Ненужная невеста

Глава 2. Кость в горле

Три года спустя.

— Миледи, хватит сидеть в углу как затворница, ваш жених прибудет через полчаса, дайте мне хотя бы причесать вас, — умоляла Милли сквозь дверь, утомившись от попыток выманить меня мягким стучанием.

Я очень любила Милли, обожала ее непосредственность, как она разговаривает.

— Пожалуйста, миледи, я очень расстроюсь если вы не выйдите. Все служанки будут смеяться надо мной, говоря, что у меня самая непричесанная госпожа! — продолжала ныть Милли, и я, конечно же, сдалась.

Маленькая плутовка, она знала, что я ее люблю, и пользовалась тем, что я не могу сказать нет, если она намекнет, что у нее могут быть проблемы. Но на сегодняшний день я доверяла ей так, как никому другому в своем доме. Я знала, что она желала мне добра и любила меня. Я не могла сказать того же о своей семье.

Отложив книгу о древних артефактах, наконец-то вышла в гостиную из своей спальни, которая все больше походила на неорганизованную библиотеку.

Увидев меня на пороге гостиной, Милли громко и драматично всплеснула руками и повела меня в гардеробную, усадив перед зеркалом и пытаясь соорудить из моих буйных кудряшек что-то более-менее похожее на современную моду. На самом деле, мне было совершенно все равно, как я предстану перед женихом.

Последние три года я все больше и больше становилась затворницей, меня все меньше интересовало высшее общество. Тяжело осознавать, что тебя считают недостойной, тем более что моя уверенность в себе и без того не была высокой. Я жила за счет одобрения от родителей и мечтала об их любви. Разочарование матери на балу в честь моего обручения сломало что-то во мне, а разочарование короля, которое он выразил в письменной форме, отлучив нас от двора на три года, сделало меня еще менее любимой в глазах родителей. Вернувшись домой, мама поругалась с отцом, который надеялся получить должность при дворе рядом с герцогами, а также надеялся, что король возьмет Алека в личную гвардию.

После того как я покинула бальный зал, король подошел к матушке, и вместо того чтобы поддержать мою идею о подвернутой ноге, мама на эмоциях обвинила меня, сказав, что не знает, что нашло на ее взбалмошную дочь. В ответ на это монарх спросил маму, означает ли это, что я не чувствовала себя плохо, и моя мама подтвердила это, после чего король ушел. А позже, нам доставили то самое письмо.

Папа винил матушку в том, что нас отлучили от двора. Мама же винила в этом меня, а также винила меня в том, что между ней и отцом произошел настолько серьезный конфликт. Вина поглотила меня; я правда верила что серьезных последствий моего поступка не будет. Родителям, особенно матери, было тяжело меня видеть, поэтому я проводила большую часть времени в своих покоях.

Конечно, у меня оставались еще Алек и Доротея. Алек, несмотря на то что его мечта вступить в личную гвардию короля была похоронена, оставался все таким же веселым и поддерживающим меня младшим братом. Он много времени проводил с отцом, который пытался обучать его военным наукам и надеялся, что по истечении трех лет Алек сможет попытать счастья еще раз. Возможно, потому что брат проводил с отцом столько времени, он слегка отдалился от мамы и Доротеи.

Мои отношения с Доротеей представляли собой гораздо более сложную проблему.

— Ну вот, миледи, смотрите, какая вы красавица! Настоящая герцогиня! — Если бы я могла управлять своим телом, то совершенно точно бы скривилась от упоминания моего будущего статуса. В зеркале я увидела отражение все той же овцы… только причесанной. Мое платье было заранее приготовленным и одобренным матушкой и Доротеей, платье было темно-синим, однако широкий пояс и подкладка были насыщенного желтого цвета. Не знаю что на эту тему думала та Элли, что управляла нашим телом, но не смотря на сходство с овечкой я считала что в этой жизни я была очень симпатичной. Да, слегка полноватой, но это меня совсем не портило. Прожив очень долгую предыдущую жизнь я видела то, чего вторая половина моего разума не видела — юность, чистую кожу, светящиеся глаза, широкую улыбку. Да, мне было далеко до идеальной красоты Доротеи, но на мой взгляд я выглядела более живой и более настоящей.

— Ты же знаешь, Милли, что Оливер и не посмотрит на меня. Наш будущий брак договорной; мы даже дружить не научились за три года, — я не была наивной и прекрасно понимала, что будущий герцог не был во мне заинтересован, мало того, я его раздражала.

