Никак иначе (СИ)

10

— Кирилл, а ты вправду директор? — спрашиваю я, развалившись на груди у Саши. Он лениво поглаживает меня по спине и жуёт пиццу, которая лежит тут же, в коробке, на кровати, между мужчинами. Я отказываюсь от ночного обжорства, и они без зазрения совести делят её на двоих, быстро уничтожая.

После спортзала, был душ. В него меня внёс на плече Кир, прошествовав по всему дому, в чём мать родила, и меня пронёс пятой точкой кверху. В душе был ещё один секс. Меня снова зажимали между крепких тел, снова несдержанно и откровенно касались, высекали искры. И я горела. Плавилась в их руках, снова видела звёзды. Но так ведь не бывает. Чтобы постоянно до исступления, до потери пульса. В общем, меня отправили первой от греха подальше, и помывочные процедуры завершили уже без меня, благо размеры ванной позволяли, хоть десятерым мыться.

А потом я выпросила белую майку у Кирилла, и мы, устроившись на кровати, в одной из комнат, причем оба мужчины так и не оделись, и лёжа поглощали принесённую Сашей пиццу.

— Да, директор, — отвечает Кирилл, откусывая кусок пиццы, и что-то разглядывает в телефоне, — а что не похож? — усмехается он, прожевав кусок.

— Не похож, — говорю искренне, потому что Кирилл похож на кого угодно, но только не на генерального директора строительной компании. По моему мнению, руководитель выглядит, так как Буровой, или на худой конец, как Саша, но Кир, с его вечно всклокоченными волосами и расписанным полтела…

— И на кого похож, по-твоему? — ворчливо спрашивает он, и его низкий голос так приятно царапает мой слух, прямо до дрожи.

— Сам знаешь, — фыркаю я, приподнимаясь, и отрываюсь от груди Саши.

— Ну, скажи, зеленоглазая, — не унимается Кирилл, и глаза его сверкают в приглушённом свете торшера.

— На бандита, — пожимаю плечами, — ты похож.

— Бля, зеленоглазая, а ты на шлюшку дерзкую похожа, а трахать начали, так чуть ли не девственница оказалась! — усмехается Кирилл.

— Да пошёл ты, — обиделась я, и отвернулась.

— Ну, чё ты губы дуешь, — заворчал этот грубиян, — мы же уже выяснили, что ты не продажная, выкинула триста штук, я оценил!

Саша довольно заржал, Кир подхватил, а мне вдруг стало так мерзко. Конечно, чего я ожидала? Опять? Нежности, и внимания. И от кого.

Я попыталась выбраться из объятий Саши, но он, видимо не оценив мой порыв, прижал крепче.

— Заканчивай, конфетка, — проворчал он.

— Отпусти, — рявкнула я, и тут же моментально была перекинута, на середину кровати, и зажата между двух горячих тел.

— Я смотрю, у тебя всё ещё чешется, — похабно выразился Кирилл, и полез под футболку, больно ущипнув за зад.

— Да, по ходу ночь будет бессонной, — подтвердил Саша, довершая начатое другом, скомкивая мою футболку, задирая её до самой шеи.

Я упёрлась в грудь Саши, и сжала бёдра, потому что настойчивая лапа Кирилла, уже кружила в стратегически важных местах.

— Да вы… Отпустите… — брыкалась я, и не находила слов, вернее слов то были, но всё же инстинкт самосохранения, работал, и сказать их в слух я не решалась.

— А ну, замерла, — прикрикнул Саша, и я обиженно сопя затихла, правда сжалась вся.

— Зеленоглазая, ты чего добиваешься? — просипел над ухом голос Кирилла. — Чего хочешь? Или действительно не понимаешь, что твои выебушки, только распаляют?

Я только фыркнула и сложила руки, прикрывая, голую грудь.

— Мы всё поняли, конфетка, — Саша поднял моё лицо, и заглянул в мои глаза, — успокойся, не надо ничего доказывать.

