Не любовница

Глава 49

То, что ему приснился эротический сон, было совсем не удивительно. Мало того, что давно не было женщины, так ещё и постоянно приходилось сдерживаться, находясь рядом с Оксаной, вот и… сорвало крышу.

Михаилу снилось, что она здесь, рядом с ним, причём он отлично понимал: это сон, это не может быть правдой. Но при этом ничего не мешало Алмазову медленно снимать с Оксаны одежду, любуясь изящным телом, белеющим в полумраке комнаты, целовать каждый миллиметр обнажённой кожи, играть сосками — во сне они были нежно-розовыми и торчали так, что удержаться было невозможно. Михаил обводил их языком, покусывал, спускался ниже, к пупку, обводил языком и его, а затем ещё ниже, к тёмным кудряшкам между ног. Перебирал их ладонью, сжимал клитор, ласкал влажные складочки, пальцами вонзался внутрь невыносимо желанного тела. И дурел от счастья и восторга…

Оксана неожиданно опрокинула его на спину, и у Михаила перехватило дыхание, когда она ртом насадилась на его давно напряжённый член, да так решительно и быстро, что Алмазов едва не кончил сразу. Застонал, сдерживаясь, пока Оксана работала языком и головой, задавая какой-то совершенно бешеный ритм, а потом, выпустив его изо рта с громким чмоком, неожиданно приподнялась и села сверху, впуская во влажную и горячую глубину. И задвигалась.

Михаил обхватил ладонями её бёдра, поддерживая и направляя, и от несоответствия их размера с собственной фантазией — слишком они были широкими и плотными, Оксана не такая! — внезапно проснулся.

Всё тут же рассыпалось, разлетелось, как замок из песка. Не было никакой Оксаны — была Таня, которая прыгала на нём, всхлипывая и постанывая, и Михаил, когда разобрал эту картину сквозь полумрак ночной комнаты, пришёл в такую ярость, что прежде, чем скинуть жену с себя, сжал кулаки, пытаясь успокоиться — опасался прибить.

Через мгновение он приподнялся и снял Таню, отсадив в сторону, и процедил ей в лицо, обхватывая его ладонями:

— У тебя совсем нет гордости, да? Какого хрена ты постоянно лезешь ко мне в постель? Я тебя терпеть не могу, ты понимаешь это?

— А я люблю тебя, Миш… — жалобно прошептала Таня, начиная плакать, и Алмазов фыркнул.

— Прекрати, ты вообще не знаешь, что такое любовь. Сейчас ты просто мечтаешь забеременеть. Решила изнасиловать меня, пока я сплю, оригинальное решение. Обычно всё наоборот: мужики девок насилуют, мужики и в браке чаще изменяют, но у нас вот всё не так с тобой.

— Миш… — Жена подняла руки и обняла его, из-за чего Михаил поморщился, отдёрнул ладони от лица Тани и, с силой отцепив от своих плеч её цепкие клешни, злобно прошипел:

— Даже если ты, сука, забеременеешь, я заставлю тебя сделать аборт. Х** тебе, а не ещё один ребёнок!

— Миша! — взвизгнула Таня с ужасом, но он, не обращая внимания на её трепыхания, продолжал, стремясь сделать жене как можно больнее — чтобы прекратила свои попытки «наладить отношения»:

— Я не позволю тебе ни забеременеть, ни родить. И глотать беременность от другого мужика я тоже больше не буду. Если залетишь — отправишься на выскабливание. Если ещё полезешь ко мне — я подам на развод сразу, а с Машей разбирайся сама, ты же год назад кричала, что она не моя дочь.

Таня настолько побледнела, что это было видно даже в темноте.

Но теперь она наконец-то заткнулась и продолжала молча слушать то, что Алмазов ей говорил.

— Будешь вести себя нормально и перестанешь лезть ко мне — тебе останется и квартира, и сумма на содержание. Ну а нет — с голой жопой отсюда вылетишь в лучшую жизнь. Я же тебя как мужчина никогда не устраивал, найдёшь себе другого, лучше будет и е**ть, и обеспечивать. Какой вариант тебе больше нравится? А, Тань?

Она по-прежнему молчала, только дрожала и дышала прерывисто, с присвистом. И когда Михаил уже начал думать, что жена так и не ответит, и собирался выставлять её из комнаты, Таня прошептала, глотая слёзы:

— Миш, я действительно очень жалею обо всём. Я поступала глупо и подло, я сама разрушила наш брак, убила твою любовь ко мне. Но, пожалуйста, дай мне шанс всё исправить. Хотя бы ради детей.

— Ради детей я с тобой жил почти двадцать лет, — усмехнулся Михаил. Удивительно, но произнесённые проникновенно дрожащим голосом слова Тани его ни капли не задевали. Говорят, лучше поздно, чем никогда, однако… видимо, бывает всё же такое «никогда», которое поздно. — Теперь мне бы ради себя пожить хоть немного, а то так и помру, не зная, что такое любовь, верность и нормальная семья.

Таня вдруг замерла, даже дрожать и дышать перестала.

А потом выдохнула:

— Ты… собираешься жениться на ком-то ещё?

— Это тебя не касается, — отрезал Михаил, вспомнив тёплую и милую Оксану. Жениться… думать об этом по отношению к ней пока было боязно. Но он точно знал, что хотел бы по крайней мере засыпать и просыпаться рядом в течение какого-то времени. А там уж… как получится. — Давай, Тань, выметайся, я хочу спать. Мне завтра на работу, если ты ещё не забыла.

Несколько секунд жена сидела на постели, печально повесив голову, но затем всё же встала и пошла по направлению к двери. По пути подхватила с пола халат, надела, и по этому нервному движению Михаил отчего-то осознал, что Таня по-прежнему не готова сдаваться. И, хоть было досадно, он мог её понять. Особенно если жена не врёт и на самом деле жалеет. Но даже если врёт…

Почти двадцать лет она жила в комфортных тепличных условиях и теперь отчаянно не хотела их лишаться. Вот только чёрта с два он позволит ей вернуться в его жизнь. В одну и ту же реку дважды не войти, а жизнь с Таней даже рекой не была — так, болото.

Поэтому надо не забыть поставить нормальную щеколду. Можно ещё чем-нибудь дверь подпирать, чтобы наверняка…