(не) Желанный покровитель

- Мы заключим с тобой сделку, - тихо и вкрадчиво говорит Агурский. – Мировое соглашение.

От удушливых слез не могу вымолвить и слова. Ожесточенно мотаю головой. Не могу поверить, что я попалась. Не могу дышать и думать связно! Осматриваюсь по сторонам. Не сбежишь. У дверей охрана. Да и дочка играет в соседней комнате. Залипаю взглядом на кабинете. Стены и стол отделаны карельской березой. Дорого-богато. Денег у Агурского до фига. Жадная богатая сволочь! Ему любая родит. Только свистни, сразу набегут желающие. Так почему нужна именно моя дочь? Зачем она ему? Чтобы отомстить мне?

Всхлипываю. Слезы льются по щекам, и я никак не могу сдержаться. Да и кто бы смог, если речь идет о самом дорогом!

- Прекрати. Мне надоели твои выходки, милая, - подскочив, грозно нависает надо мной Глеб. Невидящим взглядом пялюсь на него. Красивый холеный мужик. Только мне кажется, что в нем не осталось ничего человеческого.

Каждое слово припечатывает, словно тяжелая гиря.

– Ты никудышная мать. И любой суд лишит тебя родительских прав. Я в два счета докажу твое плохое отношение к дочери. Без должной осмотрительности, кажется, так это называется… - выплевывает Глеб каждое слово, не давая мне возможности оправдаться.

- Чего вы добиваетесь? – шепчу, вытирая слезы. У Глеба власть и деньги. А у меня ничего, кроме Аськи. И я не могу ее потерять!

Задыхаюсь от близости этого мужчины. От его одеколона и вседозволенности. Мне бы вырваться и снова удрать. Но, кажется, я влипла по-крупному.

- Мы поженимся в ближайшее время. Только так я смогу контролировать тебя и восстановить права на Асю, - отрезает Агурский и, наконец, отлипает от меня. Отходит в сторону. А я глазею на его подтянутую фигуру и накачанный торс. Останавливаю взгляд на коротко стриженном затылке. Глеб, конечно, красив и богат. Но для брака этого недостаточно. Нужно хотя бы испытывать уважение к супругу.

«Ненавижу! – хочу закричать. Но беру себя в руки и говорю спокойно.

- Мне кажется...

- Твое мнение меня не интересует, девочка. Или брак, или суд. Выбирай. Время пошло, - раздраженно обрывает Глеб.

- Суд вы в любом случае выиграете, - всхлипываю я. – Остается только брак. Но зачем вам жить с нелюбимой женщиной?

- Любви не существует, - отрезает Глеб. – А я тебе предлагаю контракт. Договор о сотрудничестве.

- А без этого никак нельзя обойтись? – заикаюсь от горя и отчаяния.

Агурский медленно мотает головой и смотрит на меня, как удав на кролика. Ищет слабое место, норовя цапнуть побольнее.

Сцепив зубы, утираю ладошкой глаза. Аська не должна видеть меня зареванной.

- Ладно, - киваю, соглашаясь через силу. – Только я внесу в контракт свои условия. И вам придется их выполнять.

- Да ну? – усмехается Глеб. – Озвучь, пожалуйста, хотя бы одно.

- Завтра, - мотаю головой и сама поражаюсь собственной храбрости. - Я устала. Ребенку пора спать. Где наша комната?

- Марфа проводит, - кивком головы отпускает меня Агурский.

И когда я иду по длинному коридору вслед за тучной экономкой, в голове бьется только одна мысль. Фантастическая и крамольная.

«В этом огромном доме можно затеряться и жить своей собственной жизнью. Не встречаться с Агурским годами! Провалился бы он!»

За сутки до описываемых событий

«Беги отсюда! Беги!», - бьются тревожные мысли и сердце пропускает удары. Слегка прихлебываю шампанское из бокала и уговариваю саму себя «Все тихо, спокойно. Расслабься!».

Гуляю среди нарядной публики и, оставив на подносе официанта полупустой бокал, лениво блуждаю взглядом по сторонам. Здесь, на этом празднике жизни, я никого не знаю и прохожу как плюс один. Оттого и чувствую себя непривычно. Нервничаю.

«Да перестань, - убеждаю саму себя. – Здесь ты в безопасности!»

И тут же замираю от неожиданности, завидев окруженного людьми мужчину. Его я точно узнаю из тысячи. Поворот головы, прямая спина, обтянутая пиджаком от Бриони или Армани, короткий ежик темных волос. Глеб Агурский собственной персоной. А вон и телохранители его Юра с Сашей маячат неподалеку.

«Беги, беги! - вопит все внутри и дыхание останавливается от охватившей паники. – Если Агурский меня заметит, вся моя тщательно выстроенная жизнь рухнет обратно в пропасть».

Наклонив голову, на нетвердых ногах спешу к выходу. Стараюсь идти медленно, чтобы не привлекать внимания. Да еще и юбка мешается. Длинная, зараза!

Растерянно оглядываюсь по сторонам. Где же ты, мой кавалер? Вроде вышел на минутку. А прошло… Минут пять, не больше. Но мне они кажутся целой вечностью.

Здесь оставаться точно нельзя. Если засечет Глеб или кто-то из его людей, мне конец! Второй раз я из этого ада не выберусь. А значит, придется уходить по-английски. Отправлю Леше сообщение из такси.

Прости, милый, сейчас не до тебя!

Наверное, стоит уехать из города, как поступила я три года назад, унося ноги подальше от Агурских и их великой империи. Но тогда удрать было легче. А сейчас со мной мама, Аська и собака Мальва. Нужно подумать. Все взвесить.

- Эй, ты куда? – хватая за руку, останавливает меня Леша. Мой кавалер на сегодняшний вечер и один из разработчиков проекта, окончание которого сейчас так помпезно отмечается в Банкет-холле.

- Хочу уехать, - говорю, стараясь не поддаться липкому страху и не заорать. – Голова разболелась и что-то подташнивает. Не люблю, когда много людей вокруг.

- Я тоже, - кисло признается Леша и, взяв меня за руку, предлагает поникшим голосом. – Давай прогуляемся, Анечка! Покажу тебе нашего Кузю. Если полегчает, вернемся обратно, нет – уедем вместе.

Смотрю в погрустневшее лицо моего спутника. Вот еще у одного человека испорчен праздник. Но сейчас главное - убраться подальше из этого зала. От Агурского и его прихвостней. Снова вернуться в привычный мир, давным-давно не пересекающийся с богатыми и знаменитыми.

Быстро взвешиваю все «за» и «против» и, вздохнув, соглашаюсь.

- Если только недолго, Леш. Не уверена, что полегчает. Но с Кузей познакомлюсь с удовольствием.

- Это проект мирового масштаба, Анечка! - гордо заявляет Леша и взмахом руки показывает на темное здание, как только мы выходим на крыльцо. Сжимает мою ладошку в своей лапище. Глядит жалобно. Ну как тут отказать?

Леша - сын маминой подруги. Нагрубить ему не могу, а намеков он не понимает. Завороженно глазею на украшенный по-новогоднему квартал. Натянутые между зданиями гирлянды всех цветов мигают и переливаются. Хотя Новый год месяц как прошел. Но здесь, в Центре робототехники, свое летоисчисление. С момента рождения великого робота Кузи. Крыльцо Банкет-холла щедро декорировано живыми цветами. Внезапно мне их становится жалко. Кому же это пришло в голову выставить такую красоту на мороз? Кто на них обратит внимание, если вся разодетая публика давно тусит в теплом зале? Лишь только Алексей Константинович тянет меня к стоящему напротив темному зданию.

- Может, не стоит? - спрашиваю с сомнением. Честно говоря, смотреть на какого-то робота мне совершенно не хочется. Ничего не понимаю в технике. Зато догадываюсь, что задумал Леша. Пообжиматься в коридоре. Ну уж нет! На это я не согласна! Ненавижу, когда ко мне лезут чужие руки. И после Павлика воспринимаю мужчин как друзей, но не как возлюбленных. Видимо, я однолюбка. И моя любовь давно покоится на местном кладбище.

- Тут рядом, Ань, на втором этаже, - торопливо объясняет он и улыбается, словно мальчишка. – Обещаю не приставать. Только покажу нашего Кузю. Это недолго…

- Подожди, - не двигаюсь с места. - А охрана, камеры? Тебе же потом влетит... – пытаюсь образумить расхрабрившегося влюбленного поклонника. Мне даже смешно иногда, как он бережно относится ко мне, сдувает несуществующие пылинки. Я же, к своему стыду, не чувствую к нему ничего, кроме обычной симпатии.

- Туда посторонним нельзя, - киваю я на строгое объявление с перечеркнутой красной полосой.

- Сегодня на посту свои люди, а камеры давно не пишут. Так висят… ворон отпугивают. Пойдем, не бойся. Пять минут, и все, - запальчиво хвастается Леша.

- Ладно, - соглашаюсь я. И так стоим на морозе, препираемся. А на мне тонкая юбка в пол и шифоновая блузка. Поверх, правда, надета норковая шубка, но она больше для красоты, чем для тепла. Да и ноги в туфельках уже давно замерзли. Ловлю себя на мысли, что сейчас на любой подвиг готова, лишь бы попасть в тепло. Поднимаюсь на крыльцо вслед за моим не слишком догадливым ухажером. На мраморных ступеньках гулко стучат мои каблуки. Или это зубы клацают от мороза?

Оказавшись в широком фойе, мельком гляжу на себя в зеркало. А что, хороша! Губы, правда, синие, глаза выпучены от страха, но зато прическа идеальная. Волосы разделены на прямой пробор и уложены сзади в затейливый узел. Белая шифоновая блузка с высокими манжетами и таким же воротом. Сизая переливающаяся юбка. Никаких украшений. Только серьги, которые когда-то подарил мне Павлик. Длинные золотые цепочки, усыпанные бриллиантиками. Очень изысканно.

Леша ведет меня на второй этаж, и я, подхватив юбку, послушно семеню рядом.

- Вот, смотри! - радостно восклицает мой кавалер, заводя меня в полутемный зал. Убирает в сторону какие-то панели и любовно глядит на странное устройство, стоящее на постаменте.

- Знакомься, Анечка. Это Кузя. Мой внебрачный ребенок. Кузя, это Анечка. Моя любимая женщина, - представляет Леша радостно и восторженно. Одной рукой обнимает меня за плечи. Другой - нажимает какие-то кнопки. От тепла его рук и жаркого шепота чувствую, как из заиндевевшей ледышки постепенно превращаюсь в женщину.

- А что он умеет? – интересуюсь из вежливости и тут же жалею об этом. Алексей начинает пространно рассказывать обо всех в мире роботах и о Кузе в частности. О его интеллекте и программном обеспечении. По всему выходит, что Кузя - самый крутой среди собратьев. Внезапно Леша выпускает меня из объятий и и что-то показывает мне на небольшом дисплее.

А я стою рядом как привязанная и киваю, будто что-то понимаю.

Глаз натыкается на небольшую эмблему на Кузином боку. Присмотревшись, дергаюсь. Знакомый товарный знак.

- «Агур-продукт» тоже входит в вашу корпорацию? – блею, растеряв весь боевой задор. Язык прилипает к небу, а руки холодеют от страха. Значит, это никакое не совпадение. Не просто потусить на банкет заявился Глеб. Бежать. Срочно! Нужно вызвать такси, убраться побыстрее.

Дрожащими пальцами вызываю в приложении тачку.

- Леша, - прошу забывшегося кавалера. – Давай уйдем отсюда. Что-то мне нехорошо…

- Погоди, - страдальчески останавливает он и увлеченно продолжает что-то рассказывать. - Пока об этом еще рано говорить, но в следующем году подадим на государственную премию…

- Действительно, рано! – резко обрывает его неприятный мужской голос. Над нашими головами зажигается яркий свет. Аж глаза от него режет! В зал быстрым шагом входят несколько человек. Охранники в одинаковых черных со стеклянным отливом костюмах застывают статуями около дверей.

- Что здесь происходит, Алексей? – фальцетом кричит толстый мужик в помятом костюме. Дышит громко. Одышливо. Словно всем своим видом пытается показать свое возмущение. – Это секретный объект! Почему тут посторонние… И сам-то ты что здесь делаешь? Не удивлюсь, если диверсия…

- Это мой проект, Николай Николаевич, - смело бросает Леша. Вскидывается, поднимая голову. – Ваша только подпись на документах. Имя. А вся разработка моя.

- Это неслыханное хамство! – охает мужик. Взмахивает руками, словно наседка. Наверняка это и есть Лешин начальник Ник-Ник…

- Глеб Александрович, вы же понимаете… - лопочет торопливо. – Алексей, наверное, выпил немного в честь праздника. Вот и расхрабрился…

- Угомонись, Коля, - обрывает его второй, холеный и очень недовольный. Этого ни с кем не спутаешь. Хозяин жизни! Дорогой костюм, сшитый на заказ где-нибудь в Лондоне, самодовольная мина, застывшая на лице, и пронизывающий взгляд. Серые глаза будто ощупывают каждого в этой комнате. Сканируют, занося информацию на подкорку.

И я замираю, словно пришпиленная к месту. Знакомые голос и фигура. Имя, отчество и название корпорации. Только идиоту может показаться, что это ошибка или совпадение. Он внимательно смотрит на Лешу и, слава богу, полностью игнорирует меня.

- Так говоришь, твой проект? – спрашивает с усмешкой.

- Да, Глеб Александрович, - твердо и уверенно заявляет мой кавалер. И в эту минуту я испытываю за него самую настоящую гордость. Леша очень талантливый. Только слишком мягкий…

- Это не совсем верно, Глеб, - мямлит, покрываясь красными пятнами, Ник-Ник.

- Заткнись, - морщится Агурский, вновь возвращаясь к беседе с Лешей. Сыплет терминами. Задает короткие и емкие вопросы.

Смотрю на Алексея, вошедшего в раж. Не каждый день удается поговорить о своем детище с заинтересованным инвестором. Скорее всего, и сам проект разрабатывался на деньги Агурского. А значит, Глеб Александрович снимет с Кузи все сливки. Только мне до этого совершенно нет дела. Нужно поскорее исчезнуть, пока Глеб занят Кузей и прикидывает, сколько сможет заработать на нем.

Еще есть шанс, и я им воспользуюсь. В руке вибрирует сотовый, оповещая о приехавшем такси. Отлично! Теперь нужно незаметно выйти из зала. Умудриться просочиться мимо охраны. Хорошо бы, конечно, пробить башкой перекрытия и уйти под землю. Вынырнуть на поверхность где-нибудь в Новой Зеландии или на Фиджи. Лучше на Фиджи… Когда-то давно мы ездили туда с Павликом и привезли оттуда Аську…

«Аня, соберись, - говорю самой себе и пытаюсь понять, как выскользнуть неузнанной из-под носа Агурского. Он внимательно слушает Лешу, а я тем временем отступаю в тень. Немного опускаю лицо. И молюсь, молюсь, чтобы Глеб не обратил на меня внимания. Стою, не двигаясь. Лишь украдкой наблюдаю, как Леша подводит Глеба к дисплею и что-то там показывает. Вводит какие-то данные и снова пускается в объяснения. Великий и ужасный инвестор внимательно слушает и сам тычет пальцем в экран. Кузя приходит в движение. А Глеб смеется как мальчишка.

Делаю шаг, другой к дверям. Сейчас всем явно не до меня. Кошусь на понурого Ник-Ника. Ловлю на себе его равнодушно-презрительный взгляд и спешу прочь. Спокойно, совершенно спокойно прохожу мимо Саши и Юры, сосредоточенно следящих за каждым движением шефа и робота Кузи. Им явно не до меня. И как только оказываюсь на лестнице, сломя голову несусь вниз.

И тотчас же слышу сзади раздраженный окрик Глеба.

- Аня, вернись! Сейчас же! Я приказываю!

- Да пошел ты… - шепчу сквозь зубы.

Навстречу из-за стойки неторопливо поднимается рослый парень.

- Подожди, девочка! - Расставив руки, улыбается гадливо.

- Попробуй, тронь, - шиплю как гадюка. - Агурец тебе лично нос сломает.

Привычно называю Агурского старым погонялом. Это и сбивает с толку охранника. Воспользовавшись временным замешательством, выскакиваю за дверь. Быстро сворачиваю за угол. Ошалело осматриваюсь по сторонам. Где мое такси? Где?!

Серый Рено подъезжает, как по команде.

- Пожалуйста, побыстрее! – упав на сиденье, прошу водителя.

Приподнявшись, чуть высовываю голову над креслом. И к своему ужасу вижу, как из здания выбегает Глеб, за ним - охрана и немного обалдевший Леша. Снова падаю на сиденье, молясь, чтобы Агурский меня не заметил, и сама понимаю, что влипла по-крупному.

Глеб допросит сейчас моего кавалера, и тот все расскажет. А если Агурский пообещает ему Нобелевскую премию и лавры Илона Маска, то Леша лично проводит до моей квартиры. Или еще лучше, покажет, в какой детский сад ходит Аська. И тогда Глебу не составит труда выкрасть мою дочку.

Сжимаю кулаки от бессилия. Нужно придумать, что делать дальше. Так просто я не дамся Агурским. Пусть не надеются. Одно спасение – время. Прямо сейчас никто не кинется на поиски. Банкет не отменят. А значит, ночь в запасе у меня точно есть. И деньги, давным-давно оставленные мужем.

Бежать… Скорее бежать… В другой город или на другую планету. Но куда ни беги, Агурский везде меня найдет и постарается отобрать ребенка.

- Ты у них что-то украла, девонька? – наблюдая, как охранники носятся от машины к машине, насмешливо спрашивает водитель.

- Ага, - фыркаю я, накидывая капюшон шубки, - сто-пятьсот миллионов. Вот, в сумочке спрятала…

Дядька добродушно смеется. Наверняка думает, что я шучу. Но на самом деле так и есть. Моя дочка – единственная наследница рода Агурских. И семья мужа ее давно ищет. Даже награду объявили за любые сведения. Я забыла точную сумму и предпочитаю о ней не вспоминать. Вот только мы с Аськой никогда не вступим в наследство после Павлика. Эти огромные деньги никому не принесли пользы. Александр Петрович Агурский - отец Глеба и Павкиной матери - погиб, катаясь на горных лыжах. Павлик разбился в автокатастрофе. Его мамаша окочурилась от наркотиков. Внушительный списочек жертв. Поэтому я предпочитаю держаться подальше. Как там сказал Глеб?

«Ты - неподходящая пара для моего племянника».

А если я не подхожу Агурским, то и моя дочка тоже. Чем дальше от этой семейки и ее проклятых денег, тем целее.

Такси медленно ползет в пробке. Город забит, несмотря на субботу и поздний вечер. Ну и ничего страшного. Зато есть время разложить все по полочкам. Придумать какой-нибудь повод для мамы.

- Ты смотри, что делают! – возмущается водитель, кивая на черный Порш, объезжающий вереницу машин по встречке.

« У Агурского, кажется, Мерс», - думаю я, наблюдая, как нарушитель ПДД в последний момент уворачивается от Камаза, и снова возвращаюсь к своим мыслям.

Возьму самое необходимое и документы. Лучше уехать из страны… Квартиру придется продать. Нужно вспомнить, как действовал Павлик, когда мы вдвоем удирали от его семейки. Но у него были связи и деньги. А у меня… только решимость противостоять Глебу.

Влетев в подъезд, пытаюсь отдышаться. Не хочу пугать маму и Аську. Спокойно поднимаюсь на третий этаж и, открыв дверь своим ключом, в ужасе застываю на месте. Посреди коридора стоят вычищенные до блеска туфли из дорогой кожи, а рядом с ними - грязные Лешины ботинки.

Здравствуй, ж.па, новый год, приходи на елку!

Кинув шубку на комод, заставляю себя спокойно зайти на кухню. А там за большим стеклянным столом важно восседают Глеб и Леша. Чаевничают. Ох, уж это мамино гостеприимство!

Напротив, на диване, вытянув ноги, сидит одетая в пижаму Аська. Внимательно глядит на мужчин и жует печенье, запивая его соком. Но спиной облокотилась на бабушкину руку. Значит, боится и не доверяет посторонним. Правильно, малышка! Правильно!

- Мамочка пришла! – вскакивает она. Торопливо залезает мне на руки, обнимает за шею. – Ты сказку почитаешь? Бабушка меня уже искупала!

- Конечно, моя любимая, - говорю тихо. – Сейчас пойдем. Только проводим наших гостей…

- Я пока никуда не собираюсь, - спокойно цедит Агурский. – Нам нужно поговорить, Аня…

- Напрасный труд, Глеб Александрович, - замечаю с усмешечкой. А у самой поджилки трясутся. Боюсь ли я этого человека? Еще как! Может ли он забрать у меня дочку? Да легко!

На Лешу я стараюсь не смотреть. Слизняк. Предатель. Просто мразь. Сдал с потрохами… Интересно, что ему пообещал Агурский?

- Аня, - подает голос мой бывший кавалер. – Глеб Александрович хочет…

- Кто тебе позволил приводить его в мой дом? Решать за меня? Кто тебе дал право тащить сюда этого типа? - бросая отрывисто, не скрывая презрения.

- Я не люблю, когда обо мне говорят в третьем лице, - холодно замечает Агурский.

- Вас сюда никто не приглашал, - огрызаюсь на ходу. – Допивайте чай и уматывайте. Никаких разговоров ни с кем я вести не собираюсь. Ни сейчас, ни в будущем.

Разворачиваюсь и с Аськой на руках иду в спальню. Сразу удрать не получится. Агурский не уйдет так просто.

- Аня, - вздыхает мне в спину мама. Начинает оправдываться. Что-то объясняет Глебу про мой несносный характер. Вот именно в такие минуты мне хочется остаться сиротой…

- Мамочка, - шепчет дочка, ложась в кроватку. – А этот дядя сказал, что я его племянница…

- Нет, моя милая, он обознался, - глажу Аську по голове и силюсь не разреветься. По документам, конечно, Глеб - родственник, а фактически – злейший враг. Маленькой девочке невозможно понять все хитросплетения нашей жизни. Да мне до сих пор трудно сообразить, как я умудрилась угодить в эту кучу гуана, и как мне из него выбраться.

Читаю дочке книгу, а сама прислушиваюсь к происходящему в квартире. Слышатся голоса. Потом хлопает дверь и наступает тишина. Наверняка непрошеные гости отчалили, надеясь вернуться завтра. Никто не станет среди ночи качать права. Агурский, конечно, отморозок, но не до такой же степени.

Как только малышка засыпает, прохожу к себе в спальню. Устало плюхаюсь в креслице около туалетного столика. Внимательно смотрю на свое отражение. Глаза, полные страха, поджатые губы… Что же делать? К кому обратиться за помощью? Тут даже варианты перебирать не надо. Ответ на поверхности. Никто не придет на помощь. Некому! Только бежать!

Останься Павлик в живых, все бы сложилось по-другому… Но сейчас… Сердце снова заходится от боли. Ноет, как сумасшедшее.

Точно знаю, кому сказать спасибо за себя, за любимого. За нашу поломанную жизнь.

Нужно уезжать. Прямо сейчас! Плевать на ночь и мамины уговоры. Уехать в Стамбул или в Палермо. Затеряться там. И все начать сначала. Опять…

Остервенело стягиваю с себя вечерний наряд, надеваю розовый трикотажный халат с кружевными вставками. Сняв сережки, прячу их в шкатулку и бегу в ванную. Быстро смываю мэйкап, а затем плескаю на лицо холодную воду. Потираю уши, как когда-то учил отец. Мысли сразу встают на место. Нужно сначала поговорить с мамой. Объяснить ей. Попробовать убедить ее уехать с нами. Мне одной с маленьким ребенком на новом месте будет тяжело.

- Мам, - вбегаю на кухню. – Я без тебя не справлюсь.

Мама лишь на секунду отвлекается от мытья посуды и скашивает глаза в сторону зала. Молча мотает головой.

Глеб все еще здесь?

Несусь в полутемный зал и не сразу замечаю Агурского, растянувшегося в кресле.

- Что вы здесь делаете?! – срываюсь на крик. – Убирайтесь. Слышите!

Но он даже не шевелится. Уснул, зараза! Или притворяется.

- Глеб Александрович, - прошу настойчиво. – Пожалуйста, уходите. Вам тут нельзя оставаться…

Бесполезно.

Снова несусь к матери и самой себе напоминаю ведьму. Только метлы не хватает.

- Мам, - зову тихо. – А где Мальвина?

- Так я ее в кладовке заперла, - вытирает руки мать. – Она Лешу знает. А если этого господина покусает, или его туфли погрызет, потом проблем не оберешься…

- Конечно, - киваю я и, проходя мимо, снова заглядываю в зал. Агурский все так же неподвижно сидит в кресле. Уснул, наверное.

«Ну, ничего, - усмехаюсь криво. – Сейчас мы тебя разбудим!»

Выпускаю из плена гладкошерстную серую псину неизвестной породы. Мальва больше похожа на корги. Только характер гадкий. Своих обожает, а посторонних не выносит. Почти никогда не лает и кусается исподтишка. Та еще зараза!

Совершенно спокойно наблюдаю, как наша неадекватная собака несется в зал и со всей дури хватает Агурского за ногу. Он аж вскрикивает от неожиданности.

- Что происходит, Аня? – смотрит на меня грозно.

- Это я хочу спросить, - пожимаю плечами. – Какая нужда привела вас в мой дом? Иными словами, какого хрена вам надо? – брякаю, не сдерживаясь.

- Ну-ну, Аня, леди так не выражаются, - усмехается он, опасливо косясь на рычащую рядом Мальву. – Убери собаку, и поговорим.

- Время позднее, Глеб Александрович, - вздыхаю я. – Нам всем пора спать. Завтра на работу. Лучше договориться о встрече. Скажем, в четверг во второй половине дня. Устраивает?

- Нет, - морщится Агурский. – У меня нет времени, девочка. Завтра с утра нужно поехать к моей матери. Она хочет увидеть малышку.

- Сейчас скину вам фотку. Покажете. А ребенок завтра никуда не поедет. У нас свои планы, и вы в них не вписываетесь.

Агурский подскакивает на ноги и уже тянет руки, пытаясь схватить меня, когда на помощь снова приходит Мальва.

- Поганая псина, - отталкивает ее ногой Глеб. – Отзови ее. Я пришел с миром.

- Мальва, а ну иди сюда, - в комнату решительно входит мама и, взяв собаку за шкирку, удаляется с достоинством.

Блэт! На чьей стороне ты играешь, мама?

- Аня, - Агурский делает шаг ко мне. Подходит ближе, почти вплотную. – Давай поговорим как взрослые люди. Забудь ты прежние обидки. Сейчас другое главное!

- Забыть? – пытаясь отойти в сторону, выдыхаю изумленно. – Вот так легко простить вашу гнусную семейку и зажить счастливо? Боюсь, не получится…

- Это еще почему? – бурчит он и, схватив меня за руку, тянет на себя. Падаю, потеряв равновесие. Лишь на секунду ощущаю накачанные грудь и плечи. Вырываюсь и, отскочив на безопасное расстояние, шиплю яростно.

- Что вы себе позволяете?

- А ты что? – подскакивает он ко мне. Снова хватает за руки. – Ты, голодранка хренова. Вторглась в нашу жизнь. Из-за тебя моя сестра померла, так и не увидев внучку. Из-за тебя погиб Павел!

- Из-за меня?! – шиплю, боясь разбудить Асю. И сама не замечаю, как взлетает моя ладонь и приземляется на щеку Агурского. Ударить небожителя и не поплатиться – это надо уметь. Только у меня вряд ли получится избежать расправы.

- Убирайтесь, - шепчу яростно. – Наша жизнь вас не касается. Это вы убили Павлика. По вашему приказу он поехал в эту дурацкую Лозу или Косу…

- Что ты несешь, девочка? Я его никуда не посылал! – яростно выплевывает Глеб. – У тебя кукуха поехала? Прекрасно! Назначу медицинское освидетельствование, и пусть тебя признают недееспособной.

- А вы тогда приучите мою дочку к наркотикам и грохнете, как моего мужа?

- Что ты плетешь, дурочка? – рычит Глеб. Схватив меня обеими руками, трусит за плечи.

- Макраме, - нахально заявляю я.

- Что? – смотрит Агурский, опешив, а потом, оценив шутку, растягивает губы в улыбке. Ведет большим пальцем по моей щеке, слегка касается губ, словно приоткрывая их. А потом впивается в мой рот требовательным поцелуем.

Пытаюсь оттолкнуть Глеба, но силы у нас явно не равны.

Его язык хозяйничает у меня во рту, а меня трусит от негодования и … страсти.

- По щеке я уже схлопотал. Авансом, так сказать, - криво усмехается Глеб, отпуская. – Больше не смей поднимать на меня руку.

- Что вы хотите? – спрашиваю, стараясь не сорваться на крик.

- Дочь Павла должна носить фамилию нашей семьи и воспитываться на наших ценностях. Предлагаю самый простой вариант. Я женюсь на тебе и удочерю девочку.

- А если я против?

- Тогда я начну войну. Угадай, кто проиграет…

- Ладно, - вздыхаю я, выставляя между нами локоть. – Я подумаю над вашим предложением. Дайте мне немного времени.

Говорю спокойно, стараясь не выдать себя. Пары дней мне вполне хватит, чтобы удрать в Новую Зеландию или в Аргентину. Хоть куда, лишь бы подальше от Агурских и их миллионов.

- Боюсь, у нас нет времени, - мотает он головой и, усевшись на диван, устало потирает лицо. – Дни моей матери сочтены. Прояви сострадание…

- Не вижу взаимосвязи, - обрываю резко. – Или наш с вами брак исцелит ее? Даст возможность воскреснуть?

- А ты стала циничной, Анечка, - натужно вздыхает Глеб. – Куда делись твои доброта и непосредственность? Милосердие, наконец!

- Их из меня дубиной вышибли, - усмехаюсь недобро. – Так старались, что даже Павлика не пожалели…

Горькие слезы вновь туманят глаза. А от отчаяния хоть на стенку лезь. Глеб! Это он виноват! И теперь смеет заявляться и говорить о милосердии. Обхватив себя обеими руками, отхожу к окну. Пытаюсь унять поднявшие голову безысходность и скорбь. О чем я думаю, глядя на заснеженный двор? О своей горькой судьбе и Глебе Агурском, лишившем меня самого дорогого. О погибшем муже и Аське, так никогда и не узнавшей отца. Два года после гибели Павлика я старалась собрать себя в кучу. Заново научилась верить людям и улыбаться. А как только вернулась к нормальной жизни, как снег на голову вновь свалился Агурский.

Прислушиваюсь к наступившей в комнате тишине и неожиданно замечаю несколько крутых иномарок, притаившихся около соседней девятиэтажки. И тот самый Порш во главе колонны. Как же я не догадалась?! Этой ночью мне точно из дома не выбраться. Небось, уже стоит охрана у подъезда, или у входных дверей. Твари! Теперь от них не избавишься. Удрать не получится. Со всех сторон обложили. Глеб не дурак. Вот так запросто не отпустит меня. Но кто ты такая, девочка, чтобы перечить самому Агурскому?!

Ушел он или нет? Прислушиваюсь. Кажется, пауза затянулась. Нечем крыть, Глеб Александрович? Слышу тяжелый вздох. Агурский поднимается с дивана и останавливается где-то позади.

- Убирайтесь, - даже не прошу, а требую я. – Нам не о чем разговаривать. И видеться с Асей я тоже вам не позволю.

- Зачем ты так? – слышу сзади рык Глеба. Крепкие руки обнимают меня за плечи. Притягивают к себе. – Я не причастен к гибели Павла. Пойми, маленькая дурочка! Это был несчастный случай…

- Да нет же! – круто разворачиваюсь к Агурскому и за малым не утыкаюсь носом в его грудь. – Вы подстроили аварию. Как тогда объясните, что ваш цепной пес остался жив, а мой муж погиб?!

Снова пытаюсь отстраниться, но Агурский не выпускает меня из железной хватки.

- Да пойми ты, - рычит, еле сдерживаясь. Давит тяжелым взглядом и со злостью выплевывает каждое слово. – Я не причастен к его гибели. Поверь, это так!

- Ну да, как же… - усмехаюсь горько. – Кто же тогда, если не вы? Кому еще выгодна была смерть моего мужа?

- Тебе, - сипло бросает Глеб, хватая меня за запястья. Пальцы, словно наручники, сильно обхватывают руки. Нависает, опаляя злостью и ненавистью. Будь воля Агурского, он бы тут же со мной расправился.

- Тогда почему же я до сих пор не вступила в наследство? Как вдова Павла, я имею на это право! Подумай сам, мыслитель хренов! - что есть силы отталкиваю Агурского. Но никак не могу вырваться. Бьюсь, как канарейка в клетке.

- Подумаю. Обязательно, - ухмыляется мой обидчик и добавляет примирительно. – Иди спать, Аня. Завтра все обсудим. Нам с тобой многое нужно решить.

- Нет никаких нас, - огрызаюсь я, - и завтра у нас тоже нет. Уходите. Я закрою за вами дверь и лягу спать. А то уже рассветет скоро.

- Я останусь здесь.

- Нет, - мотаю головой. – Я не смогу уснуть, когда посторонний человек шарахается по моей квартире.

- Я тебе не посторонний, Аня. Привыкай, - выдыхает Глеб и неожиданно разжимает пальцы на моих запястьях. – Спокойной ночи. Если думаешь, что я способен украсть фамильный сервиз или серебряные ложки, то приставь ко мне свою гребаную овчарку. И не вздумай сбежать. Я надеюсь на твое благоразумие. Я хочу защитить тебя и ребенка. Творится какая-то дичь. Но я пока не могу разобраться.

Лишь на секунду на лице Глеба мелькает растерянность.

«А если и вправду Агурский не причастен к гибели Павлика, кто же тогда? – стучится в башке неожиданная и неотвязная мысль. – Почему убили моего мужа? И грозит ли нам с Аськой та же участь?»

Чувствую, как тело колотит озноб, и даже не пытаюсь справиться с собственными страхами. В горле застывает ком, а слезы уже катятся по щекам.

- Все будет хорошо, моя милая, - шепчет Глеб, обнимая меня. Легонько целует в висок, пытаясь успокоить. – Я с тобой, девочка. Только обещай, больше никаких фортелей. Ладно?

- Конечно, - шепчу, глотая слезы.

А среди ночи, взяв сонную Аську, тихонечко выхожу за дверь. Сажусь в такси и уезжаю в аэропорт, благо в загранпаспортах стоят свежие визы.

Остается только найти тихую гавань и попытаться заново устроить свою жизнь, где нет места Глебу Агурскому, и никогда не будет.

Этой ночью мне не до сна. Ложусь в постель. А через пять минут подскакиваю снова. Боясь разбудить Аську, на цыпочках подхожу к окну. В мерцающем свете фонарей двор как на ладони. Машинами заставлены все проезды. Вот только черных дорогущих иномарок нет и в помине. Уехали! Биг-босс отпустил. Решил охранять меня лично.

Польщена вашим доверием, господин Агурский!

Тихонько выхожу в коридор. Заглядываю в зал. Мальва, стерва такая, прикорнула у ног захватчика. То ли охраняет, то ли подлизывается. Вот как она понимает, к кому именно нужно втереться в доверие? Эту гадкую собаку я кормлю отборной вырезкой. Когда она болеет, таскаю к ветеринару. Но вот пришел Агурский, и наша псина сразу сообразила, кто тут самый влиятельный.

«Даже собака понимает, что нужно, поджав хвост, выполнять все указания великого и ужасного, - думаю я и чуть не захлебываюсь слюной от негодования.

Как бы ни так! Не на ту нарвался, Глеб Александрович!

Крадучись, иду на кухню и снова выглядываю в окно. Ни одной машины. А мой тюремщик дрыхнет. Самое время удрать, пока ветер без камней.

Налив в кружку воду из кулера, пью маленькими глотками. Раздумываю. Естественно, со временем Агурский меня найдет. Но тогда Аська станет старше, и я смогу торговаться. А с другой стороны, он же тоже человек. Влюбится, женится, свои дети пойдут. Глядишь, забудет о нас на веки вечные… Не захочет обделить родную кровиночку.

«Чего ждем? – спрашиваю саму себя и уже хочу вернуться в спальню, когда на кухне появляется заспанная мама. Молча кивает в направлении зала. Решительно мотаю головой.

«Нет! Никаких переговоров и мира. Категорически нет!»

И приложив палец к губам, бегу пальцами по воздуху, словно говорю «Мы уедем. Сейчас!»

- Куда? – еле слышно шепчет мама.

- Первый вариант, - так же одними губами повторяю я.

Мама кивает. Срочный отъезд в Прагу мы обсуждали с ней неоднократно. У моей подруги там дом на берегу Влтавы. На первое время пойдет. А позже, оглядевшись, сниму квартиру. Сейчас главное – увезти Аську и самой унести ноги. Потом, чуть позже, придется продать эту квартиру и купить две однушки. Сдавать их и жить с аренды. Мама, естественно, будет с нами. Но не сейчас… А как только выпроводит этого урода. Кто бы мог предположить такой поворот событий. Агурский собственной персоной дрыхнет у меня дома.

Вернувшись в спальню, натягиваю свитер и джинсы. Быстро собираю тревожный чемоданчик. Список вещей давно составлен. Остается только покидать их в пластиковое нутро и, осторожно разбудив Аську вызвать такси.

- Мамоська, - шепчет дочка. Зевнув, укладывает мне голову на плечо. Обнимает ручонками. Абсолютное доверие. За эту девочку я и убить могу, если потребуется. До конца жизни буду ее защищать. От Агурского тем более.

- Нам нужно ехать, солнышко, - шепчу в золотистые локоны. И положив на кровать, одеваю спящего ребенка. Остается только в обстановке полной секретности накинуть пуховик и спуститься вниз.

- Иди к себе, - шепчу, целуя маму. – Я тихонько выйду и дверь прикрою. А ты потом захлопнешь. Скоро увидимся, - обнимаю и целую единственного близкого мне человека. А потом тихо открываю входную дверь. Выношу чемодан к лифту и, взяв на руки Аську, осторожно выхожу следом. А подойдя к такси, улыбаюсь от радости. Гляжу в ставшее уже знакомым лицо таксиста, что забирал меня от Банкет-холла. Видимо, у мироздания свое чувство юмора.

- Ты все бежишь? – вздыхая, интересуется мужик, пряча чемодан в багажник. – Веселая, я смотрю, у тебя жизнь.

- Ага, обхохочешься, - фыркаю я, усаживая Аську в детское кресло. А когда машина отъезжает со двора, оглядываюсь на прощание. И вижу, как широко распахивается дверь подъезда. На улицу выскакивает Агурский. Спутать или ошибиться невозможно.

«Я опять удрала от тебя, дядя Глеб, - думаю с сарказмом. -Сейчас пока ты сам соберешься, пока свою армию разбудишь, я уже далеко улечу. И ни фига ты меня не найдешь!»

Целую спящую Аську в лобик и, достав смартфон, лезу на Авиасейлс. Покупаю билеты до Праги и довольно смотрю в окно. И даже сама не верю, что снова сработал тот самый фокус, придуманный Павликом три года назад.

«Милый мой, как же мне тебя не хватает!» – думаю, обращаясь к темному небу, затянутому тучами.

И словно на миг переношусь в нашу с Пашкой квартиру, где мы жили первое время. Пока, проснувшись как-то раз, я не обнаружила стоящего рядом Глеба.

Ненавижу тебя, Агурский! Как же я тебя ненавижу!

Проваливаюсь в воспоминания. Хватаюсь за них, как за спасительную соломинку.

- Бабушка просила, Анют, - шепчет Пашка и снова лезет обниматься. – Посидим часок и смотаемся. Они у меня прикольные…

Обычно люди о своих родственниках так не говорят. Но в мире богатых и знаменитых все не так, как у обычных людей.

- Не лезь туда, дочка, - просит мама, узнав, с кем я встречаюсь. – Жизнь поломают, ноги вытрут. Да еще будут вести себя так, будто сделали огромное одолжение. Полно же вокруг нормальных парней. Вон Леша у Ирины Константиновны…

Может, Леша и нормальный, но я влюбилась в этого. Бесшабашного и веселого Павлика Дёмина, наследника империи Агурских.

- Эй, - тянет меня за прядь волос Пашка. – Ты прям побледнела, девочка. Не бойся. Мои олды не кусаются. Мама будет и бабушка. Может, дядька с женой заедет. Но скорее Луна столкнется с Марсом.

- Когда? – несмело выдавливаю из себя. – Может, ты сам смотаешься, Паш? Я им точно не понравлюсь.

Смотрю на своего любимого мужчину и боюсь сознаться в своих чувствах. Не хочу его ни с кем делить. Ни с какими родственниками. Я видела их фото в интернете. Две худых воблы со злыми глазами. Мать и бабка. А дядюшка, Глеб Агурский, и того хуже. Биоробот, блин… Какие у меня шансы завоевать у них хоть мимолетную симпатию? Да никаких!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Не бойся ты, - обнимает меня за плечи Павлик. Целует куда-то в висок и шепчет жарко. – Заедем на минуточку. Похаваем и выйдем. Родня у меня нормальная. Не сливайся, Энн! Хотя бы из уважения ко мне…

Прикрываю глаза, млея от близости. Павлик Дёмин – мечта всех девчонок города. И непонятно, почему он выбрал меня.

- Паш, - бормочу недовольно. - Давай в другой раз.

Ловлю себя на странной мысли. Богатый и красивый парень хочет познакомить меня с родственниками. Не всех же телок он к матери и бабке возит.

Но страх сковывает руки и ноги. И душу тянет дурное предчувствие.

- Мама с бабушкой обидятся. А если я еще Глеба продинамлю, вообще хана, - тянет меня с постели Павлик. – Дядька иногда таким противным бывает. Начнет меня как кота в ссаные ботинки тыкать, пока не соглашусь на его условия.

- А ты не соглашайся, - улыбаюсь кисло. Рисую узоры на груди любимого и никуда не хочу ехать.

- Не могу, - вздыхает Павлик. - Он же мой опекун.

- Тебе еще нет восемнадцати? – смеюсь я. – Вот не знала! С кем я связалась?

Пашка – высокий и стройный - тянет на все двадцать пять. Темные коротко подстриженные волосы всегда уложены с каким-то гелем. И оттого он кажется крутым нереальным итальянцем…

- Мне двадцать, - хмыкает он и принимается объяснять. – Понимаешь, дед незадолго до гибели открыл трастовые счета. На меня и на маму. А так как мы народ ненадежный, назначил дядьку за нами приглядывать. Ты не бойся, Энн. Он хороший. Задерганный только. Нервничает, что бизнесом никто из нас не хочет заниматься.

- А почему? – поднимаю на него взгляд. Пашка громкий, веселый. А я как мышка-тихушница. Маленькая, серая…

- Да не хочу я! Не интересно, - вздыхает он. – Все эти контракты, маржа, переговоры… Ну их! Бабки капают, и слава богу! Дед незадолго до гибели хотел продать. А Глеб уперся рогами. Посчитал, что цену дали несправедливую. Вот теперь пусть сам и занимается. А мы с тобой лучше на море рванем. Почилимся!

- У меня же работа, Паш, - шепчу, пытаясь сбавить напор.

- Бросай, - отмахивается он. – Все равно скоро поженимся!

Любимый зарывается пальцами в мои волосы и, изловчившись, закидывает меня к себе на живот.

- Малыш, давай останемся, - произносит хрипло. – Ну его, этот обед. И дядьку моего тоже…

- Люблю тебя, - шепчу, потянувшись к нему с поцелуем. – И ни с кем не хочу делить…

- Я тоже, малыш… Подожди, - Пашка лениво тянется к айфону и, поставив его на беззвучный режим, одним движением переворачивает меня на спину. Рычит, нависая сверху. – Ты моя навсегда, девочка.

Утомленная ласками любимого, я засыпаю у него на плече. В этом, наверное, и заключается вселенское счастье, когда спишь и чувствуешь дыхание близкого человека рядом. И потом уже точно не можешь спать одна.

«Плевать, если я не понравлюсь его родственникам, - думаю, засыпая. – Павлик меня любит. А я его. Вместе мы справимся…»

И как только проваливаюсь в глубокий сон, вздрагиваю от резкого окрика.

- Павел! Может, объяснишь, что происходит?!

Распахиваю глаза и в ужасе натыкаюсь на разъяренное мужское лицо. Посторонний человек в нашей квартире и спальне.

- Какого ты вломился, Глеб? – налетает на родственника Павлик. Кидает в меня покрывало, а сам голышом наступает на самого господина Агурского.

- Мать и бабушка ждали тебя к обеду, - слышу я грозную отповедь. И падаю на кровать в бессильном ужасе.

Меня-то никто никуда не приглашал. Никто не собирался со мной знакомиться. Звали одного Павлика. Одного!

- Быстро собирайся, и поедем, - доносится до меня резкий голос Павкиного опекуна.

- Только вместе с Аней, - не сдается мой любимый.

- Тебе совсем мозги от обычной телки запорошило, мальчик? – гневно бросает родственник.

- Она не телка, - перебивает запальчиво Павлик. – Пожалуйста, воздержись от заявлений, о которых потом пожалеешь.

- Да ну? - с издевкой усмехается Агурский. И дальше слышится отборный мат. Родственник Павла не стесняется в эпитетах. И все они касаются меня. Стыдобище какое, мамочки дорогие! Хватаюсь за голову. Закрываю уши руками. Они ненавидят меня, эти долбаные аристократы! Даже не зная, ненавидят. Только за происхождение…

В коридоре раздается шум. Что-то стеклянное падает на пол. А потом слышится удар об стену.

- Уходи, Глеб, - рычит Павлик. – Сегодня ты перешел все границы.

- Я-то уйду, - резко бросает Агурский. – Только все твои счета в ближайшее время будут заблокированы. Хватит паразитировать! Иди работать, баклан!

- Проваливай, или еще врежу, - глухо предупреждает Павел. Где-то вдалеке слышится возня, потом хлопает входная дверь.

- Аня, помоги мне, - зовет Павлик. И я как ненормальная срываюсь с места. Влетаю в ванную, где мой любимый ищет в аптечке перекись водорода. – Идиот, - бормочет, разглядывая в зеркале разбитые губу и скулу. – Теперь на фотках буду с бланшем.

- Пройдет, - вздыхаю я безрадостно. И найдя нужный флакончик, прикладываю смоченный в перекиси ватный диск к ссадинам.

- Хату нужно сменить, - задумчиво роняет Павлик.

- Может, проще поменять замки? - лепечу еле слышно.

- Нет. Лучше уехать подальше от этой своры бешеных собак. Насчет бабушки не уверен. Но моя мать и дядька не дадут нам житья. Твоим я тоже не нравлюсь. Давай выберем спокойный тихий городок и уедем? Ты как, Анютка?

- Согласна, - шепчу я, сдерживаясь из последних сил, и, уткнувшись в грудь любимого, реву как маленькая.

Крепкая мужская рука решительно ложится мне на затылок.

- Ну, перестань, малыш, - шепчет Пашка. – Тебе вредно волноваться. Пройдет время, и все утрясется. А пока нам лучше держаться подальше.

- Твоя родня меня не полюбит никогда, - всхлипываю я и вновь заливаюсь слезами.

- Они никого не любят. Даже себя, - резко бросает Пашка. – Придурки конченные… Нашла из-за кого плакать.

- Тогда церемонию придется отменить. Ты же думал, что Глеб выдаст тебе нужную сумму, - вздыхаю я, обнимая торс любимого и прижимаясь к нему всем телом.

Чувствую, как по позвоночнику пробегают Пашкины пальцы.

- Да ну, из-за трех человек лишаться праздника, - весело хмыкает Павлик. – Хату продаем. Новую покупаем на твое имя. И на какое-то время забываем о моих родственниках.

- Павли-и-ик, - тяну я, шмыгая носом. – Но так же нельзя. Не по-человечески…

- С ними можно, - отрезает любимый. – Я от всей души желаю тебе сохранить веру в моих родаков… Но скорее всего, они скоро проявят себя.

Задыхаюсь от возмущения и растерянно гляжу на Павла.

- А если им все рассказать о нас? Может, тогда они…- говорю с азартом.

- Анютка моя дорогая, - нежно шепчет Павлик, целуя мое лицо. – Тсс, это наш секрет, любимая.

Раздраженный голос водителя выдергивает из воспоминаний. Лениво прислушиваясь, смотрю в окно, за которым уже виднеются огни аэропорта.

«Удрала! Йехуу! – мысленно визжу от восторга, но тут же обрываю себя. – Погоди радоваться. Сначала унеси отсюда ноги».

- Я сказал «нет!», - чуть громче отрезает водитель и, откинув телефон на переднее сиденье, внимательно смотрит на меня в зеркало заднего вида. – От кого ты бежишь? От мужа?

- От его родственников, - мотаю я головой и чувствую, как от страха сводит внутренности. Агурский, сволочь! Подсуетился!

- А муж?

- Погиб.

- Ну, я понял, - кивает таксист, подруливая к дверям международного зала вылетов. – Я тебя провожу, девочка. А то мало ли…

- Спасибо, - мяукаю чуть слышно и тормошу Аську. – Мы приехали, милая.

Суровый крепко сколоченный мужик в камуфляже доводит нас до стойки регистрации. Терпеливо ждет, а потом провожает до ворот, ведущих на посадку.

- Тут они тебя точно не достанут, - улыбается скупо. – Береги себя и дочку, - кивает напоследок.

- Спасибо вам, - улыбаюсь, смаргивая слезы. И усевшись у огромного панорамного окна в зале ожидания, вместе с Аськой наблюдаю, как на посадку заходят самолеты.

«Еще каких-то пятнадцать минут, - смотрю на часы и время в билете, - и гуд бай, Агурский! Тебя я не увижу больше никогда, - напеваю, чуть изменив слова песни.

Рассеянно оглядываю публику. Зал почти заполнен. Скоро посадка.

- Мама, дядя… - тянет играющая с куклой Аська.

Чувствую, как слегка дергаются антивандальные кресла. Кто-то садится рядом. Поворачиваю голову и застываю на месте.

Глеб!

- Что вы здесь делаете? – выдыхаю на автомате. И от охватившего ужаса рискую свалиться в обморок.

- В Прагу лечу, - лениво бросает он. Интересуется буднично. – У вас какие места?

Без спроса вытягивает билеты из паспортов, сличает данные. А у меня внутри закипают гнев и ярость одновременно!

- Что вы себе позволяете? – шиплю, отбирая билеты.

- Рядом сидим, - кивает он, улыбаясь. – Просто хотел удостовериться.

- Вы! – шикаю негодующе. – Да как вы смеете!

- Одним рейсом летим, - самодовольно заявляет он и, поморщившись, оглаживает короткий ежик волос на затылке. – Что тут противозаконного?

«Действительно! – хочется заорать мне. Схватить Аську. Убежать куда подальше. Но ноги становятся ватными, а горло сковывается спазмом. Не закричать, не вздохнуть.

- Нам нужно поговорить, Анечка, - миролюбиво замечает Глеб, накрывая мою ладонь своей. Хлопает легонько. Смотрит внимательно на меня. А меня от этого простейшего действия трусит, как будто к руке двести двадцать вольт подключили.

- Не бойся, - вздыхает он. – Я хочу помочь тебе и Асе. Забодался искать тебя. Уже сил нет.

«Ага, как же!» - усмехаюсь про себя.

- Не смей больше сбегать. Даже не пытайся. Нам нужно поговорить. Решить, как будем жить дальше. Хочешь, здесь все обсудим или в этой Праге твоей. Нас там встретят. У моего товарища дом на Влтаве. Говорит, красивое место…

- Да, - киваю я, прекрасно зная, кого имеет в виду Агурский. – Там из окон виден шпиль собора Святого Вита. Мы со Стеллой останавливались там, когда путешествовали по Чехии…

- Ты знакома со Стеллой Щербетовой? – спрашивает изумленно.

- Да, мы дружим, - киваю коротко и прислушиваюсь к механическому женскому голосу, что-то вещающему о задержке рейса.

- Едем домой, - тут же решает Агурский. – Ну, на фиг время терять? Перестань трепыхаться, Аня. Твоя жизнь никак не поменяется. Я буду только присматривать за вами и направлять в нужное русло, если потребуется.

- Этого я и боюсь, - шепчу, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Главное, не испугать Аську. Она и так жмется ко мне и смотрит на Агурского испуганными глазенками.

- Все хорошо, доченька, - глотая слезы, целую дочку и глажу по спинке. – Все хорошо.

И неожиданно чувствую, как на меня наваливается странное отупение. Будь, что будет!

Глеб

Ранним утром тихо щелкает дверной замок. Поворачивается ключ. И снова наступает гнетущая тишина. Резко выныриваю из сна. Моментально чувствую затекшую шею и каменную поясницу. Подрываюсь с места и, бросившись к двери, спотыкаюсь об ненавистную собаку. Маленькая злобная тварь отскакивает в сторону. Рычит грозно, но не нападает без хозяйки.

А та… Спит или умудрилась сбежать?

Выскочив в коридор, зажигаю свет. И открыв дверь, прислушиваюсь. Мерно гудит лифт, спуская беглецов на первый этаж.

Наскоро сунув ноги в ботинки, несусь по лестнице вниз. И выскочив из подъезда, успеваю заметить номера отъезжающей тачки. И яркую надпись «Яндекс-Такси».

Второй раз за день уходишь от меня, девочка!

Морщусь, не пытаясь скрыть раздражения. Поднимаюсь в квартиру, собираясь забрать пальто и телефон.

- Чаю хотите? – спрашивает меня радушная Елена Ивановна. А у меня уже подкатывает к горлу тошнота от этого гостеприимства.

- Нет, спасибо, - бросаю на ходу. Прямо в ботинках прохожу в гостиную. Забираю сотовый и, коротко кивнув, выхожу из квартиры.

- Она не вернется, Глеб, - кидает мне в спину Елена. Стоит в дверях и глядит с осуждением.

- Это мы еще посмотрим, - направляясь к лифту, раздраженно бурчу под нос. Опускаю лицо, не желая встречаться с взглядом, полным немого укора. Да ну на фиг!

- Зря вы так, - вздыхает Анькина мать. – Гоняете девчонку…

Голос скорбный, с надрывом. Еще небось и руки заломила в мольбе. Только на жалость давить нечего. Меня этим не проймешь. Другая бы вцепилась в горло. Орала бы, требовала. Пыталась задержать. Ментов бы вызвала… А у Анькиной матери хватает ума только просить слезно. Да, не боец ты, Елена Ивановна! В отличие от дочери. Та прет напролом, ни с кем не считаясь.

- Вы о чем? – приподнимаю бровь.

- Оставьте нас в покое, - сердито отмахивается Елена Ивановна и захлопывает дверь.

- А иначе что? – ухмыляюсь недовольно.

Спускаюсь в сравнительно чистом лифте. Кабина новая, хотя дому уже до фига лет. Хорошая крепкая сталинка в самом центре города. Квартира оформлена на мамашу, поэтому мои безопасники ее не засекли. Но милейшая Елена Ивановна явно на такую бы не потянула. Наверняка покупала Анна на деньги Павла. Въехала коза в рай на хребте моего мальчика. Тру переносицу, стараясь отогнать горечь утраты. Какого хрена эта щеколда вздумала обвинять меня в гибели племянника? И какой он ей муж? Я вроде сделал все, чтобы свадьба не состоялась. Или эта дрянь меня переиграла и таки женила на себе Павлика? Что там она говорила про наследство? Не захотела вступать? Не смеши меня, девочка! Да за такие бабки любой удавится. Я в первую очередь.

Озираюсь по сторонам, пытаясь понять, что делать дальше. Обе машины – свою личную и с охраной – я отпустил до утра. Кто дурак? Я!

Выхожу из двора на маленькую глухую улицу и в полном одиночестве бреду к сверкающему огнями проспекту. Ежусь с непривычки под порывами ледяного ветра. Поднимаю воротник, но он вряд ли защитит от холода. Ноги мерзнут в моднявых ботинках ручной работы. Италия, блин! Что и говорить, мой прикид явно не для хождения по улицам. Первыми стынут пальцы, прижимающие телефон к уху. Коротко даю указания службе безопасности и прячу руки в карман. Пока я тут гуляю по ночному городу, пацаны пробьют по номеру тачки ее маршрут и подгонят мой Порш. И плевать, что сейчас три часа ночи.

Скажите спасибо Анне Владимировне!

Словно наяву, из памяти всплывает ее лицо. Тонкие черты, высокие скулы и пухлые губки, не устоявшие под моим натиском. Меня снова тянет к этой женщине. Знаю, что нельзя. Но прям аж распирает. Тягучее, давно забытое желание обладать этой женщиной снова поднимается во мне удушливой волной.

