Никто из ниоткуда

…Лежу на чем-то твердом.

Но где?

Я открыл глаза. Голова не болит, хотя вроде как должен был стукнуться при падении. А то, что упал — несомненно. Если б ложился спать — вряд ли выбрал бы такое местечко.

Надо мной — облупившийся, сто лет не крашеный потолок из ДВП с обильными пятнами от сырости. Тихо, только слышно поскрипывание, и что-то изредка неровно дребезжит.

Сел, осмотрелся. Похоже на зал ожидания какого-то старого, совсем старого вокзальчика: ободранные стены, наполовину выкрашенные тёмно-зелёной краской, наполовину — белой. Надо уточнить — когда-то белой, сейчас всё пожелтело, штукатурка отваливается от стен пластами, обнажая «сеточку» из полос крест-накрест. На дощатом полу — толстый слой пыли, на стене напротив мутное от времени зеркало с трещиной от края до края, чуть в стороне видно два зарешёченных окошечка, над ними — полустёртая табличка «Кассы».

Точно, зал ожидания — у стены два покосившихся, рассохшихся блока стульев. Старых, такие в кинотеатрах были, когда я ещё в школе учился — заботливо подсказал мозг. Закрытая дверь со щелями вокруг, а вон и источник дребезжания — полуоткрытая рама окна, которую болтает ветерком. Стёкол нет, одни неплотно сидящие в раме осколки — они и дребезжат.

Опёршись на пол, я поднялся, почему-то почти не удивившись, что рядом со мной на полу валяются ружьё и вещмешок. Сделал шаг к зеркалу — в мутном стекле отразился мужчина за сорок, сильно небритый, одетый в утеплённую куртку грубого, явно кустарного пошива, с брезентовой сумкой через плечо. Под носом видна кровь — странно, а неприятных ощущений нет.

Накатило жутковатое ощущение — с детства почему-то недолюбливаю зеркала. С детства… хм.

А сколько мне лет? Как я оказался здесь?

Почему-то в голове крутилась какая-то свадьба. Чья? Моя? Или просто виденная вскользь?

И, раз уж на то пошло — как меня хотя бы зовут?

Оглядевшись, я отошёл к стульям, присел на крайний — вроде не разваливается. Вытер под носом тыльной стороной левой ладони — а кровь свежая, размазалась… значит, валяюсь тут совсем мало. Но как я сюда попал — учитывая, что пол весь в пыли, и на нём нет ни моих следов, ни вычищенной полосы от волочения моего тела?

Ещё раз прислушался — тихо. Хотел было рефлекторно обтереть кровь с ладони о штанину, но замер.

На подушечке у большого пальца было написано чем-то синеватым, вроде химического карандаша: «Зеркала — опасно! Не…»

Я стёр кровь, закрывающую остаток фразы, и с досады плюнул: явно не химический карандаш, написанное им не стёрлось бы так же легко. Ну ладно, это не самая серьёзная проблема.

Важнее другое.

Кто я такой и где я?

Тишина, только скрипит оконная рама.

Я встал, взял ружьё и вещмешок, вернулся к стулу, бросил мешок на соседний. Ружьё оказалось коротким и старым на вид карабином. «Винтовка Мосина», бесстрастно отметил мозг.

Мосина так Мосина… Совершенно не думая, я машинально открыл затвор — из ствола выщелкнуло нестреляный патрон, выбросило вправо — и я на лету поймал его рукой. Так, а рефлексы у меня есть… интересно, откуда? И с винтовкой явно умею обращаться.

Руки, похоже, действовали, не спрашивая у мозга — открыли нижнюю створку магазина, вытряхнули на сдвинутые колени четыре патрона. Полная обойма… Полная? Откуда я это знаю? Ну… откуда-то, выходит, знаю. Винтовка, кстати, ухоженная, ни капельки грязи или масла.

Я закрыл крышку магазина, защёлкнул в него все пять патронов, закрыл затвор, вогнав пятый в ствол. Нажал спуск — рукоятка, легонько клацнув, встала на место, не взводя курок. Хм… точно долго обращался с этой штукой. Всё на автомате.

Поставив винтовку рядом, взял вещмешок — обычный, армейский, завязан лямками «на удавку», снаружи два кармана и ремешки, которыми прихвачено что-то свёрнутое — на плащ похоже. Размотал горловину, заглянул внутрь — сложенная плащ-палатка, полотенце, какое-то бельё, кулёк — по ощущению, с сухими макаронами, пачка без этикетки с написанным от руки «чай», две жестяных консервных банки без наклеек, металлическая кружка и обёрнутый куском старой ткани круглый котелок, сильно обгоревший над костром. В карманах — мыльница с обмылком коричневого хозяйственного мыла, ещё какая-то мелочь… Ладно.

