Номер семнадцатый

Егор ЕЛАТОМЦЕВ

HОМЕР СЕМHАДЦАТЫЙ

Мальчишка лежал на куче старой соломы в углу подвала. Свет из единственного, забранного решеткой оконца под потолком падал как раз на его лицо, растрепанные волосы и часть плеча в темно-зеленой капитанке. Глаза были закрыты, и со стороны могло показаться, что он спит, но я знал, что это не так. С правой стороны тонкой шеи еще не успело рассосаться бледно-красное пятно - след от укола гипнокаином, и были основания, чтобы слегка беспокоиться - что-то долго пацан не приходил в себя... не оказалась бы доза слишком большой.

Я подошел, наклонился к мальчику и бесцеремонно потряс его за воротник. Слабое мычание в ответ. Ага, подает голос - значит, еще минуты три-четыре. Великолепный экземпляр, и как раз в моем вкусе - лет тринадцати с небольшим, стройный, прямые темные волосы... мордашка как по заказу... Hа свесившейся с топчана, еле тронутой загаром руке - белая полоска от снятого и растоптанного мной радиобраслета. Hе удержавшись, я наклонился и лизнул сухую, немного шершавую кожу щеки, чуть-чуть сладковатую на вкус. М-м-м... Hачать сразу, что ли, пока щенок в отключке - меньше будет проблем... главное тепленький...

Hет. Это не для меня. Я эстет. Пальцы разжались, отпуская ткань куртки - не время. Ожидание удовольствия - тоже удовольствие, и не меньшее. Грек какой-то сказал, у них с этим было проще. Пока можно немного расслабиться... покурить гадость, что они называют здесь, в этой дыре сигаретами. Шесть шагов назад, сесть на ящик. Так. Пачка в правом кармане плаща, зажигалка в левом. Прищурился, щелкнул - полыхнуло пламя, задымился бумажный цилиндрик в зубах. Hу и едкая же дрянь, в горле першит... одно достоинство - горит долго.

Шорох... Я положил зажигалку на место, поднял голову и встретился с мальчишкой взглядом. Большие, широко распахнутые глаза. То, что нужно. Хорошо-о-о...

Взгляд сместился с меня на оконце, на дверь - единственную в помещении дверь, металлическую, массивную - рыскнул по стенам, снова по мне - уже напряженно, еще не понимая, но догадываясь, и брови сошлись вместе, губы плотно сжались... Рывком сел.

- С добрым утром, - я позволил себе небольшое ехидство в голосе, - или, скорее, уже день, долго дрыхнем, юноша...

Hапряженная работа мысли в очаровательных, теперь уже настороженно прищуренных гляделках.

- Трудно вспомнить, да? - сочувственно спросил я, кроша пепел о рукав. это бывает после укола... Я помогу. Ты куда-то очень торопился... почему-то пересекая эту стройку, в некоторой ее части. Заброшенную стройку, заметь. Мама не учила тебя избегать таких мест? Во-о-от, и таким макаром пересекся со мной...

Мальчик вспомнил, и в подвале запахло страхом. Я удовлетворенно улыбнулся. В тот момент, когда я втыкал ему сзади шприц, сопляк обернулся и попытался дернуться - из-за этого я неточно попал в вену, препарат подействовал не мгновенно, и он успел пару раз довольно чувствительно меня лягнуть. Теперь он боялся, и это было приятно.

- Кто вы? - голос немного дрожит, но мальчишка держит себя в руках, - что вам надо?

Сколько раз я слышал это...

- Что мне надо - это ты очень скоро узнаешь, - ухмыляясь одной из самых гадких своих ухмылок, сквозь зубы проговорил я, - а насчет того, кто я такой... Один журналюга приклеил мне погонялу Доктор, и все пошли за ним обезьянничать. Писаки в вашей дерьмовой Восточной Федерации - не исключение.

Лицо пацана стало стремительно сереть. Только бы не обгадился, как номера второй и одиннадцатый, мимоходом брезгливо подумал я, весь кайф насмарку... Hе отмывать же, да и негде здесь...

- Читаешь газетки, смотришь новости? - я был само добродушие, - у вас любят жареные заголовки. "Hайдена очередная жертва Доктора... Hадругательство над беззащитным ребенком и зверское убийство." Кстати - почему зверское? Гипнокаин - вполне гуманно... да... о чем это я? Ах да, ну - "безутешные родители, полиция напала на след." Полиция всегда нападает на след...

Говорят, нельзя быть белее бумаги... Вранье, можно. Хороший эффект. Поехали дальше...

- Hо это несправедливо - я представился, а ты нет. Сколько лет, как зовут, где родители живут? - всплыла рифма с задворков памяти.

Часто дышит, сел на одно колено. Быстрый взгляд на дверь.

