Глава 5


Последовавшие за этим происшествием дни оказались на удивление спокойными. Никто на нас не нападал, а встреченные люди излучали лишь интерес, подчас смешанный с опаской. Через четыре дня пути мы вошли в большой город, встретивший караван мощеными улочками и непривычным гомоном. Его двухэтажные каменные дома с многообразием цветов на небольших балкончиках меня весьма впечатлили, в нем было уютно, аккуратно и даже не грязно – горожане выносили нечистоты в специальные места. Но некоторые улицы были настолько тесными, что две соседки из домов напротив, ругаясь, умудрились вцепиться друг другу в волосы, стоя на своих балкончиках.

В городе мы задержались на три дня, так как наш покровитель решил приодеть Нарима, все-таки он будет учиться в заведении для дворян, а в том, что на нем надето сейчас, мальчик больше напоминал не слишком зажиточного горожанина. Я уже научилась обращать внимание на подобные нюансы и по тому, как выглядели местные, судила о них со знанием дела. А еще мне почему-то казалось, что Фахрим не задумывался о подобных вопросах до того, как Зарух довольно нелицеприятно выразился о внешнем виде Нарима, и решил исправиться, видимо, поняв, что выпадает из образа заботливого дядюшки.

Понятно, что закупиться в этом городе обойдется гораздо дешевле, чем в Марлеме, рядом с которым и стоит замок, в котором располагается ТУШка. Поэтому мы с профессором тоже воспользовались подвернувшимся случаем и отправились к портному и сапожнику, где решили обновить наши с Ромичем гардеробы согласно моде. Отец выделил достаточно денег на эти расходы, а я в который раз с теплом подумала о родителях: они всегда хотели, чтобы у их детей было все самое лучшее, и делали для этого все возможное.

Эх, как они там? Как там мои братики Мамук и Мират? Как же я по всем соскучилась!

От подобных мыслей меня отвлек ехидный голос Заруха, который отправился к портному вместе с нами:

– Чего ты так уставился на эти кружева? Может, еще платье себе закажешь?

Я только сейчас обратила внимание, что стою перед витриной с кружевом, но, вопреки ожиданиям вредного мальчишки, не повелась на провокацию:

– Не закажу, но добавить к выходной рубашке небольшую изюминку в виде кружевных манжет и воротничка, думаю, будет хорошей идеей.

Наряды принца сильно отличались от тех, что были приняты в Тализии. Сейчас его одежда состояла из свободных штанов, рубахи с широким отложенным воротничком и одетого поверх нее яркого, вышитого узорами шелкового кафтана до колен, подпоясанного красным шелковым кушаком. На голове принца было что-то похожее на тюрбан, от которого конструкция отличалась лишь тем, что на макушке имелось нечто похожее на колпак, красиво заломленный набок. Это был выходной костюм принца, который он надел по случаю прибытия в город. В дороге его обычный наряд был другим, более удобным для путешествия: те же широкие штаны, но рубаха без ворота, а поверх нечто вроде куртки с рукавом до локтя и длиной до середины бедра, которая подпоясывалась широким, но более коротким кушаком. На голове был вполне обычный тюрбан.

– Ты, кстати, не думал приобрести тализийский костюм? – спросила я Заруха.

– Зачем? – искренне удивился он.

– Ну, не знаю, для коллекции, например, – пошутила, но тут же сообразила, что моего юмора явно не поняли.

– Какой коллекции? – насупился собеседник.

– Нарядов народов мира. – По взгляду Заруха я поняла, что сейчас последует какая-то неадекватная реакция, а потому, чтобы как-то сгладить свой промах, поспешила добавить: – Я имел в виду, может, ты захочешь как-нибудь погулять по Марвелю инкогнито…

– Принцу Турании не пристало изображать из себя того, кем он не является, и менять свое облачение без веской на то причины. – Ответил мне мальчик, но было видно, что призадумался.

