Нет, нет и ещё раз... да!

Глава 1. Попробуем их перехитрить

— Молись, дитя моё! Молись, чтобы они тебя не нашли!

Этой фразой начинался и заканчивался каждый день Карины вот уже вторую неделю подряд. Произносила призыв настоятельница женской обители — суровая и немногословная преподобная Фредерика.

А как молиться-то? Карина поначалу не имела понятия. Она ничего не знала о месте, куда её занесло восемь дней назад — ни здешних обычаев, ни уклада жизни. Приходилось полагаться только на интуицию и здравый смысл.

Подражая настоятельнице, Карина сложила ладони и склонила голову.

— Всевышний, молю, не дай им найти меня!

Кому "им", кого "меня" — тоже оставалось для Карины загадкой. Ещё совсем недавно она прекрасно знала, кто она — успешный руководитель собственного ателье, которое специализировались на женском трикотаже — костюмы, платья, кардиганы на любое время года. Но теперь прежняя жизнь канула в лету. Теперь Карина — одна из послушниц женской обители, тихого скромного средневекового местечка, где время, кажется, остановилось.

Да, это, разумеется, безумие. Так не бывает, чтобы в один прекрасный момент тебя будто обменяли с кем-то местами. Выдернули из одной реальности и поместили в другую. Карина постоянно задавала себе вопрос, как подобное могло случиться и почему именно с ней, но ответа не находила.

В тот злополучный день у Карины страшно болела голова, а дел было невпроворот — море заказов. Пришлось помогать девочкам-мастерам. Она и не заметила, как задремала прямо в подсобке, склонившись над выкройкой. Когда проснулась, голова болела ещё сильнее — просто раскалывалась, а перед глазами прыгали цветные мушки. Из-за той невыносимой боли Карина даже не сразу поняла, как всё вокруг изменилось…

Ох и странные были ощущения. Она долго пребывала в шоке. Несколько дней её отпаивали микстурами совершенно незнакомые женщины в монашеских одеждах. В конце концов, головная боль улеглась, но вместе с облегчением пришло осознание, что происходящее — это не галлюцинации, вызванные мигренью. Пришлось признать, что привычного мира больше нет, и привычной жизни тоже больше нет, и даже непонятно, кому в связи с этим предъявить претензии. Но постепенно Карина начала привыкать к новой реальности и понемногу осваиваться. А что ей оставалось? Так-то по натуре она невероятно стрессоустойчивая и, вообще, неисправимый оптимист — что-нибудь придумает, как-то выкрутится. Подленькую мысль, что это уже навсегда, Карина усиленно гнала прочь.

— Надеюсь, всевышний нас услышит, — преподобная Фредерика, выдержав паузу, окропила подопечную ароматным маслом и вышла из кельи.

Свечу забрала с собой. Карине оставалось довольствоваться лишь тусклым вечерним светом, льющимся из окна.

После захода солнца делать здесь нечего — только спать. Но спать пока не хотелось. Она легла, не раздеваясь, на кровать поверх покрывала. Кажется, послушницам подобного не разрешалось, но Карине делали снисхождение. Её, вообще, старались лишний раз не трогать. Создавалось впечатление, что остальных здешних обитательниц не очень-то поощряли с ней контактировать. И хоть обращались к Карине так же, как и к остальным, — без имени, просто: "дитя моё", если это была настоятельница, или "сестра", если это был кто-то из послушниц, тем не менее, она чувствовала, что её воспринимают как какую-то важную птицу.

У Карины по этому поводу даже возникла догадка: она никакая не послушница, а беглянка-аристократка, которая прячется в обители то ли от правосудия, то ли ещё от чего. Но как узнаешь? Тут ни из кого слова лишнего не вытянешь. Стоит заговорить, умолкают и скрываются в своих кельях.

Впрочем, одна из послушниц показалась Карине немного более контактной, чем остальные. Совсем молоденькая, розовощёкая с красивыми густыми ресницами и живыми карими глазами — единственная, кто при случайной встрече в коридоре, могла улыбнуться. Карина мысленно окрестила её "Полиной", потому что та была похожа на одну из мастериц Карининого ателье, которую как раз и звали Полей. Вот именно на "Полину" и возлагались основные надежды. Карина собиралась с ней подружиться и попытаться разговорить.

Сумерки за окном сгустились до тёмно-фиолетовой непроглядной пелены, когда до Карины вдруг долетели непривычные звуки — отдаленный конский топот. В обители всегда тихо настолько, что в ушах звенит. Не было никаких сомнений, что она расположена в страшной глуши, и появление здесь всадников — событие экстраординарное. Накатило предчувствие, что что-то должно произойти. Сейчас всё вокруг закрутится, случится то, ради чего Карина здесь оказалась. Грудь наполнил страх и смятение, но вместе с ними и волнующее предвкушение. В этом вся Карина. Она всегда знала, что где-то в глубине души в ней дремлет любительница приключений и даже немного авантюристка. Будь что будет!

В келью влетела взволнованная настоятельница. Тревога исказила её обычно спокойное и суровое лицо.

— Ваша светлость, это они! Вас нашли!

"Ваша светлость"? До сих пор Карину так не называли. Это какой-то титул? Вот и подтверждение, что она отнюдь не рядовая послушница.

— Попробуем их перехитрить. Держите, — Фредерика вложила в руку Карины флакон.

— Что это?

— Надеюсь, всевышний меня простит, — настоятельница устремила взгляд вверх. — Такие зелья нельзя держать в святом месте. Выпейте до дна. Оно состарит вас. Должно хватить на полчаса, а может, и на час.

Состарит? Звучало зловеще, но при этом многообещающе. Кто бы там ни явился по душу Карины, ясно одно: если её узнают, добра не жди.

Прежде чем выйти из кельи, Фредерика порывисто обняла подопечную.

— Всё обойдётся, ваша светлость. Главное помните: что бы ни случилось, никому не говорите о своём дитя.

За настоятельницей закрылась дверь, а Карина осталась в полном недоумении. Дитя? Одно это слово вызвало тысячи вопросов, но искать ответы было некогда — конский топот становился всё отчётливее. К нему добавился звук мужских голосов. Короткие фразы-приказы звучали отнюдь не дружелюбно.

Глава 2. Испытание

Двор обители был так же прост, как и сама обитель. Небольшая площадка перед входом, выложенная булыжником, освещалась всего лишь двумя масляными фонарями. Пространства было слишком мало, чтобы вместить непрошеных гостей — с десяток всадников. Они выглядели настоящими головорезами — кожаные туники прикрывали только торс, оставляя оголёнными мощные руки. Все были вооружены длинными мечами. И можно было бы испугаться этой зловещей картины, если бы не одна маленькая деталь, которая не осталась для Карины незамеченной. Каким бы тесным ни был дворик, всадники старались держать своих коней на булыжной площадке, не давая им топтать клумбы, опоясывающие обитель со всех сторон. Весьма благородно как для головорезов.

Эти клумбы, на которых росли не столько цветы, сколько ягоды и овощи, были особой гордостью преподобной Фредерики, а их возделывание считалось обязательной каждодневной повинностью послушниц. Впрочем, чем здесь ещё заниматься?

Главарь конного отряда спешился первым. Та лёгкость, с которой он спрыгнул с лошади, не совсем вязалась с его габаритами и мощью.

— Преподобная, здесь все? — он обвёл взглядом послушниц, которые испуганно жались к стене.

Фредерика глянула на своих подопечных ободряюще — хотела успокоить. Она не так уж часто позволяла себе проявлять к ним тёплые чувства, но сегодня решила сделать исключение.

— Здесь все, мой канцлер, — подтвердила она.

— Ганнарр, Андерс, проверьте, — отдал короткий приказ главарь.

И тут же двое всадников спешились и направились в обитель. Сам же он подошёл к нестройному ряду послушниц. Теперь, когда свет фонаря выхватил из полумрака лицо незнакомца, у Карины появилась возможность рассмотреть его получше. Он оказался совсем не похож на того неандертальца, которого рисовало её воображение. Безусловно, в его образе было много дикого и дерзкого — чего только стоили длинные, до плеч, пряди чёрных густых волос и плотная щетина. Но лицо не казалось свирепым, а, скорее, решительным и властным. Чёткие, строгие линии. Подчёркнуто мужественные и бескомпромиссные. Такой ни перед чем не остановится ради достижения цели.

— Мне доподлинно известно, что под видом послушницы в обители скрывается Кристэна Лоиз Каролайн, — произнёс он жёстко и отрывисто, будто читал приговор. — И лучше будет, если она немедленно предстанет передо мной.

Карина догадывалась, что речь о ней. Вот это длинное имя из трёх слов, которое главарь выговаривал с презрением, видимо, и есть её имя в этом мире. Только ж она не враг самой себе, чтобы отдаваться на милость этому образцу средневековой воинственности. Карина даже и не шелохнулась. Смотрела спокойно прямо в его тёмные глаза. Но в какой-то момент спохватилась и потупила взгляд, как это делали остальные послушницы.

— Мой канцлер, вы ошибаетесь, — сделала шаг вперёд настоятельница. — Здесь нет той, кого вы ищете.

Интересно, почему она называет его "мой канцлер"? Это какая-то должность? А может, звание? На него совершенно не произвело впечатления заверение Фредерики. Было видно, что он ни на одно мгновение ей не поверил.

— Магистр, приступим, — главарь кивнул одному из своих подчинённых и тот тут же спрыгнул с лошади и подошёл.

Как они все беспрекословно выполняют его приказы. Он точно большой начальник. Очень большой.

А вот тот, кого назвали магистром, производил иное впечатление. Он единственный из всего отряда не носил оружия и был старше остальных на пару десятков лет. О его возрасте говорили волосы с проседью и некоторая степенность в движениях. Карина решила считать его доктором. Почему? Сложно сказать. Есть во всех медиках некая общая черта. Назовём её милосердием. Хотя это слишком сильное слово, но, во всяком случае, магистр выглядел наименее кровожадным из всего отряда всадников.

— Мой канцлер, с кого прикажете начать? — он достал из заплечной сумки флягу.

Главарь кивнул ему на послушницу, которая стояла ближе всего ко входу.

— Вы собрались применять чёрные зелья в святом месте? — Фредерика встала между магистром и своей подопечной. — Не гневите всевышнего!

Магистр перевёл взгляд на главаря. Тот и бровью не повёл.

— Преподобная, не мешайте магистру выполнять мой приказ, — предостерёг он настоятельницу. — Если бы вы добровольно выдали мне ту, за кем мы пришли, применять чёрное зелье не потребовалось бы.

Магистр воспринял слова своего командира как индульгенцию на любые действия и обогнул Фредерику. Под её осуждающим взглядом он снял крышку с фляги и капнул немного содержимого на запястье испуганной послушницы. Та вскрикнула. Скорее, не от боли или неприятных ощущений, а от ужаса. Магистра её крик не остановил — он начал втирать субстанцию в кожу, пока на ней не проступило синеватое пятно.

На этом испытание было закончено, и магистр занялся другой послушницей. С её запястьем было проделано то же самое. Как только проступило похожее пятнышко, он потерял к ней интерес. Теперь на очереди была следующая подопечная Фредерики. Видимо, испытанию подвергнутся все девушки: одна за другой.

Карина быстро сообразила, что к чему. Зелье должно выявить ненастоящую послушницу. Скорее всего, она не пройдёт этот тест. Пятно, которое проявится на её запястье под действием зелья, будет каким-то другим. Похоже, хитрость настоятельницы не сработала. На её хитрость у непрошеных гостей была своя.

Магистр действовал быстро. Послушница, которая стояла справа, уже прошла испытание, и это означало, что подошла очередь Карины. Выходит, сейчас её разоблачат? Она снова подняла взгляд на главаря, будто хотела ещё раз прикинуть, насколько катастрофичным будет оказаться в его власти. Ничего хорошего увиденное не сулило. Хоть Карина и считала, что умеет ладить с мужчинами, этот конкретный экземпляр очень сильно отличался от тех, с кем ей до сих пор приходилось ладить. Слишком огромный, слишком опасный, слишком самоуверенный.

Пожалуй, она бы категорически предпочла остаться в обители с сёстрами. Пусть бы этот головорез убирался отсюда вместе со своим отрядом без неё. Но каким бы сильным ни было желание избежать изобличения, приходилось признать, что ситуация безвыходная. Карина приготовилась, что сейчас на её запястье прольётся зелье из фляги магистра. Скрестить, что ли, пальцы, чтобы знак, который проступит на коже, был таким же неприметным синим пятнышком, как и у других послушниц?

Глава 3. Приоткрытые тайны

Ожидания Карины не оправдались. В том смысле, что магистр проявил к ней полное равнодушие. Скользнув безразличным взглядом, он прошёл мимо, чтобы заняться послушницей, которая стояла слева от неё.

Это почему же Карине так повезло?

Через несколько минут ситуация прояснилась. Оказалось, что магистр не подвергает проверке послушниц почтенного возраста. Они для него не представляли интерес — только молодые. Карина и Фредерика заговорщики переглянулись. Всё-таки их хитрость удалась!

К тому моменту, как магистр закончил испытания всех молодых послушниц, из обители вернулись двое головорезов, которых главарь посылал обыскивать кельи.

— Никого, — отчитались они. — Пусто.

— Я же говорила вам, мой канцлер, что среди моих подопечных нет той, кого вы ищете, — Фредерика с достоинством посмотрела на главаря. — Теперь с вашего позволения я велю сёстрам вернуться в кельи для вечерней молитвы. В такое позднее время им пристало вознести тихую хвалу всевышнему и предаться ночному отдыху.

Она кивнула послушницам и те, вздохнув с облегчением, засеменили ко входу в обитель. Карину тоже не нужно было дважды просить. Она смешалась с толпой. Однако не отказала себе в удовольствии напоследок ещё раз бросить взгляд на главаря. Хотелось разглядеть на его самоуверенном лице тень досады, что не удалось найти ту, кого искал.

Увы, досады не было. И что странно, их взгляды встретились. Карина быстро опустила глаза. Ей не понравилось, что мускулистый монстр выделил её из толпы и провожает взглядом.

Только когда оказалась в своей келье, она почувствовала, что опасность миновала. Доказательством тому был конский топот, который становился всё глуше и глуше. Вовремя они убрались. Карина ощущала, что действие зелья заканчивается. Кожа на лице снова приобретала упругость.

Через несколько минут по обители растеклась привычная тишина и покой. Будто ничего и не было. Карина догадывалась, что все послушницы поступили в точности, как велела Фредерика, — помолились и легли спать. Удастся ли им погрузиться в сон — это, конечно, вопрос. Не так часто тут случаются потрясения подобные сегодняшнему. Вот и Карина вряд ли уснёт. Хотя бессонница ей сейчас на руку — хотелось обдумать, как действовать дальше. Её ищут, а она понятия не имеет кто и почему, а главное — как спастись от преследователей. Один раз хитрость сработала, однако Карина не сомневалась, что тот, кому она нужна, не успокоится.

Основной своей бедой на данный момент она считала отсутствие информации. Но ей несказанно повезло — потенциальный источник информации сам явился к ней в лице той самой молоденькой розовощёкой послушницы, которую Карина мысленно нарекла "Полиной" из-за её внешнего сходства с одной из мастериц ателье.

— Сестра, ты ещё не опочиваешь? — прошептала неожиданная гостья, тихонько постучавшись в дверь.

— Нет, — Карина впустила её внутрь.

— Мне так страшно, сестра, — взволнованно произнесла она. — Можно побыть с тобой?

— Конечно, — Карина плотно прикрыла за "Полиной" дверь. Ночные посиделки здесь не приветствуются. Не хотелось, чтобы кто-то стал свидетелем. — Садись, — кивнула на кровать.

Та пристроила на стол огарок свечи, который принесла с собой, и аккуратно села на краешек постели.

— Чего ты боишься, сестра? Они уже уехали, — подбодрила Карина, устраиваясь рядом.

— Не за себя. За тебя, — голос "Полины" дрогнул.

Её тревога была искренней — Карина это чувствовала. Интересно, только "Поля" догадывается, что отряд всадников приезжал за Кариной или вся обитель в курсе?

— Я знаю, что они с тобой сделают, если найдут, — горячечно выдохнула "Полина".

— Что?

Гостья не стала отвечать, только посмотрела большими глазами полными ужаса. Видимо, восприняла вопрос как риторический, полагая, что собеседница сама знает на него ответ.

— Почему ты думаешь, что со мной должно приключиться что-то плохое? — мягко спросила Карина.

— Ваша светлость, я знаю, кто вы. Знаю, почему вы прячетесь у нас.

Резкий переход от обращения "сестра" к "ваша светлость" говорил о том, что "Полине" действительно много чего известно.

— Расскажи всё, что знаешь, — попросила Карина. И чтобы просьба не звучала странно, добавила: — Мою историю пересказывают по-разному. Она обросла слухами и домыслами. Мне важно знать, что тут, в обители, думают про меня.

"Полина" понимающе кивнула и начала рассказ.

— Вы Кристэна Лоиз Каролайн, ведь так? Внебрачная дочь гранд-канцлера.

Последнее слово было произнесено с таким благоговением и придыханием, что стало понятно: гранд-канцлер — это некто, занимающий одну из высших ступеней в местной иерархии власти. Что-то типа земного графа, герцога, а может, и короля?

— Мы все тут вам очень сочувствуем, — страстно и преданно произнесла "Полина". — Каждый день неустанно молимся, чтобы его люди вас не нашли.

Что же такого страшного задумал сделать с дочерью папочка?

— Здесь все понимают, почему вы сбежали и прячетесь в обители… — "Полина" замолчала. Её глаза наполнились слезами. — Мы все горько рыдали, когда сын гранд-канцлера бесследно пропал. Мне казалось, моё сердце разорвется от тоски, когда стали таять надежды, что прекрасный Эгмунд когда-нибудь живым вернётся домой. Он ведь так юн! Ещё не минула двенадцатая зима с дня его рождения, он ещё не был окроплён и помазан в наследники, он ещё столько не видел и не познал… Но, видимо, такова была воля всевышнего…

Ого, выходит, у Карины есть единокровный брат? Вернее, был. Что же с ним случилось?

— Недруги гранд-канцлера начали злословить, что он лишился единственного законного наследника, а значит, время его владычества подходит к концу. И вот тогда по Хортен-Фьорду поползли слухи, что Эгмунд был не единственным ребенком гранд-канцлера. Даже до нашей скромной обители дошла молва, что у него есть внебрачная дочь.

"Поля" посмотрела с таким сочувствием, будто быть дочерью местного владыки — страшное испытание.

Глава 4. Дивное пробуждение

Прошло уже больше часа после того, как "Поля" ушла к себе, а Карина так и не смогла уснуть. Она лежала поверх покрывала на кровати и прокручивала в голове слова послушницы — пыталась связать всё услышанное в единое целое.

Итак, гранд-канцлер, местный правитель, потеряв наследника-сына, задался целью сделать наследницей внебрачную дочь, коей в настоящее время и является Карина. И всё бы ничего, но здесь считается, что внебрачный ребенок несёт на себе печать греха. Как вам эта сомнительная логика свалить пороки родителей на их чадо? Вот и Карина, мягко говоря, диву давалась, но такова местная средневековая мораль.