— А вот ваша сестра с Его Светлостью, кажется, нашли общий язык, — недовольно буркнула Милли.

— Пожалуйста, Милли, оставим эту тему, — взмолилась я. Мне не хотелось распространяться о Доротее; она по-настоящему любила Оливера.

После того как мы завершили подготовку, спустилась вниз, чтобы присоединиться к своей семье и приветствовать знатных гостей.

Все члены моей семьи, кроме Алека, посмотрели на меня с разной степенью недовольства. С их точки зрения, я была плоха во всем: не так выглядела, не так разговаривала, была не такой бойкой, как они, не могла постоять за себя. За последние три года я узнала о себе много нового, и кроме Алека, никто не нашел для меня хорошего слова. Доротея даже не сказала мне спасибо за то, что я выполнила ее просьбу о танце с Оливером, ни разу никому не сказав о том, что это была ее идея.

Я хотела бороться за себя, за ту более чистую и светлую версию Элли, которая сейчас контролировала мое тело. Я хотела, чтобы мы были единым целым. Я хотела, чтобы та, другая версия Элли, знала, что она хорошая, что она достойная. Но все это было невозможным.

— Ты почти опоздала. Герцог навещает нас лишь раз в полгода, и за исключением их, никто из столицы к нам не приезжает. Подумай о брате и сестре, их будущее связано с этим браком, — мрачно произнес отец.

— Оливер все равно на мне женится, это приказ короля, ты же знаешь. Они навещают нас только потому что это их обязанность по протоколу, — я пыталась быть резонной с отцом и дать ему понять, что волноваться не о чем.

— Конечно, он женится. Радуйся, что ты хранительница источника, в противном случае этот союз был бы невозможен, — отец вздохнул с тяжестью и почесал грудь. — И перестань спорить со мной, это вызывает у меня боли в сердце.

Я бы не сказала, что я спорила. С другой стороны, отец настолько привык, что я всегда извиняюсь или же ничего не отвечаю, что был не способен воспринимать даже такой ответ, тем более что его здоровье действительно было неважным. Отец был гораздо старше матушки, и несмотря на то, что люди здесь жили в среднем в два раза дольше по сравнению с миром в моей предыдущей жизни, проблемы со здоровьем у них были такими же или похожими. Год назад у отца случился инфаркт, во многом потому, что он нагружал себя так же, как и в молодости. Инфаркт здесь называли «сердечной болезнью» и не умели лечить, хотя я слышала, что находились умельцы с целебным даром, которые умели расслаблять сердечные артерии. Но для этого нужно было, чтобы маг круглосуточно находился с пациентом и мог поймать момент приступа, а такое могли позволить себе только короли или богатые герцоги.

Сердечная болезнь также окончательно поставила крест на мечтах моего отца занять должность во дворце. Я подозревала, что это очень его расстраивало и вызывало дополнительный стресс. Наверняка Алек знал больше, так как он постоянно общался с отцом.

— Эллия, быстро встань за моей спиной, но не загораживай Доротею. Маркиз сегодня прибыл с графом Роу и своим отцом; граф Роу и Доротея могут узнать друг друга поближе. После твоего обручения прошло уже три года, и мы так и не смогли подобрать Доротее жениха.

Я последовала указанию матери, заняв место за ее спиной. В голове вспыхнуло воспоминание о перехваченном мной диалоге Оливера с Гиллом Роу три года назад. Гилл Роу мне не нравился, и я бы никогда не пожелала такой судьбы для Доротеи. Впрочем, сам граф Роу, скорее всего, считал наш род недостаточно знатным для себя.

Доротея встала чуть позади меня, но так, чтобы ее было хорошо видно. Как всегда, сестра выбрала наряд полностью в цветах моего жениха. Но у нее было больше свободы в выборе одежды, так как она не являлась наследницей. Взглядом Доротея зацепилась за мои сапфировые серьги, на которых настояла Милли, сказав, что они подчеркивают мои синие глаза.

— Мама, я сейчас вернусь, — бросив эти слова, Доротея устремилась в свои покои и вскоре вернулась, украшение из бриллиантов на ее шее невозможно было не заметить.

— Странно, не припомню я этого ожерелья, дорогая… — мама удивленно морщит лоб.

