Не та девушка

Глава 4 Маски

На следующий день полицейские сообщили, что похороны мистера Картрайта откладываются до завершения расследования. И, пожалуй, эта новость расстроила жителей деревни на порядок больше, чем сама смерть церковного старосты. В конце концов, похороны — то же самое общественное мероприятие, и вряд ли прощание с Джеромом Картрайтом могло хоть у кого-то вызвать скорбь или грусть. К тому же найти убийцу за несколько дней, как хотел бы того инспектор Харрис, явно было полицейским не по силам.

Утешилось наше небольшое общество появлением Джулиана Кина, который, можно сказать, «вышел в свет» и появлялся на улицах Сеннена каждый день и с огромным удовольствием. Молодой актер был совершенно не кичлив, неизменно приветлив и с легкостью и радостью заводил новых знакомых, молниеносно очаровывая женщин всех возрастов, при этом не вызывая раздражения у мужчин, что было настоящим чудом.

Мистер Кин неизменно улыбался, и эту улыбку не могло пригасить даже излишнее внимание служителей закона к его персоне. Инспектора Харриса чрезвычайно сильно заинтересовало, как так вышло, что убийство и приезд молодого человека, по сути, совпадали по времени. Да и те три дня, которые актер провел затворником в доме миссис Браун, также вызвали множество вопросов. На каждый из них мистер Кин обстоятельно отвечал и, кажется, даже не понимал, что нужно нервничать.

— Сущий ребенок, — сетовал за чаем инспектор Харрис. — Совершенно не понимает жизни. Не удивлюсь, если однажды этот Джулиан Кин скажет нечто такое, за что его и убьют.

Миссис Мидуэл с задумчивым видом покивала.

— Второе убийство в Сеннене? — изумилась я словам мужчины. — Но это же просто невозможно!

Полицейский поглядел на меня с нескрываемой иронией.

— Дорогая мисс Бэт, учитывая, что и первое убийство было чем-то из ряда вон, второе — уже вполне вероятно.

В таком заявлении имелся свой резон.

— И все-таки ума не приложу, кому понадобилось убивать старика Картрайта, — пожаловался полицейский на свою тяжелую жизнь. — Всегда сложно расследовать преступление, если жертву все настолько не любили в едином порыве. По всем правилам, убили жену — подозревай мужа, убили мужа — подозревай жену… Но все-таки…

Моя хозяйка понимающе улыбнулась и долила чаю измученному инспектору.

— Но в жизни все порой оказывается не настолько просто, — произнесла она, поощряя гостя продолжать.

Полицейский кивнул.

— Вы в курсе, что пропала часть пожертвований в церкви? — спросил он, в упор глядя на хозяйку дома. Словно из пистолета целился.

Миссис Мидуэл пожала плечами.

— Ходил такой слух, — отозвалась она, вызвав мое недоумение. Потому что мне ничего подобного слышать не доводилось. — Жена органиста, Хельга, на что-то такое намекала, однако она иностранка. А айнварцы редко обращают внимание на слова иностранцев и еще реже верят им.

В этом пожилая леди не грешила против истины. Приезжих айнварцы исключительно терпели, и, пусть говорить вслух это было и не принято, однако считали людей всех прочих национальностей представителями второго сорта.

— И когда же Хельга намекала? — осведомился с видом деловым и чуть недовольным инспектор. Его кустистые брови все норовили сойтись на переносице, но Харрис старался согнать с лица угрюмую мину. — До приезда викария или после?

Так вот куда пошла мысль полицейского.

— Определенно, после, — с улыбкой ответила миссис Мидуэл.

Впору было начать подозревать преподобного Дарема в том, что он, обуреваемый корыстью, решил прибрать к рукам часть пожертвований, но лично мне подобное казалось делом просто невозможным.

Генри Дарем вырос в состоятельной семье, такие обычно только в шаге от нищеты начинают обращать внимание на те скромные суммы, которые обычно жертвуют прихожане для церкви. А викарий сейчас явно не бедствует.

— Обсудить эту тему с преподобным несомненно стоит, — задумчиво произнес инспектор и потер переносицу, — хотя сомневаюсь, что такой человек как преподобный опустился бы до кражи пары фунтов. А вот миссис Картрайт несомненно была… близка с его братом. Джордж Дарем это не признает, но и отрицает. Юлит как гадюка под рогатиной. Да и вдова предпочитает придерживаться той же тактики.

Миссис Мидуэл посмотрела на гостя с пониманием. Казалось, что пожилая женщина знает совершенно все, до последней детали, вот только не считает нужным рассказывать.