— Не собиралась я вам ничего доказывать, — протиснула слова сквозь зубы, — просто вы… вы…, - я вдруг почувствовала, что ещё чуть-чуть и заплачу, часто заморгала, — то деньги суёте… — выдавила я, — то шутки похабные отпускаете…

Мужчины замерли и переглянулись.

— Прости, конфетка, — подал голос Саша, коснулся моего лица пальцами пробежал по скулам, — не привыкли мы с нежными девочками дело иметь…

— Да, зеленоглазая, — донёсся сверху низкий голос Кира, и я скосила глаза на него. Он неуклюже поцеловал моё плечо, и шумно втянул аромат моих волос, — бля, ну какая же ты вкусная, просто крышу сносит…

Он зарылся носом в моей макушке, и продолжил говорить, обдавая горячим дыхание мою кожу.

— Таких девочек мы не встречали никогда, — выдал он.

— Каких? — скривилась я, но всё же начала оттаивать от их ласк.

Саша всё наглаживал моё лицо, особенно его, интересовали мои губы, а Кир горячо дышал в макушку и гладил бёдра, периодически стекая шершавой ладонью на мой подрагивающий живот, который я каждый раз пыталась втянуть сильнее.

— Таких, которые на вас двоих тут же запрыгнули? — продолжила я. — Развратных и испорченных?

Мужчины тут же рассмеялись, и Кирилл предпринял манёвр, развернул меня от Саши, и, закинув мои руки за голову, и прижал.

— Да нас с Саней так ещё никогда не обламывали, — усмехнулся он. — Была вся такая боевая, вот думал, дерзкая девка, люблю укрощать таких, а ты взяла и сдулась. Разревелась…

— Вы испугали меня, — призналась я, вспоминая тот злополучный вечер, когда, как оказалось, они решили меня проверить, заодно и проучить за дерзость.

— Пугаться надо было, когда ты дерзила, и коньяк мне на голову лила, — фыркнул Кир.

— Ты может, конфетка, и развратная и испорченная, — сказал Саша, — но нам с Кирюхой есть что добавить, уж поверь.

— Почему я? — спросила и заёрзала, потому что Кир всё настойчивей притирался своим телом.

— Да всё просто, — Кирилл всё же улёгся сверху, растолкав мои бёдра, — тебе это по кайфу, нам тоже.

И в подтверждение своих слов толкнулся и вошёл в меня, свободно, потому что я уже был готова, влажная и горячая. По телу пробежала жаркая волна, и я выгнулась, с удивлённым выдохом на его выпад, и расставила ноги шире, принимая его. Саша тут же принялся меня целовать, тоже подстраиваясь под неспешный ритм, который задал Кир. Они в этот раз вообще были очень нежны и обходительны. Может, насытились, а может, таким образом, просили прощения, за свои несдержанные слова. Не знаю, что на них нашло, но это было ошеломляюще, я медленно погружалась в нирвану, и даже не помню, как заснула.

Утром проснулась одна, Прямо ощутила свободу в действиях, потому что всю ночь была сжата горячими телами, и постоянно ощущала прикосновение их рук везде. Мужчины не стеснялись, мяли меня словно я их игрушка, податливая и послушная, потому что я только стонала, и не возражала против такого самоуправства с моим телом, хотя это порядком мешало спать. И, казалось бы, тело моё наевшееся до отвала удовольствия, всё равно отзывалось, но все эти потирания, касания, сжатия. Я была на кромке сна и яви, и никак не хотела просыпаться, настолько была утомлена непрекращающимся сексом. Моё бедное тело болело, словно по мне проехался грузовик. Два грузовика. И я позволял делать с собой всё что угодно, лишь бы меня не будили. А когда внезапно осталась одна, тут же ощутила одиночество, и холод, хотя как оказалась, была завёрнута в одеяло с головы до ног.

Я открыла глаза, и потянулась.

И вправду одна.

