Я лежала головой на коленях Кирилла, устроившись с ногами на широком сидении Мерседеса. Он задумчиво смотрел в окно, на мелькающий ночной город, и перебирал пряди моих волос, будоража теплом своих пальцев.
Уже было ближе к полуночи, и Сергей вёз нас домой. Я натанцевалась так, что у меня болели ноги, и честно говоря, немого перебрала с шампанским, голова моя кружилась, стоило только прикрыть глаза. Но мне так нравилось лежать на его коленях и смотреть в усталое, задумчивое лицо. Ловить на нём блики мелькающего света. Кир словно и не замечал происходящего, хотя его рука порой соскальзывала с моей макушки, на шею и плечо, прикрытое его пиджаком. Пальцы небрежно гладили моё кожу, не нежно, и не мягко, просто параллельно его мыслям.
О чём он думает, спрашивать тоже не хотелось. Пусть думает, а я буду любоваться жёсткой линией подбородка, равномерно вздымающимися крыльями носа, и взглядом серых глаз, сейчас смотрящих куда-то вдаль.
Весь вечер он был собой. Непробиваемым Кириллом, который не видел препятствий, и шёл напролом, а вот сейчас, словно маску снял, стал грустным, погружённым в себя. Перебирая в голове причины такого его состояния, я никак не находила ответа. Да и не стремилась. Мне нравилась его новая сущность, о которой я раньше и не догадывалась.
Пустая ночная дорога, и мы очень быстро добрались до дома, я даже почувствовала разочарование, что необходимо ломать этот маленький мирок. Но машина притормозила во дворе, и нужно было вставать.
— Тебя понести? — спросил Кир, когда я оттолкнулась от его коленей и тяжёло поднялась.
Нет, я точно перебрала с шампанским.
Он снова смотрел по своему, хищно, и даже тяжело. Взгляд его скользил по моему оголившемуся плечу, рождая дрожь во всём теле, словно он прикасался своими твердыми губами, как и обещал.
— Я дойду, — сглотнула я слюну, чувствуя как сухо во рту, и закуталась сильнее в его пиджак.
Сергей открыл дверцу с моей стороны, и я вышла, нетвердым шагом, пошла к дому, но тут же была захвачена и прижата к тёплому телу.
— Тебя шатает, зеленоглазая, — недовольно проговорил Кирилл.
— Что, опять отлупишь? — постаралась вывернуться из его рук.
— Бля, может, уже забудешь? — он поморщился, подтягивая меня выше, так, что я встала на носочки, и посмотрела в его лицо.
— Зачем это? — фыркнула я, и улыбнулась. — Буду вечно тебя изводить, чтобы ты чувствовал вину…
— Вечно? — перебил Кир, я не поняла чего больше в его голосе, насмешки, или еле заметной надежды.
— Ну, то есть я хотела сказать… — запнулась, совсем смешавшись под его взглядом.
— Ты уже сказала, — отрезал Кирилл, и склонился ниже, проводя свой ритуал, втягивая мой аромат. И я тоже не удержалась, вдохнула все оттенки его, и сильную ноту парфюма, и запах его кожи, и капельку вкусного коньяка, и прохладу ночи.
Головокружительно.
Сногсшибательно.
Меня повело, и я сильнее обхватила его за шею, просто на физическом уровне ощущая потребность признаться, ему в чём-то важном. Просто чтобы он знал, чтобы не печалился, понимал…
— Ну, вы долго на крыльце стоять будете? — раздался знакомый голос, и я вздрогнула.
Весь наш интим тут же разрушился. Взгляд Кирилла заволокло льдом, и я непроизвольно отстранилась.
— Привет, конфетка? — Саша, стоявший на пороге, протянул мне руку.
Я отшагнула от Кирилла, и мне показалось, что он в последний момент сжал руки, но тут же отпустил.
— Привет, — улыбнулась ему, и он сгрёб меня в объятия, подхватил на руки, начал целовать, внося в дом.
— Как я соскучился по тебе, конфетка, — признался Саша, в перерывах от поцелуев, на которые я еле успевала отвечать, — приехал уже как два часа, а вы шатаетесь где-то?
— Мы же на корпоративе были… — пискнула я, когда он внёс меня в гостиную, и усадил к себе на колени, вынуждая оседлать его сверху, прижимаясь всем телом.
