Ненавижу магов

Часть 4. Иллюзия прошлого

Часть 4. Иллюзия прошлого

Вальтер Лифт медленно едет наверх, как будто кто-то сломал заклятие передвижения, наложенное на кабину. Странно как-то это. Я все еще чувствую ее, ее чувства. Она все равно злится на меня, думает обо мне, и это очень странно. Обычно, чтобы почувствовать чужие чувства к себе, я должен видеть человека. Но бродяжка осталась далеко внизу, а я все еще чувствую ее. Что-то с ней не так, не могу забыть ее потрясающие глаза.

«Забавная оборванка!» – шепчу, слегка улыбаясь.

Медленно выхожу из лифта на своем этаже. Моя комната в самом конце, недалеко от черной лестницы. У самой двери замечаю следы вмешательства, замок открыт, его кто-то сломал. Сначала решил позвать комиссаров, но передумал. Есть лишь один идиот, достаточно самоуверенный, чтобы рискнуть выломать дверь в мои апартаменты. Открыл дверь с чувством очередной подставы от своего главного врага. Зашел внутрь, в коридоре нет света, как и в остальных комнатах. Ну, и где этот придурок притаился?

– Заходи, Валь! – услышал чуть хмельной голос бывшего друга.

В комнате в основном темно, однако часть шторы немного отодвинута, и ночное светило таинственно освещает фигуру Трута. Расселся в моем кресле и пьет моё вино. Между прочим, подарок посла из Антанты! Дорогое вино, он мне всего два ящика подарил, а королю только один достался.

– Ты что здесь забыл? – решаю не быть вежливым, раз уж он ко мне без предупреждения явился.

– Захотел поздравить тебя со свадьбой, – Трут поднял бокал и отсалютовал мне.

Не знаю почему, но он кажется странным, даже больше, чем обычно. Его лицо, как и раньше, прикрыто иллюзией, я, как маг, всегда ее замечал. Странный он, носит иллюзию все время, но не для того, чтобы спрятать уродливый шрам.

– Твоя работа? – равнодушно спрашиваю.

Сажусь с ним за стол, чувствуя раздражение от его хамского поведения.

– Скажем так, твоя женитьба мне невыгодна, – Трут улыбается, и я впервые за сегодняшний день сполна ощущаю весь букет его эмоций по отношению ко мне.

Ярость. Тщательно скрываемая ярость и капля досады.

Странно, обычно именно от меня он не скрывает свои чувства. Совсем наоборот: ему нравится меня мучить. Все-таки это он меня проклял. Так с чего же он пытается скрыть свою ярость? Что-то здесь не так.

– Ты почтил меня своим присутствием, чтобы сообщить об этом? – наливаю себе так же бокал, следя за своим собеседником.

– Ты такой негостеприимный, – министр улыбнулся, отпивая с бокала.

– Я не звал тебя к себе в гости.

– Ты никогда не отличался гостеприимностью, – язвительно заметил он, и я немного расслабился, услышав знакомые иронические нотки.

– После того, что ты сотворил с моей жизнью, это вполне закономерно.

Я ожидал ответной колкости, какой-то гадости. Зачастую только это можно ожидать от военного министра, но тот лишь загадочно улыбнулся. Неприятное ощущение, будто есть какой-то подвох в этом визите, не покидает меня.

Трут НИЧЕГО не делает без причины, значит, и заявиться просто так ко мне, своему врагу он не мог. Вероятно, снова что-то придумал! За последние двенадцать лет из-за каверзных проделок одного незрелого министра я привык, что постоянно нужно быть настороже. Иногда его планы по лишению меня жизни были настолько оригинальны и интересны, что я с трудом мог удержаться и не поддаться на его уловки. Уж слишком сильно хотелось узнать все части плана, который придумал этот гениальный балбес. Но, увы, самым большим просчетом в планах дорогого военного министра являлся он сам. Как же его распирало от гордости, когда этот наглец в очередной раз ожидал, когда я попадусь.