— Это одно из наших родовых украшений, мама, — немного нервно улыбнулась Доротея. — Ты должно быть забыла, ты давно передала мне его, но я ни разу его не надевала.

— Ты красавица, Доротея, уверена, что граф Роу будет очарован, — одобрительно улыбнулась мама.

Вскоре после этого наш домоправитель открыл входные двери, и почетные гости вошли внутрь. После церемониальных приветствий гостям и хозяевам были предложены холодные закуски и освежающие напитки.

Я знала, что родители планировали торжественный обед, но до него оставалось еще несколько часов. С учетом того, что приезд герцога был главным событием жизни нашей семьи каждые полгода, развлечения для гостей были давно продуманы.

Доротея и матушка увели развлекать графа Роу и его людей. Я знала, что Доротея будет демонстрировать свои таланты игры на рояле и пения. Матушка провела настоящую секретную операцию по выяснению вкусов графа на женщин и выяснила, что он не слишком любил умных девиц. Поэтому она решила, что Доротея будет изображать красивую женственную леди, несмотря на то, что мы обе одинаково учились управлять баронством, знали историю и математику. Мало того, домоправительство было даром Доротеи. Сестра была недовольна этим; она считала себя намного большим, чем просто красивое личико. В какой-то момент они поругались, но после быстро помирились, устроив совместную поездку в театр, совмещенную с посещением модных салонов.

Вряд ли Доротея будет сильно стараться сегодня. Я знала, что сестра любила Оливера и не видела других мужчин. В редкие визиты Тенбрайка Оливер и Доротея общались друг с другом куда больше чем со мной, их отношения можно было назвать почти дружескими, если бы не легкий флирт и влюбленный взгляд сестры на моего жениха. Я старалась не думать о том, как она представляет себе свою будущую жизнь и кем она видит себя в этой будущей жизни, когда я буду женой Оливера.

Отец и Алек должны были развлекать отца Оливера, герцога Эдмуна Тенбрайка. Они собирались пройтись по конюшням и продемонстрировать нового жеребца редкой породы, который был частью моего приданого, а также отправиться на несколько конных прогулок в течение следующих дней.

Мне же, как невесте, достался Оливер, маркиз Олдрик, будущий герцог Тенбрайк. Моя мама точно так же выяснила, что ценил Оливер в женщинах. Маркиз предпочитал умных женщин, интересовался экономикой. Все женщины, с которыми он был замечен, были высокими, стройными и темноволосыми, как Доротея. Матушка сразу же проинформировала меня, что внешне я не смогу привлечь Оливера, поэтому отправила меня читать любимые книги Оливера и строго наказала обсуждать с ним именно деловые вопросы. Я также должна была продемонстрировать ему наших прекрасных лонгхаундов.

Показ лонгхаундов был намечен на завтра, а сегодня я сопроводила Оливера в библиотеку, где размещалась миниатюрная модель нашего баронства. Мама с Доротеей подготовили для меня целое подробное руководство по общению с Оливером, содержащее готовые фразы для начала и поддержания диалога, комплименты на тему его карьеры а также темы которые я должна была с ним обсуждать. Я пыталась заслужить прощение матери за случай на балу и строго следовала этим указаниям при каждом визите Тенбрайка.

— Я наслышана о том, как успешен был проект по восстановлению дорог в герцогстве, который вам доверил ваш отец. Ваша Светлость, позвольте вам показать, над чем мы работали в последние полгода, — я улыбнулась Оливеру. — Я верю, что это принесет минимум пятнадцать процентов дополнительного дохода от продажи пшеницы…

Семья и высокие гости опять собрались вместе к обеду. Повара давным-давно запланировали меню, одобренное матушкой и Доротеей. Моего мнения никто не спрашивал, но, честно говоря, я была совершенно равнодушна к тому, что будут есть наши гости, тем более что дар Доротеи позволял рассчитать максимальное количество разнообразных блюд из имеющихся ингредиентов.

Мне было немного неприятно то настолько наша семья старалась что-то изобразить перед Тенбрайками. С объявления помолвки прошло 3 года, Тенбрайки прекрасно знали, с кем имеют дело. Они ни разу не приехали с подарками и ни разу не принесли тех связей, о которых мечтал отец. Не считать же этими связями графа Роу.

Я сидела напротив Оливера, иногда перехватывая его безразличный взгляд. Время от времени взгляд будущего герцога скользил в сторону Доротеи, сидящей рядом со мной, хотя мужчина всячески старался скрыть это.