Саша тут же скинул с меня пиджак, зарылся в моей груди, исцеловывая каждый миллиметр кожи.
— Пиздец, какая ты красивая, конфетка, — бормотал он, стягивая вниз лиф платья, и делая ровно то, что обещал делать Кирилл. Втягивал мои напряжённые соски в горячий рот, прямо через кружево бюстгальтера. Я выгнулась, моментально пришибленная жаркой агонией, разливающейся по телу волнительной дрожью.
— Только о тебе, думал, — продолжал Саша, и руки его скомкали подол моего платья, смяли ягодицы, прижали к себе. — Вспоминал, как ты сладко кончаешь, какая ты сладкая…
— Ах, — только и вырвалось у меня, когда его пальцы проникли под трусики.
Совсем другой аромат, яркий и свежий. Совсем другой мужчина, светлый, и весёлый. Но такой же желанный, как и тот, что стоит в проходе и буравит нас тяжёлым взглядом.
Тело моё, распаленное обещаниями Кирилла, его странными взглядами, моментально отреагировало на Сашу. И да, я тоже соскучилась. По вкусу его карамельному, по морскому аромату, по прозвищу своему на его губах. По этим горящим зелёным глазам, по голосу низкому, скребущему по низу моего живота. Мне было жарко, я горела, и я хотела сгорать.
Снова оглянулась на неподвижного Кира, и протянула к нему руку, приглашая разделить этот момент единения вместе. И он шагнул, резко дёрнул меня на себя, вытаскивая из под рук и губ Саши.
— Завязывай Саня, она пьяная в хлам, — рявкнул он.
— Что? — возмутилась я, кстати, действительно пошатываясь, и неуклюже пытаясь поправить платье.
Саша тоже офигел от такого поворота. Тяжело взглянул на Кирилла, потом на меня, и мне стало страшно, я никогда не видела такой неприязни от него, даже тогда в первый раз, когда он насиловал моё горло.
— Только не говори, что вы спать собирались, и ты бы не вытрахал бы её вдоль и поперёк, — как всегда обманчиво спокойно проговорил он.
Он так и сидел на диване, всё ещё тяжело дыша, и его острый взгляд никак не вязался с его тоном.
— Иди сюда, конфетка, — позвал он меня, и провёл по своему торчащему из под штанов, члену, — у меня для тебя кое-что есть.
Я, было, шагнула к нему, но Кирилл меня остановил, оттолкнул к лестнице.
— Спать, пошла! — рявкнул он на меня.
— Кир, что за херня происходит? — Саша поднялся, подойдя ближе.
Я тоже попыталась оттолкнуть его.
— Кирилл, да что с тобой? — рассердилась я, чувствуя железную хватку, что уже причиняла мне боль.
— Ничего не происходит, — процедил он, оглядывая нас, — и не произойдёт. Не хер по пьяни трахаться.
— Что за бред? — я всё-таки вывернула свою руку из его пальцев, отскочив ближе к Саше.
— Ты гонишь, брат, — покрутил он головой.
Но Кирилл даже не посмотрел на него, снова схватил меня за руку, и, дёрнув на себя, взвалил на плечо, понёс к лестнице, а потом и наверх.
— Кирилл, отпусти меня, отпусти! — верещала я, провожая взглядом, застывшего Сашу. Он смотрел на то, как мы удаляемся, и не делала никаких попыток остановить.
— Да что с тобой? — разозлилась я, когда он внёс меня в комнату и скинул на кровать. — Ты ревнуешь что ли?
Я лежала на кровати, сердито буравя его взглядом, реально не понимая, что на него нашло. Выдвинутую им версию, про то, что я пьяная, я отмела сразу, что-то здесь другое.
— Ничего со мной, — отозвался он, немного растерянно, всё ещё стоя у изножья кровати, и как будто сам от себя обалдел. — Просто ложись спать.
— Да не хочу я спать!
— А чего ты хочешь? Трахаться? — зарычал он.
— Да хочу трахаться, — не растерялась я, и поднялась с кровати. — И если ты не в состоянии, то я пойду к Саше…
— Никуда ты не пойдёшь! — взревел он, и схватил меня за локоть, прижал к себе, склонившись всей своей мощной фигурой.
Мне реально стало страшно, такой пугающий он был.
