Неприятности – мое ремесло

1

Человек в голубом костюме с зеленоватой искрой – хотя эта искра в освещении клуба «Боливар» совершенно обесцветилась – обладал высоким ростом, серыми, широко посаженными глазами, тонким носом и крепким подбородком. Завершали портрет довольно чувственный рот и черные курчавые волосы, слегка тронутые сединой, словно ее нанесла неуверенная рука. Прекрасно сидящий костюм словно имел душу, а не просто сомнительное прошлое. А звали человека Мэллори.

Его крепкие, четко очерченные пальцы держали сигарету. Он распростер свободную ладонь на белой скатерти и сказал:

– Письма обойдутся вам в десять штук, мисс Фарр. Это не много.

Он мельком глянул на сидевшую напротив девушку и поверх пустых столиков отвел взгляд к сердцевидной площадке, где в переплетении разноцветных лучей прожекторов топтались пары.

Места танцующим явно не хватало, и они теснили клиентов за ближайшими столиками, между которыми, держа равновесие, канатоходцами сновали вспотевшие официанты. Но вблизи от Мэллори сидело всего четыре человека.

За соседним столиком потягивала коктейль изящная брюнетка, напротив расположился здоровяк – на его жирной раскрасневшейся шее поблескивали капельки влаги. Женщина угрюмо изучала свой бокал и поигрывала большой серебряной фляжкой, которую пристроила на коленях. Чуть дальше боролись со скукой двое хмурых мужчин – в полном молчании они курили длинные тонкие сигары.

Мэллори задумчиво произнес:

– Десять штук – отличная цена, мисс Фарр.

Ронда Фарр была красавицей. Специально на эту встречу она пришла во всем черном, если не считать белого мехового воротничка поверх накидки, легкого как пушок. И белого парика – чтобы не узнали, – в котором она была похожа на озорную девчонку. Глаза напоминали два василька, а кожа привела бы в восторг бывалого повесу.

Не поднимая головы, голосом, полным отвращения, она сказала:

– Это ни в какие ворота не лезет.

– Почему? – спросил Мэллори, слегка удивившись и не без некоторого раздражения.

Ронда Фарр окинула его взглядом тверже мрамора. Потом достала сигарету из лежавшего рядом серебряного портсигара, вставила ее в тонкий изящный мундштук – тоже черный.

– Любовные письма кинозвезды? Они больше никого не интересуют. Публика перестала быть божьим одуванчиком в кружевных панталонах до колен.

В чернильной синеве ее глаз заплясал огонек презрения. Мэллори пристально посмотрел на нее.

– Но вы тотчас явились, чтобы о них поговорить, – заметил он. – По приглашению человека, которого вы видите впервые в жизни.

Она махнула мундштуком:

– Наверное, затмение нашло.

Мэллори улыбнулся, одними глазами, губы оставались неподвижными.

– Нет, мисс Фарр. У вас была очень серьезная причина. Сказать какая?

Ронда Фарр окинула его сердитым взглядом. Потом отвела глаза и как будто забыла о собеседнике. Она подняла руку с мундштуком, посмотрела на нее в задумчивости: рука была красивая, без колец. В городе, где симпатичные мордашки естественны не меньше, чем спущенные петли на долларовых чулках, красивые руки встретишь не чаще, чем цветущий палисандр.

Она повернулась и оглядела брюнетку с застывшими глазами, за ней – толпу танцующих на площадке. Оркестр наяривал нечто слащаво-монотонное.

– Терпеть не могу эти притоны, – сказала она небрежно. – Они как упыри, что являются только с наступлением темноты. Люди тут забывают про всякие приличия, грешат, не понимая, как они смешны. – Она положила руку на скатерть. – Да, письма… Так чем же они так опасны, господин шантажист?

Мэллори засмеялся. Смех у него был звенящий, не без металлического скрежета.

– А вы молодец, – похвалил он. – Сами по себе письма вполне ерундовые. Так, сексуальная белиберда. Мемуары школьницы, которую соблазнили, и вот она от счастья не может успокоиться.

– Ай-ай-ай, – сказала Ронда Фарр голосом, напомнившим обледенелый бархат.

– Важными их делает тот, кому они написаны, – холодно пояснил Мэллори. – Вымогатель, картежник, мошенник. И все прочее, по списку. Сливкам общества такая компания противопоказана.

– А я с ним компанию не вожу, господин шантажист. Уже много лет. В годы нашего знакомства Лэндри был вполне симпатичным парнем. У каждого в прошлом есть что-то такое, к чему не хочется возвращаться. Но это именно в прошлом.

– Да? Тогда моя задача совсем пустяк. – Мэллори неожиданно ухмыльнулся. – Вы ведь только что просили его вернуть вам эти письма.

Она дернулась как от удара. Лицо будто расползлось в разные стороны, превратившись в набор черт, никак друг с другом не связанных. Глаза уже начали играть прелюдию к визгливому крику – но всего на секунду.

Она тут же взяла себя в руки, но глаза ее обесцветились, стали похожи на глаза Мэллори. С нарочитой аккуратностью она положила черный мундштук на стол, сплела над ним пальцы. Костяшки побелели.

– Вы так хорошо знаете Лэндри? – спросила она злобно.

– Может, я просто бываю там и сям; может, мне что-то известно… Будем договариваться или шипеть друг на друга?

– Откуда у вас письма? – Голос ее продолжал звучать злобно и жестко.

Мэллори пожал плечами:

– В нашем деле такие вещи не обсуждают.

– Я не просто так спрашиваю. Вы не первый, кто пытается продать мне эти чертовы письма. Поэтому я и пришла. Любопытно стало. Но я вижу – вы с ними заодно и просто поднимаете цену, чтобы запугать меня и заставить раскошелиться.

– Нет, – ответил Мэллори, – я сам по себе.

Она кивнула и заговорила полушепотом:

– Замечательно. Может, какой-то остряк решил издать мои письма отдельным тиражом? И уже сделал фотокопии… Короче – платить не буду. Это дорога в никуда. На такую сделку я не пойду, господин шантажист. Так что выберите ночку потемнее, идите к причалу и прыгайте с вашими дурацкими письмами в воду – мне все равно!

Мэллори наморщил нос, сосредоточенно скосил на него глаза.

– Язык у вас подвешен, мисс Фарр. Только так мы ни к чему не придем.

– А нам никуда и не надо, – отчеканила она. – Могу сформулировать по-другому. Жаль, что не захватила свой пистолет с перламутровой рукояткой, а то всадила бы в вас пару пуль – и мне ничего бы за это не было! Но такая реклама мне ни к чему.

Мэллори вытянул перед собой два длинных пальца и внимательно их осмотрел. Ситуация его забавляла, он явно получал от нее удовольствие. Ронда Фарр поднесла тонкую руку к белому парику – и через несколько секунд опустила.

Сидевший поодаль мужчина тотчас поднялся и пошел в их сторону.

Он двигался быстро, легкой, пружинистой походкой, постукивая по бедру мягкой черной шляпой. Одет он был элегантно, для выхода в свет.

Ронда Фарр следила за его приближением.

– Вы же не рассчитывали, что я приду сюда одна? Я по ночным клубам одна не хожу.

Мэллори усмехнулся.

– Правильно, нечего вам в этих злачных местах делать, – бесстрастно заметил он.

Мужчина подошел к столу. Невысокий, ладно скроенный, темноволосый. Облик дополняла полоска черных усиков, блестящих, как атлас, и та видимая бледность кожи, которую южане ценят выше жемчугов.

Плавно и чуть выспренне он склонился над столом и извлек сигарету из серебряного портсигара Мэллори. Потом, рисуясь, закурил.

Ронда Фарр прикрыла рот рукой и зевнула.

– Это Эрно, мой телохранитель. Обеспечивает мне комфорт. Мило, да?

Она неторопливо поднялась. Эрно помог ей с накидкой, растянул губы в безрадостной улыбке и посмотрел на Мэллори.

– Привет, малыш! – процедил телохранитель.

В его темных, почти матовых глазах горели жаркие огоньки.

Ронда Фарр, покрыв плечи накидкой, чуть кивнула, изобразила на изящных губках подобие язвительной улыбки и пошла по проходу между столиками. Голову она гордо вскинула вверх, на лице читались легкая тревога и настороженность – так идет королева, которой угрожает опасность. Это было не бесстрашие, но категорический отказ выказывать страх. Ее артистизм был достоин восхищения.

Двое скучающих мужчин посмотрели на нее с интересом. Брюнетка с угрюмым видом делала себе коктейль, способный повалить с ног лошадь. Сидевший напротив толстяк с потной шеей, судя по всему, просто спал.

Ронда Фарр преодолела пять укрытых малиновым ковром ступенек – перед ней учтиво склонил голову старший официант. Она прошла сквозь золоченую завесу и скрылась из виду.

Мэллори посмотрел ей вслед, а потом повернулся к Эрно:

– Ну, шестерка, что скажешь?

Реплика была нарочито оскорбительной. На лице Мэллори гуляла холодная улыбка. Эрно замер. Левая рука в перчатке дернулась, с сигареты упал пепел.

– Шутить вздумал, малыш? – коротко бросил он.

– Насчет чего, шестерка?

Бледные щеки Эрно пошли красными пятнами. Глаза его превратились в узкие щелки. Он чуть шевельнул правой рукой, без перчатки, и сжал пальцы – блеснули аккуратно подстриженные розовые ногти. Он сказал негромко:

– Насчет писем, малыш. Выкинь из головы! Считай, что их уже нет, малыш.

Мэллори окинул его нарочито циничным взглядом, провел пальцами по жестким черным волосам и процедил:

– А вдруг я не знаю, о чем ты там бормочешь, коротышка?

Эрно засмеялся. Смех был наполнен металлом, звуком натянутой до последней крайности струны. Такой смех был Мэллори знаком: он часто служил прелюдией к музыке выстрелов. Глядя на быструю правую руку Эрно, он посоветовал:

– Давай, знойный, дуй себе. А то вдруг мне захочется твою щеточку с губы стряхнуть.

Лицо Эрно исказила гримаса. Красные пятна пугающе засветились на его щеках. Он поднял руку с сигаретой, поднял медленно – и пульнул горящим окурком Мэллори в лицо. Мэллори увернулся – и сигарета пролетела дугой над плечом.

На скуластом холодном лице Мэллори ничего не отразилось. Издали, словно из тумана, словно голос принадлежал не ему, он произнес:

– Поосторожней, шестерка. За такое и схлопотать можно.

Эрно засмеялся тем же металлическим, напряженным смехом.

– Шантажисты не стреляют, малыш, – прорычал он. – Разве я не прав?

– Проваливай отсюда, вонючий макаронник!

Холодный насмешливый тон этих слов ужалил Эрно и привел в ярость. Правая рука змеей метнулась вверх. Из наплечной кобуры охранник выхватил пистолет и застыл, сверкая глазами. Мэллори чуть подался вперед, уперся руками в край стола, стиснул его пальцами. В уголках рта, несмотря ни на что, поигрывала улыбка.

Брюнетка приглушенно взвизгнула. Кровь отлила от щек Эрно – мертвенно-бледные, они словно запали внутрь. Голосом, свистящим от ярости, он велел:

– Ладно, малыш. Идем на улицу. Ну, пошел…

Через три стола один из скучающих мужчин сделал какое-то ничего не значащее движение. При всей его незначительности оно не укрылось от взгляда Эрно. Глаза его блеснули. В ту же секунду в живот ему въехал столик и отправил его в нокдаун.

Столик был легким, но сам Мэллори к легковесам не принадлежал. Падение тела сопровождалось разными звуками. Громыхнули тарелки, звякнуло серебро. Эрно растянулся на полу, столик рухнул ему на бедра. Пистолет валялся в футе от руки, что пыталась нашарить оружие. Злость перекосила лицо охранника.

На миг возникла немая сцена – все происходившее словно намертво застыло в стекле. Но вот брюнетка снова завизжала, на сей раз громче прежнего, – и все пришло в движение. Посетители повскакивали на ноги. Два официанта вскинули руки вверх и заверещали по-неаполитански. Вспотевший и вконец издерганный младший официант попытался вмешаться, – видимо, смерть пугала его меньше, чем гнев старшего официанта. Краснолицый толстяк с пшеничной шевелюрой торопливо сбежал по ступеням, размахивая пачкой меню.

Эрно выдернул ноги из-под столика, пошатываясь, встал на колени и схватил свой пистолет. Изрыгая проклятия, крутнулся всем телом. Мэллори, оказавшийся в полном одиночестве среди этой неразберихи, подался вперед и нанес мощный удар по хрупкой челюсти Эрно.