Каждый раз, когда это происходило, Доротея будто выпрямлялась ещё больше, хотя сестра и так значительно возвышалась надо мной за счёт своего роста. На ее губах играла легкая соблазнительная улыбка; девушка была одета в новый темно-синий наряд, гармонирующий с цветами моего жениха.

— Чудесный обед, леди Торнхар, — с похвалой обратился к маме герцог Тенбрайк. — Обязательно передайте рецепты вашего повара моим людям.

— Спасибо, Ваша Светлость, — улыбнулась мама, довольная похвалой. — Мы регулярно импортируем большое количество овощей и фруктов из других королевств.

— Должно быть, это влечет за собой огромные расходы, — теперь голос герцога был куда менее радушным.

Мама замерла, как кролик перед удавом. На самом деле мы не занимались импортом фруктов и овощей из других королевств; деликатесы были приобретены исключительно для этих нескольких дней. Подобные траты были безумными для нашего маленького баронства, и сейчас, в глазах герцога, мы, наверное, выглядели неспособными распоряжаться деньгами и жить по средствам.

— Да будет Вам, Ваша Светлость. Такой красивой женщине, как леди Торнхар, не стоит забивать свою голову мыслями о тратах. Это забота мужчины, — заплетающимся языком сказал граф Гилл Роу. Похоже, он уже успел где-то напиться. — Женщина должна следить за домом и не нервничать, иначе ее красота быстро увянет.

В ответ раздались пара смешков от отца, Оливера и Алека. Как ни странно, именно смешок Алека был самым громким. Я думаю что это была нервная реакция и попытка расположить к себе гостей, брат безумно хотел дружбы с Оливером и графом Роу. Они состояли на службе короля в роли декоративных капитанов, хотя в прошлом и служили рядовыми в гвардии. Времена в нашем королевстве были спокойными, никто из гвардейцев не участвовал в настоящих сражениях, которые происходили лет пятьдесят назад. В итоге королевская гвардия скорее напоминала клуб избранных — красивых, обеспеченных и молодых аристократов, каждый из которых считался завидным женихом, и Алек очень хотел быть частью этого клуба.

Большую часть обеда я молчала, не желая разговаривать. Отец долго обсуждал вопросы дворцовой безопасности с герцогом Тенбрайком и, удачно подобрав момент, замолвил слово за Алека, отметив, что брат очень хотел бы быть частью королевской гвардии и что, как будущий родственник, герцог Тенбрайк мог бы внести за него слово. В ответ на это герцог Тенбрайк вежливо ответил, что посмотрит, что может быть сделано. Насколько я помнила, такой же ответ герцог дал и в свои последние два визита.

В это время мама и Доротея усердно работали над привлечением внимания графа Роу, который, будучи в состоянии легкого опьянения, упустил из виду женские уловки и невольно согласился на предложение посетить ярмарку на следующий день вместе с Доротеей. Оливер пытался его отговорить, а после того как у него это не получилось, попытался напросится с ними. На это моя мама ответила, я с женихом уже запланировала отправиться в нашу лучшую псарню.

Я чувствовала себя совершенно лишней на этом мероприятии, наслаждаясь прекрасными фруктами из соседнего королевства, время от времени смотря на потолок, стены, в коридор на мелькающую там Милли. Иногда, по кивку мамы, произносила заранее подготовленные фразы, превознося Оливера, его мужественный облик и заслуги на военной службе.

Было обидно за свою семью. Мама и Доротея — невероятные красавицы, а отец — человек с реальным боевым опытом и выдающимися стратегическими знаниями. Я не понимала зачем нужен весь этот фарс с целью восхитить семью герцога. Наверное это для того чтобы устроить лучшее будущее для моих брата и сестры.

Обида за свою семью была настолько глубокой, что притупила обиду за саму себя, за нелюбовь родителей и сестры ко мне.

Вечером того же дня я готовилась ко сну, наконец-то наслаждаясь тишиной и спокойствием. Сделала бы я что-нибудь по-другому, если бы могла контролировать свое тело? Нет, разве что не выдавала бы заученные комплименты Оливеру, когда нас не видела матушка и Доротея. Я хотела, чтобы гости наконец-то уже уехали, и я могла вернуться к своим безумно интересным книгам по древним артефактам и храмам. Вернуться к тому состоянию, когда собственная семья тебя не видит, потому что когда они тебя видят, это больнее. По какой-то причине, в каждой из их фраз мне слышала укор.