К счастью, судя по рассказу «Полины», в целом к внебрачным детям отношение было довольно нейтральным, но это только если речь шла о простых смертных. Наследница же гранд-канцлера ни в коем случае не могла нести на себе печать греха незаконнорожденной. Чтобы избавиться от порока и обрести чистоту полагалось пройти некий ужасный очистительный ритуал. В чём именно он заключается, "Поля" толком не рассказала. Может, и сама не знала. Но из её сбивчивых пояснений было понятно, что речь о чём-то жутком, вынести которое может далеко не каждый.

Если же Карине суждено пройти испытание целой и невредимой, дальше ей уготовано замужество непонятно с кем. "Потрясающая" перспектива. Ни первый, ни второй пункт её категорически не устраивали. А выход виделся в том, чтобы оставаться в обители и дальше собирать информацию. Карина ведь пока так и не узнала, о каком таком "дитя" говорила настоятельница. Возможно, она употребила слово в переносном значении. Ведь если бы у дочери гранд-канцлера был ребенок, разве бы могла идти речь о том, чтобы выдать её замуж?

Как бы то ни было, Карина решила не унывать — выход найдется, она не сомневалась. Когда-то Карина уже была в похожем положении, когда-то ей уже приходилось начинать жизнь с чистого листа. После развода Карина осталась в чужом городе одна — без близких, без друзей, без денег, без крыши над головой. Ничего. Не пала духом. Выстояла. Бралась за любую работу. Пахала. Пахала. Пахала. И через пять лет у неё уже была и крыша, и деньги, и собственное ателье.

С этими мыслями пришло успокоение. Карина провалилась в сон. Настолько крепкий, что умудрилась не услышать, как в её келью кто-то проник через окно.

Ей не суждено было увидеть, как мягко и бесшумно он ступал, несмотря на свои внушительные габариты. Так опасный хищник выслеживает свою добычу. А она и была для него добычей, на поиски которой ушло слишком много времени. Но теперь он был у цели.

— Каролайн…

Это очень странно — Карину не разбудило присутствие постороннего в комнате, не разбудили его шаги. А вот его шёпот мгновенно вырвал из забытья. Она распахнула глаза и увидела то, что меньше всего ожидала увидеть — мужчину в женской келье. Тут это считается страшным грехом. Причём она поставила бы ему в вину не только то, что он без разрешения ворвался в её комнату, но и то, что он был не просто мужчиной, а именно тем главарём конного отряда, который сегодня вечером явился в обитель. Теперь она знала его имя — канцлер Торбьон. В полумраке не очень-то было видно лицо, Карина догадалась, что это он, скорее, по фигуре. На этот раз на нём был плащ. А ещё она успела заметить, что Торбьон снова вооружен — к поясу был пристёгнут меч. А у неё из средств самозащиты — ничего, даже захудалого перцового баллончика.

Закричать, позвать сестёр и настоятельницу на помощь Карина не успела. Торбьон молниеносно скинул с себя плащ и набросил на неё. Плотная ткань накрыла с головой. В ту же секунду в глазах потемнело, и Карина снова провалилась в сон…

…Пробуждение было дивным. Обычно, в обители, послушницы поднимались ранним утром, ещё до рассвета, по сигналу колокола. Но в этот раз звуки были совсем другими. Слух приятно ласкало журчание воды и пение птиц. Нос щекотал нежный цветочный аромат.

Карина открыла глаза и к своему полному удивлению обнаружила, что солнце уже встало. Его свет заливал просторную комнату, убранство которой напоминало номер дорогого фешенебельного отеля. Невероятно! Она ошарашенно огляделась — в полном недоумении перевела взгляд с комода на туалетный столик, со столика на софу, с софы на кресла. Мебель, выполненная в одном стиле, сверкала инкрустацией. Обивка идеально сочеталась с цветом ковров, повышенная пушистость которых обещала утопить ноги по щиколотку.

Рядом с одним из кресел стояла высокая напольная ваза с парой дюжин свежих цветов. Вот он, собственно, и источник ароматов. Откуда доносились звуки, понять тоже было не сложно. Карина заметила двери, вероятно ведущие на балкон, которые были широко распахнуты — будто приглашали разведать, что там творится во внешнем мире.

Именно туда, на балкон, она и отправилась, как только подскочила с кровати. Вид открылся совершенно изумительный — аж дух перехватило. По ощущениям Карина находилась примерно на третьем-четвёртом этаже. Под балконом неистово буйствовала природа.

Складывалось впечатление, что здание построено прямо на берегу горной реки, которая стремительно стекает по крупным камням, чтобы через несколько метров водопадом обрушиться вниз. И всё это жутковатое великолепие плотно поросло невысокими деревьями с искорёженными стволами. Густую тёмно-зелёную листву крон облюбовали многочисленные птицы.

Единственным рукотворным предметом в этом девственном уголке природы была скамья, сооружённая из поваленного дерева почти у самого обрыва.

Несколько минут Карина завороженно смотрела на реку, а когда вернулась в комнату, у неё уже были готовыми ответы на множество вопросов, которые преподнесло сегодняшнее утро.

Похоже, её выкрали из женской обители и вернули отцу. Этот великолепный замок, расположенный в красивейшем месте, может принадлежать только очень богатому и очень влиятельному человеку — то есть гранд-канцлеру. Выходит, негодяй и головорез Торбьон всё же догадался, что одна из послушниц, которая выглядела безобидной старушкой, на самом деле является той, кого он искал. Он вернулся за ней ночью и, коварно усыпив, получил возможность делать что хочет.

Глава 5. Знакомая незнакомка

Не так давно Карине стукнуло тридцать пять, хотя никто не давал ей и тридцати. Ей льстило, конечно, что она выглядит молодо, но… не настолько же. Зеркало отобразило совсем юную девушку. Лет восемнадцать-девятнадцать. Однако поразительным было даже не это — девушка выглядела незнакомкой.

Мысли взметнулись, рассыпались бессмысленными обрывками, но усилием воли Карина пыталась собрать их воедино. Это теперь она? Как так? Вот эта изумлённая пигалица с вытаращенными синими глазами и есть Карина???

Кончиками пальцев она коснулась лба и зачем-то провела ими по контуру лица. Затем повторила то же самое открытой ладонью. Брови непроизвольно насупились, но кожа оказалась настолько упругой, что гримаса не вызвала ни единой морщины. Да ей хоть восемнадцать-то есть?

Карина всматривались в незнакомые черты непроизвольно выискивая сходство. Оно было разве только в том, что несмотря на юность, девушка не выглядела наивной. Такая, знаете, с нотками своевольности и упрямства. Совсем не покладистая простушка, хоть черты лица и были по-юношески милы. Если над ней поработать, со временем вполне может получиться жгучая красотка.

Карина сорвала с головы монашеский головной убор и удовлетворённо улыбнулась. Волосы — это ещё одно сходство. Ярко-каштановые тяжёлые пряди упали на плечи. И она вдруг почти узнала в отображении себя.

Это был тот момент, когда она окончательно приняла новую реальность. Осознала бесповоротность произошедшего. Больше уже не будет привычной жизни. Можно о ней забыть. Можно бросить тщетные попытки ущипнуть себя, чтобы проснуться.

Это теперь ты, Карина. Юная внебрачная дочь какой-то важной птицы. Это у тебя теперь такой набор проблем, что кое-кто считает за лучшее на твоём месте постричься в монахини. И может, действительно лучше было бы отсидеться в обители, но, увы, не дали.

От созерцания себя в зеркале Карину оторвал звук шагов. Кто-то приближался к её комнате. Гранд-канцлер решил повидать блудную дочь? Карина, хоть и не видела его ни разу, заочно питала неприязнь. Как он мог уготовить собственной дочери такую незавидную участь, что её даже послушницы жалеют и оплакивают?

Однако, к счастью, визитёром оказался не он. В комнату вошла совершенно безобидная на вид молодая женщина в коричневом платье с белыми манжетами и белом чепце. Её одежда напоминала униформу, поэтому Карина приняла её за прислугу.

— Доброе утро, ваша светлость, меня зовут Далия, — представилась она с поклоном. — Мне велено разбудить вас и подготовить к визиту его светлости.

Ну, с побудкой его светлость опоздал. Карина сама справилась.

— Он велел мне поторопиться, — Далия виновато зарделась, — он будет в ваших покоях с минуты на минуту. — Она растерянно смотрела на Карину, видимо, ожидая распоряжений, и, не дождавшись, решилась проявить инициативу: — Уложить вам волосы?

Вряд ли Карину спасёт причёска. Она догадывалась, что прислугу прислали не столько привести Карину в порядок, сколько просто предупредить, что скоро тут появится мужчина. Видимо, ему хватило вежливости не доводить до того, чтобы Карину застали врасплох.

— Передай его светлости, что я готова к его визиту, — попросила она.

Далия мгновенно испарилась. За те несколько минут, которые прошли с момента её исчезновения до момента появления в комнате гранд-канцлера, Карина успела разработать по меньшей мере три разные стратегии поведения, в зависимости от того, как будет себя вести он сам. Но они ей не пригодились, потому что визитёром оказался не гранд-канцлер. Хуже! В комнату вошёл её вчерашний похититель.

Так что, выходит, это его замок? Можно было и догадаться. Это место сочетается с его темпераментом. Горы, стремительная река, дикая природа.

Сегодня Торбьон был одет куда более цивилизованно. Вместо грубой кожаной туники, которая делала его похожим на головореза, — вполне светская рубашка. К тому же выбрит и даже безоружен. А Карина уже успела подумать, что мужчины тут даже спать ложатся с пристёгнутыми к поясу мечами.

Однако его более миролюбивый вид нисколько не усыпил её бдительность. Для неё он так и остался головорезом. Во-первых, потому, что даже гладковыбритый он не утратил своей ауры дикости и дерзости, которая проявлялась в чеканных чертах лица и пронизывающем взгляде, а во-вторых, Карина привыкла судить о людях по их поступкам, а его поступки оставляли желать лучшего.

Он подошёл к ней, не потрудившись поздороваться или пожелать доброго утра. Когда расстояние сократилось до пары шагов, Карине подумалось: а зачем, вообще, такому оружие? Вблизи Торбьон казался особенно огромным и мощным. А ты рядом с ним стоишь такая мелкая, такая полевая мышка. Карина упрямо вскинула голову.

— Кристэна Лоиз Каролайн, — произнёс он с каким-то изуверским изобличающим удовольствием. — У меня нет ни малейшего сомнения. Но долг велит мне проверить родовую печать.

Только теперь Карина заметила в его руке флакон. Видимо, в нём то же зелье, при помощи которого вчера испытывали послушниц. Торбьон взглядом приказал Карине вытянуть вперёд руку. Проявить ли упрямство или дать ему провести испытание? Ей не хотелось подчиняться головорезу, но глупо было бы устроить борьбу. Кто выйдет победителем, нетрудно догадаться. Мышка может переиграть кота только хитростью. Пока лучше сыграть в поддавки.

Карина послушно вытянула руку. Торбьон снял с флакона крышку и капнул ей на запястье немного тёмной вязкой жидкости.

Карина совершенно не ожидала того, что случилось дальше. Она ведь видела, как переносили испытание послушницы. Некоторые максимум испуганно ойкали, другие же абсолютно безмолвно и безэмоционально наблюдали, как на их запястье проступает пятно.

Карина тоже молчала, но ей сделалось нехорошо. Там, куда капнуло зелье, родился жар, который растёкся по всему телу. В голове затуманилось, перед глазами поплыли радужные круги. Она ощущала, как пальцы Торбьона втирают зелье в кожу, и головокружение всё усиливалось. Казалось ещё чуть-чуть и Карина потеряет сознание, но вдруг картинка перед глазами стала достаточно чёткой. Только вот уму не постижимо, что Карина увидела.

Глава 6. Родовая печать

Скромная комната ярко освещена пламенем свечей. Несколько женщин в одеждах послушниц склонились над роженицей в белоснежной сорочке. Молодая женщина стонет и мечется по кровати в холодном поту…

Что это? Каким-то непостижимым образом, Карина понимала, что происходит. Торбьон назвал это проверкой родовой печати. Результатом станет некое пятно, которое проступит на запястье. Но пока оно проступает, с Кариной будет происходить нечто особенное — ей будут являться картины из далёкого прошлого. Она увидит тот момент, когда на её запястье поставили родовую печать.

…Роженица вскрикивает, и её крик неожиданно заглушает пронзительный плач младенца. Одна из послушниц (боже, как она похожа на преподобную Фредерику, только гораздо моложе) принимает новорожденного, бережно кутает в мягкое кружево белоснежных пелёнок.

— Ваша светлость, у вас девочка.

Молодая Фредерика снимает с шеи роженицы кулон и аккуратно прикладывает к запястью новорожденной малышки. На одно мгновение кулон вспыхивает неестественным ярко-фиолетовым светом.

— Назову её Каролайн, — с улыбкой выдыхает измученная роженица, — в честь бабушки…

Головокружение прошло так же стремительно, как и началось. Видение исчезло. Ни роженицы, ни послушниц, ни Фредерики. Возвращаясь в реальность, Карина дала себе мысленное задание при первой возможности проанализировать увиденное — в этом эпизоде из прошлого много интересного, но пока она сосредоточилась на другом — взглянула на запястье. Знак, который проступил, под воздействием зелья, был совсем не похож на бесформенное синее пятно, появлявшееся во время испытания у послушниц. Ярко-фиолетовые контуры рисунка были четкими, чем-то напоминали три языка пламени или лепестки экзотического цветка.

Торбьон тоже изучал рисунок на запястье Карины. Ей показалось, что это не совсем то, что он ожидал увидеть. Лёгкая тень удивления проскочила на его лице. Не весь знак целиком, но, возможно, какая-то одна деталь оказалась для него сюрпризом. Впрочем, заговорил он голосом более чем уверенным.

— Маски сброшены, не так ли, ваша светлость? — Торбьон посмотрел торжествующе. — Печать рода Лоиз доказывает ваше происхождение. Хотя я понял, что наконец-то нашёл беглянку ещё там в обители. Пусть на вас были одежды послушницы, а лицо состарено зельем, вас выдал дерзкий взгляд.

Карина и без него поняла свою ошибку. Нужно было быть более незаметной, когда послушницам устроили испытание — не поднимать взгляда, безропотно тупиться в пол. Подопечные преподобной Фредерики слишком робки, чтобы пялиться на вооружённых мужчин.

— Я наслышан о вашем дерзком характере и о том, на какие поступки вы способны, — Торбьон усмехнулся.

Его усмешка была одновременно хищной и осуждающей, и нисколько не добавила добродушия его дикарской физиономии.

— Я тоже слышала о вас много нелестного, мой канцлер, — вернула ему сарказм Карина.

И хоть она ровным счётом ничего не знала о собеседнике: ни нелестно, ни лестного, тем не менее, совершенно не сомневалась, что не ошиблась. О таком головорезе наверняка ходят жуткие слухи. Да и потом, ей же нужно соответствовать образу дерзкой беглянки, раз уж её здесь таковой считают.

Торбьона выпад Карины нисколько не разозлил. Складывалось впечатление, ему даже нравится, что она воспринимает его как злодея.

— Мой долг, ваша светлость, доставить вас отцу, что я и сделаю, — наглец говорил так, будто имеет право распоряжаться Кариной. — Но это после того, как мы с вами посетим Валаайские гроты. Отправимся туда на большой луне. А пока вы моя гостья.

Сказал бы лучше пленница. Карина была уверена, что её никуда из этого замка не выпустят. Не для того людей похищают, чтобы давать им сбежать. Но сбежать — это как раз именно то, что она и собиралась сделать. Её не прельщала перспектива куда-то там ехать вместе с Торбьоном. Что ещё за Валаайские гроты? Зачем их посещают? И уж тем более она не хотела, чтобы её доставили к гранд-канцлеру — человеку, собравшемуся подвергнуть какому-то жуткому ритуалу.

— И коль вы моя гостья, всё в моих владениях к вашим услугам. Я предупредил слуг, чтобы они выполняли любое ваше желание.

Торбьон развернулся и вышел. И сразу комната стала казаться в два раза просторнее. Карина невольно отметила, что ей ещё не доводилось встречать человека, который своей мощью и энергетикой способен суживать пространство.

Побыть одной Карине не дали. Как только Торбьон скрылся за дверью, в комнату явилась Далия.

— Позволите предложить вам завтрак, ваша светлость? — услужливо поинтересовалась она.

Завтрак — это именно то, что Карине сейчас было нужно. Чудесный повод совместить полезное с приятным: подкрепиться и обдумать план действий.

— Накрой на балконе, — попросила она.

Просьба была выполнена практически мгновенно. Далия привлекла в помощники ещё несколько слуг, которые проворно сервировали изящный плетёный столик, заставив его дюжиной блюд.

Карине оставалось устроиться в креслице и насладиться местной кухней. Что скажешь, повар постарался. Еда не шла ни в какое сравнение с тем, чем обычно завтракали послушницы. В обители было принято утолять голод простыми блюдами — кашей из чечевицы или похлебкой из овощей, выращенных на собственном огороде. О таких деликатесах, как жареные ломтики бекона или тыквенные оладьи с сыром, которые лежали на тарелке перед Кариной, там и не слышали.

Вкусно! Но удовольствия от еды было бы, конечно, ещё больше, если бы у неё была компания. Вспомнилось, как дружно и весело проходили обеденные перерывы в ателье. За одним столом собирались все работницы, обсуждали заказы, идеи их реализации, клиенток, но и о жизни успевали поболтать: о том, о сём, о мужчинах. Женский коллектив есть женский коллектив.

А здесь Карине пока даже не с кем словом перекинуться. Откуда черпать информацию? Может, в замке есть библиотека? В обители из книг были только бесполезные молитвенники. А Карине не помешали бы исторические и географические издания. А ещё лучше всё же с кем-то подружиться. Никто пока не придумал более надёжного источника информации, чем друзья. Она собиралась сразу после завтрака совершить экскурсию по замку. Интересно, есть здесь другие обитатели, кроме слуг и хозяина?

Глава 7. Первый друг, первый секрет

Потом Карина удивлялась, как она так быстро нашла выход из замка, почему не заблудилась в его коридорах и галереях, лестничных пролётах и дверях. Она стремительно бежала и совершенно не думала, где и в каком направлении ей нужно свернуть, делала это на автомате, будто давно знала устройство замка. Основной её задачей было поскорее помочь пареньку, который гуляет беспечно близко от обрыва.

Выбежав во двор, она кинулась по едва заметной тропе к скамье, возле которой и видела юношу. Но уже на полпути стало понятно, что никакого юноши там нет. Зато Карина заметила немолодого работника в рубахе из грубой толстой ткани и добротных высоких штанах, чем-то напоминающих комбинезон. Его седую голову прикрывала шляпа. Неужели Карина обознались? Приняла пожилого мужчину за юношу?

— Прекрасного утра, моя госпожа, — широко улыбнулся он ей, когда она подошла. Приветствие было подкреплено почтительно приподнятой шляпой.

— И вам прекрасного утра… эээ… — растерялась Карина, не зная, как обратиться к собеседнику.

— Я Корнелиус, садовник его светлости, — представился он, водружая шляпу на место.

— Садовник? — удивлённо переспросила Карина.

Работника скорее можно было принять за плотника. Вместо садовых ножниц он держал в руках ящик с плотницким инструментом, а за пояс был заткнут топор. Да и не похоже, чтобы этого совершенно дикого уголка природы хоть когда-то касались садовые ножницы.

— Понимаю ваше удивление, — мягко рассмеялся Корнелиус. — Его светлость не позволяет мне превратить это место в цветущий сад. Нашему канцлеру больше по душе первозданная нетронутая красота.

