Не небом едины

Глава 58

— Прости, что забыла тебя, — прошептала Тихону в губы, прервав наш сладостный поцелуй после долгой разлуки.

— Твоей вины здесь нет, — утешил он меня и тепло обнял.

— Как же нет? Платона то твоя Марта без памяти первым вспомнила, а тебя вторым! — едко подколола нас Изольда, и я виновато, с неохотой отстранилась от Тихона, но он притянул меня за руку к себе назад.

— А мы, знаешь ли, Изи, не на соревнованиях, кого Марта быстрее вспомнит, когда перестанут действовать твои таблеточки, — рассердился любимый на Изольду, а я сконфузилась от его ласки, прерывистого дыхания и ощутила, как над нами на кухне взмыло цунами негодования. На нас с Тихоном ненавистно воззрились несколько пар глаз. Эти четверо, точнее трое, потому что Алиса одной ногой пританцовывала и двигала в ритме к выходу, были явно ошарашены моим заявлением и были сильно не в восторге от того, что ко мне вернулась память.

— В смысле вспомнила? И почему ты вешаешься на моего жениха? — первая отошла от шока и пришла в замешательство Алёна.

— В смысле ты провалила задание?! — угрожающе ответил ей Леонид.

— Сейчас прольётся чья-то кровь, — съехидничала Изольда.

— Помолчи, Изи, — сжал кулаки бывший, — а то и тебе достанется.

— Молчу, молчу, характер мягкий, — промямлила она и вслед за Алисой поспешила покинуть кухню.

Выяснения отношений между преступной троицей меня мало волновали. Я и не вслушивалась, о чём они там ругаются. Моё внимание приковал Тихон, и я метнула на него тоскливый взгляд.

— Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал, — печально изрекла и бессильно опустилась на стул за круглым деревянным столом, — значит, я опоздала, и тебя уже захомутали, женишок. Немудрено, 17 лет прошло.

— Марта, что за жаргон? И что за упадническое настроение? Ты ли это? — изумился Тихон.

— Я не я, и лошадь не моя, — фыркнула, силясь, чтобы не заплакать, до того стало горько, — годы меня знатно поистрепали, Тихон.

— Марта, — поцеловал он меня в зудящую макушку, приобняв со спины, — я тоже так-то не помолодел с годами.

— Ах оставьте ваши нежности, Удальцов, право, — скинула с себя его руки. — вам невестушку спасать надобно, а то Липатов не в ладу с собой может нанести ей увечья, с него станется. Простите, что повисла на вас, чужой жених. — горестно улыбнулась и огорчилась я вдвойне, потому что Она дважды у меня увела возлюбленного, сначала Платона, как бы он не оправдывался, а его к ней в койку никто не тащил на аркане, затем Тихона.

Разумеется, умом я понимала, что ни Тихон, ни Платон не должны были жить монахами-отшельниками и не могли обойтись без женщин, пока я пребывала в царстве беспробудного сна и беспроглядного беспамятства. Я также понимала, что за мной водился грешок по имени Леопольд, он же горе-муж. Я вообще кругом себя винила…винила в том, что предала Платона ради Тихона. Но, что я могла сделать, если противостоять любви, взаимной любви к лейтенанту Удальцову было выше моих сил? Нет, я любила Платона, но то была другая любовь — тихая и тонкая любовь из чувства благодарности к Платону, его возвышенного отношения ко мне и нашей с ним дружбы.

— Да не невеста мне Алёна, я ей ничего не обещал, это же для прикрытия, — опустился Тихон передо мной, взяв бережно мои ладони в свои, — ну посмотри на меня?

— Для прикрытия? — спросила я непонимающе.

— Конечно, родная, — сказал почти беззвучно и показал мне кольцо, которое я ему подарила перед той аварией…

Золотой перстень-печатка с тремя маленькими камушками рубинов, символизирующими любовь и страсть. В тот день мы одолжили машину у папы и поехали подавать заявление в ЗАГС. Да, у нас с Тихом слишком быстро, донельзя быстро закрутился роман. Мы через неделю знакомства решили пожениться, несмотря на то, что я была беременна от Платона. Но такое бывает — истинная любовь с первого взгляда. Когда Тихон сделал мне предложение, я не колебалась ни минуты и сразу согласилась. И не было у меня никаких сумятиц, как в отношениях с Платоном. И не одолевали меня переживания, коих я хлебнула с Леонидом. А была лишь сильная, непоколебимая вера, что мы должны быть с Тихоном вместе и сможем сделать друг друга обоюдно счастливыми. Но у отцовской машины отказали тормоза, и мы слетели в обрыв, не доехав до ЗАГСа. Тихон выбрался, а я нет, у меня заклинило ремень безопасности, и тело будто чем-то сдавило, что я не могла пошевелиться, мир перед глазами поплыл.

