Когда всё это началось?
Сложно сказать. Наверное, когда я пробудился. Осознал и понял, что свой прошлый мир практически не помню.
Но первое, что я услышал после пробуждения, — голос неподалёку от меня, который отдавался гулким эхом.
— Эй, парень! Ты жив? — я дёрнулся, возвращаясь в чувства, что вызвало следующую реакцию. — Ты же тоже видел? Он шевельнулся…
Жив ли я? Пожалуй… это очень сложный вопрос…
Каждый вдох даётся с трудом, словно грудную клетку сдавило тисками. В висках пульсирует боль, перед глазами всё плывёт, а во рту привкус крови.
Хм…
Определённо жив — мертвецы вряд ли способны испытывать такой букет ощущений.
— Да брось, это предсмертные конвульсии, — хмыкнул другой голос, молодой и наглый. — Пару минут, и он нежилец.
Я пытался разлепить веки, но получалось с трудом. Сквозь полуприкрытые глаза мир казался размытым пятном.
Странное ощущение — словно смотришь на реальность через мутное стекло. Тело казалось одновременно и своим, и чужим, будто надетая впопыхах одежда не по размеру.
Твою же… в чём дело? Почему так сильно болит башка?
Попытался сосредоточиться на окружении и собственных чувствах. Первое, что я почувствовал, — сырость. Затем пришёл запах, весьма противный: запах плесени. Ну и после я окончательно прозрел. Я лежал в камере, причём из тех, где о комфорте заключённых вспоминают в последнюю очередь, если вспоминают вообще.
— Мёртвому не к чему обувка, — прозвучал тот же наглый голос, и я услышал шаркающие шаги.
— Остынь, парень, — остановил его кто-то другой. — Он жив, точно тебе говорю. Да и нельзя обувь с покойника снимать, душа его за тобой по пятам ходить будет. Слышал о таком?
— Ха! — фыркнул молодой. — Тогда нужно снять обувку, пока он ещё тепленький.
Пока они препирались, я попытался прощупать своё новое тело. Интересно…
Сердце билось учащённо, быстрее, чем у обычного человека, а значит, я — маг. Определённо маг, причём с задатками целителя. Вот только источник сил… странный. Будто никогда не использованный, спящий.
Магия-то не моя… твою же мать, а что было моим? Почему я уверен, что мне здесь не место?
Осознание происходящего пришло не сразу. Первым делом я рассмотрел себя. Понял, что тело не моё, как и в целом всё остальное. Так что…
— Попаданство, — протянул я. — И угораздило же меня прилететь в чужой мир.
Затем пришла пора осмотра собственных сил. Магическое ядро внутри сердца было какое-то… блуждающее, что ли. Каналы силы похожи на заросшие тропинки — есть, но пользоваться почти невозможно. Хм… интересно, смогу ли я что-то с этим сделать?
После понимания, какая сила у меня есть, я проверил состояние тела.
Так, что тут у нас? Левая рука сломана в двух местах. Трещины в трёх рёбрах, ушиб печени, повреждение селезёнки…
Боги, парень, за что же тебя так?
А вот сотрясение мозга чревато тем, что память этого тела мне недоступна.
Возможно, если подлатать эту часть, я смогу выудить хоть немного информации о новом себе и этом мире. Хотя, с другой стороны, может, оно и к лучшему — кто знает, что за жизнь вёл предыдущий владелец тела? Судя по травмам…
Шаркающие шаги приблизились. От человека, который подошёл ко мне, пахло какой-то прогорклой дрянью. Когда он наклонился ко мне, я почувствовал её — тёплую волну чужой жизненной силы, здоровую, сочную, так и манящую забрать её себе.
Мои пальцы молниеносно сомкнулись на его лодыжке.
— Твою ж мать! — взвизгнул он совсем не мужественно, хватаясь за грудь. — Чтоб тебя! Так и до смерти напугать можно!
О, а тут что у нас? Интересно…
Сердце у парня пошаливает, причём давно. Клапан не закрывается до конца, отсюда и одышка. А вот нервы… да, с ними совсем беда. Нервные окончания словно оголённые провода — чуть тронь и искрит. Что ж, придётся преподать урок.