— А что вы ожидаете от этих двоих, дорогой инспектор Харрис? — осведомилась она с понимающей усмешкой. — Что пара любовников станут признаваться в прелюбодеянии? При наличии супругов? Свидетелей, которые бы могли с полной уверенностью утверждать, что капитан Дарем и миссис Картрайт действительно состоят в связи, ведь нет?

Полицейский развел руками.

В том и состояла главная проблема инспектора Харриса: в деревне главным источником информации — подчас верной — служат слухи. Я провела в Сеннене три года и смирилась с тем, что моя хозяйка говорит истинную правду — слухи на ровном месте не появляются. Вот только как будто бы досужие домыслы местных жителей никак не могут принести пользы полиции.

— Все знают, что они любовники, но никто не видел, чтобы они куда-то уходили наедине, — посетовал инспектор. — Но эта парочка удивительно осторожна. И была такой в том числе и до смерти Джерома Картрайта.

Миссис Мидуэл покивала головой, соглашаясь не столько с мужчиной перед собой, сколько с собственными мыслями.

— О да, капитан и миссис Картрайт проявляли немало хитрости, скрывая свою интрижку, бедный мистер Картрайт ничего так и не понял, вероятно, до самой смерти. Мужчины вообще часто бывают слепы и не замечают очевидных признаков начавшегося романа.

Хозяйка как будто намекала на что-то.

— То есть вы, мэм, считаете, что обманутый муж скандал неверной жене не устраивал и выяснять отношения с ее любовником не мог?

Миссис Мидуэл снова наполнила чаем опустевшие чашки.

— Прислуга бы знала. Мистер Картрайт был несдержан в своем гневе. Если бы уличил супругу в измене, наверняка поднял бы крик, а горничная и кухарка живут в доме Картрайтов постоянно. Они бы не пропустили такого представления.

Я не могла не согласиться с суждениями пожилой дамы. Именно так бы все и произошло. Инспектор тоже посчитал ее доводы вполне здравыми.

— И маловероятно, что любовнику пришло бы в голову освобождать предмет своей страсти от старого мужа, — подхватил нить рассуждений миссис Мидуэлв мужчина. — Чего ради? Через несколько недель они с женой уедут из Сеннена, и капитан Дарем выбросит из головы все здесь произошедшее, в том числе и мимолетный роман с миссис Картрайт. И все-таки в первую очередь стоит разобраться с этими приезжими — Генри Даремом, Джорджем Даремом и его женой и мистером Кином.

Меня до глубины души возмутила подобная предвзятость.

— И все это только потому, что они приезжие?! — воскликнула я.

Нет, допустим, я бы могла представить себе, что Генри или Джордж Дарем кого-то убили, но у них на первый взгляд не имелось мотива. Но мистер Кин? Или, хуже того, миссис Дарем, совершенно бессильное и несчастное существо?

— Именно, — кивнул полицейский. — До их приезда серьезных преступлений в Сеннене не происходило. После их приезда убили человека. Вполне логично в первую очередь убедиться, что эти люди непричастны к убийству. Хотя ума не приложу, зачем смерть Картрайт могла понадобиться хоть кому-то их этих четверых.

Хоть какой-то веский мотив для убийства Джерома Картрайта обнаружился в итоге только у двоих — его жены и взрослой дочери, которая давно уже покинула Айнвар и вышла замуж. Эти две дамы должны были получить наследство, разумеется, не настолько большое как то, что причиталось братьям Даремам, однако вполне существенное. Однако на родину Эмилия Картрайт, а замужестве Дюбуа, не возвращалась и не планировала этого делать, так что ее инспектор Харрис быстро скинул со счетов.

Выбыл из списка подозреваемых и мистер Кин, который никогда в жизни не встречался с мистером Картрайтом, вращался с ним в разных кругах и даже не имел общих знакомых. К тому же слова актера о проблемах со здоровьем подтвердились целиком и полностью — несколько уважаемых в столице целителей переслали местной полиции свои заключения, в которых говорилось о недуге Джулиана Кина и рекомендованном лечении. Временный переезд на природу как раз в перечне рекомендаций значился.

Алиби у братьев Дарем не было, как и у вдовы убитого, однако спускать на этих троих всех собак инспектор Харрис почему-то не пожелал. Причины такого поведения для меня оставались загадкой.

Не понимала я и почему вдруг полиция уделила излишне много внимания бедной миссис Дарем, которая после всех этих расспросов просто слегла с нервной горячкой. Слабая и болезненная женщина не смогла выдержать внезапно свалившихся на нее волнений.