Взгляд Эрно утратил осмысленность. Он рухнул на пол, как полупустой мешок с песком.

Пару секунд Мэллори пристально смотрел на него. Потом поднял с пола свой портсигар. В нем оставалось две сигареты. Одну он сунул между губ, убрал портсигар, вынул из кармана брюк несколько банкнот, сложил одну по длине вдвое и ткнул ею в официанта.

Неспешной походкой Мэллори направился к выходу – к пяти ступенькам, укрытым малиновым ковром.

Мужчина с жирной шеей приоткрыл глаз и оглядел мир осторожно и подозрительно. Подвыпившая брюнетка не без труда поднялась с места, вдохновенно клокоча, взяла в тонкие окольцованные руки кувшин со льдом – и довольно точно опрокинула его содержимое на живот Эрно.

2

Мэллори, держа шляпу под мышкой, вышел из-под тента перед входом в клуб. Швейцар окинул его изучающим взглядом. Мэллори покачал головой и сделал несколько шагов по дуге тротуара, вдоль полукруглой подъездной дорожки для автомашин гостей. В полумраке он остановился у края тротуара и о чем-то серьезно задумался. Вскоре мимо него медленно проехал фаэтон «изотта-фраскини».

Это была открытая коляска, огромная даже по голливудским меркам. В свете прожекторов у входа она заискрилась, как кордебалет в шоу Зигфелда, потом угасла тускло-серым серебром. За рулем с непроницаемым видом сидел шофер в ливрее, кепка с козырьком была лихо сдвинута на сторону. На заднем сиденье, слегка скрытая мягким тентом, неподвижной восковой фигурой застыла Ронда Фарр.

Машина беззвучно скользнула по дорожке, проехала мимо двух приземистых каменных колонн – и растворилась в огнях бульвара. Мэллори, думая о своем, надел шляпу.

Во тьме у него за спиной, между высокими итальянскими кипарисами, что-то шевельнулось. Он быстро обернулся – и прямо перед собой увидел мерцающее дуло пистолета.

Пистолет держал здоровенный детина. На затылке сидела бесформенная фетровая шляпа, неопределенного вида пальто распахнулось на животе. В тусклом свете из высокого и узкого окна просматривались кустистые брови и крючковатый нос. За его спиной стоял напарник.

Первый сказал:

– Это пистолет, приятель. Бум-бум – и человек лежит. Попробовать не хочешь?

Мэллори бесстрастно посмотрел на него:

– Не разводи детский сад, начальник! В чем дело?

Верзила засмеялся – приглушенно, словно море бьется о скалы в тумане. Он вложил в голос изрядную долю сарказма:

– Ишь ты, какой сообразительный, сразу нас раскусил. Не иначе, Джим, один из нас смахивает на полицейского. – Он пристально взглянул на Мэллори и добавил: – Мы видели, как ты вырубил коротышку. Порадовалась душа?

Мэллори выбросил окурок, посмотрел, как он описал дугу в темноте. Потом, взвешивая слова, спросил:

– Может, за двадцатку вы на это посмотрите по-другому?

– Только не сегодня, уважаемый. В другой вечер – да, а сегодня – никак.

– Сотню?

– И это не получится, уважаемый.

– Н-да, – мрачно произнес Мэллори. – Выходит, мои дела совсем плохи.

Верзила снова засмеялся, подошел вплотную. Напарник вывалился из тени и положил руку – мясистую, плотную – Мэллори на плечо. Не сходя с места, Мэллори дернул корпусом – рука упала.

– Убери лапы, ищейка! – бросил Мэллори.

Второй издал рычащий звук. В воздухе что-то просвистело – и за ухом у Мэллори вспыхнула острая боль. Он упал на колени. Несколько раз, не поднимаясь, яростно мотнул головой. В глазах прояснело. Он увидел, что тротуар выложен ромбовыми плитами. И медленно поднялся.

Он взглянул на полицейского, что огрел его дубинкой, и сквозь зубы выругался – в голосе слышалась затаенная ярость, которая и подняла его на ноги, губы чуть шевелились и напоминали два куска плавящейся смолы.

Верзила поинтересовался:

– Что на тебя нашло, Джим? Зачем ты его треснул по башке?

Джим поднес жирную руку ко рту и погрыз ее. Потом сунул дубинку в боковой карман пальто.

– Ладно тебе! – заявил он. – Давай берем его… чего церемониться? Что-то выпить охота.

Он решительно зашагал по тротуару. Мэллори медленно повернулся и проводил его взглядом, потирая ушибленную голову. Здоровяк деловито приподнял пистолет и распорядился:

– Идем, приятель. Прокатимся при лунном свете.

Мэллори выполнил команду. Здоровяк шел рядом, а Джим пристроился с другой стороны. Крепко стукнув себя по животу, он сказал:

– Надо выпить, Мак. А то я весь издергался.

– Все издергались, нашел чем удивить, – примирительно буркнул его спутник.

Они подошли к двухдверному автомобилю, припаркованному во втором ряду возле приземистых колонн у выезда на бульвар. Обидчик Мэллори сел за руль. Здоровяк подтолкнул Мэллори на заднее сиденье и сел рядом. Положив пистолет себе на колени, он еще больше сдвинул шляпу на затылок и достал смятую пачку сигарет. Аккуратно извлек сигарету и зажег – левой рукой.

Машина влилась в море огней и, немного продвинувшись в восточном направлении, по длинному спуску свернула на юг. Город был устлан бесконечной простыней сияющих огней. Неоновая реклама вспыхивала и излучала тепло. По скоплениям облаков бродил неторопливый луч прожектора.

– Значит, так, – заговорил здоровяк, выпуская дым из широких ноздрей. – Мы тебя засекли. Ты пытался толкнуть этой вертихвостке Фарр какие-то липовые письма.

Мэллори усмехнулся – коротко и безрадостно.

– У меня от вас голова болит, начальники, – сказал он.

Здоровяк, глядя перед собой, обдумывал услышанное. Свет рекламных огней волнами выхватывал из тьмы его широкое лицо. Вскоре он произнес:

– Мы ничего не путаем. В своем деле пока разбираемся.

Глаза Мэллори сузились. На губах заиграла улыбка.

– Это в каком же деле, фараон?

Здоровяк было широко раскрыл рот, но тут же захлопнул его, щелкнув челюстями.

– По-моему, тебе лучше все рассказать, умник. И самое подходящее время для этого – прямо сейчас. Со мной и Джимом еще можно поладить, но не все наши коллеги такие белые и пушистые.

– А что рассказать, лейтенант? – спросил Мэллори.

Здоровяк затрясся от беззвучного смеха и ничего не ответил. Машина проехала мимо нефтяной скважины, что стоит прямо посреди бульвара Ла-Сьенега, потом свернула на тихую, обрамленную пальмами улочку. Посреди квартала, перед пустой стоянкой, она остановилась. Джим заглушил мотор и выключил фары. Затем достал из кармана на дверце плоскую бутылку, приложился к ней и с глубоким вздохом протянул ее через плечо.

Здоровяк сделал глоток, махнул бутылкой и сказал:

– Нам тут надо приятеля подождать. Давай поговорим. Меня зовут Макдональд, я из детективного бюро. Ты хотел вытрясти деньжат из этой девчонки Фарр. За нее вступился охранник. Ты его вырубил. Это все было красиво, нам даже понравилось. Но нам не понравилось другое.

Джим потянулся за бутылкой виски, еще раз глотнул, понюхал горлышко и сказал:

– Мы тебя караулили. Но не думали, что ты попрешь так по-наглому, в открытую. Что-то тут не так.

Мэллори облокотился на дверцу, посмотрел на спокойное, утыканное звездами небо. Потом сказал:

– Вижу, ты больно много знаешь, фараон. И приплачивает тебе совсем не мисс Фарр. Когда кинозвезд шантажируют, они в полицию не обращаются.

Крупная голова Макдональда дернулась. Во мраке автомашины глаза его слабо блеснули.

– Кто нам приплачивает, умник, мы тебе сказать забыли. Так ты хотел из нее что-то вытрясти или нет?

Мэллори мрачно объяснил:

– Мисс Фарр – моя старая знакомая. Кто-то ее шантажирует – но не я. Правда, я догадываюсь, кто это.

– А зачем макаронник тебе пистолетом угрожал? – быстро спросил Макдональд.

– Я ему не понравился, – устало ответил Мэллори. – Я его обидел.

– Что за туфта! – сердито проворчал Макдональд.

Его напарник с переднего сиденья добавил:

– А ты дай ему по хлебалу, Мак. А то развыступался!

Мэллори вытянул руки вниз, повел плечами, словно разгоняя мурашки. Слева под мышкой плотно затаился его «люгер». Взвешивая слова, он произнес:

– Ты сказал, что я пытался толкнуть какие-то липовые письма. А с чего это ты решил, что они липовые?

– Может, мы знаем, где находятся настоящие, – мягко заметил Макдональд.

– Так я и думал, фараон, – нарочито процедил Мэллори и засмеялся.

Макдональд сделал резкое движение корпусом, вскинул стиснутый кулак – и ударил Мэллори по лицу, хотя и не очень сильно. Мэллори снова засмеялся и осторожно помассировал ушибленное место за ухом.

– Прямое попадание, а? – прокомментировал он.

Макдональд тихо выругался.

– Уж больно ты умен, парень. Ладно, со временем разберемся, что к чему.

Он умолк. Напарник на переднем сиденье снял шляпу и принялся чесать копну спутанных седых волос. С бульвара неподалеку доносились отрывистые гудки автомобилей. В конце улицы пульсировал световой поток фар. Но вот из него выбились две, сделали широкую дугу – и два белых луча направились прямо к ним, высвечивая пальмы. Темная масса преодолела полквартала и притормозила у тротуара прямо перед их двухдверной машиной. Фары погасли.

Из подъехавшего авто вышел человек и направился к ним.

– Привет, Слиппи, – поздоровался Макдональд. – Как все прошло?

Лицо высокого худощавого пришельца было в тени – кепка была надвинута на самый нос. Чуть шепелявя, он сказал:

– Все в норме. Никто не петушился.

– Отлично. – Макдональд хрюкнул. – Бросай свою колымагу, подкинешь нас до места.

Джим перебрался назад и разместился слева от Мэллори, как следует пнув его локтем. Долговязый сел за руль, завел двигатель – и они покатили назад, к Ла-Сьенеге, потом на юг, в направлении Уилшира, а затем снова на запад. Машина шла быстро и жестко.

Они беззаботно проехали на красный свет, обогнули большой кинотеатр с притушенными огнями и пустым окошечком кассы, промчались через Беверли-Хиллз, над скоростным шоссе. Начали взбираться в гору с высокой насыпью вдоль дороги – и выхлоп зафукал громче. Вдруг Макдональд встрепенулся:

– Черт, Джим! Я забыл нашего малыша обыскать. Подержи его на мушке.

Он склонился над Мэллори совсем вплотную, дыша перегаром виски ему в лицо. Грубая лапища прошлась по карманам, по бедрам под пальто, пощупала слева под мышкой. На секунду остановилась – как раз там, где в кобуре прятался «люгер». Потом перебралась на другую сторону – и оставила Мэллори в покое.

– Порядок, Джим. Наш умник пушку не носит.

Глубоко в мозгу Мэллори вспыхнуло удивление. Брови его сошлись. Во рту пересохло.

– Сигарету можно? – спросил он после паузы.

Макдональд ответил с притворной вежливостью:

– Кто же тебе откажет в такой мелочи, мил человек?

3

Многоквартирный дом на холме выше Уэстуорд-Виллидж был новым и недорогим. Прямо перед ним Макдональд, Мэллори и Джим вылезли из машины – и она тут же скрылась за углом.

Втроем они пересекли тихий вестибюль – за конторкой никого не было – и на лифте поднялись на седьмой этаж. Прошли по коридору, остановились перед дверью. Макдональд достал из кармана ключ, открыл дверь – и все вошли внутрь.

Комната была совсем новая, какая-то яркая, но насквозь прокуренная. Мебель в кричащей обивке, ковер – дикая смесь густо-зеленых и желтых ромбов. Каминная полка была уставлена бутылками.

За восьмиугольным столом сидели двое, перед каждым – по высокому стакану. Один – рыжеволосый, с темными бровями и глубоко посаженными карими глазами, лицо – застывшая белая маска. У другого – смехотворный нос картошкой, бровей нет вообще, а волосы – неопределенного цвета. Этот второй не спеша положил на стол карты и, широко улыбаясь, подошел к гостям. Мягко очерченный рот делал его добродушным и дружелюбным.

– Все прошло гладко, Мак? – спросил он.

