Неромантичный жадина

Серега не любил праздники с детства, корни этой нелюбви тянулись из родительской семьи.

Дружные в быту и в буднях Плотниковы в пух и прах разругивались в праздники прямо на глазах у сына и других, кому выпадала честь лицезреть ураган нешуточных страстей.

Если поначалу казалось, что это случайность, с возрастом Серега обнаружил закономерность появления этого бзика у родителей и уже не обращал внимания.

Но на любой праздник, самый пустяковый: восьмое марта ли, день рождения Сталина – история повторялась. За день до празднования по углам, по сусекам заводились вихри вихрючие, и мама с папой, будто изнутри подгоняемые этими вихрями, доводили дело до скандала и себя до исступления и почти развода. Где отец выступал за, а мать всегда против.

Слушать их было невероятно интересно, многие родственники приходили на праздники к Плотниковым исключительно к десерту, как раз тогда, когда скандал уже подходил к кульминации. Но как бы Серега ни любил родителей и ни воспринимал их причуды, праздники он тоже возненавидел, причем все и сразу, даже не подозревая, что такая вещь, как нелюбовь к праздникам, передается по наследству.

Женившись на Оле, Серега понял, что бич семьи теперь вихрюет по углам его двухкомнатной квартиры, особенно в сезон февраля – март, декабря – январь. Оля очень любила праздники и вообще была натурой романтичной, слыла творческой личностью, хотя работала в школе учителем математики.

Все начиналось примерно первого сентября: день знаний готовил молодую семью Плотниковых к череде ярких праздничных событий, которые надо было отмечать и радоваться без ума.

Но если день народного единства, Конституции, взятия Бастилии и прочие неромантические праздники Серега как-то переносил.., то Новый год, Рождество, дни рождения являлись для него особо каторжными периодами. Да, именно периодами, потому что в каторгу включался не только день празднования, но и подготовка и похмелье от праздника. Ведь мало было настругать салатов, разодеться, подарить единственно верный подарок под настроение, фигуру, цветовую гамму и моду в тот год, так еще радоваться дней десять-пятнадцать кряду.

А Серега работал архитектором, как назло проекты тоже длились периодами, и из процесса нельзя было выпадать ни на минуту! Ни на секунду! Но этого Оля не понимала и требовала внимания, романтичного и пристального и очень нежного и ласкового, подкрепленного воспоминаниями о совместно проведенных других праздниках, желательно с эмоциональными деталями.

И если предновогоднюю суету Серега как-то сносил и терпел, потому что сходил с ума весь мир, и это было простительноСтрадали друзья, коллеги, родственники, хаотичными стаями в бестолковом отчаянии кружили они по ювелирным, парфюмерным, конфетным и сапожным магазинам. То Серега искренне, от всего сердца не понимал, по какому праву он должен справлять абсолютно вражеский, неотечественный, зложелательный праздник любви европейско-американских «коллег», как их называли по телевизору, которые записали Серегу и его односельчан во враги своего народа на лет 50 вперед?! Причем открыто по своему телеку так и объявили, чтоб славяне всех стран знали и, видимо, боялись подвохов, подарков данайцев, дары приносящих.

Серега был уверен, в 14 февраля скрыта какая-то угроза. Реальная настоящая бомба замедленного действия. Иначе с какого рожна? Короче, он знал, но объяснить не мог.

Все уговоры любимой не справлять зло, подброшенное врагами, ибо те не могут подсунуть хорошего, успеха не имели.

Более того, он однажды подслушал разговор жены с коллегами по работе, другими учительницами, с которыми Оля советовалась каждый день по поводу и без, во время которого по громкой связи весь школьный коллектив во главе с завучем признали в Сереге жадину, даже не рассмотрев его политически-выверенную позицию на счет коварно подложенной свиньи аккурат под сердце двадцать третьего февраля, дня защитника святыни. Неспроста ведь!

– Жадина твой муж, вот и все объяснения! – так и сказала Лидия Ивановна, пожилая учительница русского и литературы.