Неистинная

Глава девятнадцатая. Истинная

Арчибальд Альго

После расставания с Айрин его высочество погрузился в пустоту.

Он специально почти постоянно ставил эмпатический щит, отсекая от себя чужие эмоции, но и своих толком не испытывал. Случившееся словно выжгло в нём все чувства, оставив после одно лишь серое пепелище.

Равнодушие стало вечным спутником Арчибальда. Его ничего не радовало, но ничего и не огорчало — он оставался холоден ко всему происходящему, слабо реагируя только в тех случаях, когда происходило что-то совсем уж возмутительное. Но и эти краткие вспышки раздражения были слабыми — как голос человека, которому засунули в рот кляп. Вроде и есть он, но почти не слышно, и слов не разобрать.

Арчибальд знал, что подобное состояние называется «эмпатический ступор» и бывает у эмпатов, если чувства, которые их обуревают, оказываются слишком сильными — до такой степени, что справиться с ними становится невозможно, проще совсем ничего не чувствовать, чем пытаться укротить собственные эмоции. Такое обычно проходит через день-два, пару недель максимум — но шло время, а у Арчибальда ничего не менялось. Хотя нет — кое-что всё-таки было.

Он скучал по Айрин, и с каждым днём это чувство — пожалуй, единственная внятная эмоция в тот период времени — становилось всё насыщеннее и острее. Если поначалу оно напоминало всего лишь унылую тоску, скучную и беспросветную, то через месяц — навязчивый зуд, когда хочешь, но не можешь почесаться.

И в один прекрасный день Арчибальд сдался, поняв, что ещё немного — и он точно начнёт чесаться на самом деле, а заодно биться головой об стену из-за непонимания, что делать дальше. Поэтому его высочество купил билет на вечерний спектакль в «Варьете Родерика» и отправился в театр, чтобы посмотреть на Айрин.

Весь вечер он не мог оторвать от неё глаз. Толком не слушал, что она говорит, и в сюжет пьесы не вникал — просто смотрел на Айрин, ощущая, как медленно, по капле, к нему возвращаются отвергнутые эмоции.

Первой вернулась нежность, трепетно дрожащая, как крылья подбитой птицы, которая понимает, что это её последний полёт.

Затем пришла обида. На то, что не сказала, не призналась во всём сразу, хотя наверняка ведь поняла, какой Арчибальд человек. Не дал бы он Айрин в обиду, если бы она рассказала о предложении первого отдела, обязательно защитил бы. И почему она не призналась? Вот это было неприятнее всего. Словно та искренность, которую он наблюдал в Айрин и с которой она всегда относилась к нему, на самом деле ненастоящая. Вызванная приворотным зельем, поддельная. А что, вполне может быть…

И вдруг захотелось проверить, так ли это. Прийти к Айрин вновь, поговорить с ней ещё раз, задать несколько вопросов о прошлом. Но Арчибальд одёрнул себя — ни к чему это. Возвращаться куда-либо было не в его характере, он предпочитал отсекать проблемы раз и навсегда. А вернуться — значит, дать слабину, признать, что он сам в чём-то ошибся и хочет что-то исправить. Арчибальду казалось это оскорбительным, особенно в ситуации с Айрин. Он-то её ни в чём не обманывал!

После обиды его высочество одолела досада. И на себя, что жалеет Айрин, — в конце концов, она-то его не пожалела, играла свою роль до последнего, — и на неё, что вместо реальной жизни предпочла дурной спектакль, ещё и по сценарию специалистов первого отдела. Арчибальд знал не понаслышке, какие прожжённые циники там работают. А ведь могла бы, могла всё исправить сразу же! В первый же вечер. Ну, или хотя бы во второй. Зачем было продолжать эту ложь? Или Айрин испытывала от неё удовольствие?..

Нет, в это Арчибальд не верил — и из-за этого тоже злился на себя. Почему-то в глубине души он знал, был уверен, что Айрин — хороший человек. А ведь хотелось, изначально очень хотелось решить, что она просто беспринципная девушка, которая любит только себя, — но отчего-то не получалось. Хотя думать подобным образом было бы гораздо проще.