Макдональд потер подбородок, угрюмо покачал головой и взглянул на человека со смешным носом как на заклятого врага. Тот продолжал улыбаться.

– Обыскали?

Макдональд осклабился в кривой ухмылке, пересек комнату и подошел к бутылкам на полке. Зловещим тоном сказал:

– Малый толковый – на кой черт ему пушка? Он головой работает. Он же умник.

Неожиданно он тыльной стороной увесистой кисти шваркнул Мэллори по рту. Тот лишь чуть улыбнулся, не сдвинувшись с места. Он стоял перед большим секретером цвета желчи с сердитыми пятнами красных квадратов. Руки свисали вдоль туловища, зажатая между пальцев сигарета струила дымок, который вливался в сизое загустевшее облачко под неровным сводчатым потолком.

– Охолони, из штанов не выпрыгивай, Мак, – распорядился человек с носом. – Ты свою задачу выполнил. Вы с Джимом свободны. Шестеренки смазали – и дуйте отсюда.

– Ты кто такой, чтобы здесь распоряжаться? – огрызнулся Макдональд. – Тоже мне начальник выискался. Пока этот плут не получит, что ему причитается, я отсюда не сдвинусь, вот так-то, Костелло.

Костелло коротко пожал плечами. Рыжеволосый за столом чуть повернулся на стуле и окинул Мэллори бесстрастным взглядом – так коллекционер изучает жука, наколотого на булавку. Потом он достал сигарету из изящного черного портсигара и аккуратно прикурил от золоченой зажигалки.

Макдональд вернулся к полке, плеснул себе в стакан виски из квадратной бутылки и, не разбавляя, выпил. Он оперся о полку, глаза его метали молнии.

Костелло остановился перед Мэллори, похрустывая костяшками длинных пальцев.

– Откуда приехал? – спросил он.

Мэллори взглянул на него как в полусне, поднес сигарету ко рту.

– Остров Макнил, – ответил он, словно происходящее его слегка развлекало.

– Давно?

– Десять дней.

– За что сидел?

– Подделка. – Мэллори отвечал на вопросы мягким, приятным голосом.

– А здесь раньше бывал?

– Я здесь родился. А ты не знал?

– Не-ет. – Голос Костелло звучал негромко, успокаивающе. – Не знал. А зачем приехал – десять дней назад?

Макдональд протопал по комнате, покачивая ручищами, и снова шлепнул Мэллори по рту, наклонившись для этого через плечо Костелло. На лице Мэллори вспыхнуло красное пятно. Он помотал головой. В глазах зашевелился тусклый огонь.

– Костелло, да этот ублюдок тебя просто дурит. Не был он ни в каком Макниле. – Голос Макдональда загрохотал. – Этот толковый малый – дешевый плут из Бруклина или еще из какого горячего местечка, где полицейские все сплошь калеки.

Костелло поднял руку и легонько толкнул Макдональда в плечо.

– Обойдемся без тебя, Мак, – сказал он ровным, без эмоций голосом.

Макдональд грозно вскинул кулак. Но потом засмеялся, подался вперед и тяжело впечатал каблук в ногу Мэллори. Тот только охнул и опустился на секретер.

В воздухе ощущалась нехватка кислорода. Окна были только на одной стене, но и на тех висели массивные и неподвижные занавески. Мэллори достал носовой платок – вытер лоб, промокнул губы.

– Мак, вы с Джимом свободны, – повторил Костелло тем же бесстрастным голосом.

Макдональд набычился, сурово посмотрел на Костелло сквозь бахрому ресниц. Лицо его блестело от пота. Мятое и потрепанное пальто он так и не снял. Костелло даже не повернул головы. Постояв с минуту, Макдональд ринулся к полке, отпихнув по дороге локтем седого полицейского, и схватил квадратную бутылку виски.

– Звони боссу, Костелло, – прорычал он. – У тебя для этого дела мозгов не хватит. Сделай что-нибудь путное, черт дери, хватит разговоры разговаривать! – Чуть повернувшись к Джиму, он хлопнул его по спине и с хохотком произнес: – Еще по одной, фараон?

– Зачем ты сюда приехал? – снова спросил Костелло у Мэллори.

– Нужных людей найти. – Мэллори лениво посмотрел на собеседника. Огонь в его глазах уже погас.

– Интересно ты ищешь, парень.

Мэллори пожал плечами:

– Думал, если спектакль разыграю, может, кто и клюнет.

– Боюсь, ты не тот спектакль взялся разыгрывать, – спокойно сказал Костелло. Он прикрыл глаза и почесал нос ногтем большого пальца. – Тут ведь все не просчитаешь.

Голос Макдональда загремел громовыми раскатами:

– Толковый малый не ошибается. У него, браток, уж так мозги устроены.

Костелло приоткрыл глаза и глянул через плечо на рыжеволосого. Тот небрежно покачивался на стуле. Правая рука с полусогнутыми пальцами вяло лежала на колене. Костелло повернулся в другую сторону и уперся взглядом в Макдональда.

– Уходи! – холодно рубанул он. – Уходи сейчас же. Ты набрался, спорить с тобой не собираюсь.

Макдональд притиснул плечи к полке, сунул руки в карманы пиджака. Бесформенная мятая шляпа завалилась на затылок большой квадратной головы. Джим – седой полицейский – чуть отодвинулся в сторону и напряженно смотрел на него, чуть шевеля губами.

– Звони боссу, Костелло! – заорал Макдональд. – Я тебе не подчиняюсь! Ты мне не нравишься, и приказы твои я исполнять не желаю.

После секундного колебания Костелло подошел к телефону. Глаза его сосредоточенно изучали какую-то точку в верхней части стены. Стоя спиной к Макдональду, он снял трубку с рычага и начал набирать номер. Потом прислонился к стене и еле заметно улыбнулся Мэллори. Ждал соединения.

– Алло… да, Костелло. Все в порядке, если не считать, что Мак нагрузился. Да, буянит… уходить не желает. Не знаю пока… какой-то приезжий. Ладно.

Макдональд шагнул вперед:

– Погоди-ка…

Костелло улыбнулся и неторопливо опустил трубку на рычаг. В глазах Макдональда сверкнул какой-то болотный огонь. Он плюнул на ковер, в угол между стулом и стеной.

– Что ты мне втираешь? Отсюда в Монтроз не позвонить.

Костелло неопределенно развел руками. Рыжеволосый тем временем поднялся. Он отошел от стола и стоял в расслабленной позе, чуть откинув голову назад, чтобы дым от сигареты не лез ему в глаза.

Макдональд яростно покачивался на каблуках. Челюстная кость выделялась белой тонкой линией на пунцовом лице. В глубине глаз затаилось что-то нехорошее.

– Раз так, играем по-моему. – Он небрежно вытащил руки из карманов – в одной из них жестко гнездился синеватый служебный револьвер.

Костелло взглянул на рыжеволосого:

– Займись им, Энди.

Рыжеволосый застыл на мгновение, потом побелевшие губы выплюнули сигарету прямо на пол, а рука молнией взметнулась вверх.

– Не торопись, – вдруг произнес Мэллори. – Посмотри сюда.

Движения его были столь быстры и незаметны, что их будто и не было. Он чуть оперся о секретер – вот и все. Но длинный черный «люгер» целил рыжеволосому прямо в живот.

Рука рыжеволосого возле лацкана на пиджаке медленно опустилась – в ней ничего не было. В комнате повисла напряженная тишина. Костелло бросил на Макдональда взгляд, полный крайнего презрения, потом выставил перед собой руки ладонями наружу и посмотрел на них с туманной улыбкой.

Медленно чеканя слова, Макдональд заговорил:

– Похищение – это для меня чересчур, Костелло. Мне такое ни к чему. С этой шайкой дилетантов одни хлопоты. Вот я и решил рискнуть – вдруг толковый малый меня поддержит?

Мэллори поднялся и сбоку направился к рыжеволосому. Но он прошел не больше полпути, как вдруг Джим, седой полицейский, издал какой-то придушенный крик и подскочил к Макдональду, что-то нашаривая в кармане. На лице Макдональда мелькнуло удивление. Он выставил левую ручищу, схватил Джима за отвороты пальто, свел их вместе и потянул наверх. Джим замолотил кулаками, и два удара пришлись Макдональду в лицо. Тот поджал губы, притиснул их к зубам.

– Держи их на мушке! – крикнул он Мэллори, а сам спокойно положил пистолет на каминную полку, сунул руку в карман пальто Джима и вытащил оттуда дубинку с кожаной оплеткой. – Гнида ты, Джим. Всегда был гнидой.

Он сказал это как-то задумчиво, безо всякой злобы. Потом махнул дубинкой и сбоку ударил седого по голове. Тот сразу осел и медленно опустился на колени, пытаясь ухватиться за полы пальто Макдональда. Макдональд склонился над ним и нанес еще один жесткий удар дубинкой в то же место.

Джим распластался на полу, шляпа слетела с головы, рот открылся. Вдоль крыла носа ползла капелька пота.

– Крутой парень, да, Мак? – спросил Костелло как-то вяло, равнодушно, словно происходящее его мало интересовало.

Мэллори приблизился к рыжеволосому. Оказавшись у него за спиной, он скомандовал:

– Руки вверх, шестерка.

Рыжеволосый выполнил команду. Мэллори свободной рукой залез ему под пиджак, выдернул из наплечной кобуры пистолет и бросил на пол, себе за спину. Проверил под пиджаком с другой стороны, похлопал по карманам. Потом отошел от рыжеволосого и приблизился к Костелло. Тот был не вооружен.

Мэллори встал рядом с Макдональдом – теперь все остальные находились перед ним.

– Кого похитили?

Макдональд поднял пистолет и стакан с виски.

– Да девчонку эту, Фарр, – ответил он. – Взяли ее, я так думаю, по дороге домой. Похоже, заранее запланировали – как только узнали от итальяшки-охранника о встрече в «Боливаре». Куда ее повезли, не знаю.

Мэллори широко расставил ноги, потер переносицу. «Люгер» он держал легко, расслабленно. Спросил:

– У тебя-то что на уме?

Макдональд хмуро произнес:

– Лучше расскажи, что у тебя. Я ведь тебя выручил.

Мэллори кивнул:

– Выручил – потому что это в твоих интересах. Меня наняли, чтобы найти некоторые письма, написанные Рондой Фарр.

Он взглянул на Костелло. Тот хранил полное равнодушие.

– Пусть так, – сказал Макдональд. – Я сразу почувствовал, что тут какая-то подстава. Поэтому и рискнул. Просто с этой братией я решил распрощаться, вот и все.

Он обвел рукой комнату и всех, кто в ней находился.

Мэллори взял с полки стакан, проверил, чистый ли, плеснул немного виски и выпил в несколько глотков, облизывая губы.

– Давай насчет похищения, – напомнил он. – Кому звонил Костелло?

– Аткинсону. Известный голливудский адвокат. Всех их там прикрывает. Девчонку Фарр тоже. Симпатичный парень Аткинсон. Та еще гнида.

– Он причастен к похищению?

Макдональд засмеялся:

– Еще бы!

Мэллори пожал плечами:

– По-моему, с его стороны это неостроумно.

Он обошел Макдональда и сделал несколько шагов к стене, где стоял Костелло. Дулом «люгера» он ткнул Костелло в подбородок – голова того уперлась в грубо оштукатуренную стену.

– Костелло – душа добрая, – сказал он задумчиво. – Такие девушек не похищают. Верно, Костелло? Может, легкое вымогательство, но точно без грубостей. Я прав, Костелло?

Во взгляде Костелло читалась пустота. Он сглотнул и пробормотал сквозь зубы:

– Хватит! Это не смешно.

– Зато дальше будет смешнее, – заверил Мэллори. – Да ты небось всего не знаешь.

Он поднял «люгер» и с силой провел дулом по большому носу Костелло. На крыле носа появился белый след, который тут же превратился в красную полосу. В глазах Костелло мелькнуло беспокойство.

Макдональд сунул в карман пальто чуть початую бутылку виски и предложил:

– Давай я с ним разберусь!

Мэллори, не отрывая взгляда от Костелло, сурово покачал головой:

– Шум нам ни к чему. Сам знаешь, в этих домах все слышно. Нам нужен Аткинсон. Всегда выходи на главного – если сможешь, понятное дело.

Джим открыл глаза, шлепнул руками по полу, пытаясь подняться. Макдональд поднял здоровенную ступню и беспечно поставил ее седому прямо на лицо. Джим снова затих. Лицо у него было грязно-серого цвета.

Мэллори взглянул на рыжего и подошел к телефону. Взяв трубку, он неловко, левой рукой набрал номер.