Откуда ты вообще упала мне на голову, девочка? Как умудрилась охомутать моего наследника и заморочить ему голову? Ведьма, блин! Как бы сейчас пригодилась святая инквизиция!

Ворчу, не желая сдерживаться. И, конечно, кривлю душой. Аня Князева всегда держалась отстраненно. Соблюдала дистанцию и вряд ли собиралась общаться со мной, да и с другими родственниками Павла. А вот в моего племянника вцепилась клещами. Наплела ему с три короба о великой любви. А где она, любовь эта? Кто-нибудь ее видел?

Как назло, с неба сыплется какая-то морось.

«Так и заболеть недолго», - морщусь недовольно и перехожу на бег. В длиннополом пальто это еще та затея.

Отвык ты, Агурский, от обычной жизни. Живешь в обнесенном понтами и гонором мире и давным-давно забыл, как можно бежать по улице, подставлять лицо дождю или снегу. Да и просто одному гулять, без сопровождения. Хотя тут особо не разбежишься. До моего дома рукой подать. Вот так и жили по соседству и ни разу не встретились. Павкина дочка живет на соседней улице, а я даже понятия не имею. Действительно, параллельные реальности.

«Аська! – улыбаюсь довольно. – Хорошая девчонка. Умненькая и смешливая… Погоди, милая. Погоди. Заберу я тебя в свой мир. Ты достойна лучшего. Хотя бы по праву рождения. Не оставлю твоей мамаше выбора…»

К дому я подхожу, когда моя охрана уже маячит под подъездом. Быстро сработали черти… Знают, что им достанется. Промухать Аньку и ее квартиру. Я за это и бошки открутить могу.

- Она едет в аэропорт, Глеб, - тихо и виновато сообщает мне Вадька Ордынцев, мой главный безопасник. – Три минуты назад купила билеты в Прагу.

- Отлично сработали. Едем, - киваю я, быстро усаживаясь в машину. Облегченно вздыхаю, оказавшись в тепле. И пока раздумываю, желая добавить какую-нибудь гадость. Чтоб жизнь медом не казалась! Вадим плюхается рядом и нервно сглатывает. Добавляет поспешно.

- Нам этот баклан помог. Леша. Установил девчонке на телефончик какую-то хитрую прогу. А та ему тут же всю информацию высылает… Кому позвонила, что купила… Ну, я у него сотовый конфисковал, а взамен подарил айфон последней модели. Этот идиот чуть не лопнул от счастья.

- Отличное вложение денег, - усмехаюсь криво и роняю небрежно. - С машиной связь есть? Вели водителю застрять где-нибудь по дороге. Нужно Аньку перехватить побыстрее. Придумала с ребенком среди ночи непонятно где таскаться. В Прагу ей приспичило…

Сжимаю кулак до белых костяшек. Чувствую, как под скулами двигаются желваки.

«Успокойся, - приказываю себе. – Сейчас важно сохранять хладнокровие».

Закрываю глаза, пытаясь проанализировать происходящее. С прошлым потом разберусь. И заставлю эту лживую тварь Аньку ответить за каждое обвинение. Что там она буровила про Пашку? Я покажу тебе небо в алмазах, девочка.

Но мое подсознание явно не склонно к анализу. И упрямо подсовывает мне картинки прошлого. Когда я увидел Аньку впервые? Тут даже можно не задумываться. Отлично помню день и час. Даже до минуты. До последней гадской секунды помню, когда открыл дверь дедовой квартиры своим ключом и шагнул к гостиной.

Морщусь, потирая лоб и переносицу, словно стараясь отогнать прочь крамольные воспоминания. Но будто наяву вижу спящую парочку. Устали, бедные! Уморились!

Пашка дрыхнет на животе, уткнувшись мордой в подушку. Одна рука свисает с дивана, а другая покоится на плоском животе подружки. Маленькая кошечка спит, не таясь. Вытянула руки и ноги. Помню, как ощупывал жадным взглядом высокую грудь и каждый изгиб упругого молодого тела. Красавица!

Улыбаюсь, вспоминая, как в одно мгновение распахнулись зеленые глазища и опалили огнем. Девица вскрикнула, разбудив Павла. И этот маленький поганец, подскочив, попер на меня буром. Даже ударить попытался, придурок.

Провожу пальцем по нижней губе, давно зажившей от нелепого Пашкиного удара. Я тогда тоже в долгу не остался. Все не по-детски. Не посмотрел, что это мой любимчик. Сам виноват, гребаный отмороз!

- Связались с водилой, - прерывает мои воспоминания Вадька.

- И? – смотрю напряженно.

- Он отказался от сотрудничества. Сказал, что в такие игры не играет.

- Благородный какой, - бросаю с издевкой.

- Бывший офицер. Морская пехота.

- Сами обойдемся, - морщусь, словно от боли. И мысленно прикидываю, что делать дальше.

Морпех наверняка предупредит мою беглянку. Да еще и проводит до посадки. Убедится, что в зону таможенного контроля мои девочки зашли без проблем. А значит, до этого момента трогать Аню нельзя. На глаза попадаться – тоже.

- Мне нужен номер рейса и места в самолете, - отрывисто замечаю Вадьке. И когда он диктует, покупаю билет для себя.

- Поручи Мишке смотаться ко мне домой за загранпаспортом и шмотками. Я, кажется, лечу в Прагу, - усмехаюсь я.

- Подожди, Глеб, - охает как баба Ордынцев. – У тебя же на завтра встреча с Щербетовым намечена.

- Платон поймет. Я ему позвоню. У него вроде дом там имеется, - злюсь, не желая ничего объяснять. – Сейчас важно вернуть Аню и малышку. А все остальное я потом наверстаю.

Вполуха слушаю, как Вадька переговаривается с идущей сзади машиной. Потом тормозит Порш, и на переднее сиденье вваливается мой личный телохранитель Юра.

- А Саша где? – интересуюсь насмешливо.

- С Михой поехал. Этот баклан все перепутает… А ошибки быть не должно…

Киваю, соглашаясь. Времени мало. Очень мало. Не налажать бы. Ищи потом эту красавицу по всему миру.

Снова закрываю глаза и стараюсь припомнить, что мне известно о Павке и Анечке. Первый раз разговор заходит три года назад, когда мать с сестрой просят меня срочно приехать в усадьбу.

– Павлик совершенно отбился от рук. Стал каким-то невменяемым. Я его прошу, а он как не слышит. Знаешь, что заявил недавно? – жеманно растягивая слова, жалуется сестра. Сидит ровно, будто позирует. И на лице не отражается ни единой эмоции. Длинные волосы распрямлены по последней моде, спортивные бесформенные шмотки скрадывают худобу. Маргарита осунулась за последнее время. Напряженно всматриваюсь в лицо сестры. Опять взялась за старое? Но нет, вроде не должна. Гламурная бесполезная кукла, ни в чем не знающая отказа.

- И что же? – давлю взглядом. – Говори быстрее.

Мне рассиживаться некогда. Бизнес, мать вашу, которым никто из дорогих родственничков не хочет заниматься.

- Я ему позвонила, Глеб! А он мне заявил: «Я влюбился, мама!». Представляешь? – томно вздыхает сестра.

А мать добавляет сварливо.

– Небось какая-то дрянь присосалась. Всем нужны наши деньги!

- Ну, не без этого, - вздыхаю я. Несколько раз сам нарывался. Со временем научился определять эту породу сосущих. Нужно и Павке мастер-класс провести…

Устало гляжу на мать и сестру. Две моих самых любимых женщины. Раньше времени состарившаяся мама, до сих пор надевающая траур по отцу, и сестра, давно разменявшая сорокет. Но со слов Марго, у нее все только начинается. Дурдом! И если маму я могу понять, то с выходками сестры и племянника мириться не желаю.

- Кто она? – интересуюсь осторожно. – Ты к безопасникам обращалась?

- Я? – изумленно фыркает Маргарита. – Да упаси бог, Глебушка! Ты – наш опекун. Вот и занимайся…

- Давай данные на девчонку. Фамилия, имя и отчество хотя бы…

- Ну откуда мне знать? - разводит руками Маргарита. – Понятия не имею.

- Тогда почему уверена, что Павлик связался с нищебродкой?

- Карина их видела… Говорит, девчонка простенько очень одета. Без брендов… А наш дурачок вокруг нее павлином ходит, хвост распускает… - тихо вздыхает мама. – Павлик еще ребенок, окрутит дрянь какая-то, потом забот не оберемся.

- Я разберусь, мама. Наведу справки о девице и поговорю с Павкой, - киваю устало. – Если это все, то я поеду!

- Пообедай с нами, сынок, - просит мама, поднимаясь вслед за мной. – Я тебя так редко вижу.

- На выходные приеду, мамуль. Привезу Веру, - развожу руками с улыбкой. – Бизнес не ждет. Сама понимаешь.

Обнимаю за плечи худенькую, будто птичка, женщину. Целую в макушку, выкрашенную в иссиня-черный.

- На воскресный обед зовите нашего мальчика, - обращаюсь к сестре и матери. – Я ему мозги промою.

- Хорошо, - послушно кивает мама.

А Марго на высоких каблуках топочет следом.

- Погоди, Глебушка…

Выскакивает на лестницу. Хватает меня за руку, преданно заглядывает в лицо.

«А вот теперь самое главное, - усмехаюсь мысленно. – Именно из-за этого меня вызвала Маргарита. – Срочное дело. Ну-ну…»

- Что такое, дорогая? – спрашиваю насмешливо. – Денежек захотелось? Весь лимит выбрала?

- Глеб, - вздыхает она и заявляет запальчиво. – Ну мне же мало!

- Достаточно, - отрезаю я. – По бутикам пошляться хватит. На дурь – нет! Мне потом опять лечи тебя. Это накладно, милая.

- Сволочь ты, братик, - вздыхает она устало и равнодушно. – Вот помру, будешь знать…

Эту ребяческую присказку я слышу всю жизнь. С самого детства. Марго старше меня на пять лет. Но по уму, мне кажется, так и не достигла восемнадцатилетия. Муж от нее сбежал. Нашел вариант получше, где кроме денег еще прилагались мозги и душа. Не мне его судить… Видимо, у меня карма такая.

- Только попробуй, стерва, - рычу, не сдержавшись хватаю за локоть. – Мать за собой потянуть хочешь? Она мало с тобой хлебнула?

- Глеб! – сестра театрально хлопает глазищами, полными слез. Но меня эти номера не волнуют. Морщусь, давая понять, что разговор закончен. Быстро спускаюсь по лестнице. И выйдя на широкое крыльцо, даже не удостаиваю взглядом близлежащую округу. Все эти фонтанчики и посыпанные розовым гравием дорожки.

Некогда! И так столько времени потратил на Маргариту! Опять как дурак купился на ее слезы и уговоры! Примчался, как последний баклан. А ей, как обычно, бабки понадобились. Все старо как мир. Ничего нового. Ну хоть с мамой повидался. Когда в последний раз приезжал?

Да и новой подружкой племянника стоит поинтересоваться особо. Что за птица к нам залетела с мусорной свалки? И где он только находит этих драных кошек?

- Вадим, - звоню из машины своему безопаснику. – Найди, пожалуйста, Павлика и проверь, что там за новая пассия? Ни на минуту нельзя оставить без присмотра.

Опекун! Мать вашу!

Поднимаю глаза к небесам и в который раз шепчу ехидно.

- Спасибо, дорогой папа! Ты, конечно, присматриваешь за нами с небес. Но, ей-богу, мне бы тоже хотелось личной жизни.

Естественно, мои родственники давно перешагнули совершеннолетие. Но вот их деньгами могу распоряжаться только я. Выдать или отказать. Решать мне. Пропить тоже могу! Но никогда не позволю себе потратить хоть одну их копейку. Папа знал, кому оставлять этот чемодан без ручки.

Выжимаю на полную педаль газа и позволяю Мерсу лететь вперед по узкой асфальтовой ленте. Здесь чужих не водится. Территория частная. Дорога тоже. Мой отец понимал толк в приватности. Поэтому построил усадьбу в середине лесного массива. Вся территория круглосуточно находится под охраной. Сейчас в резиденции живут мама и Маргарита. В некоторые комнаты они годами не входят. Только прислуга прибирается раз в неделю. Да я и сам приезжаю сюда поохотиться или по срочному вызову. Вот как сегодня!

Торможу перед самым выездом на дорогу, тянущуюся между селами. Смотрю по сторонам на все эти домики и домишки. Кирпичные особняки и беленые мазанки. Слава богу, я родился в другом мире и избавлен от контакта с мелкими людишками. Другое дело, мой племянник. Его так и тянет к низкосортным девицам. Но это молодость, когда не особо разбираешься в людях и трахаешь все, что шевелится. Плавали, знаем!

Вернувшись в офис, первым делом заглядываю в кабинет к Вадику Ордынцеву.

- Что там у тебя? Накопал на девку что-нибудь?

- Пока только общие данные, - потягивается он в кресле.

- Давай уже, не томи, - улыбаюсь, точно зная, что сейчас Вадька выложит мне всю подноготную.

- Ты шустрый, как понос, Глеб Александрович, - усмехается он, словно сытый котяра. Передвигает ко мне ноутбук с открытым досье. – Я не успел на цветном принтере распечатать. А на обычном – не тот эффект.

Бегу глазами по строчкам. Князева Анна Владимировна, … года рождения.

- Она Павку на три года старше, - хмыкаю недовольно. – С ровесницами небось не интересно. На старушку потянуло чувака. На опытную…

- Смотри-смотри, - бросает скупо и внимательно следит за моей реакцией. А я, пролистнув дальше, застываю в немом изумлении.

- Ну ни фига себе, - выжимаю, присвистнув.

- Я его понимаю, - довольно кивает Вадька. – Такую бы разложить… Одно удовольствие…

- Кто? Что? Мама-папа? Удалось раскопать? – закидываю вопросами безопасника.

- Пока работаем, Глеб, - разводит руками он. – Но твои опасения не напрасны. Девица живет с матерью. Отец то ли бросил, то ли не было никогда… По адресу пробил, хрущевка на Ленинской.

- Значит, Марго волновалась не зря… - задумчиво бормочу я. – Что еще?

Гляжу пристально на Ордынцева.

- Заявление в ЗАГС подано. Через месяц свадьба.

- Че-е-его? – рычу, не сдерживаясь. – Какая еще свадьба?! Я планировал его женить на Стелле Щербетовой… Ну, что за люди, - тяжело поднявшись из кресла, бреду к себе. Даже жениться по уму не могут. Да и какая свадьба в двадцать лет? Офанарели совсем! Разогнать на фиг! Девку эту отправить по месту прописки, а Павлика, мать его за ногу, на курсы МБА куда-нибудь в Европу.

«Ты для начала встреться с ним, поговори, - подзуживает совесть. – Может, девочка хорошая. И у них там любовь…»

«Глупости, - отмахиваюсь от глупых думок. – На девочку вживую я, конечно, гляну. Но жениться Павке не позволю. Рано еще. А ослушается – закрою доступ к трасту».

Из Павкиной квартиры я вылетаю разъяренным. Если сейчас кто под руку попадется, убью на хрен!

Прыгаю в Мерс и бью по газам. Но тут же сбавляю скорость. Не хватало еще влететь куда-нибудь. Мельком оглядываю скулу в зеркало заднего вида. Синяк расплывается на пол-лица. А мне еще завтра присутствовать на заседании фонда. Нормальный поворот! Мальчик вырос, называется. Завидев сквер, резко выруливаю на парковку и, заглушив двигатель, откидываюсь в кресле. Кладу затылок на подголовник. Пытаюсь выровнять дыхание. Но все бесполезно. Голая девчонка, вытянувшаяся на кровати, так и стоит у меня перед глазами. Тоненькая, нежная и такая сладкая. Зачем такая Павке? Можно подумать, он знает, что с ней делать…

Отгоняю дурацкие воспоминания и удивляюсь собственному напору. Ну на хрен я вломился в квартиру, а потом в спальню? Щурюсь, будто от яркого света. Вот как забыть эту чудесную девочку? На таких в нашем мире не женятся. Слишком простая и тихая. А зеленые глазища чего стоят! Распахнула их, будто огнем опалила. Медленно выбираюсь из Мерса и как больной старик бреду по аллейке. Думаю, что же предпринять? Породниться с крестьянами какой-нибудь Тамбовской губернии и вместе с Павкой петь на свадьбе «Мальчик хочет в Тамбов»? Да ни за что!

Такие курочки обязательно настаивают на свадьбе. Вон, уже и заявление подали. А это бабки! Кусок состояния. Вынь и положь. Да ну на хрен!

С Павликом нужно поговорить. Пусть пока остынет. Жить-то он может с кем хочет. Вот только жениться нужно с умом. Хоть один раз в жизни постараться для общего дела. Мне нужен Щербетов. Вернее, его бабки в инвестиционном проекте. Но этот гусь вкладывается только в родственников. Прекрасная вышла б парочка – Павел Агурский и Стелла Щербетова! Так нет же! Нашел себе кошечку…

От такой бы и я не отказался. Вот только как жена она совершенно не годится. Оглянуться не успеешь, как любовь-морковь завтра пройдет, а тети-мети уже уплыли в даль светлую. И половина скальпа в придачу.

Аня

- Едем домой, - повторяет Глеб, подхватывая Аську на руки. Закричать бы, оторвать от него ребенка. Прижать к себе. Но что толку устраивать скандал, если этот раунд я проиграла? Попалась как дура! У Агурского везде свои люди и связи. Как это сейчас называется? Административный ресурс? Заплатил, и получи доступ к любым сведениям. Говорят, даже сайты специальные есть, где за копейки можно узнать о человеке все.

- Аня, - зовет меня Глеб. – Дай, пожалуйста, багажные квитанции. Нужно твой чемодан забрать.

Поворачиваю голову и тут же натыкаюсь взглядом на Юру. Или Сашу. Поди разбери, если они все одинаковые. Крепкие амбалы в дешевых костюмах с подобострастной улыбочкой. Тьфу!

Интересно, сколько здесь людей Агурского? Мне точно не сбежать. Даже если я заору, и подойдет патруль, то Глеб им живо объяснит, куда пойти…

Что же делать-то?!

Для начала успокоиться. Агурский не ест младенцев на завтрак. А значит, с ним можно договориться.

- Аня, - снова окликает меня Глеб. Уже раздраженно. – Не спи. Если хочешь лететь в Прагу, мы еще успеваем, - кивает он на редеющую толпу около стойки контроля.

- Почему вы у меня спрашиваете? – роняю небрежно и стараюсь совладать с собой. – Если у вас дела, летите. Я вас не задерживаю.

- Смешно, правда? – кривится Глеб. – Мне не нужна Прага. Мне нужны вы с Асей. А для этого я готов и океан пересечь. Врубилась, заинька?

Меня передергивает от его слов. Но деваться некуда. Агурский меня где угодно найдет. Придется пока смириться с поражением. Ну, а потом…

- Хорошо, - киваю. И отдав багажные квитки охраннику, слышу язвительное «ну, наконец-то!». Собираюсь с духом. Призываю всю свою выдержку. Только бы не нахамить. Нужно подумать об условиях. Но сначала вернуться домой и хоть немного поспать. Еще пара часов есть в запасе.

- Хорошо, - повторяю снова. – Давайте поговорим. Только что нам обсуждать, Глеб Александрович?

Стараюсь говорить ровно и спокойно. Но сердце так и выскакивает из груди.

- Вот и отлично, моя дорогая, - довольно усмехается Агурский. – С чего начнем?

- Для начала верните мне Асю. Она вас не знает и пугается.

- Да-да, конечно, - поспешно заявляет Глеб и торопливо спускает Аську с рук. Моя маленькая девочка тотчас же тянется ко мне. Обнимает за колени и что-то лопочет, рыдая.

- Все хорошо, малыш, - подхватываю дочку на руки, целую в щечку. Что-то приговариваю, отвлекая от Агурского и его выходки. – Твоя Лиза не хочет лететь на самолете. Поэтому мы едем домой. Иначе она будет плакать.

Тараторю всякую чепуху и чувствую, как крепкие пальцы Агурского впиваются мне в локоть.

- Идем, - шипит он на ухо. И без лишних слов тянет меня к выходу.

Мы как по маслу проходим сквозь людской поток, спешащий на посадку. Охрана идет впереди и сзади. Не дает приблизиться ко мне или к Глебу никому из посторонних.

Мы останавливаемся только около черного автомобиля представительского класса. Кто-то из подручных Агурского открывает заднюю дверцу машины.

- Прошу, - пропускает меня вперед Глеб.

Оборачиваюсь будто на взгляд и встречаюсь глазами со «своим» таксистом, помрачневшим и готовым к прыжку. Опускаю лицо, словно соглашаясь со своей участью.

Попалась! Твою мать, влипла по самые уши!

Вместе с Аськой неторопливо усаживаюсь на кожаное сиденье, а рядом, подождав, пока мы устроимся, занимает место Глеб.

Захлопывается дверца. Опускается перегородка между передним и задним сиденьями.

- Хочешь, поспи, - заботливо предлагает Агурский.

- Нет, спасибо, - недовольно хмыкаю я. Устраиваю дочку на руках. В такой машине детское креслице не предусмотрено.

- Сегодня купим, - словно прочитав мои мысли, серьезно кивает Глеб.

- Спасибо, но, наверное, это лишнее, - выдыхаю я, наблюдая, как Глеб, приподняв перегородку, дает указания водителю.

- Езжай осторожно, Олег.

Снова опускается тонкий кожаный экран, отделяющий нас от мира.

Я с удивлением наблюдаю, как на гладкой поверхности загорается экран.

- Какие ты любишь мультики? – улыбается Асе Глеб и, включив какой-то детский канал, утыкается в сотовый.

- Куда мы едем? – спрашиваю я, когда за окном проскальзывает непонятная местность.

- Ко мне в усадьбу, - твердо бросает Агурский. Ни тени смущения или стыда. Весь мир должен крутиться, выполняя его желания.

- Остановите машину, - требую я. – Мы так не договаривались…

- Мы еще никак не договаривались, девочка, - усмехается он и осторожно проводит пальцем по мочке уха, слегка задевая сережку.

- Остановите машину. Я хочу выйти. Вы не имеете права удерживать меня силой!

- Хорошо, - раздраженно цедит Глеб. – Мне уже начинают надоедать твои фокусы, Аня. Кажется, мы решили уладить все вопросы мирно.

- Кажется, мы еще ничего не решили, - огрызаюсь я.

- Олег, останови. Леди хочет выйти, - зло приказывает Агурский и, как только машина замирает на месте, выскакивает сам и, распахнув дверь, заявляет. – Выходи, Аня!

«Прекрасно, просто замечательно! – думаю, вылезая из тачки. Пустая трасса, а с двух сторон поля. Маневр Агурского мне понятен. Сейчас я гляну по сторонам, испугаюсь остаться с ребенком посреди дороги и сама как миленькая вернусь в теплый салон. Самое разумное – поступить именно так. Но краем глаза вижу, как сзади в предрассветной дымке тормозят две тачки. В одной – охрана Глеба, а другая – мой знакомый таксист. Видимо, решил проверить, куда меня поволок Агурский. Рено мигает фарами. Только один раз. Но мне и этого достаточно.

- Где мой чемодан? – спрашиваю Глеба. – Достаньте, пожалуйста!

- Не дури, - просит меня помрачневший Агурский. Вероятно, понимает, что свалял дурака. Раньше нужно было думать, Глеб Александрович!

- Что ты намерена делать? – спрашивает он меня. – Тут оставаться небезопасно.

- Вызову такси, - тихо объясняю я, прижимая к себе Аську. – И поеду домой. Но уж точно ни при каком раскладе не хочу стать пленницей в вашем загородном доме. Что я там буду делать за высоким забором? У меня работа, у Аси садик. Почему ради ваших прихотей мы должны лишаться привычного окружения?

- Ладно, убедила, - тяжело вздыхает Глеб. – Сейчас отвезем вас домой. А потом я подумаю, как быть дальше. Садись в машину, Аня. Хватит выделываться.

- Точно? – приподнимаю бровь и смотрю пристально. Всем своим видом даю понять, что не верю ни одному слову.

- Да. Да, я же пообещал, - взрывается Глеб и тут же идет на попятный. Сжимает кулаки и скулы. Вздыхает, поднимая лицо к небу, и, качнувшись с пятки на носок, морщится. – Садись уже в тачку.

Вместе с дочкой возвращаюсь в теплое нутро иномарки.

- Едем на Вяземскую, - приказывает Глеб водителю, точно называя мой адрес. И когда машина трогается с места, роняет раздраженно.

- Это временная уступка. Не знал, что ты работаешь. Сейчас верну тебя по месту прописки. Но к вечеру решим вопрос с жильем. Больше ты без охраны не должна оставаться…

- Да не хочу я вашей охраны, - пытаюсь противостоять я. – Как-то жила без нее всю жизнь, и ничего не случилось.

Глеб смотрит на меня сурово. Вот убил бы, будь его воля. А так только прожигает мой лоб взглядом и рычит, словно раненый зверь.

- Мое внимание к твоей персоне замечено. А поэтому перестань валять дурака. У меня много врагов. И если ты считаешь, что Павла убили, то нам лучше держаться вместе и разобраться в этой трагедии. Убийцы племянника должны понести наказание. Но самое главное для меня, это уберечь тебя и Асю. Понимаешь?

- Стараюсь, - шепчу еле слышно. И борюсь с желанием назвать истинного виновника в гибели мужа. Пусть не напрямую, пусть косвенно, но Глеб причастен! И ему никак не отмыться!

Глеб

- Ты где? – напряженно сипит в трубку Вера. – Я ждала тебя после банкета.

Она звонит явно некстати. Я только проводил до квартиры Аню с дочкой и оставил с ними Сашку, самого проверенного и преданного моего личного телохранителя.

- У меня дела, милая, - отрезаю, не желая ссориться с любовницей. Но и эти глупые вопросики терпеть не могу. За те четыре года, что мы вместе, Вера изучила мой характер и никогда не спорит.

- Тебя видели в аэропорту, - всхлипывает она и добавляет жалостливо. – Глебушка, что происходит?

Это «Глебушка» выводит меня из себя. Просил же так не называть!

- У тебя все? – обрываю дурацкую беседу. – Я занят, Вера.

- Может, заедешь ко мне? Разомнемся по-быстрому, - предлагает она в надежде заполучить меня в койку.

Нет! Я и сам ничего против не имею. Люблю именно так начинать рабочий день. Встать рано, позаниматься с утра на тренажерах, а потом йогой с личным тренером. По пути на работу заехать к любовнице.

Вера на каждом углу трещит, что у нас гостевой брак, и называет меня мужем, но каждый из нас знает истину. Или догадывается. Свадьбы не будет! Никогда!

Такие люди, как я, не женятся. А смысл?

Я не надеюсь на стакан воды в старости. Вернее, я надеюсь не дожить до нее. Сломать себе шею где-нибудь на горнолыжном курорте или помереть на морской глубине от нехватки воздуха. Любой из этих вариантов годится, лишь бы не сдохнуть дряхлым стариком в собственной постели. Не быть никому в тягость. Вот главное условие.

- Глеб, - осторожно отвлекает меня от раздумий Вера. – Прости, если ты занят…

- Я постараюсь, малыш, - вздыхаю тяжело. И попрощавшись, устало смотрю в окно. Порш несется по серым улицам города. Раннее утро. Еще нет пробок, да и прохожие только начинают выползать к остановкам или осторожно бредут по тротуарам. Накрапывает мелкий противный дождик, превращая город в один сплошной каток.

- Аня, - звоню своей строптивой подопечной. – На улице гололед. Может, останетесь с Асей дома? Или я за вами машину пришлю.

- Спасибо, Глеб Александрович, - легко бросает она. – Но не стоит беспокоится. Нам тут с Аськой два квартала пройти.

- Аня…

- Не давите на меня, пожалуйста, - возражает она. – Я не привыкла к тотальной опеке. Если можно, немного сбавьте активность. Иначе я испугаюсь и снова сбегу.

- Не шантажируй меня, девочка, - весело смеюсь в трубку.

«Хватит, отбегалась. Теперь каждый шаг под контролем», - замечаю про себя.

- Это не шантаж, Глеб Александрович. Просто меня сильно напрягает, когда моей жизнью кто-то пытается распоряжаться. Извините.

Маленькая нахалка сбрасывает звонок и не оставляет мне выбора.

- Вадим, - прошу Ордынцева, сидящего на переднем сиденье. – Позвони в транспортное управление. Пусть Капитонов отправит машину к Ане. Водителем назначь моего Сашку.

- Ты его к девчонке прикрепляешь, Глеб? – хмуро интересуется безопасник. – У нас таких проверенных ребят мало. Может, к Анне кого другого приставить?

- Кого? – морщусь недовольно. Этот дурацкий разговор меня утомляет. Вот только если не дать точные указания, напортачат. – Ты же сам говоришь, проверенных мало. И проследи, чтобы Капитон дал нормальную машину. Что-нибудь из немецкого автопрома.

- Так на Мерсе Сафронов ездит, а бэха в ремонте, - со знанием дела вещает Ордынцев.

- Значит, отдаем Мерс, - бросаю равнодушно.

- А Сафронов?

- Да хрен бы с ним.

Наклоняюсь к телефону, давая понять, что разговор закончен. Проверяю курсы валют. Лениво переписываюсь с топами. С финдиректором и продажником. И даже забываю о Вере и ее предложении начать утро на белых простынях.

Вспоминаю, только когда приезжаю на работу.

- Сделай мне кофе и зайди, - прошу Ксению, мою готовую на все секретаршу.

Людей в офисе еще почти нет. Кое-где прибираются уборщицы. Секретарши, ранние пташки, раскладывают корреспонденцию по папкам. Кого-то в своем кабинете отчитывает директор по развитию. Да еще садовник поливает цветы в кадках, расставленные по всем кабинетам кроме моего.

Прохожу в комнату отдыха и, кинув на диван пальто и дорожную сумку, плюхаюсь в разлапистое кожаное кресло. Следом вбегает Ксения с подносом, на котором одиноко стоит маленькая белая чашечка и стакан воды. Знает. Все знает о моих привычках, зараза!

- Дверь запри, - бросаю лениво. Отхлебываю кофе и, расставив пошире ноги, расстегиваю ширинку. Больше от меня ничего не требуется. Ксения знает, что делать. За это и получает дополнительную премию каждый месяц. Укладываю голову на спинку кресла и закрываю глаза. Привычный утренний расслабон. Обычно в такие моменты я мысленно прокручиваю планы на день, обдумываю предстоящие сделки и даже как-то умудрился вести переговоры. Конечно, тогда пришлось отключить связь перед залпом из главного орудия. Но сегодня у меня из головы не идет Аня. И стоит только закрыть веки, как маленькая шустрая перепелка тут же появляется перед глазами. Кудахчет что-то, возражает…

Ксения отлично знает, как довести меня до пика. Но сегодня, кажется, я сам устремляюсь туда, не дожидаясь окончания ее чувственных ласк. Всему виной бывшая подружка Павла. Такая нежная и далекая. Кстати, что там она говорила про причитающееся наследство? Они были женаты. Вот только когда успели оформить брак? Нужно поручить Ордынцеву проверить. А заодно навешать люлей. Анну искали как Князеву и не нашли. И даже не догадались поинтересоваться в ЗАГСе. И пробить как Демину – по фамилии Павла – тоже не дошло ни до кого.

Пока по репам не настучишь, никакого результата не добьешься. Это я давно усвоил. Еще со времен работы с отцом.

- Хочешь быть добреньким, отдай на благотворительность, - говорил он, - а подчиненных нужно драть. Иначе перестанут бояться и работать прекратят. Метод кнута и пряника еще никто не отменял.

«Интересно, - думаю, медленно возносясь к пику. – А как бы поступил в ситуации с Аней мой отец? Что бы предпринял? Усмирил бы или послал на фиг?»

Ответ приходит одновременно со спазмом, затягивающим меня в водоворот офигительного удовольствия. Папа бы, не церемонясь, отобрал у сомнительной девчонки свою внучку. А в случае неразрешимых проблем положил бы болт, навсегда забыв о существовании Ани и Аси. И уж точно ни за каким хреном не поперся бы за ними в аэропорт.

Вот только мне, придурку, больше всех надо. Отличник хренов!

Морщусь, словно от зубной боли.

- Все хорошо? – слышу обеспокоенный голос Ксении.

- Да, спасибо, - киваю скупо и, раскрыв глаза, замечаю ее изумленный взгляд. – Что-то зуб прихватило, - ляпаю первое, что приходит в голову. Застегиваю брюки и, отхлебнув холодный и ставший противным кофе, подхожу к окну. Расфокусированным взглядом окидываю город и понимаю, блин, что вру самому себе. Я бы отдал все, лишь бы на месте Ксении сегодня оказалась Аня.

Вот только такая девочка пошлет куда подальше. От подарков и денег откажется. Тут нужно действовать тонко. А прежде обдумать стратегию.

От наследства она отказалась, стерва маленькая! Погоди, я еще узнаю, имела ли ты на него право. И чем руководствовалась, кисонька, когда решила обойтись без денег семьи Агурских?

Глеб

- К вам Сафронов просится. Примете? – отрывает меня от раздумий Ксения.

- Нет, - отрезаю, не повернувшись. – Меня ни для кого нет. Достань мне плед и подушку.

- Хорошо, - еле слышно мурлычет секретарь и, выполнив указание, уходит. Прикрывает поплотнее двери. И я точно знаю. Ни одна сволочь меня не побеспокоит. Улегшись на диван, закрываю глаза. Поспать бы. Но сон не идет. Перед глазами снова мельтешит Аня. Танцует в одних стрингах, зараза! Высокая грудь колышется в такт музыке…

Блин! Да что же это такое!

Пытаюсь думать о работе. Но не получается. Аня, девочка, чтоб ты пропала! Хотя бы из моей башки. Хотя бы на время. Но куда там! Как завороженный, отдаюсь фантазиям. Благо придумывать ничего не надо.

Видел я тебя, Анечка! Видел!

Из глубины памяти как по команде снова выныривает та сцена в спальне. О чем я думал тогда? Если б не ворвался к Павке, может, и жизнь сложилась бы как-то иначе. Но и тогда, и сейчас мне хотелось лишь одного. Заполучить эту девочку. Попробовать ее на вкус и, может быть, даже жениться на ней. Забрать у Пашки. Просто взять на руки и вынести из квартиры.

«Ты совсем двинулся?» – спрашиваю самого себя и, подскочив, хватаю трубку.

- Ксения Олеговна! Собери совещание через полчаса. Всех топов, мать их. А то расслабились, как девки в борделе!

Ору, вместе с криком выплескивая фантазии. Дел до хрена, а я мечтаю!

Достаю из шкафа вешалку и, сдернув с нее целлофан, быстро переодеваюсь в дежурный комплект спецодежды. Костюм от Армани и белая рубашка от Бриони. Мне, конечно, больше нравится спортивный стиль. Но нельзя… Дурной пример для подчиненных.

А когда через полчаса вхожу в переговорную и занимаю место во главе стола, замечаю, как напряженно и, не шелохнувшись, сидят мои топы. Наверняка облажались! Или узнали у Ксюхи, что я залег спать, и решили заняться своими делами. Но не тут-то было, котятки!

- Что там у нас с презентацией по бюджету, Ирина Георгиевна? – внимательно смотрю на начальника финансовой службы. Грузная тетка под пятьдесят начинает тараторить, как малолетка.

- Все готово, Глеб Александрович, можно уже смотреть…

- Давайте, - киваю я и, заметив растерянное лицо финансового директора, давлю взглядом. Понимаю, что ничего еще толком не готово. И в обычном состоянии перешел бы к другому вопросу, дав время доделать. Но не сейчас, когда мои мозги заполонила Анька, и мне нужно вырваться из дурацких фантазий.

На экране одна за другой начинают мелькать таблицы. Ирина тычет в них указкой и что-то рассказывает. А я, переведя взгляд с экрана на топов, внимательно наблюдаю за своими высокооплачиваемыми сотрудниками. Кто-то внимательно слушает Иру, а кто-то напряженно марает ежедневник.

«Симуляция бурной деятельности, одним словом!» – усмехаюсь мысленно и неожиданно представляю пустую переговорную и Аню, лежащую на столе. Приподнимаю ее за бедра…

Гребанный эскимос!

Как же мне избавиться от тебя, девочка?

Думаю, мрачно глядя на экран, и неожиданно пишу сообщение Саше.

- Как дела у Ани? Где она сейчас?

- На работе, - тут же приходит ответ.

- Давай подробнее, - печатаю поспешно.

- Она ведет занятие с малышней, а я сижу под дверями в зал. Тут никого нет, кроме родителей…

- Что? – переспрашиваю в нетерпении. – Что за бред?

- Аня преподает танцы в ДК. Мы мимо него проезжали, когда к ней домой ехали.

Танцы? В ДК? Наследница миллионов Агурских? Это шутка такая? И куда смотрела моя служба безопасности? Где они вообще искали семью Павла? Или искали так же, как Ирка подготовила презентацию?

- Стоп! – вырывается вслух. Быстро ищу на экране, к чему бы придраться. – Переверни на предыдущую страницу, - прошу Ирину. Та послушно щелкает мышкой.

- А это что за статья? - вскидываюсь, заметив явное несоответствие.

- Так на физическую культуру и спорт. В том году утвердили, - тихо, но твердо заявляет финансовый директор.

- Сумма большая заложена, – рычу недовольно. – Хочу видеть расшифровку. Сколько и на кого тратим…

- Вы же лично список утвердили, - непонимающе замечает Ирина. – Мы только сведения из прошлого года взяли.

- Да я не спорю, - вздыхаю, желая только одного. Убраться отсюда подальше. Найти Аньку и внимательно на нее посмотреть. Понять, наконец, чем меня взяла эта красавица?

- Вот список, - протягивает мне какую-то бумажку Ирина. А я смотрю на нее и ничего не понимаю. Потом вчитываюсь в фамилии. В основном, топы. Плюс служба безопасности. Ксения. Куда ж без нее? И пара-тройка прилипал…

- Хмм, - вчитываюсь в каждую фамилию. Пытаюсь сообразить наскоро, кого лишить этой привилегии. – А с ДМС что, Ира? На кого мы оформили?

Из папки, лежащей на столе, снова выуживается очередная бумажка.

- Я, наверное, последний лох, - говорю, усмехаясь. – Сливаю бабки на бензин, оплачивая проезд сотрудников к месту работы. Потом возмещаю им занятия в спортзале и лечу за свой счет. Ходите пешком, ребята! Здоровее будете.

Глядя на ошарашенные лица, быстро поднимаюсь из-за стола.

- Презентация сырая, - замечаю раздраженно. – Готовьтесь лучше, Ирина Георгиевна!

Иду к дверям, не обращая внимания на понурые лица, и, выйдя в приемную, киваю развалившимся в креслах Олегу и Юре.

- Через пять минут выезжаем.

И только в машине понимаю, что веду себя как мальчишка. Не утерпел, блин!

Дворец культуры какого-то-там завода встречает нас пустым и гулким фойе и строгой бабкой на проходной.

- Вы к кому, молодые люди?

- К Князевой, - бросаю, называя Анечку по привычке девичьей фамилией.

- А у нас нет такой, - с сожалением смотрит на меня вахтер и закрывает тучным телом проход.

- К Деминой, то есть, - замечаю лениво.

- К Анечке? – переспрашивает бабка, расплываясь в улыбке. – Зачем?

- Договориться насчет занятий, - вру, не краснея. Хотя почему вру? Занятия бывают разные. Кувырки под одеялом или акробатика в душевой.

- Правое крыло, третий этаж. У Анны Владимировны через пять минут закончится репетиция.

Поднимаюсь по широкой лестнице и, оглядываясь по сторонам, морщусь. От здания так и веет советской эпохой. Тут какую реконструкцию ни проведи, все равно останется дух совка. Такие объекты проще взорвать и возвести заново. Естественно, когда его строили, лет сорок назад, всем казалось, что нет ничего красивее. А поди ж ты! Завода давно нет. На его месте Щербетов достраивает жилой комплекс ВИП-класса. А вот Дворец и культура остались.

- Раз-два, раз-два! – слышу, не доходя до третьего этажа, Анин голос. – Лида, держи спину! Катя, следи за ногами! Повторяем еще раз, девочки!

Подхожу к распахнутым дверям и замираю на месте. С десяток маленьких синичек держатся за жердочку и машут ногами. Вернее, отрабатывают что-то у станка. Они сразу отвлекаются, завидев меня. Кое-кто шушукается, кто-то просто разглядывает с любопытством. Лишь одна девчонка продолжает трудиться, как ни в чем не бывало.

Глянув в зеркало, висящее напротив, нахожу взглядом Аню. Она стоит у другой стены у станка и показывает новое упражнение. Черные лосины обтягивают безупречные бедра, а бледно-розовый топ выгодно подчеркивает грудь. Волосы собраны в пучок, спина прямая, шея гордо вытянута. Так и хочется войти внутрь. Сгрести в охапку эту горе-учительницу и зацеловать. Проложить губами дорожку по шее, спуститься ниже. Сорвать этот дурацкий топ.

Вздрагиваю, встретившись с Аней взглядом. Обжигающим и яростным.

«Позыркай на меня, девочка!» - усмехаюсь плотоядно. Так бы и сожрал со всеми потрохами.

- На сегодня все! – громко объявляет моя перепелочка и решительным шагом подходит ко мне. Смотрит с опаской.

Сейчас отчитает тебя, Агурский, как нашкодившего щенка!

- Что-то случилось, Глеб Александрович? – шепчет испуганно. – Что-то с Асей?

- Нет, Анечка. Все в порядке, - стараюсь улыбаться и смотреть в лицо, а не пялится в декольте.

- Тогда почему вы здесь? – вскидывается она. – Кто дал вам право врываться ко мне и срывать урок?

Маленькие нескладные девчонки выбегают из зала нестройной стайкой. Несутся куда-то прочь, перешептываются на ходу.

- Сама виновата, - быстро парирую я. – Если бы дверь была закрыта, твои малолетки спокойно отзанимались бы.

- Возможно, - сдержанно кивает Аня и снова спрашивает. – Зачем вы приехали?

«На тебя посмотреть. Соскучился», - так и хочется ляпнуть мне. Но приходится сдерживаться.

- Хочу пригласить тебя на обед. Нужно обсудить, какой дом ты хочешь и где. В квартире жить не годится. Я не смогу обеспечить тебе нужный уровень охраны.

- И не надо, - мотает головой Аня, всем своим видом показывая свое несогласие.

- Надо, милая! После прошлой ночи многие знают, что ты и Ася - часть семьи Агурских. Долго мы не сможем сохранять это в тайне. Есть масса недоброжелателей…

- Я не просила нас искать, - отрезает нахальная девица и разворачивается, собираясь уйти.

- Стой, - хватаю ее за предплечье. – Когда ты освободишься? Давай пообедаем вместе. Поговорим.

- Сейчас только половина одиннадцатого, - кидает быстрый взгляд на часы и заявляет недовольно. – Я днем не ем.

- Хорошо, - соглашаюсь, еле сдерживаясь. Придушил бы маленькую нахалку! – Говори, во сколько ты заканчиваешь? Заберу тебя. Поедем дома смотреть…

- Я не могу сегодня, Глеб Александрович, - тянет жалобно. – У меня дела… Встречи.

- Отменяй, Аня, - прошу душевно. – Сейчас главное – определиться с нашим новым жильем.

- А вы тоже собираетесь жить вместе с нами? – смотрит испуганно.

- Ну, меня зовут не Илон Маск, - усмехаюсь устало. – Наверное, придется продать пентхаус на Адмиральской и вложить эти деньги в коттедж, - вру я. – Ты же не захотела жить в усадьбе. А там хорошо. Свежий воздух. Птички поют. Асе бы понравилось.

- Далеко от города, - отрезает Аня и, осторожно вытащив руку из моего захвата, добавляет. – Мне пора.

- Полчаса до города, - пожимаю плечами. – На трассе редко бывают пробки.

Естественно, я забываю добавить самую малость. Полчаса – это с моей скоростью передвижения, когда спидометр зашкаливает. Плюс еще дорога от трассы до дома. Но Ане не придется водить машину самой. Я не собираюсь отпускать ее одну на дорогу. А уж тем более с Асей!

- Можем прокатиться до Егоршино. Сама убедишься, - предлагаю, стараясь казаться равнодушным. Бешусь, конечно! Но в моем запасе много хитростей и уловок. Я и не таких обламывал.

- Не знаю, - пожимает плечами она. – У меня хорошая квартира. Меня все устраивает.

- А меня - нет, - давлю взглядом, но упрямая девица и не думает сдаваться. – Ты пойми, у нас врагов много. Еще нужно разобраться… Может, ты и права. И Павка погиб не случайно…

Беру на болячку. Сам знаю, что это неправильно, но другого выхода у меня нет. Конечно, девчонка ошибается. В ДТП никто не виноват. Там уж как карты лягут. Вот и на Ордынцеве ни царапины, а Павел получил ранения, не совместимые с жизнью.

Сжимаю челюсти, чувствуя, как поднимается боль. Для меня гибель племянника тоже не прошла бесследно. Для кого вообще тогда мне упираться, скажите пожалуйста?

- Хорошо, - утирает слезы Анечка. – До тех пор, пока вы не найдете виновных, я согласна на дополнительные меры безопасности. Пусть это будет ваша усадьба в Егоршино.

«Бинго!» – хочется закричать мне. Но я лишь киваю спокойно. Нельзя показать свою заинтересованность, иначе рыбка выплюнет наживку и сорвется с крючка.

- Значит, так и решили, - говорю я. – Завтра с утра едем в Егоршино. А сегодня мне придется снова ночевать у тебя, - добавляю сурово и, повернувшись, мельком окидываю взглядом малышек в белых пачках, деловито вбегающих в зал.

Оглянувшись, замечаю, как на нас с Аней с любопытством глазеют какие-то мамаши и бабушки.

Тоже мне, нашли сериал про Золушку! Гребанный паровоз…

- Ладно, поедем сегодня, - тяжело вздыхает Анечка. – Часов в восемь заезжайте за нами. Раньше я не успею собраться.

- В семь, - отрезаю я. – Будь готова.

И уже выйдя на крыльцо, я вспоминаю, что забыл самое главное. Старею, что ли?

Из кармана пальто достаю видавший виды Самсунг, выкупленный Вадимом у Анькиного кавалера. Вчера я отобрал мобильник у Ордынцева. И сев в машину, пытаюсь запустить программу слежения. И недоумеваю. Зачем этому хрену понадобился тотальный контроль над Аней? Но теперь это не имеет значения. Чудо-прога в моих руках.

- Куда едем, шеф? – спрашивает меня Олег, заводя двигатель.

- Пока стоим на месте. Ждем, - неожиданно для себя отдаю странное указание.

Мои бойцы переглядываются между собой. Плевать! Утыкаюсь в экран чужого мобильника.

Нажимаю на ярлык «Глонасс» и тут же вижу мигающий значок. Телеграм. Некто St.El предлагает моей подопечной встретиться. И она, стерва такая, с радостью соглашается. Чувствую, как от злости нутро наполняется пустотой, на смену которой приходит ярость. Задыхаюсь от ревности и возмущения. И сам себя не узнаю. Когда еще из-за девчонки меня скручивало узлом?

Меня ты, Анечка, бортанула, а какому-то святому Элю не смогла отказать. Стерва ты, самая настоящая!

Нужно проверить, что это за хрен с горы. И что ему нужно от моей девочки?

«Ну ты даешь, Агурский, - посмеиваюсь сам над собой. – В одном вопросе дважды налажал! Интересуешься, что нужно какому-то перцу от молодой и красивой женщины. Хотя ответ известен заранее. То же, что и тебе. Уложить в койку. И с каких пор Аня стала твоей?»

- Вопрос времени, - фыркаю, осклабившись, и, заметив удивленные взгляды охраны, киваю на спешащую куда-то девчонку.

- Едем тихонечко, Олег.

Машина трогается с места, а я, усевшись поудобнее, смотрю в лобовое стекло на стройную фигурку в темном пальто. Мысленно улыбаюсь розовой шапке и наивному бубону. Никто из моих знакомых женщин такое бы точно не надел. Но они и не Аня. Замечаю старые стоптанные сапожки и недовольно морщусь. Вдова Павла не должна ходить в таких.

«Ну кому ты врешь! – усмехаюсь, поймав себя на лжи. – Кому втираешь? Будь у Павки жена страшилой, ты бы назначил ежемесячное пособие. Обязал бы согласовывать вопросы, связанные с воспитанием Аси, и свалил бы в туман. Но Анечка запала в душу с первого взгляда. Поэтому и мечешься, как шельма по ярмарке», - замечает внутренний голос с папиными интонациями.

- Глеб, она в парк зашла, - отвлекает меня от мыслей охрана.

- Останови, - велю резко. – Ждите с другой стороны.

И выскочив из Порша, несусь через дорогу.

Как мальчик, честное слово.

Завидев Аню в конце аллеи, сбавляю шаг. Иду, не торопясь, будто прогуливаюсь. Но розовый помпон из вида не теряю.

«Интересно, что за баклан назначил ей встречу в парке? Да еще в такую холодину. Святой Эль, мать вашу! Это ж надо было так себя назвать!

Краем глаза замечаю, что мой бубон замер неподалеку. Останавливаюсь и я. Круто развернувшись, перехожу на другую аллею. Наблюдаю издалека, как встречаются два человека. Привычно обмениваются поцелуями. И силюсь не расхохотаться.

Святой Эль, говорите? Ну-ну!

Стелла Щербетова собственной персоной. Взмахивает рукой и в чем-то убеждает Аню. Тараторит, приобняв за плечи. Но как ни напрягаю слух, не могу разобрать ни словечка. Аня слушает молча. С сомнением глядит на подругу. А потом что-то бросает в ответ. По всей видимости, отказывает. Но я с детских лет знаю Стеллу. Эта вустрица обязательно настоит на своем. Прикольная девица. Я даже подумывал жениться на ней. Вернее, планировал породниться с Платоном. Но заиметь собственное цунами… На фиг надо!

Вот и сейчас Стелка сложила ручки в молитвенном жесте. Глядит на Анечку умоляюще. Снова в чем-то пытается убедить. И Аня, моя разумная девочка, кивает. Лезет в сумочку. Долго там роется и извлекает на свет божий маленькую красную книжицу с золотым гербом на обложке.

Паспорт, твою мать! Паспорт!

Морщусь раздраженно. Подойти и надавать обеим курицам по репам? Или тихонько слиться?

Ну, настучу, что изменится? Они в следующий раз будут более осмотрительны. Как ни в чем не бывало, иду мимо подружек.

Ну погодите, маленькие оторвы! Я вас выведу на чистую воду!

Добродушно киваю обеим и, только усевшись в машину, достаю из кармана айфон и тыкаю замерзшими пальцами в контакт Ордынцева.

- Вадим, нужно установить наблюдение за одним объектом.

- Какое? – напряженно спрашивает Ордынцев.

- Круглосуточное, - отрезаю я. Стелка мне не чужая. А ну как влипнет в историю!

- В офис? – осторожно интересуется Олег.

- Нет, - мотаю башкой. – Останови около «Мадагаскара». Хочу по магазинам пройтись.

Охрана снова переглядывается. Какой раз за сегодняшний день я их удивляю? Не знаю, да и считать не собираюсь.

И только зайдя в огромный торговый центр, где разноцветными огнями переливаются вывески известных брендов, я застываю в нерешительности около бутика брендовой обуви.

«Куплю Ане сапоги, - думаю, разглядывая витрину. И от этой неожиданной мысли, на душе становится теплее. Вот только…

Размер ноги! Да откуда я знаю?

Приходится звонить Стелле.

- Помоги мне, - прошу ласково.

- Хм... – закашлявшись от услышанного, фыркает дочка Платона. – Скажу, если пообещаешь помочь.

- Вообще не вопрос. Если что-то надо, только скажи, Стелка!

- Заметано, - бурчит она, словно ставит точку в наших договоренностях. – У Анютки тридцать седьмой размер. И если хочешь угодить, Глеб… - лениво тянет Стелла.

- Говори, - спокойно обрываю ее на полуслове.

- Зайди в «Симфонию». Это магазин у самого входа…

- Знаю, - рычу нетерпеливо. – Я стою рядом.

- Ботинки от Джимми Чу, - деловито тараторит Стелла. - У них широкая кожаная петля сзади и ремешок с бусинками. А лучше зайди в магазин и дай трубку продавцу. Я объясню. Мы с Аней на днях там побывали. Я сапоги покупала, а она просто так померила. Ей они очень понравились. Только у нее таких денег нет, а мои тратить она не желает.

- Она и свои не хочет, - огрызаюсь незлобливо. И неожиданно догадавшись, спрашиваю. – Это ты их познакомила, Стелла?

- Конечно, - тут же откликается Щербетова и добавляет печально. – Они были самой красивой парой на свете. И очень подходили друг другу. Ты разберись, пожалуйста, в Павкиной гибели, Глеб. Очень тебя прошу! – неожиданно всхлипывает Стелла.

- Обещаю, - клянусь глухо. – Я твой должник, Стелла Платоновна.

- Взыщу в ближайшее время, - живо заверяет она и первой сбрасывает вызов. Нахалка!

Расплатившись, я лениво наблюдаю, как молоденькая продавщица старательно упаковывает ботинки в коробку. И неожиданно понимаю, что это самая спонтанная и абсолютно нелогичная покупка за последние лет десять. А может быть, и за всю мою жизнь.

Глеб

- Ты правда нашел их? – хлюпает носом мама. Я заезжаю к ней по пути на работу. Маленькая наивная старушка в инвалидном кресле. И мне иногда не верится, что моя красивая идеальная мама превратилась в хрупкого птенчика. Дунь посильнее, и рассыплется.

- Да, мамочка, - взяв ее ладонь в свои, шепчу я. – Сейчас уговариваю Аню перебраться к нам в Егоршино. Все-таки там безопаснее.

- Конечно, мой родненький, - всхлипывает мама. – Нужно как-то привести в чувство эту девочку. Никак не возьму в толк, почему она так враждебно к нам настроена. А эта странная выходка на кладбище…

- Не вспоминай. Не надо. Ей тогда тоже нелегко пришлось.

- Ты уже встал на ее защиту, - печально замечает родительница. – Наверное, так и должно быть. Молодая, красивая… Не то, что старая и больная мать…

- Не говори так, - отрезаю недовольно. – Сейчас нет смысла в конфронтации. Аня – такой же член семьи, как и мы с тобой. Отец с дедом много наскирдовали. Я тоже руку приложил. На всех хватит.

Обвожу быстрым взглядом богато украшенную квартиру родителей. Здесь ничего не поменялось с момента гибели отца. Та же итальянская мебель ручной работы. Вычурная и совершенно непрактичная. Те же темные обои с серебряными убогими розами. Нет, ремонт тут делался несколько раз. Вот только мама всегда выбирала такие же обои, как были при отце. И никому никогда не разрешала переставлять мебель.

- Как было при Сандро, так и останется, - повторяла она не раз и добавляла со вздохом. – Помру, хоть все на помойку снесите.

Натыкаюсь на взгляд бледно-серых глаз, когда-то бывших удивительного голубого цвета, и пытаюсь разрулить ситуацию спокойно.

- Аня – свободный человек. И мы можем ее только попросить. Я сейчас втираюсь в доверие. Малышка – единственный ребенок у нас. В нашей семье то есть.

Семейство Агурских большое. Только наша ветвь внезапно начала чахнуть, а потом и вовсе решила засохнуть. Выпустила лишь маленький тоненький побег. Одно неловкое движение, и он обломится.

- Дочка Павла нужна нам, Глеб. На нее вся надежда. Иначе все наши деньги уплывут к наследникам Филиппа. А этого нельзя допустить!

Кривой старушечий палец поднимается вверх.

А мне уже слышится противный окрик «Должок!», как в старой сказке. И самое удивительное, я, кажется, начинаю понимать Аню. Боится она. Сильно боится. За себя. За Асю.

- Забери у нее девочку. Дай денег, - предлагает мама. – Она себе еще родит, а эту мы сами воспитаем.

От маминой логики волосы встают дыбом. Но ни объяснять, ни переубеждать не желаю. Не вижу смысла.

Ребенку нужна мать, а мне – сама Аня.

- Нет, - сцепив челюсти, мотаю башкой. – У девочки может возникнуть травма. Мне легче жениться на ее матери, чем сливать бабло психологам и прочим шарлатанам.

- Жениться? Зачем? – охает мама. - Она же неуправляемая, эта Аня. Зачем тебе, сыночек, лишняя головная боль? И что скажет Вера?

- Зато папина доля в бизнесе не достанется его брату, - улыбаюсь устало. – Ты же этого боишься больше всего. А с Аней я справлюсь, - бросаю коротко и добавляю мягко. – Только, мама, пожалуйста, не стоит Веру посвящать в наши планы.

