я чувствую вибрацию его глубокого смеха, вызывая еще одну усталую улыбку на моих губах.

— Думаешь, я способен только на один раунд, да?

Я наблюдаю, как поднимается и опускается его грудь, почти убаюкивая меня.

— Ну, не зря же тебя называют «Штормом».

Он хихикает и целует меня в макушку. Мое сердце воспаряет от этого жеста.

— Спокойной ночи, Элайна.

— Сладких снов, Карсон.

И это все, что мне нужно, чтобы погрузиться в спокойный сон, пока Карсон не будит меня позже той ночью, чтобы показать, сколько раундов он может пройти.

Я теряю счет после оргазма номер шесть.

ГЛАВА 25

Элайна

Я потягиваюсь, чувствуя себя немного бодрее, чем обычно по утрам. Образы прошлой ночи наполняют мой мозг, и я обнимаю подушку с милой улыбкой.

Карсон входит в комнату во всем своем великолепии без футболки с чашкой кофе. Он протягивает мне горячий напиток, и я с благодарным кивком сажусь, накрывшись смятыми простынями.

— Все еще будешь прятаться, даже после прошлой ночи? — спрашивает Карсон с дразнящей улыбкой.

Жар поднимается к моим щекам, я чувствую себя немного глупо, поэтому позволяю одеялу упасть обратно на кровать, и глаза Карсона сияют от удовлетворения.

Он обхватывает ладонью мою грудь, слегка пощипывая сосок.

— Я никогда не устану рассматривать твое тело, mio angelo. Не смогу насытиться.

Я хватаюсь за его руку и опускаю ее ниже по своему телу.

— Ну и не надо.

Внезапно звук его телефона прерывает момент.

— Черт, — он берет трубку и начинает разговаривать угрожающим тоном. — Лучше бы это были хорошие новости, Ланс, — он бросает на меня извиняющийся взгляд и выходит из комнаты.

Я откидываюсь на подушки и делаю глоток теплого кофе. Из всех исходов, к которым я могла подготовиться, реальность прошлой ночи и кофе в постель оказались не тем, чего я ожидала. Я думала, Карсон будет сожалеть о своем решении и будет ненавидеть не только меня, но и себя. И тот факт, что он, кажется, принимает это, означает, что мы движемся в правильном направлении. Я хочу, чтобы все так и продолжалось, если это означает, что будет больше умопомрачительного секса…

Хотя какая-то часть меня знает, что дело не только в сексе.

Я ставлю кофе на тумбочку и начинаю собираться на работу. Утро понедельника достаточно тяжелое, да и спала я совсем немного. Но разве я возражаю? Ни в коем случае. Я бы потеряла бессчетное количество часов сна, если бы Карсон был внутри меня всю ночь.

Я выбираю одежду из шкафа, когда чувствую, как сильные руки обхватывают меня за талию, и вздох возле шеи.

— Ты опьяняешь, mio angelo.

Я прижимаюсь к его телу, позволяя ему целовать мою шею.

— Карсон… из-за тебя я опоздаю на работу.

— Я знаю, — он поворачивает меня и притягивает мои губы своими.

Его руки скользят вниз по моему телу и крепко хватают за бедра. Наши языки находят друг друга, и вскоре он пробирается внутрь моих трусиков.

Он издает гортанный вздох, когда обнаруживает, насколько я уже влажная.

— Ты уже готова для того, чтобы я снова взял тебя.

— Я серьезно, Карсон, — простонала я. — Мне нужно идти.

Он выдыхает и делает шаг назад.

— Я бы уже устроил тебя на шесть разных должностей, если бы не знал, как сильно ты заботишься о сохранении своей работы. Хотя я очень хочу позвонить тебе на работу и сказать, что ты заболела…

Я тихо усмехнулась:

— Ты не посмеешь!

— Посмею, — ухмыляется он.

И он делает именно это.

Я провожу большую часть своего незапланированного выходного дня в постели с Карсоном.

— Ты ненасытен, — шучу я, задыхаясь в его объятиях.

И он бросает на меня взгляд, который говорит: «Разве можно меня винить?»

Через несколько минут он встает и начинает одеваться.

— Куда ты? — спрашиваю я, переворачиваясь на живот и любуясь его телом.

— Как бы мне ни хотелось держать тебя в постели весь день… хочу есть, пойдем куда-нибудь поужинать? Сделаем хоть раз что-нибудь нормальное, — он пожимает плечами.

— Типа как… свидание?

Он делает короткую паузу.

— Элайна…

— Что?

Он проводит рукой по волосам и снова садится на край кровати.

— Не усложняй ситуацию, Элайна. Да, мы осознали, что испытываем сильное физическое влечение друг к другу, но думать о дальнейшем опасно.

Мое сердце замирает, и во мне вспыхивает гнев. Я знала, что что-то пойдет не так, я просто не думала, что это будет так неприятно.

— Опаснее, чем трахать дочь босса? — сплюнула я.

Он бросает на меня острый взгляд.

— Не волнуйся, Карсон. Я не буду усложнять ситуацию.

Осознав, как резки были его слова, его тон становится мягким.

— Так никто не пострадает, Элайна. Это не одна из твои любовных книг. Это настоящая гребаная жизнь, когда имеешь дело с реальными последствиями. Мы живем в мире, где поддаваясь на чувства и эмоции, можно погибнуть.

— Тогда почему ты вчера сдался, Карсон? В этом нет никакого смысла.

— Потому что есть какая-то чертова эгоистичная частичка меня, которой наплевать на последствия.

Я пристально смотрю на него, ожидая, что он объяснит.

Выражение его лица непроницаемо. Он раздражен? Он сердится?

— Разве я похож на человека, который боится смерти, Элайна? Я приветствую её. Но если что-то случится с тобой из-за меня… смерть будет слишком легким наказанием, и я не хочу рисковать твоей безопасностью.

Я нервно ерзаю на кровати.

— Значит, ты сожалеешь о том, что мы сделали?

— Нет, — твердо заявляет он. — Я живу без сожалений.

Я глубоко вздохнула.

— Жаль, что все так сложно.

— Да, но ведь ничего не дается легко, не так ли?

Нет, вовсе нет.

— Ну и что теперь?

Он проводит рукой по волосам.

— Черт меня побери, я не знаю. Я больше не знаю, что, черт возьми, я делаю, — он выдыхает. — Единственное, что я знаю наверняка, это то, что теперь, когда я попробовал тебя на вкус, я не смогу отпустить тебя.

— Что ты сделала?! — кричит Тесса, чуть не выплевывая вино.

— Ш-ш-ш! Это не так уж и важно! — шепчу я, закусив губу.

— Ты хочешь сказать, что у тебя был эпический и причудливый секс с телохранителем?

Мои глаза расширяются, и я смотрю на соседнюю комнату, чтобы убедиться, что парни на кухне не слышали.

— Давай еще громче, пожалуйста, — саркастически отчитываю я, нервно играя прядью волос.

— Ты ведь знаешь, как все плохо, правда, Эл? Если твой отец когда-нибудь узнает… — она прыгает в кресле, не закончив мысль.

— Он не узнает. Карсон позаботится об этом.

Она смотрит на меня какое-то мгновение, прежде чем кивнуть.

— Вы хотя бы предохранялись?

Я закатываю глаза:

— Конечно, Тесса. Я не самоубийца, — и тут я делаю пометку в голове, что нужно записаться на прием для следующей инъекции противозачаточных средств.

— Хорошо, — она делает еще один глоток вина, глядя на меня поверх бокала с подозрительным блеском, как будто ждет, что я что-то скажу.

— Что? Почему ты так на меня смотришь? — спрашиваю я.

Она закатывает глаза и хихикает.

— Подробности, Эл. Жду пикантных подробностей! Как это было?! Я хочу знать все!

Возбуждение пузырится у меня в животе.

— Ну, для начала… удивительно. Умопомрачительно.

— А он знает, что раньше ты была только с одним парнем? Как его зовут? Робби? С ужасным сексуальным лицом и минутной славой? — поддразнивает она.

Мои уши розовеют.

— Я не думаю, что мой одноклассник заслуживает, чтобы о нем рассказывали, ни при каких обстоятельствах. Поверь, мне нравится верить, что этого вообще никогда не было. Кроме того, — я пожимаю плечами, беря горсть попкорна из миски перед нами и запихивая в рот. — У Карсона голова бы пошла кругом, если он узнает, что он первый мужчина, который доставил мне настоящее удовольствие.

— Я знала, что это только вопрос времени, когда один из вас наконец сделает шаг.

Я откидываюсь на спинку дивана, настороженно глядя на нее.

— Как так?

— Сексуальное напряжение между вами было настолько сильным, что я чувствовала, как задыхаюсь в нем, когда была с вами в одной комнате!

Мои глаза расширяются. Если Тесса заметила это, возможно ли, что кто-то еще заметил? Я нервно верчу в руках стакан, мысли в голове разбегаются.

— Он тебе нравится, правда, Эл? Правда-правда? — тихо произносит она.

От ее вопроса мое сердце упало куда-то вниз. Я знаю настоящую причину, по которой я попросила ее сегодня потусоваться со мной, и это было не потому, что я чувствовала себя виноватой за то, что не рассказала ей о Карсоне. Это было потому, что она единственный человек, который полностью понимает, как испытывать чувства к тому, с кем ты никогда не сможешь быть.

Я склоняю голову и со слезами киваю.

— Ах ты, бедняжка, — она прижимается ко мне и кладет мою голову себе на плечо. — Ты думаешь, он чувствует то же самое по отношению к тебе?

— Да? Нет? Может быть? Просто он так закрыт в себе, Тес, что я не знаю, как до него добраться. Каждый раз, когда я думаю, что мы достигли некоторого прогресса, он снова бьет меня по заднице. Он непреклонен в том, чтобы держать меня подальше.

Она успокаивающе проводит рукой по моему плечу.

— Ты можешь заполучить любого мужчину, какого захочешь, Эл. Мужчину, о котором тебе не придется беспокоиться, скрывая что-то от своей семьи. Почему ты продолжаешь так мучить себя?

Я смотрю на нее, как будто это самая очевидная вещь в мире.

— Потому что, когда я с ним, я чувствую себя значимой. Как будто у меня есть голос.

Тесса вопросительно смотрит на меня:

— У тебя всегда был голос, Эл, ты не боишься высказывать свое мнение, и я всегда восхищалась этим.

— Я знаю, это звучит нелепо, Тесса, — я испустила долгий, протяжный вздох. — Но ты же знаешь, как устроена эта жизнь, мнение женщины так же ценно, как грязь. Я могу говорить то, что думаю, пока не посинею, но кто по-настоящему послушает меня?

— А Карсон слушает?

— Да, с той самой секунды, как мы встретились. Он не удерживает меня, и он заставляет меня чувствовать так, словно я чего-то стою. Я не могу это потерять.

Мои слова тяжело повисают в воздухе между нами. Мы сидим в тишине, бессмысленно уставившись на выключенный экран телевизора, как будто он каким-то образом ответит на наши вопросы.

Я знала, что мои чувства к Карсону были глубоки, но, услышав свое признание вслух, я поняла, что они гораздо глубже. Я позволила ему увидеть свою самую уязвимую сторону, раньше я никогда никому не позволяла этого. Меня воспитывали сильной и уверенной в себе мафиозной принцессой, которой никогда не разрешали показывать слабость перед другими. И все же я здесь, открываю свое сердце и опускаю стены перед мужчиной, с которым мне запрещено быть.

Какая-то часть меня цепляется за этот однопроцентный шанс, что, может быть, если я правильно разыграю свои карты, я смогу сломать его барьеры. Я знаю, что надеяться глупо, но это все, что у меня есть на данный момент, и я не собираюсь отказываться от этого.

Тесса откидывается на спинку кожаного дивана, положив ноги на стеклянный столик.

— Мы беспомощны, да?

Я киваю в знак согласия:

— Мы станем монахинями и проживем наши дни, ругая непослушных детей.

Тесса вздергивает нос:

— Я не думаю, что смогу прожить без секса всю оставшуюся жизнь.

Внезапно в моей голове возникает нежелательный вопрос, и я не могу удержаться, чтобы не задать его.

— А вы с Джейсом…

Ее щеки становятся ярко-красными.

— Конечно, и позволь сказать, что я зациклена не только на эмоциональном аспекте, но и на его огромном…

— Ладно! Ладно! Хватит! Уши сейчас закровоточат.

Она хихикает, поднимая настроение.

— Что ж, это правда.

Сразу после этого я решаю сменить тему.

— Ты уже нашла платье для Рождественского вечера?

— Это на следующей неделе, да?

— Не волнуйся, у меня тоже нет подходящего платья.

Ее брови сходятся вместе.

— Я чую, что скоро будет поход по магазинам, если ты перестанешь заниматься сексом!

Мы оба разразились хихиканьем, не замечая мужчин, которые теперь стоят в комнате и подозрительно смотрят на нас.

— Что смешного? — спрашивает Джейс, глядя то на меня, то на Тессу.

— О, ничего, просто слушаю о новых любимых американских горках Элайны.

Я чувствую, как мои щеки приобретают тревожный оттенок красного.

— Да? Это в каком парке? — снова спрашивает Джейс, явно не понимая, о чем она на самом деле говорит.

— Вообще-то он местный. Где-то между Мичиганом и Нью-Йорком…

— Кстати! Мы с Тессой как раз собирались пойти наверх! — я поспешно встаю, почти волоча ее из гостиной вверх по ступенькам.

— Подожди, мне нужно еще вина!

— О нет, не нужно!

Я тащу ее в спальню, громко закрывая дверь.

— Ты дьявол!

А Тесса только ухмыляется, словно не понимает, о чем я.

ГЛАВА 26

Элайна

Рождественский сезон всегда был одним из моих любимых времен, и ежегодный Гала-концерт в канун Рождества — отличный способ закончить сезон на позитивной ноте.

Когда мы входим в прекрасный банкетный зал, нас встречает бренчание скрипок. Гирлянды и украшения висят в потоках белых и золотых расцветок. Официанты несут подносы с лучшим шампанским, вечеринка в самом разгаре, красивые мужчины и женщины одеты в свои самые лучшие наряды.

Я снимаю меховую шаль и вешаю ее на руку, расправляя свое золотое дизайнерское платье. Глаза Карсона были прикованы ко мне с того момента, как мы вышли из дома, и даже сейчас он не пытается быть незаметным.

Мы проходим мимо группы политиков и бизнесменов, направляясь к нашему столику. Папа с мамой заняты разговором с другими важными людьми, и я замечаю Тессу такой же великолепной, как всегда, разговаривающей с симпатичным официантом.

Джейс стоит рядом с танцполом, несомненно, просчитывая каждый способ убить человека, который разговаривает с ней.

Ее глаза встретились с моими, и она вежливо извинилась перед мужчиной.

— Элайна! Ты выглядишь на миллион баксов!

Улыбка пробегает по моему лицу, когда я смотрю на ее великолепное зеленое платье, которое идеально подходит к ее изгибам.

— То же самое я могу сказать и о тебе!

Настороженные глаза Тессы останавливаются на Карсоне, она все еще чувствует себя неловко в его присутствии.

— Ты хорошо выглядишь, — вежливо похвалила она.

Карсон благодарно кивает ей.

— Вы обе выглядите очень красиво, — его глаза сканируют толпу, брови хмурятся, когда он видит определенного человека. — Прошу меня извинить.

Прежде чем мы успеваем ответить, он исчезает в мгновение ока. Тесса внезапно поворачивается ко мне с вопросительным взглядом на лице.

— Не могу понять, но что-то в нём… меня бесит.

Я смеюсь, не соглашаясь и не возражая.

— Тебя все бесят, Тесс.

Она пожимает плечами, берет бокалы шампанского у проходящей мимо официантки и протягивает один мне.

Эллиот — как я узнала, деловой партнер Карсона — и Джейс внезапно направляются к нам. Глаза брата с восхищением скользят по красоте Тессы, и она смотрит на него.

Он кладет руку ей на талию и наклоняется к самому уху.

— Ты выглядишь потрясающе, Ти.

На ее щеках появляется румянец.

— Ты тоже.

— Не хочешь потанцевать? — она колеблется, но берет его за руку и следует за ним на танцпол.

Я неловко стою рядом с Эллиотом, не зная, что делать, поэтому делаю большой глоток шампанского, наблюдая, как мой брат и лучшая подруга танцуют.

Впрочем, я не возражаю. Я счастлива видеть, как они наслаждаются друг другом и не ссорятся хотя бы одну ночь.

— Хочешь потанцевать со мной? — спрашивает Эллиот, протягивая руку. — Я не кусаюсь, Элайна, — он сдвигает брови вместе.

Вежливо кивнув, я ставлю свой бокал на стол и присоединяюсь к нему на танцполе. Его руки лежат на моей талии, а мои неловко напрягаются на его широких плечах.

— Расслабься, Элайна, я не собираюсь набрасываться на тебя. У меня есть виды на другую женщину из семьи Пенталини.

Я смеюсь, расслабляясь в его объятиях.

— Ну и как обстоят дела?

Он выдыхает:

— Не очень хорошо. Лилиана ненавидит меня до глубины души.

Его глаза находят ее, сидящую рядом с отцом; она отводит взгляд, и я улыбаюсь тому, как смущенный румянец начинает проступать на ее лице.

— Я бы не была в этом так уверена. Ты спас ей жизнь и все такое.

Гнев от воспоминаний той ночи играет в его глазах.

— Я бы сделал это снова в мгновение ока.

От силы его слов я понимаю, что он говорит правду.

Эллиот кивает в сторону Карсона, увлеченно беседующего с каким-то незнакомцем.

— Я знаю, что он тоже сделал бы это для тебя.

Как будто мы заколдованы, наши глаза находят друг друга.

— Он вынужден это делать, потому что это его работа. Есть разница.

— Если я что и знаю о Карсоне, так это то, что никто его ни к чему не принуждает. Поверь мне.

Я не принимаю его слова всерьез. Эллиот — его лучший друг, поэтому он, конечно, будет его защищать.

— И если я что-то и знаю о Лили, так это то, что у нее самое доброе сердце в мире, несмотря на все, через что ей пришлось пройти… поэтому она держится настороже. То, что ты сделал для нее в тот день, много для нее значит. Она хорошая девочка, Эллиот, не обращайся с ней так, как с другими.

Затем я чувствую, как тяжелая тень ползет по моему плечу.

— Не возражаете? — говорит Карсон, уже оттаскивая меня от Эллиота.

— А если возражаю? — он насмехается без особого энтузиазма.

Брови Карсона игриво приподнимаются.

— Мне кажется, ты слишком любишь свою жизнь.

Они оба смеются, и даже я немного хихикаю.

— Иди и пригласи ее на танец, Эллиот.

Эллиот благодарно кивает мне, и в мгновение ока они с Лилианой танцуют вместе, погруженные в тихую беседу.

Я улыбаюсь Карсону, и мы оба пританцовываем в такт музыке.

— Играешь в сваху?

Я пожимаю плечами:

— Каждый заслуживает счастливого конца.

— А как насчет тебя?

Я обдумываю вопрос и честно отвечаю:

— Каждый заслуживает этого, но не каждый получает такой шанс.

На несколько минут воцаряется тишина, позволяя словам просочиться в воздух между нами.

— Через несколько дней мне надо ухать в Нью-Йорк. Я не был там уже несколько месяцев, и все немного выходит из-под контроля из-за моего отсутствия.

Я смотрю на него снизу вверх.

— Когда ты вернешься? — я не хотела, чтобы это прозвучало так настойчиво, но я привыкла к его присутствию.

— Ты имеешь в виду, когда мы вернемся?

Я делаю глубокий вдох:

— Ты берешь меня с собой?

— Конечно. Думаешь, я оставлю тебя без защиты?

Я качаю головой, когда он ведет нас через танцпол.

— Нет, я просто думала… не знаю, думала, ты бы послал Ланса или кого-нибудь другого, чтобы присматривать за мной? А как ты заставил моего отца согласиться на что-то подобное?

Его голос становится тише, а хватка на моей талии крепче.

— Ты на сто процентов в безопасности только со мной, Элайна. Не то чтобы я не доверял нашим людям, но я просто знаю, что не стал бы рисковать даже малейшим шансом на твою безопасность. Ни за что. И твой отец это понимает. А еще ты всегда мечтала туда поехать, верно?

Чувство всепоглощающего счастья переполняет мою грудь. Он вспомнил.

— Когда мы уезжаем? — спрашиваю я, не пытаясь скрыть восторг.

Не могу поверить, что наконец-то увижу Нью-Йорк!

— Рейс в семь утра во вторник, и мы вернемся сюда обратно к ночи. Мне жаль, что это короткая поездка, но хотя бы какая-то.

— А как же моя работа?

— Я уже договорился с твоим боссом, и не было никаких проблем.

Мои щеки болят от того, как сильно я улыбаюсь. Он всегда обо всем думает. Я даже не жалею, что это будет поездка лишь на день. Конечно, хотелось бы остаться там на пару дней, но я все равно благодарна.

— Я слышала, что Нью-Йорк в это время года просто прекрасен! Декорации, Рокфеллеровский каток. Не могу дождаться!

Во взгляде Карсона мелькает намек на извинение.

— У нас не будет много времени, чтобы сделать всё, у меня есть дела, но мы что-нибудь придумаем.

Моя улыбка на мгновение дрогнула. Конечно, мы едем только по делам, всегда все связано с бизнесом.

— Да, мы что-нибудь придумаем.

Лучше подготовиться к разочарованию сейчас, чем когда я буду в Нью-Йорке наблюдать за всеми счастливыми людьми, наслаждающимися отпускным сезоном со своими близкими.

Мы танцуем в тишине еще несколько песен, потом подают ужин и все занимают свои места.

Мама с папой присоединились к нам во главе стола, а Карсон занял место рядом со мной. Бессмысленные разговоры текут на протяжении всего ужина, и только когда подают десерт, внезапно свет тускнеет, прожектор попадает в центр сцены, отец Сальваторе рассматривает толпу.

— Можно вашего внимания? — рявкает он в микрофон.

Толпа замолкает, и все почтительно поворачиваются к священнику.

— Я просто хотел поблагодарить вас всех за то, что вы пришли на ежегодный Рождественский Гала-концерт в этом году. Мы вне себя от радости, не только вспоминая нашего Господа, но и чудеса, которые приносит этот сезон, — отец Сальваторе откашливается, достает из кармана маленькую карточку и читает ее. — Говоря о чудесах, мы хотели бы поблагодарить вкладчика за предоставление нам самого большого пожертвования, которое мы когда-либо получали, которое пойдет на финансирование новой общенациональной некоммерческой организации, которая помогает проблемной молодежи получить внимание и заботу, необходимые им для успешной и достойной жизни. Мы передаем наши наилучшие пожелания человеку, который пожертвовал более миллиона долларов в фонд, мистеру Карсону Грэнвилу.

Мои глаза расширяются от слов священника и останавливаются на Карсоне. В короткий миг я вижу в нем безудержное сострадание. Конечно, это исчезает, как только он смотрит на толпу, которая разражается оглушительными криками и аплодисментами. Я знаю, почему он так много пожертвовал фонду. Это потому, что он точно знает, что последствия измученного, молодого ума могут сделать с человеком

Он встает со стула, приветствуя толпу коротким кивком, и я не могу не смотреть на него с благоговением. Он, должно быть, тоже это почувствовал, потому что поворачивается ко мне с глазами, в которых таится растущее желание, которое соответствует моему собственному.

Когда толпа успокоилась, и все снова заняли свои места, отец успокаивающе положил руку на плечо Карсона.

— Ты молодец, сынок. Твои деньги будут очень полезны для спасения многих молодых жизней от следования по тому пути, по которому их вела жизнь. Я позабочусь об этом.

Карсон кивает:

— Спасибо мистеру Пенталини. Без него я не был бы и наполовину таким, как сейчас. Это было самое меньшее, что я мог сделать.

Морщинистое лицо отца смягчается, и они оба чокаются бокалами.

Ланс внезапно появляется у стола со знакомой брюнеткой. Я прищуриваюсь, вспоминая, когда в последний раз видела ее, она сильно похудела. Как будто последние несколько месяцев не были добры к ней после того, как меня чуть не похитили.

— Это было ужасно мило с твоей стороны, Карсон, — поет Нина, проводя изящной рукой по его плечу.

Мои глаза остаются прикованными к ней, когда она снова делает жалкую демонстрацию флирта. Ее плохо наманикюренные пальцы трутся о его лопатки, и мне хочется немедленно оторвать их от него.

— Ланс пригласил меня присоединиться к нему сегодня вечером. Так мило, да, Ланс?

Тот смотрит на нее широко раскрытыми глазами, совершенно не обращая внимания на то, что она полностью поглощена Карсоном.

— С удовольствием, Нина.

Она хихикает с притворным весельем, убирая руки от Карсона — наконец-то — и кладя их на грудь Ланса.