Однако сейчас я не чувствую гордости, свойственной его самовлюбленной натуре. Поведение и чувства министра не соответствуют ему. Словно передо мной совсем другой человек.

Посмотрел на закадычного врага чуть более внимательно: вопреки военной привычке сидеть с прямой спиной, Трут вальяжно расселся в кресле. Да и одет необычно: в темное расстегнутое пальто и дорогой костюм, хотя обычно министр носит черную форму с золотыми нашивками. Когда же хочет быть инкогнито, переодевается в одежду придворного слуги. Все-таки Трут – мой враг, и у меня тоже есть шпионы из комиссаров, как и у него, так что я его знаю лучше всех.

– Если тебе не трудно, Трут, пожалуйста, проваливай отсюда, – даже не стараюсь пользоваться манерами, чтобы выставить его. – Я хочу отдохнуть, а не выслушивать твою болтовню.

Трут поднялся и обошел меня, но к двери не пошел.

– Ты знаешь, какой сегодня день? – спрашивает министр таким тоном, что я непроизвольно создаю невидимую защиту.

С него не убудет в спину ударить, хитрый и изворотливый гад. Достаю из ящика еще одну бутылку вина, показывая тем самым, что в моем представлении он до такой степени слабак, что ему и спину показать не страшно. Какое удовольствие доставляет знать, как взбесит его моё демонстративное пренебрежение.

– День, когда я почти женился? – улыбаюсь, поворачиваясь к врагу, и растраиваюсь, поняв, что он не взбешен.

– Сегодня умерла Мила, – мрачно говорит он, а на иллюзорном лице ни одной эмоции. Чувствую его ярость и желание отомстить. Ему несомненно есть, за что меня ненавидеть, но это никогда не было для меня проблемой.

– И что с того? – придаю голосу равнодушие и тоже сажусь в кресло, делая глоток вина прямо из бутылки.

Алкоголь не обжигает горло, пытаюсь ничего не чувствовать, буквально впитывая в себя ярость собеседника. Перехватывать чужие эмоции, обращенные на меня очень изматывающе.

– Как «что с того»? Ты что совсем не чувствуешь своей вины за ее смерть?! – взрывается Трут, поднимаясь на ноги так резко, что стул, на котором он сидел, падает.

Возмущен, разозлен, причем так сильно, что должен был вспыхнуть родовой огонь. Но огня нет, лишь ярость во взгляде. Странно, Игнаришнар всегда плохо контролировал родовой огонь во время эмоциональных перепадов.

– Это было так давно, – кидаю удочку, спокойно смотря на свою жертву, – предпочитаю оставлять прошлое в прошлом.

– Да как ты смеешь?! – кричит он.

Огня нет, но есть магия. Защита пружинит от безмолвных заклятий, брошенных моим противником. Однако это не Трут, это кто-то другой. Магия министра другая, более грубая. Этот же человек не тратит силы попусту нанося точечные удары в мою защиту.

– Ты кто? – спрашиваю только для того, чтобы отвлечь его, выстраивая свою линию нападения.

Незнакомец с лицом Трута отпрыгнул в сторону, я же подался за ним. В руке появился магический меч, но незваный гость увернулся, отскочил к окну и мой следующий удар обрезал шторы. Рука вспыхнула синим родовым огнем и, воспользовавшись обманным взмахом меча, схватил его за правую руку. Родовой огонь вспыхнул, поджигая одежду и плоть, заставляя неизвестного визитера морщиться от боли. Меч скользнул к шее, угрожая закончить его страдания преждевременно.

– Кто тебя подослал ко мне? Кто рассказал тебе о Миле? – спрашиваю, с трудом контролируя огонь, чтобы не убить его раньше времени.

– Попался! – гримаса боли на лице незнакомца вдруг меняется на отвратительную ухмылку.