Я же воспользовалась этим и отошла к портному, чтобы заказать изменения, которые только что озвучила Заруху. Разумеется, это касалось только парадно-выходного комплекта рубашек. А еще я решила попросить вышить на всей своей одежде красиво переплетенные буквы ЛДР, Лейла дочь Ратмира, для всех остальных эти буквы будут значить Лейсим Далейтримский, кем я стала по документам, сделанным мне профессором. Самое интересное, что дворяне Далейтримские и правда существовали, и даже были в некоем далеком родстве с профессором, поэтому даже если какая-то проверка моего имени все же будет, то есть большая вероятность, что пройдет успешно.

Почему я решила вышить свои инициалы? Все просто. Форму нам никто выдавать не будет, ее там просто не предусмотрено. Каждый будет ходить в том, что привез из дома, а если дело касается бедных одаренных, то в том, что им выделит корона. Все вещи мы будем отдавать стирать прачкам, и я не хотела, чтобы мои нечаянно поменяли с другими. А если совсем уж честно, то мне просто понравилось, как в фильме про мушкетеров дама теряла свой платок с вышитыми инициалами, и мне показалось, что ввести такую моду в этом мире было бы неплохо. Да и как девочке просто хотелось украсить свои мальчишеские наряды хотя бы так.

Заказав у портного все необходимое и потратив на это и на обмер добрых два часа, мы, наконец, вышли на улицу.

– Ну что, молодые люди, – обратился к нам профессор, – теперь к сапожнику. – Мы с парнями дружно скривились, а проф улыбнулся. – Ладно, давайте найдем лоточника и купим вам по пирожку, а то, смотрю, вы уже успели подустать, и нужно восполнить ваши силы.

Настроение сразу поползло вверх. Все-таки иногда профессор бывает очень милым и внимательным. Хотя я не исключала, что он просто сам устал от магазинов и проголодался.

Весело переглянувшись, мы направились за стариком, а замыкали наше шествие два охранника.

– Шагай шире, – толкнув меня локтем в бок, в самое ухо проговорил Зарух.

Я даже споткнулась от бестактности мальчишки, но вовремя вспомнила о нашем уговоре, что он будет мне помогать выглядеть мужчиной, и стала делать шаги больше. Присмотревшись к парням, заметила, что они при ходьбе больше двигают корпусом, а не бедрами, как девушки. Немного поэкспериментировав, приноровилась к новой походке. Взглянув на Ромича, заметила, что он искоса за мной наблюдал и одобрительно прикрыл глаза, встретив мой взгляд. Воспрянув духом, я начала всматриваться в окружавших меня людей, ища, что бы еще такое мужское перенять. Но ни до чего не успела додуматься – мы вышли на главную площадь города. Профессор без труда нашел лоточницу и купил у нее по два пирожка с клубничным вареньем каждому из нас. Пирожки были довольно большими, и мне вполне хватило одного, чтобы почувствовать себя сытой и полной сил, а вот голодные глаза Ромича говорили, что двух ему явно было мало. Бедняга, и куда в него столько лезет? Поэтому, даже не спрашивая, я отдала ему свой.

Оглянувшись, увидела суженные глаза Заруха. И совершенно не поняла, что опять сделала не так. Демонстративно вопросительно округлила глаза. Ответом мне стал лишь гордый поворот головы в сторону и взгляд куда-то прочь. Мол, отойди смертная, Боги думу думают, и отвечать на глупые вопросы не собираются. Я же на это демонстративно закатила глаза, показывая, как отношусь к его закидонам, и отвернулась к Ромичу. Ну а тот, наблюдая за нашей пантомимой, выражал полное недоумение, не забывая жевать пирожок.

– Лей, смотри, там, кажется, выступление намечается, – махнул он рукой куда-то в центр.