Времени было мало — я чувствовал, что долго его не удержу. Потому качал энергию быстро и жадно, стараясь успеть взять как можно больше.
Но не просто тянул силу — попутно немного «подправил» его организм. Самую малость — теперь при каждом всплеске адреналина его многострадальное сердечко будет давать о себе знать.
Не смертельно, но очень неприятно. Как говорится, за злодеяния нужно платить.
Парень всё же вырвался и отшатнулся. Его повело в сторону, ноги подкосились, и он привалился к стене, тяжело дыша.
Бледный как мел, весь в поту — картина маслом «Встреча с не очень мёртвым магом».
Ну что я могу сказать? Не стоит быть таким жадным до чужого имущества — карма, она такая, прилетает неожиданно и бьёт по самому больному.
— Что-то… что-то мне хреново! — прохрипел он, всё ещё держась за грудь.
— Эй, парень! — ко мне снова обратился старик, сидевший у каменной стены. — С тобой всё хорошо?
— Со мной? — ответил я и улыбнулся, наблюдая, как молодой сокамерник сползает по стенке. — У меня всё отлично… правда, бывало и лучше….
А теперь самое интересное — этот беспорядочный поток украденной энергии нужно грамотно распределить. Как говорил мой…
Кто говорил? Память снова подвела, оставив только обрывок фразы «силу нужно направлять с умом, иначе она направит тебя — прямиком в могилу».
Ощущения были странные — словно пытаешься налить воду в треснувший кувшин. Часть энергии просачивалась сквозь повреждённые каналы, часть застревала в узлах, но я всё равно методично направлял её туда, где она была нужнее всего.
Что ж, начнём с самого важного — мозг, печень, селезёнка. Потом займёмся рёбрами, и уж в последнюю очередь — рукой. Давненько я не занимался подобной работой… Хотя откуда я знаю, давно или нет?
Спустя полчаса кропотливой работы я наконец смог сесть, облокотившись о холодную стену. Нужна медитация.
Интересно, как в этом мире работает накопление силы? В любом случае, медитация — единственный способ хоть немного увеличить резерв, когда магическое ядро почти пустое.
При должной концентрации можно удвоить, а то и утроить количество энергии. Конечно, для этого нужно время и покой, но выбора у меня особо нет.
Эти двое таращатся на меня, словно на говорящую жабу. Да пофиг. Сейчас важнее собраться с мыслями и…
Вспышка! Яркая, выжигающая сознание. И в этом видении я стою в центре огромной магической печати, её линии пылают синим пламенем. На мне тяжёлая мантия, расшитая серебряными рунами — мантия Верховного Магистра.
Вокруг люди в тёмных одеждах, их лица скрыты глубокими капюшонами. Двенадцать фигур, двенадцать предателей…
А среди них — он. Единственный, кто стоит без капюшона. Знакомое до боли лицо, такое похожее на моё собственное. Смотрю на него и не могу понять, что болит сильнее — раны от магических атак и оружия или рана в сердце?
Ярость смешивается с горечью, ненависть — с непониманием. Почему? За что? Мы же были… братьями?
Печать вспыхивает нестерпимо ярким светом, и боль пронзает каждую клетку тела. Это действительно моя прошлая жизнь? Или просто бред умирающего сознания? Но почему тогда я так ясно ощущаю вкус предательства?
Вспышка гаснет, оставляя после себя лишь пустоту и вопросы без ответов. Всё. Больше ничего. Словно захлопнулась дверь. Как бы я ни пытался, больше ни одного воспоминания не приходит. Только фантомное ощущение силы того меня, струившейся по венам.
Спустя полчаса медитации я сделал всё, что мог — распределил остатки энергии, даже кости начали срастаться. Но этого мало, катастрофически мало. Нужно больше сил. Я открыл глаза и уставился на сокамерников. Тот, что помоложе, аж дёрнулся и отполз подальше. Забавно.
Быстрое сканирование показало то, что я уже знал — оба не маги. Старик серьёзно болен — лёгкие. Годы курения какой-то дешёвой дряни оставили свой след, а местная сырость с затхлым воздухом только усугубили ситуацию.
Я даже отсюда слышу, как воздух с хрипом проходит через поражённую ткань.