— Чёрт, чёрт, чёрт, — судорожно кричал Тихон, — Марта, смотри на меня, не закрывай глаза. Нет, умоляю, не умирай. Тебе рано. Чёрт. Ильинская. Я не могу его отстегнуть. Нет. Платон мне не простит.

— У тебя кровь, — махнула я рукой, глядя, как по белоснежной рубашке Тихона в области сердца разливается алое пятно.

А после меня накрыла дремучая темнота и кромешная тишина на долгих, бесконечно долгих 17 лет, спустя которые я услышала от Леонида: «Нам надо развестись и развенчаться».

— Тихоша, ты носишь его по сей день? — не поверила я глазам и встретилась с его красноречивым взглядом, преисполненным любви, как и в тот роковой день.

Алёна тем временем не сводила с нас раскрасневшихся глаз, от злости налитых кровью.

— Я жду объяснений, — Лёня вытащил из стойки с ножами блестящий тесак и замахнулся над Алёной.

— Ой, мамочки, — испугавшись, побледнела она и задребезжала.

— Ну вспомнила Марта, и молодец, — беззаботно выдала Алиса, что-то напевая себе под нос. — Вы тут это, — хмыкнула она, — разбирайтесь, а я отчалила на вечеринку, она уже в самом разгаре.

— Всем оставаться на своих местах, — приказал Леонид, и девушки в ужасе застыли, как ледяные статуи, — пока я главный в доме! И я решаю, когда вы его покинете! И только пикните, хоть одна, Богом клянусь, возьму грех на душу и пристрелю! Или прирежу!

А дальше я в замедленном действии непредсказуемо и внезапно для всех и особенно для себя тихо поднялась со стула и подошла к разгневанному Леониду сзади.

— Дорогой, дорогой, — постучала я Липатова по спине, и от неожиданности он выронил тесак себе на ногу, выругавшись матом.

— Марта, чтоб тебя, — продолжил он браниться, — ты чего подкрадываешься?

— Лёнечка, не злословь, здесь же дети, — оскалилась я и подмигнула Алисе, — наши с тобой дети. И Бога всуе зазря не поминай, а то накликаешь на себя гнев Всевышнего.

— Я не въехал, — психанул он, поджав болезненно под себя подбитую ногу, — к тебе вместе с памятью вернулись бесстрашие и бессмертие.

— Так они у меня были, бесстрашие то с бессмертием? Это вы меня их лишили да разум мой затуманили что ли? Ай, бесовские отродья. — зыркнула я на Алёну, Изольду и Леонида. — Я же тут кое-что вспомнила, нелюбимый муж. — устрашающе подняла с пола тесак и припугнула им преступную троицу. — А венчания то и не было у нас. И свадебка то была ненастоящая. Да, тётя Маша? — яростно заорала я, задрав голову наверх и смерив взглядом камеру в углу. — Выходи, чего притаилась? Что, денежки моего папочки прибрать не получилось, так ты позарилась на богатства Платона? — я перевела взгляд на Алису с Алёной, с минуту соображая, и сообразила. — Ах, вы вон как придумали!

— И что же мы придумали, голубка моя? — прошелестела юбкой по полу и язвительно спросила тётя Маша.

— Марья Тимофеевна, вы здесь? Я не знал, клянусь, сейчас-сейчас, — засуетился шкодливо Леонид, — девочки, чего стоим, хватаем Марту и тащим наверх. Изольда, вколи ей то лекарство. Алиса, не стой столбом, делай что-то.

— Замолчи, окаянный, чего раскричался да расшумелся? — привычно заговорила ведунья — она же тётя Маша или Марья Тимофеевна и несостоявшаяся жена моего папеньки.