– Я звоню человеку, – сказал он, – который меня нанял… У него большая быстрая тачка… А эти ребята пусть пока побудут в заложниках.

4

Большой черный «кадиллак» Лэндри бесшумно поднимался по холму к Монтрозу. Слева, в изгибе долины, мерцали огни. Воздух был прозрачен и чист, ярко сияли звезды. Лэндри обернулся с переднего сиденья и положил на спинку руку – длинную черную руку, которая заканчивалась белой перчаткой.

В третий или четвертый раз он повторил:

– Значит, потрясти ее хочет ее же адвокатишка. Ну, дела.

Он улыбнулся – плавно, взвешенно. Все его движения были плавными и взвешенными. Лэндри был высок и бледнолиц, в свете лампочки под крышей машины сверкали белые зубы и угольно-черные глаза.

Сзади сидели Мэллори и Макдональд. Мэллори ничего не ответил, он просто смотрел в окно. Макдональд в очередной раз приложился к квадратной бутылке виски, пробка упала на пол, и он, чертыхаясь, полез ее поднимать. Наконец нашел, выбрался из-под сиденья и мрачно глянул на чистое, бледное лицо Лэндри поверх белого шелкового шарфа.

– Вы все там же, на Хайленд-драйв? – спросил он.

– Да, фараон, все там же, – ответил тот. – Да только дела идут неважно.

– Ну, это никуда не годится, мистер Лэндри, – прорычал Макдональд.

Он откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.

«Кадиллак» съехал с основной дороги. Водитель, похоже, был здесь не впервые. Он объехал вокруг нескольких вроде бы беспорядочно стоящих вилл. В темноте квакали лягушки, воздух был напоен ароматом цветущих апельсинов.

Макдональд открыл глаза и наклонился вперед.

– Угловой дом, – сказал он водителю.

Дом стоял на достаточном отдалении от широкой асфальтовой дуги. Массивная черепичная крыша, ворота в круглой арке, декоративные кованые светильники у обеих створок двери. Возле пешеходной дорожки – увитая розами беседка. Рядом с ней водитель и припарковался, выключил фары.

Мэллори зевнул и открыл дверцу. На углу улицы стояли машины. В голубоватых сумерках поблескивало несколько огоньков – это курили коротавшие время шоферы.

– Гостей принимают, – сказал он. – Еще интереснее.

Он ступил на землю, размял ноги, оглядел лужайку. Потом пошел по мягкой зелени к дорожке из светлых кирпичей, между которыми прорастала трава. Постояв секунду у светильников, он нажал на кнопку звонка.

Дверь открыла служанка в кружевной наколке и переднике.

– Извините, вынужден побеспокоить господина Аткинсона по важному делу. Меня зовут Макдональд, – представился Мэллори.

После короткого колебания служанка вернулась в дом, оставив дверь чуть приоткрытой. Мэллори беззастенчиво толкнул створку и увидел просторный вестибюль, пол и стены которого украшали индийские ковры. Он шагнул внутрь.

В нескольких ярдах по коридору виднелся дверной проем, за ним – тускло освещенная комната с книжными полками снизу доверху, оттуда шел запах хороших сигар. На стульях в беспорядке лежали шляпы и пальто. Из глубины дома доносились звуки радио – танцевальная музыка.

Мэллори достал «люгер» и прислонился к дверному косяку изнутри.

В коридоре появился человек в вечернем костюме, упитанный, с густой седой шевелюрой; на розоватом проницательном лице читалось раздражение. Пиджак отлично сидел в плечах, но все равно не отвлекал внимания от расползшегося животика. Брови хмуро сведены к переносице. Он шел быстро и был явно взбешен.

Мэллори отделился от двери и сунул пистолет в живот Аткинсону.

– Вы ищете меня, – пояснил он.

Аткинсон замер, тяжело глотнул воздух, в горле что-то булькнуло. Глаза от испуга расширились. Мэллори провел пистолет вверх, и холодное дуло коснулось плоти Аткинсона у горла, как раз над вырезом воротника-стойки. Адвокат чуть поднял руку, словно в попытке отвести пистолет, но остался стоять без движения, а рука так и повисла в воздухе.

– Ничего не говорите, – сказал Мэллори. – Просто подумайте. Вас сдали. На вас настучал Макдональд. Костелло и еще двое лежат связанные в Уэствуде. Нам нужна Ронда Фарр.

Глаза Аткинсона были тусклыми и подернуты дымкой, в них не было огонька. Казалось, имя Ронды Фарр не произвело на него большого впечатления. Стараясь увернуться от пистолета, он спросил:

– Зачем вы приехали?

– Вы должны знать, где она, – бесстрастно произнес Мэллори. – Но здесь мы говорить об этом не будем. Идем на улицу.

Аткинсон встрепенулся, невнятно забормотал:

– Нет, но как же… У меня гости.

– Гостя, который нужен нам, здесь нет, – процедил Мэллори и сильнее вжал пистолет в горло Аткинсона.

На лице адвоката внезапно отразилась целая гамма чувств. Чуть отступив назад, он ухватился за пистолет. Губы Мэллори свелись в тонкую линию. Едва заметное жесткое движение кисти – и дуло стегнуло Аткинсона по рту. Из губы, которая тут же вспухла, засочилась кровь. Аткинсон смертельно побледнел.

– Не теряй голову, толстяк, и, возможно, дотянешь до рассвета, – предупредил Мэллори.

Аткинсон повернулся и быстро, ничего перед собой не видя, вышел через открытую дверь.

Мэллори взял его за руку и дернул влево, на траву.

– Не спеши, – приказал он негромко.

Они обошли беседку. Аткинсон выставил руки вперед и тут же наткнулся на машину. Дверца открылась, длинная рука затащила его внутрь. Не сопротивляясь, он рухнул на сиденье. Макдональд схватил его за голову и энергично прижал к обивке. Мэллори сел в машину и хлопнул дверцей.

Взвизгнули шины – машина быстро развернулась и умчалась прочь. Проехав квартал, водитель включил фары. Чуть повернув голову, спросил:

– Куда едем, босс?

Мэллори ответил:

– Не важно. В город. Езжай спокойно.

«Кадиллак» вырулил на шоссе и начал долгий спуск в город. На дне долины снова показались огни: движущиеся белые пятна света – фары.

Аткинсон зашевелился на сиденье, достал из кармана платок и поднес ко рту. Оценивающе взглянул на Макдональда и ровным голосом осведомился:

– Что за штучки, Мак? На вымогательство потянуло?

Макдональд хрипло засмеялся – он был немного пьян, – икнул и скрипуче произнес:

– Не совсем. Девчонку Фарр сегодня похитили. А ее друзьям это не понравилось. Но вы-то, важная птица, об этом ни сном ни духом, верно?

И он снова насмешливо захохотал.

– Можно смеяться… но я правда не в курсе, – промолвил Аткинсон и приподнял седую голову повыше. – Кто эти люди?

Макдональд не ответил. Мэллори зажег сигарету, прикрывая пламя спички сведенными ладонями. Потом процедил:

– Разве это важно? Либо вы знаете, куда увезли Ронду Фарр, либо можете дать нам наводку. Думайте. Времени более чем достаточно.

Лэндри повернул голову с переднего сиденья. На темном фоне его лицо расплылось бледным пятном.

– Невелика просьба, мистер Аткинсон, – рассудительно произнес он. В голосе его слышались трезвые, учтивые и приятные нотки. Пальцами в перчатке он побарабанил по спинке сиденья.

Аткинсон какое-то время смотрел перед собой, потом откинулся на спинку сиденья.

– А если я вообще об этом ничего не знаю? – спросил он устало.

Макдональд поднял руку и ударил его по лицу. Голова адвоката дернулась. Холодным, не предвещавшим ничего хорошего голосом Мэллори сказал:

– Можно без усердия, фараон?

Макдональд выругался и отвел глаза в сторону. Машина ехала дальше.

Они уже почти спустились в долину. Трехцветный маяк аэропорта вращался, высвечивая низкое небо. На склонах дороги появились деревья, между темными холмами раскрывалась долина. Из туннеля Ньюхолл с ревом вырвался поезд, сразу же набрал скорость и с грохотом унесся во тьму.

Лэндри что-то сказал водителю. «Кадиллак» свернул на грунтовую дорогу. Водитель выключил фары и ехал, ориентируясь на свет луны. Дорога уперлась в стог пожухлого сена, окруженный низким кустарником. На земле виднелись старые консервные банки и обрывки выцветших газет.

Макдональд вытащил свою бутылку, взвесил на руке и приложился к горлышку. Аткинсон хрипло попросил:

– Что-то мне нехорошо. Дайте выпить.

Макдональд обернулся, отвел бутылку в сторону и прорычал:

– Пошел к черту!

Он спрятал бутылку в карман. Мэллори извлек из бардачка фонарик, включил его и навел луч на лицо Аткинсона:

– Говорите.

Аткинсон положил руки на колени и посмотрел прямо в луч фонарика. Глаза его словно остекленели, на подбородке запеклась кровь.

– Все провернул Костелло. Подробностей не знаю. Но если это дело рук Костелло, тут наверняка замешан и Слиппи Морган. У него хижина в районе Болдуин-Хиллз. Ронду Фарр вполне могли отвезти туда.

Он прикрыл веки, в свете фонарика блеснула слеза.

– Но тогда об этом должен знать Макдональд, – заметил Мэллори.

Не открывая глаз, Аткинсон кивнул:

– Видимо, так.

Макдональд стиснул руку в кулак, накренился и снова ударил адвоката в лицо. Тот застонал и повалился на бок. Рука Мэллори молниеносно взметнулась. Голосом, дрожащим от ярости, он сказал:

– Еще раз так сделаешь, фараон, получишь пулю в печенку. Лучше меня не доводи.

Глупо улыбаясь, Макдональд откатился на место. Мэллори выключил свет в салоне и продолжил уже спокойнее:

– Похоже, Аткинсон, вы говорите правду. Придется прокатиться до хижины этого Слиппи Моргана.

Водитель сдал назад, развернулся, и машина помчалась обратно к шоссе.

5

На мгновение мелькнула ограда из штакетника, и фары погасли. Позади забора на возвышении тянулись к небу вытянутые пирамиды нефтяных вышек. Темная машина медленно проехала чуть дальше и остановилась напротив деревянного каркасного домика. На этой стороне улицы домов не было вообще – машину от нефтяного месторождения не отделяло ничего. В домике неярко горел свет.

Мэллори вылез из машины и пересек улицу. Дорожка из гравия вела к навесу. Под навесом стоял фургон. Трава вдоль дорожки изрядно вытерлась, а то, что когда-то было лужайкой, превратилось в лысую заплатку. Висела бельевая веревка, в свете луны тускло поблескивала проржавевшая сетчатая дверь на веранду.

Через задернутые занавески одинокого окна пробивались две полоски света. Мэллори вернулся к машине, бесшумно ступая по высохшей траве и утоптанной земле.

– Идемте, Аткинсон, – сказал он.

Аткинсон тяжело выбрался из машины и проковылял через улицу словно лунатик. Мэллори подхватил его под руку. Они подошли к деревянным ступенькам, тихонько поднялись на крылечко. Аткинсон нашарил кнопку звонка и нажал. В доме раздалось приглушенное жужжание. Мэллори прижался к стене, с той стороны, где открывающаяся сетчатая дверь оставляла ему свободу маневра.

Дверь беззвучно открылась, в проеме за сеткой на фоне тьмы появилась мужская фигура.

– Это Аткинсон, – промямлил адвокат.

Сетчатая дверь, не закрытая на крючок, распахнулась наружу.

– В чем дело? – прошелестел голос, показавшийся Мэллори знакомым.

Мэллори шагнул вперед, держа «люгер» на уровне пояса. Человека в проходе застигли врасплох. Мэллори приблизился к нему вплотную, цокнул языком и неодобрительно покачал головой.

– Слиппи, пушки у тебя, конечно, нет. – Мэллори выставил «люгер» вперед. – Поворачивайся медленно и без фокусов, Слиппи. В позвоночник что-то упрется – шагай. А мы следом.

Долговязый Слиппи поднял руки, повернулся и пошел обратно во тьму, спиной ощущая пистолет Мэллори. В небольшой гостиной пахло пылью и бесхитростной домашней пищей. Из-под двери впереди пробивалась полоска света. Долговязый медленно опустил руку и открыл дверь.

С середины потолка свисала голая лампочка. Под ней, безвольно опустив руки, стояла женщина в грязном белом халате. Вялые кисти, худоба, тяжелый и тусклый взгляд бесцветных глаз, копна рыжих волос. Пальцы ее непроизвольно дергались. Она издала какой-то заунывный стон – так мяукают голодные кошки.