Кто бы сомневался, что человек с дикарской энергетикой уютнее всего ощущает себя в такой же дикой среде.

— Могу себе представить, в какую ярость пришёл бы канцлер, разбей вы здесь цветочные клумбочки, — Карина вернула садовнику улыбку.

Они ещё и парой фраз не успели перекинуться, а она уже пропиталась к нему симпатией.

— Догадываюсь, какой вопрос вертится у вас на языке, — Корнелиус хитро прищурился: — Почему его светлость держит садовника, если садовник ему не нужен.

— Да, вы угадали — именно этим вопросом я и задаюсь. И почему же? — Карина присела на скамью.

— С радостью удовлетворю ваше любопытство, моя госпожа. Потому что согласно традициям рода Дак'Кастеров в замке обязан быть садовник. Старый замок пережил много всего за свою долгую историю, но не было такого, чтобы при замке не числился садовник.

Вот как? Выходит, Торбьон блюдёт традиции предков? А Карине он показался совершенно своевольным.

— И поскольку садовничьей работы у меня мало, я взял на себя труд ещё и ухаживать за замковой библиотекой, — поделился Корнелиус. — Книги, как и растения, тоже требуют ухода.

— В замке есть библиотека? — обрадовалась Карина.

— Одна из лучших в Хортен-Фьорде, — с гордостью уточнил собеседник.

Вот это Карине повезло! В замке имеется много книг и заведует всем этим хозяйством общительный садовник-библиотекарь, с которым у неё так кстати завязалось знакомство.

— Но сегодня у меня есть работа помимо ухода за книгами, — Корнелиус кивнул на ящик с инструментами. — Его светлость велел мне сделать ограждение по краю обрыва, чтобы никто не мог во время прогулки случайно оступиться и попасть в неприятности.

"Никто" — это, видимо, Карина. Остальные обитатели замка как-то всё это время обходились без ограждения. Торбьон решил, что она имеет все шансы свалиться с обрыва и свернуть шею? То ли послать ему мысленную благодарность, что он позаботился о её безопасности, то ли мысленное проклятие, что считает её неуклюжей и неосмотрительной.

Корнелиус тем временем принялся за работу. В качестве материала для ограждения были срублены несколько крепких ветвей ближних деревьев.

— Его светлость редко отдает подобные приказы, — орудуя топором, рассказывал садовник. — До сих пор лишь однажды он позволил нарушить здесь первозданность.

— Что же послужило причиной? — заинтересовалась Карина.

Она сорвала былинку и крутила её в руках. Как здесь спокойно, несмотря на то, что природа выглядит необузданной, своенравной и даже несколько зловещей. Не тихий курортный пляж как в каком-нибудь Таиланде, а горная стремительная река, несущаяся по камням и водопадом обрушивающаяся вниз всего в нескольких метрах от скамьи.

— В тот день бушевала стихия, — начал рассказ Корнелиус, при этом не забывая о деле. — Такой бури наши края никогда не знали. Черные тучи заволокли всё небо, гром громыхал беспрерывно, молнии озаряли окрестности с каждым разом всё ярче, словно хотели ослепить. Ветер дул так неистово, что прижимал деревья к земле. А одно и вовсе вырвал с корнем.

Карина живо представила описываемую картину. Воображение рисовало столько деталей, будто она сама была свидетелем той грозы.

— Вот из этого поваленного дерева его светлость и велел сделать скамью. Мне кажется, он хотел кое-кому угодить. Тогда ведь тоже в замке была гостья.

— Гостья? — стало любопытно Карине. — Кто она?

Видимо, эта дама много значила для Торбьона, если ради её удобства он изменил себе и позволил нарушить первозданность этого уголка природы.

Словоохотливый Корнелиус неожиданно примолк.

— Я, кажется, сболтнул лишнего, — наконец, растерянно выдал он. — Гостья была здесь инкогнито. О её визите никто не знал. Было бы лучше, если бы и я промолчал.

— Не беспокойтесь, — Карине не хотелось смущать только что приобретённого доброго знакомого. — Я умею хранить секреты.

Она встала со скамьи и подошла к ограждению, которое, благодаря спорой работе Корнелиуса, было почти готово. Опираясь на перила, Карина глянула вниз. Если отсюда удачно спрыгнуть в воду, то, наверное, не разобьёшься. Высота водопада была четыре-пять метров. Или всё же разобьёшься? Река, возможно, не так и глубока. Снова вспомнился подросток, который гулял возле самого обрыва. Теперь Карина понимала, что просто издалека приняла Корнелиуса за молодого паренька, но всё же спросила:

Глава 8. Всё решит поездка

В кабинете Торбьона было два окна. Одно выходило во внутренний двор, а из второго открывался вид на реку. Второе окно редко бывало закрытым, его широкий подоконник давно стал излюбленным местом Философа — ручного филина. Он проводил здесь львиную долю светлого времени суток, словно это был его сторожевой пост. Что Философ делал ночами, не знал никто.

Когда-то Торбьон подобрал его раненого в лесу и пока выхаживал, они привязались друг к другу. Теперь филин живёт в замке и пользуется всеми привилегиями, какими пользуются друзья канцлера.

— Что ты там увидел? — Торбьон не мог не заметить, что сегодня его флегматичный друг был оживлён больше обычного.

Философ имел обыкновение часами смотреть в одну точку, думая о чём-то своём, из-за чего и получил своё имя, но вот уже несколько минут его голова находилась в постоянном движении.

Торбьон ощутил прилив любопытства, что случалось с ним не часто, но всё же, вместо того, чтобы проверить, чем озадачен питомец, продолжил делать то, ради чего и пришёл в свой кабинет — писать письмо гранд-канцлеру. Обмакнув перо в чернила, он быстро вывел пару фраз. Торбьон не любил витиеватых выражений. Считал, что мысли нужно доносить предельно коротко, освобождая их от ненужной шелухи пустозвонства.

Ваше величие Гранде,

ваша дочь найдена и в скором времени будет сопровождена в ваш замок.

Как только чернила высохли, Торбьон написал поверх первого письма второе.

Ваше величие Гранде,

ваша дочь найдена. Она гостит в моём замке, и будет оставаться моей гостьей, пока вы не прибудете за ней.

Когда и второй слой чернил просох, Торбьон сложил письмо в конверт и скрепил своей родовой печатью. Отправит его обычной почтой. К тому времени, как письмо дойдет, оба слоя чернил станут невидимыми. Воздействуя магией на родовую печать, Торбьон сделает так, чтобы проявился либо первый, либо второй слой. Пока он не знал, захочет ли он к тому времени избавиться от своей гостьи или, наоборот, ему будет выгодно держать её при себе. Всё решит их поездка к Валаайским гротам.

Отложив конверт, Торбьон придвинул к себе чистый лист бумаги. В планах было написать ещё несколько деловых писем, но внимание снова привлек Философ. Он переместился с одного конца подоконника на другой, будто выбирая более удобное место для наблюдения.

— Ты не перестаешь меня сегодня удивлять, — хмыкнул Торбьон и всё же решил подойти к окну.

Взгляд сразу выхватил на фоне привычного пейзажа кое-что необычное — девушку в одеянии послушницы, которая облюбовала себе место на скамье у обрыва. Торбьон был наслышан, какой своевольной была дочь гранд-канцлера, но всё равно не ожидал, что ей хватит и часа, чтобы освоиться и начать изучать окрестности.

— Приглядываешь, чтобы она не сбежала? — поинтересовался он у Философа.

Торбьон пока не давал своему питомцу такого приказа. Девчонке не удастся выбраться за ворота замка — стража предупреждена не спускать с неё глаз. Хотя не сто́ит быть слишком беспечным. Каролайн не настолько проста, как он думал о ней сначала. На её запястье Торбьон увидел кое-что необычное. Он ожидал, что она помечена только родовой печатью — трилистьем Лоиз, но под трилистьем явно прорисовывался ещё и знак стихий. Откуда он у неё?

— Ты прав, Философ, будет лучше, если ты присмотришь за ней.

Уж от его-то жёлтых всевидящих глаз улизнуть невозможно.

Флегматичный друг воспринял слова хозяина, как приказ, и тут же слетел с подоконника. Торбьон проследил взглядом, как филин примостился на дереве неподалёку от обрыва, и снова переключил внимание на Каролайн. Девчонка живо беседовала с садовником, который мастерил изгородь. О чём они говорили, не было слышно, но чувствовалось, что беседа обоим доставляет удовольствие.

Торбьон поймал себя на неожиданной мысли, что, возможно, ему и самому стоило бы посвятить Каролайн немного больше времени. Пожалуй, зря он решил дать ей возможность освоиться и пока не томить разговорами. Сделал скидку на юный возраст. А она времени зря не теряет.

Девчонка вызывала у него странную смесь чувств. От раздражения до гнева. Молва, которая о ней ходила, оказалась ничуть не преувеличением. Каролайн ещё более непокорная, своенравная и непредсказуемая, чем о ней судачат. И в то же время она напоминала ему другую — милую и нежную, кого забыть никак не мог. И это тоже порядком злило. Торбьон пока не мог понять, в чём именно заключается сходство двух таких разных женщин. Но ещё вчера, когда усыпил Каролайн и вёз в своём седле в замок, он уже уловил нечто знакомое, что больно его задело.

Усилием воли Торбьон прогнал навязчивую мысль и снова сосредоточил внимание на беседующих. В какой-то момент Каролайн поднялась со скамьи и, подойдя к изгороди, оперлась на неё руками, словно хотела принять работу Корнелиуса — проверить на прочность.

Ветер играл её распущенными волосами. Торбьону нравилось, когда женщины оставляли свои локоны свободными, не собирая их в тугие высокие прически, но это считалось верхом неприличия. Разве хоть кто-нибудь из аристократок позволил бы себе выйти в люди, предварительно не прилизав каждую волосинку? Но, видимо, Каролайн, выросшую в глухой провинции, этому не научили. Или же она чувствовала себя слишком вольной птицей, чтобы следовать приличиям? Намучается с ней отец.

О том, что, возможно, мучится с непокорной девчонкой придется не гранд-канцлеру, а самому Торбьону, думать пока не хотелось. Всё решит поездка к Валаайским гротам.

Глава 9. Через три дня

Иногда нужная информация падает тебе прямо в руки сама, даже усилий никаких прикладывать не нужно. Карина стояла, опершись на перила, и смотрела на водопад, а у самой в голове крутилась мысль: сколько у неё в запасе есть времени, чтобы сбежать отсюда. Побег, сразу видно, будет делом непростым. Она уже успела заметить, что вся территория замка, обнесена высокой крепостной стеной и только со стороны реки и водопада нет рукотворных преград, но это задачу не облегчало, потому что стремительная горная речка — сама по себе непреодолимая преграда.

Карина не сомневалась, что всё равно что-нибудь придумает, но хорошо бы знать дедлайн. Торбьон сказал, что намеревается взять её в поездку к Валаайским гротам на большой луне. А когда тут у них большая луна?

Крупная бабочка села на запястье, где, кстати, уже не осталось и следа от родовой печати, и отвлекла от мыслей. Её крылья переливались всеми оттенками красного и невольно приковывали взгляд.

— Алый Парусник. Они живут только здесь, на берегу нашей Серебрянки, — пояснил Корнелиус, заметив, что Карина заинтересовалась бабочкой. — Эта красавица немного поспешила. Массовое окрыление начнется через три дня на большой луне. Что тут будет! Вам не случалось видеть их брачные танцы?

— Нет, — улыбнулась Карина.

Вот так она и узнала, что у неё в запасе три дня. Маловато, но могло быть и хуже.

— О, это незабываемое зрелище! Вы будете потрясены, моя госпожа, — пообещал садовник. — Они появляются вечером, будто из ниоткуда. Многие-многие тысячи. На несколько часов здесь всё станет алым. Они будут кружить целую ночь, до рассвета.

Воображение Карины живо нарисовало эту картину. Вечернее небо льёт мягкий закатный свет. Поднимаешь голову вверх — а над тобой кружат тысячи алых мерцающих звёзд. Завораживает… Ей показалось, что когда-то она такое уже видела. Но где? В какой-нибудь земной передаче о природе? В земном мире, наверняка, ведь есть что-то подобное.

Бабочка расправила крылья и взлетела, чтобы отправиться по своим делам, будто намекая, что и у Карины нет времени бездействовать. Она не может себе позволить праздно любоваться местными красотами.

— Вечером наведаюсь к вам в библиотеку, — вместо прощания Карина назначила новую встречу. — Проведёте для меня экскурсию?

Корнелиус расплылся в довольной улыбке:

— Буду несказанно рад, моя госпожа. Уверен, вы найдете себе книгу по душе.

Путь назад, в свою комнату, оказался не так и прост. Карина немного заблудилась в длинных пустых коридорах замка. Приходилось только удивляться, как же ей удалось так быстро, не задумываясь, найти выход, когда она бросилась спасать подростка. Говорят, что в стрессовой ситуации у человека обостряется интуиция. Видимо, она и выручила, правда, раньше Карина за собой никаких особых интуитивных способностей не замечала.

Сориентироваться в запутанных лабиринтах замка помогла Далия, которая, на счастье, встретилась в одном из коридоров.

— Что-нибудь желаете, ваша светлость? — спросила она, когда проводила до покоев.

Вообще-то, у Карины было желание. Смертельно хотелось горячую ванну. В обители послушницы обмываются ледяной водой — такое себе удовольствие. А ведь хозяин замка заверял, что слугам дан приказ выполнять любые пожелания гостьи, так почему бы не воспользоваться гостеприимством?

Далия кинулась выполнять просьбу, не успела Карина её озвучить. И уже через полчаса изящная посудина с позолоченными ножками была принесена в комнату и наполнена горячей водой. От помощи слуг при принятии ванны, Карина отказалась. Ещё чего. Ей хотелось насладиться банными процедурами в одиночестве.

Натирая себя губкой, сплетенной из мягких растений, Карина предалась воспоминаниям. Когда она в прошлый раз начинала с нуля, ей было трудно, но всё же проще, чем сейчас. Пусть она и находилась в чужом городе, но хотя бы в привычном мире. У неё не было ни крыши над головой, ни денег, но зато у неё была профессия. Хотя профессия-то и сейчас никуда не делась. Опытные портные нужны везде.

Эта мысль спасла её в те трудные времена. Карина устроилась закройщицей в ателье, работала в две смены, сняла небольшую комнату. И жизнь понемногу начала налаживаться. Можно ли повторить такой же путь в этом мире? Пока Карина слишком мало знала, чтобы ответить на свой животрепещущий вопрос.

После банных процедур одеться пришлось во всё то же длинное тяжёлое грубое монашеское платье. Больше-то не во что. Но именно отсутствие сменной одежды и подарило Карине идею. Настолько замечательную, что на её основе был тут же составлен план действий.

Она решила, что как только просушит волосы, немедленно займётся его реализацией. Карину даже не останавливало, что для этого ей понадобится Торбьон.

Глава 10. В целях вашей безопасности

Когда волосы просохли, Карина скрутила их в тугой узел на затылке — именно такую прическу полагалось носить послушницам. Следовать правилам обители больше не было необходимости, но Карина решила, что для реализации своего плана лучше выглядеть строго.

Перед тем, как выйти из замка, она проверила содержимое своей сумы. Все вещички, которые она тщательно собирала, пока находилась в обители, были на месте. Туда же отправился и оставшийся после банных процедур кусочек мыла. Пригодится. Тут у неё вообще много полезного. Но основным своим сокровищем на данный момент Карина считала то, что носила на шее под платьем — кулон.

Она обнаружила его, когда первый раз обмывалась в обители. Тогда у неё ещё не было окончательного понимания, что произошло — всё ещё невыносимо болела голова и стоял туман перед глазами. Она чувствовала такую сильную слабость, что не была против, чтобы с омовением ей помогли. Сёстры сняли с неё одежду, но никто не решился даже прикоснуться к подвеске на её шее. Так Карина и догадалась, что это нечто очень ценное.

Потом она тщательно изучила кулон и пришла к выводу, что цепочка сделана из благородного металла, а огранённый красный камень в виде ромба явно относится к драгоценным. Это единственная дорогая вещь, которая у неё на данный момент была. Будет считать его стартовым капиталом, который позволит продержаться первое время, когда она сбежит и начнёт самостоятельную жизнь. Карина надеялась, что сможет найти покупателя, а ещё лучше, если получится заложить кулон в ломбард. Если ей удастся наладить жизнь, она обязательно выкупит эту вещичку. Кулон Карине нравился, не хотелось с ним расставаться навсегда.

Однажды нечто подобное ей уже удалось. После развода, когда осталась совсем без денег, она заложила в ломбард серёжки — подарок бабушки. Выручила довольно скромную сумму, но ей хватило до первой зарплаты. А уже через два месяца она выкупила их.

С мыслями о предстоящей авантюрной вылазке, Карина вышла из покоев. На этот раз двигалась коридорами не спеша — внимательно изучала родовое гнездо Торбьона. Замок производил такое же впечатление, как и местная природа — мрачноватый, величественный, суровый. Ощущалось, что хозяйничает тут мужчина. Слишком уж строгими были интерьеры. Ничего лишнего. Высокие арочные потолки, высокие арочные окна. Стены декорированы темным деревом. Из того же материала были сделаны и лестницы. Галерея, которая вела к выходу, радовала глаз несколькими картинами в тяжёлых медных рамах. Сюжеты картин — пейзажи, натюрморты, сцены сельской жизни и охоты.

Вышла из замка Карина довольная собой — больше она тут не заблудится. Она взяла на заметку кое-какие детали, которые будут помогать ей ориентироваться в замковых лабиринтах.

А вот экскурсию по призамковой территории она отложила на потом и сразу направилась к воротам. Огромные, в три человеческих роста, они не оставляли сомнений, что ни туда, ни оттуда никто просто так не пройдет. К тому же их охраняли несколько вооружённых стражников. Карина узнала некоторых из них — они были в отряде Торбьона, с которым он заявился в обитель. Она не сомневалась, что им дан приказ не выпускать её наружу, но почему бы не проверить?

— Добрый день, воины, — поприветствовала Карина, — откройте ворота. Прогуляюсь за полевыми цветами для гостиной.

Она говорила уверенно и спокойно, будто имеет право отдавать им приказы. Её опыт руководителя ателье научил, что именно такого тона труднее всего ослушаться. Удивительно, но на одного из стражников действительно подействовало — он машинально потянулся к медному кольцу на воротах, но сотоварищ тут же остановил его взглядом. Карина решила, что не помешает запомнить лицо охранника, который неожиданно поддался на её слова. Он выглядел моложе остальных. Ему от силы лет восемнадцать — ещё кожа не загрубела и не обветрила, как у его побратимов.

— Ваша светлость, зачем вам утруждаться? — постарался изобразить вежливость старший из стражников. — Я отдам приказ прислуге, чтобы украсили гостиную лучшими цветами.

— Вам запретили выпускать меня за ворота? — Карина решила говорить прямо.

Она взглянула на головореза в упор. Хотя такого, конечно, взглядом не поймёшь, но пусть знает, что перед ним не робкая пташка.

— Это сделано в целях вашей безопасности, — стражник снова попытался быть максимально учтивым.

Карине показалось, что ему не очень уютно отвечать на прямые вопросы уклончиво-светскими фразами. Видно было, что он к такому не привык. Его призвание — командовать вооруженными мужчинами, а не общаться с леди.

