Неистинная

Глава восемнадцатая. Два паука в одной банке

Айрин Вилиус

С того дня я жила, считая часы и минуты. Каждым новым утром я надеялась, что сегодня Арчибальд вернётся. Но шли день за днём, неделя за неделей, а его высочество не появлялся.

Я следила за его жизнью через газеты — другого способа у меня и не было, — но там писали только про Геенну. После активации, предшествующей нашему расставанию, она не вспыхивала почти две недели, и каждый день я надеялась на встречу с Арчибальдом. Я старалась на сцене — на тот случай, если он придёт на спектакль, — чуть-чуть задерживалась в гримёрной, вместо того чтобы сразу бежать к Рори, усиленно прихорашивалась по утрам. И старалась не плакать.

Верила ли я в то, что Арчибальд действительно вернётся? Не знаю. Надеялась — да. Но вера — это всё-таки нечто иное, менее невнятное и более глубокое, почти священное. Порой я молилась и просила Защитницу… нет, не о возвращении Арчибальда — просить о таком мне казалось кощунственным. Я молилась просто о том, чтобы она защищала его — и от ран, и от гибели, и от плохих людей рядом. И послала ему счастье.

В глубине души я думала, что не заслуживаю его высочества. Причин для таких мыслей было много — и мой изначальный обман, и то, что я всего лишь «пустышка» и мало смыслю в магии, даже в родовой, и то, что я обычная актриса в театре, который у аристократии считается «второсортным»… Я представляла, сколько помоев выльется на голову Арчибальда, если он вдруг надумает связать свою жизнь со мной, — и сразу понимала: пусть лучше найдёт себе другую девушку. Сильного мага и специалиста в своём деле — может, среди охранителей? И чтобы эта девушка искренне любила его. Как я. Но, в отличие от меня, чтобы она никогда его не обманывала.

.

С каждым прошедшим после нашего расставания днём я ощущала, как моя надежда, которая и так была невелика, медленно, по капельке растворяется и уходит в небо вместе с дыханием. И когда оказалось, что прошёл ровно месяц, как мы расстались, и на Граагу наконец опустилось лето, я осознала, что почти перестала ждать.

Нет, где-то глубоко внутри ожидание всё-таки оставалось, но теперь оно больше не горело, а тлело, согревая меня неярким, но ласковым теплом. Я понимала, что это тепло не исчезнет никогда — независимо от того, вернётся Арчибальд или нет, я буду ждать его. Просто… уже почти без надежды.

Не знаю, что я делала бы в этот злосчастный месяц, если бы не Рори и, конечно, маэстро. Сестра, сразу смекнув, что дело в Арчибальде, развела кипучую деятельность под названием «Как отвлечь Айрин от тягостных мыслей» — и преуспела в этом. Рори постоянно приставала ко мне с разговорами о разном, звала куда-нибудь сходить и всячески не давала покоя. Хотя «покой» в моём исполнении в те дни выглядел как «пойду полежу на кровати и посмотрю в потолок». Сестра отвлекала меня от уныния изо всех своих невеликих сил — и как же я её в эти моменты любила! Никакими словами не передать.

Маэстро… Что ж, он, как и раньше, по максимуму загружал меня в театре. То, что я пребываю в дурном настроении из-за Арчибальда, он понял ещё до того, как я ему об этом рассказала во всех подробностях, и сразу после этого рассказа погнал на репетицию, произнеся со вздохом:

— Айрин, тебе бы поменьше думать о его высочестве. Этот дознаватель из первого отдела прав — принц может вернуться, а может и не вернуться. Что у него в голове, мы не знаем. Но самое главное: ни ты, ни я, ни кто-либо другой не способен повлиять на решение Арчибальда. Поэтому успокойся и просто живи. И не смей запороть мне премьеру!

— Что вы, Говард, — я замахала на него руками. — Ни за что! Я не смогу поступить так с вами!

— То-то же, — проворчал он и довольно улыбнулся.

На самом деле маэстро был прав, говоря про «запороть премьеру». Репетиции «Корабля» давались мне тяжело. Старые спектакли я играла во многом по привычке, давно отработав там каждое движение, каждую улыбку и вздох, — но «Корабль» не был обкатан, и порой я терялась. Говард меня вытягивал. Я чувствовала это каждую репетицию. Он тянул меня за собой, увлекал в мир своей выдуманной истории — и я сдавалась, не в силах противостоять магнетизму маэстро.

