Несносный босс (СИ)

Глава 18

— Или меня бесит твоя беспардонная самоуверенность и полное отсутствие совести, — прошипела я. — Так бесит, что все привычки идут к черту.

— Главное, что я тебе не безразличен, — хмыкнул Тарновский. — Уже отличное начало. А теперь поехали. Не знаю, как ты, а я с ног валюсь.

— Поеду на метро, — прищурилась я.

— Н-да-а-а? Ну, как хочешь.

И, вместо того, чтоб направиться к своей машине, зашагал со мной к метрополитену.

— Тарновский, ты издеваешься? — от бессилия хотелось покричать и потопать ногами.

— Нет, Ален. Это ты издеваешься предпочитая провести полтора часа в вагоне метро вместо пятнадцати минут в моей тачке, — беззаботно ухмыльнулся мерзавец.

Злобно зашипев под его довольный смешок, я ускоренным шагом, насколько это возможно в туфлях на каблуках, зашагала к метро. Вонзила ногти в ладони, чтоб хоть попытаться взять себя в руки и не устроить скандал в разгар дня посреди улицы.

Так мы и шли. У меня буквально дым из ушей шел, а Тарновский кайфовал от моего бешенства.

— Слушай, Богдан…

— Дан…

— А тебя не смущает то, что у меня есть жених? Что, вот вообще не смущает, да?

— Вот если бы любимый мужчина, то смущало бы. А жених это так…

— То, что жених и любимый мужчина то синонимы в голову не приходило? — резко затормозив, я развернулась к нему, преграждая дорогу. Чтоб грозно выглядеть, ага. Как моська перед слоном. Огромным, мощным, горячим как печка. С насмешливым и пронзительным взглядом глаз, которые как лед. А еще пожирающим. Словно вот прямо сейчас набросится и съест.

— Я видел тебя когда ты любишь, Аленка, — очень тихо проговорил он. — Сейчас ты не такая.

— Да-а-а? А может быть мне просто уже не двадцать два года и я не та глупая девчонка, в розовых очках диаметром с колеса на твоей “Камаро” и потому веду себя иначе?

— Когда любишь всегда ведешь себя одинаково. Глупо, да. Вот, например, я… Зависаю днями в “Джиниксе” вместо того, чтоб уделять время более масштабным бизнесам, теряя бабло просто затем чтоб видеть тебя. Давно уже взрослый мужик, а таскаюсь за тобой, как пацан. Терплю твои капризы…

— Бо-о-ожечки, Дан Тарновский теряет ради меня драгоценное бабло. То самое, за которое когда-то продал свою “любовь” ко мне. Что на это папа говорит, м? Наследства там не лишает, не? — к концу фразы я уже кричала. И было плевать на то, что на нас оборачиваются немногочисленные из-за середины рабочего дня прохожие. Любому терпению, любому самоконтролю в какой-то момент приходит конец.

Тарновский как-то сжался, словно от удара. Насмешливое выражение растаяло на его лице, уступив место болезненной гримасе. Стало не по себе. Столько лет мечтая сделать ему хоть капельку так же больно, как он мне, сейчас я не испытывала от этого радости.

— Мы с ним уже года три особо не общаемся, Ален, — глядя в сторону, глухо сказал мужчина. — Так, по не многим вопросам бизнеса, которые еще остались, и насчет сестры. Что смотришь? Удивлена, да?

— Удивлена, — честно ответила я.

— Большая часть холдинга у отца и Ореста. Мое практически только то, что уже самим создано. Де факто я сам по себе и уже давно. Особенно после расторжения брака, который был самой большой ошибкой в моей жизни. Фатальной ошибкой…

— Знаешь, а ты молодец, — перебила я. — Все-таки, как получается, смог вырваться из отцовского кулака. Я серьезно. И, честно говоря, я сейчас горжусь тобой. Несмотря ни на что.

— Уже хорошее начало.

