Невеста тирана

Глава 41

Джулия подошла к двери, оперлась ладонью о сырую стену, стараясь найти опору, подняла фонарь повыше, чтобы осмотреться. Казалось, этим ходом не пользовались очень давно. Окованное прочерневшее дерево было покрыто толстым слоем влажной комковатой пыли, кое-где свисали отвратительные мохнатые тенета; чудилось, что вот-вот из темноты вылезет ужасный многоногий паук. Она невольно поежилась, чувствуя, как по спине прокатил колкий холодок, вновь обернулась, в надежде обнаружить выход наружу. Но ничего не изменилось. Ровное золотистое пламя освещало лишь камни, которые были повсюду. Будто сдвинулась сама скала. Замуровала. Охватило леденящее осознание того, что живой человек к происходящему имеет мало отношения. Что-то острое, морозное, звенящее буквально разливалось в спертом несвежем воздухе, облепляло и будоражило. Джулия никогда не ощущала подобного. В отчаянном порыве она медленно прошла по периметру пещеры, держа фонарь у самой стены, надеялась разыскать скрытую прореху по колебанию пламени, но оно не дрогнуло — ни малейшего сквознячка. Лишь у самой двери огонек вытягивался и кренился, указывая единственный возможный выход. Ничего не оставалось.

Джулия глубоко вздохнула, сделала знак, отгоняющий беду, и толкнула дверь самым кончиком пальца. Тут же инстинктивно отдернула руку и вытерла о юбку. Казалось, она теперь с ног до головы была в этой влажной пыли. Петли надсадно скрипнули, дверь нехотя покачнулась, демонстрируя непроглядный черный провал. Джулия просунула в него руку с фонарем и чуть подалась вперед, чтобы осмотреться. Несколько ступеней за дверью вели в квадратное рукотворное помещение с грубо отесанными глухими стенами и низким сводом. У одной из них виднелась каменная скамья, напротив — глубокая дверная ниша.

Джулия решила не задерживаться — нужно выбраться отсюда как можно скорее. Она пересекла пространство, обернула руку подолом юбки и тронула позеленевшую узорную дверную ручку, покрытую пылью. Но дверь не поддалась, лишь раздался глухой звук. Ошпарило паникой. Джулия дергала еще и еще, с облегчением понимая, что дверца, наконец, шелохнулась. С усилием и надсадным скрежетом. Показались крутые узкие ступени, ведущие наверх. Пламя в фонаре дрогнуло, снова вытянулось, будто указывало дорогу. Раздумывать было не о чем. Джулия подобрала юбку и пошла, держа фонарь над головой, пыталась понять, под какой частью дома она сейчас находится. Но предположений не было. Впрочем, какая разница.

Очередная дверь уже не удивляла, Джулия лишь боялась того, что не сможет отпереть и навеки останется в этом подземелье. Любая из этих дверей может оказаться закрытой на засов или ключ с другой стороны. И в то же время невольно настораживало, что все они были не заперты, будто нарочно. Будто что то вело… или заманивало… Казалось, этими ходами не пользовались много-много лет. Вновь лестницы, узкие переходы без развилок, сырость и пыль. Уставшие ноги ныли, дыхание сбивалось. Но радовало то, что Джулия, все же, поднималась. Выше и выше.

За очередной дверью вдруг что-то изменилось. Здесь не было кромешной темноты, как внизу. Даже дышалось легче. Сначала показалось, что сгустившиеся сумерки вливают сквозь невидимые окна тусклый свет. Или вовсе расходятся голубоватым маревом лунные лучи. Но в этом каменном коридоре не было ни единого окна. Лишь глухие стены. Пламя в фонаре хило колебалось, порой кренилось от сквозняка, значит, где-то недалеко должен быть проход, лестница или неплотно запертая дверь. Это вселяло надежду. Джулия пошла по коридору, свернула на развилке и вновь увидела лестницу наверх. Дворец стоял на скале, и оставалось лишь догадываться, сколько лестниц придется миновать, чтобы подняться в дом. Лишь бы они были! Она молилась только о том, чтобы очередной подъем не оказался тупиком.