— Ты настоящий джентльмен. Не то, что мои бывшие ухажеры, да Карсон? — ее карие глаза озорно блестят.

Выражение лица Карсона непроницаемо, когда он смотрит на нее, и я молча жалею, что не могу лучше рассмотреть то, что показывают его глаза.

— Тебе что-то нужно, Нина? В противном случае у меня есть другие неотложные дела.

— Почему мне нужна причина, чтобы поговорить с тобой? Раньше ты никогда не жаловался на мое присутствие, — говорит она, а я ничего не могу с собой поделать и громко смеюсь.

Неужели она не видит, как жалко выглядит? Ее глаза внезапно отрываются от Карсона и останавливаются на мне.

— Это из-за нее, не так ли? — ее тон начинает привлекать внимание в нашу сторону.

К счастью, мой отец ушел за несколько минут до этого, чтобы поговорить с одним из своих деловых партнеров.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но угрожающий тон Карсона останавливает меня.

— Ланс, я предлагаю тебе отвезти Нину домой. Сейчас же.

Ланс вопросительно смотрит на него, все еще не понимая, что происходит. Он так влюблен в Нину, что даже не понимает, что она использует его только для того, чтобы заставить Карсона ревновать.

— Э-э, да, хорошо.

Я провожаю их взглядом. Прежде чем уйти, Нина бросает на меня последний угрожающий взгляд.

Я приподнимаю брови, будто говоря «Ну попробуй».

ГЛАВА 27

Элайна

Я долго стою у двери после того, как они ушли, просто жду, когда Нина вернется еще раз.

Только когда я слышу голос Карсона у своего уха, я наконец выхожу из транса.

— Ревность тебе не идет, mio angelo.

Я поднимаю бокал с вином, изображая невинность, пожимая плечами.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

Его брови удивленно сдвинулись.

— О, правда?

— Понятия не имею.

— Ты ужасная лгунья, Элайна.

— Я никогда не утверждала обратное.

Его рука тянется к моему бедру под столом, посылая всплеск тепла прямо в мою сердцевину.

— Не сравнивай себя с ней, Элайна. Ты — бриллиант среди жалких самоцветов.

Его слова успокаивают меня, но не останавливают мучительный вопрос, который срывается с моих губ.

— Но ты же трахал ее, не так ли?

Он убирает руку, и лицо его мрачнеет.

— Да, я трахал много женщин, Элайна. Это никогда ничего не значило. Не принимай меня за такого человека.

У меня вырывается вздох, и я ничего не могу с собой поделать, от его слов на моем лице появляется обиженное выражение. Я позволяла ему овладеть собой, и это для него ничего не значит? Это он имеет в виду?

Его лицо искажает гримаса.

— Элайна, я…

Я встаю со стула, не давая ему больше ничего сказать.

— Просто не надо, ладно?

Он пытается дотянуться до меня, но я уклоняюсь.

— Элайна, можешь просто…

Какой-то мужчина встает передо мной со своей женой, закрывая вид на Карсона, и приветствует его.

— Карсон, не так ли? Меня зовут Джон Лэндл, а это моя прекрасная жена Кристал. Мы просто хотели представиться и, надеюсь, поработать вместе над некоторыми земельными проектами…

Я воспринимаю это, как момент для побега. Я иду по пустынному коридору в туалет. К счастью, там одиночная кабинка, так что я смогу избежать встречи с кем-нибудь, кто захочет задать вопросы, на которые у меня нет ответов, и я хочу побыть одна в течение нескольких минут.

Я стою перед зеркалом с золотой отделкой и глубоко вздыхаю. Надо было лучше подумать, чем влюбляться в мужчину, который никогда не сможет разделить те же чувства. Было жалко даже пытаться, и я как дура поверила, что когда-нибудь смогу изменить его. Хуже всего то, что я даже не могу винить его за это. Он предупреждал, что у нас никогда ничего не получится. Мы всего лишь деловая сделка.

Мне стало бы намного проще, если бы я могла просто принять это, оттолкнуть его и никогда больше не думать о нем, но я не могу. Мое сердце не позволяет мне думать иначе о Карсоне, как бы сильно я этого ни хотела. Я ненавижу то, что чувствую к нему, и еще больше ненавижу то, что не могу ничего сделать, чтобы остановить это.

Когда мое отражение смотрит на меня из зеркала в туалете, я вижу правду в своем выражении лица, которую больше не могу отрицать. Я, несомненно, влюблена в Карсона, и это совершенно безнадежно.

И все же наивная часть меня хочет верить в обратное. Я ведь прошла мимо его тяжелой охраны и сбила какие-то его сильные стены, разве это не считается? Хоть немного?

Открыв кран, подставила руки под струю холодной воды. Я смягчаю напряженное выражение, оставшееся на моем лице. Когда я, наконец, готова вернуться обратно, открываю дверь туалета и вижу Тессу, стоящую снаружи, выглядящую так, будто она плакала.

Я немедленно иду к ней.

— Это как-то связано с тем, о чем вы с Джейсом говорили на танцполе?

Тесса вздыхает, вытирая слезы большим пальцем.

— Он сказал, что любит меня. И я ответила ему взаимностью, но не могу быть с ним из-за того, кто он.

Мое сердце разрывается не только из-за подруги, но и из-за брата. Их отношения так же обречены, как и мои.

— О, Тесса, мне так жаль, — я обнимаю ее и позволяю ей плакать у меня на плече.

— Я ненавижу, что все так происходит, Элайна, очень сильно. Я знаю, что есть только один выход из этой жизни, и это не из-за любви.

Она права, единственный выход из такой жизни — смерть. У нас нет такого понятия, как побег. Если даешь клятву или рождаешься в этой семье, то это навсегда.

— Ты когда-нибудь думала о том, чтобы просто принять это? Принять его?

Тесса поворачивается ко мне с выражением гнева на лице.

— Я никогда не закрою глаза на то, что он делает. Нет никакого способа создать и вырастить семью. Я не могу допустить, чтобы судьба моего отца однажды постигла Джейса. Мы оба видели, что это сделало с моей матерью. Не говоря уже об отце Лилианы.

Я прекрасно понимаю, что она имеет в виду, но сама не придерживаюсь такого мнения. Я слишком наивная? Я знаю, на что иду, но разве не в этом суть любви? Нужно рисковать?

— Хуже всего то, что в глубине души я знаю, что Джейс не хочет такой жизни. Ему её навязали, и он не может остановить это. Иногда я сижу и думаю: а что, если бы мы были нормальными людьми? Что, если бы он не был сыном босса мафии?

Я останавливаю ее, качая головой:

— Нельзя постоянно думать «что если». У нас только такая жизнь, — я делаю паузу, прежде чем продолжить: — Ты хотя бы пыталась двигаться дальше?

Она горько смеется.

— Конечно, но все возвращается к нему. Все возвращается к нему, — она слегка вздрагивает, и именно в этот момент я полностью понимаю ее.

Проходит минута, прежде чем она быстро встряхивает головой, очищая свои мысли.

— Ты должна вернуться на вечеринку, Эл. У тебя и так достаточно проблем. Не хочу, чтобы к этому добавилась моя собственная мыльная опера.

— Ты моя лучшая подруга, сколько я себя помню, Тесс. Твои проблемы — это мои проблемы, и я всегда буду рядом, чтобы помочь тебе справиться с ними, независимо от того, что происходит со мной.

Она крепко обнимает меня.

— Не знаю, что бы я без тебя делала, Эл, — через несколько мгновений она отстраняется и поправляет платье. — А теперь иди, встретимся внутри, как только приведу себя в порядок.

— Встретимся у бара. Закажу шоты. Ты это заслужила.

Она хихикает:

— Черт возьми, да!

Я уже собираюсь направиться к бару, когда слышу шум, доносящийся от главного входа в зал. Я слышу хрюканье нескольких мужчин, за которым следует полная тишина. Для одного вечера у меня было достаточно волнений, так что я принимаю это, как намек, чтобы вернуться на вечеринку и не лезть не в свое дело. Я почти добралась до бара, когда мой каблук зацепился за подол платья, и я чуть не полетела через всю комнату. Сильная мужская рука подхватывает меня, прежде чем я падаю прямо на лицо.

Я с благодарностью смотрю на мужчину, но останавливаюсь, как вкопанная. Он похож на Карсона, но намного выше. У него толстая шея, полуночные волосы уложены до совершенства. Его глаза загадочного голубого оттенка, один из них сопровождает едва заметный шрам, начинающийся через правую бровь. Намек на щетину вокруг полных губ, и он хорошо одет в облегающий черный костюм.

Он из тех людей, которых хочется видеть рядом, потому что воздух вокруг него — это воздух богатства и яростного господства.

— Полегче, красавица, — глубокий, с сильным акцентом голос мужчины вырывается из него и проникает в мои кости, страхом наполняя мои чувства.

Я точно знаю, что это за акцент, и никогда не ожидала, что столкнусь с ним, особенно здесь.

Русский парень держит меня за руку с опасным выражением в глазах, и от страха я снова качаюсь на каблуках.

— Извините. Мне пора возвращаться… — начинаю я, пытаясь вырваться из его объятий, но он только крепче сжимает меня.

— Чепуха. Ты направляешься в бар. Самое меньшее, что я могу сделать, — это угостить тебя выпивкой, да?

— Э-э… конечно, — я соглашаюсь только потому, что что-то подсказывает мне, этот человек не привык слышать слово «нет», и я не хочу быть первой, кто сказал ему это.

Надеюсь, что кто-то обязательно увидит нас и сможет спасти меня от него!

Он ухмыляется, и я беззвучно слышу «хорошая девочка», которое он не произносит, но которое видно по выражению его лица. Он обнимает меня за плечи и ведет к бару. Как только мы подходим, он поворачивается, ожидая, что я скажу бармену, чего бы мне хотелось. Мои глаза безмолвно просят о помощи, но рот просто говорит название напитка. Мужчина просит себе водку со льдом. Он бездумно дает бармену пачку наличных чаевых и чокается своим бокалом с моим.

— За здоровье… — говорит он по-русски. — За здоровье, — переводит он, когда мы оба делаем по глотку.

— За здоровье, — я натянуто улыбаюсь в ответ, желая, чтобы моя рука с бокалом перестала так сильно дрожать.

Он, конечно, замечает это и самоуверенно опирается на край стойки, наслаждаясь моей паникой.

— С таким красивым лицом, как у тебя, должно быть и красивое имя, не так ли?

Я оглядываю комнату, пытаясь встретиться с кем-нибудь взглядом, чтобы они могли освободить меня от этого человека. В этот момент я уже готова позвать на помощь, но русский предупреждающе смотрит на меня, словно говоря: «Даже не думай об этом».

— Меня… меня зовут Элайна, а тебя?

На его лице играет легкая улыбка, когда он представляется.

— Максим, но ты можешь звать меня Макс. Приятно познакомиться, Элайна, — он берет мою руку и нежно целует.

Я чуть не умерла прямо там.

— Мне тоже очень приятно… Макс, — я нервно покусываю губу.

Он подходит опасно близко и трогает мою нижнюю губу большим пальцем.

— На твоем месте я бы этого не делал.

— П-почему? — шепчу я, слишком захваченная страхом и интенсивным воздухом, исходящим от него, что мне трудно осознать произошедшее.

— Потому что твой парень выглядит так, будто сейчас кого-нибудь убьет.

— Мой парень? — прежде чем я успеваю закончить фразу, Карсон оказывается прямо перед мужчиной, бросая на него взгляд, который заставил бы любого съежиться от страха.

За исключением этого человека. Он лишь выглядит удивленным.

— Ах, это же Карсон Грэнвил. Чем я обязан твоему грубому вмешательству?

Мой желудок сжимается.

— Вы знаете друг друга?

— Можно и так сказать, — Карсон бросает на мужчину взгляд, который я не могу понять.

Мужчина поднял руки, сдаваясь.

— Что? Мы просто поболтали, да? — на его лице появляется ухмылка. — Это свободная страна, если я правильно помню?

— Разве ты не должен быть где-нибудь в России, черт возьми?

С каждой секундой я все больше волнуюсь и делаю глубокий вдох:

— Кто-нибудь может сказать мне, что, черт возьми, происходит? — невольно спрашиваю я вслух.

На лице мужчины появляется ужасающая усмешка.

— Я забыл представиться, красавица? Меня зовут Максим… Максим Васильев.

Мой желудок сжимается во второй раз за сегодняшний вечер при одном упоминании его полного имени.

— Ты имеешь в виду…

Его глаза теперь расширены до черноты, и выражение лица становится садистским.

— Да, принцесса. Васильев. Лидер могущественной и страшной братвы, которую когда-либо видел мир.

ГЛАВА 28

Элайна

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, не заботясь, прозвучало это грубо или нет.

Этот человек — враг. Как он посмел прийти сюда и заманить меня в ловушку!

— Хм-м-м. Она мне нравится, Карсон. Возможно, мне придется оставить ее себе, — Макс точно знает, в какую игру играет.

Он пытается задеть Каросна, и тот попался в эту ловушку. Карсон толкает меня за спину, заслоняя от Макса.

— Она тебе не вещь.

Макс хихикает, если это вообще можно так назвать. Не думаю, что этот человек выражает какие-либо эмоции, кроме эгоизма.

— Понятно. Просто хотел немного… повеселиться, как вы, американцы, любите это называть. Мне не нужны проблемы с ее отцом.

Карсон бросается вперед, но я сдерживаю его.

— Значит, ты знал, кто я? — с любопытством спрашиваю я.

— Конечно, только дурак не знает всех подробностей родословной своего конкурента.

Не нужно даже спрашивать, чтобы знать, — этот человек так же опасен, как и остальные русские. Просто энергия, которую он излучает, заставляет всех в комнате в страхе отходить подальше. Неудивительно, что никто не захотел мне помочь.

— И только дурак приходит на семейное мероприятие безоружным, — с горечью констатирует Карсон.

На губах Макса появляется улыбка.

— А кто сказал, что я безоружен? Кроме того, я пришел не драться, а за информацией.

— Ты пришел не драться, но вырубил двух членов клана, чтобы попасть сюда. И кто, черт возьми, сказал, что мы тебе что-нибудь расскажем?

Глаза Макса сверкают.

— Я пришел безоружным, хотя вы знаете, что в моем распоряжении его очень много, и это само по себе является признаком того, что я пришел на нейтральных условиях, да?

— Чего ты хочешь, Васильев? — спрашивает Карсон, теряя терпение.

— Думаю, вы будете более чем счастливы узнать, что речь идет о нашем общем враге. Вы знаете, как сильно американская братва действует мне на нервы с тех пор, как в игру вступила новая власть.

На лице Карсона появляется понимание и немного подозрения.

— Мы созовем собрание. Сейчас не время и не место. Я напишу тебе позже с одноразового телефона.

Макс кивает, но прежде чем он успевает ответить, Карсон снова говорит:

— Это не Россия, Максим, ты на нашей территории. Я знаю, что в прошлом мы занимались бизнесом, но сейчас времена другие. Американская братва опозорила твое имя, и теперь недоверие к тебе высечено в камне. Я не хочу убивать тебя, но сделаю это, если ты попытаешься что-то сделать с нами. Или с ней.

Макс что-то обдумывает, прежде чем ответить. Он допивает свой напиток и поворачивается к нам.

— Мы оба заботимся о своем бизнесе. Мое слово — закон в жизни братвы, а Дмитрий перешел границы дозволенного. Уверяю, Карсон, я многое сделал, чтобы уехать из России, дабы встретиться один на один. Если бы я хотел убить вас всех, я мог бы легко сделать это, не выходя из собственного дома, с помощью Дмитрия или без него.

Карсон и Макс уставились друг на друга, кивая в молчаливом согласии.

— Было приятно познакомиться с тобой, Элайна. Может быть, в следующий раз мы увидимся в лучшей обстановке. Мне бы очень хотелось, чтобы ты когда-нибудь посетила Россию.

— Ни за что, — отвечает за меня Карсон, его напряженный взгляд не ослабевает ни на мгновение.

Макс хихикает и тихо уходит с вечеринки, но не раньше, чем хватает какую-то женщину с собой.

— Это было… — говорит Джейс, подходя к нам сзади с настороженным выражением лица.

— Собери всех. Я заберу Элайну и Тессу к себе домой, и пусть Ланс их охраняет. Я не доверяю этому русскому ублюдку, пока он находится на нашей земле.

— Я могу взять Тессу, может, будет лучше, если мы поедем отдельно…

— Нет, — резко отвечает Карсон. — Я заберу обеих. Не отвлекайся. Мне нужно, чтобы ты собрал всех, встретимся в «Победе» через час.

Смущение и гнев мелькают на лице Джейса, но он больше ничего не говорит и уходит. Даже меня немного смущает резкость Карсона.

— Я не могу оставить тебя одну хотя бы на пять минут, чтобы ты не попала в беду?

Я молчу, все еще злясь на него. Карсон вздыхает, заметив мое молчание.

— Иди за Тессой, и давайте свалим отсюда.

Уже почти полночь, когда я слышу, как Карсон приходит со встречи и отправляет Ланса и Тессу домой.

Он начинает подниматься по лестнице, а я быстро натягиваю одеяло, чтобы скрыть половину лица, и закрываю глаза, притворяясь спящей.

Я слышу какой-то шорох в комнате, прежде чем он включает свет и садится на край кровати.

— Я знаю, что ты не спишь, Элайна.

Я все равно не отвечаю. Мое молчание громче, чем всё, что я когда-либо смогу сказать. Сегодня он причинил мне боль, а это не так легко забыть. Через несколько мгновений он глубоко вздыхает и выходит из комнаты. Только услышав шум душа, я снова сажусь в постели.

Его слова, сказанные сегодня вечером, постоянно прокручиваются у меня в голове. Для него это ничего не значит.

Но для меня это значило все. Разве это не самое важное?

Мои глаза осматривают комнату. Та самая комната, которую он переделал, чтобы она выглядела точно так же, как моя, просто чтобы сделать меня счастливой. Он бы этого не делал, если бы у него не было ко мне каких-то чувств.

Я слышу какой-то стук и осматриваюсь. Бумажник Карсона лежал слишком близко к краю столика, всё его содержимое вывалилось на пол.

Я встаю с кровати и опускаюсь на колени, чтобы поднять его и положить обратно. Моя рука парит над старой фотографией. Я поднимаю ее и переворачиваю, задыхаясь от удивления, когда вижу, что там.

На фотографии я. Много лет назад на Хэллоуине, когда была одета, как ангел. Где он ее взял?

— Когда я был маленьким, твой отец рассказывал истории о тебе. Он знал, что мне нравится их слушать, поэтому рассказывал часто, — голос Карсона прорывается сквозь тишину, и я подпрыгиваю от неожиданности.

Он без рубашки, небрежно одет в пару черных спортивных штанов, его волосы слиплись после душа. Он прислоняется к дверному косяку, глядя на фотографию в моей руке, как будто она хранит для него глубокие воспоминания.

— Я потерял всё. Всё у меня отняли, и я ничего не мог сделать, чтобы остановить это. А потом появился Винни с рассказами о самой красивой девушке, которую когда-либо видел мир. Что ее темно-синие глаза заставляют небо чернеть от зависти.

Я не осмеливаюсь сказать ни слова, боясь, что это может помешать ему открыться мне. Я слушаю, даже когда мое сердце грохочет в ушах.

— Это напомнило мне картинки из Библии, которые показывала мама. Какими прекрасными и идеальными были изображены ангелы. Такие чистые. Невинные. Это была ты, Элайна. Именно такой я представлял тебя каждый раз, когда слышал, как Винни что-то о тебе рассказывает. Это была первая фотография, которую я увидел, ты здесь одета, как прекрасный ангел, каким я всегда тебя считал, и я хранил эту фотографию все эти годы.

Слезы затуманивают мое зрение.

— Зачем?

— Думаю, что это талисман на удачу. Кроме того, все очень просто, Элайна. Даже после всех этих лет ты всегда мой прекрасный ангел.

Он опускается на колени рядом и берет мою голову в свои руки.

— Я отталкиваю людей, потому что знаю, что произойдет, если они подойдут слишком близко, Элайна. Я не мог… — он замолкает, делая глубокий вдох, чтобы успокоить бурю, бушующую в его глубоких зеленых глазах. — Я не позволю, чтобы с тобой случилось то же самое. Я не смогу жить, если это случится.

Слезы катятся по моему лицу, и он ловит каждую.

— Я боролся, Элайна, и боролся изо всех сил, чтобы оттолкнуть тебя, но я устал. Ты — единственный свет в моей жизни, мой ангел, и будь я проклят, если кто-нибудь попытается тебя отнять у меня. Я устрою ад на Земле, чтобы вернуть тебя, и ничто, даже сам дьявол, не сможет меня остановить.

Я держусь за его слова, крепко вцепляясь в них. Слова, которые я так отчаянно хотела услышать от него. И все же я не могу избавиться от мысли, которая терзает мой разум.

— Но мой отец может.

Он нежно целует меня в лоб.

— После сегодняшней встречи с Максом война неизбежна, и весь этот стресс действительно изматывает его. Дай мне несколько месяцев, и мы придумаем, что ему сказать, когда все успокоится.

Надежда роится в моей груди, и я притягиваю его ближе к себе.

— Значит, я что-то значу для тебя?

Он хихикает искренним смехом.

— Да, красавица. Я верю, что так было всегда.

Он скользит вниз по бретельке моей майки и целует мою ключицу, прежде чем провести губами по шее и вверх к губам. Он мягкий и теплый, и от одного его запаха по всему телу пробегает дрожь.

Он подхватывает меня на руки и осторожно кладет на кровать, паря между моих ног. Он заглядывает мне в глаза, прежде чем медленно раздеть.

— Твоя красота до сих пор ошеломляет каждый раз, когда я вижу тебя, — с озорными глазами он полностью вводит в меня свой длинный толстый член.

— Ты моя, детка. Вся.

Всю ночь он показывает, как я принадлежу ему, снова и снова балансируя на грани.

Наконец мы снова падаем на кровать, и он крепко обнимает меня. Не знаю, сколько времени мы так провели, не разговаривая, просто наслаждаясь кайфом.

Я в чистом блаженстве от восхитительной липкости его тела между моих бедер. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и замечаю часы на стене, которые показывают уже далеко за полночь. Я широко улыбаюсь, согреваясь в его объятиях, и тихо шепчу:

— Счастливого Рождества, Карсон.

Он притягивает меня ближе к себе, мягко целуя меня.

— Счастливого Рождества, mio angelo.

ГЛАВА 29

Элайна

Сегодня я наконец-то воплощаю в жизнь свою давнюю мечту. Нью-Йорк так близко, что я чувствую его вкус.

— Перестань так ерзать. Ты хуже двухлетнего ребенка, — говорит Карсон, закрывая ноутбук.

— Ничего не могу с собой поделать, я просто так взволнована! — с радостью признаюсь я, глядя в иллюминатор самолета.

Когда мы наконец приземляемся, Карсон берет обе наши сумки, и водитель встречает нас у главных ворот.

— Рад вас видеть, сэр, — здоровается водитель. — И рад познакомиться, мисс.

Мужчина открывает дверцу длинного лимузина, и мы оба садимся. Немного чересчур, но я ничего не говорю. Я счастлива быть тут.

Карсон достает из крошечного бара бутылку шампанского и наливает нам по бокалу. Один протягивает мне с легкой улыбкой.

— Добро пожаловать в Нью-Йорк.

Я улыбаюсь ему и смотрю в тонированное окно. Сейчас десять часов утра, а жизнь уже в самом разгаре.

Вид города завораживает. Люди самых разных слоев общества заполняют улицы, и я хихикаю над уличными развлечениями.

— Он танцует между машинами, в одних трусах и шляпе! — я указываю на парнишку, истерически смеясь.

Карсон хихикает рядом со мной.

— Он там каждый день, даже в самый разгар зимы.

Я делаю глоток своего напитка, и замечаю Эмпайр-стейт-билдинг.

— Это удивительное место. Я понимаю, почему ты никогда не хотел уезжать отсюда.

Карсон пожимает плечами, крутя жидкость в стакане.

— Долгое время это был мой дом.

— А теперь? — спрашиваю я, не зная, хочу ли знать ответ на этот вопрос.

Его взгляд смягчается.

— Думаю, Мичиган начинает мне нравится больше, — говорит он, а я широко улыбаюсь, но он меняет тему. — Одна из моих экономок приготовила нам завтрак в пентхаусе. Из него открывается потрясающий вид на город, а в здании есть роскошный спа-салон, который я забронировал для тебя, пока буду заниматься кое-какими делами.

— Спасибо, — говорю я, чувствуя тепло от его доброго гостеприимства.

Он кивает, проводя рукой по подбородку.

— Если все пойдет хорошо, я закончу до шести вечера. Найди себе какие-нибудь развлечения, что ты действительно хочешь сделать или увидеть, прежде чем мы уедем.

