(не) Верь мне

Глава 9. А КАК НАСЧЕТ СДЕЛКИ?

— Гляди, что мне пришло, — сдерживая утробные смешки, сказал Дин, протягивая приятелю мобильник. — Это уже разошлось по всей общаге. Честно, я бы поставил на толстуху. Скажи, когда девки дерутся, это просто коррида?

Кирран кивнул:

— И бык в нашем случае мормолика?

Репентино расхохотался:

— Ага, причем теперь лысый бык!

В отличие от раззадоренного приятеля, Киррану, не было так весело.

— Она вызвала голубое пламя, — сказал Кирран тревожно.

Дин остановил запись, выхватил мобильник и спросил:

— И что? Это у нее в крови.

— Это плохо скажется на ее здоровье.

— Ну, началось…

Кирран посмотрел на настенные часы.

— К тому же где она? Уже поздно.

Репентино приподнял руки, плюхнулся на стул и равнодушно изрек:

— Не знаю, Мистер Беспокойство, передо мной она не отчитывается. Может быть, вынашивает коварный план по поджиганию дома Фроста. Глядишь, вошла во вкус!

— Или покупает Лушане паричок, — с улыбкой предположил Кирран, — Нике, наверняка, жалко мормолику.

— Жалко? Спорю на подзатыльник, что после случившегося Верис плевать на толстуху. И хватит Никулю опекать — женись на ней, и съезжайте. Вы меня оба уже достали — параноики. А пока ты еще здесь, достань-ка мне пивка, — попросил Дин.

— Оторви-ка свою задницу и сам возьми, я тебя не слуга.

— Ах, да, ты ведь не должен мне больше ни одного желания, — с сожалением сказал Репентино, скатал шарик из хлебного мякиша и пульнул им в приятеля. — Сыграем в покер, дружок?

Кирран посмотрел на него косо:

— Не балуйся хлебушком… дружок.

Замок входной двери щелкнул.

— Она, она, пришла, — зашептали друзья, завозившись на кухне, как тараканы.

— Только не ржи, — толкнув Репентино локтем, попросил Кирран. — Типа мы ничего не знаем.

— Хрен тебе.

— Чашку давай.

— Я обоссусь от смеха…

— Репентино…

Ника быстро разулась, раскидав кроссовки по разным углам. «Мышиное» шуршание сразу потянуло на кухню. Если там тихо — ожидай подвоха. Девушка застала друзей в подозрительной семейной идиллии, похлебывающих свежезаваренный чай.

— Что-то задумали? — смекнув, спросила она.

— Абсолютно ничего, — бесхитростно ответил Кирран. — Ты почему вошла через дверь?

— Думала. Надоели эти мгновенные перемещения. А с чего вы вдруг чаевничаете на ночь глядя? Где пиво?

Дин манерно отстранив мизинец, подлил в чашку приятеля кипяток.

— Лучше скажи, как поживает наша лапушка Лушана? — участливо спросил он.

Ника закатила глаза и, усмехнувшись, вытащила свой мобильник из кармана куртки.

— Понятно. Видели уже, значит, — кинув телефон на стол, догадалась она. — Мне тоже пришла видео-рассылка. Пошутил кто-то.

— Это я, — признался Репентино и встретился с укоризненным взглядом приятеля.

— Мы все равно болели за тебя, — сказал Кирран, покачивая головой, как сердобольная старушка.

— Теперь тут гадаем, что лучше подарить мормолике. Шляпу или парик.

— Оставьте Лушану в покое, — устало пробормотала девушка, — она несчастная дура. Если честно, мне жаль ее…

— Да прибудет возмездие! — воскликнул Кирран, звонко шлепнув приятеля по затылку. — Проспорил!

— Доброй ты души человек, Верис, — изрек Репентино, потирая голову. — И всех-то тебе жалко, и троллей и мормоликов. Моя голова была о тебе лучшего мнения.

— Придурки.

Девушка была рада привычному стебу приятелей и наносной заботе друг о друге. Повседневные отношения, как любимая подушка — принимает удобное для тебя положение.

— Ээ?! — вырвалось у Киррана, когда из-за девушки вдруг выглянуло несуразное серокожее существо.

— Что за хрень, Никуль? — поднявшись со стула, удивился Дин, привычно не заботясь о сокрытии наготы. — Твоя новая подруга? Эта ещё уродливей мормолик. Где ты их берешь?

Верис вздохнула и представила существо приятелям:

— Это Кроуш. Он пока поживет с нами.

