Ненавижу тебя, сосед

2. Ярослава

Между мной и Демидом жалкая сотня метров. Вальяжный и расслабленный, он стоит, облокотившись на стойку, и смотрит на черноволосую девчонку умопомрачительной красоты. Такую хоть на обложку журнала, хоть на подиум в любую секунду выпускай. Длинные пальцы Демида будто случайно касаются округлого плеча, гладят небрежно, лениво, а девушка заливается румянцем. От его касаний её будто током бьёт, она смущается и краснеет, и это выглядит немного забавно.

Девчонки всегда так на него реагировали — даже в детстве Демид отличался от всех сверстников. Чувствовалась в нём сила и тайна, которую каждой хотелось выпустить на волю. Стать той единственной, сумевшей его разгадать и приручить. Начиная со средней школы, девочки постарше вздыхали по Демиду, не то что ровесницы.

Мои голые бёдра покрываются мурашками. Я подгибаю ноги под стул, нервно убираю волосы с лица и тоскливо смотрю на тарелку с остывающим супом. Аппетит пропал, словно его не было.

Значит, он учится в том же универе, в который я с таким трудом поступила. Думала, свободу тут обрету, а на деле встретилась с главным кошмаром своего прошлого — с козлом Демидом.

Одна радость будет, если он меня не помнит. Тогда смогу нормально существовать здесь и не думать, что в любой момент могу стать его жертвой. Я не хочу больше всё это переживать! Не тогда, когда добилась от родителей признать свою взрослость и самостоятельность, когда решила, что новую жизнь начну.

От мыслей отвлекает Даша. Она наклоняется ко мне, понижает голос до интригующего шёпота:

— Спорим, он поимеет её уже этим вечером? — дёргает подбородком в сторону сладкой парочки, а меня передёргивает, будто за шкирку залез большой и мерзкий таракан.

— Он…

— Кобель он, — сообщает по секрету и прикладывает палец к губам.

— А ты откуда знаешь?

Не то чтобы я удивлена — Демид всегда менял девчонок, как перчатки. Но мне не понять, откуда такая же новенькая, как и я, в курсе теперешней жизни Демида.

— О, это просто. Моя сестра, Лилька, в том году закончила этот универ, а пока училась, тусила в компании Демида.

Я прикидываю в голове разницу в возрасте, получается немного, но ощутимо.

— Так он же младше… — не знаю, почему меня это так ошарашило. Какое мне вообще дело, с кем дружит и общается Демид Лавров? Главное, чтобы не со мной.

— Ну и что? — удивляется. — К тому же, Лиля с ним не встречалась, просто в одной компании обитали, так что всё норм.

Даша чешет кончик носа, смотрит в сторону стойки, а я пытаюсь съесть ещё хоть что-то, но, когда Демид так близко, просыпаются забытые инстинкты: «Беги или пожалеешь».

— Кстати, Лиля много неприятного о Лавре рассказывала. Гадёныш редкостный.

О, много неприятного — это о Демиде. Уж я-то знаю, на что он может быть способен. Прикусываю язык, чтобы лишнего не сболтнуть — не хочу, чтобы Даша узнала о длинном шлейфе, который тянется за нами с Демидом.

— Знаешь, — рассуждает Даша, плавно расчерчивая воздух зубцами вилки, — он из тех, кто готов отыметь всё, что видит. Говорю же, кобель. Терпеть таких не могу.

Даша вдруг замирает, смотрит на меня пристально и по секрету сообщает:

— Смотри, не ведись на него, — советует, многозначительно округлив «рыжие» глаза.

— Я не собираюсь!

— Это я тебе как подруга советую. Поматросит и бросит, как мои предки говорят, потом плакать придётся.

— Да с чего бы ему меня матросить?

— С того, что ты красивая, — тычет вилкой где-то рядом с моим лицом. — Он таких любит. Вот посмотришь, непременно на тебя внимание обратит.

— Глупости говоришь.

— Я правду говорю, — выдаёт с видом победительницы и отстраняется, глядя на меня, как на малолетнюю наивную дурочку, которая ничего не замечает. — Просто пока Демид не знает, что ты такая существуешь. Ну ничего, скоро узнает.

Вот лучше бы нет.