Забравшись с ногами в кресло, я наслаждалась книгой об артефактах далекой Таласской империи. Никто не мог меня потревожить, так как я всегда запирала спальню. Поэтому когда я услышала негромкое но отчетливое “Только не пугайся”, я безумно перепугалась.

— Кто здесь?! — воскликнула я, встревоженно осматривая комнату в поисках невидимого нарушителя.

— Элли, это я, Алек, — я продолжала хаотично оглядываться по сторонам и не видела Алека, когда услышала легкий скрип. — Прости, я не хотел тебя пугать.

Алек вылезал… из стены. Одна из деревянных панелей, которыми была обшита спальня, являлась секретной дверью, и он легко ее отодвинул.

— Алек… как?.. — у меня не было слов.

— Все вопросы потом, мне нужно кое-что тебе показать. Это касается твоего жениха и Доротеи.

В груди образовался тяжелый комок — я не была уверена, что готова знать правду. Я видела взгляды, которые Доротея и Оливер бросают друг на друга, я знала, что они также переписывались, в то время как я и Оливер не обменялись ни единым письмом. Доротея имела талант к общению на расстоянии и регулярно обменивалась письмами с подругами в столице.

— Пойдем, — Алек мягко подтолкнул меня к узкому проходу, и я с тревогой взглянула в его направление. — Давай, Элли, пожалуйста… Я понимаю твой страх, но по-другому не получится. Мне невыносимо наблюдать за тем, как тебя унижают.

От его последних слов в груди заболело еще больше, но я проследовала к секретному проходу. Проход был очень узкий и предназначен только для одного человека, поэтому мы с Алеком шли друг за другом.

— Куда мне идти дальше? — спросила я, дойдя до первой развилки. В проходе было очень тихо, я не могла поверить, что он располагался прямо за стеной жилых комнат.

— Поверни направо, покои маркиза расположены там, — указал Алек.

Я не стала спрашивать, почему мы направляемся к покоям Оливера. Не хотела об этом думать, понимая, что сегодня получу ответ на то, что во многом было моими домыслами.

Наконец, коридор закончился тупиком. Я осмотрела все вокруг, но не видела никакого замка или рычага, чтобы открыть дверь. Сзади ко мне приблизился Алек.

— Сейчас, дай мне пролезть. Вот, нужно вытащить этот камень, — Алек начал дергать что-то в полу. Только после этого я заметила, что один из булыжников стоял под неестественным углом. Слегка пыхтя, брат наконец то вытащил булыжник, а после, все так же тихо пыхтя, кое-как отодвинул большую деревянную панель. Как только он закончил, в коридор тотчас хлынул свет сквозь маленькие щели в стене. Приложив палец к губам, Алек поманил меня ближе к себе. Я по-прежнему ничего не видела, до тех пор пока не приблизилась вплотную к узким щелям в стене.

В покоях Оливера царил приятный полумрак. Сам Оливер сидел в широком кожаном кресле, лениво перелистывая утреннюю газету. Комнаты, которые выделили герцогу и его людям, были даже роскошнее покоев хозяев. Когда мама только узнала, что герцог будет регулярно нас навещать, она приказала обновить все гостевые покои.

Мой жених выглядел потрясающе, он был расслаблен и одет только в легкую рубашку, которая была слегка расстегнута на груди, и светлые брюки. Густые темные волосы слегка завивались, мужчина выглядел свежо, скорее всего, только после купальни. Несмотря на то что я больше не любила Оливера, мое сердце учащенно забилось при виде потрясающе красивого мужчины.

“Гормоны” — мысленно сказала я той Элли, что управляла нашим телом.

— Ваша Светлость, — послышался нежный голос со стороны двери, я напряглась, пытаясь разглядеть гостя.

Точнее, гостью. Девушка медленно вошла в покои, на ней был темный плащ с глубоким капюшоном.

— Доротея, ты знаешь, что можешь обращаться ко мне по имени, — Оливер отозвался неожиданно хриплым и низким голосом, не отрывая взгляда от пришедшей. — Я ждал тебя… ты же знаешь, что я приезжаю сюда только ради тебя.

Доротея медленно сняла капюшон с головы. Ее глаза лихорадочно блестели, губы были приоткрыты, на щеках замер румянец. Ее волосы были распущены, хотя по этикету благородная девушка должна появляться в таком виде только перед мужем. Она была прекрасна.