Радость наполняет мое сердце, и я точно знаю, что хочу сделать до того, как мы уедем, но пока не говорю ему.

Зайдя в пентхаус, я чуть не впадаю в шок. От этого места просто дух захватывает. Квартира современная и хорошо обставленная, а из окон от пола до потолка открывается прекрасный вид на Таймс-сквер и реку Гудзон.

Ароматы блинов, мимозы и свежесваренного кофе наполняют мои чувства, и я замечаю восхитительный набор блюд для завтрака, разложенных вокруг длинного кухонного островка.

Я накладываю себе полную тарелку яиц, бекона и блинчиков с сиропом, откусывая всего по чуть-чуть и наслаждаясь вкусом.

Карсон присоединяется ко мне, выглядя удивленным. Он делает глоток дымящегося кофе, наблюдая за мной.

— Что? — спрашиваю я, подцепляя вилкой еще один кусочек блинов, однако, не успеваю я положить его в рот, и Карсон останавливает меня.

Его палец мягко скользит по моей нижней губе, стирая остатки сиропа. Уставившись на меня своими изумрудными глазами, он подносит палец к своим губам, посасывая сладкое лакомство.

Мой рот приоткрывается.

— Вкусно и сладко, — заявляет он с самодовольной улыбкой.

Мой аппетит к еде теперь давно забыт, и единственный голод, который я чувствую, — это он.

— У меня есть кое-что послаще, — говорю я, прислоняясь к мраморному столу.

Выражение его лица становится жестче.

— А ты говоришь о губах на лице или о тех, что у тебя между ног?

Я подхожу ближе к нему, мое тело касается его груди.

— Почему бы тебе самому не узнать?

Его руки притягивают меня вплотную к его телу.

— Мой язык заставит тебя кончить так, как ты и представить себе не можешь, и я буду наслаждаться каждым гребаным моментом твоего сладкого освобождения.

Его руки исследуют мое тело, пока я не чувствую, как одна из них пробирается внутрь моих трусиков. Он громко ругается, как только чувствует, насколько я уже влажная, и целует меня, языком исследуя мой рот.

Я прислоняюсь к его груди, пока он ласкает меня между ног.

— Тебе нравится, да, малышка? — его палец входит в меня, вызывая громкий стон.

Давление оргазма нарастает, и он тоже это чувствует. Как только его рука находит мой клитор, я кричу возле его губ и резко дышу. Чувствую, как его толстая выпуклость пульсирует и напрягается под джинсами, и я двигаю руками по его молнии, чтобы расстегнуть ее.

Но он останавливает меня, нежно целуя в ладонь.

— Как бы мне ни хотелось, я должен идти, если хочешь, продолжим, когда я вернусь.

Я собираюсь сказать «к черту всё, я хочу сделать это сейчас». Но его телефон звонит, прерывая любые дальнейшие комментарии.

— Спа-салон внизу уже готов, и мне действительно нужно идти.

Я отхожу от него.

— Что за дела у тебя? — спрашиваю я, он быстро печатает сообщение и убирает телефон.

— Нужно проверить кое-что и посетить несколько важных встреч. Эллиот придет, как только ты закончишь сеанс в спа-салоне.

Я киваю и следую за ним в лифт. Мы спускаемся в вестибюль, дверь открывается, я собираюсь выйти, но Карсон неожиданно останавливает меня со злым блеском в глазах. Он поднимает все ещё липкий палец, которым доставлял мне удовольствие, и подносит его к губам. Языком он смакует каждую каплю.

— Определенно слаще, — констатирует он.

Мои глаза стекленеют от этого жеста, и прежде чем я успеваю отреагировать, двери лифта закрываются перед моим лицом, и Карсон уходит.

Спа-салон просто потрясающий. Я чувствую себя более расслабленной, чем когда-либо за долгое время, и не могу сказать, то ли это от массажа, то ли просто от того, что я с Карсоном в Нью-Йорке.

Эллиот встречает меня в вестибюле, когда я заканчиваю, и мы вместе поднимаемся в лифте.

— Что-нибудь слышал от Карсона? — спрашиваю я, нарушая молчание.

Я очень надеюсь, что он каким-то образом закончит раньше, чем ожидалось, чтобы мы могли вместе осмотреть город, прежде чем нам придется уехать.

Эллиот поворачивается ко мне со странным блеском в глазах.

— Пока нет, но я уверен, что он просто занят.

Я не спрашиваю дальше, но странное чувство пузырится в моем животе. Карсон сказал, что у него сегодня много дел, так что я оставляю все как есть. Я плюхаюсь на белый кожаный диван, как только мы возвращаемся в квартиру. Эллиот стоит в углу, уставившись на свой телефон.

Все больше тревожась, я решаю отвлечься бессмысленным разговором.

— Как все прошло с Лилианой на празднике?

Напряжение, кажется, спадает с его плеч при одном упоминании ее имени. Он кладет телефон на стол и расслабляется в кресле рядом со мной.

— Она боится, что я разобью ей сердце.

— С чего ты это взял? — спрашиваю я.

— Она так сказала, прямо перед тем, как поцеловала меня, — на его лице появляется ухмылка при этом признании.

— Она что?!

— Конечно. Не один раз, а два. Сказала, что это было благодарностью за спасение ее жизни.

— Я же говорила, что она это оценила, — хихикаю я, прежде чем продолжить с серьезным выражением лица. — Не делай ей больно, Эллиот. Я серьезно. Она не сможет тебе этого простить.

— Я пытаюсь, Элайна. Видит бог, я чертовски стараюсь.

Я знаю, что это так, но, насколько я поняла, он также похож на человека, привыкшего к определенному образу жизни. Надеюсь, что он устоит перед любым искушением, если действительно захочет себе отношения.

ГЛАВА 30

Карсон

Мне не терпится убраться отсюда к чертовой матери. Я ненавижу иметь дело с дерьмовыми бизнесменами, с их фальшивым притворством и скучными разговорами. Меня не волнует, как живет дочь сенатора Нью-Йорка, окончившая Гарвард. Ей было плевать на карьеру, когда я засунул свой член ей в рот несколько месяцев назад.

— А как насчет тебя, Карсон? Как дела в Мичигане? — спрашивает сенатор, отвлекая меня от мыслей.

Я выпрямляюсь в кресле, глядя на лысый кусок дерьма, сидящий во главе овального стола, за которым сидят другие грязные члены Конгресса.

— Достаточно хорошо, советник Галински лидирует в гонке мэров.

— Ах, да, — глаза сенатора Рика расширяются. — Мы слышали о влиянии Винченцо на него. Мы все знаем, каким убедительным может быть мистер Пенталини, да, парни?

Мужчины вокруг стола одновременно смеются, и я сдерживаю желание всадить пулю в каждую из их голов. Они думают, что мы преступники? Черт, правительство такое же быдло, если не больше, чем вся мафия вместе взятая.

Моя челюсть тикает, а кулаки сжимаются под столом. Я никогда не был хорош в светской беседе.

— Хватит с меня этого дерьма, Рик. У вас есть то, что мы просили?

Он бросает на меня раздраженный взгляд, но знает, что лучше не перечить. Он достает из переднего кармана пиджака конверт и протягивает мне.

— Вот ордер на частное пользование землей. Полные права, и только за пределами города. Далеко от любых любопытных глаз или правительственного влияния. Мне пришлось потянуть за многие ниточки, чтобы достать это для тебя, так что не забудь сообщить Винченцо. Особенно в преддверии переизбрания.

Я беру конверт и засовываю его в задний карман. Затем достаю свой собственный конверт и бросаю его через стол. Он приземляется перед ним, и он смотрит на него секунды две, потом открывает, молча впитывая содержимое.

Его губы кривятся в презрительной улыбке, обнажая желтые кривые зубы.

— Как это попало к тебе в руки?

Это фотография его конкурента, занимающегося гораздо худшими вещами, чем мафия. Моя охранная компания взломала систему и поймала больного ублюдка, который рыскал по даркнету в поисках сайтов проституции со своего домашнего компьютера.

Я пожимаю плечами.

— Не имеет значения. Просто не забудь передать привет, когда снова будешь сенатором. Черт, уже пол первого?

Мне нужно покончить с этим дерьмом, иначе я не смогу вернуться вовремя, чтобы провести время с Элайной. Я знаю, что она действительно рассчитывает на меня.

К сожалению, я не могу послать всё к черту. Это разозлило бы не только многих важных людей, но и самого важного. Винни. Что я ему скажу? «Извини, я сегодня уехал со встречи, потому что хотел трахаться с твоей дочерью за твоей спиной»?

Я не хочу умирать.

Я снова смотрю на часы, понимая, что Элайна, наверное, все еще на массаже. Я знаю, что мне не нужно беспокоиться, потому что Эллиот присмотрит за ней, а еще массаж ей делает женщина. Я сказал себе, что это в целях безопасности, но все мы знаем, что это вопиющая ложь. Не позволю ни одному мужчине тронуть ее пальцем.

Ее тело — мое, и будь я проклят, если другой мужчина почувствует ее прикосновение. Черт, Карсон! Контролируй свои мысли. Ты был с бесчисленным количеством женщин, и Элайна ничем не отличается.

Я усмехаюсь при этой мысли. Кого я обманываю? Элайна — единственная девушка, которой удалось оставить крошечную вмятину в моей тяжелой броне.

Я качаю головой, отгоняя мысли и возвращаясь к делу. Нет смысла даже думать об этом. Она никогда не будет моей. Неважно, как сильно я этого хочу.

Я встаю со стула, и все головы поворачиваются. Я мысленно закатываю глаза. Эти люди жалки, и я правда чуть не закатил глаза? Дерьмо. Похоже, Элайна так действует на меня. Скорее бы подействовать на нее…

Я прочищаю горло:

— Мне нужно сходить на еще одну встречу, так что я пойду. Рик, — отвечаю я сенатору коротким кивком. — Уверен, что мы скоро услышим о тебе.

— Ну конечно! Передай Винченцо «спасибо», — он шуршит конвертом, лежащим на столе. — Его вклад в нашу партию всегда высоко ценится.

Мы пожимаем друг другу руки, и я отправляюсь на следующую встречу. Я запрыгиваю в свой «Бугатти-Широн» и с визгом выезжаю со стоянки большого корпоративного здания. Я борюсь с желанием позвонить и проверить, как там Элайна, но знаю, что с ней все будет в порядке, и еду к своему следующему месту.

Я подъезжаю к порту, окруженному рекой Гудзон. Это порт доставки. Я достаточно хорошо знаю этот район, потому что часто сам привозил сюда свои вещи. Я замечаю Фернандо, местного лидера картеля, ожидающего меня на краю стоянки, рядом с одним из больших деревянных контейнеров.

Я хватаю свой чемодан и выхожу из машины, иду к мужчине, довольный тем, что он выслушал мои инструкции и пришел один.

— Ну-ну-ну, это ли не сам дьявол, — шутит Фернандо. — Что у тебя есть для меня на этот раз?

Я открываю чемодан, и его глаза расширяются от благоговения перед чистым кокаином, упакованным в чемодан.

— Восемь килограммов белого колумбийского гребаного порошка.

Фернандо издает низкий свист.

— Вы, итальянцы, знаете, как достать это дерьмо, да?

Я пожимаю плечами

— Что я могу сказать? Нас не зря называют умниками. Мы получаем первоклассные продукты для первоклассной выплаты. Это беспроигрышный вариант для всех.

— Так сколько ты за это просишь?

— Я заключу с тобой сделку. В обмен на некоторую информацию.

Фернандо приподнимает бровь:

— О какой информации идет речь?

— Что ты знаешь о Дмитрии Павлове?

— Что…

Он не в состоянии ответить, потому что именно тогда мы оба оказываемся в тупике, когда человек, прячущийся за одним из больших контейнеров, посылает в нашу сторону серию выстрелов.

— Черт! — кричит Фернандо, когда пуля пробивает ему руку.

— Блять! — по-русски кричит мужчина.

Я достаточно хорошо знаю русский, знаю, кто он, и что пуля, которая только что попала в Фернандо, на самом деле предназначалась мне. Я бросаюсь в бой, вытаскивая свой пистолет и целясь в незваного гостя, который бежит через стоянку. Я выпускаю выстрел за выстрелом, но ему удается увернуться.

Русский стреляет в ответ, и я бросаю чемодан на землю, прячусь за одним из деревянных ящиков и снова прицеливаюсь в мужчину.

Он приближается к тому месту, где я прячусь, и я знаю, что могу легко убить его под таким углом. Однако я не ожидаю, что вместо русского на меня нападет Фернандо.

Он хватает меня сбоку и сбивает нас обоих на бетонный пол. Мой пистолет скользит и падает в воду.

— Какого хрена ты делаешь, ублюдок! Он уходит! — кричу я, размахивая кулаком в сторону Фернандо.

Мы боремся друг с другом, пытаясь одержать верх. Даже будучи раненым, этот мудак хорошо справляется.

Наконец, поджав его под себя, я поднимаю глаза и вижу, как русский с ухмылкой хватает чемодан и снова убегает. Черт! Никто, кроме близких членов семьи, не знал об этой встрече, и тот факт, что русский узнал об этом, доказывает наши с Винни подозрения — крыса все еще среди нас.

Фернандо использует этот единственный момент отвлечения, чтобы сделать свой ход, потому что внезапно горячая и жгучая боль пронзает мои ребра свирепым ожогом. Я смотрю вниз и замечаю нож, торчащий из меня, и кровь, которая быстро сочится по одежде.

Я хватаю его за горло с местью, к которой даже сам не привык. Он быстро теряет воздух. Он хватает нож с моего бока и вонзает ниже мне в живот.

Он не прекращает свою атаку, и я не прекращаю свою. Если мне суждено умереть сегодня, так тому и быть. Если это мой последний бой, то пусть он будет адским.

Я наконец-то нашел свой свет в этом мире, и будь я проклят, если не приложу все усилия, чтобы сохранить его зажженным — даже если для этого придется сражаться до последнего вздоха.

ГЛАВА 31

Элайна

Я: Эй, все в порядке?

Я: Карсон?

Я: Помоги. На меня напал влюбленный Эллиот.

Ладно, может быть, последнее сообщение было ложью, но если я, находясь в опасности, не смогла заставить его ответить на звонок, то он либо на действительно важной встрече, либо что-то не так.

Сейчас уже почти шесть, и мои нервы начинают брать верх. Эллиот тоже изо всех сил пытается скрыть свое беспокойство, но я вижу, как оно проглядывает.

— Может, стоит позвонить моему отцу? — спрашиваю я, но Эллиот смотрит на меня, не зная, что делать.

— С Карсоном все в порядке, Элайна. Не нужно беспокоить твоего отца всякой ерундой. Я уверен, что у него и так достаточно дел.

Он прав, но я все равно хочу позвонить. Я занимаюсь бессмысленными вещами, такими как приготовление ужина, пока не проходит два часа с того момента, как Карсон сказал, что вернется, и я официально в состоянии паники.

— Эллиот, что-то не так. Карсон должен был уже приехать или, по крайней мере, позвонить нам, чтобы предупредить, что опоздает.

Эллиот проводит рукой по лицу:

— Черт, ты права.

Его лучший друг согласился с тем, что я сказала, и это поднимает мой уровень стресса на высокий, потому что, если даже он беспокоится, я уверена — случилось что-то плохое.

— На всякий случай включи новости. Я пойду сделаю несколько звонков, — Эллиот выходит на террасу, прижимая телефон к уху.

Я спешу включить телевизор. В местных новостях болтают о погоде, а не о важных событиях, которые произошли сегодня. Черт бы тебя побрал, синоптик, никому нет дела до этих долбаных осадков!

Сейчас полночь — время, когда должен был взлететь наш самолет. Мои глаза покраснели от слез, которые я пролила из-за Карсона, а также из-за волшебной ночи, которую я запланировала.

Эллиот заходит внутрь, выглядя так же плохо, как и я.

— Никто не слышал о нем с часу дня и не может связаться с ним, — он испускает глубокий и усталый вздох. — Джейс пытался отследить его телефон, местонахождение было указано где-то в середине Гудзона, — мое сердце падает, и снова капают слезы. — Ты думаешь, он… — боже, я даже не могу произнести это слово.

— Мертв? — Эллиот заканчивает за меня, вызывая еще больший страх. — Нет. Карсон слишком искусен, чтобы позволить бросить себя на дно реки.

Если я не знала этого раньше, то теперь точно знаю… Эллиот не умеет успокаивать людей, и я на грани панической атаки, если не получу ответы в ближайшее время.

Стресс от неизвестности плохо ложится на мой желудок, потому что я чувствую, как кислота поднимается по горлу, я бегу в ванную, чтобы изгнать содержимое.

Как только тошнота проходит, я умываюсь холодной водой и чищу зубы.

— Эй, ты в порядке? — спрашивает Эллиот, когда я возвращаюсь в гостиную.

— Со мной все будет в порядке. Просто съела что-то не то.

Эллиот смотрит слишком долго, прежде чем ответить.

— Ага.

Новости, должно быть, каким-то образом дошли до моего отца, потому что он угрожает всем, кто хоть что-то знает. Он послал своих лучших людей, чтобы найти его, и я молюсь, чтобы они это сделали.

Сейчас почти три часа ночи, и я не могу долго держать глаза открытыми. Я не сплю уже почти двадцать четыре часа.

— Отдохни немного. Это не принесет тебе никакой пользы, если ты будешь сидеть всю ночь, — я перевожу взгляд на Эллиота и вижу его расплывчато.

Я моргаю, пытаясь успокоить зрение, и вскоре мои глаза погружаются в беспокойный сон. Я думаю о том, как буду разбита, если никогда больше не увижу Карсона.

Меня будоражит ощущение, что меня кто-то обнимает. В моем ошеломленном состоянии требуется секунда, чтобы глаза привыкли к темноте. Должно быть, у меня галлюцинации.

— Карсон? — шепчу я, прижимая руку к его груди, не веря, что это не сон. Боже, он кажется таким реальным.

— Да, mio angelo.

Слезы подступают к моим глазам, из меня вырывается рыдание, когда я понимаю, что это действительно он.

— Карсон! — плачу я, обнимая его за шею, не стыдясь слез.

— Ш-ш-ш, все хорошо. Я в порядке, — все еще держа меня в своих объятиях, он открывает и слегка закрывает дверь, через которую ведет нас, включая лампу в углу.

Он заботливо держит меня, садится на край кровати, а я лежу у него на коленях. Я смотрю на человека, которого, как я боялась, никогда больше не увижу, и оцениваю его внешность. Его волосы в беспорядке, глаза налиты кровью, а на рубашке несколько пятен крови.

— Я так волновалась, Карсон, — еще больше слез катится по моему лицу, пока я лежу в его объятиях. В этот момент до меня доходит, что сегодня Карсон был близок к смерти.

— Эй… — начинает Карсон, хватая меня за лицо с озабоченным выражением. — Не плачь из-за меня, ангел. Я не заслуживаю твоих слез.

Я качаю головой, останавливая его.

— Я люблю тебя, Карсон.

Он замирает на мгновение, принимая то, в чем я только что призналась.

— Элайна…

— Я собиралась сказать тебе об этом позже, но потом ты пропал, и я подумала… я думала, что больше никогда тебя не увижу, и я просто… я люблю тебя, Карсон, и мне невыносима мысль о том, что я могу тебя потерять, а ты не узнаешь этого, — слезы текут, и я не могу их остановить.

Я высказалась ему, не заботясь о последствиях, потому что сегодня вечером я поняла, что жизнь слишком коротка, чтобы не сказать кому-то, что ты к нему чувствуешь.

— Тебе не нужно ничего говорить в ответ, Карсон. Просто хочу, чтобы ты знал.

Он приподнимает мою голову и нежно гладит меня по щеке большим пальцем.

— Я жив благодаря тебе, Элайна. Я боролся изо всех сил, чтобы снова вернуться к тебе. Tu sei la mia luce, — «ты — мой свет», говорит он мне.

От его слов у меня в груди колотится сердце. Он смотрит на меня с самым нежным выражением, которое я когда-либо видела у него, и хотя он не отвечает мне тем же, я счастлива, что он здесь со мной и знает мою правду.

— Что с тобой случилось?

Его глаза темнеют при воспоминании.

— Меня подставили.

— Как? — в шоке спрашиваю я.

Он на мгновение закрывает глаза; вид у него усталый.

— Утром я все расскажу тебе. Сейчас мне нужно кое-что другое.

— Что? — неуверенно спрашиваю я, устав от напряженного выражения его лица.

— Ты.

Вздрогнув, он поднимает меня и кладет на кровать, нависая надо мной. Он проводит крошечные поцелуи вверх и вниз по моей шее, вдыхая.

— Сегодня ночью был момент, Элайна, когда я боялся, что никогда больше не смогу почувствовать или попробовать тебя.

Дрожь пробегает по моей спине, и я молча лежу под ним, позволяя взять именно то, что ему нужно. Его губы набрасываются на мои с сильным голодом. Мои руки находят его лицо, а затем спускаются вниз по груди, расстегивая каждую пуговицу на его окровавленной рубашке.

У меня перехватывает дыхание при виде кровавых отметин, которые очень похожи на колотые раны вокруг его ребер.

— Карсон… — начинаю я, но его губы снова захватывают мои.

Он начинает садиться, но ругается, схватившись за бок.

— Черт!

— Карсон, пожалуйста…

— Я в порядке, Элайна. Мне просто нужна минутка, — он снова пытается схватить меня за майку, но я кладу руку ему на грудь, останавливая. Он смотрит на меня с некоторым недоумением.

Вглядываясь в его робкое лицо, я замечаю, как на его скуле начинает формироваться темный синяк. Он сказал, что нуждается во мне, а Карсон не из тех, кто легко употребляет такие слова, поэтому я знаю, что-то ужасное случилось с ним сегодня и привело его в такое состояние.

Я осторожно встаю с кровати, иду в ванную и включаю душ. Потом подхожу к краю кровати и беру его руку в свою.

— Позволь мне позаботиться о тебе, Карсон.

Он смотрит на наши соединенные руки.

— Тебе не нужно этого делать, Элайна.

Я робко прикусываю губу.

— Знаю… но я хочу.

На мгновение наши взгляды встречаются, пока он коротко не кивает и не позволяет мне проводить его в ванную. Я быстро снимаю с него остатки одежды, смотрю на него и почти теряюсь в мягком выражении его лица.

— Что это за взгляд? — робко спрашиваю я, чувствуя, как румянец начинает ползти по щекам.

— Ты беспокоилась?

Мои пальцы останавливаются на пуговице его джинсов. Я глубоко вздохнула, вспоминая как переживала о том, что больше никогда его не увижу. Думала, что почти потеряла его навсегда.

— Да, — это все, что я говорю, прежде чем продолжить снимать с него одежду. — Раны глубокие, Карсон. Тебе нужна медицинская помощь.

Он останавливает мои руки и целует ладонь, облегчая мое взволнованное выражение.

— Чепуха. В одном из ящиков под раковиной лежит аптечка. Я сам.

Я смотрю на него немного озадаченно, но все равно достаю необходимые ему принадлежности. Он садится на один из табуретов перед туалетным столиком. Я опускаюсь на колени рядом с ним и беру дезинфицирующую салфетку, медленно очищая два глубоких пореза на левой стороне его грудной клетки. Я изо всех сил стараюсь не позволить виду крови помешать мне помочь ему, но тошнотворное чувство начинает скапливаться в животе.

Карсон видит мое лицо и нежно приподнимает мой подбородок.

— Все в порядке, Элайна. Я сам.

Я благодарно улыбаюсь ему и отворачиваюсь, когда он достает иголку с ниткой и начинает зашивать раны.

Я включаю душ, и мне в голову приходит идея. Все еще отвернувшись от него, я снимаю майку, позволяя ей упасть вместе с остальной одеждой на кафельный пол. Не глядя, я чувствую на себе взгляд Карсона. Внезапно ко мне прижалось твердое тело; хриплый голос Карсона раздался у самого уха, и по спине пробежал холодок.

— Я бы пережил тысячу смертей, если бы это означало, что я снова увижу тебя такой.

Наши глаза встречаются в зеркале перед нами, его рука пробирается по моему телу, обхватывая мою грудь. Я выгибаю спину и встречаю его твердую и пульсирующую эрекцию у себя за спиной. Я поворачиваюсь в его объятиях, оказавшись к нему лицом. Вскоре наши языки играют друг с другом. Я, затаив дыхание, отстраняюсь и, прежде чем он снова притягивает меня к себе, опускаюсь перед ним на колени.

— Элайна, ты не… — начинает он, но я обхватываю ладонью его толстый член и двигаюсь вверх-вниз в ровном темпе.

Он издает низкий стон, посылая всплеск удовольствия через меня. Через несколько минут мои губы дерзко скользят по его кончику.

