(не) Верь мне

Глава 2. АРХИВ ВОСПОМИНАНИЙ

Здание, в котором располагались многочисленные отделы Центрального Управления Магическими Видами Действия, имело множество уровней и подуровней. Кабинеты, приемные и комнаты отдыха, залы заседания, камеры, испытательные порталы и лаборатории, все это напоминало огромный муравейник, в котором день и ночь трудились маджикайи. Правда здесь была одна общая столовая, библиотека и единственный на весь город магический архив, куда вот уже несколько минут спускалась агент Верис. В большом грузоподъемном лифте на этот случай была предусмотрена кособокая покрытая темным лаком дубовая лавочка, на которую девушка, сразу как вошла, присела. Ника являлась частым гостем в архиве, поэтому знала, что ее ждет долгая поездка вниз. Все остальные лифты в управлении двигались намного быстрее, почти мгновенно доставляя визитеров на нужные этажи, а про доставляющий в ахив грузоподъемник все время забывали и давно не ремонтировали. Поэтому он имел скорость старой черепахи и неприятно поскрипывал.

Когда Ника никуда не спешила, она садилась в этот лифт и вместе со скукой погружалась в сладкую дремоту и просыпалась либо от панибратского толчка в плечо, которым будил ее ногомногорук — один из подземных рабочих, либо от стука дверей вернувшегося наверх лифта. Несмотря на то, что Ника действительно очень устала, она была слишком возбуждена происходящим, чтобы заснуть. Ей казалось, что в этот раз спуск в архив длился особенно долго и как только двери грузоподъемника открылись, явив длинный облицованный черным мрамором коридор, девушка выдохнула.

В архиве пахло то ли выкопанным картофелем то ли многолетней плесенью. Дышать полной грудью никто не решался, а посетителям со скрытой аллергической реакцией на подземные помещения почти всегда приходилось оказывать медицинскую помощь. Но из-за того, что Ника нередко спускалась в архив, она чувствовала себя здесь вполне комфортно.

В конце широкого коридора стояло деревянное трехступенчатое основание, где находились: заваленный стопками тетрадей п-образный стол, небольшая картотека с пропусками, многоящиковый комод для всякой дребедени и обитое красным вельветом кресло, в котором «покоилось» тело главного архивариуса. Старый маджикай-перевертыш спал прямо на рабочем месте, приветливо посапывая в длинные седые усы. Он был похож на крота — тотемное животное, в которое при желании превращался раньше. Сейчас же оборотнические способности старика-архивариуса были частично утрачены, поэтому его тело оставалось в удобном для работы под землей образе полукрота-получеловека.

— Господин Сторхий, это Ника, — не желая будить спящего старика, но приличия ради прошептала девушка. — Мне нужно в секцию переписи троллей.

Сквозь сон архивариус буркнул замученную годами фразу:

— Бери билет, распишись и проходи.

Ника так и сделала: осторожно поднялась по ступеням скрипучего основания, открыла ящик с билетами-пропусками, чиркнула в книгу посещений свое имя, расписалась. Фамилии Репентино в списке не было. Дин, конечно, не удосужился соблюсти все формальности и просто проскочил незамеченным. Ника поставила на билете допуск отпечатком большого пальца правой лапы спящего архивариуса и, склонившись почти над самым его ухом, тихо поинтересовалась:

— А где эта секция находится?

— Бери билет, распишись… и прохо…ди, — сонно пробормотал старик.

— Понятно, — сказала Ника, спускаясь с деревянного основания.

На столе архивариуса стояла ржавая подставка с обновленными брошюрами, в которых доступно, был нарисован многокоридорный план архива. Вытащив один из буклетов, девушка направилась дальше.

— Спасибо, господин Сторхий, — разворачивая брошюру, поблагодарила Ника.

— Бери билет, распишись и проходи… — послышалось бормотание за спиной.

На первый взгляд план архивного помещения достаточно прост: различные секции были пронумерованы, коридоры, ведущие к ним, разноцветно раскрашены, а специальные блестящие пометки указывали на степень доступа в данный информационный раздел. Но самостоятельно, без навигатора разобраться в этом лабиринте поворотов и уровней было не просто. Остановившись у распределительной развилки, которая пока делилась только на три коридора, Ника решила воспользоваться помощником и подошла к огромной плетеной корзине. В ней хранились ботинки-навигаторы.

Говорят, что ни одна старая обувь не пропадает бесследно. Та, что выбрасывалась в этом городе, сначала попадала в специальный отдел управления, где ее заговаривали и клеймили рунами, чтобы впоследствии использовать, как путеводители. Для каждой дороги были свои ботинки. Не редко сюда обращались и заботливые родители, просили заговорить обувь для маленьких деток, чтобы уходя из дома на прогулку, малыши не терялись и всегда возвращались обратно. Для лабиринтов архива такие помощники были незаменимы, как для вынужденных визитеров, так и для подземных работников архива. Здесь такую обувь называли «таберны» или просто табки. Над корзиной висела табличка с инструкцией по ботиночной эксплуатации:

«ДОБРЫЕ ТАБЕРНЫ»

Способ обувной эксплуатации:

1.Снимите вашу личную обувь и положите в принесенный с собой пакет/сумку.