Рука с хрустом ломается, вырываясь от захвата, но мой огонь удерживает ее. Из раны от меча из шеи незнакомца брызжет кровь, но рана почти сразу затягивается. И рука, прожигающая моим огнем почти до кости, уже хватает меня. Магия буквально струится из изувеченной конечности, что-то темное, отвратительное по своей натуре стремится ко мне. Кажется, это проклятие, создается впечатление что меня касается сама тьма.

– Ты проклят, Вальтер Скот, граф Синего Огня! С рассветом твоё тело превратится в пепел! Ты поплатишься за то, что лишил ее жизни, как и твой дружок! – на маске моего врага жуткая улыбка, и я с трудом понимаю, что любая рана этому чудовищу нипочем.

Некромант, самый настоящий некромант!

Тело пронзает острой болью от пробившего защиту заклятия паралича. Но ужаснее всего видеть, как на моей руке проявляется выжженная черным огнем метка смерти в виде молодого месяца. К утру он станет полнолунием, и я умру. Об этом проклятии я как-то читал в древнем фолианте, но в том, что кто-то способен его применить, сомневался. Перед глазами потолок и склонившийся надо мной некромант с лицом Трута. Ведь я был уверен, что всех некромантов давно уничтожили, а оказывается не всех.

– Знаешь, что самое забавное? Я даже подскажу тебе, как можно остаться в живых. Ты можешь жениться, тем самым передав проклятие жене, – говорит незнакомец с насмешкой. – Так что у тебя есть шанс! Вот только как ты это сделаешь, валяясь под заклятием паралича здесь?

Передать проклятие таким способом? С трудом припоминаю об этом проклятии, обычно его называют Меткой Смерти, и о таком или любом другом способе от него избавиться, я никогда раньше не слышал.

Лежу на полу долгие минуты, пока снимается обездвиживающее заклятие. Некромант переоценил свои возможности или недооценил меня, не зря же меня называют лучшим магом в стране. Однако не слишком ли поздно хвастаться этим званием? Ведь меня облапошили, словно третьекурсника.

Что он там говорил? Жениться? Передать свое проклятие жене? Мой единственный шанс остаться в живых? А зачем он мне? Мне много лет, маги живут долго. Я и так слишком долго живу, хотя по меркам магов и триста лет мало. Я любил по-настоящему всего два раза за свою жизнь, и последняя моя любовь умерла двенадцать лет назад. Все эти годы казались мне адом на земле, ведь я жил исключительно за счет своего упрямства, назло врагам. Сейчас же, осознав, что смерть совсем близко, единственное, что я почувствовал, это облегчение.

Поднялся, подошел к двери, на ней сильная защита, я не смогу ни выйти, ни позвать на помощь. Отвратительный конец не менее отвратительной жизни. Мне совершенно не интересно, кто этот некромант, при чем здесь Мила, и что вообще происходит. Все, что я хочу в последние часы своей жизни – это напиться. Подарок от посла очень кстати скрасит мою последнюю ночь. А может и не только он…

***

Вино неплохое, хмель так и бьет в голову. Какая это бутылка? Шестая, седьмая? Да какая разница! Все немного расплывается, следующую бутылку смог достать лишь с третьей попытки. Отпил из горла и резко поднялся на ноги. Стул с грохотом упал за мной. Качнулся вперед, рывком подошел к окну. На нем висят располосованные мечом обуглившиеся шторы, сорвал остатки ткани и бросил себе под ноги. Глянул вниз, и от резкого света фонарей и проезжающих по проспекту машин глаза прослезились.

На руке горит проклятая метка, теперь уже не с молодым месяцем, а половиной круга. Когда будет круг, я умру. За окном течет жизнь: несмотря на позднее время, ездят машины, спешат припозднившиеся прохожие. В столице полно людей. Всего-то и надо, что найти какую-нибудь бродяжку, привести ее к жрецу и получить одобрение брака. Пожалуй, я всё ещё успел бы это сделать. Но я так устал, от чувств других людей. Не хочу, чтобы какая-то шваль радовалась возможности стать моей женой, пусть и не подозревая, что её счастье будет длиться недолго, всего лишь до рассвета. Даже у меня есть свои принципы, я не буду обрекать кого-либо на смерть, обманув. Сказав же правду, я точно никого не найду. Вряд ли существует женщина, готовая выйти за меня не из корыстных побуждений.

