Найду тебя по звёздам

Глава 23. Линара

— Мы так и не дождались Матрицы и пошли в парк, и дядя Женя проиграл мне в «кто первый моргнёт».

— Уверена, ты мухлевала.

— Нисколечко!

— А что на кону?

— Кто выиграет, тот заказывает еду, какую хочет.

— И ты, конечно же, заказала жирнючую картошку фри, шоколадные колечки, и колу с сахаром.

Аська вытаращила на меня глаза.

— Тебе дядя Женя рассказал, да? А сам просил не говорить никому.

— Нет, Женя ничего мне не рассказывал, я просто знаю, как ты любишь вредную еду.

— И ничего она не вредная, а очень даже хорошая.

— Ладно, хватит плескаться, вылезай, — выуживаю Аську из ванны и вытираю полотенцем.

Когда они с Женей вернулись, я всё ещё находилась в шоковом состоянии. На Евгения не смотрела — не могла, всё внимание уделяла Аське. Зато Женя ходил за нами, как приклеенный. А я теперь и не знала, могу ли выставить его за дверь, или он здесь на правах надсмотрщика? И вообще, как нам после всего, что произошло, общаться?

А стоит только представить, что Жене известно о моём прошлом — пусть и мнимом, так сквозь землю провалиться хочется. Ужасное чувство.

Положение спасала Аська, которая, не замечая возникшей между нами напряженности, без удержу болтала о всякой ерунде. Это позволяло мне молчать по большей части, и игнорировать Женю. Наконец, тот сдался, видя, что традиционный вечерний кофе на террасе ему обломился.

— Ладно, кажется, мне, пора.

Киваю, иду провожать, скрывая облегчение за безразличием. Но в дверях Женя, вдруг, оборачивается.

— Линара…

— Доброй ночи, Жень, — спешно перебиваю его. Я не готова пока говорить с ним. Поговорю, конечно, но не сегодня. Позже.

— Доброй ночи, — вздыхает он, и тут же меняет тон. — Завтра я зайду за вами. Будьте готовы к девяти.

Даже не спрашиваю, куда мы идём — приказ есть приказ, просто киваю снова. И, так и не глянув ему в лицо, закрываю дверь.

Разомлевшая после ванны Аська звездой раскинулась на постели, пока я натягиваю не неё пижамку.

— А еще мне нужны гольфы.

— Зачем?

— Потому, что мы завтра с дядей Женей идём играть в гольфы.

— Куда идёте? — недоумеваю я.

— Ну, туда, где травы много и флажки стоят.

— Ты имеешь в виду, играть в гольф?

— Да не в гольф, а в голь-фы! Их же по два носят. Какие вы бестолковые с дядей Женей, уфф…

— Ну, да, ну, да…

— Ты же с нами пойдёшь?

— Куда я денусь? Только я не умею играть в гольф…фы.

— Ой, чего там уметь? Берёшь палку и бьёшь по шарику. А потом так идёшь, идёшь…

— Тебя послушать, так и правда, ничего сложного.

— Вот увидишь, это легче, чем на роликах. Раз-два и плюнуть.

— Смешная ты, — лохмачу её влажные волосики, раскиданные по подушке. — А кто учил тебя кататься на роликах?

— Папа.

— А мама чему-нибудь тебя учила?

— Ну-у… — Ася задумывается, я же терпеливо жду — мне надо многое выяснить, но делать это с осторожностью.

— Мама учила меня не пачкаться и вытирать рот салфеткой.

— Так. А ещё?

— Не мешать, когда она разговаривает по телефону, или когда она устала.

— А сказки она тебе читала на ночь?

— Мне всегда читает папа или Катя. Или ты. Зато мама играла со мной в прятки и догонялки, когда мы убегали от бабушки.

Я настораживаюсь.

— Ну-ка, ну-ка, расскажи.

— Ну, когда бабуля забрала меня из садика, мы пошли в кафе есть мороженое. Там сидела мама. Мы немножко тоже посидели, потом мы с мамой пошли в туалет, и оттуда убежали через маленькую дверь.