Несмотря на то что тон Оливера был соблазняющим и восхищенным, Доротея не выглядела довольной.

— Ради меня…, — прошептала она, закусив губу. — Или ради нее? Ради этой овцы? — Я вздрогнула. Голос Доротеи наполнился агрессией, которой я до этого никогда не слышала. — Ты провел с ней сегодня целый день. Говорил ли ты ей комплименты? Отвечай!

В голосе сестры было столько агрессии и ненависти, что мне захотелось закрыть глаза и уйти. Что происходит? Она разговаривала так, будто имела право на Оливера. Доротея не просто не любила меня; она ненавидела меня. Сестра называла меня тем же уничижительным именем, что и Оливер с Гиллом Роу три года назад. Значит, они обсуждали и оскорбляли меня за моей спиной.

Все мои худшие подозрения подтвердились, но это было только начало.

— Успокойся, — голос Оливера больше не был соблазняющим. — Мы не виделись полгода, а ты начинаешь сразу с обвинений. Ты ведь тоже провела весь день с Гиллом.

— Ты ревнуешь? — голос Доротеи опять изменился и стал ласковым, приятным, как ручеек. — Конечно же ревнуешь… — она усмехнулась. — Так вот почему ты провел весь день с овцой. Ты, наверное, так измучался, мой милый… весь день с ее непроходимой тупостью и истериками.

— Она показалась мне вполне нормальной… не хуже и не лучше других, она много знает про баронство и ведение хозяйства.

— Ты… ты считаешь ее нормальной? Ты защищаешь ее? Это говоришь ты? Ты просто не знаешь, как она себя ведет, когда вы не посещаете нас. Она постоянно кичится тем, что является твоей невестой, что она будет иметь доступ к герцогской казне и покупать все, что захочет. Ты видел, как она ела сегодня заморские фрукты? Она разоряет нашу семью тем, что постоянно требует привозить закуски из других королевств, и скоро эта овца будет также поступать с вашей казной! — Я слушала пылкую речь Доротеи и чувствовала, что внутри меня растет черная дыра. Зачем она обманывает его? Почему хочет, чтобы я выглядела отвратительно в его глазах? Сколько она уже вливала этот яд в его уши? Полгода? Год? Больше? — Она специально постоянно упоминает тебя, зная, что это делает мне больно, ведь только слепой не видит моих чувств. Она хочет ранить меня.

— Почему мы постоянно говорим о ней? Зачем ты вновь затрагиваешь этот вопрос? Как только она станет моей женой, ей не удастся распоряжаться казной по собственному усмотрению — все документы уже оформлены, — сказал Оливер, у которого явно не было желания утешать Доротею, как будто это обсуждалось не в первый раз. — К тому же, вы будете видеться крайне редко, ведь она переедет в мой дом.

— Женой… женой, — повторяла Доротея шёпотом, словно не веря своим ушам. — Но ты же говорил, что не желаешь брать её в жёны. Ты повторял мне столько раз, что она толстая, уродливая и низкородная. Что тебе противна одна мысль о том, чтобы делить с ней ложе. Что она является моей жалкой тенью. Что она не пара герцогу Тенбрайку…

Оливер слегка поморщился, но не опроверг ее слов. Вместо этого мужчина стал более серьёзным и потёр лоб.

— Послушай, Доротея… Король организовал этот брак. Я должен жениться на твоей сестре, у меня нет выбора. Это не важно, чего я хочу. Три года — максимальный срок помолвки, он подходит к концу, — Оливер выдержал долгую паузу, а после произнёс — Я думаю, что нам лучше перестать общаться наедине.

— Что? — прошептала Доротея в ответ еле слышно. Она вскинула голову, посмотрев на Оливера в упор. — Ты не можешь быть серьёзен… Ты для меня всё, я живу этими встречами, я знаю, что ты меня любишь.

— Мои чувства и желания не важны, Доротея. Я должен жениться на хранительнице источника, я не могу сам выбирать себе жену, — Оливер отступил на шаг, его лицо выражало решимость.

— Почему… мир так несправедлив? Почему двое влюблённых не могут быть вместе? Я знаю, что нам суждено было быть вместе, — фанатично зашептала Доротея, медленно подходя к Оливеру.

Наконец, подойдя к нему вплотную, она положила руки на его щеки так, что Оливер не мог повернуть голову. — Если бы я была хранительницей источника Торнхар, ты бы женился на мне? Ты бы выбрал меня?

