Валерий Петрович Брусков
Не по адресу…

Из тридцати шести способов спастись самый лучший — это бегство.

Корейская пословица.


Илья тщательно намылил лицо и, не открывая глаз, потянул руки к умывальнику…

…И тут что-то врезалось ему в шею, на долю секунды опередив болезненный укол.

Ойкнув от неожиданности, Илья цапнул мыльной рукой за больное место, сразу почувствовав под пальцами живое и копошащееся. Он брезгливо сбросил его наземь и быстро стал умываться.

— «Пчела…» — догадался она по всё усиливающемуся жжению в шее. Илья открыл промытые глаза и глянул себе под ноги.

По вытоптанной траве, вяло шевеля крылышками, действительно ползала пчела.

— Чучело! — зло сплюнул Илья, целясь в обречённое насекомое. — Чего я тебе сделал?! Стою, морду мою, и никого не трогаю! До твоей пасеки — как до Луны! Наверное, съела чего-нибудь…

Илья не успел как следует огорчиться: в левую щёку, под самый глаз, истерично вляпалась ещё одна пчел, прилетевшая из пространства, разрядив в него весь свой боезапас яда.

Илья снова послушно ойкнул, и, смахнув с полуумытого лица новую агрессоршу, ринулся в дом, к месту подумав, что Бог, как известно, любит троицу… Пчёлы били прямой наводкой, без предварительной жужжалки и пристрелки, значит, кто-то их основательно разозлил. А со злым пчелиным роем шутки плохи — это Илья прежде слегка знал понаслышке, но теперь — уже неплохо — и практически.

Втянув голову в плечи и прикрывая лицо руками, он влетел в сарай — сенцы, и, уже миновав дверной проём, услышал вой промахнувшейся в него пчелы, прилетевшей для ровного счёта. Звук показался Илье странным — как у пролетевшего мимо снаряда…

Он ввалился в избу и сразу подошёл к зеркалу на её стене. Укус в шею был сзади и Илья мог судить о степени первого ранения только на ощупь, а под левым глазом уже красовалась светлая бляшка с торчащим из её центра чёрной занозой.

Морщась от боли, он вытянул это жало, а потом разобрался и с тем, которое торчало из шеи. Голова на ней поворачивалась уже с лёгким скрипом; глаз при движении тоже испытывал некоторые неудобства…

— «Окосею… — невесело подумал Илья. — Через час буду кривой, как Верлиока…»

Он зажмурил ещё функционирующий глаз.

— «Эх, мне бы осенью такое, когда охота откроется… — мечтательно подумал он. — Стрелять легче»…

— Ты чего это, Илюха?.. — обратил на него внимание Витька Кузин. — Никак, к нам дамы пожаловали?.. Неспроста ты прихорашиваешься! Только своей небритой рожей ты их всех просто распугаешь!

— Да уж… — сердито буркнул Илья. — Там такие дамы, что вы все сегодня будете занимать за мной очередь к зеркалу…

Витька подошёл к Илье и посмотрел на его отражение.

— Ого! — восторженно сказал он. — Я вижу, тебя уже крепко облобызали! Пчёлы?

— Угу… — мрачно выдавил Илья. — Они самые…

— Мёду захотел, что ли?..

Илья окончательно разозлился.

— Да пропади он пропадом, этот их мёд! Делать мне больше в жизни нечего, как только башку в улей с пчёлами совать!

— Так за что ж тебя так осчастливили? Приглянулся ты им, что ли?

— А хрен их знает, с чего они на меня взъелись, редьки! Вот взяли и обстреляли без предупреждения!

— Это потому, что ты красивый. А теперь будешь ещё обаятельнее…

Контингент гостей охотхозяйства, уже прислушивавшийся к словесной перепалке, дружно грохнул.

— Веселитесь?.. — Илья повернулся к Кузину, сочтя его первопричиной коллективных насмешек. — А ты вот сам выйди на улицу! Я тебя тут подожду… У зеркала…

Ребята снова дружно грохнули.

Илья встал на середину избы.

— И вы тоже… — сказал он, оглядывая всех своими уже полуторами глаз. — Давайте! Давайте! Посмотрим, на что вы годитесь!

В избе засмеялись, но уже как-то вразнобой.

— Мы сейчас, сейчас… — застёгивая на ходу одежду, ребята шли к выходу. — Мы им щас таких фингалов под глазами наставим! Будут знать, как нашего Илюху обижать!

Илья вышел последним.

Парни сгрудились у выхода из сеней и, высунув наружу головы, насторожённо озирались.

— Ну что же вы?.. — насмешливо поинтересовался Илья, стоя за их спинами. — Оробели?..

— А что дураками лезть под обстрел? Надо сначала осмотреться, чтобы потом не подорваться…

Витька Кузин на цыпочках вышел во двор и встал столбом.

— Вроде, тихо… — сказал он, расправляя плечи, и, тут же присев, прыгнул обратно в сени, врезавшись головой в перекрывших двери парней.

— Попала?.. — заинтересованно спросил Илья, когда Витьку поставили на ноги.