Месяца два, максимум три, если очень повезёт, и то при условии, что воспаление не усилится. Обидно — будь у меня хоть крупица моей обычной силы, я бы мог восстановить повреждённые ткани, заставить лёгкие работать как в молодости.
Но сейчас… сейчас я могу только наблюдать, как болезнь медленно делает своё чёрное дело.
А вот молодой — совсем другое дело. В нём жизненной силы хоть отбавляй, даже после моего небольшого «заимствования».
Организм крепкий, здоровый, только сердце немного пошаливает. Такими темпами, если правильно всё рассчитать и не особо жадничать, можно неплохо подпитаться. Брать понемногу, но регулярно в течение дня — глядишь, наберёшь достаточно сил, чтобы всерьёз заняться изучением этого мира. И своих возможностей в нём.
Я медленно повернул голову к двери с решёткой. Странно…
Магического фона никакого — обычный металл, местами проржавевший. Прутья толстые, петли надёжные, но ничего сверхъестественного. И это в мире, где есть одарённые…
Хм, забавно, откуда я знаю это слово? Оно явно не из моего лексикона, должно быть, осталось от прежнего владельца тела.
Но главное — почему на камере нет магических печатей? Любой мало-мальски одарённый сможет…
Хотя нет, не сможет. Похоже, местные «одарённые» — слово само всплыло в голове — не особо-то и одарены.
Или просто не умеют толком пользоваться своими способностями. Иначе зачем полагаться на железные прутья и устаревшие замки, когда можно поставить нормальный магический барьер? Видимо, здесь магия есть, но используют её как-то… примитивно.
Старик заговорил, словно прочитав мои мысли о побеге:
— Тебя приволокли вчера вечером, — внезапно подал голос старик. — Бросили прямо здесь у стены. На тебе вроде как живого места не было…
— А они… что-нибудь говорили? — спросил я. — Может, обмолвились о чём-то важном?
— Нет, — старик покачал головой. — Только то, что ты вряд ли до утра доживёшь.
Хм… если я настолько перешёл кому-то дорогу, что меня упрятали в эту дыру умирать, то за пределами этих стен меня наверняка ждёт весьма специфический приём. И что-то мне подсказывает — вряд ли это будут дружественные обнимашки. Пу-пу-пу…
Нет, действовать нужно хитрее. Сначала набраться сил — благо, один источник энергии прямо под боком нервно ёрзает в углу. Затем разузнать всё, что можно, об этом месте и о том, кем был человек, чьё тело я занял.
Я снова погрузился в медитацию. Нужно хотя бы один нормальный канал подвести к магическому ядру, иначе вся получаемая энергия будет просто рассеиваться.
Работа ювелирная — словно пытаешься продеть нитку в игольное ушко в полной темноте. Один неверный шаг, и придётся начинать сначала.
Так прошёл весь день. За это время мой «добрый» сосед, тот самый любитель чужой обуви, успел пережить несколько микроинфарктов, когда я «одалживал» у него энергию.
Каждый раз приходилось придумывать новый предлог, чтобы прикоснуться — то споткнуться рядом, то опереться на стену возле него.
Скажу честно — он заслуживал куда более серьёзных «осложнений».
За те часы, что я его слушал, он успел похвастаться, как обчистил карманы у слепого попрошайки («Эти слепые все притворяются!»), как столкнул старуху с лестницы ради её кошелька («Всё равно бы скоро померла!»), как избил мальчишку-сироту за то, что тот не захотел воровать для него («Надо с детства характер закалять!»).
Каждая его история была омерзительнее предыдущей, и каждый раз он хихикал, вспоминая детали. Так что теперь, когда он хватается за сердце при моём приближении… что ж, назовём это кармическим возмездием. Хотя нет, карма обычно действует помягче.
Правда, часть полученной энергии я всё-таки направил старику — не мог удержаться, профессиональная гордость не позволила.
Очистил немного его лёгкие, укрепил сердце. Месяца три-четыре я ему точно выторговал у смерти. Не бог весть что, но хоть что-то. Забавно — стоило мне это сделать, как старик посмотрел на меня очень странным взглядом.
Видимо, почувствовал облегчение и, возможно, догадался, чья это работа.