— Здравствуй, мачеха, — расхохоталась я и раскрыла руки для объятий, — ножа за спиной не держишь?

— Ну что ты, Марточка, — цепко стиснула меня она, — ты же знаешь, у меня другие методы воздействия.

— О да, мне ли не знать. — мы обе прыснули со смеху. — Хорошо подобрала девицу, точно я в молодости. — указала я на Алису.

— Находка моя, — возгордилась тётя Маша, — как увидела Алисочку, так тебя в молодости и вспомнила.

— И выдала за мою дочь, умно, — согласилась я, — а сестрица Алёнушка на меня и не похожа совсем, в тебя пошла, Марья Тимофеевна, не в папину породу.

— Сестрица?! — в один голос воскликнула троица.

— Хех, каково это чего-то не знать, а? — ухмыльнулась я им ответ.

— Вот и я, приплыла к тебе в руки, как золотая рыбка. Чего исчо изволишь? Заколдовать, заворожить да закружить меня? В толк никак не возьму, а Платона вы на кой угробили?

— Да не угробил его никто, Господи, — взвизгнула Алёна, — мама, я не смогла, не смогла. Рука не поднялась. Он же живой человек, столько хорошего для нас сделал, так к нам радушно относился. Я же люблю его! Я же ему назло приняла ухаживания Тихона. Я думала, Платон увидит меня с другим и приревнует, назад ко мне попросится. А у него на этой свет клином сошёлся! — метнула она в меня молнии взглядом.

— Я знаю, — тётя Маша заботливо погладила дочь по волосам, — знала, что ты не сможешь. Ты только кулаками способна размахивать, а сердце то у тебя доброе, любящее.

— Тогда зачем был спектакль с убийством Платона? — взбеленился Леонид.

— А, чтобы ты не напортачил, беспокойный больно, да Марту осадить пыталась, ежели сбежать вздумает, — объяснила ведунья. — Но Марта себе не изменяет, как всегда, полна сюрпризов. Что тогда, что сейчас снова выбрала Тихона.

— Ты для этого мне во сне сказала, что кота Тихоном зовут? Чтобы подтолкнуть меня к забытому любимому? Ты же это нарочно сделала?

— Какой сон, Марточка? Какой кот? — сделала тётя Маша вид, что не поняла, про что я спросила.

— Ах, вот почему она так долго ничего не помнила? — проснулась Изольда. — Гипноз, вы применяли к ней гипноз? А под ним да после комы, да под воздействием того, чем я накачивала Марту, вообще нереально было что-то вспомнить.

— Боже, Изольда, ты меня поражаешь, такие экстросенсорные способности пропадают, — поглумилась над ней Марья Тимофеевна. — А ты грешила на свои капельницы с таблетками, что они волшебные? Наивные. — закатила она глаза. — Да из вас всех одна Марта то трезво и мыслила и сквозь призму розовых очков на жизнь не смотрела. И с Тихоном у них любовь настоящая, это я вам, — обратилась она к нам с любимым, — как пожившая жизнь говорю и как ведунья, что видит будущее. Так что, благословляю вас, дети мои, — провозгласила иронично она, пустив скупую слезу.

— Ага, — заржал Тихон, — осталось только добавить: «Плодитесь и размножайтесь».

— Да пожалуйста, — мачеха потрясла перед нами каким-то пузырьком, — у меня как раз есть травки по этой части.

— Я пас, мачеха, напилась твоих травок, что на всю оставшуюся жизнь хватит. Еле из забытья вырвалась.

— Как хочешь, голубка, — ровно произнесла тётя Маша, — тогда будем дружненько пить воду, в ней никаких добавок, в прикуску с пирожками с голубикой по рецепту Марты, как раз скоро Платон явится, он их любит.

В наших стройных и совершенно недружных рядах произошло оживление и волнение. Мы все переглядывались между собой и ждали объяснений от Марьи Тимофеевны.

— Какое дружненько? Какие пирожки с голубикой? Как сюда явится Платон? — озвучил Леонид, кажется, все интересующие нас вопросы.

— Должны же мы отыграть нашу сказку до конца? — таинственно изрекла тётя Маша. — Вон у нас ведунья есть, кот-прохвост Леопольд есть, удалец-молодец есть, сестрица Алёнушка и та есть. Ждём-с, когда же на бал прискачет волшебник и спасёт свою Золушку, как и обещал.