Дину не понравилось, как это прозвучало.

— Что значит, поживет с нами? Что значит пока? Кто это вообще такое?

— Вроде, тролль, — пояснил Кирран. — Сядь или надень трусы. Это точно ребенок.

Репентино попыхтел, как скороварка, но сделался невидимым по пояс.

Серокожее существо восхищенно ахнуло и засмеялось.

— Смотри-ка, Дин, ты ему понравился, — предположила Ника.

— Угодничаешь, в надежде, что я стану ему нянькой? — возмутился Репентино с мрачным выражением лица.

— Даже не собиралась просить тебя об этом. Для этого у меня есть настоящий друг. К тому же мастер по отлову магических животных. Правда, Киррюша?

— Правда, — невозмутимо ответил Кирран, и приветственно помахав маленькому гостю рукой, спросил:

— Вообще, откуда он?

Существо радостно кивнуло в ответ, доброжелательно выпятив желтый клык. Хыкнуло.

— Из приюта. Это, вроде как, племянник того самого тролля, — сказала Ника и проигнорировала вопросительный взгляд Дина. — Пока я его не пристрою, Кроуш поживет здесь. Хорошо бы вам меня поддержать, — продекларировала девушка, скинула куртку и устало плюхнулась на стул.

Приятели переглянулись. Несмотря на то, что Репентино был категорически против вынужденного проживания малолетних монстров в их доме, он осмысленно промолчал.

— У меня был чертовски трудный день, — чуть позже сказала Верис, подперев рукой голову.

— Тебя так послушаешь — что ни день, то чертовски сложный, — произнес Дин, приближаясь к холодильнику.

Маленький тролль радостно подпрыгнул. На нем были мешковатые залатанные брюки на подтяжках и маранная льняная рубаха. От радушных объятий тролля предостерег повелительный взгляд Репентино.

— Даже не думай, — сказал он, пригрозив существу кулаком, и выудил из холодильника бутылку пива.

Тролльчонок обиженно цокнул.

— Ты вызвала огонь, — обратился к подруге Кирран.

Ника устало закрыла лицо ладонью и слабым голосом сказала:

— Ой, Кир, не хочу об этом. Это плохо. Знаю. Но не сейчас, ладно?

Что-то звонко опустилось на стол. Ника убрала руку и увидела открытую бутылку пива.

— Угощайся, — ворчливо произнес Дин.

Девушка улыбнулась.

— Я беру назад все плохое, что о тебе думала.

— Значит, ты все же обо мне думаешь? — спросил Репентино с ухмылкой. — И насколько это плохо?

Дин умел быть милым, но обожал, когда кто-то искренне ненавидел его за сарказм.

— Беру назад, все хорошее, что только что о тебе подумала, — произнесла Ника в бутылку и сделала глоток холодного пива. — И вообще, я все еще не простила тебя за ту рыбу.

Дин закатил глаза.

— Никуль, только не надо ворчать. Это несексуально.

Валявшийся на столе хлебный скатыш полетел в сторону Репентино. Тот увернулся, показал приятельнице средний палец и с издевательским тоном обратился:

— Скажи, Никуль, а с какого это перепугу ты с осужденным троллем решила завести племянника… в наш дом? Почему не посоветовалась? Как бы не одна здесь живешь.

— Раз уж тебе интересно. Через пару дней Цератопа казнят, — ответила Ника, протягивая маленькому троллю яблоко, — он попросил пристроить племянника. Ну, типа, в хорошие руки.

— А типа хорошие, это типа наши?

— Типа да. Не переживай, это временно. И это все, что я могу.

Тролльчонок брезгливо сморщился, положил яблоко на стол и потянулся к бутылке пива.

— Эй! — возразила Ника, шлепнув малыша по лапе. — Тебе еще рано.

Лицо Дина просияло: — С чего ты взяла? Тролли до хренста лет живут. Может этому уродцу всего лишь шестьдесят.

— Труперда, пифо дай, — произнес малыш, злобно морщась.

— Тебе сколько лет-то?

— Скоко надо. В гости позвали, а потчевать не будете? Мухоблуды!

Приятели переглянулись. Кроуш стукнул кулаком по столу. Отвергнутое яблоко подпрыгнуло и скатилось на пол.

Кирран, как старательный пестун, потряс указательным пальцем перед носом маленького гостя и пригрозил:

— Будешь буянить, накормлю тебя цветной капустой.