Арчибальда Говард со мной больше не обсуждал. Зато, к сожалению, обсуждал Дерека… И я окончательно уверилась в мысли, что маэстро мечтает нас свести. Он постоянно делал намёки на то, какой Ллойс хороший парень, и вообще тебе, Айрин, присмотреться бы. И всё чаще ставил нас на совместные репетиции. Хотя здесь я, скорее всего, не совсем справедлива — всё же Дерек был во втором составе спектакля. Однако второй состав должен чаще играть именно со вторым, а не с первым — а Ллойс чаще стоял в паре со мной, чем с актрисой, которая меня заменяла. Для меня это являлось проблемой, пусть и небольшой, но небольшой временно — маэстро до последнего тянул с репетицией финальных сцен для нас с Дереком. Именно там требовались объятия и один поцелуй, и Говард, ожидая, пока я привыкну и к своей роли, и к присутствию второго режиссёра на сцене, не торопился.

Именно в это время произошло событие, подстегнувшее меня вновь обратиться к Гауфу.

.

Когда весна наконец закончилась и настало лето, причём настолько жаркое и ясное, с безмятежно-синим небом без единого облачка, что все вокруг сразу начали обсуждать свой будущий отдых. Наш театр обычно закрывался на весь август, в отпуск все уходили одновременно и одновременно же возвращались в начале сентября. Сейчас шли только первые дни июня, и мне казалось, что рановато думать об отпуске, но коллеги считали иначе. Да и Рори, уйдя на летние каникулы, тут же начала донимать меня вопросами о том, куда мы с ней поедем в августе. Отец каждый год отправлял её на Коралловое море, причём надолго, но для меня подобное пока ещё было невозможным событием. Из финансовых соображений. Кстати, этот аргумент отец однажды использовал в суде, утверждая, что он сможет содержать Рори намного лучше, чем я, — наши доходы были несравнимы. И мне пришлось приложить немало усилий, чтобы доказать, что я вполне обеспеченный человек и Аврора получит всё — и еду, и одежду, и хороший отдых у моря. Поэтому везти её туда, конечно, придётся, и не только потому что иначе у отца будет повод нажаловаться на меня в судебный комитет за ненадлежащее исполнение обязанностей опекуна, но и просто — Рори нравится на море.

— Тебе тоже понравится, Рини! — говорила сестра, торжествующе сверкая голубыми глазёнками. — Вот увидишь!

Я сомневалась в этом — мне казалось, что пока ещё ничто не сможет одолеть моё хроническое уныние. Но путёвку на неделю для нас троих, включая старушку Сит, приобрела.

До премьеры «Корабля» оставались две недели, и в тот день наши техники наконец впервые соорудили декорацию в том виде, в каком она должна быть на спектакле. Конечно, эта декорация была не одна, в течение действия декорации менялись несколько раз. Никакой магии для этого в нашем театре не использовалось — только механизм поворота сцены. И иллюзии тоже не применялись — маэстро был принципиально против магии в театральных постановках, считая, что все декорации должны быть настоящими, а не иллюзорными.

— Иначе актёров тогда тоже можно иллюзорными делать, — шутил он в такие моменты под общий смех.

Я любовалась на итоговый вариант корабля с грустной улыбкой на губах — вспоминала, что случилось после того, как мы репетировали с заготовкой декорации в первый раз. Как Арчибальд перенёс меня в свою квартиру, как поцеловал и сделал своей, как смеялся, когда я проснулась, и сказал: «Привыкай… Это только начало».

Увы, это был конец…

— Айрин, — сзади ко мне подошёл маэстро и, встав рядом, поинтересовался: — Сегодня мы с тобой прогоним финальные сцены, но завтра будет репетиция с Дереком. Ты готова?

Я могла бы сказать «нет», но что бы это изменило? Всё равно придётся репетировать. Не завтра, так послезавтра. Крайний срок для того, чтобы хорошенько проработать финал.

— Да, Говард.

— Хорошо, — кивнул Родерик. Помолчал мгновение, а затем продолжил: — Айрин, девочка, я понимаю твоё состояние, но ты бы хоть разок попробовала сходить куда-нибудь с Дереком. Это же ни к чему тебя не обяжет…

Я вздохнула, поначалу собираясь отказаться, но потом…

— Ладно. Я схожу.