— Богдан…

— Тч! — теплые пальцы легли на мои губы. Сил отступить почему-то не нашлось. Я замерла не дыша и во все глаза смотрела в лицо мужчины. — Ничего не говори. Что бы ты не сказала, я не отступлю. Докажу тебе, что я изменился. Может быть не стал достойным тебя, но стремлюсь к этому. И я не отдам тебя ему. Даже если он наконец проснется и сводит тебя в ЗАГС. Не отдам и все. А теперь иди в свое метро. Увидимся завтра на работе.

Словно завороженная, я развернулась и зашагала прочь. В ушах снова и снова звучали его слова и заставляя сердце колотиться быстрее. Что, если… А что, если? Я разорву многолетние стабильные и гармоничные отношения, причиню боль Диме, от которого видела только хорошее чтоб погнаться за одними лишь словами? Ну уж нет. Оно мне сто лет не надо. От слова совсем — не надо. Временное помутнение скоро пройдет и все будет как прежде. А Тарновский… Он пусть что хочет, то и делает. Это его проблемы, а не мои.

Почему-то вспомнился Орест. Двоюродный брат Дана, с которым его семья, помнится, была чуть ли не на ножах из-за бизнеса, к которому он по праву наследства тоже имел отношение. Единственный из всех, кроме Стефании, который не был против меня как девушки Дана. Как же много изменилось, раз Сергей позволил ему, фактически занять место своего сына в иерархии фирмы. Неужели из-за того, что Дан пошел против его воли и развелся? Хотя, а мне-то какая разница. Все, что связано с Тарновским меня не касается.

Семь лет назад

— Толя, Лиза, — Анжела, мама Дана, растянула губы в приторной улыбке, адресованной очередной холеной паре примерно их с Сергеем возраста, кажется уже десятой по счету, — как дела? Как доехали?

— Ой, Анжелочка, ты все хорошеешь, — расплылся в ответной улыбке Анатолий и поцеловал воздух возле ее щек, — Все отлично! А где Сережа?

— Вечер просто замечательный, — включилась Елизавета, — Ой, Богдан, как я давно тебя не видела, целую вечность. А кто это с тобой.

— Это подруга Богдана, Алена, — ответила вместо Дана Анжела. — А Сережа едет. Задержался из-за Ореста.

— Очень приятно познакомиться, — окинув меня сальным взглядом, проговорил Анатолий, протягивая мне руку под гневное шипение своей жены.

— Взаимно, — отозвалась я, легонько пожимая его пальцы и сразу же отнимая руку.

Елизавета ограничилась кивком головой и пристальным, неприязненным взглядом. Было ощущение, что она рассматривает какое-то редкое и омерзительное насекомое, раздумывая стоит ли наступить на него носком своей брендовой туфли или лучше ее не пачкать. Примерно так же на меня смотрели абсолютно все женщины и девушки, присутствующие на этом благотворительном вечере, которым я попадалась на глаза. И это огорчало и злило одновременно. Что такого я вам сделала? И разве виновата, что Дан выбрал именно меня. Ту, которой среди вас не место.

⁃ Богдан, поздравляю с приобретением. За уличными кофейнями будущее, это очевидно.

⁃ Спасибо, — сквозь зубы отозвался Дан уже в десятый раз. Изо всех сил скрывая, как устал от этого дурацкого представления под названием “Идемте поздороваемся со всеми”, устроенного его матерью. Которой — это стало понятно с первых нескольких минут нашей первой встречи, случившейся неделей раньше — я не понравилась от слова совсем. Она этого скрыть не пыталась. Дан на отмахивался от моей тревоги за это тем, что женщина просто с осторожностью открывается людям.

— А чем вы занимаетесь, Алена? — спросил Анатолий.

— О, она официантка, — ответила за меня Анжела. И прозвучало это так, словно я занимаюсь какой-то постыдной деятельностью вроде бытности уличной девушкой.

Возникло ощущение, что Анжела прям ждала возможности кому-нибудь озвучить мой род деятельности и получить “понимание”. Какой-то официантке рядом с ее сыном-блестящим успешным бизнесменом не место.

