(не)полная семья

Глава 7. Жизнь полна неожиданностей

Хотя я и понимала причины, по которым Макс просил меня об обследовании в частной клинике, но боялась предстоящих процедур. До рождения Алисы у меня были серьёзные проблемы по женской части, и до встречи с новой любовью я даже не думала о втором ребёнке. Первую бы поднять на ноги!

Но тот напор, который проявил Макс, импонировал. Не прошло и недели после того, как мы признались друг другу в любви, и вот уже он заговорил о детях. Конечно, не сейчас, не время теперь. Мы так мало знаем друг о друге, спешить я не стану в любом случае, но сама возможность иметь ещё детей вдруг показалась не такой уж абсурдной.

«Пройду обследование, полечусь на халяву, а там посмотрим, жизнь длинная. Но упускать возможность глупо, сама я услуги клиники такого уровня не потяну» — рассуждала я и всё больше убеждалась, что ничего не теряю. И согласилась.

В клинику мы приехали в обеденное время в воскресенье. Я чуть не споткнулась на крыльце, и Макс бережно поддержал меня за локоть.

— Дурная примета, — выпалила я, глядя на вывеску, с которой на меня смотрели молодая женщина, держащая на руках упитанного карапуза, явно не новорожденного.

— Не волнуйся, — ответил Макс и вдруг заглянул в глаза, слегка сощурившись: — А давай уйдём.

— Но нас же ждут, — растерянно ответила я, переведя взгляд на входную дверь, за стёклами которых уже виднелся идеально чистый холл и ресепшн с улыбчивыми девушками.

— Скажем, что ты не в настроении и поедем сожрём по бургеру в Маке, — сейчас любовник напоминал не серьёзного мужчину, со светским лоском денди, а озорного подростка, вырвавшегося из-под опеки взрослых.

— Нет, после, — улыбнулась я и потрепала его по голове, проведя рукой по короткому ёжику тёмных волос. — Я хочу пойти, правда.

Я не лгала. Клиника «Мать и дитя» считалась одной из лучших, кто специализировался на бесплодии, а ведь именно этот диагноз ставили мне до беременности. И пророчили повышенный риск онкологии в связи с кистами на яичниках. Словом, я хотела узнать, как обстоят дела сейчас, потому как те гинекологи, к которым я обращалась говорили порой прямо противоположное. Но Максу о моих проблемах лучше не знать.

— Уверена? — спросил он, когда мы уже сидели в пустом коридоре в ожидании вызова в кабинет.

— Я ведь не корову проигрываю, — засмеялась я, но в душе ощутила тревогу.

Понятно, что Макс хочет детей, оставалось только молить бога, чтобы у меня не нашли что-то серьёзное. Не болезнь, конечно, здесь всё чисто, но то, что может помешать забеременеть. Я была ярой противницей ЭКО и такую возможность даже не рассматривала. Кто знает, как оно потом отразится? Вон, звёзды сплошь и рядом после этой «безвредной» процедуры то заболевают, то сходят с ума. А мне нельзя, у меня Алиса ещё маленькая.

— Я подожду тебя в машине, — сказал Макс, когда меня вызвали и, легонько поцеловав в губы, направился к лестнице, ведущей на первый этаж. И внезапно, обернувшись, помахал рукой.

Обследование продолжалось больше часа, по истечении которого мне вынесли вердикт: здорова. Мазки неидеальные, конечно, но у кого они абсолютно нормальные?!

Обрадовавшись, что поликистоз куда-то делся, я с улыбкой выпорхнула в коридор и увидела её. Катерину Любимову. Она сидела у другого кабинета, в самом конце коридора, сгорбившаяся, с круглой спиной, смотрящая в другую сторону. Но несомненно это была она.

Рыжие кудри были собраны в простой хвост, который я часто делаю дома, когда волосы лезут в лицо, а красоваться не перед кем. Словно почувствовав мой взгляд, она обернулась, и последние сомнения развеялись. Что за чёрт!

Катерина вскочила, поджав губы, фыркнув, схватила сумочку, лежавшую на соседнем кресле, и ринулась к лестнице.

