Не та девушка

Глава 5 Танцы и тени

Дни до маскарада прошли в повседневной суете, которую не нарушали никакие странные или пугающие происшествия. Поправлялась и миссис Дарем, которая, как оказалось, все-таки намеревалась выехать на маскарад, несмотря ни на что. Подобное стремление жены капитана Дарема к развлечениям несколько удивляло, ведь до этого она выходила из дома деверя только ради того, чтобы отправиться в церковь. И после этого — маскарад?

Викарий заявил, что не намерен посещать празднество в Брайтхилле, и долго распинался на тему того, что праздник, который проводится в настолько неподходящее время, да еще и такой, на котором люди скрывают свои лица под масками, — наверняка Творцу нашему неугоден.

Поскольку жителям Сеннена преподобным Дарем все-таки нравился, люди ему покладисто поддакивали. И втихомолку шили платья, не собираясь следовать советам священника. Быть может, в спасении души Генри Дарему и не было равных, но никто не собирался ради блаженства в жизни вечной отказываться от радостей жизни земной.

Мне было проще идти против воли местного пастыря, ведь мы с ним в любом случае не ладили и вряд ли от того, что я всю ночь напролет протанцую в маске и маскарадном костюме, отношения с преподобным ухудшаться еще больше. Куда уж хуже, в самом деле?

— Ты чудо как хороша в этом платье, Бет, — оценила пошитый для меня наряд миссис Мидуэл, когда я вертелась в пестром костюме перед зеркалом, вспоминая, кажется, почти забытые впечатления от грядущего торжества на котором можно чувствовать себя совершенно свободно.

Платье мне действительно шло невероятно: пышная юбка в старинном стиле, словно составленная из разноцветных лоскутов, забавно шуршала при каждом шаге, облегающий лиф подчеркивал тонкую талию и грудь.

— Теперь твоя красота получила, наконец, достойную оправу, — продолжала осыпать меня комплиментами хозяйка, которой аккомпанировала поддакиванием Миртл. Горничная перед балом занималась тем, с чем обычно я справлялась самостоятельно, — моей прической. Макияж я служанке не доверила, справилась сама. Впрочем, мое лицо в любом случае скроет маска.

— Ну что вы, миссис Мидуэл, — с улыбкой покачала головой я, — главным украшением вечера несомненно станете вы и никто иной.

Говоря подобное, я даже не слишком кривила душой, поскольку моя хозяйка действительно являла собой образец элегантности и обладала фигурой, которой могла бы позавидовать и молодая девушка. К тому же Элинор Мидуэл, судя по старым фото, с самой юности обладала прекрасным вкусом, который к ее почтенным летам был отточен как бритва.

— Твоя лесть как всегда бессовестна и приятна, моя дорогая, — ласково потрепала меня по плечу нанимательница. — Но давай поторопимся. Нет ничего хорошего в том, чтобы опаздывать на бал.

Не приходилось сомневаться в том, что миссис Мидуэл окажется в числе танцующих, даже несмотря на почтенный возраст, и наверняка найдется множество желающих пригласить такую даму.

Брайтхилл был невелик, но вокруг него располагались фамильные поместья, пара из которых принадлежала даже представителям магической аристократии, пусть речь шла и не о самых влиятельных айнварских семействах. Поэтому брайтхиллский маскарад всегда отличался несвойственной сельским праздникам пышностью и даже светскостью.

Поднимаясь по ступеням в здание городской ратуши, я чувствовала себя настоящей принцессой. К тому же миссис Мидуэл сразу потребовала, чтобы мы шли порознь, не желая до срока раскрыть наше инкогнито.

Можно было вообразить, что все как прежде, у меня есть отец, положение в обществе, и я вхожу в бальный зал как полновластная хозяйка жизни. Да, самообман, который рассеется к утру, но что в нем дурного?

Шелест юбки при ходьбе завораживал, мир, на который теперь приходилось смотреть сквозь прорези полумаски, казался чем-то по-настоящему волшебным. Возможно, все дело заключалось в том, что угол обзора уменьшился.

«Но что если действительно прямо сейчас убийца ходит среди нас? Что если он уже ищет новую жертву?»

Как только в мою голову забрели эти ужасные, пугающие мысли, вечер уже не казался настолько прекрасным и волнующим как прежде.

«Но ведь меня не за что убивать?»

Но было ли за что убивать мистера Картрайта? И зачем понадобилось нападать на миссис Дарем?