— Мммм, — поглаживая живот, протянул тролль, — обожаю склизкую капустху.

Репентино сморщился и брезгливо произнес:

— Кир, наложи ему этой гадости. Освободи холодильник от твоих кулинарных экскрементов. А ты, Никуля на черта сюда тролля притащила? Он воняет, как трехнедельный носок.

— Повторяю, — сказала Ника снисходительно, — Цератопа казнят. И я пытаюсь делать правильные вещи. Считай, что это было последнее желание. Ну, если опустить просьбу почесать ему яйца.

— Чего-чего? — удивился Кирран, доставая из холодильника кастрюлю капусты. Все, что касалось целомудрия подруги, его напряженно интересовало.

— Верис, у тролля при виде тебя зачесались яйца? — запальчиво подхватил Дин. — Гм, Киррюша, посмотри на мою проказливую улыбку. О чем она говорит?

— Что у тебя запор, — предположил приятель, протягивая маленькому троллю тарелку «вкуснятины».

— Нет. Я думал о том, что у тебя в штанах.

— Ооо, какая прелесть, — усмехнулся Кирран. — Мне нужно смутиться?

— Я про то, что у тебя при виде Никули тоже свербеж начинается. А все почему?

— Ну и?

— Потому что у тебя нет девушки. В наше время, если нормальный пацан не имеет девчонку, а ключевое слово здесь именно «имеет»…

— А как поживает твоя девушка, Репентино? Та самая, у которой по семь пальцев на ногах, — оживленно перебил Кирран и покосился на приятеля. — Я слышал, у нее, к тому же, растут волосы на лице. Это правда?

Дин хмыкнул и, махнув рукой сказал:

— Ты будешь гореть в аду за это напоминание. Скорми-ка троллю еще и свою совесть.

— Боюсь, подавится, — ответил Кирран.

— Да у тебя мания величия! И да… у нее была рыжая борода. И что? Она брилась каждое утро. Если бы я однажды не подглядел за ней в душе, никогда б не догадался и до сих пор жил с этим мутантом.

Кирран засмеялся:

— Бааа, какое головокружительное сочетание: развратник, способный на длительные отношения.

— Ты заставляешь меня жалеть, что у меня только два средних пальца, — пробурчал невидимка.

Девушка следила за перепалкой приятелей вполслуха, отрешенно разглядывая бутылку. Пиво было холодным и терпким. Верис сделала большой глоток и, выпустив хмельную отрыжку через нос, сказала без надежды быть услышанной:

— Я узнала, кому принадлежит мое сердце.

— Неужто рукоблуду Киррюше? — игриво спросил Репентино и получил шлепок от приятеля. — Какого черта? Мак-Сол, еще раз тронешь меня…

— Лионкур сегодня показал документы, — повысив голос, ответила Ника и торжественно подняла бутылку пива. — Донором была моя мать. Во мне сердце Люмены Верис. Круто, да?

На кухне воцарилась тишина. Даже маленький тролль перестал чавкать.

— Кто бы мог поду-у-у-умать, — протянул Репентино.

— А еще, — произнесла Ника, неловко прерывая возникшее молчание, — завтра я хочу попробовать найти для Цератопа адвоката. Оказывается, у троллей даже нет шансов оправдаться, — она сделала новый глоток. — В этом мире вообще есть что-нибудь более-менее справедливое? Это риторический вопрос, конечно.

Если бы сверхъестественный гость в очередной раз ворчливо не потянулся к пиву, коварная тишина с удовольствием посидела бы с друзьями дольше — она обожала стеснительное безмолвие, недосказанность и пустые домыслы.

— И как ты это приняла? — спросил Кирран, щелкнув неугомонного тролля по носу.

Ника криво улыбнулась и со стуком поставила бутылку пива на стол.

— Я возмущенна. Правда, до сложившейся ситуации, мне было наплевать на троллей. Но…

— Ника… я не об этом. Если хочешь поговорить.

Девушка беззвучно открыла рот, но передумав отвечать, вздохнула. Нике вдруг захотелось, чтобы все тяготы мира упали на ее уставшие плечи, чтобы в сложившейся суматохе сложных решений, не осталось сил снова заплакать.

Репентино дальновидно переменил тему разговора:

— Я почти уверен, что ты не найдешь для своего чудовища адвоката. Во всяком случае, за такое короткое время. Можно было бы послать запрос охране сверхъестественной природы, но их благодетельство всегда заканчивается бестолковыми митингами.

— И что ты предлагаешь?

