Никто нас не разлучит

Белое одиночество

Я взглянул в окно. С неба летели снежинки, порхали как бабочки, танцевали в воздухе. Включил запись песни Сальваторе Адамо «Tomble la neige…». Полилась грустная мелодия. Голос, преисполненный страсти, тоски и нежности… Из кинофильма «И падает снег»: «Томбэ ля нэжэ Тю нэ вьендра па сё суар…»

А снег кружил и падал… Завивался в вихре. Поднялась метель. Она всё усиливалась. Крутились и метались снежинки, сцепляясь друг с дружкой. Казалось, из снежных завихрений появится Снежная Королева, чтобы увлечь за собой кого-нибудь, чтобы он далеко на севере складывал из ледяных букв слово «Вечность».

Ветер постепенно стал слабеть, снег летел спокойнее и реже. Он таял на окнах. Будто слёзы текли по стёклам. Снежинки порхали, словно танцевали в воздухе. «Томбэ ля нежэ…» – звучал в голове голос Адамо. «Падает снег, Ты не придёшь этим вечером…»

Этой ночью мне опять приснилась необычная девушка. Даша. Мы с девушкой шли рядом, тихо падал снег. Мы улыбались и о чём-то беседовали. Я не узнавал Казань. Будто очутился в конце позапрошлого века. Мимо проезжали конные экипажи. Мой грезосон прервала ритмичная музыка – сигнал мобильника. Звонил друг.

– Привет, Саня! Ты в универ сегодня собираешься?

– Привет, Айнур! Да надо бы наведаться, – хмыкнул я.

– За тобой заехать?

– Нет, гони свой Логан до места. Хочу пройтись пешком. Пока!

Айнур – парень казанский, я – из деревни, но мы как-то быстро подружились. С первого курса. Вначале я в общаге жил, так Айнур не часто бывал в гостях. Перед началом третьего курса я нашёл квартиру, и друг стал бывать чаще. Он парень высокий (на полголовы меня выше), весёлый. Волейболист классный.

Я тоже на первом курсе на секцию ходил, потом больше времени стал уделять учёбе. Так, умыться надо, яичницу пожарить. Когда съел немудрёный завтрак, засвистел чайник. Только успел выключить его, опять раздался звонок. Каринка! Да чтоб её черти взяли!..

Карина – однокурсница, бывшая подруга, с ней мы немного жили вместе. Когда узнал, что она мне изменила, выгнал к шутам. Ну, то есть обратно в общагу.

– Аллоо, – раздался кокетливый голосок.

– Слушаю…

– Санёк, доброе утро! Как я рада слышать тебя! А ты мне ночью снился…

А мне снилась другая, – чуть не выдал ей. Зря спохватился, надо было сказать.

– Карина, мне некогда болтать, выхожу из дома, – оборвал я изменщицу и отключил смартфон.

Выпил чаю, стал одеваться. В мозгу крутилось: «А ведь Даша мне не только снится, я ведь с ней встречался! Или у меня крыша едет?!»

Куртку надеть? Нет, лучше пальто. Правая рука наткнулась в кармане на какой-то предмет. Часы, старинные! Нашёл их на улице. После этого произошло странное происшествие, встреча с девушкой из прошлого. После чего она стала приходить ко мне во сне. Часы тикали, показывали правильное время. А что, если?.. Сунув раритет в карман джинсов, вышел и закрыл дверь.

Шагал по улице, снежные хлопья планировали с неба. В ушах всё звучали строки песни: «Tombe la neige Et mon coeur s'habille de noir» – «Падает снег и моё сердце одевается в чёрное», и припев, тягучий голос Адамо: «Лаа-ла-лаа-ла-ла-ла-ла-лаа!»

Сразу хотелось назвать тягучий голос французского певца томным. Хотя точно не знал, что это обозначает. Вчера набрал в Интернете. Поисковик выдал: «Томный» – испытывающий неясную грусть, устало-нежный, расслабленный, полный

истомы. А истома что такое? Это и приятная расслабленность, и усталость, и бессилие… Хм, слишком большой диапазон значений…

Вот и универ. Стройные колонны, родное здание. От автостоянки перед ним спешили студенты. Надел противовирусную маску, заскочил вместе со всеми. Возле аудитории поздоровался с однокурсниками. На первой паре – лекция по философии. Сели с Айнуром в конце помещения. Друган говорит:

– Саня, ты заметил, как на тебя Танюша поглядывает? Займись ею, пока я не опередил…

– Лучше займись Кариной, а то достала она меня своими заигрываниями. – Ладно, можно на время, – загоготал Айнур. Но тут же прервал смех: появился лектор, человек серьёзный, выступает как Цицерон.

Во время перерыва я отозвал друга и спросил:

– Айнур, как ты относишься к метемпсихозу, к реинкарнации?

К переселению души в другое тело?