Вся деревня ожидала, что после этого капитан Дарем наверняка напустится на инспектора Харриса. Однако брат викария не выказывал ни малейшего возмущения из-за того, что донимают его жену, и не пытался встать на ее защиту. Более того, в приватных разговорах Джордж Дарем высоко оценивал работу полиции, даже несмотря на то, что и ему самому задавали достаточное количество вопросов.

Викарий же, когда его спрашивали относительно расследования, только отмалчивался, и поэтому лично мне казался особенно подозрительным.

— Но если инспектор Харрис подозревает миссис Картрайт или кого-то из Даремов, почему никто еще не арестован? — задала я вопрос миссис Мидуэл во время вечерней прогулки по саду.

Пожилая леди снисходительно усмехнулась.

— Слава Творцу, пока еще подозрений и отсутствующего алиби недостаточно, чтобы обвинять кого бы то ни было в совершении преступления. Нужны улики, а их нет. Даже косвенных. Джерома Картрайта лишил жизни очень умный убийца. Он не оставил после себя следов. Можно сказать, этот человек весьма одарен, вот только таланты его дарованы не небесами — адской бездной.

Лично мне не казалось, что уместно называть изворотливого убийцу одаренным человеком, но, похоже, моя нанимательница восхищалась тем, как ловко преступник все провернул.

— Быть может, никаких особенных причин, чтобы убить мистера Картрайта вообще не было? — предположила я. — Просто чаша терпения у кого-то из жителей деревни переполнилась. Или на одно из наших соседей нашло помрачение.

Миссис Мидуэл пожала плечами и не стала возражать, но почему-то мне подумалось, что она моего мнения не разделяет.

В ближайшее воскресенье, когда все жители и гости деревни собрались в церкви, дабы восславить Творца, ну, или просто пошептаться, пока преподобный читает проповедь, выяснилось, что Джулиана Кина среди собравшихся прихожан нет.

Это единодушно сочли весьма странным, если не сказать эксцентричным поступком. Пусть сейчас и заявлялось повсеместно о главенстве науки над религией, все равно игнорировать службы обычно никому не приходило в голову.

«Может, ему снова нездоровится?» — предположила я и покосилась на миссис Браун, которая в отличие от своего жильца в церковь явилась как и всегда.

После окончания богослужения я специально подошла к соседке, чтобы выяснить, что же стряслось с ее молодым гостем.

— Ах, мисс Бет, это совершенно возмутительно, но мистер Кин заявил, что он атеист и в церковь не пойдет ни под каким видом, — пояснила в ответ на расспросы миссис Браун и неодобрительно похмыкала.

Кто такие атеисты, я знала, как и знала, что они существуют, однако пока мне ни разу не доводилось встречать подобных людей лично.

— Преподобный теперь будет не любить мистера Кина еще больше, — с иронией отозвалась я.

Миссис Браун только руками развела, признавая мою правоту.

Так уж вышло, что викарий действительно с большим трудом переносил общество молодого актера и даже не пытался этого скрывать, как того требовали приличия. Причин антипатии Генри Дарема я не знала, да и никто, наверное, не знал, а сам преподобный никак не разъяснял своего странного отношения к приезжему.

Во всех прочих Джулиан Кин вызвал если не обожание, то стойкую приязнь. Юношу считали существом совершенно бестолковым, но безобидным и очаровательным, и принят мистер Кин был во всех домах Сеннена, за исключением дома Генри Дарема.

— Так что же случилось с нашим дорогим мальчиком? — спросила у меня нанимательница, после того, как я отошла от миссис Браун. От миссис Мидуэл также не укрылось отсутствие молодого человека на службе, и пожилая леди слегка встревожилась из-за этого.

— Вероятно, кризис веры, — развела я руками с легкомысленной улыбкой. — Боюсь, как бы преподобный Дарем не избил нашего бедного мистера Кина крестом за такое неуважение к религии.

Миссис Мидуэл покивала и заявила, что, возможно, уместно будет навестить юношу и убедиться, что с ним действительно все в порядке.

Так я и решила поступить.

Когда я зашла к миссис Браун, оказалось, что мистер Кин ушел на прогулку на берег реки. Мне показалось уместным присоединиться к знакомому. Тем более, что погода стояла на удивление теплая и ясная, располагающая к тому, чтобы наслаждаться видами прекрасной природы, которая близ Сеннена просто завораживала.

Мистера Кина я обнаружила не на берегу реки, а непосредственно в реке. Молодой человек скинул пиджак, закатал штанины и бродила по колено в воде. На это даже смотреть было зябко: теплая погода установилась совсем недавно, и в реке все еще было смертельно холодно.

— Мистер Кин, но вы же только-только выздоровели! — укорила я актера.

Тот заметил меня и расцвел в улыбке.

