Не небом едины

Глава 57

Тихон так долго, невыносимо долго не брал трубку, что я начал переживать, как бы он не сменил свой номер телефона за годы, что мы с ним не общались. На панели лады качнулась утешительно икона Николая Чудотворца, и я, глядя на него, в отчаянии зашептал единственную молитву, которую знал, «Отче наш». Но мольбы мне не помогли, меня заволокли неприязненно тягучие, как болотная вязь, гудки, и экран моего телефона безысходно погас.

— Нет! Нет! Не может быть! Так не должно быть! Включайся, миленький, — вскрикнул я беспомощно в бессмысленной попытке включить разрядившийся телефон, забыв зарядку от него в офисе. — Как же я теперь спасу Марту?! Как найду любимую?! — я ударил кулаком по рулю и забился в истерике. Выпустив пар, я успокоился и напомнил себе, что безвыходных ситуаций не бывает: «Выход есть всегда и не один, как и вход! Не будь рохлей, Платон! Тихон бы не колебался, не паниковал, а действовал! Нужно действовать!». Но, прежде чем начать действовать, я должен был как-то связаться с Лейлой, чтобы она нашла мне адрес нашего с Мартой злодея. Номер Лейлы я, естественно, не помнил, поскольку мы не были с ней близки, несмотря на былую со Степаном дружбу. Но это было решаемо, я мог позвонить в офис. Только мне не с чего было звонить. Где-то купить телефон спешно? Попросить мобильный у прохожего? Или? Стоп! Я щёлкнул себя по лбу и глупо рассмеялся, уставившись на предусмотрительно оставленный в ладе Жаном и Рузанной старенький кнопочный телефон. «Вот тебе и «на экстренный случай», старина Платонов! Эх, спасибо вам добрые люди! Во век же с вами не рассчитаюсь!», — возрадовался я и по памяти набрал городской номер «Платонов и партнёры». Но и там потянулись минуты ожидания, благо хоть вместо гудков у нас стояла симфония Моцарта, и я не сразу взревел, услышав некую особу вместо Лейлы на другом конце.

— «Платонов и партнёры», добрый день! — бодренько проговорила та.

— Я бы поспорил, что он добрый, — разозлился я, но сразу смягчился и не стал нагнетать на барышню, — уважаемая, а позвольте узнать, куда запропастилась Лейла?

— Это конфиденциальная информация, уважаемый. Я могу помочь вам в отсутствие Лейлы. Какова цель вашего звонка? — отчитала меня особа. И тут я догадался по манере общения и интонациям, кто со мной говорит, и почему-то решил устроить ей проверку.

— Мне необходимо переговорить с Платоновым. — заявил я.

— Согласно регламенту «Платонов и партнёры» Платон Олегович принимает посетителей исключительно по предварительной договоренности и согласно своему календарю встреч. Я могу записать вас к нему на ближайшую дату. Представьтесь. Ваши имя, фамилия и отчество полностью. По какому вы вопросу?

— Какое записать на ближайшую дату, деточка? — опешил я, вспомнив, что для всех трагически погиб.

— Я же вам объяснила, что Платон Олегович, — назидательно принялась объяснять девушка, — согласно регламенту «Платонов и партнёры», принимает посетителей исключительно по предварительной договоренности и согласно своему календарю встреч. Поэтому предлагаю вам записаться к нему на ближайшую дату. Или я непонятно выражаюсь?

— Выражаетесь вы доступно, барышня, но нелогично. — прозвенел я в трубку, поражаясь непробиваемости Катерины.

— Что нелогично в моих словах? Пожалуйста не задерживайте более линию без надобности, у нас большой поток входящих звонков, и каждому необходимо уделить время. Я вас готова внимательно выслушать, записать к Платону Олеговичу. Или же мы с вами распрощаемся.

— Да как же вы меня к нему запишите, безумная вы женщина, ежели Платон Олегович того.

— Чего того? — не поняла бывшая помощница Алёны, а ныне заместитель той в «Платонов и партнёры».