Но нужно было получить ещё силы… новой. Хех. И выбираться отсюда.
К вечеру в коридоре послышались тяжёлые шаги. Два охранника, судя по звуку — один прихрамывает на правую ногу. Лязгнул засов, и в камеру полетел поднос с деревянными мисками, наполненными какой-то бурой жижей. Естественно, содержимое растеклось по каменному полу.
— Приятного аппетита, отбросы! — заржал один из охранников.
— О, благодарю за заботу, — протянул я с ленивой улыбкой. — Знаете, моя бабушка говорила, что только люди с глубокими душевными травмами находят удовольствие в издевательстве над беспомощными. Вас в детстве нагибали?
— Что ты сказал? — крикнул тот, что бросил поднос с мисками.
— Обижали… — Я сделал вид, что оговорился.
Они уже собирались уходить, но мои слова заставили их замереть. Медленно, очень медленно, старший охранник повернулся.
— Так-так! Ты посмотри, кто не сдох и даже что-то вякает.
В два шага он оказался рядом со мной, схватил за ворот и впечатал в стену. Ух, как удачно — прямо то, что мне нужно. Я улыбнулся, глядя в его перекошенное от злости лицо, и осторожно обхватил его запястье пальцами.
А теперь самое интересное…
Что-то внутри меня словно щёлкнуло, открывая давно забытые возможности. Нейронные связи, синаптические цепи — всё это вдруг стало видимым, осязаемым. Манипуляция сознанием — искусство, запрещённое в моём мире даже для Верховных магов.
Теперь я вспомнил почему. Слишком опасно, слишком… соблазнительно. Но здесь и сейчас…
Я скользнул своим сознанием в его разум — грубый, примитивный, но на удивление податливый. Правда, ядро силы отозвалось острой болью — такие манипуляции требуют много энергии. Но оно того стоит.
— Ты должен отвести меня в отдельную камеру, — прошептал я, позволяя энергии течь через точки соприкосновения наших тел. Слова проникали прямо в его сознание, как капли яда в воду.
Я видел, как меняются нейронные связи в его мозгу — грубом, примитивном, но на удивление восприимчивом к воздействию. Моё магическое ядро пульсировало от напряжения — такие манипуляции требуют точности.
Одно неверное движение энергии, и можно случайно повредить что-нибудь важное в его голове. Хотя, честно говоря, вряд ли он заметит разницу.
— Но сначала ударь меня.
Нужно, чтобы всё выглядело правдоподобно.
Его разум легко принял внушение. Я почти физически ощущал, как новая команда укореняется в его сознании, становится его собственной мыслью. Теперь он искренне верит, что получил приказ — перевести заключённого в другую камеру.
Кулак впечатался мне в солнечное сплетение. Я согнулся, картинно хватая ртом воздух — не то, чтобы удар был особо сильным, но нужно соответствовать моменту.
— Эй, помоги мне выволочь этого отсюда, — крикнул охранник своему напарнику.
— Зачем это? — с подозрением спросил тот, но всё же подошёл ближе.
— Приказали перевести в другую камеру, — уверенно ответил старший. В его голосе не было ни тени сомнения — ещё бы, он ведь сам теперь верил в это.
Пока они тащили меня по коридору, я не терял времени даром. Каждое прикосновение — новая возможность пополнить запасы.
Жизненная сила текла по моим каналам, восстанавливая резерв. У старшего охранника её было особенно много — здоровый бугай, ничего не скажешь.
А вот его напарник оказался слабее — годы службы в этом подземелье явно не пошли ему на пользу.
Я старался брать понемногу, чтобы они не заметили слабости. Всё же нужно соблюдать баланс — если переборщить, они могут свалиться прямо здесь, а это точно вызовет ненужные вопросы.
Коридор петлял. Сырые стены, редкие факелы, затхлый воздух — типичное подземелье. Вот только происходящее здесь явно не сказка. Я заметил тёмные пятна на стенах — следы крови? — и характерные подпалины от магического огня. Интересно, кто ещё содержится в этих казематах?
— Налево, — буркнул старший, когда мы дошли до развилки.