— Черт возьми, да, — говорит он, когда его руки сжимают мои волосы.

Я никогда не делала этого раньше, но видя выражение чистого удовольствия на лице Карсона, я не хочу останавливаться. Я беру его так глубоко, как позволяет мое горло.

— Черт. Вот так, детка, — его полуприкрытые глаза находят мои, когда я продолжаю полностью брать его в рот.

Моя рука тоже обхватывает его, набирая скорость. Это самая эротичная ситуация, в которой я когда-либо была, и я чувствую влагу, текущую по моим ногам.

— Если ты не хочешь, чтобы я кончил тебе в рот, Элайна, я бы посоветовал тебе отодвинуться. Сейчас же.

Моя хватка становится крепче, и губы не отпускают его, пока я, наконец, не чувствую, как он взрывается в моем рту, и я жадно глотаю каждую каплю, наслаждаясь его вкусом.

Он притягивает меня в свои объятия, целуя мои губы и шею.

— Присоединяйся ко мне, — шепчу я ему в губы, указывая на стеклянную дверь душевой.

Я высвобождаюсь из его объятий и вхожу в горячую струю воды. Не прошло и секунды, как я чувствую, что моя талия прижимается к твердому и нетерпеливому телу Карсона.

Через несколько мгновений я иду за бутылкой шампуня, которая висит на одной из полок. Оно пахнет мужским и древесным ароматом, который теперь стал моим любимым. Я кладу каплю в ладони и намыливаю его красивые пряди, которые теперь почти доходят до челюсти. Я вымываю его волосы и двигаюсь дальше, исследуя каждую мышцу на его идеальном телосложении. Я не тороплюсь, наслаждаясь им.

Теперь, видимо, моя очередь. Его пальцы гладят мои плечи и спускаются к груди, слегка массируя ее своими умелыми руками. Я выгибаю спину, прижимаясь к нему, когда пар начинает заволакивать стеклянные двери. Мы находим губы друг друга, и он сильно кусает, заставляя меня стонать. Его рука скользит между моих складок и нежно трется о них. Я чувствую, как его палец входит в меня, вызывая еще один вздох удовольствия.

— Пожалуйста, Карсон, — умоляю я вслух. Без предупреждения он входит в меня, и мир останавливается.

— Это то, что мне было нужно, Элайна, — его толчки так сильны. — Только. Ты.

Я двигаюсь ему навстречу, крича от удовольствия. Он сгребает меня в свои широкие объятия, как только вода остывает, мы возвращаемся в спальню, где я лежу на нем.

Его руки сжимают мою талию, направляя меня. Я выгибаю спину и издаю еще один стон, когда мое освобождение парит на самом краю.

— Я не могу больше терпеть, Карсон! — задыхаясь, говорю я ему.

— Подожди меня, малышка, — его движения становятся грубее, а хватка крепче. — Сейчас! — и самый сильный оргазм, который я когда-либо испытывала, пронзает меня, а Карсон кончает подо мной.

Я, задыхаясь, падаю ему на грудь, а он сжимает меня в объятиях. Через несколько минут, когда мы снова пытаемся отдышаться, он устало шепчет:

— Что ты со мной делаешь, mio angelo?

Я тихо лежу в его объятиях, чувствуя, как поднимается и опускается его грудь.

Засыпая, я понимаю, что ни у кого из нас нет ответа на этот вопрос.

ГЛАВА 32

Элайна

Как только мы просыпаемся на следующий день, мы вылетаем первым же самолетом, к большому протесту Эллиота. Карсон не хотел мне рассказывать, что произошло прошлой ночью, поскольку это все еще было делом «Коза Ностры». Тем не менее, Эллиот выглядел на грани убийства, когда услышал, что сказал ему Карсон, но был более чем рад узнать, что с его лучшим другом все в порядке.

Заходя в «Победу», мы подвергаемся бомбардировке ошеломляющей вереницей вопросов от каждого.

— Хватит! Дайте мне взглянуть на него, — отец пробирается сквозь толпу мужчин.

Он останавливается перед нами, оценивая внешность Карсона.

— Рад видеть тебя целым и невредимым, сынок.

Карсон кивает, напрягаясь от пристального внимания, которое его окружает.

— Так… что, черт возьми, произошло? — нетерпеливо спрашивает Джейс.

— Его подставили, — говорю я и тут же жалею об этом, ведь все взгляды устремляются на меня.

— Как? — спрашивает отец, отводя взгляд от меня на Карсона.

— Кто-то знал о моем местонахождении, предупредил члена американской братвы. Русский появился на моей встрече с местным лидером картеля, и он забрал товар. Лидер картеля воспринял это, как признак предательства, и попытался убить меня за это, — в толпе слышны проклятия. — Пока мы с главарем картеля дрались, русский сбежал и, должно быть, предупредил федералов, потому что, прежде чем я понял, меня окружила полиция, и нас обоих арестовали по обвинению в распространении наркотиков.

Мои глаза расширяются от его слов, как и у всех остальных.

— И? — настаивает отец, теряя терпение.

— Эти гребаные свиньи держали меня двенадцать часов. Даже слова не спросили. Эти ублюдки лишили меня права на телефонный звонок и чертова адвоката.

Ну, это объясняет, почему мы не слышали от него ни слова всю ночь.

— Черт. А как они освободили тебя, парень? — спрашивает Ланс, озвучивая вопрос в моей голове, и, вероятно, других тоже.

— Учитывая, что на месте преступления не было никаких наркотиков, так как их украл русский, не говоря уже о том, что некоторые из помощников полиции Нью-Йорка работают на нас, они отпустили меня из-за нехватки доказательствах.

— Ну и слава богу, — ворчит дядя Ромарио. — Мы думали, ты плаваешь в море с рыбами.

Карсон задумчиво прищуривает глаза.

— Телефон, видимо, упал в воду во время драки.

Отец глубоко вздыхает.

— Эти русские ублюдки с каждым днем играют все грязнее и грязнее, как бы мы ни старались.

Открывающаяся дверь привлекает наше внимание, Ленни заходит с чем-то в руках.

— Я только что нашел это в почтовом ящике клуба, — Ленни показывает вещь, которую держит.

Русская матрешка с петлей на шее. Петля представляет собой цепочку. Внутри большой матрешки обнаружилось ещё несколько маленьких, а в самой последней была записка.

Карсон выдергивает ее, читая слова вслух.

«Я заберу свою куклу»

Все взгляды устремляются на меня, в том числе и Карсона.

Я сглотнула ком в горле.

ГЛАВА 33

Элайна

С тех пор прошло несколько дней, и теперь мы снова в «Подземелье», в уединенной раздевалке, пока Карсон готовится к бою. Я бесстыдно слежу за ним, впитывая каждый квадратный дюйм его тела

— Ты пялишься, — говорит он, отбрасывая в сторону скакалку.

Я лукаво улыбаюсь.

— И что?

Карсон ходит по тускло освещенной комнате с напряженным выражением лица. Он хищно смотрит на меня, и мои бедра непроизвольно сжимаются в предвкушении. Я с вожделением изучаю каждый изгиб и четкую линию на его сильно татуированном теле.

Я смотрю, как его рука скользит по замку на двери, закрывая ее. Наконец он подходит ко мне и нежно берет за подбородок.

— Как я должен готовиться к бою, когда ты смотришь на меня так, будто хочешь, чтобы я кинул тебя на этот диван и жестко трахнул?

У меня перехватило дыхание.

— Карсон… — начинаю я, но он прерывает меня, прижимаясь ближе. Его кулак скользит по моим волосам, с силой оттягивая их назад, чтобы лениво поводить носом вверх и вниз по моей шее.

— Хочешь, mio angelo? — его глубокий голос становится хриплым, когда он ласкает мое ухо, прикусывая его. — Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, малышка?

— Да, — выдыхаю я.

Стук в дверь пугает нас обоих, раздается голос отца. Карсон выругался и двинулся, чтобы открыть ее. Отец просунул голову.

— Вот ты где, mio tesoro, я тебя искал.

— Ты нашел меня, — я натянуто улыбаюсь.

Надеюсь, он не поймет, что произошло между мной и Карсоном.

— Все в порядке? — спрашивает он, глядя между нами.

Я побледнела от его слов. Вдруг он почувствует, что тут было?

— Да, пап, а почему нет?

Он издает долгий и усталый вздох, садясь на диван рядом со мной.

— Это были напряженные несколько месяцев. Я просто хотел поблагодарить вас обоих за то, что вы не добавили никакого дополнительного стресса на мою и без того полную тарелку.

Если бы ты только знал, пап.

— Особенно ты, Карсон. Спасибо за то, что уважаешь наше соглашение и заботишься о моей дочери, — он встает с дивана и кладет руку на плечо Карсона. — Я не многим доверяю, но знал, что могу рассчитывать на тебя, сынок. Ты верный подопечный, и я очень горжусь тобой.

Я вижу раскаяние и вину на лице Карсона. Отец хлопает в ладоши.

— Ладно, хватит об этом. Скоро начнутся бои, так что мы должны занять свои места и оставить Карсона, Элайна, — говорит папа, проходя через дверь.

Мои глаза находят обеспокоенные глаза Карсона.

— Я догоню тебя через секунду, кажется, оставила сумочку в дамской комнате.

Отец отмахивается от меня.

— Что мне с тобой делать?

Он выходит из комнаты, и я выдыхаю.

— Ну, это было близко. Итак, что ты хотел сделать до того, как…

— Все кончено, Элайна, — его голос режет воздух, как нож, посылая мое сердце прямо в желудок

— Что кончено? — шепчу я с вопросительным выражением на лице.

— Вот это, — он жестикулирует между нами. — Это зашло слишком далеко.

— А что не так? — спрашиваю я, подходя к нему и беря его руку в свою.

Он отталкивает меня.

— Все не так!

Я не могу скрыть страдальческого выражения на своем лице.

— Ты говоришь так, будто наши чувства — богохульство.

Его темные глаза вспыхивают.

— Потому что так оно и есть, Элайна. Неужели ты не понимаешь? Этого, — он указывает между нами. — Не может быть. Этого не должно было случиться. Это чертовски неправильно. Не могу поверить, что позволил тебе убедить меня в обратном.

Его слова пронзают меня, как удар под дых.

— Неправильно? Я знаю, что наша ситуация сложная, Карсон, но мы можем попытаться…

— Нет, — обрывает он меня. — Твой отец доверял мне, а я его подвел. Я никогда так не поступал и сделал единственное одолжение, о котором он когда-либо просил. Если он когда-нибудь узнает об этом предательстве… — его голос замолкает, он разочарован в… себе? — Это была ошибка. Ошибка, которую я больше не собираюсь совершать.

На мои глаза наворачиваются слезы, но я не позволяю им упасть. Для этого у меня слишком много гордости.

— Не волнуйся, Карсон, я не хочу быть твоим маленьким грязным секретом так же сильно, как и ты.

Он знает, что причинил мне боль своими словами, и я бы солгала, если бы сказала, что не хочу причинять ему боль в ответ. Я больше не могу выносить этот разговор; знаю, что если останусь еще немного, то испорчу всё в конец.

— Так будет проще, Элайна. Для всех.

Не обращая на него внимания, я иду к двери, слыша, как он двигается позади меня.

— Элайна…

Дойдя до двери, я останавливаюсь и оглядываюсь на него.

— Все в порядке, Карсон, я понимаю. Действительно. У нас теперь все строго по делу. Удачного боя, — с этими словами я ухожу и не оглядываюсь даже после того, как слышу, как он бьет кулаком по шкафчику.

Сидеть в центре арены рядом с отцом — это, мягко говоря, то еще впечатление.

— Он слишком заботится о том, чтобы нанести удар, даже не защищается, — начинает он. — Это нехорошо, совсем нехорошо.

Двое мужчин кружат друг вокруг друга на ринге, один из них выглядит так, будто у него на лице столько крови, что можно сдать ее в несколько больниц. Избитый промахивается, а другой ударяет его кулаком в грудную клетку.

— Что, черт возьми, он делает? Ставлю обручальное кольцо своей гребаной жены на этого дурака! — мои глаза встречаются с разъяренным Ленни.

— Вот почему ты не ставишь на новичков, Лен! — изрыгает Джейс рядом со мной.

Лен вежливо смотрит на него «иди нахер» взглядом.

Хоть я мечтала стать частью этой жизни, я просто не могу выбросить из головы наш разговор с Карсоном.

Я была наивна, думала, что мы сможем все решить. Если кто-нибудь узнает, что между нами было нечто большее, чем чисто деловые отношения, для нас обоих все будет кончено. Это было не просто глупо, но и очень опасно.

Внезапно свет гаснет, из динамиков раздается имя Шторма.

Толпа разражается радостными криками, когда он входит в клетку. Выражение его лица непроницаемо, но по тому, как он сжимает и разжимает кулаки, я понимаю, что он готов к крови.

Его противник выходит на ринг, громоздкий и бритоголовый, у которого на коже вытатуировано слишком много нацистских символов. Я хотела, чтобы он подох только из-за этого.

По-видимому, Карсон тоже с этим согласен, потому что, как только раздается сигнал к началу боя, его соперник теряет сознание, даже не успев моргнуть.

У Шторма на сегодня запланировано шесть боев, и на четвертом я понимаю, что его гнев сегодня не проявляет милосердия — и я, вероятно, коренная причина всего этого. После скинхеда он чуть не убил последних троих.

— Какого хрена он делает! — кричит мой отец, когда еще одной группе охранников пришлось оттаскивать Карсона от противника.

— Он с ума сходит, — говорит Джейс, бросая на меня понимающий взгляд. — Интересно, почему?

Мои глаза по-прежнему смотрят вперед.

Хотя в «Подземелье» не так много правил, есть одно главное. Поскольку большинство людей, которые сражаются здесь, принадлежат к конкурирующим бандам, мото-клубам, другим мафиям и картелям, все они чего-то стоят. Мужчины знают, чем рискуют, когда дело доходит до боя, но если кто-то преднамеренно начинает убивать соперников, то им выписывают долг в виде крупного штрафа, либо забирают часть территории — а этого никто не хочет.

И похоже, что Карсон близок к тому, чтобы убить всех.

— Довольно! Уберите его оттуда! — кричит отец.

Двое наших людей вытаскивают Карсона из клетки, но не без борьбы.

Я хочу уйти в раздевалку, зная, что сейчас произойдет какое-то дерьмо; однако чего я не ожидаю, так это увидеть, как мой отец направляет ствол прямо на Карсона.

— Ты что, совсем с ума сошел? — вена на шее отца так сильно вздулась, что, кажется, вот-вот лопнет.

Карсон никогда не отстает:

— У меня все было под контролем, Вин!

— Когда, Карсон? До или после того, как ты чуть не спровоцировал гребаную войну с остальными, как будто нам и так не хватало дерьма!

— Эти ублюдки сами напросились, они знают, на что подписались! — Карсон выглядит более смертоносным, чем обычно, от него гнев вибрирует волнами.

Возмущение, смешанное с намеком на подозрение, ясно читается на лице моего отца.

— Что, черт возьми, на тебя нашло? Ты же знаешь чертовы правила!

И самое худшее, что Карсон мог сделать в тот момент, — это посмотреть на меня. Это была короткая секунда, но эта секунда — все, что нужно Винченцо Пенталини, чтобы взвести курок.

Ужасное чувство пузырится внутри моего желудка. Нас поймали. Ничто не проходит мимо него. Никогда. Карсон должен был это знать!

Мой отец на грани потери рассудка, и хотя Карсон причинил мне боль раньше, он определенно не должен умирать из-за этого. Именно тогда я понимаю, что должна вмешаться, чтобы, вполне возможно, спасти жизнь Карсона.

— Могу я кое-что сказать? — я выхожу из-за группы мужчин, охраняющих дверь.

Каждый мужчина бросает на меня угрожающие взгляды, но самые сильные исходят от Карсона и отца. Я делаю глубокий вдох, прежде чем продолжить.

— Папа… я соврала, что забыла сумочку из дамской комнаты.

— Я понял это, когда увидел ее на столе. Вы двое не хотите сказать мне, что, черт возьми, происходит, прежде чем я сделаю свои выводы? — он ухмыляется, по-прежнему умело целясь из пистолета в Карсона.

— Сэр, я… — начал было Карсон, но я быстро оборвала его.

— Ну, я была так потрясена тем, что произошло… в тот раз у меня дома… а потом стрельба… я… — мои глаза встречаются с растерянным, но настороженным выражением лица Карсона. — И я сказала ему перед боем, что человек, который хочет моей смерти… насколько нам известно, они могут работать вместе с другими, которые находятся здесь, в этом самом здании. Так что Карсон просто пытался доказать свою точку зрения, пап. Вот почему он хотел, чтобы я была здесь. Хотел послать сообщение всем, кто здесь будет, что я защищена. Что мы защищены. Это все.

Молчаливый взгляд, который посылает мне Карсон, — это взгляд, при котором мое сердце чуть ли не разрывается. Его слова таятся в глубине моего сознания. Это было ошибкой. Он знает, что я солгала, и я только надеюсь, что он не испортит это.

— Это правда, Карсон?

Я перевожу взгляд с отца на Карсона, молча молясь, чтобы он согласился. Скажи «да», просто скажи «да»!

Карсон снова переводит взгляд на моего отца и решительно кивает.

— Ну, тогда, — отец опускает пистолет. — Я полагаю, они поняли твое послание. Однако, если хоть один другой план, каким бы блестящим он ни был, пройдет без моего гребаного разрешения, в следующий раз я не буду так снисходителен.

Меня захлестывает волна облегчения.

— Извини, пап, я должна была тебе сказать, но решила, что у тебя и так достаточно дел.

— Когда дело касается тебя, mio tesoro, я готов на все, — его строгие глаза снова находят Карсона, прежде чем он поворачивается к своим людям. — А теперь пошли отсюда, я проголодался из-за всей этой чертовщины.

— Ужин за счет дяди Ро! — крикнул Джейс, заработав подзатыльник от человека, который теперь, по-видимому, покупает нам всем ужин.

Все мужчины ушли, все, кроме одного.

— Ты не идешь? — спрашиваю я Карсона, который теперь стоит спиной ко мне.

— Иди без меня, я потом догоню.

Предоставив ему пространство, в котором он, очевидно, нуждается, я ухожу, даже не представляя, какой сегодня будет итог дня.

ГЛАВА 34

Элайна

Подъезжая к дому, я замечаю, что какой-то машины не хватает.

— Карсон еще не вернулся? — удивляюсь я вслух, видя, что часы показывают половину третьего ночи.

— Эх, я бы за него не беспокоился. Он, наверное, выпускает пар после того, что случилось сегодня, — говорит Джейс, зевая. — Я никогда в жизни не видел, чтобы папа так на него злился. Это было серьезное дерьмо.

— Да. Но это было просто недоразумение.

— Правда? — спрашивает брат.

— Что ты хочешь этим сказать, Джейс? Конечно, правда.

Он ставит машину на стоянку, поворачивается ко мне и пристально смотрит.

— Лучше бы так и было, я никогда не видел, чтобы папа так нервничал от одной лишь мысли о вас с Карсоном.

Я молчу. Знаю, что за его словами скрывается двойной смысл. Он знает, что произойдет, если мы с Карсоном когда-нибудь публично проявим свои чувства.

Внезапно позади нас появляются фары. Машина Карсона сворачивает на подъездную дорожку и исчезает в гараже.

Я открываю дверь, чтобы выйти, но Джейс тянет меня за руку. Я пристально смотрю на него.

— Будь осторожна, Эл. Я не хочу, чтобы кто-то из вас пострадал.

Я быстро киваю, не зная, что сказать ему в ответ. Выхожу из машины, и когда захожу в дом, там совершенно темно, и если бы я не видела, как подъезжает Карсон, я бы никогда не догадалась, что он здесь.

— Эй? Карсон? — крикнула я, слепо пробираясь через дом. — Мог бы включить свет… — я ударяюсь ногой о стул и чуть не лечу через всю комнату.

К счастью, я удерживаюсь за угол и включаю свет. Через минуту мои глаза привыкают, я стою на кухне… и я не одна.

— Карсон? — на барном стуле с налитыми кровью глазами и растрепанными волосами сидит сам мужчина, щеголяя полупустой бутылкой виски в руке.

— Единственный и, блять, неповторимый, — лениво отвечает он, делая глоток из бутылки, явно пьяный.

— Как, черт возьми, ты добрался домой? — я осматриваю его тело на синяки, но их нет.

— На машине, — он ухмыляется.

— Ты пьян, зачем подвергать опасности другие жизни?

Он со смехом откидывает голову.

— Я чертовски плохой парень. Вождение в нетрезвом виде — наименьший из моих гребаных грехов.

Мое сердце падает от его дерзости.

— Карсон…

Он вскидывает голову, как будто только сейчас заметил, что я в комнате.

— Элайна… — он неуклюже встает с табурета и направляется ко мне.

— Эй, здоровяк, давай уложим тебя в постель, ладно? — я обнимаю его за талию, чтобы поддержать.

Это бесполезная попытка, потому что мы оба все равно падаем. Наши глаза не отрываются друг от друга.

— Mio angelo… — он гладит меня по щеке. — Sei Bellissima*.

— Ты пьян, Карсон, и от тебя пахнет сигаретами и дешевым спиртным. Пойдем спать, ладно?

Он проводит рукой по моей щеке.

— Я бы с удовольствием лег с тобой в постель. Я бы трахнул тебя так, как ты можешь только мечтать, — внезапно его лицо мрачнеет, и он быстро убирает руку с моего лица. — Нельзя прикасаться к запретному плоду, — шепчет он, легко вставая и поднимаясь по лестнице в спальню.

Целую минуту я лежу на полу, обдумывая, что мне делать. Хоть он и идиот, я не хочу, чтобы он умер, захлебываясь собственной блевотиной.

Я тащусь вверх по лестнице, ожидая увидеть его распростертым на кровати, потерявшим сознание в приступе храпа. Чего я не ожидаю, так это увидеть его сидящим на кровати и глядящим в окно. Словно уже полностью пришел в себя.

— Ты не должна была лгать ради меня, — говорит он, все еще глядя в окно.

— Знаю, — отвечаю я, прислоняясь к двери.

— Так зачем же ты это сделала?

Я не знаю, что ответить, поэтому молчу.

— Никто никогда не делал такого для меня.

— Что?

— Не ставил собственный зад на кон ради меня, как ты это сделала.

— Ну, думаю, справедливо, если я буду время от времени спасать тебя, — я пожимаю плечами, направляясь к кровати, чтобы сесть рядом с ним.

Он морщится и ложиться на спину.

— Я этого не заслужил. Не после того, что я сказал тебе сегодня…

Печаль переполняет меня, но я отмахиваюсь от нее.

— Это не стоит того, чтобы умирать.

— Я плохой человек, Элайна. Ты заслуживаешь кого-то хорошего, кого-то, кто будет любить и почитать тебя. А не тащить в собственную тьму.

— Я знала, во что ввязываюсь, Карсон.

Его налитые кровью глаза смотрят на меня с таким мрачным гневом, что я на мгновение пугаюсь. Он встает с кровати и приближается к моему лицу.

— Знала? — его руки внезапно хватают меня за плечи, крепко сжимая, и он стаскивает меня с кровати.

Его лицо очищается от обычной мягкости, и в ответ появляется маска монстра. Я дрожу в его руках, но он только крепче сжимает их.

— Карсон, отпусти, ты меня пугаешь.

Его улыбка превращается во что-то злое.

— Хорошо. Может быть, тогда ты поймешь, кто я на самом деле. Тот, кем я всегда буду.

Я нервно качаю головой:

— Я в это не верю.

Он выглядит еще более сердитым от моих слов.

— Я не способен ни на что, кроме насилия и разрушения, Элайна! Я получаю чертово удовольствие от этого. Я убиваю без раздумий и угрызений совести. Эти руки не проявили милосердия даже к невинным. Разве ты не видишь? Я безжалостный гребаный монстр. Не изображай из меня того, кем я не являюсь. Я не способен любить!

Может быть, в данный момент я и боюсь его, но я знаю, что он хочет, чтобы я поверила, будто он какой-то палач. В глубине души он боится, что кто-то увидит его настоящего.

— Можешь говорить, что ты чудовище, пока не посинеешь, Карсон, но я тебя видела. Я видела тебя уязвимым, когда ты думал, что никто не замечает. Если ты просто впустишь меня…

Его тело загоняет меня в угол. В его глазах ни капли человечности.

— Хочешь знать, что случилось с женщинами, которые пытались меня спасти?

Я стою, как животное, попавшее в капкан, молча надеясь, что мой Карсон вернется ко мне.

— Они, блять, мертвы. Так же, как и ты, если будешь продолжать пытаться увидеть во мне что-то, чего никогда не было. Моя тьма не проявляет милосердия, Элайна, даже к невинным. Я ходячее проклятие.

У меня голова идет кругом, но я не могу сдержать свой глупый язык.

