Никак иначе (СИ)

26

Ресторан был шикарный. Этакий загородный особняк, стоящий посреди заснеженного города. Дорогой, фешенебельный, элегантный и роскошный. Большой камин, с приветливо горевшими дровами, посреди роскошного зала, с разбросанными столиками, и прячущимися в глубоких нишах диванчиков. Приглушенный свет, вычурных, хрустальных люстр, на высоком потолке, дарили обстановку уединения и уюта. Большие аркообразные окна, с собранными, тяжелыми складками на кованые петли, тёмными портьерами, добавляли благообразия. Тихо играла музыка, переплетаясь с тихим шелестом голосов, и звяканьем приборов.

Здесь, безусловно, было самое изысканное, и модное место в нашем городе. И как сказал Кирилл, два дня назад, во время нашего утреннего разговора, что я всё равно пойду с ним на встречу с Сашей, так оно и произошло, хотя я из-за всех сил старалась увильнуть от этого. Но судя, потому что я сейчас стою рядом с Кириллом, перед стойкой метрдотеля, то я естественно проиграла.

Единственно в чём перевесило моё мнение, это в том, что я наотрез отказалась наряжаться, хотя Кирилл настаивал на покупке дорогих платьев, которые по его просьбе подобрала Аня. Тут я отстояла своё право выглядеть на этой встрече как захочу. А хотела я простой тонкий, приталенный трикотажный джемпер, с неглубоким декольте, приглушённо бежевого цвета. Юбку солнце, с ассиметричной длиной, сзади чуть длиннее, черного цвета, и модные высокие сапожки, с широким голенищем и на высоком каблуке. Волосы в небрежной укладке, совсем нейтральный макияж, и тонкое жемчужное колье, которое подарил мне Кир. Ещё один его подарок, который кстати и случился после того утра, шикарное норковое манто, сейчас уже было сдано в гардероб.

Он хмурился, ему явно мой образ казался простым.

Ему, во что бы то ни стало, нужно было похвастаться перед Сашей, мной. Это читалось легко, по всем его кривым улыбкам, и тяжёлым вздохам, когда я наотрез отказалась переодеться, или купить другой наряд. Не хочу я красоваться перед своим бывшим любовником. И перед его девушкой тоже не хочу. Мне это не интересно. Я иду, потому что вижу, что Кириллу это действительно важно, как бы он не рычал на меня.

Нас уже ждали, и метрдотель Николай, учтиво предложил нас проводить к нашему столику.

Сказать, что я волновалась, не сказать ничего. Одной рукой я вцепилась в локоть Кирилла, чем заслужила его короткий взгляд, который впрочем, мигом оценил моё нервное состояние, и погладил горячими пальцами кончики моих побелевших, цепляющихся за него. Второй рукой я так же остервенело, сжимала свой маленький клатч, и шла за Николаем, по роскошному и большому залу, французского ресторана «Rene».

Я всё всматривалась в расфуфыренную публику, и пропустила момент, когда появился Саша.

Я замерла на месте, оставленная Кириллом, и даже что-то благодарно пробормотала метрдотелю, который пожелал нам хорошего вечера, уходя. Саша вырос, словно из неоткуда, появившись из той самой тёмной ниши с диванчиками, в которых ещё и прятались столики.

Кир тут же протянул ему руку, но Саша, прихватив его за кисть, потянул на себя, и с радостной улыбкой, обнял того. Они обменялись колкими любезностями, а я исподтишка, разглядывала своего бывшего любовника.

Два месяца прошло, с тех пор как мы расстались. Нет, он совершенно не изменился, всё так же хорош, с модной стрижкой, и выбритыми начисто щеками и подбородком, с прищуренными, лукавыми, зелёными глазами, и вечной, сейчас открытой и тёплой, улыбкой на полных губах.

На нём элегантный костюм, который, Саша, в отличие от Кирилла, с его бунтарскими наклонностями, умеет носить, с достоинством. Начищенные ботинки. И сам он вполне цветуще выглядит, не так как мне запомнилось тогда в моей палате, уставленной цветами. Тогда он был разозлён и раздосадован, жёг своими глазами, обвиняя нас с Кириллом за выбор.