— Супер! — разгневалась Изольда. — А психиатр с патологоанатомом побоку? Мы с Алисой не при делах, да?!

— Чего ты вечно возмущаешься? — толкнула её в бок Алиса. — Прикольно же! И денег нам отвалили немерено! И вечеринка классная замутилась тематическая!

— Хоть кто-то доволен всем, — резюмировала я и обратилась к мачехе, — Маш, а зачем было всё усложнять, сводить меня с ума? Я же после аварии еле живая была, добила бы меня, как ненужного свидетеля, и гуляла себе дальше, и не держала потом в коме, не тратилась в последующие годы на поддержание меня в состоянии овоща.

— Свидетеля чего? — встрепенулся Лёня, но его не удостоили ответом.

Что же я засвидетельствовала? А я в этом самом доме, в той самой зале, показавшейся мне знакомой, где над камином висели головы имитировано убитых животных, случайно услышала неслучайный разговор мачехи Марии с неким Генрихом, как я узнала позже, отцом Изольды. Они обсуждали привычные маршруты отца, даты его ближайших поездок и завуалированно договаривались, что бы такое им сделать с машиной, чтобы кое с кем кое-что произошло, некий несчастный случай. Эти двое и словом не обмолвились напрямую, что собираются подрезать тормоза в машине папы, но мне и так был ясен их умысел. И я предупредила папеньку о коварных планах Марии, поделилась с ним своими соображениями, предостерегла его от опасности, в ответ услышав, что я наговариваю на Машеньку, ревную отца к ней и эгоистично не желаю ему личного счастья. На радость Машеньке мы в пух и прах разругались с отцом и долго потом с ним не разговаривали и не виделись. Он наслаждался личной жизнью, задаривал возлюбленную драгоценностями, баловал отдыхом на заграничных курортах, благо, деньги позволяли, у него действительно, помимо скромной часовой мастерской, был золотоносный бизнес по продаже, скупке и реставрации антиквариата. Отец спокойно продолжал себе ездить на машине без каких-либо происшествий, что я перестала подозревать Марию в злодеяниях и зажила своей жизнью, бросила Леонида, застав его в постели с Элиной и устав от наших с ним невразумительных, губительных отношений, сошлась с Платоном. И только, когда Тихон позвал меня замуж, мы с папой, оба оттаяв, пошли на мировую. К тому времени я узнала, что мачеха беременна, и они с отцом ждут доченьку, мою ненаглядную сестричку.

— Эмм, нет, Марта, — напомнила о себе Машенька, прервав поток моих воспоминаний, и поддела меня, — позволить тебе умереть было бы слишком гуманно и сказочно с моей стороны, это раз. Два-с, идея с комой изначально принадлежала Леониду с Изольдой, я им лишь помогла. И три! Мы с Генрихом тщательно готовились к той аварии! В ней должен был погибнуть твой отец! После чего я бы тебя опоила кое-чем, и ты в нашу с дочкой пользу подписала мне отказ от наследства.

— И? Чего отказалась от задуманного? — уточнила я.

— Рано или поздно ты бы пришла в себя и спохватилась, начала докапываться до правды. К тому же, — полоснула ведунья ненавистным взглядом серых глаз по Леониду, — кое-кто меня опередил и провернул всё так, что мне не досталось ни копейки. И я затаилась на время, устроила за этим прохвостом слежку. А после предложила Леониду и Изольде выбор: или я иду в полицию, и их отправляют по этапу за нарушения сразу по нескольким статьям закона, или они берут меня третьей в долю, и я им буду всячески содействовать. Нисколько не сомневалась, что эти жалкие, жадные и алчные людишки согласятся на мои условия.

— Сообразили на троих, изловчились, — сострила я.

— А нам и правда, пришлось изловчиться, — запыхтела тётя Маша, утирая со лба испарину пёстрой косынкой, — матери твоей платили ежемесячно за молчание. Платона еле отвадили, а дабы не потерять с ним осторожность и проследить за его поползновениями в твою сторону, нам пришлось к нему Степана приставить, якобы он решил вложиться, как партнёр. Этот, — кивнула она на Тихона, — отказывался верить, что ты погибла и ребёнка потеряла.