Жарко, или это хмель так ударил в голову?

Снимаю пиджак, за ним срываю галстук и рубашку. Самые простые, обыденные движения даются с трудом, перед глазами мутно. Руки дрожат и не слушаются. Голова так противно гудит, что трудно о чем-то думать. Давно я до подобного состояния не напивался! Пожалуй, в последний раз перед тем, как Трут явился ко мне, заявив, что я организовал покушение на короля. Вот смеху-то было! Я, пребывая в полной прострации от жуткого похмелья, заплетающимся языком пытался выяснить, что от меня хотят Трут и тайная полиция, и на каком основании выписан ордер. Казалось бы, безнадежная ситуация, но для меня она была довольно-таки комичная, ибо в соседних покоях мирно посапывал сам король. Это он двумя днями ранее сбежал из дворца, потому что «соскучился» по мне, и нагрянул прямо в разгар моего запоя, превратив меня на пару дней в подобие червя. Серьёзно, мне никогда не было плохо, как тогда. И вот сейчас я самозабвенно стараюсь повторить былой опыт, упиться до состояния исступления, потому что надоело все к черту, и хочется, наконец, перестать думать, да и вообще существовать.

– Вальтер, – позвала моя нежная Мила, и я обернулся на зов.

Красивая, какой я помню ее еще тогда, когда она была со мной. Светлые волосы до плеч, большие красивые зеленые глаза, загадочная улыбка на пухлых губах. Одета в полупрозрачную ночную рубашку, не скрывающую совсем ничего. Небольшая высокая грудь, тонкая талия и длинные красивые ноги. Все в ней кричало, что она не просто девушка, а образец красоты, идеал. Жаль, но идеальной в ней была исключительно внешность. Когда-то она была фрейлиной королевы, все придворные девушки завидовали ее красоте. Все мужчины оглядывались, когда она проходила мимо, все добивались ее расположения. Но она выбрала меня, так, по крайней мере, считал я.

– Кажется, я брежу, – устало пробормотал себе под нос и щедро отхлебнул из бутылки ещё вина.

– Вальтер, это я, твоя Мила, – говорит так нежно, как умела только она.

Проводит рукой от шеи к еле прикрытой груди, заставляя засмотреться на ее прелести. Шикарная женщина, как прежде, глаза оторвать сложно от ее красоты. Жаль, меня мутит от нее.

– Мила умерла, – отвечаю, туго соображая, что происходит.

Не знаю, это из-за выпитого алкоголя или из-за метки, но хочу, чтобы она исчезла. Прошлое должно быть в прошлом, а не являться наяву.

– Иди ко мне, дорогой, – говорит она, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не побежать к ней, как собачка по первому зову, – я так скучала.

Закрываю глаза и снова прикладываюсь к бутылке, совсем не чувствуя вкуса алкоголя. Отворачиваюсь обратно к окну, судорожно пытаясь вспомнить, что было написано в книге о галлюцинациях, как побочной реакции на проклятие?

Теплая рука касается лопаток, и я невольно вздрагиваю, вспоминая давно забытые ощущения. Тонкие изящные пальчики проходят по позвоночнику к шее, потом скользят по плечу и спускаются по руке, держащей бутылку. Горячее дыхание касается затылка, и на коже выступают мурашки. Хочу, чтобы она поцеловала меня, очень хочу. Так, как делала это раньше, так чтобы мозг совсем отключился, и я провалился в забытье без способности думать о чем-то еще, кроме нее. Хочу повернуться, коснуться ее волос, посмотреть в зеленые глаза и сказать ей правду: что не люблю ее больше. Время лечит раны, но в моем случае остаются глубокие рубцы, не дающие забыть.