— Я не брошу тебя, Карсон.

— Тогда ты своей рукой подписываешь верную смерть.

Он отпускает меня и уходит, не оглядываясь, и я падаю на пол кучей, с накопившимися слезами.

Я знаю, что должна держаться подальше, черт возьми, даже убежать как можно дальше от него и от правды, которую он мне открыл, но почему часть меня все еще хочет доказать, что он ошибается?

Я быстро бегу в ванную, чтобы избавиться от ужасной кислоты, которая поднимается по горлу. Я падаю на кафельный пол и прислоняюсь к стене, чтобы унять тошноту. Если то, о чем я думаю, правда, у нас есть еще более серьезная проблема, чем то, что происходит сейчас…

И этот секрет нам с Карсоном не удастся так легко скрыть.

ГЛАВА 35

Элайна

Я не могу забеременеть. Мой контроль над рождаемостью длится три месяца, и я… Я бледнею от осознания. Я была слишком отвлечена внешним миром, что так и не записалась на следующий прием, а теперь я опоздала более чем на две недели.

Я отталкивала эту мысль так долго, как только могла и винила стресс в своей тошноте, но больше не могу этого отрицать.

Мне нужны ответы, и сейчас.

К сожалению, придется подождать до следующего дня и придумать план.

Когда я просыпаюсь на следующий день, Карсона уже нет, но я не одна. Ланс приветствует меня внизу. Он сказал, что Карсон весь день занят на собраниях. Не слишком убедительно с моей стороны, я заставляю Ланса поверить, что мне нужно сходить по своим делам. Вот так я оказываюсь посреди уборной местной аптеки, держа в руке только что использованный тест на беременность.

В инструкции сказано, что результат появится через три минуты. Боюсь, что упаду в обморок от волнения задолго до этого.

Если я беременна, это значит только одно… Смерть Карсона. Достаточно того, что мы дурачились за спиной моего отца, но теперь, я, возможно, беременна? Мой отец не проявит к нему милосердия.

Это полностью выходит из-под контроля.

Таймер на моем телефоне звонит… Результат готов.

Я смотрю на тест и прерывисто вздыхаю.

Положительно.

Мое сердце падает в желудок, когда я читаю эти слова, а мозг не верит истине, которая находится прямо передо мной.

Я жду несколько минут и беру еще один тест из синего пакетика, глупо думая, что первый просрочен или еще что.

Я жую губу и жду еще три минуты.

Положительно.

Слезы заполняют мое зрение и стекают по щекам. Я беременна. Больше нет смысла отрицать это. Часть меня и часть Карсона теперь растет внутри меня. Всепоглощающее чувство яростной защищенности охватывает меня, и я знаю, что бы ни случилось, я буду защищать этого ребенка с чьей-либо помощью или без нее.

Я издала приглушенный всхлип и бессознательно положила руку на живот. Я всегда хотела быть матерью. Конечно, я бы сделала все по-другому, если бы могла, но слишком поздно думать о том, что, если. Я беременна от Карсона, и ничто не изменит этого факта.

Как бы мне ни было больно думать об этом, я знаю, что единственный способ выжить — это сбежать. Убежать и оставить этот мир позади. Мне будет чертовски больно расставаться с семьей, но это жертва, которую я готова принести ради своего ребенка, и если Карсон захочет присоединиться ко мне, пусть будет так, но после того, что он сказал мне прошлой ночью, я не буду сильно его упрашивать.

Я мою руки и смотрю на себя в зеркало. Это только вопрос времени, когда живот станет заметен, и нужно начать готовиться к этому сейчас, если есть хоть какой-то шанс сбежать.

Нежно провожу рукой по животу с тихим обещанием. Я никому не позволю причинить тебе боль.

Надеюсь, что Карсон почувствует то же самое, когда я скажу ему.

— Эй, ты в порядке? Ты молчишь с тех пор, как мы вышли из магазина, — спрашивает меня Ланс, когда мы сидим в машине на подъездной дорожке Карсона.

Я натянуто улыбаюсь ему.

— Да. Просто очень устала, — говорю я, надеясь, что он не заметит очевидной лжи.

Он, кажется, купился.

— Я тоже. Блин, эта Нина… — он громко свистит. — Она та еще штучка, да?

Я пожимаю плечами:

— Конечно, Ланс, — бедняга понятия не имеет.

— Что ж, спокойной ночи, Элайна.

Я отстегиваю ремень безопасности, крепко держа тест в кармане.

— И тебе тоже, — я выхожу из машины, и в животе у меня бурлит ужас.

Рассказать Карсону можно одним из двух способов: очень хорошим или очень плохим.

Я открываю входную дверь и замечаю, что весь свет в доме снова выключен, и нигде нет никаких признаков Карсона. Меня это немного смущает, потому что я видела его машину, а в это время он обычно болтается на кухне или в гостиной. Я пожимаю плечами, не желая размышлять об этом. Наверное, он все еще оправляется от сильного похмелья. Я пробираюсь к лестнице, задерживаясь на нижней ступеньке.

Сейчас подходящее время, чтобы сказать ему? Или нужно подождать и подумать? Я отрицательно качаю головой. Никогда не бывает подходящего времени для чего-то подобного. Я слышу легкое шарканье из комнаты. Прежде чем потерять мужество, я достаю из кармана тест и поднимаюсь по лестнице.

С глубоким вздохом я поворачиваю ручку двери в спальню, и первое, что появляется в поле зрения, — это различные предметы одежды, разбросанные по всему полу, и рамки фотографий, сбитых с полок.

Растерянно оглядев комнату, мои глаза останавливаются на двух знакомых фигурах — в моей постели, оба голые.

— Какого черта?! — кричу я, чувствуя, как от этого зрелища у меня останавливается пульс.

Все, что я вижу, — это силуэт девушки сверху и Карсона под ней. Она оглядывается с блеском в глазах, и мое лицо бледнеет.

Нина смотрит на меня и стонет от удовольствия, когда рука Карсона сжимает ее зад, крепко прижимая ее к себе с плотно закрытыми глазами.

Он поворачивается ко мне с навязчивым отсутствием эмоций, как будто ему все равно, что мое сердце буквально разрывается на куски прямо у него на глазах. Он не выказывает никаких угрызений совести. Он хочет, чтобы я это увидела. Он хочет, чтобы я его ненавидела, и в этот момент я правда ненавижу. В этот момент он самый худший человек, каким только может быть, и я ненавижу его за то, что он причинил мне столько боли.

Мое сердце словно летит на пол, и мне приходится опереться о дверной косяк, чтобы не упасть при виде того, что происходит.

Его глаза задерживаются на моем лице с ухмылкой, а потом видят тест в моей руке. Он останавливает дальнейшие действия и резко отталкивает от себя обнаженное тело Нины. Она вскрикивает и прижимается к подушкам, с усмешкой натягивая на себя одеяло.

Мои глаза задерживаются на ней, прежде чем видят обнаженную фигуру Карсона, смотрящую на меня.

— Что это у тебя в руках, Элайна?

На глаза наворачиваются слезы. Мне так больно, что я даже не могу нормально думать. Как он мог так поступить со мной?! Гнев вспыхивает в моих венах, и я ничего не могу с собой поделать, я срываю одеяло с кровати и бросаю его на пол.

— Нина? Серьезно, Карсон? Неужели ты не мог хотя бы найти кого-то менее отчаянного?

— Не позволяй ей так со мной разговаривать, Карсон!

Его взгляд прикован к руке, которую я сейчас прячу.

— Убирайся к черту, Нина, — сердито заявляет он резким тоном.

— Что значит «убирайся»? Мы еще не закончили, Карсон. Скажи этой избалованной сучке, чтобы она ушла!

Его терпение лопнуло, и он грубо хватает ее за шею.

— Я больше не буду повторять. Сказал же уйти. Сейчас же.

На ее лице появляется выражение ужаса, и она встает с кровати, собирая с полу одежду.

— Прекрасно! — она поворачивается ко мне с горящими глазами. — Ты ему наскучишь, Элайна, и я буду рядом каждый день. Такого человека, как он, не укротишь. Только твой отец способен на это, Элайна, но это не помешает мне сделать Карсона своим. Я позабочусь об этом.

Я стою перед ней.

— Ты меня не пугаешь, Нина.

Ухмылка пробегает по ее некогда красивым чертам лица.

— Ты не меня должна бояться.

Прежде чем я успеваю спросить, что она имела в виду, Карсон бросает на нее предупреждающий взгляд, и она уходит, подмигивая мне, выходя за дверь.

— Элайна… — Карсон начинает подходить, и видя его в таком состоянии, что-то внутри меня обрывается, и я не могу сдержаться.

Он пытается подойти ко мне, но я отталкиваю его.

— Не смей! Как ты мог это сделать? — на этот раз слез нет, только яростный, ничем не сдерживаемый гнев.

Он резко пробивает стену возле меня кулаком.

— Я не знаю, что еще делать, Элайна! Мы зашли слишком далеко. Я не могу продолжать это делать!

— Не знаешь, что делать?! Да все что угодно будет лучше, чем это!

Я толкаю его изо всех сил и наношу удар за ударом ему в грудь. Он крепко берет меня за руку и прижимает к стене.

— Прекрати, Элайна! — сердито требует он.

— Нет! — я борюсь с ним, чтобы освободиться, но он не шевелится. — Отпусти меня, ублюдок!

— Хочешь уйти? Тогда, блять, уходи! — он с горечью отпускает меня. — Я никогда этого не хотел! Ты упрямая сука, мы просто трахались! — его грудь вздымается и опускается, когда я понимаю, в чем он только что признался.

Он никогда не хотел меня.

Это была ложь.

Я смотрю на него так, словно он только что дал мне пощечину. С таким же успехом он мог бы это сделать, потому что я физически чувствую, как мое сердце разбивается вдребезги.

Он отстранился от меня и одним махом сбросил все с комода.

— С самого начала я знал, что не должен был делать этого. Как я мог быть таким тупым? Черт! — он продолжает бросаться на комнату, а я застыла в углу, наблюдая за человеком, чьего ребенка ношу в животе.

Именно в этот момент я принимаю решение. Карсон слишком глубоко вошел в жизнь «Коза Ностры», чтобы рисковать ею ради кого бы то ни было, не говоря уже о ребенке. Я увезу своего нерожденного ребенка подальше от него и от любого, кто попытается встать между нами.

Я вырываюсь из оцепенения и хватаю сумку из шкафа, помещая в нее любую одежду, которую мне удается достать. Я выхожу из комнаты и спускаюсь по лестнице, прежде чем меня дергают назад.

— Что, черт возьми, было у тебя в руке, Элайна? Я больше не буду спрашивать.

— Отвали от меня! — я поднимаю руку и сильно шлепаю его по лицу.

Его голова резко поворачивается в сторону, а глаза горят, когда он снова смотрит на меня.

Он сильно трясет меня за плечи.

— Черт возьми, Элайна! Скажи мне сейчас, или я без колебаний возьму дело в свои руки и заставлю тебя сказать!

Я отстраняюсь от него, вытаскиваю тест из заднего кармана и бросаю на пол рядом с ним. Его лицо бледнеет, когда он поднимает его и читает маленькие буквы. Он застывает. Выражение его лица немногословно и полно шока.

Он дергает себя за пряди волос и вдруг падает на колени.

— Черт! — громко рычит он.

Это просто ужасно — видеть, как человек, который всегда сохраняет самообладание, физически теряет его передо мной. Я больше не могу этого выносить, моя маска начинает сползать, а я не позволю ему увидеть еще одну слезу. Я должна быть сильной ради своего ребенка. Я беру ближайший ключ, который мне удается достать, и выбегаю за дверь.

Я бегу так быстро, как только могу, к машине Карсона и запираюсь в ней, отбрасывая сумку в сторону и заводя двигатель.

Я слышу его прежде, чем вижу, как он идет за мной.

— Элайна! — задним ходом я выезжаю и сильно нажимаю на газ.

Машина рванулась назад, и я с визгом вылетела, оставив Карсона кричать мне вслед.

Зрение начинает расплываться, когда нежелательные слезы свободно текут по моему лицу. Я была так глупа, что думала иначе о Карсоне. Нина была права, он никогда не изменится ради меня. Он безнадежен, а я была слишком наивна, чтобы понять это. Я отдала свое сердце чудовищу, а взамен потеряла все.

Я быстро выезжаю из города, мне некуда идти. Я сломлена и беременна, мне негде остановиться, и все, что я могу сделать, — это смотреть в зеркало заднего вида, наблюдая, как все, ради чего мы с Карсоном так упорно трудились до этого момента, исчезает вдали.

ГЛАВА 36

Элайна

Я знаю, что первое, что нужно сделать, — это выбросить свой телефон, чтобы меня не могли выследить. Я еду, как мне кажется, несколько часов, пока наконец не нахожу мотель, который находится достаточно далеко от города. Я выхожу из машины и разминаю ноющие мышцы, прежде чем войти в маленькую приемную, чтобы забронировать номер на ночь.

Дедушка с веснушчатым лицом приветствует меня у стойки.

— Ну, здравствуй, дорогуша. Ищите комнату?

Я киваю.

— Да, пожалуйста.

— Без проблем. Подождите минутку. Нужно проверить, есть ли у нас свободные места на сегодняшний вечер.

Я стою в стороне, наблюдая, как мужчина уходит в другую комнату. Я наблюдаю за ним через стеклянное окно, пока он говорит по телефону.

Странное чувство бурлит внутри меня, приказывая вернуться в машину и уехать. Я стряхиваю с себя эту мысль, думая, что это просто паранойя. Кроме того, я отъехала достаточно далеко, чтобы ни одна живая душа не узнала, кто я такая, и не донесла обо мне отцу или, что еще хуже, Карсону.

Старик возвращается с улыбкой.

— Тебе повезло. У нас есть одна свободная комната. Позволь проводить.

Я натянуто улыбаюсь и следую за ним, заметив, что на стоянке нет ни одной машины, кроме моей и еще одной. Я начинаю паниковать.

— А это твоя комната, Элайна, — он открывает мне дверь, и я останавливаюсь.

Меня охватывает ужас.

— Я не называла своего имени, — заявляю я, пятясь от него, пока не натыкаюсь на твердую грудь.

— Не называла.

Первый мужчина смеется.

— Ты же не думала, что мы простим ублюдка, который обвинил нас в убийстве русского, не так ли?

Я выдохнула, когда осознание поразило меня. Они ирландцы. Те же самые люди, которых мой отец обвинял в смерти лидера русской банды — Виталия.

Внезапно меня схватили сзади и втолкнули в темную комнату. Страх впивается в горло, как только мой взгляд падает на шприц, который держит старый ирландец.

— Сладких снов, дорогуша. Тебе нужно отдохнуть, пока мы готовим свой план.

Я вскрикиваю, когда чувствую, как толстая игла вдавливается в мою кожу и вводится наркотик, от которого я сразу же становлюсь вялой. В комнате начинает темнеть, я теряю сознание, но не раньше, чем слышу, как ирландец говорит в трубку:

— Дмитрий? Кажется, я нашел того, кого ты искал.

Я просыпаюсь сонной и усталой, сопровождаемой пульсирующей головной болью. Мне очень холодно. Мои глаза сканируют комнату мотеля, пока не останавливаются на фигуре в дальнем конце, и я физически чувствую, как мое сердце падает в желудок, как только я понимаю, кто это.

— А-а-а, моя кукла наконец проснулась, — Дмитрий выглядывает из тени.

Я пытаюсь встать с кровати, но мои руки скованны наручниками по обе стороны от головы. Это движение сбрасывает белые простыни с меня, и я с ужасом осознаю, что совершенно голая.

— Пожалуйста, Дмитрий, отпусти меня. Мой отец даст тебе всё, что только хочешь, только, пожалуйста, отпусти меня.

— У меня уже есть то, что я хочу, драгоценная девочка. С чего бы мне тебя отпускать? — он идет к кровати, его рука скользит по моему голому бедру. — Такая красивая, — шепчет он, блуждая глазами по моему обнаженному телу. К горлу подступает желчь, и я изо всех сил сдерживаю ее.

— За что? — мой голос хриплый, чувство усталости охватывает меня, наркотики все еще не вышли из организма.

— «За что», кукла? Я хочу разрушить мир этого человека, раз он разрушил мой. Ты когда-нибудь слышала фразу «око за око»?

Дмитрий встает с кровати и с силой хватает меня за подбородок. Я испуганно вскрикнула от его грубости.

— Я знал, что это только вопрос времени, когда я найду тебя. Только на этот раз, красивая девушка… никто тебя не спасет.

Мои глаза расширяются от страха, когда его рука скользит по моему телу, и я ничего не могу сделать, чтобы защитить себя. Я пытаюсь закричать, но не хватает сил.

— Тебя трудно было найти благодаря этому еблану, который ходит за тобой повсюду. Каждый раз, когда я почти хватал тебя, ты просто выскальзывала из моих пальцев, но не в этот раз, Элайна… на этот раз ты никуда не денешься. Сегодня ты моя, и никто в этом мире не сможет остановить это.

Я закрываю глаза, позволяя наркотику поглотить меня, потому что не могу больше смотреть на этого человека. Он может взять мое тело, но будь я проклята, если позволю ему забрать с собой что-нибудь еще.

ГЛАВА 37

Элайна

Жажда и сильное чувство голода будят меня, и я оказываюсь в другой комнате. Эта, однако, не так хороша, как другая. Тут мокро, сыро, темно и холодно. Я оглядываюсь вокруг со страхом, пробирающимся по всему моему телу, когда понимаю, что я в ловушке какой-то металлической клетки.

С затуманенным зрением и болезненным телом от свежих синяков, которые теперь покрывают мою кожу, я сдерживаю слезы. Не хочу думать о том, что произошло со мной, пока я была без сознания. Я кладу руку на живот. Мне очень жаль.

Мои глаза быстро привыкают к темноте.

— Эй? — едва ли громче шепота, мой сухой и обезвоженный голос эхом разносится по подвалу.

Через несколько секунд вспыхивает свет, и слышны шаги, спускающиеся по деревянной лестнице. Человек, которого я никогда раньше не видела, внезапно появляется перед стальными прутьями и настороженно смотрит на меня.

Он страшный, с мертвыми глазами и невыразительным лицом.

— Подойди, — требует он.

Я нерешительно стою в углу, с подозрением глядя на него. Не знаю, что он собирается со мной делать, и хотя я, возможно, слаба и устала, я не сдамся без боя.

Выражение его лица становится сердитым.

— Иди, — снова приказывает он, только на этот раз хватается за прутья решетки и слегка встряхивает их.

Я нерешительно подхожу к мужчине, стараясь оставить достаточно места между нами на случай, если он решит что-то сделать.

Он достает из кармана простой бутерброд с колбасой, маленькую бутылку воды и бросает на пол рядом со мной. Не говоря ни слова, он поднимается по лестнице, оставляя меня в темноте.

Без лишних раздумий бутерброд и вода быстро съедаются в рекордно короткое время. Внезапное сильное желание блевать пронзает меня, и я выплевываю все только что, съеденное.

Маленькая слеза скатывается по моей щеке, и я позволяю себе, наконец, осознать свое положение. Я одинока, физически измучена, эмоционально истощена и лежу в луже собственной блевотины. Мой бедный папа, наверное, сходит с ума, а мама, о боже, моя мамочка, наверное, сейчас просто в ужасе. Потом я думаю о Карсоне, и мое сердце разрывается еще больше.

Я понятия не имею, где нахожусь. Все, что я знаю: я буду стараться изо всех сил, и не позволю никому сломить меня, как бы сильно они ни старались. Я буду защищать себя и своего ребенка, несмотря ни на что.

Плеск воды прорывается сквозь мои мысли, и я вижу маленькую, хрупкую девочку. Ее черные волосы длинные и растрепанные, и похоже, что она одета в коричневый мешок. Ее бледная кожа почти прозрачна, а глаза остекленевшие.

Она осторожно подходит к клетке, входит в нее, ставя ведро на пол рядом со мной.

Я смотрю, как она выжимает губку в ведре и начинает мыть мои ноги. Теплая мыльная вода на мгновение приносит облегчение, но я с подозрением смотрю на нее.

Она продолжает стирать грязь с ног, когда я замечаю старые и свежие синяки на ее коже. Должно быть, ее постигла та же участь, что и меня, только, вероятно, еще хуже. Мое сердце трепещет за нее.

Она снова выжимает губку и моет мои руки, продолжает мыть меня, пока не достигает моего живота, и я знаю, что должна сделать.

— Пожалуйста, ты должна мне помочь, — в этот момент мои глаза полны отчаяния. — Мне нужно выбраться отсюда!

Смущение и нерешительность мелькают на ее лице.

— Я беременна, пожалуйста, помоги мне сбежать! — хрипло шепчу я, чертовски надеясь, что она поймет.

Положив холодную руку мне на живот, она закрывает глаза.

— Ребенок, — ее голос с сильным акцентом трудно разобрать, но невозможно ошибиться в том, что она сказала.

— Да, ребенок! Пожалуйста, помоги мне, — говорю я.

Она печально смотрит на меня.

— Нет помощи, только смерть.

Я делаю резкий вдох, невольно хватаясь за живот.

— Нет, пожалуйста!

Ее лицо становится темно-красным, и она рычит на мою руку, а затем на потолок.

— Los monstruos*.

— Нет, ты не понимаешь, — она, должно быть, думает, что мужчины сделали это со мной, я отчаянно пытаюсь подобрать правильные слова, чтобы она поняла. — Никаких los monstruos детей. Mi bebe! Ayudame por favor! — я не очень знаю испанский, но отчаянно надеюсь, что она сможет понять.

Облегчение переполняет меня, когда на ее лице появляется понимание. Она кладет свою руку поверх моей.

— Молись, — это все, что она говорит, прежде чем оставить меня в темноте.

Похоже, только бог поможет мне сейчас, поэтому, все еще держась рукой за живот, я шепчу в темноту:

— Боже, пожалуйста, спаси нас.

Карсон

Я думал, что знаю, что такое сожаление и страх, но к этому я не был готов. Я, черт возьми, передал ее нашим врагам, и бог знает, что они с ней делают.

Моя Элайна. Беременна от меня.

Так много злости течет по моему телу, пусть бог поможет следующему человеку, который придет в этот гребаный офис и задаст мне еще хоть один гребаный тупой вопрос. Я не могу ни спать, ни есть, ни даже поссать, зная, что она где-то там.

Джейс входит, чуть не получив в лицо осколки кружки, которую я только что швырнул в стену.

— Черт возьми, чувак!

Я не извиняюсь, просто сижу в комнате для совещаний, ожидая, когда появятся остальные мужчины.

Злость — это преуменьшение того, что я сижу здесь и не разрываю этот гребаный город на куски, пытаясь найти ее. Одному богу известно, сколько крови я уже пролил в этом штате только за то, чтобы получить хоть какую-то информацию о ее местонахождении. Винни созвал собрание и потребовал, чтобы я был там, независимо от того, насколько он взбешен этой ситуацией.

Винни входит, запирает за собой дверь и держит флешку. Мой разум сходит с ума, когда его пепельное лицо направляется к компьютеру в углу комнаты.

— Смоки оставил это перед тем, как сегодня его тринадцатилетний сын нашел его мертвым в постели.

Джейс стучит кулаком по столу.

— Сукин сын! — шепчет он себе под нос.

Я остаюсь бесчувственным, мое тело и разум уже прошли стадию шока и гнева. Винни вставляет флешку в USB-порт и щелкает по файлу. Сначала это пустой экран, пока я не вижу ее, и тогда весь ад вырывается на свободу.

ГЛАВА 38

Элайна

Не знаю, как долго я здесь пробыла, но, видимо, достаточно долго, чтобы привыкнуть к здешней еде, спальному месту и ведру с мылом. Никаких следов Дмитрия и его людей, и за это я благодарна. Однако сегодня меня разбудили мужские шаги, спускающиеся по лестнице. Я поднимаю голову, и тут же на меня обрушивается вспышка яркого света.

— Доброе утро, кукла, хорошо спалось? — от голоса Дмитрия меня бросает в дрожь. — Ох, как я скучал по тебе, пока прятался от твоего отца, но не беспокойся, кукла, я вернулся и останусь здесь, — он рявкает по-русски двум парням, и они оба входят в клетку, грубо поднимают меня с пола и выводят из нее.

Дмитрий окидывает взглядом крохотную тряпочку на моем теле.

— Ванна и еда будет полезна, ага?

Я не доставляю ему удовольствия и не показываю страх.

— Свяжите ее! — он хлопает в ладони.

Оба мужчины поднимают меня к цепям, свисающим с потолка. Я пытаюсь сопротивляться, но до меня доходит, что я должна беспокоиться не только о своей безопасности, но и о безопасности моего ребенка.

— Посмотри на себя, уже послушная, — подмигивает Дмитрий, и я пристально смотрю в пол, пока мужчины широко разводят мои руки и ноги.

