Не верь глазам своим

2. Глеб

Вспомнив о ресторане, я перестал целоваться с женой и поставил ее на землю.

— Нас ждут! Пошли.

Взял расслабленную, податливую Иришку за руку и, преодолевая легкое сопротивление, потащил к ресторану.

— Может, не пойдем? — попыталась она воспротивиться.

Но я не позволил — это совсем не мелочь: заказан столик, куплен подарок, а главное, ждут мои родители…

С родителями у меня сложные отношения: мать меня безумно любит (до сих пор, до трясучки — как Иришка трясется над дочкой), ревнует к жене (каждый раз старается ее унизить), поначалу даже пыталась развалить наш брак, нарочно подстраивая двоякие ситуации, но отец каждый раз выручал меня из неловкой ситуации и «учил», и убеждал Иришку мне верить… Спасибо ему! Только благодаря его заботам, подсказкам и убеждениям мы счастливы в браке и любим друг друга. Еще в детстве отец меня научил: «Дал слово — держи! Совершил ошибку — проси прощения и исправляй! Клятва — последний аргумент правды!» — ни разу не слышал, чтобы отец клялся, а я клянусь постоянно, потому что никакие заверения и доводы не могут совладать с Иришкиной ревностью, а клятвам моим она верит, и эта ее наивная вера — мой последний непререкаемый аргумент правды. Даже странно… эта ее наивная вера мне… вроде уже не девочка — двадцать пять, дочке уже три года, а она верит — раз поклялся, значит, так и есть на самом деле… Но такая она только со мной: нежная, любящая, наивная и послушная… и красивая — прямо светится вся своей любовью ко мне! Я это вижу и не ревную ее, потому что… я у нее первый и единственный! И я это ценю!

Когда мы с Иришкой с опозданием вошли в просторный зал ресторана, родители недовольно уставились на нас, вернее, недовольно смотрела мать, а отец… отец смотрел на нас с каким-то тайным обожанием и восхищением: мы, и правда, были пара — и по внешности подходили идеально: высокие и пригожие, и внутренне, дополняя друг друга: я — серьезный и деловой, она — нежная и открытая.

— Ну, сколько можно ждать? Прихорашивайся-не прихорашивайся — результат один и тот же! — сказала свое уничижительное «фи» мамуля в сторону моей жены, даже мои нахмуренные брови не остановили поток ее недовольства. — Будем еще час ждать, пока все приготовят!

— Не будем! — поднялся нам навстречу отец. — Прости сын, я взял на себя заботу об ужине и все заказал — я как-никак тоже имею отношение к сегодняшней дате.

— Что за дата? Я думала просто ужин в честь Женского дня… или приятное известие…

— За две недели до 8 Марта?! Ты нас с Глебом за идиотов держишь?

— О нашем разводе, например, — тихо шепнула мне на ухо Иришка и стала обходить столик, чтобы сесть рядом с моим отцом, хотя я отодвинул для нее стул рядом с матерью. — Спасибо, Илья Семенович, что показали ту фотографию Глебу, если бы не вы…

— Глебушка женился бы на дочке наших друзей по даче, — припечатала мать, снова показывая свое неодобрение моего выбора жены, — и стал бы уже каким-нибудь министром.

— Легенькой промышленности, например, — подсказал я.

Отец вздохнул и, наклонившись, тихо извинился перед Иришкой. Она посмотрела на него с благодарностью и пониманием… Иришка всегда хорошо относилась к моему отцу, слушала его и была благодарна за поддержку (наверно, потому что своего отца лишь смутно помнила и ее воспитанием занималась только ее мать).

Принесли салаты, закуски и обстановка разрядилась.

— Как твой контракт? Подписал?

— Скоро подпишу, — нехотя произнес, зная, что отец не одобряет моей самостоятельности — я всегда работал с его транспортной компанией, а под другой контракт хочу поменять перевозчиков товара. — Я уже вырос, выбрался из-под твоего крылышка и хочу полетать сам.

— Дело не в крылышке, а в надежности партнера! — не согласился отец. — Во мне ты был уверен, а в новом…

— Отец, давай не будем говорить о работе! — его настойчивость и нравоучения раздражали.

— А о чем еще говорить? Я за тебя волнуюсь!

— Я большой мальчик!

— Это только так кажется, сын! Твой успех кружит тебе голову — думаешь ты все можешь, на все способен! Это не так! Поверь, это иллюзия! Я это уже проходил! Многие делают разрушительные ошибки в этот период: уверовав в свою удачу и вседозволенность, заключают сомнительные сделки, рискуя всем: деньгами, репутацией, даже семьей! Что нельзя делать ни в коем случае! Семья — это святое — это твои родные, любящие тебя люди! Помни это, даже если с высоты своего бизнес-Олимпа ты это уже не чувствуешь…

— Дамы скучают!

Перебил отца, взял бутылку, долил красное вино в бокалы, но «дамы» даже не смотрели друг на друга — вот это отметили и повеселились.

— Возьми хотя бы моих людей, Глеб — они не подведут!

— У меня свои есть!

— Твой дружок Липатов? Нашел кому доверять! Гони его с должности начальника службы безопасности! Он в своей семье не может разобраться…

— Это его личное дело!

— А что у них в семье? — встрепенулась Иришка. — Поссорились?

— Вроде как… Помирятся.

С Ленкой — женой Стаса они вроде подружились, но последнее время (как узнал про любовницу Стаса приглашать его в наш дом перестал — не хочу в собственном доме врать жене, подбирать слова, скрывать ложь — противно!)

— Ириш, пойдем потанцуем, — поднимаясь, пригласил жену, чтобы сбежать от нравоучений отца.

— А можно мне… — поднялся отец и протянул руку моей смутившейся жене. — Можно пригласить?

— Конечно… — кивнула она и, вкладывая свою руку, поднялась из-за столика.

— Пойдем, мамуль, — мне пришлось пригласить другую дама, мать была просто счастлива.

Под тихую, плавную музыку мы танцевали, разговаривали, но понемногу настроение матери менялось: сначала все внимание ее было сосредоточено на мне, потом она стала бросать тревожные взгляды на отца, прислушиваясь к его словам, стала замечать его нежные взгляды, бросаемые на мою жену, застыла, когда увидела, как отец надевает иконку на шею Иришки, с благодарностью глядящую на отца, а потом случилось то, что запомнилось мне надолго…

— Как ты мог? — возмутилась мать, бросая меня и надвигаясь на отца. — Семейная иконка переходит этой…

— Молчи! — рявкнул отец, хватая мать за руку, тянущуюся к маленькой золотой, украшенной драгоценными камнями нательной иконке на груди у моей жены. — Я так решил! Это реликвия моей семьи и дарю я ее кому хочу!

— Почему ей, а не сыну? Она нам никто! Или ты ее больше лю…

— Молчи!

Никогда я не видел отца таким сердитым: глаза его с ненавистью смотрели на мать, кулаки сжались — вот-вот ударит… Я бросился между ними, схватил отца за руки.

— Уведи ее! — рыкнул он.

И я, обнимая мать за плечи, повел ее к выходу из зала, но в дверях обернулся… Иришка снимала с шеи золотую иконку, желая вернуть, но отец не дал этого сделать, схватил ее за руки, рухнул на колени и что-то шепча, стал целовать руки моей жене… оставив мать в дверях, я бросился к Иришке, но отец быстро встал, прошел мимо меня и взяв мать за локоть вывел из ресторана.

Иришка стояла посреди зала в полной растерянности.

— Уйдем? — подойдя, спросил, кладя руки ей на плечи и заглядывая в лицо.

— Давай, потанцуем, а потом немного посидим, подождем пока они уедут.

Обнявшись, мы молча протанцевали два танца… вернее, я пытался спросить, но Иришка закрывала мне рот рукой и качала головой — разговаривать она не хотела. Музыка кончилась, неизвестность стала невыносимой.

— Пойдем сядем… Что он говорил? — обнимая ее за плечи повел к столику.

— Прощенья просил…

— За что? Что мать иконку хотела отобрать?

— Наверно… Я что-то ничего не понимаю, — Иришка не пьет, а тут махнула полбокала вина. — Если Инессе Сергеевне так жалко эту иконку, пусть возьмет… Мне она не нужна!

— Нужна, нужна! — не согласился с бессребреницей. — Эта иконка семейная реликвия отца, передается из поколения в поколение — есть легенда, что она исполняет желание дарящего ее другому человеку, нуждающемуся в защите Высших Сил… Мать столько лет ее у отца выпрашивает, а он ни в какую! А тебе подарил — вот мать и взбеленилась. Прости ее…

Со вспыхнувшими от выпитого вина щёчками Иришка сидела за столом, опустив глаза и о чем-то размышляла.

— Да ладно… Какие между нами счеты?! Они твои родители и хотят, чтобы тебе было лучше. Хочешь я тебе ее подарю, как твоя мама хотела?

— Нет, — мотнул головой, не понимая почему отец сделал такой подарок моей жене — при случае спрошу. — Тебе отец подарил ее, значит так тому и быть!

Посидели, поели, самому захотелось выпить, но за рулем не пью…

— Ты говорил про защиту… А разве я нуждаюсь в защите? — жена подозрительно посмотрела на меня: подозрительность в глазах сменилась тревогой и ревностью. — У нас же с тобой все хорошо? Или я чего-то не знаю?

— У нас с тобой все просто замечательно! — постарался поднять ей настроение. — Ты мне веришь?

— Верю! — тут же ответила она. — Но какое-то нехорошее предчувствие…

— Пойдем домой, моя «сладкая конфетка», и я развею все твои сомнения… А потом продолжим наш спор о нашем сексе…