Новолунье

Меня тревожит луна

Своим настойчивым взглядом:

Похожа на смерть она —

Взошла и блестит над садом.

Сквозь штору мне сердце жжет

И шлет свысока проклятье,

Змеей на меня ползет

И льет серебро на платье.

Горящие угли глаз

Безмолвно зовут к ответу

И в этот покорный час

Спасения нет от света.

Обнимет ночь прозрачными руками,

Тревожит память беспокойным сном,

Но тайну душ за тайными мирами

Мы все равно нигде не узнаем.

Я вижу наяву и в сновиденьи:

Волшебный шар сияет надо мной —

Любви земной слепое отраженье,

Печали цвет прозрачно-голубой.

Мы с тобой одним дыханьем живы.

Вечным чудом зеленеет лес.

Эти листья и цветы правдивы,

В незабудке — уголок небес.

«Ночевала тучка золотая…»

Ты случайно свет не потуши:

Разве может быть душа — плохая,

Разве можно — не иметь души?

Из темного окна бросают крошки хлеба

На узкий двор.

Чужая женщина, всегда в повязке белой,

Скользит у штор.

И тень ее по вечерам меня тревожит

И свет луны.

Она вошла мне в душу и глядит все строже

Из глубины.

Я сплю и слышу пенье птиц, когда светает,

И вот, во сне,

Она свое окно и шторы открывает

И светит мне…

Перешел слепой через дорогу —

Белый посох, белые зрачки.

Люди в церкви помолились Богу

И опять от Бога далеки.

В магазинах столько безделушек

И цветы повсюду продают.

Подобрали нищую старушку —

Лоскутки на кладбище свезут.

Проходящих беспокоит пьяный,

Все твердит о чем-то о своем,

Облака летят, закат багряный

Алым разливается вином.

Мышь попалась на кусочке сала —

Капля крови — это мир в крови.

Жизнь проходит, жизни слишком мало,

Время, Господи, останови!

Летающее блюдце

Над городом несется,

Потоки света льются,

Упругий воздух рвется.

Откуда это чудо —

Из ада или рая,

Какая весть оттуда —

Лукавая? Благая?

Луна в объятьях тучи

Поднять глаза не смела,

А вихрь летит могучий —

Ему какое дело

До лунного сиянья,

До странника земного,

Как будто нет страданье

И мир построен снова.

Она и он… Они когда-то жили,

Где царство муз и моря синева —

И замолчали, и глаза закрыли,

А ты, земля, бессовестно жива!

Весну в наряд венчальный обрядила

И вся цветешь и снова влюблена, —

Не верю я, что благостная сила

Такой жестокой красоте дана.

Не верю, что не будет искупленья,

Когда-нибудь покаешься и ты…

Они прошли — и не осталось тени

И даже не осталось пустоты.

Шумит стихия, налетают волны,

Взлетают волны взмахом черных крыл,

Глядит моряк и крестится невольно:

Чернее цвета Бог не сотворил.

И не было страшней такого вала,

И горче слез соленая вода, —

С какою мукой Муза провожала

Того, кто не вернулся никогда.

Погас маяк, и темный берег стынет,

Забыто все, прошло так много лет,

А море Черное волнуется доныне,

Что погибающим спасенья нет.

Божья коровка

Слушает, не спит,

Как листок на ветке,

В темноте дрожит.

Мир такой огромный —

Не найти приют,

И цветок наверно

Скоро оборвут.

Месяц из-за тучи

Землю осветил,

И печаль, и радость

В сердце примирил.

Вишня кружевная

Грезит женихом,

Лунная дорожка

Потянулась в дом.

И свое томленье

Хочет превозмочь

С черными глазами

Голубая ночь.

Опять прикосновенье простыни

И нежность равнодушная подушки,

Окаменевшее лицо стены,

Снотворное в туманной кружке.

По крышам тоже стелется туман,

Туман и наяву, и в сновиденьи,

Тумана необъятный океан

И только уголька слепое тленье.

Но вдруг блеснула звездочка в глазах

И целый мир внезапно осветила —

Мое письмо на маленьких листках

И капли слез, и капельки чернила.

Родился маленький с небесными глазами,

В судьбой назначенный неотвратимый срок,

Поморщился, зашевелил губами,

Но плакать не умел, и говорить не мог.

В раскрытое окно дышал горячий полдень

И небо жгло расширенным зрачком:

Казалось, день до края переполнен,

Остановился на пути своем.

Ударил колокол — и громко, и спесиво,

Веревка дрогнула, рванула за язык,

А сердце новое по-новому пугливо

И страшен бьющий, непонятный крик.

……………………………………………..

Учи, мой мальчик, азбуку земную,

Подруга милая укажет путь.

Поймали в сетку бабочку слепую,

Чтоб крылья ей булавками проткнуть.

Не плачь, не плачь — и сил еще немного,

И жизни ниточку легко порвать,

Я для тебя пою, шагай со мною в ногу,

Я — твой солдатик, и любовь, и мать.