Приглушённый свет проникал из-за зашторенного окна, и даже какие-то звуки долетали. Мужские голоса, какой-то скрип, шаги. Всё это меня мягко сказать взбодрило и опять низвергло в пропасть стыда. Как и тогда, когда это произошло впервые, я почувствовала себя самой грязной из всех женщин, самой распутной, только вспомнив, чем мы занимались вчера. Как я вела себя. Добровольно отдаваясь им обоим. И ведь вчера всё казалось таким естественным, не совсем правильным, но только от этого было ещё жарче, принадлежать сразу двум мужчинам.

А сейчас при свете дня, и ощущая себя как разбитое корыто, чувства полярно поменялись. Мне захотелось вновь сбежать. Я снова робела. Как посмотреть на них при свете дня, да я же со стыда сгорю.

Я со стоном откинулась на подушки. Это мне наказание за мою похотливую душонку.

Долго убиваться не получилось, организм, понявший, что хозяйка изволит бодрствовать, предъявил список естественных нужд. А именно очень захотелось в туалет, и принять душ, а особенно почистить зубы. И что из этого хотелось сильнее, вопрос.

После душа стало легче. Немного отпустило. Я завернулась в полотенце, и вышла в комнату, и тут же и встала, поняв, что всё, что имею здесь из одежды, это мои ярко-желтые конверсы, и полотенце, которое собственно на мне. Раздевалась, если можно так сказать, я вчера в спортзале, и сумку с собранными вещами оставила на кухне. Блин, у меня даже телефона с собой нет, а судя по свету за окном, утро уже давно не ранее и так-то на работу пора.

Что делать? Ждать пока, кто-то из моих любовников вспомнит обо мне. И вспомнит ли? Как всегда все, решив за меня, и посчитав, что так даже удобнее, я без работы.

Затянув потуже узел на полотенце, и собрав влажные пряди в пучок, двинула на поиски сумки.

В коридоре было тихо и темно. Под ногами была холодная плитка, и встала на цыпочки. Стены были выполнены из какого-то тёмного дерева. В утопленных нишах сверкали матовым стеклом светильники, висели какие-то чёрно-белые фото. Я особо не всматривалась, потому что была сосредоточена, на светлой арке впереди, откуда убегала вниз лестница, а вслушивалась в звуки дома.

Спустившись на один пролёт, я прислушалась. Где-то в глубине дома, распознала голос Кирилла. Его низкий тембр ни с кем не спутаешь. Судя по тому, что говорил он один, и делал паузы, это был телефонный разговор, и доносился его голос где-то дальше кухни, которая как я запомнила, была почти рядом с лестницей. Направо из просторного холла. Больше никого и ничего.

Я решилась, метнулась вниз, и влетела в просторную кухню. Сумка стояла там, где я её и оставила. А ещё был накрыт стол на троих. Тосты, яичница, сыр и бекон. Овощной салат. Румяные булки. Кофейник. Графин с соком. Белые кружки, на таких же блюдцах. Прозрачные высокие стаканы. Эта была настолько идеалистичная картинка, словно я заглянула на страницы в один из модных женских журналов. И меня если честно это смутило. Потому что… потому что… ну кто я для них? Очередная любовница. И пусть Кирилл настаивает на сожительстве, так ему видимо проще. Вот это похоже на отношения. А какие могут быть отношения у нас троих?

Из ступора меня вывел приближающийся голос Кирилла. Я схватила свою сумку, и метнулась к лестнице, правда пробежала прямо под носом у него, который, опешил немного, но потом рявкнул мне вдогонку остановиться, но я уже неслась по лестнице, оглядываясь, боясь, что кинется следом.

Да так со всего маху, врезалась в Сашу.

— Эй, конфетка, ты откуда? — рассмеялся он, прижимая меня к себе.

Он уже был при полном параде, чисто выбрит, одет. На элегантной черной рубашке поблескивали кожаные ремни, оплетающие плечи.

— Это что? Кобура? — удивилась я, пытаясь выбраться из его рук.

— Ага, — ухмыльнулся он, и полез руками под моё полотенце.

— Саша! — взвизгнула я, почувствовав, как он щипнул меня за ягодицу.