Многие гости уже фланировали по залу, в ожидании, когда, наконец, начнутся танцы, поток входящих в зал также не иссякал и даже стало любопытно, поместятся ли все желающие. Стоило только сделать несколько шагов, как на меня с хохотом налетела стайка молодых людей, которые едва не снесли с ног. Спасло от падения только то, что кто-то схватил меня за руку и дернул в сторону. Ладонь, что держала меня, была широкая и жесткая — явно мужская, и от ее прикосновения пробирала дрожь.

Я повернулась, желая поблагодарить спасителя, и, разумеется, вместо лица увидела только яркую маску с гротескной улыбкой от уха до уха. В темных прорезях никак не удавалось разглядеть глаз, только будто бы слабое мерцание виднелось.

— Вам нужно быть поосторожней, миледи, — донесся из-под маски голос, сперва низкий, гулкий, а после поднявшийся до издевательски высокого фальцета. Так говорили клоуны в цирке. Словно бы клоунским был и костюм мужчины — составленный из ярких лоскутов как и юбка моего платья. На голову незнакомец водрузил шутовской колпак с бубенчиками, которые еле слышно звенели при каждом его движении.

Вздрогнув, я вырвала руку из захвата и сделала пару шагов назад. Такого ужаса мне давно не приходилось испытывать.

— Кто вы? — дрожащим шепотом спросила я. Земля уходила из-под ног, а перед глазами плыло. — Кто вы такой?!

Незнакомец издевательски захихикал.

— Как невежливо спрашивать имя на маскараде, миледи, — укорил меня он. — А что будет, если я спрошу ваше, а? Как ваше имя, миледи?

Мужчина склонился в поклоне — молниеносном, неестественно резко, будто кукла на шарнирах, и растворился в толпе, не дожидаясь ответа. Только издевательский тонкий смех еще какое-то время звучал.

Сердце колотилось так, словно хотело проломить ребра и унестись прочь, а в горло никак не удавалось протолкнуть глоток воздуха. Опомнилась я после странного разговора только спустя пару минут.

Кто он такой — этот странный человек и как он здесь появился? Нет, как появился — это понятно, просто приехал, как и все прочие гости. Но он не был похож на тех, кого мне прежде доводилось встречать. И этот голос… Этот ужасный адский голос — он напугал меня едва не до потери чувств.

Чтобы немного прийти в себя я отправилась к столам и взяла стакан воды, который опустошила одним жадным глотком. Зубы мелко стучали по стеклянной стенке.

А что если это он и был? Убийца? Он походил на полного безумца, на чудовище! Что если именно он лишил жизни Джерома Картрайта? И для этого действительно не было никаких мотивов, кроме беспричинной злобы сумасшедшего?

— С вами все в порядке, мисс? — раздалось рядом со мной. Я вздрогнула — и стакан полетел на пол, тут же разбившись на сотни осколков.

Этот голос я мгновенно узнала. Я вообще запоминала голоса куда лучше лиц. Впрочем, даже не обладай я этим свойством, сложной было с кем-то спутать настолько высокого мужчину.

— О, со мной все прекрасно, сэр, — заверила я капитана Дарема. Его лицо было скрыто полностью под маской чумного доктора. Странный выбор наряда для праздника. Слишком уж траурный и мрачный. Однако черная одежда капитана не производила и вполовину того ужасающего эффекта, какой произвел на меня костюм человека в шутовском колпаке.

А где же миссис Дарем? Она должна быть здесь.

— Не похоже, мисс, — тихо хмыкнул мужчина, хозяйским жестом подцепив меня под локоть. — Вы кажетесь такой напуганной.

С каждым словом капитан Дарем склонялся ко мне, шепот его становился все интимней. Да, этот мужчина определенно считал себя великим покорителем женских сердец и, вполне возможно, им и являлся. Впрочем, у меня не было ни единого шанса оценить навыки обольщения капитана.

— Вы видели тут мужчину в шутовском костюме? — спросила я, осторожно отодвигаясь от брата викария.

Джордж Дарем ожидал чего угодно, но не такого вопроса.

— В шутовском костюме? Кому вообще могло прийти в голову вырядиться шутом? — пробормотал он. Я не стала говорить, что одеться чумным доктором — тоже не самый лучший выбор для праздника. — Нет, никого подобного мне видеть сегодня не доводилось.

Пробормотав что-то извиняющееся я проскользнула мимо Дарема. Как раз заиграла музыка, кто-то пригласил меня на танец, и я бездумно приняла приглашение, постоянно приглядываясь и прислушиваясь. Все ждала, что вот-вот среди гостей мелькнет цветастый костюм и раздастся звон бубенцов на колпаке. Но странный тип как в воду канул.