2.Нагнитесь над корзиной и поприветствуйте «добрые таберны».

3.Громко и четко произнесите раздел/секцию/конечный пункт вашего направления

4.Осторожно! Из корзины выскочит обувь. Берегите лицо!

5.В течении одной минуты наденьте выбравшие вас «таберны» и приготовьтесь идти.

6.Внимание! Не оставляйте пакет с личной обувью рядом с корзиной

7.Шаги по направлению к цели должны быть размеренными и осторожными

8.Ни в коем случае не оскорбляйте волшебную обувь, не ругайтесь из-за слишком быстрого/медленного темпа. «Таберны» могут обидеться и завести вас в неправильную секцию

9.По окончании отведенного времени в нужной вам секции, громко и четко произнесите команду: «Обратно», и приготовьтесь идти

10.Вернувшись, не забудьте уложить помогавшие вам «добрые таберны» в корзину

Внимание! Администрация архива не несет ответственности за забытые в секциях вещи или оставленную у корзины личную обувь. Место магически нестабильно. Надеемся на понимание.

Администрация архива

Ника давно была знакома с правилами пользования заговоренной обувью. Она склонилась над разноцветной кучей ботинок и громко произнесла:

— Добрый вечер. В секцию восточных троллей, пожалуйста.

Корзина с табернами закряхтела и благодушно выплюнула пару больших желтых ботинок, которые знали дорогу. Агент Верис никогда не разувалась, а надевала предложенную обувь прямо на свою. Пока желтые остроносые ботинки стояли на месте, Ника пропихнула в них свои кроссовки, стоптав у заговоренной обуви пятки. Как было сказано в инструкции, ботинки двинулись в путь примерно через минуту. Не широкие шаги и средняя скорость табок позволяли девушке следить за дорогой, сравнивая пройденный путь с планом из буклета. После продолжительных плутаний Ника добралась до раздела чудовищ, а еще через пару минут до секции троллей. Заговоренная обувь сделала десяток шагов влево и остановилась перед горизонтальной вывеской «Все о восточных троллях». Ника сняла желтые ботинки, окинула взглядом раздел переписи. Личные дела троллей злорадно выглядывали с деревянных полок на слегка растерянную девушку. Ника заинтересованно прошлась мимо стеллажей пронумерованных Цер-1… Никого.

— Или уже был? — вслух подумала Ника, решив позвонить Дину.

Она достала из бокового кармана сумки мобильный телефон. Отыскала номер Репентино, нажала кнопку вызова. Как только прошло соединение, в секции восточных троллей заиграла веселая мелодия.

— Здесь значит, — обрадовалась Ника и пошла на звук.

Через тройку стеллажей девушка остановилась. Ее внимание привлекли несколько анкет парящих в воздухе и стоящие возле стола потрепанные цветастые тапки.

Вызываемый абонент, наконец, снял трубку и на всю секцию зашумел голос Репентино:

— Тебе чего?

Девушка покачала головой и прошептала в телефонную трубку:

— Дин, ты не там ищешь.

— Что? Что значит не там? Погоди, а ты… ты где?

Ника выключила мобильник.

— У тебя за спиной.

— Проконтролировать пришла? — раздался голос невидимки.

— Цер-12-34. А ты потрошишь Цер-12-43.

— Серьезно? — удивился голос Репентино. — Никто кроме тебя и не заметил бы.

— Вообще-то будут делать генетическое сравнение, — сердито произнесла девушка.

Витающая в воздухе анкета шмякнулась на пол.

Голос Репентино послышался уже из коридора:

— А сама все сделать не хочешь?

Ника выглянула из-за стеллажей.

— Нет, не хочу. То, что ты делаешь — подло.

Падкий на пошлости Репентино любезно явил две бледнокожие окружности своего зада.

Привыкшая к бесстыжим забавам сводного брата Ника кисло улыбнулась и произнесла:

— Вот оно — твое истинное лицо. Или так выглядит твой мозг?

— Нет, — возразил Дин, — так выглядит ситуация, в которой ты оказалась. Туда и половину отдела за собой потащила.

— Интересно, не ты ли та самая половина?

— Предполагаю, что самая лучшая. Слушай, Никуль, а ты что, правда Фроста видела?

— Подслушивал?

— Не только. Еще и подсматривал.

Филейная часть Репентино порхнула к полке с номером 12-35.

— 12-34, — направила Ника.

В воздухе над ягодицами появился темноволосый затылок. Дин повернулся к девушке лицом без глаз и носа:

— Слушай, выбирай сама. Ты мне уже надоела.

— Я не имею никакого морального права распоряжаться чьей-либо жизнью…

— Бла-бла-бла…

— Тебе я смотрю, вообще не совестно было согласиться.

— А мне плевать! Я не несу никакой ответственности. Меня попросили принести личное дело этого монстра. И мне не интересно, что с ним произойдет после. Хотя, я догадываюсь, ведь он напал на великородного маджикайя.