В брезентовой сумке лежат две фляги — одна, если по весу, пустая, вторая почти полная — спирт, судя по запаху. Тяжёлая бумажная упаковка без маркировки, перевязанная шпагатом — на ощупь патроны, как раз такие, как в винтовке. Тут же в отдельном мешочке лежали бинты и ещё что-то явно медицинское.

Встал, охлопал себя — пояс не затянут, в карманах куртки нашлись четыре снаряжённые обоймы с такими же патронами, запаянный пакет, судя по штампику — перевязочный, и свёрнутая вязаная шапка-«плевок». На руке часы — тикают, показывают 8:12. Документов в карманах не нашлось.

Хм.

Ну что, друг мой, давай подытожим: ты не помнишь, как тебя зовут, кто ты такой, не знаешь, какой сегодня день и даже год, что вокруг творится, но при этом умеешь обращаться с оружием и экипирован для похода.

Начнём с самого начала: что я помню?

Детство… какие-то обрывки воспоминаний мелькают в сознании, но в кучу их не собрать. Из недавнего — вообще ничего. Никаких ярких эмоций, всё словно затянуто непроглядной серостью. Свадьба… Она была или приснилась мне? Кто невеста? Какой-то неясный силуэт в памяти, и только.

Да ну. Сон. Вряд ли я был на свадьбе вот так, с вещмешком и ружьишком.

Ну что, будем решать проблемы по мере их поступления. Даже тех остатков знания, что есть в закоулках моего мозга, хватает, чтобы понять: дату можно узнать по календарю. Раз календаря нет в зале ожидания — он может быть в билетной кассе, даже при том, что здание явно давно брошено.

Дверь в кассу отыскалась тут же, в той же стене, на которой висело зеркало. В небольшом закутке обнаружились два старых («старых», да?) огромных кассовых аппарата с кнопками на выгнутом, как бюст, корпусе — такая железяка, небось, семьдесят кило весит. Столы рассохлись, стулья валяются, на окошечке давным-давно засохшие цветы, всё затянуто паутиной и покрыто пылью. На стене обнаружился «табель-календарь» за 1983 год — правда, мне это вряд ли что-то даёт. Здание, возможно, заброшено лет десять, а то и больше.

Так! А моя винтовка?

Подойдя к мутному окну, я глянул на казённик винтовки и без труда обнаружил там цифры «1941». Ещё не легче…

Дорогой мой, а зачем тебе вообще нынешний год? Что происходит вокруг — лично для тебя намного важнее.

Я вернулся в зал ожидания и, немного помедлив, толкнул дверь и вышел наружу.

М-да…

Прохладно, но явно чувствуется дыхание весны — небо чистое с редкими облачками и как-то по-особому голубое. Кусты, которыми обильно заросло всё вокруг, покрыты почками, из которых кое-где проглядывают крохотные липкие ярко-зелёные листочки. Конец апреля, если год тёплый, или начало мая — подсказало сознание. Как так — весна? Я же помню цветущую сирень. А, это же был сон…

Так, мозг, всё равно молодец. Давай, получай информацию, работай, а то как-то не по себе.

Впрочем, «информация», которая была у меня перед глазами, оказалась довольно своеобразной.

Здание снаружи было заброшенным и облезлым, как и внутри — ничего удивительного. Но вот прямо перед ним обнаружился перрон, уходящий в стороны, на который вела выщербленная непогодой бетонная лестница, из щелей её торчали пучки сухой прошлогодней травы.

Проверив прочность — вроде не должна рухнуть, бетон всё-таки, — я поднялся на перрон. Однако…

Артефакты утерянных цивилизаций — подумалось почему-то.

У перрона стояла электричка — да, мозг увиденное именно так и атрибутировал. Поезд из десятка вагонов с округлой «мордой», когда-то зелёный, но сейчас насквозь ржавый и лишённый почти всех стёкол в окнах. Двери в вагоны были открыты, но внутрь я заходить не стал. Зачем? И так видно, что там пусто.

Поезда ездят по рельсам, между разными городами. В городах живут люди. Если поезд давно не ездил — значит, заброшен не только вокзал.

Заброшено всё вокруг. Настолько, что связь между городами стала не нужна.

Что могло произойти, чтобы такое случилось?

В мозгу всплыло слово «война». Заныли виски, гулко стукнуло сердце — да, наверное, была война. Если на календаре 1983 год — скорее всего, тогда она и случилась. Что произошло? Не помню… не знаю. Сколько прошло лет? Как уже думал — не меньше десятки, чтобы всё настолько заросло и проржавело.