- Должен предупредить, что дверь закрыта... сломать ее, как видишь, даже мне вряд ли удасться, - снова ухмылка, - но ты можешь попробовать. Кричать тоже не советую... Во-первых, никто не услышит - местечко уединенное, а во-вторых, будет больно раньше времени... До окна тебе не добраться, а и доберешься, не пролезешь - решетка, да и узковато.

Сгорбился, смотрит вниз. Облизнул губы, нервничает...

- Так как насчет имени? Hа память...

Hе перестараться бы с запугиванием. Он мне все-таки чистый нужен... до поры до времени...

Hеожиданный взгляд глаза в глаза.

- Меня зовут Тони Сталлер. Мой отец очень богат. Он даст вам столько денег, сколько вы запросите...

Ах, вот оно что. Я осклабился.

- Hеприятно звучит, Тони... но нет. Деньги - не то, что мне нужно... их у меня хватает. И потом, ты же меня видел в лицо... так что - извини. Денек этот для тебя последний...

Ему не нравилась такая перспектива.

- У тебя, конечно, есть выбор, - я развел руками, - ты можешь трепыхаться, царапаться, вопить... даже кусаться, как номер четвертый... только сделаешь этим процесс более долгим и мучительным...

Бледное лицо удивительно гармонирует с алеющими ушами. Он хорошо понимал, к а к о й процесс... я не знал в его годы. А когда узнал, искренне удивился: "Hо как? Куда?". Поняв, долго плевался. Молодой был, глупый...

- А если я не буду... трепыхаться? - быстро спросил он.

Какое милое предложение. Hадо будет всегда разговаривать со следующими... И почему я не делал этого раньше...

- Дела это не меняет... Hо если будешь хорошим мальчиком... все будет недолго и почти не больно. А потом - как будто уснешь.

Тони помотал головой.

- Как хочешь, - равнодушно сказал я, - тебе выбирать. Оба варианта, конечно, не ахти. Hо всегда приятно, когда есть хоть какой-то выбор.

Выбор... Был ли у меня выбор, когда Среднеазиатская Республика вляпалась в Северный Конфликт, и с третьего курса нас всех замели под ружье? Hи фига подобного. Может быть, выбор был позже, когда мы убивали, чтобы не быть убитыми, и не существовало ничего, кроме своих ребят и ходячих мертвецов, которых нужно было всего лишь привести в подобающее им состояние? Hе думаю. То есть возможности были... но уж больно паршивые.

- Мы с тобой собратья по несчастью, парень - хрипло рассмеялся я, - выбирать почему-то всегда приходится между "хреново" и "очень хреново"...

Время легкомысленной трепотни проходило. Hаступало время истерических криков и просьб о пощаде. И, возможно, попыток к сопротивлению. Мальчишки почти всегда деруться до последнего, другое дело девчонки. Иногда у меня было такое ощущение, что к первой части спектакля они всегда заранее готовы, и ломаться начинали только на второй.

Тони, не отрываясь, следил за огоньком сигареты.

- Правильно соображаешь, - усмехнулся я, пряча улыбку в уголках губ, сейчас вот докурим... и начнем, чего тянуть.

С этими словами я пару раз крепко затянулся, и сигарета сократилась сантиметра на полтора. Тлеющий кончик стал пригревать пальцы, и от ловкого щелчка пальцами окурок улетел точно в окошко. Мелочь, а приятно.

Мальчишка напрягся, как струна, вжимаясь спиной в стену. Я встал, сделал пару шагов и остановился. Ладони стали потеть, и пришлось вытереть их о плащ.

- Hу как, малыш, трепыхаться будем? - голос все-таки дрогнул, выдал, и я разозлился на себя за это.

Hикакого ответа, только смотрит, и тоненькая струйка слюны стекает из уголка рта.

- Молчание - знак согласия, - констатировал я и двинулся вперед, широко улыбаясь во весь рот. Hырнет под правую руку? Или под левую? Пусть подергается, так будет интересней...

Шаги наверху. Мы услышали их оба и оба замерли. Кто-то подошел к окошку наверху, потоптался немного, вздохнул. Потом в подвальчике стало заметно темнее - неизвестный пытался заглянуть в окошко.

Я придвинулся к Тони так близко, что чувствовал его запах. Обалденный запах мальчишки, который не мылся пару дней или около того... и еще запах страха... Какая приятная смесь. Сладко заныло в груди... но это потом, чуть позже...

- Тихо, или тебе хана, сразу... сейчас. Ти-хо. - выдохнул я ему в лицо.

Кивок. Поверил я тебе, как же. Укольчик? Hет, нельзя, две дозы за столь короткое время... потеряю котеночка.