— Ни на кого он не нападал…

— Никуль, успокойся, — перебил девушку Репентино. — Всего-то тролль. Этх шрекенов тысячи.

— Очень многие им благодарны за помощь. Тогда…

Репентино снова перебил:

— Если не назначить виновного, поднимется столько шума, к ответственности привлекут не только тебя, но и отца. А это может сказаться на дальнейшем его, моем или твоем продвижении по службе. Так, ты мне расскажешь, что там у тебя за глюк с Фростом?

Несмотря на разность жизненных ценностей, за все те годы, что Дин и Ника были знакомы, они прошли полдороги к дружбе, поэтому в их отношениях иногда случались моменты, когда сводные брат и сестра говорили по душам.

— Ты тоже думаешь, что мне показалось? — присев за небольшой стол, расстроено спросила Ника.

— Думаю, что ты теперь и сама так думаешь, — предположил Дин, наконец, взяв правильную анкету.

— Тогда почему он побежал? Почему он побежал, когда я его узнала?

— Если бы со мной заговорил отвратительный тролль, я бы тоже побежал. И плевать мне было бы, узнал он во мне кого-то или нет. Слушай, может, это какой-то побочный эффект твоего лечения? Почему ты так уверена, что это был именно Фрост? — разглядывая анкету, поинтересовался невидимка. — Не можешь его забыть?

— В каком смысле?

— Ну, ты не могла обознаться?

— Не могла! — повысила голос Ника.

— Верно, ведь именно ты тот единственный в мире маджикай, который не может ошибиться, — засмеялся в ответ Репентино.

Агент Верис опустила взгляд и пробубнила себе под нос:

— Я не могла обознаться. А может и могла… он побежал… и я побежала.

Девушка никому не рассказывала, что какой год, тайно выращивала плоды ненависти и презрения к нему, что именно Грегори Фрост являлся оправданием всех ее нынешних бед и несчастий. Когда жизнь Ники шла наперекосяк, а планы рушились, будучи едва намеченными, девушка инстинктивно искала виноватого.

Репентино вздохнул, помаячив анкетой перед носом девушки:

— А вот и наш тролль. Увидимся вечером, — последнее, что сказал Репентино, перед тем, как уйти из архива.

Агент Верис уперлась локтями в стол, сонно зевнув осмотрелась. Слева стоял стеллаж доверху набитый анкетами погибших троллей. Наверху блестела табличка “После Мерзкой Ночи”.

Над утесом тихой реки, где золотые облака ласкали узорчатые шпили куполообразных башен, неспокойно кружили ласточки. Встревоженные злосчастным предвестьем, они вылетали из своих гнезд, пытаясь предугадать с какой стороны придет беда. В этот день, нечаянная тревога постучалась в сердца многих…

Ника смотрела на стоящий перед ней многовековой храм Рубикунда. Холодные ступени у ног вели к главному входу, но девушка не решалась сделать шаг. Возможно, ее оберегало заклинание удачи, которое каждое утро благословением шептала мать, а возможно, сработали древние защитные чары храма, что при входе ощущались, как легкое покалывание в кончиках пальцев. Ника побежала вверх по стройному ряду выбеленных ступеней.

Сердце забилось, словно пойманный мотылек в ладонях, когда остановившись в холле, Ника увидела тело Люмены Верис. Светлые волосы, что еще утром были придирчиво уложены в изящную прическу, разметались небрежными локонами по лицу и груди женщины. Мать Ники лежала, словно разбитая фарфоровая кукла, точеная фигура которой была окружена коралловым ореолом разорванных бус, таких же алых, как и кровь на ее белоснежном платье. Горло дочери сдавил немой крик, она подбежала к телу женщины, но вдруг ее словно обожгло чье-то невидимое прикосновение. В тени полуразрушенного астрального купола стоял Грегори Фрост. Мужчина смотрел на тело Люмены Верис. Уже тогда Ника поняла, что никогда не забудет его глаза, в которых, ей показалось, обитает самая лютая злоба. Если бы Ника сразу заметила Фроста, то не была бы захвачена в невидимые путы древних рун и пентаграмм. Но ни одна магия сковала дрожащее тело девушки — врасплох ее застало и горькое разочарование. В этот момент полыхал не только многовековой храм, сгорало беззаботное детство Никарии Верис.

Потолочина над головой девушки затрещала и, расколовшись на несколько частей, упала вниз.

Ника почувствовала, как расщепленная злым пламенем древесина, словно осиновый кол, вонзилась в ее сердце.

Она вздрогнула и проснулась.

Ника не заметила, как задремала. Ей давно не снился тот день, давно не терзали кошмары — назойливые и до отвращения похожие друг на друга. Девушка пыталась избавиться от подобных воспоминаний долгое время, при помощи кропотливой психокоррекции. Последние годы агент Верис находилась под пристальным наблюдением реаниматора Лонгкарда Лионкура, который по совместительству являлся ректором Института Милосердия. К сожалению, именно из-за его расположенности к этой юной пациентке, девушка однажды пристрастилась к транквилизаторам. Зато по причине мастерства экспериментатора ее разум не обратился в прах. Более того именно ректору Лионкуру Ника была обязана жизнью.