Когда я уже готова была выбросить пугающую встречу из головы, как снова столкнулась с шутом. Он буквально втянул меня в круговерть вальса, не спрашивая разрешения, не приглашая, просто схватил за руку и увлек за собой.

— Да кто вы такой, черт бы вас побрал? — возмущенно воскликнула я, завороженная и испуганная маской перед собой. Даже показалось на какое-то мгновение, что нет за ней никакого лица.

— Разве непонятно, миледи? — мерзко захихикал незнакомец, кружа и кружа меня. Я уже не сомневалась, что этот человек совершенно безумен, не смеются так люди в трезвом рассудке.

Он не мог ничего мне сделать на виду у стольких людей, я понимала это умом и при этом все равно боялась, боялась так сильно, что даже пожар, в котором я едва не сгорела, уже не казался чем-то ужасным.

— Ничего непонятно! — почти взвизгнула я, понимая, что вырваться не получается.

Снова партнер по танцу жутко рассмеялся.

— Я — шут, миледи. По-моему, это очевидно.

Да он просто издевается надо мной!

— Это просто ваш костюм! — оскорбилась я из-за глупой шутки и страха, который все никак не отпускал. — Маскарадный костюм!

— Что есть жизнь человеческая, миледи? Просто один затянувшийся маскарад, — с каким-то показным, театральным спокойствием изрек незнакомец. — И кто может сказать, когда именно мы в маскарадном костюме, а когда в собственном обличье?

Я не выдержала и одним резким движением сорвала с мужчины шутовскую маску, желая раскрыть инкогнито этого невыносимого и пугающего человека.

Как удалось не завопить от ужаса, не понимаю.

Лицо под маской оказалось покрыто плотным густым гримом. На выбеленном лице кроваво-красная улыбка от уха до уха, глаза перечеркнуты черными вертикальными полосами. Грим лежал так плотно, без изъяна, без единой трещины и потека, что казался просто кожей.

Маска выпала из моих ослабевших пальцев. Тут же чей-то каблук наступил на нее, и донесся тихий, но отчетливый хруст.

— Маска может быть лицом, лицо — маской, — снова рассмеялся «шут», который ничуть не расстроился из-за своей потери. Какой мерзкий смех, в нем не было и на пенс настоящего веселья. Только насмешка надо мной и моей глупостью и слабостью. — Что есть что, миледи? Под вашей маской точно лицо?

Он меня знает. Он совершенно точно откуда-то знает меня! Но я никогда в жизни не встречала кого-то подобного «шуту»!

— Назовитесь, сэр! — прошипела я, титаническим усилием воли заставляя себя унять панику. — Ведите себя как мужчина. Назовитесь.

Под нарисованной улыбкой расцветала и настоящая, отчего поддельная стала еще шире — и лицо казалось перечеркнутым кровавой раной.

— Но я ведь назвался, миледи. Я — шут, — пискляво отвечал незнакомец. И тут же снова его голос стал глубок как бездна. — И я пришел потанцевать с вами в этот прекрасный вечер между. Но вы почему-то недовольны, хотя танцор я преизрядный, не находите?

Он действительно танцевал с легкостью и грацией, которые редко встретишь в мужчинах.

— Ах, вы не отвечаете мне, миледи, как это грубо, — продолжал мой партнер после затянувшегося молчания.

А танец все не заканчивался и не заканчивался.

— Что вам нужно?! — воскликнула я.

Картинно приподнялись в изумлении нарисованные брови.

— Мне? Нужно? Право слово, миледи, мне не нужно ничего. Весь мир и так у моих ног. А вот вам… Вам требуется фунт справедливости и полфунта мести, не так ли? — перешел шут на змеиный шепот. — Ах, как вам все это требуется. Вот только вы так одиноки, так слабы, и нет никого, совершенно никого, кто мог бы помочь вам. Все эти люди — они так злобны, так коварны, так жестоки… Но у них есть существенные достоинства, миледи. Люди хрупки и смертны.

Поворот. Поворот. Поворот.

Танец не заканчивается.

— Какие грезы рождаются в девичьих головках темной ночью? — риторически вопросил незнакомец и сделал вид, что размышляет над этим вопросом. — К примеру, невинная дева в сладостном томлении воображает…

Тут голос мужчины стал бездушным и мертвым как лязг металла.

— …как загорается чей-то дом. Двери его заперты и жильцы не могут выбраться наружу. Кричат, молят о спасении. Но его не будет. Или же о том, как кто-то падает под поезд, который надвигается. А после колеса наезжают на еще живое тело…

Тут мне удалось высвободиться из его рук.