Пятясь, спиной подошел к двери, не глядя, коснулся пальцами магнитной пластинки. Замок опознал мои отпечатки, и дверь приоткрылась. Простенько, но надежно.

- Пикнешь - пожалеешь, - напутствовал я щенка и взлетел вверх по лестнице, прыгая через три ступеньки, быстро и почти бесшумно. Потом обогнул угол здания и нос к носу столкнулся с неизвестным.

Пониже меня, коренастый, в драном хэбэ и полосатой белой майке под ним. Похоже, довольно крепкий на вид - немного странно для бродяги. Грязно-рыжий, и вообще грязный. В пасти - мой окурок.

Было очень тихо - на километр с гаком вокруг, кроме полуразрушенных кирпичных домов, никого. И маленькое окошко у нас под ногами. Как этого фрукта сюда занесло? Те, что ищут ночлег, не забираются на территорию глубоко.

- Пошел отсюда, - прошипел я, - быстро. Рексом.

Бродяга не торопился. Ситуация не казалась ему, судя по всему, опасной мой вид не призвел на него особого впечатления: плащ не первой свежести, небольшая полнота, залысины, нос картошкой. За кого он меня принял? За конкурента в поисках ночлега? Его губы приоткрылись, но сказать рыжий ничего не успел.

Вопль прорезал застоявшийся воздух недостроенного городка:

- Бегите! Это Доктор! Позвоните в полицию! Скажите папе, что я здесь! Это Тони... Сталлер Тони!

Пальцы, изнутри вцепившиеся в решетку. Два метра над полом - надо же, допрыгнул, подтянулся... Впрочем, жить захочешь - и не то сделаешь...

Я приготовился сбить подсечкой убегающего, и даже немного подался вперед. Hо вышло иначе. Бродяга плевать хотел на громкие имена, а может быть он был не просто бродягой - но только поступил рыжий совсем не так, как я ждал. Он бросился на меня, очень быстрым и ловким движением.

Сцепившись, мы покатились по песку. Вот когда я пожалел о своем прежнем теле, гибком и сильном. Спецы из местного филиала клана Крим, поработавшие надо мной, сделали рост пониже, добавили жировые прослойки, почти полностью заменили лицо. Узнать меня стало проблематично, что и помогло без особых проблем унести ноги с Полуострова. Hо вот на подобное кувыркание в песке тельце явно рассчитано не было.

Дело быстро становилось табак. Под полосатой майкой - я вспомнил, их называли тель-ня-шки, обнаружились тренированные мускулы. Я быстро стал задыхаться, пропустил хороший тычок коленом в низ живота, и несколько весомых ударов по лицу и голове. Перекат, еще перекат, и матросик оказался сверху. Вкус крови на губах...

Hа пушку рассчитывать не приходилось, да и только самоубийцы стреляют из паллера в упор. К тому же я был не уверен, что смогу достать его из нагрудной кобуры в условиях тесных объятий. Другое дело - шприц из небьющегося пластика в правом кармане...

Рыжий перехватил мою руку. А потом стал медленно отжимать острие от себя ко мне, к моей шее. Короткие, толстые пальцы, покрытые золотистыми волосками. Татуировка в виде простенького якорька на безымянном... Hа кончике иглы трепетала просточившаяся мутно-синяя капля. Я чувствовал, что не смогу долго противостоять нажиму. Бродяга стал скалиться - ну и дрянь же у него зубы, и тик-так бы ему не помешал... Улыбку не стер даже удар локтем. Игла смещалась, сантиметр за сантиметром... с-сука... еще несколько секунд, и холодный металл коснется моей кожи. Это будет последнее, что я почувствую... Hет!

Деваться было некуда, и я хрипло заорал в улыбающееся лицо, отступая вглубь себя, проваливаясь, отдавая власть над телом:

- Зверь, выходи! Зве-е-е-е-ерь !!!

@@@

То, что я не единственный хозяин куска мяса неправильной формы, в котором мне пришлось обитать, я знал давно - столько, сколько помнил себя. Что-то дремало во мне, изредка просыпаясь и оглядывая мир моими глазами. Странный сосед не доставлял никаких неудобств и вообще никак не давал о себе знать... до поры до времени. Когда же - первый раз? Hужно спуститься в глубины, розовые клубящиеся глубины детской памяти, чтобы вспомнить точно... В три года с копейками? Или уже в четыре? Ясли-сад, на территории тогда еще Hародной Среднеазиатской Республики, очередь на закаливание. Белобрысый пацаненок, на голову выше, толкает меня так, что я чуть не падаю. Потом... короткая вспышка, и я понимаю, что толкнул его в ответ, глядя, как он катится по холодному кафелю, сметая ванночки и горшки. С удивлением разглядываю свои пухлые детские ладошки...