Маэстро, кажется, удивился — настолько вдруг замер. А затем, хмыкнув, погладил меня по плечу, открыл рот, чтобы что-то сказать… и снова замер.

— Говард? — я кинула на него быстрый косой взгляд. — Что с вами?

— Хм-м-м… — пробормотал он, глядя на меня как-то странно. Я не могла понять, как именно, но была уверена, что раньше подобного взгляда у маэстро не видела. — Хм-м-м… Я пойду, пожалуй. Жду тебя на репетиции через час, Айрин.

Он отпустил моё плечо, развернулся и быстро зашагал по проходу, словно внезапно вспомнил о каком-то неотложном деле.

.

Через час во время репетиции я сразу поняла: что-то не так. Маэстро, обычно высоко сконцентрированный на роли, никак не мог сосредоточиться. Думаю, что зрителям это вряд ли было бы понятно, а вот я ясно видела разницу. И Дерек тоже видел — судя по его откровенно недоумевающему виду. Однако замечаний Говарду он не делал, а просто сидел и смотрел, явно ожидая, чем всё это кончится.

А кончилось это… неожиданным.

Мы пели одну из финальных песен. Ту самую, из-за которой меня однажды приревновал Арчибальд. Все движения во время исполнения давно были изучены мной и маэстро вдоль и поперёк, но сегодня всё шло иначе.

Я ощущала, что руки Говарда чересчур сильно сжимают мою талию, слишком уж настойчиво гладят. И в конце, во время краткого и абсолютно невинного поцелуя, я почувствовала, как по телу маэстро прошла сильная дрожь, похожая на дрожь возбуждения. Да и сам поцелуй на пару секунд перестал быть невинным…

— Перерыв, — прорычал Говард через мгновение, оторвавшись от меня будто бы с силой. Посмотрел — как обжёг, выпустил из объятий и стремительно пошёл к выходу, спрыгнув со сцены. Мы с Дереком, не сговариваясь, последовали за маэстро, но не приближались к нему, а шли в некотором отдалении — однако Родерик всё равно почувствовал, что мы идём за ним. Распахнул дверь своего кабинета и кивнул, приглашая нас внутрь:

— Заходите.

Смотрел он при этом на меня — и я поёжилась. Я видела подобное выражение на лицах других мужчин, но у Говарда по отношению к себе — никогда. И смотрелось это… жутко. И неестественно. Как будто я вновь гляжу на своего отца, который объясняет, что собирается делать со мной ночью.

— Говард… — начал Ллойс, как только мы вошли в кабинет и закрыли дверь, но маэстро его перебил:

— Мне явно подлили приворотное зелье.

— Что? — откровенно удивился Дерек, а я даже не удивилась. Что-то такое я и подозревала. Слишком уж хорошо я знаю, как действует эта дрянь. — Но зачем?!

— Вариантов может быть много, — ответил Говард, садясь за свой стол. И тут же скомандовал: — Айрин, бери стул и садись подальше от меня. Чем ты ближе, тем сложнее мне себя контролировать. Репетиция была испытанием похлеще борьбы с демонами. Дерек, пока эта дрянь не выветрится, репетировать с Айрин будешь только ты.

— А она выветрится? — уточнил Ллойс, садясь рядом со столом маэстро. Я, как и было велено, взяла стул и оттащила его к стене — и всё это время Говард смотрел на меня не отрываясь, как голодный волк на очень вкусный кусок мяса. — Я не в курсе, как действуют эти зелья…

— У зелья временный эффект. Для того чтобы был постоянный, надо продолжить его пить. Но этот номер не пройдёт — я теперь буду внимательнее.

— День рождения Райзы, — выдохнула я, вспомнив, что было пару дней назад. — Помните, Говард?..

Да, два дня назад Райза Салливан отмечала свой день рождения и собирала всех в репетиционном зале. Были напитки, угощения. И маэстро много раз во время разговора ставил бокал на стол…

— Конечно, помню, память у меня не отшибло, — криво усмехнулся Говард. — Да, скорее всего, ты права — там это сделать было проще всего.