Догонять бывшую соперницу я и не собиралась, но настроение испортилось. К чему такая реакция? Конечно, со мной у неё связаны не лучшие воспоминания, но ведь она отвоевала Вадима. И откуда столько ненависти во взгляде?

Это я потеряла теперь уже безвозвратно бывшего и долго плакала в подушку, выла от безысходности, тоски по его рукам и нашим долгим разговорам после обалденного секса. И поделом мне, разлучнице, позарившейся на чужой каравай!

— Почему ты выбрал именно эту клинику? — выпалила я, забравшись на переднее сиденье кроссовера Макса.

— А что не так? К тебе плохо отнеслись?

Участливое выражение лица любовника только вывело меня из себя.

— Ответь, пожалуйста, на вопрос, — еле сдержавшись, чтобы не нагрубить, попросила я.

— Потому что это одна из лучших клиник, — сухо ответил Макс и, нахмурившись, посмотрел в сторону. Его пальцы барабанили по рулю, что было совсем не добрым знаком дл меня лично. — Объяснишь, наконец, что не так?

Он резко повернулся и посмотрел в глаза.

— Ты знаком с Екатериной Любиминой? — спросила я, сбавив тон.

— Возможно. У меня очень много деловых контактов, не удивлюсь, если когда-нибудь встречал даму и с таким именем. Только ты не ответила на вопрос: «Что не так?»

— Я видела её! Понимаешь, это не может быть совпадением!

Я говорила сумбурно, заламывала руки, чуть ли не плакала и дрожала так, что зуб на зуб не попадал. Если бы мыслить с трезвой головой, то что мне до Катерины? Ну, увидела, и что?!

Клиника известная, Катерина не бедствует, почему бы ей не прийти на приём ради мелкой проблемы? Но я была уверена, что дело не в воспалении, не в молочнице, а в бесплодии. «Мать и Дитя» специализировалась именно на таких проблемах, в том числе и на выполнении ЭКО. А взгляд бывшей соперницы сказал всё без слов. Точно такой же я видела в зеркале, когда уже отчаялась забеременеть.

И хотя Макс не понимал моих терзаний по поводу нечаянной встречи, но, узнав, о ком я говорю, нахмурился ещё больше и не разговаривал, пока не привёз обратно, к моему подъезду.

— Ты злишься, потому что увидела жену бывшего, — произнёс он, заглушив мотор и избегая смотреть на меня. — Потому что он всё ещё тебе не безразличен.

Я открыла рот, чтобы возразить, начать оправдываться, но Макс так посмотрел на меня, что поняла: станет только хуже. Надо дать ему время остыть. Вот же я дурочка! Сама дала повод для ревности.

— Не безразличен, — кивнула я. — Он мне неприятен.

И вышла из машины, чтобы не оглядываясь, нырнуть в подъезд. Как назло, никак не могла нащупать в кармане плаща нужные ключи. Машина продолжала стоять, не думая заводить мотор.

Наконец, домофонный ключ был найден, пальцы выбивали мелкую дрожь, когда я вытащила их из кармана, но внутренне я была спокойна. Оправдываться перед тем, кто знает меня несколько месяцев, не стану. Он не прошёл со мной путь, длиной в несколько лет, тот самый, когда я металась между разрывающей сердце любовью и отчаянием. Значит, не имеет право меня судить, а тем более решать, что я чувствую к Вадиму. Не любовь, так точно.

На этот раз я решила не пользоваться лифтом, а взлетела по лестнице, не ощущая усталости. И только войдя в квартиру, начала задыхаться. Прошлое давно умерло, но продолжало причинять мне дискомфорт. Не боль, уже отболело, но злость. Я даже испытала злорадство. Не хорошо радоваться чужому несчастию, но я воспринимала это как эффект бумеранга. Это ведь Катерина. узнав о моей беременности, сказала, что больная тётка не должна пытаться сделать ребёнка. От осинки не родятся апельсинки.

И вот теперь, сама стала той самой больной тёткой!