Кузин пощупал свой лоб.

— Да, вроде, нет… Рикошетом прошла…

Илья был разочарован. Он пока монопольно потрогал свой основательно заплывший глаз.

— Кто у нас следующий?… — спросил он, глядя на всех адмиралом Нельсоном.

— Не-е-е… — протянул кто-то из ребят. — У меня двое детей, зачем оставлять их сиротами…

Все опять заржали. Ситуация парней забавляла, никто ещё не задумывался над тем, что впереди целый день, и у них есть множество дел вне избы, поэтому выходить всё-таки придётся.

— Мужики! — сказал Сергей Игонин, поправляя на носу очки. — А воды-то у нас и нет! Кому-то надо идти на речку!..

— У-у-у-у-у… — загудела толпа.

— Что — у-у-у-у?! — возмутился Сергей. — Жрать вы сегодня собираетесь?! А чай и всё прочее без воды не получится!..

Воцарилась напряжённая тишина.

— Жребий! — надумал кто-то.

— Жребий!!! — ухватились все за компромиссную идею. Витька Кузин достал коробок со спичками и уединился в углу. Оттуда он вышел, держа в пальцах семь спичек со спрятанными в ладонях концами.

— А почему семь? — удивился Игонин. — Нас же девять!..

— Илюха уже не в счёт! Он теперь и так раненый!

— Всё равно, должно быть восемь, а не семь! — настаивал Игонин.

— Как так? — озадаченно спросил Витька. — Я же, вроде, сосчитал. Восемь нас всего!

Он снова пересчитал стоящих в сенях.

— Восемь!

— Нет, мужики, тут что-то не совсем так, — помотал Игонин очкастой головой. — Вчера шестеро уехали на телеге с ночевой в заказник. Нас было всего пятнадцать, значит, девятеро должны иметься в наличии!

— Становись!!! — зычным голосом скомандовал Кузине. — Будем выяснять, кого из нас здесь нет!

Хохоча, ребята выстроились.

— Пачаму не па ранжиру?! — деликатно рявкнул Кузин.

— Абайдошься! — передразнил его Игонин.

— Будем рассуждать логически, — важно сказал Витька, расхаживая перед строем. — Методом дундукции.

Он ткнул себя пальцем в грудь.

— Я здесь, значит, меня искать не надо. Кто ещё тут?

— Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я!.. — с хохотом шла перекличка.

— Все здесь! — подвёл итог проверки Витька. — А кого же тогда нет?.. Ну-ка, признавайтесь!..

— А Бог его знает… — Игонин поправил на носу очки. — Ты мне сначала пофамильно и поимённо скажи, кто вчера уехал, а кто остался, вот тогда я, может быть, и соображу, кого мы сейчас не можем найти.

На это вопрос никто ответить не смог. Персональный учёт не вёлся.

— Хрюря!!! — вдруг оживился Илья. — Точно — Мишка Хрюнин!

— С чего ты взял? — Кузин недоверчиво покачал головой. — Он же, вроде, уехал на лошади одним из шести.

— Да нет же, точно — Хрюря! — настаивал на своём Илья. — Он ещё ночью несколько раз на двор выбегал! У меня сон чуткий, поэтому я просыпался и обратил внимание.

— Значит, сидит с утра в сортире и не может выйти… Обложили…

Опять все заржали.

— Ничего, зато далеко бегать не надо, если у него травма пищеварения. Всё под рукой… И под этой самой…

Молодой, жизнерадостный хохот заполнил сени.

Витька Кузин высунулся наружу.

— Мишуля!!! — заорал он благим матом. — Ты там живой ещё?!! Держись за штаны, Хрюря!!! Отстреливайся до последнего патрона!!. Враг к вечеру истощится!..

Он переждал хохот и прислушался.

Туалет, стоявший за домом, безмолвствовал.

— Да убёг он… — уверенно сказал кто-то. — Отсиживается где-нибудь в кустах…

— Мужики! — заговорил раненный Илья. — Мы бездарно теряем время! Уже давно пора завтракать!

— Ах, да, жребий, — вспомнил Витька Кузин. Он вытянул руку с заждавшимися спичками.


Короткая досталась Толику Серых, худенькому, неразговорчивому пареньку с по-мальчишески узкими плечами и деревенским лицом, усеянным веснушками. Он задумчиво повертел судьбоносную спичку в руке и тяжко вздохнул.

— Не боись, Толян, — похлопал его по плечу Кузин. — Они кости не кусают… Только обгладывают…

Удачно выбравшиеся из жеребьёвки окружили неудачника.

— Не трусь, Толик, мы будем тебя прикрывать. Два ружья у нас есть. И патронов навалом…


Из избы, гремя пустыми вёдрами, выскочил Игонин.

— На! — сказал он, давая Толику в руки два из них и надевая третье ему на голову.

— Рыцарь печальной образины… — изрёк Витька.

Он щёлкнул пальцами по ведру на голове у Толика.

— Не прошибут?..

Все стали щёлкать по ведру.