— Да умер он! Вам ли не знать?! Или вы новости не смотрите?! — прикрикнул я.

— Ах, вот оно что, — смешливо отмахнулась Катя, — Бог с вами, живой наш шеф. А о подобных инцидентах мы обязаны, согласно регламенту «Платонов и партнёры», официально уведомлять всех заинтересованных лиц через наш сайт. В остальных случаях, если таковая информация появляется в прессе или на телевидении, это лишь гнусные сплетни и враки.

— И вы можете опровергнуть официально смерть Платонова? — обалдел я от того, как эта хрупкая, но решительная девушка не позволяет мне погибнуть и оставляет в живых.

— Вы журналист? В таком случае пишите на официальную почту в нашу пресс-службу. — я почуял, что Катя собирается сбросить звонок, и, придав своему голосу привычного металла, заговорил с ней, по существу.

— Екатерина Галицына, где шатается Лейла?!

— Ой, — пискнула она, — Плутон? Простите, Плутоний. Божечки, — умильно растерялась девушка, — Платон Олегович, это вы. Проверяли меня.

— И в мыслях не было, Катенька, — заверил я Мартышку, — так где наша красотка администратор?

— Так они же с мужем и беременной любовницей в больницу уехали.

— Права была Марта, не юридическая компания, а контора Никанора. Мужья, беременные любовницы. К моему возвращению в офис от «Платонов и партнёры» останется вывеска, да и только.

— Ой, что вы, Платон Олегович, не волнуйтесь, я прослежу за порядком. А у Элины то этой воды отошли. Вот их двоих на разных машинах скорой помощи со Степаном Петровичем и увезли. — забавно ахнула девушка и подняла мне настроение.

А ведь, пока Алёна не ушла из компании, я и не замечал, какой ценный сотрудник эта Катя Галицына. По сути же, она тащила бо́льшую часть работы юридического отдела на себе. Тащила, тащила и ничего сверху не просила, не зарекалась о повышении заработной платы, терпела пренебрежительное отношение и не высовывалась лишний раз из своей комнатушки, скромно выделенной ей с барского плеча Алёны. Большинство коллег называло девушку Мартышкой и потешалось над ней и над тем, с каким рвением она относится к работе, как пашет безропотно за троих, поправляет на маленьком носике очки на пол-лица с объёмными стёклами, сквозь которые смиренно и с любопытством смотрит на окружающих своими огромными глазами, теребя иногда худенькими пальчиками тоненькие тёмные косички. По телу разлилась волна нежности, и мне захотелось попроказничать и подёргать Катю за эти косички, а заодно снять с неё очки и заглянуть в её красивые светло-карие глаза, что всегда с нескрываемым обожанием смотрели на меня. Перед глазами отчётливо всплыл образ очаровательной Кати…Катеньки…и в сердце что-то предательски кольнуло…предательски по отношению к Марте, что я даже было усомнился, а так ли…я люблю свою Золушку, и так ли ей нужен я, если однажды она, не преминув, ушла от меня к Тихону. Но лирику разрозненных чувств следовало по всем юридическим канонам отложить до иного, более мирного времени, а пока я прибегнул к помощи очаровательной Галицыной.

— Екатерина, а ведь у нас ничего не прописано в регламенте компании про инциденты. Ответьте-ка мне, положа руку на сердце, отчего же вы не поверили в сплетни и решили, что я жив? — хохотнул я.

— Просто вы, — замялась она, — вы мне давно нравитесь. И я почувствовала, что вы до сих пор живы. Вы же такой, такой сильный, смелый и волевой, мужчина мечты. Фух, — вздохнула взволнованно Катенька, — я наконец-то призналась вам в своих чувствах, теперь то можно, поскольку я увольняюсь из «Платонов и партнёры».

— Это что это вы, Катрин, удумали? Так, раз уж я такой волевой мужчина, приказываю, нет, — потребовал я, смеясь, — повелеваю, точнее прошу, дождитесь меня, а после мы обсудим ваше увольнение. Я же с чем звоню то? Мне помощь требуется.