Лежащая на столе котомка испуганно задрожала. Пара вибрациий и зазвонил телефон. Ника достала мобильный. На дисплее мигала бледнокожая задница Репентино.

— Да, Дин? — сняв трубку, вяло спросила девушка.

— Что “Да”? — в ответ зашумел невидимка. — Двигай к отцу срочно!

— А что случилось?

— У него заседают замдиректора. Им нужна ты.

— Чего и следовало ожидать, — степенно произнесла Ника. — Скоро буду.

Отключив мобильник, агент Верис швырнула телефон в сумку. Перемещение в пространстве архива с помощью абонемента без особого разрешения запрещалось регламентом, к тому же являлось небезопасным. Извне попасть в столь магически-нестабильное место абы кому было несколько проблематично. Работники архива постоянно меняли секции, обновляя пути и заговаривая очередные «добрые таберны» на новые дороги. Большинство попыток трансгрессировать заканчивались исчезновением объекта на неопределенные сроки и расстояния. Агент Верис решила рискнуть и переместиться по студенческому абонементу друга.

В приемной Рик’Арда Масса Ника появилась в непотребном виде: босиком, с изодранными в кровь коленями; взлохмаченная стрижка светлых волос, словно курящая старуха, выпускала серпантин голубоватого дыма; из распоротого нутра сумки вываливались бесполезные, но бережно хранимые в ней предметы. К тому же девушку штормило и подташнивало. Не говоря уже о том, что сначала ее занесло в столовую, где она получила шлепок шваброй от местной технички.

— Дин? — в попытках пресечь головокружение, зашептала Ника. — Дин? Репентино?..

Ответа не последовало ни в виде толчка, ни в виде насмешки. Любопытные и осуждающие взгляды присутствующих в приемной работников, заставили девушку замолчать. Ника прихватила дыру в любимой сумке и, собрав выпавшие из нее предметы, проковыляла до секретаря.

— Госпожа Мирза... — улыбнувшись пересохшими губами, обратилась она.

— Как вы могли явиться в приемную начальника в подобном тряпье? — возмущенно перебила секретарь.

— Меня вроде как ожидают? — вопросом на вопрос ответила Ника.

Старуха поправила очки и прогнусила:

— Вроде как?

Почти каждая беседа Ники с чопорной секретаршей начальника ОЧП, дополнялась тренировкой по самообладанию. Вот и сейчас, девушка закатила глаза и мысленно позлословила.

— Знакомое выражения лица. Смею заверить, я о вашей персоне того же прискорбного мнения, — изогнув бровь, барственно произнесла Мирза.

Ника, почувствовав, как к горлу подкатил кислый ком спешно проглоченной на завтрак яичницы. Девушка зажала рот рукой и надулась, как праздничный шарик.

— Надеюсь, вы не осмелитесь здесь напоганить? — проворчала старуха.

Ника проглотила рвотный позыв и попыталась улыбнуться.

Одна из ламп многоканального телефона засигналила красным. Лицо госпожи Мирзы стало любезным. Старуха нажала на кнопку и приветливо спросила:

— Да, господин Масса?

— Пригласите агента Верис.

— Сию минуту, — сказала секретарша и, завершив разговор с начальником, обратилась к стоящей рядом девушке:

— Слишком громко думаете Никария. Господин Масса уже знает о вашем появлении. Не заставляйте его ждать.

Ника разволновалась, попробовала привести себя в порядок: пригладила волосы, стряхнула с измятой одежды межпространственную пыль, облизала зубы.

Дверь в кабинет начальника ОЧП отворилась. Из диады замдиректоров на робкий скрип обернулся лишь Чач Далистый — младший заместитель директора ЦУМВД. Молодой светловолосый, с лицом умирающей антилопы, он снисходительно улыбнулся, когда в кабинет, шлепая босыми ногами вошла Ника.

— Вы меня вызывали? — исполнительно спросила девушка и поправила дымящиеся волосы.

Рик’Ард Масса кивнул. Под тяжелым взглядом начальника Ника подошла к столу и стеснительно села напротив.

Младший заместитель заинтересованно посмотрел на девушку, а обратился к красноглазому:

— Ваши агенты чрезвычайно неряшливы…

Девушка покосилась на молодого замдиректора — он ей давно не нравился, и на то были причины. Рядом сидели старший заместитель, напротив обвешанный побрякушками тролль-шаман.

Масса ответил с полуулыбкой:

— Мои агенты чрезвычайно храбры и немного фанатичны, господин… младший заместитель.

Чач Далистый любопытно дернул тонкими медового цвета усами, вздохнул и раскрыл личное дело предполагаемого преступника.

— М-м-м, занятно. Представитель вымирающего клана Цератопов? Варпо по кличке “Хмурый”. Именно его вы преследовали? — обратился он к Нике.

Девушка посмотрела на фото тролля, потом на отца. Масса осторожно кивнул.

— Да, — ответила Ника.

Далистый почесал подбородок.

— А уточните для чего? Вы его преследовали, потому что он создал портал или он создал портал, потому что вы его преследовали?