Поздоровавшись с Диной Сергеевной, няней Алисы, я посмотрела в окно кухни, выходящее во двор. Машина Макса медленно отъезжала от подъезда.

Прошло несколько дней, но Макс так и не появился. Несколько раз я сама порывалась позвонить ему, но всякий раз жала отбой до того, как услышу гудки. Тот разговор, что нам предстоит, на расстоянии невозможен, лучше подождать личной встречи. Слова, лишённые жестов и мимики, могут показаться пошлыми или попыткой манипулировать собеседником. Например, вернуть Макса и в тоже время оставить при себе Вадима.

С последним мы увиделись на следующий день. Вместе сходили в цирк, поели в парке мороженного и проводили Алису на кружок по художественной гимнастики. Бывший, попросивший подвезти его, уже хотел откланяться, но я остановила его.

— Скажи, Катерина не может иметь детей, верно? — спросила я и пристально следила за реакцией Вадима.

К счастью, он не стал отрицать и с мрачным видом кивнул.

— И поэтому ты вспомнил об Алисе?

— Не только. Я понял, что созрел для детей, — поспешил заверить он, недовольно наморщив лоб. — Как ты узнала о Катерине?

Юлить и врать я не собиралась, поэтому выложила все подробности нашей встречи в коридоре репродуктивной клиники.

— А что ты там делала? — тут же последовал ожидаемый вопрос, к которому я была готова. показалось, что Вапдим напрягся в ожидании ответа.

— Проходила обследование, а ты что подумал? — ответила я с улыбкой, не подразумевающей дальнейшие расспросы. И чтобы их и не было, спросила сама:

— Катерина не случайно оказалась там в одно время со мной? Вы что, следите за мной?

— Конечно, нет. Что за ерунда! — возмущение Вадима было искренним.

Будучи обаятельным дамским угодником, он так и не научился лгать и изворачиваться. Даже в пору нашего тесного общения он никогда не скрывал от жены, что идёт на свидание ко мне. Кто-то назвал бы это цинизмом, но Вадим верил, что близкие связи между мужчиной и женщиной не терпят лжи и лицемерия.

— Катя — сильная женщина, но упрямо не хочет видеть факты, — уклончиво ответил бывший и посмотрел на меня так, что я поняла: больше ничего не скажет. Впрочем, женские проблемы его супруги не моя забота. И болезненным любопытством никогда не страдала, поэтому закрыла тему, собираясь попрощаться.

— До субботы, — дежурно улыбнулась, но Вадим прервал меня, схватив за запястье.

— Как ты считаешь, если бы я тогда не ушёл, мы бы были до сих пор вместе?

Вопрос оказался неожиданным. И даже если опустить, что это я выгнала Вадима, всё равно заставлял меня нервничать, потому что я сама ещё года полтора назад задавала его себе, глядя на спящую дочь. А потом перестала. Нельзя жить сослагательным наклонением.

— Мы этого никогда не узнаем, — ответила я, высвободив руку. — Не трогай меня, пожалуйста.

— Извини, — мягко ответил бывший и метнул виноватый взгляд, на миг вернув меня в те времена, когда мы могли часами ходить гулять и болтать, как подружки обо всём на свете. — Я не думал, что снова стану задавать себе этот вопрос.

— Снова? — я вскинула бровь и недоверчиво хмыкнула. Ну что я делаю?! Надо бежать без оглядки, а не стоять, вороша прошлое. Пациент давно мёртв, чувства нет, уважения тоже, и к чему этот разговор?! — Прости, мне пора.

Я повернулась и, не дожидаясь ответа, заспешила к выходу из парка. Вадим не пытался меня остановить, и я уже подумала, что одумался, как противно запищал телефон.

— Да, — взяла я трубку, понимая, что прятаться глупо. — Что ты ещё хотел?

— Извиниться, — голос Вадима всегда меня гипнотизировал. Хотелось слушать его, не вникая в суть слов, но сейчас я ощущала только глухое раздражение. — Я не навязываюсь. И сейчас ни за что бы не хотел снова влипнуть в то безумство, что нас объединяло. Но знаешь…А вдруг, мы были неправы?