И последней, перекрывая все прочие чувства, к его высочеству вернулась любовь. Та самая, которую, как Арчибальд ранее считал, он больше никогда не почувствует. Яркая и искрящаяся, словно сияние далёкой звезды, и такая же манящая своим тёплым мерцающим светом.

А у Айрин? Прошла ли её навязанная, неистинная любовь к Арчибальду, как он и предполагал, или всё-таки…

Да. Сквозь снежное крошево безысходности неожиданно начали прорастать цветы надежды, кивая своими белоснежными головками в такт смятенным мыслям его высочества и заставляя сердце биться чуточку быстрее.

.

Арчибальд приходил на спектакль к Айрин ещё один раз — а потом Геенна вновь активировалась, и он вынужден был перенестись на север, жалея о потерянном билете на следующий вечер. Глупо было с его стороны покупать этот билет, зная, что Геенна вот-вот опять активируется, — но он не удержался. Так хотелось продлить мысль о том, что ещё сутки — и он вновь увидит Айрин.

Но не сложилось.

Однако судьба в тот день послала Арчибальду встречу с другой девушкой, по иронии судьбы тоже влюблённой в него, только без влияния приворотного зелья, — в ставке он обнаружил Леону Кинч, которую лично отстранил от работы на три месяца некоторое время назад. И вроде бы этот срок ещё не прошёл…

— Ваше высочество! — Леона кинулась к нему, молитвенно складывая ладони и глядя настолько умоляюще, что Арчибальд непроизвольно замер. — Прошу, позвольте мне сегодня выйти на плато!

Его высочество поднял брови и обвёл взглядом молчавших охранителей, что находились здесь же, в штабе, и сейчас старательно делали вид, что не прислушиваются к разговору и вообще ни при чём. Только Гарольд Ров, в отряде которого числилась Леона до того, как Арчибальд подписал приказ о её временном отстранении, насмешливо усмехаясь, смотрел на девушку и его высочество.

— Насколько я помню, ты была отстранена за серьёзное дисциплинарное нарушение, — ответил Арчибальд холодно. — На три месяца. И они ещё не истекли.

— Не истекли, — покачала головой Леона и тяжело вздохнула. Глаза её наполнялись слезами. — Ещё почти целый месяц. Но ваше высочество! Пожалуйста! Какая разница — три месяца или два? Я готова поменять отстранение на какой-нибудь дополнительный штраф. Не могу больше дома сидеть, пока вы тут…

— Она вчера ко мне обратилась, — хмыкнул Гарольд. Судя по его ехидному виду, старик наслаждался происходящим. — Но я сказал, что решать подобное не в моей компетенции. Отстранял его высочество, ему и отменять приказ при необходимости. Так что Леона тут с ночи торчит, ждёт тебя.

Арчибальд был озадачен. Честно говоря, в подобную ситуацию он попадал впервые — обычно отстранённые охранители спокойно дожидались окончания срока и возвращались в строй. Никто не прибегал в ставку с мокрыми глазами и не просил вернуть его на работу как можно скорее, потому что «я не могу больше дома сидеть». Детский сад какой-то.

И вот вроде бы с одной стороны — действительно ничего страшного, если Леона выйдет на плато вместе с дежурным отрядом Гарольда Рова сегодня, а не через месяц. Но с другой — Арчибальд не любил подобные выкрутасы. Преступление есть преступление, наказание есть наказание. И если уж делать поблажки, то по какой-то уважительной причине, а не потому что наказанному надоело бездельничать.

— Нет, Леона, — сказал Арчибальд строго. — Вернёшься в строй как полагается, дата начала работы есть в твоём приказе. — Девушка шмыгнула носом, и его высочество поспешил добавить: — И рыдать не вздумай, у нас тут не театр всё-таки.

На слове «театр» Арчибальд едва не запнулся. Но не только потому, что моментально вспомнил об Айрин, мысли о которой не давали ему покоя много недель подряд, — но и потому, что просьба Леоны отчего-то напоминала его высочеству какое-то представление.

