Нобелевская речь

НОБЕЛЕВСКАЯ РЕЧЬ

Я не нахожу слов, чтобы выразить чувство благодарности за все то, что было высказано в мой адрес, и за дарованную мне награду. Я принимаю ее, полагая, что оценка моего труда намного превышает значимость того, что я сумела сделать, написав свои книги. Могу лишь уповать на то, что те многие сочинения, которые мне еще предстоит создать, будут в большей мере достойны признания, нежели уже опубликованные. И, конечно, я принимаю награду, разделяя те принципы, которые были положены в ее основу. Эту премию я рассматриваю не столько как награду за уже опубликованное, сколько как аванс на будущее. Все, что я в дальнейшем напишу, надеюсь, будет стимулироваться воспоминанием об этом дне.

Я принимаю эту награду от имени Соединенных Штатов Америки. Как народ, мы еще молоды, а потому понимаем, что подлинный расцвет наших возможностей — дело будущего. Настоящая награда, присужденная американке, поддерживает не только одну меня, но и всех американских писателей, ободренных и вдохновленных этим великодушным актом признания. Еще я хотела бы сказать, что для моей страны особенно весомо, что эта награда присуждена женщине. Вам, уже оказавшим подобное доверие Сельме Лагерлёф[1], а также отметившим вклад женщин в различные другие области, однако, возможно, трудно представить себе всю значимость того факта, что именно женщина стоит сейчас перед вами[2]. И я говорю не только от имени писателей или женщин, я говорю от лица всех американцев, ибо все мы причастны к этому знаменательному событию.

Я не была бы честна перед собой, если бы не высказалась со всей откровенностью о народе Китая, с которым жила одной жизнью в течение многих лет. Его судьба была также и моей судьбой. Мироощущение моих соотечественников и народа Китая, моей приемной родины, сходно во многих отношениях, но всего более мы похожи друг на друга в любви к свободе. И сегодня это более справедливо, чем когда-либо, ибо ныне Китай вовлечен в величайшую из битв — в битву за свободу. Я никогда не восхищалась Китаем искренней, чем в настоящее время, когда он объединился, как никогда прежде, перед лицом врага[3], посягнувшего на его независимость. В своей решимости отстоять свободу, — а это чувство глубоко ему присуще, — Китай, думается, неодолим. Свобода сегодня есть нечто большее, чем любое другое драгоценное человеческое достояние. Мы, Швеция и Соединенные Штаты, ею обладаем. Моя страна молода, но она приветствует с особым дружеским чувством вас, на вашей земле, древней и свободной.

Б. Гиленсон. КИТАЙСКИЕ ГОДЫ ПЕРЛ БАК

Стали классикой строки Р. Киплинга: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись». Литературная и общественная деятельность замечательной американской писательницы Перл Бак (1892–1973), посвятившей всю свою жизнь «наведению мостов» взаимопонимания между Востоком и Западом, между азиатским и европейским менталитетом, явилась ярким опровержением этих слов. Понятие «мост» было едва ли не ключевым в ее жизненной философии. В одном из последних своих романов она приводит формулу древнекитайской мудрости, столь ей близкую: «Мы живем под одним небом». Уникальность ее жизненной и писательской судьбы коренилась в том, что она принадлежала к обоим мирам — восточному и западному. Американка по происхождению, она первую половину жизни провела в Китае, а вторую — на родине.

Литературное наследие Перл Бак обширно и неравноценно, да и изучено далеко не в полной мере. Однако совершенно очевидно, что ее вклад в литературу связан прежде всего с освоением китайской тематики. На закате своей долгой и плодотворной жизни она признавалась: «Мне было трудно определить, какая часть мира в большей степени является моей… Я предана Азии так же, как и моей родине». Она обычно называла Китай своей «второй родиной».

Ее судьба изобиловала контрастами. Третий гражданин США и первая женщина-писательница Америки, удостоенная Нобелевской премии (1938), она не была в полной мере оценена у себя на родине, хотя получала самые престижные награды. Ей приходилось выслушивать брюзжание «высоколобой» академической критики, которая явно не желала включать ее в список ведущих американских писателей. Критики иронизировали над оптимистическим пафосом ее книг, поскольку в ту пору в литературных кругах царила мода на пессимизм, над ее несколько старомодной повествовательной манерой. Не нравилось им и то, что писала она в основном о Китае и других странах Азии, а потому вроде бы не была американским автором. Не очень ее принимали и в Китае. А между тем она имела широчайшую аудиторию читателей, причем за пределами США, пожалуй, даже большую, чем на родине. Ее книги издавались на десятках языков, что сделало ее, наряду с Марком Твеном, одним из самых читаемых в мире американских писателей. Известна была Перл Бак в 30-х годах и в нашей стране. Однако после войны у нас не было издано ни одного ее произведения. Гуманистический пафос ее книг, неприятие всех форм тоталитаризма пришлись не по вкусу тогдашней нашей критике. Вот уже несколько десятилетий творчество Перл Бак остается «белым пятном» не только для нескольких читательских поколений, но и для многих литературоведов. И это в то самое время, когда в мире не только продолжают быть популярными ее произведения, но и сохраняют живую актуальность горячие выступления писательницы против фашизма, расизма, в защиту гражданских прав и прав личности. Уникальное знание как Востока (особенно Китая), так и Запада, интерес не только к литературной, но и общественно-политической, философской проблематике — все это делало ее творчество значительным явлением культуры XX в., придавало ее воззрениям масштабность.