— Это уже не важно, давай больше не будем об этом, ок? — я говорила на ходу, задыхаясь от быстрого шага. Солнце светило в глаза, вызывая слёзы, и я как назло забыла солнцезащитные очки в машине!

— Конечно, — согласился Вадим на удивление легко. — Я сейчас скажу и больше не вернусь к этому, Обернись, пожалуйста.

Я подчинилась, понимая, что он следует за мной и пока не скажет, не отвяжется. Что ж, проясним всё сейчас! Лучше бы, конечно, обойтись и вовсе без объяснений, которые ничего не исправят, но раз бывший решил, то пока не выполнит намеченного, не отвяжется.

Он догнал меня, не сводя пристального взгляда с лица, будто боялся, что стоит отвести глаза, как я исчезну. Поравнявшись, остановился и показал рукой в сторону, предлагая не стоять на дороге. Ох, и почему он сегодня без машины? Так бы мы расстались у Детского центра и не пришлось бы везти его сюда по какой-то надуманной им причине. Прикрылся разговором о дочери.

— Я постараюсь кратко. Признаюсь, не вспоминал о тебе последние годы и думал, что уже всё, отрезало. А после пары встреч снова потянуло. Нет, это уже не любовь, прости, но я всегда говорю без обиняков. Ну, чёрт, не идёшь ты у меня из головы последний месяц! Всё думаю, как бы оно было, не расстанься мы тогда. Жили бы втроём…

Вадим провёл рукой по шее, будто потянул мышцу. Я видела, что ему нелегко далось признание, и он сам не знает, что с ним делать, но жалости не испытывала и облегчать ему душу не собиралась.

— Вчетвером, ты хотел сказать, — поправила его я, скрестив руки на груди. — Или ты бы бросил жену и переехал ко мне?

— Нет, я люблю Катю, — Вадим посмотрел на меня с удивлением и даже неким возмущением: мол, что за нелепые предположения. — Ты же знаешь, я полигамен. Мне нужна жена — верная соратница и Муза, которую я мог бы носить на руках.

— До постели, — улыбнулась я как можно противнее. — Которую бы ты мог свободно потрахивать на стороне. Безотказную и беспроблемную дурочку, что соглашается на любовь без обязательств. Ах нет, она должна быть тебе верна. Ведь ты любишь и её! Всё верно, я ничего не упустила?

— Ты опошлишь всё, что угодно, — криво улыбнулся бывший. — И стала ещё злее.

— Жизнь заставила. Извини, было не до вздохов при луне. Надо было на дочь зарабатывать, — парировала я, и это т мерзавец нагло заявил:

— Ты сама загнала себя в эту карусель. Я ведь предупреждал, что быть матерью-одиночкой хорошо только на бабском форуме!

— Да пошёл ты! — выпалила я и повернулась, чтобы уйти, но Вадим схватил меня и несильно встряхнул за плечи:

— Не смей сбегать! Знаешь, что я мечтаю с тобой сделать все последние месяцы?

— И думать не надо. Не надейся, ноги не раздвину. Я давно люблю другого.

Ну, насчёт давности, конечно, приврала, зато не солгала в главном. Какое-то время мы и стояли так, близко друг к другу, и глаза Вадима хищно блестели, заставляя смотреть в них, не отрываясь. Наверное, прохожие оглядывались на нас, думая, что наблюдают ссору влюблённых.

Я дёрнулась, чтобы высвободиться, но Вадим только крепче прижал меня и прошептал.:

— Я не верю тебе.

— Ну и…

Договорить я не успела. Бывший жадно накинулся на меня с поцелуем, будто изголодавшийся на еду. Некоторое время я позволила ему это, очень уж хотелось проверить, почувствую ли что. Желание, прежнюю страсть, вернётся ли ощущение, что по жилам течёт ртуть, отравляя изнутри и заставляя руки и ноги неметь, а лоно пылать и пульсировать.

Конечно, поцелуй, его парфюм, который он не поменял с того времени, когда ещё был моим, возбуждали, хотя уже не так как раньше. В прежние времена от одного прикосновения меня штырило и рвало на части, а теперь… Так, половое любопытство, не более.

