Нет в крыльях правды

Глава 19

Благодаря особому отвару, приготовленному заботливой и умеющей рукой Авроры, Мирослав Елизарович действительно смог снова обрести крылья, а вместе с ними и долгожданное и давно забытое ощущение свободного полета.

В те дни, когда учитель лежал с горячкой, и никого к нему не пускали, тренировок, конечно же, не было, и я брала на себя смелость тренировать малышню, показывая им нехитрые, но довольно полезные и эффективные трюки управления с ножом. Но в один день я увидела Мирослава Елизаровича и почти расплакалась от счастья видеть его полноценным.

Белоснежные крылья не были большими, в меру, чтобы иметь возможность подниматься в воздух. Да и насчет дара он не соврал; я действительно не чувствовала в своем бывшем наставнике какой-то особой силы. Обычный человек с единственным отличием в виде крыльев. И от осознания этого мне становилось только хуже.

Я не считала, что заслуживала дар, которым обладала, при этом будучи в разы сильнее практически всех живущих в поселении, Мирослав Елизарович, выдающийся воин, не был наделен даже каким-нибудь мало-мальски важным даром или хотя бы стихией.

И тут жизнь наконец вошла в свое привычное русло.

Как в старые добрые времена я вставала с первыми лучами летнего солнца и шла на тренировку, где упахивалась до полного изнеможения, из-за чего у нас с Кристианом постоянно происходили некоторые разногласия. Тот считал, что мне стоит больше уделять времени себе и дару, нежели обычной грубой силе, упрекал в том, что я совершенно не умею отдыхать и стараюсь выжать из себя все силы.

Я не любила доказывать свою точку зрения, потому что не могла пояснить. При таком ритме моя жизнь действительно обретала смысл. Может быть, это звучало странно для остальных, но разве чье-то мнение меня должно волновать?

К тому же, парень был из разряда любителей поспать до обеда, и встать к ранней тренировке для него равнялось чрезвычайному подвигу. Иногда он пропускал занятия, но потом все равно отрабатывал, хоть и неохотно.

Мирослав Елизарович ворчал на парня из-за его безалаберного отношения, и не просто так. Я тоже успела заметить, Крис действительно привык пользоваться только силой своего дара, как истинно одаренный крылат. Мне же роднее были ножи, и я полагалась только на надежную сталь, а не на эфемерные возможности.

Иногда присутствовала на тренировках Кристиана, но чаще всего после обеда уходила в близлежащий лес и практиковалась в своем даре. Из энергии я выкручивала жгуты, вешала на ветви шары с белоснежной или темной, как смоль, энергией. В темноте училась творить из света ночники. Словом, занималась всякой энергозатратной дрянью, пытаясь найти предел собственных возможностей, чтобы в решающий момент не шагнуть туда, куда мне доступа нет.

И вот Генхард наконец объявил, что мы готовы вернуться в Нараву, чтобы все решить раз и навсегда. К тому времени я почти потеряла счет времени. Сутки слились в одно за счет постоянно переживаемого дня сурка. Только потом узнала, что прошло не так много времени, как я предполагала. Всего две недели непрерывных и напряженных тренировок. Зато сейчас я была готова крушить и ломать все, что только могло нам помешать, с особой легкостью. Но к убийствам была по-прежнему не готова.

Тот месяц, что провела без физических тренировок в замке Алтуса, с легкостью компенсировали недели тренировок с прекрасно физически подготовленным учителем. Магический аспект своей силы развивала сама, однако изредка мне помогал Кристиан. Не могла не упомянуть, я продолжала жить в его доме, но общения с ним в разы стало меньше, если не считать постоянных ссор, поэтому его помощь в практике была не просто полезной, но и наполненной искренним счастьем.

Больная рука практически не беспокоила. Но я все же обратилась к местной целительнице за помощью. Элоиз, а именно так ее звали, долго осматривала мой грубый и убогий шрам и недовольно качала головой. Но в конце концов, не произнося ни слова, протянула какую-то остро пахнущую эвкалиптом и мятой мазь и показала два пальца. Пришлось обращаться за переводом к Кристиану, пошедшему со мной в качестве поддержки, Элоиз была немой от рождения, и ее жест означал, что руку нужно мазать пару раз в день, пока целебная жижа не закончится. Это поручение я выполняла с особой тщательностью, поэтому к моменту отправления на человеческий материк больная конечность окончательно перестала болеть, по ощущениям сравнявшись со здоровой.