……………………………………………

Река течет, а церковь все пустует,

Душа, какою силой ты жива?

Сгорают листья в засухе такую,

Не дышит небо. Выжжена трава.

Взлетает время острыми крылами,

На башне день и ночь стучит.

Спи, мальчик мой, святая воля с нами,

Светись надеждой огонек свечи.

Трепещет, тает огонек уныло

И, разметавшись, догорит дотла, —

А ты его так больно полюбила

И в скорбный час нечаянно зажгла.

Звуки молчат и слова улетели куда-то.

Поле — страница, снежное поле вокруг;

Избы косые и темные крыши покаты:

Муза меня завела в заколдованный круг.

В чаще лесной не находит добычи волчица,

Вьюга любимую песню не может не петь —

Как бы услышать, и музыке той научиться,

Льдинку в груди, а не сердце земное иметь!

По крутым ступеням поднимаюсь к портному,

Словно в рай,

И все окна сегодня глядят по иному —

Месяц май.

Я спешу, я взлетаю все выше и выше, —

Облака.

А весна подо мной рыбным запахом дышит

Тупика.

Осторожно спускаюсь на мостик воздушный,

Вижу дверь:

Это здесь обновляются бедный души

Без потерь?

День светил,

Маргаритка цвела.

Домик был

И калитка была.

Два окна,

Серебристый кот,

Тишина,

Липа тень дает.

Встанет баба

И весь день стучит,

Ночью жаба

О беде кричит.

Ночью мята

Одурманит пруд,

Чертенята

Угольки зажгут.

Рожки пляшут

И дрожит цветок,

Ветки машут

И летит песок,

Дверь закрыта

До восхода дня —

Маргарита,

Полюби меня!

Осенним утром дребезжит шарманка.

Так рано. Улица еще темна.

Озябла маленькая обезьянка

И кто-то бросил деньги из окна.

Не вздрогнула, сидит, как неживая:

На что ей деньги, ей приснился хлеб,

Она голодная, всегда больная,

Ее хозяин на войне ослеп.

Но для нее он так немного значит,

Она боится, он совсем чужой,

И сердце обезьянье долго плачет,

И смотрит утро на зрачок пустой.

Слушать ветер осенний при дороге в избушке,

Слушать скрип проезжих колес.

Где-то там, среди поля, в глухой деревушке

Лунный свет от родных берез.

Слушать долго, как плачет оконце слепое,

И не выплакать слез своих,

И не встретиться, и не расстаться с тобою,

И не скрыться от глаз твоих.

Слушать ветер, все слушать и слушать до боли,

До безумья, сорваться, лететь,

И твою непогоду, и Божью волю

До последнего часа терпеть.

Ангелы на стенах утешали раем,

Торопились тени лечь на прах.

Дождь по крыше льется, и земля сырая,

И печаль земная… боль в сердцах.

Унесите тело, им душа томится.

Духота и слезы, сладкий дым.

«Помоги со смертью людям примириться» —

Молится под ризой серафим.

Ворота открыли ангелы, святые,

Проводили тело не спеша.

Голые деревья. Улицы пустые.

Крестиком расшита русская душа.

Окно мое на крышу,

Внизу — веселый бал.

Знакомый вальс я слышу —

Он в старину звучал

У Лариных, быть может, —

Татьяна, ты не спишь?

Для слез одно и то же

Москва или Париж.

Твоя перчатка здесь осталась

И бережет твое тепло.

Быть может, только показалось,

Что стало в комнате светло?

Твой пульс она и тут услышит,

Прикосновением жива,

Твоей рукою только дышит

Под синим светом рукава.

Колечки связаны прилежно

Верблюжьих золотых волос —

Она, сжимая руку нежно,

С тобой выходит на мороз.

Сундук надел зеленый плед —

Его измучили дороги,

Уже его не носят ноги,

На нем судьбы жестокий след.

Давно ли — «с корабля на бал» —

В подъезде ярко освещенном

Швейцар встречал его с поклоном,

Теперь он цену потерял.

И «заграницу» невзлюбил:

Он — оскорбленный старый барин,

Он за приют не благодарен

И всю одежду износил.

Его давление все ниже,

Им пролито немало слез,

Он Пушкина сюда привез

И стал изгнанником в Париже.

Бархата кусочек на траву летит,

Из блестящих точек, золотом расшит.

Небо растянулось лентой голубой,

Утро заглянуло в лоскуток живой.

Расступились тени, стукнуло окно:

Но одно мгновенье полетать дано.

Солнце розовеет розовым кустом,

Розовая фея осветила дом.

Как будто хижина, но это дом,

Для каждого приют благословенный;

Как будто человек обыкновенный

Свою судьбу смиренно спрятал в нем.

Цветы цветут и птицы прилетают

И кажется, что близко плеск волны,

И золото лучей на розах тает,

И окна золотом освещены.

Нам говорят, что где-то в небе рай,

Он здесь — и на земле, он всюду с нами.

Нас утро ждет, омытое слезами, —

И ночь, и день с молитвой принимай.