— Тролли не умеют создавать порталы! — шаман стукнул ладонью по столу. — Вы чего добиваетесь? Хотите этим притянутым за уши делом, снова изгнать троллей?Замдиректор Вишнич махнул пухлой ручонкой:

— Дай нам разобраться. Никто не собирается вас изгонять… Ответь нам, девочка.

— Я преследовала его, потому что он хотел отобрать у меня… зуб выверны, — ответила Ника, не понимая откуда взялась эта уверенная ложь.

— Зуб выверны? — уточнил Вишнич.

В разговор вступил Рик’Арда Масса. Его глаза безмятежно сверкнули. Больше всего он не любил врать, но ложь в его устах всегда имела больший потенциал, чем правда.

— Я отправил агента Верис в “Черный Букинист”, приобрести некоторые украденные из храма книги. Один из фолиантов подлежал только обмену… на что-то ценное. Варпо Цератоп пытался ограбить моего агента и присвоить себе зуб выверны. Насколько мне известно, это ценный материал для ваших обрядов? — Масса посмотрел на шамана.

Тролль хмыкнул, но покорно кивнул.

— Верно. Ценный. И редкий.

— А портал? — спросил Далистый и посмотрел на Нику.

Девушка набрала в легкие воздуха, ей так хотелось обвинить во всем Фроста.

— Портал уже был. Тролль просто вбежал туда.

Тучный замдиректор Вишнич возмущенно пробурчал:

— Ничего удивительного. Эти звери никогда сообразительностью не отличались.

— Скессы, — исправил тролль-шаман. — Сметливостью не отличаются скессы. Тролли же наоборот очень догадливы. В былые времена…

— Да что нам былые! — зашумел Вишнич. — Наказать этого зверя, не разбирая обстоятельств. Напасть на нашего агента…

— А портал? — повысил голос Далистый. Казалось он единственный, кто хотел докопаться до правды. — Как появился портал?

Сидевшие за столом переглянулись и почти одновременно повернули головы к окну. Там, спиной к остальным стоял посол Датрагон. Словно тень, облаченный во все черное, он пожал плечами и приятным голосом сказал:

— Я об этом ничего не знаю.

Ника вытянула шею, чтобы разглядеть мужчину — он должен был быть похожим на ящерицу. Но лицо посла скрывалось в ярком свете окна.

— Ты прошла через портал? — не оборачиваясь спросил он.

Сидевшие за столом посмотрели на Нику.

— Да, – она кивнула и посмотрела на отца, ведь несколько часов назад она соврала и ему. Ника дернула плечами, Масса покачал головой.

— И что там? — уточнил посол.

— Все как обычно, наш мир, та же улица, люди…

— Ладно тролль, его мы еще допросим, но зачем ты прошла через портал? — перебил Далистый. — Ты в курсе что это запрещено? И опасно.

Ника вжала голову в плечи, понятия не имея что на это ответить.

— Оставь ее в покое, — сказал Датрагон. — Она же объяснила – вела преследование нарушителя. Мы здесь собрались из-за портала, ведь так? И дураку понятно – ни тролль, ни девчонка его не создавали. Что насчет мурдов?

— Как видите их глава проигнорировал наше приглашение, — ответил замдиректор Вишнич. — Последним кто умел создавать порталы был ведь из мурд-маджикайев. Грегори Фрост. Поправьте меня если не так.

Шаман снова стукнул ладонью по столу. — Но он мертв. Портал мог возникнуть и сам.

— Сами порталы не возникают уже сотню лет, — закатив глаза, возразил Далистый.

Ника посмотрела на отца, мысленно попросив разрешения уйти.

— У вас больше нет вопросов к моему агенту? — спросил Масса, — все остальное будет в отчете.

Далистый почесав усы сказал:

— Все очень странно, но пускай идет.

— Иди деточка, — кивнул Вишнич, поворачиваясь к красноволосому начальнику. — Вы надеюсь, поймали тролля?

— Поймали, — ответил тот.

Ника встала из-за стола, аккуратно задвинув стул направилась на выход.

— Держите его в бескормице! — Старший заместитель продолжил негодовать, в то время как его холеное лицо покрывалось черными пятнами яда гаргонского змея, блуждающего по его телу с самого детства.

— Портал сумели закрыть? — перебив роптания Вишнича, спросил младший заместитель.

— Сейчас устанавливают ставни, — ответил начальник ОЧП.

— Ставни? Портал растет?

— Он меняется.

Вывер Вишнич закачал головой, недоверчиво покосился на молодого замдиректора, перевел взгляд на красноволосого начальника, потом на Датрагона.

***

Кирран удивленно смотрел на подругу.

— Хочешь сказать, это был тот самый Грегори Фрост?

Ника нервно кивнула:

— Да, Кир, это был тот самый Грегори Фрост.

— Да не смеши, — парень отмахнулся и пододвинул девушке бутылку пива. — На-ка, выпей.

— Тебе кажется, я пытаюсь тебя рассмешить? — буркнула Ника.

Парень пожал плечами, открыл бутылку темного, сделал глоток, облизался и спросил:

— Ну, а ты что?