Меня жёг.

— Привет, — улыбается мне Саша, и, протянув ко мне руку, берёт мою, и, склонившись, целует тыльную сторону ладони, — ты прекрасно выглядишь Света.

Я выдыхаю.

— Спасибо, — улыбаюсь в ответ.

Но тут Кир, ревностно притягивает меня к своему боку, и Саша заметно усмехается, и отворачивается и я, наконец, замечаю, красивую брюнетку, что стоит рядом с ним.

— Вот познакомьтесь, это Лариса, моя девушка, — говорит Саша, и голос его необычайно тёплый.

— Это мои друзья, Кирилл Романов и его девушка Светлана, — продолжает он, и тоже зеркалит жест Кира, притягивая девушку к своему боку.

— Очень приятно, — говорим мы с ней, хором, и тут же смеёмся.

Она невероятно манкая. Такая вся залипательная. Ей примерно столько, сколько и мне. Может моложе. Длинные, прямые волосы, цвета горького шоколада, ловят блики приглушённого света, и обрамляют аккуратное личико. На нём выделяются большие карие глаза. Тёплые и бездонные. Ровный носик, и пухлые губки. Она в простом, но элегантном платье, глубоко бордового цвета, которое её очень идёт и подчёркивает все соблазнительные изгибы фигуры. Лариса, с интересом рассматривает меня, ловит такой же заинтересованный взгляд и открыто улыбается. Она очень красивая, и я ловлю себя на том, что немного ревную Сашу, к ней. Возможно, это просто остаточные эмоции, а может чисто женское соперничество. Она безоговорочно хороша, и меня это царапает. И не только внешность тому виной. В её глазах светиться ум и проницательность. Чувствуется характер. И возможно она лучше меня. Да сто процентов, она лучше меня. Она бы не стала спать с двумя мужчинами одновременно, обличая это отношениями. Они бы не смогли бы её сломить. Нет в ней распущенности, как во мне. И я всё больше чувствую этот контраст между нами. Я шлюха, спавшая с ними двумя, а она женщина моего бывшего любовника, который никогда не посмеет делать с ней то, что делал со мной.

Мы усаживаемся за столик, на мягкий диван, пара напротив пары. Нам тут же несут уже заказанное заранее Сашей вино, и виски. Звучат первые тосты, и алкоголь немного смягчает моё подавленное настроение. Кирилл словно чувствуя мою тревогу, каждый раз, при удобном случае, норовит прикоснуться, приобнять, кинуть взгляд.

Лариса, по моей просьбе рассказывает о себе. Она учитель пения в средней школе. Ведёт свой хор. Закончила консерваторию. Отличница. Умница. И каждая подробность её биографии, словно минусы в моём списке достоинств. Вот насколько она хороша, настолько я посредственна. Моё настроение опять стремиться к нулю, но я держу лицо.

Она в свою очередь интересуется мной, и я скупо говорю, что работаю в рекламе. Это вызывает у неё неподдельный интерес и восторг. И она задаёт наводящие вопросы, живо интересуется подробностями, разговаривает меня, и я сама того не замечаю, окунаюсь в этот разговор, расслабляюсь, пока она не спрашивает, как же мы познакомились все вместе. За столом повисает тишина. Я пытаюсь в голове выбрать момент, с которого начать, но меня опережает Кирилл.

— Зеленоглазая, тогда работала в отеле, менеджером. А мы с Саней на деловом обеде были, в ресторане при отеле. Вот там и познакомились.

— Подожди, подожди, — вдруг затараторила Лариса, видно, что она слегка захмелела, хотя пригубила всего пару глотков, так, как я за это время выпила уже бокал. — Не хочешь ли ты сказать, что вы оба ухаживали за Светой? — как она сделала эти выводы не понятно, но попала в точку.

Она обвела нас всех взглядом, ожидая ответа.

— Да, не… — начала я, но меня перебил Кир.

— Ага, ухаживали, но выбрала она меня, — самодовольно заявил он, и обнял меня, притискивая ближе.

Я смущённо глянула на Сашу, это бахвальство Кирилла, мне не нравилось, и я попыталась выбраться из его рук, которые сразу же стали напряжёнными, и я поняла, что не стоит трепыхаться.