— Хорошо, — девушка опустила расстроенные глаза. — Прошу простить меня за эту дерзость… Но, возможно, вы окажете честь моей семье и примете приглашение в гости? На день рождения моей сестры Лейлы. Праздник будет через четыре дня у нас дома… — Леона замолчала и так сильно покраснела — до самого лба и кончиков волос, — что все вокруг заулыбались. Даже Гарольд.

Не улыбался только Арчибальд.

— Если будет возможность, — невозмутимо ответил он то, что всегда отвечал в подобных случаях, не желая ни соглашаться, ни обижать откровенным отказом. — Всё, Леона, возвращайся домой. Ты не имеешь права находиться сейчас в ставке.

Девушка горестно кивнула и молча вышла из помещения, но возле двери подняла голову и расправила плечи, принимая независимый и гордый вид. Арчибальд, проводив Леону взглядом, неожиданно сам для себя решил снять эмпатический щит и прислушался к её эмоциям, толком не понимая, зачем это делает.

Ну да — влюблённость. Жаркая чувственность, отчего-то досада, какое-то странное нетерпение и много нежности.

Было ли это всё похоже на эмоции Айрин? Да, немного. И в то же время… что-то было совершенно не так. Особенно удивляло то, что чувства Леоны совсем не вызывали в Арчибальде отклика, несмотря на то, что были истинными, в отличие от чувств Айрин.

— Ох, бедовая девка, — вздохнул рядом Гарольд Ров, и его высочество повернулся к нему. — Совсем от любви к тебе голову потеряла. Два месяца тебя не видела — и всё, изнемогает. Не уверен я, что ей место среди охранителей, Арч.

— Почему? Она хороший маг. Талантливая. Немного дурная, да, но это пройдёт. Не она первая, не она последняя.

— Может, ты и прав, — пожал плечами Ров. — Меня просто смущает то, что она безумно старается тебе понравиться. Другие просто смотрели и вздыхали, а Леона…

— Когда она старалась мне понравиться? — нахмурился Арчибальд. — Я не помню.

— Конечно, не помнишь, ты же не обращал на неё внимания. Я зато помню. Особенно часто это происходило в последнее время. Леона всё-таки в моём отряде числится, значит, мне есть дело до того, что с ней происходит. И я вижу — она прям надеется завоевать твою взаимность. И как бы это со временем на стало проблемой… Я ещё, знаешь, беспокоюсь, что ты и правда решишь её к себе приблизить, и тогда…

— Не решу, — отрезал Арчибальд, покачав головой. — Что «тогда»? Не очень понимаю, к чему ты клонишь.

— Да ни к чему, кроме того, что Леона, возможно, из тех девушек, которые становятся одержимы своим возлюбленным. Есть у меня такое ощущение… И эта странная история с координатами для сестры… От неё попахивает. Я об этом подумал, ещё когда ты обеих девчонок наказывал, но решил промолчать, раз доказательств нет, одни домыслы.

— Доказательств чего, Гарольд?

Ров задумчиво пожевал губами, потёр идеально бритый морщинистый подбородок, вздохнул и протянул:

— Леона — девка хоть и дурная, но неглупая. Зачем давать сестре-студентке координаты зоны активации Геенны? Это глупый поступок. Что-то тут не так, Арч. Вот хоть режь меня — не так, и всё.

Арчибальд нахмурился, пытаясь понять, что может быть «не так», но долго рассуждать не получилось — от главного экрана раздался громкий голос Фрэнка Хала:

— Арч, приборы зафиксировали колебания активности Геенны. Идёт резко по амплитуде вверх.

И его высочеству резко стало не до Леоны.

.

В этот раз вспышка активности Геенны была, по оценкам Арчибальда, средней — не слишком сложная, но и не простая. Однако происходило всё вдали от населённых пунктов, поэтому его высочество склонялся к уменьшению сложности, несмотря на то, что демоны были проблемными.