Охранники остановились у массивной двери. Старший загремел ключами, открывая замок. Одиночная камера встретила меня спёртым воздухом и тусклым светом из зарешеченного окошка под потолком.
Что ж, не «Королевские покои», конечно, но для местных стандартов почти люкс — есть где развернуться, да и плесенью пахнет поменьше.
Младший охранник вдруг побледнел и схватился за живот. Ох, прости, дружок, но это последствия моего небольшого эксперимента с твоей пищеварительной системой.
— С-слушай, — простонал он, сгибаясь пополам, — я это… мне бы… — он затравленно оглянулся на дверь. — Пусти, Митяй, а… боюсь не добегу!
— Да иди уже, — махнул рукой старший, — а то прямо здесь навалишь.
Младший почти выбежал из камеры, придерживая штаны. Ну-ну, посиди часок-другой, подумай о своём поведении. Заодно хоть что-то почитаешь, пусть и настенную литературу в отхожем месте.
Теперь самое время для следующего хода. Я слегка покачнулся, «случайно» задев старшего охранника:
— Принеси моё личное дело. Сейчас же.
Охранник кивнул с отсутствующим выражением лица и вышел, заперев дверь. Забавно наблюдать, как легко управлять человеком, когда знаешь нужные рычаги в его сознании.
Главное — не злоупотреблять в его и без того не самой сложной голове.
Вернулся он быстро, держа в руках потрёпанную папку с надписью «Дело».
— Вот, — протянул он мне бумаги через решётку.
Я открыл дело и… рассмеялся. Внутри лежал всего один лист, да и тот наполовину пустой. Сверху красовался жирный штамп «Материал подлежит утилизации ввиду отсутствия идентификационных данных».
Ниже шла пометка: «Ввиду невозможности установления личности и происхождения объекта, а также принимая во внимание потенциальную угрозу, рекомендуется содержание в условиях строгой изоляции до выяснения обстоятельств».
И подпись — размашистая, но совершенно нечитаемая.
— Восхитительно, — пробормотал я, возвращая папку. — И кто же я, если даже в здешних органах не могут это выяснить? — я прищурился, разглядывая печать на папке, — Или… возможно, кто-то очень старательно заметает следы?
Что ж, загадка становится всё интереснее.
— Забудь, что показывал мне дело, — шепнул я охраннику напоследок.
Охранник кивнул и ушёл. А я остался наедине со своими мыслями.
Итак, что мы имеем? Прекрасный набор: амнезия моей прошлой жизни — только вспышки воспоминаний о предательстве и смерти. Знаю лишь то, что был магистром, сильным целителем, которого собственные люди загнали в ловушку и уничтожили. Отлично, просто отлично.
Добавим сюда полное отсутствие воспоминаний о жизни этого тела. Хотя кое-что всё же просачивается — например, здесь магов называют «одарёнными». И какое совпадение — тоже целитель! Хотя, может, это и не совпадение вовсе…
Парнишка медитировал, когда решётка с противным скрежетом отворилась. На пороге стояла женщина в белом халате, с собранными в тугой пучок тёмными волосами и острым, цепким взглядом карих глаз.
В руках она держала медицинский саквояж, явно видавший лучшие времена. За её спиной маячили два охранника — один из них тот самый, которому недавно были даны особые «указания», а второй — незнакомый молодой парень с растерянным выражением лица.
— Так кто тебе сказал перевести его в одиночку? — допрашивала женщина старшего охранника, постукивая ногой по каменному полу.
— Не знаю… не помню, — мямлил тот, явно пытаясь собрать в кучу разбегающиеся мысли. — Вроде приказ был…
— Не знаю, не помню! — передразнила она, закатывая глаза. — Ты ещё скажи, что голоса в голове подсказали.
В этот момент охранник побледнел и схватился за живот.
— Мне бы… это… — промямлил он, переминаясь с ноги на ногу.
— Иди уже, — махнула рукой женщина. — Эпидемия какая-то… уже второй за день. То ли дизентерия в колонии началась, то ли в столовой опять что-то протухло.
Она цокнула языком и прошла в камеру, доставая из саквояжа шприц и пробирки.
— Держите его, — скомандовала она новенькому охраннику. — Мало ли что.