Перл Бак (ее настоящая фамилия— Сайденстрикер) родилась 26 июня 1892 г. в США, в местечке Хилсборо, в штате Западная Виргиния, но еще ребенком была увезена в Китай, где провела с перерывами почти сорок лет. Ее родители— Абсолом Сайденстрикер и Кэролайн, урожденная Сталтинг, — занимались в Китае миссионерской деятельностью. Семья была обеспеченной, культурной, мать ревниво пеклась о воспитании детей. Будущую писательницу с ранних лет окружал причудливый экзотический мир: буддийские храмы, статуи богов, пестрые народные празднества, множество человеческих типов — от бедняков и уличных нищих до гордых ученых старцев и бандитов, скрывавшихся в горах и терроризировавших местное население. Перл Бак с детства приходилось общаться с простым людом: ремесленниками, мелкими торговцами — теми, кому позднее суждено сделаться персонажами ее романов. Повзрослев, она выказывала неизменную пытливость ума, обладая завидной способностью быстро сходиться с разными людьми (она свободно владела китайским), что пополняло бесценный запас жизненных впечатлений. Ее няня-китаянка была кладезем народных преданий и сказок. Позднее Перл Бак признавалась, что они стали первыми источниками ее творчества. Но сильнее волшебных сказок пленяли ее истории, героями которых были живые люди. Их она слышала от отца, возвращавшегося из своих миссионерских вояжей и делившегося с домашними впечатлениями. Желание заняться писательством, чтобы запечатлеть в слове увиденное и услышанное, проявилось у нее уже в ранние годы. При этом Перл Бак точно схватывала манеру, стиль, интонацию китайского устного рассказа, что позднее определило самую сущность ее творчества.

Жизнь в Китае, безусловно, сказывалась на характере полученного ею образования. Она была ненасытным книгочеем, однако в молодые годы ей нечасто удавалось знакомиться с современными авторами. Круг ее чтения в основном ограничивался англоязычной классикой; одним из любимцев был Ч. Диккенс, которого она старалась перечитывать ежегодно. Кроме того, благодаря своему учителю, мистер Куну, она познакомилась с шедеврами древнекитайской словесности, а также с конфуцианством. Перл Бак училась сначала в школе при миссии, потом в частном заведении в Шанхае; там и началась ее общественная и филантропическая работа.

В 17 лет она уехала в Америку, где в 1914 г. с отличием окончила Рандолф-Мансонский женский колледж в Виргинии. Ей предложили там же заняться преподавательской работой, однако она вынуждена была вскоре вернуться в Китай, чтобы ухаживать за тяжело заболевшей матерью. В 1917 г. Перл вышла замуж за приехавшего в Китай американца Джона Лоссинга Бака, специалиста по агротехнике. Он, в частности, знакомил местное население с новейшими методами земледелия. Вместе с мужем Перл Бак отправляется в северные районы Китая, где проводит более четырех лет (1917–1921), непосредственно соприкасаясь с трудом, традициями, бытом, всем жизненным укладом китайского крестьянства. Посещения крестьянских семей сделались для нее «поисками правды». В их среде она могла наблюдать подлинно самобытные человеческие характеры, которым позднее довелось ожить на страницах ее книг, и прежде всего романа «Земля». Это общение укрепляло любовь писательницы к китайскому народу. В 1921 г. она переехала в Нанкин, где Джон Бак стал преподавать в местном университете; там же начала педагогическую работу и Перл Бак — она вела занятия по английской и американской литературе. Позднее она работала и в некоторых других университетах.

Смерть матери в 1921 г. побудила Перл Бак заняться генеалогическими изысканиями, поскольку она решила написать биографию Кэролайн Сталтинг. Она писала лишь для того, чтобы рассказать своим детям о жизни их бабушки, показать им эту незаурядную личность, и вовсе не думала о публикации. Однако именно эта книга, изданная лишь в 1936 г., а также написанная позднее биография отца, сыграли, как оказалось, едва ли не решающую роль в присуждении ей Нобелевской премии.