Воздушный вид. Подобные создания не имели материальной формы — по сути, из Геенны вырывался ветер, вот только в отличие от обычного ветра, который подчинялся законам природы и не имел собственного мнения, у этого были весьма скверный характер и конкретная цель — разносить и уничтожать всё, что попадалось ему на пути. Слава Защитнику, делать что-то подобные демоны могли лишь с помощью окружающих предметов — ветер он и есть ветер, максимум закружит и в воздух поднимет, но охранителям это было не страшно.

Однако уничтожать таких демонов по отдельности было не только хлопотно, но и почти невозможно — поди поймай ветер! Приходилось собирать их в одном месте, постоянно поддерживая шарообразный щит, а затем, когда внутри накапливалось большое количество демонов, — сжигать. Горели воздушные демоны отлично — словно всё-таки имели плоть, пусть и невидимую.

Одновременно с появлением этих существ на плато начиналась и сильная песчаная буря — демоны, вылетая из огня, тут же поднимали в воздух всё, что не могло удержаться на земле, и начинали свой бешеный танец. Разглядеть в этом хаосе хоть что-то было совершенно невозможно, как ни старайся. И именно это было главной сложностью работы при подобных пробуждениях.

В конце концов охранители, разумеется, справились — и даже почти без потерь, если не считать нескольких раненых. Но заняло это почти двое суток.

И когда Арчибальд, вымывшись, наевшись и наконец поспав, обнаружил на браслете связи координаты для переноса в столичный дом родителей Леоны — девушка, по-видимому, прислала их, как только узнала, что с демонами покончено, — всерьёз задумался: а может, действительно стоит наведаться?

Арчибальд не понимал, в чём дело, но слова Гарольда Рова и правда заставили его насторожиться и начать рассуждать о случившемся почти два месяца назад. Дело прошлое, да и с Леоной лишний раз встречаться не хотелось, тем более не в ставке и не в управлении, а у неё дома — но его высочество безумно не любил, когда из него делали дурака. А если Гарольд в чём-то прав, то именно это тогда и произошло.

Поэтому Арчибальд ответил девушке, что придёт на день рождения её сестры, и перенёсся во дворец.

.

Его высочество настолько закрутился в делах, которые делегировал ему в тот день Арен, что едва не забыл о своём обещании явиться на день рождения Лейлы Кинч. Вспомнил буквально в последний момент и даже зубами заскрипел: так хотелось всё отменить. Тем более что у Айрин в этот вечер была долгожданная премьера того самого спектакля, репетиции которого несколько раз заставал Арчибальд. «Корабль».

И пусть во время этих репетиций его высочество ревновал Айрин к маэстро Говарду Родерику, побывать на премьере хотелось. Премьера — это нечто особенное, по крайней мере, так всегда говорил муж старшей сестры Арена, и Арчибальд даже понимал, что он имеет в виду. Действительно, в театре в тот день, когда актёры впервые играли на сцене новую пьесу, царила какая-то особенная атмосфера.

В итоге, сверив время, его высочество решил, что успеет повсюду. И Лейлу поздравит, и с Леоной поговорит — или лучше её младшую сестру обо всём спросить? или обеих? — и на премьеру к Айрин придёт.

О чём конкретно Арчибальд собирался узнавать у сестёр Кинч, он и сам толком не понимал. Но решил, что на месте разберётся. В отличие от главного дознавателя, который всегда старался продумывать план действий, Арчибальд, как типичный охранитель, был приверженцем тактики быстрых, даже почти мгновенных, решений в зависимости от ситуации.

И прогадывал он крайне редко.

.

Дом родителей Леоны и Лейлы Кинч произвёл на Арчибальда впечатление, потому что обычно в таких домах жили аристократы. Большой особняк в центре столицы, двухэтажный, со множеством комнат, собственным садом и слугами. Кем были родители девчонок, его высочество не знал, понимал только, что они не охранители. Арчибальд и не подумал бы спрашивать, но Кинч-старший пояснил сам:

— Этот дом раньше принадлежал одному аристократическому семейству, однако они обеднели и продали его нам, когда моё дело пошло в гору. Я торгую с Корго, ваше высочество. А моя жена работает в Институте артефакторики, на кафедре инженерных сооружений.