— Оставить все как есть, — безапелляционно заявил Дин. — Это всего лишь хренов тролль.

— И он всего лишь невинное живое существо, — возразила Ника. — Ведь я могу ему помочь. Ну хоть как-то помочь Цератопу есть возможность?

— Что за неадекватная оценка собственных сил? — возмутился невидимка. — Почему бы тебе тогда заодно не восстановить популяцию эджифинов? Или не удочерить мальков какой-нибудь забулдыжной сирены?

— Чего ты завелся? Я же не прошу тебя помочь. Завтра сама попробую найти для Цератопа адвоката. Сама, — уныло произнесла агент Верис. — И вообще, я задалась вопросом: много ли в нашей жизни хорошего и правильного мы делаем?

Кирран и Дин растерянно переглянулись — подобные заботы обычно обходили ребят стороной. Репентино считал, что нынче быть правильным — глупо, а Мак-Сол верил, что был способен лишь на мелкие и бытовые подвиги. Молодым маджикайям казалось, что в мире не осталось причин для доблести и времени для героизма.

— Вот ты, Репентино, что ты сделал хорошего за свою жизнь? — спросила Ника придирчиво.

Дин деловито кивнул и чинно растянулся на стуле.

— Несколько лет назад я спас девушку от жертвоприношения.

Не справившись с любопытством, Кирран поинтересовался:

— Да ладно? Почему я не слышал эту историю. И как именно ты ее спас?

— Лишил девственности! — подчеркнуто торжественно произнес Репентино. — Там в жертву приносили только невинных девушек.

Ника закатила глаза.

— Понятно, — вставая из-за стола, сказала она. — Пойдем, Кроуш, я найду тебе коробку для сна.

Тролльчонок взял девушку за руку.

— А что?! — воскликнул Репентино. — Я тогда избавил от смерти не одну целомудренную девицу. И, между прочим, не все они были красавицами.

— Заткнись уже, герой-растлитель, — сказал Кирран.

— А чем плох мой пример? В тот день никто не умер…

Ника запланировано опоздала. Все утро девушка провела в поисках защитника, который бы смог представлять интересы бездоказательно осужденного тролля. Но, как и предположил Репентино — ни один из адвокатов ЦУМВД не захотел «упрочить» блестящую репутацию столь непотребным делом. В глубине души Ника понимала безнадежность этой затеи — никто не станет тратить свое время на нечисть.

Девушка подошла к дому номер двадцать один и по-бойцовски заколотила в дверь. Верис надеялась выместить накопленное негодование на Фроста. Но на требовательный стук веселым хихиканьем отозвался лишь страж дома. Вчера вечером домовой егерь Мак-Кирран-Сол дал несколько рекомендаций по приручению барабашек и мешочек с гостинцами. Следуя советам друга, Ника попыталась выдавить самый дружелюбный тон, на который была способна:

— Ну, так… эээ, домовой, — неуверенно произнесла она, уставившись на позолоченную ручку. — Ты… вообще там?

— Мы там, где нам положено, — отозвался ехидный голос за дверью.

— Значит это… как там тебя назвать? Булькой? — спросила Ника.

— Все верно. Вы назвали кодовое слово.

Девушка озадаченно буркнула себе под нос:

— Какой смысл давать стражам дома такое дурацкое имя?

— Маджикай Официально Представляющий Управление, а какое имя, по-твоему, нам могло бы подойти? — обиженно спросил страж, уже имевший сомнения насчет столь простого для его персоны имени.

Ника задумалась на секунду, потом предложила:

— Ну… может быть Вильгельм?

— В этом что-то есть, — согласился домовой.

— Определенно, — подтвердила Ника, скрывая улыбку. — Если тебе нравится… я с твоего позволения дам тебе это имя?

За дверью раздался сосредоточенный топот маленьких ножек. Считалось, что домовому для выполнения его прямых обязанностей по охране жилища, надлежит давать подходящее имя. Менялось оно только при смене дома или хозяина. Самим же стражам нарекать себя каким-либо прозвищем, строго воспрещалось.

Через минуту домовик сказал:

— Мы подумали. Мы согласны.

— Ну что ж, — величаво произнесла Ника и расправила плечи. — Тогда я, агент службы охраны маджикайев Никария Верис, официально представляющая Центральное Управление Магическими Видами Действия, согласно заключенному договору, а так же при наличии личного одобрения, даю тебе, страж дома номер двадцать один, новое, превосходное имя — Вильгельм.