Шли 20-е годы — для китайской истории период огромной значимости, — когда происходили революционные социальные перемены, трасформировался облик страны, в которой прежде счет шел на столетия. В ходе синьхайской революции 1911–1913 гг. была свергнута монархия и провозглашена (1 января 1912 г.) Китайская республика, первым (временным) президентом которой был избран Сунь Ятсен. С возникновением в 1921 г. компартии в стране появилась новая, все более крепнущая сила, которая от создания единого фронта с Гоминьданом (национально-демократическая партия, созданная в 1912 г. и первоначально сыгравшая значительную роль в революционном движении) в период революции 1925–1927 гг. перешла к борьбе с ним. Работая над семейной хроникой, а позднее над романами, Перл Бак все настойчивей ощущала потребность понять происходившие вокруг события.

В 1925 г. она уезжает в США, чтобы поправить здоровье дочери Кэрол, родившейся с серьезной патологией, однако выслушивает приговор врачей — заболевание неизлечимо. Она вынуждена поместить дочь в специальную клинику, где та находилась постоянно; это был тяжелейший удар по материнскому сердцу. В дальнейшем она воспитывала приемных детей, а судьбы инвалидов детства всегда вызывали ее живейшее участие.

В 1927 г. Перл Бак защищает диссертацию в Корнеллском университете об английских эссеистах XIX в. Уже тогда она проявила себя не только как личность, богато одаренная природой, но и как человек, наделенный огромной творческой волей. Материальная нужда заставила ее принять участие в университетском конкурсе работ, посвященных внешней торговле. Не имея экономического образования, она пишет реферат на тему «Китай и Запад» и выходит победителем. «Премия дала мне веру в себя как писателя», — писала она позднее. В дальнейшем Перл Бак не раз демонстрировала широту своих интересов и познаний, публикуя работы по проблемам политики, истории, культурологии.

Поездка в США побудила ее с увлечением штудировать современных американских авторов, таких, как Э. Хемингуэй, У. Фолкнер, С. Льюис и особенно Т. Драйзер, к которому она питала особую симпатию. «Ни один американский писатель, — писала она, — не может быть поставлен рядом с Драйзером по значимости проделанной им работы». Это было сказано в 1938 г. В известной степени творчество Перл Бак можно отнести к «школе Драйзера».

Ее писательский дебют состоялся в 1925 г., когда в журнале «Эйша» был напечатан рассказ «Говорит китаянка», после чего Перл Бак получила предложение переделать его в роман. Но тогда она не была готова к написанию объемных книг. Ее хватило еще на один рассказ, продолжение первого, но она надеялась со временем опубликовать оба произведения под одной обложкой. Однако издатель все не находился. Рукопись почти пять лет лежала без движения, пока рассказы не были переработаны ею в роман под названием «Восточный ветер, западный ветер»; он увидел свет в США в 1929 г.

Этот первый ее роман, облеченный в эпистолярную форму, представлял своеобразный монолог главной героини-китаянки Квей Лан, посылающей письма своей подруге, иностранке, побывавшей в Китае. Темой романа, ставшей принципиально важной для Перл Бак, явилось столкновение двух культур, двух укладов — китайского и европейского. Дочь состоятельных родителей, Квей Лан еще в младенчестве была предназначена в жены мужу, выбранному ее отцом и матерью. Она была воспитана в духе старых китайских традиций, а ее муж, проживший за границей 12 лет и получивший там медицинское образование, усвоил новые нравственные и культурные нормы, либеральные представления. Он воспринимает жену не как рабыню, прислужницу, а как равного себе человека, заставляет ее отказаться от традиционного бинтования ног и приобщает к современным научным знаниям и западным понятиям. Несмотря на некоторую сентиментальность, «заданность» характеров, первый роман Перл Бак свидетельствовал о ее несомненных литературных способностях: наблюдательности, объективности и очевидном даре рассказчика.

Между тем жизнь Перл Бак изобиловала драматическими событиями. Во время революционных выступлений в Нанкине в 1927 г., завершившихся чанкайшистским переворотом, дома иностранцев подверглись разграблению; не избежала этой участи и Перл Бак, пережившая с мужем смертельную опасность. При этом погибли многие вещи, а самое главное, рукопись одного романа, которую так и не удалось восстановить. На американском военном корабле Перл Бак переехала в Японию, где провела около года в маленьком домике в горной местности. Многие ее соотечественники решили тогда навсегда покинуть Китай. Перл Бак не присоединилась к ним. Напротив, она вернулась. Ею руководила глубокая симпатия к народу этой страны, а также «ненасытное любопытство и желание находиться в гуще событий и увидеть, во что это выльется».