— Хватит!

Шут не стал снова хватать меня.

— Не стоит так бояться собственных желаний, особенно, если они настолько естественны, миледи, — с прежним тонким дребезжащим смешком продолжил он, уже не пытаясь снова вовлечь в танец. Более того, шут начал отступать. — Вы можете все это получить. В подарок.

Незнакомец в цветастом наряде все пятился и пятился, в конце концов, растворившись среди гостей, которые в круговерти своего веселья так ничего не заметили.

Стихли последние ноты вальса.

Пятилась и я. В итоге врезавшись в испуганно охнувшего молодого человека, в котором я без труда опознала Джулиана Кина. Не придумали еще такой маски, которая могла бы скрыть яркую зелень глаз, к тому же голос его невозможно было не узнать.

— Вы в порядке, мисс? — с тревогой осведомился мистер Кин, придерживая меня под локоть.

С неожиданной ясностью я осознала, что если бы не эта спасительная рука — я бы просто осела на пол.

— Нет, — произнесла я, не в силах лгать. — Я совершенно точно не в порядке.

Мистер Кин покивал и отвел меня к ближайший стул, на который и усадил с великой осторожностью, а после еще и принес бокал шампанского. Меня гость миссис Браун не узнавал, но это не удивляло. Он вообще не демонстрировал особенной догадливости за все время нашего знакомства.

— Думаю, что приглашать вас на танец будет неуместно? — осторожно предположил мистер Кин, и я с готовностью подтвердила, что танцевать, скорее всего, не пожелаю в ближайшую вечность.

Молодой актер выразил подходящую случаю удрученность и удалился, галантно попрощавшись напоследок. Уже спустя пару минут я увидела Джулиана Кина среди танцующих — он кружил какую-то белокурую фею, которая счастливо смеялась и получала от бала огромное удовольствие. Которого меня лишил какой-то ужасный человек. Ужасный человек, который слишком хорошо знал о тех мыслях, что я прятала даже от самой себя.

И то как он говорил со мной, как обращался…

Я думала, что тут, в Сеннене, я в полной безопасности, думала, меня никто не найдет в этой глуши. Но сперва приехал Генри Дарем (пусть случайно, но все же!), а теперь еще и странный незнакомец, который говорит такие пугающие вещи. И ведь это два разных человека — священник выше шута минимум на полторы головы! А если появятся и другие?

Разумеется, после такого омерзительного начала бала, никакого удовольствия от праздника я получить не смогла и большую часть вечера провела, скрывшись в одном из малоосвещенных углов зала и разглядывая танцующих. Временами в толпе гостей мелькал яркий костюм шута, но больше он ко мне не приближался.

Утром после бала я чувствовала себя совершенно разбитой и несчастной, так что визит викария к завтраку доставил еще меньше удовольствия, чем обычно, тем более Генри Дарем задавал странные и откровенно глупые вопросы, брызгал какой-то водой и украдкой крестил и меня, и миссис Мидуэл. Мы, разумеется, все заметили, но виду не подали.

После обеда, уже переговорив с некоторыми соседями, я узнала, что викарий навещал практически всех, кто посещал маскарад, и каждый раз вел себя одинаковым необъяснимым образом. Убить на это преподобному Дарему пришлось весь день, но, похоже, такая потеря времени его нисколько не смущала.

В итоге я решилась спросить у капитана Дарема, с которым мы столкнулись в бакалейной лавке, что происходит с его братом.

Джордж Дарем пожал плечами и, расплатившись с хозяйкой лавки, просто ответил:

— Очевидно, Генри проверяет, все ли из его прихода вернулись после праздника домой.

Надо сказать, подобное объяснение запутало меня еще больше. Капитан взглядом указал на дверь, давая понять, что продолжать разговор в лавке он не планирует.

Я последовала за ним, снедаемая в равной степени любопытством и беспокойством.

— Так что же такое с вашим братом, сэр? — спросила я напрямик, когда дверь закрылась под аккомпанемент звона колокольчика. Этот звук пробудил во мне самые недобрые воспоминания.

— Он предполагает, что маскарад — это прекрасное мероприятие, где могут появиться… не самые добрые и желанные гости, мисс Мерсер, — продолжал со снисходительной улыбкой капитан Дарем. — Те, которые незаметно могут занять чужое место.

Я потеряла дар речи, поняв, к чему именно клонит мужчина.