Сидевшая на качелях черная курица издала озадаченное «Ко-кош?»

Агент Верис постояла какое-то время у двери, заглянула в окно и спросила:

— Эй, Вильгельм, ты мне не откроешь?

— Угощенье, — зашептал домовой. — Нужно поднести нам угощенье.

— Ах, верно! — вспомнила Ника и парадным тоном продолжила:

— Господин Вильгельм, примите от меня дар, — она вытащила из кармана пакет с пунтиками. — Вы можете открыть мне дверь, угоститься и все такое.

— Мы принимаем ваше подношение с удовольствием, — отозвался страж.

Дверь дома бесшумно отворилась. Агент Верис замерла, словно перед входом в бесценную магическую кладезь. Беспрепятственно войти в дом ненавистного Грегори Фроста казалось как минимум странным.

— Согласно этикету, мы должны сказать, что рады вас видеть, — произнес домовой, выхватив пакет с лакомством. — Вам позволено войти, Маджикай Официально…

— Вильгельм, давай без этого… — перебила стража девушка, — можно просто госпожа Верис. Ну, на крайний случай — Ника.

Домовой закрыл глаза и защебетал пуще райской птицы:

— Ах, Вильгельм, как гармонично и эстетично… ах, как приятно звучит наше имя. Как нам нравится, как мы счастливы. Госпожа Ника, заходи.

Верис вошла в дом. С некоторым трепетом осмотрелась: с прошлого раза жилище Фроста ничем не изменилось. Самого хозяина снова не оказалось. Ника решила, что регулярное отсутствие маджикайя является отличным поводом бесстыдно покопаться в его вещах — любопытства ради, конечно.

— И что, часто твой хозяин уходит из дома? — спросила девушка, заглядывая в первую комнату.

Гостиная была сформирована из решительно не подходящих друг другу вещей, но горячо любимых по отдельности. На окнах висели хайтековские шторы из органзы; в центре стояла громоздкая мягкая мебель, обтянутая тканью с геометрическим рисунком; на стенах с репродукциями великих художников соседствовали дилетантские фотографии каких-то улиц; у двери находился резной искусственно состаренный комод, заваленный свитками.

— Каждый вечер, — ответил лохматый страж.

— А куда именно, не говорит? — поинтересовалась Ника, разглядывая свиток, исписанный незнакомыми символами.

— Говорит.

Ника взволновано обернулась к домовику.

— И куда же?

— По делам, — ответил тот, пожимая плечами.

— Понятно. Ничего ты не знаешь.

Страж откусил пунтик, утер когтистой лапой зубастый рот и произнес:

— Мы знаем то, что нам положено знать!

Ника прошла дальше.

— Урод говорит тебе только то, что ты можешь сболтнуть.

— Никакой урод нам ничего не говорит. Мы не слушаем никакого, кроме нашего хозяина.

— Твой хозяин и есть «урод», — пояснила агент Верис, и ее лицо исказила лукавая гримаса.

Ника наткнулась на спальню Фроста. Для более красочного оформления возникшего замысла не хватало лишь звучавшей над ухом девушки плутовской мелодии.

— Так-так, — предприимчиво произнесла Ника, воровато приближаясь к двери. — А тут у нас что? Личные апартаменты изувера? — Верис дернула ручку, с лицом наторелого сыщика. — Ага, не поддается. Что-то скрывает, мерзавец.

Девушка нагнулась, посмотрела в замочную скважину. Через небольшое отверстие была видна лишь аккуратно заправленная кровать. Ника в предвкушении потерла руки и выпустила из указательного пальца легкий импульс. Замок замерцал, но ничего сверхъестественного не произошло.

— Мы бы не советовали… — произнес страж, как бы случайно проходя мимо.

Ника выпрямилась и спросила:

— Это еще почему?

Шурша пакетом с гостинцами, домовой молча поднялся по стене и, устроившись на потолке, подозрительно захихикал.

Агент Верис раздраженно пробурчала:

— Ненавижу барабашек.

Девушка решила на всякий случай не экспериментировать со взломом, но дабы не показывать стражу, что испугалась, осторожно потянулась к дверной ручке и ненавязчиво повернула ее. В тот же момент лицо агента скривилось, словно та проглотила полдюжины самых кислых лимонов, а руки припухли мгновенно краснея. Девушка поняла, что тело немеет, а пунцовый колер распространяется на лицо, волосы и даже на одежду.