В Японии Перл Бак приступила к написанию романа «Земля», которому суждено было сыграть решающую роль в ее литературной карьере. Вот как один из биографов Перл Бак описывает рождение этого произведения: «Люди и события, освобожденные от долгого затворничества в уголках ее памяти, казалось, знали точно, в каком направлении развиваться, что делать… Это были китайские крестьяне, не умевшие читать и писать, а потому лишенные голоса и силы, о которых властители государства помнили лишь постольку, поскольку они трудились и платили налоги… Но Перл Бак знала, что они вовсе не невежественны, что умение читать, писать и повторять сентенции ученых мужей отнюдь не означает обретение мудрости и тонкости чувств. Крестьянин мог не уметь читать, но при этом у него был богатый язык, он жил в сложном мире понятий и взаимоотношений, определенных древними традициями, был умен и находчив в практической жизни, в ежедневной борьбе за существование и обладал чувством собственного достоинства».

Роман «Земля», вышедший в 1931 г. и имевший сенсационный успех (кстати, совершенно неожиданный для автора), знаменовал начало самого плодотворного этапа в творчестве Перл Бак. Он охватывает целое десятилетие — 30-е годы. В это время были написаны наиболее известные ее романы и публицистические произведения, посвященные Китаю.

«Земля» — своеобразная крестьянская сага, в центре которой два психологически рельефно очерченных характера: крестьянин Ван Лун и его жена О Лан. В начале романа Ван Лун — бедняк, едва сводивший концы с концами, в финале — разбогатевший крестьянин. В доме богачей Хванов, поражающем его роскошью, Ван Лун покупает жену — О Лан, которая, можно сказать, была рабыней у своих хозяев. Она некрасива, безропотна, трудолюбива. В дальнейшем возвышение Ван Луна контрастирует с неумолимым упадком усадьбы Хванов, проматывающих богатство в расточительстве и безделье. Заметим, что история нескольких поколений одной семьи, судьба рода — излюбленная тема народного китайского классического романа, на который ориентируется писательница.

Для Ван Луна земля — смысл и цель существования, все его усилия направлены на расширение надела, приумножение достатка. Повествование — неторопливое, эпически спокойное, строится как цепь эпизодов и сцен из жизни главного героя: упорный труд в поле, где бок о бок с ним работает О Лан, эпидемии, наводнения, неурожаи, рождение сыновей, старение и смерть О Лан, появление в доме богатеющего крестьянина наложниц. Роман, лишенный внешне увлекательных сюжетных перипетий, притягивал достоверностью и конкретностью деталей, относящихся к земледельческим работам, к различным церемониям и традициям. Перл Бак создавала как бы «эффект присутствия», она делала живым и зримым то, что происходило в далекой, малоизвестной стране.

В основе романа лежит драматический принцип: персонажи раскрываются через поступки, через описание их внешнего облика и речевую характеристику. Описывается только видимое глазу, что в какой-то мере напоминает манеру Хемингуэя, входившего тогда в моду. «Земля» близка к жанру так называемого «романа-реки», передающего плавное течение жизни и изображающего события в строго хронологическом порядке. Автор нарочито объективен. Как заметил один из рецензентов, если бы мы не знали имени автора, то едва ли догадались, кем написан роман: мужчиной или женщиной, радикалом или консерватором.

Но объективность Перл Бак не означала беспристрастности. Писательнице важно было именно «поведать» историю своего героя — ведь сам он сделать этого не мог. Она стремилась к форме столь же непритязательной, как и само бытие этого земледельца. В целом жизнь крестьян, составлявших четыре пятых населения огромной страны, оставалась и для читателей и для писателей «землей неведомой». Только простота и естественность могли помочь читателю приобщиться к интересным и поучительным традициям, к иному, идущему от требований жизни восприятию земли. Земля определяла привычки, стиль жизни, все мироощущение крестьянина.

Позднее, уже известной писательницей, вручая от имени Американской академии искусства и литературы золотую медаль своему маститому соотечественнику — Торнтону Уайлдеру (тоже проведшему молодые годы в Китае), Перл Бак говорила о том, что Китай — это страна, где время измеряется столетиями, а ландшафты разнообразны как нигде в мире, страна, где нельзя не испытать «ощущения вечности». Это выражение очень точно передает суть романа «Земля».

Этнический колорит не был самоцелью, роман был обращен к вечным, общечеловеческим ценностям, таким, как жизнь и смерть, семья, взаимоотношения родителей и детей и, конечно же, труд. Перл Бак напомнила, что незамысловатый быт земледельца может быть темой не менее увлекательной, чем любовные коллизии или детективные драмы. Это был удивительный сплав предметности народного сказа с библейской приподнятостью, без какой-либо назойливой дидактики. Роман Перл Бак утверждал и такие «исконные американские ценности», как трудолюбие, бережливость, предприимчивость и стойкость. «Земля» привлекла неожиданной новизной тематики, став одним из самых громких бестселлеров в истории литературы США, что сразу же выдвинуло Перл Бак в первые писательские ряды.

