Неожиданно мать!

Двадцать четвертая. Милая зараза

Синяя борода aka Роман Юрьевич не выглядел довольным, позволяя Моте идти вслед за собой на второй этаж квартиры.

А для самой Моти это было втройне неловко, потому что она понимала, что весь этот спектакль вообще никому не интересен и не важен, устроен только ради самого Романа.

Она тащила свою сумку с таким недовольным видом, что в какой-то момент Роман и сам стал ее жалеть:

— Не переживай. В спальне есть отдельный диван.

Так мило, он думает, что ей страшно с ним ночевать. Мотя улыбнулась, кивнула, а он добавил:

— Тебе на нем будет удобно, — и подмигнул.

«Зараза!» — прошипела про себя Мотя и стыд, как рукой сняло.

На втором этаже не оказалось ничего необычного. Все те же белые стены, тот же совершенно абсолютный порядок и минимализм.

Просторная комната без мебели и две двери.

— Тут — кабинет, — кивнул Роман на ту дверь, что справа. — Не заходить. Тут — спальня.

— Тоже не заходить? Лечь на коврике перед дверью? — устало спросила Мотя.

— В идеале, — улыбнулся Роман, но повел ее за собой. — Не будем расстраивать мамочку.

Мамочка как раз ворковала над Сергеем на первом этаже и даже заверила, что по ночам сама готова вставать, чтобы «молодые родители» лучше адаптировались.

«Ну ясно… она хочет сделать жизнь Романа максимально беззаботной! Чтобы он решил, что дети — это легко!»

Вообще Валерия Сергеевна крайне спокойно отнеслась ко всему, что происходило. Она вообще не задавала никаких вопросов («Мама не любопытна!» — с гордостью заявил Роман. «Мама все знает от Гены!» — мысленно вздохнула Мотя). Все свое время счастливая бабушка щедро дарила внуку, улыбалась Моте, расспрашивала ее о жизни и семье, а один раз, когда Роман вышел, даже прошипела: «Ты так никогда его не охмуришь, девочка!» — и жестами показала, что нужно улыбаться шире.

Моте от этого стало еще хуже. Маме доложили, что она в курсе аферы.

Теперь Мотя окончательно пропала… Валерия Сергеевна собиралась сыну организовать «семью под ключ» и мнения «жены» на этот счет не спросила.

Спальня оказалась такой же, как и вся квартира: белой, чистой, только разве что чуть более обжитой.

По центру большая белая кровать с широкими бортиками. Под окном стильная низкая софа, видимо, чтобы читать книги долгими вечерами.

Справа и слева двери, очевидно, одна в гардероб, вторая в ванну.

Книжные полки, стеллаж с мелочами, стильная скрытая подсветка.

— Прикольно, — оценила Мотя. — А удобный диван — это ты про софу?

— Да.

— Мне кажется, она не раскладывается.

— Ну не знаю… я не пробовал, но она стоила столько, что должна приносить кофе.

— Не удивлюсь, что ее единственная функция — красиво стоять, — Мотя плюхнулась на софу и поняла, что да. Только стоять и привлекать внимание.

Жесткая и крайне не удобная вещица.

— Вещи можешь оставить в гардеробе, — Роман кивнул на одну из дверей. — Не устраивай бардака. Ванна, — он сморщился. — Там…

— Я могу пользоваться общей, — насупилась Мотя.

— Можешь. Но это будет подозрительно.

Так и хотелось взорваться и выложить всю правду, но это было не в Мотиных интересах. Сереге это ничем не поможет.

— Так… ты разбирай сумку, а я попробую разобраться с софой.

Мотя кивнула и пошла исследовать гардероб.

Белый, со стеклянными дверцами, ящичками, зеркалами. Чистенький и аккуратный. В ряд рубашки, брюки, худи и штаны. Супер-однообразный гардероб и ничего лишнего.

— Жу-уть… какой же он скучный.

— Я все слышу, — крикнул «скучный» из комнаты. — Кажется, софа и правда не разбирается, — вздохнул он и вошел в гардероб.

Мотя как раз достала парочку своих цветастых платьев и нашла пустую вешалку. Теперь ряд из белых рубашек разбавил яркий цветочный принт.

— Жуть, — закатил глаза Роман. — Моя жизнь превратилась в балаган.

— Нет. В твоей жизни появились яркие краски, парень! — и Мотя совершенно панибратски, закинула руку Роману на плечо и пихнула его бедром.

Он не оценил и дурачиться не стал.

— Да расслабься ты! Ну хоть какая-то авантюра! Впереди праздники. Тепло! Май! Давай честно, ты бы все эти дни просидел один, да?

— Нет.

— И работал бы!

— Нет.

— И даже не вышел из дома.

— Ты ничего обо мне не знаешь. Разбирай вещи. Я внизу. Буду думать, как нам спать.

Мотя посмотрела на свои яркие платья и радостно захихикала. И все-таки, несмотря ни на что, это было очень и очень весело. Но когда он узнает правду — будет рвать и метать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А еще Сергей, который еще пару дней назад лежал никому не нужный в палате, теперь окружен такой заботой, что ему можно позавидовать.

— Милочка, — услышала Мотя за своей спиной. — Нам бы поговорить!

Валерия Сергеевна стояла, скрестив руки на груди, и как-то недобро смотрела на Мотю. А еще презрительно сморщилась при виде ее цветастых платьев рядом с дорогими белыми рубашками.

«Как-то это перестало казаться веселым. Опять!»