(Не)счастье Бывших

ГЛАВА 22

АРТЕМ

Никогда не знаешь, чем закончится очередная история в твоей жизни, но пока она длится, цени каждый момент, каждую секунду, каждый миг.

Ж. де Лабрюйер

Как всегда все происходит не вовремя. Вика попадает в аварию, да еще и оказывается беременной, не зная от кого. Позвонил отец и сказал, что мама узнала, что с Викой беда слегла с сердцем. Уже подъезжал к дому Ксюши, пришлось разворачиваться и ехать в город к родителям. Как раз у меня много вопросов к ним.

Уже третий час за рулем, устал, морально вымотался. Сейчас бы прижаться к рыжику и заснуть спокойным сном. Еще Лена названивает уже третий раз, желания разговаривать нет. Но трубку приходится взять.

— Слушаю, — грубо и без приветствия. — Если по работе то говори, времени болтать, у меня нет.

— Ксения приходила и написала заявление на увольнение, — радостно сообщает мне в трубку. Кажется, я даже представляю, как ее улыбка растягивается.

Сворачиваю на обочину и глушу двигатель своего BMW.

— Что ты только что сказала?

Черт возьми, что вообще происходит?

— Ксения увольняется. Мне подписать заявление и отнести в отдел кадров?

Я начинаю закипать, хочется наорать на нее, но я себя сдерживаю.

— Нет. Без меня нечего не предпринимать. Сам по приезду разберусь.

Сбрасываю вызов и швыряю телефон на соседнее сиденье. Бью со всей силы по рулю. Как из прекрасного дня все превратилось в хаос? Достаю пачку сигарет из бардачка и прикуриваю, не выходя из машины. Клубы дыма заполняют кожаный салон и легкие, и дышать становится труднее. Беру телефон и набираю Ксению. Но трубку она не берет. Докуриваю и завожу машину. Надо за сегодня решить вопросы с родителями, а потом я обязательно разберусь с моей врединой.

Когда подъезжаю к дому родителей, сил совсем не остаётся. Отец встречает меня объятиями со счастливым лицом.

— Артем мы так рады тебя видеть, — отец похлопывает меня по спине, — ты почему так редко навещаешь своих стариков? Звонишь редко, Вика хоть матери звонит часто. От нее и узнаем, как наш единственный сын поживает, — усмехается батя.

— Бать не надо про Вику, — хмурю брови, — Мы разводимся с ней. Пошли лучше к маме. Как она кстати?

Захожу в дом, но отец остается стоять на крыльце. Дома как в детстве пахнет выпечкой, да вкусной едой. Словно меня засунули обратно в детство, трясу головой, отгоняя старые воспоминания.

— Сынок! — увидев меня, мама бросает полотенце на стол и обнимает меня. Так и не скажешь, что она слегла с сердцем. — Как там Вика и ваш ребенок? Я так счастлива, что наконец-то у вас будет ребенок, — улыбается мама, — только жаль, что о таком мы узнаем из-за горя.

— Мам, не надо про нее. Мы разводимся. Как только она поправится, сразу же нас разведут.

Мама хватается за сердце и садится на стул. Подхожу к ней и присаживаюсь на корточки. Поглаживаю нежные руки, в надежде, что с ней нечего не случится.

— Как же так сынок? Она же носит твоего ребенка. Так нельзя с ней поступить.

Надоел мне этот спектакль. Выпрямляюсь в полный рост и смотрю ей в глаза. Глаза цвета жженой листвы поблескивают от волнения. Но я хочу сейчас же решить и закрыть старый вопрос.

— Нельзя говоришь, а с Ксюшей можно было так поступить? А со мной? — смотрю на маму, а она только округляет глаза и открывает рот.

— Артем прекрати, — появляется отец на кухне, — матери и так плохо, еще ты тут с разборками прикатил. Что случилось?

Наливает себе рюмку водки и выпивает не закусывая. Наливает следующую и двигает мне.

— Выпей и успокойся, — говорит отец, обнимая за плечи маму.

Вмести они сорок пять лет, и за все время отец ни разу не обидел мать. Да меня учил всегда, с самого детства закладывал эту мысль, что свою женщину нужно любить и уважать. Что бы девушка, не вытворяла нужно ее выслушать и дать ей самой все объяснить. Но сейчас это правило со мной не работало.

— Я за рулем, — говорю и отворачиваюсь к окну. — Вы знали, что у меня есть дочь? — смотрю на своих родителей и вижу лишь волнение на их лице.

Мама хватает руку отца и крепче сжимает. Смотрит на него испуганным взглядом.

— Вам разве родители Ксении не сообщали, что у вас родилась внучка?

Мама отрицательно машет головой. Но слезы что заполонили его глаза, заставляют сбавить обороты. Это моя мать и с ней так нельзя поступать. Пусть она даже совершила такой поступок, но довести до порока родную мать я не могу.