— Эээээ, что это такое? — взвизгнула Ника, заметавшись по коридору, как парализованная улитка. — Булька?!

— Наше имя — Вильгельм, — раздалось под потолком. — Мы не откликаемся больше на это заурядное имечко.

— Плэвать! Почему я покраснэло?

Глаза стража сверкнули в темном углу. Он барственно ответил:

— Мы предупреждали.

— Твоих рук?.. — сняв кроссовку, свирепо завопила Кумачная Ника и, с последними силами запустив обувью в домового, упала на пол.

— Гы-гы-гы-гы-гы, — засмеялся страж и как ватага тараканов скрылся под обоями.

— Паршшиффец, — было последнее, что вымолвила девушка, пуская слюни.

Кроссовок прилетел в голову хозяйки, издевательски замер у стены, показав «язычок».

***

Онемение прошло через час. За это время замороженная агент Верис успела сосчитать все торчащие из плинтуса гвозди, позолоченные цветы на обоях и тысяча двести визуализированных гиппопотамов.

Первыми ожили пересохшие губы и язык, затем остальное тело.

— Наконец-то, — желчно сказала Ника, поднимаясь на локтях.

Ноги-тряпки постепенно оживали. Девушка дотянулась до кроссовки, понюхала, заглянула внутрь.

— Это уже наглость, — забурчала Верис, вытряхивая из обуви засохшую какашку. — Знаешь что, лохматый, если ты не собираешься со мной дружить, то я, как маджикай, официально представляющий управление, нареку тебя новым позорным именем.

Ника поднялась на ноги и конвульсивными волнообразными шагами, направилась на кухню. Дрейфуя подошла к раковине, дрожащей рукой включила кран, сунула под воду обгаженную кроссовку.

— Тебе нравится Тетешка или Фуфлыга? А может быть Дафна? Какого ты вообще пола? — не унималась она.

Страж разумно молчал.

Ополаскивая обувь, между делом агент Верис осматривала кухню и поглядывала на свое отражение в зеркальной дверце навесного шкафа. В отличие от временного онемения, багровость ее тела не собиралась исчезать. Через несколько минут оскверненный домовиком спортивный башмак печально сушился на батарее, а агент ковыляла по кухне в одной кроссовке. Помещение напоминало заброшенную читальню, забитую свитками и картами.

— Что ж ты, Фрост, все изучаешь? — вслух спросила девушка, открыв книгу с многообещающим названием «Улучшение памяти по методу Перерожденского».

Ника уже было хотела сморозить очередную гадость, но голодный желудок опередил перекатистым позывом.

— Черт, есть охота, — сказала Ника в пустоту и подумала, раз с ней произошла очередная нелепица, почему бы решительно не обнаглеть, чтобы перекусить.

Девушка прислушиваясь, выглянула в окно — никаких свидетелей. Осмелев открыла холодильник — пусто. Ничего, кроме бессовестно гнилого яблока.

— Ну, конечно, — сердито произнесла Ника. — Такой поганец, как Фрост, должен питаться гнилью.

Девушка злобно закрыла холодильник. Удивленно ахнула. Она совсем не ожидала увидеть записку, прикрепленную магнитом к дверце:

«Меня не волнует, что вы, Верис, собираетесь делать в моем доме. Но советую держаться подальше от моей спальни. Я наложил на комнату дополнительные охранные чары. Будьте осторожны.

P.S. А если вы не так умны, как кажетесь, то смею вас успокоить — краснота сойдет через несколько часов»

— Несколько часов? — возмутилась Ника, услышав свой писклявый голос. — И что мне делать все это время?

Ника в очередной раз посмотрела на отражение в дверце шкафа. Огорченно вздохнула. Лицо все еще было цвета праздничной вишенки на торте, но все остальное уже приобретало более естественный оттенок. Агент Верис присела за стол, сложила руки на груди и настоятельно порекомендовала себе дождаться конца смены в более-менее адекватном расположении духа.

По счастливому этикету домовых, стражи были обучены приветствовать каждого, кто входил в дом.

— Рады вас видеть, хозяин. У нас гости. И это именно она забыла закрыть дверь.

— Кто? — послышался настороженный голос Фроста.

— Гнусный Маджикай Официально Представляющий Управление.

— Паскуда-домовик, — шепотом выругалась Ника, поднялась и замерла в ожидании, пока Фрост шел через гостиную в кухню.

Девушка аккуратно пригладила все еще красные волосы и посмотрела на остановившегося в дверях мужчину.

— И где вы пропадали? — спросила она первой.