— Вот к ребёнку мы никакого отношения не имеем, у тебя случился выкидыш из-за полученных травм, — повинился Леонид.

— И первая кома была настоящей, ко второй таки пришлось прибегнуть искусственно, — проблеяла боязливо Изольда.

— Как дети малые, ей Богу, — пробурчала Машенька, — дел нагородили, что век воли не ведать, а всё сопли жуют. Так вот, отваживали мы, отваживали Платона, и бац — вторая смена! Алёнка моя к нему взяла да устроилась на работу и шуму нам наделала! И я подключила дочку к нашей кооперации, чтобы она почву то прощупала и обольстила твоего Плутония.

— И для чего? Я же говорю, какую-то вы, однако, сложную схему провернули со мной. — потеряла я нить логики действий тёти Маши. — Я же была под неусыпным контролем Леонида и Изольды. Платон благополучно жил без меня, поиски его не увенчались успехом.

— Было одно большое сплошное «но», — ответила Алёна за мать, — Платон перестал активно тебя искать, но с безудержной любовью намеренно ходил по вашим с ним местам, гулял там, где гуляли вы когда-то, периодически наведывался к твоей матери.

— И мы рисковали, что однажды вы встретитесь. — продолжила деловито Маша. — Поэтому у нас созрел новый грандиозный план — вернуть тебя в люди, трудоустроить в «Платонов и партнёры», подложить под Платона, чтобы он растворился в тебе, Марточка, потерял бдительность. После чего волшебник должен был завещать любимой Золушке все свои королевства и богатства и отправиться кормить червей на кладбище.

— М-да, — выдохнула я, голова у меня шла кругом, душа была вывернута наизнанку, — вы сами то поняли, что учудили? Для чего, для чего было устраивать представление с венчанием, чтобы надо мной висели дамокловым мечом клятвы в вечной любви, данные Леониду перед Богом? Алису зачем приплели эпизодически, чтобы меня разжалобить и расшатать мне остатки нервов? Разве ваша нешуточная игра стоила свеч?

— Поверь мне, детка, стоила, — хитро расхохоталась Машенька, — на кону стояло много, много, очень много денег. Ради таких денег не жалко и парочку человек убить.

— Что с деньгами, что без них, но, как не крути, а не было в ваших действиях и поступках никакой логики, и ваш грандиозный план скорее напоминает поговорку: «квадратное катаем, а круглое носим». А в итоге то, чем вы планировали завершить свои преступления, аферисты века? Отобрать у меня награбленные сокровища Платона и отправить к нему с червями?

— Я думал, что да, — замялся Леонид и вопросительно посмотрел на Марью Тимофеевну, как на владычицу морскую, заправлявшую их пиратским разбойным судном.

— Разочарую тебя, Леопольд, — издевательски ощерилась ведунья, — делиться с вами не входило в мои планы и убивать падчерицу тоже. Ко мне же вернулся мой дорогой Юрочка. Вы бы у меня с Изольдушкой, голуби, по первоначальному плану отправились на нары, а я на Канары. И я отрицала бы убедительно какое-либо отношение к вам и участие в ваших авантюрах или сослалась на состояние аффекта, и что вы меня старую немощную женщину заставили под пытками.

— В каком смысле?! — завопил Лёня и схватил со стола тесак.

— Марта, — позвал меня зычно Тихон, и я встрепенулась, улыбнувшись ему, — прости, что так долго тебя искал! Я люблю тебя! Выходи за меня! — и он резко выстрелил в потолок. — Всем оставаться на своих местах, руки за голову. — прогремел любимый, и в кухню ворвалась группа захвата с автоматами.

— Что, Марья Тимофеевна, допрыгалась, — процедил человек в камуфляже голосом отца и, сняв с лица маску, добродушно мне улыбнулся.

— Дочка, прости, что не поверил тебе тогда и разрушил твою жизнь, — горько заплакал отец, — мне и самому пришлось скитаться.

— Брось ты прибедняться, скиталец, — прошипела тётя Маша, — ты и на том свете умудрился сколотить состояние! Жмот! Пожалел денег на Алёночку, на свою кровиночку, доченьку родненькую.

— Заткнись, Маша! — отвесил отец ей оплеуху. — Ты ради моего прежнего состояния меня чуть на тот свет не отправила и сгубила мою единственную дочь, мою Марту!