— Артем, прекрати истерику, мать довел до слез, — рычит отец, — Мы знать нечего не знали.

Тут мама встает передо мной.

— Я знала, — тихо говорит она дрожащим голосом. — Мне ее мать говорила. Но я не сказала тебе, я просто побоялась, что ее чокнутый папаша посадит тебя. Они же нам тогда ясно и доходчиво объяснили, что если ты появишься на горизонте, то тебя закроют за изнасилование.

Я прекрасно помню как отец Ксении поймал меня после того как я проводил его дочь до дома. Он, можно сказать, повел меня за шкирку к нам домой. Меня двадцати трех летнего парня потащил домой. Я не знаю, как я удержался и не ударил его. Но тогда я только лишь думал о моей девочке. Дома он составил с моей семьей разговор и четко дал понять, что меня ждет, если я не уеду из города. Вариантов было не много. До сих пор себя ненавижу за свой выбор.

— Марья ты чего такое говоришь? — спрашивает отец у матери, — Ты знала, что в соседнем доме растет наша внучка, и слова мне не сказала? — кажется, батя в шоке. Он снова наливает себе. Опрокинув рюмку в рот, он с непониманием смотрит на маму. Первый раз вижу, чтоб отец злился на маму.

— У тебя только все наладилось. Я же помню, как ты страдал от любви к этой рыжей девчонки, — пытается прикоснуться ко мне, но я отхожу от нее. — Я просто поступила, как мне подсказывало сердце. Я хотела как лучше. Да и кто знает, чей на самом деле этот ребенок.

И тут меня начинает потряхивать, кулаки сами сжимаются от злости. На мать я, конечно, не кинусь, но все что сказала мама, в голове не укладывается. Значит с Викой, которая мне изменила на моих глазах в нашей постели так поступать нельзя, а с той, которая была мне верна и любила больше всех на свете можно. Как взрослая женщина — моя мать так могла со мной поступить?

— Это моя дочь, — зло цежу я, — Копия моя. Волосы только от Ксении достались. Мама разве не должен был знать о ребенке? Я спивался, когда уехал, загибался от любви к ней, жить без нее не хотелось, — прикрыл глаза, вспоминая те трудные времена. Мне действительно было хреново, если бы не Тим я бы спился и загнулся где-нибудь под лавочкой в парке. — Когда Ксения пришла устраиваться ко мне на работу, я снова ощутил, то тепло и любовь что когда то жила во мне, — и это была правда. У меня словно выросли большие крылья за спиной.

Из глаз матери текли слезы, и она обмякшим телом начала оседать вниз.

— Прости меня сын, — сказала и прикрыла глаза.

Я успел подхватить на руки ее и усадить в кресло. Меня трясло от страха за жизнь родного и любимого человека, но и злость колыхалась во мне. Я метался около матери и винил себя за свою не сдержанность. Что я наделал?

— Марья, — отец пытается привести ее в чувства, — очнись дорогая, — я прощупываю пульс, он еле ощутим. Беру маму на руки и несу в машину. Отец садится сзади с ней, и мы едем в больницу.

— Прости ее сын, — хриплым и взволнованным голосом говорит отец всю дорогу до больницы. — Я не знал, — повторяет как мантру.

Маму сразу забирают в реанимацию, и говорят неутешительные прогнозы. Хожу по коридору туда- сюда, отец сидит на скамейке около реанимационной палаты, он выглядит чертовски усталым.

— Бать все с мамой будет хорошо, — уже не первый раз говорю ему, и себе тоже. — Это я во всем виноват. Не нужно было все на нее вываливать.

Присаживаюсь на скамейку рядом с ним.

— У нее уже давно побаливало сердце, ты просто поспособствовал этому приступу. Сын мама больна. У нее уже был один такой приступ.

Я смотрю на отца и нахожусь в шоке.

— Мы просто не стали тебе говорить. Вика знала, но мать ее попросила, чтоб она не говорила тебе.

— Я за кофе тебе принести? — мне срочно нужно на свежий воздух, иначе я начну крушить всю больницу.

— Нет.

На улице снова набираю номер Ксении, но телефон выключен или я нахожусь в черном списке. Остается один вариант — это Надюха. Набираю ее номер, и она сразу берет трубку.

— Чистяков ты время видел? — стонет сонным голосом в трубку. Смотрю на часы, а время четыре утра.

— Извини. Мне надо с рыжиком поговорить, — говорю, затягиваясь сигаретой. — Дай ей трубку.

— Ты иди к жене и разговаривай с ней. А Ксюшу мою не трогай, — злобно говорит она. — И к Алиске лучше не приближайся.

Не успев ответить, я только услышал короткие гудки в трубке. Сердце заныло от тоски. Достаю вторую сигарету и снова наполняю легкие дымом. Я столько лет не курил, а сейчас сигарета стала моим помощником в успокоении нервов.