— А я… а что я? Я была троллем.

Кирран запрокинул голову и заливисто засмеялся.

Он был обычным парнем, с большими голубыми глазами, выразительными черными бровями и правильными чертами лица. С этим брюнетом Ника познакомилась, когда ей было двенадцать, с тех пор они почти не расставались. Сейчас им было удобно жить в одной квартире, делить быт, расходы, беды и радости. В этом мире у Киррана не было никого ближе, чем эта грустная светловолосая девушка. А для Ники этот парень являлся живым воспоминанием беззаботного детства.

— Слушай, неужели ты не можешь допустить даже мысли о том, что этот ублюдок жив? — обиделась Ника.

Последовал короткий ответ:

— Не-а.

— Что, даже ради меня?

Кирран поджал губу, закатил глаза и сделал выражение лица максимально приближенное к статусу лучшего друга.

— Хорошо, — сдался он. — Я могу допустить мысль о том, что Грегори Фрост жив. Что заклинание трех маджикайев не убило его, а он просто в этот момент удачно отфорезировал в какое-то иное место.

— Что сделал?

— Переместился. Да. Такое возможно, — кивнул Кирран и сделал еще один глоток холодного пива. — Но я не назвал бы это чушью, если бы в этой троице не было твоего отца – Рик’Арда Масса. Он редко кого в живых оставляет. Ты же слышала про его фирменный стиль “психоделического уничтожения”.

— Слышала…

— А еще твой дядюшка-морриган. Единственное что он умеет – убивать. Поэтому если Фрост и выжил, то выглядел бы так же неадекватно, как сейчас ты.

Ника угрожающе потрясла бутылкой пива.

— Если не прекратишь считать меня чокнутой, я огрею тебя этой бутылкой. Может, это как раз тот самый редкий случай и ему удалось спастись.

Кирран снова засмеялся.

— Но ты смотрела из головы тролля. Вполне могло произойти искажение, и ты признала его в ком-то другом.

— Киррр-ррран…

— Хорошо, ладно. Ладно. Допустим, тот кого ты видела действительно был Фрост. И он создал портал. Ты рассказала об этом отцу. Порталы в наше время дело страшное, ведь так?

— Так.

— Большие головы созвали совет, шумели, искали виноватого. — Кирран хлопнул по столу. Хвост за его спиной сделал возмущенный круг. — Но почему тогда твой красноглазый папочка, не выдвинул идею о живом Фросте. Ведь как мы знаем Фрост чуть ли не единственный, кто эти порталы умел создавать. Все бы теперь шумели по иному поводу. Зачем ему приплетать какого-то тролля? Которого там вообще не было. Ну сказал бы, что днк этого тролля осталось от твоей личины…

Ника сжала зубы, отвернулась и произнесла:

— Я не знаю. Он мне не поверил.

Кирран заботливо прикоснулся к плечу девушки.

— Ник, может, стоит записаться на прием к Лонгкарду? На фоне этого вдруг снова кошмары начнутся? Я беспокоюсь за тебя. Позвони Лионкуру.

Девушка вяло согласилась:

— Позвоню, — подумала и добавила: — как-нибудь потом.

— Вот ты, поперечная!

Ника брезгливым движением скинула руку друга со своего плеча и встала из-за стола.

Небольшая кухонька, в которой ребята проводили вечера за малополезными беседами, являлась унылым приютом для “осиротевших” друзей. Когда здесь появлялся Репентино, становилось немного веселее: они играли в глупые игры на желания, а напиваясь, раскрывали друг другу придуманные секреты. По-настоящему счастливых лиц эта кухня еще не знала.

— Короче, пойду я… приму душ, — буркнула Ника.

Кирран закинул руки за голову и расплылся в довольной улыбке.

— Я уже побоялся, что сегодня ты этого не сделаешь. Воняет от тебя, подруга, как от заправского тролля.

Ника отмахнулась и устало поплелась в комнату. Уже за порогом кухни она остановилась и, развернувшись вполоборота, обратилась к Киррану:

— Знаешь, что меня больше всего беспокоит?

— И что? — дернув бровями, спросил юноша.

— Что я подставила его.

Кирран заинтересованно вытянулся.

— Это ты сейчас про кого?

— Про заправского тролля, — ответила Ника.

— Да, это скверно, — отставив бутылку в сторону, сказал Кирран.

— Его будут судить за преступление, которого он не совершал.

— Его будут судить за то, что он всего лишь уродливая тварь. А ты великородный маджикай! Кто-то должен понести публичное наказание. Твои жизнь и честь ценятся намного выше. Скорее всего его отправят в заповедник. Не бери в голову.

— Постараюсь, — кивнула девушка. — Всего лишь уродливая тварь?

— Ну, не самая уродливая, конечно, — усмехнулся Кирран, глотнул пива и предложил:

— Как насчет Дина?

— Хуже Репентино, только когда вы в паре. Ладно, я ушла.

