Нихилени

2

Хотя эта часть Города выглядела необитаемой, по пути попадались следы людей: остатки костра, стоянки, свежий мусор. Один раз, когда пришлось обходить рухнувший дом-башню, они наткнулись на обжитой гараж. Ан нашла внутри отличную банку мясных консервов и взяла с собой, оставив взамен коробок сухих спичек и пакет галет. Ни с неё, ни с хозяина не убудет, если тот ещё жив.

Они шли по местам, где раньше жило большинство обитателей Города. Здесь стояли простые дома-ульи из кирпича и бетона. Можно было бы пройти через центр, но Ан опасалась домов-башен из стекла и стали. Прошло уже много времени с тех пор, как за ними перестали ухаживать, и башни всё чаще и чаще падали. Пройдёт ещё немного времени, и рухнут все. Брошенные трёх- и пяти-этажные дома не внушали ей таких опасений, хотя разум и знал, что они ничуть не прочнее.

Но что в центре, что здесь, никто из нынешних обитателей Города ей рад не будет.

Всё время пути висельник лежал смирно и не приходил в сознание. Ан это более, чем устраивало. На случай, если её трофей очнётся, она приготовила шприц с обезболивающим, оставшимся от Осана. Опять же, разум подсказывал, что пользы ему от этого не будет, но Ан была плохим врачом. Даже лучше сказать, никаким.

Ан бросила на висельника быстрый взгляд. Оставалось надеяться, что висельник не придёт в сознание до того, как она сможет приступить к полноценному лечению.

— Да, я знаю, что с нами мертвечина, — она по привычке гладила кончиками пальцев лоб Кела и рассуждала, что делать дальше. Маска заглушала голос, и Ан не была уверена, слышит ли её зверь. — Но этот парень мне пригодится. Тебе же не хочется в холодную воду?.. Да, тебе-то что. Мне вот не хочется. Русло уже сто лет не чистили. Да даже если бы чистили, мне там не пройти. И переться в обход тоже… А? Что? Ничего. Считай его десертом на ужин.

Для ночевки Ан выбрала старую, но почти целую базилику. Высокие витражные окна, разумеется, давно осыпались, но хоры и комнаты суда над боковыми нефами были целы. Там Ан развела на бетонном полу хоров костёр из паркета и втащила наверх накиданные на остатки лестницы доски. Теперь к ним никто не подберётся.

Кел мотнул головой и заскрёб лапой бетон. Ан сняла с него висельника. Зверь немедленно свернулся так, чтобы закрывать её и костёр от остальной базилики. В темноте блеснули линзы его глаз.

Висельник ещё был жив. Надо же, какой крепкий! Ан ещё раз осмотрела его, подсчитала травмы и сломанные кости и решила, что проблем возникнуть не должно.

— Да, знаю, — обращаясь к рассматривающему темноту под сводами Келу, сказала она. — Расточительство. Но он всё равно скоро сдохнет. Камень, я про камень. Хотя этот тоже сдохнет… О чём я? Ах да, камень. Он всё равно скоро выдохнется. Его разве что утопить останется. Тебя им не вылечить, мне пока без надобности…

Кел равнодушно дёрнул хвостом, показывая, что слышит голос хозяйки.

— Ну да, ты же не понимаешь, — вздохнула Ан.

Она достала из сумки стеклянную банку, помедлив, вытряхнула на латную перчатку огонь-камень и быстро вложила в рот висельника. Потом сжала ему челюсти и навалилась всем весом на грудь. С минуту ничего не происходило. Ан уже решила было, что опоздала: или висельник успел помереть, или камень всё-таки потух раньше времени. Она приготовилась вставать, когда тело мужчины вздрогнуло и задвигалось.

Монашек бился, вырывался, хрипел и пытался выплюнуть камень. Ан навалилась на него всем весом и сжала челюсти. Мужчина ещё несколько раз судорожно дёрнулся, ударившись затылком о пол, но всё-таки проглотил камень. Ан дождалась, когда он утихнет, сползла с тела, отряхнула ладони и проверила пульс. Пульс был, зрачок целого глаза на попытку посветить в них фонарём отреагировал. Ан не была врачом и не знала, как ещё оценить результаты. Но, раз не сдох сразу после огня-камня, жить будет. Наверное.

Ан вернулась к костру. Потрогала свою маску и решила, что не слишком голодна, чтобы её снимать. Вместо этого она достала бумаги висельника и поднесла их к огню. Документов было не много. Кроме уже прочитанной ею подорожной бумаги от монастыря Благодетелей, в папке лежала личная карточка из серого картона с фотографией, желтоватый паспорт Вольного Города с разрешениями посещать Свободу и Холмы. Ан из интереса сравнила фотографию на карточке с лицом висельника. Огонь-камень уже начал действовать, уродливый отёк вокруг выбитого глаза и сломанной челюсти немного спал.

Вроде похож. А вроде, и нет. Настоящие ли это документы? Должно быть. Хотя она все равно не понимала, зачем чернорясый спрятал их у себя, а не отдал старшему брату…. Но уж больно смазливый и молоденький этот чернорясый. Мог ли он быть самозванцем? Бежал от чего-нибудь и прибился к чернорясым, назвавшись их братом. Мог. Хотя такие документы дорого стоят, целое состояние. Зачем тратить на них столько сил и средств, чтобы сдохнуть на руинах Города среди выродков и отребья?

Ан убрала документы обратно в папку, а папку — в свою сумку. Меркий, он же Метт аль Маре. Да уж, стоило надеть чёрную рясу, чтобы взять себе имя поблагородней. Что ж, если этот Меркий-Метт выживет, то он очень упростит её ближайшее будущее. Вот только пусть полутруп сначала ответит на пару вопросов. Будет путаться — пойдёт на корм Келу, не в первый раз. Эта мысль очень понравилась Ан. Она всё ещё была старой злой и циничной Ан, и это было хорошо.