Арчибальд понимающе улыбнулся. Что ж, пожалуй, сложно представить что-то более прибыльное, чем торговля с Корго — южным соседом Альганны, страной, где лето было круглый год, — и кафедра инженерных сооружений Института артефакторики — зарплаты там, по слухам, были самые грандиозные. Потому что одно дело разрабатывать амулеты от насморка или прыщей, и совсем другое — проектировать инженерные сооружения. Абсолютно другой уровень ответственности. Ошибёшься — и из-за твоей халатности погибнут люди.

Арчибальд сразу осознал, что родители у девчонок Кинч — люди амбициозные. Это было заметно по всему: по их осанке, снисходительным взглядам на всех, кроме его высочества, даже на собственных дочерей, манере говорить. Они знали себе цену, и цена эта была высокой. А ещё… Да, они, несомненно, мечтали, чтобы Леона и Лейла вышли замуж за аристократов.

— Мы безумно благодарны его величеству за закон о титулах, — вздыхала айла Кинч, глядя на Арчибальда с откровенной подобострастием. — Теперь наших девочек смогут оценить по достоинству. Они сильные маги. Хотя я, честно говоря, жалею, что и Леона, и Лейла решили стать охранителями. Простите, ваше высочество, я мать, не могу не переживать…

— Понимаю, — кивнул Арчибальд. — Думаю, если бы моя мать дожила до принятия мною этого решения, она тоже была бы против.

— Ох, конечно, родителям сложно мечтать о таком. И если с Леоной всё понятно — она с детства влюблена в вас, ваше высочество, — то Лейла…

— Влюблена? Действительно? — Арчибальд решил притвориться, что не понимает, о чём идёт речь, — и, на удивление, сработало.

— Да-а-а… — Айла Кинч закатила глаза и огляделась, выискивая в переполненном зале старшую дочь. Гостей в доме было много — больше, чем ожидал его высочество, несколько десятков человек. Родственники, бывшие одноклассники, студенты… Причём, судя по обалдевшему виду Лейлы, которая принимала поздравления, стоя в центре огромной гостиной, она и сама не ожидала подобного количества. — Я даже не помню, когда это началось. Леона тогда совсем маленькой была, прочитала статью про охранителей в «Золотом орле», увидела ваш портрет — и всё, решила тоже стать охранителем. И завоевать ваше сердце. Извините, что я об этом так откровенно, просто, сами понимаете…

Да, Арчибальд понимал. В отличие от Леоны, ещё не отказавшейся от детской мечты, её родители твёрдо стояли ногами на земле и понимали: вероятность того, что принц разобьёт их дочери сердце, гораздо выше, чем вероятность, что он на ней женится.

И сейчас айла Кинч в своеобразной манере пыталась попросить Арчибальда не трогать Леону.

— Не волнуйтесь, — ответил он, мимолётно улыбнувшись. — Моё сердце принадлежит другой женщине. А что же Лейла? Она по какой причине выбрала своей специальностью именно охранительство?

— Наша младшая дочь — идеалистка, — хмыкнула айла Кинч. — Она хочет спасать мир от демонов. Защищать страну даже ценой собственной жизни.

— Что ж, это похвально.

— Я её и не осуждаю, но принять это, к сожалению, не могу. Никогда не понимала риск… И, по правде говоря, когда из-за какой-то провинности — Лейла так и не сказала мне из-за какой, — её перевели на другую специальность, я даже обрадовалась. Хотя государственная безопасность тоже не лучший выбор для девочки, на мой взгляд…

Арчибальд засмеялся, и тут сбоку от него раздался взволнованно дрожащий голос:

— Ваше высочество! Сейчас начнутся танцы. Разрешите пригласить вас?..

Он обернулся и окинул Леону быстрым, но пристальным взглядом. Девушка была чудо как хороша — это следовало признать. В светло-бежевом платье с завышенной талией и глубоким декольте, что делало её грудь прямо-таки даже аппетитной, с живыми цветами в волосах, Леона казалось и невинной, и соблазнительной. Замечательный образ, и Арчибальд отчего-то не сомневался, что он предназначен для него.