И вот я вновь смотрела на остроконечные верхушки наравского замка, словно и не было прошедшей пары месяцев. В вышине кружили вороны, своим пронзительным криком возвещая о приближении чего-то страшного, гнетущего. Вопреки разным разговорам, люди тоже могли предвидеть недобрые вести, стремящиеся к ним. Это же происходило и сейчас, никто не знал, что должно произойти, но чувствовал необратимое: мамы ловили своих чад и под руку уводили домой. Мужчины, которых я крайне была рада видеть среди населения столицы, прижимали к себе жен и девушек и тоже утаскивали их в сторону казавшихся надежными домов. Незакрытые ставни противно хлопали на сильном ветру.

Конечно же, подобная реакция была вызвана отнюдь не появлением трех грозных крылатых фигур на горизонте, а приближающейся бурей и дождем, грозившим залить все вокруг.

Сейчас не было нужды прятаться, поэтому мы полетели прямиком к замку. Параллельно в голове крутился план, как рассказать людям о гнусном преступлении, которое все это время Альпин проворачивал прямо в собственном королевстве. Главный моральный вопрос заключался в ином. А нужно ли вообще об этом говорить? Или не выносить сор из избы, предоставив доверенной верхушке Альпина из числа людей разрешить этот момент мирным путем? Я больше не хотела погружать целое государство в пучину хаоса, как сознательно, хоть и нехотя, сделала это с Гальей. На мое счастье, там нашелся действительно достойный правитель из числа людей, который без кровопролития и разворачивания междоусобиц занял трон. Но кандидата, способного занять трон Наравы, у меня не было.

Мирослав Елизарович пребывал просто в искреннем восторге от полета. Я постоянно тайком бросала на него взгляды, и каждый раз на лице расплывалась довольная улыбка. Не буду кривить душой, было приятно видеть его настолько счастливым.

С Кристианом мы по-прежнему очень мало разговаривали, каждый был погружен в свои мысли, в ожидании предстоящего в замке. Каждый раз, когда я старалась начать диалог, смотрела на его сосредоточенное, страдальческое лицо, и умолкала, давясь собственными словами.

И вот наконец добрались до крепостных стен, отделявших замок короля от остальной столицы. Мы ловко перемахнули через них, пролетев все тропинки.

Я первой приземлилась, поднимая размашистым движением крыльев пыль, скопившуюся на давно не подметаемых дорожках. Два моих спутника приземлились по бокам, напряженные до предела, готовые к любому исходу событий. Провела рукой по перевязи, закрепленной на поясе, удостоверяясь, что ножи на месте и находятся в секундной доступности, не без помощи Криса толкнула высокие, массивные створчатые двери внутрь.

Нашему взору открылась мирная картина, в былые времена от которой меня прошибла бы слеза. Девушки, которых я помнила с того времени, когда была тут последний раз, с усилием драили полы, натирая их до зеркальной чистоты, другие остервенело вычищали застывший воск из подсвечников. Спокойствие и нерушимая идиллия витали в спертом помещении. Но разве что-то может быть нерушимым?

Наше вторжение до чертиков напугало служанок, они не знали, что им делать: то ли встречать меня с распростертыми объятиями, то ли бежать как можно дальше от устрашающей компании крылатов. Все-таки они знали о моей сущности, как-никак я не пыталась ее скрыть, но внезапно появившиеся фигуры за моей спиной повергли их в животный ужас. Девушки побежали врассыпную, громко крича и взывая о помощи у стражников, стоявших за поворотами разветвлённых коридоров. Мужчины хотели броситься за ними вслед, чтобы прекратить ненужные вопли, но я взмахнула рукой, останавливая спутников.

— Не стоит тратить силы, — спокойно произнесла я, неожиданно свысока глядя на них, словно на разворошенный муравейник, и повысила голос. Откуда-то сбоку я начала улавливать топот ног и шелест металлических доспехов. Гвардейцы торопились на подмогу и защиту короля от любой угрозы. Знали бы они, что их мечи практически бессмысленны против нас. Ладно, толику смысла я все равно оставляла, если они действительно умели пользоваться оружием. — Хватит кричать! Мы не пришли сюда убивать! Невинная кровь не будет пролита, если вы не будете нам мешать!