Впрочем, её проблемы он в любом случае решить бы не смог. Карину, естественно, интересовали не цветы. Она хотела добиться, чтобы ей организовали поездку в город под предлогом необходимости приобрести сменную одежду. Нужно было попробовать заложить в ломбарде кулон, пройтись по магазинам, сделать кое-какие покупки и узнать, есть ли в городе ателье.

— Где я могу найти того, кто отдал приказ не выпускать меня за ворота? — сохраняя полную невозмутимость, спросила Карина.

— Его светлость канцлер Торбьон сейчас упражняется во внутреннем дворе замка, — стражник был рад поскорее избавиться от собеседницы.

Она развернулась и зашагала в указанном направлении, задаваясь вопросом: что значит "упражняется"? Воображение рисовало спортивные снаряды, но ясно ведь, что имелось в виду что-то другое. Карина прошла через арочное перекрытие во внутренний дворик и замерла, поразившись увиденному.

Глава 11. Маленькая триумфальная победа

Невысокие хозяйственные строения и деревья условно делили внутренний двор на четыре неравные площадки. То, что удивило Карину, происходило на лужайке в дальней части двора. Причём удивило не само действо — тут как раз всё вполне предсказуемо —канцлер упражнялся в бое на мечах. Поразило другое — с кем он упражнялся. Это был тот самый светловолосый подросток, которого Карина видела возле обрыва. Ей показалось возмутительным, что такому юному пареньку, почти ребёнку, дали в руки боевое оружие — огромный тяжёлый меч. Возмутительно и одновременно поразительно, как ловко он с ним управлялся.

Опасное развлечение. Тренировка совсем не выглядела учебной — это было настоящее состязание. У Карины в груди холодело от того, как грозно скрещивались мечи, с каким зловещим звуком ударялись они друг о друга и о щиты, которыми соперники прикрывались от ударов.

Она не отводила взгляда несколько секунд, пока её вниманием неожиданно не завладела птица, перелетевшая с ветки одного дерева на ветку другого, ненадолго заслонив собой картину. Птица оказалась крупным филином с белоснежным оперением и огромными желтыми глазами. Разве филинам не положено днём спать? Хотя, может, он и спал, но его разбудил лязг оружия.

Каким бы красавцем ни был пернатый, долго отвлекать от основного действа не смог — Карина снова перевела взгляд на лужайку, где шёл поединок. И чтобы лучше было видно, начала приближаться к месту событий. Вдруг, присмотревшись, она кое-что заметила. Что за чертовщина? Ей пришлось трижды протереть глаза. Не было никакого паренька! Торбьон отрабатывал приёмы боя с другим напарником — со своим садовником, а по совместительству библиотекарем Корнелиусом.

Да что ж такое? Почему она уже второй раз принимает его за подростка? Он не слишком высок и довольно строен. Может быть поэтому? А его седые волосы кажутся ей белокурыми. Издалека, со спины, его, и правда, можно принять за юношу. К тому же, он так ловок! Орудует тяжёлым мечом с удивительной виртуозностью. Повезло Торбьону с работником. На все руки мастер.

Упражняющиеся заметили Карину не сразу — слишком были увлечены. У неё было время немного понаблюдать за ними. Канцлер вновь оказался одет в свою кожаную тунику и кожаные штаны, сделавшись похожим на головореза, каким его Карина увидела первый раз. Мышцы бугрились на его обнажённых руках, каждый раз, когда он взмахивал мечом. Ох и наградила же его природа мощью. И вот этого громилу ты решила переиграть, Карина?

— Достаточно, Корнелиус. Благодарю, — резко остановил поединок Торбьон, как только заметил, что за ним наблюдают. — Жду тебя завтра в это же время, — кивком отпустил он своего спарринг-партнёра.

Тот с вежливым поклоном удалился, не забыв лучезарно улыбнуться Карине. А вот Торбьон на улыбку не расщедрился.

— Что привело вас сюда, ваша светлость? — в его голосе слышалась то ли насмешка, то ли снисходительность. — Разве юных дев не пугают подобные зрелища?

Второй вопрос Карина решила оставить без внимания, а вот на первый ответила:

— Я пришла выразить возмущение по поводу вашего приказа не пускать меня за ворота. Мне помнится, вы назвали меня гостьей, а не пленницей.

Она посмотрела на него воинственно и сделала шаг вперёд, показывая, что её совершенно не впечатляют его габариты, мышцы и даже меч.

Вот теперь его губы всё же дёрнулись в ухмылке. Он воткнул оружие в землю и опёрся на него руками.

— Как раз в виду того, что вы являетесь моей гостьей, я и отдал приказ не выпускать вас за ворота, потому что несу ответственность за вашу безопасность.

Его ответ показывал, что он не хочет открытой вражды. Карина догадывалась, что её статус дочери гранд-канцлера не позволит Торбьону действовать силой. Он решил переиграть её в словесном поединке — задавить своей сомнительной мужской логикой. Напрасно. Мужская логика бессильна против женской.

— Как любезно с вашей стороны, что вы взяли на себя труд побеспокоиться о моей безопасности. А о моём здоровье?

— Разумеется, — кивнул он, слегка озадачившись — видимо, почувствовав подвох.

— Для поддержания здоровья мне нужны тёплые вещи на случай прохладной погоды, которых я в силу обстоятельств не имею. Если моё здоровье является такой же вашей заботой, как и моя безопасность, вы должны отменить приказ и позволить мне поездку в город, где я смогу приобрести как тёплые вещи так и сменную одежду.

Озадаченность просуществовала на лице Торбьона не долго.

— Я предусмотрел, что вам понадобится новый гардероб, и пригласил на завтра портниху, — Карине был подарен взгляд победителя.

Ах, каков негодяй, всё-то он предусмотрел.

— Портнихе понадобится не один день, чтобы обновить мне гардероб. Даже если она привлечет несколько помощниц. Куда практичнее будет приобрести пару готовых нарядов прямо сегодня.

Торбьон на минуту задумался, чем парировать, но Карина решила добить его, не давая время на раздумья.

— Если вы обеспокоены моей безопасностью, то пошлите со мной кого-то из ваших людей. Или вы сомневаетесь, что воины вашего отряда в состоянии обеспечить мне защиту? — теперь настала очередь Карины подарить ему глумливый взгляд.

Ну и что его светлость выберет? Признает, что его воины ни на что не способны, или уступит требованию "гостьи"? И пока Торбьон всё ещё не нашел, чем крыть, она продолжила:

— Я заметила, как ловко обращается с оружием Корнелиус. Рядом с ним я буду чувствовать себя в безопасности. Велите ему сопровождать меня.

Лучшего спутника и придумать нельзя. Словоохотливый садовник может рассказать по дороге много интересного.

Торбьон, раздражённо потёр подбородок. Похоже, его аргументы исчерпались.

— Что ж, я организую вам поездку в город с надёжным сопровождающим.

Карине показалось, что под "надёжным сопровождающим" он имеет в виду всё же не Корнелиуса. Но это полбеды. Главное, что она добилась своего и её хитрый план начинает понемногу реализовываться. Карина радовалась своей маленькой триумфальной победе, давшейся довольно легко, не подозревая, чем обернётся для неё поездка.

Глава 12. Я не верю молве

Надёжным сопровождающим по версии Торбьона оказался сам Торбьон. Для Карины это был наихудший вариант. Любого стражника из его отряда или даже весь его отряд легче было бы провести и перехитрить в случае необходимости, но тут уж выбирать не приходилось. Зато, к чести Торбьона, поездка была организована очень быстро. Уже после обеда у ворот замка Карину поджидала карета и сам сопровождающий.

До сих пор из местных транспортных средств ей приходилось видеть только плохонькую телегу. Она числилась на балансе обители. Раз в сутки на этой телеге кто-то из старших послушниц ездил в посёлок за всем необходимым. И конечно, старая развалюха ни в какое сравнение не шла с каретой канцлера. Просторная, чистенькая она сверкала на солнце свежим тёмно-коричневым лаком. Как и всё, что принадлежало Торбьону, карета выглядела строго, по-мужски. Никаких витиеватых деталей. И только на дверце можно было заметить рельефное резное украшение — ветка дерева с узкими листьями, вписанная в ромб. Карина догадалась, что это родовой герб Торбьона. Она видела точно такой же знак и на его щите.

Однако в поездку он с собой не взял ни щит, ни меч, ни какое-либо другое оружие. Видимо, не так и опасна прогулка в город, как тут все Карине намекали. Торбьон был снова одет по-светски — рубашка, сюртук, бриджи, но, как и прежде, никакая светская одежда не могла поменять сложившийся уже у Карины образ дикого воина. Уж слишком у его светлости были не по-светски широкие плечи и угрожающе мощная грудная клетка. Из положительного Карина отметила отсутствие плаща, при помощи которого её однажды коварно усыпили.

Они сели друг напротив друга на удобные мягкие сиденья, и карета тронулась. Кучер сразу взял быстрый темп. Видимо, хотел угодить хозяину, который любил быструю езду. Карина одёрнула шторку и уставилась в окно. В планах было изучить окрестности и запомнить как можно больше деталей. Она догадывалась, что мешать ей не будут — Торбьон не спешил развлекать разговорами. Наверное, он не в восторге, что пришлось тащиться в город. Скорее всего, у него были другие планы на сегодня. Но кто ему виноват? Мог бы послать с Кариной кого-то из своих людей, а сам заниматься чем угодно.

Однако вскоре Карина почувствовала, что, несмотря на молчание, внимание канцлера сосредоточилось на ней. Его изучающий взгляд она ощущала физически, и он ей мешал. Нет бы смотреть в окно, как это делала Карина. Вон, какие тут места живописные. Дорога пролегала через горную долину, устланную изумрудом зелёных трав. Вдали синели горы. И там, на склонах, виднелись небольшие поселения. Карине снова почудилось что-то знакомое в здешних ландшафтах.

— До города меньше часа пути, — всё же нарушил молчание Торбьон. — Вам раньше приходилось бывать в Бьонсберге?

— Нет, — пожала плечами Карина.

— Вам, наверное, вообще, мало довелось путешествовать? Если слухи не лгут, до недавнего времени вы никуда не выезжали из западной провинции, всё детство и юность провели в Бассетсе.

Вот значит как. Дочь гранд-канцлера росла в глуши. Почему? Отец не хотел, чтобы она мозолила ему глаза, или, может, долгое время вообще не знал о её существовании?

— Если молва говорит об этом, то так оно и есть, — Карина оторвалась от созерцания пейзажей и перевела взгляд на Торбьона.

— Я не верю молве, — неожиданно заявил он.

— Почему?

— Может ли юная и неискушенная жизнью дева, не выезжавшая дальше крохотного глухого поместья, решиться сбежать от отца?

— Может. Человека делает свободным не жизненный опыт и не место, где он рос.

Когда Карина решилась сбежать от мужа и подать на развод, по земным меркам она тоже считалась ещё молодой и неопытной. И ничего.

Уже после того, как слова слетели с языка, она пожалела, что их произнесла. Не нужно, чтобы Торбьон считал её слишком самостоятельной и способной на новый побег. Ей совсем ни к чему, чтобы канцлер установил круглосуточное наблюдение и придумал новые ограничения.

Тема про свободу вообще скользкая и опасная. Когда ты пленница, планирующая побег, притворись безвольной и послушной. Карина подыскивала вопрос, который поменяет ход беседы, но, к счастью, он не потребовался. Торбьон прекратил любые попытки расспрашивать её о чём-либо и задумался о своём.

Оставшуюся часть пути Карина имела возможность снова беспрепятственно смотреть в окно и запоминать детали. Пейзаж оставался неизменным, пока карета не добралась до города. Его высокие каменные стены и красные черепичные крыши она заметила издалека.

Примерно таким Карина и представляла себе средневековый городок. Хаотично застроенный домами, богатыми и бедными, самой разной архитектуры; заполненный потоками людей в пестрых одеждах; с булыжными мостовыми и не мощёными дорогами, по которым катили роскошные кареты и простые повозки; с вывесками, зазывающими прохожих в лавки и мастерские.

— В Бьонсберге мне известно три ателье, — поделился Торбьон. — Больше всего популярностью у дам пользуется салон сестёр-модисток Бринхилд. Велеть кучеру, чтобы ехал к ним?

Сама по себе информация об ателье и салонах была для Карины крайне любопытна и полезна, но посещать эти заведения пока не было смысла.

— Мой канцлер, боюсь, поездка в ателье ничего не даст. Модистки примут заказ, но когда он будет исполнен? Мне нужно готовое платье. Велите кучеру ехать в ломбард. Может, наудачу среди заложенных нарядов я подберу себе что-то подходящее.

— Вы согласны носить одежду с чужого плеча? — удивился Торбьон.

Пф-ф. Первые месяцы после развода, когда экономить приходилось буквально на всём, Карина вполне могла присмотреть себе что-то в секонд-хенд. Немного переделывала, перешивала, обновляла и получалось очень миленько. Дёшево и сердито.

— Уверена, мой канцлер, что в данной ситуации это лучшее решение.

Тут конечно выбор будет небольшим. Вряд ли ростовщики часто берут под залог одежду, но и цель у Карины была не столько купить наряд, сколько попробовать заложить кулон и обзавестись деньгами. Надо будет только придумать, как сделать это незаметно для Торбьона.

Глава 13. Весь к вашим услугам

Торбьон, немного подумав, решил выполнить просьбу Каролайн — отдал кучеру приказ, чтобы ехал на торговую площадь. Это место славилось ростовщиками. Улочку, прилегающую к площади с востока, сплошь занимали ломбарды и ссудные лавки.

Он и сам бы не смог объяснить, почему потакает девчонке. Сначала согласился на поездку в город, хотя были дела поважнее, теперь вот не стал настаивать на более разумном решении — наведаться в модный салон. Если хорошенько приплатить, то модистки бы расстарались — уже через день привезли бы в замок готовые наряды.

Удивительно, что юная дочь гранд-канцлера предпочла порыться в ношеном старье вместо того, чтобы обзавестись новым гардеробом. Она совсем не избалована. Торбьон мог только догадываться, как ей жилось в Бассетсе. Если верить слухам, её воспитывала тётка — книжный червь, которая едва сводила концы с концами. Поговаривали, что она была немного не в себе — потратила много сил, чтобы восстановить свой дар, который потеряла в раннем детстве. Когда поняла, что ей это не удастся, утратила интерес к жизни и перестала уделять внимание заботе о племяннице — та была предоставлена сама себе. Может, поэтому и выросла такой своевольной?

Сегодня, когда разговор зашёл о её побеге от отца, она сказала фразу, которая поразила Торбьона. "Свободным человека делает не жизненный опыт и не обстоятельства". Слишком сильные слова для юной девы. Но удивило не это. Однажды Торбьон уже слышал похожую фразу — слово в слово. Её произнесла та, кого он никак не мог забыть. Сама нежность и женственность она была с виду такой покорной, но на самом деле тоже любила свободу. И только её…

И снова его мыслями завладел вопрос: почему эти две такие разные женщины так неуловимо похожи.

Кучер остановил карету в каретном ряду возле торговой площади. Здесь всегда многолюдно. От Торбьона не ускользнуло, как внимательно Каролайн изучает обстановку. Думает, воспользоваться ситуацией и сбежать? Торбьон этого не исключал бы. Но юная плутовка может не надеяться перехитрить его.

— Ваша светлость, приехали, — он первым вышел из кареты. — Позвольте, провожу.

.

.

Карину впечатлил ломбард, в который её завёл Торбьон. Огромное помещение было сплошь заставлено витринами и стеллажами, на которых в совершенном беспорядке лежали тысячи всевозможных предметов. Чего тут только не было: посуда, инструменты, картины и панно, канделябры и лампы, статуэтки и фигурки всех мастей, часы, ковры, скатерти, сундуки, как видимо, с одеждой и мехами и, разумеется, драгоценности. А заведовал всем этим хозяйством немолодой ростовщик, который сидел за конторкой в углу.

Завидев посетителей, он снял нацепленную на правый глаз часовую лупу, и поднялся навстречу. К слову сказать, лупа в позолоченной оправе ему очень шла. Без неё он сделался каким-то невыразительным и блёклым, хоть и обладал внушительным ростом.

— Рад приветствовать дорогих гостей, — ростовщик прошёлся цепким взглядом по Карине. Почему-то канцлер его не сильно заинтересовал. Видимо, ростовщичье чутье подсказало ему, кто тут его клиент, а кто сопровождающий. Тем не менее, обратился он именно к Торбьону: — Чем могу быть полезен, мой канцлер?

— Юную госпожу интересуют наряды…

Он ещё не успел договорить, как ростовщик услужливо подскочил к Карине.

— Разумеется, у меня есть, что вам предложить. Семейство Паулинас полностью разорено и свезло мне практически весь гардероб своей дочери. Великолепное зелёное платье, обшитое изумрудами, — он распахнул перед Кариной один из сундуков. — Ваш размер. Даже подгонка не потребуется. Всего за сто пятьдесят сфольдо.

Ну вот, хоть какая-то первая информация о местной денежной системе.

— Пелерина, отороченная соболем, для прохладной погоды. Отдам за триста. Почти даром, — ростовщик принялся доставать вещи и раскладывать их на одну из лавок. — А вот взгляните, чистый шёлк и амборское кружево, — ещё одно платье было вынуто из сундука.

Профессиональный взгляд Карины нашёл вещи довольно вычурными и безвкусными. Но в чужой монастырь, как известно, со своим уставом не ходят — может, это самый писк местной моды. Однако не в том дело. Хоть она пока не разбиралась в ценах, чутьё подсказывало: то, что ростовщик назвал "почти даром", на самом деле внушительная сумма. Изумруды, меха в любом мире стоят недёшево. Ей бы что-то попроще. И ещё желательно попрактичней. Скажем, не платье, а юбку и блузу.

— Меня интересует дорожный костюм, — конкретизировала Карина запрос.

Она же не выдала этим свои планы на побег? Торбьон ведь собирается везти её к каким-то там гротам — вот пусть думает, что как раз для этой поездки Карина и подбирает одежду.

Ростовщик задумался, но ненадолго:

— Да, моя госпожа, у меня есть именно то, что вас интересует. Идёмте, — он завёл её в самую глубь лавки.

Торбьон не пошёл за ними. Разглядывал какую-то вещицу на одной из полок. Это был удобный момент, которого Карина ждала.

— Могу я попросить вас о приватной беседе? — шепнула она ростовщику.

Он чуть заметно понимающе кивнул, будто заранее знал, что Карина обратится к нему с подобной просьбой:

— Весь к вашим услугам, моя госпожа.

— Я хотела бы отдать вам кое-какую вещь под залог.

— О чём речь? — его глаза вспыхнули, словно он учуял большую добычу.

Карина покосилась на Торбьона. Тот так и продолжал стоять у одного из стеллажей спиной к ней и не мог видеть того, что она собиралась сделать.

Быстрым движением Карина сняла кулон и показала ростовщику, надеясь по его реакции понять, насколько ценно украшение. Глаза хозяина ломбарда неестественно расширились, а лицо сделалось бледным.

Глава 14. Как в прошлый раз

— Вы уверены, что хотите оставить его под залог? — спросил ростовщик трясущимися губами.

У него и руки тряслись. Ох, похоже, кулон — очень непростая вещица.

— Уверена.