— Разрешу, — согласился он, Леона расцвела, но почти тут же его высочество добавил: — Однако только после того, как потанцую с именинницей.

И, отвернувшись, пошёл по направлению к Лейле.

Когда через несколько мгновений младшая сестра заметила идущего в её направлении Арчибальда, на лице девушки отразилась такая гамма эмоций, что принцу и не понадобилось снимать эмпатический щит — он и без этого всё понял.

Лейла, мягко говоря, была не в восторге от перспективы танцевать с двоюродным братом императора, но отлично понимала, что отказаться не получится, поэтому на её лице кроме ужаса отражалась ещё и обречённость.

Толпа вокруг Лейлы расступалась, пропуская его высочество, и он, дойдя до именинницы, протянул девушке руку как раз в тот момент, когда кто-то включил музыку:

— Потанцуете со мной?

— Да, ваше высочество, — печально вздохнула Лейла, вкладывая в его руку свою прохладную ладошку. — Правда, я не очень хорошо танцую и могу отдавить вам ноги.

— Ничего страшного. Я потерплю.

Вальсон — не самый сложный танец, чаще всего им открывали балы и прочие празднества, и танцевать его умели все без исключения. Точнее, Арчибальд так думал раньше. Выяснилось, что Лейла говорила чистую правду — танцевала она действительно из рук вон плохо.

— Вам лучше было принять приглашение Леоны, — пробурчала девушка, запнувшись в третий раз за полминуты. — Она прекрасно танцует…

— Это невежливо. А откуда вы знаете, что она меня пригласила? Вы же не могли этого видеть, вокруг вас была целая толпа народу.

— Так очевидно. Она же и позвала вас на мой день рождения. Не зря ведь? Хоть потанцевать с вами наверняка надеялась. — Лейла вздохнула и почти прошептала: — Зря вы вообще пришли…

— Почему? — Арчибальд улыбнулся. — Вам настолько неприятно меня видеть?

— Нет. Не в этом дело. Просто… зачем давать Леоне ложную надежду?

— А я и не даю. Я пришёл на день рождения к вам, а не к ней. И танцую с вами. Несмотря на то, что вы солгали мне тогда.

И всё-таки, судя по тому, как вздрогнула Лейла, Гарольд Ров был прав.

Слишком сильная реакция. И паника в глазах, наполненных виной.

И эмоции… Арчибальд осторожно снял эмпатический щит, одновременно отсекая от себя остальной зал, чтобы прислушиваться только к Лейле, и едва заметно кивнул — да, девушке было страшно.

— Я… не лгала вам, ваше вы…

— Лгали. И сейчас лжёте. И не только вы, ваша сестра тоже. И мне это не нравится. Я не люблю, когда мне лгут.

Лейла вжала голову в плечи и едва не упала, споткнувшись об ноги Арчибальда. Он осторожно удержал девушку, усмехнулся, взглянув в её светло-зелёные, как молодая травка, глаза, полные смятения, и сказал:

— Я сейчас создам иллюзию, которая продержится два танца — этот и следующий, он по традиции тоже должен быть вальсоном. А мы с вами пока поговорим.

— Поговорим?..

— Да.

Иллюзии давались Арчибальду тяжело, но выходили хорошо — и через полминуты его высочество с удовольствием смотрел на их с Лейлой точные копии, что кружились по залу, танцуя. Правда, копия девушки танцевала как-то подозрительно хорошо, но что поделать — ошибки в танце добавить в иллюзию у Арчибальда не получилось бы.

— А если кто-то наткнётся на иллюзию, она развеется? — спросила Лейла слегка дрожащим голосом, и его высочество покачал головой:

— Нет. Она материальная. Другое дело, если нас с вами захотят остановить и что-нибудь спросить. Но с этим мы потом разберёмся. Пойдёмте, Лейла. У нас примерно шесть минут.

.

Арчибальд вывел девушку из гостиной, используя собственный амулет, позволяющий быть незаметным для окружающих, поднялся по лестнице наверх и, увидев приоткрытую дверь, нырнул в неё, держа Лейлу за руку.