- Конечно, мой дорогой, - белая как лунь голова склоняется к моему плечу. – Береги себя…

Выхожу из душной квартиры, словно выбираюсь из склепа. Останавливаюсь на минутку около машины. Вдыхаю свежий воздух и смотрю на проглянувшее сквозь тучи солнышко.

Естественно, мама все расскажет Вере. Та навещает ее два раза в неделю. Но, может, оно и к лучшему.

А усевшись в Порш, устало велю Олегу.

- В офис.

Дел до фига, встречи назначены, а я сосредоточиться не могу. Все мечтаю об одной девчонке. А войдя в приемную, обнаруживаю Стеллу Щербетову. Она сидит вместе с другими посетителями и что-то сосредоточенно пишет в телефоне.

- Ты бы хоть позвонила, - пеняю ей, дожидаясь, пока Ксения откроет дверь моего кабинета.

- Так мы же договаривались, - фыркает Стелка и, отправив сообщение, поднимается мне навстречу.

- Прошу, - пропускаю ее вперед.

И чуть не подпрыгиваю на месте. В кармане пальто дребезжит Лехин Самсунг. Наверняка Стелла Ане что-то писала.

Нужно побыстрее избавиться от пальто. Запихнуть его в шкаф в комнате отдыха. Или в сортире повесить. Лишь бы Стелка ни о чем не догадалась.

- Заканчивай переписываться, - предупреждаю строго. – Если есть дело, излагай. Вон, полная приемная народа.

- Просители-посетители, - мурлычет Стелла и, отправив Ане еще одно сообщение, смотрит на меня внимательно. – Глеб, - заявляет после секундной паузы, - одолжи мне полмиллиона. Наличкой. Чтобы никто не знал. А я через пару недель верну. А то в этом месяце весь лимит в ноль выгребла.

Деловая леди, мать вашу! Девочка выросла, а мы и не заметили.

- Хорошо, - киваю коротко. – Я задам тебе несколько вопросов и поставлю одно условие. Если ответы меня удовлетворят, сможешь прямо сейчас получить заём. Договор подпишем. Но он никуда не пойдет. Сама понимаешь, отчетность.

- Давай, - морщит идеальный нос Анина подружка.

- Тебя кто-то шантажирует?

- Нет.

- Подсела на наркоту?

- Да ты чего, Агурский, с дуба рухнул? Конечно, нет.

- Нужно дать взятку?

- Тоже в молоко.

- Тогда на что тебе такая сумма? – спрашиваю обалдело. – Только не говори, что на новую сумку от Фурлы. На нее бы тебе и Платон ссудил.

- Тебя не касается, - недовольно цедит Стелла. – Давай свое условие.

- Отдай мне Анин паспорт, - коротко бросаю я и смотрю выжидательно. – Сейчас, Стелла. Я знаю, он у тебя.

- Ты все-таки подглядывал, - стонет разочарованно. Думает. Видимо, и деньги нужны, и паспорт необходим.

Стелла-Стелла, во что ты вляпалась, дорогая? И зачем тебе понадобилось Анькино удостоверение личности? Кредитов набрать?

- На! – шмыгает носом Стелка. И достав из сумки паспорт, двигает его ко мне через стол. – Деньги дашь, или продинамишь? – спрашивает понуро.

- Конечно. Я же обещал, - заявляю чуть возмущенно. – Только, Стелла… давай договоримся…

- Ну, что еще?

- Если влипнешь в историю с этими бабками, придешь ко мне. Поняла? – рыкаю строго.

- Да, конечно, Глеб! Ты самый лучший! – громко восклицает Стелла и, неожиданно подскочив ко мне, целует в щеку. – Все будет сасно!

Глеб

Бессонная ночь дает о себе знать. Дико раскалывается башка. Выпроводив последнего посетителя, прошу у Ксении таблетку и, откинувшись на высокую спинку кресла, закрываю глаза. Постепенно головная боль притупляется, и меня клонит в полудрему. Сразу откуда-то из подкорки появляется Анька. В стрингах, розовом топе и ботинках от Джимми Чу. Танцует что-то зубодробительное. Смеясь, запрыгивает мне на колени и задирает топ, обнажая упругие шары. Я тянусь к ним губами, но девчонка уворачивается в сторону. Хватаю ее. Прижимаю к себе и, удерживая одной рукой, тянусь к заветной цели. Но как только спелый плод оказывается у меня на ладони, раздается сирена.

На столе аж заходится трелью сотовый.

С трудом разлепляю веки. Тру лоб и глаза. Приснится же такое, гребаный сарай! Теперь мне за рабочим столом долго сидеть. Придется поработать, пока схлынет острое желание. Давно мне так не вставляло. И что ж теперь делать?

К Вере ехать не хочется. Аньку еще долго окучивать. Упрямая девочка. Гордая. Тут мне точно ничего в ближайшее время не светит.

Сон в руку, твою мать!

Что там принимают при целибате?

Лениво тянусь к трубке и больше всего мечтаю оторваться на той сволочи, что разбудила меня.

Но заметив имя контакта, бросаю отрывисто.

- Что там, Санек?

- Глеб, - глухо бубнит мой верный телохранитель. – Сейчас Анне Владимировне позвонили с незнакомого номера. Сказали, что треснул памятник Павла, и надо срочно приехать. Вот она и рвется на кладбище… Что делать, шеф?

- Мозги включить! – рявкаю в ответ. – Ты головой думать умеешь? Или только жрешь в нее?

- А что такое? - недоуменно бормочет Санек.

- Если бы что-то случилось с памятником, звонили бы мне. Откуда работникам кладбища известен Анькин номер? Сам подумай… Так… Это подстава… Никто никуда не едет. Я запрещаю!

- Но шеф, дама настаивает…

- Домой ее отвези. Пусть вещи собирает. Я приеду через пару часов. Отвезем их с Асей в Егоршино.

- Так у нее занятия еще…

- Вот пусть танцует! – обрываю дурацкий треп. И сбросив звонок, раздраженно откидываю трубку в сторону. По внутренней связи звоню Ордынцеву.

- Отправь людей на кладбище. Там какая-то фигня с Павкиным памятником…

И тут же замечаю, как экран айфона вновь светится от звонка. И снова Саня!

- Глеб, - исступленно воет в трубку. – Пока тебе звонил, она смылась! Ну что за девка?! Представляешь!

- Поаккуратней в высказываниях, - цыкаю на подчиненного и ору в голос. – Ну и что ты там встал? Ищи ее! Езжай следом!

А сам, на ходу надевая пальто, выскакиваю в приемную.

- Едем. Быстро, - велю Олегу и Юрке.

По дороге достаю из кармана Самсунг. Как же вовремя Ордынцев подсуетился!

Просматриваю отчеты по входящим и исходящим вызовам. И не нахожу нужной распечатки.

- Твою-мать, твою-мать, - повторяю как мантру.

И нажав на значок «определить местонахождение», с удивлением наблюдаю, как маленькая зеленая точка мчит по прямому, как шпала, проспекту в сторону городского кладбища.

«За какие такие грехи мне приходится нянчиться с тобой? – причитаю, как старая бабка. И понимаю, что влип по-крупному. Ну, кто еще попрется в сумерках на кладбище? Зачем? Соединить развалившиеся куски силой мысли?

- Не должен он был треснуть, - тяну задумчиво. – Там отличный черный мрамор стоит. Такой же, как и у моего отца. На том за пять лет ни единой царапинки. А этот почти три года простоял и лопнул. Странно как-то!

- Сейчас все плохо делают, шеф, - важно замечает Юра. – Кое-какеры, блин!

Снова просматриваю сообщения и, не найдя нужного, звоню Саньку. Может, у Ани еще одна трубка имеется?

- Аня по какому телефону с кладбищенскими говорила?

- Вроде как по городскому звонили… Ей из детского клуба принесли трубку. Это рядом с ее залом помещение…

- Саня, - вздыхаю горько. - Я тебя вроде за умного держал…

Слепым взглядом смотрю на кладбищенский серый забор и пытаюсь сообразить, кто стоит за этим странным звонком. Чувствую раздражение и глухую обиду.

«Что ж ты так, Анечка? Веришь, кому попало, только не мне!»

И как только Порш останавливается около знакомых ворот, выскакиваю из машины и как дурак несусь к Павкиной могиле. Сразу замечаю сгорбленную знакомую фигурку. Вижу, как подрагивают плечи. Плачет, наверное. И подойдя ближе, еле сдерживаюсь, чтоб не выматериться.

- Гребаные чижики, - выдыхаю, успев заменить отборную ругань первым попавшимся набором слов. Изумленно гляжу на азбитый пополам памятник. Тут точно вандалы побывали. Сам бы он так расколоться не смог.

- Какого ты сюда потащилась? – обрушиваюсь на Аню. – Я же запретил тебе!

- Вы нам никто, - мотает головой Аня и, захлебываясь слезами, без сил опускается на деревянную лавочку.

- Едем, нечего тут рассиживаться, - заявляю грозно. – Вставай. В машине поплачешь.

Я взбешен, твою мать! Как же я взбешен!

- Это какой безголовой нужно родиться, чтобы ближе к ночи прискакать на кладбище? Ты хоть соображаешь, что творишь, Аня?

- Так позвонили, - всхлипывает она. – И памятник разрушен…

- Это ловушка, девочка, - вздыхаю я. – Поднимайся, нужно поскорее убраться отсюда.

Аня смотрит на меня изумленными глазищами, но так и не двигается с места.

- Вы, правда, думаете?

- Уверен, - резко бросаю я. – Сама сообрази, у кого из кладбищенских мог оказаться номер твоего телефона. Или он был выбит у Павки на памятнике? – замечаю с усмешкой. – «Здесь покоится Павел Агурский, а его подруга скучает дома. И номерок». Так, что ли?

- Как вы смеете? – подскакивает она. Опаляет меня шалым взглядом. Ударяет кулачком по груди. Хладнокровно перехватываю руку. Притягиваю девчонку к себе.

- Хватит глупостей, Аня, - шиплю недовольно и, мельком глянув на памятник, велю Ордынцеву, стоящему в паре метров.

- Смотайся в контору, Вадик. Пусть вызовут полицию и заведут дело о вандализме. А заодно поинтересуйся, куда делась охрана? И как они могли допустить такой разгром? Здесь явно не за полчаса управились.

За руку волоку чумовую девчонку к Поршу. Слава богу, хоть не упирается, а понуро бредет сзади. И лишь когда мы оба оказываемся в теплом салоне моего автомобиля, спрашивает робко.

- А вы точно уверены, что это была ловушка? На меня же никто не напал.

- Не успели, - пожимаю плечами. – Я почти сразу подъехал. Кстати, скажи спасибо! В любом другом случае подумал бы на тебя.

Вскидывается испуганно и молчит. Знает, зараза, что виновата! А мне тогда еле-еле удалось успокоить мать и Марго. Обе истерили, как ненормальные. Да я и сам чуть умом не двинулся, когда на только-только установленном памятнике увидел замазанную грязью фамилию «Агурский».

- Это ведь ты тогда запачкала памятник? – спрашиваю, усмехаясь недобро. – Не отпирайся, больше некому.

- Исправила ошибку, - лепечет еле слышно. – Паша был Демин. И мы с Асей Демины.

- Когда вы только успели пожениться?

- Какая теперь разница? – вздыхает она и замолкает, отвернувшись к окну.

«Даже спасибо не сказала! – негодую мысленно. – Вот так, мчись на помощь. Спасай. Стерва маленькая, ты мне за все ответишь!»

Искоса смотрю на красивое девичье личико и снова чувствую, как становится тесно в штанах.

Нужно как-то по-быстрому обломать эту заразу. Жениться поскорее. Тем более, паспорт у меня. Что тут думать, трусить надо!

Стараюсь не думать о ловушках и прочей дребедени. Скорее всего, Агурский нагоняет страху. Ну кому придет в голову вызывать меня на кладбище вечером? Кошусь на сидящего рядом Глеба. Он рассержен. Вон, зубы сжимает и лоб хмурит. И движения какие-то нервные. Опять я виновата! Но ничего не могу поделать. Жить по правилам Агурского я не собираюсь. Не на ту напал, дядя!

- Ася уже дома, или нам нужно заехать за ней? – спрашивает он ненароком и накрывает своей ладонью мою. Чувствую, как меня накрывает волной жара. Предательского и пульсирующего.

- Мама забрала, - лепечу, стараясь унять поднявшееся желание.

Закусываю губу. Сейчас главное – не думать о сидящем рядом мужчине. Естественно, я не стану жить монашкой. Но и Агурского в роли любовника не представляю.

Только не он!

Большой властный человек внушает мне страх. Но иногда к этому страху примешивается и желание провести ладонью по мрачному лицу. Разгладить морщинки.

Порш несется по улицам города, распугивая спешащие по левому ряду машины и заставляя прохожих оглядываться. А что? Впечатляет! Сумасшедше крутая тачка и полное пренебрежение к ПДД. Ясно, что за рулем отморозок, и нужно держаться подальше.

- Аня, - тихо зовет меня Глеб. – Пока едем, подумай, что нужно взять на первое время. У тебя мало времени на сборы.

Егоршино! Чтоб оно пропало!

- Я не хочу никуда ехать, - шиплю глухо. – Кому мы с Аськой нужны? Не придумывайте…

Крепкие пальцы чуть сжимают мою ладонь.

- Прекрати упрямиться. Хоть раз прислушайся к здравому смыслу.

- То есть к вам?

Слышу легкий смешок, плавно переходящий в кашель.

Проняло вас, Глеб Александрович!

Закрываю глаза, стараясь утихомирить невесть откуда поднявшуюся страсть. Нужно подумать о чем-нибудь нейтральном! Скажем о ботиночках, увиденных мною в «Симфонии». Могу их купить. Но считаю барством тратить уйму денег на обувку. Они сносятся так же, как и ботинки за семь тысяч, если не быстрее. Хотя… Кому я вру? Павлик позаботился о нас с Асей. И деньги с его проектов регулярно поступают на мой счет. Можно было бы купить ботинки по кредитке. А потом за два месяца закрыть долг. Но как только я решилась на этот отчаянный шаг, позвонила Стелла и сообщила две просто ужасные новости. Во-первых, мой паспорт она отдала Агурскому. А во-вторых, ботинки уже купили. Я даже не поняла сразу, из-за чего расстроилась больше. Паспорт Агурский вернет. Даже хорошо, что ему удалось отобрать его у Стеллы. А вот ботинки ушли. Не дождались меня!

- Я хотела бы получить свой паспорт, - вскидываюсь на Агурского. Смотрю внимательно, ожидая, что этот важный господин тотчас же вернет мне мой документ.

- А я его в офисе забыл, - пожимает плечами Глеб. – Пришлось за тобой на кладбище ехать.

- Давайте заедем, заберем, - предлагаю я. – Он мне может понадобиться.

Вру, не краснея. Паспорт я отдала Стелке на две недели. При условии, что при первой же необходимости она мне его привезет. А потом заберет снова. Но знать об этом Агурскому не полагается.

- А ты без него заснуть не сможешь? – усмехается Глеб и, поймав мой оторопелый взгляд, отрезает спокойно. – Завтра заберем. Будем на работу ехать, заедем.

- Хорошо, - выдавливаю из себя. А сама мысленно готова загрызть Стелку. Подруга называется! Сдала врагу мой самый главный документ. А если он его в ЗАГС отнесет и там брак оформит…

«Не паникуй раньше времени, - останавливает меня внутренний голос. – Агурский – не идиот. Зачем ему номинальная жена? Вон, любая кинется на шею, только предложи.

- Зачем ты отдала Асю в садик? – вздохнув, спрашивает Глеб. – Ты же можешь претендовать на долю Павла… Тебе нет нужды работать.

- Мне не нужны ваши деньги. А ребенок ходит в детский сад, чтобы общаться со сверстниками. Слово такое «социализация» слышали?

- Нет, - отрезает Глеб. – Ничего не понимаю. Какого тебе торчать на работе, если бабла полно?

- Это самореализация, Глеб Александрович.

Хочу еще добавить, как я люблю учить танцам малышей. Как радуюсь, увидев довольные мордашки. Но Глеб перебивает меня.

- Ну какая в ДК самореализация? Не смеши. Хочешь, организуем тебе студию? Отберешь себе самых талантливых…

- Меня и так все устраивает.

- А меня нет!

- Прекратите лезть в мою жизнь…

- Не начинал еще. Но, видимо, придется.

Агурский смотрит на меня снисходительно и заявляет грозно.

- Хватит самодеятельности, Аня.

Не-е! Так мы точно не договаривались. Еще чего! Сидеть под замком и радостно подпрыгивать по команде Глеба? Это точно не про меня. Что бы такое придумать? Как бы отделаться от этого придурка? Но сколько я ни думаю, ничего не выходит. Глеб всегда настоит на своем.

- Даже памятник не пожалел!

Последняя фраза вылетает из моего рта непроизвольно. Но, видимо, она переполняет чашу терпения.

- Что? – рявкает Агурский, уставившись на меня глазами-буравчиками. – Что ты сказала?

- Я думаю, памятник разрушили ваши люди по вашему приказу. Хотите запугать меня и запереть в этом Егорово.

- Егоршино, - цедит Глеб и бросает отрывисто. – Какое глубокомысленное заключение! Мне это зачем? Собственные бабки слить?

- Запугать меня. Вам же нужно запереть меня в Егоршино.

- Мне важно поселить тебя и Асю в безопасности. Наша усадьба подходит для этого лучше всего. Там тихо. А ребенку необходим свежий воздух. А ты уперлась…

- Я хочу жить собственной жизнью. И воспитывать Асю, как нормального ребенка.

- Я не возражаю. Воплоти свои мечты в жизнь. Но только в Егоршино, пожалуйста. Под моим неусыпным контролем.

Аня

- Вот еще!

Выдергиваю ладонь из плена. Смотрю с вызовом.

- Почему вы мне приказываете? По какому праву? Мы с вами даже не родственники. И Ася моя вам приходится внучатой племянницей. Что вам от нас надо? Говорите прямо!

- Ничего, - спокойно улыбается Глеб, снисходительно убирая с моего лица тонкую прядку. Отмахиваюсь, как от комара. Хотя эта особь мне еще крови попьет. – Нужно успокоиться и трезво посмотреть на ситуацию… Ты чуть не угодила в ловушку! Хватит валять дурака. Сосредоточься на этом.

Снова берет мою руку в свои. Детский сад какой-то, честное слово! Осторожно, но настойчиво освобождаюсь из лапищ Агурского. И вцепившись обеими руками в сумку, заявляю.

- Это вам следует подумать и сосредоточиться. Если до встречи с вами мы с Асей жили спокойно, а через несколько часов ваши враги уже знают о нас и пытаются устранить, то, следовательно, их люди находятся в вашем ближайшем окружении. Вот и думайте, кто! А нас оставьте в покое…

- Возможно, ты права, - вздыхает Глеб, внимательно глядя на меня. – Тогда тем более следует поберечься.

- Самое лучшее – оставить нас в покое. Забыть, что мы существуем. Тогда и ваши враги снова займутся вашей персоной. Если, конечно, они существуют.

- Перестань молоть чушь и подвергать каждое мое слово сомнению. Мне уже надоело с тобой пререкаться…

Глеб устало трет переносицу, морщится. Будто хочет отогнать прочь неприятные мысли.

- Я не могу тебе все рассказать. Но у нашей семьи есть враги. Сама же считаешь гибель Павла умышленной…

- Но за прошедшие три года никто нас не тронул, - парирую на автомате, чувствую саднящую боль в груди.

- Твои измышления не лишены логики, - скупо кивает Агурский. – Вот только вывод один. Кто бы ни был наш враг, он сегодня поднял голову. А значит, нам следует вести себя осмотрительней.

- Вот и ведите, - бухчу как старая бабка и, отвернувшись к окну, смаргиваю слезы.

Пашка, миленький! Что же ты наделал?! Предчувствовал беду и все равно поехал.

Будто снова слышу голос в трубке. Пустой и совершенно беспристрастный. Никаких сожалений или сантиментов. Все четко по делу.

- Анна Владимировна? Кем вам доводился Павел Васильевич Демин?

Доводился! В прошедшем времени! Бьет по нервам, как набатом.

- Доводится… муж… - шепчу еле слышно. Чувствую, как в животе толкается Аська. Инстинктивно прижимаю ладонь к маленькой выпирающей пяточке.

- Вам надлежит приехать на опознание…

- Что? – переспрашиваю, не в силах поверить.

- Труп приезжайте опознать! – гаркает в трубку полицейский.

- Чей?

- Демина Павла Васильевича. Погиб он.

- Как?! Где?! – исступленно кричу в трубку и, услышав короткое «ДТП», медленно съезжаю по стенке.

Три проклятые буквы, разделившие жизнь на до и после. В глазах темнеет, и я проваливаюсь в небытие.

- Нужно срочно ехать в больницу, - хлопочет надо мной мама. Плачет, бьет по щекам и отпаивает водой.

- Павлик, - шепчу пересохшими губами. – Нужно к нему ехать.

- Сначала в больницу, Аня, - тихо, но твердо приказывает мама. – Паше уже ничем не поможешь.

- Ладно, - киваю, чувствуя резкую боль внизу живота. – Заедем к Паше, потом в больницу.

- Нет, - мотает головой мама. – Я уже вызвала скорую. Перестань торговаться. Лучше подумай о ребенке. Если поедешь на опознание, потеряешь и его. Паша бы точно этого не одобрил.

- Тогда ты поезжай, ладно? – прошу мать, обнимая ее руку и прижимая к губам. – Я думаю, это ошибка…

- Конечно, родненькая, - прижимает меня к себе мама и гладит по голове. Обнимает меня как маленькую и ревет, не утирая слез. Так и сидим на полу до приезда скорой.

- Постельный режим! – постановляет доктор, запирая меня в отделении почти на два месяца.

Словно мумия, я лежу на кровати и смотрю в потолок. Даже проститься с любимым не смогла. Да и допустили бы меня к гробу эти чванливые Пашкины родственники? Большой вопрос. Хотя, наверное, смогла бы пройти вместе со Стеллой. Но как бы то ни было, мне удалось ненадолго сохранить в секрете свою беременность.

- Ненавижу вас, Агурские! Как же я вас ненавижу!

Я провожу в больнице больше месяца и попадаю на кладбище лишь на сороковой день. Долго сижу у могилки. Реву. И поддавшись дикому исступлению, подхватываю с дорожки комья грязи и, упав на колени, яростно замазываю ненавистную фамилию. Вытираю слезы тыльной стороной ладони, глажу выбитое в мраморе лицо любимого и сама готова лечь рядом.

- Ты только посмотри на этот ужас, Глеб! – слышу со стороны визгливый голос. – Прогони ее, сейчас же!

Тяжело поднимаюсь с мраморной плитки и, оглянувшись, замечаю разъяренных Пашиных родственников.

- Эй, подожди! – кидается за мной Агурский. Следом за ним пыхтят охранники. Все те же бессменные Юра с Сашей.

Спешу к машине, припаркованной неподалеку. И точно знаю, что Агурский обломается. Из черного Мерса с иногородними номерами выскакивают двое. Один – водитель и охранник. Другой, мрачный мужик с одутловатым лицом и седыми патлами по плечи, Пашкин отец. Василий Павлович Демин.

- Стопэ, Агурец! - рычит он, доставая из наплечной кобуры пистолет. – Аня, быстро в тачку! – командует мне.

Оглядываюсь на своих преследователей. Сталкиваюсь взглядом с Агурским. Нутром чувствую, как он жадно ощупывает меня глазами, и спешу укрыться в спасительное нутро машины.

- Да все нормально, Вася, - замирая на месте, поднимает вверх руки Агурский. – Езжайте с богом!

Вздрагиваю, выныривая из тяжких воспоминаний, и сама себе готова дать по башке.

Елки зеленые! Почему я до сих пор не позвонила Пашиному отцу?! Он наверняка до сих пор торчит у себя в Марбелье. Но точно бы даже на таком расстоянии смог бы отвадить от меня Агурского.

И первым делом, войдя в квартиру и быстро скинув с себя сапоги и пальто, влетаю в туалет. Закрывшись, прислоняюсь затылком к стене. Чувствую холодный кафель и, найдя знакомый контакт, набираю сообщение свекру.

«Папа Вася, мы в беде! Агурский вычислил нас с Асей и хочет увезти в Егоршино. Что делать?»

Большой мрачный мужик без всяких проблем проникает в отделение патологии. И, взяв стул, садится рядом с кроватью.

- Ну, ничего, Ань, - шепчет хрипло. – Как-нибудь выкарабкаемся. Теперь на тебя вся надежда. Ты Павкину дочку сохрани. Это сейчас главное.

Морщится, будто от боли. Отворачивается, боясь, что я увижу слезы в глазах. В такие моменты и мужики плачут. А мне велят держаться.

К моим рукам протянуты тонкие трубки капельниц. А вместо обычных иголок к венам присосались катетеры, днем и ночью пропускающие через себя спасительные для Аськи растворы.

- Мне бы на кладбище, - прошу еле слышно.

- На ноги встань, отвезу, - кивает свекор и добавляет со злой усмешкой. – Агурские забрали Павку. Сами похоронили. Даже проститься не дали. Что за люди…

- Мы запомним его живым, - всхлипываю я.

- А помнишь, как вы ко мне в Марбелью приезжали? - через силу улыбается Василий Павлович. – Хорошо хоть выбрались на пару дней.

Киваю, вспоминая солнечный день, море, и будто со стороны вижу нас с Павликом, идущих в обнимку по кромке воды.

Не представляю, как буду жить без мужа. Растить нашего ребенка и вспоминать… Больше ничего не остается.

- Где будешь рожать, надумала? – спрашивает меня свекор, выдергивая в реальность. – Говорят, лучше всего в Майами. Или ты в России хочешь?

- Да, - лепечу, заикаясь. – Боюсь лететь на таком сроке.

- Тогда нужно найти самый лучший роддом, - бурчит Василий Павлович. – Я все оплачу. И квартиру вам с ребенком куплю. Говори город.

- Мне бы на кладбище, - повторяю, как заклинание.

- Да поедем. Поедем, - успокаивает он меня. И исполняет в точности все обещания.

- Если что-то нужно, звони, Анютка, - чмокает в макушку на прощание. – Пообещай!

- Обязательно, - киваю я. – Вы и так много для нас делаете.

- Это мой долг, - обрывает он меня на полуслове. И смотрит сурово. – Как родишь, дай знать. Приеду с внучкой знакомиться.

А через месяц после рождения Аськи вламывается к нам в квартиру с подарками. Берет на руки малышку и завороженно смотрит.

- На Пашку похожа. Наша порода. Аська – единственная и неповторимая.

Вот только за последние три года жизнь свекра меняется. Он женится на своей давней любовнице. А та одного за другим рожает двух шустрых пацанов. Мужикам проще. Притупилось горюшко, здравствуй, новая жизнь.

- Собирайся быстрее, - рычит Агурский, стоит мне только выйти из сортира. – У меня дел выше головы, а я тут с тобой нянчусь.

- Я вас об этом не просила, - огрызаюсь на ходу и немного нервничаю. Василий Павлович мне не отвечает.

Блинский блин!

Смотрю на Агурского и подмечаю, как у него от злости раздуваются ноздри. Ну, чисто Змей Горыныч! Кто разозлил его, понятия не имею. Но уж точно не я.

Нужно потянуть время. Дождаться ответа папы Васи и уже тогда решить, что делать дальше.

- Аня, что ты застыла? - подгоняет меня Глеб. Снова садится в то же самое кресло, где дрых накануне, прикрывает глаза и трет переносицу.

- Даю тебе пятнадцать минут, - замечает устало. – Время пошло.

«Чтоб ты провалился!» – думаю в сердцах. И войдя в спальню, сажусь на коврик рядом с дочерью.

- Как день прошел, малыш? Что делали в садике?

Слушаю сбивчивый рассказ ребенка, а сама каждую минуту поглядываю на экран телефона. Но мое сообщение в Ватсапе помечено только одной галочкой. Отправлено.

«Где же ты, Вася?!» – вздыхаю, пытаясь понять, почему свекор, не расстающийся с телефоном ни днем, ни ночью, до сих пор не получил мое сообщение.

Подскакиваю с места и, открыв дверцу шкафа, прячусь за ней. Звоню Васе. Но без толку.

- Телефон находится вне зоны действия сети, - тараторит бойкая механическая сеньорита.

- Фак! Фак! Фак! – шепчу разочарованно и сама себя останавливаю.

«А что ты хотела, девочка? Твои личные проблемы никто не нанимался решать моментально. Если бы думала головой, от Агурского уже остались бы мимолетные воспоминания. Да и те бы уже рассеялись!»

Вместо того, чтобы ночью нестись как дура в аэропорт, нужно было сразу звонить Васе. А я, как последняя дура идиотка, устроила гон! Кого хотела обмануть? И почему еще из такси, когда неслась прочь от Агурского, не связалась со свекром? Ответ для меня очевиден. Александра, будь она неладна. Васина пассия, а потом жена. Видимо, у этой дуры в крови – отгонять от богатого и влиятельного мужика любых женщин. Даже двухлетнюю внучку!

- Не суйся сюда больше, - шипит она, стоило нам летом приехать к старшему Демину.

Может, и сейчас отключила телефон мужа или поставила на беззвучный? А потом разведет руками, похлопает глазками и заявит, что даже не приближалась к Васиному смартфону. Снова гляжу на экран. Но мое сообщение так и остается неполученным. Очень странно.

- Аня, - слышится знакомый окрик. – Пятнадцать минут давно прошли.

Резко поворачиваю голову к дверному проему, где застыл Глеб.

- Я собираюсь, но вы можете выволочь меня за волосы. Напугать ребенка…

- Мне надоело слушать твои глупости. Если через пять минут не передашь сумку Юре, то поедешь без вещей. И тогда пеняй на себя. В Егоршино пока не оборудована детская, поэтому советую собрать что-то для Аси.

- А если нет детской, зачем мы туда едем?

- Не начинай, - обрывает меня Глеб, пожимая плечами. И добавляет равнодушно. – Я думал, ты поможешь ее обустроить…

- Думайте, пожалуйста, за себя. И прекратите манипулировать мною.

- Хватит. Не беси меня, - рыкает он. – Я пытался вразумить тебя по-хорошему…

- Не надо меня запугивать…

- Время, Аня, - цедит Агурский, беглым взглядом ощупывая мою фигуру. – Ты сейчас точно уедешь без вещей. А новые я куплю по собственному разумению.

Тянусь за чемоданчиком, который после нашего скоропалительного выезда в аэропорт не успела разобрать. Складываю туда Аськины игрушки и кое-что из своих шмоток. Слышу, как в комнату заходит мама.

- Не нарывайся, доченька. Нужно решить все вопросы миром.

- Он увозит нас, - всхлипываю, чувствуя собственную беспомощность. – А я не могу дозвониться Васе…

- Как по мне, так Глеб более человечный, - морщит нос мама. – Сама же обещала больше к Васе не обращаться.

- Это из-за Шуры. И я думала, что смогу удрать. Получаса не хватило.

- Думай, как исправить ситуацию. И перестань лезть на рожон. Глеб точно этого не потерпит.

- Ты готова? – снова появляется в дверях Глеб.

- Вроде бы, - вздыхаю тяжко. Стараюсь не смотреть на презрительную гримаску, застывшую на лице Агурского. Пытаюсь не замечать сведенные брови и поджатые губы.

Лично меня резкие перемены настроения Глеба не касаются.

Нам с ним детей не крестить!

- Это ребенок, - пресекаю любые попытки поторопить. – Подумайте, зачем вам такая обуза?

Агурский что-то бухтит себе под нос. Но сдерживается. Хотя мне кажется, он уже на грани. Еще чуть-чуть, и придушит голыми руками.

Естественно, этот драмкружок имени Чехова я могу прекратить за пять минут. Но не хочу. Все еще надеюсь, что Глеба перекроет, и он сбежит. А еще молю свекра.

«Васечка, родненький! Ответь, пожалуйста!»

Но мои сообщения так и остаются отправленными и не полученными.

Какая фигня происходит?

Уже в машине, когда дочка засыпает, а я отрешенно смотрю в окно, в Телеграм приходит сообщение от Стеллы.

- Мать… нам бы завтра встретиться. Поговорить. Срочно надо.

- Хочешь соскочить с темы, Стелс? Гони сразу денежки! – пишу, улыбаясь. Нутром чую, наш недавний спор с Щербетовой аукнется нам обеим.

- Нее, ты чего? Я в теме! – приходят выпученные глаза.

- Что тогда?

- Писать не могу. Завтра заскочу к тебе на работу.

- Ну, хоть намекни…

- Обойдешься. Жди, - быстро печатает Стелка.

- Нас везут в Егоршино. Ты знаешь, где это?

Снова выпученные глаза и смайлики с огнем.

- Конечно. Завтра пришлю к тебе Роберта.

- Он уже в курсе твоих новых идей?

- Нет еще. Сейчас ему напишу.

«Дурдом какой-то, - думаю я, выйдя из чата. – Брату она написать может, а мне – нет. Совсем заигралась в своих шпионов!»

Поправляю головку заснувшей дочери и украдкой кошусь на Агурского. Он тоже пялится в сотовый. Что-то напряженно читает. Лишь тонкое пиликанье в кармане заставляет его отвлечься.

- Да, - отрывисто бросает в трубку. – Нет. Не смогу. Завтра поговорим.

Даже не прислушиваясь, слышу женский голос. Тоскливый и жалостливый. Ну и ехал бы к ней! Зачем себя и нас мучить?

Отворачиваюсь к окну и, обняв Аську, пытаюсь понять, что все-таки случилось с Васей и как в дальнейшем вести себя с Агурским.

Мне с трудом верится в ловушку на кладбище. Ну кому я нужна? Живу тихо. Выше радаров не летаю. В наследство не вступила. Для кого я могу представлять угрозу?

Скорее всего, это махинации Глеба. Решил запугать. Сам примчался, спаситель хренов. Ну да ничего! Прорвемся!

Прикрываю глаза лишь на минуточку и просыпаюсь от легкого толчка.

- Мы приехали, Аня!

- Мамочка, посмотри, - щебечет выспавшаяся Аська. – Это замок пинцессы.

- А принцесса - ты! – встревает в разговор Агурский.

Вот только этого мне и не хватало. Короны на голове собственной дочери!

- Дядя сказал, я - пинцесса! – радостно тараторит Ася.

- Конечно! – весело заявляет Глеб и, помогая мне выйти из машины, крепко берет за руку. – Пойдем, нас уже ждут, - кивает на крыльцо, где маячат какие-то люди. В каждом движении Агурского сквозят напряжение и мрачная решимость. Заартачься я сейчас, подхватит на руки и лично занесет в дом. В замок Синей Бороды.

- Разуваться на входе не надо, - усмехается тихо Агурский, когда я делаю попытку снять сапоги. Помогает мне снять пуховик. Забирает у Аськи курточку и шапку. Передает наши вещи прислуге. А та исчезает с ними в неизвестном направлении. Интересный поворот!

Ася скачет и с любопытством оглядывается по сторонам. Озираюсь вокруг, но словно не замечаю роскошного убранства. Дворец, твою мать! Хорошо хоть мы с Павликом так и не доехали сюда. А то бы я точно удрала сломя голову.

- Асенька, - шепчет Глеб, присев на корточки перед ребенком. – Нам с твоей мамой нужно поговорить. Это много времени не займет. Посмотри пока мультики…

- Нет, - мотает головой дочка. – Аленка спать хочет… Нужно уложить…

- А? – непонимающе смотрит Глеб.

- Кукла, - тихо подсказываю я.

- Так на диване ей будет удобно, - машет Агурский в сторону итальянской мебели на гнутых ножках. И как только Аська усаживается со своими куклами на понтовый диван из белой кожи, Глеб снова берет меня за руку и ведет в соседнюю комнату.

- Мы заключим с тобой сделку, - тихо и вкрадчиво говорит Агурский. – Мировое соглашение.

От удушливых слез не могу вымолвить и слова. Ожесточенно мотаю головой. Не могу поверить, что я попалась. Не могу дышать и думать связно! Осматриваюсь по сторонам. Не сбежишь. У дверей охрана. Да и дочка играет в соседней комнате. Залипаю взглядом на кабинете. Стены и стол отделаны карельской березой. Дорого-богато. Денег у Агурского до фига. Жадная богатая сволочь! Ему любая родит. Только свистни, сразу набегут желающие. Так почему нужна именно моя дочь? Зачем она ему? Чтобы отомстить мне?

Всхлипываю. Слезы льются по щекам, и я никак не могу сдержаться. Да и кто бы смог, если речь идет о самом дорогом!

- Прекрати. Мне надоели твои выходки, милая, - подскочив, грозно нависает надо мной Глеб. Невидящим взглядом пялюсь на него. Красивый холеный мужик. Только мне кажется, что в нем не осталось ничего человеческого.

Каждое слово припечатывает, словно тяжелая гиря.

– Ты никудышная мать. И любой суд лишит тебя родительских прав. Я в два счета докажу твое плохое отношение к дочери. Без должной осмотрительности, кажется, так это называется… - выплевывает Глеб каждое слово, не давая мне возможности оправдаться.

- Чего вы добиваетесь? – шепчу, вытирая слезы. У Глеба власть и деньги. А у меня ничего, кроме Аськи. И я не могу ее потерять!

Задыхаюсь от близости этого мужчины. От его одеколона и вседозволенности. Мне бы вырваться и снова удрать. Но, кажется, я влипла по-крупному.

- Мы поженимся в ближайшее время. Только так я смогу контролировать тебя и восстановить права на Асю, - отрезает Агурский и, наконец, отлипает от меня. Отходит в сторону. А я глазею на его подтянутую фигуру и накачанный торс. Останавливаю взгляд на коротко стриженном затылке. Глеб, конечно, красив и богат. Но для брака этого недостаточно. Нужно хотя бы испытывать уважение к супругу.

«Ненавижу!» – хочу закричать. Но беру себя в руки и говорю спокойно.

- Мне кажется...

- Твое мнение меня не интересует, девочка. Или брак, или суд. Выбирай. Время пошло, - раздраженно обрывает Глеб.

- Суд вы в любом случае выиграете, - всхлипываю я. – Остается только брак. Но зачем вам жить с нелюбимой женщиной?

- Любви не существует, - отрезает Глеб. – А я тебе предлагаю контракт. Договор о сотрудничестве.

- А без этого никак нельзя обойтись? – заикаюсь от горя и отчаяния.

Агурский медленно мотает головой и смотрит на меня, как удав на кролика. Ищет слабое место, норовя цапнуть побольнее.

Сцепив зубы, утираю ладошкой глаза. Аська не должна видеть меня зареванной.

- Ладно, - киваю, соглашаясь через силу. – Только я внесу в контракт свои условия. И вам придется их выполнять.

- Да ну? – усмехается Глеб. – Озвучь, пожалуйста, хотя бы одно.

- Завтра, - мотаю головой и сама поражаюсь собственной храбрости. - Я устала. Ребенку пора спать. Где наша комната?

- Марфа проводит, - кивком головы отпускает меня Агурский.

И когда я иду по длинному коридору вслед за тучной экономкой, в голове бьется только одна мысль. Фантастическая и крамольная.

«В этом огромном доме можно затеряться и жить своей собственной жизнью. Не встречаться с Агурским годами! Провалился бы он!»

Глеб

Аня меня заводит. Я понял это еще в тот, первый раз! Но думал, с годами эта дикая страсть сойдет на нет. Забудется, сотрется нахрен.

Если рассуждать откровенно, эта женщина мне совершенно не подходит. В ней нет утонченности и лоска. И возможно, напряг с интеллектом. Но меня неудержимо тянет именно к ней. Вдове моего племянника. Самой обычной серой мышке, ничего из себя не представляющей. Красивая, взбалмошная и немного глупая. Любая другая на ее месте давно бы догадалась, какие перед ней открываются двери. И воспользовалась ситуацией. А эта чертова кукла ломается как сдобный пряник.

Идиотка!

Дорогой в Егоршино я просматриваю документы, присланные Ордынцевым. Свидетельство о рождении Аси. Договор купли-продажи квартиры. Долго и внимательно вчитываюсь в свидетельство о браке. Хотя что там читать! Пять строчек. И те известны. Вот только дата кажется мне странной. Напрягаю память, пытаясь сообразить! Мать вашу, гребаные поросята!

Я точно помню тот день, когда ворвался в Павкину спальню. Число помню и даже точное время. Шестое июля… года. А вот в свидетельстве о браке указано пятнадцатое июля. Получается… Павка поспешно женился и ничего не сказал… Почему?

Чувствую, как комок застревает в горле. Выходит, опасался племянничек. Понимал, чем дело кончится. Теперь-то что говорить?

Сжимаю пальцы в кулак и чуть не вою от безысходности. Мою мать и Ритку вряд ли бы устроила обычная девчонка.

«Ну, а ты-то куда смотрел? – спрашиваю себя. – Почему тогда ничего не проверил? Не поговорил с Павкой, в конце концов?»

Знал бы прикуп, жил бы в Сочи!

Морщусь устало. Скосив взгляд, наблюдаю за Аней. Она одной рукой обнимает дочку, а в другой держит сотовый. Что-то быстро набирает большим пальцем. Спрятав в карман айфон, осторожно вынимаю Самсунг. В темноте салона Аня вряд ли догадается… Открываю программу доморощенного гения и чуть не задыхаюсь от возмущения. Снова Щербетова! И еще Роберт! Этот баклан припрется завтра!

Будто мне одного Васи недостаточно!

Чуть не придушил эту стерву, когда увидел, кому она пишет.

Папа Вася… Тоже мне, нашла себе благодетеля!

От сумрачных раздумий о бывшем родственнике меня отвлекает звонок Веры. Она что-то мямлит в трубку и просит приехать. Но меня эта женщина уже не волнует. Пройденный этап. Навевает скуку. Чувствую себя виноватым и обязанным. С какого фигу! Завтра заеду днем. Куплю заранее какой-нибудь прощальный подарок. Думаю, тут проблем не возникнет.

А вот что делать с Аней?

Хочу дотронуться до нее. Хотя бы просто взять за руку. Коснуться губами виска, а потом проложить дорожку к ключице, спуститься ниже. Ощутить в ладони тяжелую грудь. Прикусить…

«Стоп! - говорю самому себе. – Достаточно! Так и с ума сойти недолго».

«Но эта девочка моя, - твержу мысленно. – И я не намерен ее отпускать. Поэтому выход один».

Разговор предстоит не из легких. Знаю, мать вашу! И сначала даже планирую сыграть в доброго дядюшку. Но когда уже дома принимаю у Ани пальто, невзначай касаюсь ее плеча. И все!

Чувствую, как слетает крыша… Одно мимолетное движение, и кранты! Учащается пульс. Бьется сердце.

Что со мной делает эта ведьма?

Разговор превращается в монолог, а я – в неандертальца. Рычу на девчонку, как орангутанг, выставляю какие-то немыслимые условия и прихожу в себя, когда за Аней захлопывается дверь.

А через минуту снова тренькает Самсунг. Кому она пишет в такое время?

Усмехаюсь невесело, читая переписку в чате танцевальной студии. Пачки, чешки, купальники. Обсуждение предстоящих соревнований. Лиза с Машей подрались в раздевалке. А Катя сломала ногу. О чем только базарят люди?!

Эти знания мне точно без надобности. На автомате открываю последнюю переписку с Щербетовой. Что там за тайны?

«Хочешь соскочить с темы, Стелс? Гони сразу денежки!»

Все-таки шантаж!

Хватаюсь за голову. Так вот с кем Стелле нужно расплатиться! Мы же такие чистенькие и правильные. Деньги Агурских дурно пахнут, и мы к ним не притронемся. Да и зачем? Если можно подловить на горячем девочку из богатой семьи и тянуть из нее бабки.

С трудом соображая, что делаю, подрываюсь с места. Мчусь на второй этаж, где в комнате для гостей Марфа разместила Аню и Асю. За малым не сношу с петель дверь и застываю на пороге. Перед зеркалом в тонком трикотажном халатике сидит Аня и, откинув назад копну каштановых волос, смотрит на меня недовольно.

- Вас не учили стучаться? – спрашивает строго.

- Я у себя дома, - отрезаю раздраженно и неожиданно понимаю, что не могу вот прямо сейчас уличить Аню в шантаже. Даже заикнуться не могу! Иначе пиши пропало. Она сразу догадается. Тут много ума не надо.

Аня быстро стягивает волосы в хвост. Без всякого умысла поднимает руки над головой, выставляя во всей красе два идеальных полушария.

Такие сладкие и манящие к себе девочки!

Силюсь не смотреть, но куда там! Взглядом прилип к ним.

- Глеб Александрович, - строго произносит моя пленница. – Пожалуйста, на будущее, не врывайтесь к нам так… - делает паузу, словно подыскивает приличное слово, - неожиданно. Не нужно пугать Асю. Она и так не понимает, что происходит. Не усугубляйте ситуацию.

Повернув голову, замечаю сидящую на кровати малышку. Огромные серые глазища, полные слез, отрезвляют меня лучше любого ушата воды.

- Я не хотел никого пугать, - каюсь и на ходу прикидываю причину. На кой хрен я вообще сюда ворвался? – Завтра у меня свободный день. И можно было б проехаться по имению. Покажу вам конюшни и пруд.

- Это лишнее, - поджимает губки Аня. А мне хочется их раздвинуть. Сначала большим пальцем, а потом языком.

- Нам нужно подружиться, - бросаю равнодушно.

- Не вижу смысла, - упрямо отрезает она.

- Он есть. Поверь мне…

- Завтра не получится. Мне надо съездить в город, - мотает головой Аня.

- Когда?

- Ближе к вечеру.

- Тогда поедем после обеда. А с утра сходим к лошадкам и уточкам, - улыбаюсь я Асе и без всякого труда и зазрения совести беру малышку в союзники.

- Да! Да! – кричит девочка и, подскочив на кровати, начинает радостно прыгать.

- Вы это специально? – шипит Аня, испепеляя яростным взглядом.

- Что? – переспрашиваю, будто не понимаю.

- Ворвались. Взбудоражили ребенка… По какому праву?

- Вот поэтому мы и женимся, дорогая, - цежу холодно. Кто б знал, чего мне это стоит! – Мне нужны полные права на Асю. А сразу после регистрации брака подадим на вступление в отцовство.

- Нет! – вскрикивает Аня и добавляет глухо. – У Аси был отец. Ваш племянник. Не забыли?

Смотрит уничижительно, призывая к совести. Режет словом, будто вены вспарывает.

- Нет, милая, - улыбаюсь, засунув руки в карманы. Стискиваю кулаки, цепенея от злости. Выхожу из комнаты, не дождавшись ответа.

Маленькая глупая пигалица доводит меня до бешенства. Погоди, девочка. Скоро ты будешь моей. Только моей.

Глеб

Эту ночь я провожу без сна. Ворочаюсь с боку на бок, стараясь отогнать прочь разные эротические видения. Пытаюсь не думать об Анечке, но о чем бы ни стал размышлять, мысли по-любому возвращаются к ней. Снова вижу как наяву ее негодующий взгляд и сам себе готов дать хороший бодрящий пендель.

Замечтался, как дурачок! А она на место поставила. И правильно сделала.

Павка! Как я мог забыть о тебе, родненький мой? Естественно, Ася – твоя дочь, и ею останется. Но с фамилией Агурских для нее откроются все двери, и жизнь станет гораздо легче. Не придется пробивать лбом стены. А вот фамилия твоего папаши может только навредить.

Вася – говнюк хренов. Бросил Марго с маленьким ребенком и свалил в закат. А потом, когда Павка подрос, еще и против нас настроил. Теперь вот и Аню взбаламутил.

А с другой стороны…

Закинув руки за голову, распахиваю глаза и как дурак пялюсь в белеющий в темноте потолок.

Какого хрена тогда я не навел справки об Ане? Не удосужился узнать, где она и что с ней? Гибель Павки из колеи сильно выбила. Тру лицо, пытаясь хоть немного утихомирить разбушевавшиеся эмоции.

Я все понимаю, Анечка! Но и ты меня пойми! Не могу я отпустить тебя и Асю. Да и кто еще у меня остался? Мать и Павкина семья.

Можно было жениться на Вере, нарожать детей. Всем бы для сытой жизни хватило. Но нет у меня особой тяги к этой женщине. Как представлю ее рядом днем и ночью, хоть вешайся. Да и с души воротит, стоит только подумать, что на нее будут похожи мои дети. Охренеть!

Закрываю глаза, пытаясь хоть немного поспать. Но фиг вам! Перед глазами снова появляется Аня. С годовалым малышом на руках. Пацанчик обнимает ее за шею пухлыми ручонками и радостно улыбается, завидев меня. Беру его на руки. Глажу по спинке… И от неожиданности подскакиваю на кровати.

Ребенок! Свой собственный! Маленький Агурец!

Привязать к себе Аню, а там и Ася никуда не денется. Хороший план, елы-палы!

Плюхаюсь на подушки, представляя Анечку своей женой. Настоящей, не фиктивной! И улыбаюсь довольно. Только нужно приручить эту маленькую гордую пташку. Влюбить в себя…

План простой, но с Аней не сработает. «Помотает она тебе нервы, Агурский».

«Тем интереснее», - фыркаю я и с чувством выполненного долга проваливаюсь в глубокий сон. И естественно, утром не слышу будильник.

Я выползаю из спальни примерно в половине десятого. Непозволительная для меня роскошь. Захватив коробку с ботиночками, стучусь в Анину спальню. Тишина. Жду немного, а потом приоткрываю дверь. Никого. А в комнате идеальная чистота. Постель заправлена. Вещи не валяются где попало. Бросив на комод коробку с обувкой, делаю шаг к встроенному шкафу-купе и чувствую, как земля уходит из-под ног.

Удрала, стерва, а я опять налажал!

Но открыв дверцу шкафа, выдыхаю облегченно. Детские вещички аккуратной стопкой лежат на одной полочке, а Анин халат и еще какие-то пакеты – на другой.

Здесь. Не уехали! Просто вышли из комнаты. Может, гулять сами отправились?

От последней мысли мне становится плохо. Куда тут самим идти? Разве что по парку побродить. А дальше хозпостройки, теплицы, озеро… клочок леса. Тут и заблудится недолго.

Сбегаю по лестнице вниз, быстро пересекаю широкий холл и влетаю на кухню, будто за мной черти гонятся.

Марфа вытирает со стола, а повариха Лена замешивает тесто. Больше никого на кухне нет.

- А где? – выталкиваю из себя, раздраженно глядя по сторонам.

- Во дворе гуляют, - кивает на окно Марфа. – Они сразу после завтрака вышли.

Выдыхаю облегченно. Усилием воли заставляю себя медленно подойти к высокому арочному окну, занавешенному кружевной гардиной. Через тонкий тюль смотрю на Аню и Асю, пытающихся слепить снежную бабу из выпавшего ночью снега. Вернее, Аня лепит, а Ася вокруг бегает.

- Подавать? – напряженно спрашивает Лена, собираясь положить на тарелку бекон и омлет.

- После, - отмахиваюсь я и, повинуясь внезапному порыву, выхожу на крыльцо служебного входа. В трениках и домашних тапках. Аня сразу замечает меня. Замирает на месте, держа в руках маленькую снежную голову.

- Здравствуйте, - кивает сдержанно.

Улыбаюсь ей в ответ, не предавая особого значения топоту за спиной. Лишь когда открывается сзади дверь, и мне на плечи падает куртка, изумленно поворачиваюсь к Марфе.

- Оденься, Глеб Саныч, - бухтит моя экономка. – Совсем обалдел, что ли?

Наверное, только Марфе сходят с рук такие выходки. На правах подруги детства и дочери моей няньки эта клуша позволяет себе многое. Видимо, моя любимая Никитична перед смертью попросила за мной присматривать.

- Спасибо, - киваю Марфе и уже собираюсь спуститься с крыльца, как рядом со мной опускаются старые потрепанные кроссовки.

- Обуйся сейчас же, - велит мне Марфа с интонацией Никитичны.

Послушно всовываю ноги в стоптанные саломоны и раздраженно бросаю.

- Оставь свои мансы…

Спускаюсь к девчонкам, безотрывно наблюдающим за моим одеванием на крыльце, и уже мысленно оправдываюсь перед Аней. Что-то пытаюсь рассказать о няньке и Марфе…

Но меня никто ни о чем не спрашивает. Аня лишь водружает голову снеговика на его плечи и пытается хоть как-то закрепить. Но замерзшие пальцы плохо слушаются.

- Помочь? – спрашиваю с улыбкой.

- Конечно, - кивает Аня, а Аська обнимает мать за ноги и прячется за спину.

- Придержи, - прошу свою несносную гостью. И быстро приминаю снег пальцами.

Даже припомнить не могу, когда последний раз возился в снегу. Уж точно не в этой жизни.

Привычным движением убираю со снежной головы лишний снег. Леплю шею и, чуть подув на красные пальцы, спрашиваю Асю.

- А мы кого лепим, детка?

- Пинцессу! – заявляет Аська, высовывая из-за ног Ани любопытную мордашку и подпрыгивая.

- Тогда другое дело, - вздыхаю я. – Это точно принцесса? Не снежная баба?

- Вообще-то я лепила снеговика, - смущенно сообщает Анечка.

- Но раз принцесса хочет принцессу, - развожу я руками и, присев на корточки, из двух кривых шаров леплю женскую фигуру и платье.

- Давай, принеси еще снега, - командую я Ане. – Чем больше, тем лучше?

- Это зачем еще? – строго спрашивает она, устремляя взгляд на невысокую грудь получившейся снежной принцессы.

«Не будь рядом Аси, я бы вылепил шары, как у тебя», - хочется признаться мне. Но прячу за улыбкой фонтан эмоций.

- Корону принцессе нужно сделать. А ты что подумала?

Смотрю насмешливо. И заметив негодующий взгляд моей будущей жены, повторяю насмешливо.

- Корону, Аня! Корону!

Глеб

Непослушными пальцами укладываю снег на кривую лысую башку снеговика и аккуратно леплю корону с высокими зубчиками.

Ася, маленькая мартышка, радостно прыгает рядом. Аня улыбается довольно. Редкий случай. Любуюсь девчонкой. Раскраснелась на морозе. Шапка – этот розовый ужас с помпоном – съехала на бок. Русые пряди выбились на свободу и колышутся на легком ветерке.

И мне хочется схватить девчонку в охапку. Уткнуться губами в щеки, прихваченные морозцем. Зацеловать. Прижать к себе непокорную девочку. Отогреть. И навсегда стереть с ее лица грусть и печаль.

От глупых мыслей меня отвлекает звонок сотового.

Штирлиц. Константин Исаев. Мой старый товарищ еще по университету и сосед по имению. Его участок примыкает к моему. И между ними даже ограждения нет.

- Ты дома, Агурец? – осведомляется глухо. – Я подъеду.

- Сейчас предупрежу охрану, - киваю я, понимая, что снежная сказка закончилась. Пора возвращаться в реальность. Завтракать. Перетереть с Котом о делах наших тяжких. Наверняка будет уговаривать меня присоединиться к новому проекту.

- Дальше сами, - говорю Ане, отряхивая ладони от снега.

- Очень красиво у вас получается, - восхищенно восклицает она. – Настоящая скульптура! У вас талант, Глеб Александрович!

- Знаю, - подмигиваю ей и, повернувшись к Асе, предлагаю. – Пойдем чай пить с королевскими оладьями. Лена сегодня специально для принцесс пекла.

И в душе надеюсь, что Штирлиц припрется попозже.

- Пьявда? – изумленно глядит на меня малышка.

- Ну конечно, - киваю я. – Не возражаешь, Анечка?

- Нет, - улыбается она. – Ася сегодня плохо ела.

- Так мы сейчас наверстаем, - смеюсь я, подхватывая малышку на руки, и только собираюсь взбежать на крыльцо, как со стороны хозпостроек слышу знакомое ржание. Гребаный экибастуз! Не мог, что ли, на полчаса позже прискакать!

- Гляди, лошадка, Асенька! - показываю девочке на приближающегося всадника. Замечаю встревоженную физиономию Ани. Вон как напряглась!

- Не бойся, - предупреждаю поспешно. – Это мой приятель. Костя Исаев. Лошадник страшный. Он бы в конюшне и спал. Или лошадь бы в постель притянул.

Аня обеспокоенно смотрит на подъезжающего всадника и шепчет еле слышно.

- Ася может испугаться…

- Тогда не стоит подходить близко. В следующий раз, - соглашаюсь я, замечая, как, доехав до моей конюшни, спешивается Исаев. А затем, спустив с рук ребенка, иду навстречу к другу. Хотя, честно говоря, я бы ему сейчас башку открутил. Только установил минимальный контакт с Аней, как тут он мне на голову свалился. Придурок!