— Зеленоглазая, что за херня? — послышалась сзади. Кирилл всё же настиг меня. — Ты чего голая по дому бегаешь?

И тоже не преминул воспользоваться тем, что Саша оголил мои ягодицы, шлёпнул по ним. Я снова взвизгнула и отскочила к стене. Уставилась исподлобья на двух мужчин. Они смотрели снова жадно, и жарко, и я прекрасно знала, чем это всё закончиться.

— Так, — я постаралась придать голосу твёрдость, хотя когда тебя раздевают взглядом, да ещё и два мужика, сделать это, становиться сложнее.

— Так, — повторила, — сколько время?

Кир глянул на часы на запястье.

— Восемь уже, — ответил он, и придвинулся.

— Так, я одеваться. Мне на работу пора, — толкнула его легонько, и, подхватив выпавшую сумку, поспешила к нашей спальне. Они двинулись за мной.

— Одеваюсь я одна. Вы меня итак всё ночь мяли, у меня от вас всё болит, — рявкнула напоследок и закрыла перед их носами дверь, и легла тут же на неё, выдохнув совсем не уверенная, что они не войдут. Но они не вошли, и я спокойно собралась, и порадовалась тому, что у нас на работе свободный дресс-код, потому что можно было надеть свободный и закрытый джемпер, так как всё моё тело было в их отметинах.

— Так зачем тебе кобура? — спросила я у Саши, когда мы сидели все втроём за столом и завтракали. Я ела с таким удовольствием, и аппетитом. Так было только однажды в больнице после операции, когда принесли мне положенный бульон и сухари. Так вот вкуснее того бульона, тогда ничего не было. Так и сейчас. Я просто наслаждалась каждым кусочком, такая я была голодная.

— Ну как зачем, — вместо Саши ответил Кир, попивая кофе, — ты же сказала что мы бандиты. А какие бандиты без пушек?

— Я сказала, что ты бандит, а не вы, — поправила я его, и показала язык, когда он скривился.

— Получишь по жопе! — пригрозил он.

Я воздержалась от ответа, прекрасно зная, что он не шутит.

— Да всё просто, конфетка, — встрял в нашу перепалку Саша, — я начальник охраны у Кирилла, мне по статусу положено.

Вот тебе и бандиты! Один директор, другой начальник охраны.

— И ты умеешь с ним обращаться? — покосилась я на пистолет.

— Умею, — усмехнулся в ответ Саша и подмигнул мне.

— Так сворачиваемся, — скомандовал Кир, и встал из-за стола, — пора, у меня в десять встреча.

Я быстро допила свой кофе и тоже встала из-за стола.

— Зеленоглазая ты Серегу запомнила, который тебя привёз сюда? — спросил Кир, когда я сносила всё посуду в раковину.

— Оставь это Свет, всё приберут, — меня от мойки мягко отстранил Саша.

— Да, — ответила я Кириллу, и отошла снова к столу. Там лежала моя сумка, со всем важным содержимым.

— Привыкай, — продолжил Кир, накидывая пиджак, — он будет тебя возить везде, где тебе нужно.

Я поднял глаза от сумки, причём в руках уже держала телефон с открытой прогой, готовая вызвать такси.

— Он что, будет мой личный водитель?

— Точно, конфетка, — Саша наклонился, и, не церемонясь, стал меня целовать, да так напористо, что моё многострадальное тело тут же заныло во всех стёртых местах, толи, радуясь, толи, страшась своего отзыва.

Из рук Саши я тут же перекочевала к Кириллу.

— Как-то это слишком для меня, Кир, — выдохнула я, — я могу и на такси.

— Точно получишь по жопе, — заворчал он, и тоже накинулся на мой рот.

Всё я была в нокауте. Видимо эти двое знали секретное оружие против меня, потому что я сдавалась.

Кирилл отстранился и придержал меня, потому что ноги мои стали ватными.

— Вот и как бля, работать? — заворчал он, и, морщась, поправил стояк выпирающий из под брюк.

— Ага, — поддакнула я, выбираясь из его рук, и ещё долго приходившая в себя.