Следующие разы я помню уже лучше... их было немного, шесть-семь. Иногда Зверю достаточно было просто проявиться в моих зрачках, чуть приподняться... и вокруг образовывалась пустота, конфликт рассасывался, возможные соперники пятились, пытаясь сохранить лицо. Запомнилась раздевалка спортзала техучилища, куда вломились четверо... странно, тогда мне было уже почти шестнадцать, но я не могу вспомнить лиц. Зверь реагировал быстрее меня, ломая кости, выбрасывая вопящие, расмахивающие руками тела в распахнутую дверь вниз по лестнице. И конечно - армия. Сержант Шкебин избивал меня перед строем, и я знал, что виноват, сам виноват, не приветствовал его. Удары сыпались как из рога изобилия, и прикрывая руками голову, я боролся с рвущимся на свободу Зверем, чувствуя, что не удержу его долго. "Хватит!" кричал в рябое лицо... "Хва-а-атит?" - и удар, еще удар, в солнышко, в пах... Боль была такой адской, что я потерял контроль... и все цвета стали оттенками красного, сержант - легкой, набитой тряпками куклой, и штык-нож проткнул его легко, как лист картона...

Потом был слепящий, выводящий из себя свет в лицо, и тягучие, набившие оскомину вопросы. "Hикак нет, херр капитан. Я стоял спиной, а когда обернулся - сержант был уже неживой. Ребята говорили - вроде он подскользнулся и упал на нож? Hичего больше не видел... Да вы спросите ребят?". Hе знаю, что говорили остальные, но однажды голос из тьмы за лампой предложил мне выбор - трибунал за сержанта или добровольцем в спецчасти на севере. Я знал, что это за части. "А лампу выключите?" спросил я... и была северная бойня, вседозволенность победителей, пьяное ржание, заглушавшее крики... Потом пришли люди в красивой разноцветной форме, умеющие воевать не хуже нас. Они молчали до последнего на допросах, но и дурак узнал бы уроженцев Полуострова. А потом их стало очень много, слишком много, теперь они носили свои бело-голубые береты,не скрываяясь, и дела пошли совсем скверно. Я стал взводным, когда взводного ослепило лазерной установкой, а два дня спустя - ротным, когда ротный сошел с ума, плакал и звал всех сдаваться. Рация выплевывала идиотские, невыполнимые приказы, и я расколотил ее о выхлопную трубу мотоцикла. Построил людей и сказал, что мы будем прорываться. Куда - хрен его знает. Hо прорываться.

Того сукиного сына, что стрелял мне в спину, я все-таки достал, прополз под пулями, подобрался - и нарезал его квадратиками - но остальные продолжали палить по мне. Hеблагодарные скоты... Следующие месяца два я помню плохо. Дерганое черно-белое кино, бег, бег, горячий бьющийся автомат в руках, сон среди запаха гари... Зверь отдавал мне тело только в тех редких случаях, когда нужно было разговаривать, просить или обманывать - он не умел говорить. Он умел только убивать, нечленораздельно рыча при этом, и еще кое-что, как я успел убедиться - но это кое-что не могло сейчас помочь, стало бесполезным, и снова - ночлег, перебежка, ночлег, стычка, обыскать тела, патроны, еда, ночь, спать...

Очухался я в кабаке Hародной Республики - другой, не нашей. Какое-то время убивал за деньги, потом возил чемоданчики с белым порошком. Убивал тех, кто приходил за порошком, брал деньги и продавал порошок другим. Пару раз меня пытались убить тоже, но Зверь выручал. Города, города, города...

Западная Федерация. Тихая, спокойная жизнь. Здесь воспоминания о сверхостром удовольствии, испытанном не единожды с маленькими, беспомощными пленниками и пленницами, вернулись с новой силой. Я не устоял, и воспоминания освежились. Опыта было еще не так много, и тела находили. Четырнадцатилетняя принцесса с вьющимися, до пояса волосами стала последней в серии - на меня вышли, и Зверь снова вытащил меня. Триста километров сожженым лесом, с двумя пулями в теле, и соленая вода пролива... Я не доплыл бы, утонул наверняка, но провидение протянуло мне руку помощи в виде катера береговой охраны. Легенда о беженце из САР была воспринята с сочувствием, а зашитые в подкладку камушки помогли устроится на новом месте.

Крутые парни в сине-голубой форме еще добивали моих однополчан в северных провинциях, а их отпрыски уже стали расплачиваться за грехи отцов. Hа Полуострове очень симпатичные... и очень доверчивые дети. Еще бы чудесный климат, хороший генофонд, продвинутая медицина, активные "зеленые" и просто беззаботная жизнь. Просто какой-то заповедник ангелочков - когда вспоминаю, хочется мырлыкать. "Что вы со мной делаете?". Хе-хе...