— Откуда вы знаете, что там…

— Библиотека? — усмехнулся Арчибальд. — Я был во множестве домов аристократии, и у вашего дома стандартная планировка. Надеюсь, там никого нет, и нам не помешают.

Его высочество оказался прав: библиотека была пуста. Сюда гости, увлечённые танцами, разговорами и закусками, пока не дошли. И Арчибальд, прикрыв дверь, обернулся к Лейле:

— Что ж, рассказывайте.

Девушка явно нервничала. Смотрела исподлобья, хмурилась, сцепив ладони перед собой, будто пыталась защититься.

— Я не могу, — выпалила, поморщившись. — Во-первых, я обещала не рассказывать…

— Давали клятву?

— Нет, просто обещала. Но это не так важно. Если я расскажу, тот, кому я обещала не рассказывать, тоже кое-что расскажет моим родителям, понимаете? И тогда я пропала!

Арчибальд на мгновение задумался.

— Родителям… А мне вы можете рассказать? Я с вашими родителями ничего обсуждать не собираюсь.

Лейла неуверенно стиснула ладони.

— Я… Не знаю… Если вы…

— Я не расскажу, обещаю.

Видимо, не поверить принцу Лейла всё-таки не могла, поэтому призналась, глубоко и обречённо вздохнув:

— Я встречаюсь… не с аристократом. Для других родителей это нормально. Но не для моих! С тех пор, как приняли этот демонский закон, они все уши нам с Леоной прожужжали. Мы с ней должны выйти замуж за аристократов, и всё тут!

Арчибальду, несмотря на боль в голосе Лейлы, стало смешно.

Обычно бывало наоборот: нетитулованные запрещали своим детям связываться с аристократией. А Кинчи, значит, мечтают о титуле. В принципе, понятно почему — они богатые, потому что умные, предприимчивые и амбициозные, и дочери у них с отличным магическим резервом. Если по справедливости, то именно так и должна выглядеть настоящая аристократия. И право рождения здесь ни при чём.

— Кроме того, — продолжала Лейла, покраснев так, будто признавалась в чём-то неприличном, — мой… возлюбленный — слабый маг. Был бы сильным, может, родители и простили бы меня. Но он почти «пустышка»… Если мама и папа узнают, что я люблю его и хочу выйти за него замуж, они сделают всё, чтобы помешать этому.

— Но когда-нибудь они узнают, Лейла.

— Да, конечно! Но я, возможно, успею закончить учёбу! Если они сейчас откажутся платить за мой дар и обучение в университете, мне придётся искать себе работу, уезжать жить в общежитие!

— Это сложно, но не невозможно, — пожал плечами Арчибальд, вспомнив Эн Рин — точнее, теперь уже Эн Арманиус. Впрочем, он мог понять Лейлу. Девочка выросла в достатке и не желала его лишаться, надеялась переждать бурю, выучиться, а там уж у родителей станет меньше рычагов давления на неё.

— Я понимаю, — всхлипнула Лейла. — И я бы ушла, но Элвис тоже против: говорит — не дури, поголодать и поработать ты всегда успеешь. Вот я и…

— Ясно, — кивнул Арчибальд, и тут его осенило: — Значит, Леона узнала о твоём Элвисе и пригрозила, что расскажет всё родителям? Никакого спора не было — ты просто должна была перенестись на плато по координатам, которые она тебе кинула. — Судя по ошарашенному лицу Лейлы, догадался его высочество правильно. — В таком случае у меня два вопроса. Первый: твои друзья что-то знали?

Мгновение девушка молчала, будто собираясь с духом, а потом всё же выпалила с раздражением:

— Да, знали, разумеется! Они решили поддержать меня. Мира и Клайв — хорошие друзья. Они не смогли отпустить меня одну на плато.

— А Леона, получается, смогла.