Пока Карина всё равно понятия не имела, чем он особенный, и для неё в настоящее время толку в нём не было. А вот в деньгах она крайне нуждалась. Потом, возможно, она разберётся, чем именно ценно её украшение, вот тогда и выкупит.

— Вы же понимаете, моя госпожа, что я должен проверить подлинность. Не подумайте, что я вам не доверяю, но всё же…

— Проверяйте, но в моём присутствии, — Карина не собиралась выпускать кулон из рук, пока не получит за него деньги. — И у меня условие — о нашей сделке никто не должен узнать.

Под "никто" она в первую очередь подразумевала Торбьона. Ростовщик оказался догадливым.

— Разумеется. Я всё понимаю, — заверил он, при этом так волновался, что даже стал казаться ниже ростом.

Однако о конспирации не забыл. Повысив голос, он произнес:

— Вот взгляните чудесный дорожный костюм из мягкого бархата, — ростовщик действительно достал из сундука темно-вишнёвую юбку и блузу. — Только боюсь, не будет ли он вам немного великоват. В моей лавке есть комната, где можно уединиться для примерки. Ступайте за мной.

Он подхватил костюм и нырнул в неприметную боковую дверку. Карина последовала за ним. За дверью оказалась не комната, а тёмный коридор, заставленный множеством коробок, тюков и сундуков. Здесь, видимо, тоже хранились вещи, оставленные под залог. Ростовщик скорым шагом направился по коридору, Карина старалась не отставать. Их марафон закончился в небольшой каморке под лестницей. Здесь было не так темно, как в коридоре, за счёт узкого оконца, пропускавшего свет.

Ростовщик, наконец, перевёл дыхание.

— Присядьте, моя госпожа, — кивнул он ей на один из двух стульев.

Сам же, пристроив дорожный костюм на спинку второго стула, подошёл к шкафчику. Его дверцы он отпер ключом, который висел на цепочке на его шее, и принялся рыться в содержимом.

— Ищу идарийскую проявляющую соду, — пояснил ростовщик. — Где-то у меня было немного.

Карине ни о чём не говорило название вещества, но она догадалась, что это некое зелье, которое должно проверить подлинность кулона.

Через пару минут хозяин ломбарда таки нашёл то, что искал — небольшой флакон, наполовину заполненный тёмной жидкостью.

Карина сообразила, как будет проходить проверка — ростовщик капнет немного зелья на кулон. Догадка оказалась верной — так он и поступил. Но вот о чём Карина ни за что не догадалась бы, так это о том, что произойдёт дальше.

Капелька растеклась по гладкой поверхности кулона и постепенно на ней начал проступать выпуклый рисунок — ветка дерева с узкими листьями. У Карины холодок пробежал по спине. Это тот же знак, какой красуется на щите и на дверце кареты Торбьона. Его родовой герб. Как так? Почему родовой знак канцлера оказался на кулоне, который был у Карины с самого момента её появления здесь?

— Подлинный, — выдохнул ростовщик с благоговением.

Капля уже испарилась и рисунок растаял, поверхность кулона сделалась абсолютно гладкой, какой и была до проверки, а ростовщик всё ещё смотрел на него безумными глазами.

— Вы уверены, что хотите заложить его? — повторил он вопрос, с которого начал

— Уверена.

Хозяин лавки отмер и вдруг отчаянно засуетился

— В таком случае вы обратились по адресу, — он низко склонился над Кариной. — Если такую вещь и можно кому-то доверить, то только мне. Сколько вы за неё хотите? Даю три тысячи.

Насколько Карина понимала — это бешеные деньги. Соболиное манто ростовщик собирался продать за триста сфольдо, а тут предлагается сумма в десять раз больше. Этого явно хватит на пару месяцев безбедной жизни. И всё равно она решила торговаться.

— Пять тысяч.

Ростовщик нервно вытер платком вспотевший лоб.

— У меня при себе только четыре. Но до завтра я раздобуду нужную сумму.

Карина совершенно не была уверена, что сможет завтра снова наведаться к ростовщику.

— Хорошо. Четыре будет достаточно. Но сверх того, я заберу этот дорожный костюм, — она кивнула на юбку с блузой, которые висели на спинке стула.

Костюм ей понравился. Сразу видно — практичный, немаркий и удобный.

— И ещё… флакон с идарийской содой.

Сильная штука. Наверняка тоже стоит немалых денег. Если что можно будет продать. Хотя не исключено, что зелье для чего-нибудь пригодится и самой Карине.

Ростовщик с некой тоской взглянул на флакон — явно не хотел расставаться. Однако заполучить кулон ему хотелось ещё сильнее.

— Хорошо, моя госпожа. Тогда с вашего позволения я составлю закладную, чтобы скрепить нашу сделку.

Здесь, в каморке, у ростовщика нашлись перо и бумага, и он довольно быстро составил документ.

— Я буду ждать ровно сто дней. Если по истечению этого срока вы не выкупите назад вашу вещь, я получаю полное право распоряжаться ею по своему усмотрению, — пояснил он ей общий смысл закладной. — Поставьте вашу подпись.

Пока Карина внимательно читала документ, ростовщик открыл сейф и достал оттуда мешочек с монетами. Он тщательно пересчитал их:

— Тут ровно четыре тысячи.

И мешочек с монетами, и флакон с зельем, и свой экземпляр закладной Карина припрятала в суме, затем передала кулон ростовщику.

В который раз за сегодня у того задрожали руки.

— Я была бы признательна, если бы вы оставили меня ненадолго одну. Хочу примерить костюм, чтобы понять, понадобится ли подгонка.

На самом деле у Карины была другая идея — не примерка. Гораздо лучше. Мысли в голове стремительно бежали одна за одной, наперегонки, и, видимо, именно поэтому она не сразу придала значение словам, которые обронил перед уходом ростовщик.

— Если хотите получить свою вещь назад, не тяните до последнего дня, как в прошлый раз.

Глава 15. Подходящий момент

Как только ростовщик вышел, Карина сразу же начала переодеваться. Юбка оказалась чуть великовата, но спас пояс, который пришлось затянуть потуже. С блузой проблем не возникло. Даже хорошо, что та была чуть свободна — не будет стеснять движений. Карина отметила мастерство портнихи, которая работала над костюмом — получилась крайне удобная и практичная вещь.

Монашеское платье она аккуратно свернула и отправила в свою суму. Но прежде достала из неё флакон с зельем, которое ей дала преподобная Фредерика. Эта жидкость однажды уже неплохо сработала, состарив Карину. Вот и снова пригодится. Лучшего момента для побега может и не быть. У Карины есть самое основное — деньги. Изменённая внешность и одежда преобразят её и собьют со следа Торбьона, если он устроит погоню.

Другого подходящего случая может и не подвернуться. Карина решилась. Она сделала несколько глотков зелья и ринулась к окну. Она давно приметила, что оно не глухое, а просто закрыто на защёлку. Справиться с механизмом удалось довольно быстро.

Повезло, что окно выходило во внутренний двор, а там никого. Карина перелезла через подоконник и спрыгнула на землю. Быстро осмотрелась и, не позволив себе даже перевести дыхание, ринулась обогнуть здание ломбарда, чтобы добраться до торговой площади, а там смешаться с толпой.

Уже через пару минут она влилась в поток прохожих. Тут, в пёстрой массе спешащих куда-то людей, Карина почувствовала себя почти в безопасности. Но она знала, что чувство это ложное. Нужно было как можно скорее уехать отсюда как можно дальше.

Немного в сторонке от торговых рядов она заметила дежурившие в ожидании пассажиров экипажи. Туда и направилась. Кучер, завидев, что к нему приближается потенциальная клиентка, оживился и принялся рекламировать свои услуги.

— Госпожа, не желаете воспользоваться экипажем? Всего за пол сфольдо доставлю хоть на край города.

— Мне в салон сестёр Бринхилд, — приняла Карина приглашение, занимая пассажирское сиденье.

Именно это ателье Торбьон назвал лучшим в городе. Почему бы не попытать счастья и не попробовать найти себе там работу? Хотя бы временную. У неё есть лишь сто дней, чтобы встать на ноги и выкупить кулон. Когда в прошлый раз Карина начинала с нуля, то первым шагом было именно устройство на работу. А вот вторым шагом стал поиск жилья. В земном мире это было сделать проще, но может, хозяйки салона сёстры-модистки как раз и помогут. Профессиональную солидарность и взаимовыручку никто не отменял.

Чем дальше экипаж отъезжал от площади, тем спокойнее становилось Карине. Через несколько минут Торбьон заподозрит неладное и начнет поиски. Но к этому времени она будет уже далеко. Карина была уверена, что канцлер не догадается искать её у сестёр Бринхилд. Откуда ему знать, что Карина по профессии портниха? Он, вероятно, решит, что она снова помчится прятаться в одной из женских обителей. Причём где-нибудь в другом городе. Вот и пусть рыскает по окрестным городкам и посёлкам.

Экипаж петлял по улочкам минут двадцать и, наконец, остановился возле аккуратного нарядного одноэтажного здания с красивой вывеской: "Модный салон Бринхилд".

Карина расплатилась с кучером, протянув ему одну монетку, а взамен получив целую горсть сдачи. Ни он, ни она при этом не заметили, что сверху за ними наблюдают внимательные жёлтые глаза ещё одного пассажира, который проехался на крыше экипажа совершенно бесплатно.

.

.

Бассетс, маленькое провинциальное поместье, давно пришло в полный упадок. Двухэтажный дом ни разу не ремонтировался со дня постройки. Его стены обветшали и выцвели, поросли мхом не только снаружи, но местами и внутри. В царящей кругом разрухе винили хозяйку, Яннику Грид. Но ей было безразлично, что о ней думают. Главное её сокровище, библиотека, содержалась в полном порядке. Хранилище книг располагалось в подвале, где всегда было комфортно: не жарко и не холодно. Туда не протекала вода, когда шёл дождь. А что ещё нужно?

Удобное кресло-качалка стояло между стеллажами. В нём Янника проводила большую часть времени. Она могла задремать с книжкой в руках, а когда просыпалась, снова погружалась в чтение. Она терпеть не могла, когда её отвлекали от любимого занятия. И только племяннице позволялась такая вольность.

— Тётушка, звала? — Каролайн появилась в библиотеке, ровно в тот момент, когда Янника прочла последние строчки очередной книги.

— Да, хорошо, что ты пришла. Сегодня возобновим лечение.

Племянница скривилась. Она не любила процедуры.

— Ты должна быть в хорошей форме. Скоро встретишься с женихом.

— Когда?

— Думаю, осталось всего несколько дней.

Как только та, которая сейчас заменяет Каролайн, пройдет страшный очистительный ритуал, Янника снова поменяет девушек местами. Обмен и затевался только для того, чтобы опасности подвергся кто-то другой. Племянница могла бы не перенести испытания. А что ритуал сделает с той, кто сейчас заменяет Каролайн, Яннике было безразлично.

Глава 16. Я знаю, что делать

Карина не стала сразу заходить в салон сестёр Бринхилд. Ей нужно было дождаться, пока действие зелья закончится. Не хотелось бы прямо на глазах потенциальных работодателей превратиться из старушки в молодую.

Она заметила неподалёку скамью, окружённую зеленью, — туда и пристроилась. Прислушиваясь к ощущениям — когда же коже лица вернётся упругость, она наблюдала за входом в салон.

К зданию подъехала пышная карета, из которой вышел импозантный мужчина средних лет и две девочки-подростки — видимо, отец семейства с дочерьми. По одежде и манерам нетрудно было догадаться, что семейство весьма состоятельное, и это лишний раз доказывало, что салон сестёр Бринхилд — статусное заведение.

Прохлаждаться на скамье долго не пришлось. Через несколько минут Карина почувствовала, что действие зелья заканчивается. Она направилась ко входу, не дожидаясь, пока клиенты выйдут. Если сёстры-модистки окажутся заняты, она пока разведает обстановку.

Фойе салона произвело на неё приятное впечатление. Тот, кто оформлял интерьер, явно обладал отменным вкусом. У левой стены полукругом стояли небольшие диванчики и кресла для посетителей, а правая стена представляла собой один большой длинный стенд с образцами тканей. Это не просто красиво — это удачное решение ещё и с коммерческой точки зрения. У посетительниц сразу создаётся нужное настроение — желание посмотреть на образцы, потрогать их на ощупь и прикинуть, как это будет смотреться. Только Карина ещё обязательно добавила бы несколько кадок с пышными растениями в зону диванчиков, а рядом со стендом — несколько манекенов с нарядами, которые являются писком моды текущего сезона. Карина принимала самое непосредственное участие в оформлении своего ателье, и у неё в этом плане уже был намётан глаз.

Любопытство толкало пройтись вдоль стенда, изучить здешние ткани, но Карина воздержалась. Она заметила в одном из кресел того самого импозантного мужчину, который зашёл в ателье несколько минут назад. У него почему-то был весьма страдальческий вид. Видимо, привёз дочерей на примерку и заранее приготовился, что ждать придётся долго.

— Добрый день, госпожа, — из внутреннего помещения в фойе вышла женщина лет под сорок — темнокожая голубоглазая блондинка.

Карину совершенно сбила с толку её ослепительная экзотическая красота. Она даже не сразу сообразила, что это, скорее всего, и есть одна из хозяек салона. Модистка смотрела на посетительницу с нескрываемым любопытством. Видимо, у неё уже сложилась база постоянных клиенток, и она не ожидала увидеть кого-то незнакомого.

— Желаете сделать заказ?

— Нет, я по другому вопросу. Хотела бы поговорить с хозяйкой салона.

— С которой из двух?

— Если вы сейчас свободны, то с вами.

— Прошу, — модистка кивком пригласила следовать за ней во внутреннее помещение.

Карина переступила порог подсобки и её захлестнула волна эмоций. Она как будто попала в родную стихию. Ткани, выкройки, лекала, портняжные инструменты. Она даже вдохнула несколько раз глубоко, чтобы впитать запахи, которые бывают только в ателье.

Накатила дичайшая ностальгия. Как же Карина истосковалась по любимому делу! С каким удовольствием она провела бы здесь, в подсобке, много часов за работой. Ей смертельно захотелось стать частью этого уютного родного мирка. Карина мысленно дала себе установку любой ценой зацепиться за это место.

— Так что вы хотели? — модистка подвинула гостье стул, приглашая присесть.

— Мне нужна работа, — Карина решила не ходить вокруг да около.

Красивое лицо модистки сделалось отстранённым.

— Мне жаль, но ничем не могу помочь. Мы сейчас действительно ищем помощницу, однако нам нужна не подсобная работница, а опытная закройщица.

— Но у меня большой опыт работы, почти десять лет! — не стала скромничать Карина.

Взгляд модистки наполнился скепсисом, а губы растянулись в снисходительную улыбку. Не верит? И тут до Карины дошло — она же выглядит на восемнадцать лет. Как у неё может быть десятилетний опыт? Она что, с восьми начала работать?

Сказать по правде, Карина тоже отнеслась бы в лучшем случае со снисхождением, если бы к ней в ателье пришла устраиваться совсем юная девочка, утверждая, что у неё о-го-го какой опыт.

И что же делать?

— Может, вы дадите мне пробное задание, чтобы проверить мои умения? — предложила Карина. Очень не хотелось уходить ни с чем. — Позвольте мне сделать выкройки для одного из заказов.

— Чтобы вы испортили материал? — покачала головой модистка.

Какая несговорчивая! Но Карина не могла её винить. Она бы тоже не доверила раскройку человеку с улицы.

— Я заплачу за материал, — настаивала Карина.

— Я заметила, милая, как сильно ты желаешь стать портнихой, — модистка перешла на "ты" и тепло улыбнулась, — но тебе нужно учиться. Пока я вижу, что даже готовую вещь ты не умеешь подогнать по себе, — её взгляд скользнул по дорожному костюму Карины, который был великоват. — Найди опытную мастерицу, которая берёт учениц. А у нас с сестрой слишком много заказов, чтобы отвлекаться на уроки для начинающих.

Карина поняла, что вердикт окончательный и обжалованию не подлежит. И всё же пыталась придумать ещё какой-нибудь аргумент, но помешал шум, раздающийся из фойе.

Они с модисткой вышли из подсобки и застали живописную картину. С отцом семейства разговаривала вторая хозяйка ателье — такая же ослепительная темнокожая блондинка. Если бы не карий цвет глаз их с сестрой было бы совсем не отличить.

— Господин Карстен, боюсь я не смогу завершить заказ в срок. Юная госпожа Маурика желает, чтобы у неё было такое же платье, как и у сестры…

— Да, папенька, хочу точь-в-точь, как у Лузанны, — подтвердила одна из двух девочек, которые стояли рядом с мужчиной.

— А я не хочу такое же платье, как у Маурики. Хочу точь-в-точь не такое же, — возразила вторая девочка.

Они обе смотрели на отца с уверенностью, что он должен выполнить их желания. Тот же перевёл растерянный взгляд на кареглазую модистку, а та в свою очередь развела руками.

Глава 17. Зачем вспоминать?

Обычно работу с клиентами Карина начинала с расспроса, для какого случая требуется наряд. Будет ли это повседневный костюм или вечернее платье, ансамбль для пляжного отдыха или что-то теплое домашнее и уютное для холодных зимних вечеров. И только потом шла работа с подбором ткани, фасоном и деталями.

Но в случае с двумя девочками, которым навскидку лет десять-двенадцать, дела обстояли проще. Карина понимала, что они пока не посещают статусные приемы и балы, и платьица им нужны, скорее, для прогулок по парку и поездок в гости на детские праздники, а значит, речь о чём-то лёгком и милом.

Хозяйка ателье ещё раздумывала, позволять ли Карине взяться за заказ, а она уже начала действовать.

— Лузанна, — обратилась к девочке, которая выглядела постарше, — давай подберём тебе ткань под цвет глаз.

— Серо-голубую? — заинтересовалась та.

— Да, смотри, — намётанный глаз Карины выхватил из многообразия тканей на стенде отрез светло-голубого шёлка в мелкий цветочек. Для взрослой модницы расцветка, пожалуй, слишком легкомысленна, а для ребёнка — в самый раз.

Карина смело, будто она тут хозяйка, сняла ткань со стенда и приложила к подскочившей девочке. Модистки не выразили возмущения. Видимо, Лузанна и Маурика так вымотали их, что они были не против хотя бы на какое-то время оставить юных требовательных клиенток на попечении кому-то другому.

— Чудесно сочетается со цветом глаз, — вынесла вердикт Карина.

Девочке действительно голубой был к лицу. Хотя в её возрасте всё к лицу.

— Мне нравится, — просияла она, проведя рукой по гладкой поверхности ткани.

И как только Лузанна одобрила выбор, к ней подскочила сестра.

— Хочу такое же.

Младшие любят копировать старших. Карина это давно подметила. За десять лет работы опыта накопилось самого разного. В её ателье ходили одеваться иногда целыми семьями. И задания порой ставили чем-то похожие на то, с котором она столкнулась сегодня. Как-то пришла клиентка с тремя детьми и озадачила: "Нам для фотосессии нужны одинаковые наряды, чтобы было понятно, что мы одна семья, но пусть всё будет разным, чтобы не терялась индивидуальность".

Карина справилась, но сначала ей хотелось развести руками и закатить глаза в точности так же, как это делали сейчас модистки. А что уж говорить о бедном отце.

— Хочешь в точности такое же, как у Лузанны? — уточнила Карина у Маурики.

— Да, — упрямо кивнула маленькая капризуля.