Долговязый прошел к противоположной стене, прижал ладони к обоям. На его лице застыла бессмысленная улыбка.

Сзади раздался голос Лэндри:

– За дружками Аткинсона я послежу.

Лэндри тоже вошел в комнату, его рука в перчатке сжимала большой пистолет.

– Симпатичный домишко, – добавил он не без удовольствия.

В углу комнаты стояла железная койка. На ней, укутанная до подбородка бурым армейским одеялом, лежала Ронда Фарр. Белый парик съехал на сторону, обнажив влажные золотистые кудряшки. Лицо было голубовато-белым – маска с пятнами румян и губной помады. Она посапывала во сне.

Мэллори сунул руку под одеяло, нащупал пульс. Потом поднял веко и внимательно осмотрел перевернутый зрачок.

– Что-то в нее влили, – объявил он.

Женщина в халате облизнула губы.

– Укол морфия, – вяло выдавила она. – Ничего страшного.

Аткинсон сел на стул, на спинке которого висело грязное полотенце. Лучи незащищенного света впивались в его белую сорочку. На нижней части лица запеклась кровь. Долговязый, постукивая пальцами по засаленным обоям, смотрел на него с презрением.

В комнату вошел Макдональд. Его пунцовое лицо лоснилось от пота. Чуть пошатываясь, он оперся о дверной косяк.

– Привет честной компании, – сказал он вяло. – Мне за вас повышение полагается.

Улыбка слетела с лица долговязого. Он быстро нырнул в сторону, и в руке его невесть откуда появился пистолет. Тут же комната наполнилась грохотом, стуком упавшего тела, а потом еще бо́льшим грохотом.

Нырнув, долговязый словно поскользнулся и упал. Распростерся и замер в ленивой позе на вытертом ковре. Он лежал неподвижно, один глаз остался полуоткрытым, как бы наблюдая за Макдональдом. Худышка широко разинула рот, но не издала ни звука.

А Макдональд уперся в косяк обеими руками, подался вперед и зашелся кашлем. На подбородке выступила алая кровь. Руки медленно сползли по дверному косяку. Плечо дернулось, и он, словно пловец навстречу набегающей волне, махнул руками и рухнул оземь. Грохнулся ничком, из-под шляпы, что чудом удержалась на голове, неопрятными завитушками торчали мышиного цвета волосы.

– Два – ноль, – констатировал Мэллори и с отвращением взглянул на Лэндри; тот посмотрел на свой большой пистолет и убрал его в карман темного пальто.

Мэллори склонился над Макдональдом, приложил руку к виску – пульса не было. Нащупал яремную вену – тот же результат. Макдональд умер. От него по-прежнему разило виски.

Под лампочкой обозначился слабый след дымка, резко запахло порохом. Худышка, сложившись чуть не пополам, попыталась на корточках подобраться к двери. Мэллори пихнул ее в грудь и отбросил назад:

– Сиди здесь.

Аткинсон убрал руки с колен и потер друг о друга, словно борясь с онемением. Лэндри подошел к койке и, не снимая перчаток, коснулся волос Ронды Фарр.

– Привет, малышка, – небрежно сказал он. – Давно не виделись. – И вышел из комнаты со словами: – Подгоню машину поближе.

Мэллори взглянул на Аткинсона и спросил как бы между делом:

– У кого письма, Аткинсон? Письма Ронды Фарр?

Аткинсон медленно поднял голову – на лице застыло отрешенное выражение. Он прищурился, словно от яркого света, и заговорил каким-то туманным, нездешним голосом:

– Не знаю… Может, у Костелло. Я их в глаза не видел.

Мэллори фыркнул с хохотком, но на холодных линиях его лица это никак не отразилось.

– Если это правда – хоть со смеху помирай!

Склонившись над койкой в углу, он аккуратно укутал Ронду Фарр бурым одеялом и поднял – посапывать она перестала, но не проснулась.

6

На фасаде многоквартирного дома светилась пара окон. Мэллори поднес руку к глазам и взглянул на выпуклый циферблат на внутренней стороне запястья. Чуть подсвеченные стрелки показывали половину четвертого. Он сказал сидевшим в машине:

– Дайте мне минут десять. Потом поднимайтесь. С дверью я разберусь.

Входная дверь в подъезд была заперта. Мэллори открыл ее отдельным ключом и поставил замок на предохранитель. В вестибюле горел слабый свет – одна лампочка в напольном светильнике, другая – в абажуре над коммутатором. На стуле возле коммутатора дремал морщинистый седой старик. Рот его был открыт, дыхание напоминало какие-то протяжные завывания – так дышит страдающее от боли животное.

Мэллори поднялся на один лестничный пролет – ступени были устланы ковриком. На втором этаже нажал кнопку лифта. Вскоре лифт, покряхтывая, приехал, Мэллори вошел в кабину и нажал кнопку с цифрой «семь». Он зевнул. Глаза его потускнели от усталости.

Лифт дернулся и остановился. Мэллори пошел по пустынному, но освещенному коридору. У серой двери из оливкового дерева он застыл, потом прижался к ней ухом. Вставил в скважину все тот же ключ, медленно его повернул и приоткрыл дверь на пару дюймов. Снова прислушался – и вошел внутрь.

Рядом с креслом стоял включенный торшер с красным абажуром. В кресле растянулся человек – свет лампы падал прямо ему на лицо. Кисти и лодыжки были связаны широкой клейкой лентой. Полоса такой же ленты перехватывала рот.

Мэллори запер дверь изнутри и бесшумно пересек комнату. В кресле полулежал Костелло. Лицо поверх белой ленты, сцепившей его губы, побагровело. Грудь судорожно дергалась, воздух хрипящими рывками проходил через большой нос.

Мэллори сдернул ленту, упер ладонь ему в подбородок – рот Костелло широко раскрылся. Ритм дыхания поменялся – его грудь перестала дергаться, багрянец лица сменился мертвенной бледностью. Костелло шевельнулся и застонал.

С каминной полки Мэллори взял непочатую бутылку дешевого виски, зубами сорвал с горлышка металлическую полоску. Запрокинув голову Костелло, он влил виски в его открытый рот, потом несколько раз сильно ударил по щекам.

Тот подавился, конвульсивно глотнул. Частично виски вылился через ноздри. Костелло открыл глаза, силясь сосредоточиться, и забормотал что-то невнятное.

Раздвинув плюшевые занавеси, что укрывали проем в дальней части комнаты, Мэллори вышел в короткий коридор. Первая дверь вела в спальню – там горел слабый свет и впритык стояли две кровати. На каждой из них лежал связанный человек.

Первым оказался седой полицейский Джим – он либо спал, либо был без сознания. На голове виднелся мощный кровоподтек. Кожа лица побурела.

На второй, сердито сверкая широко открытыми глазами, словно бриллиантами, лежал рыжеволосый. Зубы его яростно вгрызались в клейкую ленту. Он откатился к краю кровати и едва на ней удерживался. Мэллори подтолкнул его ближе к центру и сказал:

– Таковы правила игры.

Он вернулся в гостиную, сделал свет поярче. В кресле ворочался Костелло. Мэллори достал перочинный нож, потянулся за спину Костелло и разрезал ленту, что связывала его кисти. Костелло тут же резко дернул руками и развел их в стороны, потер одну кисть о другую – там, где лента выдрала волоски. Потом наклонился и сорвал ленту с лодыжек.

– Должен сказать, удовольствия мало. Я, вообще-то, дышу ртом.

Голос звучал отвлеченно и плоско, безо всяких модуляций. Костелло поднялся, плеснул на два пальца виски в стакан, залпом выпил, снова сел и прижал голову к высокой спинке кресла. На его лицо вернулась жизнь, в полинявших глазах заблестел огонек.

– Какие новости? – спросил он.

Мэллори поболтал ложкой в миске талой воды – лед растаял, – нахмурился и выпил неразбавленный виски. Мягко потер голову кончиками пальцев и поморщился. Потом сел и закурил сигарету.

– Разные, – ответил он. – Ронда Фарр дома. Макдональда и Слиппи Моргана застрелили. Но самое важное не это. Мне нужны письма, которые ты пытался толкнуть Ронде Фарр. Где они?

Костелло поднял голову и фыркнул:

– У меня их нет.

– Достань их, Костелло. Сейчас же, – велел Мэллори. Он аккуратно сбросил пепел с сигареты точно в середину желто-зеленого ромба на ковре.

Костелло нетерпеливо отмахнулся.

– У меня их нет, – повторил он. – И не было никогда.

Глаза Мэллори превратились в серые холодные щелочки, в голосе послышалось раздражение.

– На вас, подонков, просто смотреть жалко, сами не знаете, во что ввязались… Я устал, Костелло, и вести дискуссию не настроен. А вот если на роже синяк от ствола появится, это тебя точно не украсит.

Костелло поднял костистую руку и потер покрасневшую кожу вокруг рта, где свое черное дело сделала лента. Он оглядел комнату. Плюшевые занавеси в конце комнаты слегка пошевелились, будто подул ветерок. Но ветерка не было. Мэллори стоял и смотрел на ковер.

Костелло медленно поднялся:

– У меня в стене сейф. Сейчас открою.

Он прошел к стене, снял картину, висевшую рядом с входной дверью, и набрал комбинацию цифр на встроенном в стену круглом сейфе. Открыл дверцу и запустил руку внутрь.

– Замри, Костелло, – потребовал Мэллори.

Он неторопливо прошагал через комнату и просунул в сейф левую руку – под рукой Костелло. Достал небольшой пистолет с перламутровой рукояткой, присвистнул и положил его в карман.

– Не учимся на ошибках, а, Костелло? – сказал он усталым голосом.

Тот пожал плечами и отошел от стены. Мэллори обеими руками стал выгребать из сейфа все, что там было, и сбрасывать прямо на пол. Он опустился на одно колено. Длинные белые конверты, газетные вырезки, соединенные скрепкой, узкая толстая чековая книжка, небольшой фотоальбом, телефонная книга, какие-то бумаги, желтые выписки банковских счетов вместе с чеками. Без особого интереса Мэллори открыл один из длинных конвертов.

Занавеси на другом конце комнаты снова шевельнулись. Костелло неподвижно стоял перед каминной полкой. Между занавесок появился пистолет, который держала маленькая, но очень уверенная рука. За рукой появился и ее обладатель – ладно скроенный, бледное лицо, горящие глаза. Эрно.

Мэллори поднялся с колена, держа пустые руки на уровне груди.

– Выше, милый, – крякнул Эрно. – Намного выше, милый.

Мэллори поднял руки чуть выше. Лоб рассекла хмурая морщина. Эрно шагнул в комнату. Над бровью свисала прядь черных набриолиненных волос. Зубы обнажились в тугой ухмылке.

– Пожалуй, мы разберемся с тобой прямо здесь, двурушник, – сказал он.

В голосе звучала вопросительная интонация, словно Эрно хотел получить от Костелло подтверждение.

Костелло, однако, ничего не сказал.

Мэллори чуть повел головой, во рту у него пересохло. В глазах Эрно появился недобрый прищур.

– Тебя обвели вокруг пальца, лопух, но не я, – быстро заметил Мэллори.

Ухмылка Эрно переросла в оскал, голова откинулась назад. Палец на спусковом крючке напрягся и побелел. Вдруг снаружи раздался шум – и дверь открылась.

Вошел Лэндри. Плечом он закрыл за собой дверь и театрально прислонился к ней. Руки он держал в боковых карманах тонкого темного пальто. В глазах под черной мягкой шляпой поблескивал дьявольский огонек. Вид у него был довольный. Он приподнял подбородок над белым вечерним шарфом, небрежно наброшенным на шею. Красивое бледное лицо казалось вырезанным из слоновой кости.

Эрно чуть перенаправил пистолет и ждал, что будет дальше. Лэндри беззаботно заявил:

– Ставлю тысячу – ты рухнешь на пол первым!

Губы Эрно под блестящей щеточкой усиков дернулись. Два выстрела прозвучали одновременно. Лэндри качнулся, как дерево под мощным порывом ветра, и его пистолет сорок пятого калибра громыхнул снова – одежда и близость к телу приглушили звук.

Мэллори нырнул за секретер, перекатился по полу и поднялся с «люгером» в руке. Но лицо Эрно уже превращалось в маску.

Он медленно опустился на пол, словно пистолет в правой руке тянул его легкое тело вниз. Эрно завалился на пол. Спина выгнулась, и он обмяк.

Лэндри вытащил левую руку из кармана и пошевелил пальцами, словно пытаясь что-то оттолкнуть. Медленно, с трудом он извлек из другого кармана большой пистолет и начал дюйм за дюймом поднимать его, одновременно поворачиваясь, как на шарнирах. Он развернулся в направлении застывшей фигуры Костелло и снова нажал на спусковой крючок. Со стены над плечом Костелло отлетел кусок штукатурки.