— Да было дело, — легко согласился Саша, и, отсалютовав нам бокалом, притянул к себе Ларису, что-то шепнул ей, и она робко улыбнулась, кивнула только на ему понятный вопрос.

— Свет, заканчивай дёргаться, — тихо сказал мне Кир на ухо, пока парочка напротив мило обменивалась любезностями, не обращая на нас внимания.

— Всё нормально, — передёрнула я плечами.

— Я вижу, как нормально. Весь вечер как струна натянутая, — проворчал он.

Ответить я не успеваю, потому что нам приносят меню, и пора сделать заказ. Мы все отвлекаемся, на выбор блюд.

Я не голодна, но не хочу выделяться, и поэтому заказываю раклет, это блюдо советует официант, Лариса тут же присоединяется ко мне.

На десерт нам так же рекомендуют попробовать шоколадный мусс. И тут мы тоже соглашаемся с выбором официанта.

Мужчины заказывают утку, и луковый суп.

— Признаться честно, — склоняется ко мне Лариса, и я чувствую, свежий, чуть сладковатый аромат её парфюма, — я совсем профан во французской кухне.

И вот это её признание, честное без жеманства, и кокетства, мне тоже нравиться, и покоряет, и я улыбаюсь в ответ.

— Я тоже. Предпочитаю домашнюю кухню, — отвечаю я.

— А я совсем не умею готовить, — вздыхает она, — Саша учит меня, представляешь. Мужчина учит женщину готовить.

Я натянуто улыбаюсь этому замечанию. Мне от него горько. Потому что это ужасно мило. У нас с ними никогда не было мило. Было обжигающе, больно, стремительно, невыносимо, жарко… Но никогда не было мило.

— Ну а вы то, как познакомились? — спрашивает Кирилл, снова нащупывая мои пальцы, и сжимая их в своей ладони.

Как он чувствует? Как понимает? Что вот именно сейчас мне надавили на болевую точку.

— Да всё просто, и банально, — отмахнулся Саша, — хотя Лариса сейчас начнёт утверждать, что это не так…

— Ну конечно не так, — тут же встревает Лариса.

Саша только пожимает плечами, мол, я же говорил.

— Ну и? — заинтересовался Кир.

— Мы со своим хором, выступали в области, — начала Лариса, — под моим началом пятнадцать детей. Седьмой класс. И вот мы едем в один областной дом культуры. Там было что-то вроде праздника для пожилых. Ранее утро, потому что пока приедем, дорога около, трёх часов, потом распевка, разогрев. Со мной ещё один преподаватель и родительница. И в один прекрасный момент, наш водитель теряет сознание…

Я ахнула на этом моменте, неподдельно переживая.

— Вот-вот, — подтверждает Лариса мои эмоции, — автобус несёт, дети визжать, нас кидает. Я еле добралась до водителя, чтобы хоть как-то справиться с машиной, и тут всё прекращается. Мы врезаемся во что-то, нас ещё тащит, а потом тишина, и темнота. Это я упала в обморок.

— Врезались они в мою машину, по встречке ехал, — вставил Саша, и я перевела ошарашенные глаза на него, вообще не понимая, как они живы то остались.

— Спокойно, конфетка, — усмехнулся на это Саша, и сам похоже не заметил, как назвал меня, как прежде, — ехал я медленно, только скорость набирал, да и они уже прилично сбавили, поэтому, столкновение было сильным, но всё закончилось хорошо.

— Я потом, когда пришла в себя, в скорой, мне рассказали, что Саша, сперва вытащил меня, потом помог выйти всем детям, водителя в себя привёл, вызвал службы спасения. Ну как тут мимо пройти такого мужчины! — улыбнулась она.

— Да ты герой, Сань! — хмыкнул Кирилл.

— Ты бы тоже самое сделал, Кир, — отмахнулся Саша, — ничего особенного.

Вот так вот. Он не тискал её за зад, и не толкал ей в рот свой член, чтобы преподать урок, и наказать за дерзость. Он спас её, как какой-то грёбаный рыцарь.