Звук записи на видеокамере приводит меня в состояние повышенной готовности. Оба мужчины надевают маски, и меня охватывает ужас. Я знаю: что бы ни случилось, это погубит меня навсегда.

Реальность поражает, как только на камере загорается красная лампочка.

— Такая красавица. Как жаль, что она была беззащитна… ц-ц-ц… знаешь, как говорят, Винченцо, око за око, — он подносит камеру ближе к моему лицу, я смотрю вниз.

Он с силой хватает меня за подбородок, направляя его на камеру.

— Хочешь что-нибудь сказать, моя маленькая кукла? Попрощаться? Последнее слово? Я думаю, ты хочешь что-то сказать своему бойфренду, Карсону, не так ли?

Звук его имени, исходящий из его рта, почти отпугивает меня, но я не могу показать никаких признаков слабости. Особенно потому, что я знаю, что мои близкие будут смотреть это, а я хочу выйти отсюда сильной не только для ребенка, но и для себя.

Он опускает камеру к моей груди, крепко сжимая одну из них.

— Так прекрасно, — шепчет он.

Резко единственная часть одежды, которая защищает меня от любопытных глаз этих людей, срывается. Мужчины издают низкий свист, и один из них ласкает мою грудь.

— Нет! Не трогай, нетерпеливый. Время играть.

Дмитрий держит камеру, обводя каждый дюйм моего обнаженного тела.

— Какой будет позор, когда я погублю тебя, кукла.

Толика страха вспыхивает во мне, когда он хватает меня сзади за волосы, а его язык лениво скользит по моему уху.

— Я могу делать с тобой все, что захочу, и все благодаря твоему папаше.

— Пожалуйста, Дмитрий, отпусти меня, — моя голова мотается в сторону, боль вспыхивает в щеке.

— Я не разрешал тебе говорить, сука.

Я чувствую вкус крови, скопившейся во рту от пощечины. Как бы мне ни хотелось плюнуть в него, я сдерживаюсь, опасаясь возмездия.

— Готова устроить шоу для наших зрителей, Элайна? — меня тошнит от того, как мое имя слетает с его языка.

Он ставит камеру на подставку, садится рядом, смотрит прямо на меня, как будто у него билеты в кино в первом ряду. Его люди стоят по обе стороны от меня. Один из них надевает мне на глаза повязку.

Я слышу лязг металла и смех людей вокруг.

— Заставь ее кричать.

По команде Дмитрия дразнящее ощущение лезвия, мягко скользящего по моему обнаженному телу, заставляет меня закричать, как он и хотел.

Мой голос срывается на очередную мольбу. Единственное, что приходит мне в голову, — это то, что у моего невинного ребенка не будет ни единого шанса против этого холодного, жестокого мира.

— Ты же знаешь, что меня еще больше возбуждает, когда ты умоляешь.

Еще один крик раздается, когда лезвие глубоко пронзает мое левое бедро. Я чувствую, как по ней стекает кровь, капая на пол. Чья-то рука размазывает кровь по животу и груди.

— Очень мило, — голос Дмитрия становится жестче, как будто больной ублюдок возбуждается от одного вида крови.

Мои руки и ноги начинают уставать и слабеть по мере того, как цепи натягиваются на тело, а сознание расплывается от потери крови.

— Еще, — приказывает он. — Заставь ее заплатить за грехи отца.

Я никогда не хотела убить кого-то сильнее, чем его. Один из мужчин в маске дергает меня за волосы, наклоняясь ближе, чтобы прошептать.

— Ты умрешь, шлюха.

— Пожалуйста, кто-нибудь, помогите! — нож режет прямо над моей грудью, посылая еще больше крови вниз по телу.

Повязка срезана, и я почти теряю сознание. Зловещая усмешка, застывшая на лице Дмитрия, не вызывает отвращения.

— Может быть, нашим зрителям понравится что-нибудь поинтереснее? — Дмитрий отдает очередной приказ по-русски, и меня освобождают от цепей.

Я падаю на пол в лужу собственной крови. Меня тянут за волосы в сидячее положение. Затем Дмитрий хватается за мою шею в удушающем захвате, перекрывая мне доступ воздуха, и я немедленно начинаю бороться.

— Они убили моего отца, я убью тебя. Это ведь справедливо, правда?

Мой разум онемел, и тело больше не может терпеть оскорблений. Все, о чем я могу думать, — это о том, как мне жаль своего нерожденного ребенка и семью, которой придется наблюдать за этим.

Внезапно Дмитрий отпускает меня, и я начинаю кашлять, пытаясь вдохнуть как можно больше драгоценного кислорода.

— Тебе повезло, что я сейчас не прикончил тебя, кукла.

— Трус, — шепчу я между приступами кашля.

— Что?

— Я сказала, что ты трус.

Раньше мне казалось, что смех человека в маске пугает, но я не была готов к смеху Дмитрия.

— Ты никогда не затыкаешь свой рот? — он достает из заднего кармана нож и прижимает его к моей шее. — Я могу это исправить.

Отчаяние впивается мне в горло, и в последней отчаянной попытке остановить это, я делаю немыслимое. Я открываю ему свою тайну, моля бога, чтобы он сохранил в душе хоть какую-то мораль и пощадил меня. Не говоря уже о том, что это снимается на камеру.

— Пожалуйста, Дмитрий, хватит! Я беременна!

Дмитрий останавливается, его лицо приобретает глубокий серый оттенок. Он что-то быстро кричит своим людям, и они спешат выключить камеру.

— Если ты лжешь мне об этой беременности, я уничтожу тебя.

— Я не вру, пожалуйста, Дмитрий, мне нужен врач, пока я не потеряла ребенка!

Кровь скапливается вокруг меня, и меня поглощает темнота.

— Блять! Позовите доктора! Сука беременна от меня!

Не знаю, самое ли это глупое, что я сделала, объявив о своей беременности, или самое умное, но все, о чем я могу думать, прежде чем темнота одолеет меня: он думает, что мой ребенок — его, и это, возможно, только что спасло нам жизнь.

Не говоря уже о том, что моя семья узнает об этой тайне на собственном горьком опыте.

Просыпаться труднее, чем я думала. В голове стучит, и по всему телу пробегает боль. Яркий свет каскадом обрушивается на меня, заставляя глаза снова зажмуриться. Я думаю про себя: вот оно; они не смогли спасти меня, и я умерла, а теперь иду к свету. Мы с моим бедным ребенком не выжили, но, по крайней мере, мы в лучшем месте. Быстро оглядевшись, я понимаю, что не мертва, но, по крайней мере, я выбралась из подвала. Каким-то образом я оказалась в спальне с подушками, наваленными вокруг себя, на удобной, большой кровати.

Движение в углу комнаты привлекает мое внимание. Дмитрий сидит на плюшевом диване взъерошенный и не выспавшийся. Под глазами у него мешки.

Он смотрит мне в глаза.

— Кукла, — прозвище, которым он меня называет, натянутое, почти грустное.

Паника и смятение одолевают меня, когда я думаю о том, что произошло, и в порядке ли мой ребенок.

Пожалуйста, господи, пусть с моим ребенком все будет хорошо.

— Р-ребенок? — мой голос хриплый, и с каждым словом мне кажется, что ножи режут горло.

Выражение его лица становится еще более серьезным. Затаив дыхание, я жду ответа.

— Мне нужно знать, мой ли это ребенок, Элайна. Спасибо, — последнее слово он говорит по-русски.

В голове у меня все перемешалось, но я хочу знать, жив ли еще мой ребенок. Я кладу дрожащую руку на живот и закрываю глаза.

— Пожалуйста, Дмитрий, пожалуйста, скажи, что ребенок выжил, — слезы катятся по моему лицу при мысли о том, что я потеряю весь свой мир.

— Да, кукла, ребенок еще жив. Я убедился в этом, — внезапное облегчение, которое я чувствую моментально. Я даже не заметила, как Дмитрий подошел к краю кровати и опустился на колени передо мной.

— Я заставил доктора сделать тебе тест на беременность, и он дал положительный результат. Я попросил сделать анализ ДНК, но он сказал, что ты должна быть на восьмой неделе. И если то, что ты говоришь, правда, и плод мой, то сейчас около четырех недель. У меня есть основания полагать, что этот ребенок не мой, кукла. Если я узнаю, что это правда, я без колебаний убью вас обоих.

Черт возьми, я здесь уже так долго? Мои чувства выживания резко включаются.

— Конечно, этот ребенок твой, Дмитрий. Я была на противозачаточных с Карсоном, а потом меня похитили. Это было почти четыре недели назад, — ложь так легко слетает с моего языка, что даже я поражаюсь, насколько убедительно это звучит. Тем не менее, я опустошена, узнав, что прошел уже месяц.

— Блять! — его кулак ударяется об пол. — То, что мои люди сделали с тобой… то, что я сделал с тобой… — он проводит рукой по лицу. — Мой ребенок, мой единственный наследник, которого, как я думал, у меня никогда не будет, почти умер от моей собственной руки.

Я молчу рядом с ним, не шевелясь. Внезапно он кладет холодную руку мне на живот. Я вздрагиваю от его прикосновения, и мурашки бегут по моей коже от отвращения.

— Я все исправлю, кукла, — и с этими словами он выходит из комнаты, оставляя меня наедине со своими мыслями.

Избитая и сломленная, я молча позволила нескольким слезам проскользнуть сквозь каменную маску лица. Единственный свет, который я вижу в конце этого туннеля, — мой ребенок, все еще борющийся за свою жизнь, и болезненное удовлетворение, которое я получу, как только убью Дмитрия, когда он меньше всего этого ожидает.

ГЛАВА 39

Карсон

Убийство. Кровь. Убийство. Кровь.

Это все, вокруг чего вращалась моя жизнь последний месяц.

— Клянусь, я не знаю, где она!

— Врешь! — кричу я, выливая еще одну кастрюлю дымящегося, горячего жира на тело мужчины. Он кричит в агонии, когда его кожа сдирается до костей.

— Пожалуйста, я умоляю тебя о пощаде!

— Мы видели тебя по камерам в ту ночь, когда ее похитили, ублюдок! — Джейс бьет мужчину, почти вырубая его.

Хватит чуши, я хватаю единственное устройство, которое вытянет из него правду.

Электрическая дрель.

Глаза мужчины вылезают из орбит.

— Мы не проявляем милосердия к предателям.

Ланс лежит на металлическом столе, совсем не похожий на человека, которого мы когда-то знали. Я подумал о каждой гребаной банде, которая знала бы о местонахождении Элайны, и пошел к ним, но никогда не думал, что нужно было только взглянуть на своих.

— Я узнал от гребаного мексиканского наркомана, что один из моих отвернулся от нас?!

Сначала я разыскал Фернандо — не только для того, чтобы закончить оставшуюся работу, но и потому, что понял, что он замешан в том, что произошло в Нью-Йоркских делах. Я и не подозревал, что, прежде чем прикончить этого гребаного ублюдка, он раскроет, кто был крысой в нашей организации, и кто все это время работал с русскими.

— Прости, Карсон, я не хотел, чтобы это случилось! Я не думал, что они будут похищать и пытать беременную женщину!

Упоминание слова «беременная» приводит мой мозг в действие. В одну секунду я стою с дрелью, а в следующую она уже в бедре Ланса.

— А-а-а! ПОЖАЛУЙСТА, КАРСОН!

Мой мозг прокручивает больное воспоминание о том, как Элайну пытали ножом, и как она кричала, что беременна, а Дмитрий называет моего ребенка своим.

Моя дрель нацелена в его глазное яблоко, всего в нескольких дюймах.

— Подожди! Пожалуйста! О, черт, подожди! Я тебе все расскажу, все расскажу!!!

Я бросаю дрель на пол, с силой хватая его за подбородок.

— Я хочу всю гребаную правду.

Я откидываю его голову назад, чуть не расколов ему череп. Глаза Ланса налиты кровью, жалкие слезы текут по его предательскому лицу.

— Она… она пришла ко мне однажды ночью после пробежки.

— Кто?

— Нина.

У меня голова кругом идет.

— Клубная шлюха? — Джейс говорит рядом со мной.

— Не называй ее так!

Джейс хватает его за раненое бедро и крепко сжимает. Ланс шипит от боли.

— Я могу называть ее как угодно, если она замешана в похищении моей сестры, понял?

— Продолжай, — требую я.

— Она сказала, что ей нужна помощь. Что она связалась с парой парней, которые хотели причинить ей боль, если она не даст им информацию.

— Значит, ты решил, что было бы неплохо украсть наши запасы и поделиться информацией с Ниной, чтобы она рассказала это нашим гребаным врагам?

— Они хотели убить ее, если она этого не сделает!

— И ты поверил в эту чушь?

— Конечно… конечно, я поверил. Она никогда бы не солгала мне, мы любим друг друга!

— Ты бредишь, мать твою! Эта сука была одержима Карсоном, а он ей отказал.

— Я… я…

— Где, черт возьми, сейчас Нина? — спрашиваю я, становясь смертоноснее с каждой секундой.

— Я не знаю! Она исчезла, как только услышала, что вы сошли с ума и убиваете всех подряд, чтобы получить информацию!

— Куда, черт возьми, они увезли Элайну?

— Я не знаю

Моя рука снова тянется к дрели.

— Она где-то в Макино! Макино-Сити! Пожалуйста, Карсон, прости, я не хотел, чтобы все так получилось! Вы, ребята, моя семья, вы же знаете, что из-за любви мы делаем хреновые вещи!

— Да, это так. Передай от меня привет Нине, когда найдете друг друга в аду.

— ДА ПОШЕЛ Т…

Он так и не успевает закончить фразу, потому что мой пистолет выстреливает, безжалостно его убивая.

ГЛАВА 40

Элайна

Замешательство заполняет туман в моем мозгу, когда кто-то срывает с моих глаз повязку. Первое, что сразу бросается в мозг, — это запах плесени. Я смотрю вверх, потому что эта вонь находится только в одном месте, где недавно происходили мои кошмары. Вонь плесени и сырости настолько въелась в мою память, что я точно знала, где мы находимся.

Однако на этот раз не я заперта в клетке, как бешеный зверь, а Нина. Мои глаза расширяются от удивления. Она выглядит почти неузнаваемой. Вся в синяках, избита и голодна. Лишь оболочка женщины, которой она когда-то была. А теперь — слабый ягненок, окруженный голодными взглядами худших в мире хищников.

Я сижу так тихо, как только могу, на деревянном стуле перед клеткой. Тот самый стул, в котором сидел Дмитрий, когда снимал меня и позволял своим людям… Боже, я даже не могу закончить это воспоминание без сильного чувства тошноты, подступающего к горлу. Ужас наполняет меня при мысли о том, что я делаю здесь внизу, в этом богом забытом подземелье, и в какую больную и извращенную игру Дмитрий планирует сыграть с Ниной. Не говоря уже о том, почему именно она здесь?

Нина медленно, почти болезненно поднимает голову. Оба ее глаза потемнели и распухли, и она сидит совершенно голая, прислонившись к решетке. Ее голова слабо качается, и когда ее глаза видят меня, кровавая усмешка пробегает по ее лицу.

— Я предупреждала тебя о том, что случится, если ты перейдешь мне дорогу, Элайна.

Я хмурю брови, вспоминая слова, которые она сказала мне, когда мы виделись в последний раз.

«Это не меня ты должна бояться.»

— Ты не думала, что я прослежу за тобой до мотеля той ночью?

В моей голове вспыхивает воспоминание о человеке, говорившем по телефону. Это была она.

Прежде чем я успеваю ответить, рука широкоплечего мужчины пробирается сквозь прутья решетки и больно сжимает шею Нины. Она корчится, царапая его запястья.

— Не разговаривай с ней, сука.

Он отпускает ее, и она, дрожа, падает на пол, втягивая в легкие как можно больше воздуха.

Внезапно по цементной лестнице раздаются шаги, заполняя тишину, и все головы поворачиваются к арке, включая мою.

Дмитрий появляется в поле зрения первым, его глаза останавливаются на мне. Я не обращаю на него внимания, так как мой взгляд прикован ко второму мужчине.

Напряжение в воздухе сгущается, и даже мужчины в комнате почтительно замолкают, когда огромный мужчина наконец входит в комнату.

Именно тогда происходят две вещи, которые заставляют меня укорениться в ледяном страхе. Во-первых, Нина издает кровавый, пронзительный вопль при виде Максима Васильева, а во-вторых, он смотрит прямо на меня, и в его угрожающе расширенных глазах ясно читается убийство.

— Привет, Элайна, знал, что увижу тебя снова. Однако я думал, что это будет в объятиях твоего парня, печально известного Карсона. А не в объятиях твоих врагов.

Его суровый взгляд задел меня за живое, особенно при упоминании имени Карсона вслух.

Дмитрий трясется от гнева позади него.

— К черту этого итальянского идиота. Я позабочусь о том, чтобы он умер медленной и мучительной смертью.

Макс поворачивается к нему, хватая его за плечи. Его черные глаза расширились еще больше.

— Ты достаточно сделал. Тебе повезло, что я не раздавил тебя голыми руками и не убил за то, что ты начал войну без моего разрешения!

Дмитрий съеживается от страха, и во мне поднимается отвращение. Он не мужчина. Дмитрий — трус. Трус, который использует других, чтобы внушить страх и накормить свое уязвленное эго.

— Но он… он убил моего отца!

Макс издает невеселый смешок, от которого даже самые мерзкие мужчины братвы чувствуют себя неловко.

— Твой отец был еще большим мудаком, чем ты. Он заслуживал смерти, и я тоже начинал терять терпение. К счастью, кто-то добрался до него раньше меня.

Дмитрий краснеет от гнева, и я вижу, что он изо всех сил старается не огрызнуться.

— Давай. Скажи, что хочешь сказать, — хватка Макса становится крепче, и его глаза блестят от тошнотворной потребности покончить с Дмитрием, но тот кланяется в поражении.

— Ты дурак, — сплевывает Макс, опуская Дмитрия на колени и бросая в его сторону уничтожающий взгляд. — Дурак, который из-за своей наивной глупости убьет себя и своих людей. За что? За шлюху? За беременную шлюху? Она — испорченный товар в глазах мафии. Теперь она — собственность братвы.

Я хмурю брови, вспоминая, что Макс сказала Карсону в ночь Рождественского гала-концерта. Они в итоге встретились?

Нина издает на заднем плане какой-то звук, похожий на рыдание, привлекая внимание Макса. Его пристальный взгляд заставляет ее дрожать от страха.

— Пожалуйста, Пахан* Васильев, помилуй! Я не хотела, чтобы это случилось именно так! — Нина отступает еще дальше в клетку, как будто это каким-то образом спасет ее.

Макс кружит вокруг стальных прутьев, все больше и больше возбуждаясь от звуков ее мольбы.

— Дмитрий сказал, тебя наняли, чтобы ты была его глазами и ушами против итальянской мафии, да?

Она дрожит от страха:

— Д-да.

— И ты по глупости влюбилась в одного из них, не так ли?

Она сначала смотрит на меня, потом склоняет голову.

— Да.

Макс цокает.

— Глупая, глупая девчонка. Ты позволил ревности встать на пути работы, а теперь посмотри, где ты, — усмешка пробегает по его лицу, когда она отходит от него в глубоком страхе.

— Я сделала все, что велел мне Дмитрий! Я дала ему всю информацию, и даже настроила их верного парня Ланса против них и заставила его работать на нас! Пожалуйста, Пахан!

Я громко ахаю, Ланс?! Боже, мы должны были догадаться! Он был готов продать за нее свою проклятую душу, и, по-видимому, сделал это с легкостью.

Дмитрий невесело смеется.

— И что теперь? Думаешь, что твои долги погашены? Давай не будем забывать, девочка… ты все еще являешься собственностью братвы. Без нас ты была бы бездомной шлюхой, если бы Дмитрий не дал тебе работу своей крысы, — продолжает Макс.

— Пошел ты, Дмитрий! Пошли вы все к черту! Особенно ты… — ее безумные глаза останавливаются на мне. — Лучше бы они убили тебя в тот момент, когда я подсыпала тебе в рюмку!

Мои глаза расширяются: я догадывалась, что это она меня подставила! Вот сука!

— Тишина! — по-русски кричит Макс, заставляя всех в комнате вытянуться по стойке смирно. — Я устал от этой чепухи! Итальянцы знают, что это была ты, а я, например, не очень хорошо отношусь к тем, кто попадается, — Макс свистит в тишине, и из тени появляются два страшных больших и голодных ротвейлера.

Они рычат, проходя мимо мужчин, и стоят по обе стороны от Макса со свисающей слюной, они жадно смотрят на Нину из клетки.

Она снова кричит, и слезы текут по ее лицу.

— Пожалуйста, Макс! Только не это! Пожалуйста, умоляю!

Макс просто улыбается.

— Цербера и Сфинкса еще не кормили, и им нравится вкус свежего мяса, — он держит их, пока они прыгают и воют, требуя освобождения. Их глаза устремлены на Нину, и только на нее.

— Открой клетку, Элайна, — приказывает Макс.

Я немного колеблюсь, не уверенная, смогу ли я это сделать. Конечно, я ненавижу эту девушку, и она чуть не убила меня, но я не могу приговорить ее к такой смерти. Это просто слишком жестоко.

Собаки рычат все громче и громче, отчего все кажется гораздо более реальным.

— Сейчас же! Или я спущу их на тебя!

— Не делай этого, Элайна! Прости, я так сожалею о том, что сделала! — умоляет Нина, когда я встаю со стула, чувствуя себя одеревеневшей.

Я смотрю на нее так же, как она смотрела на меня перед тем, как выйти из комнаты Карсона той ночью.

— Это из-за тебя я здесь, из-за тебя мой нерожденный ребенок чуть не погиб. Ты знала, что со мной случится, и все же пытаешься молить о прощении? — я открываю клетку, и ее глаза расширяются от страха. — Прощай, Нина, надеюсь, ад хорошо тебя примет.

— Фас! — командует Макс, выпуская собак на свободу, и они врываются в клетку.

Я резко поворачиваю голову в сторону, дабы не видеть того, что происходит в нескольких метрах позади меня. Я слышу крики чистой агонии, которые, как я знаю, будут преследовать меня всю оставшуюся жизнь.

Мои глаза цепляются за Макса, который, не моргая, наблюдает за происходящим. Его лицо темное и бесстрастное, как будто он сотни раз наблюдал жестокое убийство человека, и это не более чем еще один день в офисе.

Его суровые черты приобретают еще более искаженный вид, как только он понимает, что я смотрю на него. Этот мужчина — настоящее определение больного человека, и я могу только надеяться, что ни одна женщина никогда не попытается полюбить такого мужчину. Да поможет бог женщинам, которые способны любить такого монстра, как он.

Желчь поднимается по горлу, как только крик резко обрывается, и понятно почему.

Нина больше не представляет угрозы, а ищейки Макса смертоноснее половины мужчин в этой комнате. Но не смертоноснее Максима. Никто и ничто не могло быть более ужаснее, чем этот холодный и злобный человек.

Его гончие стоят рядом, когда он смотрит на людей.

— Сегодня мы закончим работу, которую ваш тупой лидер не смог закончить самостоятельно. Я пытался помирить двух наших соперников, но итальянцы слишком горды и наивны. Сегодня ночью мы положим конец этой войне и их клану.

Все дружно зааплодировали, и краем глаза я вижу, как Максим пробирается ко мне с чем-то блестящим в руке. Прежде чем я успеваю закричать от страха, он впрыскивает мне мощную жидкость, которая толкает меня в дыру тьмы с осознанием того, что мы все сегодня ночью умрем.

ГЛАВА 41

Элайна

Я снова привязана к стулу, ничего не вижу, мои мышцы болят от желания освободиться. Не знаю, сколько прошло времени, но я слышу голоса.

Знакомые голоса.

Может быть, это мой разум играет со мной шутки, но один из этих голосов очень похож на Карсона.

— Мы получили твое сообщение, Максим. Так где же она, черт возьми?

Слезы наворачиваются на глаза от осознания того, что все это реально. Он действительно здесь. Я дергаюсь на своем месте, злясь на повязку на глазах. Наверное, я где-то спрятана, если он еще не заметил меня, поэтому я пытаюсь крикнуть, но мой рот крепко заклеен.

— Тебе понравилось послание, Карсон? Приклеенное к телу одной из твоих шлюх? Как там ее звали? Нина?

Чувство тошноты одолевает меня.

— Если бы ты не убил ее, я бы точно это сделал. Гораздо хуже, чем ты.

От Макса доносится смешок.

— Как твой верный солдат, Ланс? Это всегда оказываются те, на кого меньше всего думаешь, не так ли?

— Пошел ты. Итак, где она?

Я изо всех сил пытаюсь освободиться. Внутренне крича: «Я здесь! Я прямо здесь!»