— Никуда! Поняла!
— Кир ты меня пугаешь, — пропищала в ответ.
— Просто, делай, как я говорю, зеленоглазая, — снова его голос сорвался на хрип, рука заметно расслабилась, и я осела на кровать, всё ещё держа с ним визуальный контакт.
— Почему? Ты передумал меня делить с другом? — спросила прямо, чего уж.
Он прикрыл глаза, и глубоко, пару раз вздохнул, а потом вышел. Не ответил, но само по себе это и послужило ответом.
Я сидела на кухне, помешивая свой любимый латте, и поглядывала в окно. Всю ночь практически не спала. Ждала Кирилла, Сашу. Прислушивалась к голосам. Пару раз выбегала к лестнице. Но ничего не происходило, было тихо, от этого ещё более волнительно.
Миллионы версий поведения Кирилла крутились в голове. Миллионы вопросов. Но кому всё это излагать, если рядом никого, и отвечать никому.
Так и проворочалась всю ночь, отрубилась под утро, пока меня не разбудил будильник.
Сходив в душ и немного взбодрившись, потопала в кухню, бодрится дальше, уже с кофе. Надо было двойной эспрессо пить, а не латте.
Мужчины, судя по всему, уже уехали по делам, потому что в доме царила тишина, и я так и сидела, закутавшись в пушистый халат, и смотрела бездумно в окно, просто отсчитывая время, которое осталось до сборов на работу. Думать, о том, что я продумала всю ночь, не было сил совершенно. Совершенно точно при первой же возможности призову Кирилла к ответу, вот и всё.
— Доброе утро, — в кухню вошёл Саша, весь взмокший, в одних только тренировочных штанах. Видимо он был в спортзале.
Я вздрогнула, и он усмехнулся, увидев это.
— Прости, не хотел напугать, — он приложился к бутылке с водой жадно делая большие глотки, и проливая, и на без того взмокшую грудь, капли. Я следила за ними. Они катились по резкому подбородку, как всегда начисто выбритому, по сильной шее, на которой дергался кадык, в такт глоткам. По широкому разлёту ключиц, по накачанным грудным мышцам, где сияло солнце, переплетая лучи, с терновыми побегами, и светлыми волосками, которые клином уходили вниз, на четко проработанные мышцы живота, на низко посажанную резинку штанов, и ниже.
— Я просто, думала, что вы уехали, — наконец обрела я дар речи, и подняла взгляд к его лицу.
— Кир уехал, — Саша отставил бутылку, продолжая наблюдать за мной.
Я спустила вниз ноги, до этого поджатые под себя, и немного выпрямилась.
— Я не понимаю, что на него нашло, — я тоже не сводила с него глаз.
Его светлые волосы сейчас были взлохмачены, а зелёные глаза прищурены, на губах блуждала усмешка. Вообще я искала возможные следы, их драки. Кирилл вчера был просто неадекватным, Но их не было, видимо, как и самой драки.
— Мы разберёмся, конфетка, не переживай, — он скользнул ближе, каким-то совершено хищным движением, и я немного подалась назад, запрокинула голову, когда он навис надо мной. Его разгорячённый аромат, тут же накрыл меня с головой.
— Я просто, не хочу, чтобы вы ругались из-за меня, — пробормотала, сглатывая, совершенно очевидно волнуясь от его близости.
— Мы не в школе, конфетка, разберёмся, — снова пообещал он, и скользнул костяшками по моей скуле. Нежно, невесомо, так как умел только он. — Тебя это не коснётся.
— Саш, ну как же не коснётся? — я накрыла его руку, и потёрлась щекой, о шероховатую ладонь.
— Иди лучше ко мне, — хрипнул его голос, и он подтянул меня вверх, вынуждая встать.
Я тут же потянулась к его губам, притягивая сама за шею. Его вкус был солёный, терпким, и мне было мало. Я хотела и дальше исследовать его рот, лаская языком твердые губы, поглощать это разгорячённый аромат, пахнуть им, пропитываться. И застонала, когда он отстранил меня.
— Саш!