Из коридоров выскочили красномордые, запыхавшиеся от бега в тяжёлых доспехах мужики и с ненавистью в пылающих глазах уставились на нас. В этот момент Мирослав Елизарович красноречиво вытащил из ножен короткий меч и наглядно показал, что будет с неугодными. Кристиан хмыкнул, а я вдруг поняла, почему учитель так поступил. За восемнадцать лет еще не все успели смениться в отряде короля, и кто-то, да должен был узнать бывшего командира.

Оставшиеся слуги притихли, спрятавшись за спинами подоспевших воинов, и одна из служанок, видимо, самая смелая, прокричала:

— Тогда зачем ушли отсюда, миледи? Вы же сами сбежали! Хотя Его Величество относился к вам, как к почетной гостье!

— Теперь я и есть почетная гостья, — улыбнулась я, стараясь выглядеть так, чтобы улыбка не напоминала испуганным людям звериный оскал. Обостренное обоняние уловило четкий, ни с чем не спутываемый, мускусный запах силы Николаса. Значит, он где-то здесь. Что ж, прекрасно. Начинаем наш огонек!

Чутье не обмануло. Ленивой походкой из-за спин обычных, неподготовленных к встрече крылатов, вышел Ник собственной персоной. Жёсткая ухмылка расплылась на лице, когда он увидел меня. Но в глазах не промелькнула даже тень удивления. Может быть, люди бы меньше стали бояться крылатов, если бы знали, что их же избранный король относится к этой породе? Хотя, как я посмотрю, черные, трепещущие в ожидании схватки крылья за спиной мужчины не вызвали среди гвардейцев ни малейшего страха. Значит, они знали. Что ж, одной тайной меньше.

— Здравствуй, Николас, — миролюбиво произнесла я, немного неискренне рассчитывая на теплый прием даже после произошедшего, но тот никак не отреагировал.

— Убить изменницу, — ровным голосом он отдал приказ. Как отрезал, ей богу. Отряд синхронно достал клинки, занимая боевую стойку. Мои обрубыши с магической энергией против них были бессильны, но у нас оставалось главное преимущество — сила.

— Прошу вас, — попыталась воззвать к здравому смыслу я, — не мешайте нам, и вы не пострадаете! Мы не хотим кровопролития! Отдайте нам короля, и мы уйдем с миром.

Но слова не возымели никакого эффекта. Никогда не умела убеждать, нечего и начинать. Николас хмыкнул, мановением руки обрекая этих людей на верную смерть. Мирослав Елизарович вскинул обоюдоострый меч, приготовившись к сражению, но Кристиан успел удержать его за руку. Я уловила шёпот.

— Не надо. Они не поймут.

И тогда на руках парня заискрились всполохи молний. Тем временем стража уже преодолела довольно недлинный коридор, соединяющий основное помещение и холл, и с криками бежала на нас. Слуги поспешили скрыться в недрах замка, пока сила не пришла по их никчемные души. Наверное, побежали докладывать Альпину о нашем присутствии. Я отстранилась, пропуская вперед Кристиана. Лицо парня было беспристрастным настолько, что я невольно задумалась, неужели он ничего сейчас не чувствовал?

И когда до нас оставалось меньше пары метров, Крис вскинул руки. Энергия серебристыми змеями сорвалась с кончиков пальцев и взмыла в воздух. Отряд был небольшим, поэтому молний хватило на всех и каждого. Люди сразу же грузными мешками попадали на пол, обнажая нас перед гневом их капитана.

Лицо Николаса исказила гримаса ненависти, он истошно закричал и со скоростью молнии, только что выпущенной моим предназначенным, бросился на парня. Я пригляделась к телам, ничком лежавшим на не так давно вычищенном полу. Они все еще дышали. Слабо, но груди мерно вздымались в такт поверхностного дыхания. Кристиан не убил их, только лишил чувств. Но Ник уже ничего не замечал вокруг. Тени, отражавшие испытываемую сейчас чистую ненависть, размыли фигуру для посторонних глаз. Но не для нас.

Мирослав Елизарович быстрым движением спрятал в болтавшиеся на поясе ножны оказавшийся ненужным меч и подлетел в воздух, мощной фигурой сшибая Николаса. Они взмыли в воздух, разбив панорамный купол. Осколки стекла опасно полетели вниз, прямо на тела беззащитных людей.