Беспокойные струи упали на измученную спину, свергая с пьедестала разума упреки за проступки хозяйки. Ника повернула вентиль горячей воды, настолько, насколько могла стерпеть ее кожа. Девушка подставила лицо горячим каплям и задержала дыхание. Сегодняшний день прошел бурно, оставив после себя шлейф дурных воспоминаний.

Грегори Фрост склонился над безжизненным телом Люмены Верис. Нежно, словно любовницу он взял женщину за руку.

Ника хотела закричать, попыталась произнести, но не смогла даже открыть рта. Ее жизнь устремлялась вверх за черными клубами дыма. Воспеваемый в старых песнях аромат смерти на деле оказался вонью своего поджаренного тела. Ника чувствовала, как горела ее одежда, как лопалась нежная юная кожа.

Фрост дернул за серебряный перстень на указательном пальце Люмены. Кольцо издало похожий на писк гекконов чудной скрип и осталось на месте. Мужчина попытался снова, с силой сворачивая перстень вместе с пальцем. Хрустнула фаланга, но кольцо даже не сдвинулось.

— Ну, конечно, оно под заклятьем, — поднимая с полу осколок витража, прошептал Фрост.

Ника собрала последние силы и оставшейся волей выбила стеклянный обломок из рук маджикайя прежде, чем тот попытался отрезать мертвой женщине палец.

— Живая? — удивился Грегори Фрост.

Мужчина поднялся, медленно подошел к девушке, но в тот момент она уже ничего не чувствовала…

В запотевшем зеркале появился размытый силуэт обнаженной девушки. Ника не любила смотреть на свое тело. Ее раздражали многочисленные рубцы, изуродованная ожогами кожа, но больше всего она ненавидела грубый шрам почти от самого горла до пупка разлучающий грудную клетку на две, будто чужие половины. Девушка провела ладонью по холодному зеркалу, освободив отражение лица от сырой пелены. В жаркой душевой донорское сердце забилось громче, стремительно набирая обороты. Ника умыла лицо прохладной водой и вышла из ванной.

Комната девушки выглядела убого: давно облупившееся окно и танцующие под шумным ветром блеклые шторы; пожелтевшие стены и старый дощатый пол; железная кровать с панцирной сеткой, одинокая тумба и покосившийся шкаф. Все это незаслуженный фон для повседневного существования одной из представителей великородных маджикайев.

До разрушения храма Рубикунда Ника имела некоторые привилегии и небольшое состояние, но после Мерзкого Дня многое изменилось. Со всех почивших основателей и хранителей ведовского храма сняли титулы и упразднили основные преимущества, наследники были лишены собственности, а реликвии семей отданы на хранение членам Международной Лиги Сверхъестественного. Ника не считала, что мир маджикайев изменился в худшую сторону, он просто стал другим — чужим для нее. Девушка никогда не задумывалась, что смена власти может провести столь выразительную границу между прошлым и настоящим. А новое поколение маджикайев, словно лишенное корней соцветие, начнет вянуть так и не успев распуститься.

Мобильник, оставленный на прикроватной тумбочке, завибрировал, медленно передвигаясь к краю. Ника завернулась в полотенце, присела на кровать и взяла телефон. На дисплее мигал знакомый номер. Некоторое время девушка не решалась снять трубку в надежде, что абонент проявит нетерпение и сбросит звонок. Но вызов длился неприлично долго, чтобы иметь смелость его проигнорировать. Ника сняла трубку и виновато спросила:

— Да, Лонгкард?

Послышался лиричный баритон.

— Здравствуй, Ника.

— Привет.

— Ты меня игнорируешь?

— Ну, почему? Я была в душе и просто не слышала звонка. К тому же мобильник стоит на вибро…

— Я не об этом, — перебил девушку приветливый голос. — Я не видел тебя три месяца и двадцать два дня.

Ника смущенно пожала плечами и опрокинулась на подушку.

— А часы ты не считаешь?

Лонгкард усмехнулся:

— Так в чем дело?

— Дело в том, — кокетливо заговорила Ника, — что у меня все хорошо. А обязательные свидания в клинике мне никогда не нравились.

— Знаю. Но я должен тебя обследовать.

— Не должен. Я же говорю, у меня все нормально. Ничего не болит, сплю хорошо…

Лионкур снова перебил девушку:

— Уверена?

В общении с этим маджикайем Ника частенько опускалась до фривольного тона и двусмысленных намеков.

— В том, что сплю? Или в том, что мне хорошо, когда я сплю? Или почему мне хорошо, если я сплю одна?

Мужчина вздохнул и спросил:

— А галлюцинации?

— Лонгкард! Да не было у меня никаких галлюцинаций. Это Кирран тебе настучал, да?

— Какая разница кто?

— Я убью его! — возмутилась Ника. — За дверь кухни не успела выйти, а он уже наябедничал!

— Не кричи ты так. Я могу посчитать это за синдром неврастении.

Девушка медленно выдохнула, сдержанно заговорила:

— Извини. Я просто устала объяснять всем, что у меня все нормально. Ровно настолько, чтобы не обращаться за помощью к реаниматору.

— А за помощью к другу? — спросил Лонгкард.

— Тем более!

— Дорогая, я настаиваю. Или ты хочешь, чтобы я вызвал за тобой бригаду не очень нежных адептов?