Этого Заир мне не рассказывал.

— А куда вы побежали с мамой?

— Сначала в какой-то дом, где было много комнат, но они были все закрыты, кроме одной. Мы покушали, посмотрели телевизор и легли спать. Потом ночью мама меня разбудила, и мы поехали на машине в другой дом. Там я уже спать не хотела, а мама спала долго.

— Долго спала?

— Да. Почти целый день.

Мне становится нехорошо. Неужели Нисар позволила себе принять наркотики при дочери и отключиться? Такое даже представить страшно!

— А ты что в это время делала?

— Я смотрела мультики, ела чипсы и пила большую колу. А потом меня стошнило, и я пошла будить маму. А она никак не хотела просыпаться.

У меня ком застревает в горле.

— Ты плакала?

— Ну-у… немножко да. Я к папе хотела, но он тогда был в глительной командировке…

— Длительной.

— Ну, да, и его дома не было. Мама потом сказала, что пока его нет дома, мы поедем на море к дедушке Юсуфу, и там подождём папу. Но на море мы поехали с тобой, поэтому дедушка Юсуф нас не встретил. Тёть Лин, а папа скоро приедет? Я уже соскучилась.

— Скоро, милая, скоро, — обнимаю Аську, боясь разреветься при ней. — Считай, что он уже приехал.

Я дура. Полная идиотка. Почему, ну почему было не расспросить Асю раньше?

Нет, я понимала, что Нисар что-то скрывает от меня, или, как минимум не договаривает, но разбираться с этим времени не было. Я ведь как рассуждала: Асе угрожает опасность, её надо срочно увозить из Москвы, и предпочла действовать, а разборки оставить до встречи с Нисар. И вот, чем это обернулось.

Какой сейчас смысл говорить о том, что я ничего не знала о планах сестры? Мне всё равно не поверят. Уж Тураев-то точно. Ох, Линара, сколько же можно наступать на одни и те же грабли, а?

Мне хочется ударить себя, но устраивать шоу при Асе я не собираюсь. Да и смысл какой? Да, ошиблась. Да, обманулась. Но, по крайней мере, я смогла правильно выбрать сторону, и это сторона Аси. Заир печётся о её безопасности, значит, я и на его стороне. Поэтому думай, Линара, думай.

Итак, что мы имеем: а имеем мы дедушку Юсуфа Челика, кровного, пусть и дальнего, родственника тёти Роксаны. Когда она хотела прихвастнуть происхождением, она вспоминала свою турецкую родню. Правда, это было редко, поскольку дядя Шамиль не ладил с ними. Именно поэтому мы никогда не общались. Но наверняка Роксана поддерживала с ними связь всё это время, пусть и негласно.

Насколько я знаю, дядя Юсуф весьма влиятельный человек. Если допустить, что Нисар хотела спрятать Асю от мужа здесь, в Турции, лучшего варианта не придумаешь. У тёти Роксаны двойное гражданство, и если подсуетится её здешняя родня, Ася вполне может стать недоступной для Заира. В любом случае, процесс опекунства затянется на годы. Знает ли об этом Тураев?

Второй вопрос, над которым необходимо подумать: каким боком здесь примешан Рамиль?

Или сестра всё выдумала про него, чтобы не говорить правду о Заире? Но Мансуров-то, как раз, не выдумка. В этом я смогла убедиться буквально сегодня утром.

Стих и Калугин связаны, это факт. А Нисар… Нисар связана со Сти́хом. Чем? Старыми чувствами? «Отцовством» Аси? Он её действительно шантажирует? И что это за документы, о которых всю дорогу талдычит Тураев?

Чёрт, как же всё запутано!

Я тру лицо руками. Слишком много информации за один день, мой мозг уже не справляется. Надо взять паузу.

— Ну, всё, Ася, давай, ложись.

— А ты мне почитаешь?

— Конечно. Что ты хочешь на этот раз?

— «Красавицу и Чудовище».

— Опять?

— Ага. Мне нравится.

