Невеста из империи Зла

ГЛАВА 1. БЕССОВЕСТНЫЙ ПЕРЕВОДЧИК

Штат Калифорния, США

1982 год

Жаркий день клонился к закату. Пора было складывать бумаги и выключать вентилятор, но капрал Брэдли задержался на службе. Пять минут назад в кабинет полковника вошел переводчик Алекс Уилльямс, и теперь его за что-то распекали.

Брэдли хотелось посмотреть — с каким лицом этот подонок выйдет от начальства.

Алекс Уилльямс был крайне неприятным молодым человеком: у него было столько природного обаяния, что его хватило бы на всю военную базу, и это не раз выручало его из беды.

Даже суровый полковник, любитель порядка и служака в десятом поколении, ругал Алекса лишь для вида. Кроме того, проклятый переводчик нравился женщинам. Офицерские дочки и девчонки из машинописного бюро обсуждали его с таким пылом, будто он был голливудской звездой.

«Ведь я красивее его, — думал Брэдли, разглядывая свое отражение в дверце шкафа. — В спортзал я хожу чаще, стреляю лучше… Он тоже неплохо... и один раз я от него в морду получил, но это не считается, потому что я был не в настроении драться».

Стук в дверь отвлек Брэдли от возмущенных мыслей.

— Можно?

В приемную сунулось заплаканное девичье личико.

— Вам кого? — удивился капрал.

Девушка подошла к столу.

— Понимаете, пропал мой жених, Алекс Уилльямс, — в слезах проговорила она. — У нас завтра свадьба, мама ресторан заказала, гости приглашены… А Алекс подъехал позавчера на рефрижераторе и сказал, что у него срочное задание.

Осклабившись, Брэдли покосился на дверь, за которой скрылся пропавший жених.

— И какое же задание ему дали?

Девушка уткнула нос в платочек.

— Полковник Кроссон погиб в автокатастрофе, и Алексу поручили отвезти его труп в Лос-Анджелес. Неужели у вас некого было больше послать?!

Брэдли почувствовал, как у него медленно отвисает челюсть.

— Погиб, стало быть…

— Совсем молодым — всего сорок шесть лет, — подтвердила брошенная невеста.

Встав из-за стола, Брэдли взял ее за локоток.

— Ладно, мисс, не расстраивайтесь. Ничего с вашим женихом не случилось — он как раз сейчас возле усопшего. Пойдемте, я вас отведу к нему.

Тем временем "покойник" вовсю ругал своего "сопровождающего".

— Еще раз, Уилльямс, слышите! Еще раз я услышу, что вы что-нибудь натворили, и вы у меня вылетите из полка!

— Что вы, сэр… Никогда больше, сэр… — божился переводчик.

— Тут к вам юная леди пришла, — тихонечко поскребся в дверь Брэдли и, введя в кабинет посетительницу, добавил: — Вот, мисс, ваш жених, вот труп полковника Кроссона. Разбирайтесь.

В течение нескольких секунд девушка молча переводила взгляд с одного лица на другое.

— Мерзавец! — набросилась она с кулаками на вероломного суженого. — Ты же говорил, что женишься! Ты говорил, что от вашего полковника только фарш и тряпочки остались!

Алекс, как мог, защищался от ее нападок.

— Ну что ты кричишь? Медицина сейчас и не на такое способна…

— Вон! — наконец обрел дар речи "покойный". — Вон отсюда немедленно!

Алекс попал на военную службу, купившись на рекламу. Уж больно все красиво показывали по телевизору: "Честь и Мужество, Товарищество и Братство".

На самом же деле армия не хотела, чтобы Алекс был героем. Она предпочитала видеть в нем маленький безотказный винтик в своем огромном механизме. Думать и принимать решения здесь не полагалось.

— Мне не нравится, когда чужие стремления выдаются за мои собственные! — возмущался Алекс дозвонившись до матери в Лос-Анджелес. — Как только контракт истечет, я уволюсь.

Мама от подобных заявлений лишь тихо ахала:

— Но ты же всегда мечтал быть военным переводчиком! Ты столько труда положил, чтобы выучить русский язык!

— Мам, я все равно здесь ни черта не перевожу, кроме дурацких статей и складских документов!

— А что ты собираешься делать на гражданке?

— Пойду в университет, получу степень, потом, может быть, займусь преподаванием. Мне почему-то кажется, что студентки будут обожать меня.

— Ты весь в своего покойного папочку, — устало вздыхала мама. — У него тоже цель жизни состояла в выпендреже.

Определенная доля правды в маминых словах имелась. Алекс действительно любил производить впечатление. Во многом ради этого он и выбрал такую экзотическую профессию, как переводчик с русского.

В самом слове «Россия» было заключено многое: трагедия императорской фамилии, драгоценные яйца «Фаберже», меха, икра, балет, скорбный трагик Достоевский… А с другой стороны — преступные планы коммунистов и ядерная угроза. Красота и порок в этой стране шли рука об руку.