— К чему этот вопрос, Доротея? Я и так женюсь на хранительнице источника Торнхар. Нам нужно прекратить, если наши отношения всплывут, разразится огромный скандал, король будет очень зол на обе семьи, — Оливер с силой отвёл её руки от себя и отошёл ещё на два шага. — Пожалуйста, вернись в свои покои.

— Нет… нет! Ты не можешь так поступить со мной! — Доротея зло и решительно взглянула на Оливера и вцепилась в застёжку на своём плаще.

Несколько движений в районе горла, и её плащ упал к её ногам, после чего девушка медленно переступила через него. Она была абсолютно нага, если не считать ожерелья на своей шее. — Я надела твой подарок сегодня… при всех. Я хочу, чтобы все знали, что я твоя, а ты мой. Почему ты не носишь мои подарки, Оливер? — сестра улыбалась безумной улыбкой и медленно приближалась к Оливеру. — Я всегда ношу твои подарки, даже под одеждой. Я так благодарна за них. Я чувствую себя твоей, как только надеваю их.

— Хватит, Доротея. Пожалуйста, оденься и вернись в свои покои. Нам действительно следует прекратить… это.

— “Это”… — прошептала Доротея, медленно приближаясь к Оливеру. Взгляд мужчины был прикован к ее груди, в его глазах читалось возбуждение. — Но разве “это” не прекрасно, Оливер? Только сейчас, пока ты здесь… мы можем насладиться этими последними днями.

Девушка прошла руками по его груди, запустила их сквозь расстегнутую рубашку, привстала на носочках и долго целовала мужчину в губы, в то время как Оливер почти не двигался. В какой-то момент она ненадолго оторвалась от его губ, взяла Оливера за руку и положила его ладонь на свою обнаженную грудь, прежде чем продолжить целовать его.

Через несколько мгновений поцелуй прекратился, сестра медленно опустилась на колени и взялась за завязки его светлых брюк. Оливер ничего не говорил, просто тяжело дышал и неотрывно смотрел на неё. Закончив с брюками и все ещё сидя на коленях, Доротея установила неотрывный визуальный контакт с Оливером и, глядя на него снизу вверх, потянулась рукой к его паху. Я видела что Оливер положил ладонь на ее голову, направляя.

В этот момент я отвернулась.

Алек стоял в противоположной стороне коридора — очевидно, что он либо не смотрел вообще, либо отошёл какое-то время назад. Вряд ли он хотел видеть свою сестру… такой.

— Алек, — очень тихо прошептала я. Жестами попросила его помочь с панелью и установить её назад. Я понимала, что именно эта панель обеспечивает звукоизоляцию секретного прохода.

Закончив, мы вернулись назад в мою спальню. Я молчала, и в моей голове тоже была пустота.

— Ты видишь? Видишь, как она поступает с тобой? — сказал Алек. — Пожалуйста, Элли, ты же такая умная, такая храбрая… скажи мне, что ты отречёшься от Доротеи, как только вступишь в наследство? Я буду рядом с тобой, ты справишься без неё, ты сможешь… Ей нельзя доверять… — Брат подошёл ко мне вплотную и крепко обнял меня. Слова его поддержки бальзамом проливались на мое сердце.

— Когда ты узнал об этом? — тихо спросила я.

— Год назад… Прости, возможно, я должен был рассказать тебе ранее, но я колебался. Маркиз старался разорвать их связь, но Доротея всегда находила способ вернуть его. Я думаю что они много общаются через письма. Она… не говорила о тебе таких гадостей ещё год назад.

Я тихо плакала, уткнувшись лицом в его грудь. Мне было нестерпимо больно не только за себя, но и за Доротею — за тот путь, который она выбрала, хотя она могла бы выбрать любого свободного мужчину. Того, кто был бы с ней потому что любил, а не потому что обязан. Мне было больно за дружбу, которая могла бы у нас быть. Происходящее ставило точку на моей дружбе с Доротеей, которой и так почти не существовало с тех пор, как она увидела Оливера.

Разумом я понимала, что не отрекусь от Доротеи — не смогу. Я не могла причинять вред живым существам. Если я, как хранительница источника и будущая баронесса, отрекусь от Доротеи, её нормальная жизнь будет закончена.

Насколько же сильно Доротея любила Оливера, если была готова пойти на такой риск?