Присмотревшись, я поняла, что так и есть. Поначалу мы не обратили внимания на пеструю повозку, а теперь увидели, что там кто-то то ли танцует, то ли делает какие-то акробатические номера. Потом до нас донесся и голос бородача, что поначалу молча стоял в стороне.

– Дамы и господа! Бродячий балаган имени Шмейера рад приветствовать вас в этом замечательном городе! Прямо сейчас перед вами выступят акробаты, жонглеры, танцовщица из самого загадочного Фархата, известный во всей Тализии бард и даже театр марионеток. Подходите! Подходите! Представление начнется прямо сейчас!..

Мы как завороженные готовы уже были пойти на этот зазывающий голос, как скептическое замечание Заруха сбило весь настрой:

– Паршивый же это, видать, балаган, раз они даже плохонького шатра или настила не соорудили. Даже интересно, что представляет собой танцовщица из Фархата.

Ответить ни я, ни Ромич просто не успели – профессор как раз доел свою порцию пирожков и заявил, что нам пора идти к сапожнику. Но, посмотрев на мою расстроенную мордашку, смягчился и пообещал вернуться к балагану сразу же после визита к мастеру. Там мы, к своему удивлению, пересеклись с Фахримом и Наримом и после обмеров отправились на площадь все вместе, где как раз завывал какую-то по местным меркам задорную – а по моим жутко нудную – песню бард. Некоторое время мы постояли, глядя на него, посмотрели на пышную деву, пытавшуюся танцевать рядом в легких псевдо фархатских одеждах, которые закрывали практически все что нужно и соответствовали почти всем нормам приличия Тализии, и лишь слегка намекали на нечто фривольное, и, переглянувшись, разочарованно вздохнули. Все-таки мы надеялись хоть на какое-то развлечение.

– Знаешь, Лей, даже та песня и танец, что ты исполнял на корабле, кажутся просто вершиной мастерства по сравнению с этим, – внезапно выдал Ромич.

Ну вот зачем он вспомнил об этом?! Сейчас Зарух окончательно запишет меня в неисправимые «девчонки» и перестанет помогать «исправиться»!

Однако реакция парня меня удивила:

– Ты умеешь петь? – вполне миролюбиво спросил он.

– Умеет-умеет, – самодовольно подтвердил за меня Ромич, как будто это его личная заслуга.

Зарух ждал ответа лично от меня и после реплики Ромича даже не подумал отвести взгляд.

– Д-да? – почему-то ответ вышел с вопросительной интонацией.

Зарух его принял и задал новый вопрос:

– И танцуешь при этом?

Честно говоря, мне надоели эти вопросы и состояние собственной неуверенности. Поэтому ответила я раздражённо, даже и не думая смотреть на принца, с недоумением при этом наблюдая за танцовщицей, которая внезапно бухнулась на колени и пыталась двигать плечами, как земные цыганки. У нее получалось из рук вон плохо, да и музыка совершенно не подходила подобным телодвижениям.

– Ой, да какие там танцы?! Так, два прихлопа, три притопа.

– Покажи!

– Что, прямо здесь? – все же повернулась я к нему всем телом, начиная откровенно закипать.

– А какая разница где?

Я чуть не подавилась от возмущения. Но так и не вырвавшуюся в ответ тираду прервал Фахрим:

– Лей, разве ты не слышишь, что тебе принц велит?

Меня аж передернуло от его визгливого голоса, и про себя я решила, что не буду петь ни при каких обстоятельствах. Тоже мне, нашли обезьянку: выйди и спой им, да еще и станцуй посреди полной народа площади! От озвучивания точного описания пути, куда они все могут идти со своими приказами и пожеланиями, меня отвлек тихий голос профессора:

– Лей, мальчик мой, я прошу тебя, спой для нас.