— Чтобы тоже было под цвет глаз? — конкретизировала Карина.

— Да.

Глаза у младшенькой были серо-зелёными, поэтому взгляд Карины упал на нежно-зеленый шёлк в мелкий горошек. Она оставила голубой отрез в руках Лузанны, а Маурике вручила зелёный. Та не нашла, что возразить. Карина читала по лицу весь спектр её нехитрых эмоций. Потребовать голубое платье? Но тогда у сестры будет под цвет глаз, а у неё — не под цвет. Нет, так не пойдет! Она же хотела всё как у сестры! Значит, у неё тоже должно быть под цвет глаз — то есть зелёное!

Старшенькую тоже всё устраивало. Ведь ткань у младшей была совершенно другой.

— К зеркалу! — весело скомандовал Карина.

Модистки, оценив её хитрость, тут же выкатили на середину фойе огромное зеркало на колёсиках. У девочек появилась возможность любоваться собой, то так то этак прикладывая отрезы, и фантазировать, как будут выглядеть платья.

Карина помогала их фантазиям. Рассказывала, какими деталями можно подчеркнуть индивидуальность каждой, при этом использовала всё тот же приём, что и с подбором ткани. К обсуждению подключились обе модистки, и уже через несколько минут заказ был утверждён.

Довольный отец семейства отстегнул солидный аванс, распрощался и удалился вместе с дочерьми, а Карина осталась. У неё была надежда, что хозяйки салона не станут возражать, если она вернётся к разговору о приёме на работу. Но ей даже не пришлось выступать инициатором разговора. Кареглазая модистка начала сама.

— Откуда у вас такой опыт общения с клиентами? Вы портниха?

Ей Карина ещё про свой десятилетний стаж не рассказывала. Только её сестре.

— Да, я хорошо знакома с портняжным делом.

— Это чувствуется, — вступила в беседу та, кто всего полчаса назад, утверждала обратное. — Признаю, милая, что была к тебе несправедлива. Мия, — обратилась она к сестре, — похоже, мы нашли помощницу.

.

.

Торбьон возвращался в замок в пустой карете. Каждый раз, когда взгляд касался противоположного сиденья, где должна была бы находиться Каролайн, его охватывал гнев. Торбьон не знал, на кого злился больше — на дерзкую девчонку или на себя. Она ведь особо и не скрывала, что собирается снова убежать. Ему стоило бы быть более предусмотрительным.

Когда он понял, что она перехитрила его — улизнула из-под самого носа, он с трудом удержался, чтобы не устроить ростовщику взбучку. Но старый скупердяй не виноват в произошедшем. Он всего лишь оставил её наедине, чтобы она могла примерить костюм. Но девчонка и его обвела вокруг пальца.

Торбьон хотел было опросить извозчиков и торговцев на площади — наверняка, кто-то видел её и дал бы наводку, где искать. Однако оставил эту идею. Начни он бурные поиски, обязательно пошли бы кривотолки, а он не хотел давать повода для новых слухов. Молва и так приписывает Каролайн много всего.

Он и без того отыщет девчонку. Торбьон был уверен, что его мудрый желтоглазый друг присматривает за ней и вскорости даст ему знак. Торбьону повезло иметь такого надёжного помощника. А когда-то он полагался только на свой родовой артефакт. Этому уникальному камню под силу многое, если не всё. Найти с помощью него беглянку не составило бы труда. Но теперь у Торбьона его нет.

Он прикрыл глаза, вспоминая, как велел лучшему ювелиру окаймить камень золотом и подвесить на изящную цепочку, чтобы получился кулон. Этот кулон он подарил той, кого никак не может забыть. Он сам надел ей его на шею…

Тоска сковала грудь от сладко-горького воспоминания. Тот миг был прекрасен. Но зачем вспоминать? Она предпочла свободу…

Глава 18. Слишком замечательно, чтобы быть правдой

За первый рабочий день Карине пообещали заплатить один сфольдо. Это совсем небольшая сумма, но всё равно было радостно. Сам факт, что удалось найти работу и постоянный доход, воспринимался огромной победой. Хотя взяли Карину пока только на десять дней. Такой испытательный срок назначили сёстры Бринхилд.

— Работа будет тяжёлой, и платить будем мало, — предупредила Лия.

Голубоглазая модистка была строже, чем её кареглазая сестра. Та постаралась смягчить ситуацию.

— Если хорошо себя покажешь за эти дни, то плату повысим до трёх сфольдо.

Карине понравились обе: и строгая, и мягкая, потому что обе были профессионалами и горели своим делом. Они позволили приступить к обязанностям немедленно, правда, пока обязанности сводились лишь к подсобной помощи: подай-принеси-убери. Но Мия пообещала, что уже завтра даст Карине более профессиональное задание.

Под конец рабочего дня, когда поток посетителей иссяк, выдалось время на разговоры о личном. Сёстры попросили Карину рассказать о себе.

— Ты ведь родом не из Бьонсберга? — предположила Мия. — Мы тут всех портних знаем.

— Да, я жила в провинции, но решила перебраться в город, — пришлось Карине придумывать на ходу. — Я сирота, меня воспитывала тётка. Но нельзя же всё время сидеть у неё на шее. Я решила, что буду зарабатывать себе на жизнь сама.

Лия одобрительно кивнула:

— Когда-то мы с Мией тоже решились упорхнуть из родительского дома на вольные хлеба. И было нам тогда примерно столько же, сколько сейчас тебе.

— А сколько тебе, милая? — поинтересовалась Мия.

И она, и её сестра называли Карину именно так — "милая", хотя она и представилась. Причём назвала своё настоящее имя. Не представляться же ей Крэстена Лоиз Каролайн, чтобы облегчить Торбьону поиски.

— Мне… восемнадцать.

Как непривычно вместо настоящего возраста называть совсем другие цифры.

— А здесь, в городе, у тебя есть близкие? Где ты остановилась?

— Пока нигде. Здесь у меня никого нет. Не подскажете, где можно снять комнату недорого?

— Недорого только на окраине. Здесь, в центре Бьонсберга, цены в тавернах кусаются, — предостерегла Мия.

— Но ты всегда можешь обратиться к Матильде, — посоветовала Лия.

— А кто она?

— О, это очень своеобразная дама, — брови голубоглазой модистки таинственно приподнялись. — Очень своеобразная…

— Ей в наследство достался целый особняк, — начала объяснять кареглазая Лия. — И она пускает туда постояльцев за весьма умеренную плату, иногда просто даром, правда, за небольшую услугу — присмотреть за особняком.

Звучало слишком замечательно, чтобы быть правдой, но Карина взяла информацию на заметку. Вот именно с особняка Матильды она и начнет поиски жилья.

Рабочий день в салоне сестёр Бринхилд заканчивался, когда начинало темнеть. Карина получила свой сфольдо и была отпущена.

— Ждём тебя завтра в шесть утра, милая. Не опаздывай. Работы много, — предупредила Мия.

Карина вышла из салона в объятия теплого вечера. Город пока и не думал готовиться ко сну. Прохожих было ничуть не меньше, чем днём. И это обстоятельство сильно порадовало. В земной жизни Карина любила иногда прогуляться пешком по вечернему городу, зайти в попавшийся по дороге магазинчик, посидеть за столиком летнего кафе с чашечкой чая. Эх, где её привычный родной мир?

Наверное, после таких мыслей должна была бы накатить грусть, но она не накатила. Этот вечер, этот город, эти масляные фонари, эти мостовые, эти дома, настроенные с чарующей бессистемностью — всё это показалось до боли знакомым. Будто когда-то Карина здесь уже гуляла…

— Госпожа, не желаете воспользоваться экипажем? — вырвал её из раздумий извозчик. Она и не заметила, как ноги сами принесли её к дежурившему на углу конному транспорту. — Всего за пол сфольдо доставлю вас в любой конец города.

А это, кстати, хороший вопрос — как Карине добраться до места назначения. Дорогу она не знает, поэтому логично взять экипаж. Но пол сфольдо — это же драконовская цена. За сегодня Карина заработала всего один сфольдо, и если будет ездить на работу и с работы на экипаже, то всей её зарплаты только и хватит на транспорт.

Выход, разумеется, есть — ходить на работу пешком. Главное, запомнить маршрут. Но сегодня всё же придётся воспользоваться услугами извозчика.

— Мне нужен экипаж, но заплачу только четверть сфольдо, — решила поторговаться Карина.

Знает она этих прохиндеев водителей — любят заламывать цены.

— Четверть сфольдо? Госпожа, смилуйтесь, да кто же в наше время работает себе в убыток? — кучер изобразил возмущение.

Карина равнодушно пожала плечами и потопала прочь, сделав вид, что потеряла интерес к поездке.

— Постойте, — сразу стал сговорчивым извозчик, — хорошо-хорошо, пусть будет четверть сфольдо, если путь не далёк. Вам куда?

— К особняку госпожи Матильды.

— К особняку Матильды? — он изменился в лице. — Туда и за два сфольдо не поеду!

Что так? Слишком далеко? Или есть какие-то другие причины? Может, неспроста модистки называли Матильду очень своеобразной?

— Хорошо, сойдёмся на пол сфольдо, — пришлось Карине вернуться к первоначальной цене.

Извозчик скрепя сердце согласился. Почему он с таким нежеланием воспринял перспективу ехать по указанному Кариной адресу, стало понятно, только когда они оказались на месте.

Глава 19. Оплата услугой

Всю дорогу до особняка Матильды Карина была предельно сосредоточена — запоминала маршрут, чтобы не сбиться с пути, когда завтра утром пешочком направится на работу. Сложностей не возникло. На первом перекрёстке экипаж повернул налево, на следующем направо, а потом минут десять ехал не сворачивая, пока не достиг запущенного сквера. Там в самой гуще и располагался особняк.

Карину не сразу насторожило, что по мере приближения к цели прохожих попадалось всё меньше и меньше. Но в какой-то момент уже нельзя было не заметить, что улицы совсем опустели. Извозчик притормозил на окраине сквера — внутрь заезжать отказался, бросив подозрительную фразу:

— Не собираюсь попадаться ИМ на глаза, госпожа. Уж увольте.

Как только он получил плату, сразу же повернул назад. Карине предстояло пройти сквозь сквер к особняку в гордом одиночестве. Честно говоря, было немного жутковато, и, если бы сквер не освещался редкими фонарями, то вряд ли Карина решилась бы бродить по его неухоженным аллеям. Ей-то тоже не хотелось попадаться ИМ на глаза. Тем более, что она понятия не имела, кто эти таинственные ОНИ.

Она шла, озираясь по сторонам. Складывалось впечатление, что за сквером никто не ухаживал с самого момента его разбивки. Кругом поваленные ветки и заросли кустов, которых никогда не касались садовые ножницы. Кое-где растительность пробилась прямо через мощёные аллейки. Но это полбеды. Самое жуткое Карина увидела, когда подняла голову вверх. Отовсюду на неё смотрели сотни глаз. О боже, летучие мыши! Они гроздьями свисали почти с каждой ветки.

Некстати вспомнилось, что далеко не все виды летучих мышей питаются нектаром, бывают и вампиры. Эта мысль заставила галопом припустить к особняку, который уже хорошо виднелся в просвете между деревьев.

Здание выглядело таким же запущенным, как и сквер, но времени рассматривать его у Карины не было. Ей было достаточно, что в одном из окон горел свет, а значит, внутри кто-то есть. Стремительно взлетев по ступеням крыльца, она ударила по металлической пластине тяжёлым медным кольцом, прикрепленным к двери. Откуда-то Карина знала, что это приспособление заменяет дверной звонок.

Звук получился очень громким. И как ей показалось, он сильно не понравился крылатым обитателям сквера. Карина ощутила, что за её спиной что-то происходит. Складывалось впечатление, что вся стая кровожадных вампиров взлетела в воздух и мчится напасть на возмутительницу спокойствия. Она отчётливо слышала зловещее хлопанье их крыльев.

К счастью, хозяйка особняка оказалась расторопнее. Дверь перед гостьей распахнулась.

— Добрый вечер, — коротко поприветствовала Карина и, не дожидаясь приглашения, заскочила внутрь, проворно закрыв за собой дверь. Крылатые монстры остались снаружи ни с чем.

— Вечер, и вправду, добрый, — согласилась хозяйка. — Я считаю добрым любое время суток, когда ко мне заглядывают гости.

А не зря модистки назвали Матильду своеобразной. Она была немолода — глубоко за шестьдесят, а может, и ещё старше. И для своего возраста выглядела очень ярко. Огненно рыжие волосы, красный атласный халат и бусы с крупными бусинами в несколько рядов.

— Идём, дорогая, обсудим детали нашей сделки, — Матильда кивнула, приглашая следовать за ней в гостиную.

— Сделки? — немного оторопела Карина. Похоже, её принимают за кого-то другого.

— Ты ведь пришла снять жильё?

— Да. Но как вы догадались?

— В последние тридцать лет, если сюда кто и заглядывал, то только в поисках дешёвого жилья, — хрипло хохотнула Матильда.

Не удивительно. Вряд ли кто-то рискнул бы прогуляться аллеями сквера ради праздного любопытства.

— Садись, дорогая.

Карине было пододвинуто колченогое кресло. Оно выглядело крайне ненадежным, поэтому она присела осторожно на самый краешек.

Пока хозяйка пристраивалась в соседнее кресло, Карина окинула взглядом гостиную. Обстановка производила противоречивое впечатление. Вся мебель выглядела старой и совершенно разносортной, но при этом каждый предмет был особенным, в каждом чувствовался свой характер.

— Что ж, обсудим детали, — бодро предложила Матильда. — На какое время тебе нужно жильё?

Сказать по правде, после знакомства с обитателями сквера, Карина не была на сто процентов уверена, что хочет снять тут комнату. Как она будет пробираться из особняка на работу и назад под пристальным взглядом крылатых вампиров?

— Я вижу, что в настоящее время ты не располагаешь большой суммой, — продолжила Матильда, — поэтому не буду брать с тебя плату за жильё.

Что, совсем-совсем? Мысль о том, чтобы всё же остановиться тут, перестала казаться такой уж ужасной. Ну, подумаешь, летучие мышки. Карина научится проскальзывать мимо них незаметно, как-нибудь так, бочком, бочком…

— Вместо денег возьму плату услугой. У меня есть домашние питомцы, нужно за ними присмотреть.

Кошечки, собачки, попугай? Да пожалуйста. Карина любит животных, она совсем не против кормить, купать, выгуливать — всё, что угодно.

— А где они? Познакомите?

— Ты их уже видела, — улыбнулась Матильда, обнажив зубы, которые через один были золотыми.

— Вы про летучих мышей? — ужаснулась Карина.

— О да. У меня с детства жили летучие мыши. Питаю к ним слабость. Но в детстве я могла позволить себе лишь пару десятков. Теперь же, когда стала наследницей этого чудесного местечка, не отказываю себе в удовольствии приютить всех, кто нуждается в моей опеке.

А Карина-то полагала, что скверу просто не повезло стать местом обитания стаи летучих мышей, но она и подумать не могла, что их там поселили специально. В земном мире ей приходилось слышать истории о сердобольных старушках, которые приютили у себя десятки котов, но Матильда превзошла их всех вместе взятых.

— Я отдам особняк в твоё полное распоряжение на неопределенный срок, если ты обязуешься ухаживать за моими крошками. В первую очередь регулярно их кормить…

— Кровью? — вырвалось у Карины.

Глава 20. Опять он?

После согласия Карины арендовать особняк на условиях хозяйки Матильда заметно оживилась.

— Вот и чудесненько, — радостно потёрла она руки. — Пойдём, покажу тебе хозяйство. Только сначала позаботимся о моих крошках. Твой приход их сильно взбудоражил, и единственное, что успокоит малышей, это сытный ужин.

Матильда провела Карину по коридору на кухню. Ох и местечко! Кухня произвела ещё более сильное впечатление, чем гостиная. Тут тоже было много разношёрстной и разнокалиберной мебели, повидавший виды: столы, тумбы, стулья, табуретки, и главная достопримечательность — огромный очаг, на котором стоял внушительных размеров котёл.

— Тут я и готовлю моим крошкам.

В котле уже что-то булькало и шипело. Карина побаивалась узнать, чем питаются подопечные Матильды, хотя запах от варева исходил довольно приятный.

— Рецепт прост, — заверила хозяйка. — Нектар для летучих мышей готовится из любых фруктов.

При слове нектар Карине полегчало.

— Тут у меня сушёные финики, — кивнула Матильда на объёмистый пузатый бочонок. — Тут сушёные яблоки, — кивнула на другой.

Бочонки стояли ровными рядами — не меньше дюжины. Причём на каждом было подписано, какой именно сухофрукт в нём хранится. Богатый, однако, рацион у питомцев Матильды.

— Можно сочетать два-три фрукта на выбор. И сахару не жалей. Мои мышки — сладкоежки, — хозяйка подошла к котлу и помешала кипящий нектар черпаком. — Варить нужно не меньше часа, пока фрукты не отдадут все соки.

Она передала орудие Карине, чтобы та поучаствовала в процессе, а сама полезла в буфет и достала небольшую кубышку.

— Перед тем, как снять нектар с огня, нужно добавить немного корицы. Это обязательно, иначе малышки не притронуться к еде. Но будь осторожна, — в голосе Матильды неожиданно проскочили зловещие нотки. — Корицы нужно класть совсем чуть-чуть. На кончике ножа.

Она скрупулёзно отмерила приправу — буквально со спичечную головку.

— Ни в коем случае не переборщи! Корица по-особому действует на летучих мышей. Лучше тебе не знать, что будет, если корицы в нектаре окажется больше, чем нужно.

Матильда стряхнула отмеренную порцию приправы в варево. То забурлило с новой силой, и она тут же сняла котёл с огня.

— Вот и готово. Запомнила рецепт?

Карина кивнула. Запомнить-то запомнила, ничего сложного. Только момент с корицей её немного озадачивал, если не сказать напрягал. Ну да ничего — разберётся.

Матильда оставила нектар остывать, а пока решила показать Карине особняк. Кроме гостиной и кухни, которые занимали первый этаж, были ещё две спальные комнаты, которые находились на втором этаже. Карине дали заглянуть и в одну, и в другую.

— Хозяйская спальня, я называю её Лазурной, — маленькая, и тебе не подойдёт, — заявила Матильда. — А вот гостевая, я называю её Тёплой, в самый раз. Впрочем, весь особняк в твоём распоряжении — можешь занимать любую.

Карина даже не стала выяснять, почему комната, в которой не было ни одной вещи синего цвета, называется Лазурной. Матильда очень своеобразная женщина и логика у неё тоже весьма своеобразна.

— Я займу Тёплую спальню, — объявила своё решение Карина.

Всё же она тут гость. Зачем ей претендовать на хозяйскую спальню, пусть даже и сама хозяйка будет отсутствовать?

— Хороший выбор, — похвалила Матильда. — Там никогда не бывает жарко.

Следующим пунктом экскурсии была хозяйственная пристройка или, говоря проще, внушительных размеров кладовая. Тут хранились инструменты всех мастей — и для уборки, и для сада-огорода, и даже для слесарно-плотницких работ.

— Никогда не знала, для чего всё это, — искренне призналась Матильда.