— А потом, как-то завертелось, очень быстро, — продолжила Лариса, — и когда Саша предложил переехать с ним, я согласилась, хотя и полутора месяцев нет, как мы знакомы, но уже многое изменилось в нашей жизни.

— Я рада за вас, — прочистив горло, сказала я и снова потянулась к бокалу.

— Харе, зеленоглазая, — Кир отвёл мою руку, — мы ещё даже не ели.

Я посмотрела на него, пытаясь взглядом передать всё своё внутреннее напряжение, но он только мотнул головой. Его рука сползла под стол и сжала мою коленку.

— Хочешь уйти? — вдруг спросил он.

Очень хочу, хотелось крикнуть, но я натянула улыбку.

— Нет, всё в порядке, — ответила я, тем более что принесли заказ, и мы принялись за еду. Я почти не чувствовала вкуса, ела под щебет Ларисы. Она рассказывала, как они ищут квартиру, потому что нынешняя Сашина, не очень удобная. В гротене, кстати, она, как и я, только поковырялась, вино и вовсе давно уже отставила.

Потом она вовлекла меня в разговор, о родственниках, и оказывается, она знакома с отцом Саши, и его братом. Буквально позавчера познакомил их. На этом я не выдержала. Не смогла и всё. Встала из-за стола и, извинившись, поспешила в туалет.

— Кирилл, всё в порядке, я только припудрю носик и вернусь, — попыталась включить в голосе все беззаботные нотки, когда он поймал меня за руку.

Обвела взглядом замолчавших Сашу и Ларису, подозрительно на меня смотревших, и улыбнулась через силу, в сотый раз за вечер.

— Я скоро вернусь, — и вытянула руку из цепких пальцев Кирилла, с облегчением расслабила затёкшие мышцы лица, и пошла к выходу из зала.

Я бы ушла. Просто оделась и шла бы, куда глаза глядят. Мне было так плохо. Я чувствовала себя вещью, которой попользовались, и которой ещё продолжают пользоваться.

Я стояла перед зеркалом в роскошном туалете ресторана, и уговаривала себя не плакать, потому что это заметят все. Но правда была такова, что я тоже так хотела. Я тоже хотела подвига, тоже этого особенного отношения, знакомство с родителями. Мне нужны эти пресловутые клятвы и обещания. Мне нужны посредственные серьёзные отношения. Я хочу, чтобы он тоже любил меня. И понимаю, что как меня можно, любить, как представлять родителям, ту, что делил с другом, с другим мужчиной. Ту, что годиться только в шлюхи.

Не знаю, сколько я пробыла в туалете. Я не проронила не слезинки, просто уныло пялилась на своё отражение, понимая, что это конец.

На выходе меня вдруг поймал Саша, от него пахло холодом и сигаретами, наверное, выходил курить. Он стиснул мою руку, и печально улыбнулся.

— Свет…

— Всё нормально, — опередила я его, — я очень рада за тебя, она прекрасна.

— Да, она чудо. Но дело не в Ларисе. Дело в тебе, — сказал он, и погладил меня по щеке.

— Во мне? — удивилась я, немного отпрянув от него. Он не имеет теперь права так меня касаться.

— В тебе, конфетка, — Саша подтолкнул меня назад, и я, отступив, наткнулась на стену, тут же выставила руки, тормозя его, когда он шагнул следом.

— Саш, что ты делаешь?

— Тебе хорошо с ним? — спросил он, не замечая моего сопротивления.

— Да, — просто ответила я, наконец, подняв лицо и посмотрев в его глаза.

Он задумчиво рассматривал меня, медленно скользя взглядом по моему лицу. Пальцы сомкнулись на моих плечах.

— Если это правда, я рад, — хрипнул его голос.

— Это правда, теперь отпусти меня, пока кто-нибудь не увидел нас, — я снова предприняла попытку оттолкнуть его.

— Подаришь мне прощальный поцелуй, мы так плохо расстались, — и вместо того чтобы отступить он сократил наше расстояние, так что его горячее дыхание обрамило моё лицо.

— Я не думаю, что это хорошая идея…

— Всего один поцелуй, который мы будем вспоминать, вместо тех резких слов и необдуманных поступков, что уже сказали и сделали.