Я оттолкнула Вадима и улыбнулась:

— Некоторые вещи совсем не те, что были, — произнесла я, пожав плечами. И, повернувшись, с гордо поднятой головой направилась к выходу.

На следующий день я пришла на работу с твёрдой уверенностью, что если Макс не объявится к вечеру, то я сама наберу его номер и заставлю перестать дуться.

Но сегодня мне понадобилось решать совсем другие проблемы. С самого утра к себе вызвал Пётр Алексеевич и с порога принялся распекать за низкие результаты и якобы недовольных заказчиков.

— В чём конкретно вы меня обвиняете? — спросила я, внимательно следя за мимикой шефа. Он остановился, будто раздумывал над ответом или хотел точнее его сформулировать, чтобы даже такая курица, как я, всё поняла.

— Вы знаете моё правило. Будь лучшим или уходи. Вы перестали быть лучшей. Так более конкретно? — произнёс шеф спокойным тоном и многозначительно посмотрел на меня с сочувствующим выражением лица.

— Понятно. — Я закусила нижнюю губу и опустила голову. — Мне надо уходить?

Пётр Алексеевич отвёл взгляд и предложил мне свою помощь в поисках нового места, оправдывая это тем, что так-то результаты у меня вполне себе неплохие, только в нашей фирме и конкуренция выше, и, вообще, я последнее время слишком сосредоточилась на личных проблемах в ущерб делу.

— Я всегда лояльно к вам относился, Виталина Андреевна, — закончил пространный монолог шеф, которому явно было не по себе. — И позволял то, что никогда не разрешил бы остальным. Не думайте, что я изверг какой и выгоняю мать-одиночку одним днём. Конечно, дам вам месяц на то, чтобы прийти в себя и подыскать что-то приемлемое. Этот разговор останется между нами, а через две недели вы напишите заявление по собственному желанию.

— Отлично. Благодарю за столь лояльное отношение.

Хотелось напомнить забывчивому боссу, что именно моё имя привлекло в фирму заказчиков, ставших постоянными клиентками. Конечно, я не была какой-то особенной звездой, но работу любила и делала её, как говорили заказчики, «креативно и с огоньком». Но я не стала тратить слова на того, кто уже всё решил. В конце концов, всё что ни делается, к лучшему. Именно так я всегда утешала себя в самые сложные моменты.

— Что тебе сказал Петруша? — спросила Лиза, сунув нос в мою кабинку, стоило вернуться на рабочее место.

— Ничего особенного, — ответила я полуправдой. Разве в наши дни увольнение является чем-то из ряда вон выходящим? — Так, по текущим проектам гонял. Показывала различные варианты по дизайну наружки для колбас.

Я врала на ходу и сама удивлялась, как легко мне это давалось. Лиза не могла знать, что этот дизайн и слоган к рекламному щиту для продвижения колбас определённой фирмы, давно утверждены и пущены в работу.

— Голова болит? Дать таблетку? У меня всегда с собой, тоже, знаешь ли, мучаюсь. Особенно, когда не высплюсь, — щебетала Лизка, не собираясь отставать. Я только сейчас поняла, что сижу, закрыв глаза, и массирую виски.

— Нет, всё в порядке. Извини, надо работать, — вздохнув, я посмотрела на коллегу так, чтобы не осталось недопонимания: разговора не будет. Ей лучше оставить меня в покое.

— Да, конечно, — улыбнулась она и, наверное, обиделась, но мне было всё равно. В ближайшие дни предстояло хорошенько обдумать ту задницу, в которую я вляпалась. И как обычно, весьма некстати.

Деньги, отложенные на чёрный день, у меня имелись. Их хватит на четыре платежа по ипотеки и ещё останется на полгода размеренной жизни. Конечно, придётся затянуть пояса, отказаться от деликатесов и роскошеств в виде отпуска или уикенда, но переживу. Можно поработать во фрилансе. Всегда хотела попробовать свои силы в свободном полёте безо всяких боссов и прилипчивых коллег.