— Вы имеете в виду… нечистую силу? — со смесью изумления и веселья спросила я, не в силах поверить, что викарий мог быть настолько суеверным.

Джордж Дарем тонко улыбнулся и кивнул.

— Именно. И не смотрите на меня так, мисс Мерсер. В нечистую силу верит Генри, а никак не я. Собственно говоря, он из-за этого и принял сан. Чтобы бороться с потусторонним злом.

Тут капитан не выдержал и совершенно по-мальчишески хихикнул.

— Это долгая история, и если вы позволите, я расскажу ее по дороге к вашему дому.

Не дожидаясь ответа, брат викария взял меня под руку. Протестовать я не стала, слишком велико было любопытство. И даже взгляды, которые почувствовала на себе, взгляды жадных до слухов людей, не остановили меня.

— Случилось все много лет назад, мисс Мерсер, — начал капитан Дарем. Голос его против обыкновения звучал бесстрастно и словно даже отстраненно. Обычно брат викария так с женщинами не разговаривал. — Мы с Генри тогда гостили у родственников на севере, неподалеку от Вороньего замка, родового гнезда графов Грейстоков. Дикие места. Дикие и мрачные.

Бывать на севере мне никогда не приходилось, но по виденным фотографиям я могла представить себе, о чем говорит капитан Дарем.

— Мне было пятнадцать лет, а Генри только-только сравнялось десять. Через два дня после празднования Дня Всех Святых Генри не вышел к ужину. В высшей степени странный поступок для моего брата, надо сказать, мисс Мерсер, и я тут же разволновался. Когда же выяснилось, что Генри вовсе нет в доме, — запаниковал. За окном уже стемнело, к тому же разразилась буря, и от мысли, что десятилетний мальчик остался где-то на улице один…

Джордж Дарем говорил медленно и как будто с каждым словом все больше проваливался в свои воспоминания.

— Нашли Генри только утром. Грязного, мокрого, продрогшего, насмерть испуганного. Он твердил, что встретил ночью Дикую охоту и спасла его только заученная за пару дней до того молитва.

Мне потребовалось никак не меньше минуты, чтобы осознать рассказанную братом преподобного историю. Насколько же дикой она мне показалось.

— И что же? — пробормотала я и бросила взгляд искоса на Джорджа Дарема. — Кто-то поверил вашему брату?

— Местные, из тех, кто был не слишком образован, рассказ Генри приняли за чистую монету, что, как вы понимаете, не помогло брату вернуть потерянное здравомыслие. У Генри всегда было бурное воображение, а после той злосчастной ночи оно развернулось во всю свою мощь. К тому же жители окрестных деревень решили, что брат и вовсе осенен какой-то благодатью Творца, и начали почитать его едва ли не как святого. Гордыня Генри от такого испытания не выросла, однако в своей исключительной миссии он уверился окончательно и бесповоротно.

То, что преподобный Дарем — настоящий религиозный фанатик, меня определенно не порадовало. Сколько бед могут натворить такие люди.

— А что если бы кто-то… не так среагировал на святую воду и крестные знамения? — осторожно осведомилась я у Джорджа Дарема, пытаясь осознать насколько же далеко все может зайти.

Военный пожал плечами.

— Не могу даже представить себе, мисс Мерсер. При мне еще ни разу не случалось подобных… эксцессов. Но Генри продолжает искать свой подвиг во имя веры.

После таких слов мне стало сильно не по себе.

— Но… Признаться, ваш рассказ меня шокирует, капитан Дарем, — тихо пробормотала я, не решаясь посмотреть в глаза мужчине. — Дикая охота… Нечисть… Но как можно всерьез вообразить, что между нами ходит нечисть?

Мужчина тихо вздохнул и отпустил мой локоть.

— Для моего брата — это реальность, — ответил просто Джордж Дарем. — Не знаю, что привиделось ему той ночью, мисс Мерсер. Но все эти годы Генри свято уверен, что среди людей скрывается нечистая сила.

В дом миссис Мидуэл я вошла, чувствуя себя совершенно растерянной и даже в какой-то мере испуганной. Я большую часть жизнь была далека от всяческого рода предрассудков и суеверий. Нечисть, подумать только…

А ведь Генри Дарем казался таким здравомыслящим, прагматичным… не только мне — всем людям вокруг. И тут оказывается, что он ищет повсюду порождения нечистой силы, пытается высмотреть их среди людей.

Стоило только подняться к себе в комнату, как пугающая реальность снова нагнала меня — на подушке обнаружилась маска. Та самая маска шута, которую я сорвала с незнакомца во время танца. Хотя нет, не та. Маску, которая была на незнакомце, растоптали тут же, а эта целая.