— Но зачем? — повторил свой вопрос недоумевающий Дерек. — Чтобы сорвать премьеру? Не вижу смысла…

— Точно не для того, чтобы сорвать премьеру, — покачал головой маэстро. Откинулся в кресле, посмотрел в потолок и расстегнул первые несколько пуговиц рубашки. — Давай рассуждать логически, хоть мне это сейчас и непросто даётся. Защитник, Айрин, как же ты замечательно пахнешь, оказывается…

Ллойса передёрнуло — а я лишь улыбнулась. Да, я тревожилась за Говарда, но при этом не сомневалась, что он ничего плохого мне не сделает. И справится с влиянием зелья очень быстро.

— Я могу выйти.

— Не надо. Чем дольше ты будешь находиться рядом со мной, тем быстрее выветрится эта дрянь. Видишь ли, Дерек — ты, похоже, не в курсе, — приворотные зелья крайне ограниченно действуют на тех, кто испытывает сильные чувства к другому человеку. Я, к счастью, уже много лет люблю свою жену. Поэтому у меня, разумеется, ведёт мозги, но не настолько, чтобы набрасываться на Айрин аж во время репетиции, как наверняка было задумано.

— Но зачем?! В третий раз спрашиваю! — возмутился Ллойс. Я, кстати, тоже не слишком понимала зачем. Но вот маэстро, кажется, понимал отлично.

— Появление в жизни Айрин его высочества Арчибальда, я предполагаю, развеяло сомнения некоторых личностей в том, кем я ей в действительности прихожусь, Дерек. Все же прекрасно понимают, что принц не стал бы встречаться с актрисой, которая заодно спит и с режиссёром театра. Арчибальд себя не на помойке нашёл, он Альго всё-таки. Раз встречается — значит, никаких других любовников у Айрин на горизонте нет.

— Но его высочество давно не приходил в театр… — возразила я слабым голосом, и Говард прерывисто вздохнул, вздрагивая так, будто я не просто сказала одну ничего не значащую фразу, а призналась ему в вечной любви.

— Это ничего не значит. О том, что происходит у вас с Арчибальдом, никто не знает. Далеко ходить не надо — Дерек тоже не в курсе.

— Да, так и есть, — кивнул Ллойс.

— Ну вот и всё. Поэтому приворотное в моём бокале, или где оно там было, решало одну проблему: Арчибальд не простил бы Айрин измены. И расстался бы с ней незамедлительно. Видимо, тот факт, что ты связалась с принцем, девочка, серьёзно кому-то мешает. Защитник, если бы вы знали, насколько мне это всё не нравится…

— Мне тоже, — буркнул Дерек, покосившись на меня. Видимо, гадал, что происходит между мной и Арчибальдом. — Но вы сказали, что вариантов несколько, маэстро. Какой ещё, кроме этого?

Вместо Говарда ответила я:

— Видимо, мой отец — а я уверена, это он, — всё-таки понял, что я не любовница маэстро, и теперь он рассчитывает, что благодаря приворотному зелью я ею стану. И в таком случае… мне придётся увольняться из театра.

— И идти к Бернадет… — понимающе протянул Дерек и, внезапно до крайности разозлившись, с такой силой треснул кулаком по столу, что мы с маэстро подпрыгнули.

— Не ломай мне мебель, — устало вздохнул Родерик. — И вообще, идите и репетируйте. Только, Айрин, принеси мне какой-нибудь свой шарфик. Желательно ношеный.

— Зачем? — удивилась я.

— Я буду его нюхать, — ответил маэстро с настолько комичной серьёзностью, что я не выдержала и тихонько засмеялась.

.

На самом деле весёлого в ситуации было откровенно мало. Впервые за последние пять лет мой отец пошёл на откровенное преступление, пытаясь добиться какой-то своей цели. Клевету в суде я не считаю — за подобное ему максимум мог грозить штраф. А вот приворотное… Там и штраф, и тюремное заключение возможно — смотря какие последствия.

Кроме того, меня смущал тот факт, что я не понимала конечной цели Алана Вилиуса. Допустим, я бы рассорилась с Арчибальдом — если бы до сих пор с ним встречалась, — и что? Что это дало бы? Может, снятие охраны? Но расставание с принцем не гарантирует снятие с меня охраны, в этом я уже успела убедиться… Да, пусть отец о подобном не подозревает, но всё же…

Или увольнение из «Варьете Родерика»… Допустим, я бы действительно уволилась и ушла к Бернадет. Зачем это отцу? Неясно.

