Ненавижу тебя, сосед

26. Демид

Я сорвался.

Не выдержал этого лицемерия, не смог вынести оскорблений. Мать Ярославы — ужасная, мерзкая баба. Отвратительная.

Ненавижу ли я её?

Нет. Скорее, презираю. Она недостойна даже моей ненависти — слишком сильное чувство для такой… такого человека.

Машина родителей Яси уезжает, взметая пыль из-под колёс. Синеглазка оседает на землю. Едва успеваю её подхватить, чтоб не свалилась, ничего себе не повредила. К себе прижимаю, наверное, слишком сильно, а она хватается за мои плечи, всхлипывает.

— Лавр, зачем, почему? — это вопросы, на которые я не знаю ответа. А те слова, что крутятся, слишком жестокие. Горькие.

— Чш-чш, всё будет хорошо.

Вопреки ожиданиям Синеглазка больше не всхлипывает. Дрожит мелко, цепляясь тонкими пальцами за мою одежду. Я держу её в руках, глажу по спине и плевать, что творится вокруг. Именно так правильно. Будто бы именно для этого мы снова встретились — чтобы поддержать друг друга.

Мне тоже плохо. Погано до такой степени, что тошнит. Впервые хочется напиться, подраться. Пропустить тренировку, послать тренера и команду подальше, забить на всё, что мне дорого и неделю не просыхать.

Только я так не смогу. Это не моя жизнь — это не я. Это демоны во мне говорят. Потревоженные призраками прошлого, они пытаются взять надо мною верх.

— Поехали? — я никогда не был настолько ласковым, но сейчас рядом с разбитой вдребезги Ясей иначе не получается. Ей нужна забота, и я могу, а главное — хочу ей её дать. Несмотря на всё, что чувствую сам.

— Демид, может, они вернутся? — смотрит на меня огромными глазами, и синева радужки невероятно глубокая. В ней утонуть можно, как в озере. — Как так-то, а? Разве так можно?

— Не знаю, — целую её в прохладный лоб, кожа гладкая, как мраморная. С таким же успехом можно целовать статую в городском парке. — Поехали, а?

— Куда, Демид? Куда мне ехать? У меня же нет ничего… никого…

Э нет, так дело не пойдёт. Только тоски и последующей депрессии нам не хватает. Нам? Странное какое местоимение…

Размыкаю объятия, даю Ясе немного свободы, но ловлю пальцами её подбородок. Не для того, чтобы сделать больно — ей и без меня достаточно душевных мук, не хватает ещё физических. Но я не даю ей вырваться, заставляю в глаза смотреть.

— Сейчас мы уезжаем обратно. В наш дом, — я стараюсь, чтобы голос звучал твёрдо. Ясе нужно переключиться на кого-то, кто будет сильнее неё.

— Зачем?

Такой одновременно простой и сложный вопрос.

— Затем, что нужно встретиться с хозяином соседнего дома. Я договорился с ним. Ты помнишь?

Девочек можно было бы поселить у нас. Места бы хватило всем, ещё бы осталось. Вот только Никита… меня ломает от одной мысли, что они с Ясей будут на одной территории. Не допущу!

— А, точно, — в синих глазах появляется осмысленность.

До чего же необычный цвет. Ярослава — единственный человек с такими невероятными глазами. Глубокими, яркими. Будоражат и волнуют, лишают воли. Хочется плюнуть на всё и нырнуть в них, утонуть.

— Но для начала нужно поесть.

Яся безвольно плетётся к моей машине. Помогаю усесться. Как несмышлёного ребёнка опутываю ремнём безопасности, а Синеглазка похожа на куклу, с которой делай, что хочешь — не отреагирует.

Меня пугает её состояние. Будто из Яси вынули всё, что делает её живой и настоящей. Одним махом превратили в слабую духом и плотью марионетку. Чёрт…

Вот что за люди, а? Никого не жалеют, чтобы свой хрупкий идеальный мирок сохранить. Всё, что не вписывается, ложится поперёк широкой дороги просто откидывается в сторону. Но ладно моя мать! Тут ревность, ущемлённая бабская гордость. Но дочь? Это же… это же родной человек! Как с ней так можно?

Мне очень повезло с мамой. Она действительно была замечательной.

Была… несколько лет прошло, а во мне её смерть отзывается дикой болью. Без неё мне одиноко. Да, у меня есть отец. Он вернулся в мою жизнь на правах полноценного члена семьи, когда мама лежала в больнице и умирала. Перед лицом смерти забылись все обиды, мама больше не сердилась на мужчину, который однажды сделал очень больно.

Теперь с упорством маньяка папа навёрстывает всё, что по их глупости потерял. Пытается загладить вину не только передо мной, но и перед женщиной, которую любил, но не сумел удержать и сделать счастливой. Не смог уберечь от смерти.

Я срываю машину с места, не задумываясь и не строя планов. Просто живу, отмеряя время маленькими шагами.