— Значит, ты точно знал, с кем разговариваешь, — прошептала я, чувствуя как меня прошивает волной дрожи. — Но вот я не знаю, кто ты и откуда взялся.

Встретившись с таким типом как тот незнакомец, можно и в Дикую охоту уверовать точно как Генри Дарем. Было что-то такое в том шуте, что-то немного… нечеловеческое.

— Глупости это все. Чистой воды глупости, — пробормотала я, схватила маску и решительно разломила ее, внутренне содрогаясь от страха и предвкушения какого-то ужасного чуда. Казалось, что после того, как я сломала «подарок», непременно произойдет что-то необычное… Но нет, маска была просто маской, ничем иным.

Но зачем было надевать ее поверх лица, покрытого гримом?

Я спустилась на кухню и принялась расспрашивать прислугу о том, не заходил ли кто-то посторонний в дом и не крутился ли возле моей комнаты.

— А что случилось, мисс Бет? На вас лица нет! — спросила вездесущая Миртл. Она сразу понял, что со мной неладно.

Нацепив на лицо вымученную улыбку, я ответила:

— Я просто нашла у себя в комнате вещь, которой там быть не должно. Карнавальную шутовскую маску.

Слуги наперебой начали твердить, что никто посторонний не приходил, да и подбрасывать что-то мне в спальню никто бы не стал. Но это и так было прекрасно известно — в доме миссис Мидуэл меня любили.

И только шуту могло понадобиться оставить напоминание о прошедшем маскараде. И о нашем разговоре.

За ужином миссис Мидуэл глядела на меня с беспокойством, которое и не пыталась скрывать.

— Вы после бала выглядите такой больной, Бет, — произнесла хозяйка, когда нам принесли десерт.

До той поры я не проронила ни единого слова, полностью погрузившись в мысли.

— С вами произошло что-то на маскараде? — продолжила допрос миссис Мидуэл, не дождавшись от меня ни слова в ответ.

И что ей сказать?

— Со мной заговорил странный человек, — решила я поведать большую часть того, что произошло на маскараде. — Человек в костюме шута. Он напугал меня едва не до обморока. Кажется… Кажется, он был помешанным.

Миссис Мидуэл нахмурилась.

— Я видела кого-то в похожей одежде, но только мельком. Вам лучше выбросить все из головы, Бет. Люди часто ведут себя странно, когда уверены, что останутся инкогнито. Просто кому-то пришло в голову глупо пошутить над молоденькой девушкой.

Хотела бы и я разделить уверенность моей нанимательницы, но не получалось. Как бы ни заходился в злобном зловещем смехе шут, он вовсе не шутил. Все, черт подери, было более чем серьезно!

— Да, но кто именно мог провернуть такой глупый и жестокий розыгрыш, миссис Мидуэл? — спросила я. — Быть может, в деревне говорили о еще одном приезжем?

Хотя шут мог и не показывать в Сеннене. Что если он остановился в Брайтхилле и выжидал подходящего момента?

Пожилая леди покачала головой.

— Нет, как будто никто не приезжал к нам. Но на бал могли прибыть гости и из окрестностей. Я в любом случае поспрашиваю, моя дорогая, если вас так расстроил тот человек. Быть может, кто-то знаком с вашим обидчиком.

Не приходилось сомневаться, что вряд ли шута опознают. Он явился на маскарад не для того, чтобы выдать себя.

Полицейское расследование, тем временем, зашло в тупик, о чем инспектор Харрис, разумеется, не говорил ни одной живой душе, но все и так догадались по унылым лицам констеблей, которые бродили по Сеннену с видом полной безнадежности.

Улик не было, подозреваемые — имелись, но толку от них было чуть, потому что не удалось найти ни единой возможности прижать хотя бы кого-то из них вескими доказательствами вины. Над инспектором Харрисом уже начали откровенно потешаться, как и над его подчиненными. Расстроенный служитель закона и порядка в итоге то и дело заглядывал к миссис Мидуэл, чтоб хотя бы душу излить.

В самой деревне против всех ожиданий царил мир и покой, люди не были напуганы и вообще наслаждались происходящим как каким-нибудь новым фильмом, который показывают в местном крохотном кинотеатре. Только преподобный Дарем с упорством достойным лучшего применения продолжал свои поиски нечистой силы, обходя день за днем дома паствы и наставляя прихожан на путь истинный. Потуги священника спасать души человеческие жители Сеннена принимали с невероятной снисходительностью.