Поначалу я не поняла подобной просьбы со стороны профа, однако, оглянувшись, осознала, что внезапно оказалась в полукольце охранников Заруха и Нарима, и те смотрели на меня с вполне читаемой угрозой. Псевдо-танцовщица тоже заметила какие-то враждебные действия и перестала потрясать телесами. А до меня внезапно дошло, что из охранников эти бравые ребята как-то резко превратились в тюремщиков. Зарух из странного, но все же приятеля – в палача, по воле которого эти, кажется, уже такие привычные и понятные люди могут в долю секунды меня скрутить. Ромич и профессор из хозяев ситуации – в простых статистов, с мнением которых никто и не подумает считаться, а Фахрим… Фахрим так и остался Фахримом. Ничего хорошего я от него и так не ожидала.

Поглядев в глаза Заруха, я спросила:

– Ваше Высочество, вы настаиваете на том, что мне нужно выйти и спеть здесь, посреди площади?

Почему-то вопреки ожиданиям я не столько злилась на ситуацию, в которую попала, сколько была обижена на Заруха и впервые со дня нашего знакомства перешла на обращение «вы». Почему-то, несмотря ни на что, этот мальчишка мне нравился, и я даже успела записать его в друзья, хотя никому в этом точно не призналась бы, а он… Он хотел моего публичного унижения. Я чувствовала это! Почему? За что? Хотя… Пожалуй, мне это уже неинтересно.

Последняя мысль совпала с утвердительным кивком принца. Я видела, что он прекрасно понял, о чем я подумала, и его губы дрогнули в попытке что-то сказать, но в последний миг он сдержался.

– Да спой уже, малец. Чего уж, – проговорила, тяжело вставая с колен, танцовщица, которая прекрасно слышала нашу перепалку, – принцам не перечат. – И она отвесила Заруху поклон. – Жильгер, заканчивай выть, господа петь изволят!

Да уж, приласкала танцовщица своего компаньона, так приласкала, ничего не скажешь. А я спою, только уж точно не то, о чем меня просили.

Меня наполнил какой-то злой кураж. Хотели моего унижения, принц? Не выйдет!

Я вошла в круг, образованный возле барда и его танцовщицы, и спросила:

– Бубен какой-нибудь есть? – Разумеется, он нашелся. Все же это бродячие музыканты. – Что ж, господа хорошие! – раздался мой звонкий голос над толпой, а я буквально почувствовала этаким удалым цыганом. – Спою вам песню вольную, вольную да веселую!

Весело загомонил в руках бубен, а в голове появилась знакомая мелодия русского романса «Дорогой длинною», которую почему-то навеяли неумелые потуги танцовщицы.

Ехали на тройке с бубенцами,

А вдали мелькали огоньки.

Эх, когда бы мне теперь за вами,

Душу бы развеять от тоски…

Во время песни я активно помогала себе бубном и притопывала ногами. Горе танцовщица тоже не растерялась и вполне успешно помогала мне завести публику своими телесами, под конец, бухнувшись и начав двигать плечами. Видимо, считая этот финт своим коронным номером. Я, решив ее поддержать, на последнем припеве встала на одно колено и с блеском в глазах продолжила колотить в бубен, отчего пышечка стала стараться еще больше, а мужчины, стоявшие в первых рядах, придвинулись к нам как минимум на шаг. В моем мире народ над подобной самодеятельностью посмеялся бы, а то и просто откровенно поржал, а здесь ничего, хлопали от души. Да-а, не избалованы местные, совсем не избалованы. Закончила я свое выступление, подняв раскрасневшуюся и запыхавшуюся танцовщицу на ноги и вручив ей бубен. Все это время я демонстративно не смотрела в сторону своих друзей и провожатых, а потому не видела их реакции. Но меня это сейчас мало волновало.

– Давайте, господа хорошие, отблагодарим эту талантливую танцовщицу звоном монет, и она, я уверен, сегодня еще удивит вас! – проголосила я напоследок.