— Бегите! — закричал Мирослав Елизарович, ударив Николаса увесистым кулаком прямо в скулу, но тот смазал удар и нанес ответный, вложив в него сгусток теней. В этой схватке учитель явно должен был проиграть. Несмотря на недюжинную силу, у него не было ни крупицы дара, а Ник мог управлять тенями, и свое преимущество он сейчас использовал максимально в свою пользу.

Изящными пасами я сотворила темный купол, который закрыл от летящих осколков обездвиженных солдат, и побежала вперед. Кристиан бесшумно, словно тень, двигался следом. По дороге никто не попался, все, кто хотел, уже давно скрылись в комнатах или вообще сбежали из замка.

Быстро взлетела по винтовой лестнице на второй этаж, не рискуя пользоваться крыльями, которые уже свернула за спиной, и рисуя в голове карту замка. Прежде, чем доберусь до Альпина, я хотела найти Марка и понять, на чьей он стороне. Но мои попытки изначально были обречены на провал: я понятия не имела, где находится его комната. Мы бездумно толкали все двери с тщетным старанием, но находили лишь до смерти перепуганных слуг. Против воли я зарычала. Мы попросту тратили драгоценное время, а незаконченных пунктиков в моем списке сегодняшних смертей было предостаточно.

Неожиданно наши поиски увенчались успехом. Правда, не тем. Добравшись до третьего этажа и перетолкав добрую кучу дверей, мы наткнулись на комнату Анастасии, очевидно выдержанную в красно-оранжевых цветах. За время моего отсутствия живот заметно увеличился. Сама женщина лежала на роскошной кровати, закрытой алым балдахином. Одета она была просто, но с извращенным вкусом: ночная сорочка цвета крови едва прикрывала колени, но сейчас задралась почти до бедер. Рыжие волосы разметались по подушкам, а пухлые губы застыли в сладком стоне. В ногах устроилась маленькая девушка, растиравшая масляными руками отекшие голени женщины.

Грохот открываемой чуть ли не с ноги двери закономерно отвлек девушек от их занятия. Служанка смущенно отскочила в сторону, но Анастасию нашим вторжением было не смутить.

— Да неужели? — широко улыбнулась она, проводя пальцами по лону и собирая длинным ногтем выступившие соки. — К нам сегодня решили присоединиться такие важные фигуры?

Женщина задрала сорочку выше и повернулась в нашу сторону, демонстрируя женские прелести. Парень, стоявший позади меня, шумно сглотнул. Но на меня провокация не подействовала, и это не укрылось от ее внимательного взора.

— Виктория, что ж ты, не хочешь открыть для себя эту новую страницу наслаждения в жизни? — рассмеялась Анастасия. — Или уже ее открыла? Твой спутник, вижу, не против порезвиться с опытной дамой.

— Пошла прочь! — рявкнула я на служанку, едва сдерживая порыв гнева, но та не спешила удаляться. Она спокойно вытирала руки полотенцем, исподлобья глядя на нас.

Только после того, как хозяйка по-свойски махнула рукой, прогоняя ту, девушка покинула нас, оставляя втроем. Где-то под потолком я слышала пронзительные крики Мирослава Елизаровича о помощи и отчетливо понимала, что времени у нас практически не осталось.

— Шлюха Альпина, — прорычала я, не в силах больше сдерживаться, и кинулась на женщину, впиваясь ей в волосы. Та неожиданно громко и пронзительно закричала. Крис же был слишком очарован открывшимся видом, чтобы соизволить помочь, но его помощь мне и не требовалась. С ней были личные счеты, которые я намеревалась свести. К тому же, клятва, данная Генхарду, подразумевала ее смерть сугубо от моего клинка.

Я оседлала женщину, придавив своим весом к кровати. Темными жгутами с белыми прослойками привязала руки к изголовью, лишая ее возможности двигаться. Если женщина начнет сопротивляться, свет сразу же отобьет всякое желание вырваться из моей ловушки.

— А ребенок точно от Альпина? — прошептала я ей на ухо, идя против истинного желания сразу же распороть горло острым клинком, и мучительно медленно провела рукой по налившейся груди с отчетливо выступившим соском. Грубо сжала его, намереваясь причинить ей горячую боль, но вызвала только сдавленный стон со стороны искаженной женщины. — Крис! Не стой на месте! Ищи Марка! — крикнула я, отрываясь от своего занятия, и тот наконец вышел из оцепенения и покинул комнату. Теперь лишь двое, одна из нас не заслуживала быстрой смерти.