Подарков от шута я больше не получала, он словно забыл о моем существовании, и уже казалось, будто все случившееся на маскараде только плод разыгравшегося воображения. Тем более, никто из посетивших бал в Брайтхилле не мог с полной уверенностью сказать, что видел хоть кого-то напоминающего моего странного партнера по танцу. На все расспросы я слышала лишь «кажется, видели кого-то похожего», и такой ответ никак не мог удовлетворить хотя бы потому, что сложно забыть приплясывающего мерзко хихикающего типа в колпаке с бубенцами.

В итоге где-то через неделю я осознала, кого именно еще не успела опросить, — миссис Дарем. Она также присутствовала на маскараде, но переговорить с невесткой викария мне не пришло в голову. Более того, я о ней буквально позабыла — сложно помнить о человеке, который настолько редко показывается на глаза.

И вот, во вторник после обеда я отпросилась у миссис Мидуэл и пошла в дом священника, надеясь, что миссис Дарем будет в добром здравии и не откажется встретиться со мной. В кои-то веки мои ожидания полностью оправдались: Сьюзан Дарем была дома в отличие от мужа и его брата и побеседовать со мной не отказалась.

Миссис Дарем встретила меня в гостиной, которая у викария была на редкость неуютной — окна комнаты выходили на запад, к тому же кусты сирени, росшие под ними, не стригли уже несколько лет. В итоге комната как будто всегда тонула в сумерках, которые не добавляли миссис Дарем ни красоты, ни здоровья. Положение не спасало даже ситцевое платье в ярких маках.

— Здравствуйте, мисс Мерсер, как я рада, что вы решили ко мне заглянуть, — тускло проговорила миссис Дарем, и радости или хотя бы простого дружелюбия в ее словах не было ни на пенс. Впрочем, это меня не слишком сильно смутило.

— Простите, что потревожила, миссис Дарем, — нацепила я на лицо самую свою солнечную улыбку. На самом деле, какая разница, что именно ко мне чувствует эта женщина? Сюда я пришла для того, чтобы задать ей один-единственный вопрос, не более того.

— Нет-нет, ничего страшного, — как и требовали того правила приличия ответила миссис Дарем. — Напротив, я очень рада, что вы навестили меня.

Служанка викария приняла нам чай и после того, как мы вкратце обсудили вчерашнюю грозу и скандал между двум лавочницами, я решила, что можно и спросить невестку викария о маскараде.

— Скажите, миссис Дарем, а не видели ли вы на балу человека в костюме шута?

— Шута? — изумилась молодая женщина. — Нет-нет, никого подобного мне там встречать не доводилось.

Я сразу уверилась в том, что она солгала. Ответила миссис Дарем на вопрос слишком быстро, даже не задумавшись, словно готовилась к таком вопросу и заранее решила, что необходимо сказать. Притом, что все прочие свидетели, напротив, всегда утверждали, будто кого-то похоже на шута краем глаза все-таки замечали. А еще во взгляде миссис Дарем проступила на долю секунды то ли тревога, то ли что-то очень на нее похожее.

— Спасибо, что уделили мое время, и извините за беспокойство, — улыбнулась я, собираясь покинуть дом викария.

В этот момент раздался звук тяжелых шагов, и в гостиную влетел один из братьев Дарем — Джордж.

— Добрый день, мисс Мерсер, как я рад, что вы заглянули к нам! — воскликнул он, и почему-то тут же начал меня вежливо, но непреклонно выпроваживать меня.

Происходящее казалось мне все более и более странным с каждой минутой.

— Скажите, капитан, — спросила я у Джорджа Дарема, уже переступая порог дома его брата, — а у вашей жены есть знакомые в Сеннене или Брайтхилле?

Мужчина замер и посмотрел на меня с недоумением и тревогой.

— Нет, Сьюзан определенно никого не знает в этих краях, — после короткой заминки ответили мне. — Да и новых знакомств она тут не заводила.

— Вот как, — задумчиво пробормотала я и, попрощавшись, покинула жилище викария с самыми дурными предчувствиями.

Меня поставило в тупик даже не поведение миссис Дарем. То, как держался ее муж, вызвало гораздо больше вопросов. Куда вдруг испарилась кошачья вальяжность капитана, которая была его второй кожей? Он как будто разволновался…

Миссис Мидуэл сообщила, что ужинаем мы не дома, а у миссис Браун.

Я тут же недоуменно напомнила, что сама миссис Мидуэл советовала мне избегать встреч с мистером Кином, а если я отправлюсь в гости со своей нанимательницей, мы непременно увидимся.