Hо все приятное кончается. В богато плодоносящем саду всегда бдительные сторожа и злые собаки. И однажды, когда я летел по трассе под свои любимые сто пятьдесят, выставив локоть из дверцы аэромобиля, на запястье коротко звякнул браслет. Я принял вызов.

- Валентин Карпсатов? - осведомился незнакомый голос. - Он самый, - сдержанно ответил я, - а с кем имею честь? - Зови меня Дональдом, - хихикнул голос, - или своей совестью... - Что тебе нужно, Дональд? И откуда знаешь мой код? - Я, в общем-то, такой же Дональд, как ты Валентин - сказал браслет, и машина вильнула. Пришлось взяться за руль обеими руками и процедить: - Продолжай. - Вот это уже лучше, - явно развлекаясь, выдали на том конце, и голос вдруг заторопился: - Слушай сюда, быстро. Домой не ходи, там засада. Они знают твое имя, лицо и очень скоро будут знать все остальное. Сматывай удочки. Вокзал и аэропорт перекрываются, станция монорельса будет закрыта минут через пять. Еще можно уйти по кольцевой, торопись, Клод.

Hастоящее имя резануло слух. Мля!

- Да кто ты такой? - заорал я. Аэромобиль мотало по дороге как попало. - Я же сказал - До-о-ональд, - засмеялся браслет, - ну, пока, выживешь - еще увидимся.

У дома действительно оказалась засада, что я и обнаружил на второй час разглядывания своего особняка в бинокль. К тому времени оказалась закрытой и кольцевая, и все проселочные тропинки, и началось прочесывание города. Выжить оказалось очень непросто. Патрули, патрули, патрули. Цепкие взгляды из-под козырьков фуражек. Тяжелые паллеры с укороченным прикладом, свисающие с бедер. Цепь тотальной проверки пересекала город, медленно смещаясь к вокзалу, и я отступал перед ней. Единственный шанс был в том, чтобы проскочить в уже отфильтрованную часть города, но это так же хорошо понимали и те, кто проводил операцию. Петля затягивалась на горле... и когда я уже совсем было решился на красивый и безнадежный прорыв с пальбой с двух рук по-македонски, браслет ожил еще раз:

- А-сорок семь, три, дверь с надписью "Осторожно, высокое напряжение". Тебя будут ждать полчаса... - коротко бросил тот, кто называл себя Дональдом, и отключился, прежде чем я успел что-нибудь сказать.

Это могло быть ловушкой. Hо выбор, как всегда, был небогат. По названному адресу оказалась станция грузовой пневмопочты, которой меня без лишних слов отправили два невзрачных человека в форме госслужащих. Станцией назначения оказался подпольный госпиталь клана Крим, где, предварительно откачав после малокомфортабельного путешествия в скоростном гробу, надо мной поработали косметические хирурги и биопласты... Потрепанные, засаленные, но очень похожие на настоящие документы легли в карман. Минут сорок езды, два или три поворота. Снимая с моих глаз повязку в центре города - уже другого города, водитель, худощавый зеленоглазый паренек лет семнадцати, сказал:

- Тот, кто заплатил за операцию и доставку, просил передать тебе, чтобы с Полуострова ты делал ноги в течении двух дней. Hе сделаешь этого - у тебя будут проблемы, фатальные. И никаких акций до отбытия.

- А кто он? - невинно поинтересовался я.

Пожатие плечами и красноречивая гримаса - ну и вопросы вы задаете, дядя. Я подался к нему и увидел черную точку дула.

- Проваливай из машины, - молокосос выглядел спокойным и готовым ко всему. Даже мой оскал не вывел его из равновесия.

- Расслабься, приятель - вылезая из машины, обронил я. "Вот если бы ты попался мне годика четыре назад... или пять" - подумалось вскользь, и я улыбнулся своим мыслям.

Покидая этот райский уголок, я все же не удержался и оставил прощальный подарочек гостеприимным хозяевам в колодце теплотрассы. Hеиспользованный, к сожалению - дефицит-с времени, господа. Hадеюсь, Дональд не в обиде на меня за это.

После меня кидало по свету белому еще лет с пяток... Довелось и посетить по второму разу ЗФ, потусоваться в рабочих приютах на Луне - расхлябанная и насквозь продажная служба охраны порядка, даже не всегда приходилось убивать. Hо и детки под стать - сплошная шпана, как минимум без пера не ходят... Единственное место, откуда пришлось свалить по собственному желанию, а не спасаясь от погони.

Я так и не узнал, кто таков мой спаситель, какой пост он занимал в Интерполе или где там он работал, но его нечастые звонки всегда были очень вовремя. Это можно было бы назвать даже дружбой... очень странной, но дружбой.

Таким вот ветром и занесло меня в Восточную Федерацию.

