Александр Важин НЕФРИТОВЫЙ СТЕРЖЕНЬ ИМПЕРИИ, или ТРУДНО БЫТЬ МАГОМ

Глава 1 Конрад

– Медвежий окорок. Настоящий медвежий окорок. Только у нас. Медвежий окорок. Настоящий…

Горбун-зазывала облокотился на перекошенные перила возле входа в таверну и монотонно бубнил заученные слова, исподлобья поглядывая на пустынную улицу. Веки его слипались, коротышка отчаянно зевал, отчего Пригласительная речь то и дело прерывалась протяжными всхлипами. Скоро в сумерках никто и не заметит, что его глаза закрыты, главное не храпеть на весь квартал.

Но зазывала еще не успел окончательно впасть в дрему, когда со стороны Северных Врат показался темный силуэт. При виде прохожего коротышка слегка оживился и даже попытался выпрямиться.

– Заходите, господин, не пожалеете, – в каркающем голосе прорезались подобострастные нотки. – Совсем недорого даже для путника с тощим кошелем. Настоящий медвежий окорок! Только у нас!

Вечернее небо расчертила яркая стрела молнии, следом донеслись отдаленные раскаты грома. После двух сухих недель бог дождя Сырум наконец-то соизволил пригнать в Южные уделы вереницу темных туч.

– Сытная еда! Сухой ночлег! Наше радушие! Ждут вас под этой крышей!

Выкрики горбуна не произвели должного впечатления на позднего прохожего. Он размашистым шагом проследовал мимо, даже не повернув голову в сторону таверны.

Глядя на фигуру в черном плаще, зазывала принялся энергично шевелить губами, собирая во рту слюну. Теперь только и остается, что сплюнуть вслед этому жлобу. Зря, выходит, надрывался, лучше бы и дальше мирно дремал, для видимости бубня себе под нос.

Он уже набрал достаточно слюны для смачного плевка, когда прохожий внезапно остановился. «У него глаза на затылке!» – с ужасом подумал горбун, давясь слюной и готовясь задать деру в случае чего.

Путник резко обернулся и, словно не замечая горбуна, бросил из-под капюшона взгляд на покосившуюся доску, приколоченную над дверью. Тому, кто знал грамоту, выцветшая надпись сообщила бы, что забегаловка называется «Хмельная берлога». Сквозь приоткрытую дверь доносились пьяные голоса, приглушенный смешок, пробивался сладковатый запах жареного лука и кислый аромат дешевой браги.

Неизвестно, что именно привлекло прохожего, но он развернулся и направился к входу в таверну. Зазывала спешно отодвинулся в сторону, пропуская посетителя, у которого над левым плечом торчала внушительная рукоять меча, а в руке колыхалась клетка с толстыми железными прутьями.

Человек в черном не стал утруждать себя, вытирая ноги об облезшую медвежью шкуру на пороге. Он небрежно толкнул дверь таверны, пригнулся и вошел.


Внутри «Хмельной берлоги» большинство грубо сколоченных столов оказались не занятыми. В эти смутные времена мало у кого осталось желание и возможности заседать в тавернах. Лампады освещали всего треть просторного зала, хозяин экономил масло.

В освещенном углу за большим столом расположилась компания из десятка крепких мужичков. Они обильно поглощали брагу из пузатых кувшинов и шумно гоготали, слушая россказни парня с выдающимся пивным животом.

– …А он и отвечает: «Откудова ж я знал, что это коза, а не дварф в рогатом шлеме, ведь здесь темно как у дроу в…» – последние слова толстопузого утонули во взрыве пьяного хохота.

Глядя с порога на раскрасневшиеся лица бражников, Конрад презрительно скривился. Как этих пышущих здоровьем парней до сих пор не загребли в армию, где по ним плачет панцирная пехота? Непростое это дело – суметь откупиться от Цепких Рекрутеров, когда людей в армии отчаянно не хватает.

Еще за одним столом одиноко сидел офицер с двумя малыми Львами на рукаве – нашивками лейтенанта. Его потухший взор был направлен на грязный кувшин, из которого он непрестанно и меланхолично наполнял кружку. Едой вояка себя не утруждал, предпочитая лишь утолять жажду.

За стойкой рыжий тавернщик концом засаленного фартука протирал деревянные кружки, время от времени отгоняя мух от свежевымытой посуды.

Конрад вздохнул. Шкарасам! Как же ему надоели за последние годы эти грязные клоповники. Шкарасам и еще раз шкарасам!

Пройдя между единственным рядом столов, Конрад, как обычно, сел в дальнем полутемном углу, лицом к входу. Поставил на стол клетку с Пушистиком и приготовился ждать.