— Ты думал, что мы так легко ее вернем? Особенно теперь, когда она беременна ближайшим родственником братвы.

— Чушь собачья! Я сделал все, что ты сказал. Я пришел сюда один, я принес тебе эти чертовы деньги. Верни. Её. Мне.

Я слышу шаги.

— И правда. Четыреста пятьдесят тысяч долларов за какую-то телку. Видимо, она хороша за такую цену.

Раздается щелчок пистолета, и в угрожающем голосе Карсона слышится больше гнева, чем я когда-либо слышала.

— Повтори это еще раз.

Макс цокает, наслаждаясь переполохом.

— Знаешь, если бы мы не были такими злобными врагами, стали бы могущественными друзьями, да?

— Ты эгоистичный ублюдок, Васильев, — усмехается Карсон. — Только дурак захочет видеть тебя своим другом.

— Да, это может быть правдой, — говорит Макс. — Но только еще больший дурак захочет видеть меня своим врагом.

Внезапно воздух пронзает звук открывающейся двери и драки.

— Отпустите меня, ублюдки! — мое сердце падает при звуке этого голоса, потому что я слишком хорошо его знаю.

Этот голос я мечтала услышать снова, потому что он напоминает мне о доме. Это голос моего брата. Голос, который звучит раздраженным и готовым к убийству.

— Ты думаешь, что сможешь перехитрить меня, Карсон? Ты же не думал, что мы не поймаем его? — Макс говорит с каким-то жутким юмором.

— Ты же не думал, что я приду без защиты, Макс? — отвечает Карсон.

Трудно не захотеть выбежать из собственной шкуры и добраться до них обоих. Я знаю, что у меня будут ужасные следы от веревки, судя по тому, как я дергаюсь.

— Нет, но я не думал, что ты так легко попадешься в нашу ловушку.

Другая дверь, или, может быть, это та же самая дверь, снова открывается, и на этот раз говорит голос Дмитрия.

— Теперь у нас есть связи с родословной семьей. Разница лишь в том, что мы боремся до самой смерти.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? — спрашивает Джейс, борясь с тем, кто удерживает его.

— Мне наплевать на эту девушку, меня волнует только то, что растет внутри нее. Если хочешь вернуть ее после того, как она отдаст мне сына, то ладно. Хочешь, чтобы она вернулась? Тогда один из вас умрет за это.

Я громко бормочу себе под нос, моля бога, чтобы они услышали, как я кричу! Но меня не слышно, потому что никто не пошевелился.

— Откуда нам знать, сдержишь ли ты свое слово?

Макс что-то бормочет по-русски, и я чувствую, как стул, на котором я сижу, шевелится.

— Может быть, их нужно убедить?

Стул двигается, и с моих глаз срывают повязку. Я вижу Карсона и Джейса, которые с убийственной решимостью пытаются добраться до меня. Слезы наполняют мое зрение. Они в ловушке, не в силах вырваться. Они так близко, и в то же время так далеко, а я беспомощно застряла.

— Отпусти меня, figlio di puttana! — Карсон чертыхается, яростно извиваясь в руках здоровяка.

— Вы гребаные ублюдки! — Джейс кричит с такой мстительностью в голосе, что на это трудно смотреть.

— Ну, что скажете, ребята? Договорились?

Еще больше слез льется из моих глаз, когда я резко качаю головой, молясь, чтобы они поняли. Не делайте этого, черт возьми! Пожалуйста! Я не могу потерять вас обоих

— Договорились. Просто отпусти ее, мать твою! — убежденно заявляет Джейс.

Мой полный слез взгляд находит Карсона, и он склоняет голову, выглядя таким же побежденным, как и я.

— Договорились.

Рыдание, которое не может скрыть даже клейкая лента, прорывается сквозь меня, и оба мужчины смотрят на меня так, как будто это единственный выбор, который у них остался, как будто оставить меня здесь — это не вариант. Один из них готов отдать свою жизнь, лишь бы спасти мою, а я этого не заслуживаю. Я не стою этого. Карсон поклялся моему отцу, что умрет за меня, если до этого дойдет, но мой брат? Он заключил сделку, и у меня даже нет шанса сказать, что я люблю его, в последний раз. И даже после того, что произошло между мной и Карсоном, мысль о том, что я никогда больше не увижу его, наполняет меня огромной печалью, потому что даже после всего, что произошло, я все еще отчаянно люблю его.

В этот момент я действительно чувствую себя беспомощной и удивляюсь, насколько легче было бы все это, если бы я просто приняла свою судьбу и позволила рукам похитителей убить меня.

— Сэр, итальянцы проникли в подразделение! Они направляются сюда!

— Блять! Одному из вас лучше быть мертвым к тому времени, как они доберутся сюда! Если нет… — Макс хватает пистолет, грубо оттягивает мои волосы назад и подставляет пистолет мне под подбородок. — Откровенно говоря, мне плевать на ребенка. Для меня это ничего не значит. Я убью ее, если в ближайшее время не увижу, как одно из ваших тел истекает кровью на полу.

Дмитрий выглядит так, словно вот-вот сорвется.

— Тащите их туда! — кричит он, выкрикивая приказы по-русски людям, держащим Карсона и Джейса.

Я борюсь в объятиях Макса, чуть не падая. Он еще крепче дергает меня за волосы.

— Ты будешь смотреть, — требует он, и у меня нет другого выбора.

Я смотрю, как человек, которого я люблю, и мой любимый брат склоняют головы в знак уважения друг к другу, принимая ужасный поворот судьбы, который свалился на них из-за меня. Дмитрий запирает их в клетку.

С молчаливым пониманием Джейс кивает головой, прежде чем Карсон наносит быстрый и грубый удар в его челюсть.

Мои глаза выпучиваются, когда я вижу это ужасное зрелище. Даже в худшем из моих кошмаров я бы никогда не представила себе, как это происходит.

Карсон жестоко обрушивает на него удар за ударом, и Джейс ничего не делает, чтобы защититься.

Кровь начинает собираться на моих обнаженных руках и лодыжках от того, как сильно я борюсь с веревкой, мечусь из стороны в сторону, крича Джейсу, чтобы он защищался, прекратил свою пытку, сделал что-нибудь!

Это больная игра. Игра разума, из которой я никогда не смогу опомниться. Это игра между желанием, чтобы они оба не умерли, но я не могу вынести мысли о том, что Джейса забьют до смерти.

Джейс явно становится неуверенным в своих движениях, и он начинает слабеть от силы Карсона. Мои приглушенные рыдания не останавливают мужчин, даже когда Макс срывает клейкую ленту с моих губ.

— О боже! Пожалуйста, прекратите! Пожалуйста! Я сделаю все, что угодно, только, пожалуйста, остановите это! — я хрипло кричу, но меня никто не слушает.

Джейс теперь стоит на коленях, почти неузнаваемый из-за крови, покрывающей его некогда красивые черты. Мой брат, мой единственный брат. Самый глупый, самый милый человек на этой планете, брат, который всегда был рядом со мной, который был моим плечом поддержки, и был беспомощно влюблен в мою лучшую подругу, теперь умирает прямо передо мной, от рук человека, в которого я влюбилась.

Не знаю, что я сделала в прошлой жизни, за что я сейчас расплачиваюсь, может быть, отсутствие самоотверженности привело меня сюда, но одно я знаю точно: судьба вручила мне одну уродливую и злую карту, и я расплачиваюсь за это самым худшим из возможных способов.

— Джейс, пожалуйста! Пожалуйста, ты не можешь этого сделать! Карсон! Карсон, прекрати! Пожалуйста, Карсон! Кто-нибудь, помогите! — дрожащие глаза Джейса находят меня, и проходит короткий миг, когда я чувствую, как часть моего сердца отрывается.

Даже в самый темный час Джейс смотрит на меня с нежной, безоговорочной кровавой улыбкой, появляющейся сквозь густой туман крови, молча посылая мне сообщение, что с ним все будет в порядке. Что наконец-то все будет хорошо.

Он этого не знает, но для меня жизнь без него никогда не станет хорошей.

Именно в тот момент, когда Карсон наносит сильный апперкот, отбрасывая Джейса назад, я знаю, глубоко в душе, что это последний удар, мой брат ушел, и я никогда больше не услышу его смех и не увижу его улыбку.

Я кричу еще и еще. За брата, за свою жизнь, за своего ребенка. Карсон поворачивается ко мне с выражением, которое я не могу понять. Сожаление? Раскаяние? Облегчение?

Я не могу смотреть на него слишком долго, так как мои глаза неотрывно смотрят на брата, который теперь истекает кровью на полу рядом с ним.

Мой Джейс.

Резким движением Макс отпускает меня, и свет гаснет, заставляя весь ад вырваться на свободу в некогда безмолвном пространстве.

Двери склада внезапно распахиваются, и со всех сторон раздаются выстрелы, люди кричат что-то по-итальянски и по-русски. Находясь на прямой линии огня, мне некуда идти. Все, что я могу сделать, — это молиться, чтобы моя семья была в безопасности, и чтобы я выжила.

Сильные руки хватают меня, и я кричу. Меня оттаскивают в сторону, прикрывая рукой рот.

— Это я, Элайна! А теперь сиди тихо, пока я тебя отсюда не выведу, — Карсон начинает рвать веревку, туго намотанную на меня.

С включенным светом мои глаза сканируют ужасную сцену, происходящую перед собой. Я вижу отца, умело охраняемого дядей Ромарио. Русский охранник начинает целиться прямо в нас.

— Скорее, Карсон! Они идут! — крикнула я, стягивая с себя сброшенную веревку.

Человек идет за нами, и Карсон быстро выхватывает пистолет из безжизненного тела русского и посылает выстрел прямо в череп противника. У него не было ни единого шанса.

Я отвожу взгляд от этого зрелища и освобождаюсь от тяжелых веревок.

— Я больше не позволю никому причинить тебе боль, mio angelo. Никогда, — шепчет он мне на ухо.

Боже, я скучала по этому голосу, но сейчас не время думать об этом.

— Отведи меня к папе, Карсон. Пожалуйста.

В мгновение ока меня обнимает отец.

— О, папа! — я плачу ему в плечо.

— Ш-ш-ш, mio tesoro. Мы сейчас отвезем тебя домой.

— Но, Джейс… — всхлипываю я.

Карсон и дядя Ромарио стоят по обе стороны от нас, когда мы идем к двери.

— Уже уходишь? — Дмитрий выскакивает перед нами с пистолетом в руке, целясь прямо в моего отца.

Он выглядит невменяемым.

Карсон целится ему прямо в грудь.

— Не стоит, Дмитрий.

Улыбка Дмитрия становится тошнотворной. Его пистолет дрожит в руке.

— Мой отец, моя братва, а теперь и она.

Дядя Ромарио встает передо мной.

— Опусти пистолет, или мы лишим тебя жизни.

Дмитрий издает невеселый смешок.

— Месть — это адская штука, да, Винченцо? Она заставляет мужчин совершать безумные поступки, не так ли?

Отец хмурит брови:

— О чем ты говоришь?

Лицо Дмитрия искажает злая ухмылка.

— Ты же не думаешь, что я мог сделать все это в одиночку? Да, у меня были Ланс и Нина, но большую роль всегда играют тихие.

И словно пол уходит у нас из-под ног, из тени появляется лицо Вито, отца Лилианы, с пистолетом, направленным прямо на моего отца.

Он выглядит хуже, чем когда-либо прежде. Его глаза налиты кровью.

— Вито? — спрашивает отец. — Из всех моих людей именно ты хотел моей смерти?

— Как ты думаешь, кто дал моему отцу, Виталию, код от особняка, чтобы он вывез тебя в тот день? — замечает Дмитрий. — Забавно, что он ушел как раз перед тем, как мы проникли в ваш клуб.

Лицо моего отца выражает чистейший гнев.

— За что? — спрашиваю я, ошеломленная этим откровением.

Выражение лица Вито становится ненавистным.

— Моя жена… моя прекрасная жена… умерла из-за него! Из-за того, что он заставил меня сделать!

— Ты знал, на какой риск пошел! Это ты выбрал алкоголь вместо того, чтобы защищать свою жену от наших врагов! — кричит дядя Ромарио. — А как же Лилиана? Твоя дочь? Ты когда-нибудь задумывался, что будет с ней, если кто-нибудь узнает, что ее отец гребаный предатель?

— Ей будет лучше без меня! — Вито начинает нервничать, как будто он не может справиться с правдой того, что говорит дядя Ромарио.

— Ты трус, Вито, — выплевывает дядя Ромарио, целясь из пистолета прямо в него. — А трусы заслуживают смерти.

— Совсем как Винченцо!

Все происходит как в замедленной съемке. Через секунду из револьвера Вито вылетает струя пуль в живот моего отца. Прежде чем я успеваю среагировать, дядя Ромарио нажимает на курок своего собственного пистолета, убивая отца Лилианы, Карсон берет свой пистолет, ударяя Дмитрия в бок, заставляя его упасть на землю.

Глаза моего отца широко раскрыты и мрачны, когда он смотрит вниз на пулевые отверстия, покрывающие его костюм.

— Папа! — кричу я, подползая к нему. — Нет! Только не ты, папа, пожалуйста! — кричу я, не заботясь о том, что происходит вокруг.

Его ошеломленные глаза находят мои, дрожащая рука тянется ко мне.

— Сокровище… — шепчет он, заставляя меня всхлипнуть.

— О, папа, — я задыхаюсь от собственных слез, уткнувшись в его ладонь. — Я не могу потерять тебя, папа. Не оставляй меня!

Он откашливает немного крови, посылая по мне страх. Он изо всех сил пытается сделать следующий вдох, прежде чем снова заговорить.

— Р-ребенок от Карсона, да? — эта фраза вызывает еще больше слез, наполняющих мое зрение.

Это мой отец, всегда такой созвучный своему окружению, даже когда смерть манит его. Я киваю, не в силах произнести эти слова вслух.

Он улыбается, делая болезненный вдох.

— Хорошо.

Я не могу переварить шок от его признания, потому что Карсон хватает меня за плечи и наклоняется, чтобы взглянуть на отца. Он выругался, скорбно склонив голову.

— Мне чертовски жаль, Винни.

Отец протягивает Карсону другую руку и крепко сжимает ее.

— Нет человека лучше… кого бы я хотел… для своей дочери… чем ты, сынок.

Карсон смотрит на моего отца, как будто тоже не может поверить в то, что он только что сказал.

Папа на мгновение закрывает глаза, и меня охватывает ужас.

— Я знаю, что ты сделаешь все, что в твоих силах… чтобы стать лучше для моей дочери… и моей внучки.… я знал, что это должно было случиться рано.… или поздно… вы двое… всегда были предназначены друг для друга с самого начала.

— Почему ты так говоришь, папа? Мы отвезем тебя в больницу, и все будет хорошо! Ты увидишь, как вырастут все твои внуки, и станешь лучшим дедушкой. Пожалуйста, ты должен держаться! Ты мне нужен, папа! Семья нуждается в тебе!

Он снова смотрит на меня с нежностью.

— Моя Элайна… такая сильная… и такая храбрая… я всегда буду с тобой, mio… tesoro…

Его глаза встречаются с глазами Карсона.

— Мой сын… не по крови, но по любви… любви, которую ты разделишь с ней…

Карсон снова склоняет голову.

— Ты один из величайших людей, которых я когда-либо знал, Вин. Для меня всегда было честью считаться твоим сыном, и я только надеюсь быть наполовину таким мужчиной и отцом, как ты.

Довольный признанием Карсона, папа на мгновение закрывает глаза, и я резко выдыхаю, прежде чем он снова открывает их, выглядя еще более ошеломленным, чем раньше.

— Библия… в моем кабинете… ответы… — его голос затихает, и я хмурюсь.

— Что, пап? — растерянно спрашиваю я, и беспокойство начинает проступать на моем лице. — О чем ты говоришь, папа?

— Ответы… — его рука безвольно падает с моей щеки, а тело напрягается.

— Папа… — кричу я, тряся его.

Он не делает ни малейшего движения. Карсон рядом со мной испускает поток проклятий, и дядя Ромарио тоже.

На этот раз я трясу его сильнее:

— Папа! Очнись, папа! Пожалуйста!

Карсон кладет руку поверх моей, чтобы остановить мои безумные движения.

— Мне очень жаль, mio angelo. Он ушел…

Нет, нет, нет, нет.

Не может быть. Я не могу потерять и его тоже, жизнь не может быть так жестока. Никто не способен победить Винченцо Пенталини. Никто.

Он не может быть мертв.

— Папа! — кричу я. — Папа, вставай! — дядя Ромарио отрывает меня от отца и прижимает к себе. — Пожалуйста!

Я сопротивляюсь, но он опускается на колени и шепчет мне на ухо:

— Пожалуйста, Элайна, я знаю, что тебе больно, но сейчас ты беременна. Тебе нужно успокоиться, ты навредишь не только себе, но и ребенку.

Я высвобождаюсь из объятий дяди и с ужасом оглядываю кладбище трупов. Все мертвы. От членов братвы до охранников клана… Джейс… Вито… Мой отец… Я больше не могу здесь находиться.

Я делаю шаг к двери, и Карсон следует за мной. Я резко останавливаю его.

— Все мертвы, Карсон! Меня насиловали, пытали и унижали, и мне пришлось наблюдать, как моих близких хладнокровно убивают.

Сожаление мелькает на его лице.

— Элайна, прости, Джейс знал…

Я покидаю это богом забытое место, оставляя Карсона и дядю внутри склада, нуждающихся в столь необходимом глотке свежего воздуха. Прошло уже несколько недель с тех пор, как я чувствовала воздух на своей коже.

Я сжимаю свой маленький животик, борясь с новыми слезами.

По крайней мере, у меня есть ты.

Внезапно в ночной тишине раздается голос, заставляющий меня замереть на месте.

— Значит, правда выходит наружу, да, кукла? — Дмитрий появляется из тени, слегка прихрамывая и держась за бок, который теперь запятнан кровью. — Я должен был догадаться. Вы сыграли грязную, грязную шутку, — он вдруг поднимает пистолет прямо на меня. — И теперь моя очередь покончить с этим.

— Элайна! НЕТ!

Я чувствую пулю прежде, чем слышу ее звук, и вижу кровь прежде, чем падаю на землю. Я не поняла, что в меня стреляли, пока не заметила кровь, вытекающую из раны прямо над животом, и мое зрение то входит, то выходит из фокуса.

Через секунду Дмитрий безжизненно лежит в луже собственной крови.

А потом ко мне бежит Карсон.

Мое зрение снова затуманивается, окровавленная рука сжимает живот, Карсон держит меня, надавливая на рану ниже моей груди.

— Карсон…

— Все в порядке, mio angelo, теперь ты у меня. Все будет хорошо, все будет хорошо, — одного взгляда достаточно, чтобы понять, что не все хорошо.

Мои глаза начинают закатываться, и охватывает чувство покоя.

— Держись, Элайна! Ты не оставишь меня. Не бросай меня, пожалуйста! Быстрее, Ро!

Карсон прижимает меня к своей груди, когда сажает в машину.

— Мы выберемся отсюда, хорошо, мой ангел? Мы должны. У нас скоро будет ребенок, помнишь? Ты должна держаться за него, — его голос срывается при одном упоминании о ребенке.

Я знала, что он нас не бросит.

— Он? — на моем лице появляется слабая улыбка.

— Да, любимая. Он. Он будет самым лучшим в мире. Он будет таким же упрямым, как его мама, и сильным, как папа. Мы скроем его от всего дерьма и покажем только любовь.

Мои глаза наполняются слезами, думая о том, как прекрасно это звучит, и как я отчаянно этого хочу.

— Я знаю, что не заслуживаю тебя, и я знаю, что эгоистичен, но будь я проклят, если когда-нибудь отпущу тебя снова. Я люблю тебя, Элайна. Я люблю тебя так чертовски сильно, что даже не могу думать о жизни без тебя. Все мои дни и ночи начинаются и заканчиваются с мыслью о тебе. Я думал, что умирал, когда тебя не стало, я не могу пройти через это снова. Я этого не переживу. Я отправлюсь в ад и вернусь, если будет возможность провести остаток своих дней с тобой. Пожалуйста, mio angelo, борись за это. Борись за нас, — он кладет руку мне на живот, слегка поглаживая его с такой любовью в глазах, о которой я только мечтала. — Я хочу стать лучше не только для тебя, но и для себя. Я не заслуживаю тебя, но я всю жизнь буду пытаясь это сделать, — он нежно проводит рукой по моему животу, и по его щеке катится слеза. — Он будет таким красивым, Элайна, совсем как ты.

Моя окровавленная и дрожащая рука пробирается к его щеке, ловя единственную, случайную слезу. Не имеет значения, что произошло в прошлом, потому что прямо сейчас, в этот самый момент, я не могу отрицать, что я чувствую и всегда чувствовала к нему.

— Я тоже люблю тебя, Карсон. Очень-очень сильно, — внезапно по моему телу пробегает такая болезненная дрожь, что из горла вырывается крик. — Я не могу больше терпеть, Карсон. О боже, как больно!

— Черт! — Карсон ревет, слезы застилают ему глаза, он ругается на Ромарио, чтобы тот ехал быстрее. — Мы почти в больнице, любимая. Просто продержись еще немного. Пожалуйста, Элайна, ты мне нужна! Ты нам чертовски нужна! — его хватка становится сильнее.

Чем дольше я сражаюсь, тем сильнее чувствую усталость, и совсем скоро я поддамся чувству выскользнуть из этого мира и войти в новый, в котором мне всегда было суждено остаться.

ГЛАВА 42

Карсон

— Сэр? Вы муж Элайны Пенталини? — я вскакиваю со стула, как сумасшедший, пугая медсестру.

— Да, я ее муж, — мне плевать, что я вру. В любом случае, мое сердце принадлежит Элайне, так что я вполне могу быть ее гребаной второй половинкой.

— Сэр, мне нужно, чтобы вы пошли со мной.

Мой разум мчится со скоростью мили в минуту вслед за медсестрой в тускло освещенном коридоре. Я уже задал ей сотню вопросов о состоянии Элайны, но она не ответила. Я имел дело с тысячами молчаливых преступников, ломал их одним взглядом, но эта девушка даже глазом не моргнула.

Войдя в палату, я думаю, что мое сердце больше не выдержит боли. Ничто не подготовило меня к тому, что я увижу своего ангела — мою Элайну — лежащую там с кучей трубок, проводов и игл, торчащих повсюду.

— Она в стабильном состоянии, сэр, но возникли некоторые осложнения с легкими. Одно легкое повреждено, на ней грудная трубка.

Я испытываю облегчение, но страх снова проникает в мои кости.

— А малыш?

Медсестра на мгновение замолкает, глядя на карту Элайны.

— Вы имеете в виду малышей?

— Что?

— Сэр, ваша жена беременна двойней. Они полностью здоровы.

— Близнецы? — шепчу я, ни к кому не обращаясь.

— Мы обнаружили не один, а два сердца, когда делали УЗИ. Уже около семи недель, и чтобы пережить столько травм, сколько пережила она, позвольте сказать, что эта женщина намного сильнее, чем выглядит, — она протягивает мне снимок УЗИ и выходит за дверь, оставив меня пялиться на два моих маленьких чуда.

В моем сердце так много любви и надежды, что от одного взгляда на Элайну у меня перехватывает дыхание.

Я беру ее холодную руку и нежно целую в ладонь.

— Мне очень жаль, mio angelo. Мне очень жаль.

Я никогда в жизни не испытывал глубоких угрызений совести, пока Элайна не оставила меня на полу той ночью, после того как я сказал ей ту отвратительную ложь. И это будет грызть меня всю оставшуюся жизнь. Странно чувствовать такие чужеродные эмоции, но они тяжело давят на мой разум. Во время бойни она потеряла не только отца, но и брата. Двое самых дорогих ей мужчин теперь ушли — и все из-за той жизни, которой мы живем.

Элайна Мэри Пенталини далека от совершенства, но для меня она совершенна. Для меня она совершенно несовершенна, и именно это я люблю в ней больше всего. Глядя на наши сцепленные руки, я вспоминаю, как думал, что никогда не испытаю ничего подобного. Что-то настолько мощное и потрясающее, что смогло вернуть мою потерянную душу и заставить мое холодное темное сердце снова биться. Это любовь.

Она любит меня без осуждения и соглашается видеть во мне как хорошее, так и плохое, и это само по себе похвально. Многие люди отказались бы от меня, но она боролась не только за свои слова, но и за свою жизнь. Она спасла меня так же, как я мог спасти ее. Она была противоядием от моего яда. Моей погибелью. Обещаю, что всегда буду любить ее так, как она того заслуживает.

Именно тогда я понимаю, что теперь у меня есть семья. Мой голубоглазый ангел и малыши, и будь я проклят, если кто-нибудь снова попытается отнять их у меня.