– Да выдумки это, – лениво протянул он и хохотнул – а ты чё,

в индуисты, в кришнаиты собрался податься?

– Ну, не только в индуизме такое представление существует. Помнишь, препод нам читал лекцию о Платоне? У того похожее учение было. Может быть, он прав?

– Зашквар! Ты чё, Санёк, шизанулся?! Какие-то странные разговоры… Мозг свой поюзай!

– О чём речь ведёте? – подкатила Каринка, улыбаясь во всё круглое личико. И глазки строит. Раньше мне говорила, что у нас глаза у обоих зелёные, мол, не зря, это судьба…

– Не о чём, а о ком! О тебе, конечно, красавица ты наша! – Айнур обнял мою бывшую и отвёл в сторону, болтая без умолку. Обещание другу надо выполнять… Поодаль стояла Таня и смотрела на меня. Чем-то похожа она на Дашу… Тоже кудрявая, только причёска короткая, а у Даши –длинная толстая коса. У обеих волосы каштановые, цвет свой, родной. У Каринки я и не помню, какие изначально волосы были, постоянно красится. Сейчас какие-то лилово-малиновые.

Пора на лекцию. Опять Таня оглянулась. Нет, хоть и похожа немного на Дашу, но до неё ей далеко. И тут мне как-то тоскливо на миг сделалось. О чём думаю? Может, и правда, со мной что-то не то происходит?

После занятий простился с приятелями и отправился пешком. Уверял себя, что просто погуляю. Однако где-то далеко сидело желание повторить то необычайное происшествие…

Иду по улице Горького. Вот и дом Кекина. Выходит углом на три улицы. Возле него и произошло то самое… То есть, оказался я в прошлом, когда знаменитого здания не существовало. Даже странно, что такой красоты не было когда-то.

Реферат об этом здании когда-то писал, хорошо всё запомнил. К 1905 году его воздвигли. Прямо замок какой-то. В разных стилях купец, по фамилии которого он называется, вознамерился воздвигнуть дворец. И модерн, и готика присутствует. На верхнем этаже готические окна строго на улицу смотрят. А окна второго этажа – это привет из арабских сказок, балкончики и маленькие купола на крыше тоже в таком духе. Колонны необычные. Много всякого ажура.

Короче, спасибо миллионеру Кекину за заказ и архитектору Генриху Рушу в особенности за создание этакой красотищи. Ну и строителям, кто всё создавал. А также тем, кто причастен к восстановлению здания в 2005 году. А то было время, когда он бесхозным стоял.

В тот день моё внимание привлёк странно одетый старик. Как дервиш какой-то или там индус. Он стоял у стены дома и пристально рассматривал проходивших мимо него прохожих. Когда я приблизился, вдруг обратился ко мне:

– Уважаемый, купи часы! Хорошие, рабочие, дёшево отдам! Мне деньги срочно нужны…

И протягивает на ладони своё сокровище.

Я остановился. Он стал горячо уверять, временами прикладывая часы к уху и предлагая мне послушать их тикание:

– Я вижу, ты хороший человек! А это часы старинные, знаменитые. Они никогда не ломаются. Тебе принесут счастливые моменты…

Странно так выразился… Что тогда на меня нашло? Загипнотизировал меня этот старец, что ли? Взял да и купил. Сунул в карман и потопал дальше. Шагов через десять оглянулся, а старика нет. Как испарился!..

Вынул часы, давай осматривать. Корпус стальной, цепочка прицеплена. Посмотрел с другой стороны. Надпись выгравирована: Павелъ Буре. Хоть потёртые малость, однако цифры крупные, чёткие. Антиквариат! Ещё и секундная стрелка пониже бегает по маленькому кругу.

И вдруг что-то будто бесшумно полыхнуло. Моргнул я от неожиданности, смотрю: что случилось, где я оказался? Оглядываюсь, ничего не понимаю. Улица другая стала, хотя некоторые здания знакомые. На дороге конные экипажи, цокот копыт слышится. Мужики на телегах понукают лошадей. Что произошло? Неужели я в девятнадцатый век попал? Примерно в конце столетия оказался. Как такое может случиться? Снится опять, что ли? Да не может сон таким реальным быть…

Ужас меня охватил. Будто вихрь в голове закрутился. Постепенно он уменьшался, съёживался, пока не исчез. Почему-то я успокоился. Смотрю: а на мне одежда иная. Такая, в какой ходили студенты тех далёких времён. Пальто, похожее на шинель, на голове шляпа с длинными полями. Длинные волосы закрывают уши. Машинально провёл рукой по лицу и обнаружил усы и бородку. И уже не удивляюсь ничему. И вроде бы я другой человек, студент императорского университета, сын учителя из уездного города.

– Саша! – поворачиваюсь на голос и улыбаюсь барышне, которая идёт навстречу. Да это же она, моя любимая!