А вот Карина всему этому добру обрадовалась. Это же целый клад! Всё пригодится и всё пойдёт в дело. У неё уже роились в голове грандиозные планы по обустройству особняка. Она чувствовала необыкновенный прилив сил и радость, что удалось найти такое замечательное пристанище. Единственное, чего не хватало этому чудесному атмосферному местечку, так это библиотеки. Среди десятков самых разных вещичек, которыми были заполнены стеллажи и шкафы, не нашлось ни одной книжки. Карина с лёгкой тоской вспомнила о шикарной библиотеке в замке Торбьона, которую ей так и не удалось посетить.

Когда экскурсия по особняку была завершена, хозяйка решила, что подошло время кормить подопечных. Нектар был разлит по вёдрам и с этими вёдрами Карина и Матильда вышли во двор. Хозяйка подвела гостью к длинной деревянной лохани, которая играла роль кормушки, и велела наполнить нектаром. Чутьё подсказывало, что нужно действовать максимально расторопно, и оно не подвело. Едва Карина выполнила задание и отскочила на безопасное расстояние, как к кормушке начали слетаться полчища летучих мышей.

— Люблю наблюдать, как мои крошки утоляют голод. Это так мило, — улыбнулась Матильда.

Угу, зрелище не для слабонервных. Карина не находила ничего милого в маленьких крылатых монстрах, от которых пестрило в глазах.

— Но что это я? Увлеклась, засмотрелась, а мне уже пора, — вдруг спохватилась Матильда. — С этого момента ты здесь хозяйка. Будешь кормить моих малышек дважды в день, а я буду раз в неделю появляться, чтобы проверить, как у них дела.

Что, вот просто сегодня Матильда и съедет? Карина думала, та останется хотя бы на ночь. Но нет, уже через несколько минут Матильда стояла на крыльце с чемоданом в руках, давая последние указания:

— Фикусы часто не поливай, они не любят много воды, во время грозы закрывай окно на чердаке, а то будет капать с потолка в Тёплой спальне, и да, чуть совсем не забыла, ни при каких обстоятельствах не спускайся в подвал. Слышишь? Ни при каких обстоятельствах.

В её глазах на мгновение всколыхнулось что-то потустороннее, но тут же исчезло.

— А что там, в подвале?

Вопрос повис в воздухе без ответа, потому что Матильда уже бодренько топала прочь и вскоре скрылась из вида.

Проблема подвала волновала Карину не долго. Какая разница, что там. Туда действительно можно просто не заходить. Тут и так в её распоряжении целые хоромы. К тому же совершенно бесплатно. А ведь ещё несколько часов назад она мечтала о крохотной комнатушке и гадала, хватит ли её скромной зарплаты на аренду.

Глава 21. Неожиданный гость

Невероятно, но по одной из аллеек к особняку пробирался юноша. Тот самый, которого Карина уже несколько раз видела в замке Торбьона и это неизменно оказывался не юноша, а садовник Корнелиус. Однако на этот раз она была на сто процентов уверена, что видит подростка. Ему от силы лет одиннадцать-двенадцать. В какой-то момент его силуэт попал под прямые лучи фонаря, и Карина даже успела мельком разглядеть черты его лица, которые показались смутно знакомыми.

Однако продолжать и дальше просто наблюдать за юношей было нельзя. Питомцы Матильды стали проявлять к непрошеному гостю повышенный интерес. Сотни глаз отслеживали его движение. Карина чувствовала, что ещё пару мгновений и "милые крошки" сорвутся с веток и набросится на него, как они чуть было не набросились на Карину, когда она шла через сквер.

Со всех ног она припустила навстречу пареньку, благо бежать было недалеко — он уже находился всего в паре десятков метров. Она так не хотела дать его в обиду крылатым монстрам, что действовала стремительно. Подскочила, схватила за руку и вместе с ним помчалась ко входу в особняк. Позволила себе выдохнуть, только когда они оказались за плотно закрытой дверью.

Довольная, что спасла юношу от нападения крылатых тварюк, Карина решила расспросить, кто он и что здесь делает, однако паренёк заговорил первым.

— Я так рад, что нашёл вас, моя госпожа.

Она подняла на него взгляд и остолбенела. Ей захотелось протереть глаза. Да как же такое может быть?! Перед Кариной стоял Корнелиус. Но ведь там, в парке был не он. Или он? Неужели ей опять показалось?

Правила вежливости требовали пригласить гостя пройти и предложить присесть, а Карина никак не могла прийти в себя. Что же с Корнелиусом не так? Почему издалека он всегда кажется ей юным пареньком, а когда она подходит ближе, он становится немолодым седовласым мужчиной?

— Вы говорили, что сегодня вечером заглянете в библиотеку, но не пришли. Я посчитал своим долгом сам доставить вам книгу, — объяснил Корнелиус цель своего визита.

Он мягко улыбнулся. Именно это умение тепло улыбаться и расположило Карину к садовнику ещё с их первой встречи.

— Книгу пришлось выбрать на свой вкус, — он протянул ей фолиант в красивом кожаном переплёте. — История родового замка его светлости канцлера Торбьона. Весьма увлекательная вещь, я вам скажу.

Это было так дивно. Библиотекарь, не дождавшись посетительницу, отправился на её поиски. Карина с изумлением изучала увесистый томик.

— Но как вы меня нашли?

Если садовник с такой лёгкостью вычислил, где искать Карину, то значит и для Торбьона не составит труда выйти на её след. Эх, Карина, рано ты размечталась о свободе и независимости, о самостоятельной жизни в уютном самобытном особняке, о любимой работе.

— За вами следили, — объяснил Корнелиус. — Его светлость не мог оставить вас без присмотра.

Вот негодяй! Приставил к Карине шпионов.

— Выходит, его светлость знает, где я?

Что же не примчался в своём коварном плаще, чтобы снова усыпить и доставить в свой замок-тюрьму? Или ждёт ночи?

— Его светлость не знает, где вы.

Ответ Корнелиуса стал полной неожиданностью. Не может же так быть, что шпионы отчитались перед садовником, но ни слова не сказали канцлеру, который их нанял.

Корнелиус прочёл немой вопрос на лице Карины и поспешил ответить:

— Дело в том, что его светлость занедужил.

Ещё одна неожиданная новость. Что же с ним случилось? С утра выглядел вполне себе здоровым.

Карина почувствовала острую необходимость обстоятельно побеседовать с Корнелиусом, и, наконец-то, проявила себя гостеприимной хозяйкой.

— Вы, наверное, устали с дороги. Пойдёмте в гостиную.

Карина усадила садовника в кресло и предложила немного отдохнуть, пока она сделает чаю.

— Мне не хотелось бы вас утруждать, — смутился Корнелиус.

— Ну что вы, мне совсем не в тягость, — заверила его Карина.

Однако приготовление чая в незнакомой кухне оказалось делом непростым. Карине ещё только предстояло изучить содержимое всех многочисленных баночек и кубышек, которыми были заполнены шкафчики. Она открыла наугад несколько ёмкостей и не обнаружила ничего, что хоть сколько-нибудь напоминало чай. Тогда ей пришло в голову сделать вместо чая фруктовый напиток.

В очаге всё ещё тлели поленья, которые давали достаточно жара. Она закинула в турку, которую обнаружила на одной из полок, немного сухофруктов, залила водой и поставила закипать. Для придания аромата ещё и сдобрила напиток корицей. Благо, Карина знала, где её искать. Жалеть приправы не стала — сыпанула от души. Они же с Корнелиусом не летучие мыши, им от корицы плохо не станет.

Через несколько минут напиток был готов. За это время она успела найти подходящую посуду. Разлив фруктовый чай по чашкам, Карина вышла из кухни. Когда заходила в гостиную, специально немного задержалась у входа. Хотела проверить, увидит ли она в кресле Корнелиуса или ей опять покажется, что на его месте подросток.

В этот раз ничего необычного не произошло. Вернее, почти не произошло. На какое-то мгновение, миллиардную долю секунды, она всё же успела уловить образ юного паренька перед тем, как её взгляд упёрся в знакомое добродушное лицо Корнелиуса.

И тут Карину вдруг осенила догадка. Это не с ним что-то не так. Это с самой Кариной что-то не так. Он как был немолодым садовником так им и остаётся, а вот она видит кое-что другое. Она видит юного Корнелиуса. Такого, каким он был много лет назад. Точно! Они похожи: этот паренёк и добряк-садовник. Бабушка Карины любила говорить: в каждом человеке до самой старости живёт тот ребёнок, которым он был когда-то…

— Вам помочь, моя госпожа? — Корнелиус поднялся с кресла, чтобы принять у замершей в дверях Карины чай.

Глава 22. Я вся внимание

Обнаруженную у себя способность видеть то, что обычному человеку не под силу, Карина решила обдумать потом, когда останется одна, а пока всё внимание уделила гостю.

Они сидели друг напротив друга, попивали фруктовый чай с корицей и беседовали. Говорил в основном Корнелиус, потому что Карина засыпала его вопросами. Начала она с того, что её интересовало в первую очередь — с Торбьона.

— Расскажите, что за хворь приключилась с канцлером. С утра он выглядел совершенно здоровым.

— Его светлость неудачно упал с лошади во время опасной вечерней прогулки.

— Сильно ушибся?

Каким бы головорезом и наглецом ни был Торбьон, Карине не хотелось, чтобы он свернул себе шею. В ней шевельнулось что-то подозрительно похожее на сочувствие.

— Травмы достаточно серьёзные. Но не тревожьтесь, моя госпожа, магистр быстро поставит канцлера в строй. Его талант врачевателя известен на всю округу.

Звучало убедительно. Но вот вопрос, в какие такие опасные приключения понесло Торбьона.

— Корнелиус, не поделитесь, какова была цель прогулки?

— Расскажу с удовольствием, но это долгая история.

Интуиция подсказывала, что Карину могут посвятить в некую тайну. Любая информация, которой делился садовник, всегда оказывалась крайне интересной.

— Я вся внимание.

— Мне придётся начать издалека, с тех давних времён, когда род Дак'Кастеров только осваивал горную долину нашей реки. Земли в ту пору там были дикие и своенравные — никому не удавалось основать на крутых склонах гор поселение. Бури, оползни, лесные пожары разрушали то, что пытались возвести первопроходцы. Однако предки Торбьона отличались отвагой и настойчивостью. Началась борьба природной стихии и людского упорства. Стихия победила бы Дак'Кастеров, как она побеждала смельчаков из других родов, пытавшихся покорить эти земли, но среди пращуров Торбьона нашёлся один мудрец.

Пока Карина не улавливала никакой связи между событиями тех далёких дней и сегодняшним инцидентом. История Корнелиуса была больше похожа на легенду, но какую захватывающую легенду! Карина слушала с огромным любопытством.

— И что же предпринял мудрый представитель рода?

— Он здраво рассудил, что с природной стихией не стоит бороться, нельзя пытаться её подчинить. Нужно искать с ней гармонию, нужно впитать в себя её суровую красоту. На одной из горных вершин был возведён Храм Четырёх Стихий и проведён ритуал, который связал магию рода Дак'Кастеров с магией природной стихии этих земель. Страшные оползни, разрушительные бури и лесные пожары прекратились.

— С тех пор храм оберегает земли Дак'Кастеров от напастей? — догадалась Карина.

— Не сам храм, а магические ритуалы, которые глава рода должен проводить в храме регулярно.

— Как часто?

— Каждый раз, когда чувствует, что гармония может нарушиться.

Выходит, Торбьон именно сегодня почувствовал, что необходим ритуал, и отправился к храму, а по дороге и навернулся с лошади?

— Дорога к вершине горы опасна?

— Да. Но главе рода ничего не грозит, его оберегает родовой камень. Однако в этот раз артефакт почему-то не защитил.

У Карины сердце сжалось в груди от страшной догадки. А не потому ли артефакт не защитил Торбьона, что у того его просто не было? Что если кулон, который она заложила в ломбарде, и есть родовой артефакт Дак'Кастеров? На нём же проявился их знак — ветвь с узкими листьями.

Нечто, подозрительно напоминающее чувство вины, опалило щёки. Карина пыталась убедить себя, что никак не причастна к тому, что с Торбьоном случилась неприятность. Она ведь понятия не имела, что вещица, которую отдала ростовщику, имеет для канцлера такую большую ценность. И вообще, каким образом кулон оказался у Карины? Но каким бы ни был ответ на этот вопрос, она обязательно выкупит украшение. Приложит все силы, чтобы сделать это как можно быстрее.

— Моя госпожа, вижу, вас заинтересовала история рода Дак'Кастеров, — напомнил о себе Корнелиус. — В книге, которую я принёс, подробно описано всё то, о чём я рассказал вкратце, и много другого.

— Благодарю, — улыбнулась садовнику Карина.

Из всего многообразия книг, какие водятся в библиотеке замка, он выбрал действительно самую интересную для Карины.

— Если вы не возражаете, моя госпожа, я хотел бы откланяться. Время позднее, мне пора возвращаться в замок. Но если на то будет ваше желание, завтра я опять приеду с новой книгой.

Разумеется, Карина желала! Ещё как! Ей нужна новая книга. Эту она проглотит за несколько часов. Но ещё больше ей нужны будут новости из замка. У неё будет болеть душа за Торбьона, хоть он и не заслужил её беспокойства. И кроме того она ощущала острую потребность в обществе Корнелиуса. Его мягкая добродушная улыбка, его голос, который уже почему-то казался родным, его захватывающие истории действовали на неё самым положительным завораживающим образом.

— Буду с нетерпением ждать вашего визита.

.
.

— Ваше величие Гранде, прибыл О'отон. Ждёт вашей аудиенции, — доложил статс-секретарь.

Обычно гранд-канцлер Вилар принимал важных гостей в мраморном кабинете. Сияние отшлифованного камня создавало нужную атмосферу величественности. Но кабинет совершенно не подходил для беседы с тем, кто носил имя уроженца далёкой северной провинции, чуть ли не единственного обладателя древней магии Ктухх.

— Проводи его на смотровую террасу зверинца, — велел Вилар.

Он давно ждал этой встречи. Если кто и может ему помочь, то только О'отон. Прошло уже полгода с тех пор, как пропал его сын. Никто больше не верит, что Эгмунд когда-нибудь вернётся домой. Но гранд-канцлер не мог с этим смириться. В нём всё ещё жила надежда.

Поднимаясь по лестнице на смотровую площадку, он думал, что будет делать, если О'отон подтвердит то, что ему уже сказали другие маги — Эгмунда нет в живых. На следующей большой луне Вилар обязан будет объявить наследника, и если этого не произойдёт, то придётся отречься от власти, как того требует закон. Тогда титул гранд-канцлера перейдёт двоюродному брату, но Вилар готов был на всё, лишь бы престол не достался ничтожеству Солану, погрязшему в пороках.

Глава 23. Будь по-твоему

Смотровая площадка была гордостью Вилара. Её сконструировали по его собственным чертежам. У неискушённого наблюдателя складывается впечатление, что круглая платформа просто парит над водоёмом, берега которого заселены дикими животными. Для пущего эффекта Вилар велел не огораживать края площадки перилами. Их заменяли два полукруглых дивана.

Гости, оказавшись в такой причудливой обстановке, вели себя по-разному. Кому-то конструкция казалось ненадёжной, и он со страхом и нетерпением ждал окончания аудиенции, чтобы поскорее покинуть опасное место. А кто-то, напротив, приходил в восторг и с интересом наблюдал, как тигры и другие хищники резвятся в тени деревьев.

Сегодняшнего гостя нельзя было отнести ни к тем, ни к другим. Он не проявлял ровным счётом никаких чувств. Его необычные северные светло-серые, почти белые, глаза оставались совершенно равнодушными.

Здесь, на смотровой площадке, Вилар обычно принимал гостей, от которых ему что-то требовалось. По поведению собеседника он выбирал, как будет добиваться желаемого. Если гость нервничал, Вилар прибегал к шантажу, если же, наоборот, восхищался, то использовал подкуп. Но какой подход применить к О'отону, если тот абсолютно беспристрастен? На какой его слабости сыграть?

— Я слышал, этим летом сезон охоты на песца был удачным, — начал с нейтральной темы Вилар. — Твой народ, должно быть, доволен?

— Главного северного колдуна не вызывают, чтобы обсудить охоту, — сощурил свои белёсые глаза О'отон. — Говори дело.

Гость не желает терять время на любезности? Что ж, так даже лучше.

— Я до сих пор не могу смириться с потерей сына. Я должен знать, что с ним случилось. Говорят, что для тебя нет невозможного. Найди мне его.

— О нём не слышно полгода. Даже для меня эта задача не из простых.

У Вилара затеплилась надежда. О'отон не дал резкого отказа, выходит, не считает поиски Эгмунда безнадёжными. А значит, начат торг.

— Что ты хочешь? — спросил Вилар напрямую. — Я за ценой не постою. Озолочу.

Он готов был выполнить любую прихоть колдуна, но совершенно не ожидал услышать те два слова, что тот произнёс.

— Твою дочь.

Каролайн? О'отону нужна она?

— Ты должен дать мне клятву, что отдашь дочь за меня замуж, если я верну тебе сына.

Вилар молчал. В нём всколыхнулось отцовское чувство. Пусть он совсем не знал дочь, пусть девчонка вызывала у него неприязнь, но всё же он не мог с лёгким сердцем пообещать её О'отону. Ей всего восемнадцать, она ещё и жизни не видела. Отдать её колдуну? Чтобы тот забрал её в чужой дикий холодный край? Вилар скользнул по собеседнику взглядом. Его суровое обветренное лицо казалось отстранённым и беспристрастным. Он не уродец, нет. По меркам северян даже привлекателен, но было в нём и что-то отталкивающее. Морщины изрезали его лоб. Сколько зим уже встретил О'отон? Пошёл пятый десяток? У северных народов возраст считают по амулетам. А их свисает с шеи колдуна порядочно.

Вилар готовил дочери совсем другую судьбу. Он видел её невестой Торбьона. Тот благороден, молод и умён. Его владения богаты плодородными землями и пастбищами. Его замок своим величием, историей и красотой мог бы потягаться с замком самого гранд-канцлера и расположен недалеко от столицы.

— Стоит ли изображать любящего отца тому, кто собрался подвергнуть дочь страшному ритуалу очищения? — О'отон прервал поток мыслей Вилара.

Колдун был спокоен — ни один мускул не дрогнул на его лице. Он знал, что гранд-канцлер согласится. Слишком дорог ему сын.

Это правда. Ради Эгмунда Вилар готов на всё. Он посмотрел на берег водоёма, выискивая взглядом среди зарослей свою любимицу — черную пантеру Тиолу. Та лежала на толстой ветке дерева. В это время суток она любит вздремнуть. Однако Вилар знал, что хоть её глаза и были закрыты, она не спит. Она всё ещё тоскует по Эгмунду, как и сам Вилар. Вспомнилось, какими друзьями были сын и пантера, сколько проводили времени вместе. Они ведь ровесники. Через неделю Тиоле исполнится двенадцать, как и Эгмунду. Нестерпимое желание снова увидеть рядом с красавицей пантерой своего сына обожгло грудь. Вилар перевёл взгляд на О'отона.

— Будь по-твоему.

.
.

Карина решила посвятить вечер наведению порядка в своей Тёплой спальне. Комната была немного пыльной и неухоженной — чувствовалось, что тут давно уже не делали влажную уборку.

Всего за час она успела помыть окно и пол, пройтись влажной тряпкой по всем горизонтальным поверхностям и почистить ковёр.