Лэндри мутно улыбнулся и еле слышно пробормотал:

– Черт!

Глаза его закатились, пистолет вывалился из обессилевших пальцев и полетел на ковер. Лэндри падал плавно и грациозно, суставы его словно выходили из сочленений: вот он опустился на колени – и растекся, почти беззвучно распростерся на полу. Мэллори взглянул на Костелло и сердито прохрипел:

– Повезло тебе, парень!

Зуммер коммутатора настойчиво гудел. На панели мерцали три красные лампочки. Морщинистый седой старик защелкнул рот и попытался выпрямиться, борясь со сном.

Мэллори проскочил мимо него, глядя в другую сторону, стрелой промчался через вестибюль, пролетел через входную дверь, перепрыгнул через три ступеньки с мраморной облицовкой и перебежал улицу. Водитель машины Лэндри держал ногу на педали газа. Тяжело дыша, Мэллори бухнулся на сиденье рядом с ним и захлопнул дверцу.

– Помчались! – проскрежетал он. – Только не по бульвару. Через пять минут тут будет полиция!

Водитель вопросительно взглянул на него:

– А где Лэндри? Я слышал стрельбу.

Мэллори поднял «люгер» и холодно, но внятно произнес:

– Поехали!

Включилось сцепление – и «кадиллак» рванул с места. Водитель, уголком глаза поглядывая на пистолет, яростно вписался в поворот.

– Лэндри угостили свинцом. Он труп, – сказал Мэллори. Он снова поднял «люгер» и сунул дуло под нос водителю. – Но моя пушка тут ни при чем. Понюхай, дружище. Из нее никто не стрелял.

– Дела! – надтреснутым голосом пробормотал водитель и резко дернул большую машину, чуть не зацепив тротуар.

Приближался рассвет.

7

– Реклама, мой дорогой, – сказала Ронда Фарр. – Реклама в чистом виде. Любая реклама лучше, чем вообще никакой. Я ведь не знаю, продлят мой контракт или нет, а он мне не помешает.

Она сидела в глубоком кресле посреди большой длинной комнаты. Ее лилово-синие глаза взглянули на Мэллори с ленивым безразличием, рука потянулась к высокому запотевшему бокалу. Ронда выпила.

Комната была огромная. Весь пол устлан китайскими коврами пастельных тонов. Кругом – тиковое дерево и красный лак. На стенах – картины в золоченых рамах, потолок казался далеким и туманным, как сумерки в жаркий день. Массивный резной радиоприемник выдавал какие-то приглушенные неземные напевы.

Мэллори наморщил нос – вид у него был хмурый, но казалось, ситуация его забавляет.

– Вы просто маленькая стерва. Вы мне не нравитесь, – сказал он.

– Еще как нравлюсь, мой дорогой, – возразила она. – Вы от меня просто без ума.

Она улыбнулась и воткнула сигарету в нефритовый мундштук – в тон ее домашней брючной паре. Потом изящной ручкой нажала кнопку звонка, вделанного в крышку тикового столика с перламутровой отделкой. В комнате бесшумно возник слуга-японец в белом пиджаке и приготовил ей новый коктейль.

– Мозги у вас работают хорошо, дорогой мой, – заговорила Ронда Фарр, когда слуга вышел. – И вот у вас в кармане лежат некие письма, которые, как вам кажется, безумно дороги моему сердцу. Увы, мой друг, тут вы ошибаетесь. – Она потянула только что приготовленный напиток. – Письма ваши – фальшивые. Их написали месяц назад. У Лэндри их никогда не было. Свои письма он давным-давно вернул… А у вас – бутафория.

Она провела рукой по великолепно уложенным волосам. Казалось, прошлая ночь на ней никак не отразилась.

Мэллори изучающе посмотрел на нее:

– Как вы можете это доказать?

– Почтовая бумага… Если я вообще должна что-то доказывать. На углу Четвертой и Спринг-стрит есть человек, который проводит такого рода экспертизу.

– А почерк? – спросил Мэллори.

Ронда Фарр загадочно улыбнулась:

– Почерк можно подделать, если у вас много времени. Так мне говорили. Короче, это все, что я могу вам сказать.

Мэллори покачал головой и пригубил свой коктейль. Потом достал из внутреннего кармана пиджака стандартный конверт из плотной бумаги и положил себе на колени.

– Вчера из-за этих фальшивых писем простились с жизнью четыре человека, – как бы между прочим заметил он.

Ронда Фарр спокойно взглянула на него:

– Два мошенника плюс продажный полицейский – вот вам и три. Спать теперь не буду ночами. Лэндри, конечно, жалко.

– И на том спасибо, – вежливо отреагировал Мэллори.

– Лэндри, – миролюбиво заговорила она, – как я сказала в прошлый раз, несколько лет назад был симпатичным мальчиком, который пытался пробиться в кино, но потом выбрал себе другой бизнес – в котором иногда нарываются на пули.

Мэллори потер подбородок:

– Интересно, что он не запомнил, как вернул вам письма. Это очень интересно.

– Дорогой мой, просто ему на это было плевать. Такой он был актер – обожал шоу. Кино давало ему возможность пощеголять да покрасоваться. Ему это нравилось.

Лицо Мэллори приняло жесткое и презрительное выражение.

– Работа показалась мне вполне безобидной. Лэндри я почти не знал, но он был знаком с моим приятелем в Чикаго. Он вычислил парней, которые вас пасли, и я действовал, исходя из его интуиции. А вскоре задача неожиданно упростилась, – правда, возникло шумовое сопровождение.

Ронда Фарр постучала холеными ноготками по холеным зубкам.

– А чем вы там у себя занимаетесь, мой дорогой? – спросила она. – Вы из тех бандитов, которых величают частными детективами?

Сделав неопределенный жест, Мэллори хрипловато засмеялся, затем провел рукой по жестким темным волосам.

– Расслабьтесь, милая, – сказал он мягко. – Расслабьтесь.

Ронда Фарр удивленно посмотрела на него и тоже засмеялась – на грани визга.

– И вдруг весь план летит к чертям, да? – проворковала она. Потом сухо продолжила: – Аткинсон доил меня не один год, то так, то этак. Я подделала эти письма и положила туда, где он мог до них добраться. Вскоре они исчезли. Через несколько дней раздался звонок – какой-то крутой стал на меня наезжать. Я поначалу не восприняла это всерьез. Решила, что уж Аткинсона как-нибудь прижму, а наши с Лэндри репутации, вместе взятые, позволят написать шикарный материал, который мне не повредит. Но от этого камешка пошли большие круги. Я слегка испугалась и обратилась к Лэндри за помощью. Что ему это понравится, у меня и сомнений не было.

– Простая девочка, без комплексов, да? – спросил Мэллори жестко. – Зачем комплексовать?

– Дорогой мой, вы ни черта не смыслите в том, как это делается в Голливуде, – сказала Ронда Фарр. Чуть склонив голову на плечо, она нежно замурлыкала. Сквозь тишину комнаты неторопливо плыла танцевальная музыка. – Какая шикарная мелодия… Украдена из сонаты Вебера… Реклама должна немного жалить, иначе никто не поверит.

Мэллори поднялся с конвертом в руках и бросил его ей на колени.

– Вам это обойдется в пять штук, – объявил он.

Ронда Фарр откинулась в кресле и положила одну нефритовую ногу на другую. Зеленая домашняя туфелька соскользнула на ковер. Конверт упал рядом. Ронда не среагировала ни на то ни на другое.

– С какой стати? – спросила она.

– Я деловой человек, милая. За работу мне платят. Лэндри мне не заплатил. Мы с ним договорились о пяти тысячах. Платить должен был он, а теперь – вы.

Она бесстрастно посмотрела на него безмятежно-васильковыми глазами и отрезала:

– Не выйдет… шантажист. Я еще в «Боливаре» сказала. Я вам чрезвычайно признательна, но свои деньги предпочитаю тратить сама.

– Если истратите их на меня, вам будет только лучше, – бросил Мэллори.

Он подался вперед, взял ее бокал и немного отпил. Поставил на место, побарабанил пальцами по стеклу. Уголки рта стянула жесткая улыбка. Он закурил и бросил спичку в вазу с гиацинтами.

– Водитель Лэндри, понятное дело, уже все рассказал, – медленно начал он. – Друзья Лэндри будут искать меня. Они захотят узнать, как вышло, что Лэндри попал под пулю в Уэствуде. Через некоторое время ко мне придет полиция. Их на меня выведут – тут сомнений нет. На моих глазах вчера убили четверых, и, естественно, просто так мне не отвертеться. Очень может быть, что придется им выложить всю правду. И тогда полиция сделает вам рекламу, милая, о которой можно только мечтать. А уж чего ждать от друзей Лэндри, даже и думать не хочу. Как бы они не сделали вам больно.

Ронда Фарр вскочила на ноги, пытаясь большим пальцем ноги подгрести упавшую туфельку. В ее распахнутых глазах читался испуг.

– Вы что же… сдадите меня? – выдохнула она.

Мэллори засмеялся, но глаза его сурово сверкнули. Он внимательно изучал пятно света на полу от одного из торшеров. Потом равнодушно произнес:

– А с какой стати мне вас защищать? Я вам ничем не обязан. Платить вы мне не собираетесь – слишком прижимистая. У меня нет преступного прошлого, но вы сами знаете – таких, как я, адвокаты просто обожают. А друзья Лэндри живо поймут, что тут была грязная подсадная утка, в итоге хорошего человека не стало. Да какого рожна я должен защищать такую плутовку, как вы?

Он сердито фыркнул. На загорелых скулах появились красные пятна.

Ронда Фарр медленно покачала головой и повторила негромко и устало:

– Не выйдет, шантажист… не выйдет.

Она решительно вздернула подбородок.

Мэллори протянул руку за шляпой.

– Вы еще та штучка, – ухмыльнулся он. – Ну и ну! С голливудскими бабенками лучше не связываться!

Он резко подался вперед, обвил левой рукой ее голову и крепко поцеловал в губы. Потом провел пальцами по ее щеке.

– По-своему вы вполне симпатичная девчонка, – сказал он. – А врете – заслушаешься. Просто заслушаешься. Никаких писем вы, милая, не подделывали. Аткинсона на мякине не проведешь.

Ронда Фарр склонилась к полу, подхватила с ковра конверт и высыпала его содержимое – несколько мелко исписанных страниц на серой бумаге ручного отлива с тонкой золотой монограммой. Ноздри ее подрагивали.

– Я пришлю вам деньги, – медленно произнесла она.

Мэллори взял Ронду за подбородок и чуть оттолкнул ее голову назад. Затем сказал – довольно мягко:

– Милая, я пошутил. Есть у меня такая дурная привычка. А с этими письмами – странная история. Вернее, две. Во-первых, письма без конвертов, и кому они написаны – совершенно непонятно. В письмах никто не назван. А во-вторых, эти письма лежали в кармане у Лэндри, когда его убили.

Он кивнул и отвернулся.

– Подождите! – взвизгнула Ронда Фарр. В голосе звучал неподдельный страх.

– Все проходит – и это пройдет, – сказал Мэллори. – Выпейте.

Он прошелся по комнате, потом повернул голову.

– Мне пора, – сказал он. – У меня встреча с большим черным человеком… Пришлите мне цветы. Полевые… Васильки, цвета ваших глаз.

Он вышел в арку. За ним закрылась массивная дверь. Ронда Фарр еще долго сидела не двигаясь.

8

В воздухе плел кружева сигаретный дымок. Несколько человек в вечерних костюмах потягивали коктейли возле занавешенного входа в казино. За складками драпировки яркий луч освещал один конец рулеточного стола.

Мэллори облокотился о стойку бара. Бармен оставил двух девиц в вечерних платьях и провел белым полотенцем по полированной деревянной стойке – в направлении нового посетителя.

– Что пьем, шеф?

– Маленькое пиво, – ответил Мэллори.

Бармен с улыбкой выполнил заказ и вернулся к девушкам. Мэллори отхлебнул пива, скорчил гримаску и посмотрел в длинное зеркало, которое висело позади бара и было чуть наклонено вперед, – в результате хорошо просматривался пол помещения вплоть до дальней стены. Открылась дверь, и вошел нарядно одетый мужчина. Коричневое морщинистое лицо, волосы цвета стальной стружки. Он увидел отражение Мэллори в зеркале, кивнул и пошел в его сторону.

– Я Мардонн, – представился он. – Рад, что приехали. – Он обладал мягким, с хрипотцой голосом толстяка, хотя таковым назвать его было нельзя.