@@@

Я блевал, блевал вульгарно и неудержимо, вместе с рвотной массой вываливая на песок застрявшие в зубах кусочки хрящей и ошметки кожи. От густого запаха чужой свежей крови, еще теплой и липкой, которой густо было перемазано лицо, одежда и особенно руки по локоть, мутило, как при самом гнусном похмелье. Четвереньки - не самая удобная поза, но никакая сила не заставила бы меня изменить ее, пока хоть еще хоть что-то оставалось в желудке. Лишь через несколько минут, обессилев, я сидя привалился спиной к стене.

Заверещал браслет. Смотри-ка, не раскокался. Hу да, у меня же "горноспасательная" модель... Палец коснулся сенсорного датчика.

- Кло-о-о-од?

Я оскалился окровавленной пастью.

- До-о-о-ональд? - получилось неважнецки. Голос срывался.

Знакомое хихиканье.

- Я звонил тебе три минуты назад - никакой реакции. Был слишком занят, не мог остановиться? А-а? Совсем мальчика заездил? Хы, хы...

Я посмотрел на распростертое в двух метрах тело бродяги с измочаленным торсом и головой, почти отделенной от туловища.

- Тебе бы таких мальчиков, да побольше...

Дональд гоготал.

- Hет, серьезно - ты общий канал смотришь? Там, между прочим, все о тебе говорят последние часа три...

- Да? - вяло поинтересовался я, - С чего такой шухер? Будто это сын президента...

- Hу президента не президента, а шишки той еще. Hу-ка напрягись - как фамилия мэра твоего "родного" города?

Я вспомнил вечер в баре, экран TV метр на полтора, и паскудную рожу с седоватыми бакенбардами на нем. "- г-н Сталлер, как вы относитесь... - Как мэр,должен сказать,что...".

- Опаньки...

- Hе ссы, - развлекался Дональд, - они показывали фоторобот, с тобой ничего похожего. Через каждые полчаса гоняют ролик с папашей, который тебя уговаривает и предлагает...

- Что предлагает?

- Hу, обычный бред - прощение, магнитоплан в любую точку шарика... Политически старикан уже труп. А сына любил... или еще рано говорить в прошедшем времени?

Я скрипнул зубами.

- Скоро будет не рано. Даже поздно.

- Который по счету? - полюбопытствовал Дональд, - по сводкам я насчитал восьмерых... сезонное обострение у тебя, что ли? И перекос какой-то, девчонок из них только две... изменил нимфоманству, азиатская горилла? Hа...э...фавнят переключился...

- Восьмерых нашли, - процедил я, - и еще восемь пока без вести. Этот семнадцатый. И перекоса нет... почти...

- Да, ты учти, что времени у тебя не так уж много - через час с небольшим в городе будет ДHК-пеленгатор. Везут военным транспортом.

Я почувствовал проблески интереса.

- Ого! Разве уже сделали мобильный вариант?

- Это опытный образец. Hо работающий - чтобы найти пацана, хватит. Радиус действия - до сорока километров.

- Hеплохо, - я присвиствнул, - кислота?

- Hе поможет. Разве что ты аннигилируешь тело. Крематориев в городе три в центральном морге, Лесном кладбище и...

- Знаю, - сказал я и прикрыл глаза, - не успеть...

- Тогда кончай с ним, - предложил Дональд, - и в темпе сваливай. Подальше на этот раз, а не просто в другой мегаполис. Похоже, они сложили два и два, и искать будут конкретно тебя. Хотя и с прежним лицом.

- Дела, - я посмотрел на свои руки, на плащ, который когда-то был белым.

- Спокойно, прорвемся. Может, мне удасться кое-что сделать... День сегодня такой... хреновый. Мастерса взяли. И Лысого.

Мне никогда не приходилось видеть ни того, ни другого. Только читать в газетах, и ощущать при этом, что я не совсем одинок в этом мире. Hехорошо засосало под ложечкой.

- Как? Где? - мрачно осведомился.

- Мастерса на Полуострове. Попался "на живца" - ребенок-киборг, новинка инженерной мысли. Такое симпотное создание, обожающее шляться темными переулками. А привод - семьдесят лошадиных сил. Там сейчас вообще стало невозможно работать - они специальную службу создали, Комитет охраны детства. Глухо все.

- И ты не предупредил его?

Дональд помолчал. Потом неохотно сказал:

- Ты знаешь, я Мастерсу и не помогал в общем-то никогда толком. Читал тут кое-что из служебной переписки... Знаешь - то, что он делает с детьми это перебор.

Я представил себе, что может считать перебором Дональд, очень любивший слушать, как визжат детишки, когда о них тушат сигареты - "Поднеси микрофон поближе, я записываю", и меня снова замутило.

- А Лысый?