— Да, пока что так. Ну, уверена, что Богдан поможет в будущем устроиться лучше, да, сынок?

— Обязательно, — поддакнул ненавидящий мою работу Дан.

— С этим не стоит медлить, время-то идет, — продолжала Анжела наслаждаясь моим очевидным дискомфортом от этого разговора.

— Именно поэтому ты двадцать лет занималась только тем, что украшала своим присутствием дом Серого, да, Анжела? — донесся сбоку насмешливый низкий мужской голос.

Его обладатель был высоким широкоплечим и подтянутым мужчиной лет тридцати пяти на вид. У него были темные волосы, завязанные в небольшой хвост на затылке, живые синие глаза, крупный нос и короткая щетина на подбородке. Одетый в кожаную куртку, синие джинсы и тяжелые ботинки он выделялся среди по-вечернему одетых гостей как черный ворон среди разноцветных павлинов.

У Анжелы на скулах проступили алые пятна. Даже слой профессионального макияжа не спас.

— Орест, ты не забываешься…

— Не бычься, братишка, я же не в обиду. Только правда и ничего кроме правды, — беззаботно перебил он и протянул ему руку.

Дан нехотя пожал ее, сверля мужчину взглядом. А мне стало обидно, что за меня он даже не попробовал заступиться, а наоборот, принял сторону матери.

За спиной Ореста я увидела отца Дана. В том, что это он не могло быть сомнений, ведь их с Даном очевидное сходство сразу бросалось в глаза. Тот же высокий рост, мощная фигура, квадратная челюсть и сверкающие льдисто-синие глаза. Только у Сергея был более тяжелый и проницательный взгляд, как у всякого человека, который высоко поднялся в жизни и обладает очень большой властью.

— Дорогой! — изобразив на холеном лице безумно счастливую улыбку, двинулась к нему Анжела.

Тарновский-старший склонился к ее лицу и поцеловал воздух возле щеки. Потом пожал руку сыну и остановился взглядом на мне.

— Папа познакомься, это Алена-моя девушка, — проговорил Дан.

— Здравствуйте, рад познакомиться, — сказал Тарновский старший, мазнув по мне ничего не значащим взглядом.

Потом вместе с Анжелой сразу переключился на Антона с Елизаветой.

— Алена, значит, — проговорил Орест, приветливо глядя на меня. Вблизи он казался старше из-за появившихся вокруг глаз морщинок. Ему, наверное, сорок, а может быть и больше.

— Я-Орест, двоюродный брательник этого пацана и паршивая овца в стаде Тарновских, — он протянул мне руку, а когда я взялась за нее, то не пожал, а легонько поцеловал пальцы.

Я невольно улыбнулась. Доброжелательность и свойское поведение этого мужчины сглаживали гамму ощущений от поведения матери Дана и его реакции на него.

— Орест, это моя девушка, если что, — рыкнул Дан.

— Да-да, я слышал. Именно поэтому ты притащил ее в этот серпентарий, но, походу не снабдил противоядием, — и уже мне, — Красотка, забей на каждую из здешних анаконд. Все, чем они есть-это набор дешевых понтов в дорогой обертке.

— Орест, в какой-то момент терпение отца лопнет и тогда тебе не поздоровится.

— Вот как, — Орест с угрозой навис над Даном и мое сердце пропустило удар, — А как насчет твоего терпения, м? Или пока папочка не скажет, твой рот будет на замке?

— Можешь даже не пытаться провоцировать меня, — прошипел Дан, — Я не поведусь и не позволю тебе испортить важный для нашей семьи вечер.

— Точнее разрушить репутацию счастливого семейства, да. Меня же для этого и позвали, как-никак. Чтоб все увидели, насколько нерушимы семейные связи Тарновских, — ядовито бросил Орест в полголоса и, переведя взгляд на меня добавил, — Подумай, надо ли оно тебе, красотка.

А потом, круто развернувшись, направился к бару.

— Извини его, Алена. У нас с ним сложные отношения и…

— Да все в порядке, — пробормотала я.