– Я по делу, – сказал Мэллори.

– Тогда идемте ко мне в кабинет.

Мэллори отпил пива, снова поморщился, оттолкнул стакан, и тот заскользил по барной стойке. Они вышли, поднялись на один этаж по покрытой ковром лестнице, одолели еще полпролета. Из открытой двери на лестницу струился свет. Туда они и вошли.

Комната когда-то была спальней, и никаких особых усилий по превращению ее в кабинет предпринято не было. Серые стены, несколько гравюр в тонких рамках. Большой картотечный шкаф, солидный сейф, кресла. На столе орехового дерева стояла лампа с абажуром из тонкой кожи. На углу стола, легкомысленно покачивая ногой, сидел молодой блондин в мягкой шляпе с игривого вида лентой.

– Ладно, Генри, у меня дела, – сказал ему Мардонн.

Блондин слез со стола, зевнул, наигранным жестом приложил руку ко рту. На пальце красовался бриллиант. Он посмотрел на Мэллори, улыбнулся и не спеша вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Мардонн сел в синее вращающееся кресло. Зажег тонкую сигару и подтолкнул коробку с увлажнителем по зернистой поверхности стола. Мэллори разместился ближе к краю, между дверью и двумя открытыми окнами. Была еще одна дверь, прямо перед ней – сейф. Мэллори зажег сигарету и произнес:

– За Лэндри числился должок. Пять тысяч. Здесь кто-нибудь хочет мне заплатить?

Мардонн положил коричневые руки на подлокотники кресла и качнулся взад-вперед.

– Мы к этому еще не подошли, – сказал он.

– Верно, – согласился Мэллори. – А к чему подошли?

Невыразительные глаза Мардонна сузились. Голос звучал ровно и бесстрастно:

– К тому, как Лэндри убили.

Мэллори воткнул сигарету в рот, сцепил руки за головой. Выпуская клубочки дыма, он заговорил, обращаясь к стене над головой Мардонна:

– Он подставил всех, кого мог, а потом и себя. Играл слишком много ролей и перепутал реплики. Он напился, и ему захотелось пострелять. В руке оказалась пушка, и он не удержался. А кто-то выстрелил в ответ.

Мардонн, покачиваясь, спросил:

– Нельзя ли чуть конкретнее?

– Пожалуйста… расскажу вам сказочку… Жила-была девочка, когда-то она написала письма. Думала, что влюблена. Письма были безрассудные – девочка из тех, что никого и ничего не боятся, а зря. Прошло время, и каким-то образом эти письма попали к шантажистам. Мерзкие типы нашу девочку начали трясти. Не сказать, что очень сильно, что это было ей не по карману, но, видимо, ей нравилось строить из себя крутую. Лэндри тем не менее решил, что сумеет ей помочь. Он придумал план. По этому плану ему требовался человек, который нормально смотрится в смокинге, вынимает ложечку из чашки, когда пьет кофе, и неизвестен в городе. Он обратился ко мне. У меня небольшое агентство в Чикаго.

Мардонн качнулся в сторону открытых окон и посмотрел на верхушки деревьев.

– Частный детектив, да? – пробурчал он невозмутимо. – Из Чикаго.

Мэллори кивнул, бросил взгляд на хозяина кабинета и снова уставился в ту же точку на стене.

– Между прочим, марку держу, Мардонн. Хотя по обществу, в котором мне тут пришлось вращаться, этого не скажешь.

Мардонн нетерпеливо отмахнулся.

– В общем, – продолжил Мэллори, – я на предложение купился, и это была моя первая и самая главная ошибка. Я кое-что предпринял, но тут девочку, которую трясли, взяли и похитили. Это уж совсем нехорошо. Я связался с Лэндри, и он решил появиться на театре военных действий вместе со мной. Девушку мы нашли без особых хлопот и доставили домой. Оставалось заполучить письма. Я пытался вытянуть их у типа, у которого они, как мне казалось, были, но тут на авансцену вышел один из злодеев и решил поиграть пистолетом. Лэндри эффектно появился из-за кулис, встал в позу героя, которому все нипочем, и устроил с бандитом дуэль-разборку. В итоге поймал порцию свинца. Все это было красиво – для тех, кто любит такие зрелища, но я оказался в незавидном положении. Считайте, что это просто мои предрассудки. Короче, пришлось оттуда слинять, чтобы собраться с мыслями.

В тусклых карих глазах Мардонна что-то мелькнуло.

– Было бы интересно послушать и девушку, – холодно заметил он.

Мэллори выпустил клуб дыма.

– Ей что-то вкололи, она ничего не помнит. Да и помнила бы – вряд ли захотела бы говорить. А как ее зовут, я не знаю.

– А я знаю, – сказал Мардонн. – Со мной уже говорил водитель Лэндри. Так что с ней мы разберемся и без вас.

– Так все выглядит на поверхности, – невозмутимо продолжал Мэллори, – без примечаний. Зато с примечаниями все оказывается куда веселее, да и грязи больше. Девушка Лэндри о помощи не просила, но что ее трясут – он знал. Письма эти у него когда-то имелись, потому что адресатом был именно он. Как же он собирался выйти на след шантажистов? Он предложил сыграть роль шантажиста мне, намекнуть девушке, что письма у меня, назначить встречу в ночном клубе, где нас обязательно увидят те, кто ее пасет. Она придет, она ведь считает себя крутой. За ней будут наблюдать, потому что про нашу встречу станет известно – от шофера, горничной, еще кого-нибудь. У ребят возникнет желание познакомиться со мной поближе. Меня зацепят, и если не вырубят по дороге, то, вполне возможно, я разберусь, кто есть кто во всей этой истории. Вот такую он придумал подставу.

– Кое-что шито белыми нитками, – сказал Мардонн с прохладцей. – Продолжайте.

– Приманка сработала, и я понял: все подстроено. На тот момент у меня не было выбора, и я решил им подыграть. Но потом игра продолжилась, на сей раз мизансцена пошла без репетиции и ничем хорошим не кончилась. Детина-фараон, которого подкармливали бандиты, струхнул и быстро вычеркнул их из списка. Он, понятное дело, хотел на этой истории поживиться, но куш уплывал в темную ночь. Моя задача от всего этого только упростилась, да и Лэндри хуже не стало, потому что фараон был не из самых умных. Равно как и бандит, что устроил пальбу и уложил Лэндри. Этот просто обозлился, что у него хотят оттяпать его долю.

Мардонн несколько раз хлопнул коричневыми руками по подлокотникам кресла – как коммивояжер, уставший втюхивать свой товар.

– А вам что же, велели все это просчитать? – спросил он с ухмылкой.

– Пришлось поработать головой, Мардонн. Не сразу – чуть позже. Пусть меня нанимали не для того, чтобы я думал, но как действовать, если все пойдет наперекосяк, меня тоже не просветили. Вот и вышло, что пошевели я мозгами – Лэндри в проигрыше. Он должен был предвидеть такой вариант. А не пошевели – значит денег у него хватило только на такого лопуха, как я.

– Зелени у Лэндри хватало, – сказал Мардонн спокойно, – да и мозгов тоже. Не бог весть что, но все-таки. Зачем ему такая дешевка?

– Для кого-то, может, и дешевка, только не для него, Мардонн, – хрипло засмеялся Мэллори. – Он хотел заполучить девушку. Она сбежала от него, перебралась на пару ступенек выше. Себя до ее уровня он подтянуть не мог, а опустить ее до своего – мог. Писем для этого оказалось мало. А вот похищение, да еще имитация спасения со стороны давнего кавалера, который превратился в вымогателя, – такая получается клюква, что ни под какой ковер не засунешь. Если эта сказочка выйдет наружу – не видать девушке ее нынешней работы как своих ушей. Вот вы и скажите, Мардонн, сколько надо заплатить, чтобы сказочка осталась взаперти.

– Угу, – пробурчал Мардонн, продолжая смотреть в окно.

– Пока работа выполнена в долг, – продолжил Мэллори. – Меня наняли раздобыть письма, и я их достал – прямо из кармана Лэндри, когда его вырубили. Мое время стоит денег.

Мардонн повернулся в кресле и втиснул ладони в крышку стола.

– Давайте их сюда, – сказал он. – Посмотрю, во сколько их можно оценить.

Мэллори прищурился:

– Вы, мошенники, не можете себе представить, что на свете есть честные люди… Письма изъяты из обращения. Они слишком долго были в обороте и поизносились.

– Хорошо сказано, – ухмыльнулся Мардонн. – Для кого-нибудь другого. Но Лэндри был моим партнером, я высоко его ценил. Что же получается? Вы отдаете письма, а я плачу вам за то, что по вашей милости Лэндри пристрелили. Нет, это надо записать на память. Подозреваю, что мисс Ронда Фарр вам уже неплохо заплатила.

– Я знал, что вы так подумаете, – насмешливо возразил Мэллори. – Такой вариант вам бы понравился больше… Увы… На самом деле девушка устала от того, что Лэндри следовал за ней по пятам. Она подделала несколько писем и положила туда, где их мог раздобыть ее ловкий адвокат и передать человеку, который держал крепкую команду. Адвокату иногда приходилось к ним обращаться по делу. Потом девушка написала Лэндри с просьбой помочь – и он связался со мной. Но девушка предложила мне более выгодные условия. Ей хотелось Лэндри приструнить, и она наняла для этого меня. Поначалу я ему подыгрывал, в результате на него навел пушку шестерка, который хотел припугнуть меня. Он выстрелил в Лэндри, а я – в него, из пистолета Лэндри, чтобы все было шито-крыто. Потом я выпил и пошел домой спать.

Мардонн чуть подался вперед и нажал кнопку звонка сбоку стола.

– Эта история мне нравится намного больше. Надо подумать, сойдет ли она за достоверную.

– Попробуйте, – лениво согласился Мэллори. – Не сомневаюсь, что вам уже приходилось расплачиваться свинцовыми денежками.

9

Дверь открылась, и на пороге появился блондин. На губах играла приятная улыбка. В руке он держал пистолет.

– Я освободился, Генри, – сказал Мардонн.

Блондин закрыл за собой дверь. Мэллори поднялся и медленно попятился к стене. Мрачно осведомился:

– Переходим к развлекательной программе?

Коричневыми пальцами Мардонн ущипнул себя за жировую складку на подбородке.

– Стрельбы не будет, – бросил он. – Сюда заходят приличные люди. Может, Лэндри вы и не убивали, но видеть вас здесь я не хочу. Вы мне мешаете.

Мэллори продолжал отступать назад, пока не уперся плечами в стену. Блондин нахмурился и сделал шаг в его направлении.

– Оставайся на месте, Генри, – предупредил Мэллори. – Мне нужно пространство, чтобы подумать. Можешь всадить в меня пулю, но и мой пистолет в долгу не останется. А к шуму мне не привыкать.

Мардонн, глядя куда-то в сторону, склонился над столом. Блондин остановился. Язык все еще торчал между губами.

– У меня тут в столе есть сотенные, – произнес Мардонн. – Я сейчас передам Генри десять банкнот. Он проводит вас до гостиницы. Даже поможет собрать вещи. Как сядете в вагон поезда в восточном направлении, Генри вручит вам деньги. Если потом надумаете вернуться – сдавать карты будем по-новому, из крапленой колоды.

Он медленно опустил руку и открыл ящик стола.

Мэллори не спускал глаз с блондина.

– А Генри по ходу дела ничего в голову не придет? – спросил он мягко. – А то вид у него какой-то беспокойный.

Мардонн разогнулся, вытащил руку из ящика. Бросил на стол пачку банкнот.

– Вряд ли. Генри обычно делает то, что ему говорят.

На лице Мэллори появилась жесткая ухмылка.

– Может, как раз этого я и боюсь. – Ухмылка стала еще жестче и как-то искривилась. Между бледными губами Мэллори сверкнули зубы. – Вы сказали, Мардонн, что высоко ценили Лэндри. Это брехня. Вам на Лэндри плевать с высокой башни, тем более теперь, когда он покойник. Наверное, вы уже хапнули вторую часть вашего заведения – и никаких вопросов. Некому задавать вопросы. В вашем бизнесе так бывает. Вы хотите, чтобы я смылся подальше, – надеетесь зашибить на этой грязной истории больше, чем ваша забегаловка приносит в год. Да не получится зашибить. Рынок закрыт. Вам никто и гроша ломаного не заплатит, останется ли сказочка взаперти или пойдет гулять на воле.

Мардонн мягко откашлялся, стоя в той же позе, чуть склонившись над столом и опершись на него ладонями, между которыми лежала пачка банкнот. Он облизнул губы.