Работа шла из рук вон плохо. Будь я суеверна, подумала бы, что Петруша меня сглазил. Но я всегда гордилась реалистичным взглядом на жизнь и даже слегка бравировала цинизмом. Работать в поте лица теперь и не к чему. Имея на руках три активных заказа, я выполню их в лучшем виде, чтобы никто не посмел плохо обо мне подумать, а потом адьос. Если не набирать новых, то напряга в ближайший месяц не будет.

У Лизы прозвенел таймер, возвещающий, что офисному планктону, коим и являлось половина нашего отдела, и прочим ценным работникам пора обедать.

— Ты идёшь? — заглянула Лиза в мою кабинку.

— Нет, я позже. Закончу тут немного, — ответила я, понимая, что сплетен всё равно не избежать.

Огуречникова — девчонка неплохая, жалостливая, но обожающая строить теории заговора. Теперь она решит, что у меня случилось что-то из ряда вон выходящее и разнесёт это по отделу. По большому секрету, разумеется.

— Ааа, понятно, — протянула она и нарочито бодро улыбнулась: — Присоединяйся, если что.

Дождавшись, пока все уйдут, набрала Максу. Надо было выйти в холл, а ещё лучше спуститься на первый этаж, потому что в отделе кто-то да останется, решив не идти на обед, да и вернуться может всякий, только сейчас мне было плевать. Хотелось услышать любимый голос, ощутить, что его обладатель всё ещё рядом.

— Макс, ты мне нужен, — выпалила я на выдохе, стоило услышать его нейтральный «привет». — Встреть меня сегодня, прошу.

— Что случилось? С тобой или с дочерью? — волнение в его голосе было столь явное, что я чуть не засмеялась от радости. Ему не всё равно!

— Нет, проблемы. Прости, я не могу сейчас говорить. — прошептала я в трубку, мысленно моля, чтобы он сказал о своей любви. Или о том, что скучал, ждал звонка. Глупо, наверное, но когда я уязвима, превращаюсь в липучую собачку, заглядывающую хозяину в глаза, чтобы поймать в них одобрение. Чёрт, я уже плачу!

— Хочешь, приеду через час? — спросил Макс, встревожившись не на шутку.

— Нет, всё в порядке. Прости меня, я просто разнервничалась, — лепетала я, не понимая слов, что произношу. Только бы не всхлипнуть снова и не начать самобичевание на тему «никто меня не любит, никто не поцелует»!

— Я приеду. В полшестого. Ты на машине?

— Нет.

Я глубоко вздохнула и начала выплывать из пучины отчаяния. Макс приедет, он беспокоится за меня, значит, и вправду что-то чувствует. А с работой как-нибудь наладится. Такая ерунда не способна меня сломить, и от большего горя не согнулась!

— Тогда до встречи, — прошелестело в трубке, и связь прервалась. Мне показалось, что Макс улыбнулся, когда произнёс последние слова. Они были сказаны таким мягким тоном, что я чуть не захлебнулась от счастья.

Остаток дня работалось гораздо легче. За спиной выросли крылья, и несмотря на то, что обедать я так и не спустилась, голода не ощущала.

К назначенному часу с чувством выполненного долга я привела рабочее место в порядок и выключила комп. Теперь проблема потери работы уже не казалось дамокловым мечом, висящим над головой. За месяц реально найти новое место, или Петруша ещё передумает. Интересно, какая змея его укусила? Ещё на прошлой недели он хвалил один из моих завершённых проектов…

Задумавшись, я спустилась на первый этаж и не сразу заметила Бориса. Он окликнул меня пару раз, но не дождавшись ответа, дотронулся до рукава плаща.

— Прости, не хотел напугать, — начал он без обиняков. — Разговор есть.

Я посмотрела на часы: до приезда Макса ещё минут пятнадцать. Он никогда не опаздывал, даже с учётом пробок. Один чёрт знает, как ему это удавалось!

— Хорошо, только быстро. За мной скоро приедут, — ответила я, вопросительно посмотрев на коллегу. Что ему от меня надо?