- Ты прям как колхозан, - смеется Штирлиц и прицельным взглядом выхватывает из-за моей спины Аню и Асю. – Что за бабца с прицепом? Ты ж вроде не любишь разведенок…

- Павкины жена и дочка, - неохотно бросаю я. И готов уже настучать кулаком по лысой репе.

- Познакомишь? – весело осведомляется друг. – Девка зачетная…

- Отвали, - рычу я, обрывая дурацкие разговоры.

«Какая она тебе бабца или девка? - Сдерживаюсь, чтобы не заорать. – Она моя. Потом вас познакомлю. На свадьбе!»

Морщусь как от зубной боли, и самому смешно. Когда это я успел стать таким собственником? Бросаю прощальный взгляд на Аню и ребенка и на правах хозяина веду Кота в дом. В тепло кабинета, где уже кто-то разжег камин.

- Что-то случилось? – спрашиваю, подходя поближе. Подставляю руки к огню и тут же ловлю себя на странной мысли.

В доме поселился ребенок. А значит, необходимо принять все меры безопасности. Нужно поставить защитное стекло… Да и проверить каждое помещение. Мало ли, куда может встрять Ася?

Пишу сообщение Ордынцеву и вполуха слушаю Костика. У него опять наполеоновские планы. Хочет завоевать галактику, не привлекая внимания санитаров.

- Так ты в доле? – спрашивает меня. – Проект обалденный. Думаю, в триста процентов обернемся.

- У меня сейчас все в обороте, - замечаю лениво. Вру, и Костя это понимает. Но не выведет на чистую воду. Не возмутится. Таковы правила игры. – Спроси у Щербетова. Вдруг заинтересуется, - бросаю неторопливо. И услышав, как дребезжит в кармане сотовый, отвлекаюсь от разговора. А сам мысленно пытаюсь сообразить, может, зря я отказываюсь. Маржа хорошая.

- К вам юристы и Роберт Щербетов, - докладывают с поста охраны.

- Пропусти, - вяло отмахиваюсь я и, только повесив трубку, вспоминаю, что Робик наверняка прибыл не ко мне, а к Анечке.

- Зря отказываешься, - хмыкает с дивана Штирлиц. – Инвесторов полно. Тот же Щербетов рвется. Но я тебе сначала предложил по дружбе.

В бизнесе друзей не бывает. Эту истину я давно усвоил. Есть компаньоны, и есть конкуренты. И на этой шахматной доске без границ и клеток каждая фигура может менять свои качества. Сначала в одну сторону, потом в другую.

- Присылай бизнес-план. Я посмотрю, - заверяю уклончиво. – Вполне возможно, и впрягусь. На какой процент могу рассчитывать?

- Сколько вольешь, - пожимает плечами Исаев. – Я в этот проект вношу половину. А вы с Щербетовым можете напополам устроиться или как захотите. Больше никого брать не хочу. Чужих особенно, - отрезает Костик, вальяжно развалившись. – Флешка у меня с собой.

Лезет себе под ворот и, выудив тонкий шнурок с болтающейся на нем флешкой, осторожно отцепляет ее и подает мне.

- Прямо у сердца носишь, - смеюсь, включая ноутбук и понимая, что наша беседа затягивается, предлагаю. – Чаю хочешь?

- Давай, - радостно соглашается Штирлиц. – Жрать хочу.

«И я голоден как собака! – хочется заорать мне. Но это голод другого свойства! Мне бы Аню сейчас затянуть в койку…»

Отмахнувшись от глупых мыслей, раздраженно пялюсь на синий экран. Винда решила обновиться. Сука!

Подхожу к окну, заслышав рычание двигателя. И неожиданно замечаю, как около крыльца тормозит мотоцикл. А следом за ним подъезжает минивэн с юристами. Словно стойкие оловянные солдатики, они выпрыгивают из чрева черной машины и деловито спешат к крыльцу. Двое мужчин и одна женщина. Совершенно одинаковые бесполые существа. Анти-секс!

Но меня сейчас интересуют не они, а Роберт Щербетов. Этот наглец обнимает мою девочку и что-то шепчет ей на ухо. Аня сначала улыбается, а потом мрачнеет. Даже из окна я вижу, как она морщится и нервно сглатывает.

Что же ты ей сообщил, Роберт? И как посмел притронуться к моей девочке да еще расстроить ее?

Сжимаю кулаки от злости. И уже собираюсь выскочить на улицу и вломить Роберту в будку, как это чучело чмокает Аню в щеку и поспешно уезжает. Ну, наглый тип этот Щербетов! Вся семейка наглая!

Поворачиваю голову на звук открываемой двери. В кабинет вплывает Марфа с подносом. Неторопливо накрывает на стол.

- Минутку, - поднимаю вверх указательный палец. Выхожу в холл как раз вовремя. Аня с ребенком заходят с мороза.

Помогаю ей снять куртку и раздеть Асю.

- Юристы приехали, - киваю в сторону трех ворон. – Обсуди с ними брачный контракт. Внеси свои пункты. Естественно, после завтрака. А я освобожусь и сразу же присоединюсь к вам. Хорошо? – стараюсь говорить мягко, но натыкаюсь на совершенно бесстрастный взгляд. Никаких эмоций. Сплошная стена.

Да что же это происходит? Только начала оттаивать моя снежная королева!

Ладно, проехали! Пока…

Когда башка забита цифрами, я не переключаюсь на чувства. Иначе могу ошибиться и принять неверное решение. А на кону стоят большие бабки. Позже разберусь..

И вернувшись к Исаеву, с головой погружаюсь в расчеты. Проект выгодный, твою мать! Очень выгодный.

- Может, продинамим Щербетова? – усмехаюсь хитро. – Ты уверен, что он войдет в долю? Платон вроде только с родственниками дело имеет.

- Вот я тоже об этом думаю, - чешет затылок Костян. – Но мне он сам позвонил. Сказал, что наслышан о моих идеях и хочет поучаствовать…

- Смотри, сам не заметишь, как тебя со Стелкой окрутят, - усмехаюсь криво. – Она девчонка хорошая. Только взбалмошная очень, - замечаю вскользь и неожиданно задумываюсь.

«На кой Стелле понадобились пол-ляма?»

- Она мне не нравится, - морщится Костян. – Слишком деловая и вульгарная. Типичная гламурная цаца. Я люблю девчонок попроще. Тихих и покладистых. На трамвае покатал, и она твоя. А с дочерью Платона неприятности обеспечены.

- Согласен, бро, - киваю коротко и вновь принимаюсь за расчеты. Прикидываю на коленке, сколько смогу получить прибыли. Сверяю свои результаты с Костькиными и спрашиваю лениво.

- Тебе когда бабки понадобятся?

- Через месяц примерно, - кивает Исаев. – Договоры подпишем в конце этой недели.

- Идет, - соглашаюсь я, прикидывая, сколько дней могу дать финансовому департаменту для более точного расчета.

Неторопливо встаю из-за стола, ощущая каждой клеточкой приятную расслабленность. Такое состояние бывает лишь после хорошего секса или от удачно заключенной сделки. Хоть штампик на лбу ставь «удовлетворен».

В холле мы ненадолго зависаем с Костей, обсуждая лошадей, скачки и проблему с ветеринаром. И одновременно вздрагиваем, когда невдалеке хлопает дверь.

Аня, выйдя из гостиной, где должна была совещаться с юристами, останавливается, заметив меня.

- Ты уже? – спрашиваю, не двигаясь с места.

Она подходит ко мне сама. Спокойная и невозмутимая.

- Да, - замечает холодно. – Я внесла свои пункты. Договор меня устраивает.

- Ну, значит, можем подписывать, - восклицаю радостно и даже потираю руки от удовольствия. – Знакомься, Кос, это Анечка, моя будущая жена…

- Очень приятно, - дежурно бросает Исаев.

- Не могу этого сказать о себе, - заявляет надменно моя новоявленная невеста и переводит взгляд на меня. – Мне в город надо, Глеб.

- Хорошо, примерно через час поедем. Тебя устраивает? – давлю взглядом.

- Вполне, - кивнув, удаляется гордо.

- Странная особа, - обескураженно тянет Костя. – Я ее впервые вижу.

- Она дружит со Стеллой Щербетовой, - ляпаю я первое, что приходит в голову.

- Ну, это, конечно, все объясняет, - усмехается Исаев и замечает серьезно. – На хрен на ней жениться, бро? Твоя Верка воспитанная и послушная.

- Уже поздно что-то менять, - мотаю я головой. – Только пока эту новость особенно не афишируй. Ты первый, с кем я поделился.

- Поздно – это когда лежишь в ящике, притрушенный цветами. А все, что до этого момента, можно исправить. Подумай хорошо, Агурец. И желательно башкой…

- Да пошел ты, Штирлиц, - отмахиваюсь добродушно и, проводив друга, захожу в гостиную, где расположились юристы.

- Ну что? - спрашиваю весело. – Внесли Анечкины правки в договор?

- Ждем вас, - неуверенно кивает Гена Малышев, начальник юридического отдела. И на лице прожженного адвоката мелькает растерянная улыбка. Да и Ольга Ивановна, юрист со стажем, смотрит на меня изумленно.

Странно-странно.

- Какие пункты внесла моя милая? – интересуюсь, даже не подозревая о засаде.

- Вот, - несмело протягивает мне листки Малышев и, наконец, обретает былую уверенность. – Глеб Саныч, в таком виде мы не можем внести пожелания Анны Владимировны в договор. Надо отшлифовать каждую формулировку. Иначе потом в суде ничего не докажем…

- Минутку, - останавливаю его и, опустив глаза в текст, выхватываю отдельные фразы.

«…Ежедневный секс, сопровождающийся многочисленными оргазмами. В случае перерыва более чем на десять дней супруг выплачивает супруге штраф в размере пяти миллионов рублей. Более длительное воздержание, а также отсутствие оргазмов при соитии является причиной для расторжения брака».

- Вы же понимаете, что это делает договор ничтожным, - пытается встрять Малышев.

- Заткнись, - обрываю я, вчитываясь в каждое слово.

«Стороны договорились не иметь связей на стороне».

«Стороны договорились не иметь общих детей и использовать всевозможные меры контрацепции».

«В случае наступившей беременности супруг выплачивает супруге неустойку в размере сто миллионов рублей и не препятствует расторжению брака».

«В случае скоропостижной смерти супруги, наступившей в результате несчастного случая или неизвестной болезни, опека над детьми передается Стелле Платоновне Щербетовой».

- Твою мать! – рычу я, сжимая в кулаке распроклятые листы. – Ждите! – велю юристам и, перепрыгивая через ступеньки, несусь на второй этаж.

Останавливаюсь отдышаться в небольшом холле. И снова вчитавшись в расползающиеся по смятым листам строчки, усмехаюсь недобро.

«Ну, погоди, маленькая дрянь, будут тебе многочисленные оргазмы!»

Стучу тихонько в дверь, и она сразу же распахивается перед моим носом, будто Аня стояла рядом и ждала моего появления.

- Ася уснула, - шипит она и хочет закрыть ее снова, но я не позволяю.

- Нужно поговорить, - рычу, хватая Анино предплечье. – Там юристы ждут. Хватит валять дурака.

Тащу несносную девицу в соседнюю комнату и, насильно усадив в кресло, нависаю над ней.

- Что ты творишь, маленькая зараза? Твой паспорт у меня, и я могу жениться на тебе без твоего согласия и контракта. Хочешь?

- К этому все и идет, - смотрит с ненавистью и пытается вырваться. – К чему весь этот фарс? Зачем вам жена? Вы ни с кем не считаетесь, кроме себя самого. Вам даже в голову не приходит, что ваши поступки аморальны! – выкрикивает она. – Я не выйду за вас замуж. И категорически против вашего общения с моей дочерью. И Павлик был бы против… Опустите нас по-хорошему, иначе моя мама заявит о похищении!

- Какая бешеная мышь тебя укусила? – спрашиваю изумленно. Как за сраные три часа милая веселая девочка умудрилась превратиться в стерву? Озверин ей Марфа накапала в чай, или…

Стопэ!

Сразу перед глазами встает утренняя картинка. Полноватый и чуть рыхлый Роберт Щербетов обнимает за шею Аню и что-то шепчет ей в ухо.

- Объяснись, пожалуйста, - замечаю спокойно. Но видит бог, мне для этого требуется призвать всю свою выдержку. – В чем ты меня обвиняешь, милая?

Усевшись напротив, устало тру переносицу.

- В чем дело, Аня? Давай поговорим серьезно.

Аня

Комната, куда меня втягивает Глеб, больше напоминает спортивный зал. Вдоль одной стены стоят какие-то тренажеры. Около другой – шведская стенка. А посередине – джакузи на постаменте. Странно оформленное пространство смущает меня меньше, чем злой Агурский. Сидит напротив, смотрит мрачно и дышит тяжело.

Сволочь ты, Глеб Александрович! Просто фантастическая сволочь!

Хочется орать в голос. И даже накинуться на этого козла с кулаками. Расцарапать лицо в кровь или врезать в нос кулаком. Но я пытаюсь взять себя в руки.

Не люблю скандалить. Хватит того, что нахамила Исаеву. Вот у него глаза из орбит выкатились. Глебу тоже досталось.

Две потрясающие особи мужского пола. Красавцы и властители жизни. Пусть весь мир прогибается под вас, но только не я.

- Что вы хотите? – холодно спрашиваю у Агурского.

- Правды, - пожимает он плечами. Морщит лицо и ожесточенно трет его. – Что случилось, Аня? Откуда такая смена настроения? В чем причины?

- Все нормально, Глеб Александрович, - замечаю тихо. – Погостили у вас. Пора домой. Думаю, нам с вами не по пути. Вы попытались помочь нам. Но ничего путного не вышло. И не выйдет…

- Это еще почему? – рычит он и аж подпрыгивает в кресле. – Чем я тебе не угодил? Ботинки не понравились?

- Красивые, - киваю я, мысленно сожалея, что попросила Марфу отнести подарок в комнату Глеба. – Но я не могу принять их. Простите. И остаться тут тоже не могу. И выйти за вас замуж.

- Почему? – гаркает он, не сдерживаясь. Лицо перекашивает от гнева.

- Не хочу, - бросаю отрывисто и, поднявшись, собираюсь выйти из комнаты. Но Глеб догоняет и, молниеносно схватив за руку, тянет к себе. Пытаюсь освободиться, но не получается. Мы словно танцуем с Агурским. И танец этот, злой и разрушительный, никому не приносит счастья.

- Аня, - шепчет Глеб, обнимая меня. – Ну что случилось, девочка? Мы же утром общались нормально. И вчера договорились обо всем. Что на тебя нашло?

Губы Агурского быстро бегут по моему лицу, вытирая дорожки слез. Спускаются ниже, на шею и ключицы.

- Пожалуйста, отпустите меня, - шепчу, пытаясь просунуть между нами локоть. Но Глеб не позволяет мне этого. Аккуратно впечатывает в стену и, нависнув надо мной, шепчет с придыханием.

- Говори, Анечка. Говори.

- Что? – лепечу я, пугаясь реакции Глеба.

- Что тебе наплел Роберт? Какое говно влил в уши? Говори…

Жаркое дыхание обжигает мочку уха и щеку. А хриплый настойчивый голос бередит душу, заставляя подчиниться.

- Аня, - требует Глеб, чуть навалившись. Ведет пальцами по щеке, затем по шее. Простые незатейливые движения разгоняют кровь, заставляя сердце биться чаще. Пробуждая давно забытые чувства.

Каково это – желать мужчину?

- Глеб, - прошу из последних сил. – Отпусти, пожалуйста.

- Обойдешься, - не уступает он. – Ты же хотела множественных оргазмов. Думала меня испугать? Этот пункт меня устраивает… Остальные готов обсуждать. Только давай сначала выясним, что случилось с твоим настроением?

Смотрю в проницательные серые глаза и пропадаю.

- Мои друзья подозревают вас, Глеб Александрович, - выдыхаю на одном порыве. – Стелла считает, что вы контролируете мой телефон. Она говорит, что писала мне, и ваш телефон пиликал, когда от нее ко мне приходило сообщение.

- Что? – Агурский смотрит непонимающе. – Бред какой-то! Глеб Агурский похитил ГЛОНАСС и использует в личных целях. Скажи честно, Аня, - отстраняется он и, взяв меня за руку, ведет обратно. Плюхается на диван, утягивая меня за собой. – Стелла принимает запрещенные препараты? Если ты знаешь, не молчи. Еще есть время помочь.

Глеб держит меня за руку, давит взглядом. Но при этом в его глазах читается самое настоящее беспокойство.

- Нет, - мотаю головой. – Она ничего не употребляет. Даже кальян не курит. У нее просто великолепное аналитическое мышление. Она иногда связывает ничего не значащие факты и получает полную картину происходящего. Я так не умею, - вздыхаю тяжело.

- Ахинея какая-то, - рычит Глеб. – Просто глупость и провокация. Да я тебе клянусь, Аня, на моем телефоне ничего не установлено. Да и как можно установить левое ПО на айфон? Я что-то не понимаю…

- Глеб Александрович, - шепчу я, чувствуя ужасную неловкость. – Простите, если обидела. Но Стелла редко ошибается, а я ей верю.

Краснею, мямлю как дура. Чувствую, как от стыда пылают щеки.

- Стелла не соврала, Анечка, - великодушно бросает Агурский. – Просто заблуждается.

Осторожно берет мою руку в свои. Нежно гладит, невзначай задевая ладошку большим пальцем. Вздрагиваю от каждого непроизвольного движения. Чувствую, как внутри снова поднимается пульсирующий жар. Как внизу закручивается пружиной желание. Чуть дай слабину, и вырвется наружу.

- Анечка, - шепчет Глеб, осторожно ведя пальцем по моей щеке. – Давай, на будущее, ты сама меня обо всем спросишь, и я отвечу.

- Честно?

- Обязательно, - хрипло заверяет меня Агурский, накрывая мои губы своими. Его язык по-хозяйски проникает в мой рот, а руки требовательно скользят по телу.

- Глеб, пожалуйста, - прошу из последних сил.

- Блин, Аня, - вздыхает он разочарованно. – Там же нас юристы ждут. Множественные оргазмы оставляем, а с остальными пунктами я не согласен.

- Глеб Александрович, - охаю я. – Может, мы обойдемся без брака?

Спрашиваю, а у самой внутри, будто струны, натягиваются нервы.

- Тело не обманешь, милая. Нас тянет друг к другу, - улыбается Агурский и в этот момент становится похож на крокодила, поедающего ягненка. – Перестань придумывать всякую чушь. Просто расслабься и дай мне возможность защитить вас с Асей. У нас получится отличный брак, дорогая. Тебе нужно больше доверять мне.

- Я пока не могу, - признаюсь честно. – Мне с трудом верится в то, что ДТП не было подстроено. Мы со Стеллой просто уверены, - заявляю, чуть осмелев, и тут же попадаю под яростный взгляд.

- Хорошо, Аня, - рыкает Агурский. Отпускает мою руку и трет переносицу. - По факту гибели Павла проведем новое расследование. А что касается моего телефона… Давай устроим маленькую проверку.

Глеб лезет в карман за сотовым, а потом, включив, протягивает его мне.

- На, возьми. Поиграйся.

В его голосе слышатся боль и усталость.

- Отправь кому-нибудь эсэмэску со своего и посмотри, как отреагирует мой. Минут пять тебе хватит? А я пока спущусь к юристам. Ты, как наиграешься, тоже приходи.

Легким движением пальцев Агурский касается мочки моего уха, слегка задевая сережку. Лениво выходит прочь, оставляя меня одну.

Возвращаюсь к себе в комнату. Беру телефон и отправляю сообщения Стелке, маме и в родительский чат студии. Заглядываю в айфон Глеба и понимаю, что ничего не происходит. Ничего с моего сотового там не отображается.

Вот же идиотка! Напортачила. Обидела человека! И как теперь исправлять? Стыдно ужасно. А еще за множественные оргазмы… тоже стыдно.

Прикрыв Асю одеяльцем, подхожу к комоду. На автомате провожу рукой по высокой хрустальной вазе, втиснутой в бронзовую оправу. Пальцы скользят по гладкой золотистой поверхности, а затем плавно перемещаются на бронзовые листья и цветы. От металлических соцветий веет кладбищенской безнадегой. Одергиваю руку, пытаясь собрать мысли в кучу.

Возможно, Глеб прав, и мне стоит извиниться перед ним. Но меня что-то останавливает. Какая-то мелочь.

- Ах вот оно! – бью себя по лбу и, выходя из комнаты, натыкаюсь на вернувшегося за мной Агурского.

- Проверила? Все чисто? – улыбается он.

- С этим да, - киваю, немного смущаясь, и снова бросаюсь в бой. – Но когда мы ехали сюда, вы пользовались двумя трубками. Возможно, ПО установлено на второй.

Стискиваю зубы, чтобы не рассмеяться. Маленькая хитрая бестия! Ничего от нее не укроется.

- Пойдем, - стараясь казаться равнодушным, пожимаю плечами. – Второй телефон в кабинете на зарядке. Можешь и на него посмотреть. Надеюсь, полегчает, - усмехаюсь я, проводя ладонью по Аниной спине. Девчонка дергается. Хрупкая невинная пташка. Нет в ней этой пресыщенности и продуманности. Вся на виду. Без маски.

- Хорошо, - кивает Аня. – Только ненадолго. Ася может в любой момент проснуться.

- Она вроде недавно легла…

- Днем спит мало, - жалуется Анечка.

- Так это в городе, а здесь, на свежем воздухе, все по-другому. Сама бы прилегла. Или хочешь, вместе?

Наглость, конечно! Но сейчас все средства хороши. Главное, выбить Аню из равновесия. Вызвать недовольство или праведный гнев. Пусть моя умненькая девочка задыхается от раздражения, подыскивает слова. Это отвлечет ее от расследования.

Ишь, надумала! Только я тебя переиграю, кисонька!

На моем рабочем столе действительно заряжается старый самсунг, невесть сколько лет валявшийся в нижнем ящике. Почему я его раньше не выкинул или не отдал кому-нибудь, не знаю. Видать, чувствовал, что понадобится.

Усмехаюсь мысленно и, распахнув перед Аней дверь, слегка подталкиваю будущую жену в кабинет.

- Проверяй, - роняю спокойно. – Давай уже закончим с этой байдой, сосредоточимся на контракте и отпустим юристов. Они еще тут посидят полдня, и я разорюсь.

- А зачем вы их приглашали, если мы еще между собой ни о чем не договорились? – спрашивает она, поднимая на меня зеленые глазища.

Хороший вопрос! Сам понимаю. Вот только тороплюсь я, девочка! Мне бы на тебе жениться поскорее и навсегда забить на поиски. Знать, что ты спишь рядом. Будить тебя полусонную…

- Враг не дремлет, Анечка. Помни об этом! – роняю расхожую фразу и, пройдя к столу, протягиваю девчонке сотовый. – На! Убедись лично!

Анна смотрит на меня вопросительно. И трубку брать в руки не решается.

- Там нет пароля, - улыбаюсь снисходительно. Включаю экран. – Все чисто. Стелле большой привет.

Честным взглядом пригвождаю к месту, будто бабочку пришпиливаю булавкой. И внутренне ликую, как лихо разрулил ситуацию.

Кто молодец? Агурец!

- Извините, - опустив глаза, шепчет Аня. – Вероятно, мы со Стеллой ошиблись.

- Проехали, - великодушно отпускаю грехи и, шагнув почти вплотную, двумя пальцами приподнимаю нежный девичий подбородок. Смотрю в упор в растерянное личико. – Ты должна мне пообещать… - добавляю серьезно.

- Что? – тихонечко лепечет она, но взгляд не отводит.

- Во-первых, давай договоримся, - заявляю вкрадчиво. – Ты зовешь меня на «ты» и по имени. А во-вторых, с любой своей проблемой ты приходишь ко мне, а не к Щербетовым. Это ясно?

- Да, – шепчет Анечка, пытаясь осторожно вырваться из захвата. – Я только не пойму, почему должна выйти за вас… то есть за тебя замуж.

- Нас друг к другу тянет, малыш, - усмехаюсь покровительственно.

- Не думаю, - бурчит она, опуская глаза.

- Сейчас проверим, - рычу я, теряя терпение, и закрываю нахалке рот поцелуем. Обнимаю, чувствуя, как под тонкой кофточкой бьется ее сердечко. Пьянею от восторга, когда ее грудь вминается в мою. Схожу с ума, исследуя ее ротик и прижимая к себе обмякшее тело. Если бы не юристы… Мать их. Ну, ничего. Подождут. Анька сейчас важнее…

- Мама, мама, - доносится испуганный голосок из холла. – Ты где?

Нам хватает сил и рассудка разлепить объятия и отпрянуть в стороны.

- Приди в себя, - легонько толкаю Аню к дивану. А сам выхожу навстречу малышке.

- Мама здесь, Ася, - окликаю с порога. Маленькая ракета влетает в кабинет на всех скоростях. Утыкается головой в колени матери. Плачет и жалуется на своем языке. Удивительно, но Аня ее понимает. Подхватывает на руки, что-то шепчет, утешая. И малышка, прижавшись к матери, начинает улыбаться. Сначала робко, а вскоре – во весь рот.

- Все хорошо, доченька, - уверяет ребенка Аня. – Мы с дядей Глебом разговаривали.

- Нужно няньку нанять, - бросаю тихо. – Чтобы ребенок всегда был под присмотром.

- Я не хочу, - мотает головой моя невеста. – Я не доверяю чужим людям.

- А детский сад? – усмехнувшись, замечаю я. – Там все родные и близкие?

- Детский сад – это муниципальное заведение, - мягко отрезает Аннушка.

- Допустим, - киваю, прекращая спор. Какой смысл сейчас биться лбами над неактуальной проблемой? – Пойдем, юристы ждут, - взмахиваю рукой в сторону гостиной.

- Глеб, - смотрит Аня на меня умоляюще, - давай не будем оформлять брак. Пожалуйста… Я не готова.

Ну, вот как? Как эта женщина может перевернуть все с ног на голову? Млеть в моих объятиях и тут же, через пять минут, сдавать назад. Сказать «да» и взять свои слова обратно.

Что же мне делать, гребаные тузики?! Отпустить? Забыть? Так уже не могу. Аня притягивает меня к себе как магнит. И я сдохну, если отпущу ее.

- Почему? – выдавливаю через силу. – Мы, кажется, договорились…

- Вы вчера действовали грубо, - вздыхает Аня, утыкаясь носом в Аськину макушку. Прячет слезы. – И вы не любите меня.

- Пойми, малыш, - уговариваю мягко. – Ну, что такое любовь? Даже если она у кого-то случается, сколько длится? Год или три… Я же тебе предлагаю сотрудничество. Для меня сейчас важнее обеспечить вам с Асей спокойную жизнь. Не махать битой, когда вас украдут, и не рвать на заднице волосы, а просто дать свою фамилию. Как обещание полной безопасности для вас, и как гарантию огромных неприятностей для наших врагов.

- А они существуют? Их кто-нибудь видел? – роняет она, поджимая губы.

- Конечно, - цежу я. – Их полно. Не хочу тебя пугать, девочка. Но если ты окажешься права насчет Павки, то и о других придется задуматься. Мой отец сел за руль после бессонной ночи, а Марго попутала дверь с окном. Во всем предстоит разобраться и потянуть за нужные ниточки. И мне будет легче, если вы с Асей будете под моей защитой. Оставайся, девочка. Я не обижу тебя. Клянусь.

Беру Аню за руку. Заглядываю в грустное задумчивое лицо.

- Соглашайся, - улыбаюсь в надежде. – Не пожалеешь…

- Вы думаете, все эти смерти связаны? – изумленно интересуется Аня.

- Не исключаю такую вероятность, - киваю я. – Тут пятьдесят на пятьдесят. Слишком высокий риск, девочка.

Смотрю серьезно в испуганное девичье личико. Тут главное – не перегнуть палку. Гибель отца расследовали тщательно. Но так ни до какого криминала не докопались. А Марго… У моей сестры всегда была склонность к суициду.

Вот только Ане это пока знать не полагается. Сейчас задача – мягко надавить на нее. Заставить принять мои условия. Потом разберемся.

- В таком случае я не уверена, что нам стоит жить как обычным супругам, - с сомнением твердит Анечка.

Здрасьте-пожалуйста! То о многочисленных оргазмах мечтает, то идет на попятную! Школа бальных танцев, блин!

Усмехаюсь мысленно такой формулировочке и бросаю в сердцах.

- Только так и стоит. Иначе все впустую. Если будем налево шарахаться, никого не убедим. А нас все должны воспринимать как мужа и жену. Понимаешь?

- Нет, - мотает она головой.

- Потом объясню, - вздыхаю я.

- Тогда давайте установим срок, - настаивает на своем маленькая мышка. – Скажем, год. Если за это время мы не полюбим друг друга, то разведемся…

Любовь! Разводилово для мелких лавочников!

- Три года минимум. А лучше пять, - торгуюсь, как на переговорах.

- Три, - кивает она.

- Заметано, - улыбаясь, пожимаю ей руку.

И пока я мысленно ликую, достает из кармана вибрирующий сотовый. Ошарашенно глядит в высветившееся сообщение и серьезно заявляет.

- Хорошо. Я согласна.

- Отлично, - довольно хмыкаю я и, перехватив Анину ладошку, подношу ее к губам. – Пойдем, объявим нашу волю юристам. А то они замаялись, честное слово.

- А как быть с Асей? – тревожно интересуется Аня.

- Включим ей мультики, - отмахиваюсь я.

И проводив будущую жену в гостиную, выхожу буквально на пять минут по неотложному делу. Перепрыгивая через две ступеньки, поднимаюсь в свою спальню. Ошалело гляжу на знакомую коробку с ботинками и, пройдя в гардеробную, открываю отделение для галстуков и выуживаю оттуда контрафактный самсунг.

Быстро читаю последнее сообщение. Осторожно подбираю с пола упавшую челюсть и усмехаюсь довольно.

Кажется, госпожа удача пока на моей стороне.

Смирись, Анька! Помощи ждать неоткуда!

«А что мне оставалось делать?» - так и подмывает спросить. Василий Павлович вне зоны доступа. От его имени Александра шлет всякую дичь.

«Отвали, лахудра!»

Ну кто еще мне мог прислать такое сообщение? Вот только Стелке знать об этом необязательно.

- Какие у тебя доказательства? – печатаю в ответ и невольно кошусь на предмет нашего спора. Агурский сидит рядом со мной, невербально вдавливая меня в спинку сиденья. Крепкий властный мужик, он словно заполоняет все пространство машины.

На лице Глеба играет довольная улыбка. А сам он что-то просчитывает сначала в уме, а потом и в калькуляторе айфона. Звонит Исаеву.

- Кос, думаю, мы сами справимся… Да… Кину по первому требованию…

Непонятный разговор меня не трогает. А вот Стелка, решившая поиграть в шпионов, беспокоит.

- Как твои дела? – спрашиваю, когда гневные тирады подруги о моей глупости и наивности сходят на нет.

- Где надо – подмаслила. Остальное – дело техники.

- Стелла, может, передумаешь?

- Нет. Мы с тобой миллион раз обсуждали. Этот гад вытер об меня ноги. Дважды, Аня! Невозможно такое простить.

- Не прощай. Но и мстить нет смысла.

- Много ты понимаешь, - пишет подруга и шлет мне какие-то страшные морды.

Выхожу из Телеграм и, уставившись в окно, лихорадочно думаю, что же делать. Как помочь этой дурынде? Платону позвонить? Но Стелла может воспринять это как предательство.

Снова открываю мессенджер и, наскоро прочитав Стелкины монологи, пишу быстро.

- Понадобится помощь, пиши.

- Да все нормально, систер. Роберт в курсе. Подстрахует. Только ты никому…

- Конечно, - отправляю кивающий смайл. – Но я волнуюсь.

- Все будет хорошо. Спектакль начинается. Зрители заняли места в первом ряду. Йехууу!

- Ты сумасшедшая!

- Ты тоже!!!

«Вот и поговорили», - печально думаю я и замираю, как заяц, пойманный в ловушку. Порш останавливается около огромного здания из черного стекла. Величественного и мрачного одновременно.

Корпорация «Агур-продукт».

Машина замирает около крыльца.

- Поднимемся буквально на десять минут. А потом заедем в твою школу бальных танцев.

- Хорошо, - соглашаюсь с Глебом, но тут же перебиваю саму себя. – Может, я тебя здесь подожду?

Это «тебя» дается мне с неимоверным трудом. Словно буквы застревают в горле. «Т» становится посередине гортани, а остальные сыплются сверху, не давая возможности дышать. Будто вижу этот сумасшедший тетрис в собственном горле, когда фигурки падают одна на одну.

- Ну, вот еще, - фыркает Глеб. – Пойдем. Покажу тебе свою империю.

- Император Всея… большие и малые…

- Вот именно, - хищно усмехается он, беря меня за руку. Помогает выйти из автомобиля, а потом ведет внутрь своего стеклянного дворца. Спокойный, уверенный в себе мужчина, от которого веет абсолютной властью и большими деньгами. Такой сожрет и не подавится. Явно мне не пара.

Отогнав страхи, смело шагаю рядом. Глеб кивает каким-то людям, при нашем появлении расступившимся в холле по разные стороны. Ловлю на себе любопытные взгляды. И хочу спрятаться куда подальше. Только бы никто не нашел и не заметил.

Вот не люблю я такое усиленное внимание к своей персоне.

- Пешком быстрее, - кивает Агурский в сторону мраморной лестницы. Неспешно поднимается по ступенькам и внезапно останавливается на площадке между этажами.

- Гляди, какая красота, - кивком головы показывает на внутренний дворик. Там рассажены елочки и березки. На миниатюрных аллейках стоят лавочки. А в конце двора – беседка.

- Это для курения, - поясняет Глеб.

- Гляди, вон парочка целуется, - не подумав, выпаливаю я.

Зачем? Зачем я это сказала? Глеб бы точно ничего не заметил. А так…

- Подойди на лестницу, - рычит он кому-то в трубку. И когда к нам навстречу торопливо спускается красивая женщина в офисном сером платье, приказывает недовольно. – Узнай, кто это такие, и мне доложи. Еще не хватало в рабочее время обжиматься… Выяснить кто и сегодня же рассчитать!

- Может, у них перерыв? - робко оправдывается Ксения.

- Пусть снимут номер, - раздраженно бросает Агурский. И снова взяв меня за руку, ведет к себе в кабинет. Девица семенит рядом.

- Сделать кофе, Глеб Александрович? – подобострастно интересуется она, окидывая меня напряженным взглядом.

- Ты что-нибудь хочешь? – участливо спрашивает меня Агурский.

- Нет.

- Пока ничего, - отмахивается он, входя в роскошную приемную. Терпеливо ждет, когда секретарь, метнувшись к столу, возьмет ключ и откроет дверь.

- Императоры сами двери не открывают, - усмехаюсь, войдя в огромный мрачный кабинет. Темно-серы стены, черная мебель. Зашторенные окна.

Глеб помогает мне снять куртку и, стащив с плеч кашемировое пальто, кидает наши вещи на первое попавшееся кресло.

- Смотри, где тебе удобнее, - машет в сторону просторной светлой комнаты. Хочешь, здесь посиди, а можешь полежать на диване. Мне нужно кое-какие документы подписать, и поедем дальше.

- А мой паспорт где? Ты его вроде забыл в офисе.

- Да, кстати, - усмехается Глеб. – Вот он!

Достает из-под бумаг маленькую красную книжечку. Задумчиво стучит им по свободной ладони и вместо того, чтобы отдать паспорт мне, прячет во внутренний карман пиджака.

- В ЗАГС на обратном пути заедем, - заявляет без тени смущения.

Глядит на меня как ни в чем не бывало. Будто я сплю и вижу, как поскорее выйти за него замуж.

- Глеб, - прошу я. – Ты обещал не давить…

- Если бы я давил, Анечка, - шепчет, обнимая меня, - ты бы уже в белом платье и в фате маршировала по красной дорожке под вальс Мендельсона.

От этого хриплого шепота у меня подкашиваются ноги. По спине пробегают мурашки. Целое стадо.

- Можно, я сама решу? - шиплю, пытаясь вырваться из крепких рук Агурского.

- Конечно, - весело кивает он, затыкая мне рот поцелуем. Требовательным и таким жарким.

Где-то невдалеке слышится поспешное «извините!», и захлопывается дверь в кабинет. Руки Глеба скользят по моей спине, накрывая плечи, а потом ягодицы.

- Глеб, - шепчу я, стараясь просунуть между нами локоть.

- Сдавайся, Анечка, - рычит он, с трудом оторвавшись от меня. – Нам будет хорошо вместе!

Когда машина останавливается неподалеку от ДК, выхожу вместе с Аней. Идем через сквер, слегка припорошенный снегом. По аллеям гуляют мамаши с детьми. Быстрым шагом пересекают сквер какие-то мужики с портфелями и плакатами.

Держу Аню за руку. Дышу полной грудью. Молчу наслаждаясь моментом. Аня тоже погружена в свои мысли. Лишь тонкие пальчики, сжатые в моей ладони, свидетельствуют о реальности происходящего. Чувствую тепло Аниной ладошки и готов заорать во все горло от радости. Аня со мной. Рядом. И это главное!

Со временем и остальное приложится. Дружба. Доверие. Уважение. Страсть и удовольствие.

- Через час тебя заберу, - наклонившись, целую в висок. Губами лишь слегка касаюсь розового ушка. Ощущаю себя прыщавым подростком, сходящим с ума от одноклассницы. И как мальчишка готов из штанов выпрыгнуть, чтобы понравиться знакомой девчонке.

- Хорошо, - шепчет Аня, пытаясь отстраниться. – Мне надо собрание провести. Это займет минут сорок.

- Могу и раньше приехать. Или не уезжать никуда, - вздыхаю я, даже не представляя, как выдержу целый час без нее.

- Нет-нет, - мотает она головой. – Мне потом еще нужно в учебную часть зайти…

- Значит, договорились, - киваю я и бодрым шагом иду обратно к машине. А по пути замечаю небольшой ювелирный магазин.

Рубите канаты, юнги!

Захожу внутрь и неспешно скольжу взглядом по трем одиноким витринам. Прямо скажем, ассортимент небольшой. Зато каждая безделушка заслуживает восхищения. Какой-то монобрендовый бутик, по всей видимости. Только бренд, как и автор, совершенно не раскрученный.

Выбираю Вере колье с сапфирами и бриллиантами. Должно понравиться. Очень изысканная работа. И неожиданно обращаю внимание на кольца. Нет, не обручальные. А витиеватые серебряные на две фаланги. Странный выбор. Но когда меня это смущало?

Коробочку с Аниным кольцом прячу во внутренний карман. А пакет с Веркиным колье засовываю под мышку. Так и захожу к бывшей любовнице. Решительный и мрачный.

Она встречает меня в темно-красном шелковом платье. Раньше такой наряд назывался комбинацией и считался нижним бельем.

Открыв дверь, Вера чуть отходит в сторону. Смотрит напряженно, и я по выражению лица догадываюсь о том, что творится у нее в голове. Она все знает. Вот только один вопрос. Откуда?

Кто источник, мать вашу?!

- Это тебе, - равнодушно протягиваю ей пакет. – Так… купил на свой вкус, - говорю фразу, давно ставшую штампом.

- Спасибо, - улыбается она, заглядывая внутрь. А я замечаю, что у этой красотки под платьем ничего нет. Слишком рельефно выпирают горошинки сосков. Да и сама ткань струится ровно, ничего не встречая на своем пути.

Раньше бы я, впечатав Верку в стену, спустил бы с плеч бретельки и задрал бы подол… Но, видимо, весь расчет и строится именно на этом.

- Проходи, - робко замечает Вера. Машет рукой в сторону гостиной.

Привычно опускаюсь в широкое разлапистое кресло и устало смотрю на бывшую.

- Ты знаешь, зачем я приехал?

- Да, - спокойно и сдержанно кивает она.

- Нам было хорошо вместе, - выдавливаю из себя набившую оскомину фразочку. – Но нужно двигаться дальше. Создавать семью. И тебе. И мне. У каждого из нас свой путь.

- Да, конечно, - снова соглашается Вера и бросает неожиданно. – Тебя ждут многочисленные оргазмы. А мне предстоит найти другого мужчину.

- Абсолютно верно, - улыбаюсь я, внутренне ликуя. Вера совершенно неосознанно выдала своего осведомителя. Малышев, сучий потрох! Я же не забыл, по чьей протекции ты попал в «Агур-продукт». Но, возможно, это и к лучшему. Уходит прежняя любовница, а вместе с ней – ее родственники. Отлично получилось! И объясняться не пришлось.

- На бусики посмотри, - поднимаясь, роняю лениво. – Там чек и визитка магазина. Не понравится, сдай.

- Спасибо, Глебушка, - подрывается с места Вера. – Может, чаю попьешь? Мама булочек испекла…

- Некогда, - бросаю отрывисто. – Дел полно. Я специально заехал сразу.

- Хорошо, милый, - лепечет Вера. Не плачет и не кидается на грудь. И на том спасибо! - Пока! – улыбается жалко.

- Будь здорова, - киваю, открывая дверь, и внезапно замираю от резкого стука. Что-то падает в спальне…

- Ты не одна? – рыкаю нетерпеливо.

- Нет, - недовольно кривит губки она.

- Почему не сказала?

- Да какая теперь разница?

- Действительно, - усмехаюсь я. И, спускаясь по лестнице, уверяю себя в полном безразличии.

Ну, какая разница, кто там прячется у Веры в спальне?

Но, во-первых, где гарантия, что она не наставляла мне рога раньше? И слишком жалко она выглядела… Меняющая любовников женщина должна выглядеть иначе. От нее должен исходить триумф и … злорадство. А Вера смотрит слишком обреченно.

Может, стоит вернуться и разобраться?

Но нет! Я уже перевернул эту страницу. Поставил точку. И как добросовестный юнга, обрубил все канаты.

Но сев в машину, сам не знаю, почему, прошу Юру.

- Останься. Нужно проследить, кто из знакомых выйдет из этого подъезда.

- От Веры?

- Да.

- Так бабка-соседка стучит Ордынцеву.

- Юрец, - рыкаю недовольно и повторяю свою просьбу. – Останься и проследи.

- Конечно, Глеб, - поспешно восклицает он и быстро выпрыгивает из Порша.

- Едем в ДК, Миша. Нужно забрать Анечку.

Мы не успеваем проехать и половины пути, когда приходит сообщение от Санька.

- Тут такой скандал, шеф! На Аню наехали какие-то родители. А потом и старая грымза подключилась. Кажись, директриса.

- А ты?

- Стою рядом. Торгую мордой. Все орут, как потерпевшие…

- Выводи ее оттуда!

- Не могу!

- Сейчас приеду, надаю по ушам.

Печатаю последнюю фразу, когда машина паркуется прямо около крыльца. Из портфеля, валяющегося на задней полке, достаю документы. Кидаю в карман, натыкаясь пальцами на коробочку с колечками. И выскочив из Порша, на всех парах несусь в ДК. На ходу показываю красную ксиву на проходной, бегу по лестнице. Слышу вопли, доносящиеся сверху. И поднявшись на третий этаж, вижу разъяренного мужика и толстую бабу, прессующих мою Аню. Мою! А она ежится, как маленький воробушек, и пытается оправдаться. Вот только ее никто не слушает.

- Вы - плохой преподаватель, Анна Владимировна! То, что вас любят дети, никого не интересует… Еще одна жалоба, и я вас уволю…

- Что здесь происходит? – рявкаю, не сдерживаясь. Несколько лиц поворачиваются ко мне как по команде. А толстая баба, отчитывающая Анечку, покрывается красными пятнами.

- Здравствуйте, Глеб Александрович, - блеет, растягивая губы в улыбке.

Узнала, стерва! Интересно, как выкручиваться будет? Кого подставлять? Обожаю эти цирковые выступления. Дрессированные людишки на манеже. Что может быть занятнее?

Но сейчас меня интересует только Аня.

Пренебрегая директрисой, шагаю к ней. Беру куртку из Санькиных рук. Накидываю на плечи.

- Как ты? – шепчу глухо и даже через свитерок чувствую, как дрожит моя девочка.

- Все нормально, - бухтит маленький боевой комар.

А директриса - как-ее-там- ошалело смотрит на меня, потом переводит взгляд на Аню.

- Демина, откуда ты знаешь Глеба Александровича?

- А это имеет какое-то отношение к перелому ноги Леси Самойловой? – гордо вскидывается она и, повернувшись ко мне, просит.

- Поедем домой, Глеб. Я устала.

Аня

Я вхожу в зал за считанные минуты до окончания тренировки. И честно говоря, до сих пор нахожусь в полном раздрае. Нежные слова Глеба никак не вяжутся с его напористостью.

- Николай Андреевич! – басит он в трубку, с трудом оторвавшись от моего рта. – Сделай доброе дело. Узнай в ЗАГСе, когда они смогут зарегистрировать брак. Меня интересует самая ближайшая дата… Нет-нет… Для себя. Ага. Никаких торжеств. Просто хотим расписаться. Спасибо, буду благодарен.

- Кажется, на завтра есть время, - сообщает довольно. Целует меня в висок и церемонно усаживает на кожаный диван в комнате отдыха. Сам плюхается рядом.

- Ксения, зайди! – просит в трубку.

И как только секретарша входит, велит, протягивая мой паспорт.

– Сделай копию. И свяжись с ЗАГСом. Пусть пришлют тебе на почту заявление для регистрации брака. Пока мы будем ездить, заполни, пожалуйста…

- Это недопустимо, - шепчу, стоит секретарше выйти за дверь. - Как можно поручать личные дела чужому человеку…

- Делегирование функций – основа менеджмента, - пожимает плечами Глеб. По холеному лицу пробегает волна самодовольства. – Чай или кофе хочешь?

- Нет, - мотаю головой, пытаясь справиться с накатившей тошнотой. Все происходит слишком быстро и без моего желания.

«Остановись!» - хочется закричать во все горло. Но я молчу. И от этого делается еще противней.

Как ягненок на заклании, блин!

- Мне нужно немного поработать, - будто извиняясь, говорит Глеб. – Сейчас народ озадачу, и поедем.

- Хорошо, - киваю, желая остаться в одиночестве. И уже через несколько минут слышу, как Агурский распекает кого-то. Голос спокойный, холодный, иногда вкрадчивый. Но от этой нарочитой вежливости по коже бегут мурашки.

Я представляю, как это действует на подчиненных. И сама пытаюсь понять, когда Агурский настоящий. Со мной или с ними. Ответ очевиден. Со мной и с Асей он ласков и нежен. А значит, ведет какую-то свою игру, желая заполучить нас. Ну, как ребенок, который старается вести себя хорошо в надежде получить новую игрушку. А потом, сломав ее, снова начинает валяться на полу и требовать новую.

От грустных мыслей меня отвлекает жужжание сотового. Высвечивается сообщение от Василия Павловича.

- Прости, Анютка. Был занят. Дети шалили.

- Что мне делать? – спрашиваю, понимая, что из Марбельи папа Вася не прилетит в голубом вертолете.

- Соглашайся, Аня, - тут же приходит ответ. – Глеб - мужик богатый и всесильный. Асеньку не обидит. И тебе будет спокойнее с ним. Ритка померла, бабка еле дышит. Никто твою кровь пить не будет. Отпились мрази.

- Мне кажется, Агурские повинны в гибели Павла, - честно пишу о своих страхах и сомнениях.

- ДТП было странное очень. Я узнавал подробности. И немного расследовал это дело. Агурец тут явно ни при чем… Он такой… Чистенький. Против закона ни-ни.

- А кто тогда?

- Без понятия. Вернусь в Россию, возобновлю расследование. Или Глебу скажи.

- Он собирается.

- Ну и молодец. Агурский – дотошная скотина. Докопается. Только ты, Ань… Знаешь что? Ритка говорила, что он терпеть не может вульгарных баб. Но ты у нас девочка правильная. Может, поэтому и запал на тебя.

- Я очень рада, - отправляю грустный смайлик.

- Не самый хреновый вариант. Все. Давай. Пока. Аську целую. Летом приезжайте в гости.

- С Агурским? – подначиваю я.

- Сами. Я этого придурка на дух не выношу.

«Помощи мне ждать неоткуда, - думаю я, шагая вместе с Глебом через небольшой сквер. – Папа Вася благословил. Стелка смылась по неотложным делам. А мама всегда за мир во всем мире».

- Анна Владимировна! – верещат девчонки, кидаясь ко мне, едва я захожу в зал. Обнимают радостно. Всегда в такие минуты чувствую, как сердце наполняется счастьем.

- Как вы сегодня занимались? – спрашиваю своих маленьких птичек. И больше вопрос адресую не им, а своей помощнице Варе. В этом месяце у нее закончилась стажировка, и она вот-вот станет преподавателем.

- Все отлично! – улыбается Варвара. – У Леси сегодня отлично тур-пике получился. С переходом в шене…

- Молодец, - хвалю нескладную девчушку. Честно говоря, из нее балерина никакая. Но ходит… Старается.

- Я еще и фуэте могу! – кричит она в радостном запале. Неверно ставит ногу.

- Леся! – пытаюсь остановить ее. Но бесполезно. Девочка делает поворот и, вскрикивая, падает на паркет.

Сейчас же в зал вбегают родители. И среди них Лесин отец. Неприятный мужик. Адвокат. Этим все сказано.

- Засужу тебя, стерва, - рычит он, пытаясь отогнать меня от дочки.

- Сперва вызовите скорую, - отрезаю я. Смотрю на синяк, расползающийся по голеностопу, и молю бога, чтобы перелом был закрытым.

- Ты у меня за все ответишь, стерва, - пытается схватить меня за руку папаша Самойлов. А Варя не находит ничего лучше, чем позвать директрису Ларису Петровну.

- Руки от нее убрал и отошел, - слышу я голос Саши.

- А вы кто такой? – ополчившись, поворачивается к нему Леськин отец. – Кто дал право постороннему находиться среди малолетних детей? Тем более девочек? Я вас спрашиваю, Лариса Петровна?

Наша Рубцова может только нас гонять, а вот перед любой шишкой на ровном месте пасует.

- Это мой охранник, - замечаю я. – У тебя есть удостоверение, Саша?

- Конечно, - протягивает личный телохранитель Агурского оранжевый бейдж с печатью.

- Охранное агентство «Альфа», - тянет Самойлов. – Что-то я о таком не слышал. Наверняка филькина грамота… Нужно проверить.

- Ага, - мрачно заверяет его Саша. – Проверялка еще не выросла.

- Демина, - вопит Лариса Петровна, - что ты себе позволяешь?

Она орет в голос, распугивая детей, которых в страхе уводят родители. Кричит что-то о моей некомпетентности и заверяет Самойлова, что удержит у меня из зарплаты стоимость лечения Леси.

Ага, сейчас!

Пытаюсь что-то возразить, но любой мой аргумент разбивается о несокрушимую логику идиотов. Остается только пережить этот кошмар, а потом решать проблемы по мере их поступления. Выпадаю из реальности, стараясь просто выстоять. Не дать себя затоптать морально. И не сразу замечаю, когда в зал решительно входит Агурский.

- Что здесь происходит? – рявкает он с порога. Высокомерный и мрачный тип.

С внутренней ухмылкой наблюдаю, как покрывается пятнами Лариса Петровна. Лебезит, слащаво улыбаясь.

И лишь когда сильные руки Глеба накидывают мне на плечи куртку и прижимают меня к себе, понимаю, что теперь я в безопасности.

- Поедем домой, - прошу, в душе не ведая, о каком доме идет речь.

- Сейчас, милая, - вскользь бросает Агурский и, строго глянув на Рубцову, спрашивает. – Какие претензии к Анне Владимировне? Насколько я понимаю, занятие вела не она.

- А кто? – пыхтит, сбавляя обороты, Лариса. – В зале была Демина.

- Откройте расписание и уточните, - отрезает Агурский. – Но похоже, Лариса Петровна, вы с трудом понимаете, что творится во вверенной вам организации. Нужно связаться с комитетом культуры. Думаю, у них есть к вам нарекания…

Директриса задыхается от возмущения и беспомощности. Ловит воздух ртом, словно рыба, выловленная сачком из рыбовоза и оказавшаяся на прилавке. Другой мир, другие правила.

Глеб

- А вам, - Агурский переводит раздраженный взгляд на Леськиного отца, - хорошо бы отвезти ребенка в больницу. И если есть претензии к моей жене, подавайте в суд.

- Жене? – не сдержавшись, охает Рубцова.

Варя и кто-то из родителей смотрят на нас с нескрываемым любопытством.

- А вы кто? – интересуется борзо Самойлов. Небось мысленно прикидывает, сколько денег он сможет содрать с Глеба.

- Как верно заметила моя супруга, это не имеет отношения к ситуации… Пойдем, Аня, - поворачивается ко мне. – Где ее сумка? – строго спрашивает Сашу.

И покрепче обняв меня за плечи, ведет к выходу.

«Я в безопасности, - мысленно выдыхаю я и, рассеянно глядя перед собой, стараюсь сосредоточиться на самых простых вещах.

Сильный мужчина рядом. Он защитит.

- Аня, а кто проводил занятие? – вдогонку кричит Лариса Петровна.

- Варя, - поворачиваюсь к ней. – Но в чем виноват преподаватель? Девочка неверно поставила ногу…

Дорогие мои, жду ваших комментов!

- Значит, вы ее плохо научили, - вопит папаша.

- Ребенком займись, баклан, - презрительно роняет Глеб и настойчиво ведет меня к выходу.

Словно больную, ведет к машине. И когда мы вдвоем устраиваемся на заднем сиденье, прижимает меня к себе.

- Все хорошо, девочка. Ты в безопасности. Я любому за тебя снесу башку.

- Если бы не ты, они бы меня сожрали, - шепчу, пряча лицо на груди у Глеба.

Агурский гладит меня по голове. Целует в висок и тихонечко шепчет всякие глупости. Смешные и наивные.

- Никогда не подозревала тебя в склонности к романтизму, - улыбаюсь сквозь слезы.

- Я тоже, - возмущенно фыркает Глеб и, заглянув мне в лицо, старается отсканировать мои эмоции. – Аня, - говорит нарочито спокойно и весело. – Пока ехал к тебе, позвонили из ЗАГСа. Они могут расписать нас сегодня. Давай заедем, чиркнем у них в гроссбухе.

- Интересное предложение, - вздыхаю я, прекрасно понимая, что кольцо вокруг меня сужается все больше и больше. – А где цветы? Кольца? – интересуюсь печально.

- Цветы сейчас купим, не проблема, - пожимает он плечами. – А кольца… Закрой глаза, пожалуйста, и не подсматривай.

Опускаю веки и тут же чувствую, как безымянный палец холодит тонкий металл. И раскрыв глаза, взвизгиваю от восторга. Набор из двух серебряных колечек украшает две фаланги. Именно на него я заглядывалась с Нового года и все не решалась купить.

- Нравится? – тихонько шепчет Глеб.

- Обалденно, - выдыхаю я. – Очень красиво.

И сама не понимаю, как Агурскому удается дарить мне именно то, о чем я мечтала. И если про ботинки Глебу могла напеть Стелка, то о колечках я никому не говорила. Просто заходила в магазинчик, вздыхала и шла дальше.

- Почему ты выбрал именно этот набор? – спрашиваю изумленно.

- Чуйка, - пожимает плечами Агурский, вытирая запоздалую слезинку с моей щеки. – Приехали, - кивает на жилой дом и мраморное крылечко. Обычный районный ЗАГС. Полчаса до закрытия. На мне черные джинсики-скинни и черный свитерок с собакой, выложенной стразиками. Агурский тоже в черных джинсах и таком же свитере. Прям как похоронная команда.

- Глеб, смотри, - окликает шефа водитель Миша. Кивает на стоящую напротив входа беседку, украшенную линялыми розочками.

- Журналисты, мать их, - тихо ругается Глеб и замечает с таинственной улыбкой. – Нормально все. Пусть сразу всех оповестят.

- Может, еще интервью дашь? – хмыкает с переднего сиденья Саша.

- Обойдутся, - весело отмахивается Агурский, но на всякий случай просит. – Подъезжай прямо к ступенькам, Миша. Саня, близко никого не подпускай, - командует снова. И как только машина останавливается, шепчет мне на ухо. – Это не страшно, котенок. Раз, и ты уже Агурская.

- Но Ася так и останется Деминой, - не спрашиваю, утверждаю, упершись пальчиком в грудь будущего мужа.

- Обещаю, - кивает он и, распахнув дверцу, выходит на улицу. Подает мне руку и на глазах у навостривших уши журналистов целует меня в губы. Поцелуй легкий и незатейливый. Почти братский. Но мне он кажется клеймом, которым Агурский помечает свою собственность.

Самодовольный взгляд и расправленные плечи лишний раз подтверждают мою догадку.

- Пойдем, нас ждут, - улыбается мне Глеб и, взяв за руку, тянет по ступенькам вверх.