– Даша! – восклицаю и спешу навстречу. Бесконечно родное лицо с правильными чертами, большие глаза, длинные ресницы. Бархатная шляпка ей очень идёт. Тёмное пальто, украшенное собольим мехом. Кисти рук спрятаны в муфте. Щёки румяные как яблоки. Прикоснулся губами к одному из яблочек. Девушка сняла тонкую перчатку, погладила меня по лицу:

– Не замёрз?

От её взгляда и голоса грудь так и обдало жаром, сердце запрыгало в ликовании.

Как долго мы тогда гуляли по городу. На конке прокатились. Забавный вагон-трамвайчик везли две лошадки, их погонял водитель или кучер, не знаю, как назвать. Снежинки медленно летели с неба и покрывали дома, деревья, опускались на людей. Её длинные загнутые ресницы становились ещё более пушистыми от снежинок…

Воспоминания промелькнули передо мной, сердце сладко заныло от предчувствия встречи. Вновь вынул часы и стал пристально смотреть на них. И вот оно: словно зарница вспыхнула, и я очутился в другой реальности. В позапрошлом веке. А вот и она, дорогая моя принцесса!..

– Здравствуй, Даша! – подбегаю к ней и беру её ладони в свои. Лучистый взгляд, счастливая улыбка, лёгкий румянец. Расцеловать бы всё лицо! Даша остановила мой порыв: неудобно на улице, кругом любопытные. Мы отправились не торопясь. Беседа потекла как ручей.

– У тебя в глазах – небесный свет! – помнишь, как ты пела романс, когда у твоей подруги в гостях были? Эти слова – о тебе!

– Ещё бы не помнить. Как мы хорошо тогда все втроём пели! Варя замечательно играла на фортепьяно…

Вскоре я перешёл на тему будущего. Как-то получалось, что в любой беседе говорил об этом:

– Даша, настанет время, а оно недалеко, когда на улицах совсем не будет лошадей, их заменят повозки с моторами, и трамваи сами поедут, без лошадей…

– Саша, какой ты фантазёр!

– Это не фантазии, Даша, так и будет, прогресс не стоит на месте. А вот смотри – на месте того домика построят огромный дом, весь в лепных украшениях, он будет походить на сказочный дворец!

– Откуда ты знаешь?

– Во сне приснилось!.. Доживём до того времени, убедишься в моей правоте!

Даша смеялась, я любовался её улыбкой, смехом, похожим на звон серебряных колокольчиков.

– А вон там, напротив здание, где булочная внизу, там построят музей знаменитого писателя!

Как приятно доставлять радость любимому человеку! Наконец-то грусть, которая часто проскальзывала в глазах любимой, покинула её. На меня был устремлён взгляд, полный радости и счастья.

– А какого писателя?

– Он ещё не прославился, в булочной работает.

Смех прервался. Даша нахмурилась. Озадаченный этим, я поинтересовался причиной смены настроения. После некоторого молчания услышал:

– Саша, отец настаивает на том, чтобы я вышла замуж. За одного предпринимателя, владельца булочной.

– Да что это за деспотизм?! Варварство! Мы что, в средневековье живём?! До двадцатого века уже недалеко, каких-то двадцать пять лет, и новая эпоха наступит. Неужели твой отец не желает счастья дочери?

– Он по-другому представляет моё счастье. Богатый муж, человек его круга… Для купеческой дочки, считает, лучшая участь…

Я его как только ни умоляла, говорила, что не смогу жить с нелюбимым… Даже слушать не хочет…

– Ну, это вообще тёмное царство какое-то. Прямо как герой пьесы Островского… Помнишь, в театре смотрели…

– Да, только у меня не спектакль, а жизнь…

Последние слова она произнесла со слезами. Я принялся предлагать варианты выхода из положения. Предложил ей свои руку и сердце. А чтобы прожить вместе, оставлю учёбу, найду какое-нибудь место. Письмоводителем или учителем, репетитором… Даша сказала, что не хочет, чтобы из-за неё я лишился высшего образования, возможности сделать научную карьеру. Да и как разорвать отношения с родителями, грех какой, это невозможно.

– Но разве не грех – силой отдать дочь за нелюбимого ради своих корыстных интересов? – с отчаянием воскликнул я.

Мы замолчали на время. Затем я вновь стал уговаривать мою отраду не поддаваться отцу, уйти от родителей, звал её замуж. Приводил в пример героев романа Чернышевского «Что делать?» Много чего говорил.

Приехать обещал и попросить её руки у папаши. Этот вариант она сразу отвергла, мол, меня просто не пустят в дом. А она ещё будет просить отца отменить своё решение. И к родственникам обратится, чтобы посодействовали, упросили отца не ломать жизнь дочери.