— Могёт быть, и нет… — тоном знатока сказал толстяк Рыжов. — Ежели только все не набросятся…

Толик в ведре затравленно вздохнул от нехороших предчувствий.

— Тебя надо было вместо него послать, — подал идею Витька, оглядывая Рыжова с ног до головы. — Тебя не только пчела — акула не проймёт!

— Ну уж нет! — сделал ему Олег ручкой. — Жребий брошен!

Он опасливо выглянул наружу.

— Вроде, тихо пока…

Олег взял отрешенного Толика за холодную руку.

— Ну, с богом! Только ты туда бегом! И не споткнись. Гляди себе под ноги и ориентируйся по тропе…

Толик под ведром гулко вздохнул и обречённо шагнул через высокий порог…


Метров пятьдесят он шёл не очень быстро, приноравливаясь к ходьбе с ведром на голове, потом включил другую скорость, и, наконец расхрабрившись, припустился бегом.

— Слопают они его… — жалостливо сказал кто-то в темноте сарая. — Как пить дать, слопают без тостов и выпивки! Он у нас хоть не женатый?

— Там и есть-то особо нечего… — возразил Витька. — Из всех нас он — самый несъедобный. Может, и проскочит…

Все напряжённо смотрели на странную, убегавшую от них вприпрыжку фигуру, и ждали, что будет дальше.


…Толик благополучно добежал до речки, но на её берегу его всё-таки перехватили.

Он вдруг резко остановился и, уронив вёдра из рук, принялся яростно колотить ими по своему импровизированному шлему. Потом он поднял брошенные вёдра и замахал ими в воздухе, крутясь на месте. До избы долетел жестяной грохот.

— Всё… — резюмировал уже основательно кривой Илья. — Хана Толику… Он уже не вернётся…


…Толик на берегу отчаянно расшвырял свои гремящие палицы, и с ведром на голове, прямо в одежде, сиганул с берега солдатиком.

— Кончено… — сказал Витька. — Двоих мы уже в бою потеряли, один раненый и контуженный. — Он бросил короткий взгляд на то место, где у Ильи когда-то очень давно был глаз. — Надо снова тянуть жребий…

Ребята понуро молчали.

Снаружи перед дверью с воем проносились озверевшие пчёлы. Иногда одна или сразу несколько из них влетали в дверь сарая — сеней, и тут же шарахались назад, подальше от его темноты, прохлады и сырости.

Из избы выскочил Олег Рыжов с полевым биноклем в руках. Он несколько минут внимательно изучал в него речку.

— Сидит?.. — спросил Илья. — Или утонул уже?..

— Сидит…

Витька взял у него бинокль.


…Толик сидел в ведре, как в кессоне. Он периодически опускал его кромку ниже уровня воды и дышал, пока в нём не кончался воздух. Начиная задыхаться, он приподнимался над водой и запасался воздухом до следующего погружения. Очевидно, пчёлы взялись за него основательно…

— Так он долго не продержится, — озабоченно сказал Витька, возвращая Олегу бинокль. — Через полчаса замёрзнет, и тогда — или грудь в крестах, или голова — в кустиках…

— Угробили непьющего парня за понюшку табака, который он тоже не курит, — с сожалением проговорил Илья. — Через полчаса он своей хилой грудью пойдёт хоть на амбразуру! Тоже нашли, кого послать…

— Ладно! — сказал Витька. — Чего уж теперь верещать! Война всё спишет подчистую!

Он нервно походил по сеням.

— Кто видел пчёл вблизи?.. — спросил он вдруг.

— Я! — тут же ответил Олег. — На картинке. А что?..

— А то, что надо идти на пасеку и посмотреть, что там делается. Пчёлы озверели не сами по себе. Надо узнать, кто их довёл до этого жуткого для нас всех состояния. Смотритель избы и наш штатный пчеловод уехал в заказник, где останется до завтра, поэтому всё сегодня придётся делать нам самим. С пчёлами тоже разбираться нам.

— И уговаривать их не кусаться… — угрюмо добавил Сергей, поправляя на носу неугомонные очки. — Персонально с каждой…

Он оглядел оставшихся.

— Среди нас есть квалифицированные камикадзе?..

— Кто подал хорошую идею, тот пусть её хоть как-то и реализует, — мрачно изрёк Илья.

Витька попятился вглубь сеней.

— Вопрос с повестки дня снимается, — попытался он отбрыкаться.

— То-то… — мрачно сказал Илья.

— Всё… — вдруг тихо сказал Олег, напряжённо торчавший с биноклем около косяка двери. — Толик пошёл на абордаж… И пятнадцати минут не продержался…

Все прилипли к дверному проёму.


…Толик бежал от берега реки гигантскими прыжками, размахивая руками, как две сколоченные вместе ветряные мельницы. Несколько раз он с грохотом падал на землю, теряя с головы шлем, но тут же вскакивал, и, нацепив его обратно, бежал по тропинке дальше.