— Как это я не подумала сразу, Платон Олегович, — трогательно заверещала она, и столько в голосе Катеньки было девичьего трепета, что волнения внутри меня присмирели, и я перестал сомневаться, что отыщу Марту…а дальше время покажет.

— Можно просто Платон, — усмехнулся я, — так вот, Катенька, милая, отыщите-ка мне адресок Марьи Тимофеевны.

На том конце повисла тишина, и что-то зашуршало, будто девушка закашляла.

— Екатерина? Галицына? Вы на проводе? Как слышно? — всполошился я.

— Хорошо слышно, — неуверенно ответила она и сникла, — вы хотите вернуться к Алёне Игоревне?

— Хочется вам сказать, что моя личная жизнь вас не касается, и это конфиденциальная информация. — пожурил я Катю и услышал слезливое сопение. — Но нет. К Алёне я не вернусь не под каким предлогом. При чём тут Она?

— Как же, Платон Олегович, ой, — заливисто рассмеялась девушка, — Платон, тётя Маша же — мама Алёны. Вы что не знали?

А я не знал! Я спал с Алёной в разных позах, поставил почти у руля «Платонов и партнёры», доверял ей свои сердечные переживания, посвятил в историю с исчезновением Марты и не знал, что тётя Маша — моя несостоявшаяся тёща. Недальновидный Платон, зять — не хрен взять.

— Потрясающе! Отвратительно! — воскликнул я и надавил со злости на клаксон, что загудел надрывно. — Чёрт! Чёртова ведунья! — взвесился я, и икона с Николаем Чудотворцем с укоризной упала мне в руки, прервав мои бранные речи и застопорив бесовские помыслы.

— Что с вами? Я же не спросила, как ваш глаз, глаза и губы?

— И глаза и губы мы связали туго ниточкой одной, — хиленько пошутил я и успокоил Катю, — слава Богу, что живой.

— Точно! Так вам дать адрес Алёны Игоревны?

— Точно! Да, конечно! Ты знаешь её адрес? — удивился я.

— Я ей частенько документы отвозила домой, когда она якобы болела. Ой, лишнего сболтнула.

— Там уже ничем не разукрасишь Алёну Игоревну, не хуже, не лучше моё представление о ней впредь не станет. Хуже уже некуда. А лучше и быть не может.

— Тогда записывайте, — Катя продиктовала мне адрес и полюбопытствовала, — а зачем вам понадобилась тётя Маша, если не секрет?

— Да какие уж тут теперь секретики-семицветики, — вздохнул устало, — тётя Маша наша добрая душа похитила и удерживает в заложниках Марту.

— Да вы что? Отлично! — странно-воинственно воодушевилась Катя. — Мы вам поможем! — чуть ли не топнула ногой она для убедительности.

— Катенька, детка, оставь эти вопросы взрослым, рано тебе тягаться с преступниками и подвергать себя опасности, — прервал я напор девушки.

— Платон Олегович, — запыхтела сердито, — я давно взрослая. И да будет вам известно, что мой папа капитан в отставке. Во!

— Станет мне ваш папа помогать, как же, — не поверил я Кате, — не забивайте свою прелестную голову разными пакостями. Не переживайте, я сам управлюсь.

— Что же вы, — всхлипнула Катенька, — о себе не думаете, так обо мне подумайте. Они же, она же, — в трубке раздались рыдания, — вам навредить могут. А папеньке в радость будет молодость вспомнить и добрым людям помочь. Сейчас подключу его к нам.

По мере того, как я обрисовывал отцу Кати Петру Парамоновичу ситуацию, его голос хмурился всё больше и больше и помрачнел вконец, после чего он жёстко отрапортовал: «Я вызвал группу захвата — через полчаса будут на месте. Бригада скорой помощи выехала. Подъезжайте, будем вызволять вашу заложницу.» и отключился.