На лице Бориса возникла ухмылка, но уже через секунду оно приняло самое участливое выражение. Я приготовилась слушать.

Коллега, окинув полупустой холл, отвёл меня в сторону.

— Говорят, у тебя проблемы с Петрушей. Могу помочь. Не совсем бескорыстно, но много не сдеру, обещаю, — произнёс он деловым тоном, и, не веря в его искренность, мне захотелось узнать, что же он собрался предложить. Как оказалось, зря.

Борис всегда вызывал во мне безотчётное желание отодвинуться и отгородиться невидимой стеной. И вроде бы вполне симпатичный молодой мужчина с подтянутой фигурой и отглаженной рубашкой, а всё-таки стоило такому оказаться рядом, кажется, вот-вот вымажешься в грязи.

— Мне не нужна ничья помощь, Борис, — опередила я коллегу, смотревшему на меня с долей превосходства. Как удав смотрит на ничего не подозревающего кролика.

— Ну, я из жалости предложить хотел. Ты же мать-одиночка, тебя не имеют права выкидывать на улицу!

Вот так без обиняков Борис спустил меня на одну ступень с умственно отсталыми и тяжело больными. Ничего не имею против последних, но всё же я пока могу сама о себе позаботиться и в чужой протекции совсем не нуждаюсь. О чём я и не преминула сообщить сердобольному.

— Дура ты, Вита! — он подошёл ещё ближе. Так, что я почувствовал запах мятной конфеты, идущий у него изо рта. — Я ведь на самом деле помочь хочу. Не упускай крепкое мужское плечо. Да и предложение твоё мне понравилось. А ведь и вправду, зачем эти рестораны, будто мы чужие? Давай так, я трахну тебя на заднем сиденье своей машины, пару раз, не больше, и замолвлю словечко куда надо. Считай, тебя никто не тронет.

Я задохнулась от такой наглости, а Борис, видимо, приняв моё молчание за раздумье, решил перейти от слов к действию. Я могла его предупредить, но не стала. За такие слова пусть получит по полной! В том, что это так и будет не сомневалась.

Стоило только посмотреть на помрачневшее лицо приближающегося к нам Макса, его сжатые кулаки и быстрый шаг, и я уже не сомневалась, что вскоре последует. Борис его не видел и продолжал излагать гнусное предложение участия в моей судьбе.

И это случилось. Макс даже не стал тратить на слащавого Борьку лишних слов, а сразу дал под дых, да так, что коллега согнулся и снизу вверх уставился на обидчика вытаращенными от боли и страха глазами.

— Пойдём, хватит! Макс! — я поняла, что кричу и висну на руке любимого, чтобы прекратить драку.

В холле собралась толпа любопытных и глазеющих, которая вначале молчала, а потом разразилась разными голосами. Борис уже разогнулся и с видом оскорблённой добродетели закрывал рукой разбитую губу (Макс успел ударить его повторно), комментируя, что если бы не толпа и не холл родной фирмы, он бы нашёлся чем ответить.

Несмотря на выкрики публики, что сейчас вызовут полицию, большинство людей не сдвинулись с места и не пытались прекратить некрасивую сцену. Наверное, понимали: мордобоя больше не будет, а чем закончится, неплохо бы досмотреть.

Наконец, мне удалось утихомирить Макса, прошептав, что больше этот Борис ко мне и не подойдёт.

— Если это будет не так, то я поговорю с ним повторно, — громко ответил Макс и метнул на Бориса взгляд, полный ярости. — Никто не смеет приставать к моей женщине.

Толпа ухнула и уставилась на пострадавшего. Настроения очень быстро поменялись, симпатии теперь были на стороне Макса, но опомнившаяся охрана быстро всё прекратила, выгнав нас на улицу.

Борис ретировался, выкрикнув с безопасного расстояния, что просто так это не оставит. Я же заставила Макса посмотреть на меня и поцеловала его руку, костяшки пальцев которой были свезены в результате стремительной защиты дамы сердца, то есть меня.