А не растерявшаяся дева тут же пошла вдоль плотного ряда зрителей, собирая в бубен довольно неплохие подношения. Я же, пользуясь тем, что вектор внимания сместился, отошла за повозку, где народа не было вовсе, скрылась на близлежащей улице и сразу же направилась к гостевому дому, в котором мы остановились. В этом мире одинокому ребенку сложно выжить и не попасть в неприятности. Да и не ребенок я уже, чтобы так глупо поступать. Просто хотелось немного побыть одной, осмыслить произошедшее и себя в том числе. Все-таки я никогда не была такой смелой, чтобы выступать перед целой толпой, а тут вон как раздухарилась. Да, этот мир менял меня, и чаще всего мне это нравилось.

Но за этими мыслями я прятала то, что действительно меня волновало: Зарух… Не ожидала от него такого. Но что стало причиной? Ведь не просто так он захотел увидеть мое унижение на глазах друзей. Только вот просчитался. В маленьком худом пацаненке, так походившем на девчонку, оказалось слишком много гордости и злого куража, чтобы стушеваться и сдаться. Хотя, думаю, ему хватило бы и того, чтобы я просто вышла и промямлила что-то невнятное. Эх, Зарух, Зарух! Не ожидала я от тебя такого, не ожидала… Но хуже было то, что теперь мне совершенно не хотелось разбираться в его мотивах и поддерживать дружбу, или то, что все это время нам ее заменяло.


***

В гостевом дворе я сразу увидела у входа одного из охранников.

– Слушай, наверное, будет лучше, если ты сейчас пойдешь на главную площадь, найдешь там своего хозяина и скажешь ему, что я вернулся в таверну. – В глазах парня читался вполне резонный ответ, что я, мол, не его хозяин, чтобы отдавать ему распоряжения. – Поверь, тебя отблагодарят за эту новость.

Я запоздало вспомнила, что там остались люди, к которым я хорошо отношусь и которые, наверное, сейчас волновались. Охранник все же отлип от стены и, угрожающе глянув в мою сторону, мол, попробуй только обмани, малец, отправился на площадь.

А я пошла на конюшню к своей Звездочке, к которой за время путешествия успела прикипеть душой, которой всегда можно пожаловаться на ушко на этих неотесанных мужиков и с которой можно порадоваться новому дню и незабываемому ощущению ветра в волосах. За время путешествия я научилась за ней ухаживать, чистить, кормить и даже заплетать гриву, и сейчас мне захотелось просто побыть с ней рядом, обняв теплую шею животного. Не забыла я ио лакомстве для подружки – яблоках, которые купила за пару медяшек у местного конюха. Конечно, я знала, что после самоволки меня ждет разнос, а потому тяжело вздыхала, рассказывая Звездочке свою историю и жалуясь на всех на свете.

Разумеется, мне и попало, и проф запретил покидать комнату до самого отъезда. Ужин мне тоже принесли в комнату, а все остальные ели и общались в общем зале. Наверное, будь воля профессора, он бы запер меня в одиночной ка… то есть номере на одного человека – так сильно он испугался и был на меня зол. Но нас снова заселили втроем с Наримом и Зарухом, так сказать, принца и его миньонов.

Перед ужином ребята зашли в комнату. Нарим был страшно расстроен всей этой историей, но я видела, как его подмывает расспросить меня о такой веселой ни на что не похожей песне, но он сдержался, лишь крепко сжав мое плечо перед уходом в знак поддержки. Зарух же добил меня окончательно. Он подождал, пока Нарим покинет комнату, жестом величайшего одолжения и с чувством собственной значимости снял со своего пальца кольцо и, протянув его мне, сказал:

– Лей, ты сегодня меня порадовал, я еще никогда не слышал ничего подобного. Возьми, это знак моего высочайшего расположения.

Мои брови взметнулись вверх, поглазев некоторое время на колечко в руках принца, я все же его взяла. Как-никак он особа султанской крови, и если сейчас я не приму его дар, то оскорблю до глубины души, а я совсем не желала делать туранского принца своим врагом. Но и рисовать на лице бурную радость тоже не собиралась.