— Ох-да, пожалуйста, будь так любезен. Это именно то, что мне сейчас необходимо.

— Если завтра не появишься у меня, будь уверена, я так и поступлю. А если действительно все хорошо — дам тебе сладкую витаминку.

— Спасибо, но у меня уже где-то валяется баночка твоих витаминок.

Лионкур ласково понизил голос:

— Почему ты меня избегаешь? Что не так?

В этот момент Нике показалось, что уютная постель стала менее мягкой, а подушка, на которой она лежала весь разговор превратилась в агрессивного ежа.

— Я вовсе тебя не избегаю, — девушка поднялась с кровати, пружины облегченно скрипнули. — Ненавижу эти осмотры. Карты, провода, иголки, пробирки. Я каждый раз чувствую себя рождественским гусем, которого бессовестно потрошат перед праздником. Ненавижу.

— Приходи, сначала просто поговорим.

— Ты всегда так говоришь, а потом приходится раздеваться.

Ника понимала, к каким бы уловкам она не прибегала, рано или поздно придется встретиться со старым приятелем. В конце концов, существовали осмотры на профпригодность, заключения которые ставил именно Лионкур. Девушка пожала плечами и согласилась:

— Хорошо. Я как буду готова, позвоню тебе.

— Как скажешь.

— Тогда до связи.

— Ника?

— Что?

— Был рад тебя услышать.

Девушка искренне улыбнулась. Мгновение погодя она бы и сама призналась, что получила наслаждение от общения с лечащим врачом, если бы эту откровенность не спугнула прилетевшая в голову подушка. Ника раздосадовано обернулась. По кровати скакало маленькое волосатое существо: большеголовое с чумазым человеческим лицом, оно зубоскалило и гоготало.

— Кииииииииии-ррррр-аааааан! — завопила Ника.

Существо зарычало в ответ, сигануло с кровати и многообещающе выставляя когти, двинулось на перепуганную девицу.

— Пошел отсюда! Пшел вон! — прикрикнула Ника и для большего устрашения топнула.

Барабашка зашипел, прыгнул девушке на бедро и стянул с него полотенце. Ника уж было дернулась в голозадую погоню за волосатым хохотуном, но дверь спальни отворилась, заворожив стоящего на пороге подвыпившего «героя». Кирран удивленно махнул тигриным хвостом и растерянно отвернулся.

— Ээээээээээээээй! — смущенно заголосила Ника, второпях приседая и прикрывая нагое тело стянутым с кровати одеялом. — Стучать надо!

— Ты так орешь, я думал, что-то случилось.

— Да случилось! Убери эту тварь из моей комнаты! Я же просила, чтобы ты держал их у себя.

Кирран посмотрел в указанную сторону виновато.

— Бу-у-улька, да ты мой хороший иди сюда. Как ты тут оказался?

Ника скривила презрительную гримасу:

— Булька?

Существо с головой завернулось в бессовестно похищенное полотенце.

— Ой, ты посмотри какая ляля, — умиленно восхитился Кирран, протягивая барабашке ладони.

— Ляля? Ты очумел, Кирран? — девушка раздраженно замахала руками, — немедленно убери эту мохнатую тварь из моей комнаты.

Барабашка угрожающе рявкнул, но как только был взят на руки и приголублен, доброжелательно замурлыкал.

— Не кричи, ты его пугаешь, — шепнул Кирран.

— Я пугаю? Кир, ты ведь знаешь, я ненавижу домовых!

— Знаю, знаю… не кричи, — тихо оправдывался Кирран. — Завтра я его обязательно пристрою. Ты не представляешь, в каком месте он жил.

— Мне это абсолютно не интересно. — Ника встала, завернулась в одеяло и только сейчас сообразила выключить телефон. — Черт, Лионкур теперь точно вышлет адептов.

Барабашка клацнул зубами, оскорблено наблюдая за сердитой девицей.

Кирран пожал плечами.

— Понятия не имею, как он у тебя оказался. Честно. Я вроде запирал его. Наверное, Дин подшутил.

Зная мерзкие забавы невидимки, Ника мгновенно остыла.

— Унеси его отсюда, пожалуйста, — устало попросила она.

Кирран подмигнул подруге и вышел из комнаты, осторожно закрывая за собой дверь.

— И солью у порога не забудь посыпать! — вдогонку крикнула Ника. — И верни полотенце!

Как известно домовые — это представители нечистой силы, которые официально «не делают зла», а выбирают исключительно шутливые способы общения. Нике не нравились подобные методы, да и любые контакты с домовыми всегда заканчивались взаимной неприязнью. Истинная причина такой враждебности таилась в раннем детстве: мохнатый злыдень, что жил тогда в их доме частенько пугал девочку, глумился, будил посреди ночи, оставляя на теле синяки и царапины. Теперь же, когда агенту Верис приходилось жить под одной крышей с охотником на барабашек, она была вынуждена пользоваться простыми способами защиты — посыпать у порога комнаты солью и поставить у двери веник. Обычная девушка боялось бы мышей, а барышня маджикай — домовых.