Наконец, она выбралась в широкую галерею, похожую на дворцовый подвал. Низкие тяжелые своды поддерживали толстые тесаные колонны. По бокам виднелись глубокие дверные ниши, забранные толстыми черными решетками. Заглянуть внутрь Джулия не решилась — все это слишком напоминало тюрьму. Она лишь остановилась и долго прислушивалась, боясь различить за этими казематами живые звуки. Но, если это и была дворцовая тюрьма, кажется, она, к счастью, пустовала. И это понимание невольно отозвалось облегчением: она бы не хотела, чтобы будущий муж держал в этом доме узников.

Здесь было светлее, чем внизу. Уже не оставалось никакого сомнения, что в пространстве, подобно легкому туману, разливается ровное голубоватое мерцание. Можно было спокойно пройти без фонаря. И уже не создавалось ощущение полнейшего запустения. Джулия хотела было крикнуть, но осеклась — только не у этих решеток. И было бы лучше, если бы она смогла выбраться из подвала незамеченной.

Она пробиралась вдоль стены, стараясь не шуметь, придерживала шелестящую юбку. И по мере продвижения становилось все светлее и светлее, сердце наполнялось радостью, но, в то же время с каждым шагом охватывало странное недоброе предчувствие. Скручивало в груди и тянуло, будто защемило сердце. И то же морозное ощущение, которое она почувствовала внизу. И этот странный свет… Джулия уже видела его. Там, у двери, из которой выходил Дженарро…

У поворота Джулия остановилась, перевела дыхание. Из-за угла на пол ложилась отчетливая голубая полоса, будто источник этого свечения находился совсем рядом. Неужели она в подвале под половиной Фацио? Джулия вновь прислушалась — тишина. Она перехватила покрепче фонарь, осторожно выглянула. Взору открывалась очередная подземная галерея, изрезанная частоколом колонн. В самом конце, в глубокой нише слева виднелась приоткрытая дверь, из которой и лился этот странный свет. Ровный и яркий. Он будто притягивал, пробуждая жгучее, отчаянное любопытство. Что это может быть?

Желание приоткрыть завесу тайны оказалось настолько сильным, что Джулия решила воспользоваться моментом и взглянуть хотя бы одним глазком — такого случая больше, точно, не представится. Она осторожно покинула свое укрытие, словно завороженная, сделала несколько шагов, вдруг остановилась, движимая каким-то иным непреодолимым чувством, оглянулась и едва не выронила фонарь, заметив у лестницы напротив распростертую черную фигуру.

Фацио.

Джулия подбежала, опустила на пол фонарь и сама присела рядом. Фацио лежал с закрытыми глазами, чуть запрокинув голову. Длинные волосы разметались, руки безвольно раскинулись. Он был бледен и, казалось, не дышал.

Джулия склонилась над ним, тронула щеку:

— Сеньор… Сеньор!

Он не отзывался, ни единая черточка не дрогнула на недвижимом лице.

— Сеньор!

Она, не раздумывая, прижалась ухом к его груди, надеясь услышать слабое дыхание, но ничего не смогла понять. Лишь отпрянула, с ужасом замечая, что ее щека стала мокрой. Она провела по ней ладонью, различила на пальцах красные следы. Отодвинула черную куртку с груди Фацио и увидела, что рубашка пропитана кровью, а под ней виднеются глубокие резаные раны. Ранен? Или… убит? Джулия с неистовой силой зажала рот ладонями, чтобы не закричать. Хотела вскочить и бежать, чтобы позвать на помощь, но ноги не слушались. Она склонилась над ним, вновь касаясь щеки, и поняла, что слепнет от подступивших слез: он солгал, он не неуязвим.