— Вода — лучшее лекарство. И она уже совсем теплая! — отозвался он, но, слава Творцу, не предложил присоединиться.

Не знаю, каковы были на самом деле лечебные свойства речной воды, но выглядел мистер Кин действительно хорошо, определенно лучше, чем при нашей первой встрече.

— Вас очень не хватало на службе, — решила я сменить тему.

Актер пожал плечами.

— Я атеист, мисс Мерсер. Да и мне показалось, что из церкви преподобный погонит меня пинками.

Разумеется, я тут же принялась уверять молодого человека, что слова его не имеют никакого отношения к реальности и преподобный никогда подобным образом с ним не поступит. Но, поскольку мне самой до конца не удалось поверить в правдивость собственных слов, не стоило удивляться тому, что мистер Кин также не спешил мне верить. Неприязнь Генри Дарема к актеру была настолько очевидна, что в итоге все понял даже сам предмет антипатии, который отличался чем угодно, кроме догадливости.

Викарий кривился каждый раз, когда в поле его зрения оказывался Джулиан Кин, и тут же отворачивался или вовсе уходил прочь. Жители Сеннена только диву давались, чем именно вызвана такая бурная реакция по большей части сдержанного священника.

— Полиция больше вас не донимает? — осведомилась я не без беспокойства. Если после допросов слегла до того как будто здоровая миссис Дарем, вряд ли внимание инспектора Харриса могло оказать положительное влияние на и без того пошатнувшееся здоровье Джулиана Кина.

— Он меня и раньше не донимал, — пожал плечами мистер Кин, не спеша выходить из реки. Я подошла к самом берегу и рискнула погрузить в водные струи руку. Видимо, несмотря на исключительную смуглость, молодой человек был на удивление устойчив к холоду.

Вот у меня мгновенно пальцы свело от холода.

— Инспектор Харрис просто делает свое дело, ведь так? Он должен опрашивать людей, чтобы найти убийцу.

Я пожала плечами.

— Но разве полиция имеет право досаждать невинным людям? — озвучила я вопрос, который мучил меня больше всего.

Мистер Кин все-таки смилостивился и решил покинуть водную стихию ради моего общества.

— Думаю, вполне имеет, — пожал плечами молодой актер. — В конце концов, убийца досаждает невинным людям на порядок больше полицейских, и ради его поимки можно вытерпеть небольшие неурядицы.

Далеко не все жители нашей деревушки могли продемонстрировать такую гражданскую сознательность.

— А вы хоть кого-то подозреваете? — забросила я удочку, ожидая, что сейчас легкомысленный и не особенно умный Джулиан разразится потоком теорий относительно жителей Сеннена.

Однако тут мистер Кин счел нужным меня разочаровать.

— Разумеется, нет, — ответил он и с видом полной беспомощности захлопал глазами. — Я толком никого не знаю в вашей милой деревеньке, мисс Мерсер, и даже никогда не видел мистера Картрайта при жизни, чтобы иметь о нем собственное мнение. А гадать о подобном — значит, возводить на кого-то напраслину. Единственно, если верить словам инспектора Харриса, можно сделать вывод, что мистера Картрайта… ненавидели все.

Кажется, именно всеобщая любовь к покойному церковному старосте более всего и шокировала мистера Кина. Избалованный всеобщим обожанием, актер оказался не готов узнать, что кого-то могут так же страстно ненавидеть, как его самого любили.

— Мистер Картрайт… не был приятным человеком, — осторожно заметила я, не желая рассказывать в подробностях, насколько именно он был неприятен.

Джулиан Кин захлопал длинными и густыми, на зависть любой девушке, ресницами.

— Разве этого достаточно, чтобы убить? — спросил он, и я поневоле начала задаваться вопросом, как вообще этот юноша не от мира сего дожил до своего возраста.

— Наверное, нет, — растеряно пробормотала я, и почему-то стало очень стыдно. За саму себя.

Я вот считала, что за настолько дурной нрав легко могли лишить жизни.

С мистером Кином я пробыла еще полчаса, следя за тем, чтобы нас с ним постоянно видели из окон близлежащих домов. А в том, что за нами прямо сейчас кто-то следит, сомневаться не приходилось. Когда нет возможность часто ходить в кино, люди начинают смотреть как кино жизнь своих соседей.

После того как молодой человек пообсох и снова смог натянуть свои легкие замшевые туфли, мы дошли до моего дома, где молодой актер любезно со мной попрощался и пошел прочь.

За что же все-таки викарий настолько не взлюбил Джулиана Кина? Я знала, еще пару веков назад церковь актеров не просто не одобряла — даже запрещала хоронить на кладбищах, считая, что для Творца такие люди потеряны. Но неужели Генри Дарем настолько консервативен?