– Ну же, обернись, – шепчет она на ухо.

Тонкие красивые руки обнимают со спины, а привлекательная грудь щекочет сквозь ночную рубашку лопатки.

– Поцелуй меня, – почти умоляет меня.

Поднимаю бутылку и снова пью из горла, делая вид, что не замечаю ее. Она злится и заставляет обернуться посмотреть на себя силой.

– Вальтер, я так соскучилась, – шепчет она, смотря снизу вверх, прижимаясь грудью, да и всем изящным телом ко мне. – Я так люблю тебя.

Тонкие пальчики касаются щеки, мягко поглаживают ее, отчего хочется поддаться на ласку. Она подается вперед, наваливается на меня изящным телом и касается моих губ своими. Теплые губы целуют меня, а я думаю о том, как бы ни извергнуть на нее ранее выпитое.

Свободной рукой касаюсь ее волос, так я и думал! Даже на ощупь не похожи на волосы Милы. Для галлюцинации слишком реальные ощущения. Проворный поцелуй, за ним легкие касания спины, и она теряет терпение. Щелчок ремня на брюках, и я понимаю, что ей от меня надо. Хватаю ее за волосы и вздергиваю вверх, заставляя кричать.

– Кто ты такая? Приспешница некроманта, поставившего мне метку? – наматываю волосы на кулак и снова дергаю их.

Она кричит, пытается вырваться и, испугавшись, ударяет меня безмолвным заклятьем, от которого меня отбрасывает на окно. Тяну ее за собой, и она, чтобы не упасть, вдруг просто срезает волосы заклятием. Падаю на пол, с отвращением отбрасывая волосы, и смотрю снизу вверх на иллюзию Милы.

– Как ты понял? – шипит недовольно нечто находящееся в обличии Милы, но при этом недавно находящееся в обличии Трута.

– Ты хоть не мужик, надеюсь? – улыбаюсь и допиваю остатки вина залпом, отбросив пустую бутылку. – А то если Трут узнает, что я дал себя поцеловать мужику, умрет от смеха.

– Это единственное что тебя волнует, господин архимаг? – человек под личиной перестал притворяться, чем выдал себя.

Скорее всего, это все-таки девушка, что весьма радует. Она не знает о моем проклятии, а то тысячу раз бы подумала, перед тем как заявляться ко мне, чувствуя такую жуткую ярость и уверенность в своём превосходстве. К тому же она назвала меня господином архимагом, так что получается это одна из ста тысяч студенток магических академий столицы. Хотя, судя по тому, что она некромант, сумевший обмануть приемную комиссию, противник она сильный. Некромантам нет места в нашем мире.

– Почему же, меня интересует, зачем ты вернулась, приняв облик той, о которой я не хочу вспоминать? – спросил с притворным равнодушием и потянулся в сторону вожделенного ящика.

Ее воротит от меня, даже проклятия не надо, чтобы это понять. Скривилась от отвращения, но уверенность в своем превосходстве не растеряла.

– Почему ты не ушел искать себе жену? – спрашивает она серьезным тоном.

– А зачем? – включаю дурачка. – И как я бы это сделал, если ты меня заперла?

Чёрт, надеюсь это не последняя бутылка.

– Ты не хочешь жить?– предполагает она, демонстрируя знаменитый некромантский оскал. – Может, мне тебя сразу убить?

– Ты забываешься, – позволяю глазам загореться родовым огнем и раскрасить все в синий цвет для меня.

Я не часто прибегаю к огню, мне и магии вполне хватает для защиты. Вот только я сейчас слишком пьян, чтобы выстроить в уме магическую формулу и распределить правильно магию.

– Да что ты говоришь?! – она вдруг нахально улыбнулась, как никогда не улыбалась Мила. – Ведь я поставила тебе эту замечательную Метку Смерти, так что ты скоро умрешь из-за меня.

– Я не переходил с тобой на «ты», – решил немного осадить свою убийцу.