А там уже в полутемном фойе нас ждет строгая насупленная тетка. Человек уже домой собрался. Сумочку сложил. А тут на тебе. Великому и ужасному Агурскому приспичило жениться.

- Глеб Александрович, Анна Владимировна? – интересуется она деловито и радостно машет пухлыми лапками. – Пойдемте, пойдемте.

Ведет нас по слабоосвещенному коридору.

- А заявления, Глеб? – шепчу я, дергая жениха за рукав куртки.

- Ксения завезла, - морщит нос он.

- Гоняешь человека, - бросаю с легким укором.

- Да ну? – ухмыляется он. – Ей же хорошо. Раньше домой пошла.

Мне не понять логику идущего рядом человека. Только Глеб может обременить постороннего человека личными проблемами да еще твердо верить, что этим его осчастливил.

Вслед за теткой заходим в небольшую комнату, заставленную стеллажами и шкафами. Подписываем заявления, составленные чужой рукой, и еще какие-то бумажки.

- Дорогие Анна Владимировна и Глеб Александрович, - задушевно начинает тетка, открывая толстенный гроссбух.

Слушаю ее, кошусь на довольного и невозмутимого Глеба, а в памяти всплывает наша с Павликом свадьба. Похожая на эту и вместе совершенно другая. Тогда нас тоже расписали наспех. Но мы заявились в ЗАГС нарядные и абсолютно счастливые. Взяли в свидетели Стелку и Роберта. А потом поехали в загородный ресторан семьи Щербетовых. Наши друзья шептали нам «Горько!» и ржали, как молодые кони.

- Почему вы шепчете? – спросила я тогда.

- Ну так свадьба же у вас секретная, - расхохотался Роберт.

Вздрагиваю, когда тетка произносит торжественно.

- Объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту.

Глеб

- Можете поцеловать невесту, – произносит тетка в расшитом тесьмой костюме, а у меня мурашки по коже. Вроде взрослый мужик, и баб имел до фига. Но тут другое.

Жена. Моя. Анечка.

Выходим на улицу и сразу попадаем под прицельные камеры журналистов.

- Глеб Александрович! – кричит мне кто-то. – Заявление подали?

- Типа того, - усмехаюсь криво и, усадив Аню в машину, обращаюсь к этой несносной публике. – Ребята, ко мне что пристали? Я же не звезда шоубиза.

- Так не каждый день наши местные депутаты женятся!

- А кому это интересно? – отмахиваюсь я. – Лучше про трусы в стразиках пишите.

- Ты правда депутат? – поднимает на меня изумленные глаза Аня.

- Местный, Анечка. Как наркоз, - улыбаюсь я и предлагаю тихонько. – Может, заедем в ресторан? Отметим?

- Ася дома ждет, - шепчет моя жена. – Она не привыкла оставаться в чужом месте с посторонними людьми.

- Сейчас приедем, - киваю я и даю указание Мише. – Сразу на шоссе выезжай. Хотя нет, затормози, - прошу, увидев цветочную лавку. И выскочив, растерянно смотрю на розы и огромные букеты. Взгляд неожиданно падает на корзину с белыми тюльпанами.

- Будьте добры, - киваю продавщице.

- Сколько штук?

- Все.

И вернувшись в салон Порша, протягиваю этот цветник Анечке.

- О боже, Глеб! – радостно выдыхает она. И обхватив руками корзинку, опускает лицо к цветам. – Они замечательные, - улыбается мне. И улыбка эта – как солнечный лучик – топит мою ледяную душу.

Удивительно! Простые тюльпаны, и такой восторг. Вере обычно требовались огромные букеты. Или охапки роз, помещавшиеся только в ведро. Но я знал правила игры и никогда не дарил ей ничего другого. Да и сам не покупал никогда!

Стоп! Мысленно ударяю себе по лбу.

Смотрю на часы. Сколько прошло с того момента, как я навсегда попрощался с Верой и дал команду понаблюдать за ее подъездом. Час или два? А Юрец мне так и не отзвонился. Странная ситуация…

- Набери братана, - прошу Саню, а сам пишу сообщение Марфе.

«Шампанское в холодильник. Украсить цветами столовую и отправить кого-нибудь за тортом».

Знаю, что экономка с поварихой меня проклянут. Но плевать… Сейчас главное, дать понять Ане, что я настроен серьезно, несмотря на скоропалительную регистрацию.

- Ну, что там? – нетерпеливо спрашиваю Санька.

- Не отвечает, - раздосадованно крутит он башкой.

- Поднимай Ордынцева, - бросаю резко и, взяв ладошку жены, неожиданно целую холодные пальцы. Чувствую, как дрожит ее ручка в моих.

- Замерзла или боишься? – шепчу в маленькое розовое ушко.

- Нет, - мотает она головой. – Все произошло слишком быстро. Мне даже в голову не приходило, что так можно.

- Не бойся, я тебя не обижу, - повторяю в сотый раз и, заглянув в испуганное личико, добавляю еле слышно. – Я не стану тебя торопить. Подождем, когда ты будешь готова.

- Спасибо, - шепчет жена, низко опустив голову. Сутулится, поникнув плечами.

Я понимаю, какие мысли сейчас бродят у нее в голове. Бедная маленькая птичка попала в лапы гнусного отморозка. Смешно, ей богу!

- Эй, - тихонечко зову жену. – Выше голову. Ты теперь Агурская…

- Глеб, - Аня поднимает на меня полные тревоги глаза. – У меня к тебе большая просьба. Давай отложим на время встречу с твоей мамой.

- Почему? – бросаю порывисто. Как объяснить, что наш брак затеян и из-за матери тоже?

- Слишком много сразу навалилось. Пожалуйста…

- Как скажешь, милая, - заявляю холодно. – Она запросто может подождать. Сколько ей? Каких-то семьдесят восемь. Еще девчонка, и вся жизнь впереди…

- Я знала, что ты не согласишься, - поджимает губы Анечка и, поставив между нами корзину с тюльпанами, отворачивается к окну.

А вы с характером, Анна Владимировна!

Но ваше упрямство не сравнить с моим упорством. Потягаемся, душа моя. Ох, потягаемся…

- Глеб, - снова поворачивается ко мне с переднего сиденья Саня. – Я до Ордынцева дозвониться не могу… Нет его в зоне доступа.

- Зависает где-то? – недовольно морщусь я, раздражаясь несамостоятельностью собственной охраны. – Звони его замам, пусть вышлют пару человек на объект и там все проверят.

«Не морочьте мне голову», - отмахнувшись от Саниных причитаний, стараюсь сосредоточиться на Анечке.

Моя жена, мать вашу!

Кстати, о матери… Может, Аня права. Совершенно не стоит ее лишний раз прессовать…И если честно, не так уж сильно моя мамаша хотела повидать внучку. Но даже испытывай она жгучее желание, не смогла бы заставить меня жениться на посторонней женщине.

Тут только сам. Сам!

Молодец, Агурец! Провернул операцию на отлично.

- Не будем ссориться, - шепчу жене, оставляя на пол долбаную корзину. Обнимаю хрупкие женские плечи. Поправляю выбившийся локон. – Это ты, небось, журналистов перепугалась?

- Я с ними нечасто сталкиваюсь. Наверное, не смогу привыкнуть к их назойливости…

- И не надо, - отрезаю резко. – Они тебя не побеспокоят. Обещаю.

- Как бы на работу не заявились, - с печалью в голосе вздыхает жена. – Лариса меня тогда со света сживет.

- Нужно ее уволить и тебя на ее место назначить, - усмехаюсь самодовольно.

- Ни в коем случае! – гневно вскрикивает Аня.

- Да пошутил я, - хмыкаю весело.

Неожиданно мы встречаемся взглядами и смеемся одновременно, как заговорщики.

Ну что ж, первоначальный контакт налажен. Дальше будет проще. Пусть какое-то время придется спать в разных комнатах, но оно того стоит. Девчонка должна научиться мне доверять. Безоговорочно.

Приехав в Егоршино, одной рукой подхватываю корзину с тюльпанами, а в другой крепко держу Анину ладошку. И чувствую себя самым счастливым сукиным сыном. Ровно до того момента, когда в холле слышу за спиной тревожный шепот Санька.

- Глеб, у нас проблемы. Юрку нашли. Он без сознания.

Все происходит слишком быстро. И это раздражает. Еще час назад я была Демина, а теперь Агурская.

Глеб у меня даже не спросил ничего! А я не планировала менять фамилию. Хотела быть вместе с дочкой Дёминой. И что теперь? Одно сплошное расстройство.

- А где Ася? – спрашиваю у толстой и надменной Марфы, встречающей нас в холле с хлебом и солью.

- Мультики смотрит, - отмахивается экономка Агурского и нарочито радостно улыбается хозяину. Подлипала!

- Позовите девочку, - бросает кому-то Глеб. И я замечаю прорезавшую лоб морщину.

Поздно хмуриться, дорогой товарищ! Ты сам жениться хотел. Неужели передумал? Так еще не поздно аннулировать брак.

Из гостиной прибегает веселая Ася. Обнимает за колени. Тяну ее на руки и тут же чувствую, как крепкая ладонь перехватывает ребенка. Не забирает у меня, а просто помогает держать.

Так и отламываем хлеб и макаем его в соль, держа Асю. А маленькая нахалка тоже тянет ручонки и причитает деловито.

- И я… и я…

- Держи, - отламывает ей кусочек Агурский. А я бросаю на него недовольный взгляд. Руки не помыл и лезет к ребенку.

- Расслабься, - шепчет, приглашая меня в нарядную столовую Огромный круглый стол посреди комнаты. Шелковые белые обои, белые стол и стулья. И только огромная черная люстра нависает над всем этим воздушным великолепием. Сверкает черными гранями медальонов и бусинок. Притягивает к себе взгляд. Будто предвещает что-то недоброе.

Растерянно смотрю на нарядно накрытый стол, напоминающий мне декорации к фильмам о миллионерах, и с ужасом понимаю, как меня гнетет вся эта напускная роскошь.

Сдерживаюсь. Лишь бы не нахамить. Церемонно усаживаюсь, когда Агурский выдвигает для меня стул. И ошалело гляжу на мужа. Глеб выглядит суровым и немного воинственным. Добился своего. Теперь жалеет, наверное.

В высокие бокалы с золотыми ободками льется шампанское. Вдова Клико. Кристалл…

Равнодушно наблюдаю, как остальные места занимают приближенные к Агурскому люди. Экономка, телохранитель, еще кто-то…

Что мы отмечаем и зачем?

Хочется закричать от отчаяния.

Мою маму или Стеллу никто не додумался позвать.

«И что мы празднуем, если брак фиктивный? – думаю недовольно и, неожиданно вспомнив о «многочисленных оргазмах», заливаюсь краской.

- Все нормально? – слышу знакомый бас над ухом. От Глеба ничего не укроется.

- Да-да, - замечаю поспешно. Перевожу взгляд на Асю, свободно сидящую на коленях у Агурского, и замечаю торопливо.

- Дети не должны сидеть за стол вместе с взрослыми…

- Сегодня можно, - поморщившись, отмахивается он и под нестройные крики «Горько!» слегка прикасается к моим губам. Показушник, блин!

Никак не могу понять, что движет Агурским?

С задремавшей малышкой на руках поднимаюсь на второй этаж. Чувствую тепло от скользящей по моей спине ладони Глеба. Хочется съежиться и смахнуть с себя его руку, будто тавро расплавляющую мой позвоночник.

На нетвердых ногах вхожу в спальню, где еще вчера поселились мы с дочкой, и в ужасе застываю на пороге. За те считанные часы в комнате все поменялось. Двуспальная кровать теперь застелена розовым покрывалом. А на широком стеллаже сидят все Асины куклы.

- Когда ты успел? – поднимаю глаза на мужа.

- Марфа подсуетилась, - пожимает он плечами. – Отправила пацанов к твоей матери.

- А вот позвать ее на праздничный ужин никто не догадался, - шиплю еле слышно, боясь разбудить малышку.

- Косяк, - пожимает плечами Глеб, будто его этот хамский финт совершенно не касается. – Но это была разминка. Потом устроим красивую церемонию. Если пожелаешь…

«Н-е-ет!» – хочется заорать мне. Но сцепив зубы, укладываю Асю в постель. Забираю из рук Агурского одеяло, которое он предупредительно убрал, стоило нам войти в комнату.

- Аня, - зовет меня Глеб, когда, поцеловав Аську, поворачиваюсь к нему. Собираюсь пожелать спокойной ночи и закрыть за ним дверь. – Творится что-то странное. Поэтому пусть все вокруг нас считают супружеской парой. Так лучше.

Не обращая внимания на мой обалдевший взгляд, Агурский подходит к соседней двери и, распахнув ее, приглашает.

- Прошу. Наша спальня…

- Ты же обещал! – выдыхаю возмущенно.

- Все поменялось…

- Не смеши, - зыркаю недовольно. – Что могло измениться за те сорок минут, пока мы ехали в Егоршино? - шиплю, влетая в святая святых. Спальню Глеба Агурского.

Темные обои, черное кожаное изголовье новомодной кровати, которая будто парит в воздухе. Ну и, конечно, плазма на всю стену.

- Стерпится, слюбится, Анюта, - усмехается Глеб и, проводя пятерней по мелкому ежику волос, добавляет лениво.

- Располагайся. Тут ванная, - распахивает стеклянную дверь. – А тут гардеробная.

Открывает еще одну дверь, и я с ужасом замечаю свои вещи, висящие на плечиках в открытом шкафу.

- Прикольно, - усмехаюсь недовольно. – Ты же полчаса назад обещал мне одно, а сам дал прислуге совершенно другие указания. Вот как тебе верить после этого, Глеб?

Агурский молчит. Даже ухом не ведет на все мои претензии. Лишь недовольная гримаса пробегает по лицу мужа. Но он слишком быстро берет себя в руки.

Хладнокровная скотина! Ну что тут скажешь?

- Отдыхай, - бросает, направляясь к выходу. – Потом все обсудим.

Из груди рвется традиционный вопрос «а ты куда?», вот только я не позволяю себе его задать. Не имею права.

«Глеб дает тебе время освоиться, - твердит внутренний адвокат. – У вас странный брак. Но мужик старается…»

«Нет! – прохожу в ванную и, закрыв за собой дверь, прислоняюсь лбом к черной мраморной стене. – Просто я как дура попала в ловушку. Глупая наивная ворона! Похоронила себя в этих чертовых стенах!»

Повернувшись, гляжу в огромное зеркало, занимающее почти всю противоположную стену. В нем отражаются белоснежная ванна на золотых львиных лапах и широкая кожаная кушетка. Классика жанра!

Ну, вот почему у людей с деньгами такая скудная фантазия?

Стоп! Об этом ли мне сейчас думать?

Открыв сверкающий золоченый кран, подставляю руки под теплую воду. Стараюсь хоть на секунду отрешиться от захлестывающих меня эмоций.

Как я могла угодить в расставленные капканы? Как?! Всегда же знала, что от Агурских можно ждать только неприятностей.

- Теперь и ты одна из них, - усмехаюсь своему отражению. Распускаю волосы и слышу тихий стук в дверь.

- Все в порядке, Аня?

- Да, сейчас выйду, - отвечаю на автомате и с изумлением гляжу, как открывается дверь, впуская Агурского.

- Что ты забилась в угол, как мышь? – невесело улыбается он. Подходит почти вплотную. И обняв меня, утыкается носом в мою макушку. Движение скорее невинное, чем страстное. Но от прикосновений Глеба у меня все замирает внутри. Его пальцы скользят по моим волосам. Лениво перебирают прядки. Ощущаю дыхание Агурского. Близко. Совсем рядом. И замираю, почувствовав, как внутри тугой пружиной скручивается желание.

- Ты очень красивая, Аня, - тихо шепчет Глеб и, поцеловав меня в макушку, решительно спешит прочь.

Аня

Смотрю вслед на крепкую широкую спину. Окидываю быстрым взглядом коротко стриженый затылок и накачанную шею, торчащую из-под черного свитера.

Глеб - красивый мужик. С хорошей фигурой и идеально прокачанными мышцами. Не бодибилдер-фанатик, но и не ботан в свисающих штанах.

- Бери, пока дают, - подсказывает мне внутренний голос.

- Пусть попросит хорошенько, - отвечаю своему отражению.

Не спеша выхожу из ванной. Наверняка сейчас Агурский начнет меня склонять к первой брачной ночи. Напомнит про мои пункты в договоре. Пытаюсь на ходу придумать, как обломать…

Но спальня встречает меня тишиной и мягким светом торшера. В комнате никого нет. Заглядываю в детскую, а затем в гардеробную. Пусто. Неужели Агурский так легко сдался? Топаю от досады ногой и, вернувшись в ванную, наполняю водой белое изысканное корыто. Насыпаю туда какую-то соль и, погрузившись в воду, закрываю глаза. Всего лишь на минуточку.

И тут же оказываюсь в аквапарке. Мчусь вниз по почти вертикальной горке и со всего размаху проваливаюсь в холодную мыльную жижу.

В ужасе распахиваю глаза. Фыркаю как ежик, наглотавшись давно остывшей воды. Сколько времени я пролежала в ванне? Где Агурский? И как там Ася?

Подскакиваю, дрожа от холода. И быстро ополоснувшись под горячим душем, надеваю новенький махровый халат, висящий на вешалке. Ну, прям, как в отеле.

На темно-синем кармане вышита стилизованная буква «А».

Агурская Анна…

Звучит, елки-моталки!

На ходу завязывая пояс, бегу к Аське. И выдыхаю с облегчением. Моя чудесная девочка спит, раскинувшись звездой поперек кровати. И все мои хотелки лечь спать вместе с дочерью разбиваются о материнский инстинкт. Не хочу тревожить малышку.

Медленно возвращаюсь в спальню Глеба. С раздражением смотрю на кровать. Не желаю делить постель с посторонним мужчиной! Даже если он записан в паспорте как муж.

«А вдруг Глеб все понял и решил пока спать в кабинете?» – проносится в башке спасительная мысль. Если так, то у нас есть шанс.

Неохотно снимаю серое покрывало и, аккуратно сложив его на кресло, взбиваю подушку. Уже собираюсь лечь, когда слышу шелест въезжающей во двор машины. Подхожу к окну. Всего один шаг, и чуть затеплившиеся в моем сердце надежды бьются на мелкие осколки, задевая душу. Заставляя ее кровоточить.

Почему же так больно?

Я в ужасе наблюдаю, как из длинного черного Мерса совершенно спокойно выходит женщина. Улыбается, словно довольная кошка. Скользит победным взглядом по окнам и, кутаясь в норковую шубку, не спеша заходит в дом.

Мне должно быть все равно! Но кулаки инстинктивно сжимаются от охватившей ярости. А ноги подкашиваются. В бессилии опускаюсь на пол, утыкаясь носом в колени.

Агурский, сволочь циничная, что ж ты творишь?

Говоришь одно, делаешь другое. И самое главное, зачем? С женщиной-кошкой у него давняя связь. Вера, кажется… Мне про нее рассказывал Павлик и называл женой Глеба. Может, и не супруга, конечно, раз Агурский так шустро женился на мне. Но многолетняя любовница, это точно.

А ты кто, глупая курица?

Утираю слезы и из всех сил стараюсь взять себя в руки. Честно говоря, не получается. По большому счету мне должно быть все равно, но жгучая обида выжигает душу. Даже плакать не могу. Сижу на полу, не в силах подняться с места. Пялюсь в потолок, как последняя идиотка, и пытаюсь понять, как поступить дальше.

Много ума не надо, чтобы уяснить простую истину. Я - никто для Глеба. Обычная пешка, которую пришлось разменять в борьбе за ферзя. Вздыхаю и охаю, пытаясь усесться поудобнее, но ничего не получается. Вся комната пропитана Агурским. Его парфюмом, привычками. Даже халат на мне тоже его! Подскочив, бегу в гардеробную. И схватив с полки свою пижамку, быстро переодеваюсь. А вернувшись в спальню, понимаю, что не смогу лечь в кровать Глеба. Неслышно ступая, захожу в детскую и, чуть подвинув сонную Аську, укладываюсь рядом. Дочка тут же прикатывается ко мне. Утыкается в грудь лицом и что-то бормочет во сне. А я, чмокнув малышку в макушечку, вдыхаю самый любимый запах.

У меня есть только Ася. И ты ее не получишь, Глеб! Даже не надейся!

Мерное дыхание дочки постепенно успокаивает меня. Но как только мне удается задремать, тихо отворяется дверь в соседнюю комнату, затем слышатся быстрые шаги. Агурский, не найдя меня в своей спальне, заглдявает в детскую.

Мы спим, дорогой товарищ! Просьба не беспокоить.

Притворяюсь спящей, в надежде на самый лучший исход. Глеб сейчас развернется и уйдет к себе.

Но все мои мечтания проваливаются с треском. Ни в чем нельзя быть уверенным с Агурским!

Сильные руки мужа подхватывают меня, как пушинку, и тянут на супружеское ложе.

- Просил же лечь здесь, - раздраженно шепчет Глеб мне в ухо. Чуть хриплый шепот мужа действует на меня как разряд тока. Дикой кошкой выгибаюсь в его объятиях.

- Оставь меня в покое! – шиплю, вырываясь из крепких рук. – Иди к своим бабам!

- Каким еще бабам, Анечка? – улыбаясь, интересуется муж и, похоже, принимает мое негодование за приступ ревности.

Отскакиваю в сторону, подальше от Агурского. И обхватив себя руками, роняю устало.

- Ты же выписал из города красотку, на ней бы и женился. Зачем я тебе, Глеб? Какие многоходовочки ты разыгрываешь?

- Она приезжала по делу. Поговорить, - морщится Агурский. – И кроме меня в кабинете были еще люди. Если бы ты спустилась…

- Зачем? Я не хочу жить в грязи. Не желаю подозревать кого-то в изменах. Следить. Проверять телефон. Но у тебя другое понятие семейной жизни. Ты считаешь нормальным принимать в доме любовницу, когда наверху спит жена, пусть даже и фиктивная!

- Ты все не так поняла, - отрезает муж. Чувствую, как каждое слово дается ему с трудом. Так всегда бывает, когда человек врет. – У нас большие неприятности. Кто-то напал на моего Юрку около дома Веры. Я вызывал ее уточнить некоторые детали…

- Господи, - выдыхаю тихо. – Опять новое вранье! Хватит, Глеб. Пожалуйста…

Закрываю лицо руками. Только бы не видеть этого шута. Не слышать новой лжи.

- Прекрати истерить, Аня, - рычит муж, подходя ближе. Резко схватив меня за руку, притягивает к себе. Вминаюсь лицом в накачанную грудь Агурского. Чувствую, как его ладони жадно скользят по моей спине, прижимая меня еще сильнее. Пальцы жадно бегут по шее, затем по лицу. Убирают хозяйским жестом волосы, медленно ползут по щеке. Подушечкой большого Глеб обводит мои губы.

- Прекрати, - просовываю между нами локоть и хочу отстраниться. Но муж мне не позволяет отступить прочь.

- Одевайся, и пойдем вниз, - рычит, негодуя. – Там еще сидят пацаны во главе с Ордынцевым. Сможешь сама удостовериться…

- Никуда я не пойду! Не опущусь до дурацких выяснений, - яростно отталкиваю Глеба. – Ты и так меня унизил. Хочешь еще больше в грязь втоптать? Твои охранники подтвердят любую ложь!

- Анечка, - с улыбкой тянет он. Каждый нерв вибрирует от нежного и бархатистого голоса. – Твои подозрения безосновательны. За то время, что мы женаты, я не ходил на сторону ни разу. Не ревнуй, пожалуйста.

Смеется, глядя на часы. Но и меня не думает отпускать.

- Сейчас велю пацанам прислать файл. Разговор записывался. У меня алиби, дорогая.

Алиби, твою мать!

Оправдываюсь перед девчонкой, как провинившийся лошок. И даже припомнить не могу, когда в последний раз доказывал свою невиновность. Отцу? Лет в четырнадцать? Мы тогда к с Костькой Исаевым наклюкались у него дома вишневой наливки, нажрались вишен и уснули вповалку. Все бы ничего, но я пропустил тогда тренировку по борьбе, и меня искала вся папина служба безопасности. Еще бы, пропал наследник Агурского!

Айфон тренькает, отвлекая от душевных воспоминаний.

- Вот, смотри, - притянув Аню почти вплотную и обняв за талию, тыкаю пальцем в присланную видюшку.

Ощущаю, как острые лопатки упираются мне в грудь, и балдею. Можно прижать еще сильнее. Но вот только я не уверен, что выдержу.

Аня, Анечка! Девочка моя сладкая!

Вдыхаю запах чистого тела с примесью цитруса и возбуждаюсь как мальчишка. Отстраняюсь немного. Может, небольшая дистанция утихомирит оживление в штанах.

- Она врет, - тихо замечает Аня, кивая на экран айфона и тем самым возвращая меня в реальность.

- Почему ты так решила? – смотрю изумленно на маленькую козочку. А затем в айфон, где истерично распинается Вера. Снова перевожу взгляд на Анечку. Сравнивать этих двух женщин нельзя. Они словно из разных миров. Добрая и искренняя Аня по всем параметрам превосходит искусственную гламурную Веру. В этой женщине все напоказ. Высокая грудь вываливается из глубокого декольте, на лице тщательный макияж. И я даже не могу припомнить, когда видел бывшую любовницу без боевой раскраски. Волосы тщательно уложены в замысловатый узел на затылке. И даже прядки, свисающие по бокам, не растрепались сами. Их специально выпустили, дабы придать более соблазняющий вид.

Но все Веркины ухищрения меня давно не трогают. И я точно знаю тот день и час, когда это произошло.

Не стоило мне вламываться в спальню к Павке. Ох, не стоило! А так… Как только закрываю глаза, подсознание сразу же транслирует образ той самой девушки, спящей рядом с племянником. А у меня слюна бежит как у собаки Павлова. И стояк, хоть сваи закалачивай.

Сколько раз, занимаясь любовью с Верой, я представлял на ее месте Аню?! Хорошо, хоть хватило выдержки не ляпнуть ее имя в порыве страсти.

- Пойдем, - мягко беру жену за руку.

И сам с трудом верю в произошедшее. Аня принадлежит мне по закону. Только от одной этой мысли сносит башню.

- Куда? – смотрит непонимающе.

- Сюда, - рыкаю хрипло и, подхватив жену на руки, тащу в постель. – Обещаю не приставать, - улыбаюсь, укладывая на высокие подушки.

Ложусь рядом и, обняв пытающуюся увильнуть Анечку , киваю на телефон.

- Теперь рассказывай.

- Известный факт, - пожимает она плечами. Удобнее устраивается на моей руке. – Лжеца можно выявить по его ужимкам и привычкам. Ты должен был это изучать…

- Навряд ли этому учат в МБА, - усмехаюсь криво. – И на химфаке тоже.

- Ты учился на химфаке? Да ну? – удивляется жена.

- Что тут удивительного? – растерянно пожимаю плечами. – Три года проучился. Интересно было.

- А потом? – вертится в моих руках Аня, с интересом заглядывает в лицо.

- Потом стало тяжело совмещать две специальности. Я же одновременно на два факультета поступил. Пришлось оставить один юрфак, а химию забросить.

- Не жалеешь?

- А должен? – весело нажимаю на кончик ее носа. Забираю из тонких пальцев айфон. Откладываю его в сторону. С Веркой и ее враньем потом разберусь. Сейчас важнее Анечка!

- А ты где училась?

- В балетном училище, - смущенно роняет она. – На иняз поступила, но потом танцы перетянули…

- А ты только с детьми работаешь? Взрослых не обучаешь? – ляпаю первое, что приходит в голову.

- Нет, - вздыхает жена. – Спрос меньше, а нервотрепки больше.

- А если индивидуальные занятия? – настаиваю я, ловя себя на неожиданной и фантастической мысли.

- Обычно не практикую, - хмыкает Аня. – А кто-то хочет научиться? – бросает на меня хитрый взгляд.

- Я, - заявляю довольно. – Поучи меня каким-нибудь простейшим движениям. Сможешь?

- Конечно, - улыбается она. И я готов заорать во все горло «Йехууу!» от одной ее улыбки. Значит, поверила мне, и мы сможем договориться. Начнем с танцев. Сначала что-то попроще, а потом перейдем к танго. Станцуем его под одеялом…

Силой воли гоню прочь разгулявшуюся фантазию.

- Тут на первом этаже огромный зал. Можем там заниматься вечерами, - заявляю, чуть откашлявшись.

Но Аня смотрит на меня понуро и вздыхает печально.

- Дом ужасно огромный. Тут невозможно жить и нужно постоянно следить за ребенком. А меня это нервирует.

- Скажи еще, что обычно ты не следишь за Асей, - подначиваю жену и тут же получаю легкий удар локтем в бок.

- Слежу, конечно, - бурчит она. – Но здесь приходится контролировать ее каждый шаг. А это напрягает. И ее. И меня. Если она убежит, я даже не знаю, где искать.

- В доме полно народу. Охрана. Прислуга, - говорю успокаивающе. Осторожно поворачиваюсь на бок. Провожу ладонью по волосам. Перебираю в пальцах растрепавшиеся прядки.

- Глеб, - тихо шипит жена. – Ты обещал не приставать…

- Разве это приставания? Так… Детские шалости. Я не стану тебя ни к чему принуждать. Мы все решим полюбовно. Договорились?

- Спасибо, - тихо бросает Аня и, мельком глянув на часы, замечает устало. – День был очень насыщенным. Нужно поспать.

- Конечно, милая, - соглашаюсь я и с изумлением наблюдаю, как маленькая негодяйка поворачивается ко мне спиной. – Спи, - бурчу разочарованно. И накрыв жену одеялом, тихонько встаю.

Душ мне в помощь, мать вашу!

Холодные струи обжигают кожу. А раздражение зашкаливает. Ну, вот какого хрена? Желанная девочка лежит в твоей постели, а ты играешь в благородство. Рыцари и прекрасные дамы давно списаны в утиль. Сейчас другие правила.

Стань хозяином жизни и бери от нее все, никого не спрашивая. Обычно я так и делаю. Вот только Аня – не тот случай. Она уникальная и потрясающая. Другой такой женщины у меня точно не будет. И если судьба дала мне шанс, то я не налажаю. А буду идти мелкими шажками уступок и компромиссов, но сделаю Аньку своей и душой, и телом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ты влюбился? – с ехидцей осведомляется внутренний голос с интонациями отца. - До чего ты дошел, Глеб? К чему этот целибат? Вернись в спальню и покажи жене ее место...

- Да иди ты, - морщусь я, намыливаясь гелем для душа. Подставив лицо под холодные струи, закрываю глаза, дожидаясь разрядки. Она наступает почти сразу, даря мне небольшое облегчение.

Но стоит только выйти из ванной и глянуть на жену, свернувшуюся калачиком, как желание скручивает меня снова. Здравый смысл советует уйти в кабинет и попытаться уснуть там. Понимаю. Но стою как прикованный. Никакая сила в мире не сдвинет меня с места. Уйти от желанной женщины? Да ну, не фиг!

Вздыхая, ложусь рядом.

Сколько раз за остаток ночи я сбегаю в душ? Делайте ставки, господа!

Обнимаю жену поверх одеяла и пытаюсь приноровиться к ее мерному дыханию. Но не получается. Смутная тревога поднимает голову. Сначала неприятно сосет под ложечкой, а затем бьется набатом в башке. Не иначе, как я пропустил что-то важное.

Вот только что? Задумываюсь, медленно перебирая варианты. Вера и ее вранье? Да я особо никогда ей не верил.

Юркино ранение? – Оклемается. Я первым делом позвонил главному врачу и попросил лично присмотреть за моим парнем. А значит, самые лучшие врачи сейчас колдуют над ним.

«Нет. Дело в другом. Что-то я упустил. Не заострил внимание на важном моменте, посчитав его ерундой. Нужно вспомнить, обязательно!» – даю команду себе и, уткнувшись носом в мягкие Анины волосы, проваливаюсь в глубокий тревожный сон.

Аня

Лежу, боясь пошелохнуться, в объятиях Глеба. А когда все-таки засыпаю, вздрагиваю от страшных и непонятных снов. Открываю глаза, беспомощно шаря взглядом по темной спальне Агурского. И услышав его хриплое «спи-спи», как ни странно, чувствую себя в безопасности. Снова проваливаюсь в сон. Бегу какими-то коридорами. Убегаю от невидимого врага. Слышу сзади шаги и хочу перепрыгнуть через невысокие ступеньки, как падаю, подвернув ногу. Просыпаюсь от резкой боли и, не сдержавшись, вскрикиваю. Старая травма дает о себе знать и ноет к перемене погоды.

Подскакиваю на кровати, стараясь дотянуться до больной лодыжки и хоть немного помассировать ее. Но вся беда в том, что спасительные мазь и эластичный бинт остались в гардеробной.

- Что случилось? – заспанно тянет Глеб, садясь рядом.

- Нога,- шепчу сквозь слезы.

- Погоди реветь, - перекатывается он обратно на свою сторону. Достает из тумбочки какую-то небольшую фигурную банку и, вернувшись ко мне, командует.

- Где болит? Показывай.

- Щиколотка, лодыжка, - хнычу я, желая хоть как-то уменьшить адскую боль. – Прости, что разбудила…

- Глупости, - отмахивается Агурский и, усевшись передо мной на корточки, берет в ладони побитую ногу. Нежно проводит пальцами по высокому подъему. А затем, поставив мою ступню себе на колено, быстро наносит мазь на больное место. Опытным движением растирает целебное снадобье по коже. В нос бьет резкий запах камфоры.

- Что это? – спрашиваю, почувствовав, как боль отпускает.

- Мазь для суставов. Не помню, как называется. Я ее давно в Париже покупал. Она хорошо помогает. Легче?

- Да, спасибо, - шепчу, желая заполучить свою ногу обратно.

- Минутку, - останавливает меня Глеб. – Я еще не закончил.

Расслабляюсь, чувствуя, как опытные пальцы отыскивают болевую точку. Медленно кружат вокруг нее, разминая мышцы. Руки Агурского скользят медленно, но уверенно. Закрываю глаза, ловя кайф от этого фантастического массажа. И неожиданно чувствую, как пальцы Агурского оглаживают ступню. Крутящими движениями нежно массируют каждый палец, покореженный пуантами. Легкие движения инстинктивно отдаются внизу живота, заставляя мою глупую голову кружиться от удовольствия.

- Полегчало? – улыбается Агурский, закончив сладкую экзекуцию.

- Да-а, - блею я, растекаясь как мороженое на солнце. И тут же собрав себя в кучу, отдергиваю ногу. Слышу приглушенный смех Глеба.

Он все понял. Опытный, гад.

Накрываюсь одеялом чуть ли не по самый подбородок и в полутьме спальни слежу за Агурским. Он не спеша подходит к комоду и выуживает из среднего ящика пару носок.

- Они совершенно новые, - объясняет, отрывая этикетку. Хочет одеть их мне на ноги, но я возражаю, давясь от смущения.

- Я сама.

Агурский смотрит на меня внимательно, будто что-то решает для себя.

- Ты не справишься, - отрезает, легко толкая меня на постель и поднимая край одеяла. Натягивает мне на ноги носки, и я с удивлением замечаю, что они мне достают почти до колен. Мягкая тонкая шерсть приятно согревает. А я, не удержавшись, ляпаю первое, что приходит в голову.

- Не знала, что ты носишь гольфы…

- Носки, - привычно фыркает Глеб, укладываясь рядом и обнимая меня. – Высокие носки показывают статус владельца.

- Я ж и говорю, гольфики, - хихикаю как дурочка.

- Спи, - смеется он сипло. – Утром рано вставать.

- Много дел? – спрашиваю участливо.

- К Юрцу в больницу нужно заехать, - вздыхает Агурский и напоминает чуть осевшим голосом. – Быстро спать, Аня.

Закрываю глаза, пытаясь подремать, но мои мысли витают около правой ноги, получившей сегодня немыслимый набор процедур. Целебных и возбуждающих.

Я за малым не мурчу от удовольствия. И заикнись сейчас Глеб о супружеском долге, с радостью бы согласилась.

«Ты совсем с ума сошла», - одергиваю себя, поворачиваясь спиной к мужу. И тут же чувствую, как тяжелое тело Агурского чуть наваливается сзади.

Поза «ложечки», блин… Теперь уж точно мне не уснуть до утра.

- Мама, мама, - сонно хнычет Ася. Подрываюсь с постели и бегу в детскую. И спиной чувствую сверлящий взгляд Агурского.

Остаток ночи я провожу в обнимку с дочкой. Так спокойнее. А когда просыпаюсь, осторожно заглядываю в спальню. Но комната совершенно пуста. Смятые простыни и подушка еще хранят очертания крепкого тела.

Перевожу взгляд на часы и, охнув, бегу в детскую.

- Ася, солнышко, мы опаздываем, - говорю дочке, прыгающей на кровати. – Нас в садик не примут.

В ответ мне несется веселый хохот, и приходится оббежать постель, чтобы поймать разошедшегося ребенка. Но как только я подхожу поближе, Аська, балованное создание, перебегает на другую сторону. Смеется, включаясь в игру. Приходится немножко побегать в надежде, что дочке скоро надоест играть в догонялки. Но куда там! Аська носится по кровати и радостно визжит.

- Ася, не успеем, - зову я, стараясь поймать малышку. Ловлю, подпрыгнув, но схватив Аську, теряю равновесие. И тут же оказываюсь в кольце рук Агурского.

- Я не слышала, как ты вошел, - шепчу, прижимая к себе Асю, а спиной касаясь груди Глеба.

- Да я уже несколько минут за вами наблюдаю. Аж замер на месте, боялся спугнуть.

- Почему? – кошусь на мужа.

- Этот дом отвык от детского смеха. И я рад, что мы поселились здесь, - роняет он хрипло. Голос срывается, и я точно знаю, кто из детей носился тут в последний раз.

Павлик…

- В город только далеко, - вздыхаю я и тут же резко поворачиваюсь к Агурскому. – Не успеем! Нужно срочно собираться…

- Уже опоздали, - улыбается Глеб. – Ехать полчаса. Плюс время на сборы. Поэтому предлагаю садик сегодня прогулять…

- А как же… - лопочу я. – У меня работа, Глеб. Лариса не любит, когда дети сотрудников без присмотра гуляют по ДК.

- Ты проведешь репетицию, я погуляю с Асей, - пожимает плечами он. – Как тебе такой вариант?

И видимо заметив в моем лице сомнение и недоверие, отстраняется. Отступает, засунув руки в карманы. Вскидывает голову. И я вижу в серых глазах арктический холод.

- Не волнуйся. Я же обещал, - бросает коротко.

- Ася плохо знает тебя, - объясняю сбивчиво и, кивнув на окно, добавляю уверенно. – И на улице дождь.

- Значит, пока ты работаешь, мы с Асей посидим в офисе. Правда, малыш?

- Ты не управишься с ней, - мотаю головой.

- В твоих интересах объяснить ребенку, - отстраненно роняет Глеб, направляясь в спальню.

Мне хочется заорать от бессилия. Поинтересоваться с ехидцей, что еще в моих интересах? Но предпочитаю сдержаться. Ссориться с Агурским – себе дороже.

- Я попрошу маму или Стеллу, - упрямо замечаю в широкую спину.

Аня

- Зачем же ребенка в город таскать? – всплеснув руками, восклицает сердобольная Марфа. – Вон, гололед опять обещали. Пусть Асенька дома остается. Мы с ней сходим курочек посмотрим, потом к лошадкам. А там мама и приедет, - ворует она, обращаясь к моей дочке.

И довольная Аська уже радостно кивает головой.

- Мама-мама, - щебечет громко и повторяет как попугай. – Пазяста!

- Действительно, Анечка, – словно совершенно не в теме, замечает Глеб. – У меня водилы хорошие. Но сама знаешь, дорога есть дорога.

По большому счету Глеб прав. Марфа тоже. И я как дура соглашаюсь под радостные вопли Аси.

А дорогой чувствую, как от паники сводит желудок. Даже дыхание сбивается. Вернуться домой? Взять с собой Асю? Вот только никто даже не подумает остановиться.

Сержусь на себя, что так легко купилась на уговоры Глеба. Да еще свадьба эта! Просто зла не хватает… Закипаю потихонечку и не могу ничего с собой поделать.

Агурский что-то сосредоточенно читает в телефоне. Украдкой смотрю на него. Красивый мужик, ничего не скажешь. Высокие скулы, чуть впалые щеки, покрытые трехдневной щетиной. Короткий ежик темных волос.

Вот только зачем я Глебу? Самая обычная провинциальная девчонка. Таких, как я, много. И можно выбрать любую, достаточно лишь поманить. Но со мной и так все ясно. Обстоятельства вынудили.

Отвернувшись к окну, чувствую, как накатывает истерика. Сцепив зубы, пытаюсь успокоиться. Но получается с трудом.

Если у меня отберут Асю, мне не жить! Лучше просто лечь и умереть.

«Все очень просто, - нашептывает мне внутренний голос. - Нужно включиться в игру «Мы счастливые муж и жена». Перестать изводить себя по пустякам. Но с Аси глаз не сводить!»

- Приехали, - тихо замечает Глеб, выглядывая в окно. Отвлекаюсь от грустных мыслей и печально наблюдаю, как машина крутится в узком проезде, а потом поворачивает к ДК.

- Что за хрень? – рыкает муж. – Откуда здесь журналисты?

- Наверняка пронюхали, где работает Анна Владимировна, - тянет с переднего места невозмутимый Саня.

- Кто слил инфу? Я эту тварь из-под земли достану, – рычит Агурский, и мне по-настоящему становится страшно. Мой муж не такой пай-мальчик, каким хочет показаться. И когда тот ласковый мужик, что массировал мне ногу среди ночи, превратился в дикого зверя? Не знаю и не хочу знать. Только понимаю прекрасно, что в одночасье и ко мне повернется Агурский страшной личиной.

- Может, ты прогуляешь сегодня свою работу? – ласково спрашивает Глеб, в одночасье меняясь в лице. Даже взгляд становится добрым и открытым.

- Я не могу, - шепчу, сходя с ума от безысходности. Сквозь опущенные шторки смотрю в окно и неожиданно замечаю, как какой-то мужик с камерой и девица с микрофоном останавливают моих учеников. Что-то спрашивают назойливо…

Закрываю глаза, силясь сдержаться. Конец света, мама дорогая!

Телефон в кармане настойчиво тренькает.

- Ты где, Аня? – тихим шепотом интересуется Варя. – В здании полно журналистов. Лариска вне себя.

- Мне нужно идти, - поворачиваюсь к Глебу. – Там мои дети, и полно журналюг…

- Я пойду с тобой, - тут же решает муж. – Нужно тебя защитить.

- Нет, - мотаю головой. – Так ты их еще больше раздраконишь. Лучше я сама…

- А я как мальчик с дудочкой, - криво ухмыляется Глеб. – Всех крыс из ДК выведу.

- Пожалуйста, - прошу я. - Лучше притормози у служебного входа.

- Странно, что всю эту свору пропустили в здание, - озадаченно вздыхает Глеб. – Нужно поставить вопрос о профессиональном соответствии директрисы.

- Не смеши, - печально улыбаюсь я. – Сам знаешь, какое финансирование в ДК. Три копейки в год. Вон, в живой уголок дети еду животным приносят. Пришел без корма, никто тебе не разрешит даже войти…

- Глупости, - морщится Агурский. – Есть специальные выплаты из бюджета. Я точно знаю.

- Неважно, - отмахиваюсь, не желая спорить. – Я пойду, - говорю тихо, но твердо. – У меня две репетиции. К одиннадцати должна закончить.

- Я провожу, - настаивает Глеб и, выйдя из машины, одной рукой привычно берет меня за руку, другой – придерживает разлетающиеся полы пальто. Здесь, на куцей парковке ДК, среди стареньких машин персонала муж выглядит явно инородной фигурой. – Машину тут оставлю, на парковке. Как освободишься, сразу выходи. Слышишь? – говорит он, слегка дергая мои пальцы.

- Да-да, - киваю, смотря под ноги. Мне бы сейчас, как страусу, зарыться головой в песок и подождать, когда вся эта шумиха рассосется.

Глеб спокойно идет рядом и, поднявшись на крыльцо, ласково целует на прощанье. Но сам поцелуй больше напоминает дружеский или братский.

- Мы ненадолго расстаемся, малыш, - бросает напоследок. – Я дела быстренько раскидаю, и домой вместе поедем. А ты звони, если что…

Вглядываюсь в холеное властное лицо и неожиданно ловлю себя на странной мысли. Такие люди, как Агурский, не ходят одни по улицам. Это опасно.

- Возьми Сашу, - прошу я. – Меня тут точно никто не тронет.

- Глупости, - отметает мое предложение Глеб. – Санек с тобой останется. А меня Олежка быстро в офис доставит и к тебе вернется.

- Ну хорошо, - соглашаюсь я и, зайдя в холл, натыкаюсь на мрачную Ларису Петровну.

- Пока ты с мужиками любезничаешь, Демина, тебя дети ждут. И что ты устроила во дворце? Откуда столько журналистов? И все про тебя спрашивают. Звезда ты у нас, оказывается…

- Это все из-за свадьбы, - пытаюсь объяснить я.

- Ну кому ты врешь, Аня? – фыркает Лариса. – Никакая ты не жена Глебу Александровичу. Я звонила в ЗАГС, проверяла!

- А у вас своих дел нет? – роняю спокойно и, пробормотав дежурное «извините», несусь в раздевалку для персонала. Слышу сзади шаги охранника и точно знаю, что нахожусь в полной безопасности.

«Глеб молодец, все предусмотрел! - думаю, входя в темную раздевалку. И уже тянусь к выключателю, как надо мной нависает черная тень. Бьет наотмашь в ухо и, свалив меня с ног, наносит удар тяжелым ботинком по ребрам. Голова стукается о плитку. И от соприкосновения с полом отключается сознание. Кричу изо всех сил «Помогите!» и проваливаюсь в черную зыбкую яму.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глеб

Мы не успеваем даже отъехать с задрипанной парковки, когда мне звонить взволнованный Санек.

- Глеб, у нас неприятности, - рычит в трубку. – Я даже проверить не успел. Она заскочила… А там..

- Да не галди ты, - обрываю на полуслове. – Что случилось?

- Тебе лучше подняться, Глеб. Вместе с Олегом…

Твою мать!

Морщусь раздраженно и, выскочив из машины, устремляюсь наверх. А там в узком коридоре около раздевалки рыдают малышки лет десяти.

- Анна Владимировна! Если она умрет…

Кровь стынет в жилах от этих причитаний.

Анька, стерва, не смей бросать меня!

Врываюсь в небольшое полутемное помещение и в ужасе смотрю на лежащую на скамейке Анечку. Глазищи распахнуты. В них плещутся слезы. А по щеке разливается свежий синяк.

Вот тут я прихожу в бешенство. Это ж какая тварь посмела ударить мою женщину.

- Как ты? – кидаюсь к жене. Утираю ладонью кровавый подтек. А потом будто очнувшись, достаю из кармана платок.

- Держи, - протягиваю белоснежную накрахмаленную тряпку.

- Больно, - тяжело вздыхает Анечка. Прикладывает платок к ссадине и просит жалобно. – Отвези меня к маме, Глеб.

- Нужно в больницу. Снять побои. Затем наш адвокат подаст заявление. Да и в этом бардаке требуется разобраться, - бросаю сквозь зубы. – Идти сможешь? – протягиваю жене руку.

Она неуверенно садится на скамейке и прикрывает глаза.

- Голова кружится. Сейчас я посижу минутку и пойдем. Нужно отменить занятие. Извиниться перед родителями.

«Поклониться им в ноги, блин! – чуть было не рявкаю я, а вслух замечаю.

- В такой ситуации какие занятия. Все люди нормальные и понимают…

Хочу еще что-то вставить о благородстве и милосердии, но в этот момент рывком открывается дощатая покрашенная дверь и в раздевалку влетает Лариса Петровна.

- Что тут происходит? Демина, почему не на занятии?

Смотрю на эту дуру и понимаю. Тут не о профпригодности нужно ставить вопрос, а об адекватности. Не соответствие занимаемой должности налицо. Кто ее вообще на эту должность поставил?

- Пойдем, - подхватываю жену на руки и молча несу к выходу. Толпа любопытных расступается в разные стороны. И спускаясь по ступенькам вниз, слышу как сзади топочет директриса и что-то выкрикивает в свое оправдание. Обвиняет журналистов во всех грехах. И Анечку.

Даже слушать не желаю этот бред.

- Саня, Олег, останьтесь, опросите свидетелей, - велю раздраженно. Видит бог, я любого вколочу в стену за Аньку.

- А кто вам позволил здесь распоряжаться? – возмущенно вопит директриса. – Вы не у себя дома, Глеб Александрович.

- У меня дома никто не бьет женщин, - отрезаю на ходу. – Хорошо, Лариса Петровна, - цежу неохотно и чувствую, как от злости сводит челюсти. – Я хотел обойтись малой кровью, но вы напросились…

- Что? Я не понимаю? – вскрикивает она.

- Скоро поймете. Готовьте веревку и мыло… Они вам пригодятся. Спускаюсь вниз и устроив Аню в Порше, сразу же звоню знакомым силовикам.

Рассеянно смотрю на сизое небо и спешащих людей и не могу справиться с подступившим отчаянием.

Как же это так! Жену не уберег!

Осторожно сажусь рядом с Аней. Обнимаю, позволяя откинуться мне на грудь и уложить голову на плечо.

- Пальто испачкаю, - шепчет жена, пытаясь отстраниться.

- Плевать, - роняю устало и, прижав к себе жену, прячу холодные ладошки в свои лапищи.

- Скорее всего сотрясение мозга, - бурчу как старый дед. – Придется тебе, моя дорогая, отлежаться…

- Да, - всхлипывает Аня. – Как же теперь дома показаться. Аська испугается.

- Затрем косметикой. Скажи что надо. Я отправлю человека…

- Глупости, - хнычет Аня и неожиданно затихает в моих объятиях.

- Аня, - зову тихонечко. И заметив побледневшее лицо, рявкаю опешившему Саньку.

- Звони в травму! Пусть встречают!

И через несколько минут в ужасе наблюдаю, как мою жену увозят на каталке.

Да ну не фиг! Подрываюсь с места и, поравнявшись с крепкой невысокой медсестрой, рыкаю угрожающе.

- Это моя жена.

- Вот и хорошо, - соглашается тетка. – Будет кому на МРТ перетаскивать.

Домой мы попадаем ближе к вечеру. Сначала больница, потом местное отделение полиции. Везде тягомотная процедура оформления.

А в ДК в это время проходит обыск и чудесная Лариса Петровна в один момент оказывается под следствием.

А не надо меня злить, крыса! Турнула моих бойцов – получай! Надеюсь жизнь хоть чему-то научит эту стерву.

Уложив Анечку в постель, быстро выхожу из комнаты. И сразу натыкаюсь на встревоженную Асю.

- А мама где? Я хочу к ней, – всхлипывает малышка и в эту минуту напоминает мне Павку. Круглые румяные щеки, чуть вьющиеся волосы. Что не говори, наша порода?

Открываю дверь в спальню, запуская расстроенного ребенка. Асенька бежит к кровати, резво перебирая маленькими ножками. Как маленький жеребенок!

Замираю в дверях, наблюдаю как малышка взбирается с ногами к нам на кровать. Деловито ложиться рядом с матерью. И та, не открывая глаз, обнимает дочку. Тонка белая рука, еще мгновение назад слабая и почти безжизненная, напрягается, прижимая к себе малышку. И я бы сейчас многое отдал, чтобы улечься рядом. Чувствовать дыхание Ани, слышу как перебирает ногами маленькая плутовка.

Но дела есть дела. Нужно созвать Ордынцева и его хваленых профи и общими усилиями выяснить, кто осмелился поднять руку на мою жену. Мелкая ли это пакость или первый шаг в необъявленной войне?

Аня

Хоть мне и дали по башке неизвестным тупым предметом, мозги со скрипом, но работают. И сколько я ни размышляю, понять не могу, кому перешла дорожку. Одно могу сказать точно. Все мои беды начались со встречи с Агурским.

«Неужели его рук дело?» – стучится в голову ужасающая мысль. Перемешивается с головной болью и давит на веки.

Поспать бы… но не могу. Лежу, закрыв глаза, и думаю, думаю…

Слышу топот детских ножек, а затем кто-то маленький и настырный карабкается на кровать. Кладет голову мне на грудь и обнимает маленькими ручонками.

Асенька моя дорогая! Что же нам теперь делать?

Каков план Агурского? Уложить меня в койку, сделать малоподвижной, а самому выкрасть Асю?

«Не придумывай ерунду, - пеняет мне внутренний голос. – Если бы хотел, давно бы выкрал и увез куда подальше. Нянчится с тобой. Носки вон надевал на тебя ночью».

От приятных воспоминаний по телу разливается тепло. Если честно, мне нравится Глеб. Он кажется таким надежным и классным. Но трудно поверить человеку, которого слишком долго я считала врагом…

- Аня, - открывается дверь, слышатся шаги. – Не спишь?

Слабо мотаю головой.

- Нет, - шепчу еле слышно. – Голова сильно болит.

- Давай дам обезболивающего. Выпьешь и поспишь хоть немного. А мы с Асей погуляем.

Вздрагиваю, покрепче обнимая дочку. И этот неосознанный жест невозможно скрыть от Глеба.

- Ань, - садится он на кровать. Осторожно проводит по руке, которой я обнимаю Аську, а затем невзначай касается бедра. – Ну, хочешь, я тебе расписку дам. Поклянусь самым дорогим…

- А что для тебя дорого, Глеб? – спрашиваю я, чуть приоткрыв глаза. В полутемной спальне вижу растерянное лицо Агурского.

- Сложный вопрос, Анечка, - усмехается он неохотно. – В разные моменты времени нам дорогими кажутся разные вещи. В детстве мы с сестрой боролись за внимание отца. Дни, когда мы с ним что-то делали вместе или ходили на рыбалку, до сих пор кажутся мне сродни празднику. Я и в бизнес пошел из желания папе угодить. И дело его продолжаю из-за него. Ну как я могу бросить холдинг, если мой отец в него вложил все свои силы и, возможно, пожертвовал жизнью?

Глеб говорит очень эмоционально. Его тихий, чуть с хрипотцой голос завораживает и успокаивает одновременно. Скорее всего, Агурский хочет меня заморочить или увести разговор в сторону. Но мне так приятно его слушать. Каждая клеточка моего побитого тела расслабляется и вибрирует от каждого слова Глеба. Никогда даже не подозревала, что так буду реагировать на мужчину.

- А потом? - чуть слышно тяну я, но Агурский слышит вопрос. Вытягивает длинные ноги поперек кровати, а сам, облокотившись на ее спинку, пристраивает мощное тело рядом с моими конечностями. Даже сквозь одеяло чувствую, как ступни упираются в бок Глеба. Хочу отодвинуться, но муж притягивает мои ноги к себе.

- Лежи уже смирно, - замечает сварливо и, почесав макушку, продолжает рассказ. – Потом бизнес, Анечка. Я словно помешался на нем. И мне даже казалось, что мне повезло. Выгодно женился на работе. И только недавно понял, каким дураком был.

В комнату с подносом входит Марфа, заставляя Агурского подняться.

- Я сам, - замечает он строго. - Постели Асе. Я ее сейчас переложу.

- Может, я, Глеб? - шепчет верная экономка. – Девочка меня знает.

- Меня тоже.

- Зато я умею управляться с детьми, а ты - нет, - парирует экономка, и мне этот спор напоминает детскую возню в песочнице. По закону жанра Марфа должна показать язык, а Глеб – дернуть ее за косички.

Мягкие руки экономки подхватывают мою дочку и уносят в соседнюю комнату. А я чувствую себя осиротевшей. Хочется подскочить и броситься следом. Только я точно знаю, что не смогу пройти и пары метров.

- Марфа добрая, - тихо поясняет Глеб, протягивая мне лекарство и воду. – Я сейчас включу для Аси ночник. И дверь между спальнями оставлю открытой. Если малышку что-то напугает, она позовет или прибежит…

- Поговори со мной, - выпив лекарство, прошу Агурского. И сама не осознавая, беру его за руку.

- Аня, - шепчет он, перехватывая инициативу. Целует мою ладонь, лежащую поверх его лапищи. И выдохнув, роняет неловко. – Только сейчас дошло, Ань. Я не смогу тебе поклясться самым дорогим.

- Почему? - в ужасе поднимаю на него глаза и натыкаюсь на внимательный, немного пугающий взгляд.

- Я понял, - усмехается смущенно. Трет затылок, собираясь с мыслями. – Сейчас для меня самые дорогие люди – это ты и Ася. Понимаешь?