Я повернулся, оглядел снаружи здание вокзала. Плюгавенькое, деревянное, но когда-то, наверное, выглядело красивым. Окна почти двухметровой высоты — богато на момент постройки, но точно не сейчас. Над входом — выгоревшая табличка «111 км.», на которой от руки, коряво, но гораздо ярче написано «город 10 км» и стрелка, указывающая вправо.

Прелестно. Город — это цивилизация, люди, мой мозг это помнит. Если написанное на вывеске — не глупая шутка, то имеет смысл пойти именно в этом направлении. Надпись сделана точно уже после того, как эта электричка навечно встала у заброшенного перрона…

Добрый человек даже не поленился написать, сколько до города километров. Десять — это два часа ходьбы быстрым шагом. На деле, конечно, дольше — но тут есть отличное подспорье в виде железной дороги. Даже если она лет десять не использовалась — строится подобное, как правило, на века, так что пройти пешком по ней точно можно, это вам не лес или болото.

Угу. Выходит, приходилось мне бродить и по лесам, и по болотам…

Ну что, выдвигаться? Пожалуй, да — не торчать же здесь. Одно плохо — воды нет, но и пить пока не хочется. И желудок еды не требует — получается, я сыт.

Я зашагал вдоль платформы. Ну да, вон тут тоже спуск есть, такой же заросший… Ладно хоть, не грязно. А станция большая, несколько путей, не полустанок какой-нибудь.

Мелькнула мысль — раз есть станция, то явно же она построена рядом с чем-то? Но вокруг домов не видно, не слышно лая собак, в небо не поднимается дым — люди тут вряд ли есть. Если были дороги — то они скорее всего уже заросли, за десять-то лет…

Нечего тут искать. Лучше двигаться вперёд.

Уже отойдя шагов на двести, к кромке начинающегося леса, я оглянулся. Станция лежала позади, забытая и заросшая…

Ладно, хватит лирики.

Идти было легко. Обувь у меня удобная — кирзачи, не тяжело, дёшево, сердито и почти неубиваемо — если за ними следить, конечно. Нигде не трёт, я даже не поглядел, что там у меня внутри, носки или портянки. Ладно, не стоит останавливаться ради этого — нужно было там, в зале ожидания, смотреть…

Лес вокруг разросся, полоса между ним и рельсами — сплошь в зарослях жухлой прошлогодней травы. Столбы вдоль путей стоят, но вот проводов нет — и на станции я их не припомню. Вряд ли истончились от ржавчины — скорее всего, прибрал их кто-нибудь хозяйственный. Работа не для одиночки, но если есть город — значит, и люди найдутся.

Очередной признак цивилизации показался через 4 километра — это я мог утверждать абсолютно точно, потому что на ограждении коротенькой платформы из выщербленных плит можно было разобрать на табличке надпись «115 км». Вдоль тянулись высоченные ели лесозаграждения. Надо же, какие я слова знаю… Выходит, понимаю, как это в своё время работало. Откуда? Загадка.

От верхушки одной из елей отделилось пятно, и руки среагировали сами собой. Винтовку с плеча, рукоять затвора вверх-вниз, приклад к плечу, выстрел — и стремительно несущаяся на меня тварь сбилась с траектории и косо ушла в сторону, пытаясь выправить скукожившуюся перепонку меж лапами. Твою мать, если это белка-летяга — то слишком уж крупная, с овчарку…

Да ну, какая белка!

Рука сама рванула затвор, выкидывая стреляную гильзу и загоняя новый патрон. Выстрел, ещё один — ещё одна тварь рухнула на землю, а вот третий мимо. Успею! Достал следующей пулей — «летяга» упала в шаге от меня, приподнялась, клацая совсем не беличьей пастью с впечатляющими клыками, но получила контрольный и затихла. Я машинально вырвал из кармана полную обойму, вогнал патроны, огляделся — вроде это всё, других не видно. М-да…

Такие звери бывают? Бывают, вот они — но я о них ничегошеньки не знаю… или просто не помню.

Куда же меня занесло?

Оглядевшись, я собрал стреляные гильзы — пусть будут, пока есть возможность собирать. Выкинуть никогда не поздно. Повезло, что тварей было всего три. Успел бы я перезарядиться, будь их больше?

Не хочется об этом думать. Если что — надо успеть.

Когда я прошёл лесозаграждение — справа, чуть поодаль, увидел крыши домов. И опять — никакого дымка, да и крыши, похоже, осевшие… Не пойду туда — трава хоть и жухлая, но густая, а после летучих тварей что-то не очень хочется идти и не видеть, на что наступаешь. Лучше пойду вперёд — попробуем всё же найти город.

Всё в очередной раз только начинается…