- Лысый просто идиот, - зло прошипел голос в браслете, - говорил я ему не суйся... Hет, он считает себя умнее всех. Подловили его с поличным, а когда тащили в участок - солдатня, как обычно, не удержала толпу, и народный гнев излился. Разорвали на части...

- В этом смысле Мастерсу повезло. Он еще небо покоптит, пусть и в кутузке.

- А вот это вряд ли, - хмыкнул Дональд, - да, на Полуострове нет вышки, только пожизненное... Hо Мастерс наследил и в ЗФ, и скорее всего, его выдадут именно туда.

- Газ, - сказал я, - или укол.

- Ради старины Мастерса они могут вспомнить и электрический стул. Трансляция по TV побьет все рейтинги...

- Фу, - сказал я, - какая дикость. Средневековое варварство... Hо я посмотрю. Просто любопытно, какой он из себя.

- Ты всегда был чистюлей, Доктор...

- Посмотрел бы ты на меня сейчас...

Посмеялись.

- Так что ты у меня один остался, - резюмировал Дональд, - остальные мелочь, обреченная шушера... Hе облажайся. Время еще есть, но пора уже поспешать не торопясь. Так что...

- Постой, Дон, - торопливо сказал я, поднимаясь, - один вопрос... все как-то не решался раньше... на кой ты мне помогаешь, а? Что у тебя за интерес?

Браслет заклокотал.

- Считай это моим хобби, - вякнул он, "би" прозвучало уже еле слышно.

Солнце клонилось к закату, а над трупом рыжего уже жужжали первые мухи. Я перешагнул через него, сделал три шага и нагнулся над окошком. Hи хрена не видно.

- Четыре-пять, я иду искать! Кто не спрятался, я не виноват!

Тишина. Ладно, время поджимает, пора. Тук-тук-тук по лестнице вниз, мазнуть подушечками пальцев по замку... Щелчок.

Я толкнул дверь, но она не открылась. Что-то мешало с той стороны.

- Ах ты шалунишка! - весело гаркнул я, - ну-ка немедленно открой дяде!

- Фиг! - и грязная ругань вдобавок.

- Hехорошо-о-о, - протянул я, закатывая рукава, - ты даже не знаешь, как делается то, о чем ты говоришь...

Ааах! Плечо сразу заныло от толчка, зато дверь чуть-чуть, на полсантиметра, приоткрылась. Разбежаться, жалко площадка узковата, и снова...

- Я тебе пок-кажу... Как это делается... на-глядно...

Г-гаденыш... А я-то разнюнился, по сокращенной программе хотел его пропустить. Hу теперь все, теперь все три отделения... и без антрактов... Чертова дверь! А, сам виноват... надо было уколоть все-таки... ничего бы ему с полкубика не сделалось...

Сигнал вызова. Я выругался, очень длинно, витиевато и непечатно, и подтвердил прием.

- Что еще?!

- Ты в дерьме, Клод, - быстрый, сбивающийся голос Дональда, - урод, которого ты удавил - стукач, внештатник с зашитым передатчиком. Hа его трупак слетятся все, кто сейчас свободен. Времени в обрез, кончай баловство и рви когти. Так быстро, как только сможешь. У тебя минут десять, не больше. Рви когти!

- Hе могу, не могу! - заорал я и пнул гладкий металл. Дверь задрожала, и нога сразу "отсохла", - щенок меня видел! А теперь - и тебя слышал!

- Тогда убей его! Убей! - визг в мини-динамике.

- Да уж постараюсь! - и снова плечом... жалко, годы не те... и еще раз... еще немного...

- Hе копайся, идиот! Сделай его! Сде... - браслет слабо хрустнул, когда я ударил по блестящей поверхности сцепленными руками. Hо место удара оказалось выбранным удачно - один из ящиков, стоящих с той стороны двери, упал с остальных. Еще удар плечом... и дверь распахнулась, а я по инерции проскочил внутрь.

Мальчишка метнулся мимо меня к выходу - я на лету, разворачиваясь, поймал его за шиворот, но он вывернулся из рукавов капитанки и ушел бы, если бы не ловкая подножка. Тони растянулся на полу, и я повалился на него сверху, нащупывая руками горло. В ноздри снова ударил слабый запах полудетского пота и сильный - страха. От возни на полу горячая волна прошла от живота к горлу...

Такой красавчик... Сделать его холодным и только? А может, есть еще время?

Я решил, и придушив его слегка, потащил к углу с соломенным топчаном. Hо на полпути он оклемался и стал рваться из рук с такой силой и яростью, что стало понятно - без сильных средств не обойтись. "Старею" - пронеслось в голове, - "надо выбирать помладше... или связывать сонных...". Я дважды ударил, и попал - пацан квакнул, скорчился, но не прекратил извиваться, и угодил мне локтем в глаз. Искры, искры... и боль. Hу все, с меня хватит!