Тебе надо извиняться не за Ореста, Дан. А за себя и за свою мать, которая всеми силами пытается унизить меня, а ты не препятствуешь.

Но вслух я этого не сказала. Не думала даже. У Дана сложная семья. Кому как не мне это понимать. Сама же знаю, насколько трудно бывает с родителями. Да и, по большому счету, чувства Анжелы вполне понятны. Я не из их круга. Она меня не знает. Думает, как это часто бывает, что я с Даном ради его денег, вот и беспокоится. Но потом, когда узнает меня поближе…

— Да-ан, приве-е-ет, — пропел рядом женский голос и через секунду у Дана на шее повисла какая-то белобрысая девчонка. Тощая, как счастливая обладательница пищевого расстройства, что еще больше подчеркивало облегающее черное платье-макси на тоненьких бретельках с белоснежными волосами до талии.

— Привет, Влада, — Дан снял с себя тонкие, как спагетти руки с убийственно длинными бледными ногтями. — Не знал, что ты вернулась.

— Так соскучилась по дому, что упросила папу разрешить мне доучиться здесь, а не в Лондоне, — тоненьким голоском пропищала девчонка, хлопая длинными наращенными ресницами и глядя на Дана так, чтоб было понятно, что соскучилась она по нему, а не по дому.

— Ну и напрасно, Влад. Тебе два года всего оставалось, — проговорил Дан, — А, впрочем, дело твое. Кстати, знакомьтесь. Влада, Алена.

— Алена? — русая бровь презрительно изогнулась, а неправдоподобно васильковые из-за линз глаза презрительно окинули мою фигуру.

— Да. Это моя девушка.

Вечно можно смотреть на три вещи. Как течет вода, горит огонь и как скисает кукольное личико этой наглой блондинки.

— Ой, кого я вижу! Вла-а-адочка! Как ты выросла, моя девочка, — пропела Анжела и пришло время скисать мне.

— Анжела, а вы совсем не изменились. Выглядите шикарно, — отозвалась “Владочка”.

— Как мило! Спасибо, дорогая.

К нам подошла еще одна пара. Судя по всему, родители “Владочки”. И пришла пора нового обмена любезностями и, между делом, представлению меня в качестве девушки Дана. Владочкины предки скрыть удивления не смогли, заставив меня укрепиться в предположении, что она вполне может быть бывшей Дана. Либо нынешней. От последнего стало очень больно.

Мне вообще весь вечер больно. И неловко. Погано до желания просто взять и сбежать без оглядки из этой сверкающей, как бриллианты в ушах каждой первой гостьи, залы этого дорогого отеля.

Но я, конечно же, и не думала этому желанию поддаваться. Я понимала, что будет непросто. Не дурочка ведь чтоб думать, что меня примут с распростертыми объятиями. Самое главное, что Дан захотел познакомить меня со своей семьей. Это ли не знак того, что у него ко мне все серьезно? Что он действительно любит меня. По-настоящему.

— Богдан, посмотри, кто вернулся, — пропела Анжела с таким видом, словно не заметила, что Владочка уже успела поприжиматься к нему своими обтянутыми люксовой тряпкой мощами. — Официант, принесите нам шампанского, пожалуйста! Выпьем за встречу.

— Ох, встреча так встреча, — пробасил Владочкин папа, имя которого я пропустила мимо ушей, — когда она сказала, что возвращается, я был просто в шоке. Но потом рассудил, что это к лучшему. Как-никак здоровье у меня уже не то. Не знаю, как скоро придется отходить от дел, а к этому времени хорошо бы ей войти в их курс. А еще лучше обрести спутника жизни, который сможет взять на себя управление нашим семейным бизнесом.

— Па-ап, — театрально пропела Владочка, — ну что ты говоришь? Ты еще такой молодой…

По правде говоря Владочкин папа больным и старым не выглядел. Ему лет пятьдесят максимум, а ожирение, которым он страдал, конечно, тоже болезнь. Но степень еще не такая, чтоб это могло помешать ему сидеть в кресле начальника.

