Не центр

Ну и приключение вышло на каникулах! Сестренки дрочили мой писюн, а потом я их выебал! Вы не поверите, однако факты — упрямая штука!

Виленка, как я заметил, часто отсекалась и занималась каким-то непонятным делом. Что бы это значило? — задумывался я. Она любила лежать на животе, глядя в книжку с картинками Чуковски «25 загадок», при этом голые ножки ее пребывали в двух возможных позициях: либо были расслаблены (о, голые ножки Виленки! Вспоминая их сейчас, я не могу удержаться от оргазма; для этого мне вовсе не нужно применять какие-либо мануальные действия относительно полового члена; достаточно только их вспомнить, и сразу начинает бить фонтан ключом), либо, что скорее всего, крепко сжаты. Меня это поначалу несколько удивляло. Я просто не понимал, что к чему. Мне тогда просто не приходило в голову, что, наверняка, погладив эти длинные конечности, я принес бы девочке необычайное удовольствие. Ну а уж идея потереться писунком о них, задрав подольчик и пройдясь залупкой по миниатюрной девчоночьей попке теперь приводит меня в экстаз, старпера. Но буду краток. Как-то раз, когда нас уложили спать вместе, Татьянка захотела показать мне письку. Она приподнялась, нисколько не стесняясь, и задрала до пупа свою ночную рубашку. Смотри, мол. Мне очень понравилась нежная детская писенька; мой член, несмотря на то, что мне было всего шесть лет, напрягся и как-то сам собой выпрыгнул из трусов. Было приятно, что девочка на него смотрит.

На этом все, увы, и закончилось. Продолжение было лишь спустя полгода на даче.

Я заметил, что Танька ходит без трусиков. Это меня необычайно возбудило. Писун просто рвался из штанов. А вот как я это обнаружил: как-то раз Танюшка присела на корточки, заинтересовавшись неким ростком у крыльца. И тут я увидел! Это было прекрасно: девочка в короткой юбочке с голой писей, выше пояса на ней был только желтый топик. Мне очень нравились голые титечки девчонок, когда они купались (тогда еще не было идиотского постмодернизма и более идиотской политкорректности); девчата, визжа от восторга, брызгались и трогали ненароком друг дружку между ног; полупрозрачные трусики почти ничего не скрывали. Танюша, не поняв, что почем, ласкала рукой зеленый стебелек. А было все видно!

Как же мне захотелось почему-то всунуть палец в эту дырочку! Нет, я вовсе не собирался совокупляться: тогда еще не знал, что это такое. Просто очень захотелось сделать Тане приятное. Откуда я знал, что такие вещи нравятся девочкам? Не имел понятия. Это какой-то инстинкт.

— Танька! А чего это ты без трусов?

Девочка моментально, как по команде, схлопнула ножки. Поздно: я был настроен конкретно и, взявши коленки, широко развел Танькины конечности. Этого мне показалось мало, и я решительно задрал подол ее юбчонки.

Таня слегка обалдела — настолько, что даже не попыталась тем или иным способом прикрыться. Я созерцал обнаженные девчачьи губки.

До этого я уже неоднократно видел гоую писю девочки. Но это было не в счет: трехлетняя сестренка соседа Кольки попросту не имела о стыде никакого понятия; сидя на ковре в платье, надетом на голое тело, играла в кубики — обнаженная писюшка была так красива! Ах, эти губки! Уже тогда я, помню, удивился — как же они красивы, эти голые губоньки девчоночьей писюшки… Иришка же, не понимая, продолжала игру. Как-то случайно кубик своим углом мягко врезался ей между пухленьких ножек — девочке это понравилось, и она провела его ребром между ног. Коля не заметил никакой странности в поведении сестренки — он был увлечен склейкой макета корабля. Ирка, лукаво глядя мне в глаза, провела еще раз гранью кубика по детским половым губкам. Колян что-то мне протирал об атомоходах, я невпопад говорил «да», «да, конечно», а сам не мог оторваться от наблюдения за мастурбирующей малышкой. Это было невероятно прекрасно.

Голая писька. Как же это было здорово. Так хотелось поцеловать, раздвинув ножки девочки, раздвинуть ноженьки и всосаться в самую бесконечеость.

— А почему я должна быть в трусах?

Это был самый разумный вопрос, заданный мне за всю мою жизнь женщиной. Тут уж не убавишь, не прибавишь.

Он поставил тем не менее меня в тупик. Девочкам положено носить трусы, и все. Это как потолки должны быть белые, а не какие-то иные. Кто это решил? Ну да хотя неважно.

Хотя зачем им трусы, если вдуматься? Мальчикам они нужны потому, что мальчики ходят в штанах. Девочки, впрочем, иногда, тоже. Но если девочка надела платье, зачем ей трусики? Я тогда и понятия не имел о том, что взрослые женщины, когда жарко, ходят без белья. Просто не задумывался об этом.

— Посмотрел? — Танюха сделала попытку сомкнуть ноги, но я не позволил.

— Так нечестно! — захныкала Танька. — Я перед тобой голышом, а сам-то!

— Танька, — я попросту игнорировал эти словечки, — а можно это потрогать? Тебе будет приятно.

— А что, писю трогать приятно? — наивно спросила девочка.

— Вот давай попробуем, и узнаешь.

Девочка расставила ножки пошире. Кончик моего указательного пальца приблизился к крошечной вульвенке, погладил губки, растопырившиеся, слегка приоткрытые.

— Щекотно… Но приятно.

Какой-то древний инстинкт подсказывал мне, что вверху этой замечательной писюшки есть нечто чрезвычайно любопытное. Впоследствии мне не раз удавалось ласкать клиторочки малышек; об этом, впрочем я расскажу позже. А это был мой первый сексуальный опыт, доставивший мне необычайное наслаждение.