Несколько иной была реакция в самом Китае. Официальные круги были раздражены тем, что картины бедствий и лишений, выпавших на долю тружеников земли, создавали неблагоприятный имидж их стране. Некоторые критики и интеллектуалы были уязвлены тем, что героями всемирно известного романа оказались не они, представители узкой элитарной прослойки, а простые люди. По словам самой Перл Бак, они не поняли того, что им «следовало бы гордиться простыми людьми, ибо именно они составляют славу и силу Китая». Однако у Перл Бак нашлись в Китае и авторитетные сторонники, среди которых был видный философ Ли Ютан. Он признал роман «безукоризненно достоверным». Племянник философа обратился к Перл Бак с просьбой разрешить перевести роман. Он, в частности, писал ей: «Я был приятно удивлен вашим блистательным достижением. Скромный китайский литератор, я изучал жизнь крестьянства и нахожу, что ваш роман содержит больше правды, чем многочисленные труды именитых иностранных профессоров, изучавших уклад наших земледельцев».

Успех «Земли» окрылил писательницу, стимулировал ее продолжить эту семейную сагу. У нее созрел замысел трилогии, которая позднее получила название «Дом земли». Второй роман этой трилогии, «Сыновья» (1932), начинается со смерти старого Ван Луна и повествует о втором поколении, о его трех сыновьях. Наиболее разработана сюжетная линия младшего из братьев, прозванного Ваном Тигром. Своей энергией и целеустремленностью он напоминает отца в молодую пору. Но земля мало его интересует. Всепоглощающий объект его устремлений — власть и деньги. Он избирает военную стезю, набирает собственную дружину, превратившись в милитариста местного масштаба, каких было немало в Китае в начале века и каковые были форменным бедствием для местного населения. Его сына Юаня, напротив, влечет земля, фермерский труд, тот образ жизни, который отличал его деда. Это вызывает ярость Вана Тигра. Конфликт отца и сына обретал в романе определенный смысл, олицетворяя столкновение старого и нового в жизни китайского общества.

Судьбе Юаня была посвящена заключительная часть трилогии — роман «Разделенный дом» (1935). После ссоры с отцом Юань уезжает в дом своего деда, но не находит общего языка с дядьями. К тому же среди крестьян начинаются волнения, в деревню приходят солдаты, чтобы силой собирать налоги. Да и, как выясняется, саму сельскую жизнь Юань представлял в розовом романтическом свете, нежели она была в действительности. В конце романа перед Юанем, вернувшимся на родину из США, где он учился, предстает страна в состоянии кризиса и разброда, и сам герой не в состоянии четко определить свою позицию. Он лишь приходит к выводу, что следует принимать Китай и народ такими, какие они есть. Последняя часть трилогии несла в себе приметы живой современности, но художественно оказалась слабее первых двух частей.

Завершив трилогию, Перл Бак публикует роман «Мать» (1934). На этот раз предмет ее внимания — не семья, а отдельная личность, женщина-крестьянка. Простая, добрая, она всю жизнь проводит в работе на земле, подчинив свое существование борьбе за выживание. В этом романе вновь, как и в трилогии, воплощена мысль о цикличности жизни, о смене поколений. При этом фигура главной героини обретает символические масштабы всеобщей матери, любящей и страдающей. Притчевая манера повествования подчеркивает философский пафос произведения. Роман знаменовал обращение Перл Бак к женской теме, которая все настойчивее будет звучать в ее творчестве.

Четыре «китайских» романа Перл Бак открыли миллионам читателей образ далекой и малознакомой страны.

В середине 30-х годов в жизни Перл Бак происходят важные перемены. В 1934 г. она покидает Китай и переселяется в США, покупает усадьбу в штате Пенсильвания, которая становится ее новым домом. В 1935 г. она разводится с Джоном Баком и выходит замуж за Роберта Уолша, человека, близкого ей по литературным и общественным интересам (с конца 20-х годов Уолш принимал непосредственное участие в публикации ее произведений). Вскоре их усадьба наполняется детскими голосами: супруги берут на воспитание детей, в конце 30-х годов их было уже пять человек. Писательница делит время между письменным столом и многообразными домашними обязанностями, воспитанием детей. Она увлечена садоводством, музыкой, неожиданно обнаруживает способности скульптора. Не иссякает поток писем в ее адрес, и она (с помощью секретаря) старается ни одно не оставить без ответа.

Присуждение в 1938 г. Перл Бак Нобелевской премии по литературе явилось для писательницы, как и для ее многочисленных поклонников, радостной неожиданностью. Правда, не было недостатка и в недоброжелательных, завистливых голосах. Среди тех, кто ее активно поддержал, был С. Льюис, отметивший, что писательница дала «новый образ Востока в живых человеческих характерах». Знаменитый сатирик ободрил ее и посоветовал «ни в коем случае не принижать своих заслуг» и в то же время уделять больше внимания художественной отделке книг.