Осаждённые криками и свистом поддерживали его спринт, и когда он в очередной раз упал, уже посреди двора, трое добровольцев, пригнувшись, рискованно выскочили наружу, подхватили его под мокрые руки, и внесли в сени. Ведро — шлем так и осталось валяться на траве. Над ним звеньями проносились пчелиные асы, жаждущие крови.


К всеобщему изумлению и даже огорчению, Толик оказался девственно невредимым. Он стоял в тёмном и прохладном помещении, с журчанием подтекал речной водой, и громко трясся от холода или страха. Его затащили в избу, забыв на какое-то время о насущных проблемах, раздели, уложили на кровать, и принялись растирать — река текла с северных гор и не теплела даже в самое жаркое лето.

Толик лязгал зубами и в резонанс с ними дребезжал всеми своим многочисленными костями.

— Что же этот ты, братец, — разочарованно спросил его Витька, стоя в стороне и наблюдая за тем, как Толика доводят до нужной для жизни температуры. — Такой кордебалет и всё — только с перепугу? На тебе ж нет ни одной занозы!

Толик моргал мокрыми ресницами и что-то нечленораздельно мычал в своё оправдание.

— Холодный он, как лягушка после ледохода, — объяснил растиравший пупырчатую от гусиной кожи грудь Толика Олег. — Пчёлы, наверное, не очень любят холодных и синих…

— Кто ж таких любит?.. — язвительно спросил Сергей Игонин, гоняя по носу очки. — Он же сейчас ничем не отличается от окружающей среды. Холодильник изнутри теплее, чем Толик — снаружи.

Криогенный Толик молча сносил словесные издевательства. Он уже слегка порозовел и перестал жутко и заразительно трястись.

— Баста! — сказал через пять минут Сергей, вставая с колен и машинально вспоминая про очки. — Теперь не помрёт!..

Все стали наперебой расспрашивать Толика о его кошмарных приключениях, но того пока хватало лишь на то, чтобы не скрежетать панцирной сеткой своей койки.

— Оставьте вы его в покое! — заступился наконец за парня Витька Кузин. — Пусть человек теплом запасается, может, ему опять придётся делать вылазку. Своей боевой задачи-то он так и не выполнил…

Толик замычал, выпучил глаза, и снова задребезжал, очевидно, вспомнив недавние ужасы из своей биографии.

Сергей пошёл на Витьку грудью.

— Не доводи человека, — набычившись, сказал он. — Он и так, может быть, уже на всю жизнь останется заикой…


В избу вбежал Костя Мякишев, оставленный в сарае в качестве наблюдателя.

— Атас, братва! — радостно крикнул он. — Работнички из заказника возвращаются!

Бросив многострадального Толика приходить в себя уже самостоятельно, все высыпали почти наружу.


…В трёх сотнях метров от дома, в конце поля, неторопливо катила телега, запряжённая Боливаром. — На телеге сидели люди, впереди нее трусила Дуська — единственная гончая в охотобществе.

— Сейчас что-то будет… — игриво сказал Олег. — Балет по заявкам радиослушателей…

— Перестреляют их всех, — уверенно сказал Костя Мякишев. — Вместе с собакой, конём и телегой…

— А чем они хуже меня?.. — плотоядно спросил Илья, угрюмо глядевший вдаль уцелевшим глазом. Ему ужасно не хотелось быть единственно жертвой пчелиного террора. — Пусть тоже хоть немного постоят в длинной очереди к зеркалу…


Телега медленно и неуклонно приближалась к оккупированной пчёлами территории.

— Нет, ребята, так нельзя! — не выдержал Сергей. — Они же там ни о чём не подозревают! Чём они больше всех виноваты?! Тем, что не ночевали с нами в доме?

— Да, — согласился с ним Олег. — Надо их предупредить, а то у нас будет уже не база отдыха, а медсанбат. Шесть человек, плюс собака, и ещё коняга… Да и с Хрюрей пока не всё ясно. Может, и его тоже придётся оживлять от чего-нибудь…

Не сговариваясь, все начали вразнобой орать. Одни кричали: «- Берегитесь, пчёлы!!!». Другие: «- Стойте!!!» Третьи: «- Назад!!!». В сумме у них получалась полнейшая неразбериха.


Но телега всё-таки остановилась. Люди встали на ней и обратили свои лица к избе. Они, очевидно, ничего не разобрали, но сам факт крика насторожил их и настроил на какую-то потенциальную опасность.

— Надо синхронно скандировать, — сказал Витька. Давайте хором: — Пчёлы!!! Пчёлы!!!

Они не успели даже начать. Из-за дома вылетел гигантский рой, остервенело жужжащих агрессоров, и, невзирая на некомфортабельные для них условия сеней, ринулся в открытую дверь.

Ребята с визгом и толкотнёй шарахнулись от неё, захлопнув её перед самыми носами нападавших. Одна пчела всё-таки прорвалась вовнутрь и, гудя, как «мессершмитт», стала злобно атаковать глухие деревянные стены. Её в темноте прихлопнули тряпкой, чтобы не расшатывала ещё больше и без того уже неустойчивые нервные системы осаждённых.