Смущённо краснею и болтаю ложкой в супе. Даша не о том думает, но ей простительно. Она ведь не знает, до какой степени мы ненавидим друг друга. Да и вообще… мы не виделись с Демидом чуть больше двух лет — с тех самых пор, как его мама умерла. Спустя несколько дней Демид просто исчез, а я малодушно обрадовалась. Нет, не его горю, а тому, что всё закончилось, и он оставил меня в покое.

Опустив ресницы, смотрю украдкой на Демида, стараясь, чтобы никто не заметил моих взглядов. Если откинуть в сторону предвзятость и моё к нему отношение, Демид выглядит хорошо. Уверенным и спокойным. На нём модные джинсы, брендовая майка, замшевые слипоны — всё якобы небрежное, но эффектное, дорогое. А ещё мышцы! У Демида теперь есть мышцы. Раньше скорее тощим был, чем спортивным, но сейчас совсем другое дело. Нет, он не похож на стереотипного анаболического качка, скорее, он выглядит как человек, который знает дорогу в спортзал и умеет обращаться со снарядами.

Он убирает упавшую на лицо прядь тёмные волос, улыбается немного хищно, облизывает нижнюю губу, на которой, я точно помню, есть маленький шрам. Профиль стал чётче и грубее, выразительнее, а шея шире, но кадык всё так же сильно выделяется, гуляя под кожей вверх-вниз, стоит Демиду сглотнуть.

Так, стоп. Это же Демид! Придурок и козёл. Вот о чём я должна помнить, а не буграми под его кожей любоваться.

— Ну что, пойдём? — Даша, сыто икнув, трёт вкруговую плоский живот и лукаво улыбается, сияя. — Пора вливаться в студенческую взрослую жизнь. Эй, ты чего почти не съела ничего? Вкусно же.

— Ага, вкусно. Просто перехотелось.

Даша, кажется, не верит мне, но деликатно молчит. За это я ей благодарна, потому что лишние вопросы сейчас, когда главная заноза в моей заднице совсем рядом, лишние.

Демид стоит недалеко, но он полностью занят беседой, потому я, съёжившись, тащу поднос к стойке и быстренько ставлю посуду с самого краешка.

Надо уходить.

Это единственное, что я понимаю.

Когда удаётся остаться незамеченной, я смотрю назад, ожидая увидеть идущую ко мне Дашу, но та сцепилась языками с каким-то парнем. Решено! Уйду одна. Не стану показываться Демиду на глаза — не хотелось бы провоцировать неприятные ситуации. Ни мне, ни ему это не надо.

Двигаюсь к выходу, низко наклонив голову, мечтаю поскорее оказаться в своей комнате. Несколько метров до выхода, толкнуть дверь — вот всё, что мне нужно сделать. А там я подумаю, как быть дальше и по возможности не пересекаться с Демидом.

В последний момент оборачиваюсь. Сама не знаю зачем. Просто гляжу себе через плечо…

Демид смотрит на меня. Его глаза округляются — он будто бы призрак увидел. Бледнеет, щурится и, рассеянно улыбнувшись девчонке, мягко отталкивается от стойки.

Демид идёт ко мне.

Меня в спину бьёт волной его раздражения. Он меня узнал. Да ну, блин!

Мне бы не хотелось казаться трусихой, но, когда Демид вылетает за мной из столовой и грубо ловит за руку, пугаюсь. Волна его ярости, застарелой обиды, негодования буквально расплющивает меня, хотя я до последнего пытаюсь ничем не выдать, как на меня действуют его хлёсткие эмоции. Они, как кнут, подстёгивают бежать, прятаться, больно бьют по нервам.

Мой главный кошмар снова ожил, материализовался, оброс плотью. Вот он, уже не тот тощий мальчишка с длинной шеей, держит крепко за предплечье, не вырваться.

Всё происходит слишком быстро, и моя рука в широкой ладони кажется тонкой веточкой. Я и раньше была слабее Демида, а сейчас тем более мне с ним не справиться.

Демид изменился внешне, стал больше и сильнее, но я напоминаю себе, что прошло два года с нашей последней встречи, а за это время я тоже стала немножечко другой. Смелой и сильной! Ему теперь меня не запугать, пусть даже не пытается, козлина.

— Какая встреча, — растягивает губы в улыбке, больше похожей на оскал. — Ты счастлива меня видеть? Я безумно.

В его словах ни капли правды, только пропитанная ядом ложь.

— Пусти меня, немедленно! — шиплю, но Демид не слушается. Тащит меня в сторону, отталкивает от себя, и я не сильно ударяюсь спиной о кирпичную кладку стены.