Секретарь Нобелевского комитета Андерс Остерлинг так объяснил выбор, сделанный Шведской академией: «Определяющим фактором, повлиявшим на решение Академии, были прежде всего замечательные биографии ее родителей — миссионерской пары в Китае, два тома, заслуживающие того, чтобы считаться классикой и вызывать к себе неослабный интерес. Кроме того, ее романы о жизни китайских крестьян заняли прочное место в силу таких их достоинств, как верность действительности, богатство деталей и редкая проникновенность, с какой писательница описывает регион, мало знакомый и почти недоступный западным читателям. Но с художественной точки зрения обе биографии остаются не сравнимыми ни с чем написанным Перл Бак до или после». Знаменитая шведская писательница Сельма Лагерлёф, также нобелевский лауреат, член Нобелевского комитета, особо выделила именно эти две биографии.

Позднее писательница отмечала, что в биографических книгах «каждый эпизод реален, каждое высказывание было услышано и относилось к описываемой ситуации». В первой книге, «Чужие края», запечатлен многогранный образ матери Перл Бак, предки которой, голландцы, спасаясь от религиозных преследований, нашли убежище в США. Кэролайн была натурой одаренной, незаурядной и в то же время словно бы сотканной из противоречий. С одной стороны, живая, веселая, музыкальная, она щедро одаряла любовью близких, особенно детей, с другой — это был человек строгой пуританской закалки, решивший посвятить жизнь служению Богу. Природное жизнелюбие постоянно конфликтовало в ней временами с почти фанатичной религиозностью. Уже после ее приезда в Китай, где она также занималась миссионерской работой, углубилось несходство характеров супругов. Тем не менее Кэролайн стремилась быть для мужа опорой и, в частности, помогала ему в переводе Нового завета на китайский язык. Ее жизнь в этой стране была далеко не безмятежной. В 1900 г. во время Боксерского восстания (Ихэтуаньское восстание) семье пришлось спасаться от повстанцев, угрожавших их жизни. В другой раз при очередной отлучке мужа по миссионерским делам толпа озлобленных местных жителей собралась у ворот ее дома, грозя расправой Кэролайн и ее детям. В этот момент они были единственными «белыми» среди обитателей квартала. Кэролайн спокойно направилась к воротам, открыла их и вежливо пригласила «гостей» выпить чаю. Толпа была поражена ее хладнокровием, открытостью и оставила их в покое.

В последние годы она тяжело болела. На смертном одре ома призналась дочери: «Убеждена, что человеку следует отдавать предпочтение в жизни светлым, счастливым моментам, таким, как танцы, веселье, красота. Думаю, что, если бы мне пришлось прожить заново, я выбрала бы их и отнюдь не считала бы это греховным». Такой предстает она в книге Перл Бак.

Вторая биографическая книга, об отце, Абсоломе Сайденстрикере, умершем в 1931 г. (в книге он назван Эндрю), вышла почти одновременно с первой и называлась «Сражающийся ангел». Она была художественно более совершенной, цельной, чем первая, к тому же лишена налета сентиментальности. Главное же было в том, что писательница проявила объективность и взвешенность в художественной характеристике такой неординарной, сложной личности, какой был ее отец.

Абсолом был одним из семи сыновей фермера из Западной Виргинии; из них пятеро сделались священниками. Борясь с бедностью и нуждой, он отлично учился, получил университетский диплом, затем закончил пресвитерианскую семинарию. Приехав в Китай для миссионерской работы, начал с изучения языка, занимаясь с редким упорством, по восьми часов в день. Абсолома вообще отличали редкая воля, работоспособность и одержимость в работе. Все, что находилось за ее пределами, имело для него второстепенное значение. К сожалению, это распространялось и на его семью. Он так и не нашел времени прочитать роман дочери «Земля», принесший ей мировую славу.

По мысли Перл Бак, отец принадлежал к уникальному поколению людей, одержимых, ищущих приключений, которые, не стань они под влиянием возникшей в юности любви к Богу миссионерами, с успехом могли бы быть капитанами кораблей, золотоискателями, землепроходцами: «Среди них не было ни одного робкого. Они шли по улицам китайских городов, убежденные в своем праве вершить выбранное ими дело. Ни один вопрос не мог их смутить, ни одно сомнение не сделало их малодушными. Они были правы во всем, что творили, они боролись во имя Бога, уверенные в своей конечной победе».

Рассуждая об особенностях биографического жанра в литературе, Перл Бак, в частности, писала: «Разница между написанием художественного произведения и биографии аналогична разнице между свободным путешествием в горах и прогулкой по саду, окруженному оградой». И еще: «Биограф волен лишь располагать имеющиеся у него факты, но при этом он не может намеренно скрывать или опускать какие-либо из них; все должно быть учтено для глубокого постижения сущности описываемого персонажа». Это дало ей основание для такого вывода: «Беллетристика есть созидание, а биография аранжировка». Для писателя, наделенного смелой фантазией, трудиться в биографическом жанре труднее, чем в художественном. И тем не менее Перл Бак была счастлива, что «дала долгую жизнь двум самым любимым в ее жизни людям».