Выждав несколько минут, Витька осторожно приоткрыл дверь. Пчёл поблизости не было, поэтому он открыл её шире.


Телега уже подъезжала к избе. Людей на ней больше не было, даже собака куда-то подевалась. Неуправляемый Боливар неторопливо шёл домой не по дороге, а по полю, и время от времени вопросительно поворачивал голову, кося глаз на свой опустевший экипаж.

— Ну вот… — сердито прогудел Илья. — Чего вы добились шумом и гамом? Не орали бы, так было бы только лучше для всех. Лежали бы они через полчаса на кроватках и охали. И очередь к зеркалу занимали… А что теперь? Придётся их сейчас, как партизан, искать по всем сибирским лесам… Они наверняка решили, что здесь высадился вражески десант…

Никто не засмеялся.

— Нужно посылать связника, — сказал Сергей.

— Кого? — уныло поинтересовался Олег. — Тут уже все или раненные, или морально контуженные…

— Я пойду! Добровольцем! — Сергей решительно вернул на место, испугавшиеся его смелости очки.

Витька оценивающе окинул его взглядом.

— Вообще-то, тебе легче, чем другим. Голову только обмотать хорошенько. Всё равно они твои очки не прокусят…

Ребята оживились, обрадованные тем, что на этот раз обошлось без тягостного процесса жеребьёвки.

— Ты только завещание напиши, — посоветовал Олег. — Кому оставляешь свой рюкзак и продукты…

— Но только не Олегу… — предупредил Витька.

— Уже хороните?.. — скривив гримасу, поинтересовался Сергей. — Живьём?.. Не рановато ли?.. Вдруг, я ещё передумаю…

Ребята испуганно затихли.

— Ладно, ладно, не тряситесь вы так… — вздохнул Сергей. — Пойду я, точно пойду…

Ему плотно обмотали голову бесхозным, оставшимся ещё с зимы шерстяным шарфом, оставив снаружи только очки. Сергей чем-то стал похож на заблудившегося водолаза.

— Ты у нас, Серёга, теперь как инопланетянин, — сказал Олег, отойдя в сторону и склонив на бок голову. — Они тебя хоть признают? А то ещё с перепугу разбегутся ещё дальше…

— Я им буду сигнализировать, — невнятно сказал Сергей сквозь толстый шарф. Глаза его под прикрытием очков горели решимостью. Он сунул руки глубоко в карманы брюк и безо всякого предисловия прыгнул через порог. Никто не успел и слова сказать.


Пчёлы не заставили долго себя ждать. Уже на середине двора Сергея атаковали.

— Готовьте операционный стол, — убеждённым тоном сказал Витька. — А ты, Илюха, пойди и хорошенько протри зеркало. Похоже, сейчас у тебя будет брат-близнец…

Никто на приевшуюся шутку не отреагировал, все внимательно смотрели за дверь.


Сергей упорно бежал вперёд. Он только сгорбился под непрерывными атаками невидимых из сарая пчёл, и глубоко утопил руки в карманы фирменных, пуленепробиваемых джинсов.

В двух сотнях метров от избы кончилась зона влияния пасеки, и это было видно уже по тому, что Сергей перестал горбиться, и в его беге появилось даже что-то игриво-шаловливое. Примерно в том месте, где осаждёнными был потерян контроль над телегой, он остановился и, предусмотрительно не вынимая рук из карманов, ищуще завертелся на месте. Расстояние было велико, поэтому обитатели сарая не слышала, что там Сергей изрекает, но, похоже, на его призывный клич никто так и не отозвался.

— Поздно… — огорчённо сказал Витька, отворачиваясь от двери. — Теперь они будут драпать до Владивостока. «И на Тихом Океане их закончится поход…»

— Да нет, там кто-то есть… — возразил ему Олег, изучавший в свой бинокль территорию вокруг Сергея.

— Ну-ка, дай!.. — Витька взял у него мощную оптику.


Сергей уже не вертелся на месте, а, повернувшись к близкому лесу, стоял в напряжённой позе, очевидно, ведя с кем-то переговоры. Руки из карманов он так и не вынул.

Витька прошёлся усиленным оптикой взглядом по кромке леса, и сразу увидела идущих из его глубины людей. Когда они вышли на открытое поле, Сергей наконец вынул руки из карманов и размотал на своей голове шарф. Витька отметил, что все шестеро прибывших на месте, но Хрюри среди них тоже нет, даже в качестве приблудного.

— «Вот, обалдуй… — беззлобно подумал он о пропавшем товарище. — Наверняка, пчёл расшебуршил именно он, а сам куда-нибудь дал хорошего тягу. Тоже мне, натуралист…»


Люди около леса о чём-то совещались. Витька видел в бинокль, что они что-то много и страстно говорят, размахивая руками, потом один из них отделился от толпы и резво побежал к дороге в соседнюю деревню.

— «Гонца на хутор послали… — понял Витька. — Молодцы! Сейчас приведут пчеловода из местных!»

— Всё, братцы! — облегчённо сказал он, опуская бинокль. — Кончается наша блокада! Они скоро притащат сюда дядю, который рассадит наших пчёлок по их ульям.