К его удивлению, долго сидеть и считать тараканов не пришлось. Ловко минуя лапы похотливых бражников, к новому посетителю подскочила дородная девица, судя по огненно-рыжим волосам, явно дочь хозяина таверны.

Конрад бросил на стол серебряник.

– Тушеные бобы, медвежий окорок и вина.

– Тебе только медвежий, красавчик?…

Девица как бы невзначай повернулась к нему боком, слегка выгнув спину, чтобы денежный посетитель на фоне света смог получше рассмотреть ее выразительный зад.

Конрад в который раз вздохнул. Все как обычно, стоит лишь показать деньгу.

– Мне только быстро.

Она поджала пухлые губки.

– Ща. Ой, какой хорошенький у тебя кролик. Беленький…

Дочка хозяина потянула руку, пытаясь через прутья погладить Пушистика. Конрад молниеносно перехватил ее запястье и слегка сжал.

– Я сказал – быстро.

Она выдернула руку и обиженно засеменила к стойке, на ходу потирая запястье.

Гладя вслед качающимся ягодицам, Конрад подумал, что в последнее время он приобрел дурную привычку часто вздыхать. Эта таверна ничем не отличалась от сотен тех, в которых ему довелось побывать за время своих странствий. И даже приближающееся ненастье не загнало бы его сюда, если бы не потребность набить желудок – на всякий случай – прежде чем идти на встречу с магами.

От раздумий его отвлек грохот, с которым дочь хозяина поставила на стол блюдо с бобами и бутыль с вином. Привычно провожая взглядом виляющий зад девицы, Конрад широким ножом подцепил парочку бобов и бросил в рот.

Шкарасам, что понадобилось от него магистру Пангассиусу? Демоны бы драли гребаных магов. Чего ждать от этих недоучек, Конрад не знал, так что лучше наперед насладиться нормальной едой, пока есть возможность. Скорее всего, предстояла очередная миссия, во время которой опять придется жрать что попало.

– Эй, ты…

Конрад поднял голову. Над его столиком возвышался брюхатый парнище, который до этого развлекал компанию выпивох.

– Сышь, эта, давай поджарим твою подружку, – сказал он, показывая грязным пальцем на клетку с Пушистиком.

Из-за стола бражников донеслось дружное ржание. Конрад промолчал, равнодушно поглощая бобы и глядя мимо незваного гостя.

Парнище озадаченно почесал затылок, убедился, что он не пустое место, после чего двумя руками оперся о стол.

– Давно я не едал крольчатинки, – сказал он, глядя на замершего Пушистика.

Ловко обогнув толстопузого, пришлепала девица, кинула перед Конрадом тарелку с дымящимся мясом и быстро удалилась.

По-прежнему не обращая внимания на стоящего рядом выпивоху, Конрад неспешно отрезал кусок окорока.

– Ну что, дружище, сейчас поедим…, – сказал он, обращаясь к кролику.

Но пузатый остряк, привыкший к всеобщему вниманию, явно не собирался униматься и жаждал испортить аппетит Конраду.

– Слушай, ты, Любитель Кроликов. Угости нас винишком, а?

Не спрашивая разрешения, обормот схватил со стола бутыль с вином, зачем-то взболтал, припал мясистыми губами и сделал глоток.

– Ух ты! Братва, – сказал он, вытирая красную рожу рукавом и оборачиваясь к приятелям. – Пока мы глотаем вонючую брагу, он тут распивает «Медвежью слезу»!

Конрад с трудом удержался от очередного вздоха. Ну хоть бы раз нормально поесть, так нет же…

– Бери себе вино, – в голосе Конрада не звучало ничего кроме скуки.

Мужик недоверчиво посмотрел на Конрада. Тот опустил глаза и продолжил спокойно нарезать мясо.

С бутылью в руках обормот вернулся к своему столу. Какое-то время было тихо, бражники распивали непривычно благородный для них напиток. Но что значит одна-единственная бутылка вина для пышущих здоровьем мужиков, даже если это «Медвежья слеза»? Естественно, ее хватило на один короткий миг, за который Конрад успел насухо проглотить кусок мяса.

– Не, ну я не понял? – Толстопузый поднялся за своим столом и опять повернулся в сторону Конрада. – А крольчатина када будет?

Снова не дождавшись никакой реакции на свои слова, парнище в этот раз разозлился. Не находя других доводов, он взял за горлышко пустую бутыль из-под вина.

– Лови сдачу! – крикнул он и размашисто запустил снаряд в Конрада.

К несчастью, в этот раз рефлексы опередили намерение спокойно завершить трапезу. Не шелохнувшись, Конрад выбросил перед собой руку, поймал бутыль за горлышко, и тут же швырнул обратно.

Даже стук ножей, тарелок, зубов и кружек не заглушил удар, возникший от столкновения бутыли и лба здоровяка. Голова оказалась прочней, и глиняные черепки со смачным звоном разлетелись по сторонам, задевая приятелей весельчака.