Почему-то в тот момент она не задавалась вопросом, откуда у неё под конец тяжёлого дня взялась бодрость на такие трудовые подвиги и, самое главное, как ей удалось качественно сделать уборку притом, что из источников света в комнате была всего лишь одна не очень яркая масляная лампа. Ответ на этот вопрос пришёл гораздо позже, а пока Карина устроилась спать на мягкой тахте, которая, несмотря на свой очевидно солидный возраст, оказалась очень удобной.

На сон грядущий решено было почитать. Карина открыла книгу, которую привёз ей Корнелиус. Думала, задремлет на первом же абзаце, но прочла гораздо больше. Впрочем, момент, когда она отключилась, остался для неё незамеченным. История со страниц книги плавно перешла в её сон.

Наутро она уже не знала, что было в книге, а что дорисовала её фантазия. Однако это была не самая главная проблема, которая свалилась на неё с утра. На Карину в прямом смысле слова что-то свалилось. Что-то мягкое накрыло её с головой. Она сразу же на всякий случай закричала, потому что подумала, что это опять коварный плащ Торбьона.

Вопросы спросонья сыпались один за другим. Канцлер, что, уже выздоровел? Примчался выкрасть Карину как в прошлый раз? Кто её сдал: Корнелиус или шпион? И она придумала бы ещё много вопросов, но, к счастью, поняла, что свалился на неё совсем не плащ, а нечто куда более интересное.

Глава 24. Привлекательно сумасшедшая идея

Это ж насколько крепко Карина спала, если приняла спросонья обычную газету за плащ? Ещё и крик подняла от перепуга. Хотя, согласитесь, есть нечто странное в том, что тебе с утра пораньше на голову падает местная пресса.

Название издания оригинальностью не отличалось — "Утренние новости". Причём, насколько Карина разбиралась в здешнем календаре, выпуск был свежий — за сегодняшнее число.

Она удивлённо обвела комнату взглядом, чтобы понять, кто доставил газету, да ещё и прямо в постель, и обнаружила на подоконнике крупного сизого голубя. Тот взирал на Карину с лёгким осуждением: мол, чего было так орать-то?

Она заметила на шее у пернатого ярко-жёлтую ленточку. Откуда-то Карина знала, что почтовых голубей здесь помечают именно такими лентами. Они разносят периодику и письма. Видимо, Матильда была подписана на "Утренние новости", вот доставочка и подоспела.

— Спасибо, — улыбнулась Карина доставщику, а также мысленная благодарность была послана и Матильде.

Свежая пресса будет очень кстати — поможет побыстрее влиться в местную жизнь.

Голубь на "спасибо" прореагировал своеобразно — издал недовольный воркующий звук. У него и в целом вид был довольно-таки нагловатый: мол, "спасибо" в карман не положишь. И до Карины дошло, что он ждёт чаевые.

К счастью, вчера, когда она хозяйничала на кухне, ей попался на глаза мешочек с орешками. Пришлось спуститься на первый этаж за лакомством для пернатого. Получив фундучину, голубь сделался довольным и выпорхнул в форточку.

Карина отправилась умываться и приводить себя в порядок с мыслью, что пернатого почтальона стоило бы поблагодарить не только за доставку прессы, но и за то, что вовремя разбудил. Она имела способность вставать без будильника, когда на утро намечено что-то важное, но сегодня могла и проспать — уж больно сон был крепким.

До ухода на работу нужно было успеть покормить "милых крошек", поэтому сразу после водных процедур, Карина отправилась варить нектар. И пока он кипел, она с удовольствием пробежалась по газетным новостям.

Выпуск был полностью посвящен городской жизни и в основном состоял из светских хроник. Рассказывалось, кто из важных господ к кому посватался, кто разбогател, кто разорился. Карина запоминала информацию и имена — пригодится, если кто-то из упомянутых господ решит наведаться в ателье. Но больше всего её заинтересовала статья об открывшейся в городе ярмарке, которая продлится три дня. Закрытие ярмарки должно будет ознаменоваться неким спортивным событием — турниром городов. В статье упоминалось, что в этом году ожидается ещё больше зрителей, чем в прошлом.

Не успела Карина дочитать статью, как ей в голову пришла бизнес-идея. Настолько смелая и привлекательно сумасшедшая, что она обдумывала её беспрерывно: и пока кормила крылатых питомцев, и пока собиралась на работу и по дороге до ателье. Если только удастся заинтересовать сестёр Бринхилд и они согласятся помочь в этом смелом проекте, то возможно получится заработать солидную сумму и тогда не нужно будет тянуть с выкупом кулона у ростовщика.

Для неё это было очень важно. Время от времени она вспоминала о Торбьоне и его травмах и её мучила совесть, что будь кулон у него, то канцлер не поранился бы. И тревожилась она не только о его здоровье. Он ведь направлялся в Храм Четырёх Стихий не из праздного любопытства, а чтобы провести ритуал, который восстанавливает природную гармонию и не даёт стихии обрушиться на его владения. Корнелиус не сказал, когда с Торбьоном приключилась беда: по дороге туда или обратно? Успел ли канцлер провести ритуал и, если не успел, какие будут последствия?

.

.

Торбьон несколько раз приходил в себя и снова погружался в забытье. Крепко он ушибся. Ещё и старый друг Бартлен, магистр и врачеватель, отпаивал тяжёлыми зельями, от которых мгновенно слипались глаза. Счёт времени был потерян окончательно.

— Так надо, мой канцлер, — каждый раз ворчал Бартлен, если Торбьон пытался воспротивиться новой порции зелья. — Это не самая приятная микстура, но зато она поспособствует, чтобы раны затянулись быстро.

Приходилось повиноваться. Уж если кто и может излечить любую напасть, так это магистр.

В полузабытье мысли текли медленно, смешивались в смутные образы и неожиданно обрывались. Но всё же кое-какие выводы Торбьону удалось сделать. Он ведь уже посещал Храм Четырёх Стихий без своего родового камня, но ничего плохо по дороге не происходило, а в этот раз произошло. Объяснение тут могло быть только одно — родовой артефакт защищал Торбьона, даже несмотря на то, что его носил не он, а она — та, кого он не мог забыть. Но теперь камень не у неё — потерян или отдан какому-то совершенно чужому человеку, из-за этого и утратил способность обеспечивать защиту.

Невесёлое предположение сильно тревожило. Всё это время она носила подарок. Пусть сбежала от Торбьона, но всё же помнила о нём и не расставалась с кулоном. Но что-то произошло, и она избавилась от украшения.

Он называл её Лилия. Не потому, что это её настоящее имя, а потому что она была похожа на нежный речной экзотический цветок. Так почему же его нежная Лилия решила, что пришла пора окончательно забыть о тех сладких минутах, о той грозе…

Зелье Бартлена никак не хотело отпускать. Оно отключало от реальности, погружая в странные грёзы. Торбьону являлись картины прошлого: непогода, ливень, промокшая до нитки Лилия в белом платье без рукавов, оставляющем открытыми плечи. Но образ её был нечётким и в какой-то момент Торбьон понял, что это уже не Лилия, а другая девушка — Каролайн…

— Нет, Бартлен, нет, я уже достаточно выпил твоей отравы, — возмутился Торбьон, когда магистр вернул его из забытья, чтобы влить очередную порцию микстуры.

— Это другая, — успокоил его друг. — У неё нет снотворного эффекта.

И действительно, вкус у лекарства был совершенно иной. Голова понемногу начала просветляться. Теперь мысли приобретали привычную чёткую форму. Торбьон даже смог понять, почему под действием зелья в его воображении два женских образа смешались в один. Потому, что обе девушки поступили одинаково — сбежали от него. Но с Каролайн у Торбьона проблем не будет. Философ должен был проследить за девчонкой и выведет на её след. Как только магистр поставит Торбьона на ноги, он сразу же займётся поисками. А ещё лучше уже сейчас послать надёжного человека присмотреть за ней.

Глава 25. Каков будет вердикт?

Разговор с Корнелиусом вышел дивным. Садовник догадался, о чём пойдет речь. Он приподнял подушки, чтобы Торбьону было удобнее сидеть в кровати, и заговорил первым.

— Я уже навещал её, мой канцлер. Не тревожьтесь, с её светлостью всё в порядке.

Торбьону нравилось, что в последнее время Корнелиус стал предусмотрительным и расторопным. Раньше садовник отличался большей степенностью. А теперь он везде успевает. Взял на себя труд заняться библиотекой, кроме того, с удовольствием играет роль напарника в упражнениях с мечом. Корнелиус всегда был преданным слугой, но с недавних пор они с ним сошлись ещё ближе. Теперь Торбьон готов был даже назвать его другом. Кто, как не друг, догадался бы выйти на след беглянки, пока сам канцлер сделать это не в состоянии?

Торбьон не стал спрашивать, как Корнелиусу это удалось — догадывался, что помог Философ — проводил туда, где спряталась девчонка. Но было любопытно, что она выбрала в качестве убежища. Снова женскую обитель?

— Где она?

— Место с виду вполне безопасное, — уклончиво ответил Корнелиус.

Торбьон взглянул на садовника изучающим взглядом. Почему он увиливает от прямого ответа?

— Она взяла с тебя обещание не выдавать её?

— Я не произносил обещания, но оно подразумевалось. Её светлость ясно дала понять, что не хочет, чтобы её нашли.

— Не скажешь даже своему канцлеру?

Торбьон не знал, то ли его раздражает, что Корнелиус открыто встал на сторону Каролайн, то ли, наоборот, восхищает его стремление выполнить взятое на себя негласное обещание, даже если оно будет стоить ему гнева господина. Такое поведение больше свойственно человеку благородного происхождения.

— Она доверилась мне, мой канцлер. Разве могу я предать её доверие? — мягко улыбнулся Корнелиус. — Из тех первооснов, что не купить за деньги, доверие — наиценнейшее.

Торбьон не мог поверить своим ушам. Последняя фраза садовника — это ведь не что иное, как изречение древне-фьордского философа Амади-галь-Рази.

Из тех первооснов, что не купить за деньги, доверие — наиценнейшее. Его росток так просто растоптать, но поливай его исправно щедростью душевной — и ты получишь древо преданности вечной.

Торбьон вспомнил, как преподаватель словесности и философии поощрял его учить наизусть мудрые высказывания галь-Рази. Хорошее образование, которое хотел дать Торбьону отец, предполагало изучение трудов древних философов, но откуда такие познания у садовника?

— Тебе пошла на пользу работа в библиотеке, — похвалил Торбьон.

Он решил, что не будет требовать от Корнелиуса, чтобы тот рассказал ему, где прячется Каролайн. Садовник имеет право не выдавать её, коль уж взял на себя негласное обещание. Как только Торбьон окрепнет после травм, он легко отыщет беглянку, прибегнув к помощи Философа. Ясно ведь, что она прячется где-то недалеко, если Корнелиус успел навестить её и вернуться обратно. Торбьон был почти уверен, что она не стала сбегать в другой город, а нашла себе убежище прямо в Бьонсберге.

Насколько ж своевольный у неё характер, если она предпочла обеспеченной жизни в замке Торбьона скитание в незнакомом чужом месте. Каролайн хоть догадывается, сколько опасностей её подстерегает в большом многолюдном городе? Всё детство и юность проведя в глухой провинции, она не имеет ни малейшего жизненного опыта и может попасть в неприятности. Любой прохиндей может её обидеть.

— Корнелиус, ступай, позаботься о её светлости. Будь постоянно рядом. Обеспечь ей защиту и сделай так, чтобы она ни в чём не нуждалась.

— Всё сделаю, мой канцлер, — Корнелиус поклонился и вышел.

.

.
Когда Карина заходила в салон сестёр Бринхилд, у неё уже полностью созрел её бизнес-план — до мельчайших деталей. Ей не терпелось поделиться им с Мией и Лией, но те были загружены работой и загрузили работой саму Карину. Клиентки шли одна за другой. Оно и понятно. После летней ярмарки в Бьонсберге начинался сезон праздников и бальных вечеров — богатые господа спешили обновить себе гардероб.

Только в полдень, когда салон закрылся на небольшой обеденный перерыв, наконец-то появилась возможность спокойно пообщаться с сёстрами.

— Обычно обед нам приносит Сюсанна — булочница из соседней пекарни, — рассказала Лия. — Она выпекает для нас свои фирменные лепешки.

— Мы и для тебя заказали порцию, милая. Стоит недорого — всего пол сфольдо, — добавила Мия.

Карина была благодарна, что сёстры-модистки позаботились о ней, потому что пока она ещё плохо представляла, как организовать себе питание. Лепёшки — звучало сытно, только беспокоила цена. Пол сфольдо — это половина её дневной зарплаты! Наверное, на будущее придётся подыскивать какой-то более дешёвый вариант.

Но, вообще-то, фирменные лепёшки от Сюсанны стоили этих денег. Они напоминали пиццу. Тонкий корж румяного теста и много начинки: овощи и сыр. Выглядело аппетитно, пахло умопомрачительно. Карина вспомнила, что сегодня не завтракала, а вчера вместо ужина у неё был лишь фруктовый чай.

Обедать Карину пригласили за столик, который стоял во внутреннем дворике салона под симпатичным тряпичным зонтиком. Неизвестно, завтракали ли сегодня сёстры-модистки, но они накинулись на лепёшки с не меньшим энтузиазмом, чем Карина. Блюдо оказалось сочным и нежным, при этом корочка на тесте весело похрустывала. Казалось, что ничего вкуснее Карина за всю свою жизнь не пробовала, и было немного жаль, что ей такая еда пока не по карману.

Впрочем, может, и по карману, если удастся уговорить сестёр на бизнес-авантюру. Пора было начать излагать свою идею. А она заключалась вот в чём. Скоро в Бьонсберге ожидается спортивный турнир. Карина понятия не имела, в каком виде спорта будут соревноваться команды городов. Но это было не важно. Главное, что турнир собирает много зрителей. А раз так, можно попробовать создать моду на фанатскую атрибутику. В земном мире болельщики с удовольствием приходят на спортивные матчи в шарфиках и бейсболках с эмблемами своих команд, а чем местные болельщики хуже?

Глава 26. В самом глухом уголке памяти

Сёстры-модистки к идее Карины отнеслись прохладно.

— Одинаковые шарфики и платки? — скептически покачала головой Лия. — У любой модницы будет удар, если хоть какая-то часть её гардероба окажется такой же, как у кого-то ещё.

— Нам удалось собрать богатую клиентуру только потому, что мы никогда не повторяемся и каждая наша клиентка получает исключительно оригинальную вещь, — поддержала мысль сестры Мия.

Карина сама была ярой сторонницей индивидуального подхода, но когда речь идёт о командном духе в игру вступают другие правила.

— Иногда в одинаковости есть своя изюминка, — она лукаво улыбнулась. — Вы когда-нибудь сокрушались, что похожи друг на друга как две капли воды? Наоборот, в этом ваша сила. Сразу видно, что вы одна команда.

Лия и Мия переглянулись. К этому аргументу у них возражений не нашлось.

— Я понимаю, что идея выглядит рискованно, но я готова рискнуть. Оплачу стоимость тканей сама. Мне понадобится несколько отрезов самого дешёвого атласа оранжевого и зелёного цвета.

Карина выбрала эти цвета для фанатской атрибутики, потому что, как было написано в книге, которую принёс ей вчера Корнелиус, в гербе Бьонсберга преобладали именно эти краски.

— Шить шарфики и платки буду после окончания рабочего дня. Прошу вас только позволить пользоваться вашими чудесными швейными моторами.

Швейными моторами сёстры называли приспособления для шитья, которые чем-то напоминали старые земные швейные машинки. И хоть они были довольно примитивными по сравнению с теми, которые стояли в ателье у Карины (с цветными дисплеями и множеством программируемых функций), но всё же сильно ускоряли процесс.

Сёстры снова переглянулись. Чувствовалось, что их немного сбивает с толку настойчивость Карины. Наверное, считают её слегка чудаковатой. Тем не менее, Мия выдала их общий вердикт:

— Хорошо, милая, мы не против.

Карина просияла. Удалось! Теперь ничего не мешает попробовать реализовать свою идею. Жаль, конечно, что пока не получилось заинтересовать сестёр настолько, чтобы они включились в процесс, но ещё не вечер. Возможно, позже Карина подыщет нужные аргументы и снова вернётся к разговору.

Рабочий день пролетел незаметно. Как сёстры и предупреждали с самого начала, дел было невпроворот. Пока Карине поручали всё же в основном подсобную работу. Но она не роптала. Старалась к любому заданию подходить ответственно и выполнять его быстро. Ей нужно было зарабатывать очки — показать своим работодателям, что не зря они дали ей шанс. Старания Карины не остались незамеченными. Она всё чаще ловила одобрительные улыбки на лице кареглазой Мии, и даже её более строгая сестра голубоглазая Лия тоже к концу дня не пожалела пары слов похвалы.

Когда начало смеркаться, сёстры собрались домой, а Карине позволили остаться поработать подольше, как и было договорено. Она уже чувствовала сильную усталость, но желание реализовать свою идею и надежда, что это принесет хорошую прибыль, придавали сил.

Карина развернула бурную деятельность. Она поставила себе цель сшить за вечер минимум сто шейных платков. Задача выглядела вполне реально, потому что крой платка она выбрала предельно простой — две сшитые полоски ткани: зелёная и оранжевая.

Первый пробный экземпляр Карина подвергла придирчивой оценке. Платок получился вызывающе ярким. Цвета были насыщенными, сочными, не характерными для повседневной одежды горожан, чем сразу привлекали взгляд. Самое оно для фанатской символики.

Довольная результатом, Карина приступила к массовому пошиву. Она так увлеклась, что поначалу не заметила, как погода за окном начала портиться. Тучи сгущались, поднялся сильный ветер, но а ей-то что? Ей нужно было, что бы там ни происходило во внешнем мире, пошить минимум сто платков.

Только когда стали сверкать молнии и громыхать гром, она остановила швейный мотор, чтобы подойти к окну и посмотреть на разбушевавшуюся стихию.

Зрелище было жутковатым. Карина не относилась к числу людей, кто боится грозы, но эта злющая буря произвела на нее впечатление. Деревья расшатывались и гнулись к земле от ураганного ветра. Дождь лил сплошной стеной. Город вымер. Прохожие попрятались кто куда смог. Улицы были зловеще пусты.

В тихом земном городке, где жила Карина, таких лютых гроз не бывает. Она ещё никогда ничего подобного не видела… или видела? Неожиданно где-то в самом глухом уголке памяти шевельнулось смутное воспоминание. Создалось впечатление, что это что-то важное и нужно обязательно ухватить образ, не дать ему ускользнуть.

Когда-то ведь Карине уже случалось попасть под подобный проливной холодный дождь. Когда-то она испытала на себе ураганную силу разбушевавшегося ветра. Она увидела себя в белом платье, промокшую насквозь. Тяжёлые струи дождя били по её рукам и плечам, которые не прикрывало лёгкое платьице. Воспоминания становились всё ярче, наполнялись тактильными ощущениями. Карина почувствовала, что дрожит от холода. Новый порыв ветра пронизывает насквозь. И вдруг, как спасение от озноба, её обволакивает тёплая нежность объятий.

— Лилия… — слышит она знакомый голос. Низкий. Волнующе тихий.

В этих объятиях ей уютно и спокойно. Тепло мужских рук согревает плечи. Она ощущает, как ей на шею надевают кулон.

— …это подарок.

Карина поднимает голову вверх и встречается с ним взглядом…

Как же так?..

Не может быть…