– Да что вы, господин архимаг. Вы все время путаетесь, обращаясь ко мне то на «ты», то на «вы»! – она снова улыбнулась, в который раз убеждая меня, что под личиной Милы совсем непохожий на нее человек. – Определитесь уже.

– Мы знакомы? – ухватился за призрачную ниточку в ее фразе.

– Скажем так: на днях познакомились, и наше знакомство было весьма неприятным, – сладковатым тоном проворковала она и стала медленно подходить ко мне, слегка виляя бедрами.

Попытался вспомнить последние дни, но то ли так сильно напился, то ли ее незамысловатый танец сильно отвлекал, вспомнить так ничего и не смог. Она изогнулась и опустилась на четвереньки, позволяя лямкам ночной рубашки сползти с плеч и почти обнажить грудь. Даже неровно отсеченные магией волосы не портили соблазнительной картинки. Однако меня все ещё тошнит от ее чувств.

– Ты хоть представляешь, сколько отвращения у тебя во взгляде? Зачем насилуешь себя? – от ее истинных эмоций едва не выворачивает.

И как у нее получается, так хорошо изображать страсть и желание?

– Что? Правда? Чёрт! – она резко села и недовольно надула губки, не обращая никакого внимания на свою оголенную грудь.

На мордашке отразился умственные процесс, и я в очередной раз мысленно дал себе подзатыльник, как меня могло победить вот «это»?! Нет, тут дело, конечно, в моменте неожиданности, впервые встретился с некромантом. А ещё я пьян, но все равно стыдно то как.

– Может, тогда женишься на мне? – вдруг улыбнулась она, будто осененная внезапным озарением.

– Чего? – я вздрогнул.

– Женись на мне! Проклятье перейдет мне, но оно же моё, так что ничего не будет. А ты останешься жив, на некоторое время… Соглашайся, дорогой, – снова улыбнулась она классической улыбкой некроманта, и я почувствовал ярость.

Возможно, я протрезвел от накрывшей меня злости. Потому как смог начертить руну в сознании, схватил прядь с пола и сжал, вливая в нее свою магию.

– Четвертый закон магии: Иллюзия не может воплотиться из ничего, – менторским тоном комментировал я свои действия, глядя, как волосы девушки мгновенно превратились в змей и бросились на нее.– Раз волосы, что ты сама себе отрезала, не исчезли, значит под их иллюзией твои настоящие. И, значит, я могу использовать их против тебя.

Улыбнулся, наблюдая, как она пытается убить своей магией змей, но те все равно шипят и пытаются укусить ее за голые ноги. Она завизжала, запрыгнула на стол, пытаясь забраться повыше. Зря это она, они никогда от нее не отстанут.

– У некромантов с их быстрой способностью исцеляться, должна быть уязвимость. Поразмыслив, я пришел к выводу, что регенерация и есть их самая большая слабость. Поскольку боль никто еще не отменял. Вот эти прелестные змейки никуда не исчезнут, пока ты не снимешь иллюзию. Ран они, конечно, тебе не нанесут, но будешь ощущать сильную боль.

Встаю на ноги, слегка пошатнувшись. Слишком много выпил, меня шатает.

– Убери их! Убери! – визжала гостья, а я с усмешкой сделал глоток вина из последней бутылки.

Магия ей не помогла, она схватила стул, пытаясь забить змей им.

– Сначала ты мне расскажешь, откуда узнала о Миле, и зачем хочешь, чтобы я на тебе женился.

– Я? Хочу? Да какая девушка в своем уме захочет за тебя замуж выйти?! Даже несмотря на твоё богатство и красивое личико! Ты хоть знаешь, какой ты моральный урод?! – орет она так, что уши болят. – Убрал их, живо!

– И чем я так плох? – равнодушно переспрашиваю, вновь прикладываясь к бутылке, вина совсем немного осталось.

– Чем? Ну, не знаю…

Она сделала вид, что задумалась.