Толстопузый еще мгновение стоял на ногах, потом закатил глаза и стал падать. Его собутыльники как завороженные смотрели, пока он медленно перетекал на скамью, а с нее на пол. Когда же тот упокоился на влажной соломе, все как один вскочили со своих мест.

– Ах ты ж северный ублюдок… – прошипел один из них, высокий, с повязкой через левый глаз.

Он сноровисто выпрыгнул из-за стола и по-кошачьи устремился к столу Конрада. В его руках неуловимо сверкнул нож, и по одному плавному движению стало ясно, что он умет обращаться с этим привычным оружием уличных потасовок.

Через мгновение перед Конрадом уже стояла разъяренная толпа с ножами, дубинками и цепями.

– Сейчас мы тебя спросим за Грофита, – зловеще процедил Одноглазый, ловко поигрывая ножом.

Конрад, казалось, вовсе не замечал надвигающуюся толпу, изучая недоеденный окорок на своем блюде.

Едва Одноглазый двинулся к Конраду, от входа раздался треск. Перекошенная дверь таверны слетела с петель, сшибла пару малых столиков и грохнулась прямо на бесчувственного Грофита.

Бражники как один обернулись.

На порог ступил человек в сером капюшоне. Он какое-то время рассматривал толпу перед столиком Конрада, потом обвел взглядом зал и уверенно вошел внутрь. Следом за ним серыми тенями проскользнули еще пятеро.


Сделав пару шагов, человек в сером остановился, откинул капюшон, и в свете лампад стало видно его острое лицо, покрытое рытвинами оспинок. За его спиной веером рассыпались пятеро воинов, синхронными движениями обнажая тяжелые мечи-фальчионы.

За окнами сверкнула молния, на миг ярко осветив новых посетителей. В колючих глазах незнакомца, казалось, застыло выражение самого Седого Жнеца. Едва взглянув на пришельцев, тавернщик задохнулся, подавляя вскрик ужаса, после чего тихонько сполз под стойку.

Человек в сером растянул в усмешке тонкие губы и пробежался взглядом по мужичкам, что по-прежнему толпились перед Конрадом. Но теперь они вдруг сникли, ножи и дубинки враз опустились, словно их владельцы застыдились выставленного оружия. Одно дело бить одинокого северянина, и совсем другое сражаться против шести вооруженных мечами воинов.

– Конрад! – радостно воскликнул незнакомец, приветливо вскидывая руки. – Наконец-то мы тебя нашли!

Толпа начала потихоньку отступать от стола с чужаком, который по-прежнему оставался невозмутимым. Дольше всех колебался Одноглазый, но потом и он сунул нож в сапог и бочком попятился к стойке.

Пушистик в клетке вздрогнул, его уши встали торчком.

Незнакомец у двери мягким шагом двинулся к темному углу таверны. За его спиной неотвязно следовали серые тени спутников, казавшиеся отражениями своего предводителя.

Когда парень в сером подошел к столику Конрада, протрезвевшие бражники один за одним стали выскакивать из таверны. Буквально через мгновение никого из них не осталось, один лишь лейтенант мирно спал за своим столом.

Остановившись перед Конрадом, незнакомец пальцами взял с тарелки отрезанный кусок мяса. Повертел в руках, понюхал, после чего повернулся к стойке.

– Хозяин!

Над стойкой показались испуганные глаза.

– Ах ты, шельма, – укоризненно покачал головой незнакомец. – Это что, медвежатина?! С каких это пор медведи начали хрюкать?

– Так, я это, господин…

– Что ты это? Где твой хваленый медвежий окорок?

– Не губи, господин. Токма где ж ее нонче взять-то медвежатинки-сто? И свининку-то чай в нонешнее время с трудом достать удается. А уж охотники…

Конрад не смотрел на балаган, устроенный серым пришельцем. Его взгляд был направлен слегка в сторону, так чтобы одновременно видеть всех. А правая рука ненавязчиво потирала шею – так легко схватить рукоять меча за спиной.

В жалостливое блеяние тавернщика вплелся мерный стук капель за окном – небеса все же разродились дождем. Серый раздраженно швырнул блюдо с мясом в сторону стойки и снова повернулся к Конраду.

– Ну что, старый друг? Знаем, что сам не отдашь, но спросить обязаны. Потому… – незнакомец сделал паузу, пытаясь заглянуть в глаза сидящего перед ним. – Возвращай нам то, что принадлежит нашему Господину, – он предусмотрительно не стал опираться на стол, а держался на расстоянии. – Мы можем сказать тебе: мол, сам понимаешь, только работа, ничего личного. Но мы этого не скажем. У нас много личного к тебе, Конрад.