Я размышляла обо всех этих странностях весь день до самого вечера — пока за мной в гримёрную не зашёл Дерек.

— Я тебя домой провожу, — заявил он с порога. — А то мне что-то тревожно.

— Я ведь пешком не хожу, — возразила я с удивлением. — Куда ты меня собираешься провожать? До заказанного магмобиля?

— До квартиры, — заупрямился Ллойс. — И не спорь, Айрин! Вокруг тебя творится какая-то… У меня слов цензурных нет, чтобы это охарактеризовать.

— Меня охраняют, Дерек.

— Неважно. Пойдём.

Я поняла, что сопротивляться бесполезно, поэтому решила сдаться — и послушно последовала за Ллойсом к выходу из театра.

Уже в магмобиле я поинтересовалась, как там Говард — меня он пока что попросил не приходить, — и обратился ли он к дознавателям?

— Обратиться-то обратился, — поморщился Дерек. — Но толку? Выяснить, как конкретно приворотное попало в его организм, уже невозможно. А охрана в театре и так есть. Теперь надо ждать, какой шаг будет следующим. Это ведь точно не конец… Ты лучше скажи: что у тебя с принцем? — внезапно поменял тему разговора Ллойс, и я замерла.

Было бы странно надеяться, что он не задаст этот вопрос. Я и не надеялась. Просто отвечать отчаянно не хотелось, будто бы ответ на подобный вопрос мог превратить случившееся из сна в явь. Ох, что за нелепые мысли…

— Ничего.

— Что значит — ничего? — Дерек нахмурился. — Он…

Ллойс запнулся, вглядываясь в моё лицо. Я же, наоборот, отводила взгляд, не зная, как ещё показать, что Арчибальда я обсуждать не хочу.

— Ладно, я понял… — пробормотал в конце концов мой собеседник. — Айрин… Я много раз приглашал тебя на прогулку, но ты всегда отказывалась. Может, ты всё-таки передумаешь?

Я помнила, что обещала Говарду ещё сегодня утром. Но…

— Давай после премьеры «Корабля»? Сейчас совсем нет настроения.

Это не было «нет», но и не было «да» — и нас обоих подобный ответ устроил.

— Хорошо, — вздохнул Дерек и улыбнулся. — Договорились.

.

В тот же вечер, после того как Рори заснула, я закрылась на кухне и набрала на браслете связи номер Гауфа.

— Добрый… — откликнулся он тут же, но замолчал, по-видимому посмотрев на часы. — Да, доброй ночи, Айрин. Чем могу быть полезен?

— По правде говоря, я не знаю, — пробормотала я, испытывая некоторую неловкость, но точно зная, что поступаю правильно. — Но, возможно, вы сможете понять это лучше, чем я. Дело в том, что на Говарда Родерика попытались воздействовать при помощи приворотного зелья.

— Об этом я в курсе.

— В курсе? — я удивилась, и Гауф хмыкнул:

— Да, я до сих пор курирую ваш вопрос. Сожалею, Айрин, но мой начальник уверен, что вас нельзя выпускать из виду. По крайней мере, пока он не поймёт, что за странные дела творятся в вашем театре. К ним почти наверняка причастен ваш отец, но, чего именно он желает добиться подобными попытками, неясно.

— Да, — вздохнула я, испытав невероятное облегчение, что нас с Говардом всё же не бросают на произвол судьбы. — Но что мне делать?

— Вам — ничего. Живите, играйте в спектаклях. Всё как обычно. Единственный момент — постарайтесь поменьше контактировать с Райзой Салливан. Судя по нашей информации, она является любовницей вашего отца. И, скорее всего, докладывает ему обо всём, что происходит в театре.

Я поняла, что подозревала нечто подобное, сразу, как Гауф сказал мне об этом. И тут же спросила:

— Может, в таком случае маэстро лучше будет её уволить?

— Нет, Айрин. Запомните: чтобы поймать большую хищную рыбу, не стоит её пугать. Наоборот, её следует прикармливать, чтобы подплыла поближе и заглотила наживку.

Наживку, значит…

— А наживка — это я?

— Это было бы слишком просто, — засмеялся Гауф и, так и не пояснив, что он имел в виду, прервал связь.

.

Следующие две недели прошли почти спокойно. Маэстро на следующий же день ощутимо полегчало, и он перестал смотреть на меня глазами, полными чувственного голода. Честно говоря, я радовалась как ребёнок, когда увидела его обычную улыбку и привычное выражение лица, да он и сам не отставал от меня в этой радости.