— Прокляну, ирод, до пятого колена! Ты же мне пообещал, что вернёшься ко мне, если Марта останется жива?! — выплюнула Машенька и зарыдала.

— Я спасал дочь, мог и не такое пообещать. — пожал плечами папа. — И не верю я в твои проклятья, они против тебя же и обернутся. Разговор окончен. До встречи в суде! — помахал он тёте Маше рукой, и её выволокли из дома.

Ко мне подбежали приехавшие врачи скорой помощи и, бегло осмотрев мою раненную голову, аккуратно уложили меня на каталку. В дверях появился обескураженный Платон в обмундировании и в сопровождении бурчащего бравого седовласого мужчины.

— И где она, ваша Марта, вокруг которой столько ажиотажа? Любопытно посмотреть на ту, ради спасения которой направили целых две группы захвата. О, майор Удальцов, — поприветствовал почтенно Тихона сопровождающий Платона, — и вы здесь?

— Марта, Марта, — подбежал Платон ко мне и затряс за руку, обливаясь слезами радости и волнения, — я нашёл тебя! Золушка моя, я спешил, правда, я же обещал тебя спасти!

— Ты ж мой волшебник, ты успел! Плутоний, я ни минуты не сомневалась, что ты сдержишь слово, и мы встретимся снова, — напела я, сплела пальцы наших рук и простилась с ним взглядом.

— Мы встретимся снова, пусть свечи сгорели, и кончился бал, — подхватил Платон, мельком поцеловал меня на прощание в губы и проследовал к Тихону.

Пока двое моих возлюбленных что-то эмоционально обсуждали, вернулся сопровождающий Платона со словами: «Катенька волнуется» и протянул ему телефон.

— Да, Мартышка, я в порядке! Да, и Марта цела и невредима, передаёт тебе привет! Спасибо, ты наша спасительница!

«Мартышка? Во, дела?!», — поразилась я и порадовалась за Плутония.

Тихон прошествовал гордо ко мне, взмахнув своими короткими чёрными завитыми волосами, наклонился надо мной и застыл, буравя своими ярко-зелёными глазами, возрождая к жизни и побуждая к самым непристойным желаниям. И я подалась к нему, поцеловав со всей страстью и нежностью, что теплились во мне долгие годы для него одного, поблагодарив небеса, что вытащили меня из забытья, вернули мне мою жизнь и подарили старую и новую любовь.

Не небом едины увы.

Но необходимы мы

Друг другу с тобой.

Любимый мой.

Мы расстанемся на рассвете.

Годы пройдут и столетья.

И померкнет однажды солнце нашей любви.

Но всему вопреки

Я не забуду образ твой

Никогда.

В памяти вечно своей храня.

Не небом едины одним.

Вместе пока мы любим.

Ведь любовь дана нам свыше небес.

Почти два месяца я провела в больнице на реабилитации, меня подлатали тут и там, вышла, как новенькая. А после моей выписки из больницы, и когда все виновные злобные герои нашей сказки были наказаны и заколдованы стражами правопорядка, я таки покрасовалась в бежевом, мерцающем бальном платье со шлейфом и в фате, а Платон в блестящем коричневом костюме с кремовой рубашкой и тёмно-золотистой бабочкой, какими мой волшебник увидел нас в пламени свечи Машеньки. Только замуж я вышла не за него, а за Тишеньку. А Платон женился на прелестной Катеньке. Но на свадьбе мы стояли с Плутонием рядом, поскольку свадьбу сыграли двойную.

В нашей истории осталось предостаточно пробелов и неясного, но и на солнце бывают пятна. Например, мы с Плутонием так и не поняли, как нам могли сниться одни сны на двоих, да такие пикантные. Что за история с котом Тихоном? И был ли кот? Он же поцарапал Леонида, и я его видела. И почему Тихон, тот, что не кот, а ставший моим мужем, будучи молодым лейтенантом и служа в полиции, после аварии никак не мог добиться информации обо мне, обивая пороги следственных комитетов, больниц и моргов, и на протяжении многих лет безуспешно меня искал, как и Платон? Но эти мелкие детали мы опустили и не стали забивать себе голову дальше, получив ответы на главные вопросы и выведя основных злодеев на чистую воду.