— И всё, что ли?.. — недоверчиво спросил Олег.

— А ты что, хотел многочасовой артподготовки и мощного штурма с криками «УРА!!!»?

— Ну-у-у-у… — неопределённо протянул Олег. — Не так уж скучно и буднично… Мы тут полдня отбиваем атаку за атакой, неся большие потери, а кто-то вот так просто придёт и прекратит всё это смертоубийство?..

— Да, прекратит. И ещё посмеётся над нами. Так что, когда он явится, ни гу-гу о том, что здесь творилось. Просто пчёлы мешали нам работать. Ребята угрюмо молчали.


…А потом с хутора притопал невысокий коренастый мужичок лет пятидесяти пяти, надел на голову сетку, и ушёл за дом. Сергей с компанией приезжих подошёл на сотню метров ближе, не входя в гарантированную зону пчелиного обстрела, и стал дожидаться условного сигнала.


Пчеловод возился минут сорок.

— Ну и что там было?.. — спросил асимметричный Илья, сверля мужичка взглядом случайно уцелевшего глаза.

Мужичок снял сетку и утёр мокрый лоб.

— Да полазил там кто-то, как медведь… — просто сказал они и принялся выдёргивать из рук чёрные занозы-жала. — Крышки с некоторых ульев поснимал. Один улей вообще опрокинут, рамки повываливались, соты помяты. С пчёлами шутить нельзя, они этого не любят. Имейте это в виду на будущее. А Семёныч то где?

— Да из заказника ещё не вернулся, а то бы мы и без вас тут разобрались, — виновато сказал Илья.

— Ну и что нам теперь делать без него? — забыв о недавнем уговоре, спросил Олег. — Выйти-то мы хоть можем?.. Без новых жертв?..

Мужичок, глядя конкретно на Илью, хитро сощурил один глаз.

— Можно, почему же нельзя. Сейчас они будут потише, а к вечеру должны и совсем угомониться.

— Утешили… — буркнул кто-то из темноты сарая. — К вечеру… Завтрашнего утра…

— Ну, я пошёл… Дела у меня. И не только с пчёлами… — сказал мужичок, натягивая на седую голову засаленную кепку, и шагнул через порог.

— Спасибо вам… — в несколько голосов проговорили ему вслед.

Он не обернулся и пошёл по дороге слегка раскачивающейся, твёрдой мужской походкой. Маленький и крепкий.

Ребята стояли в дверях и молча смотрели ему в спину, не замечая, что люди у леса, отреагировав на возвращающегося домой пчеловода, расценили это, как хороший знак, и осторожно пошли к избе.


Встречались они шумно и трогательно, как сходятся вместе две армии, одна из которых вырвалась из окружения. Все собрались в избе, около совсем оклемавшегося и даже успевшего заснуть от тепла и нервного перенапряжения Толика. Его тут же разбудили, и попытались качать вместо ушедшего пчеловода-спасителя, но он крепко вцепился костлявыми, похожими на рачьи клешни руками, в спинку своей кровати и буквально прирос к ней.

Толика оставили в покое, переключившись уже на Илью, изучавшего перед зеркалом своё лицо в поисках левого глаза.

Его обступили со всех сторон и засыпали репликами.

— Мужайся, Илюха! Ты у нас теперь будешь Героем Добровольного Общества Охотников и Рыболовов! Выхлопочем тебе персональную пенсию, как инвалиду локальной войны!

— Не переживай, Илья! Шрамы украшают мужчину и на заднице! Девки будут любить сильнее!

Шумели долго, потом толпой высыпали в сени, и по привычке застыли у входной двери.

Витька Кузин, крадучись, вышел на середину двора. С минуту он торчал там, чуть присев и втянув голову в плечи. Постояв так, он облегчённо выпрямился и поднял вверх большой палец.

— А?!! — восторженно сказал он. — А!!!

— Ж-Ж-Ж-Ж-Ж-Ж-Ж!!. — басом загудел кто-то в глубине сеней — сарая, подражая полуметровой пчеле.

Витька тут же испуганно упал на четвереньки и суматошно закрутил головой.

В сенях дружно грохнули.

— У-у-у-у-у, чтоб вас!.. — осердился Витька и сел на траву.

— Э, глядите-ка… — сказал кто-то удивлённо. — Это что у нас сегодня ещё за одно чудо?..

Витька повернулся.


…От близкого леса к дому неуверенно ковыляла странная, скособоченная человеческая и явно мужская фигура с натянутой на голову курткой. Фигура часто спотыкалась и время от времени ныряла корпусом вниз, точно увёртываясь от чего-то невидимого, пролетавшего над ним в воздухе.

— Никак, Хрюря!.. — обрадовано воскликнул Олег, отважно выкатившись наружу. — Мишка, туалетная твоя душа, ты где это так долго пропадал?!. Мы тут совсем обыскались! Тебе что, нашего бездонного сортира уже мало?!.

Все радостно засмеялись оттого, что нашёлся, наконец, и последний член команды.