- Не совсем, - тяну губы в улыбке. – Мне казалось, что ты женился на мне из-за дочери Павлика. Из-за того, что больше нет наследников.

- Я тоже так думал сначала. Но если разобраться, завести наследников – дело нехитрое. Может, и мы с тобой потом заделаем Асе брата или сестричку.

От такого поворота у меня сжимается горло, а к глазам подступают слезы.

Мальчика или девочку? Забацаем? Он что, действительно считает меня настоящей женой?

Хочется заорать во все горло! Поставить Агурского на место. Заводить детей нужно по любви, а не с целью разделить наследство. Но головная боль притупляется, а глаза закрываются сами собой. Только мой непослушный язык, заплетаясь, спешит поделиться сокровенным.

- Мне хочется еще двоих, Глеб. И мальчика, и девочку.

Глеб

- И мальчика, и девочку, - заплетающимся языком шепчет Аня. А я ловлю каждое ее слово, пожираю глазами вздымающуюся под одеялом грудь и готов прямо сейчас приступить к исполнению плана. Но нельзя! Лучше сейча не беспокоить жену. При слабом свете ночника пристально вглядываюсь в ее лицо. На скуле ссадина и синяк расплывается.

- Какая же тварь посмела? – сжимаю кулаки от бессилия и звоню знакомому прокурору.

- Что-нибудь удалось выяснить, Феликс?

- Да ни фига, - раздраженно рявкает он. – Никаких зацепок, Глеб. Надо бы встретиться, поговорить…

- Назначь время, - бурчу поморщившись.

- Да хоть сейчас, - вздыхает мой старый товарищ. – Время еще детское.

В любой другой день я бы сорвался не думая. А сейчас гляжу на бледное лицо жены и стараюсь приметить каждый вздох.

Да еще и Аська на моем попечении!

- Завтра днем приеду, - бросаю коротко. – Сейчас не могу. Боюсь Аню одну оставить…

- Как-то ты быстро обзавелся семьей, - фыркает Феликс. – Ну давай! Завтра деньком пообедаем вместе. Расскажешь, как за несколько дней можно обломать незнакомую девчонку.

- Мы давно знакомы, - поясняю тихо.- Просто вчера решили узаконить отношения. Приехали подать заявление, а нас и расписали сразу…

- Кому ты втираешь! – ржет Феликс.- Не лечи меня, Агурец!

Заглянув в детскую любуюсь спящей малышкой. Он спит в точности как Павлик, раскинув ноги и руки в разные стороны. Непостижимая для моего разума наука гинетика. Силюсь представить какие будут наши с Аней дети и вижу еще парочку таких же маленьких Ась.

Мысли постепенно переходят на события последних дней. Кто-то напал на моего охранника, а потом впечатал в пол жену. Кто же ты, гадина?

Улегшись в постель рядом с женой, поправляю откинутое в сторону одеяло. Еще раз завороженно гляжу на женщину, о которой мечтал все три года.

Вот она! Лежит в моей постели. Чувствую ее запах и задыхаюсь от восторга.

Анечка, девочка моя!

Осторожно прикасаюсь губами ко лбу и, откинув башку на свою подушку, начинаю мозговой штурм. Обычно для этого мероприятия люди собираются вместе и выдают идеи. Но мне не нужны посторонние. Достаточно выстроить в голове факты и логические цепочки, подвести их к нужным ресурсам, как ответ приходит сам.

Но только не сегодня!

Мои мозги и чуйка сегодня отказываются работать. Виной ли тому Анечка, спящая рядом и отвлекающая от раздумий. Или тот факт, что я заранее знаю ответ и просто не желаю признавать очевидные вещи.

Кто-то из близкого окружения объявил мне войну. И этот кто-то или его помощник был у Веры. Выходит, красавица играет за другую команду.

А вот кто ударил Аню? И связаны ли эти два события между собой.

Закрыв глаза, тру лоб, стараясь сосредоточиться на главном. Но в этот момент на своей половине со вздохом поворачивается Аня. Не просыпаясь, укладывается мне на грудь и закидывает на меня ногу.

И что прикажете делать?

Убираю в сторону непослушные волосы, обнимаю девчонку покрепче, а сам боюсь пошевелиться.

- Мне так плохо, Глеб, - шепчет сквозь сон Аня. – Голова болит. Сильно.

- Дать таблетки? – спрашиваю приглушенно, а у самого внутри вибрирует желание.

Поможет ли ледяной душ? Не знаю.

- Обними меня, - тяжело вздыхает девчонка и проворно забирается на меня. Вот как тут не сдохнуть от восторга.

- Аня, малышечка моя, - бормочу хрипло и уже с трудом совладаю с собой. – Тебе же сейчас нельзя. Давай потерпим, малыш…

- Можно, - шепчет она, обвивая мою шею руками и утыкаясь лицом в ключицу. – Нам с тобой все можно.

Действительно! Мы – муж и жена. И если потихонечку…

Не так конечно, я представлял первый раз с Аней. Но кто я такой, чтобы спорить с леди?

Обнимаю ее обеими руками, целую лицо и шею. Пальцы беспрепятственно скользят по спине и ягодицам. Всего лишь мгновение отделяет нас от точки невозврата. Переворачиваю жену на спину и нависаю сверху. Осторожно приподнимаю ночную рубашку. Обвожу ладонью плоский накачанный животик и покрываю поцелуями каждый миллиметр кожи.

- Аня, девочка моя, - шепчу, задыхаясь от желания. Ее рука птицей скользит по моим волосам. Замирает на затылке. Пальцы зарываются в волосы и нежно гладят макушку.

Так и умом можно двинуться, ребята!

Тяну вниз кружевную ткань трусиков, как пацан немея от восторга. Анька податливо откликается на каждое мое движение. Но стоит мне стащить тонкую тряпку до бедер, как в уши ударяет набатом негодующий голос.

- Глеб! Что ты делаешь?

Поднимаю глаза и тут же встречаюсь с негодующем взглядом.

Чувствую себя насильником, воспользовавшимся невменяемостью женщины.

- Да ты же сама хотела! – стону от отчаяния. И поправив сползшие трусики, ложусь рядом.

- Я наверное тебя неправильно понял, - шепчу, проводя ладонью по Аниному нежному личику. И сам себе готов надавать пенделей за излишнюю поспешность.

- Глеб, - шепчет Анечка, всхлипывая. – Мне сейчас приснился сон и я отчетливо увидела нападавшего…

- Кто это? – рычу не сдерживаясь. – Ты сможешь дать показания? С утра вызову дознавателя…

- Во сне смогла. А сейчас не помню. Но это кто-то свой, Глеб. Близкий ко мне человек.

- Отдыхай, - роняю отрывисто. – Тебе нужно поспать…

Отодвигаюсь в сторону, собираясь встать и пройти в душ. Похоже мне ничего не светит этой ночью.

- Не уходи, - выдыхает Анечка, робко укладывая ладони мне на плечи. – Останься со мной, пожалуйста. Давай займемся любовью…

Глеб

На своем веку я перепробовал кучу разных баб. С первой меня познакомил отец. Вернее, он подарил мне красивую податливую телочку на мое шестнадцатилетие. Поздравил с вручением паспорта. Затем были мимолетные отношения и длительные. И если честно, я никогда не добивался ни одной женщины. Приперались сами, без всяких уговоров запрыгивали в койку. Некоторых приходилось даже выставлять. И пока в моей жизни не появилась Вера пять лет назад, охрана держала оборону.

- Ты бы хоть график завел, - шутил Вадька Ордынцев, мой тогдашний телохранитель.

И только одна Аня обдала меня игнором. Теперь же, прижимая ее к себе и целуя в висок, я мог бы поклясться на Библии : все женщины до нее просто перестали существовать. Исчезли в тумане вместе с ежиком и лошадкой.

Что же ты сделала со мной, Анечка? Чем околдовала? Я ж теперь ни на кого взглянуть не смогу. Только тебе удалось проникнуть в мое сердце и в одночасье растопить ледяную душу.

Анька дремлет, сопит, обнимая меня. А я даже пошевелиться не могу. Рисую пальцами на спине узоры. Тихонечко целую в макушку и в висок. Руки ползут потихоньку ниже и замирают на ягодицах. Жена, не просыпаясь, трется об меня всем телом.

Знаю, что ей нужен сейчас покой. Все знаю, но ничего не могу с собой поделать.

- Ань, - зову чуть слышно. Она вздрагивает, бормоча что-то неразборчивое. А я покрывая поцелуями лицо и шею, в который раз за сегодняшнюю ночь бужу самую желанную женщину, мою жену.

- Глеб, - проснувшись, тихо шепчет Аня, обхватывая мою шею руками. – Это какой по счету?

- Я их считаю, что ли? – нависаю над женой, вминая ее в постель. Встаю между бедер. Никаких особых прелюдий нам не требуется. Страсть скручивает внутренности, заставляя дрожать от накалившихся эмоций.

С каждым толчком во мне распаляется злость. Кто еще был до меня? Один Павка или целый оркестр? В такие минуты я готов снова оказаться в спальне племянника. Съездить ему по морде и, завернув Анечку в покрывало, выкрасть среди бела дня из квартиры Павла.

Моя. Только моя.

Знать ничего не хочу о предшественниках. Иначе точно умом тронусь.

Анечка всхлипнув засыпает. Осторожно накрываю ее одеялом. И тихо встаю. Накинув халат, выхожу на террасу. Беру с подоконника сигареты, валяющиеся там со времен нашествия Батыя. И подойдя к широкому ограждению, облокачиваюсь на мраморные перила. Закуриваю, крепко затягиваясь и безотчетно пялясь в светлеющее небо. И снова пытаюсь понять, кто стоит за всеми нападениями. Но сколько голову не ломаю, никак не могу найти выгодоприобретателя.

А он есть, твою мать!

Вот только кто? Как бы вычислить!

А вернувшись в комнату, завороженно смотрю на спящую Аню. От слабого света ночника расползаются тени, выгодно подчеркивая тонкие черты лица и невинную мордашку жены. Волосы, мягкой волной лежат на подушке. А синяка и не видно вовсе. Нет, он есть. Но на темной стороне луны.

Сейчас бы лечь рядом и снова разбудить Аню

Обойдешься!

Останавливаю себя, заставляя отлипнуть от сонной жены. Спешу прочь, благо густой ворс ковра скрадывает звуки шагов. И спустившись в кабинет, включаю на большом экране допрос Веры.

- Аня совершенно права, - бурчу себе под нос. Замечаю каждый искусственный вздох и суетливый поворот головы. Обращаю внимание на нервные движения рук, поправляющих прическу. И неожиданно ловлю себя на лежащей на поверхности мысли.

Она и в койке притворялась?

- Кто прятался в спальне? – слышу свой вопрос и тут же морщусь от ответа бывшей любовницы.

- Это мама была. Прибиралась там. - воркует моя бывшая.

Естественно, мама подтвердит! Тут к бабке-гадалке ходить не надо. Вот только кто моему Юрке всек, что он до сих пор без сознания? Не иначе, как Верина мама, с ноги вырубила моего телохранителя.

А если серьезно, нужно в ближайшее время добраться до камер наблюдения. Найти каких-нибудь свидетелей. Может кто с собакой гулял, или зависал на лавочке.

Нетерпеливо стучу по столешнице, выбивая странный марш. И неожиданно понимаю, что не хочу подключать к расследованию свою охрану. Не хочу и все тут!

Смотрю на часы в уголке плазмы. Дождаться бы времени, когда цивилизованные люди могут позвонить друг другу.

Еще час с небольшим. Жду, утыкаясь носом в отчеты научного направления холдинга. И неожиданно вспоминаю про молодое дарование, с которым пришла на банкет Аня. Как же давно это было!

Может и с ним она? – закрадывается в голову крамольная мысль. – Нет, не должна, - успокаиваю сам себя и лениво пишу сообщение Ксении.

Алексей, разработчик Кузи. Фамилию не помню. Найди его и организуй встречу.

- Хорошо, - приходит ответ. – А вы в офисе когда будете?

«Не твое дело», - хочется отрезать мне. Слишком много позволяет себе эта девица. Может сменить?

- Меня сегодня не ждите. Работаю дома. Документы на подпись передай с Саней.

Ксения что-то печатает, но я не обращаю никакого внимания. Стрелка часов над камином приближается к половине восьмого. Феликс если еще не на работе, так уже в пути.

- Пообедаем вместе? – пишу в Телеграмм.

- Лучше завтрак, - приходит быстрый ответ от старого друга. – Есть тема, бро! Надевай труселя и бегом в нашу кафешку.

Глеб

К кафешке на набережной я подъезжаю примерно в восемь утра. Все заведения в округе закрыты до одиннадцати. Но это входит в сеть кофеен, работающих круглосуточно. На пустом проспекте припарковано от силы с десяток машин. Среди них замечаю Мерс Феликса, стоящий прямо около входа в кофейню. Обычно Сарычев так не палится. Паркуюсь рядом и тут же машина друга отъезжает, мигнув фарами.

- Интересное кино, - шепчу, не понимая, что затеял Феликс. Гуськом проезжаем несколько сот метров. Мой друг прокурор сворачивает в небольшой тупичок, с трех сторон окруженный глухими стенами. Обычно сюда поздним вечером приезжают парочки в поисках уединения. Но чтобы утром… да еще и с прокурором… Я как-то не планировал.

Хочу гадко приколоться по этому поводу, но увидев перекошенное лицо друга, решаю промолчать. Любые шутки сейчас неуместны. Знать бы еще что случилось? Но и так судя по насупленным бровям и вертикальной морщине, пересекающей лоб Феликса, догадываюсь о наступившей ж.пе.

А может и полный пушистый зверек наведался. Что-то я давно не видел Сарычева таким мрачным.

- Кто-то умер, бро? – интересуюсь, выходя из машины.

Феликс кривится, как будто вместо элитного алкоголя выпил паленой водяры.

- Да, - скупо кивает Феликс. – Три часа назад грохнули Принца. Я только с места происшествия.

- Ошибки быть не может? – спрашиваю, точно зная, как глуповато звучит мой вопрос.

- Нет, - криво усмехается друг. – В баньке с девками парился.

- Ну хоть на тот свет чистеньким явился, - цежу сквозь зубы. Терпеть не могу Принца. Пусть даже он и приходится двоюродным братом. У моего дядьки было своеобразное чувство юмора. Одного сына назвал Принцем, а другого Ангелом. Вот и выросли два отморозка.

- Зацепки есть? – спрашиваю глухо. А у самого по спине струится холодный пот.

Получается, что Аня права. Кто-то целенаправленно избавляется от Агурских. Хотя…

Принц при жизни не страдал человечностью. Да кто угодно мог грохнуть.

- Ну какие зацепки, - морщится Феликс. – Очередной глухарь, Глеб. – На похороны пойдешь? Брат все-таки…

- Придется, - роняю сипло. А сам думаю, что же делать дальше? К матери нужно заехать сказать. А то не дай бог узнает из выпуска новостей.

- А где второй брат? – роняю отстраненно. – Он хоть в России?

- Пробиваем сейчас. Пока данных нет, - сосредоточенно закуривает Феликс, прислоняясь спиной к моему чистому Поршу. Стою рядом, наблюдая как тлеет красный огонек. Как на конце сигареты собирается длинный столбик пепла.

- Глеб, - хрипло зовет Сарычев. Смотрит на меня внимательно и замечает глухо. – Пожалуйста, побереги себя. Творится какая-то хрень…

- Что именно? – мрачно вглядываюсь в посеревшее лицо.

- Тут слух прошел… Киллер один известный объявился в городе. На заказ заявился. Думаю, он Принца и грохнул. Больно чисто сработано. Пара выстрелов в грудь и контрольный в голову.

- Думаешь, кто-то сводит счеты с моей семьей? – хмыкаю, стараясь казаться спокойным.

- А хрен его знает… Но кто у вас остался? Ты и Ангел. Ни у одного из вас ни детей, ни плетей… Грохнуть и прибрать к рукам все, что умудрились наскирдовать Сандро с Филипом.

- Если убить обоих, то нет резона. Остаться должен кто-то один. Я никого не заказывал. Значит, Ангел.

- Может есть кто-то третий, кому причитается все ваше немерянное бабло, если нет наследников первой очереди? – задумчиво трет подбородок Сарычев.

- Ты можешь в рамках расследования поднять дело отца и запросить материалы по гибели Павки? Если твоя версия верная, то может стоит все связать в одно дело?

- Запросим, - неопределенно кивает Феликс. – Постарайся остаться в живых, пока я буду искать заказчика.

- Попробую, - морщусь недовольно. И попрощавшись с Сарычевым, медленно шагаю к реке.

Облокотившись на высокий парапет, рассеянно смотрю на сизую дымку, поднимающуюся над свинцовой водой. Вдыхаю морозный воздух и пытаюсь сообразить как поступить в такой опасной ситуации.

- Лида, - звоню я сиделке матери. – Она уже встала? Как себя чувствует?

Тетка радостно рапортует. Все хорошо. Мама проснулась, но еще в постели. Дремлет. Давление, пульс… Все в норме.

- Местные новости сегодня не включайте, - неожиданно даю указание. Никуда я не поеду. Сейчас важнее Аня и Ася. Ну и моя никчемная жизнь.

Занырнув в машину, дую на руки, пытаясь согреться. И включив обогрев сиденья и печку, закрываю глаза. Нужно найти замену Юрке плюс еще пара-тройка надежных людей, никак не связанных с моей охраной.

- Штирлиц, - звоню Исаеву. – Мне нужны телохранители. Человек пять. Можешь одолжить.

- Не вопрос, - бубнит в трубку Исаев. Кажется я его разбудил. – На какой срок?

- Надолго…

- Пришлю тарифы, - фыркает Костя и тут же отключается.

А я, проехав через всю набережную, глушу двигатель около известной в городе кондитерской. Сколько себя помню, она здесь стоит. Захожу в небольшой зальчик с высокими покатыми сводами и на одно лишь мгновение чувствую себя мальчишкой. Жадным взглядом вожу по витринам и точно знаю, что прямо сейчас могу купить все. Даже само здание и поваров с официантами. Смешное чувство.

- Мишек, «картошку» и фруктовых корзинок, - прошу я приветливую продавщицу и подумав, добавляю порывисто. – И один пирожок с мясом.

Будто голодный пес заглатываю свежую выпечку, и кинув на пассажирское сиденье коробку с пирожными, на всех парах несусь домой, гоня прочь дурацкие тревожные мысли.

Принц Агурский. Смешно звучит, правда? Но Принц был очень осторожным человеком, помешанным на безопасности.

«Кого же ты подпустил так близко, Принни? – думаю, расфокусированным взглядом впиваясь в красный сигнал светофора. И даже не сразу понимаю, когда загорается зеленый. Сзади активно жмут на клаксоны опаздывающие на работу водители. Это выводит меня из транса. Бью по газам, ведя машину вперед, а где-то внутри крепнет странное беспокойство, сжимающее ливер в кулак. Кровь стынет в жилах, когда я отчетливо понимаю невероятную истину.

Все смерти последних лет связаны с имуществом Агурских. Кто-то усиленно рвется к нему, уничтожая моих родственников одного за другим.

- Если заказчик один, то должны совпадать какие-то детали. Докопаться бы до них…- размышляю, напряженно глядя в зеркало заднего вида. Замечаю пристроившийся сзади мерс. Откуда он взялся и как давно меня пасет?

- Просыпайся, спящая красавица, - будит меня поцелуем Глеб. – Я уже за пирожными смотался.

Удивленно распахиваю глаза.

- Сам? Зачем? Отправил бы кого-нибудь из охраны.

- Не-а, – весело мотает головой Агурский. Улыбается счастливо, но немножко грустно. – Им доверь. Они купят… Прошлогодний снег!

- А ты какие выбрал? – спрашиваю, заплетая волосы в косу. Голова кружится. И хочется именно чаю с пирожными.

- Мишек, это такие с кокосом. И фруктовые корзинки с желе. Угадал?

- На все сто, - хихикаю как дурочка. – Я люблю корзиночки, а Ася – мишек. Невероятное совпадение.

- Нет, - смешно морщит нос Агурский. - Я купил то, что предпочитаю сам. И пирожок с мясом.

- Я тоже люблю. Давай скорее, - тереблю Глеба.

- Не выйдет, - пожимает он плечами и, проведя ладонью по затылку, добавляет дурашливо. – Я его там съел.

Мы смеемся весело, но каждый звук отдается у меня в голове.

- Больно? – участливо спрашивает Агурский. Кривится, будто это его по башке двинули.

- Да, болит. И слабость зверская…

- Лежи, - машет он. – Врача ждем к одиннадцати. А мне еще в город смотаться нужно. Ментов немного напрячь.

- Я попросила маму приехать. С Асей побыть, - вздыхаю печально. – А то меня в сон вырубает, а она одна останется.

Муж хмурит лоб, а я смотрю на него напряженно. Неужели нельзя? Как я смогу с ним жить, если он воспротивится?

- Сейчас за ней машину отправим, - кивает Агурский. – Дождусь ее, потом сам поеду. А вообще, - замечает лениво муж. – Позвони ей. Пусть к нам перебирается. Тебе еще долго лежать. Прямо сейчас набери.

И протягивает телефон, не оставляя выбора.

Наблюдаю, как в комнату важно входит Марфа с подносом. И подойдя к кровати, выдвигает маленькие ножки, превращая поднос в столик. Взглядом пожираю пирожные и невесть откуда взявшуюся клубнику. Жадно пялюсь на круассаны с румяными бочками. Телефон в моей руке заходится визгом. Стелла! Она и не знает, что со мной приключилось!

- Я сейчас приеду, - тарахтит подружка вместо приветствия. – Мне нужно с тобой кое-что обсудить…

- Я в Егоршино, Стелс. Но приезжай, если хочешь, - приглашаю, а сама ловлю одобрительный взгляд мужа. Чувствую себя гостьей в его доме. И с трудом верю в свой новый статус.

Жена Глеба Агурского! Обалдеть!

Мама и Стелла приезжают почти одновременно. Вернее, сначала тайфуном влетает Щербетова. Печально глядит на меня и важно изрекает.

- Это все Глеб постарался. Вот сволочь!

- Зачем ему меня бить? – возмущенно охаю я, внезапно вспоминая, как хорошо было нам ночью. Смотрю на Стелку, распластавшуюся по креслу. И честно говоря, не могу понять, откуда такая уверенность.

- Ты точно знаешь? – спрашиваю с сомнением. Не похож Агурский на монстра. По крайней мере, со мной он ведет себя как настоящий муж.

- Можно навести справки, - философски замечает Стелла. – Но сама подумай, Энн! Включи отбитые мозги! Я тебя давно знаю, Энн. Ты не склонна влипать в неприятности. А стоило только выйти замуж за Агурского, так сразу прилетело в голову!

Стелла шипит, фыркает как ежик, выражая крайнее недовольство.

И если еще Щербетовой я по привычке даю отпор, то от маминых слез впору разреветься самой.

- Да нет же! – убеждаю я и мать, и подружку. – Глеб не причастен. Зачем ему?

- Он хочет все права на Аську. А если к ребенку прилагается беспокойная мамаша, то можно и нужно ее проучить, - выговаривает мне Стелла. – Он мог просто так тебя наказать…

- За что?

- Ты же заставила его за тобой побегать. Вот он и прислал ответочку…

- Думаешь? – шепчу неуверенно и из-за головной боли не могу мыслить здраво.

- Стелла права, доченька, - тихонько всхлипывает мама.

А я ловлю себя на странном желании. Хочется прогнать их обеих и поспать.

- Ты хотела посоветоваться, - напоминаю подружке.

- Потом, - отмахивается она. – Нужно решить, как вас с Аськой вывезти из этого замка и спрятать понадежней…

- Мы здесь в безопасности, - отрезаю я и добавляю устало. – Голова болит. Шла бы ты…

- Не вопрос, - резко поднимается Стелла. Как ни в чем не бывало целует меня в лоб и объявляет торжественно. – Я еще вернусь.

Терминатор, блин.

Из-под слегка приоткрытых век наблюдаю, как Аська с мамой на ковре собирают пирамидку. Дочка деловито пыхтит, выставляя колечки одно за другим. А мама каждый раз ее хвалит.

«Что с ней станется, если меня грохнут?» – проносится в голове тяжкая мысль. Но от боли уже не могу сосредоточиться на ней. Проваливаюсь в сон и тут же вздрагиваю от противного звонка.

Снова Щербетова!

- Аня, послушай… - заговорщицки шепчет в трубку. – Папе сейчас сообщили. Убит кузен Глеба. Кто-то свой застрелил в бане. Теперь кроме вас с Аськой в наследниках остался твой муж и еще один тип. Папа говорит, что началась борьба за передел «Агур-продукта». И скорее всего, Принца грохнули по приказу Глеба.

- Прекрати пороть чушь, - резко вскидываюсь я и тут же корчусь от дикой боли. Бросив трубку в сторону, отрешенно смотрю в окно, за которым падает мелкий снег.

- Этого не может быть! - вопит интуиция.

- Да ну? – противоречит здравый смысл. – Кроме Глеба, никто так не ратует за семейный бизнес. Всем остальным наследникам на него наплевать. Павлик рассказывал о второй ветви Агурских. Принц и Ангел. Странные родственнички, у которых на уме лишь телки, выпивка и наркота. Так зачем им прибирать к рукам всю империю? Что они будут с ней делать? Только Глеб способен управлять этой махиной. Он один заинтересован в объединении всех дочерних фирм.

- Только Глеб, - бьется в голове шальная мысль, пугающая меня до дрожи. – Только Глеб.

Первым делом я еду в офис. Вместе с Ордынцевым рассматриваю данные с камер наблюдения. Во всей округе не нашлось ни одной, которая дала бы четкую картинку с места происшествия.

Ну что за хрень!

- Бесполезная трата времени, - морщусь, порывисто поднимаясь с места. – Поеду в больницу. Может, Юрец пришел в себя.

- Пока глухо, - вздыхает Ордынцев. – Я с тобой…

- Сам справлюсь, - отмахиваюсь на ходу. – Никто не нападет среди бела дня.

- Принц тоже так думал…

- Молчи, - рычу раздраженно. – Принни был отморозком. За это и поплатился. Полгорода мечтало с ним разделаться. Кому-то удалось.

- Ты кого-нибудь подозреваешь?

- А должен? – роняю выходя.

Мчусь в больницу и с полчаса слушаю неутешительные прогнозы врачей. Дела у Юрки плохи. И я никак не пойму, кто и зачем его вырубил. Кому мог помешать мой охранник? Только если видел что-нибудь…

Вопрос – что или кого?

Поговорить еще раз с Верой? Посулить ей денег?

И подъехав к знакомому двору, в раздражении бью по рулю. Ну что за день?

Около ворот стоит грузовик с контейнерами. И рабочие лениво их разгружают.

Здрасьте, приехали!

Паркуюсь около банка и замираю на месте. Наверняка все эти камеры должны были запечатлеть Юрку и его врага. Вот только банк принадлежит Вите Заозерному, моему давнему недругу.

Неужели он решил развязать войну? И чем ему мог помешать Юра?

Уже из Порша звоню Феликсу.

- А твои орлы данные с камер наблюдения Озер-банка смотрели? На них точно должно быть видно нападение.

- Не поверишь, - кисло усмехается Феликс. – Прямо сейчас смотрю.

- Ну? И что там? – спрашиваю нетерпеливо.

- Сначала со двора выходишь ты, а следом твой Юрец.

- Я? Точно?

- Я-то знаю, что это другой человек. Но очень похож на тебя. Как брат…

- Принц или Ангел, - бурчу недовольно. – Агурские все словно под копирку. И отец с Филипом были похожи, словно братья-близнецы.

- Да-а, помню! – вздыхает Феликс и добавляет устало. – Ты что-нибудь понимаешь?

- Частично, - коротко бросаю я. – Но не до конца, Феликс.

- Подъезжай, - усмехнувшись, приглашает Сарычев.

- Нет, лучше вы к нам, - огрызаюсь на автомате.

- Вечером жди, - роняет Феликс и быстро отключается.

«Что же получается? – думаю я, возвращаясь домой. – Когда я приезжал к Вере, у нее в спальне ошивался Принц? Или Ангел? Хорошая история. Выходит, моя бывшая любовница наставляла мне рога с моим кузеном? Отличный поворот!»

Морщусь от отвращения, понимая, что Принц ходил по моим тропам.

Как, твою мать, это произошло? И куда смотрела моя охрана? Нужно задать этот вопрос Ордынцеву.

«Что же получается? – думаю, въезжая во двор. – Выходит, и у меня был повод. Интересное кино!»

Поднявшись в личные апартаменты, натыкаюсь на Асеньку и Елену Ивановну. Теща смотрит на меня неприязненно. Отводит взгляд.

Стерва!

Улыбнувшись ребенку, вхожу в спальню. Анечка лежит с закрытыми глазами. Ноги сами несут к кровати. Опускаюсь рядом на колени. Целую руку, надеясь, что моя жена не спит и сможет утешить меня. Хотя бы словом…

Вот только рассказать ей всю правду я не смогу.

Прижимаюсь губами к запястью, вдыхая ставший родным запах и счастливо жмурюсь, словно довольный кот.

- Глеб, - тихим шепотом зовет Аня и, повернувшись ко мне лицом, легко ведет ладошкой по моей башке.

- Что, милая? – спрашиваю хрипло. Целую ее пальцы и пытаюсь решить сложную логическую задачу. Как бы спровадить подальше Асю с бабкой, а самому завалиться к Ане в постель.

Тонкие пальчики еле-еле касаются короткого ежика волос, и от этого незатейливого движения реально сносит башку.

Что же ты делаешь со мной, Анюта?

- Глеб, - снова зовет меня жена и добавляет сокрушенно. – Зачем ты на мне женился?

Подняв голову, смотрю в насупленное серьезное личико. Та разомлевшая женщина, с которой я завтракал вот в этой самой постели, не имеет никакого отношения к маленькой задумчивой пораженке, что смотрит на меня с укором.

Что тут произошло, гребаный паровоз?

- Зачем ты нас искал, Глеб? - вздыхает Анечка, сверля меня недобрым взглядом. – И от кого спрятал?

- Что? – смотрю, не понимая. – Вроде бы уже все решили.

- Зачем ты женился на мне? Чтобы доля Павла не вышла из лап корпорации?

- Откуда такие идеи? – вскидываюсь непонимающе. – Тебе как вдове моего племянника полагалась четверть, а как моей жене – еще пятьдесят процентов. Семьдесят пять – неплохая добыча, не находишь?

Встав с колен, сжимаю руки в кулаки.

- В чем ты меня упрекаешь, милая? - бурчу, давя взглядом.

- Нет, - мотает головой Аня. Не хочет отвечать. По глазам вижу. Снова заползает в свой черепаший панцирь.

- Поспи, - роняю, выходя из комнаты.

«Наверняка Стелла наплела небылиц, - морщусь мысленно и готов открутить башку этой гадской девице.

Если в доме скандал – работай, - так учил меня отец. Открыв на компе нужные файлы, пытаюсь проверить новые статьи расходов, заложенные Морозовым в бюджет. Но все бесполезно. Мысленно разговариваю с Аней. Нахожу доводы, пытаясь вразумить. Хотя, если честно, тут все понятно и так. Я влюбился в жену, когда она была невестой другого.

От злости слепит глаза и сводит желудок. Щербетова. Маленькая дрянь! Доберусь до тебя! Все порываюсь подскочить и броситься наверх к жене. Но останавливаю себя.

Ане лучше сейчас отдохнуть. Потом на свежую голову все обсудим.

Снова впиваюсь взглядом в бюджет и, найдя пару ошибок, звоню Морозову.

- Я твою богадельню разгоню на фиг! – рычу недобро. – Жду объяснений!

И когда поздно вечером приезжает Сарычев, велю накрыть стол к ужину и довольно несусь навстречу.

Небольшой мозговой штурм отвлечет меня от назойливых думок.

А с Анечкой решим все ночью. Самое лучшее время для примирения.

Глеб

Встреча с Феликсом переворачивает мою жизнь с ног на голову.

- Если наши раскопают всю цепочку, то ты попадешь в подозреваемые, - недовольно замечает он. – Пока нападение на Юру и убийство Принца не связали между собой. Ну, вырубил он какого-то качка на улице. Мало ли…

- Вопрос времени, - ухмыляюсь криво. – Вера точно молчать не станет.

- Получается, - ехидно усмехается Феликс, отрезая кусок отбивной. Хитро смотрит на меня, собираясь еще что-то сказать.

- Заткнись, - бросаю коротко. – Самому тошно.

Снова наливаю коньяк по бокалам. Медленно кручу свой, наслаждаясь запахом. Перекатываю во рту ароматную жидкость и, сделав глоток, тянусь за ломтиком яблока.

- Никак не могу понять, почему моя охрана оставила без внимания походы Принца к Вере. Не доложили, не пресекли.

- Проверь Ордынцева, - пожимает плечами Феликс. – Я думаю, проблема в нем. И на всякий случай подумай об алиби. Где был? Кто тебя видел?

- Дома с женой, - замечаю с улыбкой. – Охрана и прислуга могут подтвердить, что я никуда не выезжал…

- Годится, - кивает Сарычев, наливая в стакан морс. Выпивает залпом. – Только, Глеб… - выдыхает нетерпеливо. – Лишь бы тебя в заказчики не определили. Слишком много ты выигрываешь от смерти Принца.

- Ангел больше, - отмахиваюсь я. – Потом у Принца, кажется, есть какие-то дети, которых он признал… Я уж точно не наследник первой ступени.

- В любом случае бабки огромные, Глеб, - ухмыляется мой старый товарищ.

- Мне не нужно чужого. Самому на три жизни хватит. Папа до хрена наскирдовал. Теперь я гребу совковой лопатой. Зачем мне убивать собственного брата?

- Я-то тебя знаю, - крякает Сарычев. – Но тут – как повернется, Глеб. Нам бы вычислить эту суку, которая все это затеяла.

- Хорошо бы… - тяну негромко. И проводив Феликса, снова поднимаюсь к Анечке.

Моя жена смотрит на меня полными слез глазами и, как только я появляюсь на пороге спальни, подается ко мне всем телом.

Шагнув к Ане почти вплотную, хватаю ее за плечи. Прижимаю к себе.

- Почему ты плачешь? – рычу, целуя жену в макушку. – Что-то приснилось? Или кто-то обидел?

Осторожно одним пальцем приподнимаю подбородок и вглядываюсь в заплаканное личико.

- Аня, ну что случилось? – спрашиваю нетерпеливо.

- Скажи мне правду, Глеб, - всхлипывает она, но не отводит взгляда. Так и пялимся друг на друга, будто играем в гляделки.

- Что? – роняю коротко, совершенно не понимая, что расстроило жену.

- Ты имеешь какое-то отношение к гибели Принца? – спрашивает она прямо.

- Откуда ты… - начинаю я и тут же осекаюсь. Стелла! Мать ее за ногу!

- Нет, - мотаю башкой. – Я клянусь тебе. Нет! Я против насилия. Понимаешь?

Всматриваюсь в бледное личико. Касаюсь подушечкой большого пальца синяка на скуле и, притянув жену почти вплотную, впиваюсь в губы поцелуем. Чувствую, как губы под моим напором становятся податливыми, как маленький язычок касается моего. И реально считаю себя самым счастливым чуваком на планете.

Только этот сраный Принц мне как всегда все подгадил! Вот же сволочь!

- Хочу тебе верить, - тихо признается Аня, пряча лицо у меня на груди. Чувствую, как маленькая ладошка скользит по плечу.

- Вот и верь, - бурчу, зарываясь носом в ее волосы. – Просто верь мне, ладно? Как и положено жене…

- Постараюсь, Глеб, - шепчет Анечка. – Только не ври мне, пожалуйста. Я не приемлю ложь ни в каком виде.

- Я никогда не лгу, - замечаю в порыве и сам верю каждому своему слову.

Естественно, иногда приходится приврать. Или напустить тумана. Но кто бы считал блеф враньем? Глупости какие! Одно знаю точно, Ане я не солгал ни разу. И не собираюсь. Семья, основанная на лжи – скопище уродов. Люди, живущие вместе, должны доверять друг другу. Иначе зачем это все?

- Я люблю тебя, - шепчу еле слышно и сам себе удивляюсь, что решился на признание.

- Когда ты это понял? – приступает к допросу маленький прокурор.

- Когда только увидел тебя. В первый раз, - признаюсь хрипло. Сейчас огребу наверняка. Но и юлить не собираюсь.

- А я тогда чуть со стыда не сгорела, - усмехается Анечка и внезапно заливается румянцем.

- Ты - моя, - шепчу, прокладывая дорожку из поцелуев по тонкой шее любимой.

- Глеб, - стонет Аня, отстраняясь. – Ты правда не причастен к гибели Павлика?

Твою ж мать! За малым чуть не хлопаю себя по башке. Получается, что эта паутина плетется вокруг меня уже давно. Кто же стоит за ней? Никак не могу просчитать. Гадство какое-то!

- Аня, - шепчу прямо в ухо. Губами задеваю маленькую ушную раковину. – Аня, девочка моя… Павка был мне как сын…

- Тогда кому он мог помешать?

- Я разберусь, Ань. Обязательно, - выдыхаю нетерпеливо.

- Я тебе верю, - тараторит она, обхватывая меня ногами. Подхватываю ее за ягодицы, как можно ближе прижимая к себе. Целую в глаза, нос, щеки. Чувствую, как пол уходит из-под ног.

- Нужно тебя уложить, - замечаю мимоходом. И как только мы с Аней оказываемся в горизонтальной плоскости, нависаю сверху. – Девочка. Моя.

- Глеб, пожалуйста - хнычет Аня, ерзая в моих объятиях. – Не останавливайся. Я больше не могу.

- Я тоже, малыш…

Чувствую ее всем телом и готов закричать от восторга. Но сдерживаюсь из последних сил. Сейчас опасно терять голову.

С завершающим толчком обрушиваюсь на жену. И как придурок немею от нежности.

- Люблю тебя, - признаюсь хрипло и в глубине души надеюсь на взаимность.

Но жена молчит. А я внутренне закипаю как мальчишка.

«Что-то я упускаю», – думаю, лежа ночью без сна. Снова пялюсь в потолок невидящим взором. И опять прижимаю к себе сонную Анечку.

Творится какая-то хрень. А я к ней ни с какого бока подобраться не могу. Но давайте рассуждать по порядку. Кто имеет право на наследство Агурских? Прямых наследников по пальцам одной руки пересчитать можно. Скудеет род. Мама, Анечка с Асей, Ангел за себя и за Принца. Может еще Вася Демин всплыть, как отец Павки. И все. Шесть человек, включая меня.

Аня уже точно никаких козней не строит. Остаются Ангел и Вася.

Тихонечко убирая с груди руку Анечки, целую ее в висок. Откатившись в сторону, поднимаюсь с постели, стараясь не разбудить спящую на моей кровати женщину. Жену!

Когда бы я так раньше старался. Но и в этих нехитрых движениях нахожу особый кайф. Большое счастье складывается из маленьких радостей.

Спустившись в кабинет, открываю ноут и в программе Икс Майнд старательно черчу схемку. Два квадратика наверху – папа и Филипп. От них – мы, дети. Потом Павка и Аня с Асей с нашей стороны, а от Ангела и Принца родители наследников так и не дождались. Боковые ветви – двоюродные и прочие родственники.

Но нет! Все вроде добропорядочные люди. Один профессор, два флейтиста и скрипач. Охренеть можно от безысходности.

Никак не могу сложить два плюс два. Роняю голову на руки, пытаясь сосредоточиться. Никак.

– Ты чего не спишь? – заглядывая в кабинет, бурчит заспанная Марфа. Мой дорогой ангел-хранитель.

– Думаю, – отмахиваюсь, подавив вздох. Чешу голову, пытаясь справиться с раздражением.

– Себя бы поберег, – квохчет она. – Чаю принести, или что-нибудь посущественней?

– Кофе и бутерброды, – киваю экономке, а когда она торжественно удаляется, смотрю на часы. Половина пятого. Уснуть уже не удастся. Может, потом поднимусь к Анечке, поваляюсь…

Мысли мои тут же устремляются к жене. Сейчас бы бросить все к едреной фене. Вернуться в постель под теплый Анькин бок… Все равно ничего разгадать не могу.

Ребус, блин!

Чуть прикрыв глаза, наблюдаю, как в кабинет вплывает Марфа с подносом. Ставит снедь на край стола и уже собирается отплыть обратно в койку, когда меня осеняет.

– А у отца или Филиппа внебрачных детей не было?

Вздрагивает недовольно. Будто я спросил что-то совершенно неприличное. Старая ханжа, а не Марфа!

– Откуда мне знать? – пожимает плечами. – Насчет Филиппа не знаю, а наша хозяйка всегда контролировала Александра Альбертовича.

«Да, – усмехаюсь мысленно. – Мать ему спуску не давала. Названивала каждые полчаса. А если отцу вдруг приходило в голову встретиться с друзьями, то тут же укладывалась в постель и объявляла себя больной».

Значит, отец отпадает. Остаются только Филипп и его сыновья…

– Срочно пробей все связи Принца и Ангела, – пишу сообщение Ордынцеву и получаю странный ответ.

– Я уехал, Глеб.

– Кто отпускал?

– Пришлось сорваться. У матери сердечный приступ. Подозревают инфаркт. Собирался утром тебе написать.

– Лады, – отправляю красную морду со зверским оскалом. И раздраженно тру затылок.

Как-то невовремя разболелась тетя Валя…

Пытаюсь снова и снова соединить пазлы, но они рассыпаются, не имея нужных фрагментов. Вот же блин!

Хватит изображать из себя мыслителя. Роденов тут нет. Нужно вернуться к жене и заняться любовью. Может, замутить еще одного наследника. Чтобы у нас был явный перевес сил!

Но только встаю из-за стола, как начинает пиликать сотовый.

Алексей Москвин – создатель робота Кузи и бывший поклонник моей жены.

– Слушаю, – рявкаю в трубку. На часах почти семь. Не время для деловых звонков. Тем более хозяину корпорации.

– Глеб Александрович, – шумно пыхтит в трубку товарищ Леша. – Мне нужно срочно встретиться с вами. Меня втянули в очень неприятную историю…

– Поговори с НикНиком, – цежу я. Мне еще не хватало проблем исполнителей. – Напиши на его имя докладную. Если что-то важное, он передаст мне.

– Нет, – запальчиво перебивает меня недоумок. – Я не хочу беседовать с Николаем Николаевичем… Это не его тема.

– А чья?

– Мне бы с вами напрямую поговорить. Это касается программного обеспечения.

Наверняка речь идет о том самом телефоне, что выкупил у Москвина Вадька. И если наше дарование возжелало поговорить на эту тему, то, скорее всего, речь идет о шантаже.

Ох, и не люблю я шантажистов!

– Я занят, – отрезаю недобро. – Свяжись с Ксенией, моим секретарем. Она найдет время в моем графике.

– Да-да, хорошо, – мямлит парнишка и, попрощавшись, быстро отключается.

Наверное, думает, что вот сейчас Ксения его запишет ко мне на прием.

Да ну на фиг!

Моя вымуштрованная помощница имеет точные инструкции и уж точно не станет назначать встречу, если я не заинтересован.

Поднявшись в личные апартаменты, захожу в детскую. И с удивлением обнаруживаю свернувшуюся на диване тещу.

Здрасьте, приехали! Только тебя мне тут и не хватало.

Замираю лишь на минуту. Раскрывшаяся Ася опять спит, раскинувшись звездой по кровати. Накрываю ребенка одеялом и натыкаюсь на негодующий взгляд Елены Ивановны.

– Что вы тут делаете? – спрашивает возмущенно.

Хороший вопрос хозяину дома. А зыркает как! Будто я пробрался к ней в личную спальню и собираюсь изнасиловать.

Смотрю невидящим взглядом. Хороший прием, когда хочешь обескуражить противника. Тебя нет. Ты – пустое место.

– Почему вы расположились здесь? Вам разве Марфа не выделила комнату? – цежу холодно.

– Выделила, – шепчет яростно. – Но та комната в другом крыле. Далеко от Аси. А с ней должен кто-то ночью остаться.

– Мы с Аней рядом, – пожимаю плечами.

Теща молчит, сложив губы бантиком. Но мне понятен ее демарш.

Что ж, милая… Придется моей службе безопасности провести с тобой воспитательную работу.

И услышав, как в кармане жужжит сотовый, стремительно выхожу из комнаты. И только в коридоре, достав айфон из кармана тренировочных штанов, в изумлении читаю сообщение Феликса.

– Глеб, а ты в курсе про Веру?

– Что с ней? – набираю быстро.

– Она тоже Агурская. Жена Принца.

– Когда был оформлен брак? – пишу, охреневая.

– Три года назад.

– Выходит, все это время я трахал жену брата? – отправляю другу кислый смайл.

– И не знал об этом? – Феликс присылает в ответ какую-то морду с прищуром.

– Нет. Ты же знаешь, я брезгливый…

И попрощавшись со старым другом, бью себя кулаком по ляжке.

– В рядах наследников прибыло, твою мать!

- Объясни мне, - устало гляжу на бывшую любовницу, - в какие игры ты играла с Принцем?

- Это была его идея, - тараторит она. – Брак был формальным. Мы никогда не спали, Глеб!

Вера смотрит на меня заискивающе. Пытается давить на жалость.

- А смысл? – призываю все внутреннее спокойствие.

- Понятия не имею. Он мне предложил. Я согласилась.

- Поправь меня, - усмехаюсь криво. – Из всех девушек на Земле моему брату приспичило жениться на моей любовнице. Ну не бред ли?

- Я подписала все документы, - тараторит Вера, уставившись на меня преданным взглядом.

А я готов придушить эту лживую тварь. Сжимаю кулаки, пытаясь сдержаться. Там наверху в моей постели спит Анечка. А я тут сижу с неприятной мне женщиной и пытаюсь разобраться в какое гуано влип по самые уши.

Вера нервничает. Глазки бегают из стороны в сторону. Аня абсолютно права. Моя бывшая врет и даже не пытается это скрыть. Вот только правда где?

- Допустим, Принцу понадобилась жена, - вздыхаю устало. – Но завещание нашего деда вступает в силу лишь в следующем году. Не говори мне, что он заранее подсуетился…

- Да нет же, - нетерпеливо отмахивается Вера. – Брак оформили задним числом. Принц как раз привез мне документы, когда ты заявился.

- Не понял, - рычу, придавливая бывшую взглядом. – Это как?

- В любом ведомстве пропускаются лишние строки. Это же бизнес, Глебушка. Раньше оставляли в гроссбухах, а теперь в программе задваивают данные. А потом правят задним числом. Выдают за сбой программы… Заново перепроводят базу.

- А документы?

- Бланки сохраняют специально…

- Бред, - мотаю я головой и от всей души желаю Феликсу разобраться во всех хитросплетениях.

- Очень дорогой бред, - согласно кивает Вера и добавляет жалостливо. – Я поеду, Глеб. Мне сегодня на работу.

- Хорошо, - поднимаюсь из-за стола. Провожаю до двери, по привычке подавая пальто.

Еще с минуту стою у окна, наблюдая, как Вера садится в мою машину, а затем словно мальчишка несусь наверх.

«Совершенно чужая женщина, - думаю, перепрыгивая через ступеньку. – Почему же я только недавно это понял. Спал с ней несколько лет… И представлял на ее месте Анечку!»

Влетаю в спальню, мечтая обнять жену и тут же натыкаюсь на ее недовольный взгляд.

- Эта женщина приезжает сюда как на работу, - заявляет Анечка недовольно. – Какие у тебя с ней дела?

- Кто-то плетет заговор вокруг меня. И Вера к нему причастна…

- Вселенский? – усмехается жена, отходя в сторону.

- Что? – рявкаю не понимая.

- Заговор, - хмыкает она и когда я пытаюсь обнять раздраженную девчонку, отходит в сторону. – Не прикасайся ко мне. Будь добр… Ты привозишь в дом любовницу и думаешь, я с этим смирюсь…

- Аня, пожалуйста, - прошу, пытаясь сохранить спокойствие. Но черта с два у меня это получается. В полшага оказываюсь рядом. Притягиваю жену к себе и, накрыв ее губы поцелуем, пытаюсь хоть немного отвлечься от навалившихся проблем. Но только мой язык вторгается в рот, как Анин локоток протискивается между нами. Давит острием мне в грудь.

- Отпусти, Глеб! – негодующе просит жена. – Ты – циничная наглая скотина. Но, пожалуйста, оставь меня в покое!

- Аня, разговор в кабинете не является преступлением, - снисходительно объясняю я. Но тут же натыкаюсь на уничижительный взгляд.

Честно говоря, негодование жены меня заводит. Рассерженная Анечка похожа на тигрицу.

«Ревнует, значит любит, - вспоминаю глупую поговорку и, не обращая внимания на гневную отповедь, сгребаю жену в охапку.

- Аня, Анечка, -шепчу, целуя лицо. – Верь мне, девочка…

Малышка обмякает в моих объятиях. Кулачки бессильно бьют по предплечьям. А потом удары и вовсе переходят в поглаживание.

- Кто вставать разрешил? – спрашиваю сердито и, подхватив жену на руки несу в постель. Аня не сопротивляется. Лишь прижавшись ко мне, кладет голову на плечо.

- Мне страшно, Глеб,- признается устало. – Я не понимаю, что происходит.

- Мы вместе и это главное, - шепчу на ухо любимой расхожие истины. Жадно вдыхаю запах любимой и, чтобы немного остыть, предлагаю. – Давай позавтракаем и погуляем. Асю с собой возьмем. Тебе нужен свежий воздух.

И немногим позже, в обнимку гуляя с женой по саду, от неожиданной догадки чуть ли не бью себя кулаком по лбу. Верин родственник Гена Малышев до последнего трудился у меня юристом. И наверняка знал о завещании деда.

«Та-а-ак, - рычу сам на себя. – Нужно проверить, какие отказные документы подписала Вера. И самое главное, кто их оформлял? Откуда вообще взялись все эти люди и какое отношение они имеют к собственности Агурских!»

Перевожу взгляд на жену. И губы сами растягиваются в улыбке. Хочется зацеловать чуть порозовевшие щеки и снова накрыть Анины губы своими.

Нависаю над женой, сминая легкое сопротивление. И ворвавшись в маленький сладкий ротик, чувствую, как крыша отъезжает куда-то напрочь. Руки жадно скользят по узеньким плечикам, потом по спине, подбираются к ягодицам. Но только моя ладонь накрывает упругую булку, как сзади слышится покашливание. Насилу отдираю себя от жены и недовольно озираюсь вокруг.

Теща! Держит за руку Асю и смотрит сердито.

- А тут песочницы нигде нет? – спрашивает раздраженно. Пронизывает меня укоризненным взглядом.

- Это же не парк, мама, - устало бросает Аня и, обняв подбежавшую Асю, направляется к дому. – Я замерзла, Глеб, - роняет чуть обернувшись.

- Сделаем песочницу. Качели. И что еще? – киваю поспешно. И догнав жену, обнимаю ее за плечи. Так и идем втроем.

«Хорошо, что я женился, - проносится в башке счастливая мысль, а за ней приходит вторая. – Это что же получается… Принца нет. Ангел не женат. А значит, на траст, открытый дедом, могу претендовать только я. Нужно поднять старые документы и почитать условия. Спасибо тебе, Вера. Надоумила!»

Аня

Глеб приходит в спальню после обеда.

«Мрачный новобрачный», – усмехаюсь про себя.

А увидев в его руках какие-то листы, не скрывая любопытства, тяну шею.

– Не спишь? – улыбается муж. И эта улыбка кажется мне печальной и вымученной.

– У тебя неприятности? – спрашиваю робко. Мы еще не привыкли делиться горестями. А зная Агурского, уверена – может и послать…

– Да есть немного, – морщится он, потирая затылок. – Ерунда всякая. Если захочешь, потом расскажу… Но сейчас меня беспокоят более важные вещи.

Муж устраивается рядом на постели и, обняв меня, протягивает, фотки.

– Осторожно, могут мазаться. Я их только распечатал. Нужно выбрать подходящий и заказать…

– Что это? – изумленно смотрю на снимки, потом на мужа.

– Детские дворовые комплексы. Какой подойдет Асе? Я думаю, этот… «Лесной замок». Тут, видишь… – тыкает пальцем в лист формата А3 – горки, песочница, качели. Прикольный вариант…

– А сколько он стоит? – спрашиваю изумленно. Я видела похожие в парке и во дворе у знакомых. Явно недешевое удовольствие.

– Да, недорого, – отмахивается Глеб. – Это двести пятьдесят тысяч плюс доставка и монтаж. А вон тот – альпинистский – подороже. Пол-ляма.

– Полмиллиона? – смотрю на мужа, не скрывая ужаса. – Это же как часть квартиры…

– Вполне возможно, – пожимает плечами Глеб. – Но нам нужна не квартира, а комплекс. Ты же сама просила…

– Это очень дорого, – шепчу, мотая головой. – Тратить такие деньги на ребенка недопустимо. Она еще маленькая и не понимает… Но это путь к вседозволенности, Глеб. И я против…

– Я, конечно, могу сбить цену, – пожимает плечами муж. И заметив мой открытый от изумления рот, пускается в пояснения. – Они делают хорошую скидку от пяти комплексов. Так каждый стоит по двести пятьдесят, а если купить сразу пять, то всего лям выйдет…

«Всего лям! – ужасаюсь я. – Лям! Всего! Мать вашу, сколько же должно быть денег у человека, чтобы лям казался «всего»!»

Закрываю глаза, пытаясь хоть как-то совладать с собой.

– А зачем еще четыре? – охаю обалдело.

– Ну как, – вздыхает Глеб. – Один нам для Аси. А остальные развезем по окрестным деревням. Там в скверах поставим. Пусть дети тоже играют.

– А разрешат? – интересуюсь удивленно.

– Конечно, – кивает муж. – Мы тут нескольким поселкам помогаем. Дорогу с Костькой Исаевым провели на пару. Когда к нам газ тянули, еще несколько деревень газифицировали…

– Волшебство, – улыбаюсь я.

– Благотворительность, – пожимает плечами муж. Хочет что-то добавить, но в кармане начинает звенеть сотовый.

Глеб с удивлением всматривается в незнакомый номер. Нажав на зеленую трубку, отрывисто бросает «слушаю».

– Бро, ­– раздается хриплый бас. – У нас неприятности. Короче, у наших умников ты единственный подозреваемый. Жена и кто-то из близких могут подтвердить алиби?

– Думаю, да, – неуверенно тянет Глеб. Порывисто садится на постели. Но мне и без того слышно каждое слово.

– На тебя вешают Принца. Типа из-за наследства и личных побуждений.

– Я говорил с Верой. Брак был формальным…

– У нас другие данные, бро. Поэтому вызывай адвокатов. Пусть хоть ночуют у тебя, что ли? Поговори с Марфой и с женой. Без них не справимся. Если что, я сам наберу…

– Перестраховщик хренов, – подскакивает с кровати Глеб, тихо ругаясь. Широкими шагами пересекает спальню и, остановившись у широкого французского окна, замирает, словно памятник.

Аккуратно сажусь на постели. Пытаюсь сообразить, как лучше поступить… Уехать в город и навсегда забыть об Агурском. Если Стелла права, то Принца убили по приказу Глеба. От страха трясутся руки и ноги. Обнимаю саму себя.

Глеб не мог. Он, вон, дороги прокладывает. Дома газифицирует и ставит детские площадки. Такой человек не станет убивать родственника ради наследства. Чушь какая-то.

Да и моя интуиция редко подводит. Глеб не виновен. Я это точно знаю.

Инстинктивно подрываюсь следом. Дико кружится голова. Видимо, утренняя прогулка была лишней. На слабых ногах бегу к мужу. И обняв его сзади за плечи, приникаю башкой к спине.

– Я могу тебе помочь? – шепчу, всхлипывая.

– Да, малыш, – Глеб стремительно разворачивается ко мне. Притягивает к себе. И оказавшись в кольце крепких рук, я повторяю, как заведенная.

– Если нужна помощь, только скажи…

– Ты же первая меня подозревала, – усмехается муж. И нависая надо мной, покрывает мое лицо поцелуями. – Что переменилось, Аня?

– Мне кажется, ты не мог. Но в любом случае, ты был ночью рядом со мной. И я это могу подтвердить. Марфа, наверное, тоже… А еще эта женщина… Вера…

– У нее своя игра… – неохотно бурчит Глеб и порывисто затыкает мне рот поцелуем.

– Подожди, – отстраняюсь, выставляя вперед локоть.

– Я тебя свяжу когда-нибудь, – театрально вздыхает муж. – Мне твои локти уже надоели.

– Подожди, - повторяю я азартно. – Благодаря этой Вере у тебя есть отличное алиби. Записи самого разговора и записи с камер наблюдения. Пусть только попробуют…

– Мой маленький защитник, – улыбается, словно мальчишка, Глеб и, подхватив меня на руки, несет к кровати. – Тебе ходить вредно.