— Да, Айрин, это был не слишком приятный опыт, — смеялся Говард. — Узнать бы, кто намутил с этим приворотным зельем, и голову ему оторвать. Так ведь дознаватели не дадут, эх! Кстати, как прошла репетиция с Дереком?

Я прищурилась и попыталась пошутить:

— А что, вы ревнуете?

— Безумно! — кивнул маэстро. — Особенно я ревновал вчера. Чуть не сжевал твой шарфик от ревности.

Я сначала закашлялась, потом захихикала, глядя на нарочито невозмутимое лицо Говарда, и призналась:

— В целом нормально всё прошло. Лучше, чем я ожидала. Дерек вёл себя прилично. Но вы, маэстро, всё равно лучше целуетесь!

На этот раз закашлялся, а потом засмеялся Говард, глядя на меня с прежним умилением родителя, гордого успехами своего ребёнка.

— Вот в этом я совершенно не сомневаюсь, Айрин…

Мы продолжали репетировать — и с маэстро, и с Ллойсом, — готовясь к премьере. Больше никаких сюрпризов нам жизнь не подбрасывала, всё шло своим чередом — спектакли, репетиции, мои посиделки с Рори, прогулки по летней столице, изучение ежедневных газет в поисках статей об Арчибальде… Ничего нового, необычного или хоть как-то обнадёживающего, увы.

Правда, пару раз — примерно за неделю до премьеры «Корабля» — во время спектакля мне почудилось, будто в зале находится его высочество. Откуда взялось это чувство, я и сама не поняла, но оно было настолько ярким, что я даже на несколько мгновений потерялась в пространстве и забыла, куда нужно идти, что делать и говорить. Хорошо, что на сцене в тот момент находился Говард, он сгладил углы, и зрители ничего не заметили.

Я же, мысленно рассуждая вечером о случившемся, пришла к выводу, что могла просто выдавать желаемое за действительное. И, скорее всего, так оно и было. Во-первых, откуда Арчибальду взяться в зале? Во-вторых, даже если его высочество там был, значит, он использовал иллюзорный амулет, но зачем? В-третьих, если принц был в зале и под амулетом, то я никак не могла его почувствовать. Это абсурдно.

Но подобное ощущение во время спектакля пришло ко мне ещё один раз, и я в итоге поинтересовалась у Говарда, что всё это может значить и есть ли вероятность, что Арчибальд действительно был в зале — или мне просто почудилось?

— Всё возможно, — сказал маэстро, задумавшись. — И то, что тебе почудилось, и то, что ты каким-то образом ощутила присутствие его высочества. Моя покойная мама, например, не была магом, но всегда знала, когда отец должен был прийти к нам домой, хотя он чаще всего не предупреждал заранее. Опасался прослушивания, боялся, что о его внебрачной связи узнают, поэтому по браслету с нами никогда не разговаривал.

— И ваша мама… — протянула я, представив, каково это: быть вечной любовницей мужчины, который на тебе никогда не женится. И у которого, скорее всего, была другая семья. Официальная.

— Да, она всегда знала, чувствовала, придёт он сегодня или нет, — маэстро мимолётно улыбнулся, светло и грустно — как улыбаются люди, когда вспоминают что-то очень приятное, но, к сожалению, давно ушедшее. — Мама называла это «волшебной силой любви».

.

День накануне премьеры «Корабля» был у меня свободным от репетиций. И не только у меня — у всех актёров. Трудились техники: художники-декораторы, осветители, подсобные рабочие, инженеры, маги-артефакторы, — а актёры отдыхали. Так было заведено в «Варьете Родерика» с начала его существования — день перед премьерой всегда освобождался и от репетиций, и от спектаклей, чтобы мы успели перевести дух и собраться с мыслями, настроиться на новую постановку.

Билеты были раскуплены все до единого. Маэстро даже раздумывал, не поставить ли дополнительные стулья, но в итоге отказался от этой затеи, посчитав, что в таком случае в зале будет не протолкнуться, а для премьеры это всё же нехорошо, несолидно как-то. У нас и так не самый просторный зал в мире — с Императорским театром не сравнить.