— Верис? — спросил Фрост неуверенно.

Ника деловито кивнула.

— Вы не узнали меня в красном?

— Ну, почему же, я предполагал, что вы полезете в мою спальню. Не думал только, что вы это сделаете, несмотря на записку с предупреждением.

— После, — сказала Ника строго, стараясь не выдавать стеснения из-за своего внешнего вида. — Я прочитала ваше послание после. И я не понимаю, с чего вы вообще взяли, что попав в ваш дом первое, куда я направлюсь, будет именно кухня, точнее холодильник?

Фрост улыбнулся.

— Примите мои извинения, Верис. Я должен был догадаться, что попав в мой дом, вы первым делом направитесь именно в мою спальню. Вы надеялись застать меня там?

Ника проглотила возникшее негодование, и ее желудок постыдно забурчал.

— На самом деле, я предположил, что вы проголодаетесь раньше, — примирительным тоном сказал мужчина. — Ваше дежурство ведь длится двенадцать часов.

— Проголодаюсь? Вы вообще в курсе, что в вашем доме совершенно нет ничего съедобного. Даже у спящей красавицы яблоко было менее ядовитым.

Фрост подозрительно свел брови к переносице.

— Не прошло и двух минут, Верис, а я уже устал от вашего присутствия. Должен признаться, что надеялся вас здесь не застать. Почему вы находитесь в моем доме?

— Вообще-то я не должна отходить от вас ни на шаг.

— Какая досада…

— Кстати, несмотря на то, что вчера я была занята делами более важными, я узнала, что за тварь напала на вас в тот вечер.

— Агент Верис, это был малум. Если вы имеете в виду ту ящероподобного монстра, использующего жалящие чары, а не себя.

Он прошел на кухню бросил на стол свежий номер многотиражки, снял плащ, аккуратно расправив его на спинке стула.

Нике потребовалось какое-то время, чтобы в следующей произнесенной фразе не прозвучало оскорбление. Поэтому она просто ехидно спросила:

— И зачем, по-вашему… вашим союзникам нападать на вас?

Фрост огорченно посмотрел на девушку и произнес не то, что безудержно заплясало на языке:

— Когда закончится ваша смена?

Ника развела руками.

— Увы. Осталась несколько часов.

— Тогда вам придется завершить свое безделье в моей компании, — сказал он без выражения.

— К сожалению, мне выбирать не приходится. Если, конечно, вы не выставите меня за дверь.

Фрост смерил девушку взглядом.

— Не в этот раз, Верис. Гостеприимство — тоже привычка. Но развлекайте себя сами.

Затем он старательно мыл руки, тщательно вытирал их полотенцем. Ника с прискорбием заметила, что прокушенная пару дней назад рука Фроста почти зажила.

— Как ваше плечо? — спросила девушка, желая выглядеть максимально равнодушной.

— Вам действительно это интересно? — ставя на плиту полупустой чайник, спросил мужчина.

— Действительно. Не интересно.

Фрост подкупающе улыбнулся и подошел к холодильнику. Ника опасливо отстранилась, дабы случайно не соприкоснуться с ненавистным маджикайем.

— Вас что-то беспокоит? — поинтересовался Фрост, открывая дверцу холодильника.

Внутри оказалось достаточно разнообразной еды, чтобы сварганить небольшую пирушку. Раздался гнусный смех домовика, скрывшего от взора голодного агента всю еду в доме.

Ника обиженно потеребила край футболки.

— Ваш отвратительный домовик, — сказала она сердито. — Он покушается на мою разумность.

— А вы знали, Верис, что домовые стражи являются отражением помыслов пришедшего гостя? Не стоит приходить в чужой дом с дурными намерениями, домовики, как правило, отвечают тем же.

Вспомнив необдуманное обещание, что дала начальнику, Ника решила промолчать. Брусничный цвет ее лица искусно утаил, как девушка покраснела от злости.

— С сахаром? — спросил Фрост подозрительно вежливым тоном и достал с полки две кружки.

— Что? Вы о чем?

— Если вы не поняли, я предлагаю вам чай, Верис.

Ника стыдливо втянула живот и оправила майку.

Фрост иронично поднял бровь.

— У меня нет желания вас отравить.

— Одна мысль о том, что мне придется сидеть с вами за одним столом, вызывает тошноту.

— Как хотите, — сказал Фрост, доставая из холодильника запечатанные в фольге бутерброды.