— Но совсем игнорировать бедного мальчик было бы совершенно невежливо, — парировала пожилая дама. — Он ничем не заслужил подобного демонстративного пренебрежения. А если я вдруг появлюсь у миссис Браун одна, всем станется ясно, что вы просто избегаете мистера Кина.

С этим я спорить не стала и без слова протеста отправилась переодеваться. В принципе, предстоящая встреча с Джулианом Кином радовала. Этот молодой человек мне определенно нравился, причем в первую очередь своей бесхитростностью и глупостью, которые выделяли его в наш век моды на цинизм и сарказм. Редко удавалось встретить того, кто настолько открыто выражал свои чувства и не видел в этом ничего неуместного.

Для ужина я выбрала скромное голубое платье, которое как нельзя лучше подчеркивало мой возраст и зависимое положение. Стоило лишний раз напомнить, насколько я невыгодная партия. Правда, вряд ли мистер Кин оценит этот безмолвный знак, он не из тех, кто замечает намеки.

Когда мы прибыли с миссис Мидуэл в дом миссис Браун, Джулиан Кин пытал в гостиной пианино. Под пальцами актера несчастный инструмент выдавал череду стонов, пусть музыкальных, но все-таки стонов. Мистер Кин изредка вздыхал и продолжал музицировать с решимостью и упорством. Однако, увидев нас с моей хозяйкой, молниеносно подорвался на ноги и для надежности тут же закрыл крышку фортепиано. Хотя сомневаюсь, что кому-то пришло бы в голову просить сыграть юношу еще раз.

— Я так рад вас видеть, миссис Мидуэл, мисс Мерсер, — просиял светлой улыбкой актер, и мне даже как-то неловко стало вспоминать о том, с какой легкостью я отказалась от его общества, только потому что его происхождение было неподходящим.

— Очень рад видеть вас!

Голос мистера Кина однозначно доставлял ушам больше удовольствия, чем его игра на музыкальных инструментах.

— Мы тоже чрезвычайно рады нашей новой встрече, — за двоих ответила миссис Мидуэл, по-матерински потрепав юношу по щеке. Кажется, такой фамильярный знак внимания доставил Джулиану большое удовольствие. — А что же миссис Браун? Почему она нас не встречает?

Актер пожал плечами.

— Кажется, миссис Браун прихорашивается. Сегодня к нам приглашен капитан Дарем, его всегда и все пытаются потрясти, — пояснил он легкомысленно.

Я сразу удивилась, что вместе с одним братом не пригласили и второго, к тому же отдали предпочтение не порядочному Генри, а развратному Джорджу.

— А как же преподобный? — осведомилась я, не пытаясь скрыть изумление.

Мистер Кин опустил взгляд и погрустнел.

— Вряд ли миссис Браун станет приглашать мистера Дарема, пока я живу у нее.

За этой короткой фразой скрывалась длинная история, но рассказывать ее юноша не стал, за него это решила сделать вошедшая в гостиную миссис Браун. Выглядела она действительно восхитительно в темно-зеленом платье, стекающем едва не до пола. Я тут же почувствовала себя еще более бедной родственницей, чем прежде.

— Это несомненно, мои дорогие, — с полной уверенностью произнесла миссис Браун, поджимая губы в гримасе неодобрения. — Подпускать преподобного к мистеру Кину я больше не рискну. Мистер Дарем буквально запугал бедного юношу и грозил всеми карами, если тот не явится в церковь на службу.

Мистер Кин только расстроенно повздыхал, но жаловаться на произвол священника не стал.

— Как можно относиться к человеку с таким возмутительным предубеждением, только потому что… — смолкла женщина на середины фразы и виновато покосилась на своего гостя.

Очевидно, что подразумевались обстоятельства рождения Джулиана, которые заведомо ставили его в положение отверженного. Его бы никогда не принимали в приличных домах, если бы он не был успешным знаменитым актером.

Мистер Кин поглядел на миссис Браун, очевидно не поняв, о чем она вела речь.

— Кажется, капитан Дарем расположен ко мне больше своего брата, — произнес он немного растерянно.

Вполне возможно, что симпатию к Джулиану Кину старший брат викария выказывал, просто чтобы позлить лишний раз Генри Дарема.

— А Сьюзан Дарем будет? — между делом осведомилась миссис Мидуэл.

Хозяйка дома покачала головой.

— Капитан будет без жены. Бедняжке снова нездоровится.

Ну надо же как быстро меняется самочувствие миссис Дарем. Впору только поражаться.