— Вы что-то слишком часто начали видеться с мистером Кином, моя дорогая, — заметила миссис Мидуэл, когда я нашла ее в гостиной. Она подняла голову от вязания и наградила меня долгим задумчивым взглядом.

Нанимательница говорила без какого бы то ни было неудовольствия, однако я все равно ощутила некое беспокойство.

— В этом есть что-то дурное? — спросила я, самую малость растерявшись и заподозрив неладное. Каким бы ребенком ни казался мне Джулиан Кин, неизвестно как именно станут трактовать наше общение обитатели деревни.

Конечно, сейчас все в Сеннене обсуждали по большей части смерть Джерома Картрайта и полицейское расследование, но если вдруг кому-то придет в голову измыслить некую романтическую историю обо мне и приезжем актере, то местные сплетницы найдут лишнюю минутку, чтобы перемыть косточки нам обоим с величайшей тщательностью.

— Нет, но лучше бы вам с мистером Кином встречаться все-таки пореже и уделять ему как можно меньше внимания. Каким бы безобидным он ни представал, все равно однажды могут начать злословить. Лучше все-таки вести себя чуть более сдержанно, Бет.

В том, что касалась общественного мнения, особенно если речь шла об общественном мнении именно в Сеннене, я предпочитала полагаться на опыт своей нанимательницы.

— Вы правы, миссис Мидуэл, — кивнула я, решив, что действительно самым предпочтительным в моей ситуации будет видеться с Джулианом Кином пореже. Отсутствие его общества не могло стать действительно значимой потерей, к тому же пройдет несколько недель и молодой актер снова вернется в столицу, где продолжит блистать на сцене. А вот мне предстоит остаться в деревне и жить с этими же людьми.

— Хоть в чем-то вы проявляете благоразумие, моя дорогая, — не удержалась от легкого укола пожилая леди.

Она все еще не могла простить мне нежелание становиться женой викария. Викарий этого, кстати говоря, тоже простить не мог и при каждой встрече смотрел с таким упором, что тянуло покаяться. Но все равно не тянуло замуж.

— Я само благоразумие, миссис Мидуэл, — пожала я плечами. — И сама осмотрительность. Никаких сомнительных поклонников, неуместных влюбленностей, развлечений и танцев. Кажется, меня ставят в пример всем незамужним девушкам в Сеннене и его окрестностях.

Покидать деревню я не любила и делала это только в случаях самой крайней необходимости. Танцы или поход по магазинам под категорию крайней необходимости определенно не подпадали.

— Дорогая, к вашему сведению, это совершенно ненормальное поведение для девицы ваших лет. Молодость дана для радости, а не для того, чтобы прятаться от мира.

Я на эти слова могла только промолчать. С радостью у меня никак не складывалось. Не после пожара, который разом лишил отца и близкой подруги. А заодно любой поддержки, на какую я только могла рассчитывать.

— Мне совершенно некогда развлекаться, — напомнила я со слегка сварливыми нотками в голосе. — Мне нужно работать, миссис Мидуэл. Вам ли не знать?

Сказала — и тут же прикусила язык от досады, уже понимая, куда сама завела разговор с нанимательницей.

— Вы так говорите, словно рабыня в моем доме и не имеете ни свободного времени, ни каких бы то ни было выходных. Вы просто не хотите развлекаться, моя дорогая. Прячетесь здесь за своими обязанностями от всего мира. В том числе от мужчин, которые могли бы составить ваше счастье. Даже если вы настолько категоричны в своем нежелании выходить замуж за Генри Дарема, разве это означает, что вам не следует выходить замуж вообще?

Иногда я только диву бралась, почему миссис Мидуэл умудряется заговорить о браке даже тогда, когда стоило бы уделить время совершенно другим вещам. В нашей деревне убили человека, преступник так и не пойман — а моя хозяйка все равно убеждает меня в том, что муж — вещь в хозяйстве жизненно необходимая.

— Или вы считаете, будто здесь не найдется никого, кто оказался бы вас достоин? — спросила напрямик миссис Мидуэл, и я обмерла от страха. Несколько мучительно долгих секунд потребовалось для того, чтобы натянуть на лицо улыбку, но, подозреваю, эта гримаса совершенно не удалась.

Уже вечером того же дня произошло то, что заставило всех жителей Сеннена позабыть вообще обо всем, а не только о том, что нас с мистером Кином иногда можно увидеть прогуливающимися вместе.