— Ну, что ж, — беру планшетник, открываю закладку на детских сказках. — «Жил-был богатый купец, у которого было три дочери и три сына…»

**

Это самый скучный вид спорта, какой я только знаю. И меня просто распирает от зевоты, к тому же эту ночь я плохо спала.

Сгорбившись, мощусь на лавочке, спрятав руки в карман лёгкой куртки, и наблюдаю, как Аська, вместе с полудюжиной других ребятишек, носится по полю птичника (это я так назвала детскую площадку для гольфа, огороженную стеклопластиком). С иронией слежу, как два инструктора едва справляются с этой шайкой спиногрызов. Бедолаги уже все в мыле, хотя прошло от силы минут десять, как молодняк выпустили на поле под их попечение.

— Это скорее догонялки, чем игра в гольф, не находишь? — ворчу я мрачно, подавляя очередной зевок.

Женя смеётся.

— По крайней мере, им весело. А ты не хочешь попробовать?

— Я не умею.

— Я тебя научу.

— У меня подходящего костюма нет.

— А тут прошоп есть.

Пожимаю плечами. С Женей я разговариваю через губу, но на него это не действует от слова совсем. Он сияет улыбкой, как медный таз, будто ничего и не произошло, и продолжает строить из себя заботливого друга. Ладно. Работа у него такая, не буду портить парню карьеру. Однако улыбаться ему в ответ я не обязана.

Женя замечает, наконец, моё настроение:

— Всё еще злишься?

— Только давай без разборок, Жень. Есть как есть. Проехали.

— Тогда вставай. Пойдём.

Он подскакивает со скамьи и тянет мне руку. Я гляжу на него в недоумении.

— Куда?

— За экипировкой.

— Зачем? Я не хочу, Жень. А потом, как я Аську брошу?

— Не волнуйся, за ней присматривают.

Присматривают? Невольно оглядываюсь по сторонам.

— Ты их не увидишь, — загадочно улыбается Женя, а меня прошибает озноб. Чувствую себя персонажем какого-то шпионского фильма, сюжет которого мне не известен. Ёжусь. Хочется уйти отсюда поскорей, скрыться. И я принимаю решение.

— Ну, что ж. Пошли.

Женя ведёт меня к длинному, отделанному стеклом и сталью зданию, которое расположилось с южной стороны от гольф-поля. Толкая массивную дверь, он инструктирует меня:

— Покупай всё, что захочешь. Или бери напрокат, если посчитаешь нужным. И не скупись, на твое имя открыт счёт.

— Какая щедрость, — бурчу я, и прохожу в зал.

— Здесь есть консультанты, которые тебе помогут. Не стесняйся.

— Жень, — останавливаю его неуёмный энтузиазм. — Я бывала в спортивных магазинах, я справлюсь.

— Что ж. Можешь не спешить. Буду тебя ждать на четвёртом поле, оно забронировано для нас на три часа.

Три часа?! Что там делать три часа? Я же уже у второй лунке усну.

Женя, наконец, уходит, а меня подхватывает консультантка, и, чуть ли не за руку провожает в самый роскошный шоп, какой я только видела в своей жизни. Это смахивает на сладкий сон. Здесь есть всё: начиная от нижнего белья с косметикой, и заканчивая дутыми зимними куртками и квадроциклами. Мои глаза разбегаются, как разбежались бы у любой женщины, будь она на моём месте, независимо от возраста и материального положения. Стою, немного обалдевшая, кручу головой, и в этот момент во мне зарождается план маленькой, но сладкой мести.

Я иду к полю номер четыре, и ощущаю их кожей. Взгляды. Множество взглядов: оценивающих, похотливых, завистливых, призывных — всяких. Они встречают и провожают меня, цепляясь за каждый дюйм моего тела — не важно, прикрыто оно одеждой или обнажено. Зато мой взгляд выражает только одно — вызов.

Я смотрю на Евгения, и ликую. Надеюсь, у того, кто сейчас наблюдает за мной в бинокль (а я на это очень рассчитываю), так же отвисла челюсть, как и у моего соглядатая.