— Прости. Он просто придурок! — произнесла я, хотя собиралась сказать совсем другое. Например, что завтра я стану героиней всех офисных разговоров. Да какая разница! Уйду, что называется, с фанфарами. — Поедем отсюда.

Макс ничего не ответил, но обнял меня за плечи и довёл до машины. Уже когда авто отъехало на приличное расстояние, спросил:

— Так в этом и заключалась твоя проблема? Почему раньше не говорила, что это хлыщ к тебе клеется?!

Я усмехнулась:

— Если бы. Меня внезапно уволили.

— И? — Макс спросил с таким удивлением, будто само по себе увольнение не стоило и разговора.

— Этого, знаешь ли, достаточно, — выдохнула я с лёгкой обидой. — У меня собственного бизнеса нет…Прости, что сорвала тебя с работы. Не знаю, почему увольнение меня так задело. Я просто сама не своя была.

Теперь всё случившееся утром не казалось такой уж трагедией. И тем более не стоило разводить из-за этого сырость и трепать себе нервы.

На самом деле я знала, почему утренний разговор с шефом вывел меня из равновесия. Это было как подножка, удар в спину. Чем бы ни руководствовался шеф, но это точно не была моя производительность и рабочие результаты. Кому могло понадобиться моё рядовое кресло?

Я ехала, отвернувшись к окну, словно пыталась за стеклом, среди одевшихся в зелень кустов и деревьев найти ответы на мучавший меня вопрос. Ещё не разу не сталкивалась с подобным, обычно уходила, когда подворачивалось что-то более подходящее.

Впрочем, возможно, это к лучшему. Место в этой фирме нашёл мне бывший, Вадим случайно упомянул, что его знакомые ищут креативного рекламщика. Это было в то время, когда ещё он не знал, кем я работаю. Тогда это показалось знаком судьбы, почему бы и снова капризной Фортуне не намекнуть мне на необходимость перемен?!

Макс тем временем плавно припарковался во дворе своего дома.

— Вита, ты любишь меня? — внезапно спросил Макс. — Только отвечай прямо. Сейчас.

Я посмотрела на любимого и кивнула, а потом потянулась, чтобы поцеловать.

— Люблю, — прошептала я, еле касаясь губами его губ. — Не сомневайся.

Макс отстранился и охватил мою голову руками, я тонула в его глазах и не понимала, почему он хмурится.

— Ты ревнуешь к Борису? Он ничтожество.

— А твой бывший? Разве нет? — парировал Макс. Разговор снова переходил на повышенную ноту и грозил закончится ссорой.

— Конечно, но он не всегда был таким, — начало было я и осеклась. Нет, в том-то и дело, был, люди не меняются, вот только я не хотела этого признавать. Был и есть. Ничтожество, в которое я когда-то была без памяти влюблена. — Ты прав.

Я вздохнула и дала себе слова перестать выгораживать бывшего.

— Я не люблю его, — тихо добавила я, глядя в глаза партнёру. Тому, кому доверяла так, как в своё время бывшему. Может, даже больше. — Но не могу перестать с ним общаться. Ради дочери не могу.

— Понимаю. — По лицу Макса проскользнула улыбка. — Пойдём, поднимешься ко мне. Я угощу тебя чем-то что взбодрит кровь и прогонит уныние.

От такого предложения я не могла отказаться.

Стоило войти в студию Макса, как он обернулся и приблизился ко мне на расстояние вдоха.

— Я должен тебе что-то рассказать. Про себя. И хочу, чтобы ты знала, это решение я принимал до встречи с тобой.

Он говорил бегло, как по писанному, будто давно собирался что-то сказать, и всё никак не решался, но заучил текст наизусть, повторяя сотни раз в мыслях.

— Ты спрашивал, знаю ли я Катерину Любимину. Знаю. Сталкивался с ними обоими. По работе.

Макс отвёл глаза и продолжил:

— Они ненавидят тебя. Оба…

Я дотронулась пальцами до его губ и прошептала:

— Тсс… Не хочу ничего о них знать. Это прошлое. А ты и я настоящее.

И, встав на цыпочки, потянулась навстречу.