– Я много раз слышал от людей и нелюдей «это работа» или «ничего личного». Они все умерли. Да и тебя стало меньше после нашей последней встречи, Пятитень.

Рука Конрада привычно рванула рукоять, высвобождая из ножен вороненый клинок. Полыхнули багряные руны, меч просвистел быстрее ветра, но серый оказался еще быстрее. Он уклонился от черного лезвия и в ответ рубанул сам.

Спутники Пятитеня рассыпались по бокам и синхронно повторили движение предводителя. Удары шести клинков пришлись в то место, где только что сидел Конрад.

А тот уже стремительно отпрыгнул в сторону и неуловимым движением вонзил клинок в крайнего из нападающих. На черном фоне меча мгновенно полыхнули руны, закаленная сталь без труда пробила незащищенное доспехом тело.

По облику воина пробежала дрожь, очертания серой фигуры начали расплываться. Конрад не мешкая выдернул меч, парируя атаку двух фальчионов, и едва успел убрать ногу от удара снизу.

Серые бойцы скопом набросились на странника в черном. В том числе и воин, которого Конорад несколько мгновений назад пронзил насквозь. Как ни в чем ни бывало, безликий боец продолжал атаковать.

Следующие удары тяжелых мечей одновременно рубанули по столу, на который запрыгнул Конрад. Крепкие дубовые доски разломились так легко, словно столешница была из лорнейского стекла. Клетка с беснующимся внутри Пушистиком слетела на пол и покатилась в сторону выхода.

Ритм атаки фальчионов на мгновение сбился, и Конрад тут же рубанул наотмашь по фигуре Пятитени. Удар огромного клинка рассек тело от плеча по поясницы, на все стороны брызнул фонтан крови.

Звякнул упавший на пол клинок – один из безмолвных спутников предводителя бессильно выронил из руки занесенный меч. Его фигура мелко задрожала, теряя очертания. Прямо на глазах воин растворился, и через миг на месте серого силуэта остался лишь пропитанный винными парами и потом воздух.

Сквозь сжатые губы Пятитеня проступила слюна, он зарычал и бросился в атаку. На его теле уже не осталось и следа от ужасной раны, лишь бурые пятна на плаще подтверждали реальность случившегося. Теперь уже пять клинков завели хоровод вокруг черного меча.

В очередной сшибке двум фальчионам, ударившим крест-накрест, удалось заклинить меч Конрада. Он уже не успевал увернуться от клинка, летящего справа, потому отпустил рукоять и присел. Просвистевшее над ухом лезвие отсекло прядь черных волос.

Резко выпрямившись, Конрад ударил серого ногой в грудь, подхватил падающий меч и единым движением воткнул острие в живот Пятитени. Тот подался назад, взвыл, схватившись руками за острое лезвие. Пока Конрад выдергивал меч, еще одна из теней замерцала и растворилась в воздухе.

Пользуясь возникшей паузой, Конрад отскочил назад, уперся спиной в доски стены, выставил перед собой меч и угрожающе покачал клинком. За спиной Пятитетни трое однородных воинов подняли фальчионы.

Обладатель главного тела посмотрел, как затягивается рана на животе, после чего протяжно взвыл и развернулся в сторону выхода.

– Мы еще встретимся с тобой! – злобно прокричал серый через плечо и побежал к двери.

Трое теней беззвучно последовали за ним.

– Всегда буду рад видеть, Тритень, – хмуро бросил Конрад, возвращая меч в ножны за спиной.

В таверне остались только спящий лейтенант, стол которого чудом не зацепили в свалке, и толстопузый Грофит, об голову которого разбилась бутыль. Сейчас парень слегка пришел в себя и с шумным сопением пытался выбраться из-под двери, которая до сих пор лежала на нем. Наконец Грофиту удалось на коленях приподняться над полом, и теперь он мутноватыми глазками водил по сторонам, оглядывая воцарившийся разгром.

Конрад поднял клетку с Пушистиком, открыл дверцу, положил туда остатки мяса, предварительно протерев их об полу плаща. «И почему все мерзавцы, служащие Злу, такие настырные? – в который раз подумал Конрад. – Сколько не руби, все равно лезут, как тараканы на мед. Или им платят неимоверным золотом, или кто из богов, не опохмелившись, придумал подобный уклад?».

Он переступил через стоящего на коленях Грофита и подошел к стойке. Как и следовало ожидать, тавернщика давно и след простыл.

На полках красовались разномастные бутыли с вином и брагой. После беглого изучения дощечек с надписями, привязанных к горлышкам, три бутыли переместились в походную сумку Конрада.

– Опять мы с тобой толком не поели, – пробурчал он Пушистику, бросил на стойку пару серебряных монет, натянул на голову капюшон и вышел на улицу, где уже начал утихать дождь…

Загрузка...