До самого дома Даша попросила не провожать. Простились грустно. Я поклялся ей в вечной любви, просил подумать о том, что ей предлагал в случае упорства отца. Наклонился к милым полным губам. О, какой жаркий поцелуй!.. Договорились завтра встретиться на прежнем месте в два часа.

В перемещениях во времени какое-то значение имело моё нахождение там, где встретился мне тот странный старик, и внимательное рассматривание купленных у него часов. И время: два – три часа пополудни. Возвращение в двадцать первое столетие происходило с того же места. Вернувшись из путешествия в прошлое, вспомнил, что завтра – воскресение. Добрёл до пешеходной улицы Баумана – «Казанского Арбата», прогулялся. Вспомнилось, как Даша исполняла романс Гурилёва на стихи Алексея Кольцова «Разлука». В голове зазвучали слова: «Так знать Бог велел – расстанемся, Но когда-нибудь увидимся…». Решил заглянуть в книжный магазин. Может, томик Кольцова приобрести? Или что-нибудь про реинкарнацию?

Однако когда вошёл, начал разглядывать новинки. Девушка передо мной в бордовой куртке с капюшоном стояла. Обернулась и улыбается смущённо. Таня! Поговорили. Она какой-то томик стихов купила, я решил в другой раз поискать нужную книгу. Вышли вместе, зашагали по улице. Много чего расположено на знаменитой улице, в старину называвшейся большой Проломной.

Удивительно, что знаменитой огромной колокольни тогда ещё не было… А за нею, в глубине двора – Богоявленская церковь. Там крестили Шаляпина. Потом он пел там в церковном хоре. Об этом мы с Таней тоже вспомнили.

– А ведь до возведения этого чуда возле церкви стояла колокольня с шатровым куполом, – произнёс я.

– Откуда ты знаешь?

– Платон говорил: «Всякое знание есть припоминание». Припоминание бессмертной души человека.

Таня быстро взглянула на меня. С удивлением и интересом.

Добрались не спеша до конца пешеходной улицы. Через дорогу на площади Тукая – знаменитый торгово-развлекательный комплекс «Кольцо».

– Ну ладно, Таня, мне домой надо.

– Саня, а может, зайдём куда-нибудь? На Кольце книжный магазин замечательный. Или в кафе? – и смотрит на меня с умоляющим выражением в глазах.

Всё-таки она похожа на Дашу. Но чего-то не хватает, изюминки какой-то, таинственности. А девушка вообще-то хорошая.

– Извини, Танюша, может, в другой раз. Мне нужно домой. Пока!

Повернул и отправился направо. Надо же, как она взглянула на меня. Как раненая птица… жалко даже её стало.

На другой день заехал Айнур. Разговорились о том, о сём. Тут я хватился, а уже без десяти два. Другу сказал, что у меня свидание. Быстро оделся, хвать – а старинных часов нет! Везде заглянул, нигде не нашёл. Дружок подвёз до места. Стою как дурак, чего-то жду. Ничего, конечно, не дождался. Час покрутился возле знаменитого дома, отправился восвояси.

Когда вернулся, стал искать обстоятельно. Оказался сей артефакт за кроватью. Как туда попали часики, непонятно. В понедельник отправился в путь. «Место встречи изменить нельзя», – вспомнился фильм, который по совету отца когда-то смотрел. Ничего не вышло с путешествием в прошлое на этот раз. Как ни вглядывался в часы, как их ни крутил, чуда на этот раз не произошло.

Вся неделя как в тумане прошла. Каждый день ходил к дому Кекина с моим артефактом. Всё бесполезно. В универе Таня каждый день на переменах ко мне подходила, что-то говорила. Не помню, что ей отвечал рассеянно. А на квартире тоска нападала такая, хоть волком вой.

Сегодня проснулся рано утром. Кто-то кричал? Прислушался. У соседей тихо. Только шум машин на улице. И тут сон вспомнил. Нахожусь я в той, прошлой жизни. В университете. И слышу, как мои однокурсники читают в газете: «Дочь купца-миллионщика Дарья Л., выданная замуж за нелюбимого, застрелилась из мужниного пистолета». И вопль после этих слов. Выходит, я от своего крика проснулся.

Встал, накинул на плечи одеяло, вышел на кухню. Налил из чайника воду в стакан, немного расплескал. Глотнул несколько раз. Руки тряслись.

Вернулся в комнату, открыл жалюзи. Метель сбивала снежинки в хлопья, крутила их, бросала в дом, который покорно смотрел своими очами-окнами. В голове зазвучал голос С. Адамо: «Томбэ ля нэжэ Тю нэ вьендра па сё суар…». Вспомнился русский перевод:

Ты не придешь этим вечером

Кричит мне мое отчаяние

Но падает снег,

Невозмутимо кружась…

Наледь, которая была вчера, подтаяла. На подоконник текли ручейки. Словно слёзы из глаз…