Заметим, что в этом и некоторых других высказываниях Перл Бак сказалась известная ограниченность ее эстетики, поскольку в них декларируется принцип буквальной верности жизни, «фотографической» точности, распространявшийся также на беллетристические жанры.

В канун получения Нобелевской премии Перл Бак публикует роман «Гордое сердце» (1937), содержавший, как и многие ее произведения, биографические мотивы. В центре его — Сюзен Гейлорд, женщина незаурядная, волевая, наделенная художественным талантом, которая не может примирить свои творческие устремления скульптора с естественной тягой к семейному очагу, желанием личного счастья. Ей был, безусловно, близок тот внутренний конфликт, который зрел в душе героини: «Я чувствую резкую раздвоенность во всем моем существе, — признавалась Перл Бак. — Одна моя часть — женщина, другая — творец, не имеющий ничего общего с женщиной».

Феминистские мотивы всегда были особенно близки Перл Бак. Об этом свидетельствуют образы китайских женщин, принадлежащих к разным слоям общества, в трилогии «Дом земли», героинь ряда других ее романов, а также ее работа в «малом», специфически американском жанре новеллистики.

Ранние сборники рассказов Перл Бак увидели свет в 30-х годах («Первая жена и другие рассказы», 1933; «Далекое и близкое», 1934); в дальнейшем они дополнялись, переиздавались и переводились на многие языки. Перл Бак, мастеру новеллы, присущи простой, лаконичный стиль, занимательный сюжет, четкая, порой без полутонов, обрисовка характеров. Ей удается проникнуть во внутренний мир женщины, показать ее переживания, порой смутные, неясные. Такова миссис Барклей, пытающаяся разобраться в своем отношении к младшему сыну («Мать и сыновья»); юная японка Эцу, оказавшаяся в зависимом положении от своего ухажера, солдата-янки, несущего комплекс «победителя» («Домашняя девочка»); китаянка Филис, по-своему протестующая против модного у молодежи «западного» стиля поведения («Возвращение блудных сердец»).

Присуждение Нобелевской премии было звездным часом писательницы. Некоторым ее недоброжелателям, настаивавшим на том, что награда была дана не по «эстетическим», а по «политическим» мотивам, убедительно ответил критик О. Карджилл: «Для мыслящих американцев, не имеющих отношения к литературным группировкам, для людей проницательных премия стала, в итоге, убедительным напоминанием, что чистая эстетика — это еще далеко не самое главное в литературе… Перл Бак обладала такой универсальностью и популярностью, какую нечасто встретишь».

В Нобелевской речи, произнесенной по традиции 10 декабря (1938), она тепло говорила о «народе Китая, с которым жила одной жизнью в течение многих лет». Тогда же ею была прочитана и Нобелевская лекция, адресованная членам Шведской академии. В лекции, озаглавленной «Китайский роман» (в дальнейшем была издана отдельной брошюрой), она нарисована широкую картину развития этого жанра, начиная с древнейших времен. В ней, в частности, Перл Бак высказывала мнение, что влияние эстетики китайского романа, вобравшего в себя традиции народного сказа и фольклора, во многом определило особенности ее собственной писательской манеры. Убежденность в непреходящей значимости искусства, уходящего корнями в народную жизнь, определяет пафос и многих других ее выступлений по вопросам литературы, в частности докладов, прочитанных в Пекинском университете (1932) и Рандолф-Мансонском женском колледже (1933).

Нобелевская премия застала писательницу, как стало ясно позднее, на определенном рубеже ее творческого пути. Достаточно самокритично оценивая свои заслуги, она рассматривала премию как «аванс на будущее». Впереди были еще три с лишним десятилетия интенсивной работы, ознаменовавшейся появлением около 70 книг в разных жанрах. «Американские» годы Перл Бак — интересный и малоизученный этап ее творчества. Но, как это нередко случалось с нобелевскими лауреатами, достигавшими вершины своего творчества в момент присуждения премии, ей не удалось повторить триумфа, выпавшего на долю китайских романов.

С конца 30-х годов географические и тематические горизонты творчества писательницы расширились: Перл Бак стала больше привлекать Америка, ее люди и проблемы. Но Китай до конца жизни оставался в сфере ее внимания как писательницы. Об этом, в частности, напомнил роман «Патриот» (1939), в котором воссозданы революционные события в Шанхае на исходе 20-х годов, приход к власти Чан Кайши, первая фаза японо-китайской войны. Роман содержит критические оценки как политики гоминьдановцев, так и действий коммунистов. Перл Бак пробует свои силы в драматургии, пишет пьесу «Полет в Китай». В 1941 г., откликаясь на феминистские проблемы, выпускает том публицистики «О мужчинах и женщинах».