— Саш… — не успела я отвернуться. А может, не захотела. Нужна мне сейчас была доза этой ласки. Знакомый аромат и вкус, вторглись в моё сознание, наполнили тело негой. Я ответила, на давление языка, и раскрыла губы, пропуская его глубже. Позволяя нежно и осторожно вести по губам, переплетаться с моим языком, делиться дыханием, и тихим стоном. И на одно краткое мгновение не было в мире никого кроме нас. На одно счастливое мгновение, я была на её месте.

— Такая же сладкая, — голос Саши просел почти до хрипа, — такая же отзывчивая…

Я выдохнула наваждение, возвращаясь в реальность.

— Прощай, Саша, — теперь он не сопротивлялся, когда я оттолкнула его, и я беспрепятственно пошла дальше.

За столиком сидела одна Лариса, грустно изучая интерьер.

— Куда все делись? — я села, напротив, по дороге справившись с хандрой.

— Мужчины пошли покурить следом за тобой, а тут принесли десерт, — как-то растерянно отчиталась она.

— О! — я постаралась придать голосу восторженность, глядя на шоколадный мусс, в креманке, украшенный клубникой. Я так устала, скорее бы этот вечер закончился. — А давай не будем их ждать, и примемся за него прямо сейчас.

Она снова рассеянно кивнула, и принялась ковырять ложечкой упругие бока десерта. Я почувствовала укол совести. Ведь она ни в чем не виновата. Это, по сути, мои проблемы, что мои же ожидания о жизни не оправдались.

— Ларис, всё нормально? — спросила я, зачерпывая ложкой мусс, и поднося к губам.

— Я обидела тебя чем-то Света? — спросила она, и отодвинула от себя истерзанное блюдо.

— Ну что ты! — я же наоборот положила ложечку в рот, пытаясь заглушить горечь от сегодняшнего вечера, сладким вкусом.

— Я что-то сказала, что тебе не понравилось, это всем стало понятно, когда ты подскочила, — продолжила Лариса. Недаром она показалась мне проницательной, она с лёгкостью считывала мою обиду, и это плохо, потому что это только мои проблемы.

— Послушай, ты ни в чем не виновата, и никак меня не обидела, — я проглотила ещё одну ложку десерта, облизала губы, тут же почувствовав вкус от недавнего поцелуя, и укол совести стал более ощутимым, — ты прекрасная девушка, и я очень рада за вас с Сашей, — всё же продолжила я.

— Если я даже ненароком что-то сказала, прости, я очень волнуюсь. Саша мне все уши про вас прожужжал, про лучшего друга Кира и его девушку Свету, и я хотела вам понравиться. И вот в итоге, ты убегаешь, а Кирилл так смотрит, словно ненавидит меня, — она всхлипнула.

— Лариса, ну ты чего? — удивилась я, а она и вправду плакала. Слёзы тихо катились по щекам. Ей даже плакать можно было, а мне нет.

Я пересела к ней и обняла.

— Ничем ты меня не обидела, — повторила я, погладила её по голове, — а Кирилл, всегда так смотрит. К нему привыкнуть надо. Он не для слабонервных.

Она вдруг истерично хохотнула.

— Ты такая сильная. И красивая. Я по сравнению с тобой чувствую себя размазнёй, — призналась она.

Знала бы она, какой я себя чувствую, по сравнению с ней.

— Успокаивайся, и давай заешь слёзы десертом, он, кстати, очень вкусный, — я протянула ей салфетку, и Лариса принялась промокать лицо. Вдали уже показались две высокие фигуры. Мужчины шли к нам, и я предупредила об этом Ларису, пересев на своё место.

— Да ничего страшного, это всё гормоны, — отмахнулась она.

— Гормоны? — замерла я, ковыряясь опять в десерте.

Тут сзади мои плечи накрыли горячие ладони, и Кирилл носом толкнулся в мою макушку, собирая аромат.

— Прости, Саш, я проговорилась, — виновато улыбнулась севшему рядом Саше, Лариса, и уткнулась в его плечо. — Мы ждём ребёнка, — договорила она, смущённо улыбаясь.

За столом повисла тишина.

Я была добита этой новостью. Просто все слова, мысли, всё исчезло, осталось только огромное чувство неполноценности.