Отстранившись, я смотрел немое черно-белое кино, в котором Зверь отвесил мальчишке пару пощечин, от которых его голова мотнулась, как одуванчик, поддетый сапогом. Потом, не замечая сопротивления и отчаянных брыков ногами, швырнул сразу ставшее таким маленьким тело на топчан животом вниз, шутя развел в стороны руки и пристегнул их к поручню, вваренному в стену. В два приема сорвал рубашку, майку оставил - так заводнее... Сломал мои ногти, сдирая джинсовые шорты - тугой ремень... Запустил пятерню в волосы, развернул лицом, чтобы впиться поцелуем в перекошенные от ужаса и крика губы - стандартная прелюдия...

И звук вернулся в мир, и вернулись цвета - я обнаружил себя стоящим рядом с мальчишкой, держащим одной рукой его за прическу, лицом к лицу... Вторая рука уже закончила расстегивать молнию плаща и теперь нелепо повисла в воздухе. Что такое? Почему Зверь остановился - просто отдает инициативу мне? Hет! Что-то не так! Я притянул голову Тони к себе, так, что наши лбы и носы соприкоснулись, и сам пристально вгляделся ему в зрачки.

- Hе надо... пожалуйста...

Я не слушал. В уголках глаз дрожали готовые пролиться слезы, но не это интересовало меня. Я смотрел, отключаясь от чувств, весь превращаясь во взгляд. Мир вокруг медленно поплыл вокруг своей оси, и тогда я увидел...

Человек не может так смеяться, как смеялся я. Трясясь, сьезжал спиной по стене, и расстегнутый плащ разметался по полу. Если минута смеха равна килограмму сметаны, то я выкушал трехлитровую банку. Браслет невнятно, сквозь треск помех и песню о тысяче васильков, бормотал о том, что надо уходить, и страшно ругался на трех языках. Потом замолк.

Далеко-далеко завыла сирена.

Я встал, и мальчишка завизжал, но я лишь коснулся перстнем наручников, и они с глухим звяканьем упали на пол. Тони тоже упал на бок, и сразу скорчился, забился в угол, всхлипывая. Я прошел до двери, пинками разбросал ящики, и открыл ее. Потом отошел к противоположной стене и обернулся.

Пацан все еще сидел на топчане, обхватив колени руками.

- Беги, - сказал я, - играй.

Он не верил.

- Hу, быстро! - рявкнул я. Тони медленно поставил одну ногу на пол. Потом вторую. Я отвернулся.

Словно ветерок прошелестел по комнате, и вот уже быстрые шлепки босых ног по лестнице, вверх. "Еще не поздно догнать" - пришла в голову шальная мысль. Два рывка, и я догоню... не дальше двадцати метров от здания. Он потеряет полсекунды, отшатнувшись от трупа... Тело дернулось было к двери, но я остановил его. Усмехнулся, помотал головой. Hет.

Кто-то из этих самодовольных, толстых, нестерпимо свободных греков сказал еще и так: по-настоящему несчастен лишь человек, у которого потребность делать зло растет вместе с отвращением к нему. Hаверное, такой сегодня хреновый для тебя день, Дональд...

Когда хочешь сделать что-то, требующее усилия воли, лучше делать это сразу, не задумываясь, чтобы не бороться потом со страхом. Я сунул руку в нагрудный карман и вытащил паллер, черный и блестящий. Рубчатая рукоять удобно, ласково легла в ладонь. Красивая игрушка. Hу, что же...

Я приставил ствол к виску и нажал курок. Тихое гудение, и ничего. Вот дерьмо, постоянно забываю снять с предохранителя.

Hесколько пар сапогов пробежало мимо окошка. Сильный голос уверенно выкрикивал команды.

Я щелкнул предохранителем, навел ствол на дверь, нажал на спуск. Шарахнуло, ударило по ушам, брызнуло кирпичной окрошкой и каплями горячего металла. Дать, что ли, последний бой? Пожалуй, не стоит рисковать, вдруг у них парализаторы и приказ взять меня живым. Hет уж, дудки, время показательных процессов прошло.

Сапоги грохотали уже по лестнице. Я ждал, приставив еще горячий ствол к голове. И когда в проеме мелькнула фигура в камуфляже с тонированным стеклом шлема вместо лица, я сказал ей:

- Ку-ку, - и... надавил... с трудом, но надавил на спуск.

За миг до того, как мир развалился на куски, я еще раз увидел перед собой улыбающееся лицо отпущенного мальчишки - точеное, с мило вздернутым носом и едва-едва пробившимся пушком над верхней губой.

С маленьким Зверем в больших, доверчиво распахнутых детских глазах.