— Так вот на кого ты променяла моего короля, — сквозь стиснутые зубы прошептала Анастасия, силясь свободными ногами скинуть меня. Я оставалась неподвижна. Только белые полосы, словно смертоносные змеи, поползли по ее чуть полным лодыжкам, отчетливо намекая на смертоносный исход в случае ее неповиновения.

— Уж лучше, чем он, — усмехнулась я и легко перерезала в мгновение ока достанным шари ее сорочку, обнажая грудь. В этот момент показная броня бахвальства женщины окончательно сломалась, обнажая неприглядную правду страха.

— Что ты делаешь? Зачем пришла?

Голос сорвался. «Тяну время». Я сомкнула руки на горле, с силой вжимая ее в кровать.

— Ты еще не поняла? — произнесла я на ухо, не ослабляя хватку. Когда женщина уже почти потеряла сознание, убрала руки, позволяя ей снова дышать. — Я пришла тебя убивать.

Моя хищная ухмылка окончательно выбила женщину из колеи, и та закричала. Я мгновенно закрыла ей рот рукой и приложила нож к животу, прорывая острым лезвием тонкую ткань и кожу.

— Не убивай его, прошу. Он вся моя жизнь! — заплакала женщина. — Ты действительно этого хочешь?

Я сделала вид, что задумалась, и вдавила клинок сильнее. По коже заструились алые полосы.

— Ты же понимаешь, что я убью тебя, а следом умрет и твой бесценный ребенок? — прошептала я, изо всех сил стараясь, чтобы едкая горечь не просочилась в голос.

Анастасия зажмурилась, пытаясь сдержать рыдания. Ее дар тоже сейчас был бессилен, я полностью его блокировала своими путами. Теперь мы поменялись местами: я издевалась над ее беспомощностью, вызывая внутри нее мятежный гнев и неконтролируемые слезы.

Я убрала нож в перевязь и спустилась на то место, где не так давно сидела служанка. Путы на ногах укрепились, прижимая их к мягким простыням и оставляя лоно открытым и незащищенным. Пальцами провела по масляным разводам на ногах, размазывая жидкость еще больше. Остервенело вытерла руки о плащ, не желая иметь ничего общего с этой развратной женщиной, чья смерть будет омрачена садистскими издевательствами.

— Прошу тебя, — опять начала она срывающимся голосом, — раз ты пришла меня убить, умоляю, сделай это быстро. Не мучай!

Я промолчала. Как могла ей признаться, что все происходящее — блеф? Я не хотела ее убивать! Не могла! Но сама не хотела умирать под гнетом ненавистной и нерушимой клятвы!

Вновь вытащила шари из перевязи и положила его рядом, поднимаясь на уровень ее лица.

— Шлюхам не место в Сумеречной Неваде, — прошептала я прямо в пухлые, красиво очерченные губы и агрессивно впилась в них. Это не было поцелуем, нет: я рвала ее мягкие губы зубами, вырывала куски плоти, от чего меня почти выворачивало. Тошнота горячими волнами подступала к горлу, было адски противно от того, что здесь происходило, пора было заканчивать начатое. Та пыталась брыкаться, убрать от меня лицо, но я крепко ее держала, прокусывая зубами тонкую кожу до крови. Я хотела причинить ей как можно больше боли перед смертью, отомстить за издевательства.

Скрепя сердце, наконец внутренне собралась, потянулась за лежавшим шари, и, ощущая вкус крови на губах, рассекла ножом горло. Фонтан брызг полил на меня, щедро запачкав и без того не чистый плащ. По второй руке, державшей голову женщины, потекла огненная струя крови, в очередной раз обагряя кисть. Шари радостно заблестел, впитывая щедро выделяемую чужую силу. Я пресекла его пиршество: вытерла чистой полой верхнего одеяния и убрала в перевязь, слезая с уже обмякшего тела. Женщина умерла практически моментально, без мучений, слишком глубоко вошло лезвие, прорезая жизненно важные артерии, когда рука дрогнула. Но теперь у меня осталась еще одна нерешенная проблема — ребенок.

Хотя формально больше он не был моей головной болью. Генхард ничего не знал про ребенка, поэтому в нашем уговоре ничего о нем не было обговорено. Я покинула комнату, оставляя малыша медленно умирать в утробе матери. Но не заметила немого осуждения Блэйка, стоящего в углу и видевшего все, что происходило в этой комнате, в мельчайших подробностях.