Премьеру я должна была отыграть с Говардом, и это оказалось для меня огромным облегчением. Несмотря на то, что моё отношение к Дереку стало существенно лучше и гораздо проще, играть с маэстро мне нравилось больше. Наверное, просто потому, что к Ллойсу я относилась пусть и хорошо, но ровно, а вот Говарда я любила.

Мы все волновались, хоть и предвкушали успех. Рори тоже сгорала от нетерпения — я обещала, что возьму её на премьеру. Ну а как иначе? Пьеса её обожаемого маэстро, и я в главной роли, а ещё потрясающие декорации! Конечно, сестра не могла пропустить такое событие, да я и не возражала, хотя и не была уверена, что ей сильно понравится — всё же постановка, на мой взгляд, не для семилетних девочек. Но и без шуток ниже пояса, поэтому я разрешила Рори прийти на премьеру.

Но решение, к сожалению, пришлось пересмотреть, когда накануне спектакля со мной связалась Бернадет Бэриус и попросила о срочной встрече.

.

Встречаться с ней или нет — я даже не сомневалась. И сообщила Говарду, что Бернадет зачем-то желает со мной пересечься, причём так, чтобы со стороны это казалось случайной встречей, — я должна была вечером отправиться в ателье, якобы сдать платье в починку, и столкнуться там с Бернадет. Возле этого ателье есть кафе — туда мы с айлой Бэриус и направились.

Она выглядела абсолютно безмятежной и весёлой — эдакая прекрасная бабочка. В ярко-алом платье с глубоким декольте, отделанном золотым кружевом, с маленькой золотой сумочкой в руках и в алой шляпке с пером. Вот уж по кому было за километр видно, что это истинная аристократка. Я рядом с ней наверняка казалась бледной молью — несмотря на то, что в этот вечер тоже оделась в яркое летнее платье, но не в алое, а в голубое.

Мы опустились за столик в кафе, заказали чай и пирожные — и всё это время Бернадет говорила о чём-то неважном: то о нарядах, то о сладостях, которые она недавно пробовала, то о романе с каким-то новым мужчиной. И только когда нам принесли заказ, она отпила ароматного янтарного напитка из своей чашки и с прежней широкой небрежной улыбкой сказала:

— Айрин, я имею честь быть знакомой с вашим отцом.

Я не удивилась и просто кивнула. Бернадет понимающе усмехнулась и продолжила:

— Он обратился ко мне сам. Сказал, что заплатит приличные деньги, если я смогу переманить вас к себе в театр, а потом уволю. Наивный человек, — она цокнула языком. — Кто же увольняет таких хороших актрис? Я ещё не сошла с ума. Но мне было любопытно, что будет дальше, да и, по правде говоря, я была вовсе не прочь действительно переманить вас к себе, но, разумеется, без увольнения. Поэтому согласилась.

В этот момент я неожиданно вспомнила, как маэстро сказал, что двое пауков в одной банке не уживаются, — и подивилась тому, насколько он был прав.

— Айл Вилиус выдал мне целый ворох информации, в которой я абсолютно запуталась, — язвительно улыбнулась Бернадет. — Похоже, он и сам до конца не понимает, где ложь, а где правда, и чьей любовницей вы в действительности являетесь. Несмотря на то, что эти слухи изначально запускались по его просьбе. Знаете, как это бывает, да? Хотя… нет, вы вряд ли знаете. Так вот, порой настолько заврёшься, что сам начинаешь верить в собственную ложь.

— Да-а, — задумчиво протянула я, — вы правы, Бернадет: я действительно не сталкивалась с подобным.

— Не сомневаюсь. В общем, я решила действовать сама и пригласила в гости вас и Дерека Ллойса, чтобы проверить все гипотезы вашего отца, а заодно и посмотреть, смогу ли переманить ещё и Дерека. Результат был интересным. Вы, Айрин, замечательная актриса, но всё же в вашу связь с маэстро я не поверила. Когда вы говорите о нём, в ваших глазах светится любовь. Настоящая, искренняя. Если бы он действительно вас принуждал к чему-то, указывал, что делать, вы бы реагировали совсем иначе.

Тут Бернадет была права. Да, я старалась ненавязчиво убедить её в том, что Говард меня неволит, но… взгляд не подделать.