В годы второй мировой войны Перл Бак целиком посвятила себя антивоенной борьбе. Она выступает с серией радиопередач на Китай, участвует в работе организации Объединенная помощь Китаю, основывает Ассоциацию «Запад Восток» с целью достижения большего взаимопонимания народов двух полушарий. Среди ее многочисленных и остро злободневных выступлений военного времени — очерк «Задание на завтра», в котором развернута конкретная программа противодействия подрывной японской пропаганде, разыгрывавшей «цветную карту» и стремившейся натравить азиатов на белых.

Публицистика Перл Бак в эти годы тесно связана с ее художественным творчеством. Живое дыхание современности ощущается в одном из лучших ее романов «Драконово племя» (1942), перевод которого на русский язык появился в журнале «Интернациональная литература» в трудную военную пору (1943). Это было последнее крупное произведение Перл Бак, изданное в нашей стране. В центре романа, завершенного писательницей как раз накануне событий в Пёрл-Харбор, — судьба крестьянина Лин Тана и его сыновей, живущих неподалеку от Нанкина, которые открывают для себя страшную реальность войны — японскую оккупацию. В «Драконовом племени» Перл Бак вернулась к ясной манере, соединяющей сказовую безыскусственность с библейской возвышенностью, как и в романе «Земля», который в глазах читателей оставался своеобразным эталоном, точкой отсчета в ее творчестве. Дальнейшая судьба семьи Лин Тана стала темой романа «Обещание» (1943), действие которого происходило на Бирманском фронте в 1942–1943 годах.

На рубеже 40 — 50-х годов в обстановке «холодной войны» и маккартизма Перл Бак сохраняла верность своим гуманистическим убеждениям и демократическим идеалам. Она была противником коммунизма и не раз высказывалась о его враждебности индивидуальной свободе и нетерпимости к инакомыслию. Это не мешало ей критиковать и некоторые стороны внешней политики США, в частности непризнание Китая, где к власти в 1949 г. пришли коммунисты.

После 1945 г. ее творчество еще более «американизируется». В этот период ряд ее романов выходит под псевдонимом Джон Седжес. Некоторые критики, не знавшие, кто автор, сразу же отметили, что по стилю он напоминает Перл Бак. Из пяти романов, опубликованных под этим псевдонимом, по единодушному мнению критики, наиболее удачен «Горожанин» (1945), действие которого происходит в маленьком городке Медиан в Канзасе на рубеже XIX–XX веков. В романе проявились присущие Перл Бак реализм, точность деталей, включая использование диалектальных особенностей и местного колорита. В начале 50-х годов, когда всем стало ясно, кто такой Джон Седжес, она вновь начала печататься под своей фамилией.

В послевоенные годы сочинения Перл Бак продолжают переводиться, находят массового читателя, хотя и не вызывают такого живого интереса, как в 30-х годах. Она по-прежнему пишет легко, занимательно, но при этом не прибегает к шаблонам «массовой» беллетристики. Если можно в чем-то упрекнуть Перл Бак в поздний период творчества, так это в стремлении объять необъятное, в то время как скорость появления ее книг озадачивала издателей. Порой очередной том «перебивал» и обгонял тот, который еще находился в производстве. Писательнице просто не хватало времени для основательной стилистической отделки текстов и работы над формой.

Неутомимый писательский груд дополнялся в эти годы гуманитарной деятельностью. Предметом ее забот были дети-сироты азиатско-американского происхождения (главным образом внебрачные дети американских солдат), для которых под ее покровительством был создан специальный приют «Уэлком хауз». Она мечтала, что когда они вырастут, то станут живым «мостом» между Востоком и Западом.

При жизни Перл Бак (она умерла 6 марта 1973 г.) воспринималась как живой классик. Один из критиков даже нажал ее «императрицей американской литературы». К ее голосу прислушивались в мире. «Все, что она творит, — писала в первой биографической книге о Перл Бак ее младшая сестра Корнелия Спенсер, — призвано служить установлению контактов между людьми, достижению справедливости для всех… Она писала так, чтобы каждый мог стать ее читателем, потому что стремилась быть писателем для народа».

Это определило особый статус Перл Бак в литературе. Прирожденный рассказчик, она хотела, чтобы ее книги «доставляли удовольствие», «развлекали», «увлекали». Но она жила в бурное «политизированное» время. И это не могло не сказаться на ее творчестве. Дочь миссионеров, она унаследовала от родителей проповеднический пыл. С годами он явно возобладал над всем остальным вопреки ее собственным декларациям в пользу «объективного» искусства. Она сделалась «ангажированным» писателем в лучшем значении этого понятия. Поэтому, о чем бы она ни писала, все в конце концов подчинялось одной задаче — защите человека, демократии и свободы.