Ловлю на себе внимательный взгляд серых глаз. Ну, какой из Глеба убийца или заказчик? Глупости это все!

– А знаешь, – заявляю заговорщицким шепотом. – К нам в студию ходила дочка Сарычева. Это известный прокурор. Он, правда, на крысу похож. Но я могу позвонить Кате, его бывшей жене…

– Не надо, – целует меня в нос Агурский и снова укладывается рядом. – Это Феликс звонил с папиной трубки. Я и Катьку знаю. Лихая женщина.

– Она очень приятная, а Феликс нет, – фыркаю недовольно.

– Ты мне так всех друзей распугаешь. Исаев тебе не нравится. Сарычев тоже…

– А тебе моя Стелка, – сообщаю давно известный факт.

– Да ну их, – отмахивается Глеб. – Сейчас вызову адвокатов, и поваляемся до их приезда. Потом нужно будет тебя проинструктировать. Если меня закроют, Аня, ты останешься на хозяйстве.

– Каком?

– Куры, гуси, – ухмыляется Агурский и добавляет совершенно спокойно. – Агур-продукт, милая. Придется тебе рулить империей Агурских.

Голос мужа звучит жестко и отзывается в ушах барабанной дробью.

– Я боюсь… Меня этому не учили, – мотаю башкой.

– Там ничего сложного нет. Главное, физика. Следи, чтобы бабки никуда не уплыли на сторону. Все остальное поправимо. Поняла?

– Не-е-ет, – блею овцой. – Глеб, пожалуйста, не сдавайся им.

Плачу, утыкаясь в грудь мужа.

– Мы же без тебя пропадем с Аськой!

– Да не сдамся я им без боя. Пусть не надеются. Но кому-то выгодно отправить меня за решетку, Ань…

– Нужно вычислить эту скотину и сдать Сарычеву. Это кто-то свой, Глеб! – восклицаю в порыве чувств. – И этот человек убил Павлика!

Глеб

– Глеб, пожалуйста… – твердит Аня, утирая слезы. – Постарайся их победить…

– Если б я знал, кого, – целую мокрые щеки жены и прижимаю ее к себе. Чувствую, как растворяюсь в ней, вдыхая запах чистого тела, чуть разбавленный цитрусовым ароматом.

Смотрю на заплаканное личико. И сам до конца не верю в происходящее. Единственный человек, кто безоговорочно верит мне – это Анечка. Та самая девочка, что скрывалась от меня и считала худшим из людей. И еще обвиняла в гибели Павки.

А бывшая любовница, постоянно клявшаяся в любви, оказалась по другую сторону баррикад.

Кто еще, мать вашу?

Принцу точно было положить на наследство. Ангел? Так он живет в Европе. Довольствуется нехилыми дивидендами. Ему хватает на девочек и кокаин.

Утыкаюсь носом в Анину макушку. А сам думаю. Думаю! И никак не могу найти ответа.

– А что там, в завещании твоего деда? – поднимает голову жена. – Что за трастовый фонд? Он большой?

– Понятия не имею, – пожимаю плечами я и, потянув жену за собой, встаю с кровати.

– Пойдем, посмотрим документы, – прошу, сжимая в руке слабую ладошку. Аня еще не оправилась после удара. Но мне сейчас важно чувствовать ее тепло. Осознавать, что жив, и все не так плохо. Есть за что побороться. И это не долбанные бабки, мать вашу!

Уже в кабинете листаю одну папку за другой. И не нахожу даже упоминания о каких-либо фондах дедушки Альберта.

– А эта Вера не могла соврать? – смотрит на меня с сомнением жена. – Насколько я помню… Павлик рассказывал, – запинается жена, – Альберт держал подпольные цеха и умер в начале девяностых…

– Я это знаю, Анечка, – улыбаюсь печально и чуть снисходительно. – Это все-таки мой дед. Я даже помню его рассказы, как он боялся ОБХСС.

– Глеб, – как ежик фыркает маленькая упрямица. – Как такой человек, как Альберт Агурский, мог открыть трастовый счет? Сам подумай! Он же понятия о них не имел! И не доверял банкам!

– Пожалуй, ты права, – киваю устало и, откинув в сторону папки, звоню нотариусу.

– Быстро ко мне со всеми документами!

– Глеб, – срывающимся голоском просит Аня, как только я откидываю прочь айфон. На нетвердых ногах бросается ко мне и, прижавшись всем телом, ревет навзрыд. – Нужно доказать, что эта женщина врет! И выяснить, зачем она вышла замуж за Принца. Когда была свадьба?

– Вроде как их расписали задним числом… Три года назад…

– Когда погиб Павлик… Ты понимаешь, что это значит?

Всматриваюсь в любимое личико. Слезы высохли, а в глазах плещутся гнев и решимость. Маленький Шерлок на пуантах! А башка варит…

– Ты молодец, девочка, – осторожно веду двумя пальцами по позвоночнику. Потом широкой ладонью оглаживаю всю спину. – Разберемся, не переживай!

– Нужно узнать дату свадьбы, – вздыхает Аня. – Если после пятнадцатого июля, значит, Вера связана с убийцами Павлика.

– Я бы не стал делать таких поспешных выводов, – шепчу в ушко. – Могут быть совпадения.

Подушечкой большого пальца нежно касаюсь тоненькой шеи, потом щеки. И накрыв губы требовательным поцелуем, на короткий миг выпадаю из реальности.

Какого я должен разбираться во всяком говне? У меня медовый месяц, вообще-то! А моя бывшая вместе с Принцем и прочей швалью может валить куда подальше!

– Менты разберутся, – выдыхаю, стоит поцелую закончиться. – Выяснят, когда именно Вера Акимова стала Агурской. Возьмут работников ЗАГСа за шкварник.

– Акимова? – в ужасе смотрит на меня Аня, будто приведение повстречала. – Вера Акимова?

– Ну да, – пожимаю плечами. – Вера Анатольевна Акимова. А что такое? Ты же вроде с ней не знакома…

– Нет, – тихо бормочет Анечка. – Но мне кажется, я откуда-то знаю эту фамилию и имя. Только голова болит сильно. Никак не могу сообразить…

– Однофамильцев и тезок много, – вздыхаю, пробираясь рукой под Анькину майку. – Пойдем в кроватку. Я знаю отличное средство от головной боли.

И пока жена не успела передумать, подхватываю ее на руки и, словно жадный и голодный корсар, несусь со своей добычей наверх.

Они приезжают почти одновременно. Мои адвокаты и полиция.

Менты предъявляют ордер на обыск и задают какие-то дурацкие вопросы. А Рома Панкратов, мой друг и самый крутой адвокат в городе, пытается усмирить прыткого следака. Пеняет ему на нарушение допроса и прочую процессуальную хрень.

Даю показания коротко и емко. И никак не пойму, откуда дует ветер. Да и голова занята другим. Наверху в спальне спит Анечка. И если меня закроют, а по всему к этому и идет, я не смогу даже попрощаться с ней. А еще этот обыск… Противно смотреть на поруганное жилище, когда чужие руки касаются личных вещей и посторонние пялятся в частные документы.

– Нашли! – не скрывая радости, вбегает в мой кабинет слишком прыткий лейтенантик. – В зимнем саду спрятал!

Выкладывает на стол пистолет, завернутый в черный полиэтилен. И весело объявляет.

– Собирайся, Агурский!

– Успокойся, Омельченко, – рыкает на него майор, проводящий допрос. По-видимому, он руководит операцией.

– На оружии есть отпечатки пальцев моего клиента? – спокойно интересуется Панкратов. – На пакете? В зимнем саду? Когда ты там был в последний раз, Глеб?

– Не припомню, – пожимаю плечами. – Но туда есть доступ у любого, кто живет в этом доме.

– Следствие разберется, – важно пыжится майор. Ну, еще бы – такое громкое дело! Сам Агурский попался. – Вам придется проехать с нами…

– На каком основании? Еще нет заключения экспертизы! – усмехается Ромка. – Берите подписку о невыезде. Мой клиент никуда не убежит.

– У него есть административный ресурс. Может ввести следствие в заблуждение, – хмуро отрезает майор. И я вижу, как в нем поднимается волна ликования. Вот он я! Закрыл Агурца!

– У меня алиби, – цежу, почти не скрывая презрения.

– Да ну? – ощерившись, интересуется майор. – А откуда ты знаешь, когда произошло убийство?

– Я все время на людях, командир. И в этом доме понатыкано тысячи камер… Кто угодно может подтвердить мою непричастность.

– Хорошо, потянем время, – криво соглашается майор. – Мы вроде всех свидетелей опросили…

– И мою жену?

– А у тебя она есть?

– Я попрошу обращаться вежливо к моему клиенту, – тут же встревает Ромка.

– Омельченко, пригласи сюда жену господина Агурского, – важно приказывает майор.

А когда в мой кабинет влетает взъерошенная и сонная Аня, пялится на нее радостно.

А я готов от охватившего бешенства снести ему башку.

– Здравствуйте, Анна Владимировна, – заискивая и улыбаясь, тянет майор. – Как же вы оказались в этом гадюшнике?

– Что за глупости, Сергей Николаевич? – резко ставит его на место Аня. – Глеб Александрович – мой муж и законопослушный гражданин. Это какая-то инсинуация. И я очень прошу вас разобраться. И не принимать скоропалительных решений.

– Постараемся, Анна Владимировна, – бухтит майор, но тон становится добрее.

- Будьте любезны, - строго кивает Анечка и, усевшись на диван рядом со мной, берет меня за руку.

Наши пальцы переплетаются словно намагниченные. И осязая холодную ладошку жены в своей лапище, я твердо знаю, уверен, мы выкарабкаемся из этой передряги.

Глеб

- Меня защитила жена! Вот никогда бы не подумал! – восклицаю я как заведенный. – Нет… ну надо же…

- Чему ты так удивляешься? - фыркает Аня. – Сын Чижова занимается у нас в студии. А с мальчиками проблема, понимаешь? Их всего четверо. И вот Степа решил не ходить. Поругался с Настей. Так я к ним домой потащилась… Обычно Степу бабушка водит. А тут родители были дома. Чаем меня поили. Сергей Николаевич даже пообещал жениха найти, - смеется жена.

- Чего? – смотрю недовольно. – Я этого майора быстро в прапорщики произведу и гальюны мыть заставлю…

- Они вроде на флоте?

- Кто? Прапорщики?

- Нет, гальюны!

Мы весело смеемся с Аней, будто опасность миновала. Хотя ровным счетом ничего еще выяснить не удалось. Не закрыли и то дело.

- Я сейчас съезжу в поселковый совет, - говорю обнимая жену. – Я же уже заказал детские площадки. Пусть глава думает, куда их установить. Мне сейчас этим заниматься совершенно некогда.

- Хочешь, поеду с тобой? - предлагает Аня.

- Лучше отлежись, а то пойдут слухи среди местных, что Агурский лупит жену. Как это майор не увидел твой фингал, - заявляю шутливо, а сам осторожно касаюсь ссадины и еле заметного синяка. – И с твоим нападением сплошная засада.

Нежно провожу рукой по щеке, а затем словно околдованный тянусь к Ане с поцелуем. Нежно и медленно вбираю в себя пухлые губки. Закрываю глаза, будто смакую немыслимый десерт. И сам себя спрашиваю, как я жил все это время.

- Поеду, Анечка, - шепчу, насилу оторвавшись. – К ужину вернусь.

- Хорошо, - улыбается жена. – А я пока с Асей поиграю.

- Может ей щенка купить? – спрашиваю задумчиво и, получив легкий тычок в бок, спешу к выходу.

- Даже не вздумай, - причитает вслед жена. – Нечего ребенка баловать…

- Тогда тебе куплю, - фыркаю довольно и, выскочив за дверь, словно мальчишка слетаю вниз по ступенькам.

- Едем в Егоршино, Саня, - говорю своему телохранителю. И всю дорогу смотрю на заснеженные поля и пригорки. Это в городе весна тихонько крадется по улицам, а здесь, в деревне, еще полным ходом властвует зима. И снег, и речка окрашены оранжевыми всполохами. Солнце садится рано и от этого яркого света как-то на душе становится тревожно.

«Все обойдется», - успокаиваю самого себя и на всякий случай пишу сообщение Косте Исаеву.

- Пришли ко мне своих безопасников, бро.

- Неприятности?

- Да есть немного.

- Дуй ко мне. Расскажешь все с глазу на глаз. Я сейчас только в поселковый совет смотаюсь…

- Значит, там и встретимся.

Исаев подъезжает к белому зданию с колоннами, когда я, вручив главе документы на игровые комплексы, выхожу на крыльцо. Щурюсь от яркого света.

- А эта твоя… Аня, - недовольно морщится от холода Костик, поднимая воротник и вжимая голову в плечи. – Она не может за твоей спиной козни строить. Все началось, когда она появилась.

- Сейчас по печени всеку, - предупреждаю строго и добавляю грозно. – Нет, моя жена вне подозрений. Я хочу проверить всех. Творится какая-то хрень. А я концов найти не могу…

- А Вера что говорит?

- Врет, - отмахиваюсь я и лениво смотрю на подъехавшую незнакомую тачку.

- Привет, мужики, вы здешние? – орет из Бэхи какой-то нахальный детина. - Как в Чебутово проехать?

- На светофоре сворачивай направо, - бросает Штирлиц отрывисто и, проводив взглядом левую бэху, замечает недовольно. – С охраной у тебя действительно проблемы, Глеб. Ни одна гнида не шелохнулась, когда к нам эта тачка подъехала. Могли как гусей жахнуть… Завтра выделю тебе бойцов. Десять человек хватит?

Смотрю на раскрасневшуюся на холоде морду Исаева и силюсь не рассмеяться.

- Достаточно, - разрубаю рукой воздух. – Беги уже к Главе. А то застынешь на морозе.

И усевшись в машину велю своим храбрым воякам.

- Едем к Юре. Нужно проведать.

Из больницы в офис, потом домой… И возвращаясь в Егоршино чувствую себя усталым и разбитым. Сейчас бы поужинать с Аней и завалиться в койку, предварительно заперев двери. Притянуть девчонку к себе и до утра забыть о всех напастях.

- Я уже еду, Анечка, - шепчу в трубку жене и мысленно переношусь к ней. Еще минута-другая и будем вместе. До конца недели никуда не поеду. Забодался я бегать. Не барское это дело.

Но в руках противно тренькает сотовый. А на экране высвечивается все тот же незнакомый номер. Видать Сарычев опять звонит с папиного телефона.

- Ты сильно влип, бро, - роняет, не поздоровавшись. – Вера пропала. После шестнадцати часов не выходила на связь. Не вернулась домой. Телефон не отвечает. Родственники заявили в полицию.

- Ну а я при чем? – отмахиваюсь устало. – Такие как Вера – непотопляемые. Она уже наверняка нашла себе нового папика и доит его…

- Глеб, - нехотя бухтит Феликс. – На меня тут давят. Требуют ордер на твой арест подписать.

Вздыхаю, снова представляя заплаканное личико жены. Опять по дому будут таскаться посторонние. Испугают Аню и дочку.

Прикусываю себе язык, оговорившись. Ася мне – внучатая племянница. Но я воспринимаю ее как родного ребенка. Павка зачал, а воспитывать мне. Даже не видел малышку. Гнев и ярость охватывают меня с новой силой. Чувствую внутри распирающую пустоту, заполняющую желудок до самого подреберья. В таком состоянии я готов убивать. Отомстить за гибель племянника.

- Бро, - осторожно зовет меня Сарычев. – Ты здесь, или в осадок выпал?

- Да куда я денусь, блин, - усмехаюсь криво и добавляю поспешно. – Вызывай меня завтра. К восьми утра приеду.

- Постараюсь, - кисло роняет Феликс.

А я, отложив трубку в сторону, мечтаю лишь об одном. Прижать к себе Аню. Ощутить ее тепло и пропасть на веки вечные.

- Я вспомнила, - встречает меня жена у лестницы. – Я знаю, кто такая Вера Акимова!

Вглядываюсь в любимое лицо. Аня кажется довольной и встревоженной.

- Сейчас расскажешь, - киваю, скидывая пальто и, подхватив жену на руки, тяну на второй этаж. Зачем только я понастроил этих лестниц и этажей. Сейчас бы затянул Аньку в первую попавшуюся комнату и зацеловал до потери пульса. А потом…

- Ну Шерлок на пуантах, - ставлю жену на пол и смеясь целую в нос, - выкладывай!

- Я знакома с Сашей Акимовой, - неожиданно заявляет Аня. – Она…

- Тоже ходила к тебе в студию? – усмехаюсь криво и хочу добавить, что этого просто не может быть, как жена истово мотает головой.

- Да нет же, Глеб! – хватает меня руками за свитер. – Саша и Вера Акимовы! Я просто не думала… Не подозревала…

- Говори, - рявкаю, схватив жену за плечи.

- Вера мутила с тобой, а Саша с Васей Деминым. А потом после смерти Павлика Демин на ней женился… Удивительно, что твоя служба безопасности не раскопала этот факт.

- Ордынцев совсем мышей не ловит, - морщусь недовольно и тут же мысленно бью себя по башке. Пройти мимо такого факта невозможно. Скорее всего мой старый телохранитель в курсе. А значит в деле. И тогда смерть Павки из трагической случайности плавно перетекает в разряд тщательно спланированного хладнокровного убийства.

- Нужно найти Ордынцева, - пишу в Телеграм Феликсу. – Кажется, этот хрен причастен к гибели Павки и возможно он похитил Веру.

- Сейчас это не главное, Глеб, - тут же приходит ответ. – Меня отстранили. Ордер подписал мой заместитель. Думай и вспоминай, где был сегодня и кто тебя видел. Жена, сотрудники ни в счет. Ты мог их принудить. Нужен свидетель. Желательно кто-то посторонний.

- Глава администрации подойдет? А его замы, - усмехаюсь довольно. Какой же я молодец, что смотался в Егоршино!

« Сейчас приедут менты, я им все расскажу, - думаю, доставая из архива копию отчета по Павкиной гибели. Перелистываю снова зачитанные страницы и с удивлением нахожу странные нестыковки. Прикрываю веки, силясь сдержаться. Почему же я тогда не рассмотрел то, что ясно и отчетливо увидела Аня? Дурацкий бизнес застил глаза. Когда и как я превратился в печатный станок, в бездушную машину для делания денег?

- Хватит реветь, - подает мне бумажный платок Стелла. – С момента ареста Глеба прошло трое суток. А ты тут сидишь квашня квашней.

Всхлипываю, не в силах успокоиться. И снова перед глазами встает ужасная сцена. Муж на полу с заломленными руками. Я пытаюсь что-то объяснить огромному накачанному типу в погонах подполковника, но меня просто отодвигают в сторону.

- Не мешайте, дамочка! Ваш муж- опасный преступник. Будете бузить, закрою.

Первая мысль, а как же Ася?!

Встречаюсь глазами с Глебом, которому на запястьях застегивают наручники. Муж осторожно мотает головой. А потом улыбается, слегка наморщив нос.

Его уводят, сажают в автозак. А мне хочется орать во все горло.

Он не заслужил!

- Пойдем, Анечка, - берет меня под локоток заботливая Марфа. – Сейчас ни чем не поможешь. Адвокаты выцарапают Глеба. Он не виноват… Я его с детства знаю. Мухи не обидит…

Улыбаюсь сквозь слезы и даю экономке увести меня в спальню. А там упав на подушку, захлебываюсь в рыданиях.

- Слышь, царевна Несмеяна, - окликает меня Щербетова. – Никто не умер. Убиваться нечего. Как приличный бизнесмен, твой Агурский просто обязан посидеть в кутузке.

Смотрю на нее невидящим взглядом.

Ну что за дичь?!

- Папу тоже закрывали пару раз, - фыркает Стелла. – Подумаешь! Его как-то остановили за превышение скорости. Мы с Робой тогда еще маленькие были. И папа берегов не чуял. Начал быковать. Так ему обыскали машину. Нашли кучу левых печатей и закрыли. Мама тогда его чуть не убила…

- А как поступила тетя Резеда? – улыбаюсь сквозь слезы.

- Что ей оставалось, Аня? – разводит руками Стелла. – У нее двое детей малолетних. Встала во главе бизнеса и зарабатывала бабки. Папу вытянула…

Вздыхаю, теребя в пальцах салфетку. И даже не замечаю как во все стороны летят клочья. Пытаюсь взять себя в руки и не могу. Ну какая из меня хозяйка бизнеса? Я моржа от маржи отличить не смогу. Обнимаю себя обеими руками, стараясь унять дрожь.

- Стелла, я ничего не понимаю, - шепчу и снова начинаю реветь. – У меня нет знаний, опыта. Я – балерина, а не топ-менеджер.

- Вот ты нюня, Князева, - отмахивается подружка. – Возьми себя в руки. Ты теперь Агурская и хочешь ты того или нет, но на тебя смотрит весь город. Как поступишь? Что предпримешь? Впадешь в кому или начнешь действовать? Хватит ныть… Я тебя умоляю!

Вглядываюсь в худенькое девичье личико. На Стелкиных высоких скулах чуть заметны мазки румян. Да еще полусъеденный блеск на губах. Вот и вся косметика.

- Ты уже устроилась к Исаеву? – спрашиваю в надежде сменить тему.

- Да, - кивает она. – Но этот гад укатил на море с Маринкой Виноградовой. – Он бы тебе помог! Но кому-то приспичило погреть старые кости. Остаются только папа и Роберт. На папу я бы сейчас не рассчитывала. У него новая подружка. Придется припахать Роберта…

- Куда? К чему? – в ужасе выдыхаю я. – Глебу не понравится, если я буду у постороннего человека просить помощи.

- У Агурца сейчас другие заботы, - отмахивается от меня Стелла. – Я бы помогла тебе… Но сама знаешь, на работу устроилась в «Иван-город».

Вздыхаю тяжко, признавая очевидную истину. Придется самой принимать решения. Раз Глеб доверил мне бизнес, вникать в тонкости. Пусть даже с помощью Роберта. Нужно приложить силы и признать Глеба невиновным. Только так мы сможем вычислить настоящего злоумышленника, не пощадившего моего первого мужа.

Вера и Саша, конечно, в доле. Только через них можно добраться к капиталам Агурских. Но должен быть еще кто-то, поддерживающий их.

Вполне возможно, Ордынцева переманили на свою сторону. Точно так же как Стелла подкупила сотрудников «Иван-города» в надежде добраться до Исаева. Но должен быть кто-то еще! Ну не могли две безголовые курицы придумать такой адский план и осуществить его. Это же какие ресурсы иметь надо. Деньги, штат сотрудников и власть!

- О чем задумалась? – спрашивает Стелла, подходя к зеркалу. Пристально себя рассматривает и возвращается обратно. – Аня, пойми… каждая минута дорога!

- Океюшки, - утираю ладошками глаза. – Я с удовольствием приму помощь Роберта. Получается, больше доверять некому.

- Сейчас ему позвоню, - деловито кивает Стелла и добавляет веско. – Самые важные документы отправляй Агурскому в СИЗО. А мелочевку подписывай сама. Так себя убережешь от глобальных косяков.

- А так можно? – изумленно гляжу на подругу.

- Конечно, - довольно фыркает Стелла. – Когда, папу взяли за обналичку, ему все документы на подпись таскали… Но Роберт в курсе как успешно вести бизнес во время обыска.

- Что? – в ужасе охаю я.

- Шутка такая, - хихикает Стелла и тут же инструктирует. – Надень черные джинсы и водолазку. Скромненько и со вкусом…

- Да? – в сомнении шмыгаю носом. – Ты уверена?

- Естественно! – фыркает Стелла и уже через каких-нибудь полтора часа я в смятении прохожу мимо строгой Ксении в кабинет мужа.

- Несите все документы на подпись, - командует Роберт, шагая сзади.

- Так ничего нет, - лепечет секретарь Агурского. – Папка пустая.

Роберт замедляет шаг и в упор смотрит на Ксению.

- Как это пустая? Три дня Глеба в офисе нет. У кого есть полномочия? Принесите приказы.

- А вы кто? – вскидывается Ксения.

- Роберт Платонович будет временно исполнять обязанности Глеба, - замечаю примирительно.

- Надеюсь только в бизнесе, - наклонившись к нужной полке, бормочет себе под нос секретарша.

«Гадина! – мысленно ругаюсь я и, зайдя в кабинет Глеба, прикусываю губу, чтобы не разреветься как маленькая. Все здесь напоминает о нем. Чашка около монитора… Плед, брошенный на диван в комнате отдыха. Замечаю на рабочем столе фотографию. Мы с Асей играем в детской и весело смеемся. И когда успел сфоткать?

Вздрагиваю от цокота каблуков. Ксения важно входит в кабинет и, протянув Роберту папку, замирает на месте.Немножко выпячивает грудь, представляя себя во всей красе. Но Роберт словно ее не замечает.

- Вызовите мне этих людей, - тыкает в какой-то документ. И как только секретарша исчезает за дверью, поворачивается ко мне. – Успокойся, Энн. Садись в кресло мужа и важно надувай щеки. А я порулю немножко. И Ксюхе скажи, пусть на меня приказ оформит. Как там у Глеба должность называлась? Назначай меня ВРИО…

Сцепив пальцы слушаю важных заместителей Агурского. Все они распинаются в преданности и любви к своему шефу. Сочувствуют мне и сразу принимают Роберта за своего. Но это самая настоящая показуха. Игра, в которой каждый точно знает все правила. Лишь одна я делаю ходы в темную. Исподволь ощупываю собравшихся печальным взглядом и безуспешно пытаюсь вычислить предателя.

Меня закрыли, гребаный сарай! До сих пор в голове не укладывается! Как там говорили в девяностые? «От нар и от Канар не зарекайся»?!

Но я всегда считал, что меня эта хрень не коснется. Выше я. Значимее. Ну жизнь мне приготовила сюрприз, хорошенько врезав по лбу.

Оказавшись в СИЗО, чувствую как каменеет все внутри. Грудь распирает от ярости и горькой досады. Как я умудрился проморгать врагов в ближнем окружении? Верблюд, блин!

Лязгает замок, открывается «кормушка» - маленькое оконце для передачи еды. Обед, мать вашу!

Жидкая похлебка из овсянки, какая-то размазня из овощей. И хлеб. Такого же гадского качества.

- Будешь? – протягивает мне миску с баландой невысокий худой парнишка.

Морщусь, мотая головой. Разрешаю забрать себе этот деликатес.

Мой сокамерник бухтит «спасибо» и жадно набрасывается на еду. А я, кивнув ему в ответ, снова проваливаюсь в свои раздумья.

С первого дня в СИЗО я инстинктивно перешел на язык жестов. Не хочу говорить. Ни с кем! Только шестеренки в башке крутятся с удвоенной скоростью.

Лишь когда приезжает Ромка, отвечаю коротко и по делу. Вся болтовня осталась в прошлом, а время действовать никак не настанет. Думаю. Пытаюсь анализировать какие-то совершенно разрозненные факты. Знаю, что нужно успокоиться и попытаться разложить все по полочкам. Но мысли разлетаются в разные стороны. А воспоминания вызывают ярость и гнев. Кажется, задень чуть-чуть, и выплеснется.

К счастью, стараниями Феликса меня определили в маленькую камеру. Четыре человека – почти курорт. Заложив руки за голову, пялюсь в потолок, пытаясь припомнить все, что когда-то сообщала Вера о своей семье. Поначалу она что-то рассказывала. Только вот я не вникал. Знал ее мамашу, малахольную блондинку. Слушал вполуха байки о сестре, живущей с мужем и детьми в Испании. Но мне и в голову не приходило, что мы с Васькой, оказывается, пользуем родных сестер. Там вроде были еще какие-то родственники. Но хоть убей, никого не помню! Да я особо не вникал. Всегда обходил стороной.

Кто бы догадался, что именно эти знания окажутся самыми важными в жизни! А не отчеты по ебитде и марже…

Бездумно таращусь на затянутое сеткой окно. И все пытаюсь вспомнить, как познакомился с Верой. Или кто-то нас свел… На тусовке… У кого? Где мы тогда зависали? В тот самый первый раз? Я заприметил ее. Но даже подходить не стал. Просто наблюдал, как она движется по залу. Ловит мой взгляд и снова уходит в тень…

Аня, конечно же, не такая. Любимая девочка, лишенная этого напускного величия.

– Как ты там, малыш? – шепчу тихо-тихо и, сцепив зубы, сжимаю кулаки. Поговорит бы с женой. Телефон мне, конечно, передали вместе с трениками и майкой. Но человек Сарычева велел не злоупотреблять и звонить после поверки.

Вот и приходится ждать, когда солнце закатится за крыши близлежащих зданий. И только в ночи я смогу услышать родной тоненький голосок. Тихим шепотом обсудить с женой рабочие моменты.

Три месяца! Три долбанных месяца у меня встает только на этот голос. Мягкий, нежный, чуть с хрипотцой.

Ловлю каждое слово. Улыбаюсь, когда Аня рассказывает про Асю. Как малышка каталась с горки, как, засыпая, звала «Геб, Геб!»

– Как ты? – осторожно спрашивает Аня. – Тебя никто не обижает?

Смеюсь, косясь на своих сокамерников. Все трое – доходяги – сидят за экономические преступления. Один обналичивал, другой уклонялся, третий придумал бензиновую схему.

– Нет, Анечка, – улыбаюсь, представляя нахмуренное личико жены. Сейчас бы разгладить насупленные морщинки. Стереть ладонью усталость и тревогу с красивого лица. Положить руку на затылок и зацеловать. А потом отнести на кровать…

- Глеб, хочу посоветоваться… - привычно вздыхает жена. – Роберт говорит… Но я все-таки решила спросить тебя…

- Все правильно, - криво усмехаюсь я. Ужасно бесит меня этот молодой Щербетов. Но он единственный, кому доверяет жена. А раз ей спокойнее в компании друга, то мне приходиться заткнуть свои ревность и сомнения поглубже в зад.

Башка привычно начинает варить, стоит мне подумать о бизнесе. Каждое утро Ромкин помощник привозит мне на подпись документы. А среди важных контрактов и бесполезной макулатуры жена вкладывает свои письма и Аськины каракули. Молодой шустрый пацанчик, естественно, потом забирает с собой все записочки. Но в такие моменты я как дурак улыбаюсь весь день.

Аня, Анечка! Что же ты со мной делаешь?

Звякают замки. Принесли ужин. Морщусь непроизвольно. Мне пока еду передают из дома. Марфа готовит, старается. Поэтому кашу, больше похожую на слизь, и вареную селедку, фирменно блюдо СИЗО, мне пока не довелось попробовать.

Пока! Если еще задержусь тут, то и сам начну жрать эти «СИЗОнные деликатесы»!

– Агурский! – зовут меня от двери. – Адвокат приехал.

Вечером? Значит, что-то срочное и важное! Может, Феликсу с Ромкой удалось найти хоть какую-то зацепку. Три месяца прошло. А Вера так и не нашлась.

Живой или мертвой. Уже без разницы. Хочется выйти из этой богадельни. Обнять жену и вдохнуть свежего воздуха.

– Как там, на воле? – улыбаюсь старому другу. Взгляд привычно отмечает дорогой костюм, модную стрижку… Всего несколько дней назад и я таким был. А сейчас зарос как собака. Родная мать не узнает.

Хорошо хоть ей ничего не сказали. Марфа что-то врет про длительную командировку. А сиделки сразу после моего ареста убрали из комнаты телек…

Тру заросший подбородок и спокойно взираю на Романа.

– Давай, не тяни, – прошу хрипло. – Еще какие-то проблемы?

– Ты в курсе, что творится у тебя в офисе? – неожиданно интересуется Ромка. – В твоем кабинете сидит Щербетов. Всем распоряжается, как у собственного папы в ресторане. Может, это и есть наши главные подозреваемые. А мы ищем с другого бока. Поэтому никаких зацепок.

– Глупости, – усмехаюсь криво. – Он помогает Ане…

– В чем? Завладеть “Агур-продуктом”? Ты сам подумай… – шипит Ромка, – все началось, когда в твоем доме поселилась Анна. Может, она с любовником…

– Сейчас всеку, – рычу, еле сдерживаясь. Подрываюсь с места. – Пошел нах..!

– Глеб, подожди, – запоздало вскидывается Роман. Хочет что-то сказать. Но не хватает терпения смотреть в эту сытую и довольную морду.

- Послушай, - цежу, повернувшись. – Я верю жене. Она меня не подведет. Ей самой досталось, - тяжело вздыхаю, вспомнив про нападение в раздевалке.

- Если моя теория верна, то это самая настоящая постановка, Глеб. Ну сам подумай…

- Нет, - мотаю башкой. – Заблуждаетесь, Роман Николаевич. Аня не тот человек. Пойми это!

- Глеб, - вздыхает Ромка. – Это ты пойми… Нужно выгнать Щербетова и хорошо проверить твою женушку.

- Отвали, - морщусь раздраженно. – А если ты прав… - задумываюсь на минуту.- То я сам все отдам. Зачем упираться, Ром? Я люблю ее, понимаешь?

- Не ожидал, бро… Никогда не думал, что доживу до этого дня, - ухмыляется мой старый товарищ. – Отложу тогда эту версию…

Бросаю беглый взгляд на обескураженное Ромкино лицо.

«Да я сам не ожидал», - признаюсь себе как на духу.

- Все внимание на Веру и ее сестру. И, кстати, найдите Ордынцева.

Иду по коридорам. Сзади, чеканя шаг, нависает охрана. И каждый звук отдается в башке.

Аня! Аня! Аня!

Гнусные подозрения подленьким ужиком влезают в душу. А если Ромка прав? И я, тупорылый кретин, все сам и отдал.

– Нет! – обрываю себя. Сжимаю кулаки из последних сил. Сейчас бы треснуть в железную дверь или в сетку. Напугаю народ и сам отхвачу люлей. Мне только карцера сейчас не хватало.

Отбросив прочь подлые мыслишки, пытаюсь сосредоточиться на главном.

Почему именно сейчас я вспомнил о Вадьке? Он точно не при делах. Феликс его сразу проверил. У Ордынцева действительно больна мать…

«Каким боком он к этому трэшу?» - размышляю во время вечерней поверки. Заложив руки за спину, лениво разглядываю затертый линолеум. И неожиданно дергаюсь как от удара тока.

- В чем дело, Агурский? – недовольно косится пузатый капитан.

Молча смотрю перед собой. Твою ж мать! Куда ни плюнь, всюду Ордынцев отметился.

Глеб

После отбоя я долго ворочаюсь на продавленной сетке. Обычно стараюсь поудобнее уместить большое тело на узкой казенной кровати. Но сегодня даже не помышляю о сне. Как же все просто, твою мать!

Отвернувшись к стене, зажмуриваю глаза, пытаясь понять, почему я не обратил внимания на вопиющие совпадения и не придал им значения?

Вера… Павка… Скорее всего, случайностью там и не пахло. Но самое ужасное, я принял из рук Вадьки сотовый и даже обрадовался возможностью следить за Аней. У кого еще есть подобная прога? И чьи перемещения можно по ней отслеживать?

Вопрос на миллион, мать вашу! А я, как дурак, купился!

Стискиваю зубы до скрежета. И уткнувшись пальцами в переносицу, пытаюсь размотать весь клубок.

Стоп! Когда это началось? Наверное, со знакомства с Верой. Первый раз я увидел ее на биеннале. Кто-то из нашей тусовки тогда раскручивал молодых художников. Помню, как заехал воскресным вечером от нечего делать. Глянул на мазню, развешанную по стенам. Выпил с Костькой Исаевым по бокалу шампанского. И отчалил. Но вот Веру точно я срисовал тогда. Она стояла неподалеку совершенно одна. Кривила ротик и что-то объясняла какой-то даме в соболях. А потом ушла, лениво виляя попой.

А после на разных тусовках я выискивал взглядом именно Веру. Но не спешил. Она всегда кружила где-то неподалеку, не замечая меня. И только на днюхе у Исаева решил познакомиться…

Осторожно вытягиваю из-под матраса сотовый. Старая потрепанная Нокия с зарегистрированной невесть на кого симкой. «Фонарик», как называют здесь эти мобилы. И хоть человек Сарычева меня строго предупредил и посоветовал звонить только самым близким, я по памяти набираю номер Костьки.

– Слышь, Штирлиц, – шепчу в трубку. – Вспомни, как ты познакомился с Верой и почему пригласил ее тогда на банкет.

– Хм… – прокашливается Исаев, мгновенно меня узнав. Никаких вопросов или вздохов. – Тут и вспоминать нечего, – хмыкает он. – Сейчас, подожди, – добавляет глухо.

Ясен пень, Штирла моя сейчас очередную радистку Кэт шпилит. А я на нарах маюсь.

Ну что за жизнь такая, сука?!

– Вадим тогда звонил от твоего имени, бро. Попросил пригласительный билет, – снова слышится в трубке заспанный голос. – Я еще удивился. Хотел у тебя уточнить. Но вы с Верой так жарко зажгли на танцполе, что я просто выкинул все подозрения из головы.

– Спасибо, друг! – шепчу, пытаясь унять нахлынувшую панику. – Можешь передать инфу нашему другу?

– Попробую, бро. Сейчас позвоню ему.

Нажав на кнопку отбоя, пристально гляжу на побитую жизнью Нокию. Самому бы позвонить Феликсу. Но вот его сотовый я точно не помню. Остается только ждать и молиться.

Вот только за Аней следят и днем, и ночью. Вряд ли вообще Леша причастен к созданию шпионской программы. Зачем ему? Аня не была его женой или любовницей. Да и сам гений робототехники вряд ли похож на абьюзера. Знаю я таких людей. У них мозги заточены под их гениальные изобретения. И в женщинах они нуждаются лишь время от времени. А значит, Лешу можно смело списывать со счетов…

Экранчик моего «фонарика» лишь на короткий миг загорается оранжевым светом. Короткая эсэмэска, от которой губы сами расползаются в улыбке.

– Я тут, бро.

– Кто это? – набираю в ответ, в глубине души надеясь, что это Сарычев.

– Тот, кому ты проверил сочинение на вступительном экзамене.

Феликс, мать твою! Порывисто подскакиваю на жесткой постели и усилием воли заставляю себя лечь обратно.

– Проверь Вадима. Если он связан с Верой, то все строится.

– Что именно?

«Что?! Что?! – хочется заорать мне. Да все!»

Когда я познакомился с Верой, Ордынцев был моим личным телохранителем. И знал все о моих перемещениях. А еще присутствовал при встречах. Слышал мои разговоры с родителями или с сестрой…

И абсолютно точно был в курсе всех проблем семейства Агурских. А я… доверял ему, как последний кретин!

– Вадим был с Павкой в одной машине. Это раз. Точно знал, куда на охоту поедет мой отец. Плюс пристрастия Маргариты. Если мы ищем врага, то Ордынцев – идеальная кандидатура.

– А мотив?

– Бабки, бро. Все лавэ Агурских.

– Я понял, – тут же приходит короткий ответ. Умом понимаю, что переписка закончена, и нужно стереть все сообщения. Но как идиот все жду чего-то.

Феликс спит, как и любой другой по ту сторону забора. Видит цветные сны и обнимает любимую женщину.

Мой уставший мозг тут же подсовывает красочную картинку. Анечка дремлет на моей груди. Прижимается ко мне всем телом, водрузив на меня ножку.

Напряженно тру лоб и, поразмыслив с минуту, отправляю жене сообщение.

«Будь осторожна, малыш!»

И тщательно спрятав трубку под матрас, закрываю глаза, искренне молясь всем богам.

О чем может просить Высшие силы человек, заключенный в СИЗО? О справедливости и защите. Вот и я до самого завтрака складываю заскорузлые слова в прошения. Искренне верю, что там, наверху, меня услышат и помогут.

И удивленно вздрагиваю, когда на утренней поверке все тот же толстый капитан глядит на меня весело и заявляет во всеуслышание.

– Агурский, с вещами на выход!

Меня дважды просить не надо. Хватаю спортивную куртку от костюма и устремляюсь к выходу.

– На свободу с чистой совестью, – весело провожает меня улыбчивый лейтенантик. И спустившись с высокого крыльца КПП, я в нерешительности останавливаюсь посреди улицы. Словно прибыл с другой планеты, внимательно смотрю по сторонам. Жду, когда в мозгах произойдет перезагрузка.

«Я свободен!» – бьется в башке голос Кипелова.

Я! Свободен!

Сунув руки в карманы, не спеша бреду к ближайшему перекрестку. В ранний час еще мало машин и прохожих. На остановке тормозит старый раздолбанный трамвай. До моего офиса всего пара остановок. Но у меня и копейки нет, чтобы доехать.

– Садись, брателла, довезу так! – орет мне в открытую дверь водитель. Кивает и машет как своему.

– Я пешком! – кричу в ответ и быстро шагаю по улице.

А когда через десять минут вижу на парковке свою машину, то и вовсе пьянею от радости.

Подскочив по широким мраморным ступенькам, осторожно стучу в темные стеклянные двери, натертые до блеска.

– Ну, кто там тарабанит? – слышу голос уборщицы Люды. – Закрыт еще офис! – кричит она, подходя поближе. А узнав, радостно открывает дверь.

– Глеб Александрович, миленький! Как же я рада! Можно я вас поцелую?! – спрашивает, кидаясь на шею.

– Все хорошо, Люда. Хорошо, – бурчу, похлопывая по спине старушку. Пожимаю руки охранникам. Попадаю в медвежьи объятия Сани и Олега.

– Ты бы сказал, шеф, – бухтят они одновременно.

– Сам не заметил, как за ворота выперли, – смеюсь, обнимая. И прошу глухо. – Поедем домой, пацаны. Хочу поскорее увидеть жену.

– Так Анечка здесь, – подает голос заплаканная тетя Люда.

– Здесь? – переспрашиваю обалдело. – Где она?

– В твоем кабинете, Глеб, – докладывает Саня. – В семь утра ее привожу и вечером забираю в Егоршино.

Перепрыгивая через ступеньки, несусь на второй этаж и на короткий миг останавливаюсь у двери в приемную.

Вдруг там она не одна? А с этим козликом Робертом?

«Да какого?!» – одергиваю себя. И пройдя через пустую приемную, замираю в проеме.

Жена сидит за моим столом и, наморщив лоб, сосредоточенно смотрит в экран монитора. Что-то записывает в блокнот… Но почти сразу замечает меня. Подскочив с места, бежит навстречу.

– Глеб! – кричит, запрыгивая на руки. Обвив ноги вокруг талии, всем телом прижимается ко мне. – Глебушка мой, – водит ладошками по моему лицу и шее. И неожиданно отстраняется.

– Откуда на тебе помада? – показывает на испачканную руку. Смотрит недовольно и ошарашенно.

– С Людой сейчас целовался, – оправдываюсь, смеясь. Но любимую из рук не выпускаю.

– С нашей уборщицей? – изумленно спрашивает жена. – Ты? Великий и важный Агурский?

– Я где-то потерял свою корону, Анечка, – шепчу, утыкаясь в шею жены. – И, наверное, не стану ее искать.

Аня

Прижимаюсь к груди Глеба и сама не верю своему счастью. Вот он, рядом. Мой любимый и самый желанный!

– Глеб… – шепчу, утыкаясь носом в ключицу. – Тебя отпустили-и, – тяну тоненько. И реву, как последняя дура.

– Прекрати, – улыбается муж, усаживая меня на стол. Привычно становится между моих бедер. Зарывается пальцами в волосы и признается хрипло. – Как же я соскучился, Анька!

Чуть отстранившись, пожирает жадно глазами.

– Думал, с тоски сдохну… – шепчет, ведя ладонью по моему бедру. – Искупаться надо. Прет от меня кичей…

– Поедем домой? – спрашиваю с надеждой. Сейчас бы оказаться в Егоршино. Плюхнуться в ванну вместе с Агурским и навсегда забыть о бедах, свалившихся нам на голову.

– Если нет ничего срочного, то можно сегодня отдохнуть, – кивает муж и смотрит на меня внимательно. В темных печальных глазах начинают плясать чертики. – Как скажешь, биг-босс…

– Я назначила совещание с продажниками, – вздыхаю, пожимая плечами, и тут же добавляю поспешно. – Но можем перенести, Глеб.

– Что там с ними? – хмурится муж. – Сильно упали?

– Сами продажи нет, но я подозреваю откаты, – выдаю, как на духу, и уже открываю рот, собираясь рассказать Глебу о своих подозрениях, как муж, смеясь, останавливает меня.

– Погоди, бельчонок, – усмехается довольно. Берет мои руки в свои и, поцеловав каждый пальчик, приказывает.

– Запри дверь, и пойдем в душ.

Ха!

Меня долго просить не надо. Раннее утро, и на работе еще нет сотрудников. Это я приезжаю пораньше, чтобы хоть как-то разобраться в документах и накопить вопросы к приезду Роберта.

Перевожу взгляд на часы. До прихода Ксении еще полно времени.

– Санек, посиди в приемной, – велит Агурский своему телохранителю по местной связи. Неспешно поворачивается ко мне. Делает шаг и, оказавшись почти вплотную, быстро и решительно расстегивает змейку цветастого сарафана.

Белая льняная тряпица сугробом падает к моим ногам. И сразу же руки мужа подхватывают меня и тащат в санузел.

Задохнувшись от близости Глеба и щемящего грудь восторга, мельком вспоминаю, какое на мне белье. Точно знаю, что Агурскому плевать на стринги и лифчик. Лишь бы быстрее стащить. Но как же хорошо, что сегодня я надела комплект! Пусть не самый новый, но и не самый страшный… Но хоть не хэбэшные трусики и застиранный лифон!

– О чем это ты задумалась? – фыркает Глеб, ставя меня на пол в длинной узкой комнате, явно предназначенной для одного.

– Не-е-ет, – тянусь к мужу. – Просто от радости крышу снесло окончательно.

– Тогда настраивай воду, я сейчас, – улыбается Агурский и, шлепнув меня по попе, открывает стеклянную дверцу душевой кабины.

Укладка, кое-как сделанная утром, испаряется от влаги. А волосы превращаются в обычную унылую паклю. Но кому это интересно, если Глеб вернулся? Мой Глеб!

Безотчетно пялюсь на Агурского. Вот он сдирает с мощного тела темную майку. И бегло глянув на себя в зеркало, привычно достает с полки бритву. Наскоро проводит по щекам и, ополоснув лицо, стаскивает с себя остатки одежды. Одним движением кидает на пол. Естественно, весь этот хлам отправится на помойку, чтобы ничего не напоминало о СИЗО.

Шагнув в душевую, Глеб сразу же становится под ласковые и теплые струи. И обхватив мои плечи руками, жадно приникает с поцелуем.

– Анька, я не могу больше, просто сдохну, – шепчет, стискивая меня в своих лапищах. Последние мысли улетают из головы прочь, и под подкоркой образуется вакуум. А еще тяжесть внизу живота требует немедленного выплеска. Сосредотачиваюсь на ней. Даю волю чувствам. Ухватив мужа за шею, подпрыгиваю, обвивая его торс ногами.

– Глеб, – шепчу порывисто. – Я тоже по тебе скучала.

– Это хорошо, – кивает муж, прижимая меня спиной к холодному кафелю. Готова? – спрашивает хрипло. И словно жалуясь, добавляет. – Не могу ждать.

– Да, да, – киваю мужу, подаваясь навстречу. Ощущаю, как внутрь вторгается Глеб. Выгибаюсь дугой, обеими руками схватившись за крепкие плечи. Чувствую, как с каждым толчком пробивает электрическим импульсом, и только стонать могу.

– Пожалуйста, Глеб… Не останавливайся.

Потеряв отсчет времени, мы долго возимся в душе и не сразу вспоминаем о назначенном совещании и других делах.

– Идите лесом, – отмахивается Агурский от трелей телефонов. Кажется, звонят все. Мой айфон, трубка местной связи. Дурдом! И там за дверью каждый понимает, чем мы сейчас занимаемся. От мимолетного стыда я готова провалиться на месте. Но тут же отгоняю прочь глупые мысли.

Кому завидно, идите на фиг!

– Эй, – раздается в кабинете голос Роберта. – Аня, ты здесь?

– О господи, уже одиннадцать, что ли? – тихо охаю я и пока думаю, что ответить, Глеб берет ситуацию под контроль.

– Мы сейчас, Роб! Веди народ в переговорную…

– Агурец, ты?! – радостно взывает мой друг детства. – Ну, наконец–то, бро! А я не поверил, когда охрана мне сообщила… Все. Ухожу. В переговорную…

Вытираем друг друга широкими белыми полотенцами и заговорщицки хихикаем.

– Быстро сушим волосы и одеваемся, – командует Глеб, нагишом выходя в комнату. Распахивает шкаф, доставая оттуда дежурный серый костюм и белую рубашку от Бриони.

И через несколько минут становится тем же важным холеным господином, каким я его привыкла видеть.

– Ань, люди ждут, – просит нетерпеливо.

– Сейчас-сейчас, – причитаю, вылетая в одних трусиках в кабинет. Подхватываю с пола мятый сарафан, решив немножко подержать его под паром, и тут же натыкаюсь на настороженный взгляд Ксении. Замечаю, как от злости перекашивается лицо вышколенной секретарши. И ничего понять не могу.

Неужели ревность?

– Выйди, пожалуйста, – прошу спокойно. А у самой на душе кошки скребут. Ладно, нахальный Щербетов вперся. Но Роберт наш друг и не позволил ничего лишнего. А вот зачем в кабинет вторглась Ксения, большой вопрос. Гоню прочь мрачные предчувствия. Если раньше у Глеба что-то было с секретаршей, меня это точно не касается.

Взяв с рабочего стола какие-то документы и отчеты, Глеб быстро пролистывает их, краем глаза наблюдая, как я, стоя в одних трусах, сушу волосы. Быстро заплетаю их в косу и, показав язык мужу, надеваю сарафан и балетки. Агурский между тем изучает отчет по продажам.

– Хорошая работа, малыш, – шепчет, поднимаясь навстречу. – Ты – прирожденный коммерсант.

– Без Роберта я бы не справилась, – печально всплескиваю руками. – Да и что я могла привнести в работу компании за три месяца…

– Эх, – деланно улыбается Глеб. – Нужно было посидеть подольше…

– С ума сошел! – кидаюсь к мужу и закрываю ему рот поцелуем. – Я чуть не умерла без тебя…

– Скажи, Ань, – просит Глеб, прижимая меня к себе. – Сейчас скажи…

– Я люблю тебя! – признаюсь на одном дыхании.

Глеб

Держа Аню за руку, спокойно иду в конференц-зал. Эх, дали мы сейчас джазу! Только мне мало. Вернуться в кабинет или поехать домой? Не могу сегодня связно думать. О работе или о личных проблемах. Все подождет. Главное, Аня!

– Может, нам удрать? – спрашиваю жену хриплым шепотом. И сам в ужасе замечаю, что в переговорной уже накрыт фуршет. И шустрые продажники разливают по бокалам шампанское.

– Кто распорядился? – бурчу, не скрывая улыбки.

– Да я, – морщит нос Роберт. – Так сказать, последнее поручение в «Агур-продукте».

– А я хотел тебе предложение делать, – смеюсь, умышленно называя оффер по-русски. – Ты отлично тут поработал, Роб. Мне удалось краем глаза посмотреть отчеты.

– Старался, – довольно тянет Роберт, дурашливо закатывая глаза.

– Ну, давайте! – как мальчик, орет начальник транспортного управления Капитонов, лысый пожилой дядька. – Выпьем за возращение Глеба Александровича! Я чуть с ума не сошел, когда сказали!

Он радостно бьет себя по ляжкам и на правах старого сотрудника лезет ко мне целоваться.

Внутренне морщусь, не желая отпускать Анину руку. Но вслед за Капитоновым тянутся и другие.

Рабочий день сорван. И как мне только в голову пришло задержаться?! Теперь до конца дня будут бродить по кабинетам. Тянуть шампанское и радостно усугублять за мое возвращение.

– Ты принимаешь оффер? – спрашиваю на ходу у Щербетова.

– Конечно, – кивает тот, даже не спросив о зарплате. Знает пацан, что не обижу. Да и какой уже пацан? Лучший друг моего Павки. Возмужавший холеный мужик с коротким черным ежиком волос и зелеными глазищами, как у Стелки. Таким бы сейчас был и Павка, если бы из-за поворота на темной дороге не выехал проклятый КамАЗ.

Сжимаю зубы, не давая ходу эмоциям.

Ордынцев, сука! Ты мне за все заплатишь!

– Дамы и господа! – набрав в грудь побольше воздуха, заявляю чуть громче обычного. – Прошу любить и жаловать! Роберт Платонович – наш новый исполнительный директор. Оставляю вас на его попечение…

– Глеб? – изумленно охает Роберт. – Я думал… А ты…

– Завтра, Роба. Я приеду с утра, и мы все порешаем. А сейчас мне нужно еще прийти в себя. Сразу с бала на корабль у меня вряд ли получится. Но я безумно рад, что наша подводная лодка идет правильным курсом. Все завтра, мои дорогие!

Поднимаю руки, словно звезда шоу-биза. И на короткий миг представляю, что чувствует любой исполнитель, собравший зал. Наверняка нереальная энергетика.

Обняв жену, веду ее к выходу. И как только тонкая Анина рука обвивает мою талию, ощущаю себя самым счастливым засранцем на этой планете.

– Едем домой, – бурчу своим ординарцам и, усевшись на заднее сиденье Порша, одним рывком притягиваю жену поближе.

Она пересаживается почти вплотную и, опершись спиной, кладет голову мне на плечо.

Обвиваюсь вокруг нее, не желая отпускать. Утыкаюсь носом в шею, втягивая в себя самый родной запах.

– Я забыл, как ты пахнешь, – признаюсь, аккуратно расстегивая змейку. Осторожно просовываю руку под белый сарафанчик и, любовно проведя ладонью вдоль позвоночника, устремляюсь к заветной цели. И как только упругое полушарие полностью занимает мою ладонь, выдыхаю хрипло.

– Идеально! Прям под мою руку заточено…

– Глеб, Глеб, – шипит Анечка, вертясь во все стороны.

– Погоди, милая, – усмехаюсь порывисто. – Я так долго не выдержу…

– Тогда веди себя прилично, – фыркает Анечка, технично освобождаясь из моих объятий. – Люди смотрят, – кивает недовольно на сидящих впереди Саню и Олега.

Конечно, можно опустить перегородку. Но тогда я точно не сдержусь. Поэтому киваю как ишак, соглашаясь. Беру Анину ладошку в свои и, перецеловав все пальцы, спрашиваю равнодушно.

– Ты из ДК уволилась или взяла отпуск?

– Мне предложили написать по собственному желанию, – фыркает Аня. – Сказали, что жена криминального авторитета не может обучать детей…

– Идиоты, – охаю, сжав ладошку, и, чмокнув жену в нос, натыкаюсь на печальный взгляд. – Хочешь вернуться?

– Уже нет, – мотает головой Анечка. – Видеть этот гадюшник не желаю. Вот только по детям тоскую. По нашим занятиям… Для меня каждый ученик как родственник!

– Так давай тебе студию откроем! Хочешь? Одну можно здесь, в Егоршино, замутить. А вторую в городе.

– А помещение? – с сомнением спрашивает жена. Но я вижу, как в ее глазах загорается надежда.

– У нас в офисе на первом этаже пустует помещение. Когда строили здание, меня застройщик убедил сделать несколько помещений под аренду. Три давным-давно сдали в долгосрочную, а одно пустует время от времени. Тебя ждет. Завтра посмотришь на него. Решим, как переоборудовать… И занимайся на здоровье.

– Глеб! – восторженно восклицает жена, кидаясь мне на шею. Целует в щеку, в губы. И шумно усевшись рядом, причитает довольно.

– Как же я рада, Глеб!

Как разыгравшиеся школьники, мы тискаемся на заднем сиденье. А моя охрана, вмиг заделавшись слепоглухонемыми, напряженно всматривается в дорогу. Еще чуть-чуть, и выйдем из города.

– Да, алло! Сейчас! – отмирает на миг Саня и передает трубку мне.

– Сыночек, – ласково зовет мама. – Я знаю, тебя отпустили. Ты бы заехал ко мне, Глебушка… Я так за тебя волнуюсь!

– Конечно, мама, – киваю болванчиком и сам себе готов отвесить увесистый пендель. Ну, не дурак ли? О матери и не вспомнил!

– Олег, – приказываю водителю. – Нужно вернуться на Майскую.

И поцеловав Аню в висок, объясняю нехотя.

– Это ненадолго, малыш. Пора уже вам познакомиться. Да и я не смог ей отказать.

– Конечно, Глеб. В такой ситуации, – кивает Аня. Только, может, сначала заедем в Егоршино? Мы переоденемся и возьмем с собой Асю.