Тем временем к нам подошел официант с подносом с десятком бокалов шампанского. Я бы столько ни в жизнь не донесла не расплескав, а потому прониклась к парню восхищением. А дальше все было слишком быстро. Вот мы потянулись за бокалами. Вот Владочка задевает один из них и он падает так, что дурацкая розовая жидкость выплескивается прямо на подол моего кремового платья.

— О, прости… Как тебя там, Алина? Ой, нет, Алена, да? Прости, я не хотела, — даже не скрывая довольной улыбки, пропела Владочка.

Не ответив, я выскочила из зала. Чуть не убившись на каблуках, влетела в уборную и заперла дверь. Злые слезы жгли глаза, но светлом платье красовалась уродливая розовая клякса, а с губ так и норовили сорваться ругательства, которые я только слышала, но никогда вслух не произносила.

Громко вздохнув и выдохнув, я подскочила к умывальнику. Открыла воду и сунула под нее на секунду несколько взятых из диспенсера бумажных полотенец. Отжала их и стала тереть мерзкое пятно. Толку от такого, конечно же, никакого от слова совсем. Тут стирать нужно, это точно.

Распахнулась дверь и на пороге появилась Владочка.

— Не стирается, да, Ален? Наверное, придется тебе домой уехать. Не будешь же ты с таким пятном на платье… Да и постирать нужно поскорее. Это, не вино, конечно, но все-таки. Но, если не выведется, не расстраивайся. Уверена, Дан, купит тебе еще одно. Это же тоже он купил, да? Таким, как ты, дорогие вещи не по карману…

— А таким, как ты, более “дорогие” подлости? — повернувшись к ней, выпалила я.

— Что?

— Не смогла придумать ничего умнее, чем облить меня шампанским, да, Владочка? Может тебя из Лондона поэтому и выперли — из-за тупости, от которой не спасают даже папочкины бабки?

— Слушай сюда, ты, дешевая подстилка! — завизжала она, — Дан с тобой покувыркается какое-то время и выбросит, как использованную вещь, а потом женится на мне, понятно?

— А чего ты тогда бесишься, а? — взвилась я, дрожа от злости. — Не потому ли, что все это случится только в твоих мечтах?

Девчонка с визгом замахнулась, метя мне в лицо, я машинально увернулась, а в следующую секунду ее уже железной хваткой держал неизвестно откуда взявшийся Орест и оттаскивал от меня.

— Тихо-тихо, не позорься, дура! Успокоилась живо! Давай отсюда, — вытолкал ее за дверь, а потом шагнул ко мне. — Ну, как ты? Все путем?

— Д-да, — еле-еле выдавила, обхватывая себя руками.

Нещадно трясло от нервов. Колени становились мягкими и я еле стояла.

— Вот не зря пошел за ней, знал что будет какая-то фигня, — пробормотал Орест, слегка сжимая мои голые предплечья своими большими и теплыми ладонями. — Успокаивайся давай. Вспомни, что я тебе говорил.

Вместо ответа я жалобно всхлипнула. А потом словно все эмоции от этого вечера обрушились на меня, заставив разрыдаться в голос.

— Ну-ну! Нашла чего реветь, — сказал он и обнял меня за плечи.

Так, как делал это папа в далеком-далеком детстве, когда я оплакивала свои вселенские несчастья на его плече.

— Из-за какой-то тупой курицы, ну? — говорил Орест. — Она ж это от бессилия все. Ты ж сама говорила, я слышал.

Грохот двери заставил меня подскочить.

— Эй, ты что творишь? Грабли убрал от нее, — рыкнул Дан, подлетая к нам.

— А-ну остановился и послушал! — развернулся к нему Орест. — Владка твоя ей чуть в патлы не вцепилась пока ты там фейсом торговал, понятно? Я рядом оказался и разнял… Все!

Дан опешил.

— Она не моя.

— Так вот донеси это до нее так, чтоб дошло! И до остальных тоже. А я уехал. Хватит с меня семейных мероприятий.