Не издав в ответ ни звука, пока не узнанный в лицо человек ввалился в сени, бесцеремонно растолкав стоявших в дверях людей, и, не остановившись на достигнутом, попрыгал в избу.

Ребята сыпанули за ним.

Человек сел на Мишкину кровать, и долгожданно всеми стащил со своей головы куртку.

— Это кто?.. — растерянно и испуганно спросил кто-то.

— Квазимодо… — ответили ему так же испуганно и растерянно. — Из Собора Парижской богоматери сбежал…

— А где же тогда наш Хрюря?.. — снова поинтересовался всё тот же растерянный голос.

— Пчёлы съели…

Толик, на всякий случай вцепившийся в спинку кровати, когда толпа ввалилась в избу, прижался к этой спинке всем телом, поджал ноги и, глядя на пришельца, редко икал.

В избе опять застыла тишина, нарушаемая только иканием Толика.


А Мишка Хрюмин — это, конечно же, было он — правда, искусанный пчёлами до полной неузнаваемости, сидел на своей кровати, и узкими щёлками, оставшимися от заплывших глаз, затравленно озирался.

— Ты где был, Хрюря?! — почти хором спросили его. — И чего ты там наделал против себя и всех нас?..

— Я?!! — опешил Мишка. — Кому наделал?! Что наделал?! Чем наделал?! Да я там такое видел!!!

— Где, в сортире?.. — спросил Олег. — И что там такое было интересное?

— Да что вы привязались к этому сортиру! — обозлился Мишка. — Я просто утром раньше всех вышел подышать свежим воздухом. Стою, нюхаю, слушаю птичек, а из-за дома вдруг звуки какие-то не такие… Я подумал, что вор на пасеке, или медведь мародёрствует. Взял вилы для бодрости и пошёл хотя бы посмотреть для начала, чтобы потом вас криками разбудить.

— И что там?.. — нетерпеливо спросил Илья. — И кто там?..

— Вы всё равно не поверите… Но я расскажу…


***

Выглядел Фэррюоок весьма неважно, если не сказать — просто ужасно. Его лёгкий десантный скафандр был грязен, во многих местах изорван, а в некоторых — даже висел лохмотьями. Голова десантника непонятно отчего сильно распухла, главным образом из-за многочисленных, покрывавших её, шишек. Одна из антенн — усиков на голове бодро стояла торчком, а вторая мучительно свернулась в спираль. Четыре верхние конечности офицера нервно подрагивали, что бросалось в глаза даже издали.

— Хорош! — желчно прожужжал Трирромед. — Красавец! Секс — трутень — символ! Матки сами будут от восторгов складываться перед тобой штабелями! Такое впечатление, что местные жители всем населением планеты дубасили тебя почём зря!

— Так оно почти и было… — уныло признался Фэррюоок. — Почти полным составом, но вовсе не аборигены…

— Что с крыльями? Раньше они у тебя решительно торчали с боков, а теперь я их не вижу.

Фэррюоок глянул себя за спину сначала через одно плечо, потом — через другое.

— Сильно пострадали во время десантной акции. Придется регенерировать. Они, конечно, уже давно рудиментарны и не выполняют своих первоначальных функции, но не хотелось бы потерь в привычном экстерьере…

— Ладно, это эстетические детали, и касаемы только тебя лично.

— Слишком уж касаемы… Вкупе со всем остальным…

— Не гуди! Это не смертельно, а лишь болезненно!

У Фэррюоока от воспоминаний скрутился на голове в спираль и второй усик — антенна.

— Ты у нас лучший! — жужжал Трирромед. — Ты должен был скрытно пробраться, сориентироваться, разобраться, что-то предпринять, и так же незаметно вернуться назад. А ты что там натворил? Операция-то была почти игровая, а не в боевых условиях! Что ты там затеял себе на голову, и нам на проблемы?

— Да ничего такого, Командор… Просто роковое и непредсказуемое стечение обстоятельств.

— Заметно… — всё так же желчно согласился Трирромед. — Выкладывай всё подноготную! Что-то у нас тут с самого начала не сложилось… Прилетели, обнаружили обитаемую планету, но завоёванную местными животными, развившими свой Разум. Такое у нас бывало многократно, и потому — вновь огорчительно по причине почти невозможности установления контактов из-за слишком непреодолимых различий в нашей логике, психологии и физиологии. Нам слегка подфартило тем, что в биополе, окружающем планету, мы зафиксировали слабые, но явные прожилки и обитающих здесь энтомоноидов. Мы выявили одно из мест их коллективного обитания, и я послал тебя именно туда. Что там было не так? Энтомоноиды не те, или послали к ним не того?

— Поначалу всё шло штатно… — виновато жужжал Фэррюоок. — Я посадил катер у них в лесу, в непосредственной близости от нужной точки, хорошенько его замаскировал, и дальше пошёл уже своим ходом.