– Спасибо, Ваше Высочество, за столь ценный дар, – склонила голову.

Зарух некоторое время продолжал стоять и смотреть на меня, видимо, ожидая каких-то еще действий или слов, но все же вышел из комнаты. И слава Всевышнему, а то его колючий взгляд стал уже надоедать. Потом меня навестил Ромич. Прямо паломничество какое-то устроили, честное слово!

– Лей, Лейла, я не хотел, чтобы так получилось! – с порога начал он. – Честное слово! Я и сказал-то про твои таланты, только чтобы повысить тебя в глазах окружающих!

– Каким образом, Ромич?! – не выдержав, воскликнула я.

Что греха таить, я была в обиде на него за те несвоевременные слова о моем пении.

– Ну как? В Турании умение петь очень ценится, особенно среди мужчин. А уж если поющий из высшего сословия, то его всегда будут рады видеть при дворе султана!

– И откуда ты только об этом узнал? – недоумевала, потому что совершенно не знала о подобных культурных особенностях.

– Мне Рурх, тот охранник, с которым мы везли треклятую сбрую из Ворвеля, рассказал по дороге. И даже спел, говоря, что будь он из высшего сословия, то с таким голосом мог бы бывать на вечерах у самого султана.

Я на это лишь тяжело вздохнула. Повысить мой рейтинг в глазах туранцев он хотел… Эх, да что с него возьмешь? Ведь и правда ничего дурного не хотел, да и вышло все в конечном итоге не так плохо, как могло бы.

– Ладно, Ромич. Ты только больше так не делай, хорошо?

Парень на это лишь сконфуженно кивнул. Мы немного постояли друг напротив друга, а я внезапно поняла, как мало мы с ним общались в последнее время, и как я соскучилась по нашим простым и открытым отношениям. А потому подошла еще ближе и чуть качнувшись, уперлась макушкой в его грудь.

– А меня проф отругал… – внезапно с обидой пожаловалась я.

– Сильно?

Ромич начал поглаживать мою спину.

– Сильно, – закивала я, – и даже наказал.

– Как? – напрягся парень.

– Посадил под домашний арест до самого отбытия из города. Даже еду мне сюда приносить будут… – Я, наконец, не выдержала и подняла на него обиженные глаза.

Ромич на это лишь выдохнул и прижал меня к себе покрепче:

– Ты хоть представляешь, как мы перепугались, когда ты исчезла с площади?

Я поникла еще больше. Все же я повела себя совсем безответственно. Ромич уже двумя руками с силой погладил меня по спине и выдал:

– Профессор себе от переживаний шевелюру проредил. Даже у меня рвать пытался. Я еле отбился! Честное слово! Хотя вот здесь, ну или если поискать, то вот здесь пары волосков точно не хватает! – демонстративно начал он перебирать свои волосы.

Я легонько ударила его кулачком в грудь и улыбнулась сквозь откуда ни возьмись взявшиеся на глазах слезы:

– Выдумщик!

– Слушай, а откуда ты знаешь ту песню? Вся площадь просила ее повторить, слова там простые, и бард вполне сносно их воспроизвел и даже что-то наиграл на лютерне8. Конечно, у тебя получилось гораздо лучше и задорней, но народу и как спел бард понравилось. А когда прослышали, кто ты и как сбежала, то тут же нарекли «Песней беглого графа»…

Невольно я улыбнулась. Приятно, черт возьми!

– Да так, во сне увидела, – ответила я и снова нахмурилась, вспомнив подоплеку всей этой истории.

Ромич, уже привыкший к моим странностям, лишь с улыбкой покачал головой и тихонько щелкнул меня по носу:

– Не вешай нос, Лейла! Прорвемся!

– Угу, у нас просто нет другого выхода.

– Точно!

И, чмокнув в макушку, он вышел прочь, оставив меня уже в совершенно другом настроении.

Загрузка...