Воздух со свистом вылетает из лёгких. Мне не больно, скорее обидно.

— Ты совсем сдурел, что ли? — взвизгиваю, полыхая гневом. — У меня синяки будут!

— К мамочке пойдёшь, она тебе все вавки поцелует, — зло щурится, а ноздри трепещут от едва сдерживаемой ярости. — Ты же её маленькая любимая принцесса, да?

Я брыкаюсь, не желая сдаваться и слушать новую порцию гадостей. Дёргаю ногой, пытаюсь заехать одному наглому придурку по яйцам, но Демид ловко уворачивается.

— Ты отвратительный, — бросаю всю свою ненависть в лицо этому идиоту, но его такие штучки никогда не волновали. — Был, есть и всегда будешь.

Светло-ореховые глаза в окружении густых коротких ресниц на мгновение становятся чёрными. Хочется зажмуриться, но я изо всех сил выдерживаю удар, хотя изнутри меня ощутимо потряхивает, а ладони становятся ледяными.

Демид щурится, вглядываясь в моё лицо, будто удивлён, что я не рыдаю.

— Ты что тут делаешь, Синеглазка? — Демид всё ближе, и я могу рассмотреть каждую чёрточку на повзрослевшем лице.

Ощущаю аромат мятной жвачки, кофе и чего-то незнакомого, задерживаю дыхание, не желая ничего из этого чувствовать.

— Так что ты тут делаешь?

Демид волной цунами врывается в моё личное пространство, сносит все барьеры, давит мощной энергетикой.

— За тобой приехала, соскучилась, — ядовитая улыбка на моих губах сбивает Демида с толку. Наслаждаюсь его мимолётной растерянностью, злым прищуром, ставшим более тяжёлым дыханием.

Съел, Лавров?

— Откуда ты узнала, что я здесь учусь?

— В Википедии посмотрела!

— Стерва.

— А что? Только тебе быть занозой в заднице?

— Оу, — смеётся, но в этом нет приятной лёгкости и веселья. — Кто-то набрался плохого, пока меня не было. Ай-яй-яй, Синеглазка, карамельная девочка испачкалась.

— Придурок, — закатываю глаза, и даже крепкая хватка на моей руке и прохлада кирпича за спиной не беспокоят.

Одно важно — выдержать этот бой и доказать, что я изменилась. Хватит, я больше никогда не буду плакать из-за идиота Лаврова.

— Надо срочно язык с мылом помыть, пока мамуля не узнала, что её нежная крошечка нахваталась дурных словечек.

Демид уже не так сильно впивается пальцами в мою руку, но отпускать не собирается, наоборот — теперь он прижимает меня плечами к стене, забирая весь кислород. Я стою напротив него, закипая от возмущения. Со стороны мы наверняка выглядим парочкой влюблённых, нежничающих подальше от любопытных глаз.

— Неужели правда спецом за мной потащилась? — сверкает наглой белоснежной улыбкой. — Бред. Ты меня, как огня боишься. Не рискнула бы.

Демид очень изменился, но возле его рта всё тот же тонкий белый шрам, а на шее при малейшем волнении пульсирует жилка. У Демида потрясающие вены, выпуклые и чёткие. Ай, не об этом речь! Какие вены?! Яся, о чём ты думаешь?!

— Конечно, потащилась, именно за тобой, — я больше не вырываюсь, наоборот. Расслабляюсь и улыбаюсь шире. Эта игра начинает меня забавлять. — Я же два года только о тебе и думала, ночей не спала.

Демид молчит, а в глазах яростные всполохи. Он будто бы не знает, как именно реагировать на мои слова. Система сломалась, дала сбой, вот-вот взрыв будет.

— Что, не веришь? А зря, я правду говорю. Я бы для убедительности ладонь к сердцу приложила, но кто-то меня держит.

Демид осматривает моё лицо, миллиметр за миллиметром, выбивает меня из колеи. Нервничаю — я и так сделала и сказала больше, чем за годы нашего общего прошлого. Позволила больше, и напряжение внутри меня, как огромный прозрачный пузырь, наконец взрывается и лопается с оглушительным треском.

— Ты больной на голову? Да я знать не знала, что вообще могу тебя тут увидеть. А если бы хоть на секунду допустила такую мысль, лучше бы ноги переломала, чем с тобой рядом оказалась.