Тот послушно схватил паренька за плечи, прижав к стене. О, какая неосмотрительность… парнишка едва сдержал улыбку — физический контакт это всё, что ему нужно для маленькой корректировки чужого организма.
— Ну-с, давайте посмотрим, что у нас тут за птица певчая объявилась, — произнесла она деловито, готовясь взять кровь.
Пока она профессионально выполняла забор крови — что вызвало у лекаря невольное уважение — он успел провести свою собственную «медицинскую процедуру». Лёгкое воздействие на нервные окончания кишечника, небольшое ускорение перистальтики… Ничего серьёзного, просто небольшое напоминание о правилах приличия.
Собрав инструменты, женщина направилась к выходу, но вдруг резко остановилась, прижав руку к животу. Новенький охранник, всё ещё стоявший рядом с лекарем, тоже как-то странно позеленел.
— Да что ж такое-то… — простонала женщина, ускоряя шаг к выходу.
Охранник, весь в холодном поту, дрожащими руками пытался попасть ключом в замочную скважину. Ключ предательски выскальзывал из трясущихся пальцев, а по лбу градом катился пот.
Заключенный только улыбнулся, глядя на эту картину. Что поделать — нервная система тесно связана с пищеварительной.
Где-то в глубине коридора послышался топот убегающих ног…
Спустя несколько часов дверь камеры снова открылась.
— На выход! — рявкнул незнакомый, не подкошенный отхожим недугом охранник, подойдя ко мне и грубо поставив на ноги. — Шевелись, — процедил он сквозь зубы, с силой толкая меня в спину. — Не заставляй их ждать.
Это «их» прозвучало так, словно речь шла о демонах преисподней, не меньше.
— Куда меня ведут? — спросил я, когда он снова пихнул меня, явно наслаждаясь возможностью поиздеваться над тем, кого считал слабым и беспомощным. Что ж, пусть развлекается. За каждый толчок он получит особый «подарок» — куда более неприятный, чем простое несварение желудка.
— За тебя внесли залог, — он усмехнулся, и в этой усмешке не было ничего хорошего. — Хотя лучше бы тебе сдохнуть в камере.
— Кто? — спросил я, осторожно прощупывая его организм. О, какой интересный набор застарелых травм! Особенно то колено, что он повредил в молодости.
— Сейчас и узнаешь! — новый толчок был особенно сильным. — Заткнись и иди!
С каждым прикосновением я вносил небольшие коррективы в его тельце. Через пару дней старые раны начнут ныть так, что он взвоет.
Интересно…
Кто мог внести за меня залог, если даже в личном деле нет никакой информации? Судя по поведению охранника, это явно кто-то, чьё имя здесь произносят шёпотом. В том, что это не акт милосердия, я даже не сомневался.
Мы поднялись по лестнице, прошли через несколько постов охраны. Я жадно впитывал каждую деталь — расположение дверей, количество охранников, их вооружение. Всё может пригодиться, если придётся возвращаться.
А заодно отмечал, как мой конвоир начинает прихрамывать на правую ногу. Видимо, мои «корректировки» уже начали действовать. Ничего, это только начало. К концу недели он будет вспоминать каждый свой толчок в мою спину долгими бессонными ночами.
Наконец, массивные двери распахнулись, и я впервые за… а за сколько? — времени… увидел небо.
Вечернее солнце окрасило облака в кроваво-красный цвет. У входа стояла группа людей в тёмной униформе — строгие мундиры с золочёными пуговицами, идеально начищенные сапоги. По их осанке и тому, как они держались, было ясно — это не простые охранники. От них веяло угрозой и… одаренностью!
Но моё внимание привлёк старик, стоявший чуть поодаль. Высокий, прямой как палка, с холёным морщинистым лицом и глазами цвета прогорклого мёда.
Что-то в его облике вызывало инстинктивное отвращение — может, презрительная ухмылка, может, хищный прищур глаз. Я сразу понял — это он внёс залог. И явно не из добрых побуждений.
Не успел я приблизиться, как он молниеносно — между прочим, невероятная скорость для его возраста! — схватил меня за грудки и резко притянул к себе. Его дыхание обожгло ухо:
— Ну что, выродок! Не удалось тебе от меня скрыться⁈