Напали на миссис Дарем. Бедняжку кто-то столкнул с лестницы в доме ее деверя, подкараулив момент, когда жена капитана Дарема осталась одна. Учитывая слабое здоровье молодой женщины и крутизну лестницы, убийца вполне мог рассчитывать на то, что миссис Дарем не выживет, однако удача неожиданно улыбнулась несчастной. Наверное, это закономерно — ведь если настолько не повезло с супругом, то должна же судьба улыбнуться Сьюзан Дарем во всем остальном?

Полиция рвала и метала, пытаясь дознаться, кому же в голову пришло убить миссис Дарем, но свидетелей не нашлось, а, по словам прислуги викария, когда пострадавшую женщину спросили, кто мог покуситься на ее жизнь, миссис Дарем, и без того бледная, побледнела еще больше и заверила, что никому и в голову не могло прийти причинить ей зло.

— И самое гадкое, что у ее мужа алиби нет! Вообще никакого! По словам капитана, он прогуливался один в близлежащей роще! — воскликнул недовольно инспектор Харрис после того, как поведал всю эту таинственную историю за чаем мне и миссис Мидуэл.

Складывалось впечатление, что в доме моей нанимательницы несчастный полицейский просто прятался от сурового и совершенно несправедливого мира, который обвинял его во всех смертных грехах разом. В том числе и в неспособности раскрыть убийство мистера Картрайта и покушение на миссис Дарем в течение нескольких минут.

— Вам кажется, что именно капитан Дарем решил избавиться от жены? — осведомилась с самым скептическим из возможных выражением лица миссис Мидуэл.

Лично я также подумала, что именно Джорджу Дарему могло бы прийти в голову поспособствовать собственному вдовству. В конце концов, брат викария к жене явно не привязан, к тому же Сьюзан Дарем на редкость непривлекательная особа. Было бы ни капли не удивительно, если бы молодому мужчине захотелось избавиться от опостылевшей жены. Особенно, если имеется вполне аппетитная и недавно овдовевшая любовница.

— А вы считаете, что такого быть не может? — насмешливо переспросил полицейский, который, похоже, пребывал в уверенности, что именно Джордж Дарем решил лишить жизни собственную жену. А тогда… Тогда вполне можно представить, что и мистера Картрайта спровадил на тот свет именно Джордж Дарем. — Между супругами Дарем точно нет любви, это понятно даже слепому.

Моя хозяйка поднесла к лицу чашку и бросила поверх нее на инспектора Харриса задумчивый многозначительный взгляд.

— Что Джордж Дарем получит в случае вдовства? — поинтересовалась она как бы между прочим.

Мужчина замер и нахмурился.

— Большинство браков крепкими делает отнюдь не любовь, инспектор, а вещи куда более приземленные, — продолжала, тем временем, моя нанимательница, причем ее голос звучал так буднично, словно разговор велся об урожае клубники или ассортименте в местной бакалейной лавке. — Разумеется, Джордж Дарем от жены не в восторге, но чтобы избавиться от супруги в нынешние времена совершенно необязательно ее убивать.

Инспектор Харрис славился среди коллег крутым нравом (что вышеозначенные коллеги дрожащим шепотом сообщали всем без исключения) и терпеть не мог, когда с ним спорили или — что еще хуже — пытались поучать. Однако несмотря на все это к словам миссис Мидуэл он прислушивался и ее суждениям как будто доверял.

— Завещание… — пробормотал мистер Харрис и, отставив в сторону опустевшую чашку, вылетел из гостиной, даже позабыв попрощаться.

— Как легко подозревать супругов, что они коварно злоумышляют против своих вторых половин, — задумчиво изрекла миссис Мидуэл, правда, прищур у нее показался мне чрезвычайно хитрым для ее философского тона.

В деревне иногда начинались разговоры о том, что моя нанимательница — ведьма. Виной тому была ее чрезвычайная осведомленность во всех местных делах, а также невероятная прозорливость. Я же могла с полной уверенностью заявить, что ни с каким ведовством моя хозяйка дела не имела, да и с магией у нее тоже сложились весьма напряженные отношения: будучи представительницей земельной аристократии средней руки действительно сильным магическим даром Элинор Мидуэл не обладала. Хотя иногда в ее умении знать обо всем и видеть то, что для других невидимо, было нечто мистическое.

— Но кому еще помимо капитана Дарема могло понадобиться убивать Сьюзан Дарем? — растеряно пробормотала я. — Она же ни с кем в Сеннене толком не знакома… А чтобы пожелать убить человека, нужно его хотя бы знать!

В нашей деревне миссис Сьюзан Дарем была действительно знакома только с братом мужа. Все прочие жители Сеннена видели жену капитана только изредка и издали, сама она в силу свойств характера и слабого здоровья знакомства заводить не могла, а, возможно, и не хотела.