– Хороший план, – киваю я. И с изумлением понимаю, что любая другая на Анином месте встала бы в позу. Надула бы губы – большие и малые. И обязательно выкатила б условия.

– Аня, Анечка, – бубню, прижимаясь носом к темным прядям. И хочу уже добавить стандартное и избитое «Мне тебя бог послал!», и осекаюсь на полуслове.

Если мы вместе не в силу необходимости, а по замыслу свыше, то как тогда относиться к Павкиной гибели?

И честное слово, я никогда не желал племяннику гибели. Даже из-за Ани. Тем более из-за Ани.

Глеб

Впервые, подъезжая к родительскому дому, я испытываю страх. Никогда не трусил и даже не понимал, как можно чего-то бояться? Никогда не понимал людей, сливающих все за полчаса до победы. Гнал от себя первые приступы паники и малодушия. В любой ситуации. Даже в СИЗО был уверен в победе. А теперь… Взяв Аську на руки, помогаю Ане выйти из Порша и чувствую, как колотится сердце. Трепыхается, будто тряпка на ветру. Зараза.

Но сейчас любой мандраж оправдан. Мама у меня женщина непредсказуемая. Плюс заведомо плохое отношение к Ане. И минус здравый смысл.

Кошусь на жену, гордо вышагивающую рядом. Естественно, прятаться мы не станем. Не тот случай. Анна – моя жена, и мне положить болт на мнение окружающих. И на мамину реакцию тоже.

«Ну, не убьет же она нас», – усмехаюсь мысленно. И выйдя из лифта, сразу попадаю под лучезарные улыбки прислуги. Значит, не все так плохо. Иначе бы встретили озабоченными минами и поджатыми губами.

Но на самом деле это ничего не значит. Мамино настроение может поменяться в одну минуту. Тут не угадаешь.

Сжимаю Анькины пальчики в своей лапище и, когда жена поднимает на меня строгое личико, подмигиваю беззаботно.

– Мы вместе, – шепчу, ведя свою семью полутемными коридорами вслед за приживалкой.

Аня согласно кивает. Обхватывает мою руку в порыве чувств и, прижав мою ладонь к груди, целует пальцы. Аська, обнимая за шею, рассказывает что-то о своих куклах.

Чувствую, как грудь распирает от безмерного счастья.

Так ли важно, что скажет мама, или как посмотрит? Плевать. Положить с прибором.

И войдя в комнату, заставленную пальмами и фикусами, неожиданно натыкаюсь на мамину улыбку и искрящиеся радостью глаза.

– Глеб, сыночек, наконец-то! – шепчет она, приподнимаясь с кресла. Самого обычного, ротангового!

– Знакомься, мама, это Аня и Ася. Моя семья, – заявляю весело. – Ася – дочь нашего Павлика…

– Я знаю, знаю, – привстает мама навстречу. – Глебушка, мой родной! – тянется ко мне. Быстро ставлю на пол Аську и перехватываю мать.

– Где твое кресло-каталка? – спрашиваю, озираясь по сторонам. Строго смотрю на сиделку.

Кажется, сейчас кто-то отхватит.

– Я теперь сама хожу, – горделиво говорит мама. – Как узнала, что ты в беду попал, решила не быть тебе обузой. Вот и стараюсь, Глебушка, – плачет она, обнимая меня.

– В беду? – смотрю изумленно. – Ну что за ерунда? Я же в командировке был…

– Не ври, – мотает головой мама. Улыбается, утирая слезы. – Мне Вера звонила. Все рассказала…

– Глупости все, – отмахиваюсь беззаботно. Перевожу взгляд на Аню, чинно усевшуюся на широкий диван. Усадив маму в кресло, плюхаюсь рядом с женой на гобеленовые подушки. И в глубине души мечтаю найти эту гадину Акимову и оторвать ее пустую башку.

«Сука вероломная, ты, Вера!» – морщусь внутренне.

Хочется рвать и метать. Но сейчас даже зубы не стиснуть. Призываю на помощь всю свою выдержку. Как там в дурацком мультике?

Улыбаемся и машем.

– Когда свадьба? – добродушно интересуется мама.

– Мы уже расписались, – бормочет Анечка, а я, перехватив инициативу, заявляю решительно.

– В июне сыграем свадьбу!

– А если я не доживу? – бросает мама с хитрой улыбкой.

– Ты уж постарайся, – смеюсь я.

Аська неожиданно спрыгивает с дивана и бежит к каким-то лопухам, торчащим из огромного горшка.

Зимний сад, блин!

Аня подхватывается следом. Что там углядела наша девочка? Неважно! Лишь бы не поранилась.

– Ася, не трогай! – вскрикивает жена, вытаскивая из рук дочери грязный совок. – Это чужое.

– Надя, дай девочке новый, – приказывает мать приживалке, и как только моя маленькая принцесса устремляется к маминым пальмам копать землю, мать хлопает ладошкой по креслу рядом. Приходится пересесть.

– Удивительно, мам, – шепчу, когда мамина кисть накрывает мою ладонь. – Ты же за свои растения безбожно гоняла нас с Риткой.

– Жизнь проходит, сыночек, – шепчет мама, постукивая меня по руке. – Кому нужны эти пальмы и фикусы? Так… дурацкая затея. Но я любила возиться с растениями, а Сандро потакал. Пусть играет девочка… Мне они обе нравятся. Береги их.

Стараюсь не поперхнуться от неожиданности.

«Где же все ваши кровожадные идеи, маман? Что же так повлияло, а?» – думаю, пряча улыбку.

– Ты на свободе, сынок, и это главное, – шепчет мама, разглядывая меня подслеповатыми глазами. – Хорошо, что тебя выпустили. Я звонила Марфе. Она все никак не может понять, кто подложил пистолет в зимний сад. Вера туда точно не заходила…

– Вы и это обсуждали? С Марфой? – мне хочется заорать. Но пытаюсь совладать с собственной злостью. Ну, с какого, Марфа?!

– Ну конечно, – тяжело ухает мама. – С кем мне еще обсуждать… Я ее, правда, недолюбливаю. Но Марфутка преданна тебе. И любит тебя как сестра.

– Погоди… – рычу, пытаясь скрыть изумление. Все люди братья, но не до такой же степени. – Марфа моя сестра? Когда ты ее успела родить?

– Единокровная тетка. Это все твой дед расстарался. Он же ни одной юбки не пропускал. Двоих детей на стороне прижил. Вот когда Марфа родилась, определил ее мать в Егоршино. Но от Людки хоть какая-то польза! Но я всегда против была. Не должны законные дети знаться с нагулянными. Нехорошо это.

– Дети не виноваты, – вздыхаю тяжело. И сам себе тихонечко напоминаю.

«Тихо. Не вспугни. Пусть сама расскажет. Не перебивай, а то свернет важный разговор и снова начнет молоть глупости».

– Вот и твой отец так говорил, – вздыхает мама и добавляет жестко. – А я думаю, что наш род изводят незаконнорожденные дети Альберта!

– Так Марфа вроде не при делах.

– Но я с нее подозрения не снимаю. А вот Вадим у меня первый в списке. Ты ему не доверяй, сыночек.

– К-какой Вадим? – спрашиваю с придыханием. И сам себе готов настучать по репе. Все так просто, твою мать!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ордынцев, какой еще! Твой телохранитель. Это была идея Сандро! Хотел, чтобы тебя охранял родной человек. Зов крови, и все такое. Только я всегда говорила…

– Подожди, мама, – ухаю как старый дед. – Почему я только сейчас узнаю…

– Альберт не признал их, и твой отец не счел себя вправе трезвонить об этом на каждом углу. Он считал, что родная кровь все за себя скажет. Помогал, чем мог. Никогда не выпускал из поля зрения. И даже радовался, когда вы с Вадькой подружились. Я же помню, как он тебя выгораживал…

«А вот и мотив, – морщусь досадливо. Тру лоб и затылок, пытаясь осознать незамысловатую истину. Агурские славно почудили по молодости. Вот только признали не всех. Сколько же еще вокруг меня обиженок отирается? Всех через ДНК-тест прогнать, что ли?

– Спасибо, мамуль, – шепчу, целуя морщинистую напудренную щеку. – Я бы без тебя никогда не осилил этот ребус.

И дорогой в Егоршино с Саниного смартфона звоню Феликсу.

– Поболтать бы, – роняю, не здороваясь.

– Вечером заеду, обниму, – фыркает старый друг и тут сбрасывает звонок.

А я, притянув к себе Аню, все пытаюсь вычислить, кто именно подложил пистолет в мой дом и сколько у Ордынцева пособников в моем окружении.

Глеб

- Что с Верой? Где она? – рычу я, как только Феликс входит в дом.

- Да все нормально, - раздраженно морщится Сарычев. – Вломить бы ее родственникам за заведомо ложное заявление в полицию…

- Вломи, - киваю устало. А в душе поднимается ярость. Отомстил бы Вере и ее подельникам, отправившим меня за решетку. Из-за лживого доноса три месяца жизни коту под хвост.

- Можно, я найду убийцу Принца и разберусь наконец в этой истории? - криво усмехается Феликс и добавляет со вздохом. - Никак у меня концы с концами не связываются.

- Не выходит каменный цветок, - шумно выдыхаю я и предлагаю по-свойски. – Поужинаешь?

- Не откажусь, - мрачно соглашается Феликс. – Только давай у тебя в кабинете. Так, чтобы пожрать и потрепаться…

Пока Марфа накрывает на стол, я с тоской думаю о жене и дочери, оставшихся наверху. Мне бы к ним сейчас. Но рассудок требует сдержаться от сиюминутных порывов. Выслушать Феликса и постараться понять, как связаны между собой Вера и Ордынцев.

- А где нашли ее? – интересуюсь небрежно, стоит Марфе закрыть дверь.

Еще идут проверки персонала. Еще служба безопасности Исаева разбирается с моими сотрудниками. Но одно знаю точно, Марфа на моей стороне. Иначе бы совсем тухло стало. Такой заговор, мама не горюй.

- Вера по первому мужу Акимова. А в девичестве – Ордынцева, - довольно заявляет Сарычев, накидываясь на еду. Деловито режет отбивную в тарелке, лихо орудуя ножом и вилкой. А я как дурак, в который раз ловлю себя на мысли, что нам приелся обеспеченный быт. Мы перестали считать нормальную пищу чем-то важным и уникальным. Заглатываем, забыв насладиться процессом. Не оглядываемся по сторонам в поисках прекрасного.

- А ты? – кивает на мою пустую тарелку Феликс.

- Уже наелся до отвала. Марфа закормила в первый же день… Дальше продолжай, - прошу нетерпеливо.

- Когда я раскрутил нехитрое происхождение твоей бывшей, - кивает Сарычев, - то сразу понял, где искать. Отправил людей в этот Тимирязевск. А там в больничке у бабушки, эта сучка сидит. Ее задержали до выяснения, а вот Ордынцеву удалось сбежать…

- Погоди, - устало тру шею и затылок. – Они близкие родственники, что ли?

- Старшая сестра Вадима – мамаша Веры. Ты не знал?

- Понятия не имел, - пожимаю плечами. Да и откуда, если все мое окружение проверял лично Ордынцев. Я ему доверял как самому себе.

- Друг детства? – печально смотрит на меня Сарычев.

- Не то слово, - вздыхаю я и, рассекая рукой воздух, бросаю сквозь зубы. – Кабы знал, поделился бы этими деньгами. Зачем было убивать Пашку? Отца? Сажать на наркоту Маргариту… Еще во многом предстоит разобраться. Но ни в одной семье люди пачками не погибают. А я, пока лавэ заколачивал, даже внимания не обратил. Представляешь? Моих родственников убивали, а я верил каждому слову убийцы.

- Положим, твой отец и Павел погибли без злого умысла. Трагическая случайность, Глеб. Все давно доказано. Перестань травить себе душу. А вот когда вас осталось мало, кому-то пришла мыслишка избавиться от тебя. Акимова дала показания. Но там придраться особо не к чему. С нее, конечно, взяли подписку о невыезде.

- Она последняя видела Принца живым? – догадываюсь я.

- Да, - кивает Сарычев, потянувшись за следующей отбивной. – Жрать хочу как собака…

- Приятного, - улыбаюсь старому другу. – Но все равно, понять не могу. Почему Вера оставила попытки захомутать меня и переметнулась на моего кузена. Логичнее было бы, обрабатывать меня, а потом грохнуть…

- Не знаю, - пожимает плечами Феликс. - Сам подумай, может что выплывет…

- И так столько гуана вылезло, не расхлебаться, - мотаю головой. – Но как бы нам все не было противно, Вера теперь наследница состояния Агурских. Глядишь, и вторая сестра, угробив Васю, заявит о своих правах на наследство.

- Демина и дубиной не перешибешь, - криво усмехается Феликс. – Если не удастся доказать причастность этой семейки к гибели Принца, то им особо ничего не предъявишь.

- Ищи, бро! Умоляю! За бабками не постою! – рычу я сжав кулаки.

- Ищем, - философски замечает Сарычев.

Проводив друга, сразу же отправляюсь в спальню.

И войдя в комнату, вздыхаю разочарованно. Жена спит, свернувшись клубочком. На тумбочке горит лампа, а в руках любимой зажат сотовый. Видимо ждала и уснула, не дождавшись. За своими дурацкими поисками и трепом с Феликсом я опять проворонил самое главное. Осторожно ложусь рядом с женой. Обнимаю, вдыхая запах любимой. Млею, чувствуя любимую каждой клеточкой. А еще тело приятно расслабляется на удобном матрасе. Простыни пахнут какой-то цитрусовой отдушкой. А в башке нарастает эйфория от ощущения дикого счастья.

Я дома. С женой. Жизнь войдет в свою череду. А с остальным разберемся!

- Аня, Анечка, - шепчу, как заведенный. – Я люблю тебя. Всегда любил…

И неожиданно вспоминаю, как через пару дней после сцены в Пашкиной спальне, увидел Аню во сне. Она убегала, а я догонял. Звал ее. Выкрикивал имя.

«А если в этом и причина?» – обрываю собственные воспоминания. – Если я болтал во сне как дурак. А Вера услышала?

Бизнес, вы захотели, суки? Мои деньги?

Как бы не так! Я вам отвалю... Дубиной по репам!

И прижимая Аню к себе, до утра думаю как реогранизовать корпорацию и вывести из-под удара проходимцев весь капитал.

- Ни копейки вам не оставлю, - бормочу сквозь зубы. – Последние штаны стяну с ваших тощих задниц. Готовьтесь…

- Глеб, - сонно зовет жена. – С кем ты разговариваешь?

- А? – переспрашиваю, делая вид, что только проснулся. – Снится что-то, любимая… Иди ко мне.

Аня

Целый месяц после возвращения мужа я парю в эйфории. Большие деньги способны творить чудеса. По щелчку пальцев Глеба уже готова студия.

«Балетная школа Анны Агурской» – звучит как песня.

Реклама о моем детище несется из каждого утюга. Хотя в этом нет никакой необходимости. Моя основная группа подтянулась сразу же. В моей студии детям намного лучше, чем в ДК. Удобные раздевалки с душевыми, современные шкафчики с электронными замками. Но самое главное, огромный зал с панорамными окнами оснащен новым оборудованием. Плюс безопасность.

После возвращения Глеб уделяет ей особое внимание. До сих пор трудно поверить, что враг подобрался слишком близко. И сейчас после реорганизации персонал прошел строгую проверку. Кто-то ее не выдержал, как, например, Саня. И теперь меня охраняет строгий Антон Сергеевич, бывший майор спецназа.

Хотя в этом нет особой необходимости. Я редко куда хожу одна. В студию приезжаю вместе с мужем. Даже в лифте с парковки мы поднимаемся вместе. Я выхожу на первом этаже, а Глеб едет в офис на третий.

В течение рабочего дня мы почти не видимся. Муж постоянно проводит встречи и консультации, и у меня тоже плотное расписание. Зато часа в три мы вместе едем домой. Глеб пересмотрел свой режим. И вторую половину дня посвящает нам с Асей. Мы гуляем в Егоршино, плещемся в бассейне и справедливо считаем, что заслужили капельку счастья.

– Зачем мне охрана? – смеюсь я.

– Пусть будет, – отмахивается Глеб. – Мне так спокойнее, Аня. Я еще и к Марфе приставил. Так она развопилась, что я лишаю ее свободы. И ей без принадлежности к семье Агурских жилось гораздо лучше.

– Кажется, это мои слова, – улыбаюсь мужу и просто плавлюсь под его взглядом.

– Странное дело, – смеется Глеб, обнимая меня. – Законных наследников не заманишь, а всякие проходимцы во все щели лезут.

– Ордынцева так и не нашли? – спрашиваю я, стараясь скрыть тревогу. Этот человек до сих пор представляет опасность. Если не для меня, так для Глеба. Вот только непонятно, откуда взялось столько ненависти в старом друге Агурского? Ревность или алчность тому виной?

– Засел в какой-то норе, как крыса, – презрительно усмехается Глеб. – Пусть там и прячется до конца жизни. Неужели он думал, что я бы не поделился? Вон, Марфе выделил ее долю. В гробу карманов нет. А нашим детям и внукам за глаза хватит.

– А Павлика точно не он? – спрашиваю, а у самой все внутри замирает.

– Сарычев говорит, что трагическая случайность, – мотает головой муж, прижимая меня к себе. – Я его тоже любил, Анька, – выдыхает мне в ухо. – И лично бы придушил каждого, кто хоть как-то повинен в его гибели…

Даже сейчас, вспоминая разговор с мужем, чувствую его ярость. Смаргиваю слезы, глядя в окно. Репетиции закончились. Осталось дождаться Глеба, и можно ехать домой.

– К вам посетительница, Анечка, – заглядывает в дверь Антон Сергеевич. – Варвара из ДК.

– Пусть войдет, – киваю я и, радостно улыбнувшись, спешу навстречу бывшей коллеге.

– Прив-е-ет, – тянет она, с нескрываемым любопытством разглядывая студию.

Ко мне поглазеть на балетную школу приходят многие. Первой, конечно, прибежала Стелла. Азартно бегала по всем помещениям. Радостно тараторила и заявила официально.

– Счастливая ты, Анька! Может, и мне бросить к чертям собачьим папин бизнес и прийти к тебе учить деток? Возьмешь?

– Тебя – с удовольствием! – восклицаю я и в порыве чувств обнимаю подружку. – Стелка – ты же талантище! Жаль, что божий дар закопала…

– Вот покончу с Исаевым и вернусь. Папа меня точно попрет с работы…

– Приходи, – выдыхаю я. – Можем даже партнерство замутить. С тобой я на все согласна!

– Агурец не будет против? – словно опомнившись, спрашивает подруга.

– Мы его уговорим, систер, – хихикаю, обнимая Щербетову.

Но поведение Вари резко отличается от Стелкиного. Взгляд настороженный и злой. Даже на расстоянии чувствуется, как у Вари внутри колышется зависть.

– Вот, пришла посмотреть, – роняет она небрежно. – А то столько разговоров о твоей школе. Громко звучит, конечно. Ты бы постеснялась…

– С какой стати? – отрезаю я, не собираясь церемониться. – Это моя задумка и моя программа. Я ни у кого ничего не украла.

– Это тебе так кажется, – поджимает губки Варя. – А вот я считаю, что ты поступила подло. Переманила моих учеников.

– Заблуждаешься, – усмехаюсь горько. – Это мои ученики. Каждая девочка пришла ко мне в четыре года. И из каждой я вылепила маленькую балерину. Ты тут совершенно ни при чем. Придут еще дети. Работай с ними.

– Да вы со своим мужем задушили студию! Конечно, у вас деньги! А мы на бюджете! Сволочи!

– Зато я никого не била в раздевалке, – смотрю в упор на девчонку, в одночасье ставшую врагом.

– Это не я, – поспешно заявляет Варя. – И ты все равно ничего не докажешь…

– А я и не собираюсь. Просто знаю, и все. Тебе с этим жить, Варя.

– Я дала тебе по заслугам! – шипит Варвара, замахиваясь. – Ты слишком много о себе вообразила. Тебя должен был кто-то поставить на место.

– Спасибо, – коротко киваю я и зову чуть громче. – Антон Сергеевич, наша гостья уходит.

Тотчас же в дверях появляется мой «майор». Глядит сурово. Видимо, слышал весь разговор.

– А как ты догадалась? – отступает к дверям Варвара. – Я ведь ничем себя не выдала.

– Ошибаешься, – усмехаюсь криво. – Твои духи я узнаю из тысячи. Редкая дрянь.

– Ну, не всем же шанелью душиться, – фыркает Варвара, протискиваясь мимо Антона Сергеевича.

– Больше не пускать сюда эту особу? – спрашивает он, запирая дверь.

– Ни в коем случае, – силясь не расплакаться, киваю я и, быстро переодевшись, несусь к Глебу. Хочу поделиться с ним догадкой. И как я только эти духи учуяла!

Глеб

Голова начинает трещать еще во время совещания. Поэтому порешав самые главные вопросы, я отпускаю топов. Зайдя в приемную, прошу у Ксении таблетку обезболивающего. И решив подождать, пока подействует лекарство, заваливаюсь на диван в комнате отдыха.

Смежив веки, гоню мысли о работе. Но не получается. Весь месяц я ловлю инсайт за инсайтом. И уже практически основал свою новую империю, оставив Веру и ее банду ни с чем.

«За что боролись, на то и напоролись», – хмыкаю, представляя изумление бывшей любовницы. На счетах старых компаний я оставил чуть меньше миллиона, чтобы вывод средств не так бросался в глаза. Все остальное мне удалось вывести в офшоры и заново влить в новые компании, основанные для настоящих наследников.

Аня, Аська, Ангел, Марфа и я. Ане и Асе отрезал от своей доли. А долю Принца отдал его брату. Марфе же отщипнул от всех понемножку. Кропотливая работа. Зато теперь никто не подкопается!

«Вот тебе! – мысленно показываю средний палец Вадиму. – Объяви ты мне о своем родстве, я бы и тебе отсыпал. А так… Сиди в своей норе, урод, и трясись от страха до самой смерти».

Глаза постепенно слипаются, и я проваливаюсь в глубокий сон. Я снова захожу в Пашкин подъезд. А потом, открыв дверь в квартиру своими ключами, вламываюсь в спальню. Но на кровати никого нет. В квартире лишь один Павка. Ходит в одних трениках по дому, что-то хлебает из высокой пузатой чашки.

– А где Аня? – спрашиваю его.

– К тебе пошла, – пожимает плечами племянник. – Защити ее, Глеб. Очень тебя прошу.

– Конечно, – киваю спокойно. – Она теперь моя жена…

– Ты не понял, – кричит Павка, отставляя в сторону свою чашку. – Защити ее, твою мать! Защити!

Ощущаю удар в плечо и словно выскакиваю из небытия. Аня… Где она? О чем меня предупреждал Павка?

Доставая из кармана айфон, тру лоб и затылок. И нажав на контакт жены, отупело слушаю механический голос. Абонент вне зоны доступа.

Перевожу сонный взгляд на часы. Репетиция уже давно закончилась. И словно получив по башке, подскакиваю с дивана.

– Антон, где моя жена? – рычу в трубку. – Ты рядом? Дай ей трубку…

– Она пошла к тебе, Глеб, – совершенно спокойно заверяет меня майор. – Я проводил ее до лифта. Проследил, как он остановился на третьем этаже.

– Когда? – спрашиваю, выбегая из кабинета.

– Да минут двадцать назад уже… А что, она у тебя не появлялась?

– Нет, твою мать, – рычу, сбегая по лестнице. Несусь по коридору, настежь распахивая двери.

«Аня, девочка, куда же ты запропастилась? – думаю, не желая понять очевидное. Кто-то из моих сотрудников до сих пор работает на Ордынцева. Или он сам вошел незамеченным? Если только через парковку…

Влетев в кабинет, быстро нажимаю кнопки на компьютере, выводя на экран изображения с камеры, установленной в лифте. Моя милая, расстроенная и задумчивая, входит в кабину на первом этаже.

– Кто же тебя обидел, Анечка? – спрашиваю, любуясь нахмуренным личиком.

Тонкий Анин пальчик нажимает на цифру «три», но лифт почему-то едет вниз и останавливается на парковке. Жена судорожно нажимает кнопки, пытаясь заставить дурацкую махину закрыть двери. И двери уже начинают съезжаться, когда между ними втискивается нога в ботинке. Кто-то хватает мою любимую за руку, вытаскивая из лифта. В глазах темнеет от злости и бешенства, когда замечаю на тыльной стороне кисти знакомую татуировку. Маленький паучок, плетущий сеть.

«Ордынцев, твою мать! – рычу, ударяя кулаком по столу. – Что же ты задумал, ублюдок? И зачем тебе понадобилась моя жена? Будешь торговаться или пойдешь на крайние меры?»

Отупело смотрю, как мой бывший друг под дулом пистолета сажает мою жену в машину. Куда же ты ее повез, сука?

– Аню похитили, объявляй план «перехват», – прошу Феликса и где-то в глубине души точно знаю, что никакие перехваты мне не помогут. Ордынцев не такой дурак, чтобы колесить по городу на засветившейся машине. А когда и где он поменял ее, одному богу известно.

– Остается только сидеть и ждать, когда нам выдвинут требования, – вздыхает мой новый безопасник.

Ага! Сейчас!

«Думай, – приказываю сам себе. – Ответ лежит на поверхности!»

И в который раз ругаю себя за излишнее благородство. На кой ляд я разбил телефон со следилкой?

«Он бы тебе ничего не дал, – словно наяву, говорит мне Павка. – Если эту хрень тебе выдал Ордынцев, то он же ее и отключил. Думай, Глеб. Поскорее! Не тяни резину!»

– Нужно ехать к ментам, – надувает щеки безопасник. – Смотреть городские камеры. Может, что-то удастся обнаружить. Он не мог далеко уйти.

– Смотрите, – пожимаю плечами я и, повернувшись к застывшей в дверях Ксении, прошу.

– Принеси мне личное дело Ордынцева. Наверняка там будет хоть какая-то зацепка.

– Глеб, можно тебя на минутку? – смущенно просит помощница. По бледному лицу идут красные пятна. Волнуется, что ли? Или тут менятоже ждет очередная подстава?

– Что? – выхожу вслед за помощницей в приемную. Давлю взглядом. Сейчас придушу эту дуру, пусть только сознается.

– Я когда-то давно была на даче у Ордынцева, – шепчет она. – Это недалеко от города. Деревня Ракитино. Там дом на окраине. Место жуткое. Никто ничего не заметит. Может, туда этот ублюдок повез нашу Аню?

– Проверим, – киваю коротко. Замечаю слезы в глазах и сжатые добела пальцы.

– Ты в моей команде? – спрашиваю обалдело.

– Да, – кивает Ксения и добавляет приглушенно. – Я люблю тебя.

– Спасибо, Ксюнь, – целую помощницу в лоб и тут же отдаю приказ. – Вертолет, живо! Через пять минут вылетаем!

– Все свободны, – выгоняю народ из кабинета. И оставшись один, спокойно возвращаюсь в комнату отдыха. Отодвигаю в сторону потайную панель. Нажимаю на плоские кнопки встроенного в стену сейфа и, как только дверца плавно отъезжает в сторону, достаю пистолет и патроны.

– Порешу эту суку, – бурчу, заряжая оружие.

А по дороге к взлетной площадке, находящейся на крыше «Агур-продукта», снова звоню Феликсу.

– Прикрой меня, бро. Хочу провести разведку боем!

– Стоп! Куда? Не мешай работать полиции, – орет в трубку Сарычев. – Откуда сведения? Это, может быть, ловушка?

– Исключено, – кричу, перепрыгивая через ступеньку.

– Глеб, я прошу тебя. Остановись и подумай, – со вздохом просит Феликс. – Мы уже ищем. Даже на даркнете шерстим сообщения.

– Хорошо, – соглашаюсь я, останавливаясь лишь на секунду. Закрываю глаза, пытаясь отдышаться, и снова вижу перед глазами Павку.

– Мы на верном пути? – спрашиваю погибшего племянника.

«Да, Глеб», – кивает мне Павел.

– Поможешь?

«Обязательно!»

– С кем ты там разговариваешь? – подозрительно осведомляется Феликс. – Какого там происходит, бро?

– Она в Ракитино. Отправляй людей, Сарычев! Не трать время, – бросаю отрывисто в трубку. И усевшись в вертолет, сжимаю в кармане холодную рукоятку «Макарова».

Аня

Как в кошмарном сне, я смотрю на вороненое дуло, направленное мне в грудь. И вся коченею от страха. Не вырваться, не убежать. Даже спрятаться негде.

– Садись в машину, без глупостей, – велит Ордынцев, взмахивая пистолетом в сторону Тойоты. На этом авто он ездил сам, пока не подался в бега. И, видимо, не без помощи охраны хотел забрать тачку. Иначе бы почему у него оказались запасные ключи в кармане.

– Прям, сюрприз, Аня, – ощерившись, бросает он. – Даже не думал, что ты вот так легко мне попадешься. Замотав мне руки скотчем, толкает на заднее сиденье.

– Жаль, наручников нет, – цедит, будто сплевывает.

И в каком-то дворе неподалеку от офиса тормозит около старого красного Мерса.

– Пересаживаемся, мадам, – хмыкает весело.

Мельком гляжу на водителя. Саня! Личный телохранитель Глеба! Кругом измена!

Зазевавшись, не сразу замечаю, как почти вплотную подходит Ордынцев. Толкает на заднее сиденье.

– Лежи, не отсвечивай, – роняет раздраженно.

Не спорю. Глеб меня все равно найдет и спасет. Иначе и быть не может!

Машина уверенно идет по городу.

«Агурский, где ты? Хоть догадался меня поискать?»

А затем авто набирает скорость. Наверное, выехали на трассу. Ни светофоров, ни особых ограничений.

«Глеб! Найди меня!» – шепчу, глотая слезы. В ужасе размышляю о дочери. Как она будет жить без матери?

– Он тебя не найдет. Пока кинется, мы далеко уедем, – повернувшись с переднего пассажирского, ухмыляется Вадим Ордынцев.

Крепко сжимаю веки, не желая видеть эту мразь. И снова умоляю Глеба спасти меня.

– Молишься? – фыркает Ордынцев. – Это не поможет. Кишка тонка у Агурского. Привык всю жизнь командовать. А сам ноль.

– А вы не боитесь? – спрашиваю, распахнув глаза. Руки сжимаются в кулаки, а из груди рвется ненависть, способная убить врага. Вот только запястья связаны скотчем.

– Ты, видать, совсем бахнулась, – криво усмехается Ордынцев. – Да у Агурца мозгов не хватит. Он же идиот! Кроме бабок, ничего не видит.

Кошусь на ухмыляющуюся лоснящуюся морду. А в голове бьется только одна мысль. Этот самый подонок был вместе с моим мужем в момент аварии. Сидел за рулем… А Павка уснул себе на погибель. И неожиданно вижу перед глазами странную картинку. Машина несется вперед. Идет на обгон и, пытаясь увернуться от столкновения с бензовозом, задевает идущий рядом КАМАЗ. Вернее, водитель выворачивает руль, подвергая смертельной опасности пассажира…

– Это вы убили Павлика? – шепчу я, догадавшись. – Зачем? Что он вам сделал?

– Если причина неизвестна, то дело в бабках, – философски хмыкает Ордынцев, и на сытом довольном лице нет ни грамма раскаяния.

«Все-таки я не ошиблась. Как меня ни уверяли окружающие. Ордынцев, сволочь, хитрее всех оказался. Каялся, рыдал, что машину занесло, а он не смог уберечь. Гнида!»

– Деньги? – переспрашиваю я, стараясь вывести мерзавца на чистую воду. – Всего лишь деньги?! Да попросили бы Глеба, он бы вам отсыпал…

– От щедрот своих, – нехорошо смеется Ордынцев. – Я так не хочу! Там половина мне принадлежит! Слышишь? Пашка твой моему отцу кто? Один из внуков. А я – сын Альберта! Чуешь разницу?

– Но Глеб расширил бизнес. Преумножил состояние. Капитализация «Агур-продукта» в разы выше, чем при Альберте.

– Ну и что? – фыркает Ордынцев. – Доуправлялся твой Глеб. Да ты и сама хороша, Аня! Сначала племяша в оборот взяла, а потом ручонки к дядьке потянула. Думала, небось, и тебе обломится? А не выйдет, куколка. Все уже решено. Приговор вынесен и обжалованию не подлежит.

– Что вы хотите сделать? – замираю в ужасе. – Скажите Глебу, он даст выкуп.

– Он и так все отдаст, – снова ухмыляется Ордынцев. – Вернее, я сам возьму, когда фирма бесхозной станет. Уже тут осталось…

– Костюм от Бриони купи, придурок, – шиплю я, закрывая глаза. Пытаюсь справиться с накатившей паникой.

Все уже решено? И меня в живых никто оставлять не планирует. Глеба убьют или подставят. У Ордынцева и так руки по локоть в крови. И для достижения цели он ни перед чем не остановится.

«Думай! – одергиваю саму себя. – Ты еще жива и здорова. А значит, обязана выкарабкаться из этой гнусной передряги. Ради Аськи! Ради Павлика!»

Его убийца должен сидеть в тюрьме, а не строить планы по захвату «Агур-продукта».

Схема ясна. Даже в моем воспаленном мозгу все пазлы складываются в единую картинку. Если Вадим с Верой родственники, то войти в наследство им труда не составит. Вот только моя смерть проблемы не решит. Есть еще мама и Ася. Всех же не истребить…

Старый Мерседес заносит на повороте, и я чуть не падаю с заднего сиденья, ударяясь лбом о кресло водителя.

– Уже скоро приедем, – весело бросает сидящий за рулем Саня. И я в ужасе смотрю на людей, которым мой муж доверял как самому себе.

Людей? Вот тут я ошибаюсь. Это точно не люди.

– Я тебя высажу и рвану в город, – бурчит Саня. – Пока еще не время светиться. Сам справишься.

– Конечно, – фыркает самодовольно Ордынцев. – Прикинь, Санек, даже погони не было. Скучно живем.

– Ага, – ржет Саня. И от этого громкого никчемного смеха мне как будто вспарывают кожу, обнажая нервы. – Небось, совещаются. Кто и куда увез госпожу Агурскую, – хохочет он, резко сворачивая на грунтовку.

– Тоже мне «госпожа», – презрительно цедит Ордынцев и, повернувшись ко мне, бросает с издевкой. – Кстати, а ты хоть догадалась, что с первой встречи была на электронном поводке? Глеб тебе врал о великой и чистой любви, а сам следил за каждым твоим шагом.

– Врете, – бросаю устало. По большому счету мне уже все равно, о чем болтают эти мрази. Где-то в глубине души екает тревожный звоночек.

Стелка уверяла, а я не прислушалась… Вот только за время нашего брака многое изменилось. Хотя… какой сейчас смысл от рассуждений? Тут спасаться надо! При первом же удобном случае. И если Саня уедет, у меня появится шанс.

«Смотри в оба, Анечка», – слышится в башке знакомый голос.

«Павлик, Пашечка! Не оставь меня!» – плачу я, утыкаясь лицом в старую кожаную обивку.

– Все, крыса, приехали! – громко заявляет Вадим. Чужие наглые руки тянут меня из машины. Встряхивают, ставя на ноги. Оглядываюсь по сторонам. Заросший заброшенный сад, дом в глубине участка и лес, виднеющийся за забором. Все. Конец!

«Не дай ему увести себя в дом! – вопит мой внутренний голос. – Думай скорее, Аня!»

– Вадим, – окликаю своего похитителя. – Зачем меня убивать? У меня же есть свои наследники. Всех не грохнешь…

– Кто, идиотка? – хмыкает самодовольно Ордынцев. – Я тебя грохать не планирую. Запру в погребе. Сама с голодухи сдохнешь. А там Санек чистосердечно признается, что отвез тебя на дачку по приказу шефа. Твой трупик найдут, Агурца закроют. Вот тут я и объявлюсь. Как это говорят… Весь в белом! – ржет Ордынцев и добавляет милостиво. – Дыхни воздушка в последний раз. Больше шанса не представится.

– После меня в наследство вступит мама, – бросаю невначай. Сейчас, главное, говорить. Заболтать Ордынцева и попытаться удрать.

– Ты думаешь, я дурак? – хмыкает он презрительно. – У меня уже все расписано, Анька. Только вы с Агурцом мешаете. Мама твоя ничего так… Только вот личную жизнь устроить не может. Пока тебя искать будем, познакомлюсь с ней случайно. Потом утешу. После твоих похорон женюсь. Асю, так и быть, воспитаю…

– Как у вас все спланировано, – охаю, закатывая глаза. Мельком останавливаю взгляд на тонкой водопроводной трубе, служащей шпалерой для винограда. Только сами кусты высохли давно, а вот некое подобие турника осталось. Подпрыгнув, хватаюсь связанными руками за трубу. И качнувшись, резко выбрасываю ноги вперед, ударяя пятками в морду Ордынцева. От неожиданности мой захватчик падает, но, тут же подскочив, пытается меня поймать. Только поздно. Отпрыгиваю в сторону и опрометью несусь к покосившемуся забору. И перепрыгнув через него, как заяц, бегу в лес. Руки, связанные впереди, немного мешают. Складываю их на груди и, слыша сзади выстрелы, лечу, не разбирая дороги.

Глеб

Вертолет снижается над Ракитино. И первым делом я замечаю несущийся к городу рыдван Сани Петухова. Выходит, и он по ту сторону баррикад. Немудрено, если на все посты людей назначал Ордынцев. А я как дурак ему доверял. Нет ни сожаления, ни горечи. Воспринимаю очередную подлянку, как данность. Нет смысла убиваться еще из-за одного эпизода. Но если Петухов едет из Ракитино, значит, Ксения не ошиблась и дала правильное направление.

Вот только что с ней самой делать? Оставлять нельзя. И выгнать невозможно. Особенно сейчас. Я бы точно не догадался о домике в деревне. Ладно, разберемся.

Кружим над поселком, выискивая более-менее ровное место. Бесполезно. Уходим чуть в сторону. И когда вертолет начинает снижаться над лугом, замечаю бегущую к дороге фигурку в леггинсах и длинной майке. Аня! Моя храбрая девочка…

– Снижайся, Миша! – ору пилоту и тут же замечаю несущегося наперерез Ордынцева. – Открывай дверь! – кричу, доставая пистолет. И мысленно молюсь, чтобы мой личный пилот не оказался сторонником Ордынцева. Тогда мы точно пропали! Михаил, коротко кивнув, нажимает на какую-то кнопку, и дверь отъезжает в сторону. От порыва ветра чуть не сносит голову. Хочется подскочить и сразу же спрыгнуть на землю. Но нельзя. Высота еще не позволяет. Жду. Теряя терпение, наблюдаю, как моя женщина удирает от преступника. И когда вертолет почти касается земли, выпрыгиваю из кабины. Со всех ног несусь к Ане. И когда она падает в мои объятия, утираю мокрое от слез лицо любимой.

– Все обошлось, девочка, – шепчу, целуя в висок. Усмехнувшись, смотрю на убегающего врага. Это гнусное трусло решило не связываться со мной. И посчитало нужным удрать.

Беги, Вадик, беги! Земля у тебя под ногами уже горит. Далеко тебе не уйти, крысеныш. Суетливо отдираю скотч с рук любимой. Откидываю прочь липкую ленту и, обняв жену, веду к вертолету.

– Не дай ему уйти, Глеб, – шепчет Анечка. – Этот подонок признался, что нарочно подставил машину под КАМАЗ. Павлик спал… А он пошел на таран…

– Тварь, – цежу сквозь зубы. – Но он далеко не убежит. За все ответит сполна. Феликс уже снарядил полицию. И сам едет.

Словно услышав мои слова, звонит Сарычев.

– Ордынцев забаррикадировался в доме. Отстреливается. Будем штурмовать. Увози жену, Глеб. И сразу же дуйте в отделение полиции. Пишите заявление о похищении. Мне нужна бумага! Слышишь?

– Будет сделано, – рычу я и, усадив Аню в кабину, велю Мишке лететь в Егоршино. Вот только теперь занимаю не место около пилота, а отсаживаюсь с женой назад. Крепко сжимаю тонкие пальцы, не желая ни на минуту разорвать касание. Мне важно чувствовать тепло жены. Знать, что она рядом и никуда не денется.

Вертолет делает крутой вираж, устремляясь в высоту. И в боковое стекло я вижу оцепленный со всех сторон дом и неожиданно думаю, что Аня не единственная, кого похитил Ордынцев. Слишком все слаженно у него получилось. Гляжу на небольшой домишко, стоящий на высоком и крепком фундаменте, и неожиданно слышу в башке чьи-то мольбы.

Спаси нас!

«В доме могут быть еще заложники!» – пишу Феликсу.

И устроив жену дома под надежной охраной, вновь возвращаюсь в Ракитино.

Штурм закончен. Но Ордынцева еще не увезли. Он лежит распластанный на грязном полу, а из подвала оперативники достают какие-то тела, замотанные в белые саваны. Жуткое зрелище.

– Хорошо, что ты вернулся, – кивает мне Феликс. – Сможешь опознать?

Кто-то из полицейских срывает с пленных повязки, и я с ужасом гляжу в безжизненные лица Васи Демина и Ангела.

Твою ж мать, до всех добрался Ордынцев! И замираю, не в силах даже вздохнуть. Это и мою Аню ждала такая же участь!

«Все обошлось»,- повторяю самому себе как заведенный.

– Живы? – спрашиваю с надеждой. Я терпеть не могу бывшего зятя и не питаю любви к двоюродному брату. Но, видит бог, никогда не желал им смерти.

– Да, – кивает молодой капитан. – Но если б сейчас не вытащили, то к утру было б два жмурика.

– Срочно, скорую! Нужно спасти обоих! – рычу я, наблюдая, как из белых полотен вынимают едва живых людей.

– Падла ты, Агурский, – сипит с пола Ордынцев. – Я же для тебя старался. Убрал остальных наследников… Ты теперь один. Как и хотел. Я за тебя, бро, даже на пожизненное готов. Лишь бы тебе спокойную жизнь устроить.

Усмехаюсь криво и бросаю совершенно спокойно.

– Я переиграл тебя, Вадим. Тебе бы все равно ничего не досталось. Зря ты столько народу порешил. Наследства Альберта давно уже не существует. Есть доли Ангела и Васьки. Только тебе до них не дотянуться…

– Тварь! – пытается подскочить с пола Ордынцев и тут же получает по ребрам.

– Не рыпайся, – пригвождает его к полу суровый майор. А я смотрю на крепкого мужика, разложенного на полу, и не понимаю, когда он превратился в чудовище. И самое ужасное, почему никто из окружения этого не заметил. Еще предстоит узнать, какова роль Петухова в этом деле. Заново расследовать нападение на Юру и убийство Принца. Наверняка с ними разделались не просто так. Еще нужно заново пережить Пашкину гибель. Осознать, что не уберег мальчишку…

Но все это потом. Сейчас важнее спасти Ваську и Ангела. Зачтется мне это или нет, плевать! Люди не должны погибать из-за алчности сбрендившего ублюдка.

Скорые подъезжают одна за другой, и я легко запрыгиваю в салон одной из них, где уже на носилках лежит Ангел.

– Пульс есть? – спрашиваю насупленную фельдшерицу.

– А вы ему кто? – смотрит прямо в глаза. Видимо, в ее системе координат я совершенно не вяжусь с кандидатом в жмурики.

– Брат, – цежу сквозь зубы.

– Пульс нитевидный. Состояние критическое.

– Довези его живым, сестричка, – прошу я. – Отблагодарю всех. И за того мужика в соседней машине.

– Тоже родственник? – охает она.

– Муж сестры, – киваю устало. И взглянув на неподвижного бледного Ангела, прошу.

– Только живи, слышишь?

Анна

Желание обвенчаться приходит нам с Глебом одновременно. В небольшой кладбищенской церкви мы держимся за руки и, не скрывая горя, глядим на восковое застывшее лицо Василия Демина.

Мне до сих пор не верится, что здорового и веселого папу Васю обвели вокруг пальца. Накормили клофелином и сдали вурдалаку Ордынцеву. Как поймали Ангела, пока неизвестно. Но в отличие от Демина, он пришел в себя. Сотрудники небесной канцелярии бдительнее хранят своего тезку. Ангел выздоравливает. Только молчит все время. Это и понятно. Ни в какой голове не укладываются зверства Ордынцева. Еще работает следствие. Но уже и так ясно, что нам с Глебом лишь чудом удалось избежать расправы. Ночами меня мучают кошмары. Мне снится один и тот же сон. Будто я не смогла удрать и лежу в белом саване между Васей и Ангелом. Мои крики рвутся через ткань, облепившую лицо. Но кроме меня самой их никто не слышит. Каждый раз я просыпаюсь в руках Глеба. Муж прижимает меня к себе и тихонечко шепчет.

– Все, Анечка, все. Ты в безопасности!

Среди малочисленных родственников мы выходим из церкви, где отпевали Василия. Глеб сжимает мои пальцы и жарко шепчет на ушко.

– Анька, давай обвенчаемся. Вот попаду я на тот свет и буду тебя ждать…

– Я приду, – киваю серьезно. – Только хочу обвенчаться в Егоршинской церкви. Позовем самых близких…

– Я Костика возьму в шаферы, а ты Стелку…

– Лишь бы они не подрались прямо в церкви, – улыбаюсь печально. Позволяю мужу усадить меня в черный Мерседес, строгий и траурный.

– Что-то не хочется к могилке ехать, – морщится Агурский. – Мы уже с Васькой простились. Давай заглянем к Павке, и домой. Ася ждет.

– Конечно, – киваю я и, увидев новый памятник из белого мрамора, прячу лицо на груди у мужа.

– Ты тогда вовремя успел, – шепчу, садясь на лавку. – А мне даже в голову не приходило, с какой стороны ждать беды. Неслась как дура…

Глеб привычно прижимает меня к себе. Кажется, мы уже давно сплелись в одно целое. Расцепить нас, конечно, можно. И силой развести в разные стороны. Но, клянусь, мы оба погибнем в разлуке.

– Да, успел, – скупо кивает муж и продолжает со вздохом. – Я должен тебе кое в чем признаться.

Думает, переведя невидящий взгляд на небо.

– Не надо, – глажу по руке любимого мужчину. – Я знаю про телефон. Ордынцев сказал.

– Он же мне его и всучил. А я, дурак, поверил, что это Лешин девайс…

– Какая уже разница, – фыркаю я, подходя к памятнику. На белом мраморе выбита фотография Павла. Черными штрихами нанесен портрет моего первого мужа. Он смотрит на нас с печальной улыбкой. И я, прикоснувшись к теплому камню, бережно веду рукой по родному лицу.

– Ты его любишь? – тихонько спрашивает Глеб. Замечаю, как в глазах пробегают сомнение и легкий страх. Наверное, трудно конкурировать с покойником. Но Агурскому и не надо.

– Люблю, – признаюсь, слабо улыбаясь. – Любила… И всегда буду лелеять в душе воспоминания о нем. Но Павлик – мое прошлое. А ты – настоящее и, я надеюсь, будущее.

С опаской заглядываю в суровое лицо Глеба. Сейчас, после всех бед, нет смысла ссориться и ревновать к покойнику. Мы столько пережили вместе.

– Я люблю тебя, – Агурский в полшага оказывается рядом. Сгребает в охапку. Хрипло шепчет на ухо какие-то глупости. А я, прижавшись к нему, смотрю на Павку.

«Одобряешь?» – спрашиваю мысленно.

«Благословляю, – проносится с легкой усмешкой. – Самый лучший из всех возможных вариантов».

Не разжимая объятий, мы с Глебом возвращаемся обратно на лавку. Так и сидим под ярким июньским солнцем. Думаем каждый о своем и никуда не торопимся.

– Я виноват перед ним, – кивает Агурский со вздохом. – Если б я вел себя как цивилизованный человек, вы бы не рванули в Калининград. Под каким предлогом Ордынцев вышел на Павку, мы никогда не узнаем. Но он воспользовался нашей ссорой.

– Никто не виноват, – шепчу я, хватая обеими руками ладонь мужа. – Мы заплатили непомерную цену, Глеб. Но кто знает, что предпринял бы Ордынцев, если б мы не разругались. Рядом с тобой был маньяк, одержимый жаждой наживы. Вычислить такого трудно. Почти невозможно.

– Согласен, – бурчит Глеб, обнимая меня за плечи и прижимая к себе. – Он вел какую-то свою игру. Подчас безумную и абсолютно нелогичную.

– Что ты имеешь в виду? – смотрю на мужа непонимающе. Для меня Вадим Ордынцев – абсолютное зло, лишенное человеческого облика. Жестокая расчетливая тварь, место которой в преисподней.

– Кое-что остается для меня загадкой, – поясняет муж, убирая с моего лица растрепавшиеся волосы. Его ладонь нежно скользит по моей щеке. А губы покрывают мелкими поцелуями лоб и глаза.

– Не понимаю, – растерянно качаю головой.

– Ну, вот смотри. Ордынцев отдал мне сотовый с программой. Как он ее внедрил в твой телефон, я понимаю. Наверняка прислал какую-то видюшку или письмо. Ты открыла, программа установилась. Никакой антивирус ее бы не взял, так как она самописная. Где ее купил Ордынцев, неважно. Но в случае с кладбищем много нестыковок…

– Не примчи ты тогда вовремя…

–В этом-то и дело, малыш, – слабо усмехается муж. – Ты сдалась после истории с памятником. Вот только Ордынцеву вряд ли был выгоден наш союз…

– Он собирался жениться на моей маме, – вздыхаю я, сжав кулаки. – Все предусмотрел, гад!

– Дебил. Жизнь угрохал на глупую месть. Обеспечил себе небо в клетку на долгие годы.

По лицу Глеба проходит черная тень. Иногда быстрее свыкнуться со смертью человека, чем с предательством.

– Пойдем, – предлагает муж, вставая. – Не будем мешать Павке. А то галдим, как сороки.

Взявшись за руки, мы тихонько бредем к машине. Может, Глеб и прав. Ордынцев не всегда действовал, руководствуясь здравым смыслом. Но у маньяка своя логика. Больная и ущербная.

– Анна Владимировна! – отвлекает меня от раздумий мужской голос. Поднимаю глаза, упираясь взглядом в знакомое лицо. Кажется, это папа Даши Измайловой. Девочка занималась у меня в ДК.

– Добрый день, – киваю, собираясь пройти мимо.

– А вы в полицию заявление подавали по поводу вандализма? Нашли эту банду. Подростки памятники рушили…

– Да… кажется, – блею я. Подростки? Точно? Не Ордынцев?

– Задержали их, – бодро сообщает Дашин папа. Перекладывает лопату из рук в руки. – Это я вам тогда в ДК звонил. Другого телефона у меня не было.

– Спасибо, – только и могу выдохнуть. И поймав настороженный взгляд мужа, улыбаюсь через силу. – Иногда случайность перевешивает любые расчеты. Выходит, Ордынцев тут не при делах.

– Да пошел он, – мрачно отмахивается Глеб. – Сдается мне, окажись мы на необитаемом острове, и там найдутся радостные папаши твоих учениц.

– Мне кажется, кто-то ревнует…

– Вот еще, – негодующе бухтит муж и, усадив меня в машину, вторгается в мой рот поцелуем. – Я не ревную, Аня, – шепчет хрипло, когда хватает сил оторваться. – Я просто люблю тебя! Ни одной женщине я не говорил таких слов. А тебе готов признаваться в любви постоянно.

– Я тоже тебя люблю, – мурлычу, хватая ладонь мужа. Прижимаюсь к ней щекой. – Мне тебя бог послал…

– У Всевышнего наверняка полно других дел, чем сводить вместе парочку идиотов, – смеется Глеб. – Но я точно знаю, это Павка постарался…

– Я тоже, – шепчу, в который раз за сегодня утыкаясь лицом в грудь мужа. – Мы жили в разных мирах и могли никогда так и не встретиться.

– Я искал тебя. Нашел и никогда не отпущу, – рычит Глеб и, уложив руку мне на затылок, целует с бешенной страстью.

Мы живы. Мы вместе. Жизнь продолжается.

«Если долго смотреть на реку, мимо проплывет тело твоего врага», – гласит индейская народная мудрость.

Из окна просторного бунгало, стоящего на крепких сваях вдали от берега, всматриваюсь в океан и повисшие над ним облака. В глубине души надеюсь, что с врагами покончено. Мы с Аней прошли по краю пропасти. Устояли, когда нас попытались столкнуть в ад. Заглянули в полыхающую бездну и нашли в себе силы жить дальше, несмотря ни на что.

Оставив бизнес на Роберта Щербетова, я увез семью на другой конец Земли. Снял на три месяца виллу на Бали и превратил зиму в лето. Странно, но такая идея никогда не посещала меня раньше. Я пахал, не поднимая головы. Все хотел заработать денег побольше. А получилось, что этим навредил самым родным людям. Ритку с Павликом уже не вернуть. Но мне хватило ума вовремя остановиться. Не потерять Аню с Асей… Стать для них родным человеком.

Вглядываюсь в золотистую дымку, подкрашенную заходящим солнцем, и чувствую себя самым счастливым сукиным сыном. Реально в груди трепыхается от восторга и безмерной радости.

Покосившись на ноут, силюсь вернуться к работе. Но бездумно пялюсь в экран. Роберт присылает мне отчеты еженедельно. Проверяю их, радуясь растущим продажам. Но за последний год я твердо убедился в простой истине. Деньги – всего лишь инструмент. И никакой особой ценности не представляют. Отбери их все у меня Ордынцев, я нашел бы в себе силы заработать их снова. Столько же или больше, какая разница? Это как ездить на велосипеде. Один раз научился, и на всю жизнь.

Главное, Анька со мной и Ася…

Решительно закрываю ноут и, выйдя на террасу, замираю от увиденной картины. Аня в распахнутом халате и цельном купальнике лежит в гамаке, одной ногой слегка отталкиваясь от пола. Рядом маленьким зайчонком примостилась дочка, положив голову матери на грудь. Одна рука жены обнимает малышку, а другая – покоится на выпирающем из-под трикотажа большом животе.

Мне реально сносит башку от этой картины. Аж дух захватывает. И ком застревает в горле. Там, внутри Ани, растет мой ребенок! Как нам после всей нервотрепки и разбирательств удалось забеременеть?!

Облокотившись на дверной косяк, мысленно благодарю бога и всех святых угодников за свалившееся на меня счастье. И даже кашлянуть боюсь. Ловлю каждое мгновение и чувствую, как губы расплываются в довольной глупейшей улыбке.

Это все, о чем я мечтал! Моя собственная семья. Любимая женщина и дети.

Наблюдаю, как напрягается изящная ступня. Толкается от пола, раскачивая гамак. Любуюсь красивым Аниным лицом. Спокойным и величественным. Хочу всю зацеловать! Только бы сдержаться и в порыве чувств не испугать ее и ребенка. Но когда делаю шаг назад, собираясь вернуться в кабинет и продолжить работу, из-за материнского плеча поднимается маленькая светлая головка. Лукавый Аськин взгляд встречается с моим. Подмигиваю дочке. Она смеется, прикрывая ладошкой рот. Не размыкая век, широко улыбается Аня.

Вот оно, счастье! И мне другого не надо.

– Глеб, – сонно зовет жена. – Иди к нам.

Шлепаю босыми ногами по черным деревянным доскам и, остановившись около гамака, наклоняюсь над своими девчонками.

– Вас покачать, моя госпожа? – смеюсь, целуя Анечку в лоб. И тотчас же ко мне руки тянет Аська.

– Папа, папа, пойдем купаться! Я так давно не плавала в море… – вздыхает маленькая хитрюжка.

– Пойдем, Асенька, – подхватываю на руки малышку. Прижимаю к себе, утыкаясь носом в затылок.

За малым не слетаю с катушек, когда детские ручонки по-хозяйски обвивают мою шею.

– Ты – принцесса, – шепчу на ушко и осторожно щекочу ребрышки.

– Ты, папа, каоль, а мама – каолева, – бойко сообщает нам с женой малышка. – А у мамы в животике…

– Принц? – лениво подсказывает Аня, поглаживая выпирающую сбоку пяточку.

– Нет, – авторитетно заявляет Ася и кричит азартно. – Не плинц, а Павлик!

– Мы же хотели назвать малыша Денисом, – распахнув глаза, охает жена. Осторожно поднимается из гамака. Подаю ей руку и, притянув к себе, прижимаюсь губами к виску. Провожу ладонью по спине, и, когда хочу снова поцеловать любимую женщину, маленькие детские ручки настойчиво разворачивают мое лицо в свою сторону.

– Папочка, я точно знаю!

– Откуда? – спрашиваю удивленно и, обняв Аню, так и стою, крепко держа в обеих руках своих драгоценных девочек.

– Он мне сам сказал, – вздыхает Ася и добавляет серьезно. – По сиклету.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Конец

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