— Она хотела меня спасти! — возразила Лейла и, когда Арчибальд иронично хмыкнул, объяснила: — Понимаете, она очень влюблена в вас и хочет замуж! И да! Такой был план! Я — неразумная студентка, переношусь на плато, а Леона меня спасает. И производит на вас впечатление своим… героизмом. Что-то подобное она планировала изначально, убедившись, что демоны не очень опасные, но…

— Да уж, — усмехнулся Арчибальд, — с Геенной и её демонами сложно что-то планировать, но Леона до этой мудрости ещё не дожила. Ладно, Лейла, я понял. Возвращайся в зал.

— А… — Она помялась, и его высочество покачал головой:

— Нет, я с тобой не пойду. Передашь мои извинения родителям, скажешь, что мне срочно нужно было уйти. Если вдруг иллюзию заметили, объясни, что это была шутка его высочества, а ты ни при чём.

— Ладно, — буркнула Лейла, но уходить не спешила. — Что теперь будет? Со мной, с Леоной?

— С тобой — ничего. Я уже всё озвучил тебе в прошлый раз. Ты договорилась с ректором о переводе на другую специальность — молодец, если сможешь, потом переведёшься обратно на охранительство. Что касается Леоны… Я с ней после поговорю, чтобы больше не дурила. И чтобы не выдала тебя родителям, если скрывать от них правду — твой выбор.

— А вы бы выбрали что-то другое? — почти съязвила Лейла, видимо уязвлённая тем, что никаких поблажек Арчибальд ей не дал. — Извините, я просто…

— Ты просто любишь комфорт. Просторный дом, а не общежитие, возможность твоих родителей платить за всё. Я тебя не осуждаю — говорю как есть. Это твой выбор.

— Значит, вы бы выбрали что-то другое? — настаивала Лейла, покраснев от злости.

— Уже выбрал, — кратко ответил Арчибальд.

Да, он уже выбрал. Постоянный риск, смерть, что ходила за ним по пятам, борьбу с демонами на плато наравне с другими охранителями, невзирая на свой статус принца… и девушку-«пустышку», чьи чувства изначально не были настоящими.

Но они, по крайней мере, были бескорыстными.

.

Когда Арчибальд вернулся во дворец и посмотрел на часы, выяснилось, что премьера в театре Айрин уже началась. Выругавшись, что всё-таки умудрился проморгать спектакль, его высочество решил, что ладно уж — раз не попал на начало, не стоит ломиться в театр посреди постановки. И набрал на браслете связи номер главного дознавателя Альганны.

Гектор Дайд ответил быстро, но слегка раздражённо:

— Слушаю, ваше высочество.

Обычно он называл Арчибальда по имени — титул использовал только в моменты, когда из-за чего-то злился. Не факт, что эта злость была связана с принцем, но… вполне возможно.

— Здравствуй, Гектор, — кивнул его высочество, глядя на бледное лицо главного дознавателя. Дайд в принципе не отличался здоровым цветом лица, но его проекция выглядела ещё хуже. — Занят?

— Я всегда занят. Выкладывай, что у тебя.

— Я хотел бы пообщаться с дознавателем, который занимался Айрин Вилиус. Кто-то ведь общался с ней, пока мы встречались, верно? Не ты же?

— Не я. Без проблем, пообщаешься. Только не сейчас.

— Почему?

— Потому что в данный момент он находится на премьере спектакля, в котором играет твоя Айрин Вилиус, — устало усмехнулся Гектор, и Арчибальд почувствовал растерянность вперемешку со страхом.

— Надеюсь, он там находится просто из любопытства?

— Конечно, — съязвил Дайд. — Первый отдел вообще только из любопытства всем занимается! Арчибальд, не говори ерунды. Гауф на задании.

— На каком?!

— А тебе зачем? Ты же не хотел больше видеть эту девушку.

— Я передумал, — почти прорычал Арчибальд, начиная раздражаться. — Пообщался сегодня кое с кем и понял, что Айрин, по крайней мере, никогда и ничего не хотела от меня лично! Она была бескорыстна. Гектор, хватит! Ты скажешь, в чём дело, или нет?

— Не скажу, — отрезал Дайд, из ехидного сразу став серьёзным. — Мы и так с тобой слишком долго разговариваем. Арчи, переносись в театр. И чем быстрее, тем лучше!