Нотсо Хотсо.

1. Как Начался Кошмар

Как-то однажды утром я чешусь, Шкряб-шкряб! Шкряб-шкряб! и не могу остановиться. Это отвратительно.

Все остальные тоже так думают.

— Энтони, прекрати это делать.

— Кто-нибудь соблаговолит выкинуть эту блохастую собаку вон?

— Прекрати сейчасже, Энтони!

Эй! Нотсо Хотсо!

Особенно для такого, как я. Я не привередливый, это уж точно. (Лично я бы назвал это скорее «разборчивый», хотя я знаю парочку типов, которые довольно резко использовали слово «жеманный».) Но я не один из тех противных «Я-собачонка-и-я-буду-чухаться-если-хочу». Я полагаю, я просто так думаю, что мир был бы более приятным местом для всех нас, если бы каждый пытался держать свои ароматы, заблуждения и отвратительные маленькие личные привычки тихохонько при себе.

Называйте меня привередой, если хотите, но мне просто нравится изысканность.

А вот проблемы с кожей — это совсем не изысканно. Как узнают товарищи по несчастью, кожные проблемы — это не то, что вы можете забыть за утро. Они сводят вас с ума, особенно зудящие. Сначала вы думаете, что если вы только почешите это крошечное местечко здесь…

Затем вы думаете, что если вы только немного пройдётесь по этой зудящей-кусучей дорожке там…

А затем вы думаете, что теперь, раз вы так или иначе начали, вы могли бы также почесать на боках чуть-чуть здесь…

И прежде, чем вы осознаете, где вы, каждый отдельный ваш кусочек горит.

Я не преувеличиваю. Я имею в виду именно В ОГНЕ.

И никто не сочувствует. Они только считают, что вы им досаждаете.

— Энтони, если ты не прекратишь чухаться, я снова отправлю тебя во двор, даже если идет дождь.

— Энтони! Прекрати это! Сейчас же!

Поговорим о собачьей жизни. Если бы не Мойра, живущая по соседству, я, возможно, расцарапал бы себя на кусочки.

— Что случилось с вашей собакой?

Как будто бы Джошуа оторвёт на мгновение глаза от своей игры, чтобы взглянуть на своё собственное домашнее животное.

— Ничего.

— Нет, Джошуа, что-то с ним не так. С него нападали странные кусочки кожи по всему вашему ковру.

Я даже не собираюсь рассказывать вам о том, что было после этого. Это просто слишком ужасно. Достаточно сказать, что это привело к спору о том, действительно ли все эти штуки на коврике являются частичками отмершей собачей кожи или нет. А затем нам пришлось ждать, пока Мойра сходит домой за увеличительным стеклом её бабули. И затем мне пришлось терпеть, пока эти двое бесконечно тыкали и похлопывали меня.

— Фу! Гадость! Какая-то дрянь по всей его спине!

— Отвратительно! Ты должен сказать маме.

— Маме? Да её стошнит, если она это увидит!

Мило, да? Наверное, он забыл о некоторых из своих собственных довольно отвратительных привычках. А что касается Мойры, ну, в общем, я довольно часто видел её, сидящей спиной к дому и делающей со своим носом то, что она не стала бы делать ни перед кем, за исключением меня, и, возможно, Белинды, её хомяка.

По крайней мере, эти двое сделали кое-что полезное, когда закончился мой Час Унижения. Они рассказали Её Светлости.

— Ма-ам! С Энтони что-то не так.

— Да, миссис Таннер. Посмотрите на это. Это ужасно!

Итак, миссис Невнимательность наконец-то иноходью приблизилась к дверному проёму, небрежно роняя сыр с тёрки, которую она держит. (Одно маленькое светлое пятно для меня за весь день.)

— В каком смысле не так?

— С него кожа отваливается.

— Отваливается?

— Да. Ужасными, противными, отвратительными маленькими кусочками.

(Ну, спасибо тебе, Джошуа. И не рассчитывай больше на компанию или сочувствие в следующий раз, когда ты заболеешь ветрянкой.)

— Да, миссис Таннер! — подключается Мойра. — И он весь в красной сыпи. И кусочки эти липкие.

(Прекрасно, Мойра. Только не жди, что я приду впустую тратить своё драгоценное время, развлекая тебя, когда в следующий раз ты застрянешь дома с корью.)

Подходит Королева Кухни. Я надеюсь, что у неё, по крайней мере, хватит здравого смысла отложить тёрку, перед тем как она коснётся меня. И тщательно вымоет руки после. В конце концов, как я сказал, я бы не называл себя привередой. Но мне действительно нравится, чтобы остатки пищи, которые соскребают в мою миску, не вредили здоровью.

Трогает меня, ничего! Миссис Что? — В-моём-доме? отступает назад.

— Тьфу! Это ужасно. Это отвратительно.

Ну, большое спасибо. Там есть кто-нибудь, из читающих это, кому нужна толпа бесчувственных людей?

А то у меня здесь полно.

Целый набор.