Запахло копченой колбасой. Желудок агента Верис сжался и снова что-то произнес. На плите вовремя засвистел чайник.

— Куда вы каждый день уходите? — спросила Ника нагло, желая отвести внимание от предательски бурчащего живота.

— Вас не должно это беспокоить, — ответил Фрост, снимая чайник. — Ваше дело меня охранять.

— А что это за старые книги? Вы их изучаете?

— Да, я чрезмерно любознателен.

— Как вы выжили?

— Мне повезло, — произнес мужчина и раскрыл газету.

Агент Верис не унималась

— Где пропадали все эти годы? Почему вернулись?

— Были причины.

— Завтра состоится предварительное слушание по вашему делу. Вам предъявят официальное обвинение. Вы вообще в курсе?

— Да. Я получил извещение.

— А то, что я буду свидетелем?

Фрост вздохнул, устало посмотрел на краснолицую девушку.

— Что мне сделать, чтобы вы заткнулись, Верис?

— Сдохнуть, — честно ответила Ника.

— Почему из всех квалифицированных работников службы охраны мне досталась самая беспардонная заноза?

— Чертовы беспричинно-следственные связи. Вы сами просили за меня.

— Как я мог об этом забыть. Уже жалею. И да… я в курсе, что вы обвиняете меня в убийстве вашей матери. Но так же мне известно, что вы были не в состоянии адекватно оценивать ситуацию и тем более распознавать лица. Никто не воспримет вас всерьез. Ваше обвинение отклонят, и вы это знаете.

Ника понимала, что Фрост прав. Она сама с трудом верила тем воспоминаниям.

Девушка продолжала допрос:

— Зачем вам был нужен дневник Ментора Менандра? Ведь все это из-за него.

Фрост какое-то время молча смотрел на Нику.

— Так это были вы? — спросил маджикай, разворачивая к девушке страницу газеты с почти праздничной новостью о казни Варпо Цератопа. — В теле этого тролля?

— Я была тем троллем, — неохотно ответила агент Верис. — Но казнят его из-за вас.

Фрост рассмеялся.

— Вы собираетесь повесить на меня все причины вашего неудовлетворения?

— Только те, к которым вы причастны.

— А если я скажу, что не причастен ни к одному из эпизодов, по которым меня обвиняют?

Ника хитро улыбнулась.

— Тогда я скажу, что вы лжете.

— А что насчет этого низшего сверхъестественного существа? Вы тоже считаете, что он лжет? Управление обвинило тролля и никто из тех, кто читает эти газеты, — Фрост помаячил многотиражкой, — не замечает очевидного.

— Например? — спросила Ника, сложив руки на груди.

— Например, тролли, повторюсь — низшие существа. Они не умеют создавать порталы. Им не подвластна эта сила. Их оружие кулаки и дубины, а магические возможности слишком малы. Почему никто не обратил внимания на эти элементарные вещи? — мужчина рассудительно предположил: — Но даже если кто-нибудь и обратил, нашлись бы другие «доказательства», верно? Насколько я понимаю, выгораживают вас, Верис… кхм, точнее честь агентов управления. Все уладили именно по этой причин? В чем здесь моя вина?

— Если бы вы не появились тогда и не создали брешь…

— Если бы вы тогда не появились, — подняв бровь, грозно перебил Фрост. — И я не создавал этот портал. Он был запечатан, я его открыл.

— И что это меняет? — спросила Ника испытывающе.

Мужчина задумчиво отхлебнул из чашки и лишь через некоторое мгновение понял, что она пуста.

— Этот фолиант у вас? — поинтересовался Фрост, наливая кипяток в кружку.

— Дневник Менандра?

Мужчина кивнул и подлил в чашку заварки.

— Да.

— А если и так?

— Мне он нужен.

— Ха!

— А как насчет сделки?

— Вы рехнулись? Я ни за что не пойду с вами на какую-либо сделку?!

— А если мои условия вас заинтересуют?

— Например?

Фрост развел руками.

— Все что угодно. Выберите сами.

— Заткнитесь и не говорите со мной до конца моей смены. — Ника махнула рукой. — Нет, до конца жизни.

— Это ваше условие?

Ника была возмущена настолько, что не смогла вымолвить и слова. Фрост и Верис молча смотрели друг на друга.

Девушка первой нарушила тишину:

— Что в этом дневнике?

Мужчина улыбнулся.

— Не поверите — самому интересно. И что вы решили?

— Что вы — мудак. Определенно.

— Не смею вас больше задерживать…