– Например, тем, что исключили больше половины первокурсниц, когда они вам шоколад подарили на День Любви, – одна из змей залезла на стол и цапнула девушку за бедро, так что той пришлось спрыгнуть со стола и отходить к коридору.– Ай!

– Ну, и что? Им же наука, не бесить меня.

– А то, что несколько из них от несчастной любви наглотались настоек и чуть не померли, вас совсем не волнует?! А на войне вы беспощадно убивали не только мужчин, но и женщин и детей! Такие жуткие истории ходят о вас в народе, впрочем, вы их успешно подтверждаете своим ужасным поведением! Проклинаете всех направо и налево, ломаете чужие жизни и судьбы! – она пылала гневом и, кажется, совсем не замечала, как змеи вцепились в ее ноги и руки, делая ядовитые укусы.

– Я поступал правильно, – равнодушно ответил на ее гневную тираду, с удовольствием смотря за тем, как она шипит от боли.

Надо же насладиться мучениями того, кто подписал мне смертный приговор. Змей-то как много, целое гнездо и все лезут цапнуть бывшую хозяйку.

– Вы убивали! И продолжаете убивать! – выкрикнула она, пытаясь отогнать от себя змей.

– Да чем ты лучше меня, в таком случае?! – бутылка полетела в девушку, но не долетела, упав в ворох змей, тем самым распугав их. – Все идут на поводу своих желаний и жаждут лишь денег и власти. Ты вот встречала хоть одного человека, который не хотел этого? Сомневаюсь, что такие существуют.

– Увы, существуют, большей дуры, чем она, свет не видывал! Всем помогает, всем доверяет! Не понимаю, как ее земля еще носит, ведь на каждом шагу попадаются такие уроды, как ты, – девушка как-то странно нахмурилась, как будто подумав о чем-то своём, потом решилась и посмотрела на меня холодно. – Это твой последний шанс, архимаг! Никто, кроме меня, не сможет войти сюда, а ты не сможешь выйти до самого утра!

– Ты еще парочку забыла! – заколдовываю ещё волосы, и уже почти весь пол шевелится от количества змей.

Она с громким, пронзительным визгом выскочила из моего номера. Перепуганная девчонка вызвала у меня улыбку. Глупая девка.

Я убивал, многих убивал. Но что с того? То, что я делал, не искупить, да и совесть меня не мучает. Вино кончилось, ну и чёрт с ним! Собираю остатки рассудка и вычерчиваю формулу пальцем в воздухе, чары накладываются плохо, все время делаю ошибки. Кое-как поставив защиту, чтобы никто, кроме моей семьи, не мог зайти сюда. Нечего на мне опять иллюзию этой некромантки испытывать. Даже умереть спокойно не даст, противная тварь. Стащил с себя остатки одежды, предпочитаю голым спать. Комфортно и прохладно: кровать застеленная шелковым бельем. Закрываю глаза, не надеясь их снова открыть.

Кажется, я уснул, потому как, заметив чужое присутствие, был уже почти трезв. На мгновение мне показалось, что это всего лишь сон. Но затем от желания стало очень жарко, а нижняя часть тела проснулась быстрей меня. Потом в голове мелькнула глупая мысль, о том, что это меня кто-то столь сильно хочет, что я с ни с того ни с сего возбудился, которую я отбросил как невозможную. Дверь заколдовал, никто не сможет войти. Но даже будь другой человек на этаже, мне бы все одно не удалось услышать его чувства, потому что нас разделяют стены. Правда, сегодня с бродяжкой случилось обратное, но возможно все дело в том, что я был в лифте?

Вздохнул и повернулся на спину. Невзирая на метку, точно знаю, что еще не рассвет. И как мне теперь уснуть, если нижняя часть моего тела уже проснулась?!

Мелькнул свет, и мысль, что ненормальная некромантка вернулась меня донимать, вызвала у меня стон. Открыл глаза и приподнялся на локте, пытаясь в темноте рассмотреть незваного гостя.

И какую иллюзию выбрала некромантка в этот раз?