— Далеко не всегда, — покачала головой миссис Мидуэл и позвонила в колокольчик, вызывая горничную. — Визиты инспектора Харриса всегда хочется заесть чем-то сладким. Это не человек, а настоящий источник дурных привычек.

Миртл получила приказ принести хозяйке пастилы и заварить еще чаю. Меня саму после визитов полиции к сладкому не тянуло, однако отказываться от возможности выпить еще одну чашку чая с пастилой я и не подумала.

— Но о каком именно завещании говорил инспектор Харрис? — поинтересовалась я, поглядев искоса на пожилую леди. И сомнений не было, что у нее имеются на этот счет определенные идеи.

— Разумеется, о завещании Сьюзан Дарем, — как само собой разумеющееся произнесла миссис Мидуэл, бросая на застывшую в дверях горничную предупреждающий взгляд. Миртл тут же прыснула прочь.

Я немного растерялась.

— Завещание миссис Дарем? Она молода, могла его еще и не составить вовсе.

Моя хозяйка только расстроенно вздохнула.

— И все-таки в закрытых школах не учат тому, что ожидает девушек в реальной жизни, моя дорогая. Перед свадьбой супруги Дарем наверняка составили брачный контракт, и, учитывая, что Дерби все-таки небедны, не сомневаюсь, что мисс Дерби составила и завещание еще до того, как стала миссис Дарем.

Спустя несколько минут раздумий я осознала, к чему именно клонила моя нанимательница.

— То есть… вполне возможно, что после смерти жены капитан Дарем не получит ничего? — растеряно переспросила я.

Почему именно так решила миссис Мидуэл, оставалось загадкой, но обычно выходило, что предположения моей хозяйки вполне обоснованы и наиболее логичны.

— Я бы не удивилась, моя дорогая, если бы выяснилось, что в случае безвременной кончины жены, Джорджа Дарем не просто не выигрывает, но и многое теряет, — тонко улыбнулась пожилая дама. — Она ведь умна, эта молодая миссис Дарем, очень умна. И знает цену и своему мужу, и своему браку.

Моему изумлению не было предела. Сьюзан Дарем по всеобщему мнению была глупа, но не той приятной детской глупостью, которую воплощал собой мистер Кин, а глупостью пустой и никчемной, что ни у кого не вызывала симпатии.

Что там с завещанием миссис Дарем, инспектор Харрис не спешил нам с миссис Мидуэл сообщать, что вызвало мое немалое раздражение: все-таки любопытство мучило меня и с каждым днем все сильней и сильней. Всегда считала, что я неподвластна такому низменному мерзкому чувству — этому голодному обывательскому любопытству, когда жаждешь новостей, причем не просто новостей — а непременно или жутких, или отвратительных.

С мистером Кином мы не виделись в течение нескольких дней, однако не по моему умыслу, а сперва по причине дурной погоды, а после из-за того, что миссис Браун, в высшей степени деятельная особа, уломала своего гостя помочь с приготовлениями к традиционному маскараду, который проводился ближайшем городке под названием Брайтхилл никак не меньше пятидесяти лет подряд в последний день апреля. Старожилы, правда, с видом настоящих знатоков заявляли, что традиция эта куда как старше и многозначительно улыбались.

Весь Сеннен непременно выезжал на маскарад едва ли не целиком, в этом году никто не собирался менять своих планов только из-за того, что кому-то взбрело в голову убить старого Джерома Картрайта. Траур в деревне никто помимо миссис Картрайт не носил и изображать скорбь и уныние не собирался.

Я грядущего маскарада ждала как прочие обитатели Сеннена, предвкушая танцы и веселье всю ночь напролет.

— Что ж, рада, что вы не планируете изменять этой свой привычке, Бет, и не собираетесь игнорировать маскарад как все иные развлечения вне деревни, — с улыбкой констатировала миссис Мидуэл, когда я заговорила о том, что нужно вызвать портниху, мисс Бейтс, и заказать ей новое платье к грядущему празднеству.

Заказов у мисс Бейтс всегда было с избытком, особенно в преддверии торжеств, однако для миссис Мидуэл и меня, ее компаньонки, портниха всегда выгадывало время и старалась на славу.

— Я вовсе не такая затворница, какой вы пытаетесь меня выставить, — отозвалась я, в красках представляя будущий наряд, на который откладывала деньги весь год в специальную заветную шкатулку. Появляться на маскараде в одном и том же костюме два года подряд считалось самым тяжким преступлением против местных обыкновений, какое только могла совершить женщина.

— Разве? — чуть приподняла брови миссис Мидуэл и так тонко усмехнулась, что продолжать беседу не захотелось, но делать этого и не пришлось.