Татьянка прикрыла глаза. Подушечка пальца сновала вверх-вниз, но, наконец, стала усиленно массировать то самое местечко, где детские губоньки смыкались. С Танькой при этом творилось нечто странное. Она слегка постанывала, покряхтывала, затем сделала вообще странную вещь: схватив мой кулак, направила указательный палец в дырочку между ног. Я и не знал, что она так глубока! Девчоночка привстала и жестами показала мне, что палец должен стоять вертикально. После этой пантомимы она присела. Я испытал ни с чем не сравнимое ощущение. Тесная вульвенушка приятно обволакивала перст. Конечно, я тогда не понимал, что это такое — когда девочка садится на пальчик. Наконец Татьянка как-то по-особенному ойкнула и крепко сжала ноги.

Мой хуек, как нетрудно догадаться, попросту рвался из штанов. И тут Татьянка заявила такое!

—Дай потрогать.

Мой маленький мальчишеский пенис в ее кулаке, конечно, не уместился. Сопя, Татьяна двигала шкурку туда-сюда, и, надо сказать, это было весьма приятно.

Я обкончался. Сперма растеклась по Татьянкиной ладошке.

— Убери руку, я пописаю.

Брызнула бледно-желтая струйка. Сначала робкая, как бы застенчивая, затем, набрав силу, она протянулась на добрый метр. По ступенькам крыльца весело зажурчала девчоночья моча.

— А я могу дальше! — мое самолюбие было задето. Приспустив штаны с трусами, я вынул членик, потужился и пустил струю. У меня таки вышло длиннее.

Я бы писнул и еще, соревнуясь с Таней, но тут на крыльцо вышла Виленка. Мне довелось испытать сразу два очень противоречивых чувства: с одной стороны, мне было стыдно мочиться перед девочкой, с другой, — невыразимо привлекательно.

Несколько затруднительно писать, когда пенис стоит, а на тебя смотрят девчата. Я был вынужден приостановиться. Но, повторяю, это было очень приятно.

Кстати, с Виленкой такое мы совершали неоднократно, соревнуясь в том, у кого получится длиннее струя. Обычно выигрывала она, что казалось мне несколько странным.

— Ну что же ты? — насмешливо спрсила Вилена.

Я сделал усилие и дунул в угол. Цветок, так заинтересовавший Танюшку, погиб под ливнем (на следующий день я не поленился проконтролировать состояние ростка. Увы, он зачах).

Дождавшись, когда с кончика упала последняя капля мочи, Виленка мягко погладила его своей нежной ручкой.

— А как тебе больше нравится? Так? Или так?

Мне было без разницы; я находился на седьмом небе блаженства. Вспоминая это сейчас, не устаю поражаться: ведь девятилетняя девочка в принципе не могла знать и уметь, что такое доставить сексуальное удовольствие. Однако смогла! Инстинкт!

Я почувствовал, что со мной происходит что-то непонятное. Попросту невероятное!

Мне открылось небо; все эти зведы, светящие и днем. Говорят, можно увидеть ночные светила из колодца или шахты, даже когда пытаешься наблюдать их в светлое время суток. Вранье, говорят иные.

Я их увидел.

Невероятно мощная капля семени испачкала Виленкину руку. Никогда мне не доводилось постичь более сильного оргазма. Все это при том, что спустя буквально считанные минуты я занялся со своими дачными подружками смешным детским сексом, показавшимся мне тогда попросту пиком. Да так оно и было на самом деле. Никогда в моей жизни не совершалось ничего подобного!

Дальше было вот как. Мы вошли в дом; Виленка сразу заманила нас с Танькой в спальню. Да, было достаточно всего лишь пальчиком поманить. Девочка, плюхнувшись с размаху на продавленный диван, бестыдно задрала тоненькое летнее платьице (я оценил, помню, качество материии и весьма психоделический рисунок на ней — довольно-таки красивые, затейливые узоры — нет, сейчас ничего такого не производят), и спустив трусишки до колен, стала мастурбировать. Мы с Танюшкой наблюдали как завороженные. Мой пенис начал снова помаленьку вставать. Искоса наблюдая за Танюхой, я заметил, что и она тоже запустила руку под подол и стала там заниматься чем-то странным — но только на первый взгляд.

О, эти детские игры! Не судите нас строго, пожалуйста. Разве вам никогда не хотелось посмотреть на голенькую малышку? Нет? Вспомните детство.

Я наблюдал за тем, как пальчики Вилены снуют туда-сюда, вверх-вниз. Крохотная дырочка девчонкиного ануса попросту приворожила мой взгляд. Но что было дальше! Апофеоз детского фетишизма!

Я заглотнул босые пальчики левой ножки Виленки. Ступней правой она нежно водила по моей щеке. Мне было трудно сдерживаться. Плохо соображая, что делаю, я ринулся своим детским хуйком в призывно открытое девичье влагалище.

Крошечная девчачья писька с успехом приняла мой пенисок. Контакт состоялся. Девочка сначала взвизгнула для порядка, но я знай ее ебал.

Мой пениc, наконец-то притомившись, устало лежал рядом с лоном обнаженной всхлипывающей девочки («Ты меня выебал, да? Ну скажи, зачем ты это сделал? Бедная моя писька…»)

Танюшка тем временем, подкравшись, взяда и погрузила головку в рот. И я снова это сделал — так уж вышло. Перед кончаловом я зачем-то вынул член из ротика ребенка и спустил на лицо.

…Виленка уже спала крепко. Немного посуетившсь зачем-то, мы сходили пописать в ночной сад, а затем улеглись. Сон был крепок и прекрасен.