– Значит, умная голова, никто не заплатит? Это почему же?

Большим пальцем правой руки Мэллори сделал быстрый, но выразительный жест.

– Лопух в этой истории – я. А умник – как раз вы. Я вам сразу рассказал, как все было, но у меня есть предчувствие: в этой истории с липовым шантажом Лэндри был не один. В ней были вы – по самую вашу жирную шею! Собрали вместе с Лэндри пачку писем, а потом, когда он дал им ход, тихонечко отодвинулись в сторонку. Теперь девушка вполне может говорить. Расскажет она не все, но достаточно, чтобы ее поддержала фирма, которая не захочет подрывать свою миллионную репутацию из-за какого-то дешевого картежника… И ваши денежки вас не спасут – так получите по башке, что будете зубы из носков выковыривать! Голливуд так вас «прикроет», что и не снилось!

Он перевел дух, бросил короткий взгляд на блондина.

– И еще, Мардонн… В следующий раз, когда задумаете пошалить с пистолетом, найдите себе болвана потолковее. Ваш дружок-кабальеро забыл снять пушку с предохранителя.

Мардонн замер. Глаза блондина на долю секунды метнулись к его пушке. Мэллори мгновенно прыгнул вдоль стены – в руке его уже был «люгер». Лицо блондина напряглось – тут же громыхнул его пистолет. Но и «люгер» не подкачал – пуля врезалась в стену рядом с легкомысленной фетровой шляпой блондина. Генри изящно нырнул и снова спустил курок.

Выстрел припечатал Мэллори к стене. Его левая рука онемела, губы сердито скривились от боли. Но он взял себя в руки – и «люгер» быстро выплюнул две пули.

Рука блондина, сжимавшая пистолет, взметнулась вверх, и пистолет отправился в свободный полет куда-то под потолок. Глаза блондина широко распахнулись, рот раскрылся в мучительном крике. В вихревом движении он повернулся, вытолкнул наружу дверь и с жутким грохотом рухнул на площадку.

За ним следом из комнаты вырвалась струя света. Кто-то закричал, где-то хлопнула дверь. Мэллори взглянул на Мардонна и ровным голосом произнес:

– В руку попал! Я этого подлеца четыре раза мог застрелить!

Мардонн поднял руку от стола – в ней голубел револьвер. Пуля пробила пол около ног Мэллори. Мардонн пьяно качнулся и отбросил пушку в сторону, как горячую кочергу. Руки его словно что-то искали в воздухе. Вид у него был жутко перепуганный.

– Встань передо мной, великий босс, – распорядился Мэллори. – Будем отсюда уходить.

Мардонн вышел из-за стола. Он двигался рывками, как марионетка. Глаза были мертвее вчерашних устриц. По подбородку стекала слюна.

В дверном проеме возникла какая-то могучая тень. Мэллори сместился в сторону и не глядя выстрелил в сторону двери. Но звук «люгера» утонул в жутком грохоте – стреляли из обреза. Пламя обожгло правый бок Мэллори. Остальная часть заряда дроби досталась Мардонну.

Мардонн рухнул на пол ничком – уже мертвым.

В дверной проем нелепо влетел обрез. За ним выкатился толстяк в рубашке с короткими рукавами, в падении пытаясь ухватиться за воздух. Из горла его вырвался сдавленный всхлип, и гофрированный перед его выходной рубашки обагрился кровью.

Откуда-то снизу выплеснулся шум. Крики, топот бегущих ног, чей-то истеричный смех, вполне похожий на вопль. Взревели включенные двигатели, завизжали шины отъезжающих авто. Клиенты оставляли поле боя. Где-то звякнуло оконное стекло. Послышался беспорядочный топот убегающих по подъездной дорожке ног.

В освещенном пространстве перед дверью никакого движения не было. Блондин, распростертый на площадке, за покойником в дверном проеме, негромко застонал.

Мэллори протащился по комнате и тяжело сел в кресло позади стола. Рукой, сжимавшей пистолет, он утер взмокший лоб. Прижался торсом к столу и, пытаясь перевести дух, не отводил глаз от двери.

В левой руке отчаянно пульсировала боль, а правой ноге досталось не меньше, чем жертвам казней египетских. Рукав промок от крови, что капала на пол с кончиков двух пальцев.

Через несколько секунд Мэллори отвел глаза от двери и посмотрел на пачку лежавших на столе банкнот. На них падал свет лампы. Подвинувшись вперед, дулом «люгера» он спихнул деньги в открытый ящик стола. Скаля зубы от боли, он наклонился еще дальше и задвинул ящик. Потом часто заморгал, зажмурился – и окончательно распахнул глаза. В голове немного прояснилось. Он подвинул к себе телефон.

Внизу под лестницей было тихо. Мэллори опустил «люгер» на стол, снял телефонную трубку с рычага и положил рядом. Вслух он произнес:

– Плохо дело, детка… выходит, я разыграл эту карту не лучшим образом… У этой гниды едва ли хватило бы духу тебя обидеть… да, вот так… теперь надо объясняться.

Он начал набирать номер телефона – и тут раздался набирающий силу вой сирены.

10

Полицейский в форме, сидевший за пишущей машинкой, что-то сказал по переговорному устройству, посмотрел на Мэллори и большим пальцем показал на застекленную дверь с табличкой «Начальник службы детективов. Не входить».

Мэллори поднялся со стула, на негнущихся ногах пересек комнату и прислонился к косяку. Затем распахнул застекленную дверь и вошел. Кабинет был устлан грязно-бурым линолеумом и обставлен с какой-то омерзительной жутью, свойственной исключительно муниципальным учреждениям. Посреди комнаты в одиночестве сидел начальник службы детективов капитан Кэткарт – между видавшей виды захламленной конторкой с убирающейся крышкой и плоским дубовым столом, на котором вполне можно было играть в пинг-понг.

Кэткарт, крупный неопрятный ирландец с потным лицом, осклабился, отвесив губу. На седых усах в самой середине красовалось никотиновое пятно. Руки – в бородавках.

Мэллори медленно приблизился к нему, опираясь на тяжелую трость с резиновым набалдашником. Правая нога словно увеличилась в размере и горела. Левая рука покоилась на перевязи из черного шелкового шарфа. На гладко выбритом бледном лице мерцали угольки глаз.

Он сел напротив капитана, положил трость на стол, достал сигарету и закурил. Потом небрежным тоном осведомился:

– Какой будет приговор, начальник?

Кэткарт ухмыльнулся во весь рот:

– Как дела, парень? Похоже, жизнь вас потрепала.

– Ничего страшного. Мышцы слегка одеревенели.

Кэткарт кивнул, зачем-то повертел бумаги перед собой и откашлялся.

– Вас решили не трогать. Дело темное, но вас решили не трогать. Из Чикаго вам прислали такие рекомендации – лучше не бывает. Ваш «люгер» накормил Майка Корлисса – этого бездельника с нечистой совестью. «Люгер» оставляю себе в качестве сувенира. Идет?

Мэллори кивнул:

– Идет. Куплю себе «браунинг» двадцать пятого калибра. Пушка для настоящих снайперов. Никого не остановит, зато отлично подойдет к вечернему костюму.

Кэткарт пристально посмотрел на него:

– На обрезе найдены отпечатки пальцев Майка. На обрезе, из которого шлепнули Мардонна. Желающих лить по ним слезы не найдется. Что касается блондина, он выкарабкается. На пистолете, что валялся на полу, есть его отпечатки, а значит, с ним проблем какое-то время не будет.

Мэллори устало потер подбородок:

– Как насчет остальных?

Детектив поднял мохнатые брови, но взгляд под ними был отсутствующий.

– Я не вижу, как вас можно к ним прицепить. А вы видите?

– Никоим образом, – сказал Мэллори извиняющимся тоном. – Так, на всякий случай спросил.

– Не надо спрашивать, – жестко произнес Кэткарт. – А если кто спросит вас, свои мысли держите при себе… Взять для примера хоть заварушку в Болдуин-Хиллз. Мы это понимаем так: Макдональд погиб при исполнении служебных обязанностей, прихватив с собой торговца наркотиками Слиппи Моргана. Мы сейчас пытаемся найти жену Слиппи, но, боюсь, нам это не удастся. Мак не работал в отделе по борьбе с наркотиками, но в тот день у него был выходной, а все знали, что и в выходной он любил обойти свой участок. Мак вообще любил свою работу.

– Правда? – Мэллори вежливо улыбнулся.

– Да, – подтвердил капитан. – Что до другой истории, этот Лэндри, заядлый картежник – кстати, партнер Мардонна, какое интересное совпадение, – поехал в Уэствуд забрать деньги у некоего Костелло, знаменитого на Восточном побережье букмекера. С Лэндри отправился Джим Рэлстон, один из наших парней. Не стоило ему туда соваться, но он был с Лэндри давно знаком. Там вышла свара из-за денег. Джиму досталось по голове дубинкой, а Лэндри с одним бандитом накормили друг друга свинцом. Там был кто-то еще… впрочем, мы до него не добрались. Костелло мы взяли. Правда, он молчит, а желания выколачивать показания из старика у нас нет. За дубинку ему светит хороший срок. Думаю, он признает себя виновным.

Мэллори опустился в кресло на всю глубину и откинул голову. Выпустил дым прямо в закопченный потолок.

– А что с прошлым вечером? Или там замкнуло рулетку и фальшивая сигара пробила дырку в полу гаража?

Капитан быстро потер влажные щеки, достал здоровенный платок и фыркнул в него.

– Ах это? – сказал он пренебрежительно. – Блондин – кажется, Генри Энсон – говорит, что это целиком его вина. Он был охранником Мардонна, но это еще не значит, что он имеет право стрелять во всех подряд. Короче, он на крючке, но мы его отпустили, потому что он выложил нам всю правду.

Детектив остановился и сурово посмотрел на Мэллори. Тот ухмылялся.

– Если, конечно, вам эта история не нравится… – холодно добавил Кэткарт.

– Мы ведь еще не добрались до конца, – заметил Мэллори. – Да понравится, о чем речь.

– Вот и хорошо, – удовлетворенно буркнул детектив. – Ну что, этот Энсон нам сказал, что Мардонн вызвал его звонком в кабинет, где вы беседовали с его боссом. Вы высказывали какие-то претензии – возможно, говорили, что в зале с рулеткой мошенничают. На столе лежали деньги, и Энсон решил, что его босса трясут. Вы с виду показались ему человеком энергичным, и поскольку он не знал, что вы частный детектив, то занервничал. Палец сам собой нажал на спусковой крючок. Вы на выстрел не ответили, так этот олух пальнул по новой и на сей раз попал. Ну уж тут… вы вогнали пулю ему в плечо – естественная реакция, хотя я на вашем месте продырявил бы ему кишки. Дальше в комнату вламывается малый с обрезом и, недолго думая, палит в Мардонна. И тут же нарывается на порцию свинца от вас. Мы сначала подумали, что он именно Мардонна хотел уложить, но парень говорит, что нет: тот, мол, просто споткнулся в дверях… Конечно, мы не в восторге от того, что вы ввязались в перестрелку – все-таки приезжий и все такое, – но право на самозащиту от нелегального оружия у человека отнять нельзя.

– А ведь еще есть окружной прокурор и следователь, – мягко заметил Мэллори. – С ними что делать? Я бы хотел уехать отсюда чистым – каким приехал.

Кэткарт хмуро посмотрел на грязный линолеум и прикусил большой палец, будто ему нравилось делать себе больно.

– Следователю на всю эту возню плевать. А если повалять дурака захочет окружной прокурор, я ему напомню о некоторых делах, в которых он изрядно напортачил.

Мэллори взял трость со стола, откинулся на спинку стула и, опершись на нее, поднялся.

– У вас тут не участок, а картинка, – сказал он. – Преступность вообще должна быть нулевой.

Он направился к двери. Начальник отдела детективов спросил ему в спину:

– Поедете в Чикаго?

Мэллори аккуратно приподнял здоровое правое плечо.

– Возможно, немного поболтаюсь здесь, – ответил он. – Одна студия сделала мне предложение. Отдел частного вымогательства. Шантаж и все такое.

Кэткарт захохотал от всей души.

– Вот и прекрасно, – сказал он. – «Эклипс филмз» – контора что надо. Ко мне они со всем уважением… Шантаж – симпатичная легкая работенка. Никакой грубости – все чисто и деликатно.

Мэллори со значением кивнул:

– Да, шеф, работенка плевая. Можно сказать, любой девчонке по плечу, верно?

Он вышел из комнаты, прошагал к лифту, выбрался на улицу и сел в такси. Стояла жара. В состоянии головокружения и легкой слабости он поехал в гостиницу.