К нам явились гости — все женской сообщество Сеннена, кажется, пожелало собраться у моей нанимательницы. Исключением, разумеется, стала миссис Дарем, которая все еще не поднималась с постели. Впрочем, имелись подозрения, что даже если бы не произошло того падения с лестницы, жена Джорджа Дарема все равно бы не снизошла до нашей компании.

— Нет, вы только можете себе представить?! — возмущенно воскликнула миссис Браун еще в холле. Ее негодование распространялось, кажется, по всему дому как приливная волна. — Этот гадкий инспектор Харрис заявил, что его подчиненные появятся на маскараде! Пусть и в штатском — но это возмутительно! Они будут подслушивать, подсматривать… Шпионить!

Чувства миссис Браун разделяли все явившиеся вместе с ней женщины.

— Дорогая миссис Мидуэл, вы имеете на инспектора большое влияние, не могли бы вы отговорить этого гадкого человека портить нам праздник? — заискивающим тоном осведомилась соседка.

Лично я не понимала, почему не к мисс Локк, родной тетке инспектора, отправилась вся эта негодующая делегация. Она на племянника влияние имела, пусть не сильное, однако несомненное.

Миссис Мидуэл с растерянным видом развела руками.

— Но, дорогая миссис Браун, как именно, по-вашему, я могу повлиять на решения полиции? — спросила моя нанимательница. — К тому же, разве же инспектор Харрис не прав? Убийца здесь, среди нас, он нападал уже дважды. Учитывая, что на маскарад отправятся буквально все жители деревни, возможно, там будет и убийца. А когда лица скрыты под масками, лишить жизни безнаказанно проще.

Я задумалась над словами хозяйки и поняла, что она, вполне вероятно, права. Убийца точно местный, один из нас. И если он действительно какой-то маньяк, может убить и на маскараде.

Женщины принялись переглядываться, очевидно, до них только сейчас дошло, чем может быть чревато посещение праздника в Брайтхилле.

— Но… но это все глупости, — не слишком уверенно произнесла миссис Мэтьюс. Она как будто посерела лицом. — Никто никого больше не убьет. Нас ведь незачем убивать, ведь так? Просто старик Картрайт никому не нравился.

Во взглядах жительниц Сеннена читалась надежда, что все дурное действительно закончилось раз и навсегда и теперь осталось только дождаться момента, когда инспектор Харрис схватит убийцу и передаст, наконец, в руки правосудия. Учитывая, насколько дурно все относились к Джерому Картрайту, его смерть всерьез никого не расстроила и, похоже, даже не особенно озаботила. И уж тем более никому и в голову не могло прийти, что лишивший жизни церковного старосту мерзавец может напасть на другого жителя нашей деревни.

И теперь мне казалось, что это самую малость… дико.

— С каких пор за дурной характер можно убивать? И что такого должна была сделать миссис Дарем, чтобы заслужить смерть? — спросила я с возмущением, оглядывая собравшихся.

Реакцией на мои слова стало смущение и медленно пробуждающийся страх.

— Бедная миссис Дарем действительно ничем заслужила всего этого кошмара, — пробормотала смущенно миссис Мэтьюс и потупилась. — Но наш маскарад… Неужели на нем действительно будут полицейские? Они же все испортят! Совершенно все испортят!

В такие моменты я начинала понимать, насколько же узко мыслят люди, с которыми я провела последние три года. Как мало они смыслят в жизни, если вдруг она выходит за пределы дома, сада, визита к соседям… И как мало они хотят в ней смыслить.

Жители Сеннена были идеально счастливы в своем пасторальном мирке.

— Да, совершенно верно. Они все испортят убийце, если вдруг тому придет в голову совершить еще одно преступление, — с мягкой улыбкой произнесла миссис Мидуэл, решив не дожидаться, пока кто-то наговорит глупостей или резкостей под действием эмоций. — Мы же, законопослушные граждане, будем в полной безопасности наслаждаться праздником.

Еще спустя полчаса увещеваний гости покинули наш дом в какой-то мере успокоенные, однако все еще не окончательно.

— Вы и правда думаете, что убийца может напасть на кого-то на маскараде? — осведомилась я не без волнения.

Идея отправиться туда уже не казалась мне настолько восхитительной как прежде.

— В этом я не уверена, но вполне вероятно, что он на нем появится и, возможно, чем-то себя выдаст. Поэтому идея инспектора кажется мне вполне здравой, моя дорогая. Хотя, вряд ли его молодцы настолько умны и расторопны, чтобы не выдать себя. И не оттоптать всем местным дамам ноги.

Пожалуй, это действительно весьма печальная перспектива.