— Радикально, — странно потемневший взгляд спускается к моей шее, к плечам, ниже. Он что, пялится на меня?! — Смотрю, между нами такое же тепло и радость. Я счастлив, что есть в этом мире неизменные вещи.

Он откровенно издевается, когда смотрит на меня оценивающе, а я дёргаюсь и наконец-то Демид разжимает пальцы. Растираю покрасневшее предплечье, расстреливаю своего давнего мучителя злобными взглядами. Я не буду убегать, он не добьётся.

Мне уже не десять и даже не шестнадцать, теперь я взрослая и могу за себя постоять.

— Это плохо, что ты здесь учишься, — упирается ладонями в стену, и я только из-за собственной упёртости не даю стрекача.

— Для кого плохо?

Демид наклоняется ниже, его губы шевелятся, задевая мою щёку.

— Для тебя, — шёпотом. — Запомни, Синеглазка. В твоих же интересах не попадаться мне на глаза.

— А то что?

— Я гордость этого долбаного универа. А ты унылая первокурсница. Если я только захочу, если только пожелаю, вылетишь отсюда, как пробка.

— Ты не имеешь права, гордость универа, — тоже шёпотом, словно кто-то может нас услышать. — У меня выдающиеся мозги, я нужна этому вузу. Так что придётся тебе подвинуться на твоём пьедестале.

Господи, хоть бы в обморок не рухнуть от волнения.

Пытаюсь пролезть под его рукой, но Демид ловит меня и снова впечатывает обратно в стену.

Совсем рядом бродят студенты, нас могут увидеть в любой момент, но сейчас чужие взгляды меня волнуют меньше всего. Главное — передо мной давний враг, которого ненавижу всеми фибрами души. За всё, что сделал со мной. За все унижения, издевательства, причину которых я так и не поняла. Демид мучил меня, и этого я забыть не смогу никогда. Не прощу.

— Ненавижу! — рычу и со всей дури толкаю его в грудь. Стальные мышцы под пальцами, словно камень, но я бью снова и снова. — Ненавижу тебя, слышишь? Как я радовалась, что навсегда от тебя избавилась, но нет. Ты снова вылез, как бородавка на носу, ничем не замажешь.

Демид мрачнеет, а улыбка на губах становится хищной. В глазах мелькает опасный огонёк, напоминающий о нашем общем прошлом. Предупреждающий. Взвизгиваю, когда Демид толкается вперёд, расплющивая сильным телом по стене. Чувствую себя мухой, прижатой к стеклу.

— Что ты делаешь? — хриплю, пытаясь отодвинуться, но между нами до смешного мало пространства, а Демид слишком сильный. Как паук, оплёл паутиной, и мне не хватает кислорода. Дёргаюсь, но бесполезно, а от злости в глазах темнеет.

— Хочу понять, так ли сильно ты меня ненавидишь? — произносит задумчиво и… целует меня.

Бью руками по плечам, сжимаю губы, но напористый язык Демида уже вовсю орудует во рту, причиняя муку. Я не буду на него реагировать. Не тогда, когда сломано столько копий и сказано очень много гадостей.

Извернувшись, я кусаю Демида за язык. До крови, металлического привкуса во рту и боли. Выкуси, Лавров! Мой враг рычит, но как самый последний мазохист, даже не думает останавливаться. Моя голова идёт кругом. Я совершенно не ожидала увидеть Демида ещё хоть раз, а не то что быть прижатой его телом к прохладной кирпичной стене и целоваться с человеком, которого ненавижу так, что в животе больно.

— Ты больной! — кричу, когда Лавров даёт мне чуть-чуть кислорода.

Демид смеётся как-то ошалело, а в глазах туман.

— Яся, Яся, ты где?! — голос Даши даёт мне опору под ногами и остужает маньячные порывы Демида.

— Иду! — кричу, зло глядя на Демида. — Попробуй ещё хоть раз подойти ко мне, и я превращу твоё достоинство в омлет.

— Беги-беги, — складывает руки на груди, отходит на шаг. — А то твоя подружка увидит нас, слухи пойдут…

— Пошёл ты! — взрываюсь эмоциями, топаю ногой и, обдав Демида большой порцией презрения, убегаю к зовущей меня Даше.

Нет, Демид, ты ещё не понял. Я больше не так девочка, которую тебе удалось запугать. Сейчас я тебя не боюсь.