Вот теперь видно разницу между Женей «в образе» и Женей «настоящим». И первый признак его «настоящности» — он перестаёт улыбаться своей голливудской улыбкой, его челюсть сжимается, а глаза колюче щурятся.

— Я не слишком долго? — промежду прочим, спрашиваю, когда подхожу ближе и беру из его неподвижных рук клюшку.

Евгений молчит несколько секунд, потом облизывается и сглатывает, как голодный кот.

— Такого стоило ждать. Ты выглядишь просто… сногсшибательно, — говорит он, не спуская с меня глаз.

Да, я знаю. Скажу больше: именно такого эффекта я и добивалась. Это мой протест против… не знаю, против ситуации в целом. Меня использовали. Унизили. Обманули, оболгали, оскорбили. Меня ударили! Пусть и образно. Но мне было больно по-настоящему, и я не хочу молча это проглатывать. Возникла потребность хоть частично вернуть оплеуху моим обидчикам. Хотя бы некоторым из них.

Больше часа я выбирала себе наряд, и не пожалела о потраченном времени. На мне была классическая коротенькая белая юбочка в крупную складку, и это единственное, что было на мне обычным.

Вместо традиционной рубашки-поло я выбрала белый джемпер-лапшу под горло, с чуть прикрытыми плечами и такой короткий, что когда я двигалась, неизменно открывалась загорелая полоска живота с оголённым пупком, в котором посверкивало колечко пирсинга. Ничего особенного, в общем-то, если не считать, что лифчик я под джемпер не надела. Бесстыдница? Ещё какая!

Волосы я собрала в конский хвост и пропустила через перемычку задорного кепи с козырьком. На ногах белые кроссовки с зелёными вставками. Но главный штрих моего наряда — белые гольфы-ботфорты до середины бёдер, с интригующими зелёными полосочками по резинкам, плотно облегающим мои голые, загорелые ляжки.

Такие гольфы, на мой взгляд, это абсолютная провокация, атрибут «Лолиты». Словно девочка заигралась, и нечаянно забыла одёрнуть юбку. Эти сверкающие полоски обнаженных женских ляжек как магнитом притягивают взгляды мужчин, провоцируя у них обильное слюновыделение. Просто голые ноги, или ноги в колготках никогда не дадут такого эффекта непристойности, схожей с подглядыванием, как гольфы-ботфорты.

Ну, и последнее: я впервые за весь отпуск накрасилась. В меру, разумеется, но я знаю, что моё лицо преображается почти до неузнаваемости (как, впрочем, у всех рыжих), стоит только нанести на него качественный макияж. А в этот раз я постаралась на славу, особое внимание уделив губам: прям Адриана Лима в «Мэйбелин». Такие губы только целовать, целовать и целовать.

Нет, я не ханжа. И не скромница. Просто моя работа и образ жизни в целом, не требует каждодневного мейкапа, да и стремления выделиться у меня нет. Но я знаю, что могу выглядеть «очень даже», если захочу, и фигурой меня Господь не обидел: не высокая, зато стройная, грудь крепкая, талия тонкая, ноги длинные, руки красивой формы. Пикантности добавляет моя природная смуглость, облагороженная сейчас золотистым загаром. И, конечно же, мои волосы, выпрямленные плойкой и сверкающие сейчас на солнце яркой медью. В общем, я выглядела «на миллион долларов». По крайней мере, на это намекал совершенно осоловелый взгляд Евгения.

— Ну, что, начнём? — бросаю я небрежно.

— Начнём.

По лицу Смирнова расползается уже совсем другая, непривычная для меня улыбка — улыбка мужика, который не прочь поиграть с девочкой в серьёзные игры, а не просто мимолётом пофлиртовать. Но, нет, Женя, поздно. Твой поезд ушёл. Впрочем, можешь помечтать.

— Для начала покажу тебе, как правильно держать клюшку.

И Женя пристраивается ко мне со спины в позе «две ложки» — явно ближе, чем нужно, а я позволяю ему это и одновременно кошу глаза на трибуны, где, возможно, на меня сейчас смотрит тот, кому предназначен весь этот спектакль.