Элайна

Меня будит писк, и как только я вижу яркие огни, мне хочется снова заснуть. В горле так пересохло и зудит, я не могу сглотнуть, даже если бы захотела.

Реальность приходит ко мне быстро, как только я понимаю, где я и почему.

Я вскакиваю с кровати, волна тошноты обрушивается на меня, как тонна кирпичей.

— Карсон! — кричу я в надежде, что он здесь, со мной.

— Ш-ш-ш, ангел, я здесь, — Карсон встает с дивана и прижимается к моему лицу с таким видом, будто не спал несколько дней.

Мой разум кружится, меня паника охватывает, когда я хватаюсь за живот.

— Ребенок… пожалуйста, Карсон, скажи мне, что с ним все в порядке.

Улыбка заполняет его лицо, когда он протягивает мне снимок УЗИ.

— Близнецы. Оба здоровы и живы.

Еще один всхлип прорывается сквозь меня, когда я потираю живот, благодаря бога за то, что он сохранил их в безопасности. Двое маленьких выживших.

— Как остальные? Мама? Тесса? — я вижу печаль в его глазах.

— Она не выходила из своей квартиры. Я велел своим ребятам проверить ее, но она уже три дня не встает с постели.

Еще один укол тоски наполняет мое и без того колотящееся сердце.

— Я не приходила в себя три дня?

— Врачи ввели тебя в искусственную кому. Тебе было так больно, любимая, нужно было отдохнуть. Твоя мама и Лилиана приходили и уходили, принося мне одежду и еду, потому что я не мог оставить тебя. Ни разу.

Он гладит меня по щеке, и я склоняюсь навстречу его прикосновению.

— Я сделал много дерьма в своей жизни, но ничто не съедало мою гребаную душу больше, чем мысль о том, что я сказал тебе, когда ты ушла от меня. Я… — он проводит рукой по волосам, успокаивая себя от гнева, вызванного воспоминанием. — Я никогда в жизни так не сожалел о чем-то, mio angelo. Я думал, если скажу это или если ты увидишь меня с другой девушкой, ты возненавидишь меня и будешь в безопасности, подальше от меня, я и не понимал, что это почти стоило тебе и нашим детям жизни.

— Ш-ш-ш, Карсон. Теперь всё кончено. Я в безопасности и жива благодаря тебе.

— Я люблю тебя, Элайна.

— Я тоже люблю тебя, Карсон.

ГЛАВА 43

Элайна

Сидеть на передних скамьях на похоронах отца и брата — это сюрреалистический опыт. Как будто я там, но меня нет. Так много незнакомых лиц посылают мне свои глубокие соболезнования, люди говорят о том, какими замечательными были мои папа и брат.

Вот и все.

Ничто так не разбивает мое сердце, как вид мамы и Тессы, стоящих над могилами людей, которых они любили, теперь ушедших навсегда.

Лилиана подходит ко мне.

— Мне очень жаль, Лили, — даже когда я думаю, что у меня больше не осталось слез, несколько капель падают по щекам.

— Я все время говорю себе, что это нереально, и просто жду, что кто-то ущипнет меня. Мой отец… я просто не понимаю, почему.

— Лили, ты никогда не будешь одна. Мы всегда будем с тобой, ты ведь знаешь это, не так ли?

Она понимающе кивает.

— Можно тебя на секунду? — Эллиот подходит и кладет руку на плечо Лилианы.

Она смотрит на него, молча кивая.

Надеюсь, что она впустит Эллиота, потому что я думаю, он действительно заботится о ней.

Я чувствую, как чья-то рука трется о мой живот, и склоняюсь навстречу знакомому прикосновению.

— Как у тебя дела? — нежно спрашивает Карсон.

Это странно — так свободно вести себя с ним на публике.

— Насколько это вообще возможно в данной ситуации, — я оборачиваюсь, кладу руки ему на талию и заглядываю в лицо. На нем написано беспокойство. — Как ты? Я знаю, что мой отец тоже был тебе, как отец, а Джейс — как брат.

Он глубоко вздыхает и, прищурившись, смотрит на две соседние могилы.

— Я смотрел на них снизу вверх. На них обоих. Винни был моей единственной семьей. Я просто надеюсь, что смогу почтить его и дожить до того, чтобы стать великим человеком, каким был он.

Я положила голову ему на грудь, вдыхая его запах. Боже, как мне не хватало этого запаха.

— Они оба очень гордились бы тобой.

Он наклоняется, чтобы поцеловать меня, и отстраняется, нахмурив брови.

— Что?

Его внимание сосредоточено исключительно на Тессе.

— Нужно кое-что сделать.

— Что? — растерянно спрашиваю я.

— Встретьте меня с Тессой в церкви через десять минут.

— Все в порядке?

Я вижу, как в его взгляде отражается внутренняя борьба.

— Пришло время сказать правду о том, кто я.

Мы с Тессой уже забились в угол возле исповедальни, когда к нам подходит Карсон. Я чувствую в своем сердце, что его открытие вот-вот изменит нашу жизнь навсегда.

— Перед смертью твой отец сказал что-то о Библии, которую он прятал дома в своем кабинете. Он сказал, что именно там я найду все ответы, которые искал, — Карсон достает маленькую Библию из переднего кармана своего костюма.

Внутри, аккуратно сложенные, лежат изношенные бумажки. Набор документов об усыновлении и свидетельств о рождении, если быть точнее. Какое отношение все это может иметь к нам?

Карсон достает письмо и начинает читать его вслух.

— Для моих прекрасных детей, если вы читаете это, то, вероятно, нас с вашим отцом уже нет в живых. Мы сожалеем о том, в какую жизнь мы вас втянули, и о той душевной боли, которую вы испытываете, живя без нас. Мы знали, что опасно приводить детей в наш мир, но если это означало бы потерять свои жизни ради вас, то мы сделали бы это десять раз. Мы с отцом очень любим вас. Мы дали указания единственным людям, которым доверяем: Винченцо Пенталини и Тони Фабиоле. Мы знаем, что они будут очень хорошо заботиться о вас, как о собственных детях. Пожалуйста, не позволяйте тому, что случится с нами, помешать вам жить полной жизнью. Наше единственное желание: чтобы вы учились на нашем опыте и использовали его, как урок. Мы с отцом будем продолжать наблюдать за вами сверху и мечтать о том дне, когда снова станем семьей. С любовью навсегда, Луна и Джованни Костанелли.

Мы стоим в шоке, читая письмо от первого клана.

— В этом нет никакого смысла, Карсон, — говорит Тесса.

— Прочти это, — Карсон протягивает бумаги об усыновлении.

Тесса берет их из его рук и начинает читать.

— Ныне покойные родители, Луна и Джованни Костанелли, официально опекают… Винченцо Пенталини и Тони Фабиолу… их сына Карсона и дочь… Тессу, — шепчет она, бледнея.

— Тогда это… это… — я замолкаю, глядя на девушку, которая выглядит так, будто вот-вот потеряет сознание.

— Тесса — моя сестра.

Тесса делает резкий вдох и соскальзывает по стене позади себя.

— Но… но? — ее глаза наполняются непролитыми слезами, когда Карсон осторожно приближается к ней, опускаясь рядом на колени.

— Ты мой брат? — шепчет Тесса, недоверчиво глядя на Карсона.

Карсон склоняет голову.

— Я пытался защитить тебя, держась подальше, хотя больше всего на свете хотел быть рядом с тобой, как подобает брату. Мне жаль, что я подвел тебя.

— Как давно ты знаешь? — тихо восклицает она.

— С тех пор, как я увидел тебя в первый раз.

Застигнув Карсона врасплох, Тесса крепко сжимает его в теплых объятиях, тихо всхлипывая у него на плече. Вскоре Карсон обнимает ее, прижимая к себе так же крепко, разделяя мгновение, о котором он, вероятно, мечтал годами.

— Я даже не знаю, кто я теперь, — кричит Тесса.

— Я больше не потеряю тебя, — с яростной решимостью отвечает Карсон.

Тесса отстраняется, ее глаза покраснели.

— Я потеряла все, Карсон. Все, что я когда-либо знала о своей жизни, исчезло. Я даже не знаю своего настоящего имени.

Он протягивает ей одно из свидетельств о рождении.

— Роза. Тебя зовут Роза Костанелли, принцесса империи Костанелли.

— Карсон… — начинаю я, слишком потрясенная, чтобы высказать что-то вслух.

— А меня зовут Карсон Джованни Костанелли. Законный наследник.

ГЛАВА 44

Элайна

Карсон взял на себя правило продолжать традицию семейного ужина по воскресеньям, у нас дома, как раньше. Теперь Лилиана живет с моей мамой и с удовольствием помогает готовить еду.

Теперь, когда Карсон стал главным, он сделал Эллиота своим финансовым консультантом, поэтому тот посещает Мичиган гораздо чаще, чем обычно. К счастью, я верю, что Лилиане он действительно нравится, и иногда я замечаю, как они украдкой смотрят друг на друга, когда думают, что никто не видит.

Единственный человек, о котором я стала беспокоиться, — это Тесса. В последние недели она стала более замкнутой, даже после того, как узнала правду о своей семье.

Я знаю, что Карсон тоже волнуется за нее, и даже не могу понять, что она переживает. Я не представляю свою жизнь без Карсона, и иногда чувствую большую вину в своем сердце за то, что любила его, даже после того, как стала свидетелем того, что он сделал с моим братом. Конечно, я знаю, что в конечном счете это выбор Джейса, и они были вынуждены сделать это, но это все равно не делает ситуацию лучше.

Она избегает нас с Карсоном уже несколько недель, и только сегодня, когда Карсон созывает обязательное семейное собрание, я понимаю, насколько все изменилось теперь, когда мой отец больше не сидит во главе.

— Я знаю, что вы, вероятно, задаетесь вопросом, почему вы здесь, — начинает Карсон, прежде чем взглянуть на все любопытные лица и потом на мое.

Он протягивает руку и крепко хватает меня. Я слегка сжимаю ее, успокаивая его.

— Я держал вас всех в неведении, и мне нужно было собрать всех своих уток в ряд, прежде чем я скажу вам.

— В чем дело, Карсон? — спрашиваю я вопросительным тоном

— Не в чем… а в ком.

Какая-то фигура двигается по коридору, прежде чем войти в столовую. Я чуть не выплюнула свой обед при виде широкоплечего и высокого мужчины, которого, как я думала, никогда больше не увижу.

Карсон встает со своего места и приветствует Макса рукопожатием, жестом приглашая сесть на один из стульев за обеденным столом.

Я широко и вопросительно смотрю на Карсона. У него хватает наглости не обращать внимания на мой возмущенный взгляд, когда он снова садится во главе стола.

Макс откашливается:

— Рад снова тебя видеть, Элайна, — он ухмыляется, прежде чем кивнуть в знак признательности остальным за столом.

— Что он здесь делает, Карсон? — спрашиваю я, не в силах скрыть отвращения.

Неужели Карсон сошел с ума?!

Мама бросает на меня сердитый взгляд за мою дерзость, но Карсон начинает:

— Это началось после нашей встречи на Рождественском гала-концерте. Мы знали, что американская братва, возглавляемая Дмитрием, идет по опасному пути, а московская братва начинает уставать наводить порядок. Вот тогда мы и решили, что в наших общих интересах работать вместе и попытаться уничтожить Дмитрия и его команду.

Я долго смотрю на Карсона, не понимая, к чему он клонит.

Начинает говорить Макс, проводя рукой по подбородку.

— Ах да, и, конечно, мы столкнулись с несколькими препятствиями на этом пути, которых не предвидели. Наша Элайна забеременела, и ее похитили. К сожалению, из-за событий, приведших к этому, мы не смогли добраться до нее вовремя, но она устроила красивую ловушку, в которой Дмитрий ел из ее ладони, пока я не добрался туда.

Я оборвала его, нуждаясь в разъяснении.

— Ты все это время помогал клану и все же заставил меня стать свидетелем твоей жестокости по отношению к Нине?

Макс пожимает плечами с тошнотворной ухмылкой:

— Я должен был продолжать притворяться или делать, как ты говоришь?

— Хватит, — требует Карсон. — Да, Макс должен был поддерживать убежденность в том, что он им помогает, и даже придумал хитроумный план, как мы могли бы уничтожить их и одновременно спасти тебя.

— О да, пожертвовать жизнью Джейса было великим планом. Получилось просто великолепно, — с горечью шепчет Тесса, заработав резкий взгляд от Карсона.

Мама вытирает с глаз слезы и протягивает Тессе руку.

У меня тоже слезы застилают глаза, когда воспоминание на повторе прокручивается в моем сознании.

Карсон проводит напряженной рукой по волосам, глубоко вздыхая.

— Может быть, будет проще, если кто-то другой объяснит, — он набирает номер на своем телефоне, оглядываясь вокруг всех глаз, кто на него пялится. — Можешь заходить, — говорит он тому, кто на другом конце провода.

И как будто я вижу призрака, человек, которого я никогда не мечтала увидеть снова, появляется в дверях нашей кухни, выглядя таким же здоровым, каким я его помню.

— Джейс? — шепчет Тесса в ошеломленной тишине, выглядя так, будто вот-вот потеряет сознание.

— Так просто от меня не отделаешься, — отвечает он со своей знаменитой дурацкой улыбкой, которую я молилась увидеть еще раз.

Слезы наполняют мое зрение, когда Тесса бежит в объятия Джейса, безудержно рыдая, а моя мама быстро следует за ней.

Мое заплаканное лицо видит самодовольную улыбку Карсона.

— Как?

— Это пусть Джейс объяснит.

Мои глаза находят брата, и я ничего не могу с собой поделать, беременная или нет, я бегу к нему с душераздирающим объятием, которое он так же яростно встречает.

— Никогда больше не рискуй своей жизнью ради меня! — я рыдаю у него на плече.

Он хихикает, нежно проводя рукой по моим волосам.

— Для чего еще нужны старшие братья, Эл? Это часть моей работы.

— Кто-нибудь может объяснить, что, черт возьми, происходит? Или еще кто-то вернется из мертвых? — Эллиот выругался, а Карсон бросил на него угрожающий взгляд.

Джейс держит Тессу за руку даже после того, как они снова садятся за обеденный стол.

— Ну, только недавно я понял, что могу потерять гораздо больше, чем просто жизнь, — он смотрит на Тессу, которая выглядит так, будто боится, что он снова исчезнет. — Я не хотел жить до конца своих дней, если другие люди будут решать за меня. Я хотел жить счастливым и свободным. Я понял, что никогда по-настоящему не хотел семейной жизни, и единственная жизнь, которую я хотел, — это наслаждаться ею с девушкой, которую я люблю почти всю свою жизнь, — Тесса вытирает слезы с глаз, которые теперь счастливо катятся по ее щекам от слов Джейса. — Единственная проблема была в том, что я дал клятву: живу по кодексу, умираю за кодекс, так что смерть была моим единственным вариантом. Только когда мне пришла в голову идея инсценировать собственную смерть от руки братства, чтобы не только спасти Элайну, но и использовать ее, как свое спасение, чтобы освободиться от этого бремени, я взял… и сделал это.

Я нервно ерзаю на стуле.

— Но я видела, Джейс. Эти удары были настоящими, и не было никакой возможности пережить что-то подобное.

— Да, эти удары были очень реальными, и я действительно потерял сознание, но именно тогда Макс выключил свет, чтобы отвлечь остальных, и заменил мое тело мертвым членом братвы, который был в той же окровавленной одежде, что и я, а потом отвез меня к дежурному врачу.

— Тогда почему ты так долго не раскрывался? — спрашивает тетя Валентина, а дядя Ро утешает ее.

Джейс пожимает плечами:

— Я спрятался в тени собственных похорон не потому, что хотел увидеть их, я хотел быть там для папы. Он знал все о моем плане, и хотя ему это не нравилось, он все равно уважал мое решение, а я даже не мог как следует попрощаться с ним.

— Твой папа очень любил тебя, дорогой. Он любил вас всех, — плачет мама, вытирая слезы салфеткой.

— Я знаю. У меня есть новообретенная свобода, мне нужно начать все сначала на новом месте. Месте, где никто никогда не узнает меня, и где мы с любимой будем жить мирной жизнью, о которой она всегда мечтала. Так что скажешь, Ти?

Тесса тянет Джейса за воротник рубашки, притягивая его к своему лицу.

— Я пойду туда, куда ты захочешь, Джейс Пенталини, — и с этими словами она прижимает его губы к своим в неумолимом и страстном поцелуе.

На этот раз мои глаза наполняются счастливыми слезами. Боже, эти гормоны беременности превратили меня в такую плаксу! Рука Карсона вползает в мою, крепко прижимая ее к своей.

— Спасибо, — шепчу я, когда он целует мою ладонь.

Мои глаза находят Макса. Он начинает подниматься со своего места, поправляя костюм.

— Ну что ж, я должен улететь обратно в Россию, и у меня есть более изнурительные проблемы, чем ваша маленькая мыльная опера.

— Подожди! — я встаю со своего места, Макс смотрит на меня с веселым любопытством. — Спасибо за то, что сделал для моего брата. Я знаю, что ты, вероятно, не привык оказывать людям услуги, но тем не менее спасибо.

Он кивает, глядя на Карсона.

— Я с нетерпением жду продолжения нашего нового делового партнерства и надеюсь с пользой использовать услугу, которую ты мне окажешь.

— Что-то подсказывает мне, что я пожалею о том, что вообще обратился к тебе за помощью.

Макс ухмыляется:

— Твоя вторая глупая ошибка.

— А какая первая? — спрашиваю я вслух.

— Влюбленность.

ГЛАВА 45

Элайна

Только через месяц после того, как все уладилось, я наконец-то смогла встретиться со своими демонами лицом к лицу и получить лечение, необходимое мне, чтобы справиться с новым взглядом на жизнь.

Это было очень полезно, учитывая, что время от времени у меня все еще бывают ночные кошмары, даже когда я сплю рядом с Карсоном. Я записалась на онлайн-курсы, чтобы получить степень по психологии. Делала маленькие шаги, но определенно двигаясь в более позитивном направлении.

Карсон также очень поддерживал мои решения и даже зашел так далеко, что полностью прекратил торговлю людьми. Конечно, теперь, когда он претендовал на титул нового босса мичиганской «Коза Ностры», он также унаследовал свой законный титул первого и наследника итальянской империи клана, приняв свое настоящее имя, Карсон Джованни Костанелли.

— О чем ты думаешь, mio angelo? — спрашивает он, притягивая меня к себе.

Я оглядываю комнату, наслаждаясь красотой нашего дома. Мы хотели начать все сначала в прекрасном поместье, которое выходит прямо к озеру Мичиган и дает нам пространство, в котором я всегда хотела создать семью.

Я высвобождаюсь из его объятий и отхожу, чтобы выглянуть в окошечко. Мгновение спустя я чувствую, как Карсон прижимается ко мне, целуя мое обнаженное плечо.

— Скажи мне, — шепчет он.

Я вздыхаю, потирая свой раздутый живот.

— Иногда я просто сижу и жду, когда упадет другой ботинок. Будто я чувствую себя слишком комфортно, а мне нужно быть на грани.

Карсон нежно гладит меня по животу.

— Я же говорил тебе, Элайна. Я никогда больше не подвергну опасности ни тебя, ни наших детей. Не позволяй этим демонам внутри твоего разума управлять твоей жизнью, mio angelo. Это нормально, отпусти их.

Я поворачиваюсь и улыбаюсь ему, кладя руки ему на шею.

— И где ты услышал этот совет?

На его лице появляется искренняя улыбка.

— Упрямый, но прекрасный ангел сказать мне то же самое, может быть, раз или два.

— Похоже, она умная женщина.

Его губы находят мои, оставляя глубокий и нежный поцелуй на них.

— И она вся моя.

С улыбкой мои руки скользят по его широким плечам, останавливаясь, когда я чувствую что-то заклеенное марлей.

— Что у тебя на спине, Карсон?

— Почему бы тебе не выяснить? — он ухмыляется, коротко целуя меня в лоб, прежде чем повернуться.

Я хватаюсь за тыльную сторону его толстой руки и медленно снимаю ленту, задыхаясь от удивления, когда наконец вижу, что было под повязкой.

— Карсон, я…

Слова «Прощение — это отпущение грехов» красиво выгравированы на его коже, прямо над крыльями ангела, которые украшают его спину с инициалами А.К.

— Это прекрасно, Карсон. Но что означает А.К?

Он оборачивается с ярко-зеленым проницательным взглядом.

— Ты, — прежде чем я успеваю задать ему еще один вопрос, он достает что-то из заднего кармана, и я резко вздыхаю, когда он открывает маленькую коробочку с восхитительным бриллиантовым кольцом внутри. — Я люблю тебя не только за то, что ты любишь меня и несешь в себе наши два чуда, но и за то, что ты вернула надежду в мою жизнь. Надежду, которую я потерял и нашел снова, — слезы застилают мне глаза, когда он хватает меня за руку и надевает кольцо на палец. — Выходи за меня замуж, Элайна.

Больше я не думаю. Я прыгаю на него, как это возможно — беременный живот и все такое — и целую в ответ. Он подхватывает меня на руки и осторожно кладет на кровать, оставляя следы поцелуев вверх и вниз по шее. Его красивые зеленые глаза скользят по мне, прежде чем он снимает с меня пижаму и трусики вместе с ними. Он снимает свою одежду, его пальцы скользят по моей коже, а затем сладко и нежно целует, как будто я самая хрупкая вещь в мире.

Он наконец входит в меня, и я стону от того, какое удивительное это чувство.

— Я люблю тебя, Элайна. Хотя не думал, что это возможно.

Слезы счастья наполняют мои глаза, когда я касаюсь его щеки.

— Ты заслуживаешь любви, Карсон, и я проведу остаток своей жизни, напоминая тебе об этом.

Его глаза смягчаются, а меня захлестывают волны удовольствия.

— И я проведу остаток своей жизни, каждый день благодаря бога за то, что он дал мне тебя.

ЭПИЛОГ

Элайна

Четыре года спустя

Озеро в это время года прекрасно, вишни цветут, розовые кусты повсюду. Я сижу на одеяле, бездумно водя рукой вверх и вниз по растущему животу, наблюдая за любовью всей моей жизни перед собой.

— Выше, папа, выше! — пищит Ева Грейс, а Карсон подкидывает ее высоко над головой.

— Смотри, мама! Смотри, что я нашел! — радостно кричит наш сын, подбегая с грязным червяком в руке.

— Габриэль Винченцо Костанелли, немедленно опусти эту штуку!

— Но, мама, это же просто червяк! Что он сделает? Съест меня? — в таком маленьком возрасте он хорошо научился разговаривать сарказмом.

Я смотрю на Карсона, который сдерживает ухмылку, без сомнения думая о том же. Я каким-то образом клонировала крошечную человеческую версию самой себя.

— Ты слышал свою мать, сынок. Убери его.

— Хорошо, но сначала поймай меня! — Габриэль убегает, и Карсон гонится за ним по большому заднему двору, притягивая его в свои объятия, как только догоняет, и подбрасывая его высоко в воздух.

Мой телефон рядом звенит.

Новое фото-сообщение от Тессы Роуз.

Я открываю изображение и улыбаюсь прекрасной фотографии Тессы, моего брата и их красивой дочки по имени Миа, нежащимися под флоридским солнцем на их частном пляже.

Я быстро отправляю ответное сообщение.

Я: Скорее бы увидеться. XО

Я бросаю телефон обратно на одеяло для пикника и откидываюсь назад, чтобы погреться в тепле. Мичиганское лето всегда было моим любимым, но теперь у нас есть пляжи в Флориде и Италии, а также можно любое Рождество отметить в Нью-Йорке.

— Папа! Папа! Я хочу качаться! — кричит наша дочь.

— Хорошо, мой ангелочек, я иду. Я иду, — Карсон никогда бы не признался в этом вслух, но эта маленькая девочка обвила его вокруг своего красивого мизинца с самого рождения, и он тоже это знает.

Она настоящая папина девочка, и мне нравится, как он с ней себя ведет. Это напоминает мне о моих отношениях с папой.

Но больше всего я люблю его за то, что он такой замечательный отец для наших детей. Он терпеливый и понимающий, добрый и строгий, когда это необходимо, но самым мягким и эффективным образом. Это очень мило, и я клянусь, что с каждым днем влюбляюсь в своего мужа все больше.

Глядя на свою прекрасную семью, я не могу не испытывать ошеломляющего чувства счастья. Все, что мы с Карсоном пережили, и все битвы, в которых мы сражались, чтобы добраться туда, где мы находимся сегодня, стоили своего, и я бы сделала это еще тысячу раз.

Мы наконец-то нашли свое счастье, и никто никогда не отнимет его у нас.

Телефон Карсона вибрирует рядом со мной, прерывая мои мысли, и я случайно бросаю взгляд на дисплей, чтобы прочитать.

Максим: Сейчас подходящее время, чтобы оплатить долг?