— Тш-ш-ш, не торопись, — он погладил моё лицо, прошёлся пальцами по припухшим губам, спустился на шею, и потянул в стороны полы халата, обнажая меня. Я подавилась вздохом, когда его такие нежные пальцы, совсем не нежно накрыли мою грудь, и сдавили соски, выкручивая их. С губ сорвался стон, а спина непроизвольно прогнулась, отреагировав на эту сладкую боль. Я оперлась руками о столешницу, прогибаясь больше, разрешая ему действовать дальше.
— Горячая какая, — бормотал Саша, уже втягивая в рот, острые вершинки, и снова не грамма нежности. Алчно и жадно, до боли засасывая их, вынуждая меня впиваться ногтями в его шею.
— Никогда такой не встречал, никогда, — продолжал он признаваться между укусами и поцелуями, — мы же с тобой, все фантазии пошлые, грязные в жизнь притворяем, а ты смотришь так… наивно, доверчиво, и сама течёшь… хочешь.
А у меня уже и без этих слов кружилась голова, и коленки словно ватные, подгибались. Низ живота простреливал тянущей болью, и я ёрзала, и стонала, прижимала его голову к себе, признавая безусловную истину его слов.
Вдруг он резко меня развернул, скинув халат, и уложил животом на холодную столешницу, прижал в пояснице рукой, и растолкал шире ноги.
— Прости конфетка, ждать больше не могу, — просипел он, и почти сразу я почувствовала вторжение. Неприятное, шероховатое, потому что ещё не до конца увлажнилась, и первые толчки яростные и быстрые, были болезненные, но вырваться не могла, Саша крепко держал меня.
Мои стоны о боли и всхлипы, остались не услышанными. Он словно отбойный молок, вбивался сзади, громко рыча. И я терпела, вцепившись в столешницу побелевшими пальцами, впервые в наших отношениях я терпела.
А потом совершенно неожиданно он вышел из меня, перевернул на спину, и снова навалился.
— Саш, пожалуйста, — шептала я, — мне неприятно…
Вместо ответа, он закрыл мой рот поцелуем, глубоким. Мучительно-сладким, обманчиво-нежным, и я снова поплыла, сама обхватила его за шею, чувствуя, как он входит, уже не так болезненно. Спокойнее и нежнее. Размереннее. Впилась ногтями в его напряжённые предплечья, и потёрлась ноющей грудью, об него. Так мне нравилось больше.
— Лучше? — спросил он, покусывая мою шею.
— Да, — выдохнула, притираясь ближе.
— Будет ещё лучше, — пообещал он, и пальцы его руки сошлись на моей шее, слегка сдавили. Он продолжил наращивать темп, и всё сильнее сдавливал моё горло, так что воздух я втягивала со свистом. Всё вокруг плыло. Всё чувства обострись, сосредоточились на месте нашего соединения. Мне было страшно, и в то же время волнительно от этого страха. От тонкой грани, на которой мы балансировали. Я распахнула глаза, втягивая воздух, со свистом, и вонзилась в его сжатые пальцы, ногтями, не в силах совладать со свои инстинктами, которые вопили об опасности. Впилась слезящимися глазами, в его напряжённое лицо, а он продолжал вбиваться всё быстрее, и в его глазах нарастала такая чернота. Пот, выступил на лбу, и рот изогнулся в хищном оскале. Он смотрел остро, черно, жутко, словно не трахал меня, а жрал, отрывая большие куски от плоти. Сегодня определённо я узнала его темную сторону. Мне бы только выжить после этого.
Когда я забилась в агонии, от нехватки кислорода, тело вдруг прострелило такой яркой вспышкой, таким током пробило все конечности, и сошлось в одной конкретной точке, а оттуда стали разноситься волны яркого кайфа, захватывая всё моё сознание, затуманенное, заморённое, и обострённое. Меня выгнуло от разрядки, так что затрещали кости. Пальцы на моей шее расслабились, и я смогла вдоволь кричать, хоть и выходил хриплый сип. Мы кончили одновременно. Одновременно феерично, и опустошающее. Так что, не могли ещё долго придти в себя, восстановить бешеный пульс. Лежали, синхронно обмениваясь хрипами, и облегчёнными стонами, и дробью сердец, которые бились в унисон.
Это был обжигающий опыт. Не знаю, может, Саше это было нужно, но больше такого между нами не происходило. Словно он выплеснул в этот раз всю свою тёмную энергию. Да я бы и не хотела больше такого, хотя разрядка была настолько сильной, что я весь день ходила, под впечатлением.