К тому же Алексу не пришлось особо надрываться, чтобы в совершенстве выучить язык: его бабка по отцовской линии была из старинной петербургской семьи, так что к семи годам он уже довольно бойко болтал по-русски.

— Бабушка тебя все время портила, — утверждала мама. — Отправишь к ней нормального ребенка, а через месяц получаешь бог весть что. По-английски говорить не хочет, сандвичи есть не желает, да еще и капризничает постоянно. Упрется как мул: «Я сам!» — и все тут! Шнурки завязывать — сам, мыться — сам… Даже стричься — и то сам хотел.

Алекс только посмеивался. Ему нравились подобные рассказы.

Бабушка Анна — строгая, сухая, с неизменной ниткой жемчуга на шее — была героиней его детства. Аристократка до мозга костей, она до самой смерти сохранила горделивую осанку и великосветские манеры. И дом у нее был ей под стать — резная мебель, бронзовые люстры на цепях, кровать с бархатным балдахином…

— Никогда и никому не позволяй манипулировать собой, — поучала она Алекса. — Запомни, большинство далеко не всегда право, а всеобщее «так надо» может таить в себе страшные вещи.

Алекс соглашался, кивал… И в результате сделал все наоборот — записался в армию не потому, что страстно хотел стать военным, а насмотревшись рекламы и наслушавшись красноречивого рекрутолога.

И как же он потом жалел, что не последовал бабушкиному совету!

— Хоть какую-то пользу принесете обществу, — проворчал полковник Кроссон, когда Алекс в последний раз появился в его кабинете. — Ваше увольнение одновременно повысит уровень дисциплины и в армии, и на гражданке. У нас одним разгильдяем будет меньше, а у них появится хоть кто-то, кто умеет застилать койки.

Алекс тут же поклялся не посрамить честь полка и всемерно способствовать распространению своих постельных навыков.

— И не смейте больше морочить голову своей девушке, — смягчившись, сказал полковник. — Как ее там?

— Эми, — подсказал Алекс.

— Так вот, раз вы обещали Эми жениться, то женитесь. Для девушек это очень важно.

Алекс и Кроссону пообещал все, что тот хотел услышать. Хотя в глубине души он очень надеялся, что Эми больше не пожелает связывать с ним свою судьбу.

Однако его невеста не собиралась так легко сдаваться: она переехала в Лос-Анджелес, познакомилась с мамой Алекса и начала соблазнять ее рассказами о будущих внуках.

— Зачем ты сказал, что женишься на ней? — спросил у Алекса его приятель Хесус. — Это ведь не девка, а асфальтовый каток: кого хочешь расплющит в лепешку!

В ответ Алекс только хмурился:

— Ничего я ей не говорил! Я только промычал «угу», да и то в состоянии аффекта. Дело-то было после секса! А она сразу кинулась рассылать приглашения на свадьбу.

— Ну и что ты теперь собираешься делать?

Алекс задумчиво поскреб коротко остриженный затылок:

— Отращу волосы, куплю себе широченные штаны, сделаюсь нищим студентом… Может, она сама от меня сбежит?

Под Рождество к дому Алекса подкатил папа Эми. На заднем сиденье его «бьюика» лежала увесистая бейсбольная бита. Намекнув, что у Эми есть четыре брата — морских пехотинца и дядя-полицейский, папа потребовал назначить дату свадьбы.

— Этим летом, — мрачно сказал Алекс и на следующий день отправил свои документы в IRЕX, организацию, занимающуюся международными студенческими обменами.

Через несколько месяцев ему пришло подтверждение: его зачислили в группу, вылетающую в Москву.

Услышав об этом, мама пришла в ужас.

— Там же медведи по улицам ходят! — схватилась она за сердце.

— Ну и что? — невозмутимо отозвался Алекс. — У нас на Аляске тоже такое бывает. Зато в России я смогу сходить в Большой театр, сфотографироваться на Красной площади и посмотреть на мумию Ленина.

Но маму подобные перспективы не впечатляли. Она организовала целый комитет из всевозможных тетушек, соседок и приятельниц, которые должны были отговорить ее сына от самоубийства.

— Они там все вечно пьяные! У них там круглый год зима! — хором скандировали мамины союзницы.

А мама доставала из кармана вырезку из газеты, где черным по белому было написано, что у русских на целый квартал одна зубная щетка.

— Так, леди, отставить разговорчики в строю! — скомандовал им Алекс. — В армию вы меня отпускать не боялись, а в Россию боитесь?

На что тетушки ответили ему, что в худшем случае его бы привезли из армии в цинковом гробу — овеянного славой, накрытого цветами и звездно-полосатым флагом. А в России он просто пропадет, и мать даже не сможет как следует его оплакать.

После этого Алекс решил, что непременно поедет в СССР, ибо в Москве у него не было ни родственников, ни друзей семьи, ни папы любимой девушки.

Кстати, Эми он так ничего и не сказал: просто уехал, и все. И мысль о том, как он ловко сбежал из-под венца (без скандалов, слез и истерик), доставила ему немало приятных минут.