Скоро я обнаружил большой дом, сделанный разумными обитателями планеты, а рядом — десяток кубических конструкций меньшего размера, с отверстиями в их стенках, куда вползали, и откуда выходили, чтобы взлетать, наши инопланетные почти аналоги коллективных социальных энтомоноидов, только пока гораздо меньших размеров, чем мы. Недоразвитые мы когда-то, в общем…

Я подошел, поднял у ближайшего кубика его крышку, и обнаружил внутри искусственные рамки, заполненные сотами, в которых наши пока недобратья по разуму, очевидно, хранят еду для своих личинок. Мы когда-то создавали свои ульи в дуплах деревьев, а здесь доминирующая раса, похоже, шефствует над нашими почти родственниками по биологическому виду.

Времени у меня было в обрез, поэтому я, не медля, приступил к акции акселерации. Я распылил в несколько этих домиков аэрозоль, ускоряющий рост и развитие мозга их обитателей.

Я настолько увлёкся этим занятием, что потерял необходимую бдительность, Командор… Моя вина. Услышав резкий и непонятный звук, я посмотрел в нужную сторону, и обнаружил одного из представителей тех разумных обитателей, которые населяют планету. Поняв, что совершил недопустимую оплошность, я сделал попытку покинуть место своего обнаружения, но был при этом весьма неловок. Я зацепил несколько вместилищ наших будущих собратьев, что-то там опрокинул, у чего-то сбил крышки, и упал сам.

Тут-то всё и началось! Обитатели опрокинутых и уцелевших домиков энтомоноидов собрались в огромный рой и набросились на меня нет как на будущего родственника, а как на теперешнего врага! Их мощные жала почти с лёгкостью прокусывали мой скафандр. Опасаясь интоксикации, я на бегу глотал необходимые в таких ситуациях лекарства, натыкался на деревья и кусты, рвал скафандр, под него проникали преследовавшие и атаковавшие меня озверевшие энтомоноиды…

— Ты что, привёз их на корабль? — сердито загудел Трирромед. — Мало того, что мы теперь находимся под серьёзной угрозой обнаружения, и вынуждены будем срочно улетать отсюда, так ты ещё притащил к себе в дом непонятно кого с точки зрения биологии и микробиологии! Заразы нам тут непонятной местной только и не хватало!

— Как можно такое, Командор! Я же не личинка в своём деле! Прямо на шлюпке я обработал себя и скафандр нейтрализующими газами, а потом собрал несколько особей неизбежно погибших при этом энтомоноидов. Для исследований нашими учёными.

— Тоже дело, хотя уже и не тех масштабов, которые мыслились изначально! Значит, ты успел должным образом обработать обиталища наших будущих контактёров?

— Да, мой Командор! Шесть домиков!

— Это уже радует. Не всё, но хоть что-то мы сделали и здесь. Значит, когда прилетит новая экспедиция лет эдак через тысячу, мы встретимся с нашими юными братиками и сестричками по разуму.

— Несомненно, мой Командор! Начало положено! Учитывая масштабы размножения большинства известных нам во Вселенной энтомоноидов, в ближайшее время на планете начнётся лавинообразный процесс их мутаций и эволюции! Когда-нибудь мы встретимся вновь, они узнают о нашей роли в их Истории, и будут благодарны нам за своё Начало!

— Ладно, офицер, так и быть, наказывать я тебя за ошибки не буду, но, возможно, и повышу в звании…

— Служу Зоморе! — вытянулся Фэррюоок. — А как же теперь с местными этими самыми?.. — осторожно поинтересовался он.

— А они-то при чём? — не понял подчинённого Трирромед. — Они и раньше были для нас делом вторым, а теперь — и тем более…

— Опасаюсь, что у них определённо будут сложности с нашими подопечными… В обозримом будущем…

— Цель не оправдывается перед средствами! — жёстко гуднул Трирромед. — Аниманоидов везде — полным-полно, а своих мы нашли пока только в трёх местах! Оно стоит того?

— Для нас — да, и почти задаром, если не учитывать мои личные неудобства. А вот для местных аниманоидов, или как они себя там называют, цена может быть слишком завышенной… Наши почти родственники и в своём мелком виде очень уж агрессивны и ядовиты не только характерами, а что тут начнётся, когда у них начнётся интенсивная акселерация и эволюция…

— Разберутся между собой, я думаю. Они ж там, вроде бы, дружат… — неуверенно прожужжал Трирромед.

— В дружбе покровительствуют сильные… Если они добрее слабых…

— Слишком много теории! — загудел Трирромед. — А практика бывает гораздо короче! Ладно, иди, лечись, и приводи себя в порядок, а мы будем готовиться к отлёту. Если информация о тебе ушла у них в нужные места, местные начнут нас искать даже в экзотических для них радиодиапазонах, и рано или поздно найдут. А нам это надо?..

— А им точно надо то, что я сделал?.. — спросил Фэррюоок, уже уходя из командорской рубки. — От имени нас?..

— Через тысячу лет прилетим и спросим! — назидательно сказал Трирромед. — У обоих видов, или какого-нибудь из них двоих…


Лучше неожиданностей нового может быть только устойчивая инерция старого.

Загрузка...