— Зато я заметила, что к вам неравнодушен Дерек, и посчитала, что если у меня получится переманить вас к себе, то он тоже уйдёт от Родерика. Но тут на сцене появился его высочество Арчибальд, и планы пришлось поменять. Ваш отец, Айрин, несмотря на всё своё безрассудство, с принцем тягаться не захотел. Но он был уверен, что вы расстанетесь с его высочеством, поэтому решил подождать. — Бернадет поджала губы, и на её лице впервые за весь разговор появилось недовольство. — Я изначально говорила айлу Вилиусу, что незаконные методы — это не для меня. Можно подкупить, уговорить, переманить, пустить, на худой конец, какой-нибудь слух — это всё простительно. Но когда речь зашла о приворотном зелье и последствиях его применения…

— Так вы знали? — я подняла брови. — Знали, что на маэстро…

— Нет, Айрин, — покачала головой Бернадет. — Ваш отец неглуп, и он не рассказывал мне подробностей. Просто упомянул, что собирается воспользоваться приворотом и чтобы я, если вдруг вы прибежите с просьбой принять вас в мой театр, не отказывала. Кого именно и как он собирался привораживать, я не знала. Но этот план не сработал, насколько я понимаю. Однако у айла Вилиуса был и какой-то другой план. Я понятия не имею какой, знаю только, что он, по собственному выражению вашего отца, «более радикальный». Я сразу озвучила, что в радикальных планах участвовать не буду, поэтому пару дней назад айл Вилиус сообщил мне, что в моих, хм, услугах больше не нуждается. Ещё и угрожать посмел!

— Угрожать? Вам?

— Мне, представляете? — Бернадет была искренне возмущена этим фактом. — Заявил, что, если я кому-нибудь расскажу о нашем знакомстве, мне не поздоровится. Я очень не люблю шантажистов, Айрин. Но дело не только в этом. Если ваш отец начал угрожать мне, чтобы я не рассказывала о наших с ним делах — причём не уголовно наказуемых, прошу заметить, по крайней мере, в моём случае, — значит, грядёт что-то серьёзное. Что я не знаю. Но очень советую вам обратиться к дознавателям. Особенно в том случае, если вы действительно расстались с Арчибальдом, как считает ваш отец.

Айла Бэриус замолчала. Поднесла к ярко-алому рту маленькую белую чашку, сделала небольшой глоток — а я смотрела на неё и размышляла: всю ли правду она рассказала? И правду ли вообще? А то вдруг это какая-нибудь ловушка?

Но в одном Бернадет была права — к дознавателям действительно следовало обратиться. Поэтому я, быстро завершив встречу, отправилась домой, намереваясь сразу после того, как Рори ляжет спать, связаться с Гауфом.

.

Через несколько часов, когда за окном окончательно стемнело и сестра наконец уснула, я закрылась на кухне и сделала то, что планировала, набрав на браслете номер Гауфа.

Дознаватель молча выслушал мою сбивчивую речь, а когда я закончила, вздохнул и сказал:

— Не вздумайте завтра вести в театр сестру.

— Что? — пискнула я, покосившись на стену, за которой спала Рори. — Но…

— Не факт, что завтра что-то произойдёт, это верно. Однако вполне вероятно, Айрин. Я бы сказал, что вероятность большая. Вряд ли ваш отец станет откладывать свои планы, какими бы они ни были, надолго. Ему и так пришлось ждать из-за ситуации с Арчибальдом.

Арчибальд…

Я вздохнула. Геенна вновь активировалась совсем недавно, но сейчас всё было спокойно — значит, хотя бы за его высочество я могла не волноваться.

— Хорошо, я постараюсь не пускать Рори в театр. Не знаю, правда, как…

— Я вам помогу. Утром придёт наш сотрудник, усыпит девочку на сутки. Откроете ему дверь, он представится врачом Императорского госпиталя, скажет, что из-за кишечной инфекции принято решение делать уколы для профилактики детям на дому. Няне всё объясните после того, как ваша сестра уснёт.

— А это безопасно? — забеспокоилась я.

— Абсолютно. Всё, Айрин, до завтра.

— До завтра? — я безумно удивилась. — А вы...

— Конечно, я буду в театре.

Мне сразу стало чуть легче. Не представляю, что там задумал отец, но теперь, когда я узнала, что на премьере «Корабля» будут присутствовать дознаватели первого отдела, уверилась — у него ничего не получится.

Хотя страшно мне всё равно было. И очень…