Первым отмер Кирилл. Он громко хлопнул в ладоши, и стал обнимать Сашу, поздравлять Ларису, а я сидела дальше, купаясь в своей горечи, все не способная оттуда вынырнуть. Не было у меня больше эмоции. Да простит меня Лариса, но это просто сильнее меня. Я могла только вяло улыбаться, когда Саша, гордо гладил её ещё плоский животик, и рассказывал, что и сами они не ожидали такого расклада.

Остаток вечера потонул для меня в однообразной какофонии звуков, связанной с предстоящим потомством. Я почти не реагировала, на это, тихо дожидаясь, когда закончиться вечер, и ловила беспокойные взгляды Ларисы. Это была плохая идея. Не надо было нам встречаться. Мне не надо было ехать.

Уже по дороге домой, сидя в машине, я всё ещё находилась в каком-то ступоре, апатично разглядывая темные улицы.

Кирилл тоже не стремился к разговорам. Он сидел рядом со мной, на заднем сидении.

Нас вёз Сергей. Мы смотрели в разные стороны, каждый думая о своём.

— Ну что зеленоглазая, — вдруг подал голос Кирилл, — так соскучилась по нему? Прикидываешь, правильный ли сделала выбор? Очень хочешь оказаться на её месте?

Я вздрогнула и повернулась к нему.

— Кирилл…

— Так заскучала за двумя херами?

Кир видимо сделал свои выводы, списав мой раздрай, на счёт Саши.

Но мне этого хватило. Маленькая частичка, на весах моего терпения, качнула их в сторону истерики. Я засмеялась, сквозь брызнувшие слёзы. Сперва тихо, потом громче.

— Что ты смеёшься? Скажешь не так? — рявкнул он.

— Конечно так, милый, — выдала я, — я же только об этом и думаю. Я же пустая шлюха, не для чего другого не пригодна, как только трахать меня по-всякому!

Мой голос истерично лился по салону, я смотрела в холодные любимые глаза и умирала от той стужи, что там царила.

— Не переживай, — продолжила я орать, — давай вон Сергея позовём!

Я наклонилась к водителю, который ошалело зыркнул на меня.

— Серёж, хочешь меня трахнуть? Кирилл разрешит. Я знаешь, как умею, по-всякому, по-разному…

— Заткнись, блядь! — заорал Кирилл, дёргая меня на себя, и прижимая так сильно лицом к своей груди, что чуть нос мне не свернул.

Его горький аромат, синхронизировался с той горечью, что пронизывала меня насквозь. Я остервенело начала вырываться, перемежая слёзы с ненормальным смехом.

— А хочешь, ещё и парней из охраны позовём. Я же шлюха, меня можно! Я же только для этого нужна…У меня же нет больше никаких чувств…

— Всё успокойся, — орал он в ответ, пытаясь поймать мои руки, скрутить, но я вырывалась.

— А что так? Ты передумал? Хочешь трахать меня единолично? Ну, ты же итак, делаешь со мной всё что хочешь

— Заткнись, я сказал, — он всё же скрутил меня и прижал к сидению, навалившись сверху.

— Ненавижу тебя, понятно, — дёрнуться я не могла, но слёзы всё бежали из глаз, — за слова твои эти, за то, что думаешь так обо мне, ненавижу… Отпусти я выйду! Сергей останови машину!

— Никуда ты не пойдёшь, поняла, — Кирилл сжал мой подбородок, вынуждая смотреть на него, — моя ты…и шлюха, и женщина… моя…

— Кирилл Дмитриевич, — вдруг подал напряженный голос Сергей.

— На дорогу смори, — даже не повернулся Кир.

— Всё отпусти! Отпусти, — остервенело, дергалась, я, — отпусти насовсем, раз ты не понимаешь ничего… Ничего не видишь, дальше своей ширинки…

— Всё я вижу, — возразил Кирилл, и не думая разжимать руки, сжал ещё сильнее и больнее, — насквозь всю тебя вижу. Как смотрела на него с тоской, вся напряжённая, как струна, когда его девку увидела…

— Да с тоской, потому что тоже хочу, чтобы ради меня подвиги совершали и с родителями знакомили, — срываясь на всхлипы, шептала я, рассматривая сквозь пелену слёз его склоненное ко мне лицо.

Кирилл был, не прошибаем. Как и всегда впрочем. Не трогали его мои слёзы, моя истерика, ничего не могло продавить его уверенность, что я скучаю по Саше.

— Подвигов тебе захотелось, — прорычал он, — плохо тебе со мной?

И только сейчас я уловила в его лихорадочном взгляде боль. Замерла, перестала вырываться, смаргивая слёзы, придавленная, и осознанием его переживаний, и его тяжёлым телом.

— Ты ни так меня понял, Кирилл, — прошептала, все, вглядываясь в эту холодную глубину.

— А по хуй, Света, — зло усмехнулся он, — это ничего не меняет. Ты никогда не будешь на её месте. Ни на чьём не будешь. Только на своём. Я понимаю это, и принимаю, всё как есть. Тебя. Себя.

Кир выпрямился, давая мне свободу, и я отползла по сидению от него, и вдруг поняла, что мы не едем. Машина стоит припаркованная во внутреннем дворе нашего дома. И в машине мы одни, Сергей поспешил ретироваться, чтобы не наблюдать наши разборки.

Я села, неуклюже поправив одежду. Стёрла со своих щёк слёзы.

— Ты не понимаешь… — проговорила я в звенящую пустоту и тишину, что разделяла нас в тёмном салоне авто.

Кир пошевелился. Глубоко вздохнул, откинувшись на спинку кресла. Потом открыл со своей стороны дверцу, и закурил.

— Чего? — выдохнул он дым. — Чего я, по-твоему, не понимаю? Разве я когда-нибудь обращался с тобой как со шлюхой? Пренебрегал твоим мнением? Чего ради ты всё время меня этим тычешь?

— Кирилл… — я снова запнулась, не зная как донести до него свою боль, — дети, самое моё больное место, понимаешь,… а она беременна,… а я никогда, не смогу…

Слёзы снова набежали на глаза.

— Ты, проигрываешь по всем параметрам, имея дело со мной…

— Что за дебильный комплекс неполноценности, зеленоглазая, — Кирилл откинул окурок, и выпустил дым, повернулся ко мне, — хочешь детей, будут тебе дети.

— Что? — я негодующе посмотрела на него.

— Я решу этот вопрос, — отозвался он, — надеюсь, сойдёт за подвиг.

— Как? — уставилась на него, ловя в темноте салона, отблеск его светлых глаз.

— Узнаешь как, — устало прозвучало, и как-то даже облегчённо, что ли. И этот тон вызвал во мне угрызения совести, за своё поведение.

— Прости меня, я и сама не знаю, что на меня нашло… просто…

— Я понял уже, зеленоглазая, — оборвал он меня, — мы друг-друга стоим, я тоже закрутил лихо…

Я несмело улыбнулась.

— Мы так напугали Сергея. И я наговорила здесь всякой ерунды.

— Ничего, переживёт, — отмахнулся Кирилл, и подтянул меня к себе, прижал, и я прямо такое облегчение почувствовала.

Прижалась и зарылась носом в изгибе его шеи, чувствуя себя на своём месте, очень гармонично, и правильно. Снова потянула на дурацкие признания, и извинения. После столь яркой вспышки, пришёл откат, и захотелось, вот так, не разлепляясь сидеть и дальше и признаваться во всём заветном, но Кир опередил меня.

— Помнишь, я говорил тебе, что нет у тебя вариантов? — спросил он, и я кивнула. — Так вот, их и у меня нет. У нас с тобой нет.

Не совсем то, что хотелось мне услышать, но всё же, лучше чем ничего.

— Я целый вечер твой взгляд на нём ловил, и чуть с катушек не съехал…

— Ты съехал, — усмехнулась я, и стала медленно целовать его изгиб, ловя и раскатывая на языке его вкус. Терпкий сильный, и такой гармоничный, вызывающий во мне шквал эмоций, так что я тут же не удержалась и громко втянула его аромат. А руки сами начли действовать, расстегивать рубашку на его груди.

— Ну да, было чуток, — согласился он, явно наслаждаясь моими действиями, потому что голос его завибрировал, — только лучше бы не видеть тебе никогда меня действительно поехавшим, Света.

Я проползла губами по колючему подбородку, и заглянула в светлые глаза.

— Я видела тебя много раз, и даже испытала на себе весь спектр, твоего гнева, — напомнила ему.

— Это я ещё себя контролировал, — совсем не шутя, сказал Кирилл, и перехватил инициативу, накрыл своей ладонью моё горло слегка его, сдавив, и отстранив меня от себя.

Я сглотнула, и накрыла обеими ладошкам его сжимающий хват, стремясь успокоить зверя.

— И что Кирилл, убьёшь меня что ли? — дрогнул мой голос, потому что ответ я уже получила через секунду, поняв его по лихорадочному блеску его глаз, и дрогнувшим пальцам.

— Я сам не хочу знать этого, — хрипнул он, притягивая моё лицо к своему, по обыкновению втягивая мой аромат, и на мгновение, прикрывая глаза, — но альтернатив немного, Света, поэтому не дразни меня больше, никогда. Ты моя.

И он жёстко впивается в мои губы. Больно. И мучительно сладко. Какой-то отчаянный поцелуй, с примесью вкуса метала на губах, с горечью, от недавней ссоры, и со сладостью примирения. Хочется вечно провести вот так сплетёнными вместе, давясь стонами и шумным дыханием. Лихорадочно сдирать одежду, чтобы добраться до обнажённой кожи. И быть поглощёнными только друг другом.

Жёсткое проникновение вовнутрь, заставляет меня вскрикнуть, выгнуться, разорвав наш поцелуй.

— Бля, забыл совсем, — ворчит Кирилл, и замирает, вглядывается в мои осоловелые глаза, — больно, Света?

Вместо ответа я прижимаюсь к нему, и сама делаю встречное движение, вырывая его судорожный вздох, и свой всхлип. Но Кирилл не поддается, стопорит меня, сжимая жёстко, чтобы не двигалась.

— Света, — рычит он, не получив ответа.

— Мне будет больно, если ты не продолжишь, — выдаю на одном дыхании, и начинаю целовать его лоб, и щёки, и нос.

— Ты уверенна? — всё ещё не сдаётся Кир.

— Хочу тебя, хочу, — я против силы ёрзаю на нём, — давай продолжим, пожалуйста, прямо сейчас, Кир…

И Кирилл смещает пальцы ниже, раздвигает мои ягодицы, в которые помимо его пальцев вжимается резинка моих трусиков, и толкает меня вниз, резко и сильно нанизывает на свой член, так что я выгибаюсь назад, на переднее сидение, ложась на него спиной.

— Ах! Да, да, да, — срывается с моих губ, на каждый грубый толчок снизу.

Окна в машине запотевают, её ощутимо раскачивает, и явно охране вполне понятно, чем мы здесь занимаемся, но плевать, на всё плевать.

— Моя! — рычит Кирилл, сминая мою грудь, — моя сучка, моя заноза, наркота моя!

Я уже совсем теряю ориентиры, чувствуя подступающий оргазм. Кирилл без устали вбивается в меня снизу, а я уже почти без сил, ноги сводит от напряжения, живот дрожит, по спине скользит пот. Я впиваюсь пальцами в его плечи, чтобы удержать этот бешеный ритм, и не свалиться на пол.

— Смотри, — командует он, задирая мою юбку до пояса, и во мраке я разглядываю место нашего соединения.

Мои белые раздвинутые бёдра, с полосками чулок, сдвинутые в сторону трусики, скомканные и стянутые мной его брюки и трусы, и такой же тёмный член, между тёмными бёдрами, входящим в меня словно поршень, без устали, и промедления.

И этот вид сталкивает меня в удовольствие.

Я закатываю глаза и дрожу так сильно, от нахлынувшего кайфа, что даже не сразу понимаю, что Кирилл тоже финиширует.

Я прижимаюсь к нему в изнеможении, обнимая за шею.

— Я так люблю тебя, — признание выходит само собой, да и плевать, мне сейчас так хорошо, что пусть даже оно останется без ответа. Таким оно и остаётся, только руки его сжимают меня крепче.