Не верь глазам своим

46. Глеб

Иришка ушла, лег на диван, руки за голову заложил, прикрыл глаза и начал вспоминать…

Первый и последний загул…

Зачем пошел налево? Ведь только женился… Алка, сука, увидев нашу роскошную свадьбу, решила меня соблазнить и вернуть… Нет, надо раньше… С Алкой мы трахались почти год — секс был классный, но отношения (трахаться трахались, а вместе не спали — у нее работа, у меня работа, да и спать в одной кровати считал очень личным) не перерастали во что-то серьезное: подарочки, рестораны, бары, клубы за все платил, но не содержал. Алка предложила жить вместе, потом со временем пожениться, я задумался: девка красивая, секс классный, но отец отговорил: «Жить надо с той, с которой хорошо жить, а с той, без которой ты жить не можешь! Согласится она жить с тобой на твою зарплату?» и перестал давать мне денег. Зарплаты даже на мои расходы не хватало — клубы, рестораны, подарки закончились, через два месяца ни о каком сексе речь уже не шла, тем более о «жить вместе»… Алка разорвала со мной отношения, прокричав в след, что ей предложили выбор: стать совладелицей свадебного салона или остаться с ним — она выбрала салон и что без денег папаши я никому не сдался — дур таких не осталась любить нищеброда! к тому же я кобель, озабоченный эгоист и жадная сволочь. Меня это здорово задело: выбрала деньги, а не меня — ножом по сердцу полоснула!

— Меня что, правда, полюбить нельзя без твоих денег? — спрашиваю у отца, а сам начинаю понимать, что Алка права — я и кобель, и сволочь эгоистичная, только себя люблю и для себя стараюсь. — Может, мне жениться, чтобы всем доказать, что влюбился и меня полюбили…

— На зло бабке уши отморожу? Как потом с нелюбимой женой жить будешь? — засмеялся отец. — Погоди, сын, придет твое время — женишься по любви, и все тебе завидовать станут — так тебя жена любить будет.

— Где такую найдешь, чтобы нищеброда полюбила и замуж за него пошла — я без твоих денег и, правда, ноль!

— Погоди немного, все у тебя будет: и бизнес, и любящая жена, и детки…

Перед 8 Марта зашел в кабинет, отец стоит у стола, в телефоне что-то смотрит, подошел, через плечо заглянул и замер — девчонка, как девчонка, а глаза чистые, наивные — смотрит, как будто прямо в душу заглядывает и улыбается радостно, как любимому… аж дух перехватило.

— Это кто такая? — шепчу.

Отец вздрогнул, телефон убрал, повернулся, нахмурился.

— Возьми деньги в столе и вали! Эта девчонка не для тебя! Тебе нужны постарше, посерьезнее, с жизненным, сексуальным опытом… грудастые и без предрассудков. А эта… пусть растет, подальше от тебя.

— Почему? Я тоже хочу чистую и неопытную, чтобы любила меня без памяти…

— А дальше? Ну, влюбится она в тебя, голову от любви потеряет, отдастся тебе охламону, а ты ее на следующий день бросишь — к своим опытным поскачешь, а девчонке сердце разобьешь и веры в людей лишишь. Нет, не отдам я тебе ее на растерзание — похоти твоей на забаву. Бери деньги и забудь о ней!

— Я что влюбиться не могу?

— Нет! Как там в кино говорили: «У тебя не сердце, а насос для перекачивания крови!» Ты любишь только себя! Глеб, я тебя, как сына, прошу — оставь девочку в покое! Рано ей еще в такого незрелого, безответственного мужика влюбляться!

— Значит, так ты обо мне думаешь?! Незрелый, безответственный эгоист! Поэтому и денег мне на бизнес не даешь?

— Дам я тебе денег и машину новую куплю — только отстань от девчонки!

А меня, как переклинило — ни денег, ни машины не надо — хочу, чтобы она в моих объятиях лежала, отдавалась мне, и шептала, что любит! Никто мне такого не шептал, а она будет… не из-за денег меня полюбит, отдастся мне, и сердце мое раненое залечит своей любовью!

Вот как я подумал, увидев впервые Иришку!

А на деле вышло все по-другому…

Целый месяц отца упрашивал сказать кто такая — не сдал. Потом случайно в его столе в офисе нашел фотку с номером телефона на обратной стороне, узнал кому принадлежит телефон, нашел адрес… с утра сел на против подъезда, выходит: куртка, кроссовки, хвост на макушке — даже не узнал поначалу — обыкновенная девчонка-студентка, шла, шла вдруг у газона присела, засмеялась, вскочила и побежала к метро… подошел к газону, посмотрел — цветочки желтенькие малюсенькие… и тут дошло — первые цветочки! она увидела и обрадовалась. На следующий день подкатил на «Мерсе», дверь открыл пассажирскую, кричу:

— Привет, красотка! Запрыгивай!

Все «запрыгивали», а эта… с таким презрением посмотрела, будто я на телеге подъехал, и дальше пошла. Неделю ее караулил, пытаясь подвезти — так и не села в машину. Пришлось следующую неделю до метро ее пешком провожать — хожу за ней и не знаю, как познакомиться, как пацан робею под ее презрительным взглядом — на снимке она совсем другая и перед цветочками другая, а со мной… Что со мной не так? Целую неделю напрасно ждал, а потом понял, что она к метро ходит другой дорогой и стал встречать ее у подъезда. После месяца безрезультатных провожаний, она сама подошла.

— Вы за мной не ходите, — тихо так, вежливо попросила. — У меня времени на несерьезные отношения нет!

— А на серьезные? — спрашиваю.

— Ну, вы же на мне не женитесь!

— Женюсь.

Она помолчала.

— Вы разве меня любите?

— Люблю! — что еще мог сказать. — Как увидел, так и влюбился.

— Вы меня обманываете! — улыбается. — Вы интересный, самостоятельный, деловой — вам в жены нужна красивая, независимая, богатая, а я другая — я вам в жены не подхожу.

Что мне оставалось делать?..

— Почему вы думаете, что я деловой и состоятельный — я простой водитель. «Мерс» не мой.

И тогда она на меня посмотрела, как на снимке — светло, радостно и улыбнулась… Еще месяц я за ней ходил: скромные цветочки дарил, в кафешки, в кино водил, потом поцеловались — так неумело и трогательно, что меня не страстью, а нежностью прошибло, захотелось ее на руки взять и нести, а еще через два месяца в любви признался и замуж позвал, отдалась мне до свадьбы… после нашего первого поцелуя я в ее любви просто купался — своей любовью она мои сердечные раны залечила…

Отец по заграницам мотался — контракты подписывал, вернулся и узнал про нас — никогда он на меня так не орал, как в тот раз, по роже нахлестал и заставил жениться… я и сам хотел жениться — влюбился (чего от себя и не ожидал), но попозже — хотел годок вместе пожить, а потом окольцеваться, но отец не разрешил.

— Я тебя просил ее не трогать! Не послушался — теперь женись! С порядочными девочками так не поступают! Признавайся ей в своем вранье — плохо, что ты вашу жизнь с обмана начал, и женись! Обидишь ее или огорчишь — пожалеешь!

Сгреб меня в охапку и поехали с невестой знакомиться.

Денег на свадьбу отвалил немерено — я настоял, чтобы платье в Алкином салоне купили — самое дорогое!..

Вроде, женился по любви — жена глаз с меня влюбленных не сводит, а я как вспомню Алкино предательство, со дна души такая муть поднимается — ведь не любил я ее, а предательство забыть не могу! Перед самым отъездом в свадебное путешествие она мне позвонила, пригласила поговорить, я пошел, а сам уже на взводе… Она меня встретила, поздравила, шампанское налила, а у самой глазки бегают — точно что-то задумала… в салоне никого — мы вдвоем… и камеры, обниматься полезла, целоваться… в кабинет меня потащила на диванчик… под камеры, шепчет: «Соскучилась»… мимо подсобки по коридору проходим, я дверь рванул, ее в подсобку толкнул, задрал подол и отжарил так, что она от боли визжала, а потом достал сто долларов, скомкал и вместе с использованным презиком ей в рот запихнул… бросил через плечо: «За секс уплачено» и ушел из салона… на душе полегчало, и я об Алке и ее предательстве тут же забыл — о том, что изменил жене совсем не подумал — одноразовый секс не измена… так я считал, а на следующий день мы с Иришкой улетели в свадебное путешествие — две недели вдвоем на островах…

Теперь я понимаю, почему отец так трепетно к Иришке относился — жениться заставил, измены мои прикрывал, чтобы ее не огорчать, защищал меня перед ней и заботился о ней, как настоящий отец…

А последний загул…

Только Верку к себе на место Ольги взял, а тут контракт выгодный, выпили расслабились, все разъехались, а я на диване придремал… проснулся от того, что меня кто-то целует… с языком, Верка сидит на мне верхом, кофта расстегнута, сиськи наружу, трется об меня, я сначала завелся, но отец учил: «на работе и в доме никаких перепихов — все об этом будут знать», и я Верку с себя столкнул, сел на диване, но она не отстала, на колени передо мной встала, рот открыла, языком губы облизнула, ремень расстегнула, молнию, брюки с трусами стащила… начала минет делать… давно у меня такого не было, сижу млею от удовольствия… но в конце что-то на меня нашло — такая злость появилась, придушить ее захотелось… схватил за затылок, прижал, не даю двигаться, а сам поддаю в глотку, она толкается, хрипит, а я смотрю в ее перепуганные глаза, держу и кончаю… двойное удовольствие получаю: от секса и от ее наказания за непозволительный секс со мной… отпустил, она бледная, хрипит, слезы из глаз, слюни изо рта… отползла подальше, смотрит на меня со страхом. Встал, брюки натянул, достал пятитысячную, смял, Верке в лицо швырнул.

— За одноразовый секс и за моральный испуг… Вон пошла!

Ее как ветром сдуло.

Остался один в кабинете, на душе кошки скребут, все удовольствие от секса ушло — мерзота и погань осталась, совесть в душе лютует, и тоска сердце изнутри гложет… достал бутылку вискаря, начал пить, а не чувствую, что пью, и не помогает забыться…

— Сволочь ты, Глеб! — ору на себя. — Тебе бы так хоть раз жена изменила! Как бы ты себя чувствовал? Или один раз не пи*ораст? Как бы ты с ней в кровать ложился, если бы знал, что ее другой мужик до тебя драл? Сволочь ты! Жена ребенка вашего носит, а ты…

Поехал домой и всю дорогу, себе оправдания придумывал, не придумал, а дома… посмотрел в ее испуганные глаза и понял, что она все знает о моей измене, плачет, кричит, пятиться от меня, будто я не просто ее по сердцу ножом полоснул, а нож этот ей прямо в сердце всадил… по самую рукоятку… падать от боли начала, подхватил на руки, положил на диван, руки трясутся, «Скорую» вызвал, а она смотрит на меня с презрением и болью, молчит, ни капли любви в ее взгляде, как я привык видеть… Что же я творю? Ведь не простит! Уйдет! Что я тогда без ее любви делать буду со своим одноразовым сексом? Многоразовый заводить? Но никто мне кроме жены не нужен! Только ее хочу! Только ее люблю! Только с ней хочу в обнимочку засыпать! Осознал это, только когда представил, что потерял ее… Пока вез ее в больницу в чем только не клялся, в чем только не обвинял себя, какие только обещания не давал! А она смотрит и молчит… ни слова не сказала… пока ехали и в палате… я ее за руку держу, а она не шевелится, смотрит в глаза, не отрываясь… я под этим взглядом Алку вспомнил: она меня только ранила своим предательством, а я свою жену своей изменой почти убил…

Вошел в палату отец, под руку меня со стула поднял, в коридор вывел, к стенке прижал, за горло схватил…

— Ты что натворил, сученок? Опять по бабам таскаешься?! Я тебя просил Ирку не трогать! Ты клялся, что ее любишь и не обидишь! Я тебе поверил, разрешил вам пожениться, а ты все не нагуляешься! Больше я тебя прикрывать не буду — не угомонишься, разведу вас к чертовой матери! Сам буду их обеспечивать и близко тебя к ним не подпущу! Не ценишь свою семью — мотай заграницу, живи там, а Ирке скажу, что ты на машине разбился! Поплачет-поплачет, другого полюбит, который будет ценить ее любовь! Дурак ты, Глеб! Любовь вашу на одноразовый секс размениваешь! Кто на этот раз?

— Верка…

— Сволочь ты! Нашел с кем пакостить — шлюху не мог вызвать — эта в тебя теперь мертвой хваткой вцепится! Откажешься ее содержать — Ирке обязательно доложит! Слишком дорого мне твои блядки обходятся! Последний раз тебе помогаю — только потому, что Ирка ребенка ждет и волноваться ей нельзя! И не вздумай жене признаваться в своих загулах! Если с ними что случится — не прощу! Лучше сразу в монастырь уходи грехи замаливать, а то сам тебя за Можай загоню, вместе с твоей мамашей…

Оставил меня отец, пошел в палату, у кровати присел, стал Иришку расспрашивать, успокаивать. А меня ноги не держат — так переживаю за них, опустился по стеночке, сижу на корточках, руками лицо тру… сил нет подняться — чувствую себя стариком столетним… А потом решил, что всё! С прежней жизнью покончено! Если простит — ни разу не изменю! — буду налаживать наши отношения — ведь мы любим друг друга! Решил и пошел к жене в палату, она на меня смотрит с надеждой и ожиданием, как приговоренная к смерти, подошел, взял ее руку, поцеловал, шепчу:

— Прости меня, родная